Витторио Альфьери


Орест

Перевод Е. Солоновича


ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА

Эгист.

Клитемнестра.

Электра.

Орест.

Пилад.

Стража.

Сторонники Ореста и Пилада.


Действие происходит в Аргосе, в царском дворце.

ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ

ЯВЛЕНИЕ ПЕРВОЕ

Электра.


Электра


Ночь злодеянья! Пагубная ночь,

Которой нет забвенья! Ты приходишь

Из года в год все эти десять лет

В своем от крови черном облаченье,

Но кровью кровь еще не отлилась.

О, памятное зрелище! О бедный

Отец мой, Агамемнон! Здесь лежал

Убитый ты — и кем, и кем убитый!

О, только бы до света спал Эгист,

Чтоб не остался отчий прах сегодня

Без ежегодной дани слез моих.

Пока слезами только и надеждой

На будущую месть могу, отец,

Тебя утешить я. Клянусь, что если

Я в Аргосе живу, в твоем дворце,

Под общей кровлей с матерью преступной

И под пятой Эгиста — лишь одно

Меня с подобной долей примиряет:

Надежда на расплату. Далеко,

Но жив Орест. Мне удалось от смерти

Спасти тебя, единственный мой брат,

И день настанет, я не сомневаюсь,

Когда не слезы — вражескую кровь

Ты над священною прольешь могилой.

ЯВЛЕНИЕ ВТОРОЕ

Клитемнестра, Электра.


Клитемнестра


Электра…


Электра


Этот голос!..


Клитемнестра


Дочь моя,

Постой, хочу с тобой святое дело

Наперекор Эгисту разделить.

Он не узнает ничего. Поплачем

Вдвоем.


Электра


Над кем же это?


Клитемнестра


Над твоим…

Отцом…


Электра


А почему не над супругом

Твоим? О, так его не смеешь ты

Назвать! Но как приблизиться посмеешь

К тому, чья кровь поныне на тебе,

Мужеубийца?


Клитемнестра


Десять лет минуло

С той ночи роковой, и десять лет

Я плачу о содеянном.


Электра


И сколько

Ты плакать собираешься еще?

Хоть вечно плачь — слезами не изменишь

Ты ничего. Смотри, на стенах кровь,

Тобою пролитая, проступает.

Уйди: в твоем присутствии она

Из выцветшей становится живою.

Уйди, о ты, которой не могу,

Не смею больше молвить "мать". К Эгисту

Вернись на ложе верною женой.

Не смей тревожить мирный прах Атрида.

Его разгневанная тень встает,

Чтоб оттолкнуть тебя. Ты не уходишь?


Клитемнестра


От слов твоих меня бросает в дрожь…

Какая мука!.. Может, ты считаешь,

Что я с Эгистом счастлива? Увы!


Электра


А разве ты заслуживаешь счастья?

О, к счастью, небо счастья не дает

Преступникам. Предначертаньем рока

Навечно мукам ты обречена.

Ты лишь вступаешь в полосу мучений:

В волнах Коцита доберешь свое,

Где убиенного супруга взгляды,

Исполненные гнева, выносить

Тебе придется. Дрожь негодованья

Охватит тени предков. Ты судью

Усопших непреклонного услышишь

И мук своих ни с чьими не сравнишь,


Клитемнестра


О, горе мне!.. Просить о состраданье?…

Не заслужила… Правда, если б ты

Могла прочесть во мне… Но кто сумеет

Не ослепленный ненавистью взгляд

К такому сердцу обратить? Не думай,

Что я решаюсь осуждать тебя

За ненависть и гнев. Уже при жизни

Из мук невыносимых ни одной

Не избежала я. Едва успела

Моя десница нанести удар,

Как я раскаялась, но было поздно.

С тех пор кровавый призрак, что ни час,

Стоит в глазах. Пойду — и предо мною

Кровавой лентой страшная тропа,

И он невдалеке. Сижу на троне

Иль в трапезной — бок о бок он сидит,

Когда уснуть на каменных подушках

Мне удается, он и тут, во сне,

Передо мной: неистовые руки

И без того растерзанную грудь

Когтят. О, страшный призрак! Черной кровью

Он наполняет пригоршни и кровь

Выплескивает мне в лицо. И все же

Стократ невыносимей день, чем ночь.

Так и живу я бесконечной смертью.

О дочь моя (ты все же дочь моя),

Я плачу. Отчего же ты не плачешь?


Электра


Я плачу… да… я плачу. Но скажи:

На узурпированном троне разве

Ты не сидишь? И общие плоды

Злодейства общего не пожинает

Эгист с тобою? Плакать не должна

Я о тебе. И не должна тем паче

На веру слезы принимать твои.

Ты не пойдешь со мной…


Клитемнестра


О дочь! Послушай…

Я так несчастна… Больше, чем тебе,

Сама себе я ненавистна. Поздно

Эгиста раскусила я… О нет!

Зачем я лгу? Как только Агамемнон

Скончался, я прозрела. Да, жесток

Эгист, но я его не разлюбила.

Смешались угрызенья и любовь

В моей груди… Лишь я одна достойна

Подобных мук!.. Я вижу, как Эгист

Мне помогает о моем злодействе

Забыть и как презрение прикрыть

Он обожаньем силится притворным.

Я вижу все. Но разве я вольна

Незлодеяньем сделать злодеянье?


Электра


Достойной смертью искупают зло.

Так почему, пока еще дымился

Кинжал отцовской кровью, в грудь себе

Его ты не вонзила? Испугалась?

И почему досель не подеялась

Рука на подстрекателя, который

Отъемлет у тебя покой и честь,

А у Ореста подло отнял царство?


Клитемнестра


Орест?… При этом имени во мне

Все холодеет.


Электра


А во мне, напротив,

Кровь закипает. Это у тебя

От полноты любви к родному сыну.

Но жив Орест.


Клитемнестра


И небо да продлит

Его года. Пускай бы только в Аргос

Не рвался он. Несчастнее меня

Нет матери: и сына потеряла

Я навсегда. При всей любви к нему,

Молю богов, чтобы меня хранили

От встречи с ним.


Электра


Любовь любови рознь.

И я молюсь, но чтобы он вернулся,

И этой жаждой только и живу.

Когда-нибудь Орест, как должно сыну

Убитого Атрида, будет здесь.

ЯВЛЕНИЕ ТРЕТЬЕ

Эгист, Клитемнестра, Электра.


Эгист


Ужель настолько краток день, царица,

Для горя твоего, чтоб до зари

Для новых подниматься причитаний?

Предай забвенью прошлое, чтоб мне

Еще счастливей быть с тобою.


Клитемнестра


Ты только

Царить желал, и ты царишь, Эгист.

Чего тебе еще? Моим страданьям

Исхода нет, ты знаешь.


Эгист


Знаю я,

Чем вызваны они: любой ценою

Ты сохранить хотела дочь свою,

Я пощадил ее, тебе на горе,

Да и себе. Но наконец хочу

Сорвать с твоих очей завесу боли

Невыносимой. Наконец пора

Изгнать ее, и вместе с нею — слезы,


Электра


Гони меня. Дворец, где ты живешь,

Залей слезами. Что, помимо плача,

Услышишь там, где властвует Эгист?

Да не нарадуется сын Тиеста

При виде слез Атреевых детей!


Клитемнестра


О дочь моя… Ведь он мне муж. Ты тоже

Не забывай, что это дочь моя,

Эгист…


Эгист


Она? Атрида порожденье,


Электра


А он? Его убийца.


Клитемнестра


Замолчи.

И ты, Эгист, помилосердствуй. Видишь

Могилу страшную?… Ты должен быть

Доволен.


Эгист


Вижу, ты в противоречьях

Запуталась. Так я тебя спрошу:

От чьей руки Атрид погибель принял?


Клитемнестра


Каков попрек! Недоставало мне

Лишь этого при всех моих мученьях.

Тот, кто меня к убийству подстрекал,

Меня одну во всем винит сегодня.


Электра


О, радость новая! За десять лет

Впервые сердце радуется. Оба

Добычей гнева стали наконец

И угрызений. Наконец-то слышу

Любви кровавой ласковый язык.

Иллюзий больше нет: друг друга знают

Они теперь. О, пусть презренье вас

До ненависти доведет взаимной,

А ненависть друг к другу доведет

До новой крови!


Клитемнестра


О, какой жестокий

Конец! Но что посеешь… Дочь моя…


Эгист


В тебе одной родятся наши распри.

Любая мать, не будь она слепой,

Легко бы дочь такую потеряла.

Я мог ее избавить от тебя,

Но слезным уступил мольбам. Назад же

Я не привык свои подарки брать.

Для нашего покоя нам довольно

Тебя не видеть. Нынче же тебя

Мой самый жалкий раб получит в жены

И увезет подальше — в нищете

Бесславной прозябать: твоим приданым

Лишь слезы будут.


Электра


Лучше говори

Не о чужом — о собственном бесславье.

Кто из рабов презреннее, чем ты?

Кто омерзительней?


Эгист


Уйди.


Электра


Я знаю,

Ты не убил меня, чтоб я сильней

Страдала. Но, быть может, эту руку

Для благородной цели небеса

Предназначают.


Эгист


Уходи. Ты слышишь?

Я повторяю…


Клитемнестра


Дочь моя… Молчи…

Прошу тебя, уйди…


Электра


Уйду, охотно:

Нет мук, подобных муке видеть вас.

ЯВЛЕНИЕ ЧЕТВЕРТОЕ

Эгист, Клитемнестра.


Клитемнестра


Со всех сторон выслушивать попреки

Жестокие, и поделом! О жизнь!

Какая смерть равна тебе?!


Эгист


Не будет,

Как я сказал, покоя нам, пока

Она при нас. Давным-давно покончить

Пора с Электрой: мой и твой покой

И государственные интересы

Того заслуживают. Но чтоб слез

Твоих не видеть, я ее не трону.

Ты ж перестань противиться ее

Отъезду. Я решил, и бесполезно

Противиться.


Клитемнестра


Но ведь и я не раз

Твердила, что не будет нам покоя,

Какой бы ни была ее судьба.

Ты в подозреньях, я в плену терзаний,

И оба в страхе вечном будем жить

И мучиться от этой зыбкой жизни.

Чего другого ждать?


Эгист


Смотреть назад

Я не хочу. О будущем забочусь.

Не видеть счастья мне, пока живет

Атрида семя. Ненависть в Оресте

Растет с годами. Кровожадно он

О благородной мести помышляет.


Клитемнестра


Несчастный, он живет, но далеко,

Страдающий, безвестный, беззащитный.

И ты, жестокий, жалуешься мне,

Мне, матери, на то, что сын мой дышит?!


Эгист


Я скидку делаю на то, что мать —

Мужеубийца. В жертву нашей страсти

Ты мужа принесла. Так почему ж

Ты не должна пожертвовать и сыном

Для моего спокойствия?


Клитемнестра


О, ты

Неисправим. Ты вечно алчешь крови

И преступлений. О, зачем я так?!

Ты заманил меня в свою ловушку,

Прикинувшись влюбленным, но потом,

Увы, пришло прозренье. Но, к несчастью,

Я до сих пор сгораю от любви,

И ты, к несчастью, ведаешь об этом.

И потому ты говоришь, что я

Безвинного, единственного сына

Могла бы не любить. Какой злодей

О нем не плакать может!..


Эгист


Ты хотя бы,

Ты, что одним ударом умертвить

Двоих смогла. Один клинок прикончил

Отца и сыну смертный приговор

Отцовской кровью начертал. Ореста

Спасли моя медлительность, судьба

И проницательность сестры. И смеешь

За сына ты вступаться, у него

Отняв сперва отца, а после царство?


Клитемнестра


Кровавые слова… О мальчик мой,

Ужель пожертвовать ты должен жизнью,

Чтоб тот, кто все отъемлет у тебя,

Несправедливый гнев сменил на милость?


Эгист


Ужель, пока он жив, спокоен тот,

Кто достоянием его владеет?

Орестов меч над нами занесен

Всечасно. Род презренного Атрида,

На все способный, кончится на нем.

Не одного меня он не выносит,

И я тревожусь меньше за себя,

Чем за тебя. Ты разве не слыхала

Ужасных предсказаний вещунов

О том, что он родителей погубит?

Вот твой удел. И потому мой долг

Ускорить, сколько можно, смерть Ореста,

А твой — не возражать.


Клитемнестра


О, кровь моя!


Эгист


Нет, не твоя, а грязные остатки

Атреевой. Преступник, в ком течет

Атрея кровь. Тщеславьем обуянный

Отец обет исполнил — дочь твою

Убил на алтаре. Дитя Атрида,

Орест, ступая по стопам отца,

Прикончит мать. О, до чего слепая

И жалостная мать! Смотри, твой сын

Уже подъемлет меч. Дрожи от страха…


Клитемнестра


Ну что ж, пусть отомстит за смерть отца,

Сразив меня. Он должен преступленьем,

Быть может, большим искупить мое,

Коль преступленье большее возможно,

Но будь что будет. Пролитою мной

Тебя, Эгист, я заклинаю кровью:

Не тронь Ореста. Он ведь далеко

Живет изгнанником. Вернуться в Аргос

Он не рискнет, а если бы рискнул,

Я грудью бы тебя тогда закрыла.

Но если все-таки он будет здесь,

Так небесам угодно, и выходит —

Меня избрали жертвой небеса,


Эгист


Довольно слез. Орест еще не умер.

И мало у меня надежд, что он

Мне попадется в руки. Но коль скоро

Настанет день, когда исполню то,

В чем ты напрасно преступленье видишь,

В тот день вольно тебе заплакать вновь.

ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ

ЯВЛЕНИЕ ПЕРВОЕ

Орест, Пилад.


Орест


Да, это мой дворец, ты не ошибся.

Чего ж ты медлишь? Обними меня.

День наконец встает, когда смогу я

За все, что ради друга вынес ты,

Тебе воздать. Пилад, о как я счастлив!


Пилад


Люби меня, Орест. Внимай моим

Советам. Мне других наград не надо.


Орест


У цели мы. Здесь Агамемнон пал.

И здесь царит Эгист. Меня ребенком

Отсюда увезли, но узнаю

Родной порог. Благодаренье небу,

Я помню все, хоть ровно десять лет

Сегодня минуло с кровавой ночи,

Когда предательский удар сразил

Отца и вопль мучительный наполнил

Окрестности. Я помню хорошо,

Как к выходу меня влекла Электра,

Как поднял Строфий на руки меня,

Гораздо больше мой отец с той ночи,

Чем твой, и как бежал он, весь дрожа,

К той двери потайной, и вслед рыданья

Неслись, и я, не зная отчего,

Весь трясся и кричал. И Строфий плакал,

Закрыв ладонью мой кричащий рот,

И прижимал меня к себе, и слезы

Его струились по моим щекам.

Потом на том же берегу пустынном,

Куда мы только что сошли с тобой,

Он поднял парус. Я уже не мальчик,

Что плакал здесь. И вот я снова здесь,

Надежды полный, мужества, и гнева,

И жажды отомстить за смерть отца.


Пилад


Здесь царствует Эгист, а ты о мести

Вслух говоришь? Кто начинает так

Подобные дела? Смотри, светает,

И если нас под сенью этих стен

Еще нельзя увидеть, в них, возможно,

Сидят шпионы. Так что говори

Потише, чтобы не пропали даром

Плоды обетов стольких. Не забудь,

С каким трудом мы берегов достигла


Орест


О берега священные, он прав:

Казалось, к вам неведомая сила

Не подпускала нас. Попутный ветр

Ни разу не подул с тех пор, как якорь

Мы выбрали на Крите. Что ни час,

За тысячею тысяча препятствий

Вставала, и не верилось уже,

Что я когда-нибудь увижу Аргос.

Но долгожданный день настал, и я

На землю Аргоса ступил. Преграды

Остались позади. Тебе, Пилад,

Твоей великой дружбе я обязан

Удачей этой. Не исключено,

Что небеса, когда я собирался

Сюда, чтобы убийце отомстить,

Подвергнуть испытанию хотели

Во мне отвагу, преданность в тебе.


Пилад


Отвагу? У тебя ее с избытком.

О, сколько раз я за тебя дрожал!

Я разделить любое начинанье

Готов с тобой, ты знаешь, но пока

Мы ничего не сделали в сравненье

С тем, что должны свершить. Пока что мы

Приплыли, только и всего. Теперь же

Нам выбрать предстоит из стольких средств

Одно и как-то объяснить причину

Приезда своего, обосновав

Столь многое.


Орест


Пусть будет справедливость

Обоснованьем. Кровью утолить

Я должен жажду. Я нашел и средство;

Вот этот меч.


Пилад


Не горячись, Орест.

Ты жаждешь крови? Он не меньше жаждет

Ее, чем. ты. Но тысяча мечей

В его руках.


Орест


Прибегнуть можно к яду,

Но это подло. Именем своим

Я слишком дорожу. Однако что же

За панцирь у него и что за щит,

Чтоб этот меч не мог пронзить Эгиста?


Пилад


Он трус врожденный. Страх ему щитом

Надежным служит. И при нем охрана

Под стать ему. От страха он дрожит,

Но в безопасности…


Орест


Его от страха

Избавить я берусь, назвав себя.


Пилад


Назвать себя и умереть сейчас же!

Учти, и стража может быть верна

И мужественна. Ей за это платят,

И стражники тираном дорожат.


Орест


Но за меня народ…


Пилад


Ты полагаешь,

Что чернь способна без конца любить

Иль ненавидеть? До корней глубоких

Прогнившая, то под одним она,

То под другим тираном прозябает

И, не любя тиранов, служит им.

Забыт рабами некто Агамемнон,

И некоего нового царя

Они боятся.


Орест


Верно. И, однако,

Не у тебя, Пилад, а у меня

Отец стоит перед глазами — мертвый,

Не отомщенный — и отмщенья ждет.


Пилад


Тем легче мне смотреть на вещи трезво.

Послушай, здесь никто не знает нас.

Мы с виду чужеземцы. Все тираны

За каждым шагом каждого следят

Из страха или из любви к искусству.

А вот и солнце. Не забудь, когда

Заметят нас и приведут к Эгисту,

Сказать ему…


Орест


О чем с ним говорить?

Сто раз пронзить, и все.


Пилад


Ты верной смерти

Искать решил иль мстить наверняка?


Орест


И то и это. Он умрет сначала,

А после я.


Пилад


Прошу тебя, молчи

Во имя дружбы. Разуму на время

Доверься моему, а я потом

Доверюсь ярости твоей. Пускают

Не меч, а хитрость поначалу в ход,

Когда идут на труса. Для Эгиста

Мы посланы сюда отцом моим

С известием о том, что ты скончался.


Орест


Эгисту лгать, что я…


Пилад


Отнюдь не лгать,

А лишь молчать и слушать терпеливо,

Как друг твой лжет. По крайней мере, мы

Узнаем, что с Электрой.


Орест


Опасаюсь,

Что нет ее в живых. О ней с тех пор

Я не имел известий. Кровь Атрида,

Конечно, он не пощадил.


Пилад


Но мать

Спасла ее, быть может. Если это

Так, то Электра у него в руках,

И мы, назвав себя, ее погубим.

Пойми, что тот же Строфий дать бы мог

Тебе оружье и людей, но ты бы,

И выиграв открытую войну,

Лишь царство получил. Но упустил бы

Эгиста. И коль скоро этот трус

Еще Электру не сгубил, во власти

Предателя осталась бы твоя

Сестра единственная, что от смерти

Спасла тебя. Нет, горячиться мы

Не вправе. Помни про другие планы

И под угрозу первый план не ставь,

Не царство главное. Как знать, быть может,

Мать кается твоя.


Орест


Молчи о ней!


Пилад


О ней — согласен, о других не стану.

Итак, доверься мне. Иначе ты

Благоволение небес утратишь,

Что дали в спутники меня тебе.


Орест


Во всем тебе я уступаю, кроме

Смертельных ран. И потому клянусь,

Когда столкнусь лицом к лицу с убийцей,

Меч удержать. Клянусь. И этот шаг,

О мой отец, да будет первым шагом

К возмездию!


Пилад


Мне слышатся шаги…

Ты видишь? В черном женщине выходит

Из твоего дворца. Скорей сюда,

В сторонку.


Орест


Нам уже не разминуться.

ЯВЛЕНИЕ ВТОРОЕ

Электра, Орест, Пилад.


Электра


Эгист в отлучке краткой. Наконец

Свой долг могу исполнить… Что я вижу?

Два незнакомца… Лиц не разглядеть…

За мною наблюдают. Из нездешних,

Должно быть…


Орест


Слышал? Назвала она

Эгиста.


Пилад


Помолчи!


Электра


О чужеземцы

(Я не ошиблась?), что вас привело

Под эти стены?


Пилад


Мне позволь ответить.

Ты не ошиблась. Чужеземцы мы

С известьем важным.


Электра


Вы его несете

Эгисту?


Пилад


Да, ему.


Электра


О чем же весть?

Приблизьтесь. Вы немного опоздали,

Эгиста нет. Войдите во дворец

И подождите.


Пилад


И когда он будет?


Электра


Сегодня, через несколько часов,

Он щедро вас вознаградит, коль скоро

Найдет приятной весть.


Пилад


Ее найдет

Приятною Эгист, хотя по сути

Она ужасна.


Электра


Не пугай меня.

Надеюсь, я могу ее услышать?


Пилад


Не обижайся. Судя по всему,

Ты важная особа, но известье

Услышит первым царь. Но что с тобой?

Неужто могут новости с чужбины

Тебя касаться?


Электра


Что?… Конечно, нет…

Но все-таки откуда вы, скажите?


Пилад


Мы греки, как и ты. На Крите мы

Живем. Прости, не только по одежде,

Но по словам твоим и по лицу

Я вижу — у тебя большое горе,

Спросить могу ли?…


Электра


Горе? У меня?

Ты должен знать о сердоболье женщин.

Так вот, любая из дурных вестей,

О чем угодно и о ком угодно,

Меня расстраивает. Я б не прочь

Услышать вашу, но, ее услышав,

Страдала бы.


Пилад


Нескромным не сочти,

Но имя бы твое…


Электра


Оно вам пользы

Не принесет и горя моего

(Коль скоро ты во мне его заметил)

Тем более не сможет облегчить.

Ты прав, приезжий, отрицать не стану,

Меня б… касаться… кое-что… могло

В чужом краю… Но нет, я понимаю,

Что в данном случае я ни при чем.

Признаться, всякий раз, как чужеземец

Причаливает к этим берегам,

В груди моей надежда страх сменяет

И страх надежду. Поняла и я,

Что мне причину вашего приезда

Не должно знать. Входите. Я же путь

Продолжу к той могиле.


Орест


Что? Могила!

Где? Чья?


Электра


Не видишь? Справа от тебя,

В ней Агамемнон.


Орест


Вижу!


Электра


И при этом

Ты весь дрожишь? Выходит, и до вас

Молва о страшной смерти докатилась

Отсюда?


Пилад


Где не слышали о ней?


Орест


Царя царей священная гробница,

Ты жертвы ждешь? Ее получишь ты.


Электра


Что он сказал?


Пилад


Не понял.


Электра


Слово "жертва"

Он произнес? Священна для него

Атрида память?


Пилад


Он отца лишился

Не так давно, и вид могильных плит

В его душе возобновляет муку.

Он часто бредит. — Ты сошел с ума!

Как мог я на безумца положиться?

Очнись.


Электра


Не может от могилы глаз

Горящих оторвать… В нем явно что-то

Ужасное… О, кто ты, человек,

Горящий благородством?…


Орест


Позабочусь

Я сам о нем.


Пилад


О женщина, прости

Болезненные эти переходы.

Он сам не свой. Не стоит придавать

Его речам значенья. — Непременно

Себя ты хочешь выдать?


Орест


Столько раз

Карающий булат в тебя вонзится,

Предатель, сколько капель пролил ты

Отцовской крови.


Электра


А ведь он не бредит.

Отец…


Орест


Да, я остался без отца.

О, ярость! Он не отомщен доныне?


Электра


Скажи, кто ты, когда ты не Орест?


Пилад


Что слышу я?


Орест


Орест! Но кто, узнать бы,

Зовет меня?


Пилад


Все кончено.


Электра


Тебя

Зовет Электра, Пред тобой Электра,

Зовущая тебя, чтоб заключить

В объятья.


Орест


Где я?… Так проговориться?!

Прости, Пилад…


Электра


Орест, и ты, Пилад,

Оставьте страх. Я вам сказала правду.

Тебя, Орест, по ярости твоей

Узнала я. А ты, скажи, по горю,

И по слезам, и по любви моей

Электру узнаешь?


Орест


Сестра! О, небо!..

Так ты жива?


Электра


Великий день!..


Орест


Тебя

Я обнимаю? О, какое счастье!

О, зрелище могилы дорогой

Жестокое!..


Электра


Не надо, успокойся.


Пилад


О, как я познакомиться мечтал

С тобой, Электра! Ты спасла Ореста,

Мое второе я. К тебе любовь

Моя понятна.


Электра


Под твоей опекой

Он вырос. Ты мне тоже брат.


Пилад


Тогда

Свои мольбы соедини с моими,

Чтобы его порывы обуздать

Слепые. Неужели ты намерен

Все погубить? Ты хочешь, чтобы я

Все время за тебя дрожал? Пока что

Защитою любовь служила нам,

И сострадание, и жажда мести,

Но если так пойдет…


Орест


Ты прав. Прости,

Пилад… я сам не свой… Но что ты хочешь?

Кто мог сдержаться? Как сдержать себя,

Когда такое видишь?! Да, я видел

Воочию его. Он только что

Над черною могилой возвышался,

Костлявою рукою отведя

Растрепанную прядь. И на землистом

Его лице еще лежала кровь

И слезы были. Я и голос слышал,

Дрожащий голос, он еще звучит

Во мне, достигнув сердца. "О трусливый

Мой сын, чего ты ждешь? Ведь ты уже

Не маленький, и меч уже ты носишь,

А мой убийца жив?" Какой упрек!

Я брошу замертво к твоей могиле

Убийцу твоего. До капли я

Кровь выпущу из вен его, и сможешь

Ты жажду утолить. Недолго ждать.


Электра


Умерь до срока гнев. Я тоже часто

Над мрамором холодным тень отца

Подавленную вижу. И, однако,

Молчу. На каждом предстоит шагу

Тебе встречать следы отцовской крови

Под этим кровом. Да сумеешь ты

Смотреть на них, себя не выдавая,

Пока ты новой кровью их не смыл!


Орест


Насколько действия речам, Электра,

Я предпочел бы! Но покуда день

Для действий не настал, крепиться буду.

Тем временем, рожденные для слез,

По крайней мере, будем вместе плакать,

Но правда ль то, на что и уповать

Я перестал? Любви и горя слезы

На грудь твою роняю? О тебе

Не зная ничего, считал я мертвой

Тебя и для того, чтоб отомстить,

А не обнять сестру, стремился в Аргос.


Электра


Да, я жива, Орест, и ты в моих

Объятиях. Сегодня я впервые

Довольна жизнью. Видя, как Эгист

Все больше бесится по той причине,

Что спасся ты, я знала — жив мой брат.

Когда же слух разнесся, что покинул

Ты Строфия гостеприимный кров,

Как испугалась я!..


Пилад


Отец нарочно

Тот слух пустил, чтоб оградить его

От происков Эгиста. С этой целью

И я все время при Оресте был

И буду впредь.


Орест


Нас разлучить способна

Лишь смерть.


Пилад


И смерти нас не разлучить.


Электра


О беспримерный друг! Но объясните:

Как вы предстанете перед лицом

Тирана мнительного? Здесь укрыться

Теперь уж не удастся.


Пилад


Из себя

Мы вестников Орестовой кончины

Изобразим.


Орест


Нечестная игра.


Электра


Честнее, чем Эгист. У вас надежней

Нет способа. Как только вас введут

К Эгисту, я о прочем позабочусь:

И место вам и время укажу,

И дам оружие, чтоб с ним покончить,

Я сберегла булат, что мужу в грудь

Вонзила та, кого мы называли

Когда-то матерью.


Орест


А что она?

Какой злодейка эта заставляет

Тебя ценой платить за то, в чем нет

Твоей вины, — за то, что дочь ее ты?


Электра


О, ты не знаешь, как несладко ей.

Все, кроме нас, наверное, жалеют

Ее… Боюсь, что даже мы с тобой

Жалеем. В подозрениях и в страхе

Она живет. Эгист нарочно страх

Поддерживает в ней. Она подстилка

Эгистова, покуда цел злодей.

Давно раскаявшись, она, быть может,

Способна преступленье повторить,

Пока владеет ею страсть к Эгисту.

В ней то жена одерживает верх,

То мать. Она во власти угрызений

С утра до вечера, а по ночам

Не спит из-за кошмаров.


Орест


Это небо

Ей непрерывно и жестоко мстит,

Тогда как нам с тобой не позволяет

Природа этого. Но кто в ней верх

Одержит — мать или жена, сегодня

Увидим мы, когда пронзенный мной

Ее прелюбодей падет…


Электра


Но ты же

Еще не видел мать… А вдруг…


Орест


Отца

Я слышал. Этого довольно.


Электра


Чувство

Двоякое ты в сердце ощутишь,

И не удержишься от слез, и вспомнишь,

Что мать она тебе. Со мной она

Мягка, не то что негодяй, который

Меня в живых оставил, уступив

Ее мольбам. Жестокую подачку

Терпела я, чтобы дождаться дня,

Когда ты примешь от меня оружье,

Пронзившее отца. Я столько раз, —

А я ведь женщина, — сама хотела

Воспользоваться им, но наконец

Ты здесь, Орест. Ты вовремя приехал:

Чтоб от меня избавиться, Эгист

На мне раба решил женить сегодня.


Орест


Незваный гость, я принесу богам

Нежданную на подлой свадьбе жертву.


Электра


И Клитемнестра против…


Орест


На нее

Могли бы мы рассчитывать?


Электра


Нисколько.

Порок и добродетель в ней ведут

Борьбу, но верх берет порок. Когда бы

Эгиста рядом не было… При мне

Она все плачет, это так, но верность

Ему хранит. Не попадайся ей

До возвращения тирана.


Орест


Где же

Злодея носит?


Электра


Отмечает он

День смерти Агамемнона.


Орест


Проклятье!


Электра


Он оскорбляет в этот миг богов

Недалеко отсюда, по дороге

В Микены, где дает царю теней

Преступные обеты, подкрепляя

Их жертвами нечистыми. Но там

Он не задержится. Однако слишком

Заговорились мы. Я во дворец

Вернусь тайком. А вы его дождитесь

Здесь, возле входа. На тебя, Пилад,

Я оставляю брата. Ты сегодня

Докажешь мне свою любовь, Орест.

О, если для тебя небезразличны

Сестра и память твоего отца,

Не горячись и слушайся Пилада:

Мечты о мести только под удар

Поставишь ты чрезмерной жаждой мести.

ДЕЙСТВИЕ ТРЕТЬЕ

ЯВЛЕНИЕ ПЕРВОЕ

Клитемнестра, Электра.


Клитемнестра

Оставь меня. Вернись в свои покои,

Я за Эгистом следовать…

Электра

Тебя

Тревожит то, что долго нет Эгиста?

Признайся. Уж не думаешь ли ты,

Что молния его испепелила?

Не бойся. Благосклонны небеса

К злодеям здешним.

Клитемнестра

Замолчи.

Электра

И правда:

Болтать о нем — лишь осквернять язык.

Но объясни. Не ты ли собралась

Со мною вместе плакать только что

Перед священною могилой?

Клитемнестра

Хватит,

Я ухожу…

Электра

Идешь встречать того,

Кого не раз сама же обвиняла

В своих несчастьях?

Клитемнестра

Верно, счастья нет

С Эгистом мне, но нет и без Эгиста.

Оставь меня.

Электра

Нет, ты меня оставь!..

Что будет, если встретит не Эгиста,

А сына своего она сейчас?

ЯВЛЕНИЕ ВТОРОЕ

Клитемнестра.


Клитемнестра

Себя не обмануть…

ЯВЛЕНИЕ ТРЕТЬЕ

Клитемнестра, Орест, Пилад (в стороне).


Орест

Когда ж вернется

Он наконец?

Пилад

Куда ты?

Клитемнестра

Я люблю

Эгиста…

Орест

Это имя? Этот голос?

Кого я вижу? Я узнал ее.

Пилад

Прошу, вернись.

Клитемнестра

Кто это предо мною?

Кто ты такой?

Пилад

Прости за дерзость нас.

Мы чужеземцы, и, вполне возможно,

Нам здесь не место. Если это так,

О женщина, скажи, — ведь мы не знаем

Порядков здешних.

Клитемнестра

Кто вы?

Орест

Аргос…

Пилад

Нам

Не родина…

Орест

И не Эгист — родитель…

Пилад

Направил нас фокидский властелин

К царю…

Орест

Когда царем назвать…

Пилад

И если

Не против ты, мы во дворец войдем,

Чтобы его найти.

Клитемнестра

С какою целью

Пожаловали?

Орест

С важной.

Пилад

Мы ее

Царю должны открыть.

Клитемнестра

В такой же мере

Вы можете о ней поведать мне,

Тем более что нет сейчас Эгиста,

Пилад

Но он вернется…

Орест

Поскорей бы!

Клитемнестра

Ну,

Я слушаю.

Орест

Так я скажу…

Пилад

Коль скоро

Ты требуешь… А впрочем…

Клитемнестра

Я делю…

С Эгистом трон.

Орест

Все знают, что достойна

Эгиста ты.

Пилад

Тебе не столь мила,

Как мужу, будет весть.

Клитемнестра

Какая?

Орест

Что ты?

Какой супруг найдет приятной весть,

Что немила супруге?

Пилад

Наш владыка

Велел с Эгистом только говорить

Об этом деле.

Орест

У нее с Эгистом

Одна душа при двух телах.

Клитемнестра

Я жду.

Что ж вы молчите?

Пилад

Для тебя была бы

Столь горькой весть. Избави небо нас…

Орест

Ты что-то путаешь. Покой душевный

Мы ей даруем.

Клитемнестра

Положить пора

Конец…

Орест

Мы сообщить должны, что умер…

Клитемнестра

Кто?

Пилад

Замолчи.

Клитемнестра

Кто? Говори.

Орест

…Орест.

Клитемнестра

Я не ослышалась? Мой сын?… О, небо!..

Орест

Сын Агамемнона, что жертвой пал…

Клитемнестра

Что ты сказал?

Пилад

Он говорит, что жертвой

Не пал Орест.

Орест

Сын жертвы…

Пилад

Такова

Цена твоим, безумец, обещаньям?

Клитемнестра

О, горе мне! Единственного я

Лишилась сына…

Орест

Разве у Эгиста

Был больший враг, чем он?

Клитемнестра

Где слышал ты,

Чтоб так о смерти сына сообщали

Несчастной матери?

Пилад

Он слишком юн

И незнаком с придворным этикетом,

И чтобы просьбу выполнить твою,

Моими пренебрег. Из уст Эгиста

Должна была бы эту новость ты

Услышать. Я хотел, чтоб так и было,

Но он…

Орест

Возможно, я не прав. Зато

Ты заживешь спокойно…

Клитемнестра

Как ты смеешь?!

Я мать Ореста.

Орест

Может быть, Орест

Тебе дороже, чем Эгист?

Пилад

Не надо.

Зачем еще сильнее мучить мать

Пустыми, неуместными речами?

Оставь ее. Лишь слезы облегчат

И время боль ее.

Орест

Эгист не хуже

Ее утешит.

Пилад

Лучше нам уйти.

С известьем нашим слишком ненавистны

Мы ей.

Клитемнестра

Ты в сердце поразил меня,

Но радуйся: расширить эту рану

Я дам тебе рассказом о конце

Ореста. Мальчик мой, Орест любимый,

Все о тебе — и только о тебе —

Я знать хочу.

Орест

Выходит, что Ореста

Любила ты?

Клитемнестра

А у тебя, скажи,

Есть мать?

Орест

Была… Когда-то.

Пилад

Покорился

Твой сын судьбе, царица. Жизнь его…

Орест

Не вороги преступно оборвали,

Что повторить предательство хотят.

Нет, он не покорился…

Пилад

Все, царица.

Кто больше мог бы матери сказать?

Клитемнестра

Но если мать попросит…

Пилад

Без утайки

Печальную историю царю

Расскажем мы.

Орест

Эгист в восторге будет.

Пилад

И так узнала слишком много ты.

Поверь, что нам мешает состраданье

Послушаться тебя. — Идем, и впредь

Противиться моей не вздумай воле.

ЯВЛЕНИЕ ЧЕТВЕРТОЕ

Клитемнестра.


Клитемнестра

О сын мой бедный!.. Неповинный сын

Злодейки матери!.. Орест, мой мальчик…

От родины и от меня вдали

Ты умер? Беззащитный, одинокий,

Неведомою смертью!.. И никто

В последние часы с тобою рядом

Из близких не был? Почестей тебе

Посмертных не воздал никто… О, жребий!

Бродягой, не известным никому,

Кончает сын великого Атрида…

Ни матери с тобою, ни сестры,

Чтобы омыть безжизненное тело

Слезами!.. Горе мне! Твои глаза,

Любимый мальчик мой, не я закрыла.

Но что я говорю? К моим рукам

Кровь твоего отца навек пристала,

И ты бы их по праву оттолкнул.

О, менее чудовищной достоин

Ты матери… Но оттого, что я

Убила твоего отца, ужели

Я меньше мать тебе? Нет, никогда

Свои права природа не утратит…

Но если б молодым тебя судьба

Не отняла, ты, может быть, однажды

(Как пустослов-оракул предсказал)

Убил бы мать… И поделом убил бы…

Кто мог бы лучше наказать меня?

Живи, Орест. Пророчество исполни,

На родину вернувшись. Ты не мать,

А тварь распутную, что это имя

Присвоила, убьешь во мне. Вернись!

Вернись… Но как же ты вернешься мертвый?…

ЯВЛЕНИЕ ПЯТОЕ

Эгист, Клитемнестра.


Эгист

Ты снова плачешь?

В чем причина слез?…

Клитемнестра

Да, плачу, вечными слезами плачу.

Причина приведет тебя в восторг:

Ты можешь больше не дрожать, не трусить.

Твой ненавистный, злобный, страшный враг,

Что, впрочем, ничего тебе не сделал,

Скончался. Ты ведь этого хотел.

Эгист

Ореста больше нет? Откуда это

Взяла ты? От кого? Не верю, нет.

Клитемнестра

Ах, ты не веришь? Уж не потому ли,

Что не однажды твоего меча

Он избежать сумел? Слезам не веришь,

Ну что ж, поверишь гневу моему.

Владеет снова материнским сердцем

Великая любовь, что никогда

Не угасала…

Эгист

Нет ли доказательств

Других?

Клитемнестра

Не бойся, их получишь ты,

И столько, сколько сердце пожелает

Жестокое. Подробнейший отчет

Услышишь ты, и тут же озарится

Неистовою радостью душа.

Ты в Аргосе людей увидеть сможешь,

Рассказ которых жажду утолит

Бесчеловечную твою.

Эгист

Как? В Аргос

Приехал кто-то, и о том не я

Услышал первым?

Клитемнестра

Может, то, что первым

Не ты вонзил в меня жестокий нож,

Тебя расстроило? На милосердный

Поступок этот право за тобой,

Конечно, было. Радостную новость

Супруге-матери преподнести

Эгист лишь мог.

Эгист

А для меня не новость

То, что сыночка так любила ты,

Которого при жизни доводилось

Тебе не столь уж часто вспоминать?

Клитемнестра

Неправда это. Матерью Ореста

Я оставалась до конца. Когда ж

Я о любви молчала материнской,

На это материнская любовь

Меня толкала. Я тебе твердила,

Что меньше сыном дорожу, затем,

Чтоб только меньше мальчик был подвержен

Твоим сокрытым козням. Но теперь,

Когда он умер, нет во мне притворства.

Он был дороже для меня, чем ты,

И будет…

Эгист

Лишь одно скажу: дороже

Я был тебе, чем честь твоя…

Клитемнестра

Молчи

О чести той, с которой ложе делишь.

И честь свою, увы, и свой покой,

И мужа, и единственного сына, —

Все (кроме жизни сына) отдала

Тебе я. Ты же, опасаясь царства

Лишиться, помыслами одержим

О страшной мести, то, что я давала,

Не ставил ни во что, пока урвать

Ты мог другое нечто. Кто с двуличьем

Подобным сталкивался и с такой

Жестокостью одновременно? Разве

Твоей любви, притворству твоему,

Которому я верила, к несчастью,

Мешал ребенок? Чем же он мешал?

Как только Агамемнона не стало,

Ты крови сына захотел. И вот

Ты по дворцу носился и оружьем,

Которое ты побоялся сам

Вонзить в отца, размахивал бесстрашно:

Еще бы — безоружное дитя!

Но бешенство твое осталось втуне.

В тот день узнала я, каков Эгист,

Но было поздно. О, мой бедный мальчик!

Что толку в том, что до тебя не смог

Убийца твоего отца добраться?

Ты где-то на чужбине смерть нашел…

О, это ты, Эгист, убил Ореста,

Ты, негодяй!.. Эгист, прости меня!

Я мать… Я ей была…

Эгист

Тебе возможность

В упреках душу отвести дана,

И не в чем извиняться — лишь бы умер

Действительно Орест. Теперь скажи:

Кто эти люди? Где сошли на берег?

С кем говорили? Где нашли приют?

Не царь ли их прислал? Но первым делом

Не спрашивали обо мне они?

Клитемнестра

Им нужен ты. Их посылает Строфий.

Недобрый жребий с ними свел меня,

И обо всем узнать я пожелала

Наперекор посланцам. В твой дворец

Они прошли. Их двое — очень разных:

Один — спокойный, добрый — злую весть

Отказывался сообщить; другой же —

Горячий, злобный — как бы смаковал

Отчаянье мое. Изложит этот

Весть горькую с не меньшим торжеством,

Чем то, с которым ты ее услышишь.

Эгист

Но, собственно, с чего бы Строфий мне

Решил преподнести такую новость?

Известно всем, что верен был всегда

Атриду он. И твоего Ореста

Не тот же Строфий выкрал? И потом

Не он ли приютил?

Клитемнестра

Но ненадолго.

Уж много лет, как при его дворе

Орест не жил.

Эгист

Прошли такие слухи.

Но правда где? В одном сомнений нет:

С Орестом с первых дней не расставался,

Защитником и другом был ему

Сын Строфия — Пилад. Его заочно

Я ненавижу. Что ни говори,

Всегда врагом моим считался Строфий,

И вдруг…

Клитемнестра

Теперь, когда ты стал царем,

Ты разве по себе судить не можешь

О царском сердце? Может, слух тебе

Не усладит рассказ о том, что в горе

Меня повергло? Поспеши к гонцам

И слушай сколько влезет. Что ж ты медлишь?

Иди. Ореста Строфий замышлял

Использовать в каких-то личных целях,

Затем и спас его и приютил,

Любя его по-царски. А в дальнейшем

Прогнал, сочтя, наверное, что тот

Ему не нужен или же опасен.

И вот он первый сообщить спешит

Тебе о том, что нет в живых Ореста,

Вот так же ты меня любил, пока

Я мужа не сгубила, чтобы царство

Отдать тебе. И так же ты потом

Меня возненавидел, точно так же

Теперь меня не ставя ни во что.

Любовь, и честь, и постоянство ваше

Не вечны…

Эгист

Если не забыла ты,

Тебе я предоставил сделать выбор:

Атриды иль Тиесты. И сама

Ты выбрала. К чему стенанья эти?

При чем тут я? Тебя люблю я так,

Как ты заслуживаешь.

Клитемнестра

От стенаний

Тебя избавлю. Можешь презирать

Меня, но вслух не говори об этом.

Любовь убийцей сделала меня,

Подумай же о том, на что способны

Отчаянную женщину толкнуть

Презрение возлюбленного, горе,

Укоры совести и просто гнев.

Эгист

Я слышу их. Молчи, я сыт по горло.

ДЕЙСТВИЕ ЧЕТВЕРТОЕ

ЯВЛЕНИЕ ПЕРВОЕ

Орест, Пилад.


Пилад

Теперь уже не время отступать.

Эгист желает говорить с гонцами.

Он сам пожалует сюда, и мы

Сюда, коль скоро ты себя не сдержишь,

Не убивать, а умирать пришли.

Я все сказал. Рисуйся на здоровье:

Я шел на месть, но и на смерть пойду.

Орест

Меня ты упрекаешь по заслугам.

Прости. Готов признать, что вел себя

Как недостойный друг. Но вот увидишь:

Перед Эгистом я себя сдержу.

Надеюсь, это легче будет сделать,

Чем перед ней сдержаться, чье лицо,

Одежда, руки — неповинной кровью,

Казалось, все еще обагрены.

Я ненависть к врагу умело скрою,

Не то что ужас, овладевший мной,

И смешанное чувство состраданья

И возмущения перед лицом

Подобной матери.

Пилад

Но ей навстречу

Кто? Я тебя толкнул?

Орест

Не ты. Порыв,

Что был сильней меня. Поверишь, нет ли?

Сначала я хотел ее убить,

Потом — обнять. Так без конца сменялось

Во мне одно желание другим.

О, зрелище! О, столкновенье мыслей,

Что столь же трудно передать…

Пилад

Молчи.

Эгист идет.

Орест

Но что это? С Эгистом

Она сюда идет?…

Пилад

Одно из двух:

Убей меня или ни слова больше.

ЯВЛЕНИЕ ВТОРОЕ

Эгист, Клитемнестра, Орест, Пилад, стража.


Эгист

Идем, идем: прекрасно можешь ты

Послушать то, чему при всем желанье

Я все еще не верю до конца.

Клитемнестра

Настаивать на этом?

Эгист

Чужестранцы,

Фокидский царь ко мне направил вас,

Не так ли?

Пилад

Так.

Эгист

И некое известье

Вы принесли?

Пилад

Мы посланы царем

К царю. Откуда же неправде взяться?

Эгист

Но знаков дружбы что-то до сих пор

Я в Строфии не замечал.

Пилад

Да будет

Началом этот знак. К чему скрывать?

Когда-то он иначе был настроен.

Он жалостью проникся к сироте,

Но, приютив несчастного однажды,

Он отказал Оресту наперед

В любой поддержке. Воевать с тобою

Он не хотел.

Эгист

В открытую идти

Небось боялся. Впрочем, ближе к делу.

Где умер этот?

Орест

Этот!

Пилад

Прах его

Покоится на Крите.

Эгист

Чем же вызван

Безвременный его конец?

Пилад

Увы,

Чрезмерною горячностью Ореста.

На Крите игры каждый пятый год

Проводятся издревле в честь Зевеса.

Желанье славы привело туда

Ореста юного. При нем, конечно,

Был неразлучный друг его Пилад.

И вот Орест, о почестях мечтая,

На легкой колеснице в спор вступил

За пальму первенства, но, непомерно

Стремясь к победе, жизнь свою принес

Победе в жертву.

Эгист

Расскажи подробней.

Пилад

Он, весь неустрашимость, весь порыв,

То угрожает рысакам расправой,

То, окровавленный вздымая бич,

Животных полудиких бьет нещадно,

И те еще стремительней летят,

Хотя быстрее мчаться невозможно.

Уже не властен он над лошадьми,

Что и к узде и к уговорам глухи.

Летят по ветру гривы и хвосты,

Пылают огнедышащие ноздри,

И все быстрее, молнии под стать,

Несутся кони в ореоле пыли.

Смертельное волнение и страх

Меняют направленье колесницы,

И на ее ошибочном пути

Колонна мраморная вырастает,

И падает Орест.

Клитемнестра

Не продолжай:

Тебе внимает мать.

Пилад

Прошу прощенья.

Я умолчу о том, как прочертил

Арену кровью он, как протащило

Его по ней… Пилад, увы, ничем

Не мог помочь Оресту… Он скончался

У друга на руках.

Клитемнестра

Какая смерть!..

Пилад

Весь Крит оплакивал его. Настолько

Прекрасен, благороден был и смел

Погибший…

Клитемнестра

Кто о нем не плакать может?

Лишь это чудище… О мальчик мой,

О сын любимый, больше не увижу

Я никогда тебя? Но вижу я,

Увы, как ты минуешь волны Стикса

И обнимаешь тень отца, и вы

Коситесь оба на меня и гневом

Горите… Это я убила вас…

О, мать злодейка! О, жена убийца!

Ну как, Эгист? Теперь доволен ты?

Эгист

Услышанное мной правдоподобно.

Да выяснится правда поскорей.

Пока что во дворце моем останьтесь,

Я по заслугам вас вознагражу

Перед отъездом.

Пилад

Как тебе угодно.

Идем.

Орест

Идем. Я больше не могу

Молчать.

Клитемнестра

О ты, который без восторга

О случае ужасном говоришь,

Остановись и матери несчастной

Поведай: почему не взял с собой

Ты урну с прахом дорогого сына?

Жестокий был бы, но желанный дар

Для матери Ореста.

Пилад

Тело друга

Сжег на костре Пилад, не пожелав

Делить с другими ритуал посмертный.

И прах себе он взял — последний знак,

Печальный символ самой благородной,

Священной, прочной, искренней из дружб.

И кто его отнимет у Пилада?

Эгист

А, собственно, кому он нужен? Пусть

При нем и остается, если дорог

И впрямь дружок покойный был ему.

Я удивляюсь, почему от горя

Он мужественно сам себя не сжег

С умершим вместе, чтоб в одной могиле

Останкам милой двоицы лежать.

Орест

И я терпеть обязан?

Пилад

Это правда,

Пилад не умер. Может быть, в живых

Его оставила любовь и жалость

К отцу. Нередко нужно больше сил,

Чтоб жить.

Эгист

Пилад мне так же ненавистен,

Как ненавистен был его дружок.

Пилад

Мы посланы к тебе отцом: хотел бы

Он дружбу с Аргосом возобновить.

Эгист

Но он отец Пиладу. Он Ореста

Почти усыновил. Он спас его

От гнева царского.

Пилад

С Орестом вместе

Твой гнев не умер?

Клитемнестра

В чем была вина

Ореста?…

Орест

В том, что он зачат Атридом.

Эгист

Как смеешь ты?…

Пилад

Куда не долетит

Правдивая молва? Любому греку

Известна страшная твоя вражда

С Атридом. Знают все, что Агамемнон

Дни омрачил твои. Что сыну ты

Спустить не мог…

Орест

И каждому известно,

Что ты пытался много тысяч раз

Предательски обречь бесславной смерти

Его, и знают все, что перед ним

Ты струсил бы…

Эгист

Что ты сказал, негодный?

Кто ты такой?

Орест

Я некто…

Пилад

Он… Эгист,

Не гневайся!.. Он…

Эгист

Кто?

Пилад

Перед тобою

Сын Строфия Пилад. Его сюда

Одно желанье привело — увидеть

Ореста родину. Приехал он,

Чтоб вместе с матерью оплакать друга.

Инкогнито сопровождать меня

Ему позволил царь. На скромном судне,

Без царского размаха, он приплыл,

Чтобы твоих не вызвать подозрений.

Теперь тебе известно все. Сумей

Простить ему неопытные речи

И умысла дурного не ищи.

Клитемнестра

Пилад? О, небо! Подойди поближе,

Мой новый сын… Скажи…

Эгист

Все это вздор.

Кто б ни был он, сердиться без причины

Не в правилах моих… Да ты, никак,

Сверлить меня изволишь злобным взглядом?

А ты глаза смущенно опустил?

Нет, Строфий вас не посылал, не лгите.

Предатели и самозванцы вы.

Эй, стража, заковать…

Пилад

Так, значит, правда,

Что подозрение пустое здесь

Достаточный для беззаконья повод?

Эгист

Хорош пустяк! На ваших лицах ложь

И страх начертаны.

Орест

В преступном сердце

Ты прячешь страх.

Клитемнестра

Скажите: может, весть

Не подтвердится?

Пилад

Если б так…

Орест

Боишься,

Мать новоиспеченная, что жив

Твой сын?

Эгист

Жестокий замысел таится

За этими словами. Прежде чем

Ты в них раскаешься…

Пилад

О нет! Послушай.

Эгист

Я доберусь до правды. А пока

В темницу их… Сомнений нет, Орестом

Подосланы они. Придется им

Об этом пожалеть, и очень скоро,

Я их еще услышу. Сами мне

Они свои намеренья откроют,

Идите. Я хочу наверняка

Живым считать Ореста или мертвым.

ЯВЛЕНИЕ ТРЕТЬЕ

Электра, Клитемнестра, Эгист.


Электра

Его убьют? За что? И ты, о мать,

Ореста отдала на смерть?

Клитемнестра

Ореста?

Эгист

Орест? В моих руках? Один из них?

Какое счастье! Стража!..

Клитемнестра

Сын!

Электра

О, небо!

Что я сказала? Горе мне!

Эгист

Вернуть

Без промедления. Бегом за ними,

О, радость!

Электра

Я Ореста предала,

Клитемнестра

Чудовище, меня убей сначала,

Не то смотри…

Эгист

Смертельного врага

Ты в мой дворец, коварная, приводишь

И покрываешь?

Электра

Ничего она

Не знала. Я проговорилась.

Эгист

Обе

Ответите.

Клитемнестра

О нет! Убей меня,

Детей не тронь…

Эгист

Атридово отродье?

Не тут-то было. Сердце из груди

От радости выпрыгивает. Нынче

Со всеми будет кончено… А вот

И злоумышленники. Чем не праздник?

ЯВЛЕНИЕ ЧЕТВЕРТОЕ

Орест, Пилад (оба в оковах), Эгист, Клитемнестра, Электра, стража.


Эгист

Я знаю все. Лишь кто из вас Орест,

Признайтесь…

Пилад

Я.

Орест

Меня зовут Орестом.

Клитемнестра

Скажите, кто мой сын. Во мне найдет

Защиту он.

Эгист

Послушаем Электру.

Который брат тебе? Признайся.

Электра

Он!

(Бросается к Пиладу.)

К несчастью, он!

Пилад

Да, я…

Орест

Не верь.

Пилад

Довольно.

Меня разоблачили — и никто,

Никто мой гнев присваивать не смеет.

Орест

Смотри, Эгист, когда не трусишь ты,

Каким глаза мои пылают гневом,

Смотри. И после этого скажи,

Что я не сын Атрида. Можешь страху

Довериться, в который голос мой

Тебя ввергает.

Эгист

Это ты, мерзавец.

Ты и погибнешь.

Клитемнестра

Или придержать

Тебе придется меч, или сначала

Разделаться со мной. Остановись…

Орест, конечно, это ты, мой мальчик…

Орест

К другому эти руки протяни.

Любой из нас двоих умрет Орестом,

Но не один из нас тебе не сын,

И ни к чему объятия.

Клитемнестра

О, речи

Жестокие! Но нет… Я не могу

Вести себя иначе.

Эгист

По заслугам

Ты получила за свою любовь.

Тебя, Орест, по доброте сыновней

Я узнаю: твои слова тебя

И всех твоих сородичей достойны,

Пилад

Ужель в ответ на то, как слово "сын"

К нему отцеубийца обращает,

Смолчал бы тот, кому не мать она?

Орест

Оставьте…

Электра

Он Пилад. Теперь ты понял?

Он лжет, чтоб друга от меча спасти…

Эгист

Спасти дружка? А кто из вас спасется?

Орест

Не будь в железах руки у меня,

Недолго бы тебе догадки строить,

Орест ли я. Но если не дано

Рукам до сердца твоего добраться,

Вот доказательство тебе, что я

Некто иной.

Пилад

Час от часу не легче.

Оружье убери.

Орест

Смотри, Эгист.

Ты видишь, я кинжал надежно прятал,

Чтобы тебя убить. И ты гляди,

О женщина. Да, это тот же самый

Кинжал, что ты кощунственной рукой

Вонзила в моего отца.

Клитемнестра

И голос,

И этот гнев Атрида выдают.

О, это ты! Коль скоро ты не хочешь

Моих объятий, грудь мою пронзи

Кинжалом этим. Лучше расквитаться

Ты за отца не сможешь. Силы нет,

Которая, пока живу, отныне

Меня с тобой способна разлучить.

Иль за тебя, или твоею жертвой

Я умереть хочу. О мальчик мой!..

Я мать еще… Пади в мои объятья,

Дитя мое…

Эгист

Ты что? Сошла с ума?

Убийцу обнимать?… Скорее, стража,

Обезоружить…

Орест

Мой булат тебе

Я уступаю, чтобы заслужила

Ты имя матери. Владеть клинком

Умеешь ты. Вонзи его в Эгиста.

Пусть я погибну, лишь бы отомщен

Родитель был. Любови материнской

Я доказательств не приму других.

Не мешкай. Что я вижу? Ты бледнеешь?

Дрожишь? Ты плачешь? Ты роняешь нож?

Эгиста любишь ты? Эгиста любишь,

И ты Оресту мать? О, ужас! Прочь,

Чтоб я тебя не видел.

Клитемнестра

Умираю…

Убийственные речи…

Эгист

(Поднимая кинжал, упавший к ногам Клитемнестры)

Это он

(Принадлежащий только мне по праву),

Да, это он, клинок, что покарал

Отца и ныне покарает сына,

Я узнаю его; в другой крови

Он мне достался. В руку Клитемнестре

Я сам вложил его. Но, может быть,

Отважный юноша, тебе знакома

Не вся его история. Атрей,

Твой подлый предок, этой самой сталью

Из жизни братьев вычеркнул моих,

Своих племянников, детей Тиеста.

Вот все мое наследство от отца.

На этот нож я возложил надежды,

И не напрасно. Наконец-то я

Заполучаю все, что оставалось

От корня гнусного. Тебя узнал

Я по тому, как зачесались руки

С тобой покончить. Но какая смерть

С тем ужином чудовищным сравнится,

Что моему отцу устроил твой

Жестокий предок?

Клитемнестра

Как? Грозить расправой

При мне Оресту моему? Вперед

Ты сам умрешь.

Эгист

Тебя насквозь я вижу,

Так трепещи и ты, когда в тебе…

Ни шагу от меня!

Клитемнестра

Вотще.

Эгист

Ты слышишь?

Не потерплю!..

Электра

Эгист, твою алчбу

Я утолю. Атрид и мне родитель.

Смотри, к твоим ногам…

Орест

Не смей, сестра!

Ты что?…

Пилад

Эгист, моей была идея.

Хотя не мой отец отмщенья ждет,

Я, чтоб тебя убить, приехал в Аргос.

На мне и отыграйся. Здесь тебе

Могла бы кровь Ореста стоить жизни…

Эгист

Всю троицу убью. И ты, жена,

Умрешь, когда себя не обуздаешь.

Орест

Нет, я один умру. Ужели прок

Ты видишь в смерти безоружной девы?

Пилад могучего владыки сын,

И ты потом не оберешься горя.

Меня убей, лишь одного меня.

О вы, кого считаю лучшей частью

Себя, душа моя болит за вас.

Но, слушая его, сдержаться было

Превыше сил моих. Меня спасти

Старались вы, и я же ваш убийца!

Эгист

О, счастье! Мукой большею, чем смерть,

Могу ли ублажить тебя? На трупы

Электры и Пилада он падает

Последним трупом.

Клитемнестра

Безоружный…

Электра

Сына

Ты не спасешь?

Пилад

Орест!

Орест

О, небеса!..

Я плачу! Да, я плачу по любимым…

О женщина, тебе не занимать

Для злодеяния отваги было,

Ужель для искупленья нет в тебе

Решительности?

Клитемнестра

Вырваться бы только

Из рук злодея…

Эгист

Не бывать тому,

Презренная! Но слушать надоело

Мне вашу болтовню. Довольно слов.

Ведите их. А ты, Димант, запомни,

Что смерти их залогом жизнь твоя.

ЯВЛЕНИЕ ПЯТОЕ

Эгист, Клитемнестра.


Эгист

Ступай за мною. Наконец-то можно

Сказать, что мы отомщены, Тиест.

ДЕЙСТВИЕ ПЯТОЕ

ЯВЛЕНИЕ ПЕРВОЕ

Эгист, стража.


Эгист

Предательство! Проклятье! На свободе

Орест? Сейчас проверим.

ЯВЛЕНИЕ ВТОРОЕ

Клитемнестра, Эгист.


Клитемнестра

Стой! Вернись

Немедленно.

Эгист

И ты, и ты туда же,

Презренная?

Клитемнестра

Тебя спасти хочу,

Уж я не та…

Эгист

Коварная…

Клитемнестра

Ни шагу!

Эгист

Не собираешься ли ты меня

Живьем злодею выдать?

Клитемнестра

Даже если

Мне смерть грозила бы, спасти клянусь

Тебя. Останься здесь. Получше спрячься.

Тем временем преградой буду я

От бешенства его.

Эгист

Преградой лучшей

Оружье будет. Не мешай. Уйди.

Бегу…

Клитемнестра

Куда?

Эгист

Убить его.

Клитемнестра

Погибель

Бежишь искать. Что можешь сделать ты?

Не слышишь, как народ кричит? Не слышишь

Угроз всеобщих? Нет, остановись,

Не отпущу.

Эгист

Ты нечестивца сына

От смерти не избавишь. Не мешай,

Пусти меня…

Клитемнестра

Убей, когда не веришь.

Кричат: "Орест!" Слыхал? "Орест, Орест!"

Как громко отзывается повсюду

Чудовищное имя, Ты в беде,

И больше я не мать.

Эгист

Ты ненавистна

Аргивянам, и коль предстанешь им,

Их гнев удвоится. Все громче крики.

О, виновата ты одна во всем:

Из-за тебя промешкал я с возмездьем,

Что обернулось супротив меня

Теперь.

Клитемнестра

Ну что ж, убей меня.

Эгист

К спасенью

Другой найдется путь.

Клитемнестра

Пойду с тобой.

Эгист

Плохая ты защита. Убирайся!

С такой, как ты, скорее пропадешь.

ЯВЛЕНИЕ ТРЕТЬЕ

Клитемнестра.


Клитемнестра

Все гонят прочь меня!.. Какая мука!

Дитя за мать меня не признает

И за жену супруг. Но я-то знаю,

Что я жена и мать. О, не хочу

Терять его! Пойду за ним поодаль,

ЯВЛЕНИЕ ЧЕТВЕРТОЕ

Электра, Клитемнестра


Электра

Куда ты, мать? Не покидай дворца,

Грозит опасность…

Клитемнестра

Что, скажи, с Орестом?

Где он?

Электра

Мы все — Пилад, Орест и я,

Все трое живы. От людей Эгиста

Не ждали мы такого, но Димант

Воскликнул первый: "Это наш царевич!"

И все: "Оресту — жизнь, Эгисту — смерть!"

Клитемнестра

Что слышу я?

Электра

Не беспокойся, скоро

Увидишь сына ты и мерзкий труп

Тирана…

Клитемнестра

Нет! Пусти, я побежала…

Электра

Не делай глупостей. Народ кипит,

И все поносят вслух мужеубийцу.

Нельзя показываться им сейчас,

Я с этим и пришла. В тебе сказалась

Вся материнская любовь, когда

Нас повели на смерть. Свою ошибку

Ты искупила. Брат меня прислал,

Чтобы тебя утешить и избавить

От зрелища жестокого. Пилад

И он, с оружием, Эгиста ищут

Повсюду. Ты не знаешь, где злодей?

Клитемнестра

Злодей — Орест.

Электра

О, небо!

Клитемнестра

Попытаюсь

Спасти его иль вместе с ним умру…

Электра

Нет, не пущу тебя на растерзанье…

Клитемнестра

Я заслужила, я пойду…

Электра

Ужель

Того, кто только что на смерть отправил

Твоих детей, ты хочешь?…

Клитемнестра

Да, спасти.

С дороги! Я повиноваться в силах

Жестокому уделу своему.

Он мой супруг. Он слишком дорогою

Ценой достался мне, и не хочу

Терять его. Какие вы мне дети?

Предатели, я ненавижу вас.

Пойду к нему. Пусти меня, злодейка,

Пусти к нему. О, только бы успеть!

ЯВЛЕНИЕ ПЯТОЕ

Электра.


Электра

Беги к своей судьбе… Но я надеюсь,

Не быстрым будет шаг. И мне бы взять

Оружие, чтоб тысячу ударов

Вонзить презренному Эгисту в грудь.

Слепая мать! О, как мерзавец этот

Околдовал тебя! Но я… боюсь…

Что если чернь взбешенная расправу

За своего царя над ней свершит?…

Пускай идет… Но я Пилада вижу,

Не видя брата с ним.

ЯВЛЕНИЕ ШЕСТОЕ

Пилад со своими сторонниками, Электра.


Электра

Скажи: Орест?

Пилад

Вокруг дворца посты располагает.

Теперь от нас Эгисту не уйти.

Но где он мог укрыться? Ты злодея

Не видела?

Электра

Я видела жену

И задержать пыталась, правда, тщетно,

Безумную: она за эту дверь

Метнулась — чтобы защитить Эгиста,

Как мне она сказала. Значит, он

До этого успел дворец покинуть.

Пилад

Аргивянам ужели на глаза

Показываться он не побоялся?

Считай, что он убит. О, счастлив тот,

Кто первым меч вонзил в него! Но ближе

И громче все кричат.

Электра

"Орест"? Ужель?…

Пилад

А вот и он во гневе.

ЯВЛЕНИЕ СЕДЬМОЕ

Орест, Пилад, Электра, сторонники Ореста и Пилада.


Орест

Да не тронет

Никто из вас Эгиста: здесь меча

Карающего нет — за исключеньем

Вот этого. Эгист! Откликнись! Эй!

Боишься? Отзовись на голос смерти!

Да где же ты? Иди сюда, подлец!

Ты прячешься? Пустое: и в Эребе

Тебе не скрыться. Ты увидишь, трус,

Увидишь скоро, сын ли я Атриду.

Электра

…Его… здесь нет.

Орест

Быть может, вы его

Убить посмели сами?

Электра

Он отсюда

Бежал до моего прихода.

Орест

Нет,

Он во дворце хоронится. Но тщетно!

За волосенки вытащу тебя

Из твоего укрытья! Нет на небе

И в преисподней сил, что от меня

Тебя спасли бы. До могилы отчей

Твоею тушей утрамбую пыль,

И там своей прелюбодейской кровью

Ты наконец поплатишься за все.

Электра

Ты мне не веришь? Мне?…

Орест

Кто ты такая?

Эгист мне нужен.

Электра

Он бежал.

Орест

Бежал?

И вы стоите здесь? Какая подлость!

Но я и сам, без вас, его найду.

ЯВЛЕНИЕ ВОСЬМОЕ

Клитемнестра, Электра, Пилад, Орест, сторонники Ореста и Пилада.


Клитемнестра

Будь милосердным, сын.

Орест

Быть милосердным?…

Кому еще я сыном довожусь?

Я сын Атрида.

Клитемнестра

Заковали в цепи

Эгиста.

Орест

Жив? Прекрасно! Поспешу

Убить его.

Клитемнестра

Вернись. Одна убила

Я твоего отца. Убей меня…

Эгист не сделал…

Орест

Кто себе позволил

Держать меня и виснуть на руке?

Проклятье! Ну, Эгист… Я представляю,

Как волоком его… Пусти…

Клитемнестра

Орест,

Ты мать не узнаешь?

Орест

Умри, изменник,

От моего меча умри, Эгист.

ЯВЛЕНИЕ ДЕВЯТОЕ

Клитемнестра, Электра, Пилад со своими сторонниками.


Клитемнестра


Не удержала!.. Я погибну первой.

ЯВЛЕНИЕ ДЕСЯТОЕ

Электра, Пилад, со своим и сторонниками.


Электра

Пилад, беги, останови ее,

Верни сюда. Поторопись!

ЯВЛЕНИЕ ОДИННАДЦАТОЕ

Электра.


Электра

Мне страшно…

Мать остается матерью. Нельзя

Не пожалеть ее. Но нас недавно

Не видела она на волоске

От смерти? Разве ей больнее было

За нас тогда, чем за него теперь?

Но долгожданный день пришел, и мертвый

Ты падаешь, тиран. Опять дворец

От плача содрогается и криков,

Как той кровавой ночью, что была

Последней для отца. Удар смертельный

Уже нанес Орест. Эгист упал.

Недаром так аргивяне ликуют,

А вот и победитель: меч его

В крови.

ЯВЛЕНИЕ ДВЕНАДЦАТОЕ

Электра, Орест.


Электра

О брат любимый, отомстивший

Царя царей, и Аргос, и меня,

Приди ко мне на грудь…

Орест

Перед тобою

Атрида наконец достойный сын.

Смотри: Эгиста это кровь. Как только

Он мне попался, я его убил,

Забыв для этого к могиле отчей

Злодея притащить. Ему нанес

Я добрых семь и семь еще ударов,

Но долгой жажды утолить не смог.

Электра

Напрасно так спешила Клитемнестра,

Чтоб руку удержать твою.

Орест

А кто

Она такая? Кто удержит руку

Мою? Быстрее молнии к нему

Метнулся я. Он плакал, и слезами

Трусливыми вконец меня взбесил.

И человек, что так боится смерти,

Убил тебя, отец?

Электра

Отец отмщен.

Так успокойся и скажи: Пилада

Не встретил ты?

Орест

Эгиста видел я

И больше никого. А кстати, где же

Любимый мой Пилад? И почему

Его при этом не было со мною?

Электра

Я попросила присмотреть его

За бедной матерью.

Орест

Впервые слышу.

Электра

А вот и он… О, небо! Он один?

Один?

Орест

И грустный.

ЯВЛЕНИЕ ПОСЛЕДНЕЕ

Орест, Пилад, Электра.


Орест

Отчего ты грустен,

О часть меня? Не знаешь разве ты,

Что я прикончил этого мерзавца?

Со мной ударов ты не разделил,

Ну что же, этим зрелищем утешить

Ты можешь взор.

Пилад

О, зрелище! Орест,

Отдай мне меч.

Орест

Зачем?

Пилад

Отдай.

Орест

Охотно.

Пилад

Послушай, больше оставаться здесь

Не стоит нам…

Орест

Но почему?…

Электра

Сначала

Скажи, где Клитемнестра…

Орест

На костре,

Наверно, труп изменника сжигает.

Пилад

Ты отомстил — и больше, чем сполна.

Идем…

Орест

О чем ты говоришь?

Электра

Ты слышишь,

Пилад? Я поручила мать тебе.

Что с нею? О, как леденеют вены!

Ты скажешь?

Пилад

Небо…

Электра

Может, умерла…

Орест

В неистовстве покончила с собою?…

Электра

О!.. Ты молчишь, Пилад?

Орест

Так что же с ней?

Ответь.

Пилад

Убита…

Орест

Кем?

Пилад

Уйдем отсюда…

Электра

Ты мать убил.

Орест

Убил?…

Пилад

Ты меч в нее

Вонзил в припадке бешенства слепого,

Когда бежал к Эгисту…

Орест

Ужас! Я

Смертоубийца матери? Я должен…

Отдай мне меч…

Пилад

Тому не быть.

Электра

О брат…

Пилад

Мой бедный друг.

Орест

Кто называет братом

Меня? Не ты ли, что меня спасла,

Жестокосердная, для этой жизни

И для убийства матери? Верни

Оружье мне… О, где я? Что я сделал?

Кто держит?… Кто преследует меня?…

Куда бежать?… В какой забиться угол?

Ты гневаешься на меня, отец?

Ты крови требовал. Но разве это

Не кровь? Я пролил для тебя ее.

Электра

Орест, Орест… Мой бедный брат… Он больше!

Не слышит нас… Он сам не свой… Пилад,

Его мы не оставим…

Пилад

О, суровый,

О, неминуемый закон судьбы!

Примечания


Трагедия была задумана Альфьери в мае — июне 1776 года одновременно с трагедией "Агамемнон". Уже в июле — августе Альфьери создает прозаический ее вариант. Первый стихотворный вариант сделан им во Флоренции (2 сентября — 28 ноября 1778 г.), окончательный стихотворный вариант Альфьери завершает в Риме 18 сентября 1781 г.

Трагедия Альфьери написана на основе античных греческих сказаний. Орест — сын Агамемнона и Клитемнестры. Возвратившийся из-под Трои Агамемнон (предводитель греческих войск и Микенский царь) был предательски убит своей женой Клитемнестрой и ее возлюбленным Эгистом. Убийцы хотели избавиться от наследника Агамемнона, и Орест вынужден был бежать из Микен. Около десяти лет Орест провел у своего дяди, фокидского царя Строфия, где подружился с его сыном Пиладом (из-за легендарной этой дружбы имена Ореста и Пилада стали нарицательными). Достигнув совершеннолетия, Орест решил отомстить за смерть отца. Оракул Аполлона в Дельфах предсказал ему, что он убьет мать и Эгиста. Орест вернулся в Микены и с помощью Пилада убил Эгиста и Клитемнестру.

Дальнейшей судьбы Ореста Альфьери не касается в своей трагедии и читателя, заинтересованного полным изложением этого аргосского сказания, мы отсылаем к книге Н. А. Куна "Легенды и мифы Древней Греции" (Москва, Учпедгиз, 1953) или "Мифологическому словарю" (Учпедгиз, 1961).

Миф об Оресте подвергался неоднократным обработкам в мировой драматургии. Самыми знаменитыми обработками явились: трилогия Эсхила "Орестея", трагедия Софокла "Электра", три трагедии Еврипида ("Орест", "Ифигения в Тавриде" и "Электра"). В европейской литературе уже нового времени Альфьери имел предшественниками Расина, Кребильона и Вольтера.

Впрочем, знакомство с трагедией Вольтера отрицается в "Жизни Витторио Альфьери, рассказанной им самим".

В рукописи Альфьери сохранились характеристики, которые он дал персонажам своей трагедии:

Орест — неукротимый, мстительный, нетерпеливый, обуреваемый яростью.

Пилад — зерцало дружбы, осторожный, предусмотрительный, доблестный.

Эгист — склонный к страху, ненависти и честолюбию, но не скрытный.

Клитемнестра — раскаявшаяся, вся во власти угрызений совести, слабая,

нерешительная.

Электра — гордая, преисполненная ненависти и жажды мести; к матери не

питает ни малейшего уважения.


Авторские замечания о характерах действующих лиц могут быть полезными как для читателя, возможного актера-исполнителя, так и для переводчика. Любопытна сама методика работы Альфьери над трагедиями. В своих мемуарах "Жизнь Витторио Альфьери, рассказанная им самим" писатель так излагает свою методику: "Я хочу рассказать, что я подразумеваю под словами, которыми так часто пользуюсь: "задумать", "изложить" и "переложить в стихи".

За каждую из своих трагедий я принимаюсь троекратно, и это очень полезно в смысле времени, необходимого для вынашивания серьезного произведения; ибо, если оно дурно зачато, то трудно его привести к совершенству. Задумать трагедию — это значит, по-моему, распределить сюжет по сценам и актам и установить число действующих лиц и место действия; потом на двух страницах плохой прозы пересказать в последовательных сценах все, что они должны делать и говорить. Взять эти листки бумаги и, соответственно указаниям, в них изложенным, заполнить сценами и диалогами в прозе всю трагедию, не отбрасывая ни одной мысли, и со всем вдохновением, на какое способен, однако, мало заботясь о стиле, это я называю изложением. Под «переложением в стихи» я разумею не только обращение прозы в стихи, но также и выбор с помощью ума, до сих пор бездействовавшего, лучших мыслей среди длиннот первого наброска, возведение их до поэзии и удобочитаемости. Тут нужно, как и во всяком другом творчестве, сглаживать, вычеркивать, менять.

Но если трагедия не удалась в замысле и развитии, я сомневаюсь, чтобы ей можно было дать жизнь отделкой деталей. Этим приемом я пользовался во всех своих драматических сочинениях, начиная с "Филиппа", и могу утверждать, что в нем заключаются две трети всей работы.

И действительно, если после известного промежутка времени, когда совершенно забывалось первоначальное распределение сцен, мне случайно попадался этот набросок и я сразу чувствовал при каждой сцене грозный приступ чувств и мыслей, которые вдохновляли меня и, так сказать, заставляли работать, это значило, что мой план хорош и вытекает из самых недр сюжета. Если же, наоборот, я не находил в себе энтузиазма, равного или большего, чем тот, с которым я набрасывал свой эскиз я менял его или уничтожал. Но как только план был мною одобрен, развитие подвигалось очень быстро. Я писал по акту в день, иногда больше, очень редко меньше, и обычно на шестой день трагедия была готова, хотя и не вполне закончена.

Таким образом, полагаясь исключительно на суд собственного чувства, я никогда не приводил к концу трагедий, для которых у меня не находилось такого бурного энтузиазма, и, во всяком случае, не перелагал в стихи. Такова была судьба "Карла I", за которого я взялся тотчас после "Филиппа", намереваясь изложить его по-французски; на третьем акте первого наброска сердце мое и рука настолько охладились, что перо совершенно отказалось продолжать работу.

То же самое произошло с "Ромео и Джульеттой"; я написал ее целиком, хотя с усилием и отвращением. Спустя несколько месяцев, когда я захотел вернуться к этому злополучному эскизу и стал перечитывать его, он так заморозил мне сердце и поднял во мне такой гнев, что вместо скучного чтения я бросил рукопись в огонь. Из характеристики этого метода, которую мне хотелось дать здесь во всех подробностях, вытекает, может быть, одно — то, что в общем все мои трагедии, несмотря на многочисленные недостатки, которые я сам замечал, и те, которых я, быть может, не вижу, имеют одно действительное или кажущееся достоинство: в большинстве своем они созданы одним порывом и завязаны одним узлом таким образом, что мысли, стиль, действие пятого акта находятся в полной гармонии со стилем и мыслями четвертого и в той же последовательности восходят к первым стихам первого акта; это, по меньшей мере, поддерживает внимание слушателя и внутренний жар действия.

Когда трагедия находится на такой ступени развития, что поэту остается только перелить ее в стихи и отделить свинец от золота, ни тревожное состояние ума, сопровождающее работу над стихами, ни страстное стремление к изящному, столь трудно осуществимое, не могут уже мешать этому вдохновенному подъему, которому необходимо слепо вверяться при замысле и создании произведений, исполненных ужаса и страсти".


Н. Томашевский


Саул


ГОСПОДИНУ АББАТУ


ТОММАЗО ВАЛЬПЕРГА ДИ КАЛУЗО


После того как смерть лишила меня несравненного Франческо Гори, хорошо

Вам известного, у меня не осталось сердечного друга, кроме Вас. Вот почему

я, даже имея на то основания, не считал бы окончательно завершенной эту мою

трагедию, каковой, быть может, заблуждаясь, я особенно доволен, когда бы ей

не предшествовало Ваше любезное мне имя. Итак, я посвящаю ее Вам, делая это

тем более охотно и с тем большей сердечностью, что Вы, сведущий во многих

прочих науках, известны всем как человек, искушеннейший в Священном писании,

благодаря глубоким Вашим познаниям в еврейском языке, доступном Вам в

первоисточнике.

"Саул" посему скорее, нежели любая другая из моих трагедий, ждет Вас. В

том, что Вы благосклонно готовы его принять, я, полагаясь на нашу дружбу, не

сомневаюсь; мне остается только пламенно желать, чтобы Вы сочли его

достойным Вас.


Трента, 27 октября 1784 года


Витторио Альфьери


ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА

Саул.

Ионафан.

Мелхола.

Давид.

Авенир.

Ахимелех.

Воины израильтян.

Воины филистимлян.


Место действия: стан израильтян в Гелвуе.

ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ

ЯВЛЕНИЕ ПЕРВОЕ

Давид.


Давид

Здесь ли велел ты мне, всевластный боже,

Прервать сей бег — толчок твоей руки?

Я стану здесь. — Гелвуе были горы,

А ныне стан израильский — лоб в лоб

С порочной Филистией. Если б мог я

Пасть нынче смертью от ее меча!

Но мне грозит Саул. Неблагодарный,

Безжалостный Саул! Ты по теснинам

Охотишься за воином своим

Без передышки. А ведь был Давид

Тебе щитом однажды, был когда-то

Доверьем облечен; сам к высшей чести

Меня ты поднял, это я был избран

Супругом дочери твоей… Но выкуп

Зловещий — сотню вражеских голов -

Ты требовал, и я двойную жатву

Снял для тебя… Однако вижу ясно,

Что не в себе Саул: его господь

Отдал во власть нечистому; о, небо!

Беда нам! Что без господа мы стоим!

Пусть ночь скорей уступит поле солнцу

Животворящему, оно с утра

Больших деяний будет очевидцем.

Гелвуе, ты прославишься в веках,

И скажут: "Здесь Давид своею волей

Себя вручил Саулу". — Выходи,

Все войско, из шатров. И выйди, царь:

Посмотрите, забыл ли я искусство

Открытой брани. Выйди, Филистия,

Изведать, как еще разит мой меч!

ЯВЛЕНИЕ ВТОРОЕ

Ионафан, Давид.


Ионафан

О! Чей там голос? К сердцу моему

Он путь как будто знает.

Давид

Кто там бродит?

Скорей бы рассветало! Не хочу

Предстать ночным бродягой…

Ионафан

Эй, кто ты?

Что прячешься у царского шатра?

Давид

Ионафан?… Решусь. — Я сын войны.

И да придет победа! В Филистии

Меня прекрасно знают.

Ионафан

Ах! Один

Давид сказал бы так.

Давид

Ионафан!

Ионафан

О, небо! Брат… Давид…

Давид

О, радость!

Ионафан

Правда ль,

Что ты в Гелвуе? Что отец мой скажет?

Мне страшно за тебя…

Давид

Да что там! Смерть

Я видел в битвах рядом тыщу раз

И шел ей встречь; неправедного гнева

Саулова я избегал потом,

Но только страх — погибель для героя,

Я не боюсь теперь; в большой угрозе

Царь, и народ, и будет ли Давидом

Тот, кто бесславно прячется в лесу?

И о себе ли хлопотать, когда

Над вами меч неверных занесен?

Я здесь, чтоб умереть: но только в битве,

Как сильный — за отечество и за

Того неблагодарного Саула,

Что молится о гибели моей.

Ионафан.

О, честь Давида! Явственно, что ты

Избранник бога. Он тебе внушил

Над человеческие эти чувства,

И ангел божий был твой поводырь, -

Но как войдешь к царю? В отрядах вражьих

Тебя он числит или хочет числить,

Изменником, крамольником тебя

Ославил.

Давид

Ах! Меня принудил он

Искать убежище среди врагов.

Но если на него поднимут меч,

Я за него меч подниму, покуда

Не одолею недругов. А там

Пусть наградит меня враждой и смертью.

Ионафан

Беда отцу! Обманщик рядом с ним:

Коварный Авенир, фальшивый друг,

Все льнет к нему. Злой дух в душе Саула

И тот дает порой передохнуть,

А козни и лукавство Авенира

Неутомимы. Он один любим,

Один в чести, коварный заушатель,

Боясь сравненья, он любую доблесть

Представит ненадежной и нетвердой.

Напрасно мы с женой твоей…

Давид

Жена!

О, имя сладостное! Где Мелхола?

Верна ли мне наперекор отцу?…

Ионафан

Верна ли!.. Здесь она, во стане…

Давид

Небо!

Так близко!.. Но зачем она при войске?

Ионафан

Жалея дочь, отец не захотел

Ее наедине оставить с горем,

К тому же дочь его как будто тешит,

Хотя всегда грустна. Увы! Наш дом -

Обитель слез, а ты от нас вдали.

Давид

Жена! Твой нежный облик у меня

Отнимет мысль о всех тревогах прежних,

Отнимет мысль о всех грядущих бедах.

Ионафан

Ах, если б ты видал ее!.. Едва

Вас разлучили, новые уборы

Лишь обостряли боль ее страданья;

Неприбранные волосы ее

Покрыты пеплом; бледные ланиты -

Слезами; в сердце — горькая печаль.

Сто раз на дню склоняется она

К ногам отца и умоляет, плача:

"Верни Давида, ты ж его мне дал".

Одежды рвет, слезами омывает

Отцову руку, так что сам он плачет.

А кто не плачет?… Авенир! Велит

Полубесчувственную от отца

Отнять.

Давид

Позорище! О, что я слышу?

Ионафан

Была бы это ложь!.. С тобой ушли

Мир, слава и уверенность в бою,

Погребены сердца израильтян,

А филистимлянин, что был младенцем,

Когда ты был у войска на челе,

Теперь велик стал, как глаза у страха;

Мы терпим поношенье и угрозы

Неслыханные. Нас загнали в стан.

Какое наваждение! Народ

Утратил меч и разум свой — Давида.

И я, который по стопам твоим

Шагал по полю брани не без славы,

В деснице слабость чувствую. Теперь,

Когда тебя я вижу, мой Давид,

Вдали, в заботах, вечно под угрозой,

Мне кажется, что я сражаюсь как бы

Не за родителя и господина

И не за чад моих: мне ты дороже,

Чем царство, чем отец, жена и дети…

Давид

Ты любишь сверх заслуг меня; люби

Тебя господь…

Ионафан

Он справедлив, всегда

Он награждает доблесть, он — с тобою.

Ты в смертный час пророка Самуила

Был в Раме принят; вещие уста

Того, кому отец мой был царем,

Поведали, что жизнь твоя священна

И драгоценна. Ах, одни лишь злые

Опасности двора тебе страшны,

Отнюдь не поле битвы; здесь под сенью

Шатров царя предательство со смертью

Стакнулись; смерть — решает Авенир,

А посылает царь. Беги, Давид,

И жди в горах, пока не зазвучит

Труба войны. Сегодня, полагаю,

Нас битва неизбежно позовет.

Давид

О, неужели смелые поступки

Скрывать, как козни? Нет, Саул увидит

Сперва меня, потом врага. Пришел

Я, чтоб смутить и образумить душу

Из самых неподатливых; пусть встречу

Я царский гнев, а после гнев мечей. -

Что скажешь, царь, когда, как раб, склонюсь

Перед тобой? Муж дочери твоей,

Ни в чем перед тобою не повинный,

Прошу прощенья: твой защитник давний,

В жерле опасности я, как опора,

Как щит и жертва, отдаюсь на милость. -

Священный старец, умиравший в Раме,

Призвал, и говорил мне, как отец,

И на руках моих скончался. Он,

Как сына, некогда любил Саула:

Но чем он был отдарен? Вещий старец

Мне завещал любовь к царю и верность,

Не меньшие, чем послушанье богу.

Его завет до моего скончанья

Неизгладимо начертал я в сердце:

"Увы, одумайся, Саул злосчастный,

Ведь вышний гнев над головой твоей!" -

Так Самуил сказал. — Хотя б увидеть

Тебя, Ионафан мой, упасенным

От кар небесных, так, надеюсь, будет,

Мы все спасемся, даже и Саул,

Коли опомнится. — Ах, горе, горе,

Когда господь небесный мечет громы!

Сам знаешь, что в ужасном высшем гневе

Порой карает он и неповинных.

Неодолимый, неуемный вихрь

Корчует, и ломает, и крушит

Равно отравный плевел, и цветок,

И плод, и лист.

Ионафан

Давид, он много может

Пред богом за Саула. В снах моих

Тебя я узнавал в таком величье,

Пред коим падал ниц. И здесь смолкаю.

И ты молчи. Пока я жив, клянусь,

Что никогда коварный меч Саула

Тебя не поразит! Но если козни…

О, небо! Что могу я? Средь утех

За трапезой, под музыку и пенье

Порой подносят в золоте погибель.

И кто убережет тебя?

Давид

Господь

Убережет, коли дано спастись,

А коли нет — и войско не поможет. -

Теперь скажи: могу ли я сперва

Жену увидеть? К ней боюсь войти,

Пока не рассвело…

Ионафан

Быть может, спит

Она в пуховиках? Нет, до зари

Оплакивать тебя она приходит;

И молимся мы вместе за отца

Недужного. Глянь! что-то там белеет,

Уж не она ли; отойди и слушай,

А если кто другой, то притаись,

Давид

Так будет.

ЯВЛЕНИЕ ТРЕТЬЕ

Мелхола, Ионафан.


Мелхола

Нескончаемая ночь,

Когда уж ты исчезнешь? Но и солнце -

Ты разве вестник радости моей?

Увы, в бессонных сумерках живу,

Несчастная! — О брат, ты раньше встал?

Но как зато измаялась я телом,

Не ведающим отдыха и сна.

Могу ли отдыхать средь покрывал,

Когда бесценный мой, гоним, затравлен,

Лежит в звериных ямах на земле?

Увы, отец не милосердней зверя!

Саул жестокий! Ты супруга отнял

У дочери, зачем мне жизнь?… — Послушай,

Брат мой, здесь не могу я оставаться:

Пойдешь со мной — прекрасно, не пойдешь -

Пойду одна искать его: желаю

Давида встретить или смерть.

Ионафан

Помедли

И слезы успокой. Давид, быть может,

В Гелвуе сам придет.

Мелхола

Да что ты молвишь?

Прийти туда, где пребывает царь?…

Ионафан

Его влечет возвышенное сердце

Быть здесь с Ионафаном и Мелхолой.

Неужто ты не веришь, что любовь

Сильнее в нем, чем страх? Ты б удивилась,

Когда бы он пришел сюда?

Мелхола

О, небо!

Я б трепетала за него… И все же

Увидеть бы его…

Ионафан

А если он

Не убоится ничего? И смелость

Необычайную оденет в разум? -

Саул не так уж страшен в час жестокий,

Когда, утратив дерзость, сам не верит

В мощь собственной Десницы; ты-то знаешь,

Теперь, когда Давидова рука

Путь не мостит ему средь вражьих войск,

Саул нетверд; но он молчит, надменный.

Хоть каждый на лице его читает,

Что в сердце нет надежды на победу.

Здесь, может, кстати был бы твой супруг.

Мелхола

Да, может быть. Но он далеко… Где?

И что с ним?… горе!

Ионафан

Ближе, чем ты мыслишь,

Он от тебя.

Мелхола

О, не вводи в обман!

ЯВЛЕНИЕ ЧЕТВЕРТОЕ

Давид, Мелхола, Ионафан.


Давид

Твой муж с тобой.

Мелхола

О, голос!.. О, виденье!..

О, радость!.. Нет… не в силах говорить. -

О, чудо!.. Я тебя ли обнимаю?…

Давид

Жена моя!.. О, горькая разлука!..

Пускай я нынче встречу смерть, но здесь,

Среди своих. Уж лучше умереть,

Чем в одичанье жить, когда никто

Тобой не дорожит и ты — никем.

Жду, жадный меч Саула — бей меня!

По крайней мере, добрая супруга

Закроет очи мне, и приберет,

И похоронит тело, и слезами

Оплачет.

Мелхола

О Давид мой! Ты исток

И устье всех надежд моих. Да будет

Счастливым твой приход! Не зря господь,

Тебя спасавший в стольких бедах, снова

Привел тебя ко мне… О, сколько сил

Один твой вид мне придает! Я так

Боялась за тебя… А вот сейчас

Почти уж не боюсь… Но что я вижу?

В какой одежде дикой и ужасной

Ты предстаешь! Явился на заре,

Герой ты мой, без всех почетных знаков,

Без епанчи пурпуровой роскошной,

Что я тебе ткала! В таком убранстве

Не зятю царскому, а пехотинцу

Обыкновенному ходить пристало.

Давид

Здесь лагерь воинский, а не дворец:

Тут изостренный меч и грубый плащ

Всего прекрасней. Кровью филистимлян

Я собираюсь епанчу свою

Окрасить. Будем вместе уповать,

Что справедливый бог спасет меня

В той сечи, если я достоин жить.

Ионафан

Совсем светло. Теперь не стоит мешкать.

Я думаю: пусть даже твой приход

И кстати, надо действовать с оглядкой. -

В обычае у нас в сей ранний час

К отцу являться. Мы уж приглядимся

И высмотрим, как управляет им

Его подавленное настроенье,

И если ветер нам благоприятен,

То исподволь, не сразу, подготовим

Царя ко встрече и устроим так,

Чтобы никто до срока не донес

О возвращении твоем. А ты

Уйди, пока тебя не опознали

И Авенир не подослал убийцу,

Забрало опусти, с толпой смешайся

Встающих воинов и ожидай -

Я за тобой вернусь или пришлю.

Мелхола

Как скроется средь воинов Давид,

Чей взгляд еще так блещет из-под шлема?

Кто так умеет меч носить? И кто

Так трубит к бою? Умоляю, скройся,

Любимый мой, пока я не вернусь!

Несчастная! Едва тебя нашла,

Должна оставить? Но на краткий срок,

Потом тебя вовеки не покину.

Теперь хочу, чтоб ты был безопасен.

Вон, погляди-ка в той лесной чащобе,

Направо, разглядел ли ты пещеру?

Вдали от мира часто о тебе

Вздыхаю здесь, тревожусь и зову,

Здесь твердый камень горькими слезами

Я орошаю; здесь и ты укройся

До времени.

Давид

Тебе повиноваться

Хочу во всем, жена моя. Ступайте

Спокойно. Я не буду опрометчив,

При мне мой разум, ради вас двоих

Оберегусь и положусь на бога.

ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ

ЯВЛЕНИЕ ПЕРВОЕ

Саул, Авенир.


Саул

Прекрасно это утро. Солнце встало

Без алой плащаницы и как будто

Сулит счастливый день. — О времена!

Где вы, ушедшие? Тогда Саул

Не поднимался в лагере с ковров,

Не будучи уверенным, что к ночи

Спать ляжет победителем.

Авенир

О царь,

Зачем сомненье? Ты не пасовал

Перед напором филистимлян. Это

Сражение, — попомнишь Авенира, -

Чем более оттянется, тем будет

Почетней и полней твоя победа.

Саул

Ах, Авенир, — когда переберешь

Дела людские — ясно, что воззренье

У юности иное, чем у нас!

Когда я мог рогатину метать,

Которую сейчас едва держу,

Я мало колебался… Но не младость

Одну утратил я… Была со мною

Еще неодолимая десница

Всевышнего!.. И был, по крайней мере,

Со мной Давид, мой витязь.

Авенир

Ну а мы?

Уж будто без него победы нет?

Коль думать так, я меч бы обнажил

Лишь для того, чтобы пронзить себя.

Давид, который первая причина

Всех бед твоих…

Саул

Ах, нет! Причина бед

Моих страшней… А ты? Зачем скрывать

Весь ужас положенья? Если б не был

Я любящим отцом, каким являюсь,

К несчастью… ах, нужны ли были мне

Победа, царство?… В гущу вражьих копий

Давно бы ринулся без промедленья,

Давно б уже без жалости пресек

Ужасное мое существованье.

Ведь сколько лет уже не тешил смех

Мои уста? Возлюбленные чада,

Ко мне ласкаясь, вызывают часто

Лишь гнев во мне… Нетерпеливый, мрачный.

Жестокий, злобный — вот я стал каков,

Всегда себе не мил, не мил другим,

При мире жажду войн, при войнах — мира,

Из каждой чаши пью я тайный яд,

Ищу я в друге недруга; порою

Ворс нежный ассирийского ковра

Колюч, как терн, тревожен краткий сон,

Ужасны сновиденья… Кто поверит?

Страшит меня военный зов трубы,

Превыше нету для Саула страха,

Чем звук трубы. Ты видишь: овдовел

Саулов дом, утративший величье;

Ты видишь сам: со мной ли нынче бог,

И ты (ах! разумеешь это сам),

Ты кажешься порой мне верным другом,

Как есть на деле, — сильным полководцем,

Соратником, и воином, и славы

Моей защитником, а вдруг — лжецом,

Придворным лицемером, низким, хитрым

Врагом, изменником…

Авенир

Увы, Саул,

Ты и сегодня, в полном разуменье,

Все так же возвращаешься к предметам

Былого времени! А вся смятенность

Души твоей (ты знаешь!) происходит

Из обиталища пророков этих,

Из Рамы. Кто впервые произнес,

Что ты отвержен богом? Самуил -

Старик тщеславный, дерзкий, лживый, хитрый;

Потом орава гнусных лицемеров

Отозвалась ему, как эхо. Он,

Завистник, над твоей главой увидел

Венец, который почитал своим.

Он ожидал, что царская корона

Вот-вот коснется седины его,

Когда своей единодушной волей

Народ Израиля пустил по ветру

Тот замысел, избрав себе царем

Воителя. И в этом весь твой грех.

И сразу ты не стал избранник божий,

Как только сам себе стал господин.

Сперва лишь это тронуло твой ум,

Потом нашептывания Давида

Усугубили дело. Да, конечно,

В бою он был храбрец, не отрицаю,

Но он всегда прислужник Самуила,

Он больше расположен к алтарю,

Чем к полю битвы, он десницей — воин,

Душой — священник. — Вот теперь ты знаешь

Всю истину без ложной мишуры.

Я рода твоего, и блеск царя

Есть слава Авенира, а Давид

Не вознесется, не поправ Саула.

Саул

Давид?… Я не терплю его… Но дочь

Ему я отдал в жены… Что ты знаешь!

Все тот же голос, тот же вышний голос,

Что по ночам когда-то звал меня,

Когда я — молод, беден и безвестен -

И мысленно не приближался к трону;

Тот самый голос с жутким выраженьем

Меня вдруг вспугивает по ночам,

Гремя, как разъяренная волна:

"Приди, Саул, приди, Саул!.." Священный,

Пророческий, величественный образ,

Являвшийся мне до оповещенья

О том, что бог избрал меня царем,

Мне чудится, я вижу Самуила

Во сне, но по-иному, чем тогда.

Его я вижу из теснины мрачной

Сидящим на сияющей горе:

Пред ним Давид коленопреклоненный,

Его священным миром умащает

Пророк, другою длинною рукой,

Которая не меньше ста локтей,

Он тянется к моей главе, срывает

С волос венец и волосы Давида

Украсить хочет; веришь ли — Давид

Ниц падает, венец не принимает,

И вопиет, и слезы льет, и кажет,

Чтоб мне его вернули… — О, виденье!

О, мой Давид! Ты, значит, мне послушен?

Ты зять еще? и сын? и друг? и верный

Мой подданный?… Но ярость! но проклятье!

Венец похитить с этой головы!

О, трепещи же, старый посягатель…

Кто ты?… Конец тому, кто так помыслит!..

Ах, горе мне! вот я уже в бреду!..

Авенир

Погибнет пусть Давид: исчезнут с ним

Все страхи, и несчастья, и виденья.

ЯВЛЕНИЕ ВТОРОЕ

Ионафан, Мелхола, Саул, Авенир.


Ионафан

Да будет мир царю!

Мелхола

Да будет бог

С отцом!

Саул

…Со мной — страданье. — Правда, нынче

Я встал чуть свет с приятным упованьем.

Но вот уже развеялось оно,

Как мга в пустыне. — Сын мой, толку нет

Оттягивать сраженье. Отменить

Его со страху — хуже, чем принять.

Сегодня быть сраженью, таково

Мое желанье.

Ионафан

Да придет победа.

Отец, не сомневайся: быть в надежде

Ты не имел столь веских оснований.

Лицо свое весельем озари!

Я чувствую победу. Вражьи трупы

Покроют это поле, страшный пир

Устроим хищникам крылатым…

Мелхола

Вновь

Ты обретешь, отец, желанный отдых

В своем дворце. Под пальмами вкушая

Блаженство и веселье, ты захочешь

Дочь горестную к жизни возвратить

И мужа ей вернуть…

Саул

…Что ж это? Слезы

И здесь унять не можешь?… Или хочешь

Ты сетованьем нудным освежить

Усталый ум Саула? Вот какое

Мне даришь утешенье? Уходи,

Дочь слез, оставь меня!

Мелхола

Как я несчастна!..

Ты запрещаешь плакать мне, отец?…

Но кто, отец, доныне держит душу

Мою в пучине слез?

Ионафан

Молчи, сестра!

Не докучай отцу! — Саул, прими

Известье: дуновение победы

Над нами, дух воинственный нисходит

На нас с небес, и ныне ратный стан

Исполнен будет им. Ты в этом сам

Удостоверишься.

Саул

О, ты намерен,

Как видно, и Саула приобщить

К дурацкой радости? — Что за победа?

И что за дух? Восплачьте! Древний дуб,

Что лишь вчера шумел ветвями гордо,

Сегодня обнажит сухие корни.

Все будет — слезы, буря, кровь и смерть.

Так рвите на себе одежду, пеплом

Позора головы посыпьте. Вот он,

Сей день конца, для нас последний день.

Авенир

Уж сколько раз твердил: ваш постный вид

Всегда его свирепую тревогу

Удваивает.

Мелхола

Что же? Нам покинуть

Любимого родителя?

Ионафан

Один

Ты хочешь с ним остаться? Чтоб в твоих

Руках?…

Саул

Да что такое? Что я вижу?

Моих детей в негодованье? Кто

Их оскорбил? Не ты ли, Авенир?

В них кровь моя. Запомни и молчи…

Ионафан

О да! Мы кровь твоя. И для тебя

Всю кровь отдать готовы…

Мелхола

Ах, отец,

Поверь, не только собственные чувства

Велят молить о возвращенье мужа.

Прошу вернуть защитника, и силу

Отечества, и страх для филистимлян.

В туманные часы твоей тоски,

В часы угрюмых мыслей о кончине,

Не он ли, не Давид, небесным пеньем

Тебя чудесно ублажал? Скажи,

Не он ли был тогда, как луч в потемках?

Ионафан

А я? Уж не всегда ль при мне мой меч?

Но где мой меч, когда великий воин

Не подает примера звучным шагом

Моим шагам? А был бы здесь Давид,

Речь шла бы не о бое — о победе.

Саул

О, дни былые!.. Славные года

Побед!.. О, выстроившиеся в ряд

Роскошные и пышные триумфы!

Вот с поля возвращаюсь, славной пылью

Запорошенный, пот и кровь на мне,

Средь усмиренной спеси прохожу

И господу хвалу… Кто? Я?… Хвалу?

К моей хвале железны уши бога.

И я немею… Где былая слава?

Где кровь моих повергнутых врагов?

Ионафан

С Давидом было все…

Мелхола

Но нет с тобой

Давида. Ты напрасным подозреньем

Его изгнал и гибели обрек…

А он — твой сын и лучшее созданье -

Послушен, скромен, молнии быстрей

В повиновенье, и в любви к тебе

Он превосходит нас. Верни, отец…

Саул

Неужто плачу? Твердого к слезам,

Кто принуждает плакать?… Ах, оставьте

Мои глаза сухими.

Авенир

Государь,

Не лучше ли тебе уйти в шатер?

Я скоро покажу тебе отряды,

Построенные к бою. И тогда

Ты выйдешь и сумеешь убедиться,

Что нету ничего в Давиде, кроме…

ЯВЛЕНИЕ ТРЕТЬЕ

Давид, Саул, Авенир, Ионафан, Мелхола.


Давид

Отсутствия вины.

Саул

Что вижу?!

Мелхола

Боже!

Ионафан

Что ты наделал?!

Авенир

Дерзость!

Ионафан

Ах, отец!..

Мелхола

Отец, вот муж мой, ты его мне дал.

Саул

Что вижу я?

Давид

Мой царь! Давно хотел

Ты головы моей. Так вот — бери,

Секи ее.

Саул

Что слышу?… О Давид!

В тебе вещает бог; тебя привел

Ко мне господь…

Давид

Да, царь, тот, кто господь,

Тот, кто меня, несмелого юнца,

Лицом к лицу тогда поставил в Эле

С той непомерной спесью, с Голиафом,

Вооруженным с ног до головы,

Тот, кто потом твоим суровым ратям

Победу присовокуплял к победе

И для своих непостижимых целей

Незримо направлял мою десницу

К деяньям, — да! тот бог, который вел

Меня к тебе с победой. Как желаешь -

В рядах бойцов иль на челе у войска, -

Прими меня. Пусть будет враг повергнут

Сперва, пусть аквилон развеет тучи,

Которые скопились над тобой;

Потом, Саул, казнишь меня в награду.

Ни одного движенья, ни волненья

Тебе не будет стоить смерть моя.

Ты скажешь: "Сгинь, Давид!" — и Авенир

Убьет меня. — Я буду без меча

И без щита, носить мне не пристало

Оружье во дворце у господина,

Оно для тех, что лишены терпенья,

Смирения, молитвы и любви.

Пускай, коли того захочет бог,

Погибну как твой сын, а не как враг.

Так на горе готов был кровь отдать

Сын праотца; ни знаком, ни движеньем

Не показал он неповиновенья.

Над ним была занесена рука

Для убиенья зверского, а он

Отцу другую руку целовал.

Вели мне быть, как он, все отними.

Господь меня великим сделал, он

В прах превратит меня.

Саул

Какой туман

В моих незрячих старческих глазах

Развеял ты! О, что я слышу сердцем!..

Ты смел в речах, Давид. Ты смелым был,

Но, ослепленный собственной гордыней,

Дерзнул презреть меня, превысить власть,

Мой блеск присвоить, а хвалы похитить.

Пусть был бы я не царь твой — свежий воин,

Ты пренебрег заслуженным бойцом!

Великодушный, здесь ты не был им.

Тебе израильские пели жены:

"Давид, герой, убил он тьмы и тьмы,

Саул лишь тыщи". Ах, я был пронзен

Той песнею. А ты им не ответил:

"Саул, когда был молод, убивал

Не тысячу, а тоже тьмы, он — воин,

Он сотворил меня".

Давид

Я говорил,

Но тот, кто был ключарь твоих ушей,

Кричал: "Давид, он слишком на виду.

Он на устах у всех, в сердцах у многих,

Коль не убить, то как его пресечь?"

А мог бы Авенир сказать царю

Не так искусно, но зато правдиво?

"Давид намного превзошел меня,

Поэтому его я ненавижу,

Завидую, мечтаю сжить со света",

Авенир

Изменник! А в тот день, когда ты шел

Шушукаться с своими вещунами,

Когда царю ты подлые тенета

Раскидывал, когда средь филистимлян

Скрывался, среди недругов нечистых

Дни проводил, с подручными своими

Не прерывая тайные сношенья, -

Я ль наговаривал? А может, ты

Творил все это? Поначалу кто

Располагал царя к тебе и кто

Советовал принять тебя в зятья?

Я, Авенир, один…

Мелхола

Нет, я Давида

Сама добилась, доблестью его

Увлечена. Он был моим дыханьем,

Мечтою тайной, был моей надеждой.

В нем жизнь моя. И даже в низшем званье,

И даже в жалкой нищете Давид

Способен сердце одарить мое

Щедрей, чем все властители Востока.

Саул

Но чем, Давид, улики Авенира

Ты опровергнешь? Отвечай: не ты ли

Скрывался в Филистии? Семена

Злодейских смут не ты ль в народе сеял?

Не ты ли, наконец, на жизнь царя,

На жизнь отца второго, посягал

Не раз?

Давид

Пусть за меня ответит этот

Лоскут от царской мантии твоей.

Узнал его? Возьми: сличи.

Саул

А ну-ка!

И вправду — мой… Да где ты это взял?

Давид

Взял у тебя. От мантии твоей

Мечом отрезал. — Помнишь об Енгадде?

Там, где меня ты загонял, как зверя,

Чтобы казнить, в пещере близ ручья

Тогда я укрывался; там и ты

Один, оставив всех своих вояк

На страже близ ее крутого входа,

Прилег соснуть на мягких покрывалах

И мирно задремал… О, небо! Как

Ты мог заснуть с душою, полной злобы?

Уж не смеется ли порой господь

Над замыслами нашими? Тогда

Я мог убить тебя и мог бежать,

Я знал запасный выход: и тому,

Что мог я, вот свидетель — твой лоскут.

Ты, царь, великий, гордый, во главе

Отряда воинов, ты был в руках

Презренного изгнанника… А где

Был Авенир, недреманное око?

Так служит он? Так бережет царя?

Гляди, кого ты одарил доверьем

И на кого ты обратил свой гнев!

Неужто у тебя теперь нет знака

Великодушья, верности и чести,

И нету знака преданности малой,

И ярой зависти, и небреженья.

Присущих Авениру?

Саул

Победил…

Ты победил, сын мой! А ты молчи

И слушай, Авенир!

Мелхола

О, радость!

Давид

Царь!

Ионафан

О, день счастливый!

Мелхола

О, супруг!

Саул

Сей день

И впрямь есть день веселья и победы.

Хочу, чтоб ты начальствовал в бою;

Пусть стерпит Авенир, я так желаю.

Тягаться можете в уничтоженье

Врагов. Ионафан, ты рядом с братом

Сражаться будешь; за тебя в ответе -

Давид, а ты в ответе за него.

Ионафан

Начальником — Давид, порукой — бог.

Мелхола

Бог возвратил тебя, он — сбережет…

Саул

Довольно! Сын мой, перед долгим боем

Войди в шатер, чтоб отдохнуть. Пускай

Любимая жена смягчит страданье

Разлуки вашей, пусть своей рукой

Тебе нальет и за столом прислужит.

Ах, дочь, исправь, насколько это можно,

Родителя невольные ошибки.

ДЕЙСТВИЕ ТРЕТЬЕ

ЯВЛЕНИЕ ПЕРВОЕ

Давид, Авенир.


Авенир

Я здесь: едва закончилось застолье,

Пришел по зову твоему.

Давид

Хочу

Поговорить с тобой.

Авенир

Услышать хочешь

О будущем сраженье?…

Давид

И сказать,

Чтоб ты не мне служил, но оба мы

Служили государю, и народу,

И господу единому. Иного

Пусть в нас не будет умысла!

Авенир

Рожден

От царской крови, я служил царю

Мечом задолго до того, как свист

Твоей пращи раздался в поле…

Давид

Кровь

Не царская во мне, мои дела

Известны всем, я ими не хвалюсь.

И Авенир их знает. Что ж, предай

Мои дела забвенью. О своих

Зато ты помнишь; сам себе соперник,

Себя ты затеваешь превзойти.

Авенир

Я был здесь полководцем, а Давида

Здесь не было: тогда имел я право

Приказами уготовлять победу.

Послушай, что бы сделал я тогда:

Стан филистимлян далеко в долине

Расположился с севера на юг.

Он с тылу чащей, а с чела обрывом

Прикрыт, с востока также защищен

Холмом пологим, чей обратный скат

С бугристой и щетинистой спиной;

Проход открыт лишь с запада меж гор,

Оттуда до рокочущего моря

Препятствий нету на большой равнине.

Коли туда врага завлечь удастся,

Победа будет наша. Мы начнем

С притворной ретирады. Разделившись

На три отряда, мы отходим влево,

Долиной обходя их правый фланг.

Передний строй как будто отступает,

Второй стоит как бы в недоуменье,

Последний, спутав редкие ряды,

Становится приманкой для врага.

Тем временем отборный наш отряд

Штурмует трудный холм с востока, с тыла.

И вот уж заперт враг с боков, и сзади,

И спереди; теперь пойдет резня.

Давид

Ты мудр и смел. В твоих распоряженьях

Ни слова не изменишь, Авенир.

Хвалю за доблесть. Я же буду воин,

А не начальник; к распорядку боя

Прибавлю только меч.

Авенир

Кто вождь? — Давид,

Кто властелин войны? — Давид. И кто,

Кроме него, у нас воитель?

Давид

Право,

При стольких доблестях не подобает

Быть столь завистливым. Твой план сраженья -

Отменный план. Ионафан и я

Соединимся у шатра Саула;

Ус отведет войска; с отборной тыщей

Пойдет Садок на штурм холма; а ты

Возглавишь наши силы в сердце битвы,

Авенир

Но первый — ты, и место здесь — твое.

Давид

Нет, будешь ты начальник главных сил.

Светило только встало, ты держись

В готовности, но трубы пусть молчат

И грянут лишь в четыре пополудни.

Ты чувствуешь, какой с захода ветер;

И солнце в очи, и густая пыль -

Все это будет к ночи нам помогой!

Авенир

Ты хорошо сказал.

Давид

Итак, ступай,

Распорядись и козням царедворца,

Которых лучше бы тебе не знать,

Не дай отнять достоинств полководца.

ЯВЛЕНИЕ ВТОРОЕ

Давид.


Давид

Да, план его хитер и полон пыла.

Но есть ли толк в раденье полководца

Без мужества солдата? Авенир

Его лишен: меня им бог отметил.

Сегодня победим, а завтра вновь

Оставлен будет царь, ведь мне не знать

Покоя рядом с ним… Да что поделать!

Победа станет новою виной.

ЯВЛЕНИЕ ТРЕТЬЕ

Мелхола, Давид.


Мелхола

Ты знаешь ли, супруг? Едва отец

Из-за стола поднялся, Авенир

Уж тут как тут и что-то пошептал,

Я подхожу, а он скорее прочь,

И царь уже не прежний.

Давид

Что ж случилось?

Мелхола

Царь был за нас, он плакал вместе с нами,

Он обнимал нас, он нам пожелал,

Чтобы пошли от нас колена храбрых

Ему в помогу; он казался паче

Отца, теперь он паче стал царя,

Давид

О, прежде времени не плачь, жена!

Царь волен нас карать и награждать.

Сегодня б не вернулся на щите,

А завтра к злобной мысли обо мне

Вернется он; и снова мне изгнанье,

Ничтожество, и бегство, и тревоги.

Смерть для меня одна — тебя покинуть,

Но этого не избежать… Увы!

Злосчастный брак, напрасная надежда!

Счастливый царский род тебе сулил

Иного мужа, ты его лишилась

Из-за меня, злосчастного!.. Не станет

Отцом благополучного семейства

Твой муж бродячий, вечный твой беглец.

Мелхола

Ах, нет, не будем мы разлучены;

Нас не разделят. Больше не вернусь

К той страшной, одинокой жизни: лучше

Могила. В сей обители тоски

Я дни в слезах влачила, мне порою

Ужасным призраком казалась тень.

То, чудится, висит жестокий меч

Отца над головой твоей, и слышу

Твои слова страданья и смиренья,

Что самый жуткий гнев могли б унять,

Но все ж твое пронзает сердце дикий

Саул; то среди темных закоулков

Пещеры вижу, как ты стелешь ложе

На камне, и от страха замираешь

При каждом звуке, и бежишь, и снова

Бежишь, и не находишь ни укрытья,

Ни друга, ни покоя, утомленный,

Ослабший, жаждой мучимый… О, небо!

Могу ль тебе пересказать мое

Смятенье? — Нет, теперь тебя вовеки

Я не оставлю…

Давид

Ты мне травишь сердце!

О, погоди… Сей день дарован крови,

А не слезам.

Мелхола

Не знай помехи в битве!

Сраженья не боюсь, господь — твой щит

Особенной закалки, но страшусь

Коварства Авенира, как бы вред

Он не нанес сегодняшней победе.

Давид

А что? Неужто государь в сомненье,

Доверить ли мне дело?

Мелхола

Не скажу,

Но был он хмур и бормотал невнятно

О подлости пророков, о каких-то

Бродягах и о доблести фальшивой…

Отрывочные, темные слова,

Зловещие для дочери Саула

И для жены Давида.

Давид

Вот он, царь,

Послушаем его.

Мелхола

О боже правый!

Приди на помощь твоему рабу,

Смути нечестье, просвети отца,

Спаси супруга, защити народ!

ЯВЛЕНИЕ ЧЕТВЕРТОЕ

Саул, Ионафан, Мелхола, Давид.


Ионафан

Иди, отец любимый, мыслям дай

Передохнуть, пусть чистый, свежий воздух

Тебе даст бодрости, побудь немного

С детьми твоими.

Саул

Что за болтовня.

Мелхола

Отец!

Саул

Кто вы такие?… Кто твердит

О чистом воздухе?… Туман и мга,

Тень смерти здесь, потемки… о, гляди,

Стань ближе, видишь: там вокруг светила -

Кровавый пояс… Слышишь дикий крик

Зловещих птиц? В округе скорбный плач,

И он томит и вызывает слезы…

Но что? Вы тоже плачете?…

Ионафан

О, боже,

Зачем ты отвернулся от царя

Саула? Почему для злого духа

Покинул прежнего раба?

Мелхола

Отец,

Гляди, здесь дочь любимая твоя,

Она с тобою делит и веселье,

И слезы… Но о чем теперь нам плакать?

Вернулась радость.

Саул

Говори… Давид…

Так почему ж меня он не обнимет?

Давид

Отец!.. Удерживает опасенье

Докучливым быть. Ах, когда б ты мог

Читать в душе! Я, как всегда, с тобой.

Саул

Саула… любишь ты… и дом его?…

Давид

Люблю ли? Небо!.. Да, Ионафан -

Зеница ока моего, а ты, -

Ради тебя готов презреть любую

Опасность, а жена расскажет лучше,

Как я люблю ее…

Саул

Однако ты

Себя высоко ставишь…

Давид

Как высоко?

На поле битвы — воин, при дворе -

Твой зять, а перед богом я — ничто.

Саул

А! все твердишь о боге мне, хотя

Известно, что давно я отлучен

От бога гневной злобой и коварством

Священников. Чтоб уязвить меня.

Ты поминаешь бога?

Давид

Чтоб воздать

Хвалу ему… Зачем ты так уверен,

Что нет его с тобой? С тем, кто не хочет,

Он не пребудет, но не знал отказа

Тот, кто воззвал и вверился ему.

Он трон тебе вручил, хранил на троне,

И ты — его, коль на него в надежде.

Саул

Кто здесь вещает с неба?… В белых ризах,

Видать, сошел священный сей вещун?

А ну-ка глянем на него… Э, нет,

Ты воин при мече, так подойди-ка,

Дай разгляжу: Давид иль Самуил

Глаголет здесь?… А это что за меч?

Не я ль тебе вручил его?

Давид

Сей меч

Достала мне моя праща. Он в Эле

Висел, отточенный, над головой;

Я видел: страшная зарница смерти

Сверкнула мне в деснице Голиафа,

Громадины свирепой, но на стали

Кровь запеклась его, а не моя.

Саул

Не сей ли меч реликвией священной

Подвешен в Номве был над алтарем?

Не он ли так был в эфод запеленат,

Чтоб взор его ничей не осквернил?

Не он ли богу посвящен навечно?

Давид

Да, это так, но…

Саул

Кто ж посмел его

Тебе отдать? Кто? Говори!

Давид

Скажу.

Я в Номву безоружным беглецом

Пробрался, почему бежал — известно.

Дороги злонамеренного люда

Полны, я — без меча, и что ни шаг -

Подстерегает смерть. Главу смиренно

Склонил я в скинии, куда нисходит

Дух божий: там священное оружье

(Уж ежели кому его носить

Из смертных, то единственно Давиду!)

Просил я у служителя.

Саул

А он?…

Давид

Мне отдал.

Саул

Кто был он?

Давид

Ахимелех.

Саул

Изменник подлый!.. С алтаря?… О, ярость!

Вы все преступники! Все вероломцы!..

Вы слуги бога? Нет — его враги!

О, черная душа под белой ризой!..

Подать секиру! Где алтарь?… Где жертва?

Все на колени! Заколю!..

Мелхола

Отец!

Ионафан

О, небо! Что ты делаешь? Опомнись!

Здесь нет ни алтаря, ни жертвы. Чти

Священников, и бог тебя услышит.

Саул

Кто мне мешает? Кто велит смириться?

Кто непокорствует?

Ионафан

Отец!

Давид

Спаси

Его, о господи! У ног твоих

О том твой раб смиренно заклинает.

Саул

Мир отнят у меня. Светило, царство,

Сын, дочь, душа — все отнято! Несчастный

Саул!.. И кто утешит? Кто опора

И поводырь незрячего!.. Жестоки

И немы дети… Только и мечтают

О смерти старца немощного, видят

Одну лишь роковую диадему,

Венчающую голову седую.

На, на — срывай ее; снимайте сразу

Трясущуюся голову отца

С гнилого тела!.. Ах, ужасный миг!

Нет, лучше смерть!.. Зову ее…

Мелхола

Отец!

Никто из нас твоей не хочет смерти.

Мы все тебя готовы уберечь!..

Ионафан

Сейчас в слезах его растает ярость.

О брат, теперь свой голос пробуди,

Не раз, смирен твоим небесным пеньем,

Он ублажался в сладком забытьи.

Мелхола

Ах, да, ему перехватило горло,

Дыханья не хватает, грозный взгляд

Заволокло слезами, помоги

Скорей Саулу.

Давид

К богу говорю:

"О ты, предвечный, сильный и нетленный,

Меня извлекший из небытия,

Ты, до кого лишь мыслью дерзновенной

Порою досягнуть решаюсь я,

Ты, прозревающий сквозь твердь вселенной

Все помыслы, как зоркий судия,

Которого лишь знак и мановенье

Рассеивают зло в одно мгновенье.

Ты низошел однажды в наши долы

В сиянье быстрых херувимских крыл,

И огнь своей неодолимой воли

В проводника и пастыря вложил,

Ему открыл пресущные глаголы,

Мечом и разумом вооружил;

О! ниспошли один лишь луч желанный,

Чтоб днесь рассечь завесу тьмы туманной

Здесь, где лишь тьма и слезы…"

Саул

Слышу голос

Давида?… Ах, освободи меня

От забытья смертельного: напомни

Мне о блистанье юношеских лет!

Давид

"Кто мчит? Не вижу, но дрожу от гула,

Суровым афром поднятая, мчится

Там черной пыли пелена.

Но вот распалась, и булат лучится

У войска, что порядки развернуло,

И, словно башня, ввысь вознесена

Увенчанная голова Саула.

Дрожит земля от топота, и звона,

И кликов боевых;

Трепещут небо и земное лоно,

Как будто дунул вихрь.

Идет Саул со всею силой страшной

Пехоты, конницы и колесниц;

И враг лишился дерзости вчерашней,

И льется божий гнев из-под ресниц.

Где ж ваша злая спесь, сыны Аммона?

Обиды где, что племени господню

Так дерзостно нанесены?

Для ваших тел поля тесны сегодня,

И страшен праздник жатвы похоронной;

Так за нечестье мы отомщены

Твоим паденьем, недруг беззаконный!

Но слышу: боевые трубы трубят

И нарастает гром.

И это сам Саул, который рубит

Испуганный Эдом.

Моав и Сова рядом с Амалеком

Познали наконец позор и страх;

Саул, подобно половодным рекам,

Крушит, ломает и смывает прах",

Саул

Да, это прежний боевой сигнал,

Он вновь зовет меня от гроба к славе

И словно возвращает к пылким дням…

Ах, что я говорю!.. Военный клич -

Пристало ль это старцу?… Сон, покой.

Забвенье, праздность…

Давид

Воспою покой:

"Вблизи ручья родного

Усталый, в жаркий полдень,

Сидит герой господень

В тени вечно живого

Приветственного лавра.

И дорогие чада,

Сочувствуя тревогам,

Несут ему отраду,

И рады возвращенью,

И плачут в умиленье

Так радостно,

Так сладостно,

Что не расскажет слово.

Старшая дочь снимает

Тяжелую кольчугу,

А милая супруга

Тихонько обнимает,

А дочь его меньшая

Чело водой студеной

Омыла, утешая,

И облак благовонный

Цветов и сладких зелий

Несет к его постели -

И радуясь,

И жалуясь,

Что плохо услужает.

Другим трудом гордятся

Мужская отрасль дома

И служит по-иному.

Сын старший веселится,

До блеска начищая

Меч, кровью обагренный;

И, зависть ощущая,

Подросток восхищенный

Поднять копьище тщится,

Но немощна десница;

А сын меньшой,

Взяв щит большой,

Им пробует закрыться.

И слезы радости

Невольно катятся

Из царских глаз.

Он рода гордого

И благородного

Душа и глас.

О мирное время,

Будь благословенно,

И благодаренье

Тем, кто неизменно

Полны к нам любви.

Но уж солнце прячется,

Ветки не колышутся,

В сон успокоительный

Погрузился царь".

Саул

Счастлив отец подобного семейства!

Покой прекрасен!.. Чувствую — течет

По жилам млеко нежности… — Но ты,

Чего ты хочешь? Сделать малодушным

Саула средь семейного досуга?

Отважный царь! оружием негодным

Ты, может быть, валяешься теперь?

Давид

"Царь почивает, но владыка тверди

В подобных яви, ощутимых снах

Являет перед спящим духов смерти.

Уже повергнут самовластный враг

Рукой царя в решительном сраженье,

И зло превращено в бессильный прах.

Вот молния приводит в ослепленье…

То меч царя, как изостренный гнев,

Сулит и храбрецу и трусу тленье.

Так львиный рык звучит в тени дерев,

Порой пугая путника и зверя.

Но чувствам отдохнуть дает и лев,

Хотя пастух с отарою в пещере

Изведал, что обманчив сей покой,

Он знает — лев очнется, пасть ощеря,

И кровь прольется щедрою рекой.

Вот проснулся царь, и вот

Он опять оружья просит.

Кто на бой его зовет?

Кто теперь главы не сносит?

Я вижу полосу ужасного огня,

Завесу мощи над недругом упорным.

Все вижу черным. Здесь кровь лилась потоком

В краю жестоком. — Разит небесный пламень

Быстрей, чем камень, запущенный пращою;

И чьей рукою тот камень был запущен?

Той вездесущей! — В немыслимом паренье

Небесной тенью, в священном нетерпенье

Расправил перья орел — посланец божий,

Чтоб изничтожить все племя нечестивых

И нерадивых, молящихся безбожным

Кумирам ложным. — Издалека он мчится,

Карая филистийца.

И наступаю я, и в ярости похода

Я вижу два меча у нашего народа".

Саул

Кто похваляется? Какой еще

Меч, кроме моего?… Сгинь, провались,

Убей себя…

Мелхола

Остановись! О, небо!..

Ионафан

Что делаешь, отец!

Давид

Несчастный царь!

Мелхола

О муж, беги! Его с трудом мы держим!

ЯВЛЕНИЕ ПЯТОЕ

Ионафан, Саул, Мелхола.


Мелхола

Отец любимый… погоди…

Ионафан

Опомнись!

Саул

Кто здесь посмел держать меня?… Где меч?

Подайте меч.

Ионафан

Отец, уйдем отсюда,

Я не пущу тебя. Гляди: здесь чада

Твои; скорей вернемся в твой шатер;

Тебе необходим хоть час покоя…

Иди, забудь свой гнев, побудь с детьми

Своими…

Мелхола

…Ведь они всегда с тобой…

ДЕЙСТВИЕ ЧЕТВЕРТОЕ

ЯВЛЕНИЕ ПЕРВОЕ

Ионафан, Мелхола.


Мелхола

Ответь, Ионафан: в шатер отца

Вернуться может муж мой?

Ионафан

Нет, Саул

При нем не ведает покоя; правда,

Сейчас он укротился, но сильна

В нем ревность, и она его ломает.

Ступай к супругу, будь при нем.

Мелхола

Беда!..

Как я несчастна!.. Муж надежно спрятан,

Его никто не может отыскать;

Иду к нему.

Ионафан

О, небо! Вот отец,

Себе в смятенье места не находит.

Мелхола

Злосчастная! Что я ему скажу?…

Бежать…

ЯВЛЕНИЕ ВТОРОЕ

Саул, Мелхола, Ионафан.


Саул

Кто от меня хотел бежать?

Ты, женщина?

Мелхола

Владыка!

Саул

Где Давид?

Мелхола

Не ведаю…

Саул

Не ведаешь?

Ионафан

Отец…

Саул

Ступай и приведи его ко мне.

Мелхола

Я?… Где искать его?…

Саул

Ты царской воле

Не повинуешься?

ЯВЛЕНИЕ ТРЕТЬЕ

Саул, Ионафан.


Саул

…Ионафан,

Ты любишь ли меня?

Ионафан

Люблю, отец,

Но мне и слава дорога твоя,

И опрометчивым твоим порывам

Противлюсь я, как подобает сыну.

Саул

Удерживаешь слишком часто руку

Отцову; на себя пеняй: оружье,

Что ты отводишь от чужой груди,

Ты обращаешь на себя… Храни,

Оберегай Давида, ждать недолго…

Ты слышишь тайный голос, что кричит:

"Давиду быть царем!" — Нет, нет! Не быть!

Ионафан

А ты услышь в душе, как громогласно

Кричит господь: "Избранник мой — Давид,

Он божий человек". Не на виду ли

Его дела? Не молкнет ли при нем

Завистливая ярость Авенира?

Да ты и сам, едва в себя придешь,

Не замечаешь ли, как подозренья

Рассеиваются, подобно мгле

Туманной от лучей? Когда злой дух

Вселяется в тебя, воображаешь,

Что это я удерживаю руку

Твою. А это бог. Едва направишь

На грудь неверный меч, как чьей-то силой

Отброшен он; тебе бы пасть в слезах

К его ногам, раскаявшимся, да!

Ведь ты ж не закоснел во зле.

Саул

Увы,

Ты прав. Непостижимое есть нечто

В Давиде. Помню, в Эле он предстал

Передо мной, и взор был очарован,

Но сердце — нет. Я полюбить его

Готов был, но всегда негодованье

Встает стеной меж нами. А когда

Я извести хочу его, он вновь

Обезоруживает, восхищает,

И я в его присутствии — ничто…

Конечно, это месть десницы вышней.

Теперь я всюду узнаю тебя,

О, страшная рука… Но в чем причина?

Ищу, но где? Я не богоотступник;

Мне мстит священство; и Давид — орудье

Злодейских замыслов; он видел в Раме

Пророка Самуила; перед смертью

С ним говорил неистовый старик.

Кто знает, может быть, елей небесный,

Которым прежде он меня помазал,

Предатель после пролил на чело

Противоборца моего?… Ты знаешь

Про это?… Ах, ты знаешь? Говори!

Ионафан

Отец, мне это неизвестно. Но

Когда бы так, не должен ли и я

Быть оскорблен — твой первородный сын?

Ведь разве трон не предназначен мне,

Когда ты к праотцам уйдешь? И если

При этом я молчу, за то винить

Меня нельзя! Намного превзошел

Меня умом и доблестью Давид;

Чем больше в нем достоинств, тем сильнее

Его люблю. И если тот, кто царства

Дает и отбирает, в нужный час

Отдаст его Давиду, это будет

Знак для меня, что он меня достойней?

В поводыри сынов своих призвал

Его господь. — Но вместе с тем, клянусь,

Он был тебе слугою не лукавым

И верным сыном… А судьбу вручи

Всевышнему и не ожесточайся

Душою против истины и бога.

Когда бы не вещало божество

Устами Самуила, как убогий,

Полуживой старик одним движеньем

Мог укрепить Давида? А смешенье

Любви и злобы у тебя в душе?

И этот страх при имени Давида,

Как перед битвой? Ты ли ведал страх?

Откуда он, Саул? По силам это

Для человека?

Саул

Что за басни! Ты ли

Саулов сын? Тебе и трон — ничто?

И знаешь, кто ему вручил права?

Опустошится дом, и будет корень

Мой изведен тем, кто захватит скипетр.

И ты, и твои братья, и сыны…

С лица земли мое исчезнет племя…

О, злая жажда властвовать — она

Чего не сотворит! Ведь ради царства

Уничтожают часто сын отца,

Брат брата, мать детей, супруга мужа…

Седалище из крови и злодейства -

Вот что такое трон.

Ионафан

Где щит людской

Против меча небесного? Молитвы,

А не угрозы могут умягчить

Ужасный божий гнев, что сокрушает

Высокомерных и щадит смиренных.

ЯВЛЕНИЕ ЧЕТВЕРТОЕ

Саул, Ионафан, Авенир, Ахимелех, воины.


Авенир

Царь, высшие причины понуждают

Меня вернуться, прежде чем потоки

Прольются вражьей крови. Где Давид?

Нет никого, кто бы сумел сыскать

Героя. Остается меньше часа

До битвы. Слышишь, как нетерпеливо

Пехота криком оглашает воздух

И как земля грохочет и трепещет

От топота подкованных копыт?

Звон шлемов и мечей, и грозный гул,

И вопль, и ржанье? — Даже трус почует

Прилив отваги, а Давида нет.

И где он? Но зато — ну, полюбуйся,

Ну, погляди (какое чудо!). Кто

Вместо него явился в стан? Священник,

В своем холщовом белом облаченье,

Дрожа от страха, возле беньямитов

Он прятался. Что ж, выслушай его,

Ради каких соображений высших

Он добровольно хочет умереть.

Ахимелех

Скажу, коль царский гнев не воспретит.

Саул

Гнев? Значит, ты, злодей, его достоин?

Но кто ты?… Кажется, я узнаю…

Ты из спесивого тупого стада

Пророков рамских.

Ахимелех

Я ношу эфод.

Я первый из левитов. И в служенье,

К которому господь его призвал,

Наследую святому Аарону

И многим поколениям достойных

Священников. И при ковчеге в Номве

Я состою; а сей ковчег священный

Порою находился в сердце битвы,

Хотя ты полагаешь, что не въяве

Мы служим богу; впрочем, при Сауле

Священники — товар не ходкий: все же

Когда воитель побеждает в боге,

Иначе невозможно победить,

Нас по-иному ценят. Ты меня

Не знаешь? Что за чудо! А себя

Ты знаешь? — Со стези господней ты

Сошел, а я в той скинии служу,

Где пребывает всемогущий бог;

Саула там уже давным-давно

Не видывал никто. А звать меня

Ахимелех.

Саул

Так для меня зовется

Изменник. Я тебя уже узнал.

Ты вовремя пришел. Скажи, не ты ли

Давал приют изгнаннику Давиду,

Постель, и кров, и пищу, и спасенье,

И, ко всему, оружье? Да какое!

Священный меч, который по обету

Подвешен был в той скинии для бога,

Ты снял своей десницей нечестивой!

И опоясал им врага престола,

Не доброхота твоего царя?

Сомнений нет, что ты явился в стан,

Чтобы предать меня.

Ахимелех

О да, предать,

Поскольку я пришел, чтобы молиться

О даровании тебе победы,

В которой отказал тебе господь.

Да, это я, который оказал

Поддержку неизвестному Давиду.

Но кто он? Уж не зять ли он царя?

Не самый ли отважный среди войска?

Не самый добрый, праведный, прекрасный

Среди сынов отечества? Не он ли

Твой меч во дни войны, а во дворце

Не он ли пеньем побеждает душу?

Любимец женщин, родины отрада,

Гроза врагов — таков он, тот Давид,

Которого я уберег. А ты

Уж не вернулся ль к почестям военным?

Не попытался ли вести сраженье?

Вернуть победу и освободиться

От страха, что в тебя вселил господь?

Меня ты проклинал — себя ты проклял,

Саул

Откуда вдруг взялось у вас, жестоких,

Преступных, кровожадных богомолов, -

Откуда вдруг участье? Самуилу

Казалось преступлением, что я

Не умертвил царя амаликитян,

Захваченного в плен; а это был

Великий государь, прекрасный воин,

Храбрец и щедр на собственную кровь

Ради народа. Бедный царь! Ко мне

Доставленный в колодках, побежденный,

Не оскорбил он гордости царя

Мольбою о пощаде. Но злодеем

Он показался Самуилу, тот

Своей рукою трижды погрузил

Меч в сердце безоружного. — Вот ваши

Победы каковы! Но если кто-то

Пытается унизить государя,

Он тотчас же найдет у вас поддержку,

Приют и щит. И не ковчег, отнюдь,

А лишь дела мирские вас заботят!..

Кто вы такие? Темный, грубый род,

Посмеивающийся втихомолку,

Который в безопасных облаченьях

Осмеливается порочить нас,

В доспехах обливающихся потом,

Нас, что проводят боевые дни

В крови и ужасе, со смертью рядом,

Во имя жен, детей и вас самих.

И вы-то, трусы, хуже слабых женщин,

Жезлом тщедушным, вытверженной псальмой

Мечтаете остановить мечи!

Ахимелех

А ты кто? Царь земной, но перед богом

Кто царь? Саул, опомнись! Ты не больше,

Чем венценосная пылинка. Я

Сам по себе — ничто, но я гроза,

Вихрь, буря, если бог меня подвигнет;

Господь, который сотворил тебя,

И взглядом-то тебя не удостоит:

Что за Саул? — Напрасно ты предался

Агагу, по дороге к преступленью

Напрасно следуешь его стопам.

Какая кара есть для государя

Бесчестного, кроме меча? И есть ли

Жестокий меч, не призванный всевышним?

Свои взысканья вырубает бог

На мраморе и воздает не меньше

Израилю, чем Филистии. — Бойся,

Саул! Уже, я вижу, в черной туче

Парит неумолимый ангел смерти

На огненных крылах; одной рукой

Он обнажает раскаленный меч,

Другой — хватает волосы седые

На голове злодея. Трепещи,

Саул! — Вон кто на смерть тебя толкает,

Вот этот: Авенир, брат Сатаны.

Он в старом сердце бередит сомненье,

Обводит властелина и царя,

Как малое дитя. А ты, безумец,

Лишаешь дом свой подлинной опоры?

Где дом Саула? Сам в пучине волн

Он растворил его, и дом тот рухнет,

Уже он падает, уже он — пепел.

Уже — ничто.

Саул

Мне прорицая беды,

Ты лучше предсказал бы их себе.

Не ведал ты, явившись в этот лагерь,

Что здесь умрешь: так предвещаю я.

Распорядится этим Авенир. -

Ступай, мой верный Авенир, приказы

Преступного Давида отмени,

В них кроется измена. Луч денницы

Мне завтра будет вестником войны.

А замысел Давида был лукав -

Напасть на недругов перед заходом,

Тем как бы намекая на мою

Слабеющую руку. Но посмотрим!

Я чувствую, что все твои угрозы

Во мне зажгли военный пыл, и завтра

Я поведу войска, не хватит дня

Для грозной сечи, что я учиню.

Ну а того схвати и приведи,

Мой Авенир, и пусть себя убьет…

Ионафан

О, небо! Царь! Отец! Остановись!

Саул

Молчи! — Пусть вены отворит, и кровь

Изменника падет на филистийцев!

Авенир

С ним рядом пусть удерет и этот…

Саул

Мало

Для царской мести. В Номву я пошлю

Мой гнев, чтоб уничтожил матерей,

Детей, стада, рабов, дома чтоб выжег

И племя лиходейское развеял

По ветру. И тогда уж с полным правом

Твои пророки скажут: "Вот Саул".

Моя рука, которую так часто

Вы призывали для кровопролитья,

Еще ни разу не разила вас:

Вот почему смеялись вы над нею.

Ахимелех

Царь ни единый помешать не может

Погибнуть праведником: смерть моя

Сладка мне будет и славна. А вашу

Бог издавна предначертал: вы оба

Умрете жалкой смертью от меча,

Но не от вражьего и не в бою.

Ступай. — Тебе я молвил божье слово,

Но ты был глух; мой долг исполнен; жизнь

Истрачена не зря.

Саул

Прочь! Увести

Его на смерть — на долгую и злую.

ЯВЛЕНИЕ ПЯТОЕ

Саул, Ионафан.


Ионафан

Царь нерассудный! Что творишь? Опомнись!..

Саул

Сказал тебе: молчи! — Ты разве воин?

Мой сын? Герой и воин? Прочь иди

Отсюда в Номву, там займешь пустое

Седалище; среди левитов праздных

Ты жить достоин, а не в шуме битвы

И в царственных трудах…

Ионафан

С тобою рядом

Я недругов немало истребил,

Но нынче проливаешь кровь пророков,

Не филистийцев. И в таком сраженье

Меня нет рядом.

Саул

Хватит одного

Меня в любом бою. И завтра тоже

Не торопись в сраженье. Я один -

Саул — там буду. Ни Ионафана

И ни Давида! Я военачальник!

Ионафан

Я буду биться о бок! Если б мог

Пасть на глазах твоих, чтобы не видеть

Того, что суждено тебе!

Саул

А что?

Смерть? Смерть в бою достойна государя!

ЯВЛЕНИЕ ШЕСТОЕ

Мелхола, Саул, Ионафан.


Саул

Ну где ж Давид твой?

Мелхола

Не могу сыскать…

Саул

Так я сыщу.

Мелхола

Наверное, далеко

Бежит он твоего негодованья,

Саул

Пусть даже крылья отрастит, его

Настигнет гнев мой. Горе, если он

Появится среди сраженья. Горе -

Коли не явится, когда победу

Стяжаю завтра.

Мелхола

Господи!

Ионафан

Отец!

Саул

Нет у меня детей. — Ступай в ряды,

Ионафан, да поживей! А ты

Ищи того…

Мелхола

Дозволь остаться!

Саул

Хватит!

Ионафан

Как от тебя вдали могу сражаться!

Саул

Вы все вдали. Вы предали меня,

Ступайте прочь, я этого желаю!

Я вам приказываю, наконец!

ЯВЛЕНИЕ СЕДЬМОЕ

Саул.


Саул

Один я остаюсь с самим собой.

И только самого себя страшусь.

ДЕЙСТВИЕ ПЯТОЕ

ЯВЛЕНИЕ ПЕРВОЕ

Давид, Мелхола.


Мелхола

Супруг мой, выходи, уже далеко

За полночь… Слышишь, стан шумит? Там ждут

Рассвета и сраженья. — Лишь отцовский

Шатер безмолвствует. Гляди — и небо

Благоприятствует побегу: месяц

Заходит, и последние лучи

Закрыла туча. Нам пора: никто

За нами не следит; скользнем по склону

Горы, и да сопутствует нам бог.

Давид

Жена, ценнейший клад моей души,

Неужто правда, что Давид готов

Бежать, когда все войско ждет сраженья?

О, что мне смерть? — Пускай меня Саул

Убьет, зато сперва я истреблю

Немало недругов.

Мелхола

Ах, ты не знаешь:

Отец уже в крови купает гнев.

Ахимелех, доставленный к нему,

Пал жертвой ярости…

Давид

О, что я слышу?

Уже и на левитов поднял меч!

Саул несчастный! что с ним будет?…

Мелхола

Слушай,

Не то услышишь. Повелел Саул

Злодею Авениру, если ты

Объявишься в бою, оборотить

Оружье на тебя.

Давид

И это терпит

Ионафан?

Мелхола

О, небо! Что он может?

Не избежал и он отцова гнева

И в бой спешит, чтоб умереть. Теперь

Ты понял? Невозможно оставаться.

Уйти подальше, ждать, — быть может, нрав

Отца изменится или скорее

Он подчинится возрасту… Увы,

Отец жестокий! Сам заставил дочь

Ждать рокового часа… Но живи,

Будь счастлив, если можешь, мне довольно,

Что я с супругом. А теперь пойдем!

Давид

Как горько убегать от битвы! Слышу,

Кричит мне вещий голос: "Будет страшный

День для царя и для всего народа!.."

Когда б я мог!.. Но нет, здесь пролита

Кровь чистая служителей господних,

И поле здесь осквернено, и почва

Заражена, и в ужасе господь,

И здесь Давид не может биться. — Видно,

Придется уступить твоей тревоге,

Твоей любви находчивой. — Но ты -

Ты уступи моей… Покинь меня…

Мелхола

Тебя покинуть? За твою полу

Я ухвачусь, чтоб ты меня не кинул…

Давид

Как можешь ты соразмерять свои

Шажки с моими? Чтоб уйти от риска,

Как ты желаешь, быстрыми стопами

Спешить я должен по труднейшим тропам;

Меж скал и в зарослях, где будет отдых

Для нежных ног твоих? Как в диком месте

Тебя одну оставлю? Нас двоих

Сейчас же обнаружат и доставят

Пред очи гневного царя… А если

И убежим, то как могу отнять

Тебя у старца слабого? Среди

Волнений ратных нежности немного

Ты можешь дать печальному отцу.

При ярости его и при слезах

Останься! Ты одна его умеешь

Утешить, удержать и уберечь.

Меня он хочет извести, а я

Желаю счастья, силы и победы…

Но страшно за него… — Пред тем как стать

Супругою — ты дочерью была,

Не следует любить превыше долга.

Ты хочешь только моего спасенья?

Не покидай несчастного отца,

Ведь он и так в унынье. Только буду

Я в безопасности, тебе дам знак,

А там, надеюсь, мы соединимся.

Как горько покидать тебя!.. И все же…

Несчастный я!..

Мелхола

Несчастная и я!..

Опять к суровой и бродячей жизни,

К опасностям, к заброшенным пещерам

Ты должен возвратиться!.. Если б я

Была с тобой!.. Мученья облегчить

Могла бы… разделив их…

Давид

Но, во имя

Любви прошу, или, насколько может

Возлюбленный, велю: идти со мной

Не можешь ты, не повредивши мне.

И если мне назначено спастись,

То медлить некогда: вдруг соглядатай

Откроет нас у этого шатра.

Я как пять пальцев знаю эти горы,

Там никакой погони не боюсь. -

Так на прощанье обними меня.

Да будет бог с тобой и оставайся

С отцом, покуда к мужу не вернет

Тебя господь.

Мелхола

Последнее объятье?…

Как у меня не разорвется сердце?

Как я жива еще?…

Давид:

А я?… Не плачь…

Господь моим ногам дарует крылья.

ЯВЛЕНИЕ ВТОРОЕ

Мелхола.


Мелхола

Ушел!.. О, небо… Побежать за ним?

Но что за цепь меня не отпускает?

И не могу идти. — Он улетел!

Держу себя, чтоб не пойти за ним…

Вновь потерять его!.. И суждено ли

Увидеться?… Несчастная жена!

Жена ли ты?… Замужество ли это?…

Нет, нет, с отцом жестоким не останусь!

Я за тобой хочу идти, супруг!.. -

Пойду за ним, а вдруг его убьют?

Как скрыть мои неловкие следы

За быстрыми его стопами?… — Что там?…

Какое-то бряцанье слышно в стане…

Чу! нарастает, глухо трубный звук

Прорезывается… И конский топот…

О, небо! Что это?… Начало боя

Назначено на утро. Кто ответит?

Ионафан… и братья… может, с ними

Случилось что-то… Но какой-то вопль,

И стон, и плач я слышу из шатра

Отцовского?… Несчастный мой отец!

Бежать к нему!.. Ах, что там за виденье!

Он сам идет, и страшен! Ах, отец!

ЯВЛЕНИЕ ТРЕТЬЕ

Саул, Мелхола.


Саул

Ужасная, разгневанная тень,

Оставь меня! Вот я у ног твоих…

Куда бежать?… Где скрыться?… Тень, уйди,

О, страшная, не мучь меня. Не хочет

Услышать, все преследует меня…

Земля, разверзнись, поглоти живым…

Ах, только бы не видеть взгляд свирепый

Огромной тени!

Мелхола

От кого бежишь?

Ведь за тобой не гонится никто.

Отец, меня ты видишь? узнаешь?

Саул

Святой пророк, ты хочешь, чтобы здесь

Остановился я? О Самуил,

Отец мой, ты приказываешь? Я

Склоняюсь перед высшим повеленьем.

На эту голову ты возложил

Венец, меня почтил, а нынче топчешь

И знаки власти хочешь отобрать…

Вон вижу — меч карающий господний,

Меч огненный, и я у края бездны…

О всемогущий, отврати его

Не от меня, а от детей. Они

В моем паденье неповинны…

Мелхола

Ужас!

Таким он не был никогда! — Отец,

Оборотись от призрака ко мне…

Саул

О, радость! Лик твой прояснился! Гордый

Старик, ты внял мольбе моей? Не встану,

Покуда чад моих ты не избавишь

От мести. — Что вещаешь ты? "Давид

Тебе был тоже сын, а ты, гонитель,

Хотел его погибели". Прервись

И не вини!.. Давида пусть отыщут,

Пусть он вернется, пусть меня убьет,

Пусть царствует… пусть, только милосердье

Явил бы к детям… Ты неумолим?

Твой взгляд кровав, меч огненный в деснице,

Жар темный пышет из ноздрей! Палит

Меня. Ах! где б укрыться?… Там…

Мелхола

Как удержать его и как избавить

От наважденья? Ах, послушай!

Саул

Нет,

Там не пройти, там кровь течет препоной.

Как страшно! На обоих берегах

Потока мертвецов нагроможденье…

Ах! Там все смерть. Бежать отсюда… Эй,

А вы кто? — Дети мы Ахимелеха.

"Я сам Ахимелех. Умри, Саул,

Умри". Чей это крик? А! узнаю:

Он весь в крови, и пьет он кровь Саула.

А позади кто? Волосы не тронь!

Ты, Самуил? — Что он сказал? Что скоро

Все будем с ним? Нет, я один, один

С тобою буду; дети ни при чем… -

Где я? — Все привиденья вдруг исчезли.

Я что-то говорил? Где я? Кто ты?

Что там за грохот? Кажется, сраженье,

Но ведь не рассветало, да, там грохот

Сраженья. Поскорей мне щит, копье

И шлем. Подать мне царские доспехи!

Я умереть желаю, но в бою.

Мелхола

Отец, приди в себя!.. Здесь дочь…

Саул

Немедля

Доспехи мне! Какая дочь? Изволь

Повиноваться. Шлем, копье и щит -

Вот мои дети.

Мелхола

Нет, я не оставлю

Тебя…

Саул

Как будто громче воют трубы?

Иду: мне хватит одного меча. -

Ты повинуйся и оставь меня.

Спешу туда: там смерть моя, которой

Ищу.

ЯВЛЕНИЕ ЧЕТВЕРТОЕ

Саул, Мелхола, Авенир, несколько солдат.


Авенир

О мой несчастный государь!

Куда бежишь? Ужасна эта ночь!

Саул

Что там за схватка?

Авенир

Враг напал внезапно,

И мы разбиты наголову…

Саул

Мы

Разбиты? Что же ты, изменник, жив?

Авенир

Живу, чтобы спасти тебя. Вот-вот

Сюда нагрянут филистийцы, натиск

Их будет грозен. Вверх по этой круче

Я уведу тебя, пока темно.

Саул

Чтобы я жил, когда народ мой гибнет?

Мелхола

Спеши!.. Бой приближается… подходят…

Саул

Неужто бегство?… А Ионафан,

А сыновья?…

Авенир

О, небо!.. сыновья

Твои стояли твердо… Горе!

Саул

Понял:

Они мертвы…

Мелхола

О, братья! О, беда!

Авенир

Нет больше у тебя сынов, Саул.

Саул

Кто ж остается? Ты — и то не мне. -

Я в сердце все давно уже решил,

И час настал. — Последний мой приказ

Исполни, Авенир: в надежном месте

Укройте дочь мою.

Мелхола

О нет, отец!

Вокруг тебя я обовьюсь лозой:

Враг в женщину копье метать не станет.

Саул

О дочь… Молчи! Мне больше слез в очах

Не надо. Побежденный царь не плачет.

Ну, Авенир, ступай, спаси ее,

А если недруги ее захватят,

Не говори, что это дочь Саула,

Скажи им, что она жена Давида -

И пощадят ее. Ступай, лети!..

Авенир

Клянусь, коли чего-нибудь я стою,

То будет спасена; но ты…

Мелхола

Отец!

Я не хочу, я не могу оставить

Тебя…

Саул

А я хочу! Еще я — царь.

Враг рядом. Авенир, лети, а будет

Противиться, то силу примени.

Мелхола

Неужто навсегда?…

ЯВЛЕНИЕ ПЯТОЕ

Саул.


Саул

О, сыновья!

Я был отцом. — И вот ты, царь, один:

Нет ни друзей, ни слуг, ни чад. — Сполна

Оплачено тебе господним гневом? -

Но ты еще со мной, о меч, приди

Для исполнения последней воли. -

Вон воины проклятого врага,

Вон на горе их факелы, мечи…

Здесь, Филистия, ты найдешь меня

Пусть мертвецом, но все-таки — царем.

Примечания


По мнению подавляющего большинства критиков "Саул" лучшая трагедия Альфьери. По словам автора, замыслил он ее 30 марта 1782 года. За неделю, с 2 по 8 апреля, набросал прозаический ее вариант. В июле того же года Альфьери переложил ее в стихи. 26 сентября 1782 года трагедия была завершена.

В своей "Жизни" Альфьери так описывает происхождение замысла трагедии:

"Начиная с марта того года (1782 г. — Н. Т.) я пристрастился к чтению "Библии", хотя и читал ее отрывками, не по порядку. Тем не менее и такого чтения хватило, чтобы зажечься удивительной поэтичностью книги, и я почувствовал, что не смогу успокоиться, пока не дам выхода охватившему меня наваждению в каком-нибудь поэтическом сочинении на тему. Так я задумал, набросал прозой, а вскоре и переложил стихами своего "Саула", который явился по счету четырнадцатой моей трагедией, полагая, что она будет и последней.

Но творческая моя фантазия так распалилась, что, не осади я ее шпорами принятого решения, по меньшей мере еще две библейских трагедии явились бы на свет…"

"Саул" одна из самых скоропалительно вытекших из-под пера Альфьери трагедий, и, пожалуй, едва ли не самая его любимая. Следует верить автору, что непосредственным источником вдохновения послужило для него именно чтение "Библии" ("Первая Книга царств", гл. XII–XXVI), а не тех двух источников (французского и английского), на которые ссылаются некоторые позднейшие исследователи творчества Альфьери. Скорее можно предположить, что интерес к этому сюжету был подогрет еще и некоторыми итальянскими переложениями отдельных эпизодов из "Библии", бывших в ходу во времена Альфьери (свидетельство аббата Калузо, ближайшего друга Альфьери и великолепного знатока восточных и, в частности, библейских древностей).

"Саул" имел завидную судьбу на итальянской сцене. Не считая любительского спектакля, в котором роль Саула не без успеха играл сам автор, можно было бы перечислить множество спектаклей XIX века, в которых выступали величайшие итальянские трагики, такие как Модена, Росси и Сальвини.

В эпоху Рисорджименто эта трагедия воспитывала пылкий патриотизм, ненависть к иноземному игу, мечты о единстве Родины. Абстрагированность от конкретной истории как нельзя лучше подчеркивала общую моральную направленность трагедии Альфьери.

Публикуемый перевод "Саула" выполнен Д. Самойловым специально для настоящего издания.


Н. Томашевский


Мирра

Перевод Е. Солоновича


БЛАГОРОДНОЙ ДАМЕ, ГРАФИНЕ ЛУИЗЕ ШТОЛЬБЕРГ АЛЬБАНИ

Верша нередко над собою суд

За то, что не почтил я посвященьем

Тебя доселе к этим сочиненьям,

Что мне безумца славу принесут,

Хочу тобой украсить этот труд, -

Ты встретила его с благоволеньем,

И лишь тебе обязан он рожденьем,

Как и другие, собранные тут.

Любовь Кинира дочери несчастной -

Безгрешного созданья грешный пыл -

Тебя не оставляет безучастной.

И все мои сомненья заглушил

Укор безмолвный, требующий властно,

Чтоб "Мирры" боль тебе я посвятил.


Витторио Альфьери


ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА

Кинир.

Кенхреида.

Мирра.

Перей.

Евриклея.

Хор.

Жрецы.

Народ.


Действие происходит в Кипрском царстве, во дворце.

ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ

ЯВЛЕНИЕ ПЕРВОЕ

Кенхреида, Евриклея.


Кенхреида

Войди: едва забрезжила заря,

А мой супруг обычно не заходит

Ко мне в такую рань, и говорить

О нашей бедной дочери открыто

Ты можешь, Евриклея. По лицу

Расстроенному твоему и вздохам,

Которые сдержать не в силах ты,

Я догадалась…

Евриклея

Смерть любая лучше,

Чем жизнь бедняжки Мирры. Я царю

Об этом не сказала бы: превратно

Способен слезы девичьи отец

Понять. И я — к тебе с покорной просьбой?

Царица, выслушай меня.

Кенхреида

Увы,

Сама давно я вижу, как на убыль

Идет ее цветущая краса

И взгляд живой тоска немая застит.

И ладно плакала б она!.. Так нет,

Молчит и не уронит ни слезинки

Из глаз, что слез полны. Вотще мои

Объятия и вечные вопросы

О том, что мучает бедняжку: знай,

Твердит она, что ничего. Меня же

Не обмануть.

Евриклея

Тебе с царем она

Родная дочь, но ведь и я, как дочку,

Ее люблю. Уже семнадцать лет

Мою воспитанницу прижимаю

Я каждый день к груди… И что ж теперь?

Она, которая привыкла с детства

Не скрытничать со мною никогда,

Не стала разве и со мною скрытной?

И мне она твердит, что нет причин

Для беспокойства… Но при этом слезы

Не в силах против воли удержать.

Кенхреида

Откуда столько грусти в юном сердце?

Я приписала было эту грусть

Сомненьям дочери, которой вскоре

Супруга выбор предстоял. На Кипр

Из Азии и Греции спешили

Отважнейшие из владык на зов

Ее красы. Мы дали ей возможность

Решать самой свою судьбу. В одном

Ей доблесть нравилась, другой по вкусу

Был обходительностью ей; за тем -

Владенья большие, тогда как этот -

И царственен, и краше всех других.

Быть может, выбирая, опасалась

Она, что тот, кто мил ее очам,

Родителю не по душе придется.

Как мать и женщина могу себе

Представить я, какую в нежном сердце

Созданья робкого могли борьбу

Сомненья эти вызвать. Но и после

Того, как в споре победил Перей,

Царевич из Эпира, в благородстве,

Могуществе, уме и красоте

Не знавший равных, и удачный выбор

По нраву нам пришелся, и она

Должна, казалось, быть собой довольна,

Не видим разве мы, как с каждым днем

В ней нарастает буря и все больше

Ее тоска грызет?… Гляжу на дочь -

И сердце разрывается на части.

Евриклея

Ах, лучше б ей не выбирать вовек!

С тех пор она еще сильней тоскует.

Я так боялась, как бы эта ночь

В канун ее замужества (о, небо!)

Последнею не стала для нее.

Лежу тихонько я в своей постели,

Недалеко от Мирриной, и к ней

Прислушиваюсь, притворяясь спящей;

Уже не первый месяц вижу я,

Как мается она, и мне, старухе,

Не спится. Молча благодатный сон,

Что столько уж ночей не простирает

Над нею крылья тихие свои,

Я призываю дочери на помощь.

Сначала вздохи редкие почти

Неуловимы, но, меня не слыша,

Она уже не сдерживает их

И начинает всхлипывать, бедняжка,

И всхлипыванья переходят в план,

А плач в рыданья, а рыданья в крики.

И с губ ее срывается одно-

Единственное слово: "Смерть…" Все чаще

Оно звучит сквозь слезы, и тогда,

Не выдержав, я к ней бегу в тревоге.

Она же, увидав меня, вздыхать

Перестает, и слез как не бывало,

И, вновь гордыни царственной полна,

Она, без дрожи в голосе, сердито

Мне говорит: "Чего тебе? Уйди…"

И у меня слова застряли в горле,

Я только плакала, обняв ее,

Все время плакала… Но понемногу

Пришла в себя и обрела слова.

О, как просила я и заклинала

Ее признаться мне во всем, не то

Я вместе с ней умру!.. Ты мать, но ты бы,

Наверно, с нею ласковей, чем я,

Не говорила. Девочке известно,

Что я души не чаю в ней, и вот

Она глаза слезам открыла снова

И обняла меня, и ласков был

Ее ответ. Но на своем упорно

Она стояла, только и сказав,

Что всем невестам накануне свадьбы

Положено грустить, что все пройдет

И чтобы я молчала. Отговорки:

Настолько худо ей, что страх меня

Пригнал к тебе. Вели, пока не поздно,

Расстроить свадьбу: в толк возьми, что дочь

Недолго погубить. Ты мать. Ни слова

Я не прибавлю.

Кенхреида

Слезы… говорить…

Мешают мне. Однако что же с нею?…

В такие годы только от любви

И мучаются. Правда, если страстью

К Перею, избранному ей самой,

Она пылает, отчего ей плакать,

Когда уже недолго свадьбы ждать?

А влюблена в другого, для чего же

Тогда Перея выбрала?

Евриклея

Клянусь,

Что боль ее не вызвана любовью:

Ведь я при ней всегда, и проглядеть

Я не могла бы зарожденье чувства

В ее груди. Да и она сама

Во всем бы мне призналась, мне, в которой

По возрасту вторую видит мать,

А по любви — сестру. Ее молчанье,

Лицо и вздохи — все мне говорит,

Что девочка к Перею равнодушна.

Спокойной, даже радостной была

До выбора она, да и не сразу

Сумела выбрать. Ей наверняка

Еще никто не нравился, и Мирра,

Считая, очевидно, что должна

Кого-то выбрать, выбрала Перея.

Она его не любит. Да, но кто,

Коль не Перей великий, полюбиться

Сумел бы ей? Неблагородный пыл

Не мог возникнуть в благородном сердце.

Возлюбленным ее не стал бы тот,

В ком царской крови нет. Кого на выбор

Из всех, кто здесь просил ее руки,

Она бы не сумела осчастливить?

Ее терзает не любовь, хотя

Любви и слезы свойственны и вздохи,

Однако без надежды нет любви.

Тогда как Мирра и луча надежды

Не видит. Рана, что не говори,

Ее неисцелима… Жаждать смерти!..

Нет, лучше мне сначала умереть,

Чтобы на старости годов не видеть,

Как пожирает медленный огонь

Ее во цвете лет!..

Кенхреида

Меня пугают

Твои слова… Я свадьбы не хочу,

Из-за которой потерять могла бы

Единственную дочь… Иди, но ей

Не говори о нашем разговоре.

Иди, я следом за тобой приду,

Как только слезы высохнут бесследно.

Евриклея

Поторопись. Я побежала к ней.

О, небеса! А вдруг, пока с тобою

Я разговоры долгие вела,

В отчаянье опять бедняжка впала?

О, как бы мне хотелось и тебя

Утешить!.. Но бежать пора. Не медли

И ты: чем ты появишься скорей,

Тем лучше…

Кенхреида

Посуди сама, могу ли

Я не спешить. Но в этот ранний час

Я не хочу чинить допрос бедняжке

И не хочу показываться ей

Расстроенная. Напугать нетрудно

И больше огорчить ее. Она

Робка и столь чувствительна, что с нею

Поосторожней надобно. Иди.

И не жалей, что все мне рассказала;

Я тоже полагаюсь на тебя.

ЯВЛЕНИЕ ВТОРОЕ

Кенхреида.


Кенхреида

Что думать? И намека на причину

Ее терзаний вот уж год почти

Я, как ни бьюсь, не в силах обнаружить.

Неужто зависть говорит в богах,

И нас без утешенья и надежды

Они оставят, дочь у нас отняв?

Уж лучше бы, о боги, не давали

Вы нам ее. Ужель, Венера, ты,

Кого на этом острове священном

Превыше прочих чтут божеств, могла

За красоту ее возненавидеть,

И на меня свой гнев распространив?

В моем безумном материнском счастье,

Должно быть, вызов дерзкий усмотрев,

Ты хочешь, чтобы мне оно сторицей -

Кровавыми слезами отлилось…

ЯВЛЕНИЕ ТРЕТЬЕ

Кинир, Кенхреида,


Кинир

Не плачь! Мне все известно: Евриклею

Я коротко, но строго допросил.

Да я скорей умру, чем наше чадо

Единственное стану принуждать.

Кто заподозрить мог, что близость свадьбы

К такому приведет, когда жених -

Ее избранник? Не бывать венчанью.

На что мне жизнь, владенья, честь на что,

Когда безоговорочно счастливой

Единственную дочь не вижу я?

Кенхреида

И ведь ее не назовешь капризной.

Она росла, не по годам умна,

Разумная во всех своих желаньях,

Желания родителей всегда

Стараясь предвосхитить. Мирра знает,

Что благородным выбором своим

Обрадовала нас и не должна бы

Раскаиваться в нем.

Кинир

А что, когда

Раскаянье она скрывает в сердце?

Все ухищренья, всю свою любовь

Направь на то, чтобы, пока не поздно,

Она открыла сердце. Я ж свое

Тебе открою: главная забота

Моя сейчас о дочери, клянусь.

Не скрою, другом стать царю Эпира

Недурно, да и сын его Перей,

Сдается мне, надежды оправдает

На будущее царства своего.

Он благороден сердцем, добронравен

И, кажется, от Мирры без ума.

Чтоб осчастливить дочь мою, не мог бы

Я выбрать ей достойней жениха.

Он свадьбы ждет; малейшая отсрочка

Его с отцом повергнет в правый гнев,

И нам тогда несдобровать, пожалуй.

Немало веских доводов любой

Нашел бы царь в защиту этой свадьбы,

Любой, но не Кинир. Меня отцом

Природа сделала, царем же — случай.

То, что на царском нашем языке

Зовется "интересы государства",

И то, что каждый из подобных мне

Над чувствами естественными ставит,

Все это для меня, отца, ничто

В сравнении с единым вздохом Мирры.

Я счастлив, если счастлива она,

Но не иначе. Дочери об этом

Пойди скажи. Пусть не боится дочь

Поведать правду мне: бояться надо

Переживаний наших за нее.

А я займусь Переем осторожно,

Чтоб выведать, любим ли он в ответ,

И подготовить исподволь беднягу

К тому, о чем не меньше сам скорблю.

Однако если так судьбе угодно,

Не медли: времени у нас в обрез.

Кенхреида

Ты прав. Лечу. Нам тяжело обоим,

Но, слава небу, общая любовь

И общие стремленья движут вами.

ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ

ЯВЛЕНИЕ ПЕРВОЕ

Кинир, Перей.


Перей

Ты звал меня. Надеюсь, близок час,

Когда тебя отцом назвать любимым

Смогу я…

Кинир

Выслушай меня, Перей.

Коль знаешь ты себя, тебе нетрудно

Понять, какое счастье для отца,

Что в дочери, как я, души не чает,

Иметь такого зятя. Если б я

Сам из числа блестящих претендентов

Для Мирры мужа выбрать захотел,

Я выбрал бы тебя, ре сомневаясь.

Ты выбран ею, потому и мил

Вдвойне ее отцу. Непревзойденным

И без меня во всем тебя нашли,

Не кровь и не отцовские владенья,

А личные достоинства твои

В тебе считаю главным. Если б даже

Тебя не отличали…

Перей

Ах, отец!..

(Мне трудно называть тебя иначе.)

Нет большего достоинства за мной,

Чем нравиться тебе, вернее — прочих

Нет у меня достоинств. Извини,

Я перебил тебя. Но я не смею,

Не заслужив, выслушивать хвалы.

Я постараюсь оправдать доверье

И стать таким, каким кажусь тебе,

Каким ты хочешь видеть мужа Мирры

И зятя своего. Твои слова

Мне в том помогут.

Кинир

Речь тебя достойна.

И потому, что ты такой, как есть,

Я говорить с тобой хочу, как с сыном.

Ты любишь Мирру. Усомнившись в том,

Тебя бы я обидел. Но… признайся,

Коль мой вопрос бестактным не сочтешь,

Твоя любовь взаимна?

Перей

Я не должен

Таиться от тебя. Ответить мне

Любовью Мирра вроде бы и рада,

Но что-то ей мешает. Я в душе

По-прежнему надеюсь на взаимность,

А может, обольщаюсь. Странно то,

Как держится она со мной. Ты молод,

Хоть и отец уже, и помнишь ты,

В чем проявляется любовь. Узнай же,

Что дочь твою при мне бросает в дрожь,

Ее лицо бледнеет, глаз прекрасных

Она не поднимает на меня,

И говорит со мной холодным тоном,

И как бы слов не подберет; глаза

Все время слез полны и смотрят долу,

В терзания погружена душа,

И неземная красота увяла.

О свадьбе, правда, Мирра говорит,

Но то она, как будто, рвется замуж,

То кажется — умрет, да не пойдет;

То день назначит, то отложит свадьбу.

Спрошу, откуда скорбь, она в ответ,

Что и не думает скорбеть. Однако

Печать смертельной скорби на лице

О чем-то говорит. Послушать Мирру -

Она мечтает стать моей женой,

Но о своей любви ко мне — ни слова:

В ее высоком сердце места нет

Притворству. И хочу услышать правду,

И опасаюсь. Чуть не плачу я,

Пылаю, стражду, но молчу об этом.

То сам хочу ее освободить

От слова, то себе не мыслю жизни

Без Мирры. О, да разве это жизнь?!

Так оба мы, по-разному страдая,

Но в равной мере, к роковому дню

Пришли: она тверда в своем желанье

Сегодня в брак вступить… О, если б я

Страданья был единственною жертвой!

Кинир

Мне больно за тебя, как за нее…

О доброте, о благородстве духа

Свидетельствует искренность твоя,

И я кривить душою не намерен.

Меня пугает дочь. С тобой делю

Влюбленного кручину, ты же делишь

Со мною скорбь отца. Да никогда

Моей вины в ее судьбе не будет!..

Не я, понятно, выбирал тебя…

Никто, понятно, Мирру не неволит…

А если это девичья боязнь?…

Тогда не глупо разве, если Мирра?…

Перей

Не продолжай. Я понял все. Ужель

Ты можешь дочь отдать тому, кто сделал

Ее несчастной? Чтобы я себя

Причиною считал, пускай невольной,

Ее невзгод, и не убила скорбь

Меня? Услышать приговор от Мирры

Пришла пора, и если ей не мил

Перей, пускай об этом не боится

Она сказать: не мне жалеть о том,

Что я люблю ее. О, хоть бы слезы

Мои приятны были ей!.. Готов

Я умереть — была б она счастливой,

Кинир

Кто слезы сдержит, слушая тебя?…

Сильнее, чем твоя, любви не сыщешь

И преданнее сердца. Обнажив

Его передо мною, перед милой

Теперь его открой: она в ответ

Тебе свое откроет непременно,

Не думаю, что в выборе она

Раскаялась (кому б не сделал чести

Подобный выбор?), но, быть может, ты

Ее недуга тайного природу

Узнаешь. Вот и Мирра. Я велел

Позвать ее. Я вас вдвоем оставлю.

Смелей, царевич: нет таких сердец, -

Которые ты вдохновить не мог бы"

ЯВЛЕНИЕ ВТОРОЕ

Мирра, Перей.


Мирра

Меня с Переем оставляет он?…

Час от часу не легче…

Перей

Наконец-то,

О Мирра, день пришел, что навсегда

Меня счастливым сделал бы, коль скоро

Ты счастлива была бы. На тебе

Я праздничное вижу облаченье

И свадебный венец, но и лицо,

И взгляд, и поступь говорят о грусти.

Кому ты больше жизни дорога,

Не может на тебя смотреть без боли.

Пойми, что час настал, когда себя,

Да и других, ты более не вправе

Обманывать. Какой бы ни была

Причина мук твоих, ты мне откроешь

Ее иль скажешь, на худой конец,

Что я не стою твоего доверья

И ты жалеешь внутренне, что я

Избранник твой. Меня ты не обидишь

Нисколько этим. В скорби удалюсь

Смертельной. Впрочем, что тебе до скорби

Того, кого совсем не любишь ты

И ни во что не ставишь? Утешенье

Я вижу в том, что ты из-за меня

Несчастлива не будешь. Откровенно

Мне все скажи. Однако ты молчишь?

Презрением твое молчанье пышит…

И в нем ответ: тебе противен я…

Считай себя свободною от клятвы.

Я поспешу с твоих убраться глаз,

Коль я тебе противен. Да, но если

И раньше было так, то выбор твой

Чем заслужил я? Если нет, то чем же

Я разонравился тебе потом?

Не бойся правду молвить…

Мирра

О царевич!..

Чрезмерная твоя любовь ко мне

Сгущает краски. Пыл воображенья

Тебя за грань реальности влечет.

Не удивительно, что я смолчала:

Я не ждала таких обидных слов

И, более того, несправедливых.

Что я могу ответить? Свадьбы день

Условленный настал, и я к обряду

Готова. И притом избранник мой

Не верит мне? Согласна, может статься,

Что, за такого выходя, как ты,

Быть должно веселее. Но врожденной

Бывает грусть. И объяснить ее

Не может тот, кто с ней не расстается,

И часто грусть удваивают в нас

Как раз вопросы о ее причинах,

Перей

Мне очевидна неприязнь твоя.

Нет, я не ждал, что ты меня полюбишь,

Но сердце тщил надеждой, что в тебе

Хоть ненависти нет. Свою ошибку

Я вовремя для каждого из нас

Успел понять. Внушить себе (к несчастью!),

Что ненависти ты ко мне чужда,

Я не могу; одно себе внушил я:

Что нет в тебе презренья. Больше ты

Не связана со мною обещаньем.

Ты против воли мне его дала:

Не я тебя принудил, не родные,

А только ложный стыд. Чтоб не прослыть

Капризной, ты своей ошибки жертвой

Готова стать, сама себе же враг.

О, не бывать тому! Что ты любила

И что тебя, быть может, стоил я,

Отказом докажу…

Мирра

Тебе приятно

Терзать меня… Но как же я могу

Веселою казаться, коль не в радость

Тебе любовь твоя? И скорбь мою

Как объясню, когда в немалой мере

Она догадка? Если ж эта скорбь,

Отчасти правда, вызвана, быть может,

Не чем иным она, как тем, что мне

С родителями вскоре расставаться,

Боюсь, что навсегда, и тем, что жить

Под новым небом мне в заморском царстве,

И тысячей других печальных дум,

Твоей душе отзывчивой понятных,

Я думаю, как ни одной другой.

По доброй воле я твоя невеста

И не раскаиваюсь в том, клянусь.

Скрывать бы я раскаянья не стала:

Я не могла бы что-то от тебя

Сокрыть… когда бы прежде не сокрыла

И от себя самой. Прошу, чтоб тот,

Кто любит больше всех меня, поменьше

О скорби говорил моей, тогда

Она растает. Я б не уважала

Себя, когда б хотела стать твоей,

Тебя не уважая. Не умеют

Слова от мыслей разниться моих,

И вот тебе мои слова, царевич:

Клянусь, что лишь твоею быть хочу.

Что мне еще сказать?

Перей

О, я не смею

Просить тебя произнести слова

Живительные! Лучше страшной правды

Не знать. Итак, супружества со мной

Ты не гнушаешься? И к промедленью

Нет оснований?…

Мирра

Нет. Сегодня я

С тобой соединюсь, а завтра парус

Поднимем, чтобы эти берега

Оставить навсегда.

Перей

О, что я слышу?

Где логика твоя, позволь спросить.

Тебе с отчизной жалко расставаться

И с близкими… И эта спешка вдруг…

И навсегда…

Мирра

Да, навсегда покинуть

Желаю их… и с горя… умереть…

Перей

Однако скорбь твоя тебя подводит…

Опять в глазах отчаянье. О, нет,

Клянусь, твоей погибелью не буду,

Скорее сам…

Мирра

Безудержная скорбь

Владеет мной, ты прав… Не верь, неправда.

Незыблемо решение мое.

Себя готовлю я к минуте тяжкой,

Чтоб легче было пережить отъезд.

Ты мне поможешь…

Перей

Это отговорки.

Я вызвал, пусть невольно, я один,

Свирепый ураган, который в сердце

Твоем бушует. Выход чувствам дать

Тебе мое присутствие мешает.

Я ухожу. Но или ты сама

Родителям своим подскажешь средство,

Что злополучный брак предотвратит,

Иль нынче же они тебе объявят,

Что нет в живых Перея, так и знай.

ЯВЛЕНИЕ ТРЕТЬЕ

Мирра.


Мирра

О, не ходи к родителям… Послушай…

Ушел… О, небо! Что сказала я?

К кормилице скорей, чтоб ни мгновенья

Наедине с самой собой не быть…

ЯВЛЕНИЕ ЧЕТВЕРТОЕ

Евриклея, Мирра.


Евриклея

Дитя мое, куда ты поспешаешь?

Иль что случилось?

Мирра

Кто, когда не ты,

Меня утешит?… Я к тебе спешила…

Евриклея

Я здесь была. Ты знаешь, что тебя

Я никогда оставить не решаюсь,

Прости меня, старуху. Только что

Я видела Перея. Он не в духе,

И ты мрачней обычного глядишь.

Ах, дочка, ты бы выплакалась, что ли,

Небось бы легче стало.

Мирра

При тебе

Хоть плакать я могу… Еще немного,

И сердце бы разорвалось от слез…

Евриклея

И в этом состоянье ты на свадьбе

Настаиваешь?

Мирра

Боль меня убьет,

Надеюсь, прежде… Впрочем, слишком мало

Осталось времени… Она потом

Убьет меня, и скоро… Только смерти

И жажду… и заслуживаю я.

Евриклея

Одно с такой жестокостью способно

Тиранить душу юную твою -

Неистовство любви…

Мирра

Да как ты смеешь?

Какая ложь!..

Евриклея

О, только не сердись.

Уже давно пришла я к этой мысли,

Но коль не хочешь, больше не дерзну

Об этом говорить. По крайней мере,

Ты хоть поплачешь иногда при мне.

Не верить можешь мне, но я царицу

Всегда старалась в том разубеждать…

Мирра

Как? Неужели и она об этом

Подозревала…

Евриклея

Если так скорбят

В твои года, кто не припишет муку

Любви? Ах, если б это было так

И только так? Тогда бы хоть лекарство,

Глядишь, какое ни на есть, нашлось.

Давно уже сомненьями терзаясь,

Я к алтарю отправилась на днях

Богини нашей и в слезах горючих,

В тревоге за тебя простерлась ниц

Перед священной статуей Венеры

С мольбами о тебе…

Мирра

Венеры?… Ты?…

Против меня?… О, небо!.. Гнев богини

Неумолимой… Как?… О, горе мне!..

Я в ужасе…

Евриклея

Я плохо поступила,

Согласна. Я такого не ждала:

Кадильницы чадили, стлался низом

И на меня обрушивался дым.

Смиряя страх, на статую решаюсь

Поднять глаза, и прочь от ног своих,

Мне кажется, меня богиня гонит

Угрозой взгляда. Еле волочу

От страха ноги, выходя из храма…

Как вспомню, дыбом волосы встают,

Поверь.

Мирра

Я тоже трепещу от страха.

Что ты наделала? Просить богов,

Тем более жестокую Венеру,

За Мирру поздно. Боги от меня

Отворотились. Грудь моя открыта

Эринниям: единственно они

Хозяйничают в ней. О, если только

Хоть капля милосердия в тебе

Осталась, ты одна меня избавить

От скорби можешь: больно медлит боль.

Евриклея

Что сделать я могу?

Мирра

Мои страданья

Пресечь в разгаре. Тая на глазах,

Я убиваю мать с отцом, я вижу,

И ненавижу самое себя.

Пускай твою любовь докажет жалость,

Я в тупике, и выход — только смерть:

Дай мне ее, и ты поможешь Мирре,

Евриклея

О, небо!.. Я?… Мне не хватает слов

И воздуха…

Мирра

Нет, ты меня не любишь.

Напрасно я считала, будто ты

Полна великодушия… Однако

Я от тебя же знаю с малых лет,

Что хорошо, что дурно. Не однажды

Ты говорила мне, что должно смерть

Между бесчестьем выбирать и смертью.

О, что я говорю?… Но ты меня

Не слышишь? Ты молчишь… Ты еле дышишь!..

О, небо!.. Что наговорила я?

Сама не знаю… Не сердись на Мирру.

Приди в себя, моя вторая мать.

Евриклея

О, ужас!.. У кого ты просишь смерти?

У Евриклеи?

Мирра

Не считай меня

Неблагодарной. Ты не хочешь мертвой

Меня на Кипре видеть? Если так,

Та скоро ты услышишь, что живою

Я не попала все равно в Эпир.

Евриклея

Тогда не надо этой страшной свадьбы.

Я все сказать родителям должна

Сейчас же…

Мирра

Нет. Тем самым ты утратишь

Мою любовь. Прошу, ни звука им.

Какие бы слова ни вырывались

Из страждущего сердца, придавать

Значенья им не стоит. Утешеньем

Достаточным (других не знаю я)

Мне было то, что я перед тобою

Поплакала и душу излила.

Я как бы вдвое мужественней стала.

Теперь, когда лишь несколько часов

До брачного обряда остается,

Прошу тебя — не оставляй меня.

Идем. В моем решении высоком

Ты утвердишь меня. Твоя любовь

И твой совет помогут мне, не дрогнув,

По избранному мной пути пойти:

Все прочие пути — пути бесчестья.

ДЕЙСТВИЕ ТРЕТЬЕ

ЯВЛЕНИЕ ПЕРВОЕ

Кинир, Кенхреида.


Кенхреида

Сомнений нет: хоть и молчит Перей,

Ему небезразлично то, как Мирра

Относится к нему. А ведь она

Его не любит, можешь мне поверить,

И, под венец идя, идет на смерть.

Кинир

Из уст ее хочу услышать правду,

Чтоб убедиться в этом. Я уже

Послал за нею, на тебя сославшись.

Запомни, что не нам, а ей решать.

Как любим мы ее, она не может

Не ведать, и не меньше любит нас.

Недопустимо, чтобы перед нами

Она и впредь таилась и с одной

Собой считалась: мы ее учили

Не этому. Она и нам судья.

Кенхреида

Она идет. Какая перемена!

Она повеселела… О, когда б

Ей прежней Миррой стать! Малейший проблеск

Веселья в ней — и чувствую, что жизнь

Ко мне вернулась.

ЯВЛЕНИЕ ВТОРОЕ

Мирра, Кенхреида, Кинир.


Кенхреида

Дорогая Мирра,

Мы ждем тебя.

Мирра

О, небо! И отца

Я вижу здесь!..

Кинир

Войди, войди, не бойся,

Надежда наша, наша жизнь. Ужель

Присутствие отца тебя смущает?

Мы оба выслушать тебя хотим.

Коль ты открыть захочешь нам причину

Своих терзаний, легче станет нам;

Когда ж тебе спокойнее об этом

Не говорить, тогда не говори.

От твоего зависит наше счастье,

И вот когда один короткий час

До твоего замужества остался,

И все тебя уж видят под венцом,

Быть может, ты решенье изменила,

Быть может, сердцем сожалеешь ты

О данном слове, может быть, считаешь

Неверным выбор свой, — коль так, скажи,

Скажи, не бойся ничего на свете.

Мы первые тебя освободим

От вечных уз, и то же, я уверен,

Великодушный сделает Перей.

Тебя мы не считаем легковесной,

Напротив, нам приятно сознавать,

Что зрелостью суждений продиктован

Отказ твой будет. Благородство чувств

Твоих известно нам, и твой характер,

И то, как ты всегда любила нас.

Ты даже мысли допустить не можешь

О недостойном дочери моей.

Так поступай, как ты считаешь нужным,

Счастливой лишь бы видеть вновь тебя

И радоваться счастью нашей Мирры,

Чтоб ни решила ты, поведай нам

Свое решенье, не таясь.

Кенхреида

Вот видишь,

Из материнских уст и то речей

Заботливей, нежней, проникновенней

Ты не слыхала.

Мирра

…Есть ли в мире скорбь

Моей под стать?…

Кенхреида

Никак, сама с собою

Ты шепчешься?

Кинир

Дай сердцу говорить:

Мы языка не признаем иного,

С тобою говоря. Итак, мы ждем.

Мирра

…Владыка…

Кинир

Нет, отец, а не владыка,

Я для тебя. Неужто можешь ты

Меня иначе называть?

Мирра

Смелее!

Последнее усилие…

Кенхреида

Она

Смертельно побледнела…

Мирра

Я?…

Кинир

Но трепет

Перед отцом откуда?…

Мирра

Нет его…

Вернее, больше никогда не будет, -

Ведь оба вы со мною так добры.

Единственная ваша дочь, я знаю,

Что значу я для вас и как моим

Вы радуетесь радостям, печалясь,

Когда мне плохо. Оттого и скорбь

Моя сильней. Сильнее не бывает.

И я бы вам сказала, что со мной…

Коль знала бы сама. Намного раньше,

Чем из числа блестящих женихов

Я выбрала Перея, роковая

Из года в год росла во мне печаль.

Какой-то гневный бог, неумолимый,

Неведомый, живет в моей груди,

И я пред ним бессильна… Уверяю

Тебя, о мать, что вопреки летам

Душа моя была и остается

Довольно сильной, но свирепый бог

Над слабой плотью одержал победу…

Я чувствую, что смерть моя близка…

Любые яства для меня отрава,

И постоянно сон меня бежит

Иль хуже, чем бессонница, изводит

Кошмарами смертельными меня:

Ни днем, ни ночью отдыха не знаю

И места не могу себе найти.

И все же я не жажду облегченья.

Иного для меня лекарства нет,

Чем смерть. Однако не дает природа

Мне умереть. То жалости к себе,

То ненависти я полна: и плачу,

И на себя сержусь, и плачу вновь…

В невыносимых бесконечных пытках

Несчастные мои проходят дни.

Но как?… И вас я заставляю плакать?…

О мать любимая!.. К твоей груди

Позволь припасть и, осушая слезы

Твои, дать волю и моим…

Кенхреида

О дочь,

Когда ты плачешь, кто не плакать может?…

Кинир

Для сердца острый нож ее слова…

Но что же делать?…

Мирра

Я не допускала

И мысли (верьте, верьте мне!) о том,

Чтоб опечалить вас иль вызвать жалость

Бесплодную к себе, упомянув

О горестях моих неизъяснимых.

Когда решила я свою судьбу

Связать с Переем, грусть моя как будто

Уменьшилась; но чем урочный день

Неотвратимей делался и ближе,

Тем горше становилось на душе, -

Настолько, что просить дерзнула трижды

Я по возможности отсрочить брак.

Отсрочки эти мне давали снова

Возможность успокоиться, но дни

Сменяли дни, и Фурии впадали

Мои все в больший гнев, и наконец

Сегодня, как мне это ни прискорбно

И как ни стыдно, их безумный гнев

Достиг предела. Все решится нынче:

Сегодня я Переева жена,

Иль этот день моим последним станет.

Кенхреида

Что слышу я?… И на венчанье ты

Настаиваешь?…

Кинир

Нет, не будет свадьбы.

Перей тебе не люб, и за него

Ты хочешь выйти…

Мирра

Дай ему жениться

На мне иль дай мне смерть… Быть может, я

Не так, как он меня, люблю Перея…

Однако верь, что я его ценю

И что никто на свете не получит

Моей руки, коль не получит он.

Надеюсь, дорог будет по заслугам

Он сердцу моему, и, навсегда

Подругой верной став ему, надеюсь

Покой и радость снова обрести:

Быть может, снова я скажу однажды,

Что жизнь прекрасна. Если я люблю

Его не так еще, как подобает, -

Не я, а состояние мое

Повинно в том… Я выбрала Перея

И выбор свой готова подтвердить.

И вам по вкусу выбор мой пришелся,

Так пусть же то, чего хотели вы,

Чего хотела я, теперь свершится.

С меня пример берите: я сильней,

Чем боль моя. Насколько мне удастся,

Я под венец счастливая пойду,

И вы когда-нибудь благословите

Мою решимость.

Кенхреида

Я горжусь тобой,

Дитя мое.

Кинир

От слов твоих немного

Мне стало легче, но боюсь…

Мирра

И мне

Пошел открытый разговор на пользу.

Я чувствую, что вновь себя в руках

Держать смогу (когда не против боги),

Но с вашей помощью.

Кинир

Какой?

Кенхреида

Скажи, -

И сделаем мы все.

Мирра

Еще придется

Мне опечалить вас. Сдается мне,

Что впечатленья новые помогут

Моей душе, измученной, больной.

И если так, то чем быстрей, тем лучше.

Что значит для меня оставить вас,

Не выскажешь. Об этом скажут слезы

Мои, когда настанет страшный миг,

Коль в этот миг прощания… не рухну

Я замертво… Но если я могу

Покинуть вас, то лишь затем, что время

Придет, и жизнью и покоем я

Обязана решительному буду

Отъезду своему.

Кенхреида

Ты говоришь

О том, чтоб нас покинуть? И как можно

Скорей? И в то же время уезжать

Не хочешь? Да, но как тогда?…

Кинир

Уехать?

А как же мы? Со временем к отцу

Перея ты отправишься, но видеть

Тебя счастливой здесь подольше мы…

Мирра

А если здесь еще мешает что-то

Счастливою мне быть, ужель для вас

Отрадней здесь мою могилу видеть,

Чем сознавать, что в стороне чужой

Я счастлива? Жене Перея должно

В Эпире жить. Но мы приедем к вам,

Когда Перей отца на троне сменит.

Вы матерью счастливой вашу дочь,

Даст небо, вновь увидите на Кипре,

Где одного из многих сыновей

Оставим мы, чтобы в годах преклонных

У вас была опора и чтоб тот

И впредь прекрасным этим царством правил,

В ком ваша кровь течет, коль скоро нет

Наследника у вас мужского пола.

Благословите первые тогда

Вы день отъезда моего. Дозвольте ж

Перею с новым солнцем паруса

Расправить. Сердце пагубным объято

Предчувствием, и если вы меня

Не отпускать (о, горе мне!) решите

Отсюда, где не в силах превозмочь

Сегодня я неведомую силу,

Вот-вот меня совсем лишитесь вы…

Поэтому прошу вас, отнеситесь

К предчувствию серьезно моему

Иль, уступая блажи, если блажью

Вам кажется оно, позвольте мне

Уехать. Жизнь, судьба моя зависит

И ваша тоже (страшно говорить!)

От моего отъезда, к сожаленью.

Кенхреида

Ах, дочка!..

Кинир

Так родителей пугать…

Но будь по-твоему. Во что бы муки

Ни вылились мои, желанней мне

Тебя не видеть, чем такою видеть,

А что же ты, любезная жена,

В молчанье слезы льешь? За нами слово.

Ну как?… Отпустим дочь?

Кенхреида

О, если б я

Хоть знала точно, что умру от горя,

Как знаю, что проплачу весь свой век!..

И если бы о внуках предсказанье

Сбылось однажды!.. Ладно, что гадать?

Пусть своему последует капризу,

Была б она жива.

Мирра

Вторично жизнь

Ты мне даешь, о матушка. Готова

Я через час к венцу. Что вас люблю,

Докажет время вам. И не разлуке

Я радуюсь как таковой. К себе

Я ненадолго удалюсь: ресницы

Пред алтарем сухими быть должны,

И, чтоб жених достойный был доволен,

К нему со светлым выйду я челом.

ЯВЛЕНИЕ ТРЕТЬЕ

Кинир, Кенхреида.


Кенхреида

О, горе нам! Бедняжка дочь!..

Кинир

Но видеть

Все более несчастной день от дня

Я не могу ее. Перечить глупо…

Кенхреида

Я так боюсь, что боль ее сразит

Жестокая, едва она уедет…

Кинир

Слова, глаза и даже вздохи мне

Внушают опасение, что ею

Нечеловеческая движет власть,

Неведомая нам.

Кенхреида

Кто знает лучше,

Чем я, насколько месть твоя страшна,

Жестокая Венера? Ты караешь

Меня за речи гордые мои.

Но дочь моя безвинна. Я дерзила

Одна тебе.

Кинир

О, небо! Ты дерзить

Осмелилась богине? Как?…

Кенхреида

Узнай же

Мой грех, Кинир. Любимая жена

Прекраснейшего на земле супруга,

А также мать единственной его

Наследницы (единственной на свете

По красоте, изяществу, уму

И скромности), от счастья обезумев,

Не воскурить Венере фимиам

Дерзнула я. Но ты послушай дальше;

Безумная гордячка, я дошла

(О, ужас!) до того, что позволяла

Срываться с языка словам о том,

Что красоту божественную Мирры

И в Греции и на Востоке чтут

Сегодня выше, чем на Кипре чтили

Венеру с незапамятных времен.

Кинир

Что слышу я?…

Кенхреида

И с этих пор покоя

Не знает Мирра; медленно, как воск

Над пламенем, неотвратимо тает

Ее краса; и больше никаких

У нас отрад. Чем только не пыталась

Задобрить я Венеру? Но мольбы,

И фимиам, и слезы были тщетны.

Кинир

Ты оплошала. Но поступок свой

Скрыв от меня, ты поступила хуже.

Я чист перед богиней, и мои

Мольбы смирить могли бы гнев небесный

И (верить хочется) еще смирят.

Что ж до отъезда нашей бедной Мирры,

Себе представить трудно без нее

Священный этот остров. Но, быть может,

За ней богини оскорбленной гнев

Не станет гнаться, и в несчастном сердце

Предчувствие неведомое есть

На этот счет, и потому уехать

Так жаждет Мирра. Но сюда Перей

Идет, и кстати: только он способен

Дочь сохранить для нас, отняв ее.

ЯВЛЕНИЕ ЧЕТВЕРТОЕ

Кинир, Перей, Кенхреида.


Перей

Подавленным, смертельной скорби полным

Вы видите меня. Идет борьба

Жестокая во мне, но благородство

И к ближнему, а не к себе любовь

Одерживают верх. Победа эта

Мне будет стоить жизни. Об одном

Жалею я, — о том, что не покончил

С собою прежде, чем приплыл на Кипр.

Нет, я не буду Мирриным убийцей!

Пора распутать узел роковой,

Одновременно дней моих никчемных

Нить оборвав.

Кинир

О сын мой!.. Скоро ты

И правда сыном станешь мне, надеюсь.

Мы тоже с Миррой за тобою вслед

Поговорили. Как отцу и должно,

Я сделал все, чтоб убедить ее

В том, что последнее за нею слово.

И что же? На своем стоит она,

Тверда, как камень: за другого замуж

Она не выйдет, и ее страшит

Возможность потерять тебя. Не знает

Природы мук своих она сама:

Быть может, слабое ее здоровье,

Их следствие вначале, стало их

Причиною теперь. Но какова бы

Причина ни была, большая скорбь

Заслуживает жалости не меньшей.

Не должен на нее сердиться ты,

Как мы не сердимся. Ты будешь в скорби

Ей утешеньем сладостным, Перей.

Твоя любовь — надежд ее опора.

Покинуть нас (она у нас одна!)

Во что бы то ни стало хочет завтра

Она сама, чтоб одному тебе

Принадлежать и жить под кровом мужа.

Перей

О, я бы рад поверить!.. Но отъезд

Поспешный… Нет, боюсь, что нужен Мирре

Я как пособник в смерти.

Кенхреида

Мы тебе

Вверяем дочку: так угодно року.

Когда бы мы не уступили ей,

Она бы здесь, увы, нашла погибель.

На молодую душу велико

Влиянье перемен. Зачем же думать

О худшем? Все употреби на то,

Чтобы она повеселела. Прежней

Улыбкой озари свое лицо

И не напоминай жене о скорби,

И скоро скорбь ее сама пройдет.

Перей

Так я могу надеяться, что Мирре

Я не противен?

Кинир

Можешь в этом мне

Поверить. Вспомни, что я перед этим

Тебе сказал. Из разговора с ней

Я убедился в том, что от причины

Своих терзаний вдалеке она

Придет в себя. Поласковее только

Держаться нужно с ней. Ступай, сынок,

И вскоре будь готов к веселой свадьбе.

А с новым солнцем приготовься дочь

Отнять у нас. В большом венчаться храме

Она не хочет на виду у всех,

Боясь, что долгий ритуал задержит

Отплытие. Мы здесь же, во дворце,

Восславим Гименея.

Перей

Ты утешил

Перея, жизнь вернув ему. Бегу.

ДЕЙСТВИЕ ЧЕТВЕРТОЕ

ЯВЛЕНИЕ ПЕРВОЕ

Евриклея, Мирра.


Мирра

Ты снова, дорогая Евриклея,

Меня спокойной видишь и почти

Счастливой оттого, что завтра утром

Уеду я.

Евриклея

Воистину?… Ужель?…

С Переем только?… И одну хотя бы

Из преданных прислужниц взять с собой

Не хочешь ты?… Меня из многих выбрать

Не собираешься?… А как же я

Без дочери моей, одна останусь?

Поверить в это — значит умереть…

Мирра

Молчи!.. Ведь я вернусь…

Евриклея

Да будет небу

Угодно это! Нет, такой в тебе

Я черствости еще не знала, веря,

Что рядом с девочкой моей умру…

Мирра

Когда бы я могла с собой кого-то

Отсюда взять, тебя бы отпустить

Просила я со мной… Но я решила…

Евриклея

Ты едешь утром?…

Мирра

Отпустить меня

Согласны мать с отцом: родное царство

Покину я с рождением зари.

Евриклея

Да будет день погожим!.. Знать бы только,

Что хорошо тебе… А торжество

Перед разлукой с нами так жестоко…

Что ж, я наплачусь, если хочешь ты,

Но молча…

Мирра

Ах, к чему подобный натиск

На сердце бедное?… Зачем меня

К слезам неволить?

Евриклея

Как я спрячу слезы?…

Нет, не могу… Тебя в последний раз

Я обнимаю. Многими летами

Обремененную бросаешь ты

Меня. А бремя скорби? Если даже

Вернешься ты, кормилицу свою

Найдешь в могиле: я надеюсь, в память

О ней… слезу-другую… проронить…

Себе позволишь ты…

Мирра

Помилосердствуй!

Оставь меня иль тотчас замолчи!

Я всем теперь должна казаться черствой,

И прежде, чем другим, себе кажусь.

Сегодня свадьба. Докажи, что любишь

Меня, в последний раз: прошу, не плачь,

Чтоб мне не плакать… Но сюда, я вижу,

Идет Перей. Да онемеет боль.

ЯВЛЕНИЕ ВТОРОЕ

Перей, Мирра, Евриклея.


Перей

Нежданной радостью меня наполнил

Отец твой, Мирра. Я со страхом ждал

Решенья участи своей и новость

Приятную услышал от него.

К отплытию готово будет судно

С рассветом новым, как хотела ты.

Я рад, что с легким сердцем отпускают

Родители тебя. Послушным быть

Твоим желаньям — только в этом счастье.

Мирра

Да, милый мой супруг (тебя уже

Я называю так), я не желала

Столь горячо на свете ничего,

Сколь в путь с тобой пуститься с новым солнцем

Желаю и стремлюсь. С тобой вдвоем

Скорей остаться и вокруг не видеть

Всего того, что видело мои

Так долго слезы и, быть может, было

Причиной их; по новым плыть морям,

Причаливая к новым царствам; воздух

Неведомый вдыхать, и день и ночь

Делить с таким супругом… Очень скоро

Все это мне поможет прежней стать.

Тогда, надеюсь, меньше буду в тягость

Я своему Перею. А пока

На снисходительность твою надеюсь.

Верь, это ненадолго. Скорбь моя

Искоренима, лишь бы мне не слышать

Про эту скорбь. Ни о родной земле,

Ни о моих родителях несчастных, -

Короче, ни о чем, с чем до сих пор

Я связана была, прошу — ни слова:

Иначе не просохнут никогда

Не просыхавшие доныне слезы,

Перей

Да пожелает небо, чтобы ты

Не пожалела о своем решенье!

Хотя сегодня сердце я не льщу

Тем, что тебе любезен, из желаний

Твоих любое слепо я готов

Исполнить. Если волею судьбины

Твою любовь не заслужу и впредь,

Знай все равно, что эту жизнь, которой

Сегодня сам бы я себя лишил,

Когда бы в силах был тебя лишиться,

Я в жертву боли приношу твоей,

Затем что избран для того тобою.

С тобою плакать, если хочешь ты,

Стараться, чтобы в праздниках и играх

Печаль свою и время обмануть

Могла ты, если к этому стремишься,

Быть непременно тем, кого найти

Во мне захочешь: мужем, другом, братом,

Возлюбленным или рабом твоим, -

На все готов я. Этому всецело

Да будут отданы и честь и жизнь.

Возможно, ты меня и не полюбишь,

Но мне сдается, что не заслужу

Хоть ненависти я твоей.

Мирра

О чем ты?

Ни Мирру ты не знаешь, ни себя.

Ты лучшей спутницы, Перей, достоин,

Затем что к прочим качествам твоим

Великую любовь теперь прибавил.

Но верь, что и меня пожар любви

Охватит, — только дай просохнуть в сердце

Слезам. Не забывай, что я сама

В тебе целителя моих страданий

Увидела. Лишь ты спаситель мой.

Перей

Какая зажигательная радость!

Из уст твоих прекрасных до сих пор

Я ничего подобного не слышал:

Пылающими нотами во мне

Навек слова отпечатлелись эти.

Смотри, в сопровождении толпы

Сюда уже идут жрецы и наши

Родители. О Мирра, этот час

Да будет для тебя прекрасен так же,

Как для меня счастливей часа нет!

ЯВЛЕНИЕ ТРЕТЬЕ

Жрецы, хор мальчиков, девушек и стариков;

Кинир, Кенхреида, народ, Мирра, Перей, Евриклея.


Кинир

Я добрый знак усматриваю, дети,

В том, что к священному обряду вы

Готовы раньше всех. Читаю радость

Я на твоем лице, Перей, и дочь

Спокойной вижу. Несомненно, боги

К нам благосклонны. Двух курильниц дым

Да вознесется в алтарях высоких,

И чтоб добрее боги были к нам,

Да грянет песнь, и звуки ваших гимнов

Да благосклонно примут небеса.

Хор [81]

"О ты, что горести смягчаешь наши,

Амура брат, красавец Гименей,

В счастливые сердца свой свет пролей,

И пламя до конца

Да не угаснет в них, до смертной чаши.

Мальчики

На крыльях брата своего лети,

Благословен молвою,

Девушки

И лук его с собою

Взять не забудь и стрелы захвати.

Старики

Но чур не брать

Его упреков — здесь своих с лихвою.

Хор

Прекрасную чету соедини,

Которой нет достойней в наши дни".

Евриклея

О, небо!.. Дочка, ты дрожишь?

Мирра

Молчи,

Молчи…

Евриклея

Но ты…

Мирра

Я не дрожу, неправда.

Хор

"О Гименея и Амура мать,

Среди богинь богиня,

Да снизойдет, Венера, благостыня

Великая твоя на молодых,

Чтоб нам и впредь считать,

Что остров наш тебе милей других.

Мальчики

Ты сделала ее такой красивой,

Но Мирра не кичится красотой.

Девушки

Чтоб на земле остался образ твой,

Богиня, сделай жизнь ее счастливой.

Старики

И вскоре ей наследника пошли,

Чтоб им гордиться близкие могли.

Хор

Спустись на колеснице золотой,

Что белыми влекома лебедями,

Но не одна, а вместе с сыновьями,

И молодых укрой

Фатой прозрачно-розовой своею,

Чтоб жить в согласье Мирре и Перею".

Кенхреида

Дитя мое, всегдашнее смиренье

Перед богинею… Но что с тобой?

Ты изменяешься в лице?… Трепещешь?…

Едва стоишь?…

Мирра

Мою решимость ты

Словами не испытывай, помилуй!

Не знаю, что с лицом… Но сердце, дух

Неколебимы.

Евриклея

В гроб меня, старуху,

Она сведет.

Перей

О, горе мне! Она

Мрачнее тучи?… Я дрожу от страха.

Хор

"Да будут с ними Верность и Согласие, -

Другого не желает им никто,

За исключеньем злобной Алекто

И остальных Эринний.

Да будет сердце лучшей из супруг

Надежною твердыней

Для злых сестер и тщетных их потуг.

И, получив отпор,

Пускай грызет себя же Несогласие…"

Мирра

Что говорите вы? В груди моей

Все до единой Фурии теснятся.

Я вижу их: Эриннии вокруг

С бичами ядовитыми зловеще

Сверкают взглядами, и взгляды те

Под стать венчанью…

Кинир

Небо! Что я слышу?

Кенхреида

Ты бредишь…

Перей

Свадьба, нечего сказать!

Не быть тому…

Мирра

Но что это? Я больше

Не слышу гимнов?… В чьих объятьях я?

И где я? Что сказала? Я считаюсь

Женой уже? Увы!..

Перей

Женою ты

Не стала, Мирра, и женой Перея,

Клянусь, не будешь. Мне, как и тебе, -

Другие, правда, разрывают сердце

Эриннии. По милости твоей

Перей отныне — притча во языцех

И ненавистней самому себе,

Чем Мирре. Я, однако, не желаю

Тебе несчастья. С головой сейчас

Ты, Мирра, выдала себя, не в силах

Скрыть чувство отвращения ко мне

Неистребимое. Какое счастье,

Для нас обоих, что не удался

Тебе обман! Ты наконец свободна

От бремени, которого сама

Просила, бремя это ненавидя.

Ты спасена. Перея никогда

Презренного ты не увидишь больше…

Будь счастлива… Услышишь вскоре ты,

Что делают, любимую утратив.

ЯВЛЕНИЕ ЧЕТВЕРТОЕ

Кинир, Мирра, Кенхреида, Евриклея, жрецы, хор, народ.


Кинир

Обряд испорчен. Празднику конец.

Да смолкнут песнопенья. Вы свободны,

Жрецы. Лишь одного хочу: чтоб слез

Несчастного отца никто не видел.

ЯВЛЕНИЕ ПЯТОЕ

Кинир, Мирра, Кенхреида, Евриклея.


Евриклея

Она мертва скорее, чем жива.

Вы видите, каких усилий стоит

Мне удержать ее?

Кинир

Себе самой

И Фуриям девчонку предоставьте.

Я чувствую, что больше не могу

Жалеть ее: меня ожесточила

Неслыханною выходкой своей

Она. Предстать, едва ль не против воли

Родительской, пред алтарем она

Сама, сама хотела. И затем лишь,

Чтоб опозорить и себя и нас?…

Ты с нею, мать, излишне милосердна,

Оставь ее: коль прежде были мы

Нестроги, оставаться таковыми

Мы не должны.

Мирра

Ты прав: со мной Кинир

Да будет беспощаден. Я не жажду

Иного обращенья. Он один

Мученьям дочери своей несчастной

Способен положить предел. Вонзи

Свой меч разящий в сердце недостойной?

Ты эту жизнь страдальческую дал

Однажды мне, и ты же с ней покончи, -

Последнее, о чем тебя прошу…

Подумай: если от твоей десницы

Я не умру, одна дорога мне -

В самоубийцы.

Кинир

Дочь моя!.. О, небо!..

Кенхреида

О, ужас!.. Что я слышу?… Ты отец,

Отец… Зачем же соль на раны сыпать?…

Иль, может, недостаточно она

Несчастна?… Видишь, как владеет плохо

Она собой. Она лишилась чувств

От скорби непереносимой…

Евриклея

Мирра…

Меня не слышишь ты?… Рыданья мне…

Мешают… говорить…

Кинир

Какая мука!..

Да, я отец, увы, — из всех отцов

Несчастнейший… Уже над гневом жалость

Во мне преобладает. Я пошел

В другое место плакать. Вы ж останьтесь

При ней пока. Пускай в себя придет,

А там уж с ней поговорит родитель.

ЯВЛЕНИЕ ШЕСТОЕ

Кенхреида, Мирра, Евриклея.


Евриклея

Она приходит в чувство наконец…

Кенхреида

Наедине оставь нас, Евриклея,

Я с ней поговорю.

ЯВЛЕНИЕ СЕДЬМОЕ

Кенхреида, Мирра.


Мирра

Отец ушел?…

Итак, он мне отказывает в смерти?…

Ах, матушка, тогда хоть ты булат

Дай, смилостивилась, мне. Когда осталась

В тебе хотя бы тень любви ко мне,

Дай мне оружье. Мой рассудок светел,

И я не ради красного словца

Прошу об этом. Верь, еще не поздно.

В своем отказе выручить меня

Тебе потом раскаяться придется.

Кенхреида

Любимое дитя!.. О, небо!.. Ты,

Конечно, бредишь. Просьбою подобной

Ты б не терзала мать, когда б не так…

Забудем все… Согласие на свадьбу

Таких усилий стоило тебе,

Но спор с природой тщетен. Благодарна

Я божествам за то, что ты всегда

В объятьях нежной матери пребудешь:

И если ты себя приговоришь

К пожизненным слезам, с тобою вечно

Желаю плакать. Станем ты и я

Единым целым. И твоя кручина

Моею станет. Я не только мать,

Но и сестра тебе, надеюсь, буду…

Но что я вижу? О дитя мое…

Меня отталкиваешь ты?… О, небо!..

Обнять меня не хочешь?… Этот взгляд

Пылающий?… Родную мать?…

Мирра

Довольно

Мне даже взгляда на тебя, чтоб скорбь

Удвоилась моя. Твои объятья

Мне разрывают сердце… Но… увы!..

Что я сказала?… Дерзкая, не стою

Я, матушка, твоей любви. Оставь

Меня на страшную мою судьбину…

Иль, повторяю, если жалость есть

В тебе, убей меня.

Кенхреида

Скорее руки

Я наложила б на себя, чем дочь

Утратила бы. Как ты только можешь

Мне предлагать такое? Жизнь твою

Теперь, напротив, охранять я стану.

Мирра

Ты станешь охранять? И я должна

Тебя все время видеть? Ежечасно

Перед глазами — ты? О, лучше пусть

Глаза мои во мрак навеки канут;

Вот этими руками я сама

Их вырву из глазниц…

Кенхреида

Да что же это?…

Я в ужасе! О, небо!.. Значит, мать

Ты ненавидишь?…

Мирра

Всех моих мучений

Ты первая, единственная ты

И вечная причина…

Кенхреида

Я причина?…

О дочь моя!.. Но слез твоих ручьи…

Мирра

Прости меня… Не я сама, а сила

Неведомая говорит во мне…

Ты любящая мать, но я…

Кенхреида

Выходит,

Что я виновница?…

Мирра

Родив меня,

Ты ею сделалась, и остаешься

Поныне ею, ибо эту жизнь

Отнять не хочешь, несмотря на просьбы

Мои. Еще не поздно. Я еще

Чиста… почти… Но Фурии… сильнее…

Томящегося… тела…

Кенхреида

Отведу

Я в комнаты тебя. Необходимо,

Чтоб отдохнула ты. Весь этот бред

От истощения. Идем. Доверься

Во всем несчастной матери своей.

ДЕЙСТВИЕ ПЯТОЕ

ЯВЛЕНИЕ ПЕРВОЕ

Кинир.


Кинир

О, бедный юноша! О, сила чувства

Не показного!.. Раньше хоть на миг

Я появись, быть может, не вонзил бы

Ты сталь в себя. О, небо! Что отец

Слепой от горя скажет? Он Перея

Счастливым мужем ждал и вот теперь

Увидит обескровленное тело

Самоубийцы? Да, но разве я

Счастливей как отец? И можно ль жизнью

Назвать удел наследницы моей,

Что мечется среди жестоких Фурий?

И наша участь — разве это жизнь?

Но Мирру выслушать хочу, и сердце

Одето вновь мое в стальной доспех.

Мой гнев заслужен ею (это видит

Она), затем и не спешит к отцу.

Я трижды посылал за нею. Тайна

Чудовищная кроется во всех

Поступках Мирры. Истину желаю

Из уст ее услышать, или пусть

Мои глаза отныне дочь не видят.

Однако если рок иль гнев богов

Ее к слезам приговорили вечным

Безвинную, ужели отчий гнев

Я прибавлять к ее злосчастьям должен?

И отвернуться от нее и знать

Что гибнет медленно она?… О, небо!..

Но я свою великую любовь,

Хотя б отчасти, скрою, попытавшись

В последний раз до истины дойти.

Разгневанным она ни разу в жизни

Не видела меня: не столь тверда

Она, чтоб непривычные угрозы

Отца остались втуне. Наконец

Она идет. О нет, едва влачится,

Как будто здесь погибель ждет ее.

ЯВЛЕНИЕ ВТОРОЕ

Кинир, Мирра.


Кинир

Я никогда бы не поверил, Мирра,

Что честь моя тебе недорога.

Увы, меня ты убедила в этом

Сегодня. Но что нужно повторять

Тебе мои приказы и не сразу

Ты исполняешь их, — еще одно

Открытье для отца.

Мирра

Лишь ты властитель

Моей судьбы… Недавно… здесь… сама.

За многие… мои ошибки… кары…

Я у тебя просила… Мать была

Свидетельницей… Что же помешало

Тебе убить меня?…

Кинир

Пора, пора

С тобою, Мирра, говорить иначе.

Отчаянные словеса твои,

Равно как и отчаянные взгляды,

Не выручат тебя. Твоя вина

Просвечивает сквозь твои страданья:

Ты сознаешь ее. Страшнее всех

Твоих ошибок то, что ты таишься

От своего отца, и гнев его

Тобой заслужен. Дочь моя не стоит

Великой той любви, что я питал

Доныне к ней. Но что с тобой? Ты плачешь?

Ты в ужасе?… Так, значит, для тебя

Невыносима пытка отчим гневом?

Мирра

Ах!.. лучше… смерть…

Кинир

Родителей своих

Ты сделала посмешищем всеобщим

Не меньше, чем себя, прервав обряд,

Которого сама и пожелала.

И оскорбления не пережил

Перей несчастный…

Мирра

Небо, что я слышу?

Кинир

Да, больше нет Перея: он убит

Тобою. Выйдя раньше всех отсюда,

Один, в молчанье скорбном, он идет

В свои покои. Ни один из смертных,

Никто не смеет следовать за ним.

Увы, я слишком поздно появляюсь…

Пронзенный собственным мечом, лежал

Он в море крови. Отраженье смерти

В заплаканных глазах… и вместо слов

Последних — имя Мирры… Вот награда…

Мирра

Довольно… Я достойна смерти, я

Одна… И я еще дышу?

Кинир

Несчастный

Отец, лишь я несчастного отца

Переева представить боль способен.

И я предвижу ненависть его,

И гнев, и жажду рассчитаться с нами

По праву. Не из страха перед ним,

Из состраданья к юному Перею

Намерен я, обманутый отец,

Услышать от тебя (и я услышу!),

В чем корень зла, откуда все пошло.

Напрасно ты упорствуешь. Не выдать

Себя не можешь ты. И голос твой

Прерывистый, и то, как ты бледнеешь

И как краснеешь, как вздыхаешь ты

Тайком, и то, как медленное пламя

Снедает плоть твою, и страх в глазах,

И неуверенность твоя, и чувство

Непреходящего стыда… — о, все

Мне говорит, и отпираться тщетно,

Что имя Фуриям твоим… любовь.

Мирра

Любовь?… Не верь… Не думай… Ты ошибся,

Кинир

Чем больше это отрицаешь ты,

Тем больше я (увы!) склоняюсь к мысли

О том, что тайну разгадал твою:

Ты влюблена.

Мирра

О, ужас!.. Ты не хочешь

Убить меня мечом… и вот меня…

Словами… убиваешь…

Кинир

И, однако,

Сказать не смеешь ты, что никого

Не любишь? Ну, а если бы сказала,

Была бы лгуньей. Лучше не клянись.

Но кто же сердца твоего избранник,

Когда его не получил Перей,

Что так тебя любил? Твое смущенье,

И трепет твой, и краска на лице

Кричат о том, чего не скрыть молчаньем

Бессмысленным…

Мирра

Не может быть!.. Ужель.

Ты хочешь… чтобы умерла… на месте…

Я от стыда?… И ты — отец?

Кинир

А ты

Ужель молчанием жестоким хочешь

Убить отца, которому стократ

Дороже жизни ты? Не бойся, Мирра,

Я все еще отец. И я готов

Во всем тебе потворствовать, к кому бы

Ты ни пылала страстью, — только мне

Откройся. Вижу я и прежде видел,

Как борются (о бедное дитя!)

В твоей груди любовь и чувство долга.

И вот однажды долг возобладал,

Но ненадолго: бог любви сильнее

Тебя, и он иначе рассудил.

Нам неподвластны чувства, потому-то

Простительны они; но то, что ты

Их от отца скрываешь, недостойной

Прощенья делает тебя.

Мирра

О смерть,

О смерть, ужель к моим страданьям вечно

Останешься глуха?…

Кинир

Утешься, дочь, -

Утешься: если ты не хочешь видеть

Меня во гневе, гнев уже прошел,

Почти прошел. Со мною откровенно,

Как с братом, говори. И я любил,

Я все пойму: итак, кого…

Мирра

О, небо!..

Да, я люблю. Меня принудил ты

Признаться в этом. Безнадежно, тщетно

Люблю. Но кто он, не узнать тебе

И никому другому. Мой любимый

И то не знает… Даже от себя

Я чуть ли это не скрываю.

Кинир

Я же

Хочу и должен знать. Не можешь ты

Терзать себя, при этом не терзая

Родителей вдвойне. Да кто же он?

Смотри, на месте гневного Кинира

Ты снова видишь жалкого отца,

Отца-просителя. Проститься с жизнью

Не можешь ты, не погубив и нас.

Кто б ни был твой любимый, ты получишь

Его. Поруганная честь царя

Ничто перед отеческой любовью.

Пойми, твоя любовь, твоя рука

И мой престол любого возвеличат.

Как низко ни стоял бы человек,

Он недостойным быть тебя не может,

Когда он по сердцу тебе. Скажи,

Кто он, прошу. Хочу любой ценою

Спасти тебя.

Мирра

Спасти?… Но разве я?…

В самих словах твоих моя погибель…

Будь милостив и от тебя… позволь…

Навеки мне… уехать…

Кинир

Как? Уехать?

Дитя мое любимое, приди

В мои объятья. Что? — Отца родного

Отталкивать? Объятия отца

Тебе противны? Страсть твоя, выходит,

Столь малодушна, что боишься…

Мирра

Нет,

Она не малодушна… а преступна,

Преступна, и…

Кинир

Преступною она

Не может быть, покуда преступленья

Отец не видит в ней. Изволь назвать…

Мирра

Отец пришел бы в ужас, если б имя

Я назвала… Кинир…

Кинир

Что слышу я?!

Мирра

О, что я говорю?… Сама не знаю,

Что говорю… Неправда, никого

Я не люблю… Не верь… И дай возможность

Уехать мне…

Кинир

Всему граница есть:

В потеху обратив мои терзанья,

Неблагодарная, навеки ты

Утратила любовь отца.

Мирра

Угроза

Твоя ужасна!.. Мой последний вздох

Теперь уж недалек… И что же, к стольким

Моим напастям ненависть отца

Прибавится?… Тебя не будет рядом

В мой смертный час?… Блаженна мать моя!..

По крайней мере… в час ее кончины…

Ты будешь… рядом с ней… она и ты…

Кинир

Что хочешь ты сказать?… Ужель разгадка

Ужасных слов?… Не может быть!.. Ужель

Ты, нечестивица?…

Мирра

О, небо! Что я

Сказала?… Где я? Где укрыться мне?…

Где умереть? Но разве не подходит

Твой меч для этого?…

(Бросается на меч отца, вонзает его в себя.)

Кинир

О дочка!.. Меч…

Мирра

Вот он… возьми… Спасибо, что не только

Я на язык быстра.

Кинир

От гнева я…

От ужаса… от жалости не в силах

Пошевелиться.

Мирра

О Кинир!.. Смотри…

Я умираю… Я тебе сумела…

Отмстить… и покарать… себя… Ты сам

Чудовищную тайну… вырвал силой…

Из сердца моего… Но оттого,

Что только вместе с жизнью… покидает

Она меня… мне легче…

Кинир

Ну и день!

О, преступленье!.. Но над кем я плачу?…

Мирра

А ты не плачь… Я недостойна слез…

Уйди, чтоб нечестивицу не видеть…

И Кенхреиде… никогда… о том…

Кинир

И твердь не разверзается при этом,

Чтоб поглотить несчастного отца?…

Я к женщине бесстыжей не решаюсь

Приблизиться… Но умирает дочь

Моя…

ЯВЛЕНИЕ ТРЕТЬЕ

Кенхреида, Евриклея, Кинир, Мирра.


Кенхреида

На страшный плач сюда…

Кинир

О, небо!

(Бросается навстречу Кенхреиде и, преграждая

ей путь, заслоняет от нее умирающую Мирру.)

Уйди…

Кенхреида

Дитя мое…

Мирра

Опять она!

Евриклея

О, ужас! Окровавленную Мирру

Я вижу?…

Кенхреида

Дочь?…

Кинир

Уйди…

Кенхреида

Она без чувств!..

Как? Кто ее?… Пусти…

Кинир

Не приближайся…

Я уведу тебя… Она… сама…

Моим мечом…

Кенхреида

И в этом состоянье

Ты дочь оставишь?… Нет, пусти…

Кинир

Она

Нам более не дочь. Она питала

Преступную любовь… к Киниру…

Кенхреида

Что?

Чудовищно!..

Кинир

Не здесь же нам от горя

И от позора умирать. Идем.

Кенхреида

Позор!.. О дочь моя!..

Кинир

Идем…

Кенхреида

Злодейка!

Мне больше не обнять ее?…

(Кинир силой уводит жену.)

ЯВЛЕНИЕ ЧЕТВЕРТОЕ

Мирра, Евриклея.


Мирра

Когда…

Я меч… просила… ты бы, Евриклея…

Послушалась… И я бы умерла…

Невинною… чем умирать… порочной…

Примечания


Трагедия была задумана Альфьери в бытность его в Эльзасе (11 октября 1784 г.). Прозаический набросок ее был сделан за несколько дней (24-28 октября). Первая стихотворная редакция — 7 августа — 11 сентября 1786 года.

О том, что вдохновило Альфьери на написание трагедии, говорит сам автор в своей "Жизни": один из эпизодов "Метаморфоз" Овидия, в котором рассказывается о противоестественном влечении юной Мирры к своему отцу.

Чтение этого эпизода захватило Альфьери, и, отталкиваясь от общего психологического мотива, Альфьери создал одну из самых оригинальных и сильных своих трагедий.

На итальянской сцене роль Мирры стала на долгие годы одной из наиболее привлекательных для крупнейших актрис. В середине прошлого века в ней блистала Аделаида Ристори. В последний раз "Мирра" была поставлена в Италии в 1949 году.

На русский язык "Мирра" впервые переведена в 1860 году А. Эльканом.

Публикуемый перевод Е. Солоновича выполнен специально для настоящего издания.


Н. Томашевский


Брут второй

Перевод Е. Солоновича


БУДУЩЕМУ ИТАЛЬЯНСКОМУ НАРОДУ


Надеюсь, о свободные и великодушные Итальянцы, вы простите мне тяжкое

оскорбление, каковое я без злого умысла нанес вашим дедам или прадедам,

дерзнув представить им двух Брутов, — трагедии, в которых вместо женщин

действующим лицом и актером был в числе многих благороднейших персонажей

народ.

Я и сам прекрасно сознаю, насколько человек, взявший на себя смелость

говорить, действовать, мыслить, должен был глубоко оскорбить тех, кто

(совершенно запамятовав, что эти три дара получены им от природы) полагал

невероятным, что другой когда-нибудь обретет их.


"Но если слово прорастет, как семя,

Во славу тем, кого я воскресил", -


я льщу себя надеждою, что вы восстановите справедливость, не отказав мне при

этом в нескольких похвальных словах. Я уверен также, что, если ваши предки

воздавали мне за то же самое хулою, они не отказывали мне окончательно в

уважении, ибо не могли все не навидеть или презирать того, к кому ни один

человек в отдельности не испытывал ненависти и кто явно старался (насколько

это было в его возможностях) принести пользу всем или большинству.


Париж, 17 января 1789 года


Витторио Альфьери


ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА

Цезарь.

Антоний.

Цицерон.

Брут.

Кассий.

Кимвр.

Народ.

Сенаторы.

Заговорщики.

Ликторы.


Действие происходит в Риме в храме Согласия, затем в курии Помпея.

ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ

ЯВЛЕНИЕ ПЕРВОЕ

Цезарь, Антоний, Цицерон, Брут, Кассий, Кимвр, сенаторы.

Все сидят.


Цезарь

Сегодня вас, почтенные отцы,

К согласию зовет диктатор Рима.

Да, вас не часто Цезарь созывал,

Но в этом лишь враги повинны были

Мои и ваши: из-за них не мог

Я отложить оружие, покуда

От Нила и до Бетиса они

Разгромлены не будут. Но сегодня

Сбылась моя мечта: вернуться в Рим

И в нем услышать мудрый голос римлян, -

Вновь Римом сделав Рим, просить у вас

Совета. Наконец-то отдыхает

Он от гражданской крови, и пора

Вернуть права его сынам, чтоб смолкла

Завистливая клевета. Ничуть,

Ничуть (смешно и говорить об этом)

Не стал слабее Рим. При слове "Рим"

От Тахо до Евфрата, от Сиены

До Альбиона, северной земли

Безвестной, — при едином этом слове

Дрожат народы, и трусливей всех

Дрожит парфянин, победитель Красса,

Парфянин, упоенный до сих пор

Победой неожиданной. Расплаты

Он ждет от вас. Не надо ничего

Для славы Рима больше — лишь парфянам

И миру показать, что в битве той

Искали смерти, но не пораженья,

Бойцы, которым был потребен вождь,

Алкающий не злата, но победы.

Стереть позор и в Рим царя парфян

Разгромленного я берусь доставить

Или на поприще сраженья пасть.

Для обсужденья нового похода

Я не случайно выбрал этот храм

С названьем славным: символом удачи

Да будет нам оно. Итак, залог

Победы нашей будущей — в согласье

Меж нами, только в нем. И вас к нему

Я призываю. К этому и Рима

Честь призывает вас, который был

Свидетелем великого позора

Поверженных орлов. Сегодня честь

Молчать повелевает прочим чувствам.

На форуме бурлит народ, и мы,

Прислушавшись, поймем, что он к возмездью

Вас призывает тоже. Прежде всех

Иных вопросов нам вопрос о мести

Парфянам дерзким предстоит решить

Сегодня. Я прошу у цвета Рима

(И с римской радостью, прося его,

Его одновременно получаю)

Согласия, которое врага

Рассеет тут же или уничтожит.

Кимвр

Настолько Цезарь поразил меня

Словами о согласии, что первым

Я отвечаю, несмотря на то,

Что это право старших. Неужели

Нам, что не смели слова столько лет

Произнести, его дают сегодня?

Итак, я первый, я, на чьих руках

Катон великий умер. О, когда бы

Я прозорлив, под стать Катону, был

И участь разделил его! Поверьте,

Что не парфянам, а другим врагам

И за другой позор, гораздо больший,

Рим должен прежде отомстить. Сейчас

Ему не до парфян. Резне сограждан,

Начавшейся при Гракхах, нет конца,

И форум свой, и храмы, и жилища

Затопленными кровью видел Рим.

И вся Италия в крови, и море

От крови стало красным. Уголок

Найдется ли в империи, который

Не полит римской кровью? Может быть,

Ее парфяне пролили? Из граждан

Когда-то добрых вышли палачи,

Мечи, а не плуги, теперь в почете,

Секиры правосудие вершат,

В тиранов превратились полководцы.

Чего еще бояться? В общем, я

Считаю, что сначала нужно дома

Порядок навести и мстить за Рим

Не раньше, чем он прежним Римом станет.

Антоний

Я консул, мне и слово: я не тот,

Кто глупости болтает с гордым видом.

Мне кажется, отцы, что то, о чем

Диктатор наш советуется с нами

(Хоть он теперь уже и сам бы мог

Решение принять), должно не только

Всецело славу Рима возродить,

Но и само существованье Рима

От этого зависит, мощь его

И безопасность. Был ли случай в прошлом,

Чтоб римский вождь не отомщенным пал

В сражении? Ужели наши предки

Спускали поражения свои?

За каждого убитого из римлян

Враги теряли тысячи голов,

Настигнутые римскими мечами.

Неужто Рим теперь смирится с тем,

С чем не мирился втиснутый в границы

Италии одной, теперь, когда

Границами ему — границы мира?

Допустим, славою не дорожа

Своею, он не отомстит парфянам:

Какой ущерб подобный прецедент

Ему нанес бы? Многие народы

Отважные меж Римом и страной

Парфян живут. И кто же их удержит,

Когда ржавеют римские мечи?

Германцы, греки, галлы, македонцы,

Иллирия, Египет, Альбион,

Испания и Африка ужели

При их воинственности захотят

Терпеть господство дрогнувшего Рима?

Необходимость, а не только честь,

Знамена наши в Азию торопит.

Нам остается лишь одно решить:

Кто войско поведет. Но кто посмеет

При Цезаре назвать себя вождем?

Согласен, можно выбрать и другого,

Коль есть такой, кто по числу побед,

По завершенным войнам и триумфам

Опередил бы Цезаря иль сам

Под стать ему рубакой был хотя бы.

Что в зависти презренной? Имя "Рим"

И имя "Цезарь" означают ныне

Одно и то же: если б не второй,

То первому империей всемирной

Не быть сегодня. Значит, явный враг

Отечества, его изменник гнусный,

Кто личным интересам подчинять

Сегодня смеет общее величье.

Кассий

Я этот гнус, когда на то пошло,

Да, я, в устах изменника изменник.

Я первый, к счастью, если имя "Рим"

И имя "Цезарь" суть одно и то же.

Я не из многословных. Пусть другой

С услужливой неискренностью имя

Отчизны произносит. Если есть

У нас еще отчизна, то не может

Ее судьба не волновать отцов.

Я говорю от имени последних,

Но обращаюсь к истинным отцам,

Не из каприза созванным, как нынче,

И не для вида только, и не с тем,

Чтоб лицезреть вокруг убийц наемных

И говорить едва ль не на глазах

Подкупленного пастырем народа.

Народ ли это, впрочем? Те, кому

Одна свобода ведома — помехи

Чинить добру и зло оберегать?

Кто гладиаторами Рим позорит

И кто в Египте бражничал? Пускай

Сенат от этих лиц освободится,

И он услышит каждого из нас.

Ну, а пока скажу о самом главном:

Да будет консул консулом, сенат -

Сенатом и трибунами — трибуны,

И да заполнит истинный народ,

Как прежде, форум. Думать о парфянах

Не должен Рим, покуда снова в нем

Мы, римляне, узнать не сможем Рима

По верным признакам. Лишь тень сейчас

Его мы видим жалкую. Немного

Осталось настоящих граждан здесь,

Так пусть они последние усилья

Приложат, чтобы помешать врагам,

Последние усилия которых

Отечеству обращены во зло.

Цицерон

Я Рима сын и благодарен Риму,

Меня отцом назвавшему, когда

Я спас его от козней Катилины.

Доныне, вспоминая этот день

И эту честь, я сладостные слезы

Роняю с благодарностью. Мечте

Об общем благе, мире и свободе

Я верен был и верен остаюсь.

Как ради Рима жил, о, если б мог я

Один погибель за него принять!

Я рад, что горьких дней моих остаток

Ему, измученному, отдаю.

Я не кривлю душой. Моим сединам

Поверьте. Не затем слова мои,

Чтоб тех озлобить, кто и так немало

Бесчестьем длительным ожесточен,

И не затем, чтоб стал еще спесивей,

Кто мнит себя хозяином всего.

О том забочусь я, чтоб с благом Рима

Совпало благо каждого (когда

Еще возможно это). Не сегодня

Зло обнажило меч. Лишь имена

Тех, кто законы попирал, менялись,

И каждый раз республике в ущерб,

Чувствительнее прежнего. Кто любит

И впрямь ее, кто сердцем гражданин,

А не устами, пусть меня поддержит.

Среди обид сокрытых и мечей

Бряцающих (Эринниям недолго

Работу им задать) любой из нас

Да непреклонным будет: или души

Разрозненные мир объединит,

Иль от злодейских рук одни погибнем,

Оставшись римлянами до конца.

Вот что волнует гражданина Рима,

Все слушайте его: и кто уже

Отягощен превыше меры славой,

Пускай побережет ее, не то

Ее утратит он в погоне тщетной

За большей славою; а тот, кому

Чужая слава не дает покоя,

Пусть знает, что не завистью своей

Он посрамит другого, но поспорив

Поступками порядочными с ним,

Лишь в благородном этом состязанье

Сумеет честно превзойти его,

Достоинства свои умножив. Так что,

Пока у нас в избытке в Риме дел,

Парфянами не будем заниматься.

Единым и единственным для нас

Да будет Рим. Тогда и за оружье

Ему не нужно браться, чтоб врагов

Постигла участь туч, гонимых ветром.

Брут

Кимвр, Кассий и великий Туллий здесь,

Как римляне, о Риме говорили,

И к сказанному ими ничего

О Риме не прибавить. Остается

Лишь говорить о том, кто Римом мнит

Себя. Я вовсе не о Риме, Цезарь,

Который олицетворяешь ты,

А о тебе хочу сказать. Ты знаешь,

Я не люблю тебя, — тебя, что Рим

Не любишь (не люблю как раз за это),

Я не завидую тебе, затем

Что больше над собой тебя не ставлю,

С тех пор как сам ты уронил себя,

Я не боюсь тебя, не к рабской смерти

Готов всегда, и, наконец, во мне

И ненависти нет к тебе, коль скоро

Ты мне не страшен. Брута одного

И слушай, потому и верь лишь Бруту,

Не консулу-рабу, что так далек

От доблестей твоих, деля с тобою

Твои пороки только. Может быть,

Еще заслуживаешь ты спасенья,

И я б хотел, чтоб это было так,

Поскольку, образумившись, полезен

Ты можешь Риму быть, как смог ему

Немало навредить. Прекрасно Кассий

Нам описал народ, но даже твой

Народ изрядно отрезвил недавно

Тебя. Ты слышал гнев его в тот день,

Когда, из шутки как бы, новый консул

Услужливо попробовал венец

Тебе примерить царский: гнев твой царский

Тебя заставил побледнеть. Но ты

Венец злосчастный, о котором втайне

Упорно грезил, оттолкнул тогда

Рукою собственной: аплодисменты

Ты вызвал этим, но в твоей груди

Смертельными клинками были крики

Уже не римлян, но еще не столь

Бездумной массы, как тебе хотелось.

В тот день ты понял, что тирана Рим

Стерпеть способен временного, только

Не самодержца. Ты не гражданин,

И знаешь это, и в душе покоя

Не ведаешь. Я вижу — тяготит

Тебя твое тиранство. Ты родился,

Быть может, не для этого. Теперь

Мое к себе ты знаешь отношенье.

Открой же нам и самому себе,

Коль можешь, кем себя ты почитаешь

И кем мечтаешь стать. Не знаешь сам?

Тогда послушай гражданина Брута,

Диктатор. Должность много выше той,

Которую ты занимаешь ныне,

Найдется. Угнетателем себя

Ты хочешь видеть. Почему бы Рима

Освободителем тебе не стать?

Дерзни, внуши себе, что ты на это

Способен. По тому, как говорит

С тобою Брут, ты понимаешь, Цезарь,

Что, если ты себя владыкой мнишь

Над нами, я покамест не считаю

Себя одним из подданных твоих.

Антоний

За речи дерзкие, клянусь, ответишь

Ты вскоре…

Цезарь

Хватит. Молча я внимал

Так долго вам, и лишний раз могли вы

Понять, каков я есть: и если б я

Считал себя хозяином, то был бы

Достоин этого, ведь я слова,

Клеймящие меня, не только слушал,

Но поощрял. Собранье это вам

Не кажется достаточно свободным,

Хотя диктатор вашу брань терпел,

А мог бы и не слушать. Завтра утром

От форума подальше и без тех,

Кто служит вам охраною от плебса,

Я в дом Помпея приглашаю вас

Для большей откровенности. Услышу

Я больше оскорблений там. Но здесь

Судьба парфян должна решиться. Если ж

Так хочет большинство, то пусть тогда

И Цезаря судьба одновременно,

Но большинством, решится. Я не прочь.

ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ

ЯВЛЕНИЕ ПЕРВОЕ

Цицерон, Кимвр.


Цицерон

Из мест, где можно говорить о Риме,

Осталось только это…

Кимвр

Меньше слов!

Все сказано почти. Теперь — за дело!

Я Кассия и Брута пригласил,

Сославшись на тебя, и скоро оба

Здесь будут. Медлить более нельзя.

Предельная опасность завтра утром

Грозит отчизне.

Цицерон

Медлить ни за что

Не станет Цезарь, и его решимость

Поставить на своем спасает нас

От промедленья. Ничего не хочет

Он, кроме войска, убедившись в том,

Что страх всеобщий для него надежней

Любви продажной черни. Он в душе

Над выпадами нашими смеется

И вдоволь накричаться нам дает, -

Была бы армия за ним. В сенате

Он большинство купил и может спать

Спокойно. Наши крики о свободе

Он нам припомнит, возвратясь с войны.

Он римских воинов бросает в битву

С парфянами, чтоб нанести удар

Последний Риму, как нанес на Рейне

Удары первые. Давно пора,

Я тоже так считаю, отказаться

От промедленья. Но, признаться, я

Как добрый гражданин дрожу от страха

При мысли, что, быть может, от того,

За что беремся мы, зависит участь

Отчизны.

Кимвр

Вот и Кассий подошел.

ЯВЛЕНИЕ ВТОРОЕ

Кассий, Цицерон, Кимвр.


Кассий

Я опоздал? Но я пока не вижу

И Брута здесь.

Кимвр

Он скоро должен быть.

Кассий

Со мной хотели многие из наших

Прийти, но в этом городе теперь

Настолько меньше граждан, чем шпионов,

Что я из осторожности не взял

С собою никого. К отваге Кимвра,

И Туллия великого уму,

И ярости моей непримиримой

Прибавить только остается нам

Гнев благородный Брута. Можно ль в Риме

Внушительней, чем наш, собрать совет,

И действеннее, и нужнее Риму?

Цицерон

Да будут боги римские за нас!

Что до меня, то все готов я сделать

Для родины, и лишь о том скорблю,

Что только вздох последний остается

Мне ей отдать. Десница старика

Мечом распорядиться не сумеет,

Но если чувства вольные мои

Язык бесстрашно выражал в сенате

Или на форуме когда-нибудь,

То откровенней прежнего сегодня

Слова свободы в Риме прогремят,

В том самом Риме, чей конец в оковах

Бесславный мне не пережить, клянусь.

Кассий

Ты был всегда оратором свободы,

И речь твоя высокая не раз

Давала силы Риму. Кто, однако,

Тебя достоин слышать ныне? Все

Сдались иль продались. Никто бы даже

Высоких чувств не понял…

Цицерон

Наш народ,

Хоть он уже не римский, остается

Всегда народом. Сколь бы человек

Наедине с собой ничтожен ни был,

Как правило, попав на люди, он

Преображается. Когда толпою

Запружен форум, каждый в той толпе

Не тот, каким он дома был. Любую

Из истин так же, как любую ложь,

Гнев, состраданье, боль, благоразумье,

Величье даже, можно без труда

Привить любому сборищу, коль скоро

Воистину твои слова идут

Из сердца. Если смысл еще остался

В вольнолюбивых пламенных речах,

Сегодня я надеюсь на трибуну

Не зря взойти. И, если нужно, я

На ней умру. На чем построил Цезарь

Правление преступное свое?

На мненье большинства. Мечом смиряет

Он Галлию, но льстивым языком

Смиряет, вычурными словесами

Сначала воинов своих, а там

И часть народа. Ни прикончить прежде,

Ни подкупить он всех один не мог,

Теперь же всех рабами сделать может,

Сначала им обманутых. Ужель

И мы открыть словами не могли бы

Глаза и просветить, оздоровить

Сердца и головы? В речах диктатор

На силу опирается, а я

На истину. Когда я на трибуне,

Я силы не боюсь. Еще сердца,

Когда-то римские, услышат голос,

Что римскими, хоть ненадолго, их

Вновь сделает. Повержен будет Цезарь,

Как только будет он разоблачен.

Кимвр

Сомнений нет: когда бы Рим услышал

Тебя, могла бы к жизни речь твоя

Вернуть его; но если б ты решился

Один, взойдя на ростры, умереть

(Ведь это смерть для тех, кто о свободе

Сегодня там дерзает говорить),

Твой голос утонул бы в гнусных криках

Людишек подкупных. Они к рукам

Прибрали форум и дорогу правым

Закрыли на него. Когда-то Рим

На Тибре был. Теперь солдат и граждан

В провинциях далеких надлежит

Искать. К войне открытой возвращаться

Жестоко, но и этот мир — не мир.

Увы, прибегнуть остается к силе

И полумертвый Рим от гнойных язв

Очистить кровью. Римлянином истым,

Конечно, был Катон и граждан кровь

Гнушался проливать, но, справедливый

Из справедливых, даже он сказал:

"Рожденный от меча и от него же

Погибший, Рим воскреснет от меча

И только от меча". У нас другого

Нет выбора. Или погибнет Рим,

И истинные граждане разделят

Его судьбу, иль будет он спасен,

И врассыпную бросятся злодеи

Иль к лучшему изменятся. Ужель

Навеки Цезарь приручил победу?

Одно лишь пораженье, и тогда

Его же плебс, в его непобедимость

Не веря больше, все о нем поймет

И вслух назвать его тираном гнусным

Не побоится.

Кассий

Почему бы нам

Не объявить его тираном прежде?

Мы ждем, чтоб этот приговор ему

Народ трусливый вынес? Разве сами

Мы вынести его и привести

Не можем в исполнение? Покуда

На римских улицах и площадях,

В домах, в сенате даже есть возможность

У нас бороться с Цезарем и верх

При этом взять, ужель на поле брани

Мы заманить ему дадим себя,

Чтоб столько жизней положить, быть может,

Не одолев его? Когда меча

Лишь одного, лишь этого, и гнева,

Который мне решимости придаст,

С лихвою хватит, чтобы с рабством в Риме

Покончить, жизнь презренную прервав;

Когда, чтобы расправиться с тираном,

Достаточно лишь одного меча

И римлянина одного, какая

Потребность в стольких римлянах? Пускай

Другие заседают, тратят время

На колебанья. Лучшим средством я

Быстрейшее считаю. Средство это

К тому же и решительней других,

И благородней, и верней. Открыто

Преступника презренного убить

Достойно Рима. И достоин Цезарь

Пасть от десницы Кассия. Другим

Антония готов я предоставить.

А вот и Брут. Послушаем его.

ЯВЛЕНИЕ ТРЕТЬЕ

Брут, Цицерон, Кассий, Кимвр.


Цицерон

Насколько важен разговор, настолько

Не торопился Брут?…

Брут

Давно бы здесь

Я был, но помешал мне…

Кимвр

Кто?

Брут

Представьте,

Со мной Антоний говорить хотел

И говорил.

Цицерон

Антоний?

Кассий

И клеврета

Диктаторского удостоил Брут

Беседой?

Брут

Да. Его направил Цезарь:

Во что бы то ни стало говорить

Со мною хочет он и приглашает

К себе, иль сам готов прийти…

Кимвр

Но ты,

Конечно, отказался…

Брут

Нет. Уверен

Я искренне, что Цезарь-враг страшней,

Чем Цезарь-друг. И здесь же, в этом храме,

Я согласился выслушать его.

Кассий

Чего он хочет?

Брут

Видно, сладить сделку.

Но Бруту верите, надеюсь, вы.

Кассий

Мы так себе не верим.

Кимвр

Даже трусы

Уверовали в Брута.

Брут

Так и есть;

Как будто разбудить меня желая

(Сплю, что ли, я?), на улицах ко мне

Все время подстрекатели подходят

И льстят и упрекают, — дескать, я

Излишне медлю с тем, чего от Брута

Ждет Рим. Но мне не нужно шпор.

Кассий

Постой,

Уж не надеешься ли ты, что Цезарь,

Тебя послушав?…

Цицерон

Может, изменить

Его рассчитываешь ты?…

Брут

Приятно,

Что благородный Туллий разгадал

Мой замысел отчасти.

Кассий

В ожиданье

Тебя пространно мнения свои

Мы изложили все. Единодушны

Мы в ненависти к Цезарю, в любви

К отчизне и в готовности погибнуть

За Рим. Но планов получилось три:

В гражданскую войну отчизну ввергнуть,

Иль, ложью ложь назвав, разоружить

Народ, иль Цезаря прикончить в Риме,

Скажи, какой из этих трех путей

Угодней Бруту?

Брут

Ни один пока что.

Но если мой упрется в пустоту,

То я за третий буду.

Кассий

Твой? Но есть ли

Четвертый путь?

Брут

Вы знаете меня:

Я не любитель тщетных разговоров.

Рим слишком болен, чтобы за день он

Мог выздороветь. Можно добродетель,

Но ненадолго, пробудить в толпе,

Которую ни за какие деньги

К деяньям добрым не склонить, хотя

За деньги же другой ее толкает

На подлости. Была ль когда-нибудь

Продажна добродетель? Ненадежным

Фундаментом испорченный народ

Свободе новой был бы. Но, быть может,

Сенат надежней? Сосчитать легко

По пальцам не поддавшихся недугу,

Но и злодеи ненависть в душе

Питают к Цезарю — не потому, что

Он никому свободы не дает,

А потому, что, выйдя сам в тираны,

Он не дает в тираны выйти им;

Отсюда в них и ненависть.

Цицерон

К несчастью,

Все это правда.

Брут

Добрый гражданин,

Чтобы еще не стало хуже, должен

Держать себя в руках. Всегда ли был

Тираном Цезарь? Нет! Совсем недавно

Преступное стремленье в нем живет

К господству полному. Подлец Антоний

Подогревает эту жажду в нем

Искусно, чтобы, может быть, споткнуться

Помочь ему и вознестись над ним.

Таких друзей пригрел диктатор.

Кассий

Цезарь

Рожден с преступной жаждою в груди -

Царить…

Брут

Оставь, он никогда о стольком

Не смел мечтать. Его невольно ты

Переоцениваешь. Жажда славы,

Горячий нрав, желанье отомстить

Своим врагам и — главное — случайность

Счастливая заставили его

Ступить на этот путь. Подобным взлетом

Он оглушен и сам. Его душе

Пока еще дороже жажда чести,

Чем жажда царства. Разве это вам

Не очевидно? Разве не намерен

Он на парфян идти, оставив Рим,

Где столько у него врагов?

Кимвр

Победный

Венец на царский чает он сменить.

Брут

Тогда снискать, скорее, чем присвоить,

Венец он хочет. Значит, не злодей,

А честолюбец он…

Кассий

И перед нами

Его ты славословишь?…

Брут

Подожди.

Еще в сомненьях Цезарь, вкуса к славе

Он не утратил, значит, он еще

Не до конца тиран. Но начинает

И он, не знавший страха до сих пор,

Бояться, — значит, истинным тираном

Вот-вот он станет. Ужас охватил

Его на днях, когда ему в короне

Народ его продажный отказал.

И все же не заслуживает Цезарь

Того, чтобы раскаяться ему

Мешали. Если взять меня, то должен

Я презирать решительно себя

Иль чтить его, затем что я не умер

В тот день, когда меня он полонил

В сраженье под Фарсалом. Жизнь для Брута -

Позорное пятно. Но я сниму

С себя позор, не став неблагодарным.

Цицерон

Подобное не редкость на войне:

И ты бы, если победил бы, так же

Использовал победу. Разве жизнь,

Что роковой для Рима оказалась,

Тому же Цезарю не подарил

По доброте, а больше по ошибке,

Однажды Сулла?

Брут

Да, ты прав. Но я

Добра не забываю. В то же время

О долге и отечестве моем

Я свято помню. И для Брута Цезарь

Таков, что ни за что на свете Брут

Диктатора-тирана не намерен

Терпеть в живых, и я готов убить

Его иль быть убитым. Но при этом

Есть и такое в Цезаре, что он,

По мненью Брута, лишь один свободу,

Империю, могущество и жизнь

Вернуть сегодня Риму в состоянье,

Коль гражданином станет вновь. Толпа

Боготворит его. Но да возглавит

Он лагерь честных граждан, превратив

Законы в страшный бич для всех злодеев,

И чтобы стало все, как в старину,

Да будет он защитником законов,

А не грозою их. Родился он

С душою благородной. Гражданином

Он был. Он к славе не остыл еще.

Он слеп, не отрицаю, но виною

Тому благоприятная судьба

И подлые друзья, из-за которых

Он к славе истинной утратил путь,

Иль ничего мои не стоят речи,

Или такие пламенные я

Найду слова и доводы такие

Решительные приведу ему

В таком количестве, что Цезарь дрогнет,

Надеюсь, и воистину тогда

Великим станет, среди римлян первым

По добродетелям и вместе с тем

Не кем иным, как гражданином Рима,

На славу большую, чем у него,

Не претендую — лишь бы Риму польза

Была от славы Цезаря. Когда ж

Слова потерпят пораженье, Кассий,

Взгляни на это, он при мне всегда,

Кинжал, что Цезаря быстрей настигнет,

Чем твой хваленый меч.

Цицерон

Ты так велик,

Что, Цезаря своею меркой меря,

Не можешь знать, насколько он тиран.

Кассий

Твой план несбыточен, но он достоин

Тебя, великий Брут, и я сдаюсь.

Попробуй. К сожаленью, только Цезарь

В ошибке может убедить тебя.

Кимвр

Тирана переделать в гражданина?

Вот лучшее свидетельство того,

Что ты, о Брут, не мог бы стать тираном.

Брут

Отчет о том, чего добился я,

Вы здесь услышите потом. И если

Слова плохим окажутся крючком,

Перед собою ты увидишь, Кассий,

Убийцу беспощадного, клянусь.

ДЕЙСТВИЕ ТРЕТЬЕ

ЯВЛЕНИЕ ПЕРВОЕ

Цезарь, Антоний.


Антоний

Брут согласился, встречу здесь назначив,

Где ты недавно соблаговолил

Терпеть его разнузданные речи.

Ты скоро сможешь вновь услышать их,

Поскольку хочешь этого.

Цезарь

Спасибо.

Я знаю, Брута было нелегко

Склонить к подобной встрече, и другому

Я не рискнул бы порученье дать,

Какое дал Антонию.

Антоний

О Цезарь,

Как жаль, что ты к моим советам глух

И терпишь Брута. Это первый случай,

Когда я порученью твоему

Не рад. Но Брута я просил, как друга,

Хотя его как твоего врага

Я знаю и за это ненавижу.

Цезарь

Для многих Цезарь плох. Но лишь один

Из недругов моих меня достоин,

И это Брут.

Антоний

Тогда не только Брут,

Но первым Брут, а вслед за ним и кимвры,

И кассии, и туллии должны

Убиты быть, и многие другие.

Цезарь

Чем больше, чем непримиримей враг,

Чем он сильнее, тем всегда приятней

Мне было побеждать его, что я

И делал — чаще, нежели оружьем,

Прощеньем. Обласкать, когда к мечу

Прибегнуть можно, силой убежденья

Сердца, в которых ненависть кипит,

Смирить и заручиться верной дружбой

Того, кого ты волен погубить, -

Вот лучшее возмездие достойным

Врагам, мое возмездие.

Антоний

Пора

Усвоить Цезарю, что он обязан

Своим величьем самому себе.

Но, главное, чтоб понял он сегодня,

Когда и Рим в опасности, и он,

Кто в равной мере их обоих любит.

Конечно, только я. И я твержу

Без устали тебе, что если Брута

Не убиваешь ты, тогда тебя

Не так отчизны занимает слава,

Как личное тщеславие твое.

Цезарь

Быть может, хочется тебе, чтоб Цезарь

Боялся?

Антоний

Пусть не за себя, — за Рим

И он бояться может, даже должен.

Цезарь

За Рим во имя славы умереть

Я должен, а не за себя бояться

И не за Рим. В бою его врагов

Я разгромил. Они как раз и были

Врагами Цезаря. Одним из тех,

Кто обнажил оружье против Рима,

Был Брут, и я с оружием в руках

Пленил его, однако не позволил,

Чтоб справедливый меч войны сразил

Его тогда. Ужель сегодня, в Риме,

Я мог бы допустить иль приказать,

Чтоб безоружного (о, небо!) Брута

Сразил удар клинка из-за угла

Или неправая секира. В этом

Нет надобности. Даже захотев,

Не смог бы я… А впрочем… Нет… не смог бы.

К великому числу моих побед

Победу над парфянами осталось

Прибавить и над Брутом. От второй

Зависит первая. Любой ценою

Я должен Брута в друга превратить.

За Красса отомстить — первостепенной

Задачи нет сейчас, и в этом Брут

Весьма полезен мне: ведь речь о славе

И Цезаря и родины идет.

Антоний

Ты славен — дальше некуда.

Цезарь

Допустим.

Но если предстоят еще дела,

То сделанное раньше мной не ставлю

Я ни во что. С парфянами война

Неотвратима. Чтобы побежденным

Остался Рим, покуда Цезарь жив?

О, прежде я умру тысячекратно!

Но полным распрей, полным прочих зол,

Сражаясь в Азии, оставить город

Я не могу, как не хотел бы я

В крови и в ужасе его оставить.

Лишь Брут уладить в силах…

Антоний

Значит, ты

Антонию не доверяешь?

Цезарь

В ратных

Деяниях моих ты часть меня.

И я хочу, чтоб, в ужас повергая

Парфянина, ты рядом был со мной.

А в этом деле думаю на Брута

Я опереться.

Антоний

Я тебе готов

Служить во всяком деле. Что до Брута,

То здесь ты слеп.

Цезарь

Быть может, он куда

Слепей меня. Но я надеюсь нынче

Открыть ему глаза. Сегодня я

В ударе…

Антоний

Вот и он.

Цезарь

Вдвоем оставь нас,

Я скоро буду у тебя.

Антоний

Прозреть

Да сможешь ты, пока еще не поздно,

И с кем имеешь дело ты, понять!

ЯВЛЕНИЕ ВТОРОЕ

Брут, Цезарь.


Брут

Мы, Цезарь, старые враги, однако

По-прежнему ты победитель мой

И думаешь, что ты счастливей Брута,

Тогда как Брут уверен, что тебя

Он менее несчастлив. Впрочем, что бы

Мы про себя ни думали, недуг,

Упадок, угнетенье — участь Рима.

Одно желанье нынче нас свело,

Но побужденья разные. Ты хочешь

Сказать мне что-то важное, когда

Не лгал Антоний. С важным разговором

И я пришел, надеясь, что дерзнешь

Ты выслушать меня.

Цезарь

Ко мне враждебен

Ты был всегда, но Бруту я не враг,

И никогда им не был, и не мог бы

При всем желанье стать. К тебе домой

Пришел бы с разговором я, однако

Боялся этим оскорбить тебя:

Ведь Брут женат на дочери Катона,

И Цезарю не место у него.

Поэтому сюда тебя просил я

Пожаловать. Ты видишь, я один,

Без ликторов, без помпы, равный Бруту

(С его соизволения) во всем.

Перед тобою не диктатор Рима,

Не человек, который разгромил

Непобедимого дотоль Помпея,

Не триумфатор…

Брут

Цезаря одна

Достойна свита — собственная доблесть,

В особенности, если предстает

Он перед Брутом. Счастлив ты, коль скоро

Обходишься не только без секир

И ликторов, но и без угрызений

И страха, вечного в тиранах!

Цезарь

Страх?

Не только сердце, но и слух мой слова

Не знает этого.

Брут

Его не знал

Великий Цезарь на полях сражений,

Но знает Цезарь в Риме, где теперь

Диктатор он. Он слишком благороден,

Чтоб это отрицать, и, не стыдясь,

Открыться может Бруту: этим только

Свое величье Цезарь подтвердит.

Давай начистоту, как нам обоим

Пристало. Многих в ужасе держать

Один не может без того, чтоб первым

Не трусить самому. Недалеко

Ходить за доказательствами. Брута

Ты можешь беспрепятственно убить:

Я не люблю тебя, ты это знаешь,

И низкому тщеславью твоему

Помехой стать могу. Но ты боишься,

Что нынче больше повредит тебе

Убийство Брута. Говорить со мною

Желаешь ты затем, что только страх

Тобою движет с неких пор. Возможно,

Ты сам о том не знаешь или знать

Не хочешь попросту.

Цезарь

Неблагодарный!..

А под Фарсалом не была ли жизнь

Твоя в моих руках?

Брут

Ты пьян от славы

И боем был разгорячен тогда.

Ты был велик. И чтобы быть великим,

Родился ты. Но здесь ты с каждым днем

Себя роняешь. Образумься, Цезарь.

Тираном кротким не родился ты,

Поверь…

Цезарь

Твои хвалы с хулою вкупе

Мне все же нравятся. Я так люблю

Тебя, что только Брутом быть хотел бы,

Когда бы не был Цезарем уже.

Брут

Ты можешь быть обоими, прибавив

Немало Бруту и самим собой

Оставив Цезаря. Любого можешь

Ты из великих римлян превзойти,

Став истинно великим: все зависит

Лишь от тебя. Отважься применить

Простое средство. Заклинаю первый

Тебя об этом я… Но ты молчишь?

О, ты прекрасно знаешь это средство:

Ты слышишь в сердце громогласный крик

Насущной правды. Откажись от козней,

Что даже в собственных глазах тебя

Роняют. Убедись, что подлой цели

Ты стал рабом. Быть Цезарем учись

У Брута. Если б ревновал я к славе

Твоей, ужель бы я тебя просил

Попрать мою? Я знаю правду: в Риме

По должности, по силе, по летам

Я меньше Цезаря, как меньше слава

Моя. И если самовоспарить

Способно имя Брута, то не раньше,

Чем разобьется вдребезги твое.

Все тот же тихий голос боязливый -

И потому не римский, что тебя

Иначе с неких пор не называет,

Как угнетатель Рима, Бруту роль

Его освободителя отводит.

Чтоб стать в действительности таковым,

Необходимо мне тебя низвергнуть

Или убить. Нелегок первый путь,

Но менее, чем ты считаешь, труден

Второй, и если б только о себе

Я думал, я б уже от господина

Избавился, но, римлянин, пекусь

О Риме я и потому взываю

К тебе, когда мой долг убить тебя.

Да, стать, как прежде, гражданином, Цезарь,

Послушавшись меня, обязан ты.

Ты первый, ты один способен Риму,

Скорей, чем Брут, свободу, славу, мир

Вернуть — все то, что у него ты отнял.

Вновь гражданин, тираном прояви

Себя в последний раз: законы в силе

Восстанови и навсегда отбей

У всех без исключения охоту

Тебе, тирану, подражать. Никто

Из римлян после этого не скажет,

Что в массе граждан растворился ты.

Скажи, себя ты ставишь ниже Суллы?

Гораздо более, чем ты, жесток,

Проливший больше крови, гражданином

И Сулла стать дерзнул, и был велик.

Насколько же ты был бы выше Суллы

При том, что ты куда сильней его!

Иная слава ждет тебя, когда ты

По доброй воле силу и талант

Заждавшимся употребишь во благо,

Когда посмотришь трезво на себя,

Все сделав для того, чтоб в Рим вернуться

Ни цезари, ни суллы не могли.

Цезарь

Отважный юноша, в твоей искусной

И пылкой речи, к сожаленью, есть,

Быть может, правда. Убеждают сердце

Твои слова. И если ты себя

Считаешь меньше Цезаря, я вижу,

Я чувствую, насколько больше ты.

И то, что я сознался в этом первый,

Не оскорбившись, не рассвирепев,

Доказывает, что к тебе питаю

Я странную привязанность. Поверь,

Ты очень дорог мне, и я хотел бы,

Чтоб, завершая начатое мной,

Когда меня не станет, ты исправил

Мои просчеты. Месть парфянам дай

Прибавить Цезарю к его триумфам,

И он умрет счастливым. Столько лет

Я отдал битвам, что на поле брани

Единственно достоин встретить смерть.

Я допускаю, что лишил отчасти

Свободы Рим, зато воздал ему

Сторицею могуществом и славой,

И Рим об этом знает. Я умру,

И, осенен победами моими,

Ты устранишь ущерб, что я нанес

Ему. Не может больше делать ставку

Рим на меня. Добро, что сделать я

Хотел ему, отравлено всечасно

Бывало мной же причиненным злом.

Я на тебя надежды возлагаю:

Ты честным и великим был всегда

И римлянам величие и честность

Привить сумеешь. Как отец, с тобой

Я говорю… О, для меня ты больше,

Чем сын…

Брут

Твои слова не до конца

Понятны мне. Исключено, чтоб к власти

Твоей неправой приобщился я

Когда-нибудь. Однако ты о Риме

Почти как о наследстве говоришь

Своем?…

Цезарь

О, выслушай меня. Не в силах

Я более умалчивать о том,

Что отношение твое изменит

Ко мне.

Брут

Его изменишь ты, коль сам

Изменишься: победы над собою

Тебе лишь не хватает…

Цезарь

Ты другим,

Услышав тайну, станешь.

Брут

Я останусь,

Что б ни услышал, римлянином. Но

Продолжим разговор.

Цезарь

Ты не находишь,

О Брут, что то, как я с тобой держусь,

Мои глаза, слова, молчанье даже,

Все выдает безмерную любовь,

Что я к тебе питаю?

Брут

Да, я вижу

В тебе порыв, и человек за ним

Скорее, чем тиран, стоит как будто.

Но что он означает, не берусь

Судить.

Цезарь

А сам, скажи, какие чувства

Ко мне питаешь?

Брут

Зависть исключи,

А остальные — все поочередно.

Когда тиран закоренелый ты,

То ненависть и гнев; когда же снова

Ты человек и гражданин — любовь

И восхищенье. Что тебе угодней

Из этих чувств?

Цезарь

Любовь. И должен ты

Любить меня… Священными со мною

Ты связан узами.

Брут

С тобою? Я?

Какими же?…

Цезарь

Я твой отец.

Брут

О, небо!

Что слышу я?…

Цезарь

О сын мой, обними

Меня…

Брут

Возможно ль?…

Цезарь

Если мне не веришь,

То матери поверишь. Вот ее

Письмо. Я получил его в Фарсале.

Ты знаешь руку матери. Читай.

Брут

(читает письмо)

"Вот-вот, быть может, нападешь ты, Цезарь,

Не только на Помпея и твоих

Сограждан, но и на родного сына.

Брут — порожденье молодых утех

Твоих со мною. На признанье это

Лишь материнский страх толкнул меня.

О Цезарь, ужаснись! Когда не поздно.

Меч опусти: ты можешь от руки

Родного сына пасть, как может сына

Твой меч сразить… О небо, сделай так,

Чтоб вовремя отец меня услышал!..

«Сервилия»". Кто мог подумать? Я

Сын Цезаря?

Цезарь

Конечно. Обними же

Меня, мой мальчик.

Брут

О отец!.. О Рим!..

О кровь!.. О долг!.. Смотри, перед тобою

Брут на колени падает. И он

Не встанет прежде, чем обнять не сможет

В твоем лице единого отца

Себе и Риму.

Цезарь

Поднимись, мой мальчик.

О, почему с таким упорством ты

Все личное от сердца отметаешь

Ожесточенного?

Брут

Себя отцом

Ты любящим вообразил, быть может?

Ты себялюбец. Все подчинено

В тебе стремленью к царству. Быть тираном

Отец не может. Прежде докажи,

Что гражданин ты, если хочешь сына

Во мне найти. Дай мне вторую жизнь;

Ходить в рабах я не могу, тираном

Быть не желаю. Либо" мой отец

Свободный человек — и я свободен

В свободном Риме, либо умереть

Мне лучше. Жизнь за Рим отдать готов я

И за тебя погибнуть, лишь бы ты

Был римлянином, истинным для Брута

Отцом… О, радость! Благородных слез

Я вижу блестки на твоих ресницах?

Пробита честолюбия броня,

Теперь ты мой отец и голос сына

Услышь: да будет Брут неотделим

От Рима для тебя.

Цезарь

О, безысходность!..

Считаться только с сердцем я бы рад,

Но не могу. Настолько Рим для рабства

Созрел, что с меньшей пользой для него

Другой в повиновенье рабском будет

Его держать, когда не хочет Брут,

Чтоб это делал Цезарь…

Брут

Что я слышу!

О, рабская растленная душа!

Нет, я тебе не сын. Когда бы прежде,

Чем сердце подлое свое открыть

И подлое мое происхожденье,

Собственноручно ты убил меня,

Ты поступил бы милосердней…

Цезарь

Сын мой!..

Брут

Послушайся…

Цезарь

Неблагодарный сын…

Чего ты хочешь, вырожденец?…

Брут

Жажду

Спасти отчизну я иль вместе с ней

Погибнуть.

Цезарь

Ну а я хочу другого:

Одумайся или убей меня.

Чудовищна твоя неблагодарность,

Но я надеюсь, за нее краснеть,

Когда мы завтра встретимся в сенате,

Ты будешь. Ну, а если ты отца

И дел его не прекратишь гнушаться,

То завтра утром господина ты

Найдешь во мне.

Брут

Надеюсь я, что прежде,

Тиранства устыдившись своего,

Ты станешь истинным отцом. Не может

Во мне внезапно прорасти любовь

Сыновняя, пока ты не докажешь

Свою отцовскую любовь. Она,

Как правило, сильней любого чувства

И победить в тебе должна. Тогда

Нежнейшего, послушнейшего сына

Во мне найдешь ты… Как я буду горд,

О Цезарь, как тогда я буду счастлив,

Что я твой сын!..

Цезарь

Каким бы ни был я,

Ты сын мой и наперекор не смеешь

Родителю идти…

Брут

Мне имя Брут,

И мне отчизна мать. Не вынуждай же

Меня считать, что настоящий мой

Отец — тот самый Брут, который Риму

Ценою крови собственных детей

Жизнь гарантировал и дал свободу.

ЯВЛЕНИЕ ТРЕТЬЕ

Цезарь.


Цезарь

Возможно ль, чтоб единственный мой сын

Отказывался мне повиноваться

Теперь, когда весь мир покорен мне?

ДЕЙСТВИЕ ЧЕТВЕРТОЕ

ЯВЛЕНИЕ ПЕРВОЕ

Кассий, Кимвр.


Кимвр

Не сомневайся: видели недавно,

Как он из храма вышел и к себе

Направился в смятенье, чуть не плача.

Подумать только, неужели Брут

Уже не тот?…

Кассий

Он любит Рим, и славу,

И справедливость. К нам, как обещал,

Придет он скоро. Бруту доверяю

Я больше, чем себе. Его словам

И действиям порука — благородство

Его души. Все помыслы его

О благе Рима.

Кимвр

Легок на помине.

Кассий

Вот видишь?

ЯВЛЕНИЕ ВТОРОЕ

Брут, Кассий, Кимвр.


Брут

Как? Остались только вы?

Кассий

А разве мало нас, когда ты с нами?

Брут

А Туллий?…

Кимвр

Ты не знаешь? Только что

В числе других сенаторов поспешно

Из Рима он уехал.

Кассий

Холод лет

Сковал его бесстрашие былое.

Брут

Но не убил. Из римлян никому

Я не позволю Туллия порочить.

Да сохранит свободу он и жизнь

Для блага Рима.

Кассий

О, какое счастье!

Мы верим, что свободными придем

К почетной старости или погибнем

За Рим во цвете лет.

Брут

Блаженны вы!..

Вы, но не я, кому осталось только

С собой покончить или в рабстве жить.

Кассий

Не понимаю.

Кимвр

Что из разговора

С диктатором ты вынес?

Брут

Ничего

Для Рима; безграничные страданья

И ужас для себя; сюрприз для вас

И основанье презирать по праву,

Быть может…

Кимвр

Презирать? Кого?

Брут

Меня,

Кимвр

Тебя?

Кассий

Тебя, который совесть Рима

И наша?…

Брут

Я… Кто мог бы допустить?…

Я зятем достославного Катона

Считал себя до нынешнего дня…

И Цезаревым оказался сыном.

Кимвр

Что слышу я? Ужель?…

Кассий

Да будет так.

Клянусь, что это не мешает Бруту

Врагом тирана оставаться впредь.

Брут

Чтоб кровь от этого пятна очистить

Ужасного, до капли должен я

За Рим ее пролить.

Кассий

Ты должен сыном

Быть самому себе.

Кимвр

Но доказать

Чем Цезарь может?…

Брут

Неопровержимо

Он это доказал. Он как отец

Со мною говорил, желая сделать

Меня своим сообщником теперь,

А в будущем преемником презренным,

И в деспотических его глазах

Я видел человеческие слезы.

Он, не краснея, сердца тайники

Порочного раскрыл передо мною,

Как перед сыном. Главный аргумент

Он под конец оставил — роковое

Письмо Сервилии (о, небеса!),

Которое прочел я. В этом жутком

Посланье, незадолго перед тем

Отправленном, как звук трубы фарсальской

Раздался, пишет Цезарю она,

Что их любви обязан я рожденьем,

И заклинает в ужасе его

Родного сына пощадить.

Кимвр

О тайна

Жестокая! Зачем возникла ты

Из мрака?…

Кассий

Если он, как сына, любит

Тебя, то силе благородных чувств

И убежденности твоей могла ли

Душа отца — отца не на словах -

Противиться? Теперь ты убедился

Воочию: нет в мире ничего,

Что вырвало бы Цезаря из грязи.

Брут

Порою брезжит истина еще

В его отравленном мозгу, но брезжит

Едва-едва. Привыкший много лет

Повелевать в сраженьях, высшей славой

Он высшую считает власть, и вот

Заполучить упорно жаждет царство,

А нет — так умереть.

Кимвр

И пусть умрет

Чудовище!

Кассий

Тиран неисправимый,

Закоренелый он. Считай, о Брут,

Что нет отца у одного из граждан…

Кимвр

И не дано тирану сыновей…

Брут

И сердцу Брута не найти покоя.

Да, благородные друзья мои,

Вам говорю я это — вам, несущим

В сердцах высокий свет священных чувств;

Вам, для которых наше предприятье

Великое и стимул и закон;

Вам, что заботясь лишь о том, чтоб дети

Уверенно с родительских колен

Смотрели в завтра, жаждете покончить

С жестокой тиранией навсегда,

Которая священнейшие узы

Рвет беспощадно. Перед вами я

Всю боль мою и ужас обнажаю,

Что, сыну Цезаря и Рима, мне,

Соперничая, разрывают сердце.

Лицом к лицу с тираном я не стал

Скрывать свою непримиримость. Слова,

Слезинки слабости не проронил

Я перед ним. Но лишь один остался -

И тысячи в душе проснулись чувств.

Я тороплюсь домой, где равновесье

И наилучший я найду совет:

Там Порцию увижу, дочь Катона,

Достойную великого отца,

Супругу Брута…

Кассий

И отца и мужа

Она достойна.

Кимвр

О, когда б такой

Сервилия была!

Брут

Хотя больная

Уже который день она лежит,

Смятение мое не ускользнуло

От Порции. И вот что слышу я

Недавно: "Чем-то важным озабочен

Ты с неких пор. Расспрашивать тебя

Я не дерзала, прежде чем жестоким,

Зато надежным способом свое

Не испытала мужество. Я больше

Не женщина. Смотри". И тут она

Откидывает край покрова, рану

Широкую показывая мне,

И продолжает: "Этою рукою,

Кинжалом этим грудь отсечена

Моя. Об этом ты впервые слышишь:

Я стойко боль уже который день

Переношу, хоть не встаю с постели,

И эта рана говорит о том,

Что я хранить достойна тайны Брута.

Не так ли?"

Кимвр

Что за женщина!

Кассий

Какой

Мужчина с ней сравнится?

Брут

На колени

Я перед добрым гением моим

Упал при виде этой страшной раны

И, потрясенный, плачу и молчу.

Придя в себя, я о душевных бурях

Рассказываю без утайки ей.

Не женщина со мною вместе плачет,

А римлянин. Она во всем винит

Судьбину и в последний раз, быть может,

Обняв меня, напоминает мне,

Что, мужу Порции и сыну Рима,

Мне имя Брут. О, я не забывал

Об этом никогда. И к вам пришел я

Поклясться в том. Подробности хотел

Я опустить, но, говоря с друзьями,

Не удержался. Верьте, что меня

Сама природа оторвать от Рима

Не в состоянье… Но, к несчастью, боль,

Отчаянная боль моя отнимет

Меня потом у самого себя.

Кимвр

Мы римляне, но мы еще и люди,

И чувства человеческие нам

Понятны… Брут!.. Я тоже удержаться

Не в силах, слушая тебя, от слез.

Кассий

Быть ни один бесчувственным не вправе

Из нас; но гибнет угнетенный Рим -

И личных чувств уже не существует,

Или, во всяком случае, любой

Прислушиваться может к ним, но только

Не Брут.

Брут

Меня сильней считаешь ты,

Чем есть, но делает твое доверье

Меня действительно сильней. Смотри,

Мои ресницы сухи. Вечереет.

Великим днем грядущий станет день.

Клянусь, друзья, что остается в силе

Решенье наше. Полностью на вас

Я полагаюсь. На меня надейтесь

Во всем и ждите знака моего,

Запомните.

Кассий

Воистину из римлян

Ты первый. Но сюда идут…

Кимвр

И кто?

Антоний!

Брут

Цезарем ко мне он послан

Наверняка. Останьтесь.

ЯВЛЕНИЕ ТРЕТЬЕ

Антоний, Кассий, Брут, Кимвр.

Антоний

Я ищу

Тебя, о Брут. Есть разговор.

Брут

Ну что же,

Я слушаю.

Антоний

Но мне диктатор дал

Наказ…

Брут

Да будет так.

Антоний

С тобою должен

Я говорить одним…

Брут

Я здесь один.

Жена и муж — моя сестра и Кассий,

А Кимвр Катону, тестю моему,

Был самый верный друг. Любовь к отчизне,

Родство и дружба так сплотили нас,

Что в трех телах одна душа. И Цезарь

Не может Бруту ничего сказать,

О чем бы не узнали Кимвр и Кассий

От Брута.

Антоний

Может статься, и отец

У вас один?

Брут

Они переживают

Позор происхожденья моего,

Как собственный, и делят боль со мною.

Им все известно. Говори. В себя

Пришел, конечно, Цезарь: посылает

Тебя ко мне великодушно он

Сказать, что больше я не сын тирана.

Все говори. Известие о том,

Что гражданином снова стал диктатор,

Не встретит с большей радостью, чем мы,

Никто. Поведай, как он снова любит

Отчизну, чтобы мне благословлять

Тот день, когда я от него родился.

Антоний

С тобою говорить наедине

Мне наказал диктатор. Он изволит

Как истинный отец, что столь же слеп,

Сколь и несчастлив, льстить себя надеждой,

Что перед голосом природы ты

Священным сдашься.

Брут

Что он понимает

Под словом "сдаться"? Что имел в виду?…

Антоний

Любовь и уваженье к человеку,

Который породил тебя. Когда ж

Любить ты не способен, будь любезен

Хотя бы долг святой не предавать,

Не забывать о тех благодеяньях,

Которые оказаны тебе

И ждут тебя. Иль слишком человечным

Прослыть боишься, может статься, ты?

Брут

Пока что, кроме слов пустых, не слышу

Я ничего. Ответь: готов ли он,

Готов ли Цезарь завтра отказаться

В сенате от диктаторства? готов

Без армии остаться? всех избавить

От страха в Риме — недругов, друзей

И самого себя? вернуть священным

Законам, им же погребенным, жизнь?

Законам этим подчиняться первым?

Вот что способен истинный отец

Для Брута сделать. Вот благодеянья,

Которых ждал и не дождался Брут.

Антоний

Брут

Да, все для недостойных

Твоих ушей. К владыке своему

Ступай. Скажи, что все еще надеюсь,

Не просто верю, а уверен я,

Что действенные меры по спасенью

Отечества предложит завтра он

Сенату. Передай ему, что первый

К его ногам как гражданин и сын

Брут благодарный на глазах у Рима

Падет тогда. И, наконец, скажи,

Что я всем сердцем жажду в той же мере

Во имя блага римлян Рим спасти,

В какой хотел бы Цезаря для Рима

Спасти…

Антоний

Я понял. Я ему скажу

Все то, в чем (к сожалению, напрасно!)

Давно его стараюсь убедить.

Брут

Для связи между Цезарем и Брутом

Ты ненадежный человек. Но он

Избрал тебя — и я тебе ответил.

Антоний

Когда бы Цезарь больше верил мне,

Для блага Рима к Бруту при секирах

Он ликторов, конечно, бы прислал.

ЯВЛЕНИЕ ЧЕТВЕРТОЕ

Брут, Кассий, Кимвр.

Кимвр

Вы слышали?…

Кассий

О Брут!.. Надежда Рима!

И этому ничтожному рабу

Припомнить надо…

Брут

Думаю, что гнева

Он не достоин нашего. Друзья,

В последний раз я попытаюсь завтра

Добиться своего. А если нет,

Вы обещали мне дождаться знака.

Вы мне доверитесь?

Кассий

Ты все для нас.

Пошли; открыться время тем немногим,

Кто выбран нами, чтобы и они

Готовы были завтра вместе с нами

За Рим погибнуть.

Брут

Да, пора идти.

ДЕЙСТВИЕ ПЯТОЕ

Действие происходит в курии Помпея.

ЯВЛЕНИЕ ПЕРВОЕ

Брут, Кассий, сенаторы, которые расходятся по своим местам.

Кассий

Похоже, малочисленнее будет

Собранье, чем вчера…

Брут

Не так число

Для нас, как мужество пришедших, важно.

Кассий

Ты слышишь возбужденную толпу?

Она уже кричит. Что будет дальше?

Брут

Любой событий поворот — и чернь

По-новому кричит. Быть может, нынче

Нам и она поможет.

Кассий

Никогда

Уверенным настолько я не видел

Тебя.

Брут

Опасность велика.

Кассий

О Брут!..

Я повинуюсь лишь тебе.

Брут

Мы видим

Помпея мраморного здесь, и он

Уверенность в меня вселяет так же,

Как близкая опасность.

Кассий

Вот идут

И ликторы.

Брут

А что же Каска с Кимвром?…

Кассий

Как должно, место выбрали они

Поближе к Цезарю.

Брут

А что ты сделал,

Чтоб помешать Антонию?…

Кассий

Его

Задержат Фульвий с Макрином при входе

В сенат и, если будет в том нужда,

Применят силу.

Брут

Значит, все в порядке.

Займем и мы свои места. Прощай.

Рабами расстаемся мы, но вскоре

Свободными, надеюсь, заключим

Иль умирающими мы друг друга

В объятия. Сначала ты меня

Услышишь в роли сына, но увидишь

Потом и гражданина ты.

Кассий

О Брут!

Подай лишь знак — и меч поднимет каждый.

ЯВЛЕНИЕ ВТОРОЕ

Сидящие сенаторы; Брут и Кассий на своих местах; Цезарь, предшествуемый

ликторами, которые затем отходят от него; Каска и Кимвр в числе многих

других следуют за Цезарем. При его появлении все встают и усаживаются лишь

после того, как садится Цезарь.


Цезарь

В чем дело? Час назначенный прошел,

А половина мест еще пустует?…

Я, правда, тоже опоздал. Отцы,

Мне очень жаль, что я вас ждать заставил…

Однако чем вы объясните то,

Что я не вижу многих? В чем причина?

Всеобщее молчание.

Брут

Никто не отвечает? А ведь всем

Ясна причина. Неужели, Цезарь,

Молчанье наше не ответ тебе?

Так я скажу: те, что сидят в сенате,

Пришли из страха; тех, кого здесь нет,

Рассеял страх.

Цезарь

Высказыванья Брута

Предерзкие не новость для меня,

Как для тебя не новость то, что Цезарь

Великодушен. Впрочем, я сюда

Пришел не пререкаться…

Брут

Мы здесь тоже

Не для того, чтоб оскорблять тебя.

Да, худо рассудили те, кто в этот

Счастливый день покинули сенат,

И худо поступают те, что молча

Сейчас сидят в сенате. Ложный страх

Я рад рассеять. Цезарь приготовил

Великое известие для нас.

От замыслов преступных против Рима

Он отказался. Только что меня

Он попрекнул своим великодушьем,

Так вот теперь оно обращено

Не к Бруту, а к страдающей отчизне.

Клянусь, к своим триумфам нынче он

Прибавит наивысший: он сегодня

Одерживает над собою верх

И над чужою завистью. Поверьте,

О благородные отцы, что вас

Свидетелями этого триумфа

Собрал сегодня Цезарь. Хочет быть

Он гражданином равным среди равных,

Как прежде. К этому он сам пришел,

И, значит, ни в одной стране на свете

Нет человека, равного ему.

Цезарь

Я мог бы, Брут, прервать…

Брут

Не возмущайтесь

Тем, что, всего лишь претор, говорить

Я не даю диктатору. Но Цезарь

И Брут теперь одно. Я вижу, вы

Изумлены. Мои слова туманны

Для вас. Сейчас рассеется туман,

И все понятно станет. Перед вами

Сын Цезаря…

Гул изумления.

Брут

Да, Цезарь мой отец,

К моей великой гордости: вчера лишь

Он был диктатором; сегодня он

Стал гражданином — первым среди равных.

Гул ликования.


Цезарь

Да, Брут мой сын. Я эту тайну сам

Раскрыл бы вам. Я потрясен витийством

И вдохновенной дерзостью его.

Сверхчеловеческое что-то было

В его словах. О, благородный дух!

Да, Брут мой сын. И то, что я не властен

Сегодня сделать, римляне, для вас,

Он сделает, мой сын и мой преемник,

Он, что достойнее меня, ему

Я власть свою оставить собираюсь,

Он будет вашим Цезарем, отцы…

Брут

Я убежден: способным на такое

Не только что друзья, но и враги

Заклятые мои не могут Брута

Считать. О римляне, передает

Мне Цезарь власть свою, а это значит,

Что от несправедливой власти он

Отказывается, послушав сына,

И Риму возвращает навсегда

Свободу.

Гул ликования.


Цезарь

Хватит. Ты, как сын, как младший,

Не должен забегать вперед меня.

Послушайте теперь, что скажет Цезарь.

Мое решенье на парфян идти

Незыблемо. С рассветом легионы

Я в Азию веду: уже давно

Тень Красса неотмщенная взывает

Ко мне. Антоний остается здесь,

В Италии; да будет он для Рима

На это время мной. А Кассий, Кимвр

И Каска пусть в провинции вернутся,

Назначенные им. Со мною Брут

Отправится. Как только я покончу

С врагами Рима, предоставлю я

Своим врагам себя: пусть Рим решает,

Диктатором, иль гражданином он,

Или никем меня желает видеть.

Всеобщее молчание.

Брут

Не римлянина это, не отца,

Не Цезаря слова. Приказам царским

Мы только что внимали. О отец,

В последний раз послушай гражданина

И сына, уступи его слезам,

Его мольбам. Мой голос — Рима голос.

На Брута погляди: еще никто

Не видел, чтобы он молил и плакал.

Смотри, ты видишь, он у ног твоих.

Ты хочешь быть ему отцом, а Риму

Отцом не хочешь быть?

Цезарь

Твои мольбы

Меня позорят перед всеми. Хватит!

Встань и молчи. Тираном называть

Меня он смеет. Был бы я тираном,

Неужто я бы допустил, чтоб он

Меня порочил на виду у Рима?

То, что диктатор для себя решил,

Должно пойти отечеству на пользу,

И каждый, кто не подчинится мне,

Тот Рима враг, и бунтовщик, и гнусный

Предатель.

Брут

Вспомним свой гражданский долг

И подчинимся все без исключенья

Диктатору.

Брут обнажает кинжал и потрясает им над головой; заговорщики бросаются к

Цезарю с мечами.

Кимвр

Умри, тиран, умри.

Кассий

Я тоже не останусь безучастным.

Цезарь

Изменники…

Брут

Один лишь я не смог?…

Некоторые сенаторы

Смерть, смерть ему!

Остальные сенаторы

(разбегаясь)

Чудовищно! Ужасно!

Цезарь

(израненный, ползет к статуе Помпея, где, закрыв

лицо тогой, испускает дух)

И ты… мой мальчик?…

Брут

О отец!.. О Рим!..

Кимвр

На крики жалких трусов чернь толпою

Уже бежит сюда…

Кассий

Пускай бежит:

Тирана больше нет. Скорей, Антоний

На очереди.

ЯВЛЕНИЕ ТРЕТЬЕ

Народ, Брут, мертвый Цезарь.

Народ

Что произошло?

Чья это кровь? Брут с поднятым кинжалом?

В чем дело?

Брут

Дети Марса (если вы

Еще остались таковыми), гляньте

Туда скорее, посмотрите, кто

Лежит у ног великого Помпея…

Народ

Как? Цезарь? Утопающий в своей

Крови? Проклятье!..

Брут

Да, он утопает

В своей крови. И я, хотя булат

В моих руках не обагрен, я тоже

С другими вместе Цезаря убил…

Народ

Изменник!.. Но и ты умрешь…

Брут

Повернут

Уже кинжал — осталось лишь нажать,

Но прежде вы должны меня послушать.

Народ

Нет, прежде нужно покарать убийц…

Брут

Вы не найдете их: они, смешавшись

С толпою, скрылись все до одного.

Вам не найти убийцы, кроме Брута,

И если вы, взбешенные, сюда,

Чтоб за диктатора отмстить, примчались,

Для вашей мести этой головы

Достаточно. Однако если что-то

Вам, вашим душам говорит еще

Священной, подлинной свободы имя,

Ликуйте: наконец-то римский царь

Спит вечным сном.

Народ

О чем ты? Что ты мелешь?

Брут

Да, римский царь. Он говорил, как царь,

С сенатом; он царем уже держался

Во время луперкалий, в день, когда,

Венец притворно отвергая царский,

Антонию велел, чтоб трижды тот

Венчал его короной. Не по вкусу

Вам грубая комедия пришлась,

И понял он тогда, что без насилья

Не быть ему царем. И он войну

Решил затеять новую, оставив

Без легионов и без денег Рим:

Он был уверен, что царем вернется

Из Азии и взыщет с вас за то,

Что вы ему в короне отказали.

На золото, на пиршества, на лесть,

На игры не скупился он, чтоб сделать

Рабами вас. Но проиграл злодей,

Вы римляне, и вы не продаете

Свою свободу: за нее на смерть,

Как прежде, вы готовы. За свободу

И я готов на смерть. Свободен Рим,

И можно умереть. Так убивайте

Того, кто волю возвращает вам,

Достоинство и жизнь. Сводите счеты

За своего царя. Кому из вас

Свобода немила, на Брута руку

Поднимет пусть. Но кто не хочет быть

Убийцей Брута, тот союзник Брута

И должен быть со мною до конца.

Народ

Что говорит он? Вдохновляет небо

Его…

Брут

Я вижу, римлянами вновь

Становятся рабы. Теперь судите,

Такой же римлянин ли Брут, как вы.

Найдутся ли такие между вами.

Кто мог себе представить то, что я

Сейчас открою вам? Покойный Цезарь

Был мой отец…

Народ

О, небо! Ну и ну…

Брут

Я сын его. Клянусь. Вчера об этом

Я от него узнал. Он в знак любви

Отеческой со временем оставить

В наследство мне, как собственность свою,

(Клянусь богами!), Рим намеревался.

Народ

Какая наглость!..

Брут

Потому-то он

Задуманным со мною поделился…

Народ

Выходит, истинным тираном стать

(Увы!) намеревался он…

Брут

Я плакал,

Моля его, как сын, я заклинал

Его, как гражданин, от гнусных планов

Отречься. О, чего не делал я

Для этого?… Его просил я даже

Убить меня: мне от его руки

Была бы смерть куда милей, чем царство

Из рук его. Но тщетно было все.

Он рвался царствовать, не мысля жизни

Без царства. И тогда я подал знак

Убить его. Я подал знак немногим

Решительным, но в воздухе, дрожа,

Моя рука предательски повисла…

Народ

Какое благородство!

Брут

Римский царь

Убит. Спасибо небесам за это…

Но Брут отцеубийца… и от вас

Заслуживает смерти… Небольшая

Отсрочка только мне нужна, чтоб я

От всех случайностей совместно с вами

Рим возрождающийся оградил.

Освободителя и гражданина

Высокий долг исполнить должен Брут.

Он жил для этого. Но должен после

Над гробом убиенного отца

Сын Цезаря великого погибнуть

От собственной руки.

Народ

Какой конец

Ужасный!.. Страх, смятенье, состраданье

Смешались в нас… Смотрите, но и он

Слезами разразился?…

Брут

Да, я плачу.

Покойного оплакиваю я.

Достоинств, равных тем, какие были

У Цезаря, на свете не найти,

И нет второй такой души. Ничтожен,

Кто по нему не проливает слез.

Но кто еще надеяться дерзает

На то, что оживет покойник, тот

Не римлянин.

Народ

Твои слова — как пламя…

Брут

Да будут пламенем твои дела,

Народ. Пора вернуть свободу Риму

Безоговорочно и навсегда.

Народ

Для блага Рима за тобой готовы

Мы следовать…

Брут

Так поспешим, друзья,

На холм свободы. Разве допустимо,

Чтобы священный Капитолий был

В руках изменников?

Народ

Вперед! Очистим

Священный холм от этой мрази.

Брут

Смерть

Или свобода!

Брут устремляется к выходу, неистово размахивая мечом; все следуют за ним.

Народ

Смерть или свобода!

Веди нас, Брут. Свобода или смерть!


ПОСЫЛКА

Теперь всего разумней сбросить с ног

Котурны италийские и больше

Не надевать их дать себе зарок.


Год MDCCLXXXVII

Примечания


И в этом случае Альфьери, со свойственным его характеру педантизмом, совершенно точно датирует все периоды работы над трагедией. К 18 апреля 1786 года относится ее замысел; между 29 ноября и 3 декабря того же года Альфьери набрасывает прозаический вариант. В следующем, 1787 году создает окончательный стихотворный вариант.

События, описываемые в трагедии Альфьери (заговор против Юлия Цезаря и его смерть), уже не раз привлекали драматургов. Альфьери, несомненно, был знаком с "Юлием Цезарем" Шекспира, "Смертью Цезаря" Вольтера и, вероятно, с пьесой итальянского драматурга XVII века Антонио Конти "Цезарь". Однако в "Бруте Втором" Альфьери было бы напрасным искать следы заимствования или полемики с названными произведениями. Прямым литературным источником послужили биографии Цезаря и Брута, изложенные Плутархом в его знаменитых "Параллельных жизнеописаниях". Оттуда почерпнул Альфьери не только факты, но и трактовку характеров двух центральных персонажей — Цезаря и Брута. В особенности близок Альфьери к Плутарху в обрисовке Брута, его суровой гражданской непреклонности, свободолюбия, ненависти к тирании. Вслед за Плутархом идет Альфьери и в обрисовке характеров Кассия, Кимвра и Порции.

Публикуемый перевод, является первым полным переводом на русский язык.

Стр. 721. От Нила и до Бетиса они… — то есть от Африки, где Цезарь разгромил войска Помпея, до Испании, где на берегах Бетиса (Гвадалквивира) он разбил войска сыновей Помпея Гнея и Секста.

От Тахо до Евфрата, от Сиены || До Альбиона… — Эти географические названия служат определению огромности Римской империи, раскинувшейся от Испании (Тахо) до Месопотамии (Евфрат) и от Африки (Сиена) до Англии (Альбион).

Стр. 722. Дрожит парфянин, победитель Красса… — Красс, ранее входивший в триумвират вместе с Цезарем и Помпеем, был разбит, а потом и предательски убит (53 г. до н. э.). Парфяне обитали на юго-восточном берегу Каспийского моря.

Бойцы, которым был потребен вождь, || Алкающий не злата, но победы. - Речь идет о легендарном корыстолюбии Красса. Согласно преданию, царь парфян, знавший эту страсть Красса, повелел влить в глотку мертвого Красса расплавленное золото.

…на чьих руках || Катон великий умер. — Речь идет о Катоне Утическом, который после поражения при Тапсе предпочел покончить с собой, только бы не попасть в руки Цезаря живым. Исторически факт, сообщаемый Альфьери, недостоверен: Кимвр не мог видеть гибели Катона.

Стр. 723. Резне сограждан, || Начавшейся при Гракхах, нет конца. - Гракхи добивались реформ, которые бы облегчили положение римского плебса. После их убийства начались гражданские войны: сначала между Марием и Суллой, потом между Цезарем и Помпеем.

Стр. 725. Я спас его от козней Катилины. — Луций Сергий Катилина (109-62 гг. до н. э.) — римский патриций, составивший заговор против Римской республики. Был публично обвинен в этом знаменитым оратором и политическим деятелем Цицероном. Катилина бежал из Рима и погиб под Пистойей на поле боя во время разгрома мятежных войск.

Стр. 744. Ведь Брут женат на дочери Катона… — У Альфьери ошибочно стояло: "…на сестре Катона". Ошибку Альфьери исправили его последующие издатели.

Стр. 746. Скажи, себя ты ставишь ниже Суллы? — Дело в том, что Сулла, назначенный пожизненным диктатором, в 70 г. до н. э. отказался от своего поста и удалился от дел.

Стр. 749. Я твой отец. — Основываясь на замечаниях Светония ("Жизнь двенадцати Цезарей") и Плутарха ("Параллельные жизнеописания") о том, что Цезарь находился в любовных отношениях с Сервилией, сестрой Катона Утического, Альфьери, видимо, решил усилить трагическую ситуацию, сделав Брута сыном Юлия Цезаря.


Н. Томашевский


Загрузка...