Карибский рейв

Глава 5

Впервые за последние несколько месяцев я оказался предоставлен самому себе. Никто не поднимал меня рано утром в шесть утра сиреной, не заставлял делать изнурительные упражнения. Никуда не нужно было бежать, кого-то мочить или грабить. У меня было свободное время! И какого, спрашивается, дьявола я проснулся ровно в шесть утра и сна нет ни в одном глазу?

Лежать дальше было бессмысленно и даже глупо, поэтому я вздохнул, встал, накинул халат и пошел умываться.

Моя банда вчера так упилась, что все отрубились, даже двужильные суперы. Я полюбовался на валяющиеся вповалку тела в мастерской на первом этаже — ледовое побоище да и только. А интересно, на воротах кто-нибудь остался дежурить или все перепились и упали мордой в грязь радостными свиньями?

И конечно же в будке вахтера никого не было — заходи и бери всех тепленькими! И если честно это моя вина, надо было вчера сюда посадить какого-нибудь парня посерьезнее. Сделав зарубку в памяти, что нужно организовать дежурства на воротах я прислонился спиной к белому кабриолету, стоявшему во дворе моей базы, выудил из кармана халата золотой портсигар и закурил, бездумно глядя в сторону центра Син Сити. Интересно, когда Виктор успел пригнать машину? И почему не зашел? А может и зашел — увидел пьянку и ушел. Ключ доступа от тачки, кстати, где? О, да здесь не ключ доступа, а допотопные ключи — торчат в допотопном же замке зажигания. А почему бы не прокатиться, не проветриться? Хотя бы в магазин, купить себе новый спортивный костюм, вместо того, что остался на Эвелин. Заодно и забежать куда-нибудь позавтракать можно, а то после этих алкашей на кухне хоть шаром покати — все сожрали под пиво и текилу вчера.

Я докурил сигариллу и пошел натягивать свой чертов костюм. Ноблиссе оближ, ага. Сегодня для разнообразия решил надеть белую тройку. Пистолет сунул под мышку машинально — привычка вторая натура. Завершил образ белая шляпа с красной лентой. Я закрыл шкаф, оглядел себя в зеркало на дверце — хорош, ох хорош! Мне в этом костюме не хватало только невесты или автомата Томпсона. Вот только коричневые мокасины в образ не вписываются, надо купить белые. Сделав в уме еще одну пометку, я спустился во двор и уселся за руль автомобиля.

Машина оказалась не электрической а бензиновой. Интересно какой налог приходится платить за использование этого вонючего рыдвана в черте городе? Хотя, о чем это я, всем здесь просто наплевать на экологию, бандитам так точно. Я недоуменно оглядел приборную панель — никакой электроники, сплошь аналоговые приборы, стрелочки какие-то. Похоже, что я сижу в древней тачке, которой лет восемьдесят — интересно, это уже антиквариат или все еще дрова?

Я повернул ключ зажигания мощный мотор заурчал низко и басовито. Выехав из собственноручно открытых ворот, я придавил педаль газа. Тачка рванула вперед с визгом шин, вжимая меня в кресло водителя. Это сколько же здесь литров под капотом? Сразу за воротами базы была промзона — народу ходило немного, и я с удовольствием прибавил газа — ездить на этом бензиновом бегемоте было непривычно, но очень клево. Мягкая подвеска легко глотала ямы, которых в асфальте было изрядно, двигатель урчал как большой сытый кот — кайф! Я закурил, откинулся на кожаном кресле и неспешно поехал в сторону центра, с удовольствием глазея по сторонам, благо кабриолет позволял это делать свободно.

В центре Син Сити оказалось еще пустыннее чем в промзоне — народу на улицах вообще не было, большинство заведений стояло закрытыми. Куда все делись, еще вчера, когда мы здесь проезжали, народу на улицах было — яблоку негде упасть! Я приметил небольшую кафешку, в которой сидели люди и резко свернул на тротуар, где и припарковал машину. Подбросив на ладони ключ с золотым брелоком в виде черепа, я толкнул прозрачную дверь в кафетерий.

Тихо брякнул колокольчик, сидящие за столиком посетители бросили на меня быстрый взгляд и поспешно склонились над своими тарелками. Попыхивая сигариллой я неспешно прошел мимо столиков и уселся за стойку, прямо напротив пышной черноглазой мулатки, которая суетливо поставила мне пепельницу.

— Яичницу мне сделай с беконом, чашку черного кофе с сахаром, мучача, — распорядился я на испанском.

— Это заведение для обслуживающего персонала, сеньор, — заискивающе улыбнулась мне мулатка.

— И что с того? — поднял я брови.

Девушка стрельнула глазами как испуганная крольчиха куда-то в сторону и начала что-то быстро объяснять. Насколько мне позволил понять ее речь мой невысокий уровень испанского, в Син Сити было принята самая натуральная сегрегация по социальному уровню. Есть заведения для рабов, есть заведения для свободного обслуживающего персонала, что на самом деле не далеко ушли от рабов и есть роскошные кабаки для бандитов, богачей и богатеньких туристов, что приезжали в Син Сити спустить деньжат и вкусить порока. И все эти категории населения здесь существовали строго параллельно, не пересекаясь. Что-то там было еще, про запреты, но я устал слушать этот бред и, пыхнув ароматным дымом, грубо сказал:

— Да мне глубоко насрать на ваши местные заморочки, сечешь мучача? Я хочу жрать, и я хочу кофе — так что сделай мне то и другое! И побыстрее!

Мулатка замолчала и метнулась к большой плите, на которой через десять секунд заскворчали яйца и зашипела кофе-машина.

Я стряхнул пепел в пепельницу и огляделся. Посетители, которые и правда почти все были в спецодежде старательно делали вид, что их тут нет, опасаясь даже посмотреть в мою сторону. Понятно, что я в своем шикарном белом костюмчике смотрелся здесь как белый лебедь в стае сизых голубей, но меня же натурально боялись! Что за пиздец здесь творится?! Какой-то неофеодализм. Чокнутый городишко.

Мулатка поставила рекорд по приготовлению яичницы — и трех минут не прошло, как она исходила паром передо мной, рядом встала чашка крепчайшего черного кофе и маленький стаканчик холодной воды. Ммм, а вкусно здесь кормят! Не зря столько народу в такой ранний час. А кстати — я поманил к себе вилкой мулатку и спросил:

— А подскажи-ка мне, мучача, где в этой дыре можно купить спортивный костюм и новые ботинки?

— Магазины для господ откроются ближе к полудню, — заискивающе улыбнулась хозяйка кафе, — Вы, наверное, здесь первый день и не знаете, что местные заведения работают по особому графику — с обеда и до поздней ночи!

— Съездил за костюмчиком, называется, — недовольно буркнул я на русском и вернулся к завтраку. Ну, хотя бы поесть получилось и на том спасибо.

Закончив завтрак, я вытер губы салфеткой и швырнул на стойку серебряный реал.

— Спасибо, мучача, все было вкусно! — поблагодарил я хозяйку заведения, отчего та так сильно удивилась, что чуть не выронила монету.

Я вышел из кафешки на улицу и оглядел все уже более осмысленным взглядом. На улице было пусто вовсе не оттого, что все вымерли, а оттого, что местный бандитский бомонд предпочитал дрыхнуть до обеда, ну а всем остальным приходилось подстраиваться под их график. Ну и дичь. Ладно, я уже понял, что в такой ранний час здесь делать нечего, значит надо ехать на базу.

В итоге я заблудился. Нет-нет, топографическим кретинизмом не страдаю, просто загляделся на одну аппетитную кралю в символическом платье и свернул не туда. И сразу же попал в трущобы. Расстояние между кособокими домишками собранными из всякого хлама было ровно таким, какое позволяло проехать на машине. Развернуться было решительно негде, и я поехал прямо, медленно проезжая мимо куч гниющих отбросов и сморщенных как подгнившие авокадо коричневых старух сидящих в тени навесов. Молодых женщин я не увидел, стариков, кстати тоже. Ехал себе и ехал, пока не уперся в троицу коренастых бритоголовых мужиков в синих джинсах и белых майках выставляющих напоказ характерные татуировки на руках и груди.

Я резко затормозил, прямо перед перегородившими мне дорогу бандитами. Сразу же захотелось кого-нибудь убить, в висках застучала кровь, Шорох опять завел свою песню. Заткнись, сука! Вдох-выдох, я спокоен. Уж если мочить эту троицу кретинов, то надо сделать это спокойно и без злобы. Ну типа как тараканов тапком придавить. Нельзя мне поддаваться ярости, ни в коем случае нельзя. А то превращусь в безумную тварь со светящимися глазами и начну коллекционировать чужие башки.

— Эй, гринго, ты там долго сидеть собрался? — насмешливо сказал самый молодой из троицы бандитов, — Не бойся, выходи, поговорим!

Я подавил еще один приступ злобы, распахнул дверцу кабриолета и вышел. Подошел к троице будущих покойников и многообещающе им улыбнулся:

— Поговорить, говоришь? Ну, давай поговорим!

Молодой латинос с жидкими усиками поперхнулся под моим моим взглядом. Второй, тот, что постарше предостерегающе положил руку на плечо молодого товарища и спокойно мне сказал:

— Тебе не стоит ехать дальше, гринго.

— Это еще почему?

— Дальше по этой улице начинается «черный» квартал. Тамошние жители не любят незваных гостей и скорее всего попытаются тебя ограбить и убить. Тем более что ты гринго.

— Спасибо за предупреждение, — озадаченно протянул я, — Курить будешь?

Пожилой бандит кивнул и демонстративно медленно извлек из золотого портсигара, который я ему протянул, сигариллу. Когда я дал ему прикурить от разряда между пальцев, глаза троицы бандитов раскрылись широко, как у анимешных персонажей, но, к чести пожилого, тот завис всего на секунду и в следующий миг осторожно прикурил от разряда.

— Я заехал на эту улицу случайно и не смог найти, где развернуться, — сказал я, убирая портсигар в карман.

— Проедешь еще метров пятьдесят, увидишь границу кварталов и там развернешься, — вступил в разговор третий бандит, — И в следующий раз будь осторожен — в Син Сити много мест, в которые опасно для жизни попадать случайно.

— Я из таких мест не вылажу, — хохотнул я, усаживаясь обратно за руль кабриолета.

Попрощавшись с дружелюбными бандитами взмахом руки, я придавил педаль газа и через пятьдесят метров действительно увидел границу квартала, которую обозначали большая куча мусора, в которую был воткнут металлический щит с кривой надписью. Я остановился перед щитом и прочел сделанную от руки краской надпись на щите. Она гласила: «Белым и собакам вход запрещен».

Сидящие в паре метров от границы кварталов парочка молодых негров с большим интересом наблюдали за мной. Один, с красной банданой на голове демонстративно прицелился в меня из пальца и «выстрелил». Я хмыкнул и полез из машины наружу. Подошел к границе кварталов и встал рядом со щитом, демонстративно не обращая внимания на темнокожую шпану.

— Эй, гринго, ты приехал сюда отдать нам все твои бабки и тачку? — весело крикнул бандит, — Ну так иди сюда!

Я ничего не ответил и воззвал к своей Силе. Зашипел плавящийся металл и щит с оскорбительной надписью развалился на три части.

— Эй, ты охуел снежок? — заорал темнокожий бандит, — Ты че творишь?!

— Я могу так же и голову тебе отрезать, гуталинчик, — сказал я ему широко улыбаясь, — Хочешь?

— Хусейн, валим, это супер! — заорал второй негр, чья одежда состояла из темно-зеленых шорт и солнцезащитных очков. Парочка бандитов припустила прочь с такой скоростью, что наверняка побила все рекорды по спринту.

Я сплюнул на грязный асфальт им вслед, сел в тачку и начал разворачиваться. Никого сегодня не убил и не покалечил, ограничился только вандализмом — прямо расту над собой. Хотя еще далеко не вечер, да уж.

Троица латиносов-бандитов стояли на границе между кварталами, и изучала разрезанный как будто автогеном щит. Потом тот, что с удовольствием пыхал черной сигариллой дал подзатыльник самому младшему:

— Пепе, когда ты уже научишься разбираться, кому здесь можно грубить, а кому нельзя?!

— Да откуда ж я знал, что этот гринго — супер? — потирая пострадавшую часть тела, спросил молодой бандит, — На нем не написано!

— А это неважно, что на нем написано или надето, ты всегда смотри в глаза, — потыкал ботинком разрезанный щит третий бандит, — У этого гринго глаза матерого убийцы, для такого человека убить, что муху прихлопнуть.

— Вчера парни из порта говорили, что на стоянку встал новый пиратский рейдер, половина команды которого суперы, — задумчиво сказал пожилой бандит, — Думаю, что этот хлыщ — босс новой банды. И эта банда расположилась где-то рядом с нами.

— Надо предупредить капо, — кивнул третий бандит, — Этот пират не успел обосноваться, а уже успел наехать на черных. Уверен — скоро прольется много крови.

— Если это будет кровь черномазых, я не возражаю, — воскликнул молодой Пепе, — мне этот щит уже полгода глаза мозолит!

— Вот поэтому ты все еще фалькон, а этот гринго — босс, — хохотнул пожилой латинос аккуратно туша сигариллу и убирая окурок за ухо, — Ты полгода смотрел на этот щит и бесился, а он просто мимо проезжал и порезал его на куски. Ладно, идем отсюда, скоро здесь будет не протолкнуться от черных. По носу их щелкнули знатно — могут выместить обиду на нас.

— Босс, я пристроил нашу добычу, — сказал Антонио, вернувшийся из города, — И еще я нашел медика, как ты хотел. Она в машине, разговаривать будешь?

Я оторвался от увлекательного зрелища, как похмельные пираты тихо матюкаясь сооружают из мешков с песком пулеметное гнездо над воротами базы и повернулся к своему квартирмейстеру:

— Она? Я думал, что моряки не любят женщин на борту? Ну, типа приносят несчастье и все такое…

— Глупости это все, — вздохнул Антонио, утирая пот со лба грязным платком, — Баба на борту это плохо не потому, что плохая примета, а потому что она обязательно начнет вертеть хвостом и пудрить мозги парням. Такая у них всех сучья натура и ничего с эти не поделаешь. Но я рассудил, что раз уж ты уже притащил к нам одну бабу, то от второй вреда сильно больше не будет. Да и других кандидатур как-то не нашлось, нас здесь не знают и в очередь на трудоустройство не встают.

— А, ну тогда веди своего медика на собеседование ко мне в кабинет, — хмыкнул я, — Ты прав — не в нашем положении перебирать.

Антонио кивнул и пошел, тяжело отдуваясь, потея и ежеминутно утирая пот, к микроавтобусу, на котором уезжал вчера в город.

Эта дамочка меня насторожила сразу, как только вошла. Высокая, ниже меня сантиметров на пять. Бесформенная хламида на пару размеров скрывала фигуру, но судя по тому, как легко и грациозно она двигалась, там было все в порядке. На голове какая-то странная повязка, закрывающая волосы — зачем? Очень красивое симметричное лицо, маленький аккуратный носик, пухлые чувственные губы, нереально большие голубые глаза. Это медик или ожившая картинка с рисованного порножурнала?

А больше всего меня насторожила реакция Шороха на эту деваху. Впервые я услышал, как бормотание моей шизофрении стало восхищенно-одобрительным. Исключая вероятность, что демону в моей голове нравятся высокие светловолосые и голубоглазые девушки, остается только один вариант — под этой красивой оберткой скрывается первостатейная мразь и убийца. Просто потому, что Шорох любит только один вид развлечения — насилие и разрушение в любых формах, но желательно в наиболее кровавом варианте.

Девушку звали Алексис, медицинского образования она не имела, но утверждала, что имеет опыт работы с колото-резаными а так же пулевыми и осколочными ранами, с переломами костей, закрытыми и открытыми, с ушибами, травмами от тупых предметов…

Я слушал низкий грудной голос девушки, кивая и поддакивая. И когда та перечислила все что умеет, сказал:

— А теперь сними повязку с головы!

Алексис стрельнула в меня своими голубыми глазами так, что рука сама потянулась за пистолетом, посмотрела на Антонио, что попивал холодную колу, сидя на стуле за большим столом и сказала:

— Догадался, да? Ну, хорошо, смотри! — и медленно сняла повязку с головы.

Антонио подавился колой, закашлялся и выругался. Я встал, похлопал толстяка по спине и спросил:

— Ты репликант, генетически измененный человек, я все правильно понял?

— По-моему это очевидно, — тряхнула неровно подрезанной гривой светлых волос, из которых торчали треугольные «кошачьи» уши, Алексис, — Я происхожу из генетической линии XLYDZ-три-пять-восемь, подвид «Бакэнэко». Но это не совсем не значит, что я гожусь только для любовных утех! Я человек, пусть даже генетически измененный и родившийся в пробирке! И я хороший медик и могу быть вам очень полезна!

— Да, но когда за тобой придет твой хозяин, нам с ним за тебя воевать придется! — брызгая слюной, заорал Антонио, — Maldita sea, если бы я сразу про это знал, тебя бы здесь не было!

— Да не ори ты так, — поморщился я, — Алексис, скажи, ты сбежала от хозяина?

— Да, он жестоко обращался со мной, — подпустила слезы в голос кошкодевушка, сбрасывая с плеча свою хламиду и обнажая ключицу со шрамом, — Он был плохой человек, садист, бил меня плетью и тростью. Я очень боялась за свою жизнь!

— Какой интересный шрам, — воскликнул я, подходя к Алексис и скалясь дебильной ухмылкой озабоченного идиота.

Девушка приосанилась и призывно мне улыбнулась, край ее балахона сполз еще ниже, обнажая часть груди.

— Вот только он не от плети и трости а от пули, — закончил я фразу быстро извлекая из кобуры пистолет и приставив его к груди девушки, — И сдается мне, Алексис, что ты нам лапшу на уши вешаешь! Как думаешь, может быть мне стоит сделать рядом с этим шрамом еще один, для симметрии? Стоп-стоп, а вот это лучше не трогай!

Я вытянул из-за пояса хламиды короткий изогнутый нож и откинул в сторону.

— А теперь расскажи нам свою настоящую историю вместо той лапши что заготовила! И если я поймаю тебя на лжи, то вышибу мозги нахрен!

— Эндрю, это же ходячая проблема! — возмутился мой квартирмейстер, — Давай просто выпнем ее отсюда?

— Нам нужен медик! У тебя есть другая кандидатура? Вот и помолчи тогда, тем более что ты сам ее сюда привез.

Алексис глубоко вздохнула и начала рассказ. Она оказалась не просто постельной куклой, а репликантом-телохранителем, предназначенным для защиты хозяина в любой ситуации. Никто не ожидает, что под коротким платьем кошкодевочки у которых был устойчивый имидж постельных игрушек, может быть спрятан арсенал ножей или пистолет. Навыки полевой медицины она получила вместе с боевыми — телохранитель обязан удержать раненого хозяина до подхода квалифицированной медицинской помощи. Ее продали сразу после окончания формирования организма три года назад китайскому дельцу, промышлявшему контрабандой в Юго-Восточной Азии. И все эти три года девушка служила ему верой и правдой в постели и не только, пока около трех месяцев назад, ее хозяина не застрелили в Гонконге киллеры из китайской Триады.

Алексис получила три пули, защищая хозяина, и убила двоих противников, но после смерти хозяина была вынуждена бежать, спасая свою жизнь. На последние деньги девушка купила билеты на Карибы и больше месяца провела на городском дне, зализывая свои раны, благо, что у репликанта они заживают гораздо быстрее, чем у обычного человека. Ну а когда встала на ноги начала искать работу. В основном ей предлагали только места содержанки или просто шлюхи в борделе, и Алексис уже совсем отчаялась и потратила последние деньги, когда она узнала, что кто-то ищет полевого медика. Так она оказалась у нас на базе.

— Складно поет, — хекнул Антонио, — Что думаешь, Эндрю?

Я вздохнул и откинулся на стуле, уставившись в потолок. История казалась вполне правдоподобной, но меня беспокоило поведение Шороха. Он же на эту девку натурально запал! А учитывая его вкусы… С другой стороны я тоже ходил у него в фаворитах. Черт знает что не так с этой девчонкой, но медик нам нужен здесь и сейчас. С такой «веселой» жизнью медицинская помощь может понадобится мне самому в любой момент. Ну а пристрелить ее в случае чего никогда будет не поздно.

— Ладно, ты принята, — сказал я кошкодевушке, — До первой серьезной раны будешь ходить на испытательном сроке — хочу посмотреть, что ты умеешь! Напиши список лекарственных средств и инструментов что тебе нужны — мы все закупим.

— Спасибо-спасибо-спасибо! Вы не пожалеете! — прижала к груди ладошки Алексис. Ее ушки забавно встали торчком, и я подумал, что генные хирурги знают свое дело — девяносто девять процентов мужиков уже растаяло бы при виде такой милоты.

— Получать будешь одну долю от добычи, как рядовой член экипажа — это на испытательном сроке. И полторы доли, когда подтвердишь свою квалификацию, — добавил я.

Девушка кивнула и выразительно улыбнулась — будто солнышко проглянуло. Я вздохнул, напомнил себе, что эта милашка вполне может оказаться детоубийцей-каннибалом, подошел к Алексис и взял ее за подбородок — девушка призывно приоткрыла пухлые губы, скромно потупив глаза. Я приблизил свои губы к ее, но вместо поцелуя прошептал:

— Если ты попробуешь меня предать, я выжгу нахер твои голубые глазки, прибью твои уши гвоздями к черепу, оторву руки и ноги и выброшу за борт в спасательном жилете, на корм акулам. Ты меня поняла?

Вопреки моим ожиданиям, кошкодевочка ничуточки не испугалась, а скорее наоборот — ее глаза заблестели еще больше и она тихо прошептала:

— Я все поняла, босс!

И облизнула губы, как будто я ей пломбир пообещал. Пиздец, эта девка ушастая точно ебанутая на всю голову!