Кардинал интернета

БЫСТРОВ АНДРЕЙ

Кардинал интернета

В основе романа "Кардинал Интернета" лежат две мои небольшие

повести - "Лондонский треугольник" (другое название - "Адская дорога")

и "Число Зверя". Надеюсь,и те читатели, которым они уже знакомы,

отнесутся к моей новой работе с интересом - ведь я старался сделать

"Кардинала" не просто обновлением, а самостоятельной, не зависящей

от прежних книгой.

Никаких намеков на действительные события и реально существующих

людей в этой книге нет, а если есть, так непреднамеренные. Это не столько

традиционное предуведомление, сколько отзвук моего принципиального

неверия в сюжеты, слишком тесно связанные с реальностью (а точнее

скованные ею).

Искренне посвящаю этот роман моим родителям - без их любви,

вдохновения и поддержки вообще ничего не было бы. Я люблю вас.

Андрей Быстров.

Пролог

Просветленные

В зале с плотно занавешенными окнами горели свечи. Их было так много, что сам воздух, казалось, пылал золотом, но этот золотой свет не приносил с собой ни радости, ни умиротворения. Напротив, разлившееся по залу жидкое золото, как настоящий застывающий после плавки металл, тяжкими волнами прокатывалось над головами людей и отягощало сердца. Людей тоже было много - мужчин больше, чем женщин. Одетые в черное, они стояли на коленях, все как один опустив глаза к полу; никто не поднимал головы, никто не осмеливался оторвать взгляда от каких-то видимых только им знаков или ЗНАМЕНИЙ внизу. Молчание царило под низким сводчатым потолком, абсолютная тишина ОТСУТСТВИЯ, вплавленная в тяжелое золото бездвижного света.

На невысоком помосте, над которым был укреплен большой экран, невесть откуда возникла фигура человека, резко отличавшегося от всех тех, кто собрался здесь. Отличие заключалось не только в одежде, хотя он носил белое. Осанка человека на помосте, величественно-львиный наклон головы в сияющем ореоле серебряных волос, властный взгляд - все свидетельствовало о том, что он не привык преклонять колени перед кем бы то ни было, людьми или некими высшими силами.

Человек на помосте хлопнул в ладоши, и люди в черном у его ног изменили позы. По-прежнему стоя на коленях, они смотрели теперь прямо на него, готовые ловить каждое его слово. Он заговорил, сначала негромко, обволакивающим всепроникающим баритоном с безупречно рассчитанными интонациями.

- Время пришло. Время всегда приходит, братья, время всегда приходит, сестры, если веришь и ждешь, как учит нас Будда Кришна Христос. Мы ждали долго, ждали во тьме иллюзий. Нам было нелегко, наш путь будет тернистым и дальше, потому что невежество непосвященных отождествляет иллюзии с реальностью. Радение невежественных тщетно, но на их стороне выступает сам Сатана. Откроем же Книгу Жизни, напрямую ниспосланную мне Буддой Кришной Христом! Откроем эту единственную подлинную Книгу, странствовавшую в зашифрованных откровениях космоса в ожидании человека, способного постичь вдохновение Будды Кришны Христа и открыть истину другим! Что сказано в ней?

В руках человека на помосте появилась книга в белом переплете. Он раскрыл ее, но продолжал говорить, не заглядывая в текст.

- Искушение иллюзий сильно, иллюзии могут подменять собой реальность. Это происходит потому, что люди часто считают реальностью нечто, воспринятое непосредственно их органами чувств. Но восприятие обманчиво. Люди обращаются к другим людям, а те бывают злонамерены, пристрастны, лживы по воле Сатаны. Люди обращаются к книгам, а книги оказываются зеркалами сатанинских обманов. Смотрите вглубь, в сущность явлений. Внешний мир нереален. Вы видите черный и белый цвет, а на самом деле это лишь длина отраженной волны. Атомы невидимы. Расстояния между ними и внутри них огромны. В пределе проникновения в микромир - чистая энергия, чистая интенция, чистая вера. Откройте свои сердца. Смотрите вглубь. Нет высоты без очищающей бездны, и не упав, невозможно подняться.

Захлопнув книгу, человек на помосте помолчал и заговорил снова.

- Нет высоты без очищающей бездны, и не упав, невозможно подняться, повторил он. - Созданный демонами, охраняемый армией тьмы лживый мир иллюзий можно преодолеть лишь на путях истинной веры. Истина есть первопонятие, неопределимое иначе как в категориях веры. Истина есть свет. Видим ли мы его?

- Да, - хором прогудели черные адепты.

И впрямь в этот момент полыхнула в зале вспышка ослепительного белого света, затмившая на мгновение жидкое золото. Люди в черном взревели. Откуда-то послышалась музыка, тихая поначалу, но громкость ее возрастала с каждым аккордом. Монотонная, как болеро Равеля (но исполняемая на восточных инструментах), и вкрадчивая, как голос гипнотизера, музыка эта парадоксальным образом не заглушала слов проповедника, а точно подчеркивала их, звуча все громче и громче.

- Хотим ли мы подняться к свету?

- Да!!!

Новая вспышка.

- Есть лишь один путь к прозрению - через нисхождение. Дорога к небесам ведет через долины ада. И мы все снизойдем вместе!

На экране замелькали слайды. Они сменялись с головокружительной быстротой, и каждый в отдельности рассмотреть было нельзя, да и не на то рассчитывали создатели слайд-фильма. Путаница образов атаковала подсознание людей. Видимо, в беспорядочной на первый взгляд мешанине слайдов было собрано многое, что могло относиться к так называемому миру иллюзий и нацеливалось на реакцию отторжения. С немалой изобретательностью с такими кадрами монтировались другие, создающие эмоциональный фундамент для "нисхождения". И третьи - их было совсем мало - смутные призраки обетованного рая. Вязко пульсировал ритм зомби-музыки, адепты раскачивались в экстазе. На экране мелькали роскошные автомобили, яхты и виллы, сцены казней в концентрационных лагерях, падающие самолеты, портреты Гитлера, Льва Троцкого, Элизабет Тейлор, канонически скорбные лики Христа и апостолов, кампучийский лидер Пол Пот и людоед Бокасса, пожимающий руку Брежнева, реклама жевательной резинки, ландшафты Швейцарии и Сейшельских островов, расчлененные трупы, оголенные зады порнодив, ядерные взрывы, смеющиеся лица детей, рок-музыканты и монстры из фильмов ужасов - все быстрее, быстрее, быстрее...

Когда никто уже не мог уследить за сменой кадров, с четырех сторон в зал вошли молодые люди в синих комбинезонах. Каждый из них нес по четыре шлема, похожих на шлемы летчиков стратосферной авиации. Эти шлемы надевались на головы людей в черном, к разъемам подключались витые провода, тянущиеся куда-то в недра загадочных электронных устройств. Ассистенты проповедника в синих комбинезонах уходили и возвращались вновь и вновь с новыми шлемами для многочисленных адептов. В каждый надетый и подключенный шлем передавались изображение и звук. Большой экран погас - в нем больше не было надобности. Проповедник взял микрофон.

- Истинный свет! - его голос проникал в центр мозга каждого, кто был в шлеме - а в шлемах были теперь все люди в черном. - Кришна Будда Христос ведет нас к истине предначертанным путем. Церковь Истинного Света воссияет над избранной планетой, над планетой избранных. Я проведу вас дорогами, где не прошел еще ни один человек, я выведу вас туда, где мы, избранные, востанем из бездны!

Молодые люди в синих комбинезонах, замершие у стен, натянули на лица что-то вроде респираторных масок. Их примеру последовал и проповедник, его маска не мешала говорить в микрофон свкозь тонкую мембрану. Из отверстий в стенах зала, затянутых мелкой сеткой, поползли клубы зеленоватого дыма. Люди вдыхали этот наркотический дым, качались уже не в экстазе, а в исступлении. Некоторые падали на пол, но сорвать шлем не пытался никто. Белый свет импульсами бился в шлемах, диссонирующие акустические удары низкой частоты разрывали музыку.

- Готовы ли вы снизойти?

- ДА!!!

Какая-то женщина содрогалась в истерических конвульсиях. Ближайший к проповеднику ассистент в синем вопросительно взглянул на него. Тот сделал знак рукой: нет.

Если проповедник хотел провести свою паству через ад, то ад здесь уже вздымал пламя. Никто из адептов не остался собой даже настолько, насколько это доступно любому ослепленному нерассуждающей верой человеку. Вопли неслись из сотен глоток.

- И мы все снизойдем вместе! - прокричал проповедник.

Это звучало как финал...

Но все только начиналось.

Часть первая

Истинный свет над Россией

1.

Оперативный центр службы ФБР в Нью-Йорке

24 августа 1987 года.

13 часов 39 минут.

Фрэнк Коллинз щелкнул ногтем по обшлагу рукава, целясь в медленно ползущую вокруг пуговицы муху. Он промахнулся. Муха обиженно загудела, вертикально пошла на взлет и после нескольких сложных маневров приземлилась на шероховатом пластмассовом корпусе видеокассеты. Коллинз поморщился. Стрелка электрических часов на стене дернулась и метнулась вперед еще на одну минуту. Время тащилось так, будто к его хвосту прицепили упирающегося слона. 13.40.

Бесшумно открылась белая дверь. Вошел улыбающийся Остин. В руках он держал пластиковый пакет с сандвичами и бумажные стаканчики для кофе. В ответ на его вопросительный взгляд Коллинз кивнул и вытащил из-под стола огромный термос. Муха заинтересованно закружилась над соблазнительными извивами кофейного дымка.

- Мух развели, - обвиняюще констатировал Коллинз. - Наследники Гувера! С мухами справиться не можете. Где сахар?

Остин подал ему белый кубик, погасив улыбку. Он хорошо относился к Коллинзу, но все же тот был человеком ЦРУ, и Остин его тона не одобрял из корпоративных соображений. И вообще... Эта совместная операция противоречила закону. ЦРУ не имело права не только проводить какие-либо оперативные действия на территории США, но и делиться с ФБР информацией. Сколько шпионов ускользнуло из-за этого закона! Но на сей раз все будет иначе.

- А с бюрократами? - спросил Остин, помолчал, потом его словно взорвало изнутри. - Вот дерьмо! Слушайте, может, черт с ним, с этим опознанием? Давно все ясно. Из-за идиотской формальности мы теряем кучу времени...

- Стеббинз помешан на формальностях, - спокойно сказал Коллинз. - И раз уж мы тут действуем противозаконно, пусть у него будет хоть какое-то...

- В конце концов операцией руковожу я.

- Стеббинз подаст рапорт.

- Знаете, куда он может засунуть свой рапорт?! - Остин вдруг обмяк под успокаивающим жестом Коллинза. - Да что они там, по барам пошли с этим, как его... Ренегатским?

- Поплавским, - Коллинз дал понять, что оценил и изящество каламбура Остина, и глубину его познаний во вражеском языке.

Допив кофе, Фрэнк Коллинз машинально смял стаканчик в руке. Загудел внутренний телефон.Остин снял трубку, с полминуты молча послушал и с удовлетворенным видом водрузил трубку на аппарат.

- Они идут, - сообщил он.

Они вошли почти сразу - два сотрудника оперативного отдела в одинаковых темно-серых костюмах и сутулый субтильный человечек в круглых очках. Этот третий был лысоват, желтозуб и курнос. Костюм сидел на нем так, как сидел бы на телеграфном столбе, вздумайся кому-то напялить на столб костюм. Человечек обвел помещение подслеповатым взором, увидел Коллинза, заулыбался во все тридцать два прокуренных зуба и сделал шаг вперед. Коллинз поспешно ретировался за письменный стол, чтобы избежать рукопожатия.

- Садитесь сюда, господин Поплавский.

(Непрофессионально, Коллинз! Что еще за "господин Поплавский" вместо сердечно-дружеского "Игорь Валентинович"?)

Поплавский уселся, вернее - провалился в глубокое кресло прямо напротив телеэкрана .

- Сейчас вам будет продемонстрирована видеозапись, - Коллинз говорил по-русски тоном школьного учителя. - По ходу ее вам будут заданы вопросы. Ваши ответы будут записаны на магнитофон и запротоколированы мистером Остином (кивок в сторону Остина). Вам все понятно?

- Да, - отрывисто не то сказал, не то выкрикнул Поплавский. Ишь ты, усмехнулся про себя Коллинз. Словно присягает на верность американскому флагу. Не хватало еще, чтобы он запелво весь голос "Старз энд Страйпс".

- Дэйв, - Коллинз перешел на родной язык, - давайте пленку.

Остин сунул кассету в пасть видеомагнитофона, нажал клавишу и вооружился карандашом и блокнотом для стенографии. Поплавский напрягся в своем кресле. Казалось, его курносыйнос стал еще курносее от нетерпеливого желания угодить. В то же время он изо всех сил старался сохранить достоинство, что проявлялось в его нелепо-вычурной позе. При других обстоятельствах Коллинз расхохотался бы. Сейчас он только нахмурился и закусил конец авторучки.

Первые кадры цветной видеозаписи представляли подъезд старого дома очевидно, конторского муравейника где-то в районе Сорок шестой улицы и Мэдисон-Авеню в Нью-Йорке. Впрочем, необязательно. Таких домов и таких улиц предостаточно в любом крупном американском городе. Но Коллинз поспешил подтвердить невысказанную догадку Поплавского:

- Перед вами дом сто два на Сорок шестой улице, Нью-Йорк, - поскольку вопросов не последовало, Поплавский промолчал.

В подъезд вошли три девушки - возможно, возвращались с обеда секретарши, потом вышел пожилой священник. Несколько прохожих торопились мимо, но все это движение оставалось без комментариев.

Дверь подъезда снова распахнулась, и на тротуаре появился человек лет тридцати, в стереотипном темном костюме обычного нью-йорского бизнесмена средней руки. Красавчиком его не назвал бы даже самый снисходительный критик, и все же нечто притягательное было в его лице с тяжеловатым подбородком, сломанным носом и неправильными чертами. Коротко остриженные темные волосы непослушно топорщились, широко расставленные серые глаза не выражали ничего, кроме полуденной скуки дельца, собравшегося забежать в "Макдональдс" напротив. Этот человек мог абсолютно ничем не выделяться из любой толпы, будь то столпотворение на футбольном матче, кинофестиваль в Каннах или научная конференция. И все же в нем чувствовалась некая скрытая сила, спрятанная пружина, что-то в его облике говорило: да, я такой, как все, я - один из вас, и все же... И все же я другой. Коллинз видел эту пленку раз двенадцать, но так и не смог определить, что именно в этом человеке вызывало у него такое ощущение. Походка? Взгляд? Особая манера хмуриться и сжимать губы? Нет, все достаточно обыкновенно. Тьфу, черт... Коллинз чуть не прокусил свою авторучку.

Человек на экране закрыл за собой дверь и замер на мгновение, оглядывая тротуар. Теперь он смотрел прямо в объектив видеокамеры.

- Стоп, - скомандовал Коллинз.

Изображение застыло.

- Игорь Валентинович, - Коллинз вложил в свой голос всю теплоту идружелюбие, на которые только был способен в данный момент, но это выглядело как попытка растопить айсберг спичкой. - Вам знаком этот человек?

- Да, - Игорь Валентинович не колебался ни секунды.

- Кто это?

- Это мистер Джордан Пауэлл, владелец и директор транспортной фирмы "Квест".

- Транспортная фирма является основным и единственным занятием мистера Пауэлла? - Коллинз не был уверен, что правильно выстроил фразу по-русски, но Поплавскому было не до лингвистических тонкостей.

- Нет.

- Расскажите, что вам еще известно о деятельности мистера Джордана Пауэлла.

- Он... Русский шпион.

Коллинз хлопнул рукой по столу. На этот раз он совсем не стремился попасть в муху, тем не менее она увернулась только чудом.

- Таким образом, вы утверждаете, что опознанный вами Джордан Пауэлл является агентом КГБ?

- Да. Нет... Не совсем, - заторопился Поплавский. - Не агент... Он нелегал, он не американец, он русский. В настоящее время - резидент разведывательной сети КГБ в Нью-Йорке.

- Его настоящее имя?

Поплавский заерзал в кресле, попытался сползти на край, но только провалился еще глубже и засопел.

- Не знаю. Я никогда не контактировал с ним лично, и вообще это был не мой сектор... Понимаете, это канал Ситковецкого... Полковника Ситковецкого, - он искательно заглянул Коллинзу в глаза. - Конечно, я был в курсе дела, но только в самых общих чертах. Вы же знаете, я занимался...

- Достаточно, - оборвал Коллинз и тут же смягчил тон. - Благодарю вас, Игорь Валентинович. Вы свободны.

Поплавский вскочил. Коллинз вторично ловко увернулся от рукопожатия, и перебежчик покинул компнату в сопровождении молчаливых, одинаковых и словно безымянных оперативников. Остин победно посмотрел на Коллинза.

- Пусть Стеббинз утрется. Отправляю ему запись и стенограмму немедленно. Начинаем, - палец Остина впился в клавишу селектора. - Янга и Грейсона ко мне.

Коллинз откинулся на спинку стула, заложил руки за голову. Притягательное и отталкивающее лицо врага все еще маячило на экране. Наконец-то, подумал Коллинз. Наконец-то будет поставлена точка в этой истории. Наконец-то.

И словно ставя эту самую точку, он еще раз хлопнул ладонью по столу. И по крайней мере одну точку этот удар поставил несомненно. Последнюю точку в жизни мухи, на беду свою залетевшей в кабинет в жаркий августовский полдень.

2.

Нью-Йорк, 46 улица, дом 102, 12 этаж.

Офис транспортной фирмы "КВЕСТ".

24 августа 1987 года.

14 часов 16 минут.

Мисс Коулмен бросила мгновенный взгляд в крохотное зеркальце и чуть подправила волосы, хотя ее фантастическая прическа менее всего нуждалась в этом. Она проделывала такую операцию каждый раз, прежде чем зайти к шефу, и вовсе не потому, что ей очень нравился Джордан Пауэлл. Он ей совсем не нравился. Она трепетала перед ним.

Красным коготком мисс Коулмен едва слышно стукнула в дверь и вошла. Джордан Пауэлл делал пометки на лежавших перед ним счетах различных компаний и время от времени набирал какие-то цифры на клавиатуре компьютера. Он даже не поднял взгляд на очаровательную мисс Коулмен, которая неловко переминалась перед его шикарным письменным столом, похожим на абстрактную скульптуру из стали, стекла и прозрачного пластика.

- Мистер Пауэлл, - несмело начала девушка.

- Слушаю вас, - сухо отозвался владелец "Квеста", не отрывая глаз от монитора.

- Мистер Пауэлл, я хотела сказать... То есть, уже четверть третьего...

Пауэлл рассеянно посмотрел на запястье, украшенное "Омегой".

- Да, и что?

- Можно мне пойти пообедать?

- Вы приготовили письмо для Да Коста и Валентино?

- Еще утром, сэр.

- Тогда не вижу причин вас задерживать, - проговорил Пауэлл, явно думая о своем. Мисс Коулмен бочком покинула кабинет.

Джордан Пауэлл остался один. Он выключил компьютер, бросил карандаш на бумагу изакурил. Его взгляд задумчиво перебегал с темного монитора на письменный стол (четыре тысячи долларов, от фирмы "Маркетти"), со стола снова на монитор. Сотрудничество с Да Коста и Валентино открывало прекрасную перспективу... Если бы...

Пауэлл вздохнул. Если бы... Все дело в этом "если бы". Через сутки фирма "Квест" прекратит существование, и отнюдь не банкротство будет тому виной.

Зазвонил телефон. В обеденное время клиенты "Квеста" звонили крайне редко. Пауэлл дернул плечом. Синтия? Майк Хатчинс, этот голливудский щелкопер? Он снял трубку.

- Джордан Пауэлл слушает.

- Вариант два, - произнес близкий и страшный голос у самого уха. Связь прервалась.

Пауэлл замер, будто не веря услышанному. Вариант два. Этого не могло быть, он не мог так просчитаться. Вариант два. Это значит, они начинают раньше на целые сутки. Они начинают сегодня. Сейчас. Ох, черт ...

Состояние оглушенности, растерянности длилось не дольше нескольких секунд. Когда Пауэлл положил трубку на аппарат, его мозг уже снова стал тем, чем и был всегда - отлаженной, смазанной, почти совершенной машиной.

Вариант два. Это может означать, что они еще только выезжают из гаража. А могут быть и на полпути к его офису. Они могут и... Проклятье, вот и они.

Сквозь огромное панорамное стекло, которое он установил две недели назад вместо обычного окна (деятельность, имевшая уже только чисто камуфляжное значение), Пауэлл отчетливо видел два одинаковых темно-серых "Крайслера", одновременно затормозивших на противоположной стороне улицы. Две машины... Минимум восемь человек. Выходят... Точно, восемь... Так, прикинем диспозицию. Двое поднимаются на двенадцатый этаж на лифте. Слава Богу, лифты в этой развалюхе едва ползают, с первого до двенадцатого этажа лифт тащится почти минуту. Куча времени... Пожарная лестница -вот она, рукой подать, за окном. О ней они подумали в первую очередь, так что двое будут околачиваться у пожарной лестницы, хотя там и одного бы с лихвой хватило, но они перестраховщики, поставят двух. Еще двое блокируют второй лифт и подъезд, равно как и лестницу. Оставшиеся - к черному ходу. Он заколочен, но Пауэлл давно уже принял меры к тому, чтобы эта заколоченность оставалась только видимостью. Да чем это поможет сейчас? В любом случае двое - у черного хода. Мышеловка...

Стоп. Грузовой лифт. В конце коридора имелась шахта маленького грузового лифта, на котором обычно доставляли почту для сонмища контор и иногда возили обеды по заказам особо занятых и особо нетерпеливых деловых людей. Конечная остановка грузового лифта была в подвале, откуда тоже имелся только один выход - в тот же вестибюль, к единственному подъезду. И все же этот шанс лучше, чем никакого. Лучше по одномутому, что он единственный.

Грузовой лифт обслуживал старик механик, пьяница и весельчак Джо. Он командовал лифтом из своего подвала. В крохотную кабинку человек едва ли мог втиснуться...

Их восемь, все на своих местах, в подвале никого нет. Да и зачем любой выходящий из подвала так или иначе упрется в тех двоих, что торчат у двери. Время - 14.22. Старина Джо давно успел опохмелиться и наверняка отправился за добавкой. Глупо ему торчать в подвале в обед. Ах, Джо, для тебя было бы лучше, если бы ты ушел! Видит Бог, было бы грехом причинить тебе вред.

Пальцы Джордана Пауэлла уже набирали комбинацию сейфа. Деньги, кредитные карточки... Наличных катастрофически мало, а кредитные карточки теперь ни к чему. Пистолет. Да... В этой ситуации от него не больше пользы, чем от транзисторного приемника в древнем Египте. Бутылка виски - это то, что надо.

Пауэлл сунул бутылку в карман пиджака, взял тощую пачку наличных и быстро пошел к двери. Загудел лифт. Они поднимаются. Еще минута - вечность. Пауэлл вдруг остановился, достал из кармана фломастер и сделал размашистую надпись на панорамном стекле. Улыбнулся, страшно довольный собой, и только тогда поспешил в дальний конец коридора. Когда через минуту оперативники ФБР войдут в пустой кабинет, они увидят высыхающие синие буквы на дымном фоне Нью-Йорка.

"Прощай, Синтия! Это было весело!"

Пауэллу повезло - грузовой лифт стоял на соседнем этаже. Он мог управляться только дистанционно, с пульта старины Джо в подвале, но Пауэлл быстро нащупал нужный провод и переключил его на другую клемму. Лифт переместился на двенадцатый этаж. Пауэлл открыл узкую металлическую дверцу и забрался внутрь, согнувшись в три погибели, как Гарри Гудини при исполнении одного из сложнейших трюков. Из такого малокомфортабельного положения было совсем нелегко заставить лифт двигаться, да еще мешала бутылка. В конце концов левой рукой, изогнув ее наподобие автомобильного коленвала, Пауэлл ухитрился открыть крохотный ремонтный лючок на потолке (вернее - на верхней крышке) лифта, нашарил электропроводку и дернул что было сил. В каком-то смысле это проще, чем передвинуть лифт с этажа на этаж; чтобы спустить его в подвал, достаточно отсоединить любой из четырех кабелей, и электромотору отдается команда: неполадка, отослать лифт вниз для ремонта.

Лифт устремился вниз. Преимущество в скорости он давал солидное, тут уж ничего не скажешь. Пауэлл основательно убедился в этом, когда удар о концевые ограничители чуть не переломал ему кости.

Подвал оказался безлюдным (о Джо, счастлив твой Бог!). Под потолком светила тусклая, запыленная лампочка. На ящике, служившем столом, возвышались две пустые бутылки из-под дешевого джина, рядом валялись пластмассовые стаканчики и недоеденный гамбургер. Старая замасленная роба Джо виднелась в углу. Пауэлл напялил ее поверх пиджака, а на голову водрузил видавший виды синий берет. Открыл бутылку виски, чуть ли не половину вылил на себя, немного опрокинулв рот, прополаскал и проглотил. Для запаха довольно. Бутылку с оставшимся виски Пауэлл бережно поставил в центр ящика так, чтобы Джо, вернувшись, сразу увидел ее. Рядом он положил початую пачку "честерфильда". Пусть и у Джо будут свои маленькие радости.

Пауэлл подошел к массивной двери, ведущей из подвала в вестибюль, и взялся за ручку. Теперь все будет зависеть только от его актерских данных, плюс фактор внезапности. Конечно, они сообразят, и быстро. Но речь и не идет о том, чтобы их обмануть. Речь идет лишь о том, чтобы они сообразили не до, а после того, как он окажется на улице.

Пауэлл толкнул дверь.

Один из оперативников - здоровенный малый, в рукопашной такого, пожалуй, не одолеть - стоял к нему спиной, облокотившись о перила лестницы. Второй прислонился к дверце лифта, его лицо было видно Пауэллу в профиль. Шатаясь, Пауэлл шагнул прямо к нему, икнул и ухватил его за рукав.

- Ребята, - промычал Пауэлл заплетающимсяязыком, - хорошие ребята. Во-от кто даст сигаретку старине Джо...

Парень вырвал рукав из цепких пальцев и растерянно уставился на пьяницу.

- Эй, что ты... - неуверенно начал он. - Иди-ка отсюда... Майк!

ГромилаМайк отреагировал молниеносно. Он молча взял Пауэлла за шиворот, развернул и подтолкнул к входной двери. Пьянчужка вывалился на тротуар, шагнул на проезжую часть, увернулся от мчавшегося прямо на него грузовика и скрылся за большим фургоном. Сорвав робу и берет, Пауэлл бросил их на крышу фургона, нырнулв ближайшее кафе, быстро, но не суетливо прошагал через обеденный зал, вышел через кухню во двор и на соседнюю улицу.

Он получил передышку. Может быть, совсем крохотную, может быть, всего на несколько минут, но он сделал это.

Джордан Пауэлл глубоко вздохнул и всем сердцем, до глубины души пожалел, что не вытащил ни одной сигареты из пачки, оставленной для старины Джо.

3.

24 августа 1987 года.

14.23 и далее.

Пауэлл уселся на скамейку в чахлом подобиипарка недалеко от Мэдисон-авеню, откуда хорошо просматривалась улица в обоих направлениях. Желание закурить несколько притупилось, хотя и вызвало в памяти его многочисленные и безуспешные попытки бросить. Немного виски попало на брюки, распростравнявшие в душном неподвижном воздухе аромат дорогого "Джека Даниэльса". Ничего, это выветрится через минуту. Теперь главное Майами. Как можно скорее попасть в Майами. Конечно, они контролируют аэропорт, но вряд ли очень тщательно. Им и в голову не может прийти, что чудом избежав одной мышеловки, он тут же ринется в другую - аэропорт. Сейчас они частым гребнем станут прочесывать Нью-Йорк, шерстить всех его знакомых, малознакомых, деловых партнеров и даже девушек, с которыми он виделся не более одного раза, искать любые зацепки, справедливо полагая, что ему выгодно на какое-то время затеряться в четырнадцатимиллионном городе. Да, в аэропорту его ждут менее всего, но как добраться туда? Угнать машину? Это ненужный риск, лучше взять такси. Они доберутся до таксиста, но будет уже слишком поздно... Надеюсь, что поздно, мысленно поправился Пауэлл.

Машина подвернулась быстро. Таксист - русский эмигрант - в нескольких выразительно исковерканных английских словах объяснил спешащему бизнесмену, что довезет его до аэропорта за двойной счетчик. Устраиваясь на заднем сиденье, Пауэлл усмехнулся про себя. Нравы далекой родины в конце концов окончательно разложат этот загнивающий капитализм.

Как это часто бывает, духота притянула грозу. Быстро стемнело, молнии заметались в дожде, но дышать легче не стало. Сквозь треск разрядов по рации в такси передавали сообщение о розыске опасного преступника. Перечислялись приметы, обещалось вознаграждение. Быстро сработали, отметил Пауэлл. Взялись за дело всерьез.

Таксист не обратил на передачу ни малейшего внимания, а может, просто не понял ее из-за ограниченности английского лексикона. По прибытии на место Пауэлл расплатился и вышел из машины.

У многочисленных стеклянных дверей аэропорта не было никого из тех, кого ему приходилось опасаться, он понял это сразу. Пауэлл вошел в здание. Вряд ли их здесь много, но уж по одному у каждой регистрационной стойки наверняка. Но Пауэлл и не собирался просто покупать билет, регистрироваться... Он посмотрел на светящееся электронное табло объявлений. Майами - ближайший рейс через двадцать минут. Нужно попасть именно на этот самолет, другого для него не будет. Какие еще рейсы указаны? Индианаполис... Нэшвилл... Мемфис -через час. Подойдет.

Пауэлл направился к кассам и осведомился относительно свободных мест на рейс Нью-Йорк - Мемфис.

- К сожалению, только туристский класс, сэр, - сказала девушка, окинув оценивающим взглядом его костюм и золотую "Омегу".

Пауэлл вздохнул.

- Что ж, придется лететь туристским. Дела, увы... Они не хотят ждать! - он улыбнулся и получил ответную дежурную улыбку.

- Ваше имя, сэр?

- Джордан Пауэлл.

Он отошел от кассы, пряча билет в карман. Через несколько минут им станет известно , что Джордан Пауэлл приобрел билет туристского класса до Мемфиса (кстати, съевший остаток его жалкой наличности). Сначала они будут ошарашены такой беспримерной наглостью, потом поймут, что он что-то задумал, ибо вряд ли примут его за полного идиота. Тем не менее мемфисский рейс им придется контролировать особенно тщательно - у них просто не будет иного выхода. А значит, внимание к другим рейсам ослабнет, и среди них - к рейсу на Майами. Что бы сделал на их месте он сам, Джордан Пауэлл? Вызвал бы подкрепление? Оно вполне успеет к мемфисскому рейсу, но он к тому времени уже улетит в Майами. Если улетит... Закрыл бы аэропорт, отменил все полеты? К счастью, это не в их власти, да и будь это возможно, они не стали бы оплачивать такие убытки из-за Джордана Пауэлла. Они уверены в себе. Они знают, что им так или иначе удастся схватить его. Что ж, попробуем их переубедить.

Пауэлл остановился в нескольких шагах от толпы пассажиров возле стойки, где шла регистрация билетов на Майами. Небрежно прислонился к колонне (проходивший полицейский окинул его подозрительным взглядом) и рассеянно осмотрел зал. Так, два тихо переговаривающихся бизнесмена... Шумная семья туристов... Влюбленная парочка... Не то. А вот этот хмурый мужчина лет сорока с небольшим чемоданом, что стоит несколько поодаль... Он, кажется, летит один. Такили иначе, времени на поиски кого-то другого нет.

Небрежной походкой Пауэлл подошел к мужчине, осклабился и хлопнул его по плечу.

- Джек! - в его голосе слышалась неподдельная радость. - Старина! Черт возьми, сколько лет, сколько зим! Бог мой, сколько же мы не виделись, а? Лет десять? Черт, как я рад! Никак не ожидал тебя здесь увидеть. Иду, смотрю - да это же старина Джек Осмонд!

Одинокий пассажир смотрел на Пауэлла в полнейшем изумлении.

- Простите, сэр, - осторожно сказал он, отстраняясь. - Вы ошиблись.

- Ошибся! Еще чего! - захохотал Пауэлл. - Не валяй дурака, Джек! Я Том, Том Робинсон!

- Извините, - произнес мужчина уже раздраженно, - вы ошибаетесь.

Пауэлл умело изобразил сомнение.

- Вы - Джек Осмонд из Миннеаполиса, не так ли?

- Ничего похожего, сэр. Мое имя Йэн Андервуд, я всю жизнь прожил в Нью-Йорке и никогда не бывал в Миннеаполисе.

Сомнение на лице Пауэлла сменилось огорчением.

- Прошу у вас прощения, сэр. Вы так похожи на моего старого приятеля, что я... Да, теперь я вижу, что ошибся. Еще раз извините, сэр.

- Ничего, ничего, - вежливо-равнодушно сказал пассажир и отвернулся.

Джордан Пауэлл медленно пошел прочь, еще раз оглянулся, словно недоумевая, как он мог так обознаться. Когда толпа скрыла Андервуда, Пауэлл быстро поднялся в радиотрансляционную и заказал объявление, выложив последние два доллара.

Мелодичный голос из динамиков прозвучал почти сразу.

- Мистера Йэна Андервуда, вылетающего в Майами, просят срочно подняться в бар сектора "А" на втором этаже. Мистер Йэн Андервуд, вас ожидают...

Чтобы попасть из регистрационного зала в бар сектора "А", нужно сначала пройти по узкому корридору, где расположены туалеты и какие-то административные комнаты. Людей здесь обычно немного, но люди в коридоре не волновали Пауэлла. Главное - туалет. Он толкнул дверь и вошел. В просторной, выложенной розовым кафелем комнате никого небыло. Все кабинки также были свободны. Пауэлл встал у приоткрытой двери, наблюдая за коридором.

Из-за угла показался Андервуд. Он шагал торопливо - боялся опоздать на регистрацию, и на лице его были написаны недоумение и озабоченность. Чемодан он нес с собой - значит, действительно летит один. Интересно, подумал Пауэлл, связал ли он неожиданный вызов и встречу с мнимым приятелем и какой сделал вывод? Впрочем, у него будет время поразмыслить.

Андервуд поравнялся с дверью. Пауэлл резко распахнул ее и рывком втащил Андервуда внутрь, где встретил его страшным ударом в голову и почти одновременно - ногой в солнечное сплетение. Без единого звука злосчастный пассажир рухнул на кафельный пол. Пауэлл быстро обшарил его карманы, достал из бумажника билет и водительские права, а бумажник запихнул на прежнее место. Бесчувственного Андервуда он втащил в крайнюю кабинку и усадил на унитаз. Вырвал проволочное крепление для туалетной бумаги, распрямил его и изогнул на конце. Потом вышел, закрыл кабинку и при помощи этой импровизированной отмычки запер ее изнутри. Проволоку он бросил под дверь, отошел и оглянулся. Ноги Андервуда виднелись в окошечке в нижней части двери. Очень хорошо. Сомнительно, чтобы кому-нибудь пришло в голову тревожить его здесь, а сам он придет в себя не раньше, чем через полчаса. Извините, мистер Андервуд, но вы можете полететь и следующим рейсом, а мне непременно надо успеть на этот.

Дверь открылась. Когда человек вошел, Пауэлл спокойно и тщательно мыл руки, чемодан стоял возле него. Потом он подхватил чемодан и направился в зал.

Он подошел к стойке регистрации одним из последних. Сдал чемодан в багаж... Еще раз простите, мистер Андервуд, но пассажиры без багажа сплошь подозрительные личности. Надеюсь, ваш чемодан вас разыщет.

Девушка у стойки мельком бросила взгляд на водительские права и кивнула. В очереди за Пауэллом стояли еще лишь два пассажира - пожилой толстячок, похожий на техасского фермера, и жизнерадостная разодетая старушка - наверное, его жена.

На летном поле Пауэлл постарался пробиться вперед и держаться в самом центре толпы пассажиров. Он не успел тщательно разглядеть билет, изъятый у бедняги Андервуда, и покачал головой, когда оказалось, что он летит первым классом. Злополучный путешественник принадлежал не к беднейшему слою ньюйоркцев.

4.

Когда "Боинг" пошел на взлет и роскошная панорама бухты Нью-Йорка исчезла внизу, Пауэлл вздохнул и немного расслабился. Компания обязывалась бесплатно кормить и поить пассажиров первого классав течение всего полета. Пауэлл не замедлил воспользоваться этим правом, но прежде всего он попросил у стюардессы сигареты - к его счастью, эта авиакомпания была одной из последних, еще не запретивших курение на борту (только в первом классе). Он ослабил узел галстука, расстегнул верхнюю пуговицу на рубашке, откинулся на мягкую спинку кресла и блаженствовал с сигаретой и крохотной бутылочкой "Кэнэдиан Клаб" - ровно 50 граммов. Виски подкрепило его силы и окрасило мир в привлекательный цвет. Сосед попался как нельзя более подходящий унылый старичок в белом полотняном костюме и сандалиях, который не возражал против курения и почти сразу уснул под едва слышный гул турбин. Пауэлл листал последний номер "Тайма", но едва ли схватывал смысл заголовков. До сих пор ему везло, капризный бог разведчиков оказывал благосклонность. Но строго говоря, это были семечки. Последний этап будет самым трудным, невероятно трудным, почти непреодолимым. И планировать тут ничего нельзя слишком многих факторов не учесть. Андервуд вскоре очнется, и тогда они узнают, что Пауэлл на борту. Надо было стукнуть его посильнее, что ли... Да нет, невозможно отключить человека на полных три часа без опасности его убить. Ладно, это дело прошлое, а вот какими будут их дальнейшие действия? Сообщат экипажу? Сомнительно, не в их интересах каким-либо образом провоцировать нештатную ситуацию в воздухе. Нет, они будут ждать его в Майами, но где? Прямо у трапа или у входа в аэропорт? Скорее всего, к самолету идти побоятся. Они не знают, не ухитрился ли он пронести на борт оружие. Если возникнет стычка, да еще с угрозой для жизни пассажиров или захватом заложников, конгресс сотрет ФБР и ЦРУ в порошок, а у них и так напряженные отношения. Значит, у входа, но для Пауэлла нет почти никакой разницы. Все летное поле будет оцеплено, и после двойного фиаско в Нью-Йорке трудно надеяться, что здесь они сработают спустя рукава или задействуют в операции растяп вроде громилы Майка.

Пауэлл закрыл "Тайм", поднялся по винтовой лесенке в бар на втором этаже и сел у стойки. Подумал, не заказать ли еще виски, но отказался от своего намерения. Лишних пятьдесят или даже сто граммов ему не повредят ко времени посадки в Майами от них не останется и следа. Просто праздновать пока нечего.

До самого захода на посадку он просидел в баре, потягивая кофе из фирменного стаканчика и от нечего делать флиртуя с соседкой - безработной актриской из Нью-Йорка, которая мечтала о карьере в Майами. Она не нравилась Пауэллу, и не столько она сама, сколько ее профессия. Он терпеть не мог актерскую и прочую околотеатральную братию. Может быть, потому, что его жизнь тоже была театром - жестоким, кровавым, смертельным театром, где кровь льется не понарошку, а актеры умирают всерьез. Это была игра, и он ненавидел игру.

Актриса вернулась на свое место, вскоре вниз сошел и Пауэлл.Посадка в Майами прошла, как по нотам. Гигантский самолет почти без толчка коснулся земли, прокатился по идеально гладкой полосе, вздрогнул и замер. Ваш выход, Джоржан Пауэлл. Удачи вам.

Солнце отражалось в громадных стеклах здания аэропорта, бросало блики на летное поле. Пассажиры гуськом сходили по трапу и направлялись к дверям, гостеприимно распахнутым для них и таившим угрозу для Пауэлла. У подножия трапа он огляделся. Самолетов было немного - еще два "Боинга" стояли в отдалении, один из них заправлялся. Остальные еще дальше... А на самом краю летного поля виднелись несколько частных самолетиков, к ним полз черный автомобиль.

Короткая быстрая перебежка - и Пауэлл укрылся за бензовозом-заправщиком. Через открытое окно кабины он стащил фуражку аэродромного служителя, надел ее и быстро зашагал по летному полю. Никто не обращал на него внимания. Он рассчитал, что достигнет цели примерно в тот момент, когда последний пассажир "Боинга" войдет в дверь аэропорта, а черная машина доберется до стоянки частных самолетов. И рассчитал правильно... Когда он подходил к застывшему, безумно дорогому черному "Роллс-Ройсу", двое в серых костюмах у дверей аэропорта, похожие не то на выпускников престижного колледжа, не то на преуспевающих менеджеров, обменялись взглядами и почти одновременно констатировали:

- Его нет.

- Пошли, - приказал один из них и махнул рукой кому-то невидимому в коридоре. - Джеффри и Хамбл, вы остаетесь здесь. Если упустите, я сниму с вас головы, а мистер Остин с мистером Коллинзом растворят их в кислоте.

Не дожидаясь ответа, он шагнул на летное поле, а за ним еще трое неизвестно откуда взявшихся элегантных выпускников. Вытащив "уоки-токи", он заговорил на ходу:

- Волк - всем... Он где-то здесь. Оставайтесь в пределах прямой видимости друг друга. Нашедшему ставлю выпивку, ребята.

Он спрятал "уоки-токи" и обратился к оперативникам своей группы.

- Может, он еще в самолете, хотя...

- Я пойду проверю, сэр, - вызвался один.

- Только вдвоем, ты и Джон. Оружие наготове. Помните, он хитер как дьявол и чрезвычайно опасен.

Пауэлл приблизился к "Роллс-Ройсу" вплотную. В нескольких метрах от него на взлетной полосе стояла легкомоторная "Сессна". Водитель сидел в автомобиле, а чуть поодаль пожилой, но стройный и крепкий человек в безупречном кремовом костюме, с мужественным лицом беседовал с пилотом.

- Примерно через полчаса, сэр, - донеслось до Пауэлла. - Как только получим разрешение на взлет. У них очень плотный график.

В этот момент пилот заметил Пауэлла в его аэродромной фуражке.

- А вы что здесь делаете? Ведь наш самолет...

В свою очередь Пауэлл заметил двоих - ТЕХ САМЫХ! - приближавшихся, пожалуй, слишком быстро, и еще двоих с другой стороны - возле ограждения летного поля.

Всё, медлить нельзя. Пауэлл рванулся вперед, оттолкнул ошеломленного пилота так, что тот чуть не упал, и классическим захватом вывернул за спину руку джентльмена в кремовом костюме. Тотсогнулся и застонал от боли.

- Не приближаться! - крикнул Пауэлл, видя, что пилот готов броситься на него. - Обьясняю ситуацию. Я - террорист. Вооружен, и в случае чего разнесу пулей голову вашего шефа прежде, чем вы пошевелитесь. Но я не намерен причинять вам вред, если вы будете слушаться. Все ясно? Тогда быстро в самолет - и взлетаем.

Пилот смотрел на него со страхом.

- Вы с ума сошли, - проговорил он. - У меня нет разрешения на взлет. Мы столкнемся...

Вместо ответа Пауэлл дернул руку своего пленника так, что чуть не сломал ее. Тот тихо взвыл.

- Делайте, как он говорит, Алан.

Оперативники находились уже в опасной близости. Алан забрался в кабину и запустил двигатели. Пауэлл втолкнул заложника в салон и сам поставил ногу на лесенку.

Он не учел одного. Внимательно следя краем глаза за оперативниками, он совершенно упустил из вида водителя "Роллс-Ройса". Того самого, который как раз наносил ему сокрушительный удар сзади в голову.

Пауэлла оторвало от дверцы и развернуло. Потемнело в глазах, но всего на мгновение - и за это мгновение он успел понять, что его ударили хотя и крепко, однако не монтировочным ломиком или чем-то в этом роде, а всего лишь кулаком. Он принял боевую стойку. Шофер ринулся на него, но преимуществом внезапности он уже не обладал, а приемами рукопашного боя Пауэлл владел получше.

- Огонь по ногам! - крикнул Волк. Загрохотали выстрелы с двух сторон оперативники возле ограждения тоже хорошо видели Пауэлла. Для прицельной стрельбы было еще далековато, поэтому, чтобы ненароком не пристрелить Пауэлла или кого-то еще, целились с расчетом - лучше не попасть, чем попасть не туда.

"Сессна" уже разбегалась по взлетной дорожке. Владелец самолета потянулся было к дверце, чтобы захлопнуть ее, но в полуметре от его головы в обшивку вонзилась пуля. Он охнул и отскочил назад.

Волк и его ребята со всей их стрельбой были для Пауэлла задачей номер два. А задача номер один - шофер, угрожающе надвигавшийся на него... Пауэлл встретил противника прямой правой в челюсть и левой в висок. Шофер оказался крепким парнем. Он лишь зашатался, упал на колени и схватился за голову, но Пауэллу и этого было достаточно. Он распахнул дверцу "Роллса" и прыгнул за руль. Первоклассный двигатель машины даже на высоких оборотах почти не шумел. Тихо, как призрак, автомобиль устремился за самолетом, набирающим скорость. На ста тридцати милях в час "Сессна"оторвалась от земли. Теперь они мчались рядом - самолет и автомобиль. Пуля с визгом ударила в зеркальное стекло "Роллса", к счастью, оказавшееся непробиваемым. Стреляли, конечно, по колесам, но не все же хорошо стреляют... Пауэлл увеличил скорость до ста сорока. Шасси взлетающей "Сессны" зависло в метре над крышей "Роллса". Пауэлл распахнул потолочный люк, выбрался на крышу машины. В тот момент, когда самолет круто пошел вверх, Пауэлл уцепился за распорку шасси. "Роллс-Ройс" по инерции промчался до конца полосы, вылетел за нее, подпрыгнул, перевернулся и покатился к заправщику. Столкновение смяло обе машины, громыхнул взрыв. Пламя взметнулось чуть ли не до болтающихся в воздухе ног Пауэлла, на мгновение он ощутил жар. Внизу бушевало море огня.

Пауэлл подтянулся, сел верхом на колесо и одной рукой ухватился за край распахнутой дверцы. Владелец "Сессны" кинулся к нему, но тут же получил сильнейший удар в лицо, отбросивший его в хвостовую часть самолета. Пауэлл забрался в салон и захлопнул дверцу - скорость была еще не так высока, чтобы это было трудно сделать.

- Вот и все, - сказал он, падая в ближайшее кресло.

Владелец самолета поднялся, вытирая платком кровь с лица. Кровавые пятна украшали его великолепный кремовый костюм от пиджака до брюк.

- Сами виноваты, - заметил Пауэлл.

- И что теперь? - хмуро осведомился владелец, тяжело плюхнувшись в кресло подальше от террориста. Гул моторов не заглушал слов.

- На Кубу, - приказал Пауэлл.

- Это невозможно.

- Почему? Береговая охрана США будет предупреждена о нашем самолете, о заложниках, каковыми являетесь вы и пилот. Но на всякий случай прикажите и пилоту связаться ними на их волне. Давайте, давайте... Вы же не хотите, чтобы они нас обстреляли? Или чтобы я застрелил вас?

В пилотской кабине владелец "Сессны" отдал приказ, и Алан включил передатчик.

- Даблью Экс шестнадцать - всем кораблям береговой охраны США. Захвачен террористом, следую в сторону Кубы. В качестве заложника на борту находится Харрисон Тилманс...

Пауэлл вдруг расхохотался. Тилманс непонимающе уставился на него. В наушниках Алана заворчал отвечающий пилоту радиоголос.

- Какого черта вы смеетесь? - глухо произнес Тилманс сквозь прижатый к губам платок.

- Забавно, - сказал Пауэлл. - Оказывается, я захватил того самого Тилманса, бывшего сенатора и непримиримого борца с коммунизмом...

Теперь Тилманс выглядел совсем сбитым с толку, он даже забыл о своем разбитом лице.

- Как? Вы хотите сказать, что собирались похитить не меня?

- Конечно, - Пауэлл все еще смеялся. - Мне было все равно. Мне понадобился самолет. Вы подвернулись совершенно случайно.

Тилманс горько усмехнулся.

- Что ж, тогда вам не повезло. У ваших кубинских друзей будут из-за меня большие неприятности...

- Как-нибудь разберемся...

Внизу показался и быстро исчез вдали катер береговой охраны США. Все, сказал себе Пауэлл. Вырвался. Разве что они пошлют истребитель, чтобы принудить Пауэлла вернуться, но учитывая заложника, вряд ли. Они не станут рисковать жизнью Харрисона Тилманса, чтобы захватить Джордана Пауэлла. Весовые категории неравны.

Внезапно Тилманса прорвало. То ли он пришел в себя после шока, то ли наоборот, но он вытянул палец в сторону Пауэлла и закричал:

- Вы - негодяй! Вы предали интересы своей страны, вы совершилипреступление против Соединенных Штатов! Когда вас привезут в Вашингтон и посадят на электрический стул...

- Я не американец, мистер Тилманс, - мягко перебил Пауэлл. - Я русский. Вы заботитесь о своей стране, а я о своей, так что давайте прекратим.

- Вы не похожи на русского, - не поверил бывший сенатор.

- А по-вашему, каждый русский носит шапку-ушанку и тесак за поясом?

- Куба в виду, - вмешался пилот. - Куда вас доставить? В аэропорт Гаваны?

- Не надо аэропорт Гаваны, - сказал Пауэлл. - Где именно мы находимся?

Пилот бросил взгляд на приборы и сверился по карте.

- Милях в шести восточнее Карденаса.

Пауэлл подумал.

- Выберите подходящий безлюдный пляж где-нибудь между Карденасом и Корралильо. Подходящий - это значит любое место, какое вы найдете достаточно удобным, чтобы сесть и взлететь.

- Взлететь? - удивился Алан. - Вы намерены следовать дальше?

- Делайте, что вам говорят! - разозлился Пауэлл.

"Сессна" заложила вираж и снизилась над кубинским берегом. Алан вел самолет так низко, что шасси почти задевало верхушки деревьев. Длинные, узкие песчаные пляжи тянулись беспрерывной чередой, разделенные маленькими рощицами и болотистыми участками. Пилот вопросительно посмотрел на Пауэлла.

- Любое место, - повторил тот.

Ален посадил "Сессну" сразу после этого на первом подвернувшемся пляже. Слежавшийся плотный песок представлял собой почти идеальную посадочную площадку. Двигатели смолкли, винты качнулись и замерли.

- Приехали, - сказал Алан.

Некоторое время все молчали. Солнце клонилось к закату, и ближайший лес казался темным и мрачным. Со стороны моря поднимался ветер, волны становились крупнее.

- Что вы намерены делать с нами? - спросил наконец Тилманс.

- Я не собираюсь задерживать вас, - ответил Пауэлл. - Да и как? У меня же нет оружия...

Оба американца ошеломленно уставились на него.

- Ну, знаете... - выдохнул Тилманс. - Это уж...

Пауэлл рассмеялся и развел руками.

- Так получилось. Ну ладно, мне пора, господа. Спасибо за доставку и за компанию. До свидания.

- Стойте! - крикнул бывший сенатор. - Алан, нас двое, а он не вооружен...

- Не вооружен, - кивнул Пауэлл. - Но в моей физической подготовке вы не сомневаетесь, сэр? Имели случай убедиться?

Взгляд Тилманса потускнел.

- Все, господа, я пошел, - Пауэлл двинулся к дверце салона. - И улетайте скорее, а то не ровен час явятся сюда бородатые с автоматами, я вас отбивать не стану.

Пауэлл открыл дверцу и легко спрыгнул на песок. Тилманс смотрел ему вслед до тех пор, пока он не скрылся в лесу.

- Алан, чего вы ждете? На взлет...

Зарокотали моторы. Пауэлл обернулся и проводил взглядом хвостовые огни "Сессны", улетающей к американскому берегу.

На пыльное шоссе Пауэлл выбрался уже в совершенной темноте. Он не знал точно, где он находится, и в конце концов он принял самое простое решение: уселся на обочине дороги, достал сигареты (еще из "Боинга" - из той, другой жизни!) и принялся ждать какой-нибудь машины.

Минут через сорок он увидел свет фар, чуть позднее услышал шум двигателя. Пауэлл шагнул вперед и поднял руку. Автомобиль с визгом затормозил в метре от него. Это был потрепанный открытый джип. С переднего сиденья на Пауэлла изумленно, как на привидение, таращились два солдата. Очевидно, он забрел туда, где никто посторонний никак не должен был оказаться. Возможно, он вблизи военной базы или просто в какой-нибудь закрытой зоне - их же полно, этих зон, закрытых по поводу и без повода, в каждой уважающей себя стране победившего социализма. Пауэлл заговорил, с трудом припоминая обрывки фраз и отдельные испанские слова, когда-либо и где-либо им слышанные.

- Буэнос ночес, синьоре... Э-э... Камарадас. Их нон хаблен эспаньол. Гавана, Москва, советико. Отвезите меня к вашему начальнику... Прего, добавил он по-итальянски, так как испанский был исчерпан.

Но дальнейших объяснений не потребовалось. Под дулами автоматов Пауэлла обыскали и усадили на заднее сиденье джипа, что ему и было нужно. Один из солдат сел рядом с ним в качестве конвоя, и машина весело запрыгала по вполне социалистическим ухабам.

Водитель часто оглядывался назад - посмотреть, как ведет себя задержанный. Но было так темно, что он ничего не видел. Он спрашивал конвоира и очень удивлялся неизменному ответу, ибо удивляться было чему.

На заднем сиденье джипа, скрючившись в немыслимой позе и подперев голову ладонями, чуть не вылетая на ухабах из машины, сморенный невыносимой усталостью последних суток, крепко и безмятежно спал тот, кого уже нельзя было назвать Джорданом Пауэллом, но и не пришло еще время называть Сергеем Кориным.

Зато двое других людей не спали в эту ночь. Нервно расхаживал по ковру гигантского кабинета Харрисон Тилманс (ввиду сильного нервного потрясения и выдающихся заслуг потерпевшего перед государством допрос был отложен до утра). Вторым бодрствующим был Фрэнк Коллинз. Запершись в одинокой квартире на шестом этаже, он приканчивал бутылку виски и готов был загрызть любого, у кого хватило бы смелости попасться ему на глаза, включая директора ЦРУ. Но одного человека он загрыз бы с особым удовольствием. Проглотив очередную дозу неразбавленного "Джони Уокера", он зажмурился, стараясь отогнать навязчивое видение:лицо на телеэкране. Хуже всего было то, что он никак не мог вспомнить выражение этого лица, и теперь оно казалось ему насмешливым. Коллинз мрачно уставился в темное окно и неожиданно для себя процедил вслух сквозь стиснутые зубы:

- Ничего, ничего... Мы еще встретимся... Ничего...

5.

3 сентября 1987 года

Регулярный рейс Аэрофлота Гавана-Москва

23 часа 30 минут московского времени

Корин заерзал в кресле. Колени затекших ног упирались в спинку переднего сиденья, изменить позу было возможно лишь в очень узких пределах. Но "ТУ" - не "Боинг", ничего не поделаешь. Да и терпеть осталось недолго через несколько минут посадка в Шереметьево-2.

Корин был одет в тот же скромный деловой костюм, в котором неделю назад покинул офис фирмы "Квест", но донельзя измятыйи запыленный (в Москве этот костюм и в таком виде выглядел бы роскошью). Во время долгих изнурительных допросов на военной базе близ Карденаса, куда его доставили солдаты, он лишился золотой "Омеги", галстука, фломастера и зажигалки всего, что составляло его небогатое имущество. К тому же его допрашивали на отвратительной смеси английского и испанского, упорно видя в нем американского шпиона. С огромным трудом, после многих унижений, Корину удалось убедить их связаться с советским посольством. Но и в посольстве он пережил немало неприятных минут, пока выходили на связь с Москвой и устанавливали его личность. Он получил огромный синяк подглазом, повздорив со своими коллегами из кубинского отдела. Это случилось еще до того, как посол обнял его, словно родного сына, передал привет из Москвы и благодарность Родины за безупречную высокопрофессиональную работу.

Корин поморщился. В желудке бунтовала пресловутая аэрофлотская курица, запитая двумя глотками минералки из пластмассовой чашечки. Он вспомнил бар фешенебельного "Боинга", салоны других бесчисленных самолетов, на которых ему приходилось передвигаться по Америке и миру по делам фирмы "Квест" (и его шефа, полковника Ситковецкого). Он вздохнул, но не с сожалением, а с облегчением. То была работа - каждодневная, тяжелая, подчас смертельно опасная работа, и кругом были враги. Теперь он возвращался домой.

- Уважаемые пассажиры! Наш самолет начал снижение в аэропорту Шереметьево-2 столицы Союза Советских Социалистических Республик, города-героя Москвы. Просим вас пристегнуть ремни и привести спинки кресел в вертикальное положение.

Тот же текст повторился по-испански и по-английски. Из советских граждан, кроме Сергея Корина, на борту находилась только футбольная команда, возвращавшаяся вроде бы с какой-то товарищеской встречи (а скорее всего - просто из поощрительной поездки с банкетом в "Тропикане"), да пара внешторговцев с испитыми лицами. Остальные все кубинцы - может, туристы, а может, террористы на очередной инструктаж - кто ж их разберет, этих верных сынов Фиделя. Корин смотрел в иллюминатор, и его не волновало то, что кроме собственного отражения да полной темноты он ничего не мог там увидеть. Это была русская темнота. Ему рисовалась маленькая московская квартирка, встреча с мамой, скромный праздничный ужин на двоих.

Самолет плюхнулся на полосу и затрясся, притормаживая. Все, подумал Корин. Вот я и дома.

В Москве шел мелкий холодный дождь. Корин вышел на трап одним из последних. Летное поле заливал свет прожекторов, блестел мокрый асфальт. Корин глубоко вдохнул прохладный осенний воздух.

У самого здания аэровокзала он увидел черную "Волгу" и нескольких человек возле нее. Он узнал подполковника Волина и майора Гедича из его отдела. Комиссия для торжественной встречи... Что ж, по крайней мере, он будет избавлен от таможенных формальностей. Корин сбежал по трапу и зашагал к машине через мокрое поле.

Подполковник Волин мало изменился с тех пор, как Корин видел его в последний раз, пять лет назад перед отлетом в Мексику, откуда он должен был перебраться в США. Те же залегшие в углах рта морщины, разве что более резко прочерченные, те же сжатые губы и жесткий взгляд.

Корин остановился в двух шагах от встречающей группы.

- Ну, здравствуй, Корин, - сказал подполковник (или давно полковник, если не выше?).

Майор Гедич (да нет, тоже вряд ли еще майор) сделал шаг навстречу Корину и протянул обе руки. Корину показалось, что тот хочет обнять его, и это удивило - они никогда не были близкими друзьями. Тем не менее он сделал ответный жест. Что-то щелкнуло, и Гедич отступил. В первое мгновение Корин ничего не понял, дернулся, ощутил странную стесненность рук. В слепящем свете прожекторов на его запястьях блестели наручники.

- Поехали, - коротко приказал Волин.

За руль сел Гедич, Волин - рядом с ним. На заднее сиденье забрался один из из их молчаливых спутников, второй втолкнул Корина и сел сам. "Волга" покинула летное поле через специальный выезд, набрала скорость и исчезла в московском дожде.

6.

28 мая 1993 года

34 километра к юго-востоку от Москвы

22 часа 04 минуты московского времени

Подполковник Хаустов стоял у приоткрытой калитки, курил и время от времени бросал нетерпеливые взгляды на темную аллею, откуда вот-вот должен был показаться автомобиль. Высокий гость опаздывал уже на четыре минуты, но не сделаешь же ему замечание. И совещание без него не начнешь. Хаустов посмотрел на живую изгородь справа. За ней должен находиться Сергеев, и можно быть уверенным, что он именно там и находится. А слева, у трансформаторной подстанции, охрану несут Билецкий и Гнедых. Надежные ребята. И мышь не проскочит на территорию уединенной подмосковной дачи...

Все остальные были уже в сборе. В уютной гостиной у камина разместились шесть человек - два генерала, полковник, майор (все в штатском) и двое гражданских - хмурые, молчаливые типы. На круглых столиках лежали бутерброды, стояли бутылки с минеральной водой и спиртными напитками. Но никто ничего не ел и не пил.

Хаустов нервно взглянул на часы и тут же услышал шум мотора. Потрепанные "Жигули" шестой модели затормозили у ворот. Водитель подскочил к задней дверце, угодливо распахнул ее. Хаустов поспешил навстречу человеку, выходившему из машины.

- Добрый вечер, Иван Антонович, ждем вас с нетерпением... - Хаустов прикусил язык. Это "с нетерпением" могло быть воспринято как намек на опоздание высокого визитера. Но тот только добродушно буркнул:

- Здравствуй, Алексей, - и зашагал к дому. Шофер и телохранитель не последовали за ним, а как часовые застыли у ворот. Хаустов забежал вперед и открыл перед гостем дверь.

Прибывшего звали не Иваном Антоновичем, но даже здесь, на даче, многократно осмотренной первоклассными специалистами и абсолютно гарантированной от всякого рода подслушивающих и подсматривающих устройств, никто не осмелился бы произнести вслух его имя. Только псевдоним - Иван Антонович Бобров, Большой Брат. А те, кто здесь собрался... Да, они имели отношение и к армии, и к спецслужбам, и к определенным малодоступным для простых смертных сферам, но не это объединяло их.

Большой Брат вошел в гостиную, поздоровался с присутствующими и уселся в кресло у камина, поставленное там специально для него.

- Давайте начинать, - сразу сказал он. - У меня очень мало времени. Алексей Ильич!

Хаустов встал со стула, на который только что сел.

- Все мы в курсе дела, - начал он, - так что я не буду тратить время на предисловия. Доклад подготовлен майором Тихомировым. Прошу вас, майор.

Майор Тихомиров - подтянутый, элегантный, с нервным умным лицом раскрыл лежавшую на его коленях папку.

- В процессе порученной мне работы, - он говорил негромко, но очень отчетливо, как хороший актер, - моя группа тщательно рассмотрела несколько кандидатур для выполнения известного задания. Подходящих людей трое, но использование одного из них сопряжено с большим риском из-за того, что он находится под пристальным вниманием... мм... э-э... соответствующих структур. Второй кандидат в настоящее время пребывает в местах лишения свободы...

- И мы не можем извлечь его оттуда? - перебил Большой Брат, не отрывая взгляда от горящих поленьев.

Майор тонко улыбнулся.

- Ничего невозможного нет, Иван Антонович. Но подобная операция в создавшейся обстановке неизбежно будет сопровождаться шумом, который привлечет к нашей работе нежелательное внимание.

Большой Брат хмуро кивнул.

- Итак, у нас остается один кандидат, но зато, пожалуй, самыйлучший, продолжал Тихомиров. - Это Сергей Николаевич Корин.

- Подробнее, - бросил Большой Брат.

- Я как раз приступаю к этому, - Тихомиров заглянул в папку. - Корин Сергей Николаевич. Возраст - тридцать шесть лет, бывший член КПСС, бывший майор КГБ. С 1982 по 1987 год под именем Джордана Пауэлла работал в США. Показал себя с самой лучшей стороны. Высокопрофессионален, инициативен, решителен. Неоднократно проявлял мужество и героизм. После возвращения в СССР в 1987 году был арестован, обвинен в измене Родине иосужден на основании собранных доказательств. Отбывал наказание...

Присутствующие зашевелились.

- Разрешите внести пояснение, Иван Антонович, - вмешался один из генералов, тучный, обрюзший мужчина. - Сергей Корин не был изменником Родины. Его арест и последующее заключение были вызваны... Гм, стратегическими соображениями.

Большой Брат пронзительно взглянул на говорившего.

- Стратегические соображения, - пробормотал он. - Вы лучше скажите мне, в чье кресло мог сесть этот самый Корин. Кому он на хвост наступил... А, ладно, - он махнул рукой. - Продолжайте, майор.

- Корин освободился в 1991-м году, за два года до окончания срока. Пока он находился в заключении, умерла его мать, к которой он был очень привязан. Он получил небольшое наследство, сменил несколько мест работы, подолгу нигде не удерживался. В настоящее время проживает в Москве, воднакомнатной квартире на Шепиловской, более полугода нигде не работает, пьет. Политикой не интересуется, к происходящим в стране процессам индифферентен. Не женат, детей нет. Контакты с женщинами редки и случайны. Из поля зрения соответствующих структур выпал, им уже никто не интересуется. По всем параметрам идеальная для нас кандидатура.

- Идеальная? - Большой Брат поднял брови. - Человек шесть лет бил баклуши, да еще пьет... Он у вас давно потерял все навыки.

- По мнению наших психологов, - возразил Тихомиров, - депрессия Корина вызвана не только допущенной по отношению к нему несправедливостью и смертью матери. Образно говоря, он растаял, как холодильник, отключенный от электросети. Как только он почует вкус настоящего дела, он очень быстро восстановит форму.

Большой Брат некоторое время размышлял.

- Ну, насколько я понимаю, - медленно проворчал он наконец, - никого другого у вас все равно нет.

- Корин - идеальная кандидатура, - упрямо повторил майор.

- Ну, что ж, - Большой Брат поднялся из кресла. - Действуйте... До свидания.

На этом совещание было окончено.

7.

Москва

29 мая 1993 года

Вечер

- Ты пойми, - втолковывал обтрепанный мужичонка лет пятидесяти своему соседу, студенческого вида парню, - гад же твой Ельцин. Гад и предатель родины.

Он икнул.

- Сам ты предатель родины, - вяло отмахнулся студент, чуть не расплескав пиво из кружки. - Тебя бы спросить, что ты в тридцать седьмом году делал.

- Эк, в тридцать седьмом! Хватил. В тридцать седьмом меня и на свете еще не было. А вот помню в семьдесят девятом...

Корин не прислушивался к их разговору. Он прислонился к стене и молча допивал одиннадцатую кружку пива. Как всегда, пивбар-автомат был переполнен. Над многоголосием витал табачный дым, временами почти полностью заволакивая табличку "Курить воспрещается", кто-то хрипло пел, кто-то дожидался прихода милиции в горизонтальном положении под столом.

Корин блаженствовал в воображаемом мире. Здесь с ним была его мать, здесь была Синтия, здесь были друзья школьных лет, все, кого он когда-то знал и любил. И все из прошлого. В настоящем не существовало ни одного человека, которого он мог бы назвать своим другом. Во время работы были коллеги, партнеры, временные попутчики и постоянные противники. После работы не стало никого. Впрочем... Совсем ли так?

Когда Корин был освобожден, его встречал у ворот лишь один человек Станислав Михайлович Шебалдин, Стас Шебалдин, теперь полковник КГБ или как там себя именовала в новые времена эта организация. Его бежевая "Волга" стояла поодаль. Стас протянул Корину руку и не дождался ответного жеста.

- Мм... Ну ладно, - пробормотал он, засовывая руку в карман. - Но послушай, Сергей...

- Все это великолепно, - сказал Корин с ядовитой улыбкой. - Как будто мы играли в шахматы, я вышел на минутку...

Шебалдина было не так просто сбить с толку.

- Послушай, - повторил он терпеливо. - Если ты распространяешь свое отношение к тем, кто тебя подставил, и на меня, и на все ведомство...

- Ну, что ты. Я так, развлекался здесь. Как-то жаль, что кончилась вечеринка.

- Сергей, многое изменилось. Тех людей уже нет.

- О... В буквальном смысле?

- Те, кто боялся, что ты заблокируешь им карьеру... Они много чего еще натворили. Их уже нет. И страна уже не та, и ведомство. Разве ты в своей гордыне счел нужным не обратить внимания, с какой формулировкой тебя освободили? За отсутствием состава преступления. Не помилован, не амнистирован, не милость барская и шуба с плеча! За отсутствием. Оправдан. Невиновен.

- Благодарю, - поклонился Корин. - Главное, вовремя...

- Да брось ты разыгрывать обиженного младенца! Лучше поздно...

- А когда было не поздно - где был ты и твои рыцари справедливости?

- Сергей! Ты ведь знаешь, что тогда меня не было в Москве, не было в России. Но если бы и был, вряд ли смог бы...

- Знаю... Из твоего единственного письма! Ты вернулся достаточно давно. И даже не удосужился приехать ко мне! Зато теперь, когда меня освободили...

- А почему ты так уверен, что я не имею к этому отношения?

- К моему освобождению?

- К разгребанию грязи. Без этого не только твое освобождение было бы невозможным. Многие люди...

- Ладно, Стас, - Корин устало вздохнул. - Раз ты приехал хоть сейчас...

- Я хочу помочь тебе.

- Отлично. Подбрось меня в центр. Это единственная помощь, в которой я сейчас нуждаюсь.

- Оставь этот тон. Думаю, предлагать тебе вернуться на службу пока бессмысленно, но...

- Пока?

- Слушай, я приехал, как друг.

- Прости, Стас. Не из-за тебя... Из-за ведомства. Я пришел к выводу, что плащ и кинжал - не мои любимые элементы костюма.

- Разумеется, никакие твои выводы не заставят меня перестать быть твоим другом.

- Спасибо... Но мне действительно ничего не нужно.

- Это сейчас. Но если...

- Может быть.

В машине, когда они ехали в город, важных тем никто из двоих не касался, и с тех пор они не виделись. Корин не звонил по известным ему телефонам, Стас тоже не объявлялся. Нельзя сказать, что Корина не мучила совесть из-за того, что он так обошелся с другом. Но... Это была иная жизнь. Теперь - пиво, обрывки воспоминаний...

Он поставил кружку на стол и машинально посмотрел на запястье. Часов не было. Он продал их, как продал многое другое из еще сохранившегося имущества. После смерти матери он получил наследство - и так-то невеликое, а при нынешней дороговизне... Корин не задумывался о том, что произойдет, когда он истратит свой последний рубль и больше нечего будет продать. Он вообще ни о чем не задумывался. Иногда в его памяти всплывали смутные картины - какие-то страны, какие-то люди, но он не мог узнать этих мест и вспомнить имена этих людей. Он и не пытался. Это было далеко. Это было давно. Это было не с ним.

Он выбрался из полуподвального бара, достал пачку "Астры", закурил и неторопливо побрел к станции метро. Пора домой, смотреть телевизор... Кстати, телевизор тоже пора продать, тем более, что Степаныч из двадцать восьмой квартиры интересовался. На недельку этих денег хватит.

У самой двери Корин уронил ключи, и хотя по его мерке вовсе не был так уж пьян, тем не менее потратил на поиски уйму времени. Наконец он вставил ключ в скважину и шагнул в прихожую.

Что-то было не так. Корин замер у открытой двери, стараясь понять, в чем дело. Все его полузабытые профессиональные рефлексы обострились до крайности, без труда преодолев тонкий заслон опьянения. Вроде все как всегда, все на своих местах... Вдруг он догадался. Запах. Едва уловимый, абсолютно незнакомый ему запах какого-то мужского одеколона или дезодоранта. Корин закрыл дверь и вошел в комнату.

Вединственном кресле у окна сидел человек лет тридцати пяти, одетый легко, не без претензии на элегантность. Корина поразило его красивое, уточненное, нервное лицо, холодный жесткий взгляд. Лицо фашиста, подумал Корин. Маленький фюрер. Именно так.

- Не волнуйтесь, Сергей Николаевич, - сказал незнакомец. - Мы с вами впервые видимся, но, надеюсь, подружимся. Садитесь, пожалуйста.

Хозяйским жестом он указал на стул. Корин с изумлением увидел на столе бутылку "Джека Даниэльса", фрукты в хрустальной вазочке и две рюмки.

- Вы ждали даму, - уничтожающе съязвил Корин. - Я вас разочаровал.

Незнакомец тонко улыбнулся.

- Я ждал вас, Сергей Николаевич. Но так как разговор у нас с вами будет долгий, я позволил себе... - он неопределенно повел рукой в воздухе. Жесты у него тоже были красивыми.

- Я не хочу вести с вашим ведомством никаких разговоров, - сказал Корин, но без всякого нажима. Это было ни к чему - он слишком хорошо знал, что гость не уйдет, пока не закончит своего дела.

- Сергей Николаевич, - мягко продолжал майор Тихомиров. - Вы не знаете меня, но я хорошо знаю вас. Мне отлично известны ваши профессиональные качества....

- Вот мои профессиональные качества, - перебил Корин и щелкнул ногтем по бутылке. Майор усмехнулся.

- Не прибедняйтесь, Сергей Николаевич. Что бы вы сказали, если бы перед вами открылась возможность вновь послужить Родине?

- Какой Родине?

- Простите?

- Той, что была, или той, что сейчас?

- Той, что будет, - сказал майор.

- Любопытно, - Корин уселся на стул и скрестил руки на груди. - И что же будет?

- Политики завели в тупик не только Россию, - произнес Тихомиров несколько высокопарно, - они завели в тупик весь мир. Единственная надежда человечества - духовное возрождение. В разных странах уже предпринимаются попытки. Церковь Муна, "Аум Синрикё"... Но вера тем от политики и отличается, что тут не может быть много истин. Истина одна, и несет ее церковь, которая так и называется - Церковь Истинного Света.

Корин взглянул на гостя с удивлением.

- А я думал...

- Как видите, Сергей Николаевич, я не представляю то ведомство, к которому вы так безоговорочно меня отнесли. Более того, формально я вообще никого не представляю. Патриоты России, сплотившиеся вокруг Церкви Истинного Света - не организация, не партия. Мы заботимся о духовном возрождении, о спасении - для всех.

- Кажется, я начинаю понимать... - Корин потер ладонью лоб. - Заговор с целью установления диктатуры сектантов, так?

- Диктатура? Ну что же, не вижу ничего плохого в этом слове, если речь идет о диктатуре сил света над силами тьмы. И мы близки к цели... Ошеломляюще близки! Если бы не одно досадное затруднение... Говоря короче, я предлагаю вам задание в одной из ведущих стран Запада, прекрасный гонорар и блестящие перспективы по возвращении...

- Спасибо. Это мы уже проходили в одной школе... Что, если я откажусь?

Тихомиров пожал плечами.

- А почему вы должны отказываться? У вас нет, грубо говоря, ни кола, ни двора, ни гроша за душой и никакого будущего.

- Спасибо и за это. Вы видите вещи такими, какие они есть.

Майор встал, прошелся по комнате и остановился у окна, глядя мимо Корина куда-то в пространство.

- По отношению к вам была допущена несправедливость, - с неискренним сочувствием произнес он, - но в новой России никаких несправедливостей допускаться не будет. Впрочем, от вас не требуется разделять наши идеалы и верить в наш успех. Давайте перейдем на деловой язык. Я уполномочен предложить вам за выполнение задания тридцать тысяч долларов. Подробности будут сообщены после вашего принципиального согласия. Я жду ответа.

- Нет, - сказал Корин.

- Причем десять тысяч вы получите немедленно, наличными в виде аванса. Они здесь, в портфеле.

- Вы что, глухой? - Корин повысил голос. - Я сказал "нет".

- Пятьдесят тысяч.

- Вас давно не спускали с лестницы?

Глаза Тихомирова стали узкими и злыми.

- Вам, нищему алкоголику, предлагают целое состояние! Если хотите, можете не возвращаться в Россию. На Западе с этими деньгами вы...

Корин вплотную приблизился к Тихомирову и осторожно взял его за лацканы светлого пиджака. Дыша ему прямо в лицо пивным перегаром, он негромко, медленно и со знанием дела выложил весь свой арсенал самых страшных ругательств и оскорблений.

- А теперь - вон, - заключил он и легонько подтолкнул назойливого гостя в сторону двери.

Бледный от ярости, майор в бешенстве схватил портфель.

- Увидимся, - зловеще пообещал он.

Сильно хлопнула входная дверь. Корин задумчиво посмотрел вслед незваному гостю, перевел взгляд на бутылку виски и расхохотался.

- С паршивой овцы хоть шерстиклок, - весело сказал он, включил телевизор, откупорил бутылку и вонзил зубы в сочную грушу.

8.

30 мая 1993 года

19.20 московского времени

Корин только что вернулся от Степаныча, с которым договорился о продаже телевизора. Попутно он одолжил у соседа скатерть - совершенно необходимый сегодня вечером аксессуар. Пригодится и принесенный вчерашним патриотом "Джек Даниэльс" - там осталось еще больше полбутылки. Корин накрыл скатертью обшарпанный стол - это составило все доступные ему приготовления.

Дело в том, что впервые за долгое время Сергей Корин ждал в гости женщину. Они познакомились случайно. Около четырех часов пополудни Корин возвращался из посещаемого почти ежедневно пивбара и остановилсяу парковой ограды, чтобы закурить. Девушка сама подошла к нему - лет двадцати, с простым миловидным лицом, льняными волосами до плеч, в красной футболкеи вытертых джинсах. Если бы дело происходило в Оксфорде, Корин решил бы, что перед ним дочь богатых родителей, посещающая лекции свободного курса философии. В Москве он не знал, что и подумать.

Девушка протянула свою сигарету и выжидательно посмотрела на него. Он зажег спичку, девушка наклонилась, и Корин хорошо рассмотрел ее. Приятное лицо и почти никакой косметики. Она затянулась, выпустила дым, оперлась спиной на ограду рядом с Кориным. Он молча разглядывал девушку без всякой набодности, просто ему нравилось смотреть на нее. Внезапно она спросила:

- Вы здесь живете?

- Что значит "здесь"? - Корин провел рукой по небритому подбородку. В парке?

Девушка смутилась и слегка покраснела.

- Я имею в виду - вы москвич?

- Преимущественно, - под пивными парами такой ответ показался ему страшно остроумным .

- Я никого не знаю в Москве, - она говорила так, будто извинялась. - Я только сегодня приехала и...

- Где же вы остановились?

- Нигде пока. Вещи у подруги оставила, но у нее ночевать неудобно, и я...

- Так. - Корин глубоко затянулся "Астрой". - В Москве не знаете никого, тем не менее вещи у подруги... Вы бы хоть врали складно. Вы от них?

- От кого? - ее удивление казалось искренним.

- От радетелей духовного возрождения. Церковь Истинного Света.

- Церковь... Чего? - не верилось, что ее круглые глаза можно сделать еще круглее, и тем не менее, ей это удалось. Корин вздохнул.

- Ну, выкладывайте, что ли, или я пошел.

Девушка опустила глаза и принялась ковырять ногтем ремень сумочки.

- Простите меня, - еле слышно выдохнула она. - Я не решалась сказать... То есть, так не принято, ведь правда?

- Как? - Корину становилось скучно.

- Понимаете, вы... Понравились мне. Вот я и решила с вами познакомиться, а как начать - не знала. И я придумала это... Ну, что я приезжая и все такое.

Корин покосился на нее недоверчиво. Не то чтобы он не нравился женщинам - скорее наоборот, но на улице с ним знакомились впервые. Он колебался. Возможно, все-таки они подослали ее. Хотя вряд ли - уж очень простодушно она выглядела. Да и что она может с ним сделать? Убить, отравить? Но если они решили убрать его, доберутся так или иначе. Если быть настороже, то не сразу, но в конце концов они все же убьют его. Правда, зачем... Из чистой мстительности? Вчерашний гость не сказал ему ничего такого, что могло бы представлять реальную опасность для них. Всё это слова, одни слова.

Ладно, мысленно сказал он ей, черт с тобой. Если ты и от них попробуй,возьми меня голыми руками. Я проведу с тобой несколько приятных минут и заодно натяну им нос.

- Меня зовут Сергей, - сказал он.

- Марина, - она вспыхнула и протянула узкую ладошку, которую он осторожно сжал.

- Где же мы с вами увидимся?

- А мы уже увиделись, - хихикнула она. - И вообще, я вас давно приметила. Я живу во-он там, - она указала на дом в конце квартала, - а вы ходите в бар пить пиво. Видите, я все про вас знаю.

Корин усмехнулся. Так уж и все.

- Ладно, вот что. Давайте я провожу вас домой, а вечером приходите ко мне, идет?

- Так вот, сразу?

- Ну, не хотите сразу, давайте потянем месяца два. Я буду писать вам нежные письма.

Она засмеялась.

- Опасный вы человек, Сережа. Интересно, кто вы по профессии?

- Шпион. Правда, в отставке.

Марина снова прыснула.

- Я почему-то сразу так и подумала. Ну, пошли, Джеймс Бонд?

У подъезда Корин сообщил Марине свой адрес, объяснил, как лучше пройти. Они договорились, что он будет ждать ее в восемь часов.

- Плюс-минус пятнадцать минут, - уточнила девушка, послала ему воздушный поцелуй и скрылась за дверью. Корин выждал с полминуты и вошел за ней. Подъезд был проходной, но само по себе это еще ни о чем не говорило.

Смахивая влажной тряпкой пыль в углах комнаты, Корин не переставал думать о Марине. Что-то не сходилось в ее истории. Мозаика не складывалась - вернее, складывалась, да не так. Вчерашний визит. Сегодняшнее первое в жизни уличное знакомство Корина. Проходной подъезд. Ответ напрашивался, и разумное решение в сложившейся ситуации было только одно. То, которое и принял Корин. Пригласить ее к себе. Опасность известная и ожидаемая не так страшна, как грозящая из-за невесть какого угла.

Корин включил телевизор. В последнее время он пристрастился смотреть футбол и с сожалением думал о завтрашнем дне, когда он лишится этого удовольствия. В дверь позвонили без пяти восемь, как раз после очередного гола.

Марина была в желтом платьице, которое очень шло к ее льняным волосам. Жалкая хибара Корина произвела на нее удручающее впечатление, которое она и не пыталась скрыть.

- Хило живут шпионы в отставке, - заметила она, разочарованно оглядывая убогую квартирку. - Я думала, вам полагается персональная пенсия и все такое.

- Мне полагалась пуля в затылок, - сказал Корин. - Но судьба была милостива, и я всего лишь попал в тюрьму.

- Повезло вам. Нет, ну а правда, где вы работаете? Скажите, не бойтесь. Мне плевать на все эти престижные профессии.

- Да нигде, - ответил Корин. - Я пьяница и разгильдяй. Посидите пока здесь, - он указал на кресло, - журналы полистайте... Или вот футбол. Футбол любите? Я пойду приготовлю бутерброды. Кроме вареной колбасы, ничего нет. Вчера были фрукты, да я их съел... И вообще, - продолжал он уже из кухни, повысив голос, - давай на "ты", без церемоний, о`кей?

- О`кей, - донесся мелодичный голосок, перекрывающий взволнованное комментаторское "кто-то там проходит по правому флангу, отдает кому-то в штрафную площадку... Ай-ай-ай..."

Корин появился с тарелкой бутербродов и остатками "Джека Даниельса". Первую рюмку Марина опрокинула так лихо, будто занималась этим всю жизнь, и тут же налила по второй. Еще одна странность, подумал Корин. Споить она меня хочет, что ли? Ну, это дудки, тут мы с тобой потягаемся.

- Выключи этот дурацкий телевизор, - попросила Марина. Корин потянулся к кнопке. Тяпнули по второй, с третьей она не спешила. Разговор шел легкий, беспередметный, перескакивающий то и дело с ее учебы на искусство, с искусства на спорт, опять на учебу и так далее. Корин неожиданно обнаружил, что очень пьян. Он попытался взять бутылку и промахнулся, глупо хихикнул. В его сознании закружились какие-то странные розовые призраки, его потянуло в сон. Усилием воли он попытался вырваться, но розовую волну сменила черная, и он уже ничего не видел. "Отравила-таки, - вяло и безразлично подумал он. - Когда только успела... Неужели, пока я выключал... Ай да Марина... О юность наивная..."

Он ухватился за край скатерти, тяжело рухнул на пол, увлекая за собой все, что было на столе, и в звоне бьющегося стекла растворился его мир.

9.

31 мая 1993 года

11.05 московского времени.

Корин застонал. Все тело болело так, словно накануне им долго колотили о каменные стены. Боль стучала в висках чугунными молотами по стальным наковальням. Он попытался открыть глаза и не смог. Протянул руку - пальцы уперлись в холодную шероховатую поверхность. Красная пелена затягивала сюрреалистические образы чудовищных, безумных снов, где он был огромным, раскрывающимся во Вселенную черным апельсином, бесконечным повторением своей же собственной боли. Что это такое? ЛСД?

Ему все же удалось поднять веки. Что-то белое качалось, расплывалось, дрожало перед глазами. Потом призрачный абрис медленно сфокусировался в металлическую раковину. Корин осторожно пошевелил руками и ногами. Каждое движение вызывало невыносимую боль, но переломов, кажется, не было. А почему он подумал о переломах?

Ему смутно припомнилась тускло освещенная просторная камера, какие-то получеловеческие, полузвериные рожи перед глазами, мелькание кулаков и ног. Его били? Его бросили в камеру к уголовникам? Он не помнил, не мог вспомнить больше ничего. Тяжким усилием он приподнял свинцовое тело, сел на топчане, дотянулся до крана и открыл воду. Сунул голову в раковину. Холодная вода потекла за воротник рубашки. Он встряхнулся, как спаниель после купания, и чуть не заорал от боли. Теперь он видел окружающее более или менее ясно. Он находился в небольшой - два на три метра - камере без окон с бетонными стенами. Здесь не было ничего, кроме топчана, раковины, табурета и голой лампочки высоко на стене. Он был один, глазок для надзирателя в серой стальной двери закрывала металлическая шторка.

Память возвращалась кадрами, фрагментами, будто прокручивался сумасшедший фильм, смонтированный вконец спятившим авангардистом. Итак, вчера он выпил рюмку виски, отравленного каким-то психотропным препаратом в лошадиной дозе, и потерял сознание... Надолго? Во всяком случае, когда он открыл глаза (это вовсе не означает "пришел в себя"), за окном было уже темно. В комнате царил ужасающий разгром, как после пьяной драки. Марина лежала ничком на диване, свет чудом уцелевшей настольной лампы падал на ее разодранное в клочья желтое платьице, сплошь залитое кровью. В горле мертвой девушки зияла черная рваная рана. Орудие убийства (горлышко от разбитой бутылки из-под "Джека Даниельса") Корин сжимал в руке. Он отбросил обломок, подполз к девушке, он гладил ее волосы, ее прекрасное мертвое тело. Кажется, он рыдал. Прости меня, прости. Я мог, я должен был догадаться. Чем же они зацепили тебя, бедный, наивный ребенок? Забили тебе голову сектантскими бреднями или попросту пообещали новые джинсы? Какая теперь разница. Тебя уже нет, а я жив... Жив. На их беду.

Монтажный скачок в фильме памяти. Черный провал, потом резкие, настойчивые звонки в дверь, удары кулаками и ногами. Комната полна каких-то людей, некоторые из них в милицейской форме, Корина волокут по лестнице, запихивают в автомобиль, куда-то везут. Снова незнакомые лица, коридоры, кабинеты, нестерпимый, бьющий в лицо свет. Одни и те же вопросы снова и снова. Признает ли он себя виновным в попытке изнасилования и убийстве? Нет, не признает. И опять коридоры, камеры, гнусные ухмылки и зловонные рты полулюдей-полузверей, боль, боль... Черный провал. Конец фильма.

Холодная вода принесла облегчение. Пошатываясь, Корин прошелся было по камере - два шага туда, два обратно - но тут же упал на топчан.

Загремел дверной засов, и в камеру вошли двое в гражданских костюмах. Того, что был постарше, Корин видел впервые и ничего не мог сказать о нем, кроме того, что от него за милю несло военным. Второго человека Корин узнал бы из тысяч и тысяч, в любой толпе, в любом состоянии.

Майор Тихомиров по-хозяйски уселся на табурет и закурил. Его спутник, подполковник Хаустов, остался стоять у двери. До самого конца он так и не произнес ни слова.

- Плохо ваше дело, Корин, - сказал майор, смачно затянувшись "честерфильдом". - Очень плохо.

- Дайте что-нибудь от головной боли, - попросил Корин. Майор словно ждал этой просьбы. Он тут же достал из кармана упаковку таблеток.

- Примите сразу три штуки. Так вот, как вы, конечно, понимаете, речь идет о более чем серьезном приговоре. И что важно - наши друзья позаботятся о том, чтобы у вас не было хорошего адвоката.

Корин проглотил таблетки. Боль отступала, медленно пульсируя в висках.

- Учтите также и то, - лекторским тоном продолжал Тихомиров, - что отбывать наказание вам придется не в специальной зоне для бывших работников КГБ, а среди неких джентльменов, подобных тем, с которыми вы имели счастье близко подружиться сегодня ночью. Они очень любят новые знакомства с людьми с вашей статьей... Это вам ясно?

- А если я соглашусь?

- Условия остаются прежними. Пятьдесят тысяч долларов.

Корин невесело усмехнулся .

- А как я выберусь отсюда? Устроите мне побег в духе Монте-Кристо?

- Зачем? Вы же никого не убивали, мы это знаем и можем это доказать. У нас есть заслуживающие абсолютного доверия свидетели, которые подтвердят, что в момент убийства вы находились в совершенно другом месте. Вас также видели, когда вы возвращались в свою квартиру прямо перед приездом милиции - кстати, милицию вызвали ваши соседи, из-за шума. Отпечатки ваших пальцев на орудии убийства обьяснить проще простого - вы брали его в руки, чтобы осмотреть. Машинально. Сильное потрясение - потому вы себя и вели так странно. Кровь попала на вашу одежду, когда вы попытались помочь девушке, еще не зная, что она умерла.

- Прелестно, - сказал Корин. - А кто же совершил убийство?

- Вчера днем в пивбаре, будучи в нетрезвом состоянии, вы передали ключи от вашей квартиры малознакомому человеку, некоему Василию, лет тридцати, высокому, темноволосому - больше о его внешности вы ничего не помните. Вы познакомились там же, в баре. У нас есть свидетели, которые подтвердят факт вашего разговора с Василием и передачу ключей.

- Все-то у вас есть, - вздохнул Корин.

- А вы как думали? Договорившись с Василием, что он будет ждать у вас дома, вы отправились за самогоном к знакомым - это другие наши свидетели у них задержались и выпили. Вернувшись домой, вы обнаружили открытую дверь и все остальное. Впрочем, детали вы обговорите с адвокатом. Он посетит вас вскоре после нашего ухода. Это абсолютно надежный человек и прекрасный юрист. Положитесь на него полностью, - майор обернулся к Хаустову. Идемте, Алексей Ильич.

- Еще один вопрос, - сказал Корин, когда Тихомиров уже закрывал металлическую дверь.

- Да?

- Почему вы курите? Господь вроде не одобряет?

10.

4 июня 1993 года

34 километра к юго-востоку от Москвы

19 часов 40 минут московского времени

Корин вошел в гостиную отдохнувший, свежевыбритый, в сверкающей белой рубашке с закатанными рукавами и светлых брюках. За небольшим круглым столом его уже ждали Тихомиров и Хаустов, больше на даче никого не было, если не считать охранников за оградой.

Его привезли сюда прямо из прокуратуры. В обычных условиях проверка алиби Корина могла занять много времени, но свидетельские показания были настолько неопровержимыми, а адвокат - так логичен и убедителен, что прокурору оставалось только развести руками. На даче Корина ждала горячая ванна, ласкающая бритва "Уилкинсон", свежее белье и новая одежда. Его кормили так, как он не ел со времен бытности Джорданом Пауэллом, давали какие-то восстанавливающие, стимулирующие препараты. Когда четвертого июня, в 19 часов 40 минут Корин появился в гостиной, он чувствовал себя превосходно по всем параметрам. Его тело и мозг вновь составляли идеально функционирующую, почти совершенную машину. Ну, может быть, не совсем так, как это было в Америке... Отсутствие тренировок, тяжелые нервные потрясения, пьянство - все это не могло не оставить неизгладимого отпечатка. Тем не менее сейчас Корин ощущал себя наилучшим образом из возможных.

Он сел к столу, закурил и выжидательно обвел взглядом собеседников. Тихомиров раскрыл папку, но говорил, почти не заглядывая туда.

- Вкратце ситуация такова. 26 мая авиарейсом в Лондон прибыл груз из Москвы по контракту с английской фирмой "Дана". Груз состоял из тридцати контейнеров... Отходы производства - цветные металлы. Вообще-то их вывоз запрещен, но этот контракт оформлялся по специальному разрешению, тут все абсолютно законно. В аэропорту контейнеры были перегружены на автомобиль, который должен был доставить их на склад фирмы. До места назначения машина не дошла. Ваша задача - отправиться в Лондон и разыскать груз, обратив особое внимание на контейнеры, промаркированные номерами 16 и 17. Собственно, эти два контейнера - все, что нас интересует. Теперь можете задавать вопросы.

Корин кивнул.

- Кто встречал груз?

- Сотрудник фирмы "Дана", он же был и водителем исчезнувшего грузовика. Грег Хатчкрофт, тридцати четырех лет. Вот его фотография, Тихомиров передал Корину картонный прямоугольник. - Ночь перед прибытием груза Хатчкрофт провел в отеле "Эпсом", в номере 302.

- Он тоже исчез?

- По крайней мере, мы не имеем о нем сведений. Равно как и о директоре "Даны" Уильяме Хэйсе, - еще одна фотография. - Никто из них не подавал признаков жизни после 26-го мая.

- Что находилось в шестнадцатом и семнадцатом контейнерах?

- Там был груз особого характера.

- Так... Как бы спросить... Ну, мог ли этот груз заинтересовать, скажем, гангстеров?

- Вполне.

- Контрразведку?

- Вряд ли.

- Полицию, Интерпол?

- Да, но думаю, тогда ситуация выглядела бы иначе.

- Хатчкрофт знал о содержимом контейнеров?

- Только Хэйс. Разве что он рассказал Хатчкрофту, но я совершенно не представляю, с какой стати он стал бы это делать.

- Хэйс впервые получал груз подобного характера?

- Нет, это восьмая посылка, и до сих пор все проходило идеально.

- Почему Хатчкрофт остановился в отеле? Он всегда так делал?

- Да, всегда. Склады фирмы "Дана" находятся в Ист-Энде, а отель "Эпсом" - недалеко от аэропорта. Самолет прибывает рано утром, и Хатчкрофт проводил ночь в отеле, чтобы не вставать среди ночи и не гнать машину через весь Лондон.

- Так, - Корин встал и задумчиво прошелся по комнате. - Груз исчез десять дней назад. Что бы ни находилось в этих контейнерах, девяносто девять шансов из ста за то, что содержимого в них уже нет, а сами контейнеры валяются где-нибудь на дне Темзы. Как я могу искать, не зная, что ищу?

- Вам нужно проследить путь контейнеров, найти их - либо тех людей, которые их украли, если их украли.

- Допустим, я найду их, а они пусты. Вас устроят два пустых контейнера?

- Вместе с отчетом о том, как они были найдены - устроят. Дальше мы сами разберемся.

- Воля ваша...

- Когда задание будет выполнено, вы позвоните по французскому номеру в Дьепе, - майор передал Корину бумажку с номером. Тот бросил на нее быстрый взгляд, скомкал и швырнул в холодный камин. - Попросите по-английски к телефону доктораФрансуа. Вам ответят, что доктор Франсуа в Париже и вернется через неделю. Тогда вы попросите передать доктору, где и когда он сможет найти вас в Лондоне. По укзанному вами адресу прибудет наш человек. От него вы получите дальнейшие инструкции в зависимости от достигнутых вами результатов.

- Хорошо. Как вы намерены переправить меня в Лондон?

- Вы вылетаете завтра утром по документам Стива Рэндалла, бизнесмена из Глазго, который прилетал в Москву по делам.

Корин удивился.

- Зачем такие сложности? Отправлять меня по фальшивым документам несуществующего бизнесмена, когда я могу попасть в Лондон по любому из легальных каналов?

Тихомиров улыбнулся и встал.

- Как говорят политики в теледебатах, я рад, что вы задали этот вопрос. Прошу вас пройти со мной.

Они вышли в другую комнату. Тихомиров скатал ковер на полу, открыл хорошо замаскированный люк. По винтовой лестнице они спустились в бетонный колодец метров пяти глубиной. От колодца шел также забетонированный коридор с рядами дверей по обеим сторонам. Одна из дверей была металлический, с глазком, как в тюрьме. Тихомиров толкнул ее - она оказалась незапертой и открылась с противным скрежетом. За ней находилась узкая длинная камера, залитая ярким светом мощных ламп. На цементном полу лицом вверх лежал человек. Не нужно было много времени, чтобы убедиться, что он мертв - на белой рубашке слева виднелась окровавленная дыра, след пистолетного выстрела.

- Знакомьтесь - Стив Рэндалл.

Тихомиров отступил на шаг, любуясь произведенным эффектом.

- Духовность и милосердие, - пробормотал Корин.

- Очень похож на вас, не правда ли? Мы быстро его подыскали, мы умеем быть оперативными. Теперь вы понимаете, что если вздумаете сбежать от нас или выкинуть какой-либо другой некрасивый фортель, Интерпол немедленно будет осведомлен о человеке, убившем в Москве мистера Рэндалла и сбежавшем в Лондон с его документами. Мир велик, Сергей Николаевич. Но в нем не найдется для вас безопасного уголка.

Майор закрыл дверь, и они вернулись в гостиную.

- Что-нибудь еще, Сергей Николаевич? - поинтересовался майор.

- Да, конечно. Мне нужна вся информация о Хатчкрофте, Хэйсе и фирме "Дана". Все, чем вы располагаете.

Тихомиров протянул Корину зеленую папку.

- Здесь, Сергей Николаевич, вся та информация, которой мы считаем нужным (он подчеркнул два последних слова) снабдить вас.

- Хорошо, - Корин взял папку. - Снаряжение?

- Ну, тут я рискую вас разочаровать, - майор развел руками. - Никаких особых изысков в духе Джеймса Бонда... Впрочем, это уже не моя сфера. Передаю вас Алексею Ильичу.

Он вышел из гостиной. Хаустов, до того сидевший молча и неподвижно, как памятник Линкольну, зашевелился. Он вынул из кармана пластмассовый прямоугольный флакончик - такие флакончики с нитроглицерином можно купить в любой английской аптеке - и передал Корину. Тот нажал пружинку на крышке. На ладонь выкатился прозрачный желтоватый шарик.

- Сильнодействующее психотропное средство, - пояснил Хаустов. - Время растворенияв воде - три-четыре секунды, а в горячем чае или кофе растворится еще быстрее. В спиртном тоже. Ни вкуса, ни запаха. Действует через восемь-десять минут, в зависимости от индивидуальных особенностей организма.

Корин попытался засунуть шарик во флакон, но пружина действовала лишь в одну сторону.

- Обратно не получится, - сказал подполковник. - Бросьте в камин.

- Меня вы уделали этой самой штукой?

Хаустов спокойно кивнул. Следующим на свет появилось удостоверение на имя сержанта Скотланд-Ярда Майкла Боддикера.

- Этим пользуйтесь осторожно. В отличие от подлинного Стива Рэндалла Майкл Боддикер - чистая фикция. Годится только чтобы брать на пушку.

- Всё? - спросил Корин, разглядывая отлично подделанное удостоверение.

- Увы. По понятным причинам мы даже не можем дать вам оружие. Ну, теперь я вас покину, а вы можете спокойно изучать эту папку.

Хаустов направился к двери, остановился и обернулся.

- Я хочу, чтобы вы помнили, Корин, - его тон стал совсем другим. Один - только один! - неверный шаг, и вы убийца не только Стива Рэндалла, но и Марины Старцевой. Наши свидетели откажутся от показаний. Если они добровольно заявят, что дали их под давлением каких-то ваших дружков, им не грозит преследование. Я хочу, чтобы вы всегда об этом помнили.

- Я не забуду, - слегка поклонился Корин. - Только вот где у меня гарантия, что я получу пятьдесят тысяч долларов, а не пулю в лоб?

- Ну, - подполковник пожал плечами. - тут уж вам придется верить нам на слово. Зачем вас убивать? Для нас вы безопасны, а для вас, кстати, найдется немало еще дел во имя возрожденной России. К взаимной выгоде... Мы же деловые люди, а не убийцы. До свидания.

Корин смотрел на закрывшуюся за Хаустовым дверь. Он вспомнил Марину в изодранном, окровавленном желтом платьице, с ужасающей раной на горле и широко распахнутыми, будто от изумления, глазами. Он вспомнил хорошее, открытое лицо Стива Рэндалла, очевидно, так и не успевшего понять, что с ним произошло. Мы деловые люди, а не убийцы. Не убийцы.

11.

Лондон

5 июня 1993 года

8.30 утра по Гринвичу

Телефон звонил долго и настойчиво. Чертыхнувшись, Фрэнк Коллинз, культурный атташе посольства США в Великобритании (и по-прежнему кадровый сотрудник ЦРУ), выпростал руку из-под одеяла и схватил трубку. Обычно ему не приходилось так долго спать, но сегодня выдался долгожданный день отдыха... Неужели он будет испорчен? Рядом заворочалась и что-то прошелестела сквозь сон золотоволосая Джейн.

- Слушаю, - хрипло буркнул Коллинз в трубку.

- Мистер Коллинз? - осведомился совершенно незнакомый ему мягкий баритон .

- Да. Слушаю.

- Вам о чем-нибудь говорит имя Джордан Пауэлл?

Коллинз сел в постели так резко, что Джейн испуганно открыла глаза.

- Я понял вас. Говорите.

- Этот человек в Лондоне.

- Алло! Кто вы? Откуда вы звоните? Не вешайте трубку!

Фрэнк Коллинз не умолкал до тех пор, пока не осознал, что давно уже слышит равномерные гудки отбоя.

12.

Лондон

5 июня 1993 года

8.30 утра по Гринвичу

Сергей Корин

Он стоял на тротуаре и разглядывал фасад отеля "Эпсом" на противоположной стороне улицы. Ничего особенного: отель как отель, таких, наверное, сотни в одном только Лондоне. Старое здание, построенное где-нибудь в тридцатых годах, давно нуждающееся в ремонте, но чистенькое и опрятное. Внизу ресторан, стеклянные двери центрального входа в холл отеля открываются в обе стороны. Корин перешел улицу и толкнул дверь.

Внутри царил уютный полумрак - холл был стилизован под старинную английскую гостиную. За стойкой дремал портье, почти все кресла в холле были пусты в этот ранний час. Лишь в одном кресле у самого окна расположился светловолосый здоровяк лет тридцати. Он уставился в "Дейли Ньюс", раскрытую на спортивной странице, но больше стрелял глазами по сторонам, чем читал. Корина он окинул каким-то слишком уж безмятежным взором и поспешно уткнулся в газету.

Корин подошел к стойке, портье поднял сонные глаза.

- Доброе утро, сэр.

- Привет, - сказал Корин. - Неплохая погода сегодня, вы не находите?

- О да, сэр. Для Лондона вполне подходяще.

- Я ищу своего друга, - произнес Корин, сочтя тему погоды исчерпанной. - Грег Хатч-крофт. Он останавливался в вашем отеле. Может, он и сейчас здесь?

Здоровяк позади кашлянул и возгласил, ни к кому персонально не обращаясь:

- Подумать только! "Красные дьяволы" опять сделали "Бостонских душителей" с разгромным счетом! Что же это такое, а?

- О да, сэр, - сказал портье Корину. - Я знаю мистера Хатчкрофта, он часто останавливается у нас. Но к сожалению, сейчас его нет.

- Он уехал совсем?

- Да, он вообще-то никогда надолго не приезжает. Он был у нас недели полторы назад.

Корин изобразил огорчение.

- Какая жалость... Я только что приехал из Глазго и надеялся повидать его.

Любитель спорта сложил газету, встал, поднялся по лестнице и исчез из вида.

- Но ведь вам известен его домашний адрес, сэр?

- Конечно, да беда в том, что я куда-то задевал записную книжку. Я не видел старину Грега сто лет и без книжки ни за что не найду его дом. Увы, единственное, что я помню - он говорил мне, что бывает в "Эпсоме", вот я и решил...

- Постараюсь помочь вам, сэр, - портье покопался в своих книгах, записал на бумажке адрес и протянул Корину. Тот бросил взгляд на бумажку. Да, этот адрес был и в папке Тихомирова. Но то, что Грег Хатчкрофт регистрировался в "Эпсоме" по своим настоящим данным, в принципе подразумевалось и никуда пока не вело.

- Благодарю вас, - Корин спрятал бумажку в карман.

- Где вы намерены остановиться в Лондоне, сэр? - заинтересованно спросил портье.

-Еще не решил... Но раз уж я здесь, мне проще всего было бы остановитьсяу вас.

Портье расцвел в улыбке.

- Вы не пожалеете, сэр. "Эпсом" - прекрасная гостиница, несмотря на ее внешний вид. У нас первоклассное обслуживание.

- И тогда почему бы мне не занять номер, который занимал Грег? Он свободен сейчас?

- О, да. Пожалуйста. Номер 302 на третьем этаже. Это довольно скромный, но очень приличный номер, сэр. Три с половиной фунта.

- Отлично. Если вы не возражаете, я заплачу за неделю вперед. Видите ли, я приехал по делам и могу срочно понадобиться в центральной конторе в Глазго, так что не исключено, что придется внезапно уехать и будет некогда возиться со счетом.

- Разумеется, сэр. Как вам будет угодно, сэр. Сумма за неиспользованные дни будет переведена по указанному вами адресу. Вот книга. Пожалуйста, заполните эту графу и распишитесь.

Корин заплатил за номер, добавив чаевые для портье, и получил ключ. Когда он шел к лестнице, портье окликнул его.

- А ваш багаж, мистер Рэндалл!

С сердечной улыбкой Корин приподнял небольшой пластмассовый кейс.

- Только это. Обычно я путешествую налегке.

Он стал подниматься по лестнице. Когда он миновал второй пролет, словно вихрь пронесся ему навстречу. Перед его глазами мелькнуло что-то большое, продолговатое, и в следующее мгновение он получил сильнейший удар, от которого отлетел метра на два и скатился по лестнице. Кейс полетел в другую сторону. Ничего себе, хорошее начало...

Чьи-то крепкие руки обхватили Корина, подняли и поставили на ноги. Он узнал блондина из нижнего холла. Тот смотрел на Корина в крайнем смущении, пытаясь отряхнуть его костюм, потом бросился за кейсом. При этом он беспрестанно бормотал:

- Простите, пожалуйста, простите, сэр. Вечно со мной приключается такое... Всегда несусь, как сумасшедший, и вот... Налетел на вас... Надеюсь, с вами все в порядке?

Наверх он поднимался нормальным шагом, как заметил Корин в зеркале, но возможно, он несется как сумасшедший, только спускаясь вниз.

- Ничего, все в порядке, - сказал Корин. - Со всеми бывает.

Он сделал шаг, намереваясь продолжить свой путь. На лице блондина отразился ужас.

- Но ведь вы не уйдете просто так! Я виноват перед вами! Позвольте мне хотя бы угостить вас выпивкой. У меня припасена бутылочка отменного коньяка.

- Но вы вроде куда-то спешили?

- А, пустяки! - блондин махнул рукой. - В каком номере вы остановились?

- В триста втором.

- Да? Это замечательно! Мы соседи. Я живу прямо напротив вас, в триста первом. Так вы пока идите располагайтесь, а я к вам через полчаса с бутылочкой, о`кей?

- Не рановато ли для бутылочки? - произнес Корин, когда они бок о бок поднимались на третий этаж.

- Может, у вас в Англии и рановато, а мы в Америке пьем в любое время дня и ночи и чувствуем себя великолепно! - блондин захохотал. - Ну, так что?

- Принимается. Жду вас, мистер...

- Ах, да! - блондин хлопнул себя рукой по лбу и сунул Корину широченную ладонь. - Джон Бикрам, к вашим услугам!

- Стив Рэндалл. Просто Стив.

- Просто Джон! - сила его рукопожатия сделала бы честь любым тискам. Так я через полчасика.

Он исчез за дверью номера 301. Корин вставил ключ в замок двери своей комнаты и вошел.

Номер 302 был обычным номером отеля средней руки. Маленькая прихожая, маленькая ванная. Ковер, кровать у окна, кресло, стул, письменный стол, телефон, телевизор. Больше ничего.

Бросив кейс на кровать, Корин снял пиджак и занялся осмотром комнаты. Почти сразу он нашел серую коробочку, прилепленную пластырем в углублении задней стенки телевизора. Корин отлепил пластырь и принялся изучать находку. Самодельное подслушивающее устройство, довольно громоздкое и грубовато сработанное. Профессионал таким едва ли воспользовался бы, к тому же плохо спрятано.

Корин прилепил коробочку на прежнее место и продолжил обыск. Больше ничего интересного обнаружить не удалось, если не считать окурка от сигареты "Астор", закатившегося в щель между полом и плинтусом. Курил ли Грег Хатчкрофт? И если да, какую марку предпочитал?

В дверь постучали, Корин открыл. Вошел Джон Бикрам с бутылкой "Мартеля" в правой руке и бокалами в левой.

- Надеюсь, Стив, вы простили меня окончательно, - сказал он, усаживаясь в кресло и разливая коньяк. - Давайте выпьем и забудем эту дурацкую историю.

- Уже забыто, - ответил Корин.

Бикрам опрокинул свой бокал залпом и тут же налил еще. Корин только слегка пригубил и поставил бокал на стол. Полез в карман за сигаретами, наткнулся на полную пачку и сунул руку в другой карман. Ага, вот в этой пачке осталась только одна.

- Какая досада, - произнес Корин, вытаскивая смятую пачку. - Последняя сигарета.

Бикрам тут же достал початую пачку "Астора".

- Пустяки, старина. Курите, не стесняйтесь.

Они задымили. Допустим, подумал Корин, в Лондоне живет самое малое полмиллиона курящих мужчин и столько же женщин. А сколько из них курит "Астор"? Если оставить только мужчин (следов помады на окурке не было), и тогда не сосчитать. Этот окурок мог оставить сам Хатчкрофт и любой из постояльцев до и после него. Горничные убираются в номерах, но этот окурок можно было найти, только если что-то искать. Но он не выглядел старым...

- Вы надолго в Лондон, Стив? - голос Бикрама вывел Корина из задумчивости.

- Пока не знаю. Я здесь по делам... Не исключено, что уеду завтра утром.

- Какая жалость! - Бикрам рассмеялся. - Всегда так в этой Англии. Стоит познакомиться с приличным человеком, как он тут же куда-то исчезает... Э, да вы совсем не пьете, старина, - он опрокинул второй бокал. - Вроде ищете какого-то друга, а?

- Да, Грега Хатчкрофта, - Корин отпил из своего бокала. - Да вы, наверное, видели его. Может быть, даже с ним разговаривали. Недели полторы назад он жил в этом номере.

- Полторы недели? А, нет. Я только позавчера приехал из Америки. Мак-Дермитт, штатОрегон. Слышали, наверное?

Корин виновато улыбнулся.

- Я не бывал в Америке.

- Зря. Если вы не бывали в Америке, вы не бывали нигде. Будете в Мак-Дермитте, непременно заезжайте ко мне. Просто спросите в любом баре Джона Бикрама - меня там все знают. Ну, обещаете?

- Обещаю.

Бикрам раздавил сигарету в пепельнице.

- Простите меня, старина, - он поднялся. - У меня тут тоже кое-какие делишки. Может, загляну к вам вечерком. Бутылку дарю вам, - видя, что Корин собирается возразить, он протестующе поднял обе руки. - Нет, нет! Я виноват перед вами, так хоть это примите.

На прощание Джон Бикрам стиснул руку Корина и исчез.

Корин вынул найденный окурок и положил его рядом с окурком Бикрама. Они были похожи, как близнецы. "Если вы не бывали в Америке, вы не бывали нигде..." Бывал ли в Америке сам Джон Бикрам? Дело не в его странном акценте, который он пытался выдать за американский - в Америке живут разные люди, и говорят они по-разному. И не в том, что вся его одежда английского производства. Английскую одежду можно купить и в США. Но вотчтобы американец из Мак-Дермитта не знал, что его родной город находится не в штате Орегон, а в штате Невада - это уж вряд ли. Правда, совсем рядом, на границе. И все же в Неваде, а не в Орегоне.

Надев пиджак, Корин спустился в холл и подошел к портье.

- Скажите, мистер Бикрам, американец... Он давно здесь живет?

- Да не очень давно... Подождите, я уточню, - он заглянул в книгу. Он приехал двадцать пятого мая, сэр.

Двадцать пятого. За день до исчезновения грузовика, а не позавчера. Да, мистер Бикрам - во всех отношениях интересная личность.

- Угу... А я не мог отделаться от мысли, что недавно видел его в Глазго... Что ж, значит, это был не он. У вас есть скотч и ножницы?

- Скотч?

- Да, клейкая лента.

- У меня нет, сэр. Вон киоск, там чего только нет.

- Спасибо.

Корин приобрел в киоске рулончик прозрачной клейкой ленты, аккуратные ножнички для разрезания бумаги, и возвратился к двери своего номера. Наверху, поперек зазора между дверью и косяком, незаметными квадратиками скотча он приклеил волос. Потом он вышел из отеля, подошел к уличному телефону и набрал домашний номер Хатчкрофта. Ответил усталый женский голос.

- Слушаю.

- Мистера Хатчкрофта, пожалуйста.

- Ах, мистера Хатчкрофта... Провалитесь вы к черту.

Корин опешил.

- Извините...

- Нету этого разгильдяя, нету! Больше недели болтается неизвестно где! Сами его ищите, если вам приспичило!

Корин повесил трубку. Очевидно, длительные отлучки из дома были привычкой Хатчкрофта, иначе его родные давно встревожились бы.

По жесту Корина к тротуару причалило старомодное черное такси.

- Ист-Энд, склад фирмы "Дана", знаете?

- Еще бы не знать! Это же та фирма, где директор пропал?

Вот тебе раз... Хатчкрофт, теперь Хэйс.

- Все газеты об этом недавно кричали, - словоохотливо продолжал водитель. - Читать читал, а возить туда никого не доводилось. Ну, ничего! Поехали, разыщем ваш склад. А вы, часом, не из полиции?

- Зачем бы я тогда ездил на такси... Нет, этот склад для меня - просто ориентир, там недалеко живет мой знакомый. Директор, говорите, пропал? Интересно... Может, мой знакомый его знал, все-таки соседи... Когда же он пропал?

- Это уж я не забуду. Двадцать шестого мая, день рождения жены... Да садитесь же, сэр!

Такси долго ползло по запутанным лабиринтам Ист-Энда и наконец остановилось на извилистой мрачной улице. По одной ее стороне сплошь тянулись унылые ряды кирпичных и алюминиевых складских ангаров. Корин неторопливо шел вдоль хмурых фасадов, разглядывая вывески: "Дана", "Джекобс и Росс", "Меникетти", "Томас Фостер, экспорт-импорт"...

Склад фирмы "Дана" - место назначения исчезнувшего грузовика - ничем не отличался от остальных. Он был таким же угрюмым и запыленным. Вход прятался за бетонным забором. Этот забор с несколькими закрытыми воротами отгораживал не только "Дану", он тянулся мимо "Джекобса и Росса" и заканчивался ржавыми решетками, примыкающими к складу "Меникетти". Забор был не только высоким, но и не менее полуметра толщиной. По верху, по всей его длине была уложена внушительная спираль из колючей проволоки.

В сущности, Корину сейчас нечего было здесь делать, он хотел только осмотреться. Он дошел до станции метро, сунул проездную карточку в автомат и отправился в библиотеку на Оксфорд-стрит.

В библиотеке он попросил все лондонские газеты, начиная с двадцать седьмого мая, и погрузился в изучение того, что писали об исчезновении директора фирмы "Дана".

Сообщалось, в общем-то, немного. Директор "Даны" Уильям Хэйс, сорока двух лет, двадцать шестого мая покинул свою контору в Сити, чтобы заехать на склад в Ист-Энде (склад, опять склад). Он должен был вскоре вернуться, но больше его никто не видел и никто о нем ничего не слышал. Фирма "Дана", помимо прочих операций, вела закупки лома цветных металлов и другого сырья в республиках СНГ. Деятельность ее как будто проходила в рамках закона, хотя "Дейли Миррор" глухо намекала на связи исчезнувшего директора с какими-то таинственными, чуть ли не мафиозными группировками. Но ни единого факта в подтверждение не приводилось. Возможно, это было сделано просто с целью поэффектнее подать материал. Исчезновение грузовика и имя Грега Хатчкрофта не упоминались. Не исключено, что об этом вообще не было известно. Пожалуй, если бы газеты писали о Хатчкрофте, та женщина, что ответила по его домашнему телефону (жена, мать, сестра?) была бы настроена иначе. А так, кто знает, какие у них там взаимоотношения. Может быть, Хатчкрофт и совсем не говорил дома, что работает у Хэйса.