Карибский реквием

Глава 16

Гроза длилась добрых два часа, и последние раскаты грома еще раздавались над морем. Невидимый в своем темном резиновом комбинезоне, Даг медленно крался вдоль зарослей, прислушиваясь к малейшему шуму в ночи. Действие вколотых анальгетиков начало уже проходить, ноги подгибались от слабости, и он остановился в тени огромного бананового дерева, чтобы проглотить пару пилюль. Его обвиняют в убийстве! Да еще каком: в убийстве офицера полиции! Должно быть, копы просто мечтают подстрелить его, как зайца.

Метрах в ста впереди он увидел церковь. В доме священника горел свет. Должно быть, Дюбуа уже допросил отца Леже и, возможно, даже оставил караульного на случай, если Леруа вернется. Он прищурил глаза, силясь разглядеть затаившуюся в темноте фигуру. Но все казалось спокойным: обычный воскресный вечер. Слава богу, полицейские силы Сен-Мартен большой численностью не отличались. Какое-то движение в лесной поросли заставило его подскочить, но, услышав характерное похрюкивание, он успокоился. Из сумрака возник кабан, волоча за собой веревку, которой был привязан к колышку. На его черной волосатой морде читалось явное удивление от неожиданной встречи. Даг почесал его за ушами, затем нагнулся как можно ниже, стал продвигаться на корточках, как когда-то в армии, держа в руке нож с выставленным вперед лезвием.

Вдалеке проехала машина с включенными фарами. Напрасно они пытаются прочесать остров: ночь была темной, к тому же здесь имелось слишком много мест, где беглец мог бы спрятаться; не организовав серьезную облаву, поймать его невозможно. Какой-то треск справа. Приглушенный шум. Все говорило о том, что здесь кто-то есть. Он застыл. Похоже, человек только что переменил положение. Эхо доносило его учащенное дыхание. Даг обшаривал взглядом темноту, ни на чем не останавливая взгляд надолго. Силуэт полицейского в униформе отделился от ствола дерева. Даг отпрянул, босые ноги бесшумно ступали по траве. Кабан дружески захрюкал. Даг приблизился к нему, взял за шею и резким движением перерезал веревку, которой тот был привязан к колышку. Удивленный кабан встряхнулся. Даг приник к его боку, прижав губы к уху животного:

– Иди, иди вперед…

Кабан послушно двинулся к дому, радостно обнюхивая все, что попадалось на его пути. Полицейский под деревом внезапно выпрямился, поднеся руку к поясу, затем, заметив издалека кабана, пожал плечами и вновь прислонился к стволу.

Под прикрытием животного Даг продвигался метров двадцать, потом скрылся в высокой траве. Кабан остановился, удивленно устремив на человека свои маленькие глазки. Затем весело ткнул его мордой. Кабан-шутник. Опустившись на траву, Даг пополз вперед, обогнул дом священника, чтобы оказаться под окном кухни. Кабан весело потрусил за ним.

– Эй ты, потише! – приказал ему Даг, выпрямляясь и осторожно царапая оконное стекло.

Животное пыхтело, заглушая шум, который он производил.

Широко распахнутая дверь кухни позволяла видеть угол гостиной, где, обхватив голову руками, сидел отец Леже. Встревоженный, Даг снова поднес руку к окну. Казалось, отец Леже был глубоко погружен в свои мрачные мысли; комок оберточной бумаги валялся у его ног.

В одной из вилл, что прилепились на берегу, нависая над морем, старик устало массировал виски. Фрэнсис Го мертв, эту новость только что сообщили по радио. «Полицейский инспектор из Сент-Мари и его жена жестоко убиты. Подозреваемому номер один, бывшему моряку, известному своей кровожадностью, удалось бежать». Леруа никуда не денется. А потом очередь дойдет и до него самого. Не следовало ему во все это вмешиваться, он не должен был брать эти грязные деньги, не должен. Инициатор свидетелей не оставит, в этом можно не сомневаться. Он уже в пути, как живое воплощение Старухи с косой и в ухмыляющейся маске. Он в пути с тех самых пор, как появился Дагобер Леруа, невольный разносчик смертельной болезни. Крысы неумышленно разносят чуму, а Леруа принес на своих плечах дьявола.

Старик опрокинул в себя стакан полупрозрачного рома. Рука дрожала, и часть жидкости он вылил на свои элегантные брюки в клеточку. Затем он стал пить медленно, не чувствуя вкуса, устремив глаза за горизонт. Он знал, что скоро умрет. Он всегда знал, что это плохо кончится. Как он мог позволить втянуть себя в этот дьявольский квартет? Как мог он решить, будто деньги важнее всего остального? Важнее всех этих женщин, брошенных на растерзание монстрам? Заслон. Он был их Заслоном. Злоупотребляя своей должностью, он прикрывал их поступки. Он не желал знать больше того, что было необходимо. Но он знал. Какое-то время он подумывал о том, чтобы донести на них, отдать в руки полиции. Но никакая тюрьма, никакое убежище не могли бы его спасти от ненасытной жестокости Инициатора.

Он налил себе второй стакан, который с жадностью выпил до дна, затем третий, и привычное жжение в желудке показалось ему спасательным кругом. Стоит только подумать о том, что Инициатор может явиться сюда и мучить его медленно, очень медленно, терзать его изможденное тело, проникая длинной стальной иглой в его плоть, протыкая кишечник, разрывая внутренности… Стакан выпал у него из рук и разбился. Он беззвучно разрыдался, уронив руки на колени, уставясь в пол. Вдруг он поднял осколок разбитого стакана. Он не вынесет мучений, он будет кричать, молить, унижаться, запачкает испражнениями брюки. Нет. Такого удовольствия он ему не доставит. Он взял осколок, поцеловал его сухими губами, затем резким и уверенным движением провел по горлу. Осколок легко вошел в плоть, перерезав артерию. Хлынул фонтан крови, заливая руки старика, скорчившегося в кресле. Он запрокинул голову назад, зажимая рану рукой, и увидел полоску света, пересекающую звездное небо. «Надо же, самолет… » – машинально подумал он. Секунду спустя он был уже мертв.

Даг собирался уже постучать сильнее, как вдруг в дверь дома священника позвонили. Он застыл, сжав рукой хребет кабана, жующего какие-то стебельки. Священник поднялся, и Даг увидел, как осунулось его лицо за то время, что они не виделись. Вытянув шею, Дагу удалось разглядеть, что в дом кто-то вошел. Коп? Отец Леже отступил на шаг, и Даг мгновенно пригнулся, опасаясь, как бы его не заметили. Какое-то время он выжидал, затем снова украдкой бросил взгляд в окно.

Посетителем был не кто иной, как Франсиско, с мачете в руках. Отцу Леже угрожала опасность! Внезапно в ночи раздался шум мотора, оглушительный стрекот мопеда. Не раздумывая, Леруа ринулся прямо в окно.

Франсиско вздрогнул, резко повернулся в сторону кухни. Это еще что… Леруа! Леруа в осколках стекла, из одежды на нем имелись только трусы и жилет для подводного плавания, плечо было стянуто отвратительно грязной повязкой, а в руке зажат нож для подводной охоты. Схватив священника, Франсиско приставил к его горлу мачете.

– Одно движение, и я перережу ему глотку.

– Отпусти его, ублюдок. Немедленно отпусти его.

– Прости, Леруа, но это неправильный ответ.

– Как ты можешь…

– Это все из-за тебя, – с ненавистью бросил тот, – но ты ее никогда не получишь! Никогда!

– Ты предпочитаешь видеть ее мертвой, лишь бы не со мной, так, да? Какое же ты убожество.

– Она будет моей, он обещал мне.

– Он? Кто это – он?

– Заткнись! – неожиданно завопил Франсиско. – Заткнись, или я прикончу старика.

На горле отца Леже выступила полоска крови, он судорожно сглотнул, но не произнес ни звука. Свободной рукой Франсиско вытер капельки пота, блестевшие у него на лбу.

– Сейчас ты отправишься со мной, и никаких фокусов, понял, Леруа? Просто послушно отправишься со мной.

– Да не психуй ты так, жалко на тебя смотреть.

– Заткнись! Слышишь, заткнись!

Три коротких удара в дверь заставили всех застыть на месте.

– Полиция! – раздался приглушенный голос. – Открывайте!

Взбешенный Франсиско отступил в сторону кухни, увлекая за собой отца Леже. Даг прочел в его глазах, что он не колеблясь убьет аббата и предоставит полиции возможность обнаружить труп священника рядом с кровожадным Леруа. Он увидел, как ладонь Франсиско сжалась на рукоятке мачете, и приготовился уже броситься на него, какие бы это ни повлекло последствия, но Франсиско вдруг поднял руки над головой, уронив оружие. За его спиной стоял человек, который, как и Даг несколько минут назад, видимо, проник через разбитое окно. В правой руке он держал пистолет, дуло которого было приставлено к правому уху Франсиско, а левой он тянул его за косички, пододвигая к свету. Даг тотчас же узнал вновь прибывшего, который дружески ему улыбнулся.

– Сеньор Леруа, полагаю? Encantado![113] Вам очень идет такая одежда, – заявил Васко Пакирри, встряхивая шевелюрой, которая доходила ему до пояса. – Откройте моим друзьям, они остались на улице, – добавил он по-английски.

– А тот, в засаде? – поинтересовался Даг тоже по-английски.

– Он еще поспит какое-то время.

На пороге стояли двое мужчин лет тридцати, ярко выраженного латиноамериканского типа, в джинсах и белоснежных футболках. С короткими волосами, одного роста и с фигурами борцов; у обоих на плечах узкие кожаные чехлы. Но это явно были не музыканты, играющие на поперечных флейтах. Они неторопливо вошли и встали по обе стороны дивана, ожидая приказаний и, казалось, не замечая, что на Даге надеты лишь трусы и спасательный жилет, а их шеф приставил ствол к уху какого-то парня.

– Дагобер, скажите, этот господин именно тот, о ком я подумал? – по-французски спросил аббат, придвигаясь к Васко.

– Что он сказал?

– Он спрашивает меня, действительно ли вы Васко Пакирри.

– Он самый, падре, к вашим услугам.

Отец Леже демонстративно вздохнул.

– Как вы здесь оказались? – спросил Даг у Васко.

– Я пустил своих ищеек по следу Вурта. Мои информаторы донесли: у Вурта на вас зуб. Я понял: если держаться поближе к вам, он наверняка появится рано или поздно. Он сам или кто-нибудь из его приспешников, – весьма довольный собой, объяснил Васко, резко дергая Франсиско за шевелюру. – Этот недоделанный tonto[114] работает на него?

– Наверняка.

Васко плотоядно улыбнулся, затем внезапно застыл, увидев на столе открытую коробочку с ее зловещим содержимым.

– Это еще что такое?

– Мизинец Луизы. Вурт прислал мне его в подарок.

– Так-так. Какое дурное воспитание! Диас, Луис, не соблаговолите ли заняться этим мешком дерьма? – вежливо попросил Васко, легонько постукивая пистолетом по голове Франсиско.

Диас и Луис подошли, скептически улыбаясь и поигрывая мускулами.

– Bocaarriba![115] — приказал Васко, указывая на кухонный стол.

Диас и Луис приподняли Франсиско, как мешок картошки, и уложили на желтую столешницу, похоже не замечая его протестов и беспорядочных телодвижений.

– Отпустите меня, подонки!

– Что вы собираетесь с ним делать? – суровым тоном осведомился отец Леже.

– Педики! Ублюдки! Пустите меня, я ничего не знаю!

– Вам бы лучше выйти отсюда, падре, – предложил Васко.

– Об этом не может быть и речи!

Васко схватил отца Леже за руку и, невзирая на протесты священника, без особых усилий затолкал его в спальню и запер дверь на ключ. Священник принялся яростно колотить в дверь. Даг стоял, окаменев от ужаса. Эти типы были явно профессионалами в своем деле. Здесь должно произойти что-то ужасное. Не обращая на него внимания, Васко склонился над Франсиско, задевая своими длинными волосами залитое потом лицо насмерть перепуганного человека.

– Я ничего не знаю, пустите меня!

– Ты забыл добавить «подонки». «Отпустите меня, подонки». Повтори.

– Не-е-ет! Я ничего не знаю, говорю же вам, я тут ни при чем.

– Где Вурт?

– Не знаю! – огрызнулся Франсиско.

Васко вздохнул, обшаривая взглядом комнату. Заметив старую кладовку, он стал бормотать себе под нос по-испански:

– Это, случайно, не коробка с инструментами, а? Ну конечно! А вот интересно, что здесь есть, в этой коробочке? Молоток… плоскогубцы… гвозди… садовые перчатки… секатор… А, секатор!

Напевая «око за око, палец за палец», он вернулся к столу, прихватив по пути подушку с дивана, и бросил ее Диасу или Луису. Даг почувствовал, что покрывается холодным потом.

– Где Вурт? – снова спросил Васко, с небрежным видом щелкая секатором.

– Я ничего не знаю! – заголосил Франсиско, яростно отбиваясь. – Клянусь вам!

Даг закрыл глаза. Он был уверен, что Васко это сделает. Васко был садистом, как большинство ему подобных. Он сделает это с большим удовольствием. Он сжался, приготовившись услышать крик. Он не мог этого выносить. Но у Вурта в руках была Луиза. И может, в этот самый момент Вурт медленно ее убивает. Даг сделал свой выбор: тем хуже для Франсиско. Спокойный голос Васко между тем продолжал по-испански:

– Если верить моему пособию по садоводству, в июле положено подрезать деревья. То есть срезают плохие сучья. Начнем, пожалуй, с этого…

Раздался крик, еще ужаснее, чем Даг мог себе представить, но он тут же был заглушён подушкой. Свесив голову на грудь, не в силах открыть глаза, Даг почувствовал тяжелый запах мочи, который наполнял комнату.

– Это раз… – пропел Васко. – Где Вурт?

– Не на-до… не на-до.

Франсиско рыдал. Даг представил себе этот палец на полу, с нервными окончаниями и лоскутками кожи. Именно это они заставили пережить Луизу. Почувствовав сильное головокружение, он откинулся на спинку дивана. «Господи, прости меня. Сделай так, чтобы все это поскорее закончилось!»

– Когда я отрежу тебе все десять пальцев, – объяснял между тем Васко, – я оттяпаю тебе яйца, micarino[116].

Снова раздался душераздирающий крик, тоже, как и первый, заглушённый подушкой. Жертва брыкалась так, что трясся стол, и его ножки подпрыгивали на выложенном плиткой полу. Равнодушный голос Диаса или Луиса:

– Этот придурок себе язык откусил.

Руки и ноги Дага стали ватными; чтобы не закричать самому, ему приходилось делать нечеловеческие усилия. Он на мгновение представил себе безукоризненную и непогрешимую Элен. Что бы подумала она, увидев, как он присутствует при сцене пытки и не делает попытки вмешаться? Да, он был трусом, да, он был готов позволить убить Франсиско, чтобы спасти Луизу. Он приоткрыл глаза. Истерзанное тело Франсиско содрогалось на столе, подушка была запачкана кровью и слизью, кровь капала с его искалеченной руки, стекая на плиточный пол, где растекалась блестящими лужицами у ног Васко. Даг с удивлением отметил, что тот обут в огромные самодельные туфли, темно-синие с белым.

– Вурт? – спокойно и мягко повторил Васко.

– Ко… лодец… колодец…

– Колодец? Какой колодец?

Франсиско задыхался, рот у него был забит слюной и кровью, из уголка губ свешивался прокушенный язык, безумные глаза вращались в орбитах. Неужели это не сон? Неужели он и вправду присутствует при пытке и ничего не делает, чтобы помешать? Даг опустил глаза и увидел кровоточащую культю, а под столом, на полу, два пальца, средний и указательный, с желтыми ногтями. Он затрясся так сильно, как если бы у него в руках был отбойный молоток.

Васко осторожно зажал безымянный палец между лезвиями секатора.

– Какой колодец?

– Дорога… на Гран-Гуфр… раньше были дома… заброшенный колодец… пожалуйста… прошу вас…

Франсиско заскулил, и к запаху мочи примешался запах экскрементов.

– Я знаю, где это, – поспешил вмешаться Даг. Голос едва ему повиновался. – Это бывший квартал Де Луинес. Там рядом заброшенная кофейная плантация. Let'sgo![117]

– Возьмем мой джип, – любезно предложил Васко.

Он выпрямился, отбросил с лица волосы и небрежным жестом полоснул секатором по горлу Франсиско. Потрясенный Даг увидел, как тело Франсиско содрогнулось в последней конвульсии и фонтан ярко-красной крови хлынул из перерезанной яремной вены.

– Но… зачем? – возмутился Даг.

– Calmdown![118] Рука соскочила. Vamonos[119].

Диас и Луис отпустили Франсиско, чье тело лежало теперь неподвижно. Васко открыл дверь спальни, бесцеремонно вытащил оттуда отца Леже и выпихнул за дверь. Луис и Диас загораживали собой труп на кухне.

– Как вы объясните это убийство? – спросил Даг, забираясь на заднее сиденье джипа и с трудом преодолевая тошноту.

– Его повесят на Вурта. Не ломайте себе голову, дорогой тесть, у меня все под контролем.

Тесть! Ничего себе! Этот псих еще называет его тестем! Должно быть, Шарлотта сошла с ума, если живет с таким. Его единственная дочь сошла с ума.

– Какое убийство? – вскрикнул отец Леже. – Вы убили несчастного Франсиско, да? Вы его убили?

– При всем уважении к вам, падре, я прошу вас заткнуть пасть, – ответил ему Васко, не поворачивая головы.

Отец Леже ничего не ответил, просто сжал губы и скрестил руки. Даг тоже молча вжался в сиденье, не способный уже ни соображать, ни действовать. Его раненая рука давала о себе знать резкой, дергающей болью, и от толчков машины лучше ему не становилось.

Должно быть, он на какое-то время потерял сознание, потому что внезапно почувствовал, как его хлопают по плечу, и услышал голос:

– Дагобер! Проснитесь! Приехали!

– Как вы нашли?

– Тут все знают квартал Де Луинес, – ответил отец Леже, помогая ему выбраться из машины.

Васко остановил машину в выбоине разбитой дороге, в тени виноградных кустов. Даг покачал головой:

– Наверное, они слышали, как мы подъехали.

– Я заглушил мотор наверху. И потом, ветер в нашу сторону.

Метрах в ста Даг различил развалины того, что когда-то было богатой фермой. Ни огонька. Ни звука.

– Колодец к северо-востоку от фермы… в пятидесяти шагах от главного входа, – объяснил Даг. Он помнил, сколько раз играл с мальчишками на развалинах этого дома. – Он должен быть прикрыт деревянной доской, закрепленной за края колодца.

– О'кей. Вот, держите.

Васко протянул ему короткоствольный автомат, такой же как у него на плече и у его громил тоже.

– Вперед! – приказал он с горящими глазами. – Диас, Луис, в обход.

Пригнувшись как можно ниже, они бесшумно побежали к развалинам, аббат трусил сзади. Дагу казалось, что он принимает участие в каких-то военных маневрах, поверить в реальность происходящего было невозможно. Васко поднял руку, и все застыли в нескольких метрах от колодца, чей романтический силуэт четко вырисовывался на фоне ночи. Диас и Луис молча показали на какое-то строение, похожее на склад, и через несколько секунд Даг смог различить знакомую черную машину, спрятанную за деревьями. Они пришли туда, куда надо!

По-прежнему не издавая ни звука, они подобрались к краю колодца, выложенного белым камнем и накрытого тяжелой круглой деревянной крышкой. Васко просунул пальцы под металлическую решетку, которая его поддерживала, и постучал по замку. Даг увидел, что он был подпилен у основания. Васко улыбнулся, сверкнув белоснежными зубами. Двое телохранителей навели автоматы на колодец с выражением безразличия, никогда не сходившим с их физиономий. Васко напряг внушительные мышцы и приподнял крышку на десяток сантиметров. Диас и Луис просунули стволы автоматов в образовавшуюся щель, держа пальцы на спусковом крючке. Васко наконец удалось достаточно сдвинуть и раскачать крышку, та с грохотом упала на каменный край, а Луис и Диас включили ослепительно яркий электрический фонарь, направив пучок света на дно колодца. «Прямо операция вооруженной диверсионной группы командос», – подумал Даг.

– Всем стоять на месте, – по-английски приказал Васко, – а не то брошу гранату!

Ответа не последовало. Даг медленно наклонился над краем. Фонарь освещал грязный, окровавленный матрас, на котором, закрыв глаза, лежала Луиза. Ухватившись за ржавые прутья лестницы, он ринулся вниз с риском сломать шею.

Она дышала. Серая кожа и посиневшие губы; раненая рука, замотанная в кусок изорванного платья, прижата в боку. Но она дышала! Со слезами на глазах Даг прижал ее к себе.

– И что там? – спросил Васко, и звук его голоса эхом отразился от влажных камней.

– Никого, только Луиза. Я ее поднимаю, – ответил Даг, обхватывая Луизу, которая по-прежнему не приходила в сознание.

Какой же она была легкой! Она страшно похудела за это время. Он перебросил ее через плечо, с трудом поднялся по заросшей мхом стенке и вылез на свежий воздух.

Чтобы нос к носу столкнуться с Фрэнки Вуртом.