Кардинал Блэк

От переводчиков

Дорогие читатели!

Вот и подошел к концу седьмой роман серии «Мэтью Корбетт» «Кардинал Блэк». Над переводом трудились Натали Московских и Елена Беликова. Искренне надеемся, что вы оценили наш труд и насладились яркими событиями книги вместе с нами.

По традиции мы оставляем наше послесловие в конце романа. На этот раз мы устроили интерактив и решили ответить на те вопросы, которые вы задавали о книге и нашей работе. Благодарим каждого читателя, кто проявил активность и помог нам с этим интервью!

1) Как вам удается выполнять такой качественный художественный перевод, сохраняя при этом стиль авторов из книги в книгу и передавать чудесную атмосферу того времени?

Елена: Для начала спасибо за такие приятные слова! Мы действительно очень стараемся и вкладываем много сил, чтобы готовый продукт был отменного качества и радовал вас, наших читателей.

А насчет того, как мы сохраняем стиль автора и передаем атмосферу… я бы назвала это балансированием на грани. С одной стороны английский язык и МакКаммон с его видением персонажей, сюжета и особыми, присущими только ему оборотами речи, с другой — особенности русского языка и наиболее приятное для глаза художественное изложение, в рамки которых нам надо это самое видение автора уложить, сохранив при этом от него максимум. Как видите, у нас с Натали эта кропотливая работа хорошо получается.

Натали: Спасибо! То, как высоко вы оцениваете нашу работу, мотивирует нас совершенствоваться в нашем деле. Это бесконечно важно для нас.

Боюсь, мы не можем приписать себе заслуги по сохранению чудесной атмосферы начала 1700-х годов — все-таки это заслуга автора. Разве что мы кропотливо выискиваем нужные для контекста слова, читаем про описанные явления и наводим исторические справки, чтобы наш перевод выглядел достоверно.

Сохранять авторский стиль удается, увы, не всегда. Такие правила диктует нам само явление художественного перевода и особенности русского языка. Некоторые фрагменты текста, если переводить их чисто технически, в финальном варианте выглядели бы рваными и заставляли бы читателя спотыкаться о них. Иногда приходилось менять фрагменты местами, добавлять или убавлять что-то в изначальных предложениях, перекраивать фразы, теряя заложенную в них игру слов во благо финального благозвучия текста. Поэтому вопрос о сохранении авторского стиля довольно спорный, но мы стараемся передать от него столько, сколько возможно.

2) Перед началом работы вы заглядываете в конец книги? Или в процессе работы? Неужели хватает терпения не узнать заранее концовку?

Елена: Никогда не заглядываю в эпилог.

Любопытство — одна из моих сильных черт характера. Если я утолю его сразу и узнаю, чем закончится книга, потеряется интрига и движущая сила перевода. Мою мотивацию можно выразить, примерно, так: «Ох, что же там дальше будет? Вот сейчас переведу с десяток страниц и узнаю». После этого обычно сон или другие дела откладываются в долгий ящик, а я сижу и кропотливо перевожу страницу за страницей, лишь бы узнать, чем дело закончилось.

Зачастую моя часть перевода обрывается на самом интересном месте, приходится держать себя в руках и не заглядывать в главы напарницы, потому что скоро мне предстоит еще вычитка, когда полный текст книги — обе части, ее и моя — редактируется. Тогда моей движущей силой станет желание узнать, что же сокрыто там, в ее главах.

Была у нас с Натали книга — правда, из серии «Пендергаст» Линкольна Чайлда и Дугласа Престона, — которую сначала мы не хотели переводить из-за планов издательства. Я, будучи давним фанатом этой серии, решила не лишать себя удовольствия и прочитала ее на английском, а буквально пару месяцев спустя, мы таки решили над ней поработать. Признаюсь, в процессе перевода мне было скучновато, ведь я уже знала, кто убийца и что случится в следующей главе. Интрига была потеряна, и работа шла без внутреннего пыла. А вот для Натали перевод шел в обычном режиме, и она периодически меня «пытала», обуреваемая нетерпением, что же там будет дальше и выживет ли ее любимый персонаж. К слову, он выжил!

Натали: Когда как. Иногда заглядываю, иногда нет. На самом деле, лично меня никогда не пугали так называемые спойлеры, я к ним нормально отношусь. Для меня важно не столько то, что случится, сколько то, как это будет описано. Я любитель посмаковать детали. Иногда встречаются некоторые загадки, ответы на которые появятся лишь в поздних главах книги или в самом конце. Чтобы изначально не упустить важные элементы повествования, я могу заглянуть дальше в книгу и узнать, чем дело кончилось.

Так, например, я заглянула в одну из будущих глав Елены и слезно выпросила ее себе на перевод. Очень уж хотелось перевести эту историю из-за деталей, которые меня в ней зацепили. Напарница оказалась милосердной и пошла мне навстречу, за что я ей очень благодарна.

Могу сказать только, что заранее никогда не читаю всю книгу в оригинале целиком. Не только ради экономии времени: для меня искать верный вариант перевода в процессе первого же прочтения — своеобразное испытание и тренировка. Поэтому, так или иначе, часть книги всегда остается загадкой, пока не завершится перевод.

3) Хотелось ли вам когда-нибудь при переводе текста внести изменения, добавить от себя деталь, которой не было у автора, как иногда делают художники, копируя известные картины?

Елена: Если я что-то и вносила, то это были лишь мелкие незначительные детали, которые никоим образом не влияли на сюжет, а всего лишь помогали в полной мере раскрыть авторскую задумку, привносили «изюминку» в эпизод.

И дело здесь ни в моем желании что-то изменить в книге из-за несогласия с автором, а в том, чтобы сделать перевод книги «вкусным», раскрыть все грани повествования. Английский и русский слишком разные языки, обладающие многочисленными отличиями и нюансами, чтобы переводить слово в слово. То, что английский порой, в силу своей ущербности, не может раскрыть, русский описывает ярко и полно.

Мы, переводчики, всего лишь бойцы невидимого фронта, работающие с чужой фантазией, с автором, который видит истории героев так, а не иначе. Кто мы такие, чтобы переделывать задумки Маэстро?

Натали: Я как-то давно признавалась читателям, что в книге «Я путешествую по ночам» бесстыдно дописывала за автором рваные сцены и нещадно добавляла детали.

С серией о Мэтью Корбетте мы с Еленой этого старались не делать.

Ключевое слово «старались», потому что даже в отредактированном издательском варианте изначального текста содержались откровенные ляпы, которые приходилось переделывать. Количество тапочек Брюкса, количество кораблей, атаковавших Прекрасный Бедд, особенности того, как горит сено, особенности реакций человеческого тела на травмы… приходилось добавлять и менять что-то с полным пониманием того, что за это читатели могут на нас ополчиться.

Здесь мы, переводчики, оказывались между молотом и наковальней. С одной стороны, мы могли осознанно оставить авторско-издательские ошибки и откреститься от них, списав их на качество изначального текста. С другой стороны, могли позволить себе вольности и что-то дописать. И в одном, и в другом случае мы рисковали нарваться на негативное отношение читателей — либо «схалтурили», либо «много на себя взяли». Как вы понимаете, стопроцентно верного варианта не существует, поэтому мы поступали так, как считали нужным. Лично нам, как читателям, было бы приятнее читать максимально исправленный и достоверный текст. Таким мы его и делали по мере своих сил и возможностей. Если ради этого приходилось что-то менять, c’est la vie.

Сюжетно мы никогда не исправляли ничего — это табу. Детали — да.

4) Переводческий дуэт — это, должно быть, непросто. Случались ли у вас творческие разногласия в процессе перевода? Если да, как вы их решали?

Елена: Не могу дать однозначный ответ на этот вопрос.

Что-то действительно дается нам непросто, ибо мы настолько разные и у нас настолько разные взгляды и жизненный опыт, что мы чуть ли не каждый день удивляемся, как нам вообще удалось сработаться и опубликовать переводы уже 12-ти книг.

А в чем-то мы на одной волне. Особенно это проявляется в отношении героев, сюжетов книг и несогласия с авторскими решениями.

Самое частое проявление нашего возмущения связано с тем, как авторы поступают с героями. Особенно когда в конце они их просто убивают. Вот так читаешь книгу, проникаешься характером персонажа, сопереживаешь ему, симпатизируешь, а потом автор быстренько его уничтожает. Мы с Натали, например, очень боялись, что под финал «Кардинала Блэка» МакКаммон убьет Джулиана. И с облегчением выдохнули, когда герой живой и здоровый упорхнул из-под носа Фэлла, оставив нашу растревоженную фантазию гадать, что же с ним случилось дальше и начал ли он жизнь с чистого листа?

Если же творческие разногласия у нас все же случаются, мы устраиваем мозговой штурм и тогда кому-то из нас приходится идти на уступки. В такие моменты думаешь не о том, чтобы настоять на своем мнении, а о том, что будет лучше для перевода, что лучше впишется в повествование.

Натали: Иногда разногласия случаются, да. Мне кажется, это неизбежно в любом деле, которое ведут между собой равноправные напарники. Иногда находит коса на камень, и приходится останавливаться и решать конфликт. Делаем мы это, как все нормальные люди — с помощью диалога. Проговариваем, что и почему не устроило, что было не так, предлагаем варианты выхода из конфликтной ситуации. Главным интересом для нас обеих выступает качество перевода, поэтому в угоду ему мы часто наступаем на горло собственной творческой песне.

В книгах МакКаммона у нас частенько возникают разные варианты имен персонажей. Так, например, в моем варианте Элизабет Маллой была «Демоницей Лиззи», а у Елены — «Дикаркой Лиззи». Посовещавшись, оставили «Дикарку», Елена нашла такой вариант перевода сочетания RakeHell Lizzie, которое я проглядела. Переводы Елены вообще точнее и техничнее моих, поэтому я во многом на нее ориентируюсь и заставляю себя притормозить полет фантазии. Все-таки, быть писателем и переводчиком одновременно непросто — иногда меня тянет на вольности. Лазарус Файрбоу в моем варианте был Лазарем, но тут я согласилась с напарницей — «Лазарус» звучит более… по-маккаммоновски. Все мы помним его любовь к помпезным именам — Ахиллес Годфри, Кристиан Мельхиор, Самсон Лэш…

5) Читаете ли вы свои переводы по окончании работы? Какой язык — английский или русский — более полно и красочно описывает то, что происходит в мире Мэтью?

Елена: Да, мы читаем свои переводы, но не для того, чтобы насладиться результатом, а в качестве очередного этапа работы — редактуры, в ходе которой исправляем ошибки, описки, выравниванием текст под единый стиль, проверяем орфографию и т.д.

Может быть через несколько лет, когда содержание переведенных нами книг подсотрется из моей памяти, я и прочитаю наши переводы, как простой читатель, не задумываясь, правильно ли вон там стоит запятая и не лучше ли здесь было использовать другой оборот.

Лично мне кажется, что английский язык немного угловатый и ограниченный, а вот с русским есть, где разгуляться: красок, эпитетов и синонимов для того, чтобы достойно раскрыть и описать мир Мэтью хоть отбавляй!

Натали: Только в процессе вычитки!

Представьте себе, что один и тот же большой текст вы видите, как минимум, трижды. На третий раз он вызывает уже легкий нервный тик, а перед вами все еще стоит задача внимательно вчитываться в каждое слово. У нас так с каждым переводом.

Иногда эта задача превращается в невыполнимую, и какие-то опечатки все-таки ускользают от замыленного глаза. Как можем, мы пытаемся себя муштровать в этом вопросе, но получается, увы, с переменным успехом.

Читать тот же текст в четвертый раз нет уже никакого желания, так что читательское удовольствие от книги стирается из-за рабочих моментов. Но для нас важнее поделиться текстом с читателями.

По поводу богатства языка: русский действительно богаче английского — взять хотя бы количество слов в словаре. Однако сравнивать тексты я бы не рискнула. У английского языка свои особенности, у русского — свои, и своя мелодичность присутствует в них обоих. Каждому слуху просто ближе своя мелодия. Я в этом смысле меломан.

6) Известно ли Роберту МакКаммону о вашей переводческой инициативе? Если да, то как он к этому относится?

Елена: Насколько я знаю, не известно.

Хотя, думаю, что на этот вопрос лучше ответит моя напарница — из нас двоих она больше тяготеет к этому автору и дольше с ним работает. Не припоминаю, чтобы она упоминала, что связывалась с МакКаммоном, но мало ли.

Натали: Помнится, я писала Роберту письмо еще в начале своей деятельности, когда взялась за «Реку Духов». Ответа от автора я не получила и даже не могу судить, дошло ли до него письмо. Возможно, оно отправилось в спам — неизвестно. Во всяком случае, пока на этот счет в эфире гробовая тишина.

7) Как вы делите перевод? Кто начинает переводить, а кто заканчивает? Или вы делите по страницам? Есть ли у вас какой-то норматив, сколько страниц или глав вы переводите в день? И как потом работаете с переведенным материалом (есть ли этапы черновика и чистовика, например?)

Елена: Что до перевода «Кардинала Блэка», с ним моя напарница просто не оставила мне выбора. Я ей сбросила оригинал романа чисто для прочтения, написала что-то вроде: «Хоть переводить мы его и не будем, но это не помешает нам насладиться продолжением истории», а уже через неделю пришло сообщение, что она не смогла устоять перед соблазном и настолько сильно соскучилась по Мэтью, что ее пальцы сами собой застучали по клавиатуре и начали переводить. Вот такое у нас вышло начало.

Текст мы обычно делим по главам — от одной до четырех в зависимости от их объема и объема книги. Номера глав расписываем сразу, при первой дележке. В процессе перевода могут возникнуть ситуации, когда одна из нас слишком загружена и не успевает за напарницей, тогда вырвавшаяся вперед или берет на себя главы отстающей, или просто ждет, когда ее нагонят.

Нормы, сколько надо перевести в день, у меня нет. Скорость и объемы перевода зависят от многих факторов: наличия свободного времени, самочувствия, настроения. В один день получается перевести листов 15-20, а в другой — ни одного. Основной фактор — это, конечно, наличие свободного времени. Я обычный человек, у меня, как у всех, есть работа, семья, желание погулять, отдохнуть и выспаться. Среди этого всего и выкраивается время на перевод.

Сразу после перевода текст считается черновиком, который предстоит еще вычитать два раза. Так уж повелось в нашем дуэте, что первая редактура — черновая — за мной, а вот наведение лоска и контрольная вычитка, результат которой непосредственно предоставляется на ваш суд — за Натали.

Вкратце, процесс протекает так. После окончания перевода, Натали присылает мне свою часть, и я соединяю ее со своей. Далее приступаю к первой вычитке-редактуре. В ходе прочтения текста сверяю имена и названия, чтобы не было расхождений, выравниваю стиль повествования, убираю ошибки, описки, глюки авторов. По мере готовности — частями или целиком — текст отправляется к Натали на финальную обработку, где она проделывает то же, что и я, только своим свежим, незамыленным взглядом. Вуаля, перевод готов!

Натали: Не буду повторять за напарницей тонкости процесса. Уточню лишь, что при финальной редактуре все очень зависит от того, чья стилистика задала тон книге. Это решается первой главой (или главами — в зависимости от того, как мы поделили текст). У нас с Еленой стилистика очень разная, и подбивать книгу нужно под тот стиль, с которого все началось. Над этим мы бьемся в процессе обеих редактур.

Есть ли норматив? Лично я человек-задача, поэтому стараюсь выполнять норму «глава в день» (но не в выходные, потому что отдыхать тоже надо). Если по какой-то причине эту норму мне выполнить не удается, приходится бороться с беспокойством, но это уже совсем другая история. Так нас, конечно, никто ни к чему не обязывает, и договоренностей о сроках у нас нет — работаем, как получится, и книгу выкладываем по готовности.

8) А с каких языков вы переводите в принципе? Например, в книгах о Мэтью встречаются реплики и на других языках. Бывали ли сложности с ними? Как вы их решали?

Елена: О, открою вам секрет: перевести можно с любого языка, был бы под рукой переводчик Google или Yandex.

А если что-то не получается или переводчик выдает нечто, совсем не вписывающееся в сюжет, то всегда можно устроить мозговой штурм с коллегой и общими усилиями решить, что лучше всего подойдет к данному эпизоду.

В «Кардинале Блэке» — по крайней мере, в моей части — сложностей с другими языками не было. А вот моя коллега очень чутко отнеслась к одному из иностранных персонажей, немке Грете Отри, которая встречается в 27 и 28-ой главах. Натали подала идею придать ее речи особую «изюминку», цитирую: «Грета немка, она говорит с явным акцентом, поэтому ее фразы можно немножко строить через «я твой дом труба шатал». Даже в условиях экшна этой главы это будет колорит!». Как вы заметили, эта идея отлично вписалась в повествование.

Если вас в целом интересует какими языками я владею, то помимо очевидного английского, неплохо знаю итальянский и украинский, незначительно французский, немецкий, испанский и японский. Так что, как видите, есть где разгуляться с переводами.

Натали: Перевожу в основном с английского, т.к. его знаю на очень хорошем уровне. Для своей исторической книги по истории инквизиции переводила несколько статей с французского, хотя его знаю хуже. Еще немного говорю по-немецки, совсем чуть-чуть по-итальянски и по-испански, немного (капельку) знаю латынь.

В процессе переводов частенько встречаются фразы на других языках. В основном пользуюсь собственными знаниями. Если задача выходит за эти рамки, использую электронный переводчик, обращаюсь к Елене или к знакомым, которые знают нужный язык. Как правило, перевести получается. Хотя, помнится мне, в «Свободе Маски» встречались фразы на итальянском, которые так и остались загадкой. Даже мои знакомые, свободно говорящие по-итальянски, застопорились на этом вопросе.

9) Какие эмоции вы испытываете, когда перевод полностью готов? Радостно ли вам созерцать результат стольких трудов? Или, может, вам грустно, что книга закончилась? Вообще, насколько различаются ощущения переводчика и читателя?

Елена: Для меня это радость! И самое радостное — это видеть пост с готовым опубликованным переводом. А так как это всегда делает Натали, потому что за ней закреплена чистовая редактура и создание fb2-файла, для меня это становится небольшим сюрпризом. Хоть я и знаю, что книга уже почти готова, для меня остается загадкой, что же там моя коллега отредактировала за мной и как после этого «зазвучал» текст.

Люблю скачать готовый файл и побродить по тексу с этаким самодовольством и чувством выполненного долга. Глаз то там, то здесь, цепляется за интересующие меня нюансы. В голове мелькают мысли, например: «Ага, вот тут она исправила, вижу, согласна, виновата, просмотрела. Да, этот синоним сюда лучше вписывается. Хм, а вот насчет этого исправления я бы с ней поспорила, но ладно, и так сойдет».

И не то чтобы я свою напарницу проверяла или искала ошибки — вовсе нет — скорее, учусь, что-то запоминаю, чтобы совершенствоваться для будущих переводов.

А что до различия ощущений, к сожалению, вынуждена констатировать, что для переводчика теряется 60-70% удовольствия от прочтения по сравнению с обычным читателем. Это цена, которую приходится платить за то, что мое имя красуется во главе книги в качестве переводчика.

Натали: Я чувствую облегчение!

Как правило, читатели узнают о том, что ведется перевод, когда книга еще не выложена, и, разумеется, начинаются вопросы: «скоро ли?», «когда же уже?», «можно ли побыстрее, а то нет сил ждать?». Вполне могу понять это нетерпение и счастлива работать с серией, которой досталась такая любовь, но, не скрою, это тяжело. Я безумно не люблю подводить людей, и когда возникает необходимость ускоряться, работа превращается в сущую каторгу. Начинаются качели между «давай быстрее, люди ждут!» и «не смей спешить, пропустишь ошибку!».

Когда работа заканчивается, я чувствую себя так, будто пробежала марафон, и сейчас перед новым забегом у меня образовалась короткая передышка.

Ощущения переводчика и читателя отличаются кардинально! Читатель не несет ответственности за текст, он — судья и рецензент, ради одобрения которого проводится колоссальная работа.

Переводчик за текст отвечает. Меньше, чем автор, но груз этой ответственности чувствуется, и отрешиться от него невозможно. При этом если переводчику не нравится какой-то сюжетный поворот книги, он не имеет никакой возможности его переделать, а вынужден с ним мириться, и это тоже может угнетать — особенно при трепетном отношении к собственным текстам. Большая часть удовольствия от книги съедается рабочими моментами: необходимостью правильно интерпретировать и подать эпизод или фразу, невозможностью пропустить моменты, которые не нравятся и т.д. К примеру, лично мне крайне тяжело в книгах переводить или читать все сцены, связанные с буйством водной стихии, так как они нагоняют на меня почти животный ужас. Пропускать — не вариант, приходится работать.

10) Влияет ли Ваше настроение на качество перевода? Бывают ли такие периоды, в которые почему-то не получается переводить? Как справляетесь?

Елена: Нет, с моей стороны настроение на качество никак не влияет. Хотя допускаю, что возможны незначительные отклонения. Если бы я писала книгу, то оно наверняка бы сказывалось, а переводя, я всего лишь обрабатываю готовый текст, который не чувствителен к тому, что творится у меня на сердце.

Вот на объеме проделанной работы настроение сказывается, потому что я тоже живой человек и не могу делать что бы то ни было в режиме 24/7, иногда хочется тишины, покоя и ничегонеделания. Но обычно такое состояние долго не длится, максимум через неделю меня снова тянет за ноутбук переводить.

Другой вопрос, когда переводить хочется и надо, а свободного времени нет. В таких случаях остается только ждать, когда в жизни снова настанет белая полоса и появится время для любимого увлечения.

Натали: На качестве настроение не сказывается — разве что на скорости и объемах. Разумеется, на вдохновении работа идет быстрее, энтузиазм может выступать шикарным топливом. Мне повезло, что оно у меня есть почти всегда.

Но, да, случаются периоды, когда не получается переводить. Как правило, они связаны либо с большой нагрузкой на основной работе, либо с состоянием здоровья. Тут ничего не поделаешь — приходится просто ждать, когда снова появится возможность заниматься книгой.

11) Если бы было возможно, что бы вы исправили в «Кардинале Блэке»? Может, внесли какой-то поворот сюжета? Или спасли какого-нибудь убитого персонажа?

Елена: К сюжету у меня претензий нет, все так, как и должно быть, МакКаммон держит марку: динамично, легко, местами немного сказочно. А что касается персонажей, я определенно спасла бы Элизабет. Или хотя бы дала ей шанс на спасение, оставила бы какую-то недосказанность относительно ее персонажа.

Натали: Перестала бы звать Джулиана плохим человеком. Этот момент лично мне постоянно резал глаз. Я вообще очень не люблю мыслить такими категориями, хотя понимаю, что МакКаммон таким образом заигрывал с читателями, заставляя их задуматься об извечном балансе добра и зла в этом мире.

Что до спасения персонажей — тут уж не мне судить. К персонажам в своих книгах я тоже довольно безжалостна.

12) Как думаете, ждет ли Мэтью Корбетта хэппи-энд? Или нам стоит ожидать драматического финала?

Елена: Трудно сказать.

МакКаммон намешал в сюжете слишком много всего: злодеи, головорезы, магические артефакты и демоны. Неизвестно, с какой стороны в голову нашему герою прилетит удар.

Хотя, за Мэтью я, пожалуй, спокойна, он и прежде чудом выбирался живым из многих передряг. Да и дома его ждет горячо любимая Берри. Только вот боюсь, как бы для нагнетания страстей МакКаммон не «принес в жертву» Хадсона Грейтхауза.

Натали: Я полагаю, Мэтью все-таки вернется домой. Насколько счастливой будет его жизнь после всех пережитых невзгод, судить трудно — все эти злоключения не смогут не оставить на нем отпечаток, излечить который вряд ли будет кому-то под силу. Лично я ему желаю благополучия. Но все, разумеется, в руках автора. Небезызвестный Джордж Мартин недавно сделал драматичные финалы модными. Кто знает, не пойдет ли Роберт МакКаммон по его стопам…

13) Что вас больше всего восхитило, и что больше всего разочаровало в «Кардинале Блэке»?

Елена: Восхитил, бесспорно, Джулиан Девейн. Яркий, решительный, блистательный и глубокий персонаж. Примерно до 20-й главы его можно было смело назвать главным героем — Мэтью на его фоне терялся и выглядел мямлей.

Не понравилась почти маниакальная навязчивая манера МакКаммона упоминать, что Джулиан — плохой человек. Иногда — видимо, для пущего контраста — он там же упоминал, что Мэтью хороший. Причем хорошим он оставался несмотря на любые огрехи, проступки, омерзительные «убийственные» мысли по отношению к своему напарнику и даже пару убийств. К концу книги, как невероятно метко выразилась моя напарница, у меня «началась аллергия» на максималистичные ярлыки автора о добре и зле.

Натали: История Джулиана Девейна, как и он сам, бесспорно, зацепила. Точнее, не столько сама история, сколько моральные терзания Джулиана по ее поводу. Я вообще питаю слабость к психологическим драмам не только книжных героев, но и окружающих меня людей. Как по мне, Мэтью в момент откровений Джулиана совершенно не нашел нужных слов, чтобы помочь ему облегчить душу, и это меня расстроило.

Искренне сочувствовала Полу Девейну — даже не хочу воображать, на какую жуткую жизнь обрек его автор! Переживала за Элизабет, хотя смерти ее не удивилась.

Если рассматривать иных персонажей, непосредственно Кардинал Блэк показался мне недостаточно жутким, а образ его — недостаточно демоническим. В тексте МакКаммона он частенько выбивался из собственного образа, держась с откровенной потерянной неуверенностью, что мы с Еленой немного сгладили в процессе перевода. Скажу, что даже угасающий Профессор Фэлл кажется мне более опасным персонажем, чем Кардинал Блэк. Хотя, возможно, МакКаммон еще удивит читателей деятельностью Черного Кардинала. Для этого нужно дождаться «Колониальной Готики».

На этом наше интервью подошло к концу!

Еще раз благодарим всех читателей, кто принял в нем участие, и надеемся, вам было интересно услышать наши ответы и познакомиться с тонкостями нашей работы.

Увидимся с вами в новых переводах. Следите за новостями и до скорых встреч!

Искренне ваши

Натали Московских и Елена Беликова.