Катализатор [СИ]

Я не знал, как реагировать на это признание, поэтому просто вздохнул. Как ни странно, этого хватило — Алексей Алексеевич поблагодарил меня за сочувствие, грустно пошутил, что в свое время искал жену не так и не там, а потом усилием воли задвинул куда подальше плохое настроение и заставил себя улыбнуться:

— Ладно, все это мелочи, причем решаемые. Так что не бери в голову и поделись со своим замотавшимся менеджером соображениями о тактике боя с Вакидзаси…

В качестве бонуса — еще один арт с яхтой:

* * *

…Незадолго до завершения разминки в зал тихонько просочилась Маша и молча присела на скамеечку возле двери. К себе внимание, естественно, не привлекала, но с особенностями изменений ее эмофона в «стандартных» ситуациях я разобрался давным-давно, поэтому «додавил» Рамазана, которого валял по канвасу в тот момент, и, поднявшись в стойку, не атаковал ни Тихона, ни Аньку. Лебедева как-то почувствовала, что эта пауза вызвана ее приходом и обошлась без «прелюдий»:

— Звонил некий Ибрагим Темирханов. Заявил, что прилетел посмотреть твой бой и будет счастлив, если ты уделишь ему минуту-другую тогда, когда появится возможность.

Я задумчиво потер подбородок, в темпе просчитал наиболее вероятные последствия пары-тройки вариантов встречи и уставился на Голикову, как раз оторвавшуюся от рабочего планшета:

— Та-а-ань…

— Разобраться, в каком он настроении, и, если все путем, то привести? — на всякий случай иносказательно уточнила она, дождалась подтверждающего кивка, встала, подхватила Машу под локоток и вместе с ней вышла в коридор.

Мысль о том, что ей не мешало бы взять с собой кого-нибудь из ребят, умерла, толком не проявившись, так как я вовремя сообразил, что эта девушка перестрахуется по полной программе без подсказок с моей стороны. Вот я и расслабился. Вернее, скользнул к Росянке, включился в работу и выбросил из головы все лишние мысли. На добрых минут сорок. Поэтому, выбравшись из массажки и увидев перед собой парня, которого чуть более года тому назад чуть было не перемололи жернова амбиций власть имущих, на мгновение растерялся.

Но стоило почувствовать искреннюю радость, появившуюся в его эмоциях в момент моего появления, как улыбка наползла и на мое лицо:

— Привет, Ибрагим! Какими судьбами?

— Прывэт, брат! — воскликнул он, вцепился в протянутую руку, по-горски хлопнул по плечу и вздохнул: — Оклэмалса от затьянуушегосья лэчэния, дуа мэсьяца ждал, пока ты прыэдэш в Москуу, но нэ даждалса. Паэтаму сазванилса с Султаном, уыаснил, у каком бэшэном тэмпэ ты жиуеш, и рэшил прылетэт сам.

— Темп жизни у меня действительно безумный… — признался я. — Так что в Москву я попадаю крайне редко. Что, откровенно говоря, расстраивает.

Тут Ибрагим подобрался, развернул изрядно похудевшие плечи и на что-то настроился:

— Дэнис, я читал протоколы дапросоу этих уродоу и знаю, что должэн был умэрэт у льюбом случаэ. А еще одын очэн уисокопостаулэнный чыноунык прьамым тэкстом сказал, что я уижил толко благодарьа тэбэ. Болшое тэбэ спасыбо, брат, я туой должнык!

— Я сделал то, что считал правильным… — заявил я и «сдался» Николаю Петровичу. А пока он тейпировал мне руки, выяснил, как у Темирханова со здоровьем, не на шутку расстроился из-за того, что в Большом Спорте ему больше делать нечего, оглядел далеко не самый дешевый прикид, понял, что парень ни разу не бедствует, и поинтересовался его планами на будущее.

Как оказалось, он уже начал тренировать. Причем не абы кого, а родного племянника, в конце весны выигравшего чемпионат России по боевому самбо и решившего уйти в ММА.

Я покопался в памяти, перебрал фамилии чемпионов разных весовых категорий и озвучил догадку, оказавшуюся верной:

— Сын сестры?

— Да. Младшэй. Айюб Сирхаэв. Уэсоуая катэгория до уосмидесьяти дуух килаграммоу.

— В том году, помнится, взял серебро, проиграв в финале по очкам, так?

— Да, уэрно!

— Его поединки этого года я, к сожалению, не видел, а прошлогодний полуфинал помню, причем неплохо: Айюб победил то ли на второй, то ли на третьей минуте великолепной «гильотиной».

Темирханов засиял, подтвердил, что все так и было, начал рассказывать о последнем тренировочном лагере парня, но вовремя сообразил, что я, вроде как, готовлюсь к бою, и виновато развел руками:

— Обрадоуалса. И нэ поду-…

— Мелочи! — перебил его я. — Я в отличной форме, знаю, как завалить японца, и гарантированно завалю.

Темирханов заявил, что нисколько в этом не сомневается, так как видел мой бой с Шатуном и оценил «сумасшедший прирост в скорости, тайминге, технике и силе», потом признался, что настолько просел по функционалке, что задыхается уже на второй сотне прыжков на скакалке, понял, что испортил мне настроение, и переключился на тему повеселее:

— Смотрэл туой фильм. Чэтыре раза. И у диком уасторге. А мои младшыэ братьа уабшэ захотэли попаст у космонауты! Кстати, там, у «прэдбанникэ», уэд Кортни Чэйз, уэрно?

— Она самая! — улыбнулся я. — Познакомить?

— Нэ стоит… — застеснялся он. — У мэньа плахой англыйский. Нэ смогу свьазат дуа слоуа ны о чэм, кромэ спорта. А уот с Долорэс Рубио я бы точно пазнакомылса. Просто так, чтобы сказат, что ууажаю — она хорошый боэц. Да и как чэлоуэк, гоуорят, супэр…

— Так и есть… — подтвердил я. — Подружилась с моими девчонками, как-то очень легко влилась в коллектив и неделями пропадает на моем острове. В этот момент дверь бесшумно отворилась, в помещение заглянула Аза и доложила, что предпоследний бой вечера только что закончился «позорной» победой решением судей. Я мысленно хохотнул, прекрасно зная, насколько эта особа ненавидит подобные результаты «вроде как боев», поблагодарил ее за информацию, сообщил, что уже почти готов, и предложил Темирханову прогуляться вместе с нами до канваса.

— Поддэржиуаэш? — грустно спросил он.

— Так же, как и ты меня когда-то… — ответил я, подождал, пока на руки натянут перчатки, и пружинисто поднялся на ноги. — Все, я готов. Идем знакомиться с Пираньей…

…Ватанабе Хироси, разминавшийся в клетке, встретил меня самым уважительным поклоном из использующихся в реальной жизни — сайкэйрэй[1]. Я отзеркалил это приветствие, затем поприветствовал зрителей, исполнив традиционный поклон на четыре стороны света, вскинул руки, когда ринг-анонсер проорал мое прозвище, и неспешно подошел к рефери, подозвавшему нас к себе. Пока тот рассказывал правила предстоящего поединка, размышлял о карьере японца, перед уходом в ММА выигрывавшего серебро и бронзу на чемпионате мира по дзюдо, бравшего золото на чемпионате Азии и дважды побеждавший в чемпионатах своей страны, а в смешанных единоборствах «набивший» очень неплохой рекорд из тридцати восьми побед, тридцать три из которых были выиграны приемами, и десяти поражений. Вспомнил даже две его любимые «коронки», причем в виде фрагментов боев, появившихся перед внутренним взором. А потом рефери отправил нас по своим углам, опросил судей и взмахнул рукой.

В боевой режим я переключился только в этот момент — поймал взгляд противника,

скорее почувствовал, чем увидел его первый скользящий шаг навстречу, неожиданно для себя оказался в центре октагона и двумя тяжелыми шлепками по предплечьям «погасил» двойку, выброшенную мне в голову. Под скачковый левый боковой, после которого Вакидзаси частенько проходил в ноги, ушел нырком, легонечко сотряс японца аналогичным, но куда более коротким ударом в корпус и помешал раскрутиться в бэкфист обыкновенной подсечкой под переднюю ногу.

Акробатический трюк, с помощью которого Хироси ушел от более чем возможного броска, бездумно отложил на дальнюю полку памяти, дал японцу разорвать дистанцию, а следующий рывок в атаку остановил тяжеленным лоукиком по переднему бедру и сразу же заполировал этот удар еще двумя, но уже руками и по этажам. Особо не ускорялся, поэтому Ватанабе принял их на защиту и сделал вторую попытку перевести бой на канвас. Что самое грустное, такую же примитивную, как первая. Только начал со сдвоенного джеба и правого бокового в голову. Я обиделся. Поэтому в момент его шага вперед «передней» ногой вынес ее в сторону, «продавил» Вакидзаси вниз, обошел, забрал спину и бросил. Прогибом. На о-о-очень хорошей амплитуде. Правда, перед тем, как противник грохнулся на верх спины, расцепил захват, изогнулся в нужную сторону, оттолкнулся рукой от канваса и под восторженный рев трибун вернулся в стойку.

Хироси последовал моему примеру и, оказавшись на ногах, изобразил обычный поклон в знак того, что оценил и скорость выполнения приема, и мое великодушие. А потом решил принять «предложение» порубиться — показал «двойку» руками, выбросил очень быстрый и очень жесткий мидл-кик и как-то очень уж резво исполнил удар коленом с «разножки». Подобные «полеты» в исполнении спарринг-партнеров я полюбил еще во время тренировок под руководством отца, так что сместился в сторону буквально на полшага, чуть-чуть притормозил корпус Вакидзаси, а его ноги, наоборот, ускорил. И ударил. Хай-кик с проносом. Причем так, чтобы моя правая голень просвистела прямо над падающим телом.

Судя по очередному восторженному реву, пробившемуся сквозь фильтр боевого режима, публика поняла, что я показал один из вариантов завершения боя, и оценила мои старания порадовать ее красивым боем. Японец тоже понял все, что я хотел этим показать, так что встал, поклонился чуть глубже, потом выпрямился, встал в санчин-дачи и… выставил вперед левую руку. В особой любви к какиэ-кумите он замечен не был, но явно знал, что делает, поэтому я еще чуть-чуть «разогнал» сознание и не ошибся — для того, чтобы выиграть эту партию в «шахматы от карате», пришлось поднапрячься и провести целую серию из контрприемов к ударам из невозможных положений!

В этот раз публика не поняла ровным счетом ничего, ибо мы двигались слишком быстро, а после «мельтешения» рук и почти незаметных движений корпусом Хироси «всего-навсего» отшатнулся, разорвал дистанцию и опустил правый локоть чуть сильнее, чем обычно. Выцеливать уже пробитую печень я счел неспортивным, поэтому следующие минуты полторы «развлекал» противника в стиле адептов киокусин-карате, то есть, заставлял рубиться в ближнем бою и не давал ни единого шанса пройти в ноги, тормозя любые попытки либо не особо увесистыми апперкотами, либо очень быстрыми, но не травмирующими ударами коленей. Развлекался и сам — дважды сотряс японца хайкиками прямо через защиту, довольно прилично отбил и внутренние, и внешние поверхности бедер, основательно «размассировал» мышцы брюшного пресса и разок чуть было не нокаутировал. А когда хорошенечко прикормил Вакидзаси ударкой, вдруг «подкрутился» под его ближнюю ногу, взял ее на болевой, позволил почувствовать «то самое» давление, и сразу же отпустил.

Не успел он оклематься от чуть было не случившегося поражения, как я исполнил еще более «веселую» комбинацию — «раздергал» японца серией ударов по этажам, прихватил и «нагрузил» правую руку, взлетел по его правому бедру за спину, обхватил ногами уже фиксируемую конечность и в падении зафиксировал так называемый арм-лок. Додавливать до сдачи тоже не стал — разжал пальцы, выкатился в стойку через спину, поймал взгляд Ватанабэ, не ожидавшего такой скорости от супертяжа, и улыбнулся.

Оставшиеся секунд сорок валял дурака — дал ему, наконец, возможность затянуть себя в борьбу и демонстрировал фанатам школу грепплинга от Грегора Грейси. А за несколько мгновений до гонга взял Хироси на «распятие» и снова недодавил.

Следующие пару-тройку секунд в эмоциях японца творился дичайший треш — он понимал, что не тянет ни в стойке, ни в партере, не видел ни одного шанса победить и психовал. Однако очень быстро взял себя в руки и, не успев подняться на ноги, выдохнул три короткие фразы на английском:

— Ты сильнее. Но это опыт. И он мне нужен.

— Достойная позиция… — так же тихо шепнул я, ответил на поклон и ушел в свой угол. А там попал в умелые ручки Афины и выслушал три однотипных комментариев на одном и том же русском, но с бразильским, дагестанским и осетинским акцентом:

— Это было уабщэ круто!!!

Николай Петрович и мои девочки были того же мнения, но радовались молча. Зато Аза, просочившаяся в клетку следом за братом, высказась в своем непередаваемом стиле:

— Разумом понимаю, что Хироси является одним из лучших бойцов мира, а сердце просит пожалеть, ибо он выглядит совершенно беспомощным. Ну, и как с этим жить?

— Никак! — хохотнула Росянка. — Потерпеть еще пару минут — и цирк закончится…

…Я закончил «цирк» через три с копейками, поймав Вакидзаси на так называемый «летающий треугольник», уронив и усыпив. Встав с канваса, отошел в сторону, чтобы не мешать членам команды противника откачивать своего бойца, а еще через пару мгновений взлетел в воздух сам, подброшенный Грегором Грейси. Потом пережил несколько тяжеленных ударов по плечу и примерно столько же поцелуев в щеки, оказался в самом сердце толпы особо важных лиц, набившихся в клетку, какое-то время выслушивал поздравления, доносившиеся со всех сторон.

А потом, как обычно, попал в мертвый захват владельца «Овердрайва».

— Дэнни, меня рвут на части два сильнейших чувства противоположной направленности! — воскликнул он, повернув меня к камере ближайшего дрона. — С одной стороны, я в восторге от фантастически красивого боя и заранее предвкушаю удовольствие, которое получу под утро, когда запрусь в своем кабинете, включу запись в покадровый режим и начну анализировать каждый удар, блок или прием. А с другой… с другой я отказываюсь понимать, почему ты закончил этот поединок так быстро. Ведь впереди было еще три с половиной раунда!!!

Трибуны поддержали его оглушительным ревом, так что ответить на этот вопрос я смог только секунд через сорок:

— Я почувствовал, что могу перестараться. В смысле, передавить своего противника и отбить ему всякое желание драться. А этого мне не хотелось от слова «совсем», ведь Вакидзаси — один из лучших бойцов планеты и еще не вышел на пик своих возможностей.

— Ты тоже продолжаешь прогрессировать. Но пик твоих возможностей настолько высок, что это сводит с ума… — пошутил Логан, подождал, пока зал очередной раз успокоится, и зацепил зрителей на еще один крючок: —…и заставляет торопить время. Ведь ровно через неделю в этом же зале на канвас выйдет твоя подруга и целых три раза за вечер подарит нам, фанатам боевых искусств, настоящую феерию ударов, приемов и сумасшедшей тактики!!!

— То есть, теперь ты в ней нисколько не сомневаешься, верно? — ехидно спросил я.

Он понял, на что я намекаю, и под жизнерадостный хохот зрителей понуро опустил голову:

— Ну да — теперь я стал ее вернейшим фанатом и искренне верю в то, что Энни непобедима!

— Если верить экспертам и букмекерам, то она займет в лучшем случае третье место! — напомнил я.

— Мою веру не поколебать! — патетически заявил он, затем рассмеялся и снова сменил тему беседы, чтобы продолжать держать зрителей в напряжении: — Кстати, Дэнни, у меня появился еще один интересный вопрос. Сегодня утром я видел в твоей свите не только звезду «Рывка» мисс Кортни Чейз, но и саму Пиранью, а перед началом этого боя заметил еще одну о-о-очень интересную личность — чемпиона мира по дзюдо и самбо, бойца, целых четыре года подряд владевшего поясом чемпиона промоушена «Глобал Эм-Один» в тяжелом весе — Ибрагима Темирханова. И если с участью Долорес все понятно — ты ее просто-напросто обаял — то с последним наверняка все не так просто. Прольешь нам свет на эту тайну?

— Запросто! — кивнул я. — К моему искреннему сожалению, Ибрагим был вынужден повесить шингарты на гвоздь, но из Большого Спорта не ушел — начал тренировать племянника, талантливого бойца, закончившего карьеру в любительском спорте и готовящегося начать профессиональную.

— И вы решили показать этого парня мистеру Горину, чтобы он помог воспитать из него второго тебя⁈ — «ужаснулся» Ричард.

Я невольно улыбнулся:

— Нет, такого разговора не было — Ибрагим, с которым я в прекрасных отношениях, приехал меня поддержать и, заодно, рассказать о своих планах. Но о том, что он уже в Лас-Вегасе, я узнал слишком поздно, поэтому до поединка успел перекинуться буквально парой слов и терзал вопросами всю дорогу до канваса. А теперь понимаю, что поддержка этого парня оказалась не лишней.

— Так же, как поддержка Нарта, Красавицы, Магуры, Пираньи и Кортни Чейз? — язвительно уточнил он.

— Ты забыл упомянуть моих фанатов. А они поддерживали меня ничуть не менее активно, чем члены моей команды! — заявил я и под многоголосый рев восторга

грозно нахмурился: — Извиняться будешь⁈

— Так я и сам твой фанат! — воскликнул он, понял, что «не убедил», и под смех зала дурашливо поклонился камере: — Простите, был неправ, но уже, как видите, исправился.

— Пра-а-авильное решение… — сыто мурлыкнула Росянка, ввинтившись мне под руку. И легонечко толкнула меня вправо: — А теперь уделите время и другому автору этой феерии, ибо он тоже вложил в нее душу и заслуживает внимания!

«Уделим. И как можно больше! — мрачно подумал я, внезапно вспомнив следующий пункт обязательной программы. — Ибо беседа с ним порадует не в пример сильнее, чем политические игрища, маскирующиеся под банкет…»

[1] Поклон на 45 градусов. В основном предназначен для серьезных извинений. Показывает глубину уважения или сожаления. Есть поклон «еще круче» — догэдза (земной поклон) — но в настоящее время применятся только в некоторых традиционных церемониях.

Глава 20

23 ноября 2043 г.

…Празднование моей двадцать первой победы, после возвращения на Архипелаг мечты плавно трансформировавшееся в посиделки по случаю дня рождения Заиры, а к вечеру субботы, то есть, с момента прибытия в гости друзей и подруг Линды превратившееся в полный беспредел, закончилось в ночь с воскресенья на понедельник. Нет, в общем и целом все прошло просто прекрасно: большая часть компании отдыхала в таком составе не первый раз, поэтому расслаблялась по полной программе без каких-либо шероховатостей в общении, меньшая, то есть, Кортни, Долорес и Ибрагим — вписалась в коллектив достаточно легко и быстро, а главные зажигалки — Танька, Лерка, Линда и Лиззи — не давали скучать от слова «вообще». Вот мы и дурили, устраивая караоке-батлы в «салоне» особняка Доулан на Изумлении

и на борту ее же «Пули», гоняли на всем, чем можно и нельзя, ныряли на дайв-споте, устраивали забавные конкурсы, стреляли, прыгали с парашютом и т. д. Однако в этот раз веселье омрачилось аж дважды. В воскресенье утром чуть поддатый Тревис Сеймур решил посекретничать с Филиппом Кавендишем, зачем-то поперся ради этого в беседку и, заболтавшись на лестнице, упал и вывихнул руку. А в тот же день, но после сытного обеда стало плохо жене Грегора — дал о себе знать хронический панкреатит. Да, Афина провела весь комплекс необходимых процедур, начиная с взятия анализов и заканчивая введением цитостатиков, блокирующих начавшийся воспалительный процесс, спазмолитиков, надежно снимающих боли, и антисекреторных препаратов, уменьшающих выработку ферментов и предотвращающих омертвение тканей поджелудочной железы. Ну, а поздно ночью на пару с Рыжовой занялась спящей женщиной намного серьезнее — разобралась в состоянии всего ее организма, сняла самые острые воспаления с помощью Дара и подстегнула обмен веществ.

Тем не менее, эти происшествия расстроили всего несколько человек, ибо основная масса отдыхающих заметила только шину, «внезапно» появившуюся на руке Фила. А незаметное «исчезновение» миссис Грейси вообще списали на усталость и продолжили веселиться. Чем и занимались до четырех утра понедельника с нешуточным энтузиазмом. Отрывались бы и дальше, но почти у всех были какие-то планы на рабочую неделю, поэтому в начале пятого народ начал прощаться, потом неспешно переместился к конвертопланам, без малого полчаса обсуждал планы на следующий подобный отрыв и так далее. В результате первые «птички» вспорхнули в светлеющее небо ближе к пяти, а последние оторвались от посадочных опор аж в четверть шестого.

Я тоже свалил. На Очарование. Оставив Голикову, Ростовцеву и Рубио развлекать Ибрагима, а Кнопку, Линду и сестер Лебедевых — встречать и грузить ценными указаниями сотрудников клининговой компании.

Грегор обнаружился в коридоре медблока, бодрствующим и хмурым, как грозовая туча, так что попасть в палату к его супруге удалось далеко не сразу. Впрочем, десятиминутный разговор, во время которого я убедительно доказал, что квалификация Бердниковой позволяет успешно лечить гораздо более серьезные заболевания, пошел на пользу, и тренер, чуть-чуть воспрянув духом, согласился немного отдохнуть. А я, дождавшись его ухода, дорвался до целительниц и… получил своего рода ультиматум:

— Денис, в Клане аж пять ни разу не молодых, а значит, потенциально проблемных личностей — Алферов, Батыров, Еремеева и супружеская чета Грейси. Да, можно закрывать глаза на то, что они уже в возрасте, и ждать, пока в темечко не клюнет жареный петух, но ничем хорошим это не закончится. Поэтому мы предлагаем провести что-то вроде диспансеризации и назначить каждому из них курс лечения, включающий в себя оздоровительный массаж, иглоукалывание и фитотерапию, то есть, процедуры, на последствия которых можно списать почти все что угодно. Само собой, «процесс оздоровления» мы растянем эдак до конца весны, зато избавим эту пятерку от всех хронических заболеваний и, тем самым, увеличим шансы дожить до их очереди на мутацию. Само собой, если ты сочтешь необходимым им ее провести.

— Судя по всему, вы уже продумали и алгоритм «вроде как лечения», так? — спросил я, когда они замолчали.

— Процентов на семьдесят… — ответила Богиня Войны. — Но для начала хватит и этого. А в течение ближайших нескольких дней я проштудирую кое-какую литературу и создам методику, к которой хрен кто подкопается.

Само собой, включать режим самодура я и не подумал — поблагодарил дам за отличную идею, дал карт-бланш на любые действия в этом направлении и поинтересовался, что потребуется от меня, кроме рекомендаций пройти эту самую диспансеризацию.

— Лично мне нужен ответ на один не очень приятный вопрос! — как-то уж очень резко ответила Рыжова. — Ты тянешь с очередной инициацией аж с середины октября, что, мягко выражаясь, неразумно. Может, вспомнишь о том, что Большая Задница уже не за горами, определишься, на кого потратить эту возможность, и перестанешь спускать время в унитаз? И еще: второй супер-пилот, конечно, нужен, но и он, по сути, будет обычным дуроломом. А Еремеева — умница, каких поискать, и в теории может получить Дар покруче Танькиного!

Претензия была более чем своевременной, поэтому я твердо пообещал, что приму решение в ближайшие часы, а инициацию, как обычно, проведу ночью…

С «ближайшими часами», увы, не сложилось — в семь десять пришлось возвращаться на Изумление, чтобы попрощаться с Бенджамином Морвилем, вспомнившем о необходимости быть в Вашингтоне в районе полудня, ближе к семи отвозить Темирханова в аэропорт

и отправлять в Москву, а в начале десятого заваливаться в спортзал и на протяжении двух часов сгонять эффект «гелиевого шарика». Впрочем, Еремеева, с которой я собирался пообщаться перед тем, как что-то решать, продрала глаза только ближе к полудню. Так что я, получив уведомление о нужном изменении ее сердечного ритма, выждал еще полчаса и отправил на умные часы просьбу заглянуть в мой кабинет.

Светлана Николаевна нарисовалась на пороге от силы минут через пять-семь, преувеличенно весело поздоровалась, плюхнулась в любимое кресло и превратилась в слух. В ее эмофоне и в этот раз обнаружилась затаенная горечь, и я, невесть в который раз мысленно посочувствовав ее утрате, заставил себя задвинуть куда подальше воспоминания о Викторе Викторовиче, заглянул в ее лабиринт «Может быть…» и пришел к выводу, что связь этой женщины с Кланом крепчает день ото дня. Тем не менее, шарахнул по ней «Харизмой» еще раз и, наконец, решился начать непростой разговор:

— Не знаю, заметила ты или нет, но в моей команде есть внутренняя иерархия, основанная на разных уровнях информированности, вовлеченности в планы на будущее и тэдэ. Ты вживалась в самый первый больше месяца, а мы все это время присматривались и делали выводы…

— Ты хочешь повысить мне уровень допуска аж до второго? — язвительно поинтересовалась она, поняла, что срывает плохое настроение на том, кто этого однозначно не заслуживает, и густо покраснела: — Прости, я вчера чуть перебрала с алкоголем, а он не лучшим образом сказался на настроении. Плюс во сне, в который получилось провалиться только под утро, пришлось заново пережить один из самых счастливых дней медового месяца, поэтому сейчас я, скажем так, не в адеквате.

Я предложил перенести этот разговор на другое время, но она отказалась — заявила, что уже взяла себя в руки, и извинилась еще раз. Ее эмофон и правда стал заметно спокойнее, так что я коротко кивнул и спросил, не передумала ли она связывать с нами всю свою жизнь.

В принципе, выделять интонацией самое важное слово последней фразы не было особой необходимости, но я хотел, чтобы Светлана Николаевна как можно быстрее переключилась в рабочий режим, и счел, что этот способ ей поможет. Судя по тому, что нужный вопрос был задан в то же мгновение, не зря:

— Ты хочешь сказать, что следующий уровень вовлеченности напрямую зависит от того, готова ли я жить одними вами или нет?

Я подтвердил и, тем самым, спровоцировал женщину на запредельную откровенность:

— Денис, я от вас не уйду ни за что на свете. Даже в том случае, если когда-нибудь, оклемавшись от смерти мужа, вдруг захочу отношений с другим мужчиной: вы настолько цельные, что я предпочту стать любовницей Горина, Алферова или Батырова поискам «счастья» на стороне. В общем, можешь на меня рассчитывать. Всегда и во всем.

Два последних предложения в комплекте с чрезвычайно насыщенными всплесками эмоций ощущались, как клятва, и это помогло мне отбросить все сомнения:

— Что ж, я тебя услышал. Поэтому готов предложить очень интересный вариант будущего. Но начну с пары… хм… фокусов. Итак, прямо перед тобой, на журнальном столике, лежит кучка камушков. В ней ровно двадцать штук. Возьми их, подбрось в воздух на метр-полтора и проанализируй то, что увидишь…

Она полыхнула любопытством, выполнила эту просьбу и потеряла дар речи, увидев, с какой скоростью я, работая двумя руками, выхватил из воздуха все двадцать камней. Вместо того, чтобы потребовать поделиться сделанными выводами, я развернулся к Еремеевой спиной и предложил «поиграть» с эмоциями, то есть, погрустить, расстроиться, обрадоваться и так далее.

Она, конечно же, попробовала. А после того, как поняла, что я угадываю даже совершенно безумные сочетания взаимоисключающих чувств, склонила голову к плечу и задумчиво хмыкнула:

— Ты ведь у нас такой не один, верно?

Я снова развернулся к ней лицом и утвердительно кивнул:

— Верно: к этому моменту прибавку к скорости реакции и выносливости в комплекте с эмпатией, усиленной регенерацией и… умениями, основанными на персональных склонностях, получило одиннадцать человек, включая меня.

— А чуть подробнее можно?

— Нужно… — уточнил я, настроился на не самую приятную реакцию, и, тяжело вздохнув, рассказал о цивилизации из центра галактики, «неправильных кометах»,

симбионте, «переходном экзамене», пройденном населением Земли, полученных бонусах, бардаке, которым гарантированно закончится их «распаковка», и возможности получить чуть более крутые не через пять-семь лет, а уже сейчас. Само собой, выдал не полную версию, а ту, которой делился с каждым будущим Одаренным. Тем не менее, о повышенной регенерации, появляющейся после мутации, и Дарах, выпавших Лере и Жене, сообщил. А после того, как закончил повествование, задавил чувство вины и постарался ослабить боль, появившуюся в эмоциях Светланы Николаевны. В смысле, показал ей сообщение Афины, полученное в госпитале:

«Мы его не вытянем даже в том случае, если инициация произойдет мгновенно, полученный Дар включит регенерацию на уровне моей нынешней, все поврежденные внутренние органымгновенно заменят на донорские, те идеально приживутся, а практически мертвый мозг внезапно исцелится…»

Женщина, в душе которой творился жуткий раздрай, взяла себя в руки далеко не сразу. Но после того, как справилась с чувствами, развернула плечи, вытерла заплаканное лицо и поймала мой взгляд:

— Ты хочешь сказать, что был готов рискнуть будущим всей команды ради моего Вити⁈

Я пожал плечами:

— Он заслужил. И отношением, и вполне конкретными поступками. К примеру, просчитав наличие у меня эмпатии, уничтожил записи, на основании которых тот же самый вывод мог сделать кто-нибудь еще, объяснил мне мою ошибку, ни разу не воспользовался этим знанием и не поделился им ни с кем, включая тебя!

— Да, он тоже был настоящим… — глухо сказала она, вытерла подолом футболки щеки, по которым покатились новые слезинки, и вдруг додумалась до мысли, подтвердившей абсолютную искренность моего ответа:

— Так, стоп: вы сорвались в Москву, так как были уверены, что Витя еще жив, и знали, что регенерация, появляющаяся после мутации, при поддержке двух целительских Даров в состоянии поставить на ноги даже безнадежных пациентов, ТАК КАК ВЫЛЕЧИЛИ ЛЮДУ!!!

— Люду вылечила Лера… — зачем-то уточнил я. — Женя инициировалась уже потом. А я тут вообще не при делах.

— На момент получения ранений Мадонна была всего-навсего одной из «Яровитов». Впрочем, даже будь она уже членом команды, без твоего приказа Лера бы и пальцем не шевельнула… — грустно улыбнулась Еремеева. — Ведь ты для нее — центр личной Вселенной, Таня — твоя неотъемлемая часть, а все остальные, включая Ростовцеву — не более чем «статисты» разной степени приближенности. Кстати, такое отношение к вам-любимым появилось не просто так, верно?

Я вспомнил «отдых» в Зёльдене и коротко кивнул.

Этого хватило за глаза — Еремеева удовлетворенно хмыкнула, подергала себя за мочку правого уха и вернулась к обсуждаемому вопросу:

— Скажи, пожалуйста, а ты собираешься проводить инициации сестрам Тимура и Егору?

— Принципиально — да. Но после того, как они вырастут, ибо даже близко не представляю, как мутация сказывается на растущих организмах. И только тем, кто решит связать жизнь с нашим Кланом.

— Логично… — согласилась она, несколько мгновений сосредоточенно обдумывала какую-то мысль, а затем уставилась мне в глаза и как-то странно усмехнулась:

— Что ж, раз ты сделал все возможное для того, чтобы Витя выжил, взял под свое крылышко нас с Егором и предложил обоим этот вариант будущего, значит, назначаешься центром моей личной Вселенной. Причем навсегда.

Потом поймала за хвост еще одну мысль и посерьезнела:

— Ты не можешь не чувствовать, что я приняла решение, от которого ни за что не отступлюсь, поэтому добавлю еще один тезис: я тебе доверяю, так что ты говоришь, а я делаю…

…Результаты «тестирования» Еремеевой завязали мне мозги морским узлом. В смысле, я допер, что она в потенциале — очень сильный ученый, но в какой в какой именно области так и не понял. Поэтому, закончив сводить себя с ума попытками разобраться в смутных образах, появлявшихся в сознании, попросил «испытуемую» слезть со стола и вернуться в свое кресло, а потом вызвал к себе Таньку с Леркой.

Эта парочка явилась достаточно быстро, но, почему-то, пребывала не в настроении. Последнее, естественно, автоматически задвинуло куда подальше текущую «проблему» и вынудило задать напрашивавшийся вопрос.

Прежде, чем на него ответить, Голикова заблокировала замок входной двери, затем вернулась к моему столу, синхронизировала часы с телевизором и вывела на него какой-то текстовый файл:

— В субботу утром нам прислали очередной пакет информации, который надо было осмыслить, превратить в традиционный видеоотчет и выложить в блоги, дабы подготовить население создающегося государства к грядущим изменениям в жизни. В принципе, все прочитанное звучит более чем логично и, на наш взгляд, оставляет не так уж и много лазеек для любителей крутить законы, как дышло. Но есть нюансы.

Когда она начала «перематывать» текст в поисках какой-то метки, я оценил его объем, ужаснулся, и попросил объяснить своими словами.

— Да не вопрос! — усмехнулась Рыжова, «прочитавшая» мои эмоции, а ее подружка расстроено вздохнула:

— Что ж, если очень коротко, то загонять граждан Объединенной Земли на военную службу никто не собирается. Однако лица, которые воспользуются законным правом закосить от армии, не смогут голосовать, избираться в органы местного самоуправления, служить в полиции и работать в органах власти.

— На первый взгляд, звучит неплохо… — заявил я, когда она замолчала.

— Вот-вот — «на первый»! — язвительно поддакнула Лерка, насмешливо посмотрела на меня и перевела взгляд на Еремееву, в эмоциях которой в этот момент появилось понимание.

Я последовал примеру подруги и очередной раз убедился в том, что Светлана Николаевна в разы толковее меня:

— Ну да, на второй взгляд все выглядит не так радужно: если мы будем только призывать к переменам, то потеряем лицо и разом перечеркнем все, что сделали за последние полтора года. Значит, надо продемонстрировать готовность СДЕЛАТЬ. Причем не когда-нибудь и где-нибудь, а в этом самом видеоотчете. Далее, в правительстве Объединенной Земли дураков не так уж и много, значит, эта статья конституции полноценно заработает только после некоего «переходного периода». И последнее: я уверена, что служба в ВС стран-«доноров» обязательно пойдет в «зачет», а в нашем Клане бывших вояк видимо-невидимо.

— Все так и есть! — удовлетворенно мурлыкнула Голикова. — Переходный период продлится пять лет, прошлая служба пойдет в «зачет», а бывших вояк у нас немерено. Но ссылаться на последних МЫ не сможем. Вернее, смочь сможем, но это будет редким идиотизмом, ибо даст нашим хейтерам слишком серьезные козыри. Поэтому имеет смысл сделать следующее…

— В данный момент в Клане одиннадцать потенциальных призывников… — подхватила Лера, наткнулась на мой вопросительный взгляд и уточнила: — Я посчитала и Кортни с Долорес, а старших и «младшую дружину» вынесла за скобки.

Это было логично, так что я коротко кивнул, и она продолжила излагать свои соображения:

— Увы, из этих одиннадцати человек в нормальных кондициях всего трое — Таня, Оля и я. Тем не менее, первый годовой контракт должны подписать мы двое, Рамазан и Долорес. Второй — Тимур, который к тому времени уже закончит официальную карьеру, Маша, Галя и Линда. А третий — Тихон, Оля, Линда и какой-нибудь новый член команды, который за два года обязательно появится.

— Таким образом, в первой команде будет двое Одаренных, один «свой» мужик и относительно слабое звено… — врубившись, к чему она клонит, и задвинув куда подальше все остальные мысли, задумчиво пробормотал я. — А вторую с третьей мы успеем и «изменить», и целенаправленно подготовить к службе в «Яровите».

— А зачем нам служба в «Яровите»? — «полюбопытствовала» Голикова.

Я нахмурился, чем… развеселил обеих:

— Денис, в феврале со стапелей сойдет четыре яхты для охотников за пиратами! Отжимаем одну для нашей четверки…

— …через Дорохова прикомандировываем к нам отделение «Яровитов», добавляем к получившейся компании пару-тройку высококлассных спецов-мореманов и отжигаем по полной программе. Де-юре одни, а де-факто — под чутким руководством Мадонны, Гюрзы, Ветра и тэдэ!

— А еще проводите мастер-классы для всех остальных отморозков Клана, верно? — внезапно хохотнула Еремеева.

— Именно… — без тени улыбки подтвердила Рыжова и добавила в голос закаленной стали: — Через пять-семь лет на Земле начнется полная жопа, так что мальчиков-зайчиков и девочек-припевочек надо перевоспитывать уже сейчас. А тут — идеальная возможность нарабатывать опыт, чувство локтя и абсолютное доверие…