Карибский рейв

Глава 11

Я скучал. Сидел в кресле наводчика рейлгана, слушал грохот взрывов треск выстрелов, ругань пиратов в отрядном радиоканале и поплевывал за борт. По идее меня сюда посадили, чтоб в случае чего подсобить десанту огнем, но я быстро понял, что это был просто повод. Во-первых, все тяжелое вооружение наркокартеля я уничтожил еще на подходе. Во-вторых, из-за кустарно возведенного силами команды барбета вокруг орудия у меня оставался угол наведения градусов шестьдесят. Ну и, в-третьих, подбитый Баррозо стоял, воткнувшись в берег и сильно накренившись на правый борт, так что в крайне правом положении я мог пулять из своей пушки прямо в пирс, а в крайне левом куда-то за горизонт.

В итоге я сделал вывод, что меня просто сплавили с глаз долой, чтоб не слетел с катушек — моя репутация уже бежит впереди меня, черт побери! С одной стороны обидно, а с другой я отлично понимал Антонио — я такого непредсказуемого отморозка-супера склонного срываться в дурные припадки ярости и творить всякий кровавый угар тоже постарался бы засунуть куда подальше. Это только в комиксах смотрится круто, а в реальной боевой работе такой берсерк на максималках и себя погубит и товарищей подставит.

Я вздохнул, извлек из золотого портсигара сигариллу и закурил, шипя от боли в прикушенном языке и слушая происходящее в радиоканале. Одновременно приходилось игнорировал Шороха, который ярился в моей голове, требуя с криком «банзай» бежать вперед и рубить башки всем встречным и поперечным. Иди ты на хер, шизофрения! Помог с туманом — молодец, возьми с полки пирожок и пиздуй в свою будку, не мешай.

Судя по тому, что я слышал в отрядном радиоканале, мои пираты успешно захватили главную цель нашего сегодняшнего похода — большую яхту с очередным двусмысленным названием Рум Раннер, что можно было перевести как гонец, посланный за ромом, но на местном жаргоне точно так же назывался контрабандист-бутлегер. Парни легко прикончили пару часовых, охранявших кораблик, после чего оставили на судне пару часовых, и сейчас штурмовали какой-то барак, где засел десяток ацтеков. В эфире царил хаос — ругань, крики ярости и боли, грохот выстрелов образовывал невообразимую какофонию, разобраться в которой было решительно невозможно. Понятно было только одно — наши гнули, а не наши гнулись.

Финал всего этого бедлама для меня был ясен как день — пиздец ацтекам. Весь вопрос только в том, сколько при этом ляжет моих парней. Добыча меня волновала мало, основными задачами в этом вояже для меня были две: захватить корабль и дать волчатам попробовать крови в новом «пиратском» статусе. Уже сейчас было ясно, что обе цели достигнуты. А еще мне очень хотелось дать команду грузиться на новый кораблик и отчаливать, оставив Диего с Микки штурмовать оставшиеся под контролем ацтеков укрепления, но боюсь, что меня не поймет собственная команда.

Прервала мои мысли сердитая Алексис, которая явилась ко мне в полуразрушенный барбет с чемоданчиком, на котором красовался красный крест.

— А ты чего здесь забыла? — сердито спросил я, — Здесь так-то пули летают! А ну брысь в рубку!

— Эвелин будешь своей брыскать, — как кошка фыркнула ушастая, — А меня ты брал на работу как судового медика, так что не мешай работать! Бронежилет снимай, буду тебя осматривать!

— Говорил же мне Антонио — от баб одни проблемы! — вздохнул я, снимая броник и куртку, — А у меня их целых две на борту!

Кошкодевочка на подначку не повелась — деловито осмотрела здоровенную гематому на боку, образовавшуюся после моего короткого полета, ощупала холодными пальчиками ребра и «обрадовала» меня новостью, что треснула как минимум пара из них. Я дернул плечом — и так понятно, коль дышать больно. И в этот момент увидел кровь, запекшуюся на рукаве, Алексис.

— У нас кто-то еще ранен?

— Не ранен — убит. Когда снаряд попал в корабль, Марио был в машинном отделении. Осколок прошел все переборки и попал в глаз — сразу насмерть, — сухо отчиталась ушастая, — Легко раненых у нас уже человек пять — вывихи, ушибы, один остолоп сам себе палец сломал.

Марио я почти не помнил, это был один из механиков, что вечно торчал в трюме возле двигателей. И в бою он тоже остался на боевом посту, пока все остальные засели в бронированной и блиндированной рубке, потому что старые дизели Баррозо требовали постоянного присмотра. Вот и первые боевые потери у меня в команде. Диего, Микки, сукины дети я вам это еще припомню!

Шипя от боли в ребрах, я снова надел броник, уселся в кресло наводчика рейлгана и обратил внимание, что звуки перестрелки почти затихли — спеклись ацтеки, база была захвачена. В отрядном радиоканале тем временем творилась какая-то непонятная хрень — слышались нарастающие всхлипы, потом кто-то завыл глухо и страшно.

— Что за ерунда у вас там происходит? — встревоженно спросил я, — Джим?! Эрик? Эй, кто-нибудь?!

Ответом мне стал срывающийся от волнения голос Эрика:

— Алексис! Медика сюда срочно! Джим с катушек слетел!

Я поймал за куртку ломанувшуюся было куда-то Алексис, и уточнил:

— Куда — сюда, остолоп?! Где вы находитесь?!

— Барак с зеленой крышей! Тот, что с южной стороны!

Я перекинул через борт штормтрап — дураков нет, с двухметровой высоты прыгать, и спросил у кошкодевочки:

— Медикаменты прихватила? Вот молодец! Иди за мной и не отставай!

— Я сама могу…

— Что сама, дура?! Там сейчас резвится сотня головорезов, озверевших от крови и убийств! Держись за мной, я сказал, и помалкивай!

Я поправил две белые повязки на рукавах, которые перед боем условились надеть все пираты как отличительный знак и кривясь от боли в ребрах слез по штормтрапу на пляж. После чего скособочившись как краб, заковылял на южную сторону базы ацтеков. Точнее — бывшей базы ацтеков. И повсюду я натыкался на следы боя. На земле валялись трупы, кое-где стонали раненые. Едкий дым от горящей техники и зданий першил в горле и заставлял слезиться глаза. Через пару десятков метров на нас выскочила банда в полдюжины пиратов, все одеты в какое-то рванье, но вооружены до зубов, глаза шальные и пьяные от крови, явно рыщут в поисках поживы.

— О, братва гляди — баба! — заорал один из головорезов, — С ушами!

— Ебальник захлопни и слюни утри — не для тебя цветочек рос, — веско посоветовал я, — И это не баба с ушами, а мой судовой медик, врубаешься?!

— Это же капитан Блад с Баррозо, — разочарованно сказал один из пиратов, — Айда в тот сарай заглянем, там вроде еще никто не шарился!

И с гоготом и руганью гоп-компания устремилась мародерствовать дальше. Я фыркнул им в след и поковылял дальше, отметив, что ушастая старается не отставать ни на шаг. Еще и нога разболелась, похоже, не только ребрами приложился во время взрыва.

Когда мы перебрались через небольшую речушку по раздолбанному пулями и осколками мостику, я увидел что-то вроде овечьего загона, огороженного колючей проволокой, в котором понуро сидело с полдюжины человек. У многих были свежие раны. Ацтеки?!

— На кой черт вы пленных брали? — поинтересовался я у Диего, который обнаружился возле загона, в компании десятка своих ухорезов, — Выкуп с ацтеков хотите потребовать? Это же не война, женевские конвенции можно не соблюдать!

— Это ты у своих ухарей спроси, их рук дело! — хохотнул пиратский капитан жующий жвачку, — Мои пацаны пленных не берут! В таких делах чем меньше свидетелей, тем лучше!

— Скажи-ка мне, Диего, как так получилось, что у ацтеков оказалось на одну пушку больше, чем нам сказали? — задал вопрос, который мучил меня последние полчаса.

— Да я удивлен, что всего одна, а не две! Или не десять! — сплюнул пират, — Ты кому решил поверить, пацан?! Наркобарыге?! Ха-ха, ну и дурак!

Я даже не нашелся что возразить — действительно дурак, доверился схеме Альвереса, и чуть было не отправился на дно, в компании с двумя десятками людей, что мне доверились. Я кивнул Диего и похромал дальше. Вот и барак с зеленой крышей. Возле входа топчутся парни с экипажа Баррозо, лица у всех мрачные и ожесточенные. Что происходит? Пока я плелся к входу в барак, меня легко обогнала Алексис и ужом ввинтилась в толпу. Я поднялся на крыльцо, морщась от боли в ребрах, прошел в барак и замер.

Это был рабский загон. В маленьких клетушках сидели, лежали и стояли дети возрастом от двух до десяти лет. Вдоль грубо сваренных решеток тянулось большое пластиковое корыто, в котором плескалась мутноватая вода. Так и хотелось назвать это корыто «поилкой».

Все понятно, Ацтеки промышляли торговлей детьми. В наше время, когда девяносто процентов населения планеты бесплодно, дети стали очень выгодным товаром, симпатичный малыш мог стоить до сотни тысяч долларов. И зачастую их продавали сами же родители, которые хотели своим чадам лучшей жизни — покупали-то их обеспеченные обыватели благополучных стран, чтоб вырастить как своих. Или бордели для извращенцев — бывало и такое, но тут уж как повезет.

Я растолкал пиратов, столпившихся вокруг источника всхлипов, что слышал по рации и замер. В центре барака сидел Джим, снявший свой шлем, и держал на руках окровавленного ребенка.

— Джим, отпусти его, он мертв, — ласково, но твердо сказала Алексис, — Ему уже не поможешь, ты слышишь меня? Джим!

Темнокожий здоровяк поднял голову и завыл как дикий зверь. Народ отшатнулся в стороны — неадекватный супер это страшно, я теперь знаю. Алексис поджала губы, достала из своего чемоданчика упаковку антишокового и вкатила Джиму в плечо сразу две дозы. Темнокожий супер тяжело вздохнул, его руки медленно опустились, отпуская детское тело на пол, изо рта потекла слюна — вырубился здоровяк.

— Эрик, помоги довести его до корабля, — распорядилась ушастая, пытаясь поднять супера с пола, — Ну, чего стоишь столбом?! Я одна этого быка что-ли потащу?

После этих слов пираты задвигались и кинулись помогать кошкодевочке, а я подошел и осмотрел ребенка. Мальчик, лет пяти. Хрен знает, откуда прилетела смерть — может из пулемета пиратов, что поливали берег как брандспойтом, может пуля из автомата ацтека, а может и картечина из дробовика Джима пробила худенькое тельце и улетела дальше, оборвав, только начавшуюся жизнь. Сссука. А может это быть осколок от снаряда рейлгана?! Да запросто!

Я поднял взгляд и обнаружил, что вокруг меня плавает кровавый туман. Сердце бухало в груди, кулаки сжались так, что ногти побелели. Кажется, я знаю, кто сейчас мне за все ответит! Заткнись, Шорох, замолчи сука!

Из детского барака я вышел, вбивая пятки в землю, и направился к загону для пленных, подобрав по пути валяющееся на земле мачете. Пираты поспешно отступали с моего пути. Я вошел в загородку, за волосы поднял голову пленному ацтеку, с наспех перевязанной рукой и торсом. Молодой совсем парень с жидкими усиками под носом испуганно залепетал что-то, но я его не слушал — срубил голову с плеч тремя остервенелыми ударами. Фонтан крови ударил вверх, заливая меня с ног до головы. Все остальные пленные отчаянно завопили в голос и кинулись в противоположный конец загородки.

— Да что вы все орете как трусливые бабы? — недобро ухмыляясь, спросил я, наступая, — Молча надо умирать, с достоинством!

— Давай, Эндрю, прикончи этих трусливых шакалов! — послышался голос Диего, но я его проигнорировал, потому что один из пленных набрался-таки храбрости и бросился на меня с камнем в руках. Его я прикончил просто и незатейливо — отрубил руку с камнем, потом разрубил голову, но неудачно — мачете застряло в черепе. Оставшиеся трое ацтеков поняли, что пощады не будет, и бросились на меня все разом кто с чем. Я ругнулся и обратился к своей силе — всех троих связала цепная молния, на землю упали дымящиеся трупы. И сразу после убийства кровавая пелена упала с глаз, меня попустило. Шорох умиротворенно и даже ласково бормотал мне что-то на своем тарабарском языке. Вокруг загона стояли и глазели на бесплатное кровавое зрелище десятка два пиратов, в том числе и несколько человек с Баррозо, среди которых я с удивлением увидел Эвелин. Глаза девушки горели, губа прикушена, кровавое зрелище ее возбудило. Еще одна маньячка на мою голову!

— Ну и жаден же ты до крови, Эндрю! — покачал головой Диего, облокотившийся на край проволочного ограждения, — А башка эта тебе зачем?

Я обнаружил, что все еще держу в руках голову первой жертвы. Отбросив в сторону окровавленный тесак, я подошел к Диего и насадил отрубленную голову на вертикальный прут арматуры из ограждения:

— Да вот думаю начать головы коллекционировать, — сообщил я пирату, — Повешу на стену, буду любоваться вечерами! Красота!

— Ну, ты и псих, hermano, таких психов еще поискать, — хмыкнул Диего, — Ты мне одно скажи — нахер склад в щепки разнес?! Там же весь товар был сложен!

— Не понял, ты о чем?

Мясник пустился в объяснения. Пираты, захватившие базу двадцать минут назад уже успели навести в ней тщательный шмон на предмет добычи — уважаю, настоящие профессионалы ножа и топора — и обнаружили, что все наркотики, подготовленные к отправке в САСШ ацтеки складировали в большом складе в центре базы. В том самом, который я разнес выстрелом из рейлгана. На этом складе еще и пожар начался, так что часть товара раздавили упавшие крыша и стропила, часть сгорела. Может еще получится какую-то часть дури из-под обломков склада вытащить, но это будет доля малая от общего объема в несколько тонн.

Когда я понял, какая куча бабла пролетело мимо карманов этих хитрожопых мудаков, настроение мое резко улучшилось. Мы, конечно, тоже в пролете, но у меня есть целехонький кораблик, который сам по себе главный приз. Видимо мое удовлетворение так отчетливо отразилось на моей физиономии, что Диего прервался на полуслове и нахмурился.

— Да это же я с испугу палить начал направо и налево, — издевательски ухмыльнулся я ему, — Старших, опытных товарищей рядом не было, подсказать-то некому было!

Среди пиратов, столпившихся вокруг нас, послышались смешки, все отлично поняли, на что я намекаю. Диего тоже понял, потому что побагровел и оскалился как пес:

— Ты что, bastardo, намекаешь, что я за твоей спиной спрятался?! — раненым быком заревел пират, рука которого сползла на здоровенный тесак, висящий на поясе, — Типа я трус?!

— Ну, что-ты, что ты — ни на что я не намекаю! — фыркнул я, — Я тебе, блядь, прямым текстом это говорю! Где ты был гамадрил татуированный, когда меня гвоздили из каждого ствола на этой сраной базе?! И как после этого у тебя ебальник открылся упрекнуть меня, что я что-то здесь не то разнес?!

— А ну тихо, успокоились здесь все! — рявкнул подошедший Микки, — Как вы оба два меня задрали вы не представляете — ни дня без свары! Да черт с ней с наркотой — что сгорело, то сгорело! Базу мы просто отлично взяли — для такого сложного штурма потери минимальные, так давайте не станем множить трупы братвы!

— Босс, мы часть товара вытащили, не все сгорело, — вступил в разговор колоритный пират с голым торсом, обмотанный пулеметными лентами. Килограмм двести уже откопали!

— О, миллион долларов, ну хоть что-то, — сразу подобрел Диего, — И я не виноват, что этот русский постоянно нарывается — видно мало ему носа сломанного!

— Все я сказал — хватит задираться! — глаза Микки опасно сузились, рука легла на кобуру пистолета, — Вы мне еще драку между командами спровоцируйте! Диего, я только что видел, как твои бойцы что-то не поделили на севере возле автопарка — иди, утихомирь! Эндрю, а ты двигай в речку и рожу хотя бы от крови отмой — как со скотобойни вылез!

Я пожал плечами и побрел к речке умываться. Продолжать свару желания не было никакого — свою дозу адреналина я на штурме получил, да еще пар на ацтеках выпустил. Так что собачился я с Диего больше из принципа. Ну, типа так исторически повелось.

Как оказалось, прохладная водичка горной речки отлично отмывает кровь. Я забрался в воду по пояс, смывая с себя кровавые сгустки и лениво размышляя о том, что день прошел плодотворно. Ни разу сегодня не лажанул, отстрелялся на пять баллов, сохранил экипаж, и корабль новый захватил. Под конец правда чуть не сорвался в приступ ярости. Но тут ничего не попишешь, как говорил мой психиатр Петр Ильич Вовакин: «Твоя психика знает только один ответ на психотравмирующую ситуацию, это агрессия». Но ведь я удержался, не свалился в состояние берсерка, нашел на кого выплеснуть свою ярость. Пленных ацтеков не жалко, их бы все равно кончили, в таких войнах пленных не берут, а если берут, то только чтоб убить как можно более жестоко.

Расту над собой, однако! Раньше я был психопат с воображаемым другом в башке и убийственными припадками ярости, теперь просто психопат-убийца с воображаемым другом. Для кого как, а для меня нехилый прогресс. Осталось понять, как гасить выплески ярости без массовой резни и буду совсем как человек. Хотя бы внешне, так-то я отлично понимаю, что человека, убившего пятерых людей только чтоб успокоиться нормальным назвать сложно.

Смыв кровь с лица и рук, я махнул рукой на безнадежно испачканную куртку и побрел обратно к Баррозо. Нога опять разболелась, в подреберье стреляло болью — а ведь когда прыгал с мачете по загону, ничего не болело! Кое-как дохромав до Баррозо я облегченно уселся на пирс, закурил и обратил внимание на Баррозо, что раненым китом лежал на мелководье.

А нехило ацтеки мне кораблик подрихтовали! Снаряд прошел через правую скулу в носовой кубрик и там разорвался, проделав в борту огромную рваную дыру длинной метра два, из которой торчали какие-то трубки, рваные куски внутренней обшивки, и вроде даже дымок до сих пор выходил. Повезло нам всем, конечно, безмерно — если бы этот снаряд угодил метров на десять дальше, меня бы здесь не стояло. Точнее не сидело.

На борту Баррозо тем временем царила деловая суета — на борт закинули наспех сколоченные мостки, по которым народ как муравьи таскали всякое барахло в мой новый корабль. Молодец Антонио, пока я там на берегу развлекался, головы ацтекам рубил, делами озаботился! Повезло мне с квартирмейстером, чего уж говорить. Плюс один балл моему суке-менеджеру. Какая, там, интересно общая сумма набежала? Минус сто? Теперь будет минус девяносто девять! Ха-ха.