Карта на коже

ГЛАВА 28, в которой даются невыполнимые обещания

Путешествие тяжело далось Сяньли, и Артур расстраивался. Он поглаживал ее по спине и бормотал что-то ободряющее, пока ее выворачивало наизнанку. Китаянка только третий раз уходила в другой мир. Ей предстояло еще многому научиться. Со временем неприятные эффекты сойдут на нет, и путешествия между измерениями станут боле комфортными.

Артур вспоминал свой первый прыжок в неизвестность и то, в каком состоянии он оказался в странном незнакомом мире. Помнится, он тоже был дезориентирован и лишен сил. Такая беспомощность в незнакомом месте и времени представляла опасность. Он выжил в этих первых путешествиях исключительно благодаря Провидению, присматривавшему за ним тогда, когда он не мог присматривать за собой. За это он был безмерно благодарен.

— Так, так, любовь моя, — ворковал он. — Дыши глубже. Худшее позади. Это недомогание скоро пройдет.

Ее снова вырвало.

— Теперь точно станет лучше, — успокаивал ее Артур.

— Извини, — выдохнула она, вытирая рот мужниным носовым платком.

— Не за что извиняться, дорогая. — Он поддержал ее за локоть. — Теперь лучше? — Она неуверенно кивнула. — Не бойся, так будет не всегда. Со временем навыки придут. И тогда твой организм будет легко выдерживать переход.

— Я надеюсь. Ради тебя. — Сяньли слабо улыбнулась. — Но даже если мне никогда не станет лучше, я все равно пойду за тобой. И не буду обращать внимания на эти неприятности, лишь бы сопровождать тебя в твоих странствиях.

Артур гордился подобной решимостью жены. Она, несомненно, была воином. Достаточно вспомнить короткую стычку с людьми Берли на том пустыре. Она не просто воин, а умелый хладнокровный боец. Это тоже радовало его. Когда рядом с тобой такое чудо, как-то спокойнее.

— Мы перешли? — спросила она, оглядываясь по сторонам. Похоже, они оказались посреди пустыни, куда ни посмотри, всюду только желтые барханы. Кое-где из песка торчали обломки скал. — Я не вижу никакого храма.

— Старый храм находится в городе, а новый еще не построен, — ответил Артур. — Но это случится и довольно скоро. Время восемнадцатой династии, как мы ее называем, примерно двадцатый год правления Аменхотепа Третьего. Точнее не скажу, пока мы не поговорим с моим другом. Он закинул за спину небольшой рюкзак и спросил: — Ты готова? Город прямо за этими барханами.

— Жрец. Да, я помню, — ответила Сяньли, шагая рядом с мужем.

— Он тебе понравится. Это мудрый и мягкий человек, к тому же, как оказалось, занимает очень высокое положение в королевской семье. Его мать была замужем за Юйей, великим визирем Египта, вторым после фараона, а его сестра — великая царственная жена нынешнего фараона.

«То есть он — брат фараона, — подумала Сяньли. — Звучит неплохо».

— Знаешь, полезно иметь друзей в высших эшелонах власти, — легкомысленно ответил Артур. — Сейчас выше Анена никого нет. Я не удивлюсь, если со временем он станет главным жрецом.

На рассвете шагалось легко. Пустыня сменилась такыром — твердой землей, сожженной солнцем до состояния кости: нигде не было видно даже клочка зелени, по дороге им попался единственный высохший куст акации. В воздухе носились стайки воробьев и скворцов, жаворонки высоко-высоко над головой распевали песни.

— Насекомые, — пояснил Артур в ответ на удивленный взгляд жены. — Птицы на них охотятся. А потом, еще до полудня, они исчезнут, и до вечера ты их не увидишь.

— А откуда здесь насекомые? — спросила Сяньли.

— Посмотри вокруг. Ни за что не догадаешься, — сказал Артур, указывая на окружающий их унылый пейзаж, — что прямо за этой линией холмов протекает одна из величайших рек мира. Между прочим, она орошает одну из самых плодородных долин мира.

— Нил, — с гордостью заявила Сяньли.

— Он самый, — подтвердил Артур. — Ты хорошо знаешь географию.

У подножия ближайших холмов они обнаружили овечью тропу, вьющуюся вверх по склону.

— Наша лестница к звездам, — шутливо сказал Артур, указывая на тропу. — После тебя, дорогая.

Они стали подниматься и, достигнув вершины, остановились осмотреться. К северу, у широкого устья долины, уходящей в пустыню, им открылась череда низких каменных зданий, некоторые из которых только строились. К югу, в сиянии раннего солнечного света, лежал город, который египтяне называли Нивет-Амон, Город Амона. Расположенный на краю пустыни между безводными барханами и зелеными полями долины Нила, он сиял, как лунный камень. Они долго стояли, разглядывая беспорядочную застройку, уходящую к величественной реке. Отсюда она представлялась широкой голубой лентой на далеком горизонте. Воздух был ярким и чистым, дул легкий ветерок. Из дворов внизу доносился лай собак.

— Наше прибытие заметили, — сказал Артур. — Собаки всегда первыми узнают путников.

— Они просто чувствуют любые изменения в их мире, — заметила Сяньли. — В Китае старики говорят, что собака может услышать и учуять изменения даже до того, как они произойдут.

Они начали спускаться в долину. Хотя собаки продолжали лаять, людей не было видно до тех пор, пока они не добрались до дороги, проложенной на плотно утрамбованной земле. Только здесь они заметили лица, мелькавшие в маленьких темных окнах и дверях выбеленных глинобитных домов.

— За нами наблюдают, — пробормотал Артур. — Не бойся; просто улыбнись и продолжай идти спокойно.

Оглянувшись, Сяньли заметила двух темнокожих мужчин, стоявших на порогах своих домов, скрестив руки на груди. Собаки и дети жались к их босым ногам. Сяньли порадовалась своему льняному халазирису

{Подобие сарафана, обычная женская одежда в Древнем Египте.}

Чем дальше они углублялись в город, тем теснее стояли дома вокруг, тем более запутанными казались улицы и дорожки между ними. Они миновали богатые кварталы с каменными домами, с садами, где росли смоковницы и финиковые пальмы. В кварталах победнее дома строили из кирпича-сырца и гипса, куры и свиньи бродили среди рядов капусты и бобов, а дворы использовались для мелкого производства: гончарного дела, столярных мастерских, ткачества и тому подобного.

Сяньли находила очарование во всем, что видела. То и дело ее глазам представала новая картина: вот молодые девушки в небесно-голубых то ли туниках, то ли сарафанах несут тростниковые корзины с мокрым бельем от реки; мальчишки пасут стада гусей, размахивая ивовыми прутьями, от чего гуси шарахаются в разные стороны; женщины пряли лен, ткали на уличных ткацких станках; обнаженные юноши топтались в красильных ямах, их ноги были живописно раскрашены в ярко-синий, зеленый и желтый цвета; каменотесы обрабатывали точильные камни для ручных мельниц; мясник, разделывал тушу коровы и развешивал окровавленные куски плоти на крюках вдоль фасада собственного дома; гончар и его жена несли на головах свои горшки и кувшины на рынок, балансируя досками, уставленными их изделиями. Перед молодой женщиной раскрывалась вся жизнь большого города.

— Чудесно! — то и дело тихонько восклицала она. — Люди такие… красивые.

Люди и впрямь были стройными и гибкими, с черными волосами и темными глазами, кожа у них напоминала цветом некоторых жителей островов в Южно-Китайском море, — и Сяньли быстро пришла к выводу, что они самые симпатичные из всех людей, которых она когда-либо видела.

— Красивая раса, — кивнул Артур. — В основном, довольно миролюбивая. Но вдобавок к этому ужасные сплетники. День длинный, видят они много, и все примечают.

— Как в Китае.

— Даже хуже, — рассмеялся Артур. — Вот посмотри, все давно нас заметили, но сами предпочитают оставаться незамеченными. Им жутко любопытно, но они притворяются, что ничего необычного не происходит. Они вообще не обращают на нас внимания. Ну, пытаются делать вид.

Чем ближе к центру города, тем больше людей заполняли улицы и переулки. Египтяне сохраняли вежливую дистанцию и безразличный вид, но Артур с Сяньли то и дело ловили на себе внимательные любопытные взгляды исподтишка. Весь центр Нивет-Амона занимал Храм Амона, квадратное здание на низкой платформе с тремя широкими ступенями; перед входом стоял странный конический каменный столб. Трое молодых священников в набедренных повязках умащивали поверхность камня, натирая его маслом.

Артур остановился.

— Вот тот, кто нам нужен, — прошептал он, наблюдая, как жрецы медленно обходят колонну, втирая масло в гладкую поверхность.

— Который? — спросила Сяньли.

— Вон тот, с цветами.

Действительно, чуть поодаль стоял четвертый жрец: высокий и элегантный, в бледно-голубом плиссированном одеянии из хрусткого льна, с нагрудником и поясом из золотых дисков, с чисто выбритой головой, если не считать толстой косы, свисавшей на спину. На вытянутых руках он держал гирлянду из желтых цветов, перехваченную множеством золотых браслетов и шнуров. Он что-то сказал своим собратьям. Те разогнули спины, поклонились и попятились с ладонями, опущенными горизонтально к земле. Жрец в золотом поясе выступил вперед и возложил гирлянду на камень, натертый маслом. Он поднял руки на уровень плеч и громко запел. Обошел колонну, поклонился, повернулся и отправился вслед за другими жрецами в храм.

— Анен! — позвал Артур.

Священник остановился и обернулся, всматриваясь в толпу на площади. Наконец он заметил Артура и Сяньли.

— Артус! — воскликнул он и подошел к ним.

— Артус, — сказал он, беря своего знакомца за руки. Двое мужчин потерлись друг о друга щеками, а затем жрец повернулся к Сяньли. Улыбаясь, он взял за руку и ее. — Iaw, — сказал он, –Jjetj! Jjetj! Nefer hemet..

Хотя она не могла понять его речи, голос мужчины звучал мягко и приятно, а глаза светились доброжелательностью. Женщине сразу стало легко в его присутствии.

— Он говорит, что вам здесь рады, прекрасная леди, — объяснил Артур. — И желает вам мира.

— Ты говоришь по-египетски? — спросила Сяньли, округлив глаза.

— Несколько лет назад я провел здесь много месяцев. Молодому жрецу приказали научить меня местному языку. Времени было немного, но мы с ним справились.

Мужчины коротко переговорили друг с другом, после чего Анен позвал жрецов, которые вместе с ним принимали участие в ритуале. Теперь они были одеты в простые желтые одежды. Жрец быстро распорядился о чем-то, повернулся к гостям и объяснил.

— Он приказал подготовить для нас гостевой дом, — перевел Артур. — Пока мы здесь, будем жить на территории храма. Он надеется, что мы задержимся. Ему есть что нам показать.

Повернувшись к Анену, Артур поблагодарил, после чего жрец сложил руки вместе и призвал путешественников следовать за ним. Он провел их мимо входа в храм к воротам в низкой стене, через проем они вошли внутрь и оказались во дворе, окруженном множеством приземистых зданий. Двор был вымощен белым камнем, но тут и там зеленели островки кустов и цветов, росли небольшие деревца, а деревья покрупнее были высажены вдоль стены храма, создавая тенистые места, где жара не так донимала людей. Заодно они служили естественной оградой, разграничивающей людные пыльные улицы и мирный покой храма. Павлины гордо расхаживали на солнце и устраивались подремать на нижних ветвях. Четверо худых юношей с бритыми головами, обнаженных по пояс, в коротких желтых юбках, подметали двор от листвы и павлиньего помета. Струйка воды падала откуда-то сверху в чашу фонтана, создавая умиротворяющую атмосферу.

— Этот двор напомнил мне сады принца в Нефритовом дворце в Макао, — сказала Сяньли, — здесь очень красиво.

Пока мужчины разговаривали, Сяньли прогуливалась по двору, переходя из света в тень и ощущая кожей чередование жаркого солнца и тенистой прохлады. После холодной и дождливой зимы в Англии солнце казалось ей чудом, и она нежилась в тепле. Но местные красоты не могли отвлечь ее от мыслей, насколько невообразимой стала ее жизнь. Когда Артур раскрыл ей секрет своих татуировок, она поверила ему — так же, как ребенок, ничего не понимающий в мире, верит своим родителям, когда они говорят ему, что деньги — ценная вещь; но, в точности как ребенок, Сяньли даже не думала, какие невероятные перспективы открывает ей рассказ мужа.

Чтобы начать хоть что-то понимать, ей пришлось совершить несколько коротких путешествий с помощью лей-линий, хотя надо признать, что этот опыт принес ей гораздо больше вопросов, чем ответов. Переход в Древний Египет стал третьей вылазкой — первые две проходили в пределах Англии и служили тренировкой перед этой поездкой. Эти первые два перехода настолько потрясли ее, что она, наконец, стала воспринимать слова мужа всерьез. И вот они здесь. Невероятно! Ничто в ее предыдущей жизни не могло подготовить ее к тому, что она узнавала по мере того, как Артур объяснял ей все больше. Никаких слов недоставало, чтобы описать все эти чудеса. Зачарованная, потрясенная, она все сильнее любила человека, открывшего ей эту фантастическую вселенную.

Артур позвал ее.

— Гостевой дом для нас готов, — сказал он. — Можем отдохнуть, если хочешь. Еда будет позже. Обычно здесь едят в полдень, но Анен распорядился приготовить для нас легкие закуски.

— Я не устала, — ответила Сяньли. — И есть совсем не хочу. А вот город посмотрела бы с удовольствием.

— Ну что ж, давай прогуляемся, — рассмеялся Артур. — Кое-что покажу. Анен хочет отвести нас во дворец, познакомить с семьей фараона. Может быть, завтра. Сейчас фараон путешествует вверх по реке, но скоро должен вернуться. Подожди минутку, я скажу Анену, что мы собираемся выйти в город.

Жрец настоял, чтобы гости переоделись сообразно их положению и погоде. Потом он поручил одному из служителей храма сопровождать их в качестве проводника и переводчика, и все трое вышли за ворота. Артур хотел, чтобы жена немного освоилась и узнала кое-что о здешних краях и людях. А потом они отправятся на берег Нила. Там попрохладнее.

Обогнув площадь, они шли по единственной главной улице.

— Здесь живут самые богатые торговцы, — объяснял Артур, показывая на большие каменные дома по обеим сторонам обсаженной пальмами улицы.

— А эти маленькие хижины? — спросила Сяньли. В тени дорогих домов с благоустроенными садами притаились простые лачуги из сырцового кирпича, крытые пальмовыми листьями.

— Это для рабов, — ответил Артур. — Все египтяне из высших каст держат рабов — нубийцев, эфиопов и других. В общем, живут они не так уж плохо. В Египте вообще жить удобно.

— Aha! — неожиданно воскликнул их проводник.

Артур придержал Сяньли.

— Постой, переждем, — сказал он. Они остановились, пропуская длинную вереницу груженых ослов, рядом шли погонщики с кнутами. В узлах, навьюченных на сильные спины зверей, везли свежесрезанный тростник, сырой лен и разную еду — дыни, лук-порей, мешки с редиской, бобы. Замыкали колонну ослы с мешками, из которых торчали пучки мангольда

{Мангольд — вид свёклы обыкновенной. Родственен сахарной и кормовой свёкле. Характерен длинными стеблями и листьями (до 30 см), походит на шпинат.}

— На рынок везут, — пояснил Артур жене. — Наверное, завтра базарный день. Хочешь посмотреть?

— О, да! Я все хочу посмотреть!

— Утром сходим, — пообещал Артур.

Они продолжили прогулку, но она оказалась недолгой — Сяньли, ослепленная разнообразием этой странной и экзотической культуры и подавленная увиденным, устала.

— Прости, муж мой, — призналась она. — Думаю, мне нужно немного отдохнуть.

— Конечно, дорогая. Понимаю тебя — все сразу и так много! Сейчас мы вернемся, отдохнем и перекусим. Завтра будет лучше, вот увидишь. Привыкнешь.

Но обещания завтрашнего дня, какими бы искренними они ни были, — это хрупкие бумажные кораблики, спущенные на воду в бескрайнем и изменчивом море: достаточно легкой ряби или океанского бриза, чтобы они пошли ко дну.

ГЛАВА 29, в которой драконы оказываются не только статуями

Карета прогрохотала по мосту, и Вильгельмина впервые увидела Императорский дворец вблизи. Массивное здание, скорее напоминавшее бункер, чем замок, заставило ее вспомнить Букингемский дворец в Лондоне. Замок императора Рудольфа, начисто лишенный очарования и элегантности, напоминал огромный каменный ящик, без башен, зубчатых стен или каких-либо внешних украшений. Этакое никакое место.

Прямо напротив дворца вздымались шпили собора святого Вита. Жемчужина европейской готики сияла в лучах раннего утра и смотрелась разительным контрастом по сравнению со своим неуклюжим соседом. Избрав для себя самую высокую точку города собор, казалось, готов был взлететь в небеса.

Пока ехали по мосту, дворец ненадолго скрылся из виду. Мина повернулась к своему спутнику.

— Ты улыбаешься, Этцель, — заметила она. — О чем думаешь?

— Думаю о том, что сегодня предстану перед императором и преподнесу ему свою выпечку. — Этцель широко улыбнулся. — Я, я преподнесу, не отец и не брат, а именно я. Этого уже не отнимешь.

За то время, что они работали вместе, Вильгельмина успела понять, каково жилось Энгелберту до того, как они встретились.

— Тяжко тебе там, дома, приходилось, — сочувственно произнесла она.

— Наверное, им тоже было тяжело, — он слегка пожал плечами. — Но я бы очень хотел, чтобы сейчас они оказались здесь и посмотрели на меня. — Он сдержанно посмеялся. — У них бы глаза на лоб вылезли, если бы они увидели, как их Энгелберт преподносит свою выпечку императору.

Мина взглянула на сундучок, в котором Этцель вез свои пирожные, и подумала, все ли они взяли. Ничего не забыли?

Этцель перехватил ее взгляд.

— Это все, дорогая, — успокоил он. — Ты же помнишь, мы составляли список и все складывали в сундук по списку. Ничего мы не забыли.

И все-таки они еще раз проверили все необходимое для приготовления кофе императору и членам его двора.

— Знаешь, Этцель, – сказала Мина, поглядывая на напарника, — сегодня один из самых важных дней в моей жизни. Я хочу сделать все хорошо. От этого зависит наше будущее.

— Нет, — возразил Этцель, — наше будущее в руках Господа Бога. Этого ничто не может изменить. Так что давай просто радоваться сегодняшнему дню и ни о чем не печалиться.

— Пожалуй, я счастлива, Этцель, — сказала она, нагнувшись вперед и пожимая его руку. — Я хочу, чтобы ты знал это. Я счастлива быть с тобой здесь сегодня. Лучше, чем сейчас, уже не будет.

Он хотел было ответить, но не сумел подобрать слов, в замешательстве провел рукой по своим светлым волосам и согласно кивнул круглой головой.

Карета с вензелями пересекла еще один мост — на этот раз отделяющий верхний город от нижнего — и продолжала путь по крутым улицам, поднимаясь к дворцу. Наконец карета подъехала к дворцовым стенам и большой сторожке у входа. Ворота были открыты, и охранники только махнули руками. Мина почувствовала, как бабочки у нее в животе взлетели, когда лошади въехали во двор и остановились. Солдаты с длинными пиками, серебряными шлемами с гребнями и нагрудниками стояли по обе стороны от красных лакированных дверей между толстыми колоннами. Колонны поддерживали фронтон со статуей святого Георгия, у ног которого свернулся потрясающе реалистично изображенный дракон. Святой попирал шею чудища и готовился нанести своим немножко ненастоящим мечом смертельный удар. Дракон — весь в зубах, чешуе и когтях — корчился в предсмертной ярости, а святой Георгий сурово и целеустремленно смотрел на него.

Мина только глянула на статую и вздрогнула от предчувствия. Но стоило отвести взгляд, и ощущение пропало. Лакеи выскочили навстречу, открыли дверцы и откинули ступеньки, чтобы пассажирам легче было выйти. Тем временем из дверей появился человек в богатой королевской ливрее. Несмотря на толстые ноги в красных чулках, двигался он очень шустро.

— Добро пожаловать, подданные, — произнес он голосом, не лишенным оттенка пренебрежения. — Император ждет вас в Большом зале. — Он сделал намек на поклон. — Мне поручено встретить вас и проводить. Следуйте за мной.

Не дожидаясь ответа, он повернулся и направился обратно во дворец.

— Господин! — крикнул ему вслед Энгелберт. — У нас багаж.

Не останавливаясь, распорядитель что-то приказал лакеям. Энгелберт показал на сундук, и первый лакей легко достал его; второй лакей потянулся к коробке в руках Энгелберта, но пекарь покачал головой.

— Этот я сам понесу.

Все вместе они миновали просторный вестибюль, выкрашенный в красный и белый цвета и заполненный мраморными бюстами предков королевской семьи. Возле следующих дверей стояли на страже два бравых солдата. Королевский швейцар (именно он их встретил) не обратил на них внимания и быстро провел гостей через главный зал: огромное помещение со сводчатыми потолками и восемью четырехъярусными люстрами. Через высокие застекленные окна лился поток солнечного света. За ними видна была вся Прага, крыши домов составляли разноцветное лоскутное одеяло. Здесь их встретил другой придворный: лорд-распорядитель аудиенций, угрюмый импозантный мужчина в длинной мантии из темно-зеленого бархата. Не говоря ни слова, он повел их через зал, цокая каблуками по полированному мозаичному полу; в дальнем конце комнаты толпились люди, ожидая, пока их позовут. Энгелберта и Вильгельмину провели под завистливыми взглядами в кажущийся бесконечным коридор, уставленный зеркалами. Они проходили дверь за дверью, пока не достигли одной, больше других, чья рама была украшена лавровыми листьями и плющом. Здесь распорядитель остановился и, достав из кармана нечто подобное короткой дубинке, постучал и открыл дверь.

Послышались приглушенные голоса. Лорд-распорядитель подвел их прямо к императору Священной Римской империи Рудольфу, сидевшему со скучающим видом на величественном троне из черного дерева, обитого красным атласом. Рядом со свитком пергамента в руках стоял человек в длинной синей мантии и странной конической шляпе. В нескольких шагах в стороне стоял большой мольберт и холст, из-за которого на секунду выглянул художник, и снова скрылся за подрамником.

Император с улыбкой встретил владельцев городской кофейни и хлопнул в ладоши.

— Отлично! — воскликнул он, отмахиваясь от человека со свитком, только собравшегося что-то сказать. — Проходите! Мы рады наконец встретиться с вами.

— Мой король, — провозгласил лорд-распорядитель, — представляю вам Энгелберта Баварского и Вильгельмину Английскую.

При этих словах мужчину в синей мантии повернулся и внимательно посмотрел на молодую женщину. Мина в этот момент как раз делала низкий и изысканный реверанс. Мужчина скомкал в кулаке свою седую бороду.

Рудольф протянул руку подданным, позволив им поцеловать имперское кольцо, и сказал:

— Мы очень надеемся, что вы принесли с собой этот самый кофе, о котором мы столько слышали. Нам не терпится попробовать.

Энгелберт вопросительно взглянул на лорда-распорядителя. Тот прошептал:

— Если император обращается к вам, можете отвечать.

Пекарь сглотнул и откашлялся.

— Ваше Императорское Величество, — произнес он дрожащим голосом. — У нас с собой все, что нужно. Мы готовы сварить для вас кофе.

— Сварить? — недоуменно переспросил император.

— Да, Ваше Величество. Мы приготовим его для вас.

Вильгельмина поняла, в чем смысл недоразумения и попыталась спасти положение:

— Это горячий напиток, Ваше Величество. Его нужно пить свежеприготовленным, и лучше из специальных чашек, пока он не остыл.

— Следи за языком! — прошипел лорд-распорядитель. — Говорить будешь только тогда, когда к тебе обратятся!

— Мы разрешаем, — махнул рукой Рудольф, прощая нарушение протокола. — Можешь идти, Рупрехт. – Человек в синем халате и странной шляпе тоже начал пятиться. — Нет, ты останься, Базальгетт, останься. Мы все вместе попробуем этот напиток.

— Благодарю вас, сир, — ответил мужчина.

— Это герр доктор Базальгетт, — представил император, указывая на придворного. — Он лорд-верховный алхимик королевского двора.

— К вашим услугам, друзья мои, — ответил ученый, снимая шляпу.

— У вас хватит на нас двоих? — спросил Рудольф.

— Даже для десяти хватит, ваше величество, — ответил Этцель, обрадованный перспективой служить столь уважаемым придворным.

— Что вам требуется для приготовления? — спросил придворный алхимик. — Возможно, я смогу помочь вам.

— Только небольшой огонь, — ответила Вильгельмина. — Все прочее у нас есть. Вот в этом сундучке.

— Прикажете, ваше величество? — осведомился Базальгетт.

— Да, и скажи Рупрехту, чтобы разожгли огонь в камине. Пусть немедленно известит гофмейстера. — Император повернулся к посетителям: — Этого довольно?

— Конечно, ваше величество, — отважилась Вильгельмина. — Но, может быть, мне было бы проще и быстрее просто пойти на кухню и приготовить кофе там. Это недолго. Как только будет готово, я принесу.

— Прекрасно! — воскликнул Рудольф. Но, поразмыслив, он изменил решение. — Но нам интересно увидеть, как ты его готовишь.

— В таком случае, — сказала Вильгельмина, — не соблаговолите ли проследовать на королевскую кухню и понаблюдать за процессом?

Король всего христианского мира недоуменно уставился на женщину, потрясенный этой неожиданной идеей. «По-моему, нам еще не доводилось бывать на кухне», — подумал он.

Лорд-алхимик Базальгетт спас императорское достоинство.

— А не отправиться ли нам в мою лабораторию, Ваше Величество? — деликатно предложил он. — Там у меня всегда горит огонь, и это совсем недалеко.

— Да, — с некоторым облегчением согласился Рудольф, — пожалуй, так будет лучше всего. И нам не придется долго ждать, чтобы попробовать этот ваш Kaffee.

После того, как порядок действий был согласован, император поднялся с трона и в сопровождении главного алхимика и гостей направился к двери.

— Ваше Величество? — послышался жалобный голос из дальнего конца зала.

— Ах, да, синьор Арчимбольдо, — Рудольф вспомнил о художнике. — На сегодня мы закончили. Присоединяйтесь к нам, если хотите. Мы собираемся отведать новое зелье. Возможно, оно вдохновит вас на продолжение работы.

— Нижайше благодарю, ваше величество. — Художник отложил палитру и кисти, быстро скинул халат и присоединился к компании, следуя к лестнице, ведущей на другой этаж.

— Вот мы и пришли, ваше величество, — сказал Базальгетт, толкая массивную резную дверь. — Входите, располагайтесь. Я сейчас отдам необходимые распоряжения.

Лаборатория алхимика размером не уступала бальному залу, но каждый квадратный фут пространства был заставлен всевозможным оборудованием: на столах — банки, горшки и кувшины с этикетками, множество пузатых колб, наполненных мутной жидкостью; ступки и пестики разных размеров из фарфора, стекла, мрамора и гранита; тигли, мензурки и плошки из свинца, меди, цинка и бронзы; связки сушеных трав и лапы животных; инструменты самого разного вида. Некоторые ступки и пестики оказались бы впору великану, молотки и щипчики, наоборот, предназначались для самых мелких волшебных работ. По периметру комнаты с трех сторон стояли громадные книжные шкафы, заполненные томами в кожаных переплетах и свитками пергамента.

Вильгельмине казалось, что она попала в пещеру Аладдина, где воры, забыв о золоте и сокровищах, специализировались на алхимических опытах. Взгляд выхватывал то одно, то другое: чучела кошек, птиц, крошечные поросята в рассоле, скелеты ящериц и доисторических насекомых в сверкающих кусках балтийского янтаря.

В дальнем конце лаборатории горел камин. Рядом стояла большая печь с несколькими отдушинами наверху, поодаль располагались горны с мехами. Возле печки стояли двое мужчин, разглядывая при свете огня какую-то сложную схему на пергаменте. Вильгельмина только сейчас заметила их. Один из мужчин был высоким, мускулистым, весьма красивым, и поражал важной осанкой; другим был старший помощник алхимика, с которым она познакомилась в кофейне.

— Господа! — воззвал Базальгетт, — мы имеем честь принимать императора.

Мужчины оторвались от пергамента. Молодой человек низко поклонился; статный незнакомец просто стоял и ждал, пока император приблизится. Базальгетт поспешил представить его.

— Ваше Величество, позвольте представить моего уважаемого гостя, лорда Архелеуса Берли, графа Сазерленда. Он только что прибыл из Англии.

Лорд Берли прищелкнул каблуками и отвесил элегантный поклон.

— Ваш преданный слуга, Ваше Величество, — сказал он полнозвучным голосом.

— Приветствуем вас, милорд, — сказал Рудольф. — Это ваш первый визит в Прагу?

— Да, ваше величество, — ответил Берли на немножко корявом немецком языке. — Но, уверяю вас, отнюдь не последний.

Мина пропустила мимо ушей дальнейшие представления. Она глаз не могла оторвать от красивого лорда. Надо же, какая удача! – думала она. — Соотечественник.

Главный алхимик повернулся к своему помощнику.

— Розенкрейц, расчистите место для наших друзей, — приказал он. — Они собираются прямо сейчас готовить кофе для императора. Принесите стулья.

— Сию секунду, герр доктор, — ответил молодой алхимик, возвращая пергамент со схемой лорду Берли. Молодой человек с улыбкой кивнул Этцелю и Мине и взялся споро передвигать мензурки и другие емкости, освобождая место для простецкого оборудования Энгелберта и Мины. Распаковали коробку. Работая быстро вместе, партнеры поставили воду на огонь, смололи зерна и приготовили котелок и чашки. Каждый этап Энгелберт сопровождал подробными объяснениями.

Пока закипала вода, главный алхимик провел небольшую экскурсию по своей лаборатории, а Вильгельмина присела рядом с лордом Берли. Она привлекла его внимание.

— Guten Tag, mein Herr, — тихо сказала она. — Ich bin Wilhelmina. Но, может быть, мы можем говорить по-английски?

— Рад познакомиться с вами, дорогая, — спокойно ответил лорд, и Вельгельмина заметила, что манера его поведения резко изменилась. Он уже не казался старомодным.

— Когда герр Базальгетт представил вас, я удивилась. В Праге редко встретишь англичан.

— Но вы же здесь, — с улыбкой ответил он. — Хотел бы поинтересоваться, как вас сюда занесло?

— Сюда, во Дворец? Или вообще в Прагу?

— И сюда и туда, — лорд вежливо посмеялся.

Мина не успела ответить, поскольку в этот момент Базальгетт громко воскликнул:

— А вот и наше последнее открытие! — Он поднял большой кувшин из зеленого стекла, наполовину наполненный мутной беловатой жидкостью. — Прошу всех подойти поближе.

— В другой раз договорим, — сказал лорд Берли, направляясь к остальным, собравшимся вокруг стола, заваленного книгами и стеклянными пузырьками.

— Приходите завтра в мою кофейню, — пригласила Вильгельмина, шагая рядом с ним. — Получите чашку кофе за счет заведения, тогда сможем спокойно поговорить.

— Непременно, — ответил дворянин, склонив голову. — Но скажи мне, какой сорт кофе у вас?

— У нас только один и есть.

ГЛАВА 30. Человек-карта

Ветер выл, мир перед глазами вертелся, но Козимо, с умением, порожденным многолетним опытом, не обращал внимания на происки атмосферы, стараясь не терять концентрацию. Вглядываясь в кипящую черную пустоту перед собой, он собрался с силами и, едва почувствовав твердую землю под ногами, ударил обеими руками вцепившегося в него берлимена. Тот явно не ожидал удара и растянулся на земле.

Обернувшись, Козимо мельком увидел разрушенный храм в дальнем конце длинной аллеи сфинксов и понял, что они успешно совершили прыжок из Черной Хмари в Египет. К сожалению, берлимены прыгнули вместе с ними.

Раздался крик. Козимо повернулся и увидел сэра Генри на четвереньках, пытающегося стряхнуть с себя второго берлимена.

Козимо мгновенно оказался рядом, нанес два быстрых удара ногой в пах и по колену бандита и освободил друга.

— Бежим! — крикнул он, вздергивая сэра Генри на ноги. — Сюда!

Не дожидаясь ответа, Козимо помчался к храму. Но далеко уйти ему не удалось. Простая подножка свалила его наземь, заставив чувствительно приложиться подбородком о разбитую дорогу, мощеную камнем. Извернувшись, он перекатился на спину и удачно пнул нападавшего ногой, отбросив берлимена в черном плаще на пару шагов.

Вскочив на ноги, Козимо бросился в бой. Ему удалось провести пару удачных ударов, прежде чем его схватили сзади и оттащили сильные руки. Козимо дернулся, пытаясь вырваться, но держали его крепко. Он скорее почувствовал, чем увидел движение сбоку от себя, и услышал тонкий свистящий звук. Резко пригнувшись, он разминулся с серебряным набалдашником трости сэра Генри Фейта, пронесшимся над ухом, и ударившим державшего Козимо берлимена в лоб. Хватка разжалась, злодей рухнул на колени, держась за голову.

— Стоять! — Крик прозвучал, как выстрел из ружья. — Прекратите сопротивляться!

Козимо оглянулся через плечо и увидел еще троих подручных Берли, стоящих посреди аллеи; один из них, напрягаясь, держал на цепи здоровенную пеструю кошку. Она с недобрым интересом смотрела на Козимо, то и дело проводя красным языком по зубам, больше похожим на кинжалы. Позади них по неровно вымощенной аллее грохотала повозка, запряженная мулами, ей правил четвертый человек Берли с винтовкой на коленях.

— Мэл, Декс — назад! Кон, достань снаряжение из фургона, — командовал главарь. Он был одет в свободную белую рубашку, высокие сапоги и широкополую соломенную шляпу с красным платком, повязанным на шее — ни дать, ни взять простой батрак, а вовсе не тот садист, которым он на самом деле являлся. Лицо под шляпой отсутствием выражения напоминало статуи, стоявшие вокруг.

Главарь шагнул вперед и обратился к пленникам.

— Я Тав, — коротко назвал он себя. — Кто из вас Козимо?

Козимо и сэр Генри молча обменялись взглядами.

— Малыш голоден, — сказал Тав. — Я раздумываю, не покормить ли его. Если не хотите попасть в меню, отвечайте, когда с вами говорят. Итак, еще раз спрашиваю, кто из вас Козимо?

— Я не имею дела с головорезами, сэр, — ответил Козимо.

Движение Тава оказалось таким быстрым, что Козимо даже не успел его заметить. Сильный удар заставил голову мотнуться назад, во рту возник привкус крови.

— Следи за языком, приятель, — предупредил Тав. — Мы тут собрались немного прогуляться, и ты пойдешь с нами, хочешь ты того или нет. Можете облегчить себе задачу, а можете усложнить — мне плевать.

Повозка с грохотом подъехала, и человек по имени Кон поспешил к ней и вернулся с двумя мотками веревки из сыромятной кожи.

— Что тебе от нас нужно? — спросил Козимо, потирая губу.

— Скоро узнаешь, — ответил Тав. Он махнул своей команде, те покидали в фургон плащи и достали тюки с более легкой одеждой. — Хотите переодеться во что-нибудь полегче? — спросил главарь пленников. — Будет жарко.

— Нам и так хорошо, — угрюмо ответил Козимо.

Тав кивнул и позвал своих людей.

— Готовы, ребята? — Отвернувшись от храма, он направился обратно по длинной аллее, по обеим сторонам которой стояли сфинксы. У некоторых отсутствовали головы, у некоторых — лапы; другие и вовсе рассыпались, их черты стерло время, обработав песком и ветром; но многие еще оставались целы и продолжали охранять дорогу к храму. Козимо и сэр Генри с трудом поспевали за ним.

— За мной, джентльмены, поторапливайтесь.

— Я самым решительным образом протестую против такого обращения, сэр. Я никуда с вами не пойду, — заявил сэр Генри.

— Это вы так думаете. Я думаю иначе, — ответил человек Берли. Он кивнул Кону, который вышел вперед с путами. Тот, кого звали Декс, принес из фургона два холщовых мешка. Прежде чем Козимо или сэр Генри успели выразить свое несогласие, их обмотали вокруг пояса веревками, запястья связали, а на головы надели холщовые мешки. Дальше их повели уже в таком виде. Люди Берли с фургоном и жутким котом следовали за ними.

Козимо и сэр Генри шли, осторожно переставляя ноги. Сквозь грубое плетение мешковины просачивался свет, и они могли разглядеть, да и то с трудом, лишь крохотный пятачок земли у себя под ногами. А еще они слышали тяжелые шаги людей, скрип колес фургона и низкое, хриплое урчание зверя, шедшего где-то совсем рядом. Аллея кончилась. Началась пустыня. Кажется, они шли на юг, к гряде невысоких серо-коричневых холмов. Это была безводная местность — пустошь из разрушенных скал, пыли и песка в более или менее равной пропорции —населенная только скорпионами и ящерицами. Земля была шероховатой и неровной, словно шагать приходилось по бесконечному полю из черепков и битого кирпича.

Спустя некоторое время сэр Генри приблизился к Козимо и прошептал:

— Куда они нас ведут?

— Понятия не имею, — едва слышно ответил Козимо. — Я был здесь недолго несколько лет назад, но, насколько я помню, на мили вокруг в любом направлении все пусто.

— Надо разработать план действий.

— Согласен, — прошептал Козимо. — Но хорошо бы понять, что они намерены…

— Эй вы, тихо там! — скомандовал главарь банды. — Поберегите дыхание — оно вам еще понадобится. Мы пока не закончили.

— Будьте начеку и ищите выход, — успел шепнуть Козимо.

— Я сказал, хватит болтать! — Тав зарычал, дернув веревку, связывающую их руки.

Солнце поднялось выше, и жара усилилась. Время от времени пещерный кот издавал обиженное рычание, просто чтобы напомнить о своем присутствии. Скрип колес фургона и легкое похрустывание — других звуков не слышно. Пленники в своей тяжелой одежде изнывали от жары. Солнце жарило сквозь мешковину, и они не раз пожалели, что не переоделись, когда была возможность. Пот капал с волос и бежал по шее. Рубашки хотелось выжать.

Тем не менее они тащились дальше. Прошел еще час, потом другой и третий. В начале четвертого часа сэр Генри остановился с тяжелым вздохом.

— Пошевеливайся, ты! — последовала немедленная команда.

— Нет, — ответил он, наклоняясь, чтобы положить руки на колени. Из-под холщового мешка стекала струйка пота и падала на сухую, как кость, землю. — Вода. Дайте воды. Иначе скоро я потеряю сознание от жары. А значит, идти уже все равно не смогу.

— Мы все хотим пить, приятель, — намного более спокойным тоном ответил Тав. — Но здесь нечего пить. Вода будет только, когда мы доберемся до места.

— Вы что, отправились в путь без воды? — с усмешкой спросил Козимо. — Ну и дураки!

— Заткнись, — прорычал Дев. — Шевелись давай!

— Нет, — сказал сэр Генри и решительно сел на землю. — С места не тронусь!

— Можешь хоть весь день здесь сидеть. Знаешь, чем это кончится? Жара тебя убьет. Мне плевать. – Главарь банды попытался сплюнуть, но у него не получилось, во рту было сухо. — Но мы почти у цели — осталось несколько минут. Чем раньше мы туда доберемся, тем раньше сможем напиться. Соображаешь?

— Идемте, сэр Генри, — тихо сказал Козимо. — Здесь слишком жарко, чтобы спорить. — Он повернулся к Таву. — Веди.

Они тронулись и вскоре достигли подножия невысокого холма. Здесь они немного постояли. С пленников сняли мешки, и они с удовольствием принялись дышать хоть и горячим, но все-таки свежим воздухом. Еще через несколько минут подошли к подножию ближайшего холма, и глазам открылось узкое ущелье, на дне места едва хватало для фургона с мулом. Впереди открылся длинный извилистый проход, оставленный в незапамятные времена отступавшим ледником.

Внутри вади

{Вади — арабское название сухих русел рек и эрозионных речных долин в пустынях Аравийского полуострова и Северной Африки. Протяженность вади может составлять сотни километров. Возможно, это реликтовые долины рек, оставшиеся со времен более влажного климата.}

Дошли до развилки. Тав уверенно свернул в более широкий проход. Здесь ниши в стенах встречались чаще и были тщательнее обработаны. Некоторые из них носили следы варварского вмешательства: иероглифы сбиты, постаменты разломаны.

Ущелье извивалось среди каменных холмов пока не закончилось тупиком: здесь на двести футов поднималась гладкая стена из красноватого песчаника, в основании которой был вырублен дверной проем — черный квадрат, охраняемый с обеих сторон огромными изваяниями. С правой стороны стоял бог солнца Гор с жезлом власти в руках. Тело мощного человека венчала голова ястреба. Слева предостерегающе поднимал руку судья мертвых Тот, бог наук и магии с головой ибиса.

Здесь они остановились.

— Пусть тут посидят, — приказал Тав. Он исчез внутри проема. Фургон завернул за угол и скрылся из виду.

Козимо и сэр Генри устроились на камне в тени, вытерли пот с лиц и сидели, тяжело дыша от напряжения и обезвоживания. Пещерный лев тоже улегся, он часто дышал, вывалив красный язык.

— Я знаю, что такое пустыня, — пробормотал Козимо, расшнуровывая ботинки, чтобы охладить разгоряченные ноги. Он растер одну ступню и лодыжку и уже растирал вторую, когда появился главарь банды с бурдюком воды; за ним шел еще один человек, высокий и смуглый, с лицом, мало чем отличающимся от лица Гора с ястребиной головой с изваяния перед входом. Он был явным европейцем, хотя одевался как египтянин, в длинную свободную черную одежду с черным тюрбаном на голове.

Вновь пришедший коротко приказал:

— Возьмите Бэби и проследите, чтобы ее накормили и напоили. — Люди помогли зверю подняться на ноги и увели. Человек в тюрбане налил воды в чашку и протянул сэру Генри со словами:

— Добро пожаловать, лорд Фейт. Я давно являюсь вашим поклонником.

Дворянин молча принял чашку, протянул ее Козимо, но тот отказался. Затем сэр Генри осушил чашку несколькими глубокими глотками и вернул хозяину. Тот наполнил ее снова и передал Козимо.

— Мистер Ливингстон, я полагаю, — сказал он с улыбкой.

— Забавно, — пробормотал Козимо надтреснутым голосом. — Наконец-то ты вылез из-под своей скалы, Берли.

— Лорд Берли, если не возражаете.

— Как скажешь. — Козимо поднял чашку и сделал большой глоток, вслушиваясь, как живительная влага растекается по пересохшему горлу. — И что ты намерен с нами делать?

— Это зависит от вас и вашего друга, — сказал он, передавая бурдюк главарю Таву. Прежде чем передать воду остальным, он сам выпил три чашки.

— Видите ли, — продолжал лорд Берли, — я верю, что выбор есть всегда. Вот теперь выбор за вами. Перед нами несколько вариантов действий. Можем предпочесть тот, что полегче, или остановимся на трудном, — добродушно промолвил он. — Первый из вариантов на мой взгляд выгоден для всех. Второй — долгий, грязный и болезненный. Если позволите, я бы остановился на первом варианте. Он и в самом деле проще. А то придется разводить костры — в такую-то жару! — а без огня как нагреешь инструменты убеждения?

Он забрал у Декса бурдюк и налил еще одну чашку.

— Желаете еще воды, джентльмены?

Сэр Генри кивнул. Козимо ничего не сказал, но видно было, что и он не прочь попить еще. Они с сэром Генри выпили еще по чашке.

— Закончили? — угрюмо поинтересовался лорд Берли, принимая у них чашку. — Потом недостатка в воде у вас не будет. Просто сейчас, после перехода, я бы не стал жадничать. Слишком много воды — вредно для желудка. — Он бросил чашку Таву. — Ну, а теперь, если вы освежились, прошу за мной. Мне есть что показать вам.

— Вставайте, вставайте, — проворчал Кон. Но пленники не нуждались в приказах. Козимо снова натянул ботинки на опухшие ноги, и мужчины последовали за лордом по изгибу ущелья к дыре в основании каменной стены, над которой кто-то давным-давно соорудил деревянный навес. Здесь лорд Берли остановился и, вытащив ключ из потайного кармана, спустился по деревянной лестнице в дыру. Оттуда послышался звон и скрежет ржавых петель, и из-под земли донесся его голос:

— Лучше спускайтесь по одному, джентльмены, и смотрите под ноги.

Козимо и сэр Генри спустились по деревянной лестнице во тьму, протиснулись внизу через тяжелую железную дверь и очутились в маленьком тесном помещении, выдолбленном в скале. Тав следовал за ними, но лорд Берли отослал его, сказав напоследок:

— Генератор, Тав.

Подручный исчез, и несколько мгновений спустя вдали закашлял двигатель внутреннего сгорания, а прокашлявшись, ровно загудел.

— На это надо смотреть при свете, поверьте мне, — сказал Берли.

Их похититель склонился над черным ящичком на полу. Раздался щелчок переключателя, и комнату наполнило теплое желтое свечение.

— Сюда, господа.

Он провел их в следующее помещение, побольше первого, — здесь не было ничего, кроме потолка, выкрашенного в синий цвет и усеянного белыми пятнами звезд.

— Сюда, — позвал лорд Берли, проходя через дверной проем в следующую комнату.

Козимо испытывал непритворный интерес, он даже на время забыл о своих опасениях. Посреди комнаты стоял большой гранитный саркофаг, освещенный тремя переносными лампами. Они помаргивали; видимо, генератор работал с перебоями.

— Вот мы и на месте, джентльмены, — сказал Берли, быстро проходя к дальнему концу комнаты. Каждый дюйм стен от пола до потолка покрывали невероятно реалистичные и красочные картины жизни Древнего Египта.

Сэр Генри до сих пор не имел дела с электричеством, и поэтому смотрел в первую очередь на мягко горевшие лампочки.

— Позвольте обратить ваше внимание именно на роспись, — тоном лектора проговорил Берли, — я думаю, вы найдете кое-что, представляющее определенный интерес.

Козимо подтолкнул своего спутника.

— Не сейчас, сэр Генри. Я потом объясню. Лучше посмотрите на стены.

Берли стоял рядом с портретом лысого египтянина почти в натуральную величину, одетого в традиционную белую льняную накидку до колен. Его шею украшало тяжелое ожерелье из золота и лазурита. Изображение носило на себе все признаки обычной культовой манеры гробниц, тем не менее, художник явно пытался придать человеку на рисунке черты индивидуальности: его округлое лицо светилось спокойствием и юмором; даже в двухмерном изображении он казался симпатичным, добродушным человеком.

— Позвольте представить: Анен, верховный жрец Амона, рядом с саркофагом которого вы сейчас стоите.

— Верховный жрец, Анен? — удивился сэр Генри. — Кажется, я никогда о нем не слышал, а вы, Козимо?

— О, весьма интересная фигура, как оказалось, — продолжал Берли. — Зять фараона Аменхотепа Третьего, ставший вторым пророком Амона. Очень высокое положение при дворе фараона, надеюсь, вы понимаете...

— О да, впечатляет, — сказал Козимо, — но мы-то здесь причем?

— Терпение, — с улыбкой ответил Берли. — Сейчас объясню. Вглядитесь, — лорд Берли указал на изображение коренастого человека на стене. — А вот снова он. — Берли перешел к следующей панели с изображением все того же человека, только здесь рядом с ним стоял бледнокожий мужчина, одетый в длинную полосатую накидку. На груди наряд слегка распахивался, показывая часть каких-то рисунков, сделанных синим цветом. За спинами изображенных людей шло некое масштабное строительство — храм или дворец; — строительная площадка кишела сотнями полуголых рабочих. — Обратили внимание на второго, того, что в полосатой накидке? — спросил лорд Берли.

— Не может быть… — выдохнул изумленный Козимо.

Берли перешел к третьей панели.

— Дальше все еще интересней. Вот все тот же Анен, только постарел заметно. Но что это у него в руке?

— Господи, — сказал Козимо, подходя ближе к стене и щурясь от света. — Невероятно!

На рисунке жрец стоял в одиночестве в пустыне под ярко-голубым небом. Одна рука была поднята вверх, указательный палец вытянут; другой рукой он держал нечто, напоминавшее обтрепанное знамя странной формы. На нем виднелись те же символы, что и на груди человека в полосатой накидке с предыдущего изображения.

— Джентльмены, представляю вам Карту на Коже! — объявил лорд Берли торжественным тоном.

— Боже мой, а ведь в самом деле, — выдохнул сэр Генри. — Из всех мест на свете меньше всего я ожидал увидеть ее здесь!

— Никаких сомнений — это та самая карта, — лорд Берли явно наслаждался эффектом, — обратите внимание вот на этот картуш. — Он указал на небольшую ромбовидную панель на границе картины.

Козимо наклонился и в слабом электрическом свете принялся разбирать иероглифы. «Так. Это понятно… Тот человек… кто… карта».

— Совершенно верно, — подтвердил Берли. — Человек-Карта — не кто иной, как Артур Флиндерс-Питри.

— Значит, он был здесь, — с удивлением пробормотал Козимо. — Это несомненное доказательство того, что Артур был здесь.

— Более того, карта тоже была здесь, — сказал Берли.

— Откуда вам это известно? — спросил Козимо.

Берли хитро улыбнулся.

— А я был здесь с Картером и Карнарвоном, когда вскрывали эту гробницу. Я держал карту в руках. — С каким-то странным выражением на лице он покачал головой в тюрбане.

— Вы знали Картера? — изумился Козимо.

— О да, — ответил Берли. — Мы были знакомы…можно сказать, в прошлой жизни.

Подойдя к саркофагу, он достал древний деревянный сундучок и протянул его Козимо. Бледно-желтый лак высох и потрескался, но на крышке еще можно было разобрать те же знаки, что и на стенной росписи.

— Карта лежала здесь, — сказал Берли, постукивая пальцем по крышке. — К сожалению, в то время я не знал, какую великую ценность держу в руках.

Козимо осторожно открыл крышку сундучка.

— Здесь лежала карта, — с недоверием сказал он самому себе, всматриваясь в пустоту сундучка. — Господи, как же давно это было!

— Да, — ответил Берли, — но не это важно.

— А что же тогда? — не выдержал сэр Генри. — Может, вы наконец скажете, чего добиваетесь!

— Имейте терпение, — упрекнул его лорд Берли. — Действовать надлежит осторожно, поскольку мы имеем дело с тайной. — Он снова отошел ко второй картине. — Взгляните, что делает на картине наш друг Анен, верховный жрец.

— Как что? Конечно, он держит карту, — заявил Козимо.

— Да, это мы уже установили. Но что он делает другой рукой?

Козимо проследил за поднятой правой рукой жреца, внимательно изучил вытянутый палец.

— Он зачем-то указывает на небо…

— Сдается мне, не просто на небо, а на конкретную звезду, — добавил сэр Генри.

— Истинно! — воскликнул лорд Берли. — Только это не простая звезда. Подумайте, где мы находимся, джентльмены. Египет — это ведь южное небо, да? А какая самая яркая звезда на южном небе?

— Сириус, — ответил сэр Генри. — «Собачья звезда».

— Браво! — лорд Берли мягко поаплодировал, но звук все равно громко прозвучал в пустом помещении. — Итак, Верховный жрец Анен держит Карту на Коже и указывает на Собачью Звезду. — Он обратил горящий взгляд на своих пленников. — А почему так, как вы думаете?

ГЛАВА 31, в которой речь идет о милосердии

Тонкая как бритва полоска дневного света проникла в переднюю часть гробницы жреца. Гробница опустела, все ценные предметы должным образом каталогизированы и отправлены в новый Луксорский музей древностей. Сооружение погрузилось в тишину, нарушаемую лишь утренней незатейливой песенкой пустынной птицы, сидящей на высокой стене вади. Отдельные трели эхом разносились по каньону.

Внутри гробницы на голом каменном полу лежали двое. Они спали, один тяжело дышал.

Птица разбудила сэра Генри Фейта. Он открыл глаза и с минуту полежал, прислушиваясь — к птице, к дыханию человека в нескольких шагах от него. Еще вечером тот дышал намного свободнее. Сэр Генри встал и подошел к своему другу.

— Козимо, — позвал он и потряс спящего за плечо. — Козимо, просыпайтесь! — Ему не удалось разбудить спящего. Он сел и прислонился спиной к массивному каменному саркофагу в центре усыпальницы.

Очень хотелось пить. Вместе с жаждой вернулась и ненависть к Берли. Каким бы врагом он не был, но запирать их здесь без еды и воды бесчеловечно. Сэр Генри не стал бы так жестоко обращаться даже с бешеной собакой, не говоря уже о другом человеке. Среди цивилизованных людей так не принято!

Он поклялся себе, что будет самым решительным образом протестовать, когда представится следующая возможность… — вот именно! а когда она представится? Прошло полтора дня с тех пор, как они в последний раз видели Берли или одного из его приспешников — тридцать шесть часов без еды и воды в темной, душной гробнице Анена, верховного жреца Амона.

Такое окончание приключений казалось сэру Генри насмешкой судьбы. В первые дни их знакомства, когда он и Козимо только начинали исследовать межпространственные дороги и окольные пути вселенной, опасность представлялась небольшой, разве что случалось им оказаться среди враждебно настроенных дикарей. А потом началась эта гонка за картой, появились люди Берли, и все изменилось.

Может быть, подумал он, стоит уступить требованиям Берли, отдать ему то, что он хочет в обмен на свободу. Или, что еще лучше, объединить усилия, объединить знания. Ясно же, что этот тип обладает информацией, которой им не хватало; может, он поделится…

Например, очень любопытно, как это злодеи всегда их находят? Ведь поначалу было не так, сначала от берлименов ускользнуть было проще простого. Однажды встретившись, они не встречались снова на протяжении довольно долгого времени — иногда встречи разделяли годы. Теперь не так. Теперь каждый прыжок привлекает их внимание, и они тут как тут. Как узнают? Как попадают всегда в нужное место и время?

Берли видел карту, он ее знает. А они — нет. Очевидно, он знал, что Флиндерс-Питри когда-то бывал в Египте и что карта когда-то находилась в этой самой гробнице. А что еще он знает? Интересно же…

Пока сэр Генри сидел в размышлениях, свет стал чуть ярче. Снаружи он услышал, как завелся генератор. Это означало, что люди Берли встали и занялись своими гнусными делами. Он подумал о том, чтобы позвать их, попросить воды — всего лишь глоток, чтобы избавиться от металлического привкуса на распухшем языке. Он уже почти решился на этот шаг, когда услышал шаги на каменной лестнице, ведущей в усыпальницу. Тяжело поднявшись на ноги, он привел одежду в порядок, насколько это было возможно, и подошел к железной решетке, перекрывавшей дорогу на волю.

— Вы уже проснулись, сэр Генри? — Берли говорил совсем не громко, но в тишине усыпальницы слова его прозвучали громом. Он подошел к решетке, держа в руках бурдюк с водой и оловянную кружку. — Это прекрасно. Не придется вас будить.

— Нам нужна вода, — ответил сэр Генри, не сводя глаз с бурдюка с водой. — И медицинская помощь. Козимо заболел.

— Весьма сожалею, — сказал лорд Берли с притворным участием. — Правда, я опасался, что так и будет. Здесь что-то есть. Не могу сказать, что это — чумные миазмы, проклятие, или еще что, кто знает? Я подозреваю, что древние египтяне использовали комплексную защиту для своих гробниц.

— Ему действительно нужна помощь, — настаивал сэр Генри.

— Не сомневаюсь. Если не лечить, болезнь смертельна. — Он поднял бурдюк с водой, удерживая его возле прутьев решетки. — Ну что, вы уже готовы сотрудничать?

— Пожалуйста, — взмолился сэр Генри, — помогите нам.

— От вас нужно всего лишь слово, и вам сразу предоставят всю необходимую помощь, — хладнокровно ответил лорд Берли.

Козимо застонал. Сэр Генри оглянулся на тело друга.

— Хорошо. Я согласен. Что я должен делать?

— Сказать, где спрятан ваш кусок карты, — ответил Берли. — Начнем с этого, хорошо?

— И после этого вы нас отпустите?

— Не так быстро, — задумчиво возразил Берли. — Я же должен убедиться, что ваша информация окажется полезной. А после этого я, так и быть, отпущу вас. — Он улыбнулся. — Итак, где ваша карта?

— У нас ее больше нет. Ее украли.

— О, Боже. Ну, дорогой, — протянул Берли, — это совсем никуда не годится. Вторая попытка. — Его голос стал жестким. — Где карта?

— Но ведь это правда, — возразил сэр Генри. — Козимо держал карту под замком в склепе в Крайст-Черч в Оксфорде. Мы отправились туда, чтобы наметить путь, и обнаружили, что на месте карты лежит жалкая подделка. По правде говоря, мы подозревали, что это ваших рук дело.

— Вот в этом-то я не сомневаюсь, — покивал Берли.

— Пожалуйста, дайте воды, — сказал сэр Генри, протягивая руку к бурдюку.

— Ладно. Попробуем еще раз, — бодро предложил Берли. — Что вам известно о Колодце Душ?

— Колодец Душ? — озадаченно повторил лорд Фейт.

— Вы же наверняка слышали о нем?

Видимо, их разговор разбудил Козимо.

— Хватит, Берли, — сказал он, приподнявшись на локте. — Если вы намерены и дальше держать нас здесь, ничего вы не получите.

— Козимо! — воскликнул сэр Генри, быстро подходя к другу. — Позвольте, я вам помогу. — Он с усилием поднял Козимо на ноги и подвел к решетчатой двери.

— Что вы ему сказали? — хрипло спросил Козимо.

— Вы можете присоединяться к разговору, — пригласил Берли, выдавив из себя улыбку. — Я спрашивал о Колодце Душ. В обмен на информацию я готов предложить медицинскую помощь и многое другое. — Он помахал бурдюком. — Так что вы знаете о Колодце Душ?

— Это миф, — сказал Козимо, сжимая голову руками. — Слухи. Рассказы путешественников, не более того.

— И все же, — мягко возразил Берли, — слухи обычно возникают на почве правды, не так ли? Я намерен докопаться до истины, лежащей в основе этого мифа.

Козимо взглянул на сэра Генри, пошевелил потрескавшимися губами и сказал:

— Ладно. Я расскажу все, что знаю, но сначала дайте воды.

— Нет, — твердо заявил Берли. — Сначала рассказ, а потом вода. — Он постучал оловянной кружкой и решетку.

— У меня в горле пересохло. И лихорадка треплет. — Козимо потянулся к бурдюку. — Сначала дайте попить.

— Сначала вы расскажете все, что знаете.

Козимо пошатнулся, подумал и уступил.

— «Колодец душ» — это легенда, причем разная в разных местах, — начал он. — У евреев своя, у арабов, у египтян — у всех есть версии, но они не сходятся относительно природы этого предполагаемого колодца, и уж тем более места, где он расположен.

— Продолжайте, — подбодрил лорд Берли. — Вот видите, ничего сложного.

Козимо с трудом сглотнул.

— Дайте воды.

— Мы теряем время. Я жду.

— В некоторых легендах говорится, что колодец — это некое место на земле, вернее, под землей. Там души умерших ждут Страшного Суда. Другие считают его райским местом, где души тех, кто еще не родился, ждут своего воплощения в этом мире. — Козимо запыхался даже от такого незначительного усилия и наклонился, упираясь руками в колени. — Вот, собственно, и все, что я знаю. Говорил же — миф, и не более того.

— О, я разочарован, — сказал Берли. — Я возлагал на вас большие надежды. А это я и так знал.

— А чего вы ждали? — угрюмо спросил Козимо. — Нет такого места. Эту историю пастухи ночами у костров рассказывают.

— Вы прекрасно знаете, что за этими разговорами кроется нечто большее! — с досадой воскликнул лорд Берли. — Чего я ждал? На кону твоя жизнь, вот я и ждал, что ты скажешь мне правду.

— Я тебе и так все сказал, — прорычал Козимо и тут же закашлялся. Отдышавшись, он слабым голосом проговорил: — Больше я ничего не знаю.

Берли внимательно смотрел на него.

— Интересно, почему это я тебе не верю?

— Если сам знаешь больше, чего добиваешься? — Козимо, тяжело дыша, глотал воздух, как утопающий. — Мне больше нечего добавить.

— Разве вы не видите, в каком состоянии человек? — Вмешался сэр Генри, тряхнув железную решетку. — Ему нужно немедленно помочь. Бога ради, отпустите нас.

— Неужто это такая ценная информация, что ради нее вы готовы умереть? — равнодушно спросил лорд Берли.

— Мы же вам все рассказали. Чего вы еще хотите от нас?

— Всего лишь расположение Колодца Душ, — ответил лорд и тут же поправился: — На самом деле я хочу гораздо больше, но пока обойдусь и этим.

— Но ведь это только легенда! — настаивал Козимо.

— Только? Ты уверен?

— Клянусь.

Лорд Берли некоторое время скептически рассматривал мужчин, медленно покачивая головой.

— Вы только посмотрите на себя — авантюристы, исследователи… Дилетанты! Все еще не понимаете, о чем идет речь, не так ли?

Пленники молчали.

— Бедные заблуждающиеся дураки, — сказал Берли тихо, словно разговаривая сам с собой. — Вы понятия не имеете, что поставлено на карту.

— Карта! — в отчаянии воскликнул сэр Генри. — Но я же говорю: ее украли! А если вы к этому непричастны, значит, я не представляю, кто этот вор и где его искать!

— Жаль. — Берли фыркнул. — Тогда вы мне больше не нужны. — Он развернулся на каблуках и пошел прочь.

— Берли, — закричал Козимо, — ради Бога, выпусти нас!

Лорд Берли остановился на полпути и обернулся.

— Бога нет, — сказал он назидательным тоном. — Есть только хаос, случайность и непреложные законы природы. Мне представлялось, что как люди науки вы это знаете. В этом мире, как и во всех прочих, выживает только сильнейший. То есть я. — Он повернулся и на ходу бросил через плечо. — А вы — нет.

— Ошибаешься, — крикнул ему вслед Козимо. — Это твоя фатальная ошибка!

— Ну, может, и так, — ответил Берли, подходя к двери, — тогда Бог спасет вас.

— Помилосердствуйте, — взмолился сэр Генри. — Оставьте нам воду.

Берли пожал плечами.

— Зачем? Это только отсрочит неизбежное, но… — Он вернулся к камере и поставил бурдюк с водой на пол, так, что его можно было достать из-за решетки. — На ваше усмотрение, — он пожал плечами и вышел.

ГЛАВА 32. В каком случае обман считается честной игрой

Дегустация кофе во дворце стала триумфом, король был поражен экзотическим напитком и превосходной выпечкой Этцеля. После успешной аудиенции к партнерам подошел лорд-распорядитель и предложил деревянную табличку — так называемый ордер — с красивым королевским гербом; ее надлежало повесить над входом в кофейню. Она должна была извещать посетителей о королевском одобрении и покровительстве. Энгелберт и Вильгельмина вернулись домой, пьяные от неожиданного подарка судьбы. Этот вечер они отпраздновали особым ужином и бутылкой прекрасного вина, выставленного господином Арностови. Его агенты при дворе успели доложить о восторге императора, а также о намерении Его Императорского Величества ввести кофе в свой постоянный рацион.

— Успех обеспечен, — сказал им Арностови, вставая из-за стола с кубком в руках. — С королевским ордером вы ни в чем не будете нуждаться в этом городе, друзья мои. Предлагаю поднять кубки за Великую Имперскую Кофейню! — Он выпил и, пошатнувшись, с облегчением опустился на стул.

— Великая Имперская, да? — Вильгельмина рассмеялась. — По-моему, вы перебрали, Арно.

— Возможно, — признал он. — Почему бы и нет? Не каждый день покоряешь такой город, как Прага.

— Ну, мы пока еще его не покорили, — усмехнулась Мина. Но мысль ей понравилась.

— Мы всего лишь пощекотали вкус императора, — с энтузиазмом сказал Этцель. — Он выпил кофе и съел три моих пирожных. Это даже больше того, на что мы надеялись.

— И тем не менее, — сказал домовладелец, — ваши скромные надежды оправдались наилучшим образом. Я рад за вас, друзья! — Он взмахнул кубком, и вино плеснулось через край ему на руку. — И что вы намерены делать со своей славой и богатством? — спросил он, слизывая вино с тыльной стороны ладони.

— Да нет пока никакого богатства, — заметила Мина. — Учитывая арендную плату, транспортные расходы и оплату помощников, я бы пока не говорила об обеспеченном будущем.

— Вопрос времени, — отмахнулся Арностови. — Предлагаю подумать о совместных инвестициях.

— Сейчас я хочу думать только об этом замечательном ужине, — капризно сказала Мина. — Спасибо вам, Арно. — Она потянулась через стол, чтобы похлопать домовладельца по руке. Этцель заметил этот жест, и слегка дернул ртом. Мина помнила, насколько чувствителен ее партнер, так что и его похлопала по руке. — Вот я сижу с двумя моими самыми любимыми людьми во всем свете, — неожиданно даже для себя заявила она. Превосходное вино позволило ей говорить, не таясь. Впрочем, уже произнеся эти слова, она поняла, что сказала правду. — Благодарю вас обоих.

— А меня-то за что? — спросил Энгелберт.

— За то, что ты мой друг, — сказала она ему, еще раз похлопав его по руке. — За помощь, за доверие и, прежде всего, за веру в меня.

— Мина, — голос большого пекаря звучал смущенно и мягко, — это я должен благодарить тебя за все это… и вообще.

— За дружбу! — воскликнул господин Арностови, допивая свой кубок. — Давайте есть, пить и радоваться вашей сегодняшней победе. Но сначала… — Он резко встал из-за стола и сделал два нетвердых шага назад.

— Что вы задумали? — спросила Мина, привставая со стула.

— Во-первых, друзья мои, — сказал домовладелец, — нам нужно больше вина!

Наутро загроможденный стол стоял молчаливым упреком вчерашнему празднеству.

— Кажется, накануне кто-то повеселился, — заметила одна из помощниц на кухне, когда они приступили к работе. Качая головами, работники принялись убирать следы того, что было роскошным, хотя и немного шумным, празднованием.

К моменту открытия кофейни все успели привести в порядок. Вильгельмина, все еще радуясь вчерашнему триумфу, с легким сердцем летала по залу, что-то напевая под нос. Этцель тоже мычал что-то тихонько, глядя как кофейня наполняется посетителями. Таким образом, день прошел в веселых заботах, а к вечеру явились главный младший алхимик Густавус Розенкрейц с приятелем, представленным вчера как лорд Берли. Они заняли столик в углу и заказали кофе и кремовые пирожные Этцеля. Их обслужили, но они так увлеклись беседой, что к тому времени, как Мина подошла к их столу, пирожные все еще лежали нетронутыми.

До нее донесся обрывок разговора.

— … устройство должно быть достаточно маленьким, чтобы его можно было носить с собой, — говорил лорд Берли. — Путешественник не может позволить себе громоздких тяжелых предметов.

— Понимаю, mein Herr, — отвечал молодой алхимик, изучая пергамент, разложенный на столе. — Пожалуй, я мог бы изготовить такой предмет. А размер… это не проблема.

— Вот и отлично! — Берли поднял глаза. — О, фройляйн! Вот мы и снова встретились. — Он встал и галантно поцеловал руку Вильгельмины. — У вас прекрасная кофейня. Я вас поздравляю.

— А как вам кофе? — Мина благодарно кивнула.

— Пожалуй, даже лучше, чем любой, какой мне доводилось пить.

— Ты вы уже пробовали кофе? — спросил Розенкрейц.

— О, раз или два, — небрежно ответил лорд. — Сейчас уже забыл, где это было. Поздравляю вас с королевским ордером. Этим стоит гордиться.

— Да, мы гордимся. — Взглянув на пустые чашки, она сказала: — Могу я принести вам еще кофе, господа? — Оба кивнули, и Мина пошла на кухню, а когда вернулась со свежим напитком, лорд Берли сидел за столом один.

— Мой юный друг вспомнил о каком-то срочном деле, — объяснил он на своем прекрасном английском. — Но это даст нам шанс познакомиться поближе. — Он указал на стул рядом со своим. — Пожалуйста, присядьте.

Мина уселась на предложенное место.

— Простите меня, господин лорд, — начала она, осторожно подбирая слова, — но мне кажется, что вы очень далеко от дома.

— Как и вы, моя дорогая, — ответил Берли.

Ответ был двусмысленным, поэтому Мина решила копнуть глубже.

— Да, конечно, — сказала она. — Когда я приехала сюда, я оставила позади не только Лондон. Мне кажется, что и вы тоже.

Глаза лорда сузились. Но он ничего не сказал.

Она приняла его молчание за подтверждение.

— Ну и откуда же вы тут взялись? Или, лучше сказать, когда?

— Что вы имеете в виду, дорогая леди? — ответил Берли, пристально наблюдая за ней.

— Я имею в виду, — сказала Вильгельмина, понизив голос и наклонившись вперед, — что вы тоже путешествовали во времени, как и я. Вы же не из этого века, и я тоже.

— Что заставляет вас так думать?

— Кое-какие ваши промашки, — сказала она, оглядываясь по сторонам. — Вы сказали, что раз или два пробовали кофе, только не учли, что попробовать его негде. Это пока еще новинка. А вчера вы спросили, которая из кофеен моя.

— А, — задумчиво ответил граф. — Туше.

— А еще ваша одежда, — продолжала Вильгельмина, радуясь, что он не отверг ее доводы. — Она простая, хорошего качества, вполне годная для путешествий, вот только ткань машинного производства. Я столкнулась с той же проблемой, когда приехала. Вещи, которые вы носите, наверное, сделаны в Англии, но, думаю, через несколько сот лет. — Она хитро улыбнулась. — Местных жителей можно обмануть, меня — нет.

— Острый у вас глаз, дорогая моя, — сквозь зубы ответил лорд Берли.

— Спасибо. — Она опять улыбнулась. — Я вообще наблюдательная.

Он взял ее руку, лежавшую на столе, и нежно сжал.

— Тогда я уверен, — сказал он, усиливая нажим, — что вы поймете, если я скажу вам… — Он сдавил ее руку еще сильнее.

— Ой! — Мина попыталась вырвать руку, но Берли держал очень крепко.

— … если я скажу вам, что вы напрасно влезли в мои дела.

— Отпустите, вы мне больно делаете!

— А сделаю еще больнее.

Он придвинулся почти вплотную.

— Если хочешь остаться в живых, — выдохнул он ей в ухо, — держись от меня подальше.

Он отпустил ее руку и встал из-за стола.

— Спасибо за кофе, — сказал он, светски улыбаясь. — Я прощаюсь. Даже не надеюсь снова увидеть вас.

Он быстро подошел к двери и исчез прежде, чем Вильгельмина сообразила позвать Этцеля.

Она все еще сидела, потирая руку и глядя на дверь, за которой исчез коварный лорд, когда вернулся Розенкрейц.

— Фройляйн Вильгельмина? — спросил он, садясь за стол. — Все хорошо?

— Нет, то есть да, конечно, — ответила Вильгельмина, приходя в себя. — Все замечательно. — Она заставила себя улыбнуться.

— А куда подевался лорд Берли? — спросил молодой алхимик.

— Кажется, ему пришлось уйти. Наверное, он с вами позже встретится.

Розенкрейц кивнул.

— Но вот, — сказала Мина, вскакивая, — ваш кофе остыл. Не пейте это. Я принесу свежий.

— Спасибо, но у меня дела…

— Это займет всего минуту, — сказала Вильгельмина, торопясь уйти. — Я хочу с вами кое-что обсудить.

— Что-нибудь случилось? — спросил Этцель, мельком заметив ее озабоченное выражение, когда она вошла на кухню. Он поставил на стол для выпечки поднос со свежеиспеченными булочками.

— Что? А-а, нет, все в порядке. Я просто задумалась. Хм, эти пирожные пахнут божественно. — Наполнив кувшин, она вернулась в зал со второй чашкой и тарелкой с пирожными, которую поставила перед помощником главного алхимика. — Будьте как дома, — предложила она, садясь на свое место.

Молодой человек подождал, пока она нальет ему кофе и потянулся за пирожным.

— Я у вас в долгу, фройляйн, — сказал он, откусывая сразу половину.

— Не стоит, — ответила она. — Но кое в чем мне нужна ваша помощь.

— Для вас — все, что угодно, — он слегка поклонился.

— Мне нужна кое-какие сведения.

— Конечно. Что бы вы хотели узнать?

— Что в Праге делает лорд Берли?

— Это никакой не секрет, — с готовностью ответил Розенкрейц. Подумал немного и добавил: — По крайней мере, я думаю, что не секрет…

— Так что же?

— Он просит помочь в изготовлении устройства, которое поможет ему в путешествиях.

— Устройство, да, — ответила Мина, вспомнив схему, которую увидела в руках графа при входе в алхимическую лабораторию. — Вы говорили об этом, помню… Но хотелось бы поподробнее.

Розенкрейц объяснил, что граф Сазерленд занимается исследованием астральных планов — других измерений, составляющих незримую вселенную, — и ему требуется некое устройство. – Он очень умный человек, — признал алхимик, — и очень смелый.

— Несомненно, — согласилась Мина. — Еще одно пирожное? Продолжайте, пожалуйста.

— Видите ли, считается, что астральные сферы…

— Я об устройстве. Оно меня заинтересовало.

— Довольно хитрое изобретение. Пожалуй, я таких и не видел. — Руками алхимик показал нечто размером с грейпфрут. — Такой своеобразный компас для определения невидимых путей. Именно по ним лорд путешествует. Он утверждает, что эти пути повсюду — просто мы пока не умеем их распознавать.

— Да, понимаю. — Вильгельмина кивнула, принимая решение. — Скажите, герр Розенкрейц, вы бы хотели получить запас горькой земли для ваших экспериментов — бесплатно, вообще бесплатно?

— Разумеется, — тут же согласился алхимик, — но это вовсе не обязательно. Мы вполне можем заплатить.

— Я знаю, — ответила она, — вы щедро платите. Но я хочу обменять горькую землю на вашу помощь.

— Очень хорошо, — согласился Розенкрейц. — Чего же вы хотите?

— Когда вы сделаете это устройство для лорда Берли, — сказала Мина, и тон ее приобрел резкость, которой Розенкрейцу еще не приходилось от нее слышать, — я хочу, чтобы вы сделали второе для меня.

ГЛАВА 33, в которой природа берет свое

Все началось с простого першения в горле. Сяньли кашлянула раз или два, выпила немного воды и продолжила обычные дела. Они с Артуром позавтракали с несколькими жрецами ломтиками сладкой дыни, финиками, инжиром в меду и козьим молоком, приправленным миндалем. Пока Артур и служители Амона болтали за едой, Сяньли сидела тихонько, наслаждаясь солнечным теплом, пригревавшим спину, и позволяя мыслям свободно блуждать.

— Ты ничего не ешь, — заметил Артур в какой-то момент. — Ты не голодна, милая?

— М-м? — Она стряхнула с себя задумчивость и посмотрела на нетронутую миску. — О, я была… — Ее голос дрогнул.

— Надо есть, — упрекнул Артур. — С фараоном плохо встречаться на голодный желудок.

Она кивнула и взяла фигу, но отложила ее, поскольку мысли опять унеслись прочь. Очнулась она только после того, как трапеза закончилась; жрецы в белом вставали, и Артур уже приготовился выходить.

— Сяньли?

— Да? — растерянно ответила она, поднимая глаза.

— Я только что говорил с тобой. Ты меня не слышала?

— Прости, муж, — ответила она, бледно улыбнувшись. — Я плыла по облакам.

Он рассмеялся.

— У нас в Англии говорят: «Шерсть собирает». — Его взгляд стал серьезным. — Ты уверена, что здорова, моя дорогая? Ты что-то побледнела.

— Возможно, немного устала, — сказала она, поднимаясь. В тот же миг мир закружился; земля ушла из-под ног, зрение померкло, и она рухнула обратно на лавку. — Ой!

— Милая? С тобой все в порядке?

Она попыталась его успокоить.

— Наверное, слишком быстро встала…

— Вот, обопрись на меня. — Он взял ее под руку.

Она снова встала, на этот раз медленнее.

— Ничего. Все в порядке.

Они прошли через залитый солнцем храмовый двор к гостевому домику, чтобы закончить приготовления к короткому путешествию на встречу с баржей фараона в Оме. Анен собирался препроводить их туда. Он отправился за повозкой с мулом; сам жрец, как член семьи фараона, путешествовал в колеснице, запряженной лошадьми. Гости должны были отправиться, как только он вернется.

— Это очень большая честь, — сказал Артур, когда они вошли в маленький домик. Сяньли показалось, что муж говорит откуда-то издалека. — Полагаю, это будет похоже на встречу с вашим императором Цин… — Он резко оборвал себя, потому что жена прислонилась к дверному косяку и прижала руку к голове.

— Милая! Ты определенно нездорова.

— Мне жарко, — призналась она. — Может быть, я перегрелась на солнце. — Она погладила его по руке и подошла умыться к тазику на треноге рядом с кроватью. Склонившись над тазом, она с удивлением увидела в неподвижной воде свое отражение, больше походившее на маску. Опустив руки в тазик, она умылась прохладной водой и сразу почувствовала себя лучше.

Она вытерлась чистой тканью, собрала свои длинные черные волосы в пучок и заколола его для путешествия. Нашла льняной шарф, который ей дали для защиты от солнца, и, подготовившись таким образом, села на тюфяк, служивший постелью, ожидая прибытия Анена с повозкой. Артур услышал во дворе цокот копыт и вышел поприветствовать жреца. Когда он вернулся в дом, жена лежали на постели вытянувшись и прикрыв глаза рукой.

— Сяньли, — позвал он, — нам пора идти. — Артур подошел к постели и встал на колени рядом с тюфяком. Она не ответила. Тогда он нежно потряс ее руку. — Сяньли? Просыпайся, дорогая.

Она не сразу пришла в себя.

— О, прости, я, должно быть, задремала. Я… — Она с трудом поднялась, но снова упала на постель.

Артур приложил тыльную сторону ладони к ее лбу.

— Дорогая, да ты горишь! У тебя лихорадка.

— Я слишком долго была на солнце, — не согласилась она, поднимаясь. — Я готова отправиться в путь.

Артур с сомнением нахмурился.

— Думаю, тебе следует остаться здесь и отдохнуть.

Она скупо улыбнулась.

— И что, пропустить встречу с фараоном? Ни за что! Это пройдет. Отдохну в повозке.

Артур помог ей встать. Она покачнулась и ему пришлось поддержать жену.

— Голова кружится?

— Есть немного, — призналась она. — Но вот — уже прошло. Мне лучше. Пойдем и забудем об этом.

Сяньли быстро вышла на залитый солнцем двор, повязывая шарфом голову. Жрец Анен, держа под уздцы коня, впряженного в колесницу, приветствовал ее; рядом стояла маленькая повозка на двоих, запряженная осликом, а также вьючный мул с простой провизией и еще четыре жреца, они должны были сопровождать гостей. Сяньли подошла к Анену и поклонилась, направляясь к повозке.

— Моя жена полна решимости ехать, — объяснил Артур, подходя к своему другу-жрецу.

Двое мужчин смотрели, как темноволосая молодая женщина схватилась за поручни и попыталась забраться в повозку. Но ни руки, ни ноги ее не слушались, так что она едва не упала на вымощенный камнем двор. Стоявший ближе всех жрец вовремя сообразил, чем это кончится, прыгнул вперед и успел поймать падающую женщину.

Артур и Анен бросились к ним.

— Сяньли! — воскликнул Артур, становясь на колени рядом с женой.

Ее веки дрогнули, казалось, она пришла в себя.

— Артур… ой! Что случилось?

— Ты хотела упасть, — сказал Артур. — Должно быть, сознание потеряла.

— Нет, я… — с трудом вымолвила она и замолчала, содрогнувшись всем телом. Попыталась сесть, но ничего не получилось.

— Отдохни минутку, — посоветовал Артур. — Мы отнесем тебя в дом. — Он сделал знак жрецам, чтобы помогли ему. Сяньли подняли и отнесли обратно в гостевой дом, где и положили на тюфяк.

— Я послал Тихэнка за целителем, — сказал Анен, присоединяясь к ним. — Он скоро придет.

Артур поблагодарил его. Анен жестом приказал жрецам подождать снаружи.

— Тебе надо идти, — беспокоился Артур, — иначе ты опоздаешь на встречу с фараоном. Нельзя заставлять его ждать.

— Меня заменят, — возразил Анен. — Фараон поймет.

— Нет, нет, не надо тебе оставаться из-за нас, — запротестовал Артур. — Целитель присмотрит за ней, и мы присоединимся к вам через день или два, когда Сяньли станет получше.

— Вот тогда вместе и поедем, — ответила Анен. — А пока я остаюсь здесь с тобой.

Артур видел, что его уговоры не подействуют. Так что он коротко поблагодарил жреца, принес жене воды, намочил ее красивый шарф и положил ей на лоб. Вскорости пришел целитель — коренастый старший жрец с гладкой лысой головой и мягкими руками. Обученный искусству врачевания с детства, он сохранял невозмутимость в любых ситуациях. На плече у него висела плетеная сума с травами и небольшой трехногий табурет.

— Я Хепри, — представился он. — Что у вас случилось? Кто больной?

Анен коротко ввел его в курс дела. Целитель поставил свой табурет рядом с постелью Сяньли и снял с плеча суму. Мгновение он посидел спокойно, изучая пациента, затем хлопнул в ладоши, поднял лицо, закрыл глаза и вознес молитву Исиде, чтобы она направляла его руки и помогла излечить женщину перед ним. Затем, наклонившись вперед, он положил руку на лоб Сяньли и кивнул самому себе. Потом повернулся к Артуру и спросил, что жена ела в последнее время.

— Почти ничего, — ответил Артур, а затем перечислил те несколько фруктов, которые Сяньли съела у него на глазах. — Вы полагаете, это отравление?

— Это наиболее вероятная причина, — ответил целитель. — Чужестранцы часто страдают, впервые попадая на нашу землю. Не стоит беспокоиться. Это пройдет.

— Это очень хорошо, — с облегчением произнес Артур. Он взглянул на жену, которая так и лежала, прикрывая глаза рукой. — Что мы можем сделать сейчас, чтобы ей было поспокойнее?

— Я дам ей воды, смешанной с медом и сливовым соком, — ответил Хепри. — И приложите влажную ткань ко лбу и к ногам, чтобы унять огонь в крови.

Совет показался Артуру вполне здравым. Анен поговорил с целителем, и тот ушел за нужными вещами. Верховный жрец обратился к Артуру:

— Я оставлю вас ненадолго. Надо предупредить Шошенка, чтобы готовился заменить меня на встрече с фараоном.

— Благодарю за заботу, друг мой, — сказал Артур. — Но ты не обязан этого делать.

— Мы уже все решили, — ответил жрец.

Он ушел, а Хепри вернулся с медовой водой и напоил пациентку. Сяньли выпила, сколько смогла, а потом пожаловалась, что ее клонит в сон. Артур перевел ее слова целителю. Тот кивнул, сказав:

— Это к лучшему. — Он поднялся, взяв свой табурет. — У меня там еще человек со сломанной рукой. Когда закончу с ним, вернусь.

— Да, да, идите, — сказал ему Артур. — Я останусь с ней до вашего возвращения.

Артур уселся рядом с больной женой. Время от времени он мочил тряпицу и клал ей на лоб. Сяньли то засыпала, то просыпалась. Когда она проснулась в очередной раз, Артур подал ей медовой воды, но женщина смогла сделать не более двух глотков.

— Где у тебя болит? — спросил он, принимая из слабых рук чашку.

— Шея болит, — сказала она сухим хриплым голосом. — Изнутри.

— А-а, горло, — догадался Артур.

— Да.

— Вот Хепри вернется и посмотрит.

— Прости меня, муж. — Она слабо улыбнулась. — Я тебя разочаровала.

— Ничего подобного! — запротестовал Артур. — Я люблю тебя, Сяньли. Ты никогда и ничем не сможешь меня разочаровать.

Так прошел остаток утра. Целитель Хепри вернулся в полдень и приготовил новую порцию меда со специями, разбавленную небольшим количеством миндального молока, чтобы облегчить боль в горле. Однако лихорадка не уменьшилась. Не стало Сяньли лучше и к вечеру. Тогда целитель ушел и вернулся со своим отцом, тоже целителем. Они долго советовались. Старший поднял безвольную руку Сяньли, подержал ее некоторое время и осторожно положил на грудь женщине. Они еще немного поговорили, а затем Хепри встал и вышел на улицу, где возле дверей ждали Артур и Анен.

— Дело не в испорченной пище, — озабоченно сообщил целитель.

— А что же это тогда? — спросил Анен.

— Отец уже видел подобное, — ответил Хепри. — Это лихорадка. Обычно она поражает детей.

— Так. И что с ней делать? — спросил Артур.

— К сожалению, лекарства от нее не существует. Мне жаль.

— И что? Пусть все идет своим чередом? — Взорвался Артур. — Так не пойдет!

— Ей не будет больно. А мы будем молиться, чтобы боги послали выздоровление. — Целитель с сочувствием положил Артуру руку на плечо. — Мне жаль.

Анен знаком отпустил целителя и повернулся к Артуру.

— Идем, друг мой. Тебе надо поесть.

— Мне не до еды, — вздохнул Артур. — Лучше побуду здесь.

— Впереди у нас трудная ночь. Ладно. Я прикажу, чтобы еду тебе принесли сюда.

Вскоре Анен вернулся с небольшой группой жрецов. Они принесли миски с едой, споро расставили ее на низком столе и положили на пол циновки для сидения.

— Я распорядился принести жертву в храме за здоровье твоей жены, — сказал Анен. — Обряд свершится на восходе луны.

— Спасибо, — сказал Артур.

Они молча поели вместе, впрочем, Артур скорее перекладывал еду с места на место, чем ел. Он то и дело смотрел на дверь. Темнело. На вечернем небе одна за другой загорались звезды. Когда темнота сгустилась настолько, что уже нельзя было разглядеть хоть что-нибудь, пришли двое молодых жрецов с факелами. Их вставили в железные подставки по обе стороны от двери гостевого дома.

Настала ночь. Изредка из комнаты выходил то один целитель, то другой, просто чтобы размять ноги и попить. Все это время Артур сидел рядом с женой. Она спала беспокойно. Артур отирал лицо Сяньли, шею и ноги холодной водой, но это приносило все меньше облегчения телу, горевшему в лихорадке.

Ближе к полуночи начались провалы в сознании. Сяньли стонала, иногда вскрикивала во сне, но разобрать что-либо было невозможно. Просыпаясь, она старалась встать и, похоже, уже не понимала, где находится. Артур, подавляя все растущий страх, старался успокоить ее.

Врачеватели старались чаще поить больную и менять влажные тряпки. В последний раз, когда она выпила воды с медом, ее вырвало, и больше она уже не пила. Ночь тянулась и тянулась. Сяньли бил озноб. Иногда дрожь становилась настолько сильной, что Хепри приходилось руками сжимать ей челюсти, иначе она могла сломать зубы.

Дрожь становилась все сильнее, и Артур было решил, что это хороший признак, однако Хепри сказал:

— Ее силы иссякают. Внутренний огонь пожирает ее.

Артур беспомощно наблюдал, как дыхание жены становится все более поверхностным и прерывистым. Она перестал потеть. Глубоко вздохнула. Грудь поднялась и опала. Больше Сяньли не дышала.

Артур не сразу понял, что произошло, а потом, когда до него дошло, что Сяньли ушла, никак не мог смириться с окончательностью приговора. Конец наступил быстро и так незаметно, что он все еще полагал, что кризис позади. Он совершенно не был готов к тому, что она может не выжить. Сейчас, ничего не понимая, он просто сидел и смотрел на любимое лицо, расслабившееся и ставшее таким спокойным после смерти.

Оба лекаря склонились над телом и стали разворачивать льняную ткань, чтобы накрыть труп.

— Нет, — пробормотал Артур. — Оставьте ее в покое.

Хепри кивнул отцу, тот в знак понимания поднял ладонь и вышел из комнаты.

— Такова воля богов, — сказал Хепри. — Мы ничего не смогли сделать.

— Что? — Артур очнулся. — Что ты сказал?

— Только то, что мы бессильны перед могущественной волей богов. — Он с грустью взглянул на неподвижное тело. — Если хотите, я распоряжусь о бальзамировании. С этим лучше не тянуть.

— Нет, — сказал Артур, качая головой. — Спасибо, Хепри, но нет. Я сам все устрою.

— Как скажете, господин.

Вошел Анен, мгновенно понял, что произошло, участливо обнял друга. Затем, раскинув руки над телом, он пропел напутствие для мертвых. Артур слушал, ничего не понимая. Закончив, жрец повернулся к Артуру и предложил:

— Если хочешь, я приготовлю тело для путешествия в загробную жизнь.

— Как долго до восхода солнца? — совершенно новым тоном спросил Артур.

— Восход скоро. Ночь почти прошла.

Артур повернулся и бросился во двор. Прикрыв глаза ладонью от света факелов, он быстро оглядел небо. Среди мириадов ярких точек света он быстро нашел нужную: очень яркую звезду, как бы не самую яркую на небе.

— Надо торопиться. Времени мало, — сказал он, возвращаясь в гостевой дом. Склонившись над тюфяком, он обнял еще теплое тело Сяньли.

— Что ты намерен делать? — обеспокоенно спросил жрец.

— Я заберу ее, чтобы вернуть жизнь.

Анен открыл рот, чтобы возразить.

— Молчи. —Артур жестом остановил все возражения, — Мне надо успеть выйти на лей-линию до восхода солнца.

По выражению лица Артура Анен понял, что спорить бесполезно.

— Что тебе понадобится?

— Твоя колесница все еще здесь?

— Сейчас распоряжусь.

Пока жрец ходил за колесницей, Артур завернул жену в льняную ткань, оставленную Хепри. Во дворе послышался топот лошадей. Он поднял тело Сяньли и вышел. Вместе они уложили труп на пол колесницы, и Артур взялся за поручень.

— Тебе приходилось управлять колесницей?

Артур отрицательно покачал головой.

— Тогда позволь мне, — сказал Анен, забирая поводья из рук друга. — Встань позади меня и держись крепче.

Артур занял указанное место в колеснице, и они выкатили на темную улицу. Через несколько минут выехали на дорогу, ведущую из города. К тому времени, как они добрались до места, небо на востоке приобрело жемчужный оттенок. Не теряя ни минуты, они подняли тело Сяньли, и Артур перехватил его так, чтобы удобнее было нести.

С первым лучом солнца Артур шагнул вперёд.

— Куда ты пойдешь? — спросил Анен уже вдогонку.

— За этой звездой, — ответил Артур, указывая на одинокую звезду, все еще видимую в быстро светлеющем небе. — Там есть такое место… Если Сяньли и можно где-нибудь излечить, то лишь там, у Колодца Душ.

ГЛАВА 34, в которой друзья находят проводника

— Есть! — воскликнула леди Фейт. — Мы это сделали!

Закончить она не успела, помешал неожиданный приступ тошноты. Едва успев отвернуться, она наклонилась и ее вырвало. Кит сочувствовал, но больше восхищался ее фигурой. Джайлз тоже страдал; кучер покачнулся, а потом рухнул на колени и вовсе не так деликатно вывалил содержимое желудка в пыль на обочине.

— Не пытайтесь с этим бороться, — тоном ветерана посоветовал Кит. — Просто дышите глубже через нос. Скоро пройдет.

Этот благонамеренный совет встретил весьма холодный прием со стороны леди Фейт.

— Ты мошенник! — пробормотала она, как только снова смогла говорить. Она вытерла рот тыльной стороной ладони. — Ты же прекрасно знал, что нам будет плохо…

— Ну да, к сожалению, знал…

— Мог бы предупредить!

— А разве я не говорил? — неуверенно произнес Кит.

— И не подумал! — возмутилась она. — Я бы запомнила сей важный факт.

— Тогда примите мои искренние извинения, миледи, — сухо ответил Кит. — Тут уж ничего не поделаешь, такова природа прыжка. Наша внутренняя навигационная система вынуждена перестраиваться…

Она со злостью посмотрела на него.

— О чем ты болтаешь?

— Это что-то вроде морской болезни, — объяснил он. — Со временем проходит, и к нему, кажется, можно привыкнуть. Я чувствую себя вполне нормально, понимаете?

— Тогда тебе лучше, — фыркнула она. Отвернувшись от Кита, которого она почему-то считала виновником своих неприятных ощущений, она наконец увидела сфинксов. — Святые Небеса! — выдохнула она. — Где мы?

— Думаю, где-то в Египте, — ответил Кит. Он посмотрел на Джайлза, который все еще стоял на коленях в пыли. — Как ты себя чувствуешь?

Кучер нетвердо поднялся на ноги; кроме несвойственной ему бледности, других проблем, похоже, не было.

— Лучше, — не очень уверенно сказал он.

Кит быстро огляделся. Более пустынного пейзажа он и представить не мог: ни стебелька, ни веточки зелени; ничего, кроме пустого неба над головой и пыльных, бесплодных, покрытых каменной коркой холмов вокруг. Ни людей, ни человеческого жилья, кроме огромного черного прямоугольного проема, высеченного в склоне серовато-коричневого холма в конце уставленной сфинксами аллеи.

— Похоже на храм, или что-то в этом роде, — заметил Кит. — Если бы Козимо и сэр Генри оказались здесь, думаю, они пошли бы туда. Надо попытаться что-нибудь выяснить.

Взвалив на плечи свертки с провизией и оружием, они направились к храму, ступая между лапами присевших сфинксов, чьи каменные лица смотрели на них с невозмутимым достоинством. Пьедесталы изваяний украшали иероглифы, некоторым зверям досталось от песчаных бурь и просто разрушительного действия времени — камень пошел трещинами, кое-где виднелись повреждения на лапах или мордах, — но большинство сохранились неплохо.

Они шагали по разбитой дороге, прислушиваясь к любому звуку, ловя любое движение. Ранний утренний ветерок нес прохладу, но уже намекал на последующую жару. Откуда-то сверху доносился одинокий крик канюка-падальщика. Подойдя ближе, они поняли, что вход в храм расположен на платформе в виде ступеней, ведущих к массивной двери. По обе стороны от нее стояли две огромные статуи — одна изображала человека в высоком головном уборе с перьями, держащего в руке анкх

{Анкх — египетский иероглиф, обозначающий «жизнь». Часто встречается в росписях гробниц: египетские боги держат его в руках во время загробного суда.}

— Наверное, придется войти, — сказал Кит.

— Наверное, тебе стоит идти первым, — передразнила его леди Фейт.

— Да, да, уже иду… — Он поднялся по ступенькам к дверному проему и попытался заглянуть внутрь. — Эй, привет! — негромко крикнул он. — Есть здесь кто-нибудь?

Никто не ответил. Кит снова покричал в темноту. Его голос эхом разнесся по пустым помещениям и замер в темных нишах высеченного в скале здания.

— Здесь безопасно, — сказал он, жестом приглашая остальных подниматься. — Никого нет. А места достаточно.

Кит вошел в храм. Воздух был сухим и прохладным, свет тусклым. В крыше местами зияли дыры, позволяя лучам солнечного света освещать настоящий лес каменных колонн. В одном из световых бассейнов стоял грубый стол, сложенный из обломков кирпичей и куска старой доски. Рядом со столом грудой навалены пыльные ковры. Основание ближайшей колонны почернело от копоти. Очевидно, здесь жгли костер.

— Кто-то здесь был…

— И даже не один, — добавил Джайлз, указывая на многочисленные следы на полу. — И, кажется, не так давно.

— Здесь разные размеры. — Кит наклонился, чтобы рассмотреть следы поближе. Большинство отпечатков оставила простая обувь без каблуков — скорее всего, сандалии, — а некоторые посетители были и вовсе босиком. Он выпрямился и огляделся. — Сэр Генри и Козимо тоже могли быть здесь, но точно сказать нельзя.

— Да какая разница, были они здесь или нет, — недовольным тоном произнесла леди Фейт. — Сейчас их здесь точно нет. — Она повернулась, оглядывая внутренность храма. — И вообще тут ничего интересного!

— Тогда продолжаем поиски. — Кит повернулся и пошел к выходу. — Может, стоит оставить сумки здесь, а мы пока осмотримся. — Он взглянул на Джайлза, который покачал головой. — Ты считаешь, не стоит?

Кит заметил, куда смотрит кучер, и повернулся в ту сторону. По аллее сфинксов к храму неторопливо приближался караван: восемь верблюдов и довольно много пеших людей. Они вели в поводу ослов.

— О, — сказал Кит. — Похоже, у нас есть компания.

— Настоящий египетский караван! — выпалила леди Фейт. — Как интересно!

Они стояли и смотрели, как идет караван. Шел он к храму, больше здесь идти было некуда. К разочарованию леди Фейт, при ближайшем рассмотрении выяснилось, что это вовсе никакая не экзотика, а группа туристов; проводники-египтяне и несколько нищих. Передний верблюд остановился в нескольких десятках ярдов от входа, погонщики поставили своих животных на колени, чтобы туристы могли спешиться. Сразу стало понятно, что группа состоит из новичков: все они были одеты в пустынные костюмы цвета хаки, в куртки со множеством карманов, и свободные брюки, заправленные в высокие сапоги. Мужчины в пробковых шлемах и с хлыстами для верховой езды, а дамы — в широкополых шляпах, подвязанных тонкими шарфами, и с мухобойками. Египтяне носили простые белые одежды и сандалии с двойными ремешками; у некоторых на головах красовались клетчатые тюрбаны.

— Ух ты! — крикнул один из мужчин, перебрасывая ногу через седло и соскальзывая на землю. — Великолепно! Кто-нибудь, сфотографируйте меня в дверях!

— Туристы, — понимающе кивнул Кит. Заметив удивленный взгляд леди Фейт, он добавил: — Путешественники. Хотят храм осмотреть.

— Кто бы они ни были, — заметила она, — говорят на языке, очень похожем на английский.

— Вы правы, — ответил Кит. — Подождите здесь. Пойду, поговорю с ними. — Он направился к человеку, которого определил как старшего группы. — Привет! — он помахал рукой серьезному мужчине на верблюде. — Позвольте спросить, откуда вы?

Мужчина только теперь заметил троих путешественников.

— Эй, а обещали, что мы тут будем первыми! — воскликнул он. — А вы уже здесь!

— Ну, мы хотели попасть сюда пораньше… пока не слишком жарко, понимаете.

— Да, вполне, — ответил мужчина, щурясь на солнце. — Мы от царицы Хатшепсут. — Увидев озадаченный взгляд Кита, он добавил: — У нас там лодка на Ниле. Прямо за теми холмами. — Мужчина неопределенно махнул рукой за спину. — А вы? Прошлой ночью я не видел других лодок у причала.

— Нет, мы пешком. — Кит смотрел, как вокруг них начинают собираться нищие.

— Как пешком? Откуда? Из Луксора?

— Что-то в этом роде, — признал Кит. — Мы надеялись…

Договорить он не успел. Его окружила банда мальчишек — босых, полуголых детей-нищих, все они старались перекричать друг друга, хватали его за рукава рубашки и вопили:

— Мистер! Господин! Вы англичанин, мистер? Вы англичанин? У вас есть шиллинги, мистер? Шиллинги!

— Извини, приятель, нет у меня шиллингов, — сказал Кит.

— Шиллинги, мистер! У вас есть шиллинги! Дайте, мистер.

— Да нет у меня никаких шиллингов! — Кит старался говорить как можно решительнее. Дюжина маленьких рук вцепилась ему в рукава и штаны; маленькие пальчики лезли в карманы. Он задрал руки и сделал шаг назад. — Нет у меня денег, понимаете? Никаких шиллингов!

— Дайте, мистер, дайте!

— Ничего не получится, — усмехнулся гид. Он догнал группу, направлявшуюся к храму, и обернулся. — Придется дать им что-нибудь, иначе не избавитесь.

— Спасибо за совет, — ответил Кит, все еще пытаясь вырваться из лап назойливых маленьких обирал. Его усилия привлекли внимание ребят постарше — это они ехали на ослах, и теперь цокали языками, колотили своих соперников пальмовыми ветками и пронзительно орали:

— Господин! А вот послушные ослы! Хотите прокатиться?

— Нет! Не хочу! — отказался Кит, пятясь назад.

— Чем это ты тут занят? — спросила леди Фейт, подходя к нему.

— Немного запутался, — ответил он. — Но я работаю над этим.

— Хватит развлекаться. Спроси, видели они Козимо и дядю Генри, — внесла она дельное предложение.

— Я как раз собирался спросить, — Кит отдирал от себя жаждущие руки. — Не думаю, что здесь много событий, так что они могут знать.

— Хорошо, — кивнула она, отмахиваясь от рук, пытавшихся залезть в ее карманы.

— Послушайте! — крикнул Кит. — Прошу прощения! Мы ищем двух англичан. Два англичанина — два больших человека. Кто-нибудь видел англичан?

Он несколько раз повторил вопрос, но никакой реакции от орущей толпы не дождался. Потом один из ребят, погонщиков ослов, раздвинул кучу и вышел вперед.

— Мистер англичанин? — поинтересовался он. — Вы ищите двоих мужчин?

— Да, — ответил Кит, подходя к нему. Шумная свита двигалась вместе с ним. — Два англичанина. Они пришли сюда несколько дней назад. Ты их видел?

Тут к нему пробрался погонщик верблюдов и двумя взмахами верблюжьего хлыста мгновенно разогнал вопящих детей. Они развернулись и помчались догонять туристическую группу, входившую в храм.

— Старые люди, — сказал египтянин, изучающе поглядывая на Кита.

— Да, да, — закивал Кит. — Старые. Двое. Один такой крупный с волнистыми седыми волосами. — Он пошевелил пальцами над головой, чтобы показать прическу сэра Генри. — Другой — рыжий, с острой бородкой, — для наглядности он погладил воображаемую бородку. — Одеты в темное. Плащи. — Он похлопал себя по рубашке и бриджам. — Так ты видел их?

— Да. Видел.

— Куда они направились? Можешь показать, куда они пошли?

— Зачем тебе это знать?

— Они — наши друзья. Мы должны были встретиться здесь.

— Они плохие люди, — сказал погонщик верблюдов и сплюнул.

— Нет, — быстро возразил Кит. — Нет, они хорошие люди. Но они могут быть в беде. Плохие люди шли за ними. Мы пришли помочь.

Египтянин задумался. Его прищуренные глаза изучали Кита и его спутников.

— Я покажу.

Повернувшись к леди Фейт и Джайлзу, Кит крикнул:

— Вот, он говорит, что видел их. Обещает отвести к ним.

— Пятьдесят дирхамов, — равнодушно произнес погонщик.

— Ах, да, конечно, — сказал Кит. — Подожди здесь. — Он вернулся к товарищам и торопливо произнес: — Мне нужно несколько монет, думаю, хватит пары фунтов.

— Этот парень знает, где сэр Генри и господин Козимо? — спросил Джайлз, наклоняясь, чтобы достать сумку. — Он их видел?

— И он отведет нас к ним? — спросила леди Фейт.

— Так он говорит, — ответил Кит. Взяв кошелек из рук Джайлза, он открыл его, высыпал горсть монет, взял две серебряные монеты, остальные ссыпал обратно. — Этого должно хватить.

Он подошел к погонщику верблюдов и показал ему две монеты.

— Одна — за то, чтобы отвезти к нашим друзьям, — сказал Кит, протягивая монету туземцу. — А вторая — после того, как мы их найдем. — Он сунул вторую монету в карман. — Годится?

Египтянин небрежно смахнул монету у него с руки и слегка поклонился.

— Я Юсуф, — сказал он. — Идем прямо сейчас. — Он повернулся и направился к стоящим на коленях верблюдам.

Кит позвал остальных:

— Пошли. Он нас отвезет.

Забросив на плечи мешки, леди Фейт и Джайлз поспешили присоединиться к Киту. Забраться на спины верблюдам оказалось не так-то просто, но они справились. Юсуф реквизировал осла у одного из парнишек и, даже не оглянувшись, они направились по аллее сфинксов в пустыню. Джайлз быстрее других приноровился к странной раскачивающейся походке длинноногих скакунов, леди Фейт вскоре переняла его повадку, и только Кит не мог приспособиться к резким, волнообразным колебаниям и в конце концов смирился с неудобной и очень вонючей поездкой. Верблюды шли по холмам почти бесшумно. Далеко на западе рыжевато-коричневые песчаные дюны колыхались, как морские волны.

Солнце поднималось выше, становилось все жарче. Линия холмов уходила вдаль, растворяясь в серебристом мерцании зноя. Вскоре Кит начал жалеть, что не взял с собой шляпу и фляжку с чем-нибудь прохладительным. Это была неудачная мысль, потому что, как только он подумал об этом, пить захотелось нестерпимо. Ему стало казаться, что рот у него набит ватой, а горло — древесной корой; с глазами тоже что-то происходило, ему казалось, что он смотрит в дешевый бинокль.

— Сэр? — Кит с трудом осознал, что его окликают. Он повернул голову и увидел рядом с собой Джайлза. — Вы в порядке, сэр?

— В порядке. — Кит попытался сглотнуть. — Немного пить хочется, вот и все.

— Сэр, боюсь, мы не взяли воды.

— Да я уже сообразил. Ничего. Нам просто нужно подождать. — Кит наподдал пятками своего верблюда и догнал проводника. — Далеко нам еще? — спросил он.

Египтянин указал на скалы, возникшие между холмами.

— Вон туда, — сказал он. — Недалеко.

Повернувшись в седле, Кит крикнул леди Фейт:

— Он говорит, мы почти приехали.

Леди Фейт мрачно кивнула, прикрывая лицо рукой.

Они проехали еще немного, а потом неожиданно свернули к тем обломкам скал, на которые указывал проводник. Приблизившись к основанию ближайшего холма, они увидели нечто, похожее на узкую лощину, уходящую в пустыню. Юсуф свернул в нее. Ехать теперь приходилось друг за другом между двумя высокими каменными стенами — вади, русло древней реки, в незапамятные времена проложившей себе путь в мягком камне. Здесь было душно, зато высокие стены давали тень и на дне ущелья стало заметно прохладнее. Кит почувствовал, что оживает. Дальше проход сужался. Проводник остановился.

— Дальше — пешком, — сказал он. — Верблюдов оставим здесь.

Кит поспешил слезть со своего неприятного насеста и подошел к проводнику.

— Нам нужно немного воды, — сказал он и зачем-то подкрепил свои слова знаками.

— Здесь есть колодец, — ответил Юсуф. — Я покажу.

Привязав зверей, они взяли снаряжение и двинулись вниз по вади и вскоре достигли места, где у основания одной стены в скале кто-то выдолбил глубокую яму. Сверху яму прикрывала каменная крышка. Под камнем обнаружилась плетеная пеньковая веревка. Юсуф поднял наверх кожаное ведро. С него капала вода, прохладная свежая вода. Люди утолили жажду. Кит пил последним. Вернув ведро проводнику, он спросил:

— Сколько еще идти?

— Немного, — скупо ответил Юсуф. Он отвязал с пояса небольшой пустой бурдюк, наполнил водой и передал Киту. — Идите за мной.

Некоторое время они шли по дну древнего оврага, все дальше уходившего в засушливые холмы. Отвесные стены по обеим сторонам вздымались все выше; иногда их вершины терялись где-то в небе. Они проходили под каменными навесами, следуя многочисленным поворотам вади, пока Юсуф, наконец, не остановился и не сказал тихо:

— Здесь — наверх.

Все трое огляделись; они стояли на своего рода перекрестке, здесь сливались два оврага — побольше и поменьше. Стены выглядели сильно разрушенными. С одной стороны в скале были высечены узкие ступени. Юсуф ступил на первую и жестом предложил остальным следовать за собой.

Подъем вывел их на разбитую козью тропу, идущую по краю вади. Юсуф подвел их к тонкой акации и остановился.

— Они там, внизу, — сказал он, указывая на дно вади. — Я туда не пойду. — Он требовательно протянул руку за второй монетой.

— Спасибо, Юсуф. Если нам понадобятся твои верблюды, я постараюсь тебя найти.

— Ас-саляму 'аляйкуму ва-рахмату, — пробормотал Юсуф, поворачиваясь, чтобы уйти. Однако остановился и, оглянувшись через плечо, добавил: — Будьте осторожны. Там плохие люди.

— Сколько их там, внизу?

Юсуф мгновение подумал и поднял четыре пальца.

— Аллах Всемилостивый да пребудет с вами — сказал он и скрылся за поворотом тропы.

Джайлз огляделся и повернулся к Киту.

— Что нам понадобится, сэр? — спросил он, развязывая узел.

— Надо заглянуть вниз, — решил Кит. — Только осторожно. Не высовываемся и соблюдаем тишину.

— Хватит командовать, — леди Фейт гневно взглянула на него, — мы не дети. Выбирай тон.

— Прошу прощения. — Кит повернулся к краю. — Надо посмотреть.

Они на четвереньках подползли к обрыву. Внизу к своему изумлению они увидели прежде всего две статуи Тота и Гора. Они стояли по обе стороны дверного проема, вырубленного в скале. Здесь русло вади расходилось влево и вправо, а перекресток образовывал широкую треугольную площадку. В стенах виднелись сотни ниш, выбитых в песчанике.

— Там внизу храм или что-то в этом роде, — тихо заметил Кит. Пока он говорил, из одного проема вышел мужчина в длинном белом одеянии. На площадке он остановился и с подозрением огляделся, словно почувствовав на себе взгляды наблюдателей. Однако, не обнаружив ничего необычного, он обернулся, позвал кого-то и пошел дальше.

Наши путешественники еще некоторое время наблюдали, но больше ничего не происходило. Солнце пекло незащищенные головы. Они встали на ноги и вернулись к своим припасам.

— Похоже, расклад будет четверо против двоих… — сказал Кит, и тут же поспешно поправился, — я имею в виду четверо против троих. Лучше подождать до вечера.

— Верно. Пусть уснут, — одобрительно кивнула леди Фейт. — Это предусмотрительно.

— Я много фильмов смотрел, — пробормотал Кит.

— Сэр? — не понял Джайлз. Он и леди Фейт обменялись озадаченными взглядами.

— Неважно, это я так… — сказал Кит, оглядываясь по сторонам. Единственную тень давала отважная акация, неведомо как уцепившаяся за камни. — Здесь становится слишком жарко. Я предлагаю уйти с солнца, чтобы голову не напекло.

— А потом? — спросила леди Фейт.

— Подождем.

ГЛАВА 35. К чему приводят поиски

Жаркий день все не кончался. Позавтракали яблоками и ячменным хлебом. Пока ели, Кит достал дневник сэра Генри. Он уже легче разбирал корявый почерк, и через несколько минут воскликнул: «Это интересно!» — и отложил яблоко в сторону.

Не дождавшись продолжения, леди Фейт спросила:

— Что тебя так заинтересовало?

Кит перевернул страницу.

— Вот, послушайте, сэр Генри пишет: «Я придерживаюсь двух абсолютных заповедей: Вселенная была создана, чтобы позволить Провидению проявить себя, и поэтому ничего не происходит вне Его компетенции». — Он поднял взгляд и увидел, что его аудитория озадачена. — Подождите, это не все. «Вселенная создана на благо каждого: мужчины, женщины, ребенка и животного, вплоть до изгиба каждой волны и полета самого ничтожного насекомого. Ибо если существует такая вещь, как Провидение, то все промыслительно, и каждое действие Провидения есть особое действие». — Он поднял глаза. — Понимаете?

— Довольно любопытное размышление, — признала леди Фейт. — И какое отношение это имеет к нашим задачам? Да и имеет ли вообще?

— Ну, — согласился Кит, — в данный момент, может быть, нет. Но взгляните сюда. — Он повернул дневник к ней. — Что тут на полях?

Леди Фейт склонилась к тексту и прищурилась.

— Если я не ошибаюсь, там написано «Нет случайностей под небесами».

Кит указал на другую пометку.

— А здесь?

— «Провидение, а не случай», — прочитала леди Фейт.

— Это важно, — задумчиво проговорил Кит. — Я думаю, он пытается сказать, что все на свете происходит по воле Провидения. — Он нахмурился и тут же поправился. — Нет, я имею в виду — не происходит ничего такого, что Провидение не могло бы использовать для реализации своего плана.

— Или, — предложил Джайлз, — не происходит ничего такого, что Провидение не могло бы использовать на благо всего сущего.

— Интересная идея, — с сомнением согласилась леди Фейт. — Ты веришь в это?

Кит задумался.

— Не знаю. Но, сэр Генри не стал бы писать зря.

В этот момент из каньона донесся громкий хлопок; за ним последовал грохочущий рык двигателя внутреннего сгорания.

— Что это? — с тревогой спросила леди Фейт, глядя в сторону каньона.

— Это двигатель, скорее всего, генератор, — объяснил Кит, закрывая книгу и засовывая ее обратно в карман.

Они подошли к обрыву и заглянули вниз. Двигатель урчал, звук становился все громче, наполняя воздух грубым рычанием. Через минуту показался старинный бортовой грузовик, который медленно двигался вниз по вади, оставляя за собой густые белые клубы пыли.

— Нам повезло, — заметил Кит. — Они уходят.

— Что это за штука? — спросил Джайлз, указывая на грузовик, уже скрывшийся из виду.

— Думаю, ты бы назвал это безлошадной повозкой, — ответил Кит. — Ее приводит в действие мотор.

— Довольно неприятная вещь, — заметила леди Фейт, сморщив нос, когда до них донеслись пары бензина. — Какая-то противоестественная.

— Вы даже не представляете, насколько, — сказал Кит.

Еще некоторое время они молча смотрели вслед грузовику.

— Думаете, они ушли? — спросил Джайлз.

— Надеюсь, — кивнул Кит. — Есть только один способ узнать. Надо спускаться.

— Тебе приходилось когда-нибудь стрелять из пистолета? — спросила леди Фейт, стряхивая пыль с одежды.

— Нет, — признался Кит.

— Тогда пистолет возьму я, — решительно заявила она. — Вы с Джайлзом лучше управитесь с абордажными саблями — если до дела дойдет.

— Хорошо, — согласился Кит. — Пусть будут сабли.

Джайлз распаковал тюк и раздал оружие. Кит сжал рукоять сабли; длиной с его руку слегка изогнутое сужающееся лезвие оказалось несколько тяжелее, чем он ожидал, но имело отличный баланс и прекрасную заточку. Сделав несколько взмахов, он почувствовал себя вооруженным и опасным.

— Готовы? — Остальные кивнули. — Поменьше шума и будьте начеку.

Они начали спускаться по разломанной каменной лестнице, пробираясь между обломками скал и стараясь не шуметь. Внизу они присели, пытаясь определить, заметили их или нет. Однако все было спокойно.

— Пока все хорошо, — прошептал Кит. — За мной!

Они метнулись ко входу. Внутри, освещенное только светом из дверного проема, их глазам предстало небольшое помещение, выбитое в скале. Только песок, засыпавший углы. Вернувшись ко входу, они посмотрели в обе стороны вдоль вади. Справа у стены каньона виднелся грубый деревянный навес, а рядом — большая палатка; слева не было ничего, кроме ряда ниш, вырубленных в скале: три ниши, каждая в нескольких ярдах от другой.

— И куда нам? — вслух подумал Кит. — Направо или налево?

— Парень, которого мы видели раньше, пошел туда, — вспомнил Джайлз, указывая на палатку справа. — Лучше бы сначала осмотреть другие ниши.

— Так и сделаем, — решил Кит. — Держитесь рядом.

Оставив вход в храм, все трое прокрались вдоль стены к первой нише.

— Подождите здесь, — шепнул Кит. Он подкрался к двери и прислушался, затем нырнул внутрь. Запах выхлопа генератора в тесной комнате заставил его задохнуться. Генератор он рассмотрел, но больше здесь ничего не было.

— Не сюда, — сообщил Кит, выходя. — Посмотрим следующее помещение.

Как и раньше, он оставил спутников по обе стороны от дверного проема, а сам скользнул внутрь; это помещение оказалось немного больше первого и, насколько мог разглядеть Кит, было завалено ящиками, бочонками и коробками.

— Склад, — сообщил он, и жестом позвал остальных следовать за ним к третьему дверному проему. Беглый осмотр показал, что последнее помещение заполнено бочками из-под масла. — Еще одна кладовая, — разочарованно произнес Кит. — С этой стороны всё. — Он с неохотой повернулся к палатке. — Придется туда заглянуть.

— Там дальше еще одна дыра. — Леди Фейт махнула рукой.

Кит посмотрел туда и увидел дыру примерно в тридцати ярдах от них, ее почти скрывал изгиб каменной стены. Проем был меньше остальных, и Кит поначалу принял его за тень. Однако леди Фейт уже шла к этой двери. Кит догнал ее и протиснулся вперед.

— В четвертый раз должно повезти, — сказал он и, оступившись на неожиданной лестнице, рухнул вниз. Сабля вылетела из рук и вместе с ним покатилась вниз по каменным ступеням.

Звук падения разнесся по обширному на этот раз помещению.

— Что случилось? — напряженным шепотом спросила леди Фейт.

— Осторожно! — ответил Кит, и эхо повторило его слова. — Там ступеньки.

— Вы ранены, сэр? — спросил Джайлз. — Мне спуститься?

— Нет, я в порядке. Оставайтесь на месте, — ответил Кит. — Здесь внизу еще одна комната.

Свет от дверного проема наверху скупо освещал небольшой вестибюль и вход в узкий соединительный туннель. Кит сделал шаг и зацепился за абордажную саблю. Отскочив, она загремела по каменному полу. Тут же из темноты впереди прохрипел знакомый голос:

— Это ужасно! Вы должны немедленно освободить меня.

— Сэр Генри, это я!

— Кто?

— Мы пришли вам помочь. — Кит подобрал саблю и направился в туннель. Он только успел поставить ногу на низкую ступеньку, как снаружи раздался крик, за которым последовал выстрел из пистолета.

— Ух ты! — пробормотал Кит, уже мчась к выходу. — Подождите, — крикнул он в темноту. — Я сейчас вернусь.

Кит вылетел наверх и понял, что Джайлз сражается с двумя берлименами. Кит успел удивиться тому, что люди Берли всегда появляются в самый неподходящий момент. Хотя они были одеты в светлую арабскую одежду — сейчас вместо черных плащей на них были белые накидки и куфии — не узнать их было невозможно. У Джайлза пока было все в порядке, поэтому Кит перенес внимание на третьего нападавшего, который изо всех сил пытался удержать разгневанную леди Фейт. Глубоко вздохнув, Кит бросился вперед, занося саблю. В последний момент он передумал и треснул обидчика рукоятью по голове. Злодей вскрикнул и выпустил леди Фейт. Освободившись, она тут развернулась и хлестнула нападавшего по лицу, оставив у того на щеке глубокие царапины от ногтей. Кит ударил берлимена ногой по коленям и свалил на землю. Леди Фейт нанесла ему несколько ударов кулаками.

Кит бросился на помощь Джайлзу. Он рявкнул на ближайшего злодея, державшего Джайлза за руку:

— А ну, стой! Отпусти его!

Берлимен начал поворачиваться, чтобы встретить новую угрозу, и Кит ткнул абордажной саблей в его незащищенную грудь. Клинок вошел совсем неглубоко, едва проткнув кожу, однако бандит неосмотрительно взмахнул рукой и сам себе нанес глубокую рану, поскольку Кит крепко держал рукоять.

— Я сказал — прекрати! — заорал он, вырывая саблю.

— Тав! — крикнул берлимен. — Помоги!

Кит сделал еще один выпад, на этот раз более удачный, и мужчина упал навзничь. В то же мгновение Джайлз ударил свободной рукой в лицо головореза, все еще державшего его. Раздался неприятный хруст сломанной кости. «Ай!» — завопил мужчина, отшатываясь назад, обеими руками зажимая нос. Кровь хлынула ему на грудь.

Леди Фейт вскрикнула. Кит повернулся и увидел, что нападавший, лежа на земле, сумел схватить женщину за лодыжку и собирался опрокинуть ее на землю. Кит отчаянно прыгнул и успел подхватить падающую леди Фейт. Он потерял равновесие и почувствовал, как и его схватили за ногу и дернули. Он тяжело повалился назад, а сверху на него упала леди Фейт. Враг попытался вырвать у Кита из рук саблю, но Кит держал крепко.

— Джайлз! — крикнул он. — Помоги!

Свободной рукой Киту удалось садануть нападавшего в живот. Тот отпустил саблю, но зато взревел и стукнул Кита локтем в глаз.

Глаз тут же начал слезиться. Кит, не выпуская саблю, откатился прочь. Он уже встал на колени, собираясь подняться, но получил сапогом под ребра. Удар был сильный. Кит задохнулся и в это время леди Фейт опять вскрикнула. Кит вслепую отмахнулся саблей, заставив нападавшего отскочить. Но прежде чем он успел снова взмахнуть клинком, раздался оглушительный треск винтовочного выстрела, и кусок скалы над его головой разлетелся вдребезги, осыпав его осколками и пылью. Инстинктивно Кит пригнулся; и услышал дикое рычание очень большого и сердитого кота.

Перед храмом стояли еще двое берлименов в арабских одеждах. Один, высокий и худощавый, в белой куфии, другой коренастый и с непокрытой головой; высокий держал винтовку, а его мускулистый товарищ с трудом удерживал на цепи дикую горную кошку. Зверь напрягся, шерсть у него на загривке встала дыбом, из пасти свешивался красный язык. Он смотрел на пришельцев злющими бледно-желтыми глазами. Джайлз и леди Фейт, испуганные видом зверя не меньше, чем выстрелом из винтовки, замерли.

— Вот и хорошо, — сказал высокий мужчина, шагая к ним. — Всем успокоиться, пока кто-нибудь не пострадал. Малыш сегодня не обедал, поэтому немного нервничает. Ты, — он махнул дулом винтовки в сторону Кита, — брось эту железку, немедленно. А то еще порежешься. А тут на сто миль ни одного врача не сыскать.

— Кто вы? — спросил Кит.

— Я — человек с винтовкой. Делай, как я говорю. Брось саблю. — Кит повиновался. — Правильно.

— Вам это с рук не сойдет. — Кит сплюнул пыль, набившуюся в рот после выстрела.

— Думаешь, не сойдет? — насмешливо проговорил мужчина, подходя к нему.

— Вы негодяй! — вскрикнула леди Фейт. — Низкий преступник.

— О, я гораздо хуже, моя дорогая. — Он махнул рукой. — Кон, Декс — возьмите их.

Люди Берли схватили леди Фейт и Джайлза.

— Что вы собираетесь с нами сделать? — вырываясь, спросила леди Фейт.

— Это не нам решать, — ответил тот, кого звали Кон. — Вот вернется лорд Берли, тогда и определит.

— Отведи их вниз, — приказал Тав. Он махнул стволом винтовки, приглашая Кита присоединиться к своим товарищам. Несостоявшихся спасателей подвели к низким дверям подземной камеры и столкнули вниз по узким каменным ступеням.

— Ваша светлость, мы тут вам компанию привели, — насмешливо объявил Тав. Его голос громко отдавался под каменными сводами. — Не буду никого представлять. По-моему, вы знакомы. — Он толкнул Кита дулом винтовки. — Топай сюда!

Кит прошел через короткий, похожий на туннель коридор в другое помещение чуть большего размера, конец которого был закрыт тяжелой железной решеткой. Сэр Генри подошел к прутьям решетки.

— Фу! Чем-то ужасным здесь пахнет! — сказал Тав.

— Ты дьявол, — с яростью проговорил дворянин. — Отпусти их. Они к этому не имеют никакого отношения и ничего нужного вам не знают.

— Уважаю ваше мнение, однако не согласен, — возразил Тав и бросил подручному по имени Кон: — Запри их.

Кон достал ключ, отпер решетку и втолкнул Джайлза, Кита и леди Фейт в камеру. В ноздри ударил запах, тошнотворно-сладкий смрад смерти — настолько сильный, что все трое закашлялись. Все убранство камеры составлял большой каменный саркофаг. Стены покрывали яркие картины, изображавшие почти в натуральную величину бритоголового египтянина в накидке с богато украшенной нагрудной пластиной. Художник поработал над каждым дюймом комнаты: даже потолок представлял собой роспись звездного неба.

Сэр Генри раскинул руки, чтобы обнять племянницу.

— Хейвен, ты в порядке? Они плохо обращались с тобой? — Казалось, что даже это незначительное усилие утомило старого лорда. Он отступил назад и согнулся в приступе удушливого кашля.

— Дядя! — воскликнула леди Фейт, бросаясь к нему. — Я сейчас помогу. Ты не говори, молчи. — Она повернулась к Джайлзу: — У нас есть вода? Скорее! Он задыхается.

Сэр Генри поднял дрожащую руку, чтобы погладить племянницу по щеке.

— Тебе не следовало приходить, — сказал он и снова закашлялся. Кит услышал хрипы в его легких.

Джайлз отыскал в углу бурдюк и миску; налил воды и поднес хозяину.

— Выпей, — сказала леди Фейт, поднося миску к губам сэра Генри. Он сделал глоток и прислонился спиной к стене комнаты. — Что здесь произошло?

— Где Козимо? — спросил Кит, уже зная и опасаясь услышать ответ.

Сэр Генри протянул руку и указал на саркофаг в центре камеры. Кит встал и подошел к открытому каменному ящику. Заглянув внутрь, он увидел своего прадеда: губы у старого Козимо были сжаты, глаза закрыты, руки скрещены на неподвижной груди. Кит попытался что-то сказать, но голос не повиновался ему. Джайлз встал рядом и заглянул в саркофаг. Оба мужчины разом отпрянули. От мертвого тела исходил ядовитый запах смерти; у обоих заслезились глаза, оба прижали руки к животам.

— Прошу прощения, — прохрипел сэр Генри. — Он умер ночью. — Слова вызвали новый приступ кашля, еще сильнее прежнего. — Эти негодяи положили его туда… — Он глотнул воздух и с трудом выговорил: — Ужасно. Я вскоре последую за ним.

— Мы уже здесь, дядя, мы поможем тебе.

— Нет, нет. — На лбу сэра Генри выступил пот. — Послушай меня, — сказал он почти шепотом. — Мне многое нужно тебе рассказать.

Кит, совершенно одуревший от зловония, попытался собраться, чтобы услышать сэра Генри.

— Ни в коем случае не оставайтесь здесь, — шептал старый лорд. — Любыми способами уходите. Здесь есть что-то в воздухе… — Он опять закашлялся, и леди Фейт помогла ему сделать еще глоток воды. Когда кашель утих, сэр Генри продолжил. — Там — на стене... — Он указал на противоположную стену. — Незадолго до наступления темноты солнце заглянет в дверной проем. Вы должны… скопировать… — Он задохнулся, сглотнул и заставил себя продолжать: — … должны быть готовы. — Новый приступ кашля заставил его согнуться пополам. Джайлз и леди Фейт уложили его на пол, постаравшись придать максимально удобное положение.

— К чему мы должны быть готовы, сэр Генри? — спросил Кит, стоя рядом с ним на коленях.

— Там … карта…

— Карта? Где?

— Карта на Коже. — Сэр Генри махнул рукой на картину. Кит встал и подошел к стене, чтобы рассмотреть изображение поближе. На картине лысый египтянин в церемониальных одеждах держал в одной руке странный свиток причудливой формы, а другой указывал на небо. Нет, не свиток… Это был скорее папирус, заполненный россыпью иероглифов. Кит наклонился к самой стене и разглядел крошечные завитки и спиральные узоры, пронизанные линиями. — Скопируйте их, — настаивал сэр Генри. — Используйте, чтобы продолжить поиски.

— Мы все сделаем, дядя, — сказала леди Фейт. — Но сейчас тебе надо отдохнуть. Не говори. Побереги силы. — Она снова протянула ему миску с водой.

— Ах, — вздохнул он. — Спасибо, дитя мое. — Казалось, он все дальше уходил в себя. Болезнь убивала его на глазах.

— Символы на карте, сэр Генри, — сказал Кит. — Мы же не сможем их прочитать. Вы научите нас?

— Он умер спокойно, — сказал сэр Генри почти мечтательно, — он знал, что передал эстафету тебе. Он возлагал на тебя большие надежды, Кит. Он был доволен.

— Символы, сэр Генри, — настаивал Кит. — Что они означают? Мы же не знаем, как ими пользоваться.

Но дворянин закрыл глаза.

— Сэр Генри? — Ответа не последовало.

— Он спит. — Леди Фейт погладила дядю по руке и встала. — Надо дать ему отдохнуть.

Кит повернулся к Джайлзу.

— Надо понять, как скопировать символы, — сказал ему Кит. — Потом впишем их в зеленый дневник, но нам даже писать нечем и не на чем.

Они быстро осмотрели камеру, и естественно, ничего полезного не нашли. Оба с неохотой повернулись к саркофагу.

— Как думаете, сэр, у него могло что-нибудь остаться? — спросил Джайлз.

— Возможно, — с сомнением согласился Кит. — Да, посмотреть стоит.

— С вашего позволения, сэр, — сказал Джайлз, подходя к гробу. Кит кивнул, и кучер начал рыться в карманах Козимо. Поиски ничего не дали.

— Больше мы ничего не можем сделать, — вздохнул Кит. Он чувствовал огромную усталость. — Надо же, — пробормотал он, — и всю эту суету я затеял.

— Вы же не знали, сэр, — сочувственно сказал Джайлз.

Наступил вечер, и, как и обещал сэр Генри, луч закатного солнца упал на стену гробницы. Кит, заранее предчувствуя поражение, стоял перед картиной и пытался запомнить хотя бы дюжину символов на карте, чтобы потом попробовать воспроизвести их по памяти. Джайлз и леди Фейт присоединились к нему, каждый взял на себя часть картины; но объем значков был слишком велик, а предзакатное время слишком коротко. Они смогли запомнить совсем немного, прежде чем свет угас и тьма поглотила гробницу Анена.

Сэр Генри все еще спал и тяжело дышал во сне. Кита измотал сегодняшний день. У него болели ребра, пульсировала голова, ныли мышцы шеи и рук, а синяки на теле он перестал считать. Он устроился в углу рядом с леди Фейт.

— Итак, — сказал он, опускаясь на пол, — вас зовут Хейвен. Я не знал.

— Даме не пристало называть свое христианское имя кому попало, — чопорно ответила она.

— Но мы уже не первый день знакомы. — Он не мог решить, обижаться ли и насколько сильно обижаться, но сил на протесты не осталось.

— Ты был хорош сегодня, — примирительно сказала она и вздохнула. — Вел себя довольно галантно.

— Вы и сами прекрасно справлялись, — ответил Кит, с удовольствием ощущая, как по его избитому телу разливается приятное тепло. — Где вы научились драться?

— У меня два старших брата.

— Тогда понятно.

— Мне жаль твоего прадеда, — произнесла она, помолчав. Кит почувствовал ее пальцы на своей руке. — Очень жаль.

— Спасибо, — сказал он. Преодолев гнетущее изнеможение, он зевнул, и от этого движения моментально заболела челюсть. Попытавшись отстраниться от нее, он прошептал: — Спокойной ночи… Хейвен.

— Спокойной ночи, Кит, — прошептала она в ответ. Он закрыл глаза.

Ему казалось, что он только заснул, но его уже разбудили.

— Хм-м? — промычал он сквозь сонную одурь.

— Тсс! — прошипела леди Фейт. — Кто-то идет.

Кит попытался сесть, и в ответ на это усилие тело взорвалось болью.

— Ох…

В камере было темно, но уже не так темно, как раньше. Слабый свет просачивался от входа. Вот он стал ярче, а потом к решетке поднесли фонарь.

— Так, так, так. — Громкий голос разнесся под каменными сводами и полностью разбудил Кита. Он повернулся и посмотрел на леди Фейт. Она стояла на коленях рядом с ним. — Ну что же, все на месте и под присмотром.

Человек, державший фонарь, выглядел довольно привлекательно: широкое лицо с роскошными усами и большими темными глазами; но вот голос звучал совершенно безжалостно, и это портило общее впечатление.

— А-а, лорд Берли, — сказал Кит, поднимаясь на ноги. Джайлз встал рядом с ним.

— Итак, ты знаешь, кто я. А я знаю тебя. Это же замечательно!

— Если вы собираетесь и дальше держать нас в плену, значит, и сами никуда не денетесь.

— Тебя это может удивить, — ответил лорд Берли, — но я склонен с тобой согласиться. Признаться, атмосфера здесь отвратительная! И как ты это выносишь?

— Это ваша вина. Козимо мертв, а сэр Генри очень плох…

— Да, да, — перебил Берли, — все довольно мрачно. Ладно. Не будем тратить время на взаимные обвинения. Я хочу предложить решение проблемы. Самое очевидное для нас — объединить усилия для совместной работы на общее благо. Вы помогаете мне, я помогаю вам. Мне нужна Карта на Коже. Поступайте ко мне на службу, и я вас освобожу.

— Вы что, серьезно?

— Ты сгниешь здесь, как твой прадед, а скоро за ним отправится и сэр Генри. Это же проклятие мумии, или что-то в этом роде, понимаешь? Уносит одного за другим!

— Надо быть сумасшедшими, чтобы присоединиться к вам, — с презрением вымолвил Кит. — Убийца!

— Ну, как скажешь, — лорд Берли пожал плечами и собрался уходить. Затем, повернувшись, он обратился к леди Фейт, которая так и стояла на коленях рядом с дядей. — А вы, Хейвен? Этот неразумный молодой человек говорит и за вас?

Тишина, глубокая, как могила, в которой они стояли, опустилась на них. Никто не шевелился, никто даже не смотрел на другого. Затем леди Фейт медленно поднялась на ноги.

— Хейвен? — сказал Кит, нарушая молчание.

Она подошла к нему и протянула руку.

— Дневник дяди, — сказала она. — Дай.

— Ты не можешь…

— Дай мне книгу! — приказала она. Но Кит даже не шелохнулся. Тогда она сама сунула руку ему в карман и вытащила книгу в зеленом переплете. Кит схватил ее за запястье.

— Он же твой дядя — твоя плоть и кровь! Как ты можешь предать его?

— Отпусти, — сказала она, вырывая руку, и двинулась к двери.

— Подумай, что ты делаешь! — крикнул Кит.

— Я прекрасно знаю, что делаю, — холодно ответила она. В замке звякнул ключ, и Берли распахнул дверь. Она взглянула на Джайлза. — Можешь пойти со мной, если хочешь.

Слуга посмотрел на лежащего на полу сэра Генри и покачал головой.

— Нет, госпожа. Я знаю свое место.

— Я так и думала. — Она прошла в открытую дверь.

— Отлично, дорогая, — проговорил Берли, избавляя ее от книги. — Хорошая работа.

— Хейвен, нет! — Кит бросился за ней. — Подумай! Тут же сэр Генри! Ты же не можешь просто оставить его умирать!

— Дядя почти уже мертв, — ответила она, когда дверь снова начала закрываться. — А моя жизнь только начинается.

— Нет! — крикнул Кит. — Ты не можешь! Ты не должна! — Но люди Берли уже закрыли решетку и снова заперли ее. — Послушайте, Берли, подождите! — воскликнул Кит. — Не оставляйте нас здесь. Вы получили, что хотели! Отпустите нас!

— У тебя был шанс, — ответил голос из темноты. — До свидания, мистер Ливингстон. Впрочем, я не ожидаю, что мы встретимся снова.

ГЛАВА 36. Тьма сгущается перед рассветом

Шаги в коридоре давно стихли, и в гробнице воцарилась тишина. Кит стоял столбом, слепой и онемевший. Чудовищность предательства и та быстрота, с которой оно случилось, захватили его врасплох. Внутри было пусто, словно из него вычерпали внутренности тупой ложкой. Джайлз держал свои чувств при себе. Прошло довольно много времени, прежде чем кто-либо из них смог заговорить, и только тогда Джайлз промолвил:

— Плохой поступок.

Дрожа от гнева и унижения, Кит наконец справился с собой и спросил:

— А ты почему не присоединился к ней, Джайлз? Ведь мог бы уйти…

— Я верен сэру Генри. — Он помолчал и добавил: — И тем, кто верен ему.

— Спасибо, друг, — сказал Кит. — Правда, это вполне может стоить нам жизни. Ты же понимаешь, не так ли?

— Да, сэр, — последовал тихий ответ. — Понимаю.

— Ну что ж, — сказал Кит. Он нащупал в темноте ближайшую стену и сел, прислонившись к ней спиной. Кит слышал, как двигается Джайлз, устраиваясь у другой стены. Кит прислушался. Встал и подошел к тому месту, где лежал сэр Генри.

— Сэр Генри мертв, — подтвердил Джайлз, его голос гулко отдавался в каменной гробнице. — Он, должно быть, скончался ночью. — Мы можем что-нибудь сделать для него?

— Обязательно, — решительно произнес Кит. — Только дождемся рассвета.

Он закрыл глаза, но спать не собирался. Как? — спросил он себя. Как, во имя всего святого, он мог оказаться таким глупым? Как он мог запутаться в такой безрассудной и непродуманной схеме? Как мог отправиться сюда таким неподготовленным, чтобы кого-то спасти? Спасать! Это слово звучало как насмешка. Произошла настоящая катастрофа: Козимо и сэр Генри мертвы, он и Джайлз в плену, а леди Фейт заключила союз с врагом. Молодец, Кит. Можешь медаль себе выдать, гений чертов!

Он — пришелец в чужой стране, человек, затерянный в космосе, без компаса, без проводника, сидит в гробнице в Египте в окружении двух мертвецов, с Джайлзом — ровесником, однако между ними классовая пропасть и четыреста лет разницы во времени! Ни одного решения в голове! Сплошные вопросы! И главный из них: как он мог оказаться таким дураком?

Множество упреков мучили его сильнее жажды. Позор — позор такой грандиозной неудачи — давил на сердце почти невыносимо. Несмотря на все попытки найти хоть какое-то оправдание, слезы стыда хлынули из глаз и покатились по щекам. Он страдал, но страдал бесполезно. Эта неудача стала последней, и теперь ему придется заплатить за все. К сожалению, он вляпался не один, он и других втянул, теперь им тоже придется платить: Джайлзу — своей жизнью, леди Фейт — своей честью, что бы от нее ни осталось. И это было хуже всего! Он доверял ей и потому позволил манипулировать собой. Понимание того, что он попался на удочку очарования красотой, делало его позор еще более нестерпимым.

За этими несчастными размышлениями он промучился до конца ночи. Но наступил неизбежный рассвет. Как только он смог различать очертания каменного саркофага, Кит подошел к нему и опустился на колени.

— Прости, Козимо, — прошептал он, не решаясь взглянуть на холодный, застывший труп своего прадеда. — Я тебя подвел… я всех подвел. Мне жаль. — Он все же заставил себя взглянуть в бледное, безжизненное лицо, стараясь запомнить его. И с удивлением понял, что лицо мертвеца исполнено умиротворения. То, что лежало в саркофаге, не было Козимо. Козимо ушел. — Если мне представится шанс, я все исправлю, — истово пообещал он.

«Он возлагал на тебя надежду» … Это последнее, что сказал ему сэр Генри. Его собственный отец, и дед тоже, никаких надежд на Кита не возлагали. Наверное, не верили в него. А он? Он верит в себя?

В сердце молодого человека с трудом проклевывались слабые ростки решимости. Сначала им нужно освободиться. Кит начал расхаживать по комнате, вытянув руки, растопырив пальцы, просеивая воздух в поисках слабого покалывания лей-поля. Он ничего не чувствовал, но сдаваться не собирался. Он даже пробовал совершить переход в разных местах гробницы, но, конечно, безрезультатно. Правду сказать, он и не ожидал успеха. В конце концов, если бы в гробнице был лей-портал или перекресток, Козимо нашел бы его сразу.

Отказавшись от этой тактики, он подошел к Джайлзу, стоявшему на коленях у тела хозяина. Некоторое время он взирал на труп, пытаясь уловить хотя бы промельк жизни. Нет. Грудь старого джентльмена не шевелилась, на шее не билась ни одна жилка. На всякий случай Кит прикоснулся кончиками пальцев к запястью сэра Генри, а затем приложил их к шее.

— Прости, Джайлз, — сказал он.

— Мы же не можем оставить его так, — сказал кучер. — Надо что-то сделать.

— Можем положить его в саркофаг.

Вдвоем они подняли тело, отнесли к огромному гранитному гробу в центре комнаты и положили рядом с Козимо. Как могли выпрямили руки и ноги дворянина, сложили руки крестом на груди.

— Друзья в жизни, — сказал Кит, — друзья в смерти.

Пока он говорил, с лестницы донесся звук легких шагов. Кто бы там не был, двигался он быстро и почти бесшумно.

Кит бросился к железной решетке.

— Берли! Выпустите нас. Зачем нас убивать? Это же безумие! Выпустите нас. — Он замолчал и прислушался. Шаги затихли, когда новый посетитель вошел в камеру и остановился. Затем послышался быстрый топот ног, человек пересек пустую комнату.

— Берли! Вы меня слышите? — в отчаянии позвал Кит.

— Кит! Ты там?

Голос был мягким и женственным, и, несмотря на все, что произошло с тех пор, как он покинул свой единственный мир в тот день в переулке Графтон-стрит, Кит сразу узнал его.

— Вильгельмина!

Это и вправду была она: загорелая, насмешливая, стоит и смотрит на него через решетку. На девушке был пустынный военный комбинезон на молнии, длинные волосы аккуратно зачесаны наверх и убраны под небесно-голубой шарф на манер египетских женщин. Высокая и стройная, как всегда, темные круги под глазами исчезли, а кожа просто светилась, говоря о недюжинном здоровье. В одной руке она держала небольшой медный предмет овальной формы, а в другой — большой железный ключ. От предмета исходило мягкое бирюзовое сияние.

— Ну что, хватит с тебя гостеприимства Берли? — спросила она с улыбкой.

— Поверить не могу! — выдохнул Кит. — Что ты здесь делаешь? Как ты здесь оказалась?

— Зашла вызволить тебя и твоих друзей. — Она вставила ключ в замок и резко повернула.

— Мина! Мина, я пытался тебя найти. Я никогда не бросал тебя — ты должна мне поверить. Я не знал, где ты и как с тобой связаться. Козимо вернулся за тобой, но тебя там не оказалось, поэтому мы попросили помочь сэра Генри. С этого все и началось! Мы пытались найти тебя!

— Вместо этого я сама тебя нашла, — сказала она, мило улыбаясь. — Нам лучше поторопиться. У нас мало времени.

— Но как?!

Тут из-за угла выглянул Джайлз.

— Сэр?

— О, Джайлз, иди сюда. Это Вильгельмина Клуг, — представил он. — Мина, это Джайлз Стэндфаст.

— Рада познакомиться с вами, Джайлз, — учтиво произнесла Вильгельмина.

— А уж я-то как рад, миледи, — ответил Джайлз.

Вильгельмина второй раз повернула ключ, и замок щелкнул. Тяжелая железная решетка подалась, выпустив двух пленников. Кит вышел из камеры и утонул в объятиях Вильгельмины — надо сказать, довольно неуклюжих, так могли бы обниматься полузнакомые люди. В этот момент Кит понял, что перед ним совсем не та женщина, которую он знал; с ней произошло что-то очень серьезное, вызвавшее фундаментальные изменения.

— Спасибо, Мина, — прошептал он, прижимая ее к себе, пытаясь вернуть что-то из их прежней близости.

— Да пожалуйста, — сказала она, отпуская его. — Нам лучше поторопиться.

— Прости, — сказал он. — Прости за то, что потерял тебя, а потом впутал нас всех во все это … Я виноват.

— Это все потом, — отмахнулась она. — То, что случилось — самое лучшее из всего, что я помню в своей жизни. — Она повернулась и решительно направилась к лестнице. Кит стоял в нерешительности. — В чем дело? — спросила Мина через плечо.

— Козимо и сэр Генри — они мертвы, — растерянно сказал Кит, указывая на саркофаг позади себя. — Мы же не можем бросить их и уйти, как ни в чем не бывало.

— Ох, — она замерла в тусклом свете комнаты, глядя через открытую решетку в гробницу, но не решаясь войти. — Мне очень жаль, Кит, правда, — сказала она наконец. — Но если мы не уйдем сейчас, мы присоединимся к ним. Мы ничего не можем сделать. Надо идти. — Затем она добавила более мягким тоном: — Взгляни на это с другой стороны — что может быть лучше королевской гробницы?

— Она права, сэр, — неожиданно произнес Джайлз. — Джентльмены нам ничем не помогут, и нам не стоит оставаться здесь. «Предоставь мертвым погребать своих мертвецов

{От Луки 9:60.}

— Вроде так, — вынужден был согласиться Кит, однако сомнения не оставили его. — Мне просто кажется, что это неправильно.

— Если мы пойдем немедленно, у нас еще есть шанс все исправить, — непонятно заявила Вильгельмина. — Нужно идти.

Кит отбросил сомнения.

— Веди, Мина.

Она быстро дошла до лестницы и остановилась прислушаться. Снаружи не доносилось ни звука.

— Держись поближе, — сказала она с улыбкой. — Ты же не хочешь опять потеряться?

ЭПИЛОГ

Незнакомец остановился перед домиком привратника и позвонил в колокольчик, прикрепленный к косяку. Из окошка высунулась голова в квадратной шляпе и вопросительно уставилась на посетителя.

— К казначею колледжа, пожалуйста.

— Как вас представить? — спросил портье.

— Флиндерс-Питри.

— О! — воскликнул привратник, — Простите, сэр, не узнал. — Он шустро выскочил из сторожки. — Сюда, сэр, извольте следовать за мной.

Посетителя провели через ворота и по внутреннему двору к канцелярии казначея оксфордского колледжа Иисуса

{Колледж Иисуса — один из колледжей Оксфордского университета. Основан в 1571 году королевой Елизаветой I. Расположен в самом центре Оксфорда.}

— Войдите!

Гость поблагодарил привратника, снял шляпу и открыл дверь.

— Вы казначей, сэр?

— Да, сэр. Я. Позвольте спросить, как я должен к вам обращаться, сэр?

— Я Дуглас Флиндерс-Питри, — заявил посетитель. — Надеюсь, вы получили мое письмо?

— Ах! Мистер Флиндерс-Питри! Разумеется! Я спросил просто на всякий случай, чтобы быть уверенным, сэр. Ваше письмо я получил только вчера. Пожалуйста, входите, располагайтесь. — Казначей проводил посетителя в свой уютный кабинет. — Могу я предложить вам шерри?

— Спасибо, нет. Я в Оксфорде совсем ненадолго. У меня есть еще час, но я должен был с вами повидаться.

Казначей сел за стол, заваленный бухгалтерскими книгами и бумагами.

— Чем могу быть полезен, сэр?

— В письме я сообщил вам, что получил значительное наследство и хочу организовать кафедру в вашем колледже и назвать ее в честь моего покойного деда, философа и исследователя Бенедикта Флиндерс-Питри. Вероятно, вы о нем слышали?

— Ну кто же не слышал, сэр! Знаменитый Флиндерс-Питри! Он не раз оказывал помощь нашему колледжу, так что дела его здесь хорошо известны.

Дуглас улыбнулся.

— Вы же понимаете, что мне потребуется помощь знающего человека, связанного с колледжем. Просто для того, чтобы начать деятельность и не прогореть впоследствии. — Он достал из кармана мешочек с монетами и принялся отсчитывать золотые соверены. — Естественно, я готов вознаградить человека, который будет управлять процессом от моего имени.

Казначей с удивлением смотрел на золотые монеты.

— Разумеется, я готов оказать вам любую посильную помощь!

— Вот и прекрасно, — ответил Дуглас. — Весьма рад слышать. — Он выложил на стол аккуратный столбик монет. — Будем считать это всего лишь небольшим проявлением признательности, — проговорил он, придвигая деньги к казначею. — Естественно, как только кафедра начнет работать, мне понадобится помощник. И, уверяю вас, он не останется внакладе.

— Ни слова больше, сэр. Я все понял!

— Отлично! — Дуглас Флиндерс-Питри встал, собираясь уходить. Его долговязая фигура нависла над приземистым казначеем. — Я знал, что могу рассчитывать на вас, мистер Кейкбред, особенно учитывая вашу известную осмотрительность.

— Само собой разумеется, сэр, само собой. — Казначей тоже вылез из-за стола, чтобы проводить гостя. — Что-нибудь еще, сэр?

— Нет, спасибо... — начал Дуглас, но, замолчал, а потом добавил, словно мысль только пришла ему в голову: — Хорошо, что вы напомнили. Наверное, мне понадобится надежное место для хранения разных вещей — важных документов и всяких разрешений в связи с моим намерением занять кресло председателя благотворительного фонда.

— Конечно, сэр. — Казначей с достоинством поклонился. — У меня как раз есть такое место.

— Я мог бы сейчас посмотреть его?

— Конечно, сэр. Вы же должны убедиться! — Казначей Кейкбред несколько суетливо порылся в ящике стола и достал большую связку ключей. — Прошу вас следовать за мной. Это недалеко. В склепе часовни.

Дугласа сопроводили в склеп часовни колледжа. Там в мерцающем свете факела его глазам предстала небольшая сухая комната со столом, окруженным деревянными сундуками и железными ящиками.

Оглядев помещение, Дуглас с удовольствием покивал.

— Да, это вполне подойдет. Найдется сундук, который я мог бы использовать?

— Вот этот пуст, сэр, — ответил казначей. Он возился с большим железным кольцом в поисках ключа.

— Не трудитесь, — сказал Дуглас, отбирая у него кольцо. — Если вы не против подождать меня наверху, я сам разберусь с ключами. — Он улыбнулся и взглядом подтолкнул казначея к дверям. — Это недолго. Я зайду к вам в кабинет.

— Как вам угодно, сэр, — ответил Кейкбред. — Тогда я подожду вас наверху. Пожалуйста, не торопитесь.

Закрыв дверь за казначеем, Дуглас некоторое время прислушивался. Шаги на лестнице замерли. Тогда он решительно направился к сундуку в углу. Недолго повозился с ключами, отпер сундук и откинул крышку. Среди свернутых пергаментов и свитков, он заметил обернутый тканью сверток, перевязанный черной лентой. — Наконец-то, — прошептал он. — Я небо и землю перевернул, чтобы тебя отыскать!

Он достал из сундука сверток и положил его на стол. Подрагивающими от волнения пальцами, он развязал ленту и снял ткань. Глазам его явился длинный, неправильной формы свиток пергамента, такого тонкого, что казался почти прозрачным. Очень осторожно он отвернул край свитка и увидел множество синих символов.

— Как поживаешь, дедушка? — проговорил он. — Рад с тобой познакомиться. А вот ты понятия не имеешь, кто я такой.

Опасливо оглянувшись, он вытащил из внутреннего кармана плаща свиток плотного пергамента и быстро завернул его в ткань, перевязав лентой. Вернув подложный свиток в сундук, он запер вместилище, сунул украденный пергамент во внутренний карман плаща и вышел из комнаты.

Казначей Кейкбред ожидал его у выхода.

— Надеюсь, вы удовлетворены, сэр?

— Вполне, — ответил Дуглас, возвращая ключи казначею. — Мы скоро увидимся снова, а до той поры не стоит обсуждать мое решение и организацию новой кафедры.

— Буду нем, как рыба, сэр.

— Тогда позвольте откланяться. Желаю хорошего дня, господин Кейкбред.

— И вам, сэр, и вам.

Выйдя из колледжа, Флиндерс-Питри направился к Корнмаркет-стрит. Подойдя к Карфаксу

{Башня Карфакс (Carfax Tower) — одно из самых старых строений Оксфорда. Это все, что осталось от церкви Святого Мартина, построенной в XII веке. Башня расположена на одноименном перекрестке в том месте, где сходятся четыре улицы — Сент-Олдейтс, Корнмаркет-стрит, Куин-стрит и Хай-стрит. Название башни происходит от латинского «quadrifurcus» что означает «перекресток». Сохранилось и старое имя — башня Святого Мартина.}

У оборванца, одетого в грязные лохмотья, была слишком большая голова, никак не подходящая маленькому крепкому телу. На голове торчали дыбом бледные льняные волосы. Довершали удивительный вид крошечные глазки грифельного цвета. Существо выглядело очень странно. Парень стоял, сердито глядя на раненого мальчишку. Почему-то он испытывал к нему неприязнь. А ведь ему самому на вид было не больше шести-семи лет.

— Что здесь произошло? — поинтересовался Дуглас в пространство.

Один из прохожих ответил:

— Вон тот, — он ткнул пальцем в стоявшего паренька, — толкнул этого прямо под карету, чертенок. Как будто убить его хотел. Повезло, что кучер вовремя сумел остановиться.

— Он серьезно ранен?

— Да вряд ли! Так, ссадина. Удар-то был не сильный.

Пока люди обсуждали ситуацию, странный хулиган подскочил к раненному мальчишке и неожиданно ударил его ногой по голове. Мальчик, сидевший на мостовой, упал, а нападавший снова ударил его ногой — и явно собирался продолжать, если бы его грубо не оттащили.

— Эй ты! — закричал державший его мужчина. — А ну, прекрати! Кто-нибудь, позовите полицейского!

— Не надо, — вмешался Дуглас Флиндерс-Питри, протискиваясь сквозь толпу. — Я разберусь.

Он встал между хулиганом и толпой.

— Послушай, ты, гаденыш, — прошипел он, наклоняясь над ним. — Либо ты идешь со мной, либо идешь в тюрьму. — Схватив парнишку за руку, он собрался увести его.

— Стойте, сэр! — окликнул его мужчина из толпы. — Вы что, знаете этого парня?

— Да, — бросил Дуглас через плечо и потащил мальчика прочь. — Все в порядке.

— Вы его отец? — спросил другой голос.

— Да, — ответил он, а затем пробормотал себе под нос: — По крайней мере, в данный момент.