Карлуша на Острове Голубой звезды

Глава первая

Люк подводной лодки отворился, и оттуда вылез гном в видавшей виды треуголке, камзоле, надетом на голое тело, и высоких сапогах-ботфортах. По его властному виду было понятно: в пиратской шайке он главный.

— Сорок тысяч морских ежей! — хрипло заорал гном. — Поаккуратней с этими олухами, иначе директор не даст за них и подмоченного фантика!

— Не беспокойтесь, капитан, — отвечал ему пират по прозвищу Нос. Восемь штук первоклассных бездельников! Тут пахнет десятком золотых.

— Лично тебе пахнет десятком пинков в живот. Почему отпустили восвояси их посудину?!

— Ничего нельзя было поделать, капитан. Там внутри кто-то остался. Он и увёл галошу на всех парах.

О том, что в «Стрекозу» успели залезть ещё несколько гномов, Нос счёл благоразумным умолчать.

— Эй, вы там, пошевеливайтесь! — прикрикнул он на пиратов, накачивавших резиновую лодку.

— Так сколько, ты говоришь, их там всего получилось? — продолжал расспросы капитан.

— Ровно восемь душ, — отвечал Нос.

— Ты говоришь, восемь? — Это число капитана отчего-то рассмешило. — Вот это по-нашему, ха-ха-ха! Аккурат на чёртово колесо. Я так думаю, что цирики с восемью душами тоже бы справились, а? Ха-ха-ха! Карманы их обшарили?

— Так точно, капитан. Какая-то дурацкая чепуха у них в карманах. Железо… Зря только руки перепачкали. (Очевидно, имелись ввиду Шестерёнка и Циркуль, карманы у которых всегда были набиты разнообразными инструментами и деталями.)

— Что вы там ещё могли перепачкать… Но это точно, помыться бы вам всем не помешало! — снова захохотал капитан и шумно поскрёб ногтями свою бороду.

Лодку тем временем накачали и спустили на воду. Это была даже не лодка, а большой спасательный плот, в котором свободно могли поместиться десятка два гномов. Плот стащили в воду и, раскачав за руки и за ноги, побросали на резиновое днище пленных. Четверо пиратов взяли по коротенькому веслу и принялись энергично грести в сторону подводной лодки, на которой было выведено название «Медуза».

Пленников по одному затолкали в люк и заперли в тесном, совершенно пустом железном отсеке. Затарахтел мотор, и «Медуза», набирая скорость, двинулась в неизвестном направлении.

Понемногу пленники пришли в себя и стали переговариваться.

— Слушай, Глюк, — сказал Шестерёнка, — там у меня в кармане есть пилка, попробуй достать.

Связанными за спиной руками, извиваясь как червяк, Глюк стал вынимать из многочисленных карманов инструменты. На пол загремели клещи, отвёртки, плоскогубцы, гаечные ключи и даже паяльник. Обнаружив наконец пилку, Глюк кое-как перепилил верёвку, которой Шестерёнка был связан. Тот в свою очередь развязал Глюка, а затем и все остальные помогли друг другу освободиться.

После этого пленники немного приободрились. Только Мазила всё ворчал, горюя об оставшемся на берегу Колобке.

Прежде всего друзья осмотрели помещение, в котором их заперли. Порядком проржавевший металлический пол и стены, тусклая лампа на низком потолке. Дверь с мутным окошком, за которым угадывался узенький коридор.

Но не успели друзья поделиться первыми впечатлениями и соображениями, как за дверью послышались голоса.

— Поговаривают, что надвигается шторм, — сказал первый.

— Стало быть, снова придётся целый день париться под водой, — отвечал второй. — Загляни в камеру, Ушан, а то мои иллюминаторы давно потрескались. Посмотри, что там видно.

Студент приложил палец к губам и сделал друзьям знак лечь на пол.

Пираты заглянули в дверное окошечко, но через мутное стекло в слабоосвещённом отсеке трудно было что-либо хорошенько разглядеть. Циркуль подмигнул Студенту, застонал и пошевелился так, будто он по рукам и ногам крепко связан.

— Эти посмирнее, — сказал первый. — Лежат как цуцики.

— Один вроде шевелится, — заметил второй.

— Вот мы его и возьмём, раз он шевелится, — сказал первый. — Раз шевелится, значит, и говорить может. Капитан любит разговорчивых допрашивать.

Пираты стали возиться с проржавевшим засовом, а Студент подскочил к Циркулю и моментально связал его верёвкой. Остальные пленники, поняв, в чём дело, тоже помогли друг другу кое-как накинуть для видимости верёвки, а сам Студент откатился в тёмный угол и замер.

Дверь с пронзительным скрипом отворилась, и оба пирата ввалились в отсек.

— Не видно здесь ни зги… — пробормотал первый. — Надо бы взять у Костыля другую лампу.

— Костыль за лампу удавится, пока эта ещё горит, — заметил второй.

— Ладно, кто из них шевелился-то?

Первый шагнул вперёд и споткнулся о Глюка. Однако Глюк не шелохнулся, а вот хорошенько связанный Циркуль громко застонал и заворочался.

— Кажется, этот, — сказал второй пират и слегка пнул Циркуля ногой. Вот этот поживей, чем другие. Помоги-ка мне, Ушан.

— Слушай, Профессор, — сказал Ушан. — А чего это они все лежат так тихо? У нас таких ещё не было. Может, они больные?

— Если больные, не стоило и возиться, — рассудил Профессор. — Но я так думаю, что это наши с дубинками перестарались.

— Ладно, берём этого да пошли.

Пираты подхватили Циркуля под руки и выволокли за дверь. Заскрипели засовы, звуки шагов и голосов постепенно стихли.

Пленники отбросили верёвки и снова принялись внимательно изучать помещение: осматривать, ощупывать и даже простукивать.

— Старьё, — проворчал Шестерёнка. — Лодка тяжёлая, как утюг, вся насквозь ржавая. И где это они её только выкопали?..

— Скорее всего, нашли где-нибудь на мелководье и подремонтировали, предположил Студент. — Интересно, эти разбойники как-нибудь связаны с теми, на летающем блюдце?..

— Они сейчас что-то про шторм говорили, — вспомнил Глюк. — Как вы считаете, это не опасно?

— Значит, скоро уйдём под воду, — сказал Шестерёнка. — Под водой не опасно.

И действительно, как только лодку несколько раз сильно качнуло на волнах, послышался свист воздуха, бульканье воды где-то в утробе механизмов, и «Медуза» начала погружаться.

— Идите-ка сюда, братцы, — позвал Вихор. — Тут на стене что-то нацарапано.

— И у меня тоже! — крикнул Ловкач. — Идите скорее, посмотрите.

Выяснилось, что окрашенные темно-зелёной масляной краской стены и даже потолок исцарапаны надписями.

— «Захвачены в плен», — стал читать вслух одну из надписей Хитрюга, — и подпись: «Горбушкин и Ватрушкин, Кленовый город».

— А у меня тут написано: «Катались на лодке, проглочены железным чудовищем, прощайте навеки! Рыбка и Бусинка», — прочёл Мазила.

— Смотрите, смотрите! — закричал Ловкач. — Здесь и Огонёк побывала. Та самая, помните? Она ещё Земляной город придумала.

Все столпились перед надписью, и Ловкач, водя пальцем по неровным строчкам, прочитал довольно длинное послание Клюковки.

«Товарищи по несчастью! Полагаю, что читающие эти строки, так же как и мы, захвачены шайкой трусливых хулиганов, именующих себя пиратами и властелинами морей. После разговора с отвратительным главарем этой шайки делаю следующие выводы:

— для каких-то целей пираты разыскивают повсюду старинные золотые украшения и драгоценные камни;

— пленные гномы направляются на принудительные работы;

— центр этого пока ещё непонятного заговора расположен на не отмеченном на картах острове;

— на острове есть гном, которого все называют „директором“;

— пираты отчего-то уверены, что никто не сможет отыскать их остров в океане.

Прощайте или до встречи… Огонёк.»

Ловкач не без труда закончил чтение нацарапанного вкривь и вкось послания.

— Ну, вот что, — решительно сказал Студент. — Мы тут никаких посланий писать не будем. Потому что они больше никого не посмеют обидеть. Со «Стрекозы» уже наверняка послан сигнал бедствия, и к нам на помощь летит ракета. Посмотрим, как эти невежи совладают с прибором невесомости!

Увы! Студент и не подозревал, что в это самое время астроном Звёздочкин ещё только движется в автомобиле на пути к Центральной директории…

Тем временем инженера Циркуля доставили в каюту капитана.

Прежде всего пленник увидел оскалившуюся прямо на него зубастую пасть акулы и замер… Ушан и Профессор подтолкнули его вперёд, и Циркуль разглядел, что это не живая акула, а подвешенное к потолку высушенное чучело. По углам среди мусора и всевозможного хлама стояли ржавый якорь, подзорная труба и обитый железом сундук. На письменном столе были свалены ворохи географических карт, диковинные старинные безделушки, раковины, глобус и секстант. Всё это было засижено мухами и заляпано жирными пятнами. Едва ли не половину каюты занимал облезлый диван, на стене висела карта.

Хозяин каюты валялся на диване, положив босые, давно не мытые ноги на лоснящийся диванный валик. Он только что плотно пообедал и теперь ковырял в зубах вытащенной из бороды щепкой. Циркуль даже не сразу заметил затерявшуюся где-то вдалеке между пятками физиономию их обладателя.

Поразглядывав пленного, капитан не спеша заговорил:

— Ну, здравствуй, голубчик. Как тебе в гостях? Мягко ли спится, хорошо ли кормят?

Циркуль догадался, что капитан расположен пошутить.

— Здравствуй, голубчик, — ответил он дерзко, взглянув на притаившиеся между бородой и всклокоченной шевелюрой хитрые глазки обладателя грязных пяток. — Лодка у тебя паршивая. Ни есть, ни спать в такой грязище не хочется.

— А ты наглец, как я посмотрю, — дружелюбно заметил капитан. — Мне такие нравятся. Хочешь ко мне в команду?

— А что за команда, голубчик? Ты мне расскажи, что за команда, а я подумаю.

— Ишь какой хитренький. Сначала всё у меня выведаешь, а потом скажешь, что передумал. Или дождёшься, пока тебя развяжут, а потом и дашь дёру.

— Куда ж тут бежать? Вода кругом…

— Вот именно, вода. Соображаешь. А вы все откуда вообще-то приехали? спросил капитан как бы между прочим.

— Сам я из Земляного города, — покладисто ответил Циркуль. — Остальные из Песочного.

— А где это?

— Ну, там… Выше по реке, за порогами.

— За порогами… Туда нам ходу нет. А то бы наведались в гости. А, приятель?

— Конечно, — согласился Циркуль. — Мы гостям рады.

— Да-а?.. — недоверчиво протянул капитан. — Ну и как там у вас, богато живёте?

— Живём мы небогато, — состорожничал Циркуль. — Так, грибы ищем в лесу, ягоды…

— А кораблик ваш? Тоже в лесу нашли?

— Так это не наш. Нам его в Центре одолжили покататься.

— А где этот ваш Центр?

— Вот здесь примерно, — Циркуль указал пальцем в стену там, где карта уже кончилась.

— Так ведь там и моря-то никакого нет, и реки… — заметил капитан. Циркуль стал ему надоедать. — Ты вот что, голубчик, отвечай на вопросы, а не то акулы тебя будут кушать… — Капитан протяжно зевнул. — Да шут-то с ней, с вашей галошей. Всё равно через пять минут её шторм разнесёт.

Циркуль не стал спорить, хотя прекрасно знал, что «Стрекозу» не разнесёт никакой шторм.

— Ты присаживайся, отдыхай пока. Куда плывём, знаешь?

— Куда?

— Ничего, скоро узнаешь, — не внёс ясности капитан. — Работы там много. Будете крутить, копать, долбить… Без выходных.

— А что долбить-то?

— А вот там и узнаешь. Но можно с нами остаться. Гном ты смекалистый, мне такие нужны. Сначала, конечно, будешь на подхвате, но как только в деле себя проявишь, возьмём в команду. Костюмчик тебе подберём… Как, согласен?

Уклоняясь от прямого ответа, Циркуль стал задавать вопросы, пытаясь что-нибудь выведать у капитана. Но тот, в свою очередь, тоже уклонялся от прямых ответов… Так они играли в кошки-мышки до тех пор, пока пирата не сморил сон. Циркуля отвели к другим пленникам и закрыли дверь на засов.

Глава вторая

С появлением Циркуля Студент объявил экстренное совещание. Постепенно начал вырисовываться дерзкий план захвата «Медузы». В случае успеха пираты стали бы пленниками, а бывшие пленники — хозяевами на судне.

Пока друзья совещались, заработали насосы и лодка пошла на поверхность. Дольше медлить было нельзя. Студент выкрутил лампу, и в отсеке стало темно. Только мутное стекло окошка в двери слабо светилось. После этого Циркуль принялся стучать в дверь и кричать, что ему необходимо срочно поговорить с капитаном.

В окошке появились физиономии Ушана и Профессора.

— Что шумишь! — прикрикнул на Циркуля Ушан. — Сиди тихо, пистон тебе в глотку. Сейчас разберёмся, нужен ты капитану или нет.

— А лампа-то совсем скончалась, — заметил Профессор. — Надо за новой идти.

— Правильно, Профессор, сходи за лампой, — сказал Ушан. — Заодно спроси у капитана, что делать с этим…

— Капитана мне, капитана! — продолжал выкрикивать Циркуль, чтобы про него не забыли.

Вернулся Профессор с новой лампой в руках.

— А «Медуза»-то уже под колпаком, минут через десять будем у причала, произнёс он не совсем понятную фразу. — Капитан велел этого к нему доставить, будет нашему делу обучаться.

— А помнишь, Профессор, как ты сам поначалу перетрусил? — ехидно улыбнулся Ушан. — Плакал, домой просился…

— Ладно, ладно, открывай.

Пираты отодвинули засов и шагнули за дверь, в темноту.

В тот же миг пленники набросили на них верёвки, туго связали по рукам и ногам, и запихали каждому в рот по грязной тряпке.

В кают-компании шумно веселились пираты. Даже отсюда, через железные перегородки, было слышно, как они стучат по столам костяшками домино, бранятся и горланят песни.

Циркуль раскрыл дверь настежь и, прикрывая лицо носовым платком, грубо прокричал:

— А ну расступись! Пленников к капитану!..

Пираты расступились, и в помещении плавно наступила тишина. В этой тишине пленники один за другим, пряча глаза, быстро проследовали мимо замерших в недоумённых позах разбойников.

Пропустив последнего, Циркуль вышел сам, закрыл дверь и закрутил снаружи колесо запора.

В окошечко было видно, как пираты постепенно «отмирают», переглядываются и что-то спрашивают друг у друга. Кто-то дёрнул за ручку двери.

А через несколько секунд всё затряслась под ударами.

Тем временем капитан Чёрная Борода проснулся и, приготовляясь к высадке, пил какао из большой железной кружки. Он окунал в какао печенье и с громким чавканьем поглощал один за другим ромбики квадратики и кружочки. Его борода, диван и пол вокруг были в крошках.

Внезапно на пороге появился Циркуль.

— А, это ты, голубчик, — прочавкал капитан. — Надумал, значит…

Но тут пленный повёл себя странно. Он молча подошёл к дивану, снял со стены карту и свернул её в рулон.

Дверь захлопнулась, и заскрипел засов.

— А где… — Капитан хотел сказать: «А где Ушан и Профессор», но поперхнулся печеньем и надрывно закашлялся, расплескав какао на собственные штаны.

В это время лодка начала содрогаться от громовых ударов. Это пираты схватили один из столов и дружно, по команде, таранили им дверь.

В рубке у штурвала никого не было. Через открытый люк сверху бил яркий свет и виднелся кружок голубого неба. Только тут беглецы заметили, что лодка стоит на месте.

В отверстии показалась чья-то голова, и в лодку начали спускаться рослые гномы в чёрных плащах. Крепкими, как клещи, холодными руками они схватили беглецов и связали их одним тонким, но очень прочным шнуром. Так крепко, что было больно даже пошевелиться.

Потом их выволокли на деревянный причал и выстроили в цепочку по одному.

Направо и налево простирался поросший пальмами песчаный берег. Огромная, расположенная в центре острова гора, как сразу определил Студент, была потухшим вулканом.

Глава третья

Высокие гномы в чёрных плащах связали пленников в одну цепочку и повели вглубь острова. За ними следом понуро плелись выбравшиеся из лодки разбойники вместе со своим капитаном.

Странные гномы, которых пираты называли почему-то цириками, не позволяли бить пленных (как переходящих уже в чужую собственность), и пираты начали ссориться между собой, обвиняя друг друга в бестолковости и нерасторопности.

Сначала всем без разбору досталось от капитана. Рассыпаясь витиеватыми проклятиями, он прошёлся по команде дубинкой и только после этого немного угомонился.

Потом все вдруг сообразили, что виноваты сторожившие пленников Ушан и Профессор, которые сейчас шли позади и помалкивали. Все набросились на эту парочку, и тогда уже капитану пришлось прикрикнуть, чтобы не очень, а то в команде и без того уже сплошь некондиционные инвалиды.

Вереница проследовала к каменистому, поросшему колючими кустарниками основанию горы и, поднявшись по извилистой тропе, остановилась на небольшой горизонтальной площадке.

Тут пленникам открылась картина, от которой у них разом перехватило дыхание.

В огромном котловане работали гномы. Кирками и лопатами они долбили каменистую породу, грузили и толкали перед собой тачки. Вид у работников был усталый и измученный, одежда на многих висела лохмотьями. Некоторые носили высокие колпаки, по которым можно было догадаться, что это похищенные жители Каменного города. Но самое поразительное было в центре: шестеро гномов, держась за брёвна, крутили похожее на карусель деревянное колесо. Это были Бантик, Скрипка, Немой, Зануда, Растеряшка и Сахарок! Бедный Сахарок совсем выдохся, пот катился с него градом, и его клетчатый костюм промок до нитки. Он буквально повис на своём бревне и из последних сил перебирал ногами.

— Эй!.. А-а!.. Братцы!!! — закричали пленники с «Медузы» и рванулись к кромке котлована.

Но стражники в чёрных плащах так стянули верёвки, что друзья закричали уже от боли.

Однако Скрипка, обладавший чрезвычайно тонким слухом, что-то такое услышал и поднял голову. Разглядев наверху друзей, он тоже вскрикнул, и тогда остальные подняли головы.

Колесо остановилось, перестали работать и другие гномы.

В тот же миг откуда-то сверху прогрохотал и разнёсся эхом монотонный металлический голос:

— Внимание! Через десять секунд первый предупредительный разряд! Через десять секунд первый предупредительный разряд!

Гномы с кирками и лопатами поспешно принялись за работу. Но стоявшие у колеса продолжали кричать и размахивать руками. Вдруг что-то несколько раз вжикнуло в воздухе, и они рухнули на землю, корчась от боли, точно их пронзили невидимые молнии…

Кое-как оправившись, бедняги схватились за свои брёвна, и колесо опять заскрежетало и затрещало под их усилиями. На манер простейшей кофемолки, оно дробило камни, которые подвозили на тачках другие пленники.

Студент поднял голову и увидел на склоне горы медленно вращающийся стеклянный шар. Это он следил за работой в котловане и посылал болевые импульсы в непослушных гномов.

Сцена свидания друзей пришлась пиратам по душе.

— Ха-ха-ха! Гы-гы-гы! — хрипел капитан. — Ещё не встали на довольствие, а уже барахтаются. Эй, цирики! Надавайте им по шея_м, чего стоите!

Но стражники, не слушая капитана, дёрнули за верёвку, и процессия двинулась дальше.

Миновав несколько извилистых участков пути в зарослях бамбука, путники остановились перед металлической дверью, которая закрывала вход в пещеру.

Один из стражников набрал код, и металлическая плита бесшумно утонула в толще скалы. Пираты и пленники проследовали внутрь и остановились в центре просторного помещения, которое пираты называли между собой отстойником. Все замолкли, кого-то или чего-то ожидая. Так, в полной тишине, прошло несколько минут.

Но вот на маленьком балкончике появился гном в тёмных солнцезащитных очках, лысый, в блестящем, как рыбья чешуя, «концертном» костюме. Его сопровождал чрезвычайно подвижный, суетливый и беспрестанно гримасничающий субъект в коротеньких штанишках на лямках и жёлтом пионерском галстуке.

— На товар я уже посмотрел, — сухо и деловито заговорил гном. — Сколько хотите за всех сразу?

— Я так думаю, директор, что за восемь крепких и здоровых гномов с вас причитается не меньше десяти золотых, — не очень уверенно сказал капитан.

— За восемь беглых и строптивых гномов, — поправил его тот, которого называли директором. — И не пытайтесь от меня что-либо скрыть.

— Да! Да! Не пытайтесь! — неожиданно крикнул субъект в галстуке плаксивым голосом. Но на него почему-то никто не обратил внимания.

От слов директора лицо капитана сделалось ещё более кислым.

— Нет, директор, вы не думайте, — начал он занудно торговаться. — Они гномы смирные. Это мои ребята, Ушан да Профессор, маху дали…

Субъект проворно спрыгнул с балкона и начал суетиться между пленниками, с видом знатока пытаясь их осматривать, обнюхивать и даже заглядывать им в рот. «Ничего особенного, — бормотал он, не прекращая гримасничать, — ровным счётом ничего особенного…»

— Мне нет дела до уровня дисциплины на вашем судне, — отчеканил директор. — Мне нужен хороший товар. Работы ещё на четырнадцать унций, а работники шевелятся как сонные мухи. Дайте мне чистых камней. Дайте, удивите, обрадуйте меня неслыханным уловом.

— Сегодня ничего нет, директор, — опустил голову капитан. — В эти дни сильно не подфартило.

— А капитан-то у нас — не фартовый!!! — завопил субъект.

— В эти дни… как и во многие другие. Шестой, выдай капитану пять золотых, — приказал директор, давая понять пиратам, что с ними разговор закончен.

Субъект, которого директор называл «Шестым», подбросил вверх золотые монеты и радостно закричал: «На драку-собаку! На драку-собаку!..» Монеты зазвенели на каменном полу, и провинившиеся Ушан с Профессором наперегонки бросились их подбирать. Взяв деньги, они смиренно вручили их капитану.

Негромко загалдев, пираты убрались восвояси.

— Теперь с вами, — директор обратился к пленникам. — Полагаю, в общих чертах вы уже ознакомились с характером работ. Однако карьер — это не всё, что у нас есть. Возможно, среди вас есть грамотный инженер, ему повезёт, и он попадёт на нашу фабрику. Тогда он наденет чистый белый халат… А кому-то повезёт ещё больше — и он будет работать в области искусства, творить согласно своему прямому призванию…

— А с чего вы решили, что мы будем для вас работать? — храбро выступив вперёд, сказал Студент. — И вообще, кто ты такой?!

Вслед за ним, подняв головы, шагнули вперёд остальные пленники.

— Как это благородно, как это трогательно!.. — восторженно вскричал «Шестой», из глаз у него брызнули слёзы. Утеревшись носовым платком, он стал обмахиваться, будто ему стало дурно от избытка чувств.

— Конечно, конечно, — криво усмехнулся директор. — Не далее как вчера некий известный вам художник и некий известный вам музыкант тоже отказались служить мне согласно своему призванию. Кажется, вы их уже видели. Они работают на камнедробилке, которую здесь называют чёртовым колесом. Не сомневаюсь, что уже завтра один из них захочет писать с меня портрет, а другой — услаждать мой слух игрой на флейте.

«Шестой» визгливо захохотал, повалился на спину и задрыгал ногами.

— Так есть среди вас какие-нибудь специалисты? — повысил голос директор.

— Есть специалисты… — поднял руку Циркуль, и все к нему повернулись, — надрать тебе уши!

Внезапно и стремительно он рванулся в сторону лесенки, ведущей на балкон. Но тут, будто случайно, у него под ногами оказался вездесущий «Шестой», и Циркуль растянулся на полу.

— Какая беда! какая неосторожность! — стал хлопотать вокруг него гуттаперчевый негодяй. — Костыли! Скорее несите сюда костыли! Ценнейший, драгоценнейший специалист больше никогда не сможет ходить! Я рыдаю, я плачу!.. — «Шестой» отвернулся и стал надрывно рыдать в носовой платок.

— Ты думаешь, тебе здесь всё позволено? — гневно воскликнул Студент, обращаясь к директору. — Ты думаешь, нас здесь не найдут?

— Нет, не найдут. Никогда. Именно так я и думаю… Стража! Сопроводите контингент в спальный корпус. Завтра они будут работать в котловане.

Стражники дёрнули за верёвку и повели пленных из пещеры «отстойника».

Глава четвёртая

Спальным корпусом назывался длинный, стоящий на опорах бамбуковый сарай. Вокруг поляны возвышались сторожевые вышки. Пленников освободили от верёвок, и они по лесенке забрались внутрь. Усевшись на охапки сухой травы, заменявшие постели, они стали ждать, что будет дальше.

Стало быстро темнеть, и на увитой со всех сторон зарослями тропинке показались гномы с карьера. Едва передвигая ноги от усталости, они вышли на поляну.

— Студент! Братцы! — слабым голосом воскликнул Бантик, первым заметивший друзей.

Человечки из Песочного города заковыляли к сараю. Студент с друзьями бросились навстречу Бантику, Скрипке, Немому, Зануде, Растеряшке и Сахарку. Они принялись обниматься, а потом помогли уставшим товарищам добраться до своих лежанок.

— Ой! Не могу больше! — стонал Сахарок. — Студентик, миленький, помоги, придумай что-нибудь! Они нас тут до смерти замучат!

— Ничего, братцы, потерпите, — успокаивал Студент. — Скоро прибудет ракета, и тогда мы поговорим как следует с этими злобными гномами!

После этих слов все сразу приободрились.

— Правильно! — воскликнул Растеряшка. — Пусть сами роют и крутят своё дурацкое колесо!

— Да, да, — проворчал Зануда. — Посмотрим, до чего они докопаются, чтоб их голопузые слопали…

— Это какие ещё голопузые? — поинтересовался Студент.

— Да тут полно каких-то диких гномов, — пояснил Бантик. — Живут прямо в зарослях и ловят беглых пленников. А поймав, тащат к себе на костёр и съедают.

— Как это — съедают? — не поверил Студент. — Разве кого-нибудь уже съели?

— Нет, пока мы здесь, по счастью, кажется, ещё никого не съели, признался Бантик. — Но говорят, что двое гномов сбежали на прошлой неделе, и их больше никто не видел.

— Так с чего же вы решили, что их съели?

— Так директор сказал…

— Мало ли что ваш директор сказал! — разозлился Студент. — А вы и уши развесили.

Человечки сникли, не зная, что ответить.

— Никакой он не наш, — обиделся Скрипка. — Такой же и ваш…

— Ладно, рассказывайте всё как было, — велел Студент. — С самого начала.

Кивая друг на друга, Немой и Зануда стали путано объяснять, как они остались у костра дежурить и заснули, как откуда ни возьмись появились «цирики» и затолкали всех в «летающеё блюдце», как на острове их заставили долбить породу и крутить колесо…

Всё это так или иначе было уже известно.

Студент, в свою очередь, рассказал про Земляной и Каменный города, а также про то, как их захватили в плен морские пираты. Упоминание о Каменном городе привлекло внимание молчаливых гномов в высоких колпаках, и Студент закончил свой рассказ в плотном окружении слушателей.

Не успели собравшиеся засыпать его вопросами, как на поляне появилась ещё одна вереница пленников. Вернее, это были уже не пленники, а пленницы. Среди них были путешественницы со «Стрекозы» — Ласточка, Кувшинка, Мушка и Капелька. Выглядели они довольно уверенно и не цеплялись друг за дружку от усталости, как человечки, работавшие в карьере.

При виде Студента и других новых пленников, барышни не знали, радоваться им или плакать.

— А мы думали, что вы нас спасать будете! — заплакала всё-таки Капелька, а за ней и трое других. — Мы вас так жда-али!..

— Ну вот, сразу и расплакались!.. — растерялся Студент. — Не все же мы в плен попали! «Стрекоза» на свободе, а там Взломщик, Зубрилка, Карлуша, Чек, Кроха… Они наверняка уже вызвали спасательную экспедицию!

— Правда?.. — барышни успокоились и даже немного повеселели.

Студент принялся их расспрашивать и узнал, что в глубине горы находится фабрика, где они работают. На этой фабрике из поступающей с карьера горной породы добывают мелкие алмазы, каждый величиной с песчинку, а затем при очень высокой температуре под давлением из них делают алмазы более крупные. Зачем нужны эти алмазы и куда они деваются — никто не знал.

— Честно говоря, — сказала Ласточка, — мы это всё сами плохо понимаем. Просто делаем то, что нам велят. Но у нас есть одна, которая всё понимает. Её зовут Огонёк. Она очень умная и учёная. Хотите, я вас познакомлю?

Студент поспешно согласился, и они отправились в ту половину сарая, где жили барышни.

Студент уже так много слышал об этой необыкновенной изобретательнице, что мысленно у него сам по себе сложился её портрет: серьёзная, строгая, в очках, с «бубликом» затылке. Каково же было его удивление, когда он увидел рыжую растрёпанную девчонку с блестящими глазами, одетую в коротенькое легкомысленное платье в цветочек!

Студент смущённо прокашлялся и, не зная с чего начать, промямлил:

— Да… Хм… Весьма рад. Да. Познакомиться. Весьма наслышан.

Он даже попытался шаркнуть ножкой, но, поскольку пол в сарае был выстлан сухой травой, это получилось крайне неловко.

— Ах, так это вы и есть! — догадалась Огонёк. — С тех пор как здесь появились человечки из Песочного города, все только о вас и говорят. Что же, где ваш корабль и спасательная экспедиция? Неужели теперь нам неоткуда ждать помощи?

Новые знакомые пожали друг другу руки, и Студент снова поспешно рассказал, что на «Стрекозе» ещё остались пассажиры и помощь наверняка придёт не сегодня завтра.

— Правда? Это замечательно! — обрадовалась Огонёк. — Честно говоря, хотя я и люблю приключения, но мне тут уже порядочно надоело! Так хочется домой…

— Да, конечно, дома лучше, — согласился Студент. — А где вы теперь живёте?

— Что значит — теперь? Да, конечно, я много путешествую. Может быть, вам говорили обо мне какие-нибудь гадости?

— Что вы, что вы, — испугался Студент. — Я о вас слышал только хорошее.

— Интересно, что же вы слышали?

— Мы были в Земляном городе, и там все говорили о вас много хорошего.

— А, Земляной город… — Огонёк на мгновение задумалась и улыбнулась. Да, это одна из моих самых любимых работ.

Студент деликатно помолчал, ожидая, что его собеседница сама продолжит разговор и что-нибудь скажет. Так оно и вышло.

— Скажите, вы любите стихи Пегасика? — спросила она вдруг.

Студент растерялся. Стихи он, по правде говоря, не очень любил. Он читал умные и полезные, с его точки зрения, книги. Таких книг у него дома была целая библиотека.

— Что же вы молчите? — настаивала Огонёк. — Ведь вы наверняка не читали стихи Пегасика, так имейте смелость признаться!

Студент был вынужден признаться, что стихов не читал.

— А хотите, я вам немножко почитаю?

И Огонёк, глядя куда-то вдаль, принялась читать нараспев, как это принято у поэтов, стихи:

Она замолчала и испытующе посмотрела на Студента.

— Как вам понравились стихи?

— Да, конечно. Это замечательные стихи, — поспешил заверить её Студент.

— А вам не показалось, что рифмы слегка небрежны?

— Нет, ничуть не показалось. По-моему, это очень хорошие стихи.

— Вам правда понравилось? — обрадовалась Огонёк.

Студент кивнул.

— А что вы всё время на меня смотрите? — спросила она подозрительно. Хотите, я открою вам секрет?

Студент кивнул.

— Обещайте, что никому не скажете.

Студент кивнул.

— Эти стихи сочинила я сама, — шёпотом сообщила Огонёк.

Студент вскинул брови в вежливом удивлении и поправил на переносице очки.

— Ну как, и теперь нравятся?

Студент кивнул.

— Вы, я вижу, не очень-то любезны. Молчите как безмозглый чурбан. Вам нечего сказать?

Студент достал из кармана платок и вытер лицо.

— Здесь очень жарко, — сказал он. — Наверное, тяжело работать на фабрике?

— Терпимо. Климат здесь межконтинентальный, субтропический, при высокой влажности, оттого и кажется, что жарко… Признайтесь, вы когда-нибудь сами сочиняли стихи?

— Никогда, — признался Студент.

— Тогда вам этого не понять… По-настоящему понимать стихи может только тот, кто сам пробовал сочинять. Вам правда понравилось моё стихотворение?

Испугавшись, что его собеседница опять начнёт читать стихи и они не поговорят о делах, Студент решил взять, как говорится, быка за рога.

— Извините, но уже совсем стемнело и… я хотел бы…

— Хотите спать? Так идите, идите, что же вы встали.

— Нет, совсем не в том смысле…

— Чего же вы хотите?

— Объясните пожалуйста, что за фабрика… И что вообще здесь происходит?..

— Я знаю не больше вашего.

— Но ведь вы здесь уже не первый день?

— Да, четвёртый.

— Так чем же вы всё-таки занимаетесь на фабрике?

— А нам этого знать не положено. Камешки перебираем на конвейере, остальное не нашего ума дело.

Студенту показалось, что Огонёк из-за чего-то на него обиделась. Однако мысленно не обнаружив никакой причины для такой обиды, он продолжал:

— Вероятно, всё остальное выполняет автоматика?

— Возможно.

Студенту опять показалось, что он не находит нужного подхода к новой знакомой. Он вообще плохо находил общий язык с дамочками; в общении с ними он частенько злился и даже, случалось, срывался на откровенную грубость. Но болтовня именно этой немного странноватой девчонки-изобретательницы почему-то его совсем не раздражала. И Студент решил тактично зайти издалека.

— Вы знаете, у нас в Песочном городе тоже есть один замечательный поэт, его зовут Светик. Я даже помню что-то такое из его стихотворений… сейчас… м-мм…

— Не трудитесь, — вдруг перебила его Огонёк. — Вас интересует, что делается на фабрике? Элементарная кристаллизация в кубической сингонии полиморфных модификаций углерода.

— Так-так-так, — оживился Студент, даже не успев удивиться столь внезапному переходу к сугубо научной терминологии. — А скажите, каков признак симметрии элементарной ячейки кристалла — гексагональная или моноклинная?

Передавать их дальнейший разговор было бы совершенно бессмысленно, так как мало кто понимает тот особый язык, на котором заговорили эти ученые особы. Студент всё время что-то помечал в своей записной книжечке. А Клюковка, кстати говоря, вообще никогда ничего не записывала, потому что и без того всё хорошо запоминала.

— Но вы всё-таки на досуге почитайте Пегасика, — сказала Огонёк напоследок. — Нельзя быть таким учёным сухарём. Надеюсь, мы с вами ещё поболтаем?

И Студент вдруг опять смутился. Язык у него снова одеревенел, а стёкла очков запотели.

— Спокойной ночи, — сказала барышня и коснулась рукава его походной курточки.

Студент повернулся и, не глядя себе под ноги, отправился в предназначенную для гномов половину сарая, где все уже спали.

Глава пятая

Устроившись в сухой траве, Студент долго не мог заснуть. Сначала он обдумывал всё, что недавно услышал. Для чего на фабрике делают огромный, величиной с дом, алмаз? Что за устройства вмонтированы в шары, которые здесь используют для наблюдения и излучения болевых импульсов? Что за дикари прячутся в зарослях?..

Потом Студент подумал, что это он во всём виноват. Если бы он сразу вызвал ракету, то всё повернулось бы иначе. А он вместо того, чтобы спасти друзей, сам появился на острове пленником…

От стыда и отчаяния Студент стискивал кулаки и был готов скрежетать зубами. Он дал себе клятву, что завтра же начнёт действовать, даже если ракета не появится. Как именно действовать, он ещё не знал, но эта мысль его немного успокоила и он вскоре заснул. Последняя, ускользающая от него мысль звучала приблизительно так: «Какая всё-таки она необыкновенная…»

С рассветом всех разбудил неприятный и резкий сигнал подъёма. Было мокро от росы и довольно прохладно. Хриплая сирена завывала так, будто кто-то тянул простуженную кошку за хвост, а она кричала и вырывалась. Такой звук сразу создавал ощущение тревоги, и спать больше не хотелось.

Выдав пленникам несколько нарезанных поперёк бананов, стражники повели их на работы — гномов в котлован, девчонок на фабрику.

— Хоть бы кашей накормили, — ворчал Глюк. — Разве бананы это завтрак?

— Ты не волнуйся, — успокоил его Бантик. — На обед ещё кокосовый орех будет.

— Как же совсем без горячего?!

— Будет и горячее, — пообещал Зануда. — Вот как только без команды работать перестанешь, сразу получишь горячее.

— Это ты про шар, который стоит над карьером? — оглянулся Студент.

— Про него, про него…

— Что это за шары? Я уже много видел таких, только маленьких, с кулак, на деревьях.

— Те, которые на деревьях, не кусаются. Они только смотрят.

— А этот большой, как он действует?

— А вот когда работать перестанешь, тогда узнаешь, как он действует.

Студент понял, что от Зануды ничего толком не добьёшься, и перестал его расспрашивать.

Заговорил шагавший спереди Глюк:

— А может быть, те дикари, которые живут на острове, — беглые гномы? Замучили их тут, они сбежали, одичали и на почве плохого питания стали нападать на других гномов.

— Это вряд ли, — сказал Студент. — Ведь пленники появились на этом острове совсем недавно. Не могли же они за это время до такой степени одичать.

— А я, знаете ли, чувствую по себе, что готов, — сказал Бантик. — Ещё пару дней — и тоже начну на всех кидаться…

Переговариваясь и поглощая ломти бананов, каждый из которых был величиной с круг сыра, пленники добрались до котлована. Стражники освободили их от веревок и развели по работам — долбить, возить, крутить.

В полдень принесли обед: бананы и кокосовый орех. У ореха спилили верхушку и доставали оттуда сок большой поварешкой. Потом, когда весь сок вычерпали, повалили орех на бок и вычистили изнутри со стенок мякоть, которую здесь называли копрой.

Неподалёку от колеса стояла бочка с водой; пить разрешалось сколько хочешь. Это было единственное место, где можно было немножко передохнуть во время работы. А потому у бочки, соблюдая очередность, всегда стояли несколько гномов и не спеша попивали воду. Щурясь от солнца, они то и дело поглядывали на небо в надежде увидеть подоспевшую на помощь ракету. Увы, Звёздочкин в это время крепко спал в гостиничном номере…

Когда солнце стало клониться к западу, стражники отвели валившихся с ног пленников в бамбуковую хижину. Все попадали на травяной настил и тут же заснули.

Провалившись в бездонную чёрную дыру сна, Студент вдруг почувствовал, что кто-то трясет его за руку. Открыв глаза, он увидел свою новую знакомую. Её лицо было освещено лунным светом, пробивавшимся сквозь щели.

Студент моментально сел, ощутив сильную ломоту в спине и суставах. Несколькими неловкими движениями надел очки и пригладил волосы.

— Где же ваша ракета? — прошептала Огонёк.

— А? Ракета? — очумело пробормотал Студент. — Ракеты пока ещё нет…

— Это я и без вас вижу. Проснулись наконец?

— А что, я заснул?

— Знаете, что я сегодня узнала?

Желая поскорее очухаться, Студент потряс головой, одёрнул на себе куртку и полез в карман за карандашом и бумагой.

— Так, я внимательно слушаю.

— Ну так слушайте. Я должна была сказать вам это ещё вчера…

— Да-да?..

— Все эти болваны в чёрных плащах — не гномы!

— Как не гномы? А кто же? — удивился Студент.

— Роботы!

Студент потёр лоб. О чём-то таком он догадывался и раньше, но скорее допускал, что это какие-нибудь загипнотизированные гномы.

— Неужели роботы! А вы это уже точно знаете?

— Как же вы сами не догадались! Ну посудите сами: разве бывают такие бестолковые, неулыбчивые и неразговорчивые гномы?

— Ну это как раз… А из чего же они, по-нашему, сделаны?

— А шут их знает, из чего они сделаны, это не важно. Ну, физиономия, положим, резиновая. Я одного специально за губу схватила, ещё в первый день. И точно: холодный и резиновый. А вот в туловище что-то твердое, я его ещё в живот пальцем ткнула.

— Знаете, вы с этим поосторожнее, — заметил Студент. — Ещё неизвестно, что у них на уме…

— Ну, допустим, кое-что известно… Знаете что, давайте уйдём отсюда, здесь совершенно невозможно разговаривать.

И на самом деле, спящие человечки громко храпели и сопели. А лежавший рядом Сахарок к тому же ещё и присвистывал. Вся эта какофония мешала разговаривать.

Студент и Огонёк перебрались к выходу, сели на порог и свесили ноги.

Ярко светил узенький серп луны, стрекотали кузнечики, а где-то в глубине зарослей поквакивали лягушки. Ночь была тёплая и безветренная.

— Вы пробовали с ними разговаривать? — спросила Огонёк.

— С этими… роботами?

— Да, с цириками.

— Нет, пока ещё не пробовал. Мне показалось, что разговаривать с ними бесполезно.

— А вот и совсем не бесполезно. Если бы вы не были таким учёным сухарем, то могли бы узнать для себя много интересного, а главное, полезного. Например, то, что они имеют обыкновение реагировать на некоторые обращённые к ним слова. Попробуйте сказать такому болвану «ногу потерял» — и он начнёт проверять, на месте ли его нога.

— Любопытно. А если…

— Да! — восторженно прошептала Огонёк. — Вы, кажется, всё поняли. Если ракета в ближайшие дни не появится, мы будем разрабатывать план побега!

Студент молчал, глядя на неё широко раскрытыми глазами.

— А теперь ложитесь спать, вы должны хорошенько отдохнуть. У нас ещё будет время поговорить.

Студент поблагодарил и послушно отправился спать на свою охапку травы. Ни на какие раздумья сил у него не было. В голове крутилась только одна фраза: «Разрабатывать план побега, разрабатывать план побега…» С этим он и заснул.

Глава шестая

ШЕСТОЙ ДЕНЬ ПУТЕШЕСТВИЯ. Чистых листков осталось мало, буду писать только самое главное. Всего шесть дней назад мы отправились в путешествие из Песочного города, и вот уже третьи сутки мы пленники острова, который капитан Кукс обозначил на своей карте как остров Голубой звезды. От зари до заката человечки работают на каменоломне, добывая алмазоносные породы, а барышни в подземной фабрике вычленяют из них крупицы алмазов. Нас охраняют механические роботы и хрустальные шары, способные следить за нами и посылать болевые импульсы. Все думают, что бежать отсюда невозможно, так как вокруг одно только море, а по острову бродят кровожадные дикари… Несмотря на это, мы разрабатываем план побега. Добавить больше ничего не могу, потому что бумага — самый опасный свидетель.

СЕДЬМОЙ ДЕНЬ ПУТЕШЕСТВИЯ. Снова работали в котловане. Вихор и Хитрюга поссорились из-за тачки, и их «ужалил» хрустальный шар. Никаких следов Глюк у них на теле не обнаружил. Предполагаю, что это может быть какой-то особой частоты ультразвук. Ракеты не видно. Я сказал роботу: «На тебя падает камень», — и он посмотрел наверх. Я сказал: «Директор велел завтра тебя разобрать». Робот некоторое время «думал», даже сделал несколько беспокойных движений, но, не обнаружив в своей памяти ни одного подтверждения сказанному, успокоился. Это означает, что у роботов заложены какие-то инстинкты самосохранения. И если фразу составить достаточно убедительно, то робота можно хотя бы на время нейтрализовать. Однако злоупотреблять экспериментами с роботами не следует, иначе об этом дознается директор и введет в их память более жёсткую программу.

ВОСЬМОЙ ДЕНЬ ПУТЕШЕСТВИЯ. Рискнул провести ещё один эксперимент по контакту с роботами. Сказал: «Подпрыгни три раза». Как и следовало ожидать, робот не подчинился. Тогда я сказал: «Если у Сахарка в кармане есть кусочек печенья (а я точно знал, что у него есть), то ты должен подпрыгнуть три раза». Робот тут же подошёл к Сахарку и достал из его кармана кусочек печенья. После секундного раздумья он подпрыгнул три раза, а потом занял своё место как ни в чём не бывало. Это означает, что в роботах заложена весьма порочная программа: если последующая информация якобы логически вытекает из первой, то есть якобы её подтверждает, а истинность первой информации проверена или изначально не подлежит сомнению, робот делает вывод, что вторая информация тоже истинна. Я сказал: «Поскольку трава зелёная, ты должен принести свежей воды». Робот послушно взял бочку и отправился к ручью за водой. Теперь роботы в наших руках! Осталось выяснить, насколько опасны дикари, и дождаться визита на остров пиратской шайки. По нашим расчетам, бежать с острова можно только на «Медузе».

Записную книжку больше не ношу в кармане, прячу в тайник.

ДЕВЯТЫЙ ДЕНЬ ПУТЕШЕСТВИЯ. Чрезвычайное известие! Сегодня наконец произошло потрясающее, радостное и долгожданное событие: в небе появилась ракета! Во второй половине дня кто-то увидел маленькую точку на самом горизонте. Точка постепенно увеличивалась в размерах, и к вечеру стало понятно, что это не какой-нибудь потерявшийся метеорологический зонд и не «летающеё блюдце». Скоро ракета приблизилась и приняла столь ясные очертания, что человечки бросили работу и принялись кричать, танцевать, обниматься и даже плакать. Из шара, который с появлением ракеты стал тревожно вращаться, на бедных гномов посыпались болевые импульсы, а цирики своими железными лапами принялись растаскивать всех по рабочим местам. Испытав невыносимую боль, пленники были вынуждены взяться за свои тележки, кирки и лопаты. Но только для видимости: теперь уже никто не сводил глаз с ракеты. Но после этого случилось нечто необъяснимое и ужасное! Не замедляя движения, ракета проследовала прямо над островом и скрылась за горизонтом! А через некоторое время появилась вновь, приблизилась к острову и зависла над морем. К этому времени уже порядочно стемнело, и все пленники столпились на поляне у сарая. Может быть, на ракете изучают ситуацию и вырабатывают тактику?..

ДЕСЯТЫЙ ДЕНЬ ПУТЕШЕСТВИЯ. Спали плохо, но ничего не произошло. А утром нас всех собрали в «отстойнике». На балкон вышел директор со своим резиновым паяцем. Судя по тому, что все роботы-стражники имеют номера, заменяющие им названия, этот «Шестой» тоже робот. Замечу кстати, что робот, как неодушевленный предмет, может иметь название, но ни в коем случае не имя. Так вот этот «Шестой» не похож на других: никогда не знаешь точно, что у него на уме. Неясно также, из чего он изготовлен: такая удивительная гибкость и прыгучесть не наблюдается ни у роботов, ни у гномов. Сам директор несомненно является гномом, это заметно с первого взгляда, да и говорит он нормальным голосом.

Мы стояли и ждали, что он скажет, а «Шестой», по обыкновению, дурачился: подкрадывался к какому-нибудь из стражников и подпрыгивал, делая вид, будто хочет сбить с него тёмные очки. Стражник закрывался руками, а «Шестой» отскакивал и заливался идиотским смехом. Впрочем, как только директор сделал знак всем замолчать, этот негодяй словно растворился.

— Вчера в небе над островом появилась ракета, — сказал директор. Однако, как вы все сами сумели убедиться, её экипаж ничуть не беспокоит ваше положение пленников. (Все загудели.)Уверяю вас, они вернутся туда, откуда прилетели. Это дело времени. (Все зашумели громче.) А если, — директор повысил голос и стукнул кулаком по гипсовому парапету, — а если она приблизится к нам на расстояние импульса, мы разнесем её вдребезги!

Все так и ахнули. Для того чтобы приободрить товарищей, я подал голос из толпы.

— Это вряд ли! — сказал я как можно тверже.

— Что? — удивился директор. — Кто сомневается в мощи импульса хрустального шара?

— Я! — сказал я и выступил вперёд.

— Может быть, господин Студент желает испытать на себе максимальную силу шара, который мы называем «Укус Скорпиона»?

Я оказался в трудном положении. Отказаться — значило струсить; согласиться — обречь себя на верную гибель… Мгновение поколебавшись, я повёл себя как цивилизованный гном.

— Никто не сомневается, что ваш шар может причинить вред живому существу, — сказал я. — Но вокруг ракеты имеется сильнейшее антиметеоритное поле, которое не в состоянии пробить ни один снаряд или даже любого рода импульс…

— Хорошо, мы это проверим, — с некоторым раздражением сказал директор, а пленные гномы одобрительно загудели. Несомненно, это было очко в нашу пользу. Однако радоваться было ещё рано.

— Три дня назад, — продолжал директор, — в районе западных скал вдребезги разбилось судно под названием «Стрекоза». Это тоже требует доказательств? Вот пластина от её солнечных батарей! — И он поднял над головой знакомый мне до боли предмет.

Не надо было разглядывать его вблизи, чтобы узнать… Да, это была часть «Стрекозы». И для того чтобы эта часть оказалась у кого-то в руках, судно действительно должно было разбиться вдребезги. Слезы брызнули у меня из глаз, и я закрыл лицо руками. Что случилось с моими товарищами? Как могла разбиться «Стрекоза»? Я был на грани отчаяния…

— И не ждите помощи откуда бы то ни было! — грозно прикрикнул директор. — Идите на свои места, работайте в полную силу, и я сам приду к вам на помощь! Скоро — вы даже не подозреваете, как скоро, — я оставлю навсегда вашу планету, и вы будете свободны, как и раньше! А теперь расходитесь по своим рабочим местам. Стража!..

Весь день ракета висела над морем, над островом и даже над головами работающих в карьере гномов. Она поблёскивала на солнце, и на корпусе отчетливо виднелась надпись: «Луна-4». Все кричали и размахивали руками, но напрасно. Ракета плавно двигалась в сторону горизонта, а затем обратно зигзагами влево и вправо, будто выискивая что-то на поверхности воды. Может быть, они ищут оставшихся на борту «Стрекозы» и потерпевших крушение пассажиров?..

В конце дня на верхней кромке котлована появились чумазые дикари. Они начали кидаться камнями, но, как только шар ударил по ним раз-другой, тут же исчезли.

ОДИННАДЦАТЫЙ ДЕНЬ ПУТЕШЕСТВИЯ. Огонёк высказала потрясающую догадку! Ракета ведёт себя так не потому, что ищет кого-либо на воде, а потому, что ищет сам остров! Она его не видит! То есть, конечно, не сама ракета, а находящиеся в ней гномы. Ведь мы и сами не увидели его на снимках, сделанных из космоса! Выходит, что остров Голубой звезды с некоторых пор (ведь смог же его увидеть капитан Кукс) окружён, допустим, похожей на половинку мыльного пузыря оптической сферой, делающей его невидимым. Эта догадка объясняет многое из того, что до сих пор не находило объяснения. И это полностью меняет планы: для того чтобы побег удался, теперь не обязательно захватывать «Медузу»; достаточно выйти за пределы оптической сферы на плоту, и ракета вскоре нас заметит. Теперь я думаю, что всё произойдет следующей ночью.

Днем разразился страшный ливень, работать закончили раньше обычного. Ветер едва не снес крышу с нашей хижины…

Глава седьмая

Устремившись за похищенными, мы не забыли о том, что на борту «Стрекозы» остались шесть пассажиров. А именно: Карлуша, Чек, Взломщик, Кроха, Зубрилка и Пухляк. После того как судно на полном ходу ушло в море, Взломщик заглушил двигатель, и они собрались в кают-компании. Все были растеряны и чрезвычайно взволнованы. Никто не знал, что делать, никто не находил подходящих слов.

— Может, нам надо было следовать за ними, не теряя их из поля зрения? высказала предположение Кроха.

— Наверное, зрение у вас очень хорошее, — раздражённо ответил ей Взломщик, — если вы можете видеть то, чего не видит никто: погрузившуюся на глубину подводную лодку!

— Подводную лодку?! — ахнули все.

— Да ещё с чёрным флагом, какие у пиратов бывают. Чепуха какая-то…

Карлуша вздрогнул от волнения, но промолчал. Его физиономия приняла некое надменное выражение.

— Необходимо срочно связаться с землей! — сказала Кроха. — У вас есть рация?

— Ах, занимайтесь лучше своими куклами! — огрызнулся Взломщик. Разумеется, рация уже давно работает в автоматическом режиме.

— Не смейте так со мной разговаривать! — взвизгнула Кроха. — Вы сами… дурак!

Взломщик покраснел и гневно уставился на дамочку. Та, в свою очередь, подбоченилась, готовая постоять за себя. Но тут в бессмысленную перепалку, вызванную всеобщим взвинченным состоянием, вмешалась Зубрилка:

— Прекратите сейчас же, как вам не стыдно! Теперь у нас впереди нешуточные трудности и опасности, а вы уже создаёте панику на корабле!

Взломщик и Кроха опомнились, им стало стыдно, и они поспешно друг перед другом извинились.

Но тут поднялся со своего места и заговорил Пухляк.

— Позвольте, позвольте, — заявил он требовательным тоном. — Вы, наверное, хотели сказать, что трудности и опасности у нас позади?

Его не поняли.

— Ну как же… — начал развивать Пухляк свою мысль. — Счастливо избежав пленения, мы должны тотчас, нигде не задерживаясь, отправиться назад в Песочный город и принять активное участие в подготовке спасательной экспедиции!

Некоторое время все смотрели на него молча, осмысливая сказанное.

— Ах ты, гадина! — выкрикнул вдруг Карлуша и, подскочив с места, замахнулся на Пухляка. — Опасности, говоришь, позади?..

Карлушу схватили за руки и усадили на место. Но он ещё некоторое время вырывался, выкрикивая угрозы.

Пухляк спрятался за буфетную стойку и заныл противным голосом:

— Да, сам затащил, а теперь ещё руки распускает!..

Взломщик сказал:

— До тех пор, пока нет подтверждения приёма наших радиосигналов, мы должны сами начать поиски.

— Правильно! — поддержала его Зубрилка. — Мы должны разыскать наших друзей и дать спасательной экспедиции сведения об их местонахождении.

— А начинать поиски следует с острова Голубой звезды, который значится на карте капитана Кукса, — сказала Кроха. — Уж очень много всего на нём сходится…

В то время как путешественники обсуждали план дальнейших действий, небо заволокло тучами, волнение усилилось и «Стрекозу» несколько раз сильно качнуло.

— Э-э, дело плохо, — сказал Взломщик, выглянув наружу через иллюминатор. — Будет шторм.

От этих слов Пухляк совсем расстроился и незаметно вышел из кают-компании, чтобы на всякий случай надеть спасательный жилет.

Кроха спросила:

— Скажите, пожалуйста, Взломщик, «Стрекоза» выдержит сильный шторм?

— «Стрекоза» выдержит не только шторм, но и конец света, — прихвастнул Взломщик на манер старого морского волка. — Но нам нет необходимости испытывать её на прочность. Через пять минут объявляю погружение!

Все так и ахнули.

— Вот это сюрприз! — Кроха захлопала в ладоши. — А летать она случайно не умеет?

— Надо будет, и летать научим.

Подмигнув, Взломщик направился к пульту управления в капитанскую рубку.

— Вот оно что! — присвистнул Карлуша. — Выходит, что «Стрекоза» умеет нырять. Пойду посмотрю, как там Взломщик управляется.

И Карлуша убежал в капитанскую рубку.

Через минуту под ногами путешественников в трюме зашумела вода, засвистел воздух, «Стрекоза» дала полный ход вперёд и ушла под воду. В иллюминаторах потемнело, чёрные косяки рыб в испуге метнулись в стороны.

Пухляк, который выходил надевать спасательный жилет и не слышал разъяснений Взломщика, весь будто обмяк, осел, потерял голос и обречённо прошептал:

— Ну вот и всё…

Его окружили и принялись брызгать в лицо водой, от которой бедняга едва совсем не лишился рассудка.

Его хорошенько похлопали по щекам и всё объяснили.

— Так, значит, мы не тонем? — переспрашивал Пухляк.

— Не тонем, не тонем! — хором отвечали барышни, обмахивая его платочками.

— Так, значит, мы ещё, может быть, домой вернемся?

— Вернемся, вернемся!..

Очухавшись, Пухляк отправился в кладовую и поверх одного уже надетого спасательного жилета надел ещё один, самый большой. Но даже этот, самый большой на корабле спасательный жилет не сходился на животе у Пухляка поверх первого, и он расхаживал по «Стрекозе» в двух жилетах, как какая-нибудь нахохлившаяся птица или распустившийся кочан капусты. Он застревал в дверях и плотно перегораживал коридоры, не давая возможности пройти другим пассажирам. Но, несмотря на все эти неудобства, Пухляк твердо решил не снимать эти спасательные плавсредства даже ночью.

Тем временем в капитанской рубке Карлуша внимательно следил за действиями стоящего у штурвала Взломщика.

— Понимаешь, вода заполняет трюм, — пояснил Взломщик, — и судно становится тяжёлым.

— Как подводная лодка?

— Нет, не совсем. Даже с заполненным водой трюмом «Стрекоза» всё же легче воды. Она сама по себе не тонет и погружается только на ходу, хотя и даже на самой малой скорости. Из корпуса судна выдвигаются специальные горизонтальные рули, похожие на крылья, которые и направляют судно на требуемую глубину.

— А если мы захотим лечь на дно?

— А это конструкцией судна не предусмотрено. Как только поступательное движение прекратится, мы тут же всплывём на поверхность.

— Ну и ладно, — сказал Карлуша. — Нечего нам на дне отлёживаться!

В это время Взломщик заметил на локаторе светящуюся точку.

— Э, да тут ещё кто-то есть под водой! — сказал он Карлуше. — Посмотри, кто-то ещё под водой движется впереди нас.

— Может быть, большая рыба? — предположил Карлуша.

— Какая там рыба! Железное…

— Понял! — Карлуша схватил Взломщика за рукав. — Это же та самая лодка с пиратами! Понимаешь?

— Да не тряси ты меня, — дёрнулся Взломщик. — Без тебя соображаю.

Он дал самый малый ход, пропустил вперёд движущийся объект и устремился за ним, соблюдая порядочную дистанцию.

«Медуза» (а это действительно была она) двигалась уверенно, не меняя курса, по хорошо, как видно, знакомому маршруту.

— А они нас тоже видят? — спросил Карлуша.

— Не думаю, — сказал Взломщик. — Мы слишком далеко, вряд ли у них имеется столь же чувствительный локатор.

— Это хорошо, — сказал Карлуша, — если они нас не видят. А что, если они остановятся и лягут на дно?

— Не хотелось бы. Но, если такое случится, будем ходить кругами на малой скорости.

— А воздуха надолго хватит?

— Запас воздуха рассчитан на восемь часов для тридцати гномов. А нас тут всего шестеро, вот и посчитай.

Пока Карлуша считал, наморщив лоб и загибая пальцы, Взломщик набрал программу для автолоцмана. Теперь они двигалась вслед за «Медузой» на автоматике, соблюдая необходимую дистанцию.

Весь день «Стрекоза» неотступно следовала за подводной лодкой, а ближе к вечеру локатор стал показывать, что пираты всплывают на поверхность.

Ещё через несколько минут огонёк на локаторе внезапно погас.

Растерявшись, Взломщик некоторое время кружил на месте, а затем объявил всплытие.

Все столпились в капитанской рубке перед смотровым стеклом. Поверхность воды расступилась, и взорам путешественников открылся бескрайний океанский простор.

Шторм утих, и только клочья пены на тёмно-зелёной глади да серая полоска неба на горизонте напоминали о бушевавшей здесь совсем недавно стихии.

Подводной лодки не было. Её не было видно ни простым, ни, как говорится, вооружённым глазом.

— А не могла она снова нырнуть? — высказал предположение Карлуша. — Она нырнула, вот мы её и не видим.

— На то и приборы, чтобы всё видеть, — проворчал Взломщик. — Ничего не понимаю, куда она могла подеваться?..

— Смотрите, смотрите! — воскликнула Кроха, которая никогда не расставалась со своей видеокамерой. — Смотрите, там кто-то есть!

Взломщик схватил бинокль и стал всматриваться в поверхность океана. Сначала он ничего не мог разобрать, но затем, хорошенько наведя резкость, увидел, что в воде барахтаются двое гномов. Уцепившись за обломок дерева, они изо всех сил размахивали руками и что-то кричали.

— Полный ход! — скомандовал сам себе Взломщик, и «Стрекоза», рванувшись с места, заскользила к терпящим бедствие.

Глава восьмая

Поднятые на борт человечки с трудом передвигались, тяжело дышали и были совершенно не в состоянии говорить. Им дали напиться и уложили в каюту доктора Глюка. Кроха велела им выпить успокоительного лекарства, после чего они крепко заснули.

— Теперь не надо их беспокоить, — сказала она столпившимся в дверях путешественникам. — Когда они сами проснутся, мы сможем с ними поговорить.

Уже совсем стемнело. Приборы показывали, что по географическим координатам «Стрекоза» находится где-то в непосредственной близости от острова Голубой звезды. Теперь следовало дождаться рассвета, а также расспросить вытащенных из воды бедолаг. Взломщик поставил судно на якорь и объявил отбой.

Карлуша лежал в своей койке, и его опять разрывали противоречивые мысли и чувства. Казалось бы, произошло всё то, о чём они с Чеком мечтали ещё в Песочном городе: море, шторм и даже пираты. Это было настоящее морское приключение. Но одно дело листать книжки и фантазировать, а совсем другое попасть в лапы самых настоящих пиратов.

Самое неприятное было то, что схватили совсем не тех. Те, которые больше всех кричали об опасностях, лежали в тёплых постелях. А в плен попали такие серьёзные гномы, как Студент и Глюк, не говоря уже о девчонках, которых и брать-то на корабль по морским правилам не положено…

Потом Карлуша вспомнил, что так и не рассказал Чеку о своей недавней догадке. Мысль о том, что гномы в чёрных плащах — вовсе не гномы, не давала ему покоя. И Карлуша решил всё-таки поделиться своими соображениями с Чеком.

Он повернулся лицом к приятелю и, убедившись, что тот не спит, спросил:

— Ты о чём думаешь?

— Да так. Ни о чём, — равнодушно произнёс Чек.

— Ладно, ты, главное, не падай духом. Всё ещё, может быть, обойдется.

— А я и не падаю.

— Ты вот что, послушай меня внимательно… — Карлуша подбирал нужные слова. — Короче говоря, те гномы — вовсе не гномы…

— Не гномы? А кто же?

— Механические роботы!

— Да ну! Чего же они не потонули?

— Где?

— В море, где же ещё? Не в кружке же с киселём.

— А с чего бы им тонуть в море?

— Ну, ты ведь сам говоришь, что они железные.

— Ну и что?

— Чего же они не утонули?

— Где?

— Ну в море, в воде, откуда их выловили! Ты что, нарочно меня разозлить хочешь?

Тут до Карлуши наконец дошло, что Чек говорит про тех гномов, которых сегодня выловили из моря.

— Тьфу ты, запутал меня совсем! Я же тебе про тех, которые с летающего блюдца, а ты мне — «утонули»!

— А-а… Так, значит, те, которые из моря, нормальные гномы?

— Надо полагать, нормальные…

— Ну, тогда и волноваться нечего. Я-то думал, что у нас на «Стрекозе» ещё какие-то роботы…

Карлуша принялся объяснять всё сначала, и Чек был вынужден согласиться, что те гномы на самом деле могут быть роботами. Он уже видел роботов в Центральной директории, хотя там роботы всё-таки скорее были похожи на железные машины, чем на гномов.

— Что ж, может быть, — сказал Чек. — Раз уж наука шагнула так далеко, то почему бы не придумать роботов, похожих на гномов. Тут и удивляться совершенно нечему. Только ты, самое главное, расскажи обо всем этом Взломщику.

Решив утром так и поступить, Карлуша заснул.

Утро не принесло новостей: подтверждения на радиосигналы не последовало, на экране локатора за ночь ничего не появлялось, а вытащенные из воды гномы ещё не проснулись.

Карлуша, как и собирался, высказал Взломщику свою догадку по поводу роботов.

— Молодец, Карлуша, соображаешь, — похвалил Взломщик. — Я и сам над этим много думал. Теперь нам бы их найти, а уж там разберёмся, кто они такие на самом деле…

К полудню спасённые наконец проснулись и сразу же попросили каши.

— Дайте, братцы, каши поесть! Честное слово, неделю ничего кроме бананов и кокосов в рот не брали!..

Им наварили густой манной каши, щедро заправили её маслом и солью, дали по здоровенному ломтю чёрного хлеба.

Новые пассажиры умяли кашу в считанные минуты, запили чаем и откинулись к стенкам каюты. Барышни принесли им выстиранную и выглаженную одежду, потом все собрались в кают-компании и приготовились слушать.

— Меня зовут Перец, — представился чернявый гном с пышной вьющейся шевелюрой.

— А меня зовут Кренделёк, — сказал белобрысый вихрастый гном с вздёрнутым носом.

Оба они ещё плохо соображали.

— Мы сами из Ромашкина, — начал рассказывать Перец. — У нас растет очень много ромашек. Мы делаем из них буквально всё: ткани, клей, строительные материалы, резину, лекарства…

— Погоди, — перебил его Кренделёк. — Этак ты до вечера ничего не расскажешь. Давай лучше я.

— Пожалуйста, рассказывай, — нехотя согласился Перец. — Только ты, я боюсь, что-нибудь упустишь…

И человечки, перебивая друг друга, рассказали о том, как «цирики» подхватили их на «летающее блюдце» и заставили работать на каменоломне. Как они сбежали, как мастерили плот, а потом на море попали в шторм. Как целый день их швыряло по волнам, а потом неожиданно пришло спасение…

Но больше всего слушателей потрясло то, что по словам этих гномов, происходило на самом острове. Картина была столь ужасной и невероятной, что изумленные путешественники некоторое время сидели молча.

Первой тишину нарушила Зубрилка.

— Скажите, а вы не видели там, среди пленников, наших друзей: Бантика, Скрипку, Кувшинку, Ласточку?.. — спросила она.

— Мы уже неделю как беглые, — пояснил Кренделёк. — Возможно, ваши друзья теперь на острове. Туда ведь каждый день привозят новых…

— Когда же это началось?

— Недавно, мы были одними из первых.

Расспросы продолжались весь день. Путешественники узнали о подземной фабрике, котловане, чёртовом колесе, директоре, бамбуковой хижине, хрустальных шарах, дикарях и пиратах. Но всё это не объясняло главного: откуда всё это взялось и почему острова нет на современных картах.

Подтверждения радиосигналов в течение дня не последовало, и ещё одна ночь прошла в неопределенности и тревоге.

Глава девятая

Этой ночью Пухляку опять приснился кошмарный сон.

Сначала он увидел, что дверь в его каюту отворилась и из серебристого сияния прямо перед ним возникли несколько тех самых роботов, которых он видел ещё во время первой стоянки «Стрекозы».

Мёртвой хваткой они взяли Пухляка под руки и потащили по коридору к выходу.

Он упирался, волочил ноги, но механизмы были неумолимы.

Он силился крикнуть, позвать на помощь, но как ни тужился, крика не получалось; он только едва слышно жалобно скулил.

Над водой висела летающая подводная лодка со страшной оскалившейся акульей мордой. Роботы бросили Пухляка в руки поджидавших на мостике пиратов, и те, рыча и хохоча, принялись щекотать его острыми ножами.

Потом они полетели к острову.

Освещённый зловещим лунным светом остров представлял собой гигантскую каменную пирамиду, на которой, словно муравьи, копошились плененные гномы.

Они долбили камни и перетаскивали куски с места на место.

Наверху пирамиду венчал огромный хрустальный шар, который направо и налево разил гномов своими ужасными лучами.

Вокруг, на узком песчаном берегу с редкими пальмами, пирамиду плотным кольцом окружали дикари. Размахивая копьями, они шумно улюлюкали, визжали и верещали, ритмично притоптывая под монотонный стук барабанов. Как только сражённый лучом гном скатывался к подножью пирамиды, дикари набрасывались на него, привязывали к шесту и тащили на костёр.

Летающая подводная лодка снизилась, и пираты бросили Пухляка на прибрежный песок.

Быстро-быстро, пока увлеченные своей жертвой дикари его не заметили, Пухляк полез наверх, цепляясь руками и ногами за каменную поверхность пирамиды.

Вскарабкавшись почти на самый верх, он понял, что, если сейчас же не начнёт работать, шар ударит по нему лучом и он скатится прямо в объятия дикарей.

Пухляк стал озираться в поисках какого-нибудь инструмента. Но все сосредоточенно работали, и никто не собирался уступать ему свою кирку или лопату. Тогда он схватил первый попавшийся камень, перенес и положил его в другое место. Затем другой и третий…

Мучительно осознавая, что он делает совсем не то, что требуется, а что требуется, ему никто не объяснил, Пухляк тихонечко спросил у одного из работающих: «Слышь, чего делать-то надо?» Тот взглянул на него без интереса и голосом робота сказал тарабарщину: «Надо строить моноклинную сингонию». «Чего-чего?» — спросил Пухляк, но гном уже не обращал на него внимания и сосредоточенно работал киркой.

Кого-то ещё неподалеку сразил луч, внизу заиграл огонёк и запахло паленым.

Пухляка передёрнуло от ужаса и отвращения, он схватил самый большой камень и понёс его куда глаза глядят.

Ощущение неопределенности было ещё мучительнее, чем страх. Все вокруг него понимали условия игры: знали, что именно от них требуется, и усердно работали. Ни о чём лучшем для себя Пухляк уже и не мечтал.

Но вот один из гномов совсем рядом, сраженный лучом, уронил кирку и покатился вниз. Сразу несколько других гномов бросились к кирке, но Пухляк опередил всех, схватил инструмент и принялся усердно долбить каменную поверхность.

Первое время он чувствовал некоторое удовлетворение, но затем снова вернулось тревожное ощущение того, что он делает совсем не то. Посмотрев на других, он увидел, что они не долбят по ровному месту, а скалывают неровности с поверхности пирамиды…

Осознав, что нужно делать, он нашёл щербатый участок и принялся скалывать лишние куски камня. Только теперь, наконец, Пухляк ощутил радость и приобщённость к полезному труду.

Но тут кто-то подошёл и неожиданно вырвал у него из рук инструмент.

Пухляк поднял глаза и увидел Карлушу. Вернее, его тёмный силуэт на фоне полной луны.

«Модапорпытидапорпдаг», — сказал Карлуша звенящим металлическим голосом и толкнул Пухляка в грудь.

Пухляк кубарем скатился к подножью пирамиды, на него со страшным криком набросились дикари, привязали к шесту, взвалили концы шеста на плечи и потащили на костёр.

Под грохот барабанов шест уложили над костром на две рогатины, и тут же языки пламени лизнули Пухляку бока…

Он вскрикнул и проснулся.

Через иллюминаторы в каюту проникал лунный свет и падал на лицо. С невероятным облегчением Пухляк сообразил, что все ужасы — и роботы, и пирамида, и костёр, — всё приснилось.

Сначала он даже подумал, что всё ещё находится у себя дома в Песочном городе. Ему стало так радостно на душе, приятно и уютно, что он улыбнулся, потянулся и заёрзал, полагая, что лежит, как обычно, на своей любимой пуховой перине… Но поскольку Пухляк лег спать, не сняв с себя спасательные жилеты, его телодвижения привели к тому, что он чуть не скатился на пол, едва успев ухватиться за крепко привинченный к полу столик.

Всё наконец поняв, Пухляк снова испугался и расстроился. Особенно его тревожило то, что Взломщик намеревался с рассветом отправиться на поиски острова.

«Стрекоза» слегка покачивалась на легкой морской волне, отражавшиеся в воде лунные зайчики зловещё плясали на потолке и стенах каюты.

Пухляк вспомнил свой сон и содрогнулся.

«Нет, — твердо сказал он сам себе. — Этого допустить никак нельзя. Пускай спасательная экспедиция ищет проклятый остров, а мне пока и здесь хорошо. Продуктов питания здесь хватает, а когда спасательная экспедиция найдёт остров и заберёт оттуда всех пленников, мы, не подвергая себя опасности, спокойно вернемся в Песочный город».

Приняв про себя некое твердое решение, Пухляк поднялся с койки и, не обувая сандалий, на цыпочках вышел в коридор.

Второй, надетый поверх первого, спасательный жилет стучал своими пенопластовыми пластинами по дверям и стенкам коридора. Пухляк плотно прижал пластины к себе, вернулся в каюту, снял второй жилет и повесил на крючок. Оставшийся на нем первый жилет был застегнут на все пуговицы, сидел плотно и совсем не мешал. Пухляк даже как-то с ним уже сроднился: жилет был толстенький, лёгкий, приятно облегал тело и создавал ощущение тепла, уюта и безопасности.

Миновав по прямой коридор, кают-компанию и снова коридор, Пухляк стал очень осторожно подниматься по ступенькам в капитанскую рубку. Он боялся, что там может оказаться Взломщик и тогда пришлось бы как-нибудь выкручиваться, объясняя свой ночной визит.

Но в рубке, по счастью, никого не оказалось. Пухляк зашёл внутрь и прикрыл за собой дверь.

Он находился в довольно просторной застеклённой кабине с креслами, штурвалом и огромным пультом управления с множеством кнопочек, регуляторов, индикаторов и разноцветных огоньков. Вся эта мудреная техника светилась и перемигивалась под аккомпанемент попискивающей в автоматическом режиме рации, беспрестанно передающей в эфир сигналы «SOS».

Оглядевшись вокруг, он увидел металлический шкафчик со множеством выдвижных ящичков, в одном из которых обнаружились инструменты. Пухляк выбрал самую длинную отвертку, оценивающе повертел её в руках, выглянул за дверь и приблизился к пульту. У него был такой вид, как будто он в первый раз в жизни решился подоить живую корову. Лицо и ладони у него вспотели, коленки ходили ходуном.

Ещё раз осторожно выглянув за дверь, он решительно шагнул вперёд, опустился на колени и засунул длинное жало отвёртки в узкую щель под лицевой панелью пульта.

Натыкаясь на невидимые хрупкие препятствия и обрывая провода, он энергично завертел отверткой в электронных внутренностях.

Что-то щёлкнуло, заискрило, и пульт погас.

Пухляк вскочил на ноги, быстро сбежал по ступенькам и, порывисто дыша, стал красться на дрожащих ногах по коридору.

В тёмной кают-компании он задержался, с тем чтобы попить водички — в горле у него совершенно пересохло, — и сделал несколько шагов на ощупь в сторону буфетной стойки.

И тут произошло ужасное: в темноте он налетел на заполненную стопками тарелок и стаканов сервировочную тележку.

В тишине разразился оглушительный грохот бьющейся посуды. А сам Пухляк, не удержав равновесия, повалился на осколки. Тут его первый и последний раз в жизни выручил спасательный жилет, который не дал осколкам поранить его тело.

От шума все проснулись. Зажёгся яркий свет, и сбежавшиеся в кают-компанию путешественники окружили виновника происшествия.

В руке у Пухляка была отвёртка, о которой он совершенно позабыл и всё ещё сжимал в кулаке.

— Ты что, сдурел? — закричал на него Взломщик. — Ты что тут бродишь, как медведь-шатун?

— Во-одички… — заикаясь от страха, пролепетал Пухляк. — Водички по-опить…

— А отвёртка тебе зачем?

— Отвёртка?.. А-а… нашёл. На полу.

— Это, видать, я обронил. Давай сюда.

Пухляк с готовностью протянул Взломщику отвертку, тот помог ему подняться с пола, и все сбежавшиеся, позёвывая и почёсываясь, начали расходиться по своим каютам.

Вернувшись к себе, Пухляк лёг в койку и стал ждать разоблачения. Но время шло, всё было тихо, его никто не трогал. Под утро он всё-таки забылся тяжёлым сном без сновидений. «Наверное, Взломщик пошёл спать и ничего не знает, — напоследок подумал Пухляк. — А завтра я буду от всего отказываться…»

Но Взломщик не сразу пошел спать, а заглянул по привычке в капитанскую рубку. Там всё было в норме: пульт управления светился и перемигивался разноцветными огоньками, локатор за истекшее время не засёк никаких движущихся объектов.

В работу электронной системы управления автоматически подключилось резервное питание.

Глава десятая

Наутро, к величайшему удивлению Пухляка, разоблачения его вредительской деятельности не последовало. Он даже подумал, не приснилось ли ему всё, что произошло минувшей ночью. Однако гора перебитой посуды, а также упрёки девочек, занимавшихся уборкой, подтверждали реальность случившегося.

После завтрака стали совещаться.

Взломщик сказал:

— Даже если острова Голубой звезды не существует, мы должны искать другой остров — тот, на котором находятся наши друзья и откуда приплыли Перец и Кренделёк.

Эти слова все единодушно поддержали. Судно снялось с якоря и двинулось вперёд на малом ходу. Все пассажиры, кроме Пухляка, столпились в капитанской рубке.

— Ничего не понимаю! — говорил Взломщик в недоумении. — Судя по координатам, мы находимся в непосредственной близости от острова. Мы должны его видеть!

— Выходит, никакого острова не существует, — разочарованно сказал Карлуша. — Зря только этому Крокусу поверили…

Не успел он договорить, как перед глазами путешественников вырос остров. Он словно возник ниоткуда в одно мгновение. Он был такой огромный и находился так близко, что все ахнули и попятились.

Остров имел конусообразную вулканическую форму. Подножие его раскинулось далеко вширь, а верхушка терялась в поднебесье.

Окаймлённый белой полосой прибоя берег в восточной части был пологий и песчаный. В западной — отвесный и скалистый. Сама гора примерно до середины была совершенно зелёная от растительности, но ближе к вершине состояла из голого камня.

Величие и внезапность появления этой громады потрясли человечков. Они стояли безмолвные и растерянные.

— Стоп машина! — опомнился Взломщик. — Что за ерунда такая! Откуда он взялся?

— Я слышала, — робко подала голос Зубрилка, — что бывает такое явление, которое называется мираж. Это когда над пустыней или над морем возникает видимость чего-то такого, чего на самом деле там нет.

— Да, да, — авторитетно подтвердил Карлуша. — Над морем это называется «летучий голландец».

— Да бросьте вы, — сказал Взломщик. — Я скорее поверю, что мираж — это мы сами. Но, если хотите, это не сложно проверить.

И он скомандовал себе «задний ход».

— Если это на самом деле мираж, то он, точно так же как эхо, должен появляться на одном и том же месте. Сейчас мы…

Не успел он договорить, как остров снова исчез.

До самого горизонта простиралась водная поверхность океана.

— Стоп машина! — крикнул Взломщик. — Самый малый вперёд!

Судно плавно, едва заметно, двинулось вперёд…

И остров появился.

Он был так близко, что можно было различить желтеющие под кронами пальм гроздья бананов.

— Ну как, опять мираж? — сказал Взломщик. — А вы когда-нибудь видели возле миража чаек? Чайки всегда летают вблизи от суши — в поисках пищи. Они что, по-вашему, оптическими иллюзиями питаются?

Взломщик дал самый малый назад и заглушил мотор. Судно пошло по инерции — так медленно, что казалось, будто оно вообще стоит на месте. И тут произошло совершенно необъяснимое: когда корпус вернулся в «критическую точку», все находившиеся в рубке заметили, что вслед за островом нос судна тоже на какое-то время исчез и затем вновь вырос.

— Понял! — крикнул Взломщик. — Всё понял! Оптический барьер! Тонкий, как мыльный пузырь, защитный слой делает остров невидимым! Вот почему его нет на современных картах. А в момент прохождения через этот слой делаются невидимыми предметы, находящиеся от нас в двух шагах!..

В то время как все стояли молча, силясь понять то, что сказал Взломщик, в коридоре на полу сидел Пухляк и бессмысленно тряс головой, словно конь, отгоняющий мух. До этого он всё утро лежал в койке, глядя в потолок и прокручивая в голове две-три простые и не очень приятные мысли. Когда же «Стрекоза» начала выписывать фигуры с передним и задним ходом, Пухляк встревожился, не произошла ли авария и не пора ли спасаться с корабля на катере или вплавь. Он надел второй спасательный жилет, вышел в коридор и двинулся по направлению к капитанской рубке. Поскольку Пухляк занимал одну из последних кают, перед ним открывалась перспектива длинного коридора. Когда же «Стрекоза» начала плавно пересекать оптический барьер, Пухляк увидел, как всё исчезло и перед ним, на месте устеленного ковровой дорожкой коридора, возникла морская бездна. Затем в течение нескольких секунд коридор вновь плавно «вырос», а Пухляк осел на пол и лишился чувств.

После нескольких таких экспериментов Взломщик вывел «Стрекозу» за оптический барьер в поле зрения острова и бросил якорь. Путешественники собрались в кают-компании для принятия решения. Подобранного в коридоре Пухляка похлопали по щекам, дали попить водички и усадили в кресло, полагая, что у него продолжаются припадки лунной болезни.

— Ничего, ничего, я тут посижу… — слабым голосом лепетал Пухляк. Ничего, это пройдёт… голова закружилась…

Первыми взяли слово Перец и Кренделёк. Прежде всего они нарисовали план острова. Он был почти совершенно круглый с высокой конусообразной горой посередине. В южной части имелся причал, от которого вверх по склону шла дорожка к каменоломне и подземной фабрике. Налево от перекрестка находилась бамбуковая хижина, в которой ночевали пленники.

Западная часть побережья представляла собой высокие отвесные скалы. Перец и Кренделёк прятались там в одной из многочисленных пещер. Там они сооружали свой плот, делая редкие вылазки за строительным материалом: сучками от поваленных ветром деревьев и сухими стебельками трав. Они обрабатывали сучья острыми осколками камней и перевязывали вымоченными в морской воде стебельками. Высохнув на солнце, травинки сокращались, крепко стягивая «брёвна» между собой.

Плот, по их словам, получился большой, крепкий и надёжный. Причиной катастрофы явилось то, что огромная волна ударила его о торчащий из воды камень. Перец и Кренделёк едва не захлебнулись, но, по счастью, ухватились за один из обломков. После этого их долго швыряло по волнам вверх-вниз и из стороны в сторону.

Что до северной части острова, то беглецы имели о ней очень смутное представление.

Взломщик предложил обойти остров по окружности вдоль побережья и рассмотреть его таким образом со всех сторон. А поскольку теперь может произойти всякое (при этих словах Пухляк вздрогнул), то он на всякий случай поместит рацию в специальный непромокаемый и непробиваемый «чёрный ящик», который при любых обстоятельствах будет продолжать посылать в эфир сигналы «SOS» с точно известными теперь координатами острова.

Раскинув солнечные батареи, «Стрекоза» двинулась в обход, а все пассажиры собрались на верхней палубе.

Западная скалистая часть берега была, как сыр, изъедена пещерами. Их было так много, что беглецы затруднялись ответить, где же именно они прятались и собирали свой плот.

Остальная видимая часть острова, который действительно имел почти правильную круглую форму, была сплошь покрыта зелёной растительностью. В одном месте из зарослей вился тонкий дымок костра, который, скорее всего, разожгли дикари.

Когда судно, сделав полный круг, возвращалось к исходной точке, на склоне горы что-то ослепительно блеснуло. Перец и Кренделёк пояснили, что это и есть большой хрустальный шар, наблюдающий за работой пленников в котловане.

Посовещавшись, друзья решили дождаться темноты, завести «Стрекозу» в одну из укромных бухточек западного побережья и встать на якорь. А с рассветом произвести разведку в расположение неприятеля.

Глава одиннадцатая

Излишне говорить, насколько решение о высадке встревожило и озаботило Пухляка. «Бежать, бежать, бежать!..» — напряженно стучало у него в висках. От волнения он почти лишился аппетита и за обедом ел чисто автоматически, без всякого удовольствия. К вечеру у него созрел план побега от своих товарищей. Но осуществить его в одиночку он боялся.

План заключался в захвате спасательного катера, который имелся в трюме и «выстреливался» при необходимости через специальную дверцу в борту судна на манер торпеды. Пухляк спустился в трюм, расчехлил катер и внимательно ознакомился с имевшейся там инструкцией. Затем он натаскал в багажное отделение провизии, вернулся в каюту, лёг на койку и крепко задумался. Кого-то из пассажиров «Стрекозы» ему было необходимо склонить к побегу.

Сразу отбросив Взломщика, дам, беглецов, а также Карлушу как фигуру слишком одиозную и непредсказуемую, Пухляк сосредоточил внимание на кандидатуре Чека.

Чек, так же как и Карлуша, был в своё время обижен руководством нынешней экспедиции. Чек был недоверчив, но спокоен, невозмутим и покладист.

Единственным видимым препятствием для экстренного сближения с ним был Карлуша. И это препятствие до наступления темноты следовало разрушить.

Высунув голову в коридор и убедившись, что поблизости никого нет, Пухляк двинулся в носовую часть судна. В кают-компании играли в шашки Перец и Кренделёк. Перестав робеть, эти двое оказались гномами весёлыми и острыми на язык. Они принесли с собой на «Стрекозу» шутки и смех, которых путешественникам так недоставало в последнее время.

Излюбленным объектом для их розыгрышей стал Пухляк. То они подсовывали ему за обедом соль вместо сахарного песка, и Пухляк отхлебывал солёный чай, то ставили на дверь кружку с водой, и беднягу окатывало с ног до головы… А уж насмешек и обидных прозвищ он наслушался столько, сколько не слышал за всю свою жизнь на улице Солнечных зайчиков.

Чрезвычайно опасаясь, как бы Перец и Кренделёк его не заметили, Пухляк, стараясь ступать как можно тише, прокрался мимо кают-компании. Увлечённые шумной игрой шашками в «щелчки», человечки его действительно не заметили, а может быть, просто не обратили на него внимания. Непринуждённой походкой Пухляк двинулся дальше по коридору и остановился у каюты доктора Глюка.

Здесь он огляделся, прислушался — и юркнул за дверь.

Прислонившись спиной и затылком к двери изнутри, он замер.

Затем он поставил на стол и раскрыл докторский чемоданчик Глюка. Отыскав среди прочих медикаментов коробочку таблеток с надписью «СНОТВОРНОЕ», Пухляк сунул её в карман пижамы, закрыл чемоданчик и поставил на место.

С такими же предосторожностями он вернулся в свою каюту.

За ужином все собрались в кают-компании.

В то время как путешественники возбуждённо обсуждали предстоящую высадку, Пухляк, потянувшись за солью, незаметно уронил в стоящий перед Карлушей стакан чая раскрошенную пилюлю снотворного. При этом он так волновался, что едва не смахнул тарелку.

— Ну ты, потише! — прикрикнул на него Карлуша. — Спишь на ходу?

Пухляк промолчал, как-то загадочно взглянув на него исподлобья.

А Перец с Крендельком не преминули отпустить шуточку насчёт того, что по возвращении домой Пухляку непременно стоит поступить в цирк и жонглировать тарелками, стоя на канате.

После ужина Карлуша принялся отчаянно зевать и клевать носом. Несколько раз он ронял голову на грудь, снова вскидывал, бессмысленно таращился на свет и протирал глаза. Дело кончилось тем, что он ударился лбом о край стола и заявил, что, пожалуй, пойдет немножко поспит у себя в каюте.

Пухляк, который только этого и ждал, тут же подсел к Чеку и завёл издалека разговор.

— Ну, как тебе?

— В смысле — что как? — не понял Чек.

— Ну, вообще… путешествие.

— Ничего себе, — нехотя ответил Чек. — Кормят прилично.

— Ну а так… вообще? — Пухляк с трудом подыскивал нужные слова.

Последовала бессмысленная пауза, во время которой Чек отвернулся и заговорил с Зубрилкой.

Пухляк вежливо подождал несколько минут, а затем ласково, но настойчиво похлопал Чека по плечу:

— Эй, Чек!

— Ну, чего тебе?

— Ты того… погоди, поговорить надо.

— Ну, говори.

— А этот остров тебе как?

— Остров как остров.

— Роботы с дикарями, небось, только и ждут…

— Да ну их, Взломщик что-нибудь придумает.

— А как не придумает? Тогда уж спасать некому будет.

— Почему некому? Скоро прилетит ракета, спасать.

— Ракета бы давно уже прилетела, — возбужденно зашептал Пухляк. — Рация неисправна!

— Ты думаешь?.. — недоверчиво покосился на него Чек.

— Конечно! Конечно! — ухватился Пухляк за его нерешительность. — Они здесь только делают вид, что всё хорошо… Надо их всех спасать, всех!..

— Это как же?

— Ты пойми: через пару часов «Стрекоза» причалит к острову, нас тут же всех схватят и тогда некому будет сообщить нашим!..

— Как же ты хочешь сообщить?

— Мы с тобой сядем в катер и вдвоём отправимся за подмогой. Мы сами возглавим спасательную экспедицию и вернемся сюда уже не как пленники, а как спасители, как герои!

Это был сильный аргумент, и Чек на минуту задумался.

— Наверное, надо поговорить с Взломщиком, — сказал он, так ничего и не придумав.

— Ты сошел с ума! — с удвоенной горячностью зашептал Пухляк. — Нас сразу изолируют, сразу!

— Кого это нас? — Чеку не понравился такой поворот. — Я ещё пока сам по себе. Сейчас пойду и всё расскажу Взломщику.

Пухляк почувствовал, как строившийся им с такой осторожностью карточный домик из доводов и аргументов рушится от его собственного неловкого движения.

Придерживая Чека за рукав, он выложил свой главный козырь:

— А ты забыл, что вас сюда взяли только из жалости?..

Удар попал в цель.

— Почему это из жалости? — обиделся Чек.

— Потому что над вами все смеялись. Разве не так? А сейчас у тебя появился шанс отличиться. Вернёшься сюда на ракете и сам будешь над ними смеяться.

Чек растерялся. Его и Карлушу на самом деле сильно обидели, когда отняли плот и запретили путешествовать. Возможность реванша и эффектной победы над зазнавшимися, но теперь попавшими в беду насмешниками замаячила перед Чеком румяным яблочком змея-искусителя…

— Да пойми ты, садовая твоя голова, — продолжал Пухляк мягко давить на психику, — ты станешь героем, а они же будут тебя благодарить!

— Надо пойти разбудить Карлушу, — сказал Чек.

— Ни в коем случае! — зашептал Пухляк, присвистывая от возбуждения. Ни в коем случае! В катере только два места, только два! (Это он соврал.) Если ты скажешь Карлуше, он сам поедет, а ты останешься!

— Ну вот ещё, так я и уступил ему своё место.

— Нам что, драки ещё не хватало? Пусть себе спит спокойно!

— Это тоже верно…

— Пошли!

Чек хотел ещё о многом расспросить Пухляка, но тот настойчиво тянул за рукав, и заговорщики незаметно для остальных, бочком-бочком, выбрались из кают-компании.

В это время Взломщик находился в капитанской рубке. Вечерняя мгла уже почти совершенно покрыла море и остров. Разумеется, что для автолоцмана не имело никакого значения, день сейчас или ночь. Но в ближайшие минуты судно предстояло завести в крошечную бухточку, развернуть среди торчащих из воды камней и поставить на якорь. Для осуществления такого маневрирования нужно было самому стоять у штурвала.

Взломщик включил невидимый с берега прожектор ночного видения и перешёл на ручное управление. Проделав несколько пробных фигур и убедившись, что судно подчиняется малейшему повороту штурвала, он вернул рычаг скорости в положение «стоп».

И тут произошло непонятное: «Стрекоза» ослушалась команды капитана и продолжила движение.

Из положения «стоп» Взломщик повернул рычаг в положение «самый малый назад». Но, вместо того чтобы начать движение назад, судно рванулось в сторону, а затем вдруг закружилось на месте…

Вцепившись мертвой хваткой в штурвал, Взломщик пытался вырулить, но тщетно: «Стрекоза», не слушаясь руля, вела себя непредсказуемо.

Выбрав момент, когда судно на минуту угомонилось, Взломщик торопливо вскрыл переднюю панель пульта управления. В нижней части он сразу увидел вырванные с корнем пучки тончайших проводов и искорёженные хрупкие участки схемы. В ужасе он схватился за голову. В дверях появились растерянные пассажиры.

«Стрекоза» рванулась с места и, набирая скорость, пошла прямо на скалы.

— За борт! — закричал вне себя Взломщик. — Все за борт! Через минуту расшибёмся в лепёшку!

Не успев ничего понять, все кинулись к входному люку.

— Жилеты! — закричал им Взломщик. — Надевайте спасательные жилеты!

Он для примера первым схватил один из сложенных под трапом жилетов, надел его и открыл люк.

Снаружи свистел ветер, внутрь судна полетели солёные брызги.

В несколько секунд пассажиры один за другим выскочили наружу и бултыхнулись в воду. Последними были Пухляк, Карлуша и Чек. Тревога на судне началась ещё до того, как заговорщики успели спуститься в трюм, и Чек первым делом бросился будить Карлушу. Пухляк же, буквально раздираемый противоречивыми порывами, некоторое время метался по коридору, не в состоянии решить, куда бежать: к катеру в трюм или к раскрытому люку в носовую часть. В результате он оказался перед люком самым последним. Даже не успевший толком проснуться Карлуша, а также Чек успели кувырнуться наружу раньше него.

И тут возникла очень опасная заминка: в двух своих спасательных жилетах Пухляк никак не пролезал в люк.

— Снимай! — закричал на него Взломщик.

Пухляк скинул верхний жилет, но даже и в одном не смог протиснуться.

Опасаясь, что Пухляк застрянет намертво, Взломщик схватил его за ноги и рывком втянул обратно.

Дело шло на секунды. Тёмные громады скал надвигались устрашающе быстро, а взбесившаяся «Стрекоза» мчалась прямо на них, всё больше увеличивая скорость.

— Снимай! — закричал Взломщик. — Снимай, пропадёшь!

Пухляк иногда умел очень быстро соображать. Он моментально скинул жилет и выскочил наружу. Следом за ним, в последний момент, прыгнул и Взломщик.

Тут же раздался оглушительный грохот и скрежет.

Ударившись о скалы, «Стрекоза» перевернулась в воздухе и обрушилась вниз, застряв среди торчавших на мелководье камней.

Через несколько секунд после катастрофы Взломщик почувствовал, что за его спасательный жилет кто-то ухватился. Это был Пухляк. Пухляк был толстеньким гномом, а толстенькие, как известно, не тонут. Однако любой, не очень хорошо умеющий плавать, может в воде захлебнуться по неосторожности. До берега было рукой подать, и все потерпевшие крушение пассажиры «Стрекозы» вскоре выбрались на прибрежные камни.

«Чёрный ящик» оказался на дне. Но находившийся внутри радиопередатчик продолжал автоматически посылать из-под воды сигналы бедствия.

Глава двенадцатая

В одном из своих многочисленных карманов Взломщик разыскал маленький непромокаемый фонарик и сигналил им в темноту до тех пор, пока все потерпевшие бедствие не собрались на небольшой каменной площадке. Над ними была отвесная скала, внизу — вода.

По счастью, никто не потерялся, море было спокойное, а ночь теплая и безветренная.

Сушить одежду было некогда и негде; устроившись на толстых спасательных жилетах, путешественники кое-как переночевали.

С рассветом перед ними открылась прискорбная картина: «Стрекоза» лежала на камнях, перевернутая на бок. Солнечные батареи отлетели, по правому борту судно было наполовину затоплено водой.

Неподалёку на легкой волне покачивался катер — тот самый, на котором Пухляк намеревался совершить побег. От удара катер самопроизвольно «выстрелился» и теперь был на плаву, целый и невредимый.

Пухляк мгновенно сообразил, что в катере имеются запасённые им же самим продукты питания. Сообразив что к чему, он вызвался лично сплавать к катеру, включить мотор и подогнать его прямо к подножью скалы.

Удивившись такому героическому порыву, его всё же похвалили, надели на него два спасательных жилета и спустили в воду. Под аккомпанемент ободряющих возгласов и советов, доносившихся с берега, Пухляк добарахтался до катера, с восьмой попытки вскарабкался на борт и надолго исчез в глубине багажного отсека.

Несколько раз его окликали, и несколько раз Пухляк сдавленным голосом отвечал «сейчас, сейчас!..».

С трудом перевалившись через ряды мягких сидений, он взгромоздился на место водителя, завёл мотор и на самом медленном ходу осторожно подрулил к площадке.

Все запрыгнули на борт, Взломщик сел за руль и направил катер к «Стрекозе», чтобы хорошенько осмотреть повреждения.

— Что же ты мне врал, — возмущенно зашептал Чек, обращаясь к Пухляку, что в катере только два места?

— Тише, тише! — зашипел на него Пухляк. — Я тебе потом всё объясню, потом!..

— Что это вы шепчетесь? — громко сказал Карлуша.

Благодаря снотворной таблетке он отлично выспался и теперь чувствовал себя, наверное, лучше всех. В воде только что выловили его любимую клетчатую кепку, и она сушилась на носу катера.

— А мы не шепчемся, — настороженно сказал Пухляк. — Просто я говорю Чеку, что видел в багажнике какие-то съестные припасы. Вот я и предлагаю всем позавтракать.

— А, это правильно, — согласился Карлуша. — Лопать ужас как хочется!

Достав съестные припасы, путешественники принялись закусывать и пить чай из огромного термоса, который тоже обнаружился в багажном отделении.

— Вот чудеса! — говорил Карлуша, уплетая за обе щёки. — Мы уже неделю в пути, а чай всё ещё горячий. Вот какие замечательные термосы стали делать!

При этих словах Пухляк, который тоже не спеша закусывал по второму кругу, поперхнулся и закашлялся. А Взломщик, оглянувшись, посмотрел на него как-то нехорошо.

Прежде всего нужно было найти подходящее место для сухопутного лагеря. Вскоре такое место было найдено. Катер зашёл в щель, за которой открывался высокий и просторный каменный грот с естественным бассейном посередине. Через щели пробивались лучи света и, отражаясь в колыхающейся воде, дрожащими бликами плясали на каменных стенах.

При детальном осмотре обнаружилось несколько ходов, ведущих неизвестно куда, и один сквозной лаз, выходящий наверх, наружу, почти у самой кромки отвесного берега.

Первую ходку на «Стрекозу» за уцелевшими вещами сделали Взломщик, Кроха и Зубрилка. Поскольку каюты Пухляка, Карлуши и Чека находились по правому, затопленному борту судна, эти трое решили, что делать им там особенно нечего. В гроте остались также Перец и Кренделёк, которые прибыли на борт совсем без багажа.

Больше всех результатами своей поездки на судно была обрадована корреспондентка Кроха: видеокамера и уже отснятый материал ничуть не пострадали. Зубрилка тоже вернулась с набитой всякой всячиной сумкой, а также прихватила подушку, матрас и постельное бельё. Тут и другие смекнули, что дали маху: спать на мокрых спасательных жилетах не самое большое удовольствие. И они тоже решили сгонять на «Стрекозу».

Катер курсировал взад-вперёд до самого вечера, и вскоре грот стал напоминать склад готовой продукции: повсюду штабелями стояли ящики с консервами, бутылками, коробки с сухарями, подмоченные мешки с крупой, мукой, сахаром и сухофруктами; инструменты, электронное и механическое оборудование и даже вездеход инженера Циркуля в разобранном виде. Взломщик также перевез в пещеру главный судовой компьютер, обладавший противоударными свойствами и нисколько не пострадавший во время аварии.

Осмотр судна изнутри показал, что благодаря своей сверхпрочной обшивке из космического сплава корпус не получил ни трещин, ни вмятин. От сильного удара отлетели раскрывающиеся створки с солнечными батареями, но пластины почти все удалось разыскать на мелководье и сложить на палубе. «Стрекозу» можно было полностью восстановить, но для этого требовалось время, а теперь никто не мог уверенно предсказать, как сложатся обстоятельства даже в ближайшие минуты…

Когда стемнело, друзья стали обустраиваться на ночлег.

До того как объявить отбой, Взломщик натянул повсюду нитки, которые соединил с колокольчиком. Любой гном или животное, сделавшие попытку проникнуть в грот, неминуемо задели бы одну из ниточек, и звон колокольчика тут же перебудил бы всех спящих.

При свете лампы, горящей от аккумулятора, путешественники разложили матрасы, подушки и постельное бельё, поужинали и легли спать.

Незадолго до того Пухляк приблизился к Чеку и шепнул:

— Видишь, как пригодился катер? Если бы я его там, в трюме, не подготовил, он бы наружу просто так не выстрелился. Нам с тобой ещё все спасибо скажут!

Чеку не нравилось, что Пухляк считает его своим союзником и говорит «мы». Теперь он горько сожалел о том, что проявил слабость и поддался на уговоры. Больше всего он боялся, что это дело как-нибудь получит огласку.

— Слушай, — прошептал он, — ты это… лучше про меня никому не рассказывай. Пусть лучше думают, что ты один такой герой…

Пухляка это устраивало. Теперь он мог быть уверен, что разоблачения со стороны Чека не последует.

— Ладно, ладно. Я никому не скажу, — пообещал он. — Только ты, главное, сам никому не проговорись.

На том и порешили.

Глава тринадцатая

Ночью Карлуша проснулся от какого-то неясного ощущения. Ему казалось, что кто-то откуда-то на него смотрит. Он незаметно приоткрыл один глаз и при свете дежурной лампы сразу увидел того, кто на него смотрел. Это был совершенно незнакомый ему бородатый гном, спрятавшийся в одном из уходящих в глубину скалы отверстий. Незнакомец с интересом разглядывал путешественников и их многочисленный багаж.

Пытаясь увидеть как можно больше, гном высунулся чуть дальше, чем следовало, и задел протянутые Взломщиком сигнальные ниточки. Тут же зазвенел колокольчик, и любопытный гость в одно мгновение исчез.

Все проснулись и начали расспрашивать друг друга, что случилось.

Карлуша рассказал о том, что видел.

Пухляк запаниковал и стал требовать, чтобы его немедленно отпустили домой на катере. Взломщик обратил внимание на то обстоятельство, что гном сам убежал, по-видимому испугавшись. А значит, бояться нечего и вполне возможно, что это какой-нибудь ещё один скитающийся по острову беглец.

Барышни заявили, что, кто бы это ни был, им теперь всё равно будет казаться, что за ними отовсюду подглядывают, а это для них крайне неприятно. Взломщик пообещал в ближайшее время обследовать пещеры и, если возникнет необходимость, заложить выходы камнями.

После этого все снова улеглись спать.

Но заснуть теперь было уже не так просто. Путешественники ворочались с боку на бок, вздыхали, шептались, а Пухляк изредка стонал от обрушившихся на него невзгод.

— Слышишь, как переживает, — шепнул Карлуша Чеку. — Наверное, всё-таки не надо было брать его в путешествие.

В ответ послышался вздох.

Постепенно все затихли, и только Чек продолжал ворочаться с боку на бок. Хорошо выспавшийся накануне (благодаря снотворной таблетке) Карлуша сказал:

— Ты чего не спишь?

— Да так… Что-то не спится. Как ты думаешь, почему ракеты до сих пор нет?

— Наверное, что-нибудь с радиосвязью, — предположил Карлуша.

— А почему же тогда никто не отправился к нашим на катере?

— Ха! На катере отсюда не доплыть.

— Почему не доплыть?!

— Тише ты, перебудишь всех. Там энергии всего на два часа ходу.

— А потом?

— Потом надо подзарядиться.

— В море?..

— Чудак, где же ты в море найдёшь электрическую розетку? Только тут, на берегу, от дизеля.

— Что же будет, если там, в море?..

— А что будет? Уже ничего не будет. Волной накроет — и ко дну.

На несколько минут оба замолчали.

— А з-зачем же он т-тогда?.. — Чек начал заикаться.

— Что з-зачем? — передразнил Карлуша. — Катер зачем?

— Д-да, к-катер.

— Ну там, туда-сюда…

— Ку-уда?..

— Слушай! — Карлуше надоел такой разговор. — Ты чего ко мне пристал? Или нормально разговаривай, или спи!

И Чек наконец решился. Он сбивчиво рассказал о том, как Пухляк собирался бежать на катере и подговаривал его самого.

— Вот гадина! — выслушав, стукнул по камню кулаком Карлуша. — А ты что?

— Я?.. Я-то, конечно, отказался, — соврал Чек.

— Это понятно… А почему раньше не рассказал?

— Так ведь мы в кораблекрушение попали.

— Да, верно. Я тогда чуть не проспал, хорошо, что ты меня разбудил. Пойду-ка дам пару раз по шее этой толстой гадине…

В это мгновение Пухляк вдруг тонко и пронзительно закричал.

Крик его разнёсся под сводами, разошёлся по уходящим вглубь каменным пещерам и вернулся жутким многократным эхом.

Все опять вскочили и, установив источник шума, окружили мокрого от страха и взъерошенного Пухляка. Ослабшей рукой он тряс в сторону темнеющего в стене отверстия и силился что-то произнести. Ему побрызгали на лицо холодной водой, похлопали по щекам, и только тогда, ко всеобщему облегчению, выяснилось, что Пухляк всего-навсего увидел очередной страшный сон.

Как утверждает наука, сны чаще всего длятся несколько минут или даже секунд, хотя утром нам кажется, что сон продолжался всю ночь. Этим объяснялось то, что Пухляк успел увидеть столь поразившие его картины за столь короткое время.

Перед тем как спутанные мысли в его голове начали превращаться в смутные образы, до него случайно донеслась фраза Карлуши «волной накроет — и ко дну». С нею он и заснул.

И это был самый страшный и загадочный сон в его жизни.

…Вот Пухляк, вернее, не сам Пухляк, а как бы его полупрозрачное астральное тело оторвалось от спящего и поднялось на ноги. (Поскольку телом называть этот фантом не совсем удобно, будем его всё-таки называть Пухляком.)

Итак, Пухляк поднялся и шагнул в глубину пещеры за незнакомцем, который пальцем манил его за собой.

Они спускались всё ниже и ниже, не торопясь и не произнося ни звука. В отблесках красных языков пламени во впадинах тяжёлых каменных стен виднелись затянутые паутиной, щёлкающие зубами скелеты, а под ногами с писком проносились стаи огромных крыс.

Почему он послушно шагал за этим гномом, Пухляк и сам не знал. Какая-то неведомая сила влекла его, и повернуть назад было невозможно.

Провожатый спускался всё ниже, и гладкая каменная поверхность под ногами вскоре превратилась в отшлифованные временем ступени.

Когда они добрались до самого центра Земли, стены вдруг расступились и Пухляк оказался в пространстве столь огромном, что сводов и границ его не было видно.

Повсюду клубился пар с неприятным серным запахом.

На входе рычала собака, глаза у которой были величиною с тарелки, а шерсть горела огнем. Она отошла в сторону, уступая дорогу, и Пухляк вдруг понял, что назад она его уже не выпустит.

В дымке полумрака поблёскивала подземная река, на которой качался прицепленный верёвочкой катер.

Пухляк запрыгнул в катер и помчался вниз по реке, в надежде, что как-нибудь выплывет из этого ужасного места.

Позади оставались сотни и тысячи километров, но он никуда не попадал, а с противоположных берегов к нему тянули лапы два страшных чудовища.

Вдруг река вспыхнула огнём. Пухляк стал биться и задыхаться в языках пламени.

Потом река вдруг оледенела, и катер заскользил по поверхности льда. Чей-то голос прогремел под высокими сводами: «Видишь, это оледенели слёзы всех тех, кого ты обидел!..»

Впереди река проваливалась водопадом в бездну, оттуда клубился дым. Пухляк стал искать в катере спасательные жилеты, но в рот ему полезли многочисленные продукты из багажного отделения…

Тут катер на всём ходу врезался в торчащий у самой кромки водопада камень, его накрыло волной, он разлетелся на куски, и Пухляк с воем полетел в чадящую огнём и дымом бездну.

Глава четырнадцатая

Утро началось с того, что путешественников залило тёплым тропическим дождём, который хлестал изо всех дыр в сводах пещеры. Дождь быстро закончился, не причинив вреда ни путешественникам, ни грузу. Но одно обстоятельство привлекло всеобщее внимание: из отверстия той самой пещеры, из которой ночью выглядывал незнакомец, словно из водосточной трубы, хлынула вода. Взломщик высказал предположение, что вода, стекающая со склона, собирается в большой луже, а затем устремляется через отверстие в пещеру. То, что вода хлынула не сразу, а только минут через десять, могло означать то, что ей пришлось преодолеть довольно значительное расстояние. Если бы в этот момент кто-то находился в пещере, стремительный поток смыл бы беднягу как сухой листок.

После утреннего чая Взломщик объявил, что желающие могут совершить вместе с ним первую вылазку на остров. Такое желание выразили все, кроме Пухляка, и вскоре путешественники собрались на расположенной высоко над морем скалистой кромке. После долгого сидения в «Стрекозе», а затем в каменном гроте все буквально зашатались от обилия воздуха, света и открывшихся красот. До самого горизонта синело море, то там, то здесь перекатывались белые барашки волн. Лучи поднимающегося с востока солнца придавали объёмную форму редким, низко плывущим причудливым облакам. А над ними, чем ближе к западу, тем глубже, проваливалось в космос бездонное небо.

Взломщик прицепил к палке носовой платок и закрепил этот флажок у входа в лазейку.

Путники двинулись в северо-западном направлении вдоль побережья, выбирая не очень заросшие участки и постепенно поднимаясь вверх по склону. Там, где растительности совсем не было, уже начинало припекать солнце, а в некоторых местах, под сенью папоротников и густо переплетенных лиан, было почти совсем темно и сыро.

К полудню они вышли на большую поляну, где, к своему удивлению и радости, увидели деревянные постройки. Это была целая деревня из бамбуковых хижин, плотно окружённая лесом и каменными глыбами.

Путники осторожно приблизились и только теперь разглядели, что жители покинули это место давным-давно. Полуразрушенные хижины оплели лианы, а дорожки заросли высокой травой.

Внутреннее убранство жилищ оказалось весьма примитивным: кое-как сработанная мебель, циновки и глиняная посуда. Всё было затянуто паутиной, на полу валялись сухие дохлые мухи. Гномы обследовали хижины одну за другой, но не нашли ничего примечательного.

Уже возвращаясь обратно, по чистой случайности, обнаружили нечто действительно из ряда вон выходящее. Под ветхим запылившимся покрывалом стоял металлический ящик. Кроха поставила на него ногу, чтобы перевязать шнурок. Такой предмет никак не вписывался в окружающую обстановку примитивной жизни аборигенов.

Во время осмотра ящик, а вернее, контейнер, оказался не металлическим, а сработанным из неизвестного материала, похожего на чрезвычайно прочный пластик.

Контейнер имел кодовый замок, с которым Взломщик без особого труда справился.

Откинув крышку, друзья увидели аккуратно уложенный комплект космического оборудования: скафандр, комбинезон, баллон со сжатым воздухом, сапоги и перчатки. В особом отделении имелся набор инструментов и деталей, плоская коробочка с металлическим диском, фонарик и даже «аптечка» для заклеивания повреждений в герметическом комбинезоне.

Путешественники окружили сундук, не веря своим глазам.

— Ну и дела! — сказал Карлуша. — Выходит, они всё-таки инопланетяне. А ты говоришь «допотопная техника»! — передразнил он Взломщика.

— Я про их летающее блюдце говорил, — возразил тот. — А это совсем другой уровень. Сразу видно, что издалёка. На керосине-то далеко не улетишь!

— Может, они лунатики? — предположила Зубрилка.

— Ящик пролежал здесь лет пять или все десять, — возразил Взломщик. Тогда не то что лунатики, а даже земные гномы в космос ещё не летали. Возьмём эти вещи с собой, в лагере рассмотрим хорошенько; может, что-то и прояснится.

Перец и Кренделёк взяли ящик за имевшиеся с двух сторон ручки, и путешественники двинулись в обратный путь.

Выйдя из зарослей на поросшую колючими кустарниками проплешину на склоне, друзья остановились, и Взломщик поднёс к глазам бинокль. Весь юго-западный берег отсюда хорошо просматривался, но платочка-маяка почему-то не было видно.

— Странно, — сказал Взломщик. — Куда он подевался?..

Путники двинулись дальше, ускорив шаг на пологом склоне. Дорогу хорошо помнили, найти место отправления не составило труда.

— Вот здесь я установил шест, — уверенно говорил Взломщик, показывая на щель между камнями. — Вот, даже следы остались. Его отсюда точно вытащили. Кто же это мог сделать?..

— Погодите, — вспомнила Зубрилка, — ведь мы оставили в пещере Пухляка. Наверное, он должен знать, куда подевался наш флажок.

Путешественники спустились в грот, но ни Пухляка, ни флажка там не обнаружили.

— Наверное, он пошел погулять, а флажок снял просто так, по незнанию, предположила Кроха.

— Да, как же, — проворчал Карлуша. — Так он и пошёл гулять. Спрятался где-нибудь, да и уснул…

Тут только все заметили на камнях множественные следы босых ног. Натянутые Взломщиком сигнальные нитки были оборваны. Очевидно, дикари успели нанести ответный визит.

В катере обнаружилась постель Пухляка, в которой он, по всей видимости, спал. Но сам он бесследно исчез.

В то время как все разбрелись на поиски пропавшего, Взломщик начал торопливо выносить наверх разобранный по частям вездеход инженера Циркуля.

— Простите, вы собираетесь на нем ехать? — поинтересовалась Кроха.

— Прокачусь наверх, поближе к вершине, — отвечал Взломщик. — Оттуда должен быть хороший обзор.

— Вы что же, думаете, что гнома оттуда будет легче разглядеть?

— Гнома оттуда в зарослях, конечно, не разглядеть. А вот дым от костра я, скорее всего, где-нибудь увижу.

Кроха стала соображать. Те, кто оставили следы на месте стоянки, прошли по белой глине, которая была наверху. Значит, они явились не с моря и не из пещеры, а с поверхности острова. А кто ещё на острове может ходить босиком, как не дикари?..

— Я поеду с вами, — требовательно заявила Кроха.

— Ну вот ещё, — поморщился Взломщик. — Вы что же думаете — это прогулка? Придётся заехать на гору по довольно крутому склону, тут нужна хорошая спортивная подготовка.

— Подготовка имеется, — сказала Кроха.

И по тому, как она это сказала, Взломщик понял, что спорить бесполезно.

Закончив сборку, он выдал дамочке шлем, и оба уселись на сидение вездехода.

— Держитесь крепче! — предупредил Взломщик, газуя на холостом ходу.

Подняв тучу пыли, гусеничный мотоцикл рванул вверх по крутому склону, по камням и колючкам, объезжая стороной густые заросли. Кроха изо всех сил вцепилась в Взломщика, обхватив его руками, чтобы не кувыркнуться вниз.

Когда они поднялись достаточно высоко, Взломщик вырулил на скалистый уступ и дал по тормозам.

Отсюда была видна почти вся юго-западная часть острова: густые заросли, проплешины с колючками, протянувшийся высоко над морем каменистый берег. Но вот справа от них из-под зеленеющих крон деревьев взвился тонкой струйкой дымок от костра.

Взломщик и Кроха вскочили на вездеход и помчались по склону к другой площадке, расположенной прямо над источником дыма. Отсюда хорошо просматривалась небольшая поляна, на которой суетились голые, бронзовые от загара гномы.

Взломщик поднял к глазам бинокль.

Сначала он мучительно долго шарил объективом по совершенно не тем камням и кустам, которые приблизились к нему вплотную. И только после того, как он несколько раз отвел и вновь приставил к глазам бинокль, ему удалось попасть в нужную точку.

Взломщик навел резкость и увидел картину, от которой волосы под шлемом у него зашевелились.

Вокруг костра на поляне сидели дикари и… жарили над огнём пленника.

Бедняга Пухляк, одетый в свою полосатую пижаму, словно колбаска был привязан к бамбуковому шесту с сигнальным платочком на конце, а шест держался на двух торчащих из земли рогатинах. Время от времени дикари поворачивали пленника вокруг оси — вероятно затем, чтобы он равномернее припекался со всех сторон.

Не говоря ни слова, Взломщик и Кроха вскочили на вездеход и помчались напролом через заросли вниз, в сторону ужасной поляны.

— Давите! Давите их всех!.. — кричала вне себя Кроха, не замечая хлеставших её по рукам и ногам ветвей и колючек.

Пробившись через заросли, вездеход на полном ходу вылетел на поляну, ударился о поваленное дерево и перевернулся.

Взломщик и Кроха, описав в воздухе дугу, шлёпнулись неподалеку от костра и потеряли сознание.

Глава пятнадцатая

Первое, что увидел Взломщик, когда открыл глаза, был Пухляк — целый и невредимый, кушающий кусок пирога. Пирог был, по всей видимости, горячий, так как Пухляк дул на него и перекладывал из руки в руку. «Откуда пирог?» почему-то подумал Взломщик, затем всё вспомнил, подскочил и огляделся по сторонам.

Перед ним на земле большим полукругом сидели голые гномы — те самые дикари, которые…

— Один очухался, — сказал Пухляк и назидательно добавил: — Это тебе не педальный автомобиль, это современная техника, с ней надо обращаться поаккуратней. Ещё неизвестно, как отнесется к этому самоуправству настоящий владелец вездехода…

«Что он несёт… — подумал Взломщик. — Или… всё померещилось?..»

Он изо всех сил ущипнул себя за ногу, желая убедиться, что происходящее не сон и не галлюцинация.

— Это наши новые друзья, — Пухляк кивнул на голых гномов и начал их представлять одного за другим. — Вот этот — Ястребиное Перо, мудрейший и возлюбленный руководитель. Этот — Хитроумный Уголёк, этот — Жало Змеи, этот — Орлиный Коготь…

И Пухляк перебрал все пятнадцать имён одетых в юбочки из листьев и трав загорелых гномов.

«Когда же он успел выучить все имена…» — подумал Взломщик, но вскоре заметил, что сидящий рядом с Пухляком туземец усердно шепчет ему в ухо.

В это время зашевелилась и подняла голову Кроха. Посмотрела по сторонам, вскочила… И всё повторилось.

Когда Пухляк завершил представление вождя (на этот раз он был «справедливейшим из сильных»), а также перечисление имён всех гномов по второму кругу, Взломщик подал голос:

— Слушай, а что здесь было? Мы-то подумали, что они хотят тебя съесть.

Дикари уставились на Взломщика с выражением ужаса.

— Он был мокрый, и мы решили его посушить, — простодушно объяснил гном по имени Хитроумный Уголёк — тот самый, который подсказывал.

После этого Пухляк наконец-то рассказал обо всём, что с ним случилось.

Когда все отправились на разведку вглубь острова, он, хорошенько подзакусив, лёг подремать. Но тут его стали одолевать тревожные мысли и страхи. Повсюду ему мерещились шорохи, шаги и голоса. Тогда Пухляк свернул матрас с подушкой и одеялом, схватил в охапку и залез в привязанный на веревочке катер. Там он уютно устроился в трюме и, убаюканный шумом прибоя, а также лёгким покачиванием судна, начал погружаться в сладкий и безмятежный сон.

Именно тогда над его ухом раздался оглушительный свист. Это один из пробравшихся в пещеру туземцев обнаружил в катере гнома и дал сигнал остальным.

От неожиданности бедняга опрометью выскочил из своего нагретого гнезда и угодил прямо в воду, где начал барахтаться и звать на помощь.

Дикари привязали обезумевшего от страха Пухляка к шесту и принесли на поляну, где, не придумав ничего лучшего, решили его посушить возле костра.

Потом на поляне появились, или, что вернее, приземлились, Взломщик и Кроха. Туземцы их тщательно осмотрели, ощупали и, не найдя никаких видимых повреждений, оставили полежать на травке до тех пор, пока они сами не придут в себя. Обсохнувшего к тому времени Пухляка сняли с шеста и принялись угощать всякими вкусными вещами, от которых, и видя расположение окружающих, он успокоился и даже успел кое о чём поговорить с Хитроумным Угольком. В частности, Пухляк узнал, что пироги изготовлены из муки хлебного дерева, патоки и ягод; а также про то, что дикари не в ладах с роботами и готовы помочь «гномам с Большой земли» вызволить из плена своих друзей.

На Взломщика и Кроху этот рассказ произвёл самое благоприятное впечатление. Мало того что Пухляк отыскался целым и невредимым, сами местные жители, островитяне, оказались на их стороне и были готовы помогать.

Угостившись пирогом и запив его бодрящим травяным настоем, разлитым по заменявшим чаши половинкам скорлупы лесного ореха, Взломщик, Пухляк и Кроха поспешили в лагерь. Их друзья уже более часа находились в тревожном ожидании. А местные гномы пообещали утром наведаться в пещеру.

Гусеничный вездеход системы инженера Циркуля оказался на редкость прочным и нисколько не пострадал от удара. Взломщик и Кроха усадили Пухляка посередине, чтобы он как-нибудь не вывалился, и, выпустив облако дыма, под восторженные крики туземцев скрылись в густой чаще леса.

Прибыли в лагерь, когда уже начинало темнеть. Потерявшихся шумно встретили и выслушали их рассказ с величайшим интересом. Пухляка похвалили за храбрость и накормили вкусным ужином.

Ночь прошла спокойно.

Утром в пещере появились туземцы.

Они усадили своего «мудрейшего и сильнейшего» на камень и молча сгрудились сзади.

Рядом с вождём возник Хитроумный Уголёк, который состоял при нём кем-то вроде секретаря-переводчика. Вождь сделал знак, Уголёк наклонился к нему, выслушал, а затем громогласно объявил:

— Добрейший и справедливейший приветствует чужеземцев и желает знать, долго ли они пробудут в наших краях.

— До тех пор, пока не вызволим из плена наших друзей, захваченных роботами, — отвечал Взломщик.

Хитроумный Уголёк, наклонился к вождю, и тот повторил последнее сказанное Взломщиком слово.

— Роботами?.. — начал передавать Уголёк смысл сказанного. — Вы называете роботами тех железных истуканов, которые разрыли наш несчастный остров в поисках ни к чему не пригодных стекляшек, называемых алмазами? Милостивейший и скромнейший запомнит это слово. Однако наш возлюбленный руководитель не понимает, почему ваши друзья и все остальные пленники не разбежались от так называемых роботов? Возможно, им самим нравится сотрудничать с роботами и они вовсе не хотят, чтобы вы их оттуда вызволяли?

— Да они вас боятся! — разозлился Карлуша. — Эти роботы распустили слух, что вы ловите беглых гномов и съедаете.

Вождь с гневным видом поднялся и распрямил спину.

— Железные истуканы нас кровно обидели! — произнёс он громко и торжественно. — С этой минуты мы объявляем войну железным истуканам! Хук-хук! — крикнул он и вскинул над головой кулак.

— Хук-хук!! — закричали разом туземцы и подняли над головами бамбуковые копья.

Вождь уселся и все угомонились.

— Скажите, пожалуйста, — сказала Кроха, обращаясь к Угольку. — Вы случайно не знаете, куда может вести отсюда этот ход? — И она указала на ту самую дыру, из которой лилась вода после дождя и из которой высовывался прошлой ночью незнакомец.

Обменявшись с вождём несколькими словами и жестами, Уголёк пояснил, что в остывшем вулкане живёт огнедышащий Дух Горы, который может рассердиться, если его потревожат.

— Но если он сам приходил, — настаивала Кроха, — значит, дух всё-таки не боится, что его потревожат?

— Как! — воскликнул Уголёк. — Он сам приходил к вам?

Быстро посовещавшись с любимым руководителем, Уголёк всё-таки уточнил ситуацию:

— Мудрейший говорит, что к вам приходил посланник Духа Горы. А это значит, что Дух Горы желает нас видеть. И мы должны отправиться к нему немедленно!

Туземцы взволнованно засуетились. Взломщик растерялся и стал уговаривать вождя отложить поход. Кое-как выторговав «четыре пальца пути солнечного зайчика» (что составляло не более четверти часа), собрали необходимое снаряжение. В лагере, на рации, остались Пухляк и Зубрилка.

Взломщик раздал мелки и велел по ходу всем делать отметки на стенах. Это было необходимо для того, чтобы на обратном пути не заблудиться и не ходить по кругу. Взяли также все имевшиеся электрические фонарики, верёвки и спасательные жилеты (на тот случай, если придётся пересекать какую-либо водную преграду).

Обвязавшись длинным прочным шнуром, чтобы в дороге никто не потерялся, вереница гномов скрылась в глубине пещеры.

Глава шестнадцатая

Извиваясь и петляя, пещера уводила путников в глубь горы. Местами она расширялась, образуя просторные гроты, местами сужалась так, что приходилось ползти на четвереньках. Поверхность камня была отполирована дождями, которые обрушивали сюда потоки воды. А вода, как известно, со временем точит и разглаживает самые твердые камни. По этой же причине в пещере не водилось мышей, крыс, пауков, змей и прочей гадости.

Время от времени Взломщик вызывал по рации оставшихся в лагере, и под сводами тоннеля разносился его и Зубрилки диалог, звучавший приблизительно так:

— «Стрекоза», я Взломщик! Как слышно?.. Приём!..

— Взломщик! Я «Стрекоза»! Слышу тебя хорошо!..

А иногда что-нибудь ободряющее вставлял от себя и Пухляк.

Такие переговоры поднимали настроение гномов, они ощущали поддержку извне, и мрачные лабиринты пещеры уже не представлялись им такими безжизненными.

В дороге Карлуша разговорился с Угольком, который оказался общительным и любознательным, хотя не без странностей. Он спросил:

— Это правда, что вы приплыли на той большой лодке, которая недавно разбилась о скалы?

— Да, это точно мы, — отвечал Карлуша не без гордости. — Мы отправились путешествовать, но наших друзей захватили в плен, и теперь мы должны их выручить.

— Почему же вам не пришли на помощь другие гномы с Большой земли?

— Да ведь мы ждем эту помощь который день! Даже не понятно, почему ракета до сих пор не прилетела.

— Что это — ракета?

— Ракета?.. Ну, это такая штука… такая большая железная лодка.

— Вроде той, на которой вы приплыли?

— Вот-вот, вроде той. Только она летает по воздуху.

— Летает то, что круглое и вращается.

— Вращается?..

— Очень быстро. Так быстро, что окружающее пространство меняет физические свойства.

— Чего-чего?..

Уголёк поморщился и потёр лоб.

— Простите, я сказал какую-то бессмыслицу. Наверное, вчера напекло солнцем голову…

Меж тем путники остановились перед впадиной, образующей на пути бассейн с дождевой водой. Тут пригодились спасательные жилеты, и гномы легко переправились на другую сторону.

Поёживаясь от прохлады, двинулись дальше по каменному тоннелю, который всё круче уходил вверх. Теперь уже никто не жаловался на холод. Наоборот, пот со всех катил градом.

Добравшись до просторной площадки с высокими сводами, решили на время остановиться и передохнуть. Тут обнаружилось, что рация перестала принимать сигналы: из динамиков доносился неприятный несмолкающий шум помех.

— Наверное, здесь залегают железистые породы, — высказал предположение Взломщик. — Они-то и препятствуют прохождению радиосигнала.

Это подтверждалось и тем, что стрелки компасов, вместо того чтобы указывать на север, бессмысленно вертелись.

Снова собравшись вместе, путники двинулись дальше.

По дороге Уголёк рассказал Карлуше, что туземцы когда-то жили в той самой ныне заброшенной деревне. Однако вопросов о найденном там космическом снаряжении он совершенно не понимал.

Тоннель теперь постоянно расширялся и всё круче уходил вверх. Ещё через несколько минут впереди забрезжил свет.

Глава семнадцатая

При помощью верёвки гномы один за другим выбрались на дно остывшего кратера вулкана. И тут их взорам представилась удивительная картина. Перед ними светилась и перемигивалась огнями гигантская механическая конструкция. Она имела форму двух сложенных конусов и стояла на металлических, похожих на лапы паука, опорах. По её окружности располагались иллюминаторы, а к входной дверце вела высокая лесенка с перилами. Несомненно, это был летательный аппарат инопланетного происхождения.

Внезапно туземцы повалились на камни, и вождь начал выкрикивать заклинания. Некоторые слова звучали странно: «Межгалактическое телетранспортирование… программа созидания будущего… хронокосмический прибамбас…». Потом дикари припали лицами к земле и замерли.

— Что это такое? — поинтересовался Взломщик, подождав немного из вежливости. — Телетранспортирование, космический прибамбас?

Вождь поднял на него глаза и испуганно воскликнул:

— Нет, нет! Я ничего не знаю! Я ничего не помню!.. Пожалуйста, не надо!!!

И он разрыдался, причитая что-то вроде «ах колобок мой, колобок!..». Следом за ним в истерику дружно ударились остальные туземцы.

— Ладно, ладно, — отшатнулся от них Взломщик. — Только при чём здесь наша собака… вот это совершенно непонятно.

По счастью или по несчастью, Колобок остался на «большой земле», оглушённый ударом дубинки.

Желая рассмотреть летательный аппарат поближе, Взломщик попытался к нему подойти. Но, пройдя всего несколько шагов, вдруг резко остановился и упал.

Схватившись за голову, он принялся что-то осторожно ощупывать перед собой, а потом подозвал всех остальных.

Гномы приблизились, и некоторые, те, что зашли чуть дальше, тоже попадали и заохали, налетев на невидимую преграду.

Её поверхность на ощупь оказалась холодной, твердой, как стекло, и абсолютно безвкусной. Взломщик достал из кармана сверхпрочный пробойник, приставил к поверхности и, несмотря на бурные протесты вождя, несколько раз ударил по нему булыжником. На «стекле» не осталось ни малейшего следа.

— Это что-то новое, — удивился Взломщик. — Науке такой материал неизвестен. Если это вообще физическая материя…

— Не тревожьте Дух Горы! — взмолился вождь.

Очевидно, «дух» все же проснулся, так как из летательного аппарата вылез и не спеша спустился по лесенке тот самый гном, который наведывался на стоянку прошлой ночью. Заложив руки за спину, гном направился к путешественникам.

Приблизившись вплотную к невидимой сфере, он стал прохаживаться из стороны в сторону, с любопытством разглядывая незваных гостей. Он был одет в полувоенный френч, брюки-галифе с тесёмками и тёплые домашние тапочки. Физиономию его скрывала всклокоченная борода, а внимательные глазки смотрели хитро и недоверчиво.

Наконец он остановился, очевидно, всё-таки решившись заговорить.

Но как раз в этот момент на противоположной стороне площадки раздался оглушительный рёв, писк и скрежет. «Дух» сделал путешественникам знак поскорее убираться, а сам прогулочным шагом, все так же заложив руки за спину, направился вдоль разъединительной линии в сторону шума. Осторожно, по стеночке, цепочка гномов двинулась за ним следом.

Вскоре они увидели роботов, распахнутые в стене ворота и рельсы, уходящие вглубь туннеля. Огромное сверло вылетело из темноты, ударило по невидимой поверхности и заскрежетало, засвистело.

Безрезультатно.

Вагонетка с мотором снова разогналась и снова ударила…

Судя по поведению «духа», вся эта суета по ту сторону его нисколько не беспокоила. Выставив вперёд округлый животик, он насмешливо улыбался.

Тут роботы заметили гномов.

— Полундра!!! — завопил Чек и первым сиганул в каменную воронку.

Вслед за ним туда посыпались и остальные.

Кубарем скатившись в пещеру, человечки вскочили на ноги и помчались под уклон что было духу.

Но механизмы были сработаны на совесть: грохот их шагов приближался с каждой минутой. А впереди был ещё бассейн с дождевой водой…

Не медля ни секунды, беглецы пересекли преграду и моментально вылезли на том берегу, хорошенько взбив пену. Те, кто были первыми наверху, теперь оказались позади. Когда Карлуша, Взломщик и Кроха выбрались из воды, роботы уже появились на берегу. И вдруг стало тихо.

— А ну, постойте, — проговорил Взломщик. — Кажется, они не очень спешат прыгать.

Карлуша и Кроха обернулись.

Четыре робота стояли на противоположном берегу, не двигаясь дальше с места.

— Они воды боятся, да? — неуверенно пискнула Кроха.

Все трое кое-как отдышались, и Взломщик достал из рюкзака свою походную рацию.

— «Стрекоза», как слышно?

— Слышу тебя хорошо! — взволнованно закричала Зубрилка. — Куда вы пропали? Почему не выходили на связь?

— Мы возвращаемся, всё в порядке.

— Слушайте, слушайте! Там, наверху, идёт дождь! Понимаете? Вас всех может смыть! Понимаете?.. Отвечайте!

— А вот это уже серьёзно, — сказал Взломщик. — Ладно, мы поторопимся. Тем, кто вылезет, скажите, что погони больше нет.

— Какой погони, повторите!

— Они поймут. Теперь некогда объяснять…

Карлуше и Крохе тоже не надо было ничего объяснять. Все трое припустили по тоннелю так, что ветер засвистел в ушах.

Теперь дорога шла под уклон, и она была знакома. Задержки происходили только в тех местах, где тоннель сужался до такой степени, что приходилось наклонять голову или даже проползать на четвереньках. В одном из таких мест ползущий замыкающим Карлуша услышал позади отдаленный гул, напоминающий шум воды в водопроводной трубе.

— Ой-ой-ой… — сказал он и боднул головой ползущего впереди.

— Но, вы там, полегче, — немедленно отреагировала Кроха.

— Да какое там полегче! Сейчас смоет!..

— Что, уже? — обернулся Взломщик.

— Да что у вас, уши заложило?!

Взломщик и Кроха на секунду замерли, но до них донеслось только громкое сопение напирающего сзади Карлуши.

— Тише ты! — сказали они хором и тотчас услышали нарастающий гул потока дождевой воды. Теперь и они взяли с места такую скорость, что Карлуша едва за ними поспевал.

Выбравшись на финишную прямую, они рванули не чувствуя под собой ног.

Но как быстро они ни мчались, вода была ещё быстрее; поток настигал беглецов со скоростью пушечного ядра; гул стремительно приближался.

Вот вода заклокотала прямо у них за спиной, по ногам ударили первые брызги, а ещё через мгновение мощный поток подхватил их, словно щепки, закружил и стремительно увлёк, затянул в каменную трубу…

Глава восемнадцатая

Незадолго до того, как поток настиг замешкавшихся Карлушу, Взломщика и Кроху, все остальные беглецы один за другим стремглав благополучно выскочили из пещеры. Дикари, ничего не видя и не слыша, промчались наверх и скрылись в зарослях. Все с тревогой стали дожидаться отставших, которым теперь угрожала опасность ещё большая, чем нападение рботов.

— Ну где же они, где! — не находила себе места Зубрилка. — Ну что же они!..

Дождь закончился, и вскоре послышался грозный, быстро нарастающий гул. Раздался мощный всплеск, и, к неописуемому ужасу гномов, из тоннеля хлынула вода… Но уже в следующую секунду все увидели, что в бурлящем потоке барахтаются Взломщик, Карлуша и Кроха — живые и невредимые.

Поток настиг их у самого выхода и, не причинив ни малейшего вреда, подхватил и вынес наружу.

— Ура-а-а!!! — разнеслось под сводами.

Счастливо уцелевшим помогли выбраться на берег, вытерли полотенцами и дали сухую одежду.

Прошло несколько минут, и вся вода выплеснулась из пещеры. О ней напоминали только клочья пены, разбросанные вокруг катера. Теперь стало понятно, откуда она появилась: дождевая вода скапливалась в гигантской воронке кратера и устремлялась вниз по каменному тоннелю, словно по водосточной трубе.

Ещё один, девятый, день путешествия закончился без видимых результатов. Если, конечно, не считать результатами громоздившиеся одна на другую таинственные загадки…

Утром в гроте появились туземцы. Гостей пригласили к составленному из ящиков столу и за завтраком поведали им обо всём, что случилось: как роботы испугались воды и как поток благополучно вынес наружу отставших в пещере.

— А больше никого не вынес поток? — осторожно поинтересовался Уголёк.

Взломщик хлопнул себя по лбу:

— Верно! Роботы слишком тяжёлые, и если их не вынесло водой наружу, значит валяются где-нибудь поблизости…

Все вскочили и, сгорая от любопытства, побежали к пещере. Далеко лезть не пришлось: все четыре робота застряли в ближайшей от входа узкой лазейке. Одного за другим их вытащили при помощи верёвки и уложили в рядок.

Головы и руки у роботов совсем не отличались от настоящих, так как были покрыты слоем резины. Туловища их покрывали длинные плащи, изготовленные из чёрного блестящего пластика. Эти плащи, по всей видимости, защищали механизмы от попадания влаги. Внутри туловищ находились сложные переплетения проводов, электромоторчиков и шарниров, а головы были начинены не очень мудрёной электроникой. Время от времени у какого-нибудь из роботов дергалась то рука, то нога, то голова — и гномы испуганно отскакивали.

Вооружившись инструментами, Взломщик принялся разбирать их механизмы по частям, раскладывая детали на расстеленном брезенте. К нему осторожно приблизился Уголёк.

— Простите, пожалуйста, — сказал он так, чтобы никто не слышал, — наш возлюбленный руководитель интересуется, не собираетесь ли вы оживить «железных воинов», которые снова устремятся за нами в погоню?

Сам вождь сидел с озабоченным видом, перебирая в руках бусы и поглядывая в их сторону.

— Способности-то мы восстановим, — отвечал Взломщик, не поднимая головы. — А воспитание они получат другое.

— Не понял? — вежливо поинтересовался Уголёк.

— Сотрём память и закачаем другую программу. Будут только нас слушаться.

— А, ну я так и передам…

Выслушав, вождь с уважением закивал головой.

Пока Взломщик колдовал над электроникой и производил смазку механических соединений, Перец и Кренделёк предложили сделать вылазку и посмотреть, как идут дела в карьере — все ли пленные гномы живы и здоровы. Кинули жребий, выпало идти Перцу, Крохе и Чеку. Проводниками вождь назначил двух своих туземцев, которые славились как хорошие разведчики и следопыты.

К Чеку тотчас подскочил Карлуша.

— Ты что, пойдешь без меня? — зашипел он злобно.

— Что ж я могу поделать? — развел руками Чек. — Взломщик сказал, что всем нельзя идти…

— Ну так ты мне после этого больше не друг!

Чек обиделся:

— А что это я тебе должен уступать? Подумаешь, какой важный!

Сверкнув глазами, Карлуша отошел, а Чек подумал о том, что он всё-таки перед Карлушей виноват. Ведь тогда, на «Стрекозе», вступив в позорный сговор с Пухляком, он фактически предал своего друга. Он подошёл к Карлуше и сказал:

— Ладно, иди ты.

— Вот это друг! Вот это я понимаю! — обрадовался Карлуша.

— Только ты это запомни, что я тебе друг, — сказал Чек.

— Запомню, запомню. Ты ещё узнаешь, какой я тебе друг…

Чек проводил взглядом Карлушу и почему-то показал кулак стоявшему неподалеку Пухляку. Тот состроил удивленное лицо и отвернулся.

Старшим разведывательного отряда единогласно был выбран уже побывавший в плену Перец. Для маскировки решили переодеться в туземцев, на которых роботы не обращали внимания.

Дикари быстро смастерили три комплекта юбочек, а также поделились своими украшениями — бусами и кольцами. Бусы друзья охотно на себя надели, а вот огромные кольца, изготовленные из сточенных морских раковин, не пригодились. Дело в том, что туземцы продевали эти украшения себе в носы и уши, а у «чужестранцев» в носах и ушах отсутствовали специальные дырочки.

Когда разведчики вышли на свет, обнаружилось, что они, по сравнению настоящими с туземцами, бледны, как поганки. И Перец придумал хорошенько измазаться золой из костра.

После этой процедуры все трое сделались чумазыми и взъерошенными. Свою видеокамеру Кроха спрятала в плетёную заплечную корзинку.

Глава девятнадцатая

Легко и бодро взяв старт, разведчики уже с первых шагов почувствовали свою неприспособленность к существованию в естественных условиях. «Ай!.. Ой!..» — то дело слышались их отчаянные возгласы. Изнеженные ноги цивилизованных гномов не привыкли к бегу и ходьбе босиком, и теперь их больно ранила каждая сухая веточка и каждый камешек. Что касается туземцев, то их кожа на подошвах ног настолько огрубела, что прекрасно заменяла обувь.

Тропинка всё круче поднималась вверх под уклон, и человечки начали выбиваться из сил. Они тяжело дышали, пот лил с них ручьями, а вымазанные сажей физиономии пошли устрашающими разводами. Бедняги запросили «минуточку передохнуть», повалились на мох в тени папоротников и принялись обмахиваться листьями. При этом дикари совершенно не понимали состояния бледнолицых, смотрели на них с удивлением и в нетерпении переминались с ноги на ногу. Бывалая спортсменка Кроха безжалостно подтрунивала над своими друзьями и щекотала им животы длинным стебельком.

К полудню отряд оказался перед «спальным корпусом» — длинной бамбуковой хижиной на высоких опорах. Здесь было пусто — все пленные и стражники были в котловане. Не долго думая, лазутчики забрались внутрь.

В левой части, где спали девочки, всё выглядело достаточно аккуратно: места были ровно уложены и застелены, на верёвочках сушилась выстиранная одежда. В правой половине царил беспорядок: трава была разбросана, спальные места теснились одно на другое как попало, скомканные вещи валялись прямо на полу.

Воспользовавшись пузырьком йода из походной аптечки доктора Глюка, смазали царапины на ногах. Карлуша йодом мазаться не стал, заметив, что пленникам лекарства нужнее. После этого заявления Перец и Кроха посмотрели на него с некоторой растерянностью.

К величайшему удивлению, в одной из охапок обнаружили спящего Сахарка. У него была перебинтована нога — очевидно, его оставили здесь как больного.

— Тс-ссс! — поднесла Кроха палец к губам. — Не надо его будить! Если всё сложится хорошо, захватим его на обратном пути.

И они на цыпочках направились к выходу. Карлуша на секунду задержался. В это время Сахарок приоткрыл глаза. Некоторое время он смотрел на чумазого, украшенного бусами дикаря, и ему казалось, что этот дикарь очень похож на Карлушу.

Но уже в следующую секунду он понял, что такого быть не может и что всё это ему снится. Сахарок улыбнулся, повернулся на бок и засопел.

Когда солнце перевалилось через середину неба, лазутчики выбрали удобное для наблюдения, поросшее густой травой место на кромке карьера. Они улеглись на животы и стали наблюдать за происходящим.

Восемь гномов крутили колесо, остальные долбили или возили на тачках куски породы. Карлуша с трудом узнавал среди них Ловкача, Студента, Шестерёнку, Глюка и других своих товарищей. Все они были до крайней степень оборванными и изможденными.

Кроха, достав камеру, снимала происходящее. Через объектив картина получалась куда яснее — как через подзорную трубу. И ей бросилось в глаза то, что пленники то и дело задирают головы, смотрят куда-то вверх и переговариваются.

Вдруг на площадку наползла тень, и эта тень показалась Крохе довольно странной: края её были не размытыми, как это бывает у тени от облака, а ровные и отчетливые. Кроха оторвалась от объектива, подняла глаза к небу и… остолбенела.

Прямо над ними в голубом небе висела огромная сверкающая ракета.

Кроха отчаянно чихнула и, не в силах произнести что-либо членораздельное, стала изо всех сил молча тормошить лежавших рядом гномов.

Они тоже задрали головы и через несколько мгновений, вскочив на ноги, принялись скакать и кричать как ненормальные.

— Тише! Спрячьтесь! — запоздало одёрнула их Кроха.

Но хрустальный шар уже заметил нарушителей и со снайперской точностью выпустил по ним звонкую очередь болевых импульсов. Да такой силы, что все трое кубарем покатились под откос.

Едва очухавшись, лазутчики стремглав помчались назад в лагерь. Теперь уже никто не жаловался на усталость, и туземцы только удивлялись их резвости.

Ворвавшись в грот с криками: «Ракета! ракета!..», устроили настоящий переполох. Все выскочили наружу и задрали головы.

Ракета уже не стояла на месте, а плавно передвигалась на северо-восток, уменьшалась в размерах и через несколько минут скрылась за вершиной горы.

Тут с гномов сошло оцепенение, и все они тоже принялись прыгать, скакать, кричать и обниматься. Туземцы растерянно стояли в сторонке, а Уголёк что-то энергично пытался втолковать вождю.

Когда первые приступы радости улеглись, стали гадать, когда же ракета на самом деле появилась над островом: ведь вчерашний день они провели в пещере и в любом случае не могли ничего видеть…

Взломщик предположил, что если бы ракета появилась вчера, то спасатели наверняка бы уже что-нибудь предприняли. Но работа в карьере не прерывалась, хотя ракету все видели отчётливо. Почему директор не приказал сбить ракету? И почему бездействует её экипаж, если он всё видит?

Дойдя в своих рассуждениях до этого места, путешественники, осознав наконец свою ошибку, молча посмотрели друг на друга.

Ну конечно же экипаж ракеты не мог никого видеть. Он не видел и самого острова. Оптическая сфера надёжно защищала его от посторонних глаз.

— Стало быть, нам необходимо выйти на катере за пределы оптической сферы, — сказала Кроха. — Ракета нас заметит и спустится.

— Да, это правильно, — согласился Взломщик. — Но только ракета сейчас где-то на северо-западе, за горой. Мы не можем гоняться за ней на спасательном катере…

— Значит, мы подгадаем такой момент, когда ракета появится с нашей стороны, и тут же выйдем в море.

— А если она появится ночью? — спросил Карлуша.

— Тогда мы всё равно выйдем в море и будем запускать с катера сигнальные ракеты.

— А разве мы сами увидим ракету в темноте?

— Мы увидим её иллюминаторы и габаритные огни, — пояснил Взломщик. Всё, что летает или просто возвышается над землёй, должно иметь габаритные огни, чтобы не представлять опасности для других летательных аппаратов.

— Ну вот и хорошо, — сказала Зубрилка. — Ночью будем дежурить по очереди, наблюдая за небом.

На том и порешили.

Дотемна путешественники слонялись по береговой кромке, ожидая появления ракеты, а Взломщик тем временем начал наладку и перепрограммирование попавших в его распоряжение четырёх роботов. На скрытой под плащом поверхности у каждого из них были выбиты номера, служившие им также и именами: «Седьмой», «Восьмой», «Девятый» и «Десятый». В новую программу Взломщик заложил и новые имена, почему-то собачьи. Наверное, такие имена напоминали ему о собачьей преданности. Роботы теперь назывались «Бобик», «Трезор», «Дружок» и «Барбос».

Подходил к концу десятый день путешествия.