Катарсис. Том 2

«ВСТАВАЙТЕ, ЛЮДИ РУССКИЕ!» (О цикле В. В. Головачева «Катарсис»)

«Не стоит село без праведника», — говорили наши предки. И постоянно, в каждую историческую эпоху, на каждом этапе существования России искали этих самых праведников. Людей, чьими молитвами и стараниями выживала, укреплялась и стояла земля Русская. Особенно это было важно в критические, переломные времена, когда речь шла о сохранении народа и государственности. Естественно, что каждое время рождало своих героев.

Во второй половине 1990-х годов Василий Васильевич Головачев постепенно отходит от космической тематики. «Я сознательно ушел от темы Космоса, — говорит писатель в одном из своих интервью, — мы не доживем до Космоса, так как прямой путь к нему, на мой взгляд, лежит не через пространство и освоение планет, а через познание глубин материи, законов существования элементарных частиц, высоких энергий. Вижу перспективу нетрадиционного пути — духовного, через внутренний мир человека, который омывают гигантские потоки энергии. Так что именно микромир, как мне кажется, выведет нас в макромир». Именно в это время фантаст начинает работу над несколькими своими «земными» циклами, которые принесли ему настоящий успех и широкое признание у читателей: «Запрещенная реальность», «Смутное время», «Катарсис». Ядром проблематики каждого из них становятся размышления о судьбах Родины, о ее предназначении, исторической миссии, о дальнейших путях развития и, естественно, о тех людях, на плечах которых лежит груз забот о спасении России.

Цикл «Катарсис» состоит из четырех книг: «Человек боя», «Поле боя», «Бой не вечен» и «Гарантирую жизнь». В принципе, архитектонику цикла можно условно представить в виде формулы «три плюс один». Первые три романа составляют вполне законченное повествование. Четвертый является дополнением. Здесь действуют уже другие главные герои, а персонажи трилогии хоть и появляются, но находятся на периферии. Вместе с тем без романа «Гарантирую жизнь» цикл был бы незаконченным. Он органично укладывается в схему развития характеров и, главное, вписывается в авторскую концепцию.

Какова же она? В чем особенности идейно-тематического пространства «Катарсиса»? Ключом к нему является уже само название цикла. Катарсис — душевная разрядка, испытываемая зрителем в процессе сопереживания действу, происходящему на сцене. Это как бы очищение через страдания. То же хождение по мукам. Как в старом христианском апокрифе, когда Богородица спускается в ад и наблюдает мучения грешников, сопереживает их страданиям и вымаливает у Бога прощение для несчастных. Так и у Головачева. Писатель мастерски создает картину бедствий, испытываемых русским народом-мучеником в наше смутное и переломное время становления новой России. Это настоящая трагедия, состоящая из микроконфликтов, микротрагедий. Трагедий отдельных, маленьких личностей. Нас приучили не замечать конкретных проявлений неурядицы, когда речь идет о бедах глобальных, в масштабе целого народа. Но это неверная позиция, ибо народ и состоит из отдельных личностей. Автор «Катарсиса» понимает это. Не случайно он перешел от глобальных макрокосмических масштабов к показу микрокосма. Зачатки формирования эгрегоров, ставших основой для общества будущего, нарисованного Головачевым в «Реликте», зарождаются в наше время.

Главную причину всех катаклизмов, сотрясающих Россию, писатель усматривает не в экономической сфере. Да, большинство народа живет в удручающей нищете. Но ведь не впервой же. Нашему народу не привыкать. Выкарабкивались и не из таких положений. Однако никогда прежде русские не оказывались в такой духовной бездне. Большевики в 1917 году, разрушив до основанья «мир насилья», все-таки сумели хоть на несколько десятилетий построить новый мир, сцементировав его сякой такой идеологией. Как ее ни называй, но она успешно заменяла собой прежнюю тысячелетнюю веру. Сейчас же в духовной сфере наблюдается дикая эклектика из коммунистической и православной идеологии, замешенной на дрожжах национализма. Новые и новые мессии предлагают свои рецепты обустройства России. Страну наводнили сотни проповедников нетрадиционных и вовсе экзотических религий. И все это считается признаками подлинной свободы и демократии. Народ же в растерянности. Он как-то не привык жить без царя в голове, что является одной из характерных особенностей нашего менталитета. «Где, укажите нам, отечества отцы, которых мы могли б принять за образцы?» Все громче и громче звучат голоса, ратующие за создание новой национальной идеи. К ним уже прислушиваются и трезвомыслящие политики в руководстве государства.

«Вставайте, люди русские!» — призывает своих читателей-соотечественников Василий Головачев. Доколе терпеть несправедливость и унижение? Или забыли мы славные традиции предков? Или временные невзгоды полностью вышибли из нас вольнолюбивый и независимый дух, которым испокон веков славились храбрые русичи? Народ-воин, народ-труженик может и обязан подняться с колен, распрямиться во всю свою богатырскую стать. Каким образом? Необходимо вернуться к национальным корням, припасть к животворящему источнику народной мудрости, считает фантаст. Ведь нет ничего нового под солнцем, и новое — это хорошо забытое старое.

Произведения, входящие в цикл «Катарсис», по своей жанровой специфике относятся к фантастическому боевику. В той его модификации, которая была предложена Василием Васильевичем Головачевым и с его легкой руки прочно утвердилась в отечественной фантастике рубежа двух тысячелетий. Основными признаками головачевского фантбоевика являются, во-первых, острая публицистичность, практически прямая связь с реальностью. Так сказать, «заземленный реализм». «Вся политика в моих произведениях, — отмечает романист, — это лишь фон, антураж, он мне нужен постольку, поскольку мы живем в этом мире и волей-неволей постоянно сталкиваемся с политикой... При работе над романом бытовой информации всегда хватает. Чтобы написать политический триллер, достаточно прочитать газеты. Но я только отталкиваюсь от реальных фактов, иду же несколько дальше». Эта нарочитая «заземленность» отчасти объясняется адресатом произведений Головачева, рассчитанных прежде всего на массовую аудиторию. Его боевики динамичны. В них почти отсутствует рефлексия, попытки «умничанья». Остросюжетность, сенсационность книг Василия Васильевича способствует их высоким тиражам и быстрой раскупаемости. Без преувеличения, Головачев в настоящее время один из самых издаваемых русскоязычных писателей-фантастов.

Во-вторых, романист широко вводит в свои произведения элементы мистики и эзотерики, столь любимые нашим прежде не избалованным и еще не объевшимся подобными яствами читателем. Головачев одним из первых в постсоветской фантастике начал возрождать традиции литературы романтизма, прежде всего мистического романа, полного тайн и загадок, экзотики, потусторонних сил. К этому, вполне в духе нашего времени, когда проявилась тенденция к смешению и взаимопроникновению литературных жанров, писатель примешивает добрую долю детектива и романа плаща и шпаги. Только вместо острого клинка здесь действуют голыми руками. Сцены рукопашных боев, которыми обилуют страницы фантбоевиков Головачева, захватывают и поражают воображение. Особенно подростковой аудитории — самой многочисленной среди поклонников таланта Мастера. Причем сам Василий Васильевич, несмотря на прекрасную физическую форму, специально восточными и иными единоборствами не занимается. Все батальные сцены взяты им исключительно из своего богатого воображения и основываются на изучении специальной литературы и консультаций с профессионалами. В принципе, можно сказать, что и сам Головачев стал в этой области крепким профессионалом, к которому то и дело обращаются за советом читатели, упорно не желающие верить, что «мэтр» не обладает каким-нибудь поясом или разрядом. В «Катарсисе» и иных книгах подобного плана писатель вместо восточных единоборств упорно пропагандирует борьбу, основанную на исконно русских традициях. Например, такую, как «жива». В этом также отчасти сказалась та «русская идея», которую проводит Головачев в произведениях, созданных им со средины 1990-х годов.

Показательно, что в своей идеологии писатель не пришел к резкому крену влево или вправо. Все-таки по большому счету он сумел сохранить в себе все лучшее из старой школы воспитания. То есть в его книгах не найдешь той оголтелой ксенофобии, человеконенавистничества, которыми грешат некоторые из молодых, а порой и не очень молодых авторов. Головачев не спешит огульно обвинять во всех бедах русского народа «нацменов». В любой нации есть выродки, но на этом основании нельзя судить о ней в целом. А то этак можно снова прийти к идее депортации и изоляции целых народов. Это уже было в нашей истории, но ни к чему хорошему, помнится, не привело.

Как и в «Реликте», в «Катарсисе» встречается «чужое слово», тексты в тексте. Однако по сравнению с эпопеей о будущем интертекст тетралогии значительно упрощен. Здесь тоже звучат стихи, но уже, преимущественно, отечественных авторов, что также работает на «русскую идею» цикла, лишний раз подчеркивая русскость характеров главных героев. Возможно, Головачев учел и те негативные тенденции, которые наметились в нашем обществе в последнее время, а именно резкое падение общей гуманитарной культуры читательской аудитории. Обильные цитаты из незнакомых авторов могли бы отпугнуть читателя, не сработать в качестве маячков-ориентиров. Да и, с другой стороны, романист стал писать о современниках, а не людях будущего. По меньшей мере, странно бы выглядели боевые офицеры спецслужб, то и дело цитирующие Лао-Цзы, Конфуция, Будду, Суинберна, «лейкистов» и прочих экзотических поэтов и мудрецов.

В то же время герои Головачева опровергают расхожее нынче представление о работниках спецслужб, как о бездумных машинах для убийства. Сила их не только и не столько в кулаках. Многие поединки решаются не физической силой, а силой духа. Василий Васильевич культивирует здесь тот тип героя, который, по словам самого писателя, «всегда выбирает пути, уводящие от войн, но все равно попадает на путь воина, так как вынужден защищать своих друзей, любимых, родных... Он изберет путь избежания опасности, путь Дао — ненасилия. Избравший этот путь не должен допустить, чтобы его ударили по щеке, не говоря уже о том, чтобы подставить вторую». Таковы и главные герои «Катарсиса» — Егор Крутов, Панкрат Воробьев, Ираклий Федотов. Люди, которым, как и таможеннику Верещагину из фильма «Белое солнце пустыни», стало «за державу обидно».

Несомненно, в них есть нечто от суперменов. Людей, подобных славной троице, не так часто встретишь на улице. Они лихо расправляются со всеми неприятелями: срывают планы всесильного Российского Легиона, побеждают даже посланцев Тьмы, срывая преступный план массового зомби- рования населения России. Под конец трилогии они и вовсе переходят в разряд небожителей. Особенно головоломна в этом плане карьера Егора Крутова, который стал верховным волхвом. И в то же время они достаточно земные, обычные, чтобы поверить в возможность их существования. Головачев изображает их в горе и радости, в покое и трудах, показывая, как формируется и закаляется характер каждого из них. Крутов, Воробьев и Федотов почти на сто процентов положительные, образцовые герои, с которых хочется делать жизнь. Это рыцари нашего времени, рыцари без страха и упрека.

Как уже отмечалось выше, заключительная книга цикла «Гарантирую жизнь» играет в «Катарсисе» особую роль. Автору показалось недостаточным привести историю своих персонажей к положительному, хотя отчасти и горькому финалу. Эта частичная неопределенность уже не состыковывалась с его жизненной программой, в которой наметилась тенденция к тому, что читателя нужно выводить «на оптимистическую ноту в восприятии жизни». Да и линия отрока Сергия, намеченная в романе «Бой не вечен», нашла неожиданное продолжение. Головачев вполне в традициях русской агиографической литературы пишет житие нового молитвенника за землю Русскую.

Что ж, в конце второго — начале третьего тысячелетий в российской фантастике появилось некоторое количество произведений как апокалиптического, так и мессианского характера. Впрочем, последних больше. Это свидетельствует о том, что в русском народе не только не умерла, но все более крепнет надежда, нет, скорее даже убежденность в скором очищении, выздоровлении, и возрождении нации. И «Катарсис» В. В. Головачева — одно из ярких и убедительных проявлений этой уверенности.

Игорь ЧЁРНЫЙ