Катары

ПРИЛОЖЕНИЕ I

Начало Евангелия от Иоанна было одним из основных текстов для катаров, его читали, например, при совершении обряда Consolamentum.

¹ В начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог.

² Оно было в начале у Бога.

³ Все чрез Него начало быть, и без Него ничто не начало быть, что начало быть.

⁴ В Нем была жизнь, и жизнь была свет человеков.

⁵ И свет во тьме светит, и тьма не объяла его.

⁶ Был человек, посланный от Бога; имя ему Иоанн.

⁷ Он пришел для свидетельства, чтобы свидетельствовать о Свете, дабы все уверовали чрез него.

⁸ Он не был свет, но был послан, чтобы свидетельствовать о Свете.

⁹ Был Свет истинный, Который просвещает всякого человека, приходящего в мир.

¹⁰ В мире был, и мир чрез Него начал быть, и мир Его не познал.

¹¹ Пришел к своим, и свои Его не приняли.

¹² А тем, которые приняли Его, верующим во имя Его, дал власть быть чадами Божиими,

¹³ Которые ни от крови, ни от хотения плоти, ни от хотения мужа, но от Бога родились.

¹⁴ И Слово стало плотию, и обитало с нами, полное благодати и истины; и мы видели славу Его, славу, как Единородного от Отца.

¹⁵ Иоанн свидетельствует о Нем и, восклицая, говорит: Сей был Тот, о Котором я сказал, что Идущий за мною стал впереди меня, потому что был прежде меня.

¹⁶ И от полноты Его все мы приняли и благодать на благодать,

¹⁷ Ибо закон дан чрез Моисея; благодать же и истина произошли чрез Иисуса Христа.

¹⁸ Бога не видел никто никогда; Единородный Сын, сущий в недре Отчем, Он явил.

Богомильский апокриф «Тайная вечеря», или «Interrogatio Johannis», представляет собой текст, предшествующий учению средневековых катаров, и содержит основные его идеи. Он построен в форме «вопросов, которые Иоанн, апостол и Евангелист, задает Господу нашему Иисусу Христу во время Тайной вечери в Царствии Небесном об устройстве мира, о Князе этого мира и об Адаме».

1. Я, Иоанн, брат твой, делящий скорби, чтобы потом войти в царствие небесное, когда покоился на груди Иисуса, сказал ему: «Господи, кто тот, кто тебя предаст?» И он мне ответил: «Тот, кто вместе со мной протянет руку к блюду. Тогда Сатана войдет в него, и он меня выдаст».

2. Я сказал: «Господи, до того, как пал Сатана, какова была Твоя слава одесную Отца?» Он мне отвётил: «Он был в такой славе, что правил силами небесными. Я же восседал одесную Отца. Сатана правил всеми теми, кто подражает Отцу, и он спускался с небес даже в самые малые создания, и поднимался из преисподней к престолу Отца, которого никто никогда не видел. И он созерцал славу того, кто приводит в движение небеса, ибо хотел уподобиться Всевышнему. И он сошел в воздух, и сказал ангелу воздуха: «Отвори мне врата воздуха». И ангел отворил ему врата воздуха. И спускаясь оттуда вниз, он встретил ангела, хранившего воды, и сказал ему: «Отвори мне врата вод». И ангел ему их отворил. Он сошел под землю и увидел двух рыб, возлежавших над водами. Они были подобны двум волам, впряженным в ярмо, чтобы пахать, и по приказанию незримого Отца держали всю землю от заката до восхода. Спустившись еще ниже, он увидел тучи, нависавшие над морскими волнами, чтобы их удерживать. Продолжая спускаться, он дошел до своей преисподней, порождающей огонь. Дальше он уже спускаться не мог, путь ему преградили языки жгучего пламени. Тогда Сатана вернулся назад и, преисполнившись хитрости, приступил к ангелу воздуха и к тому, что был над водами, и сказал им: «Все это принадлежит мне. Если вы меня послушаетесь, я поставлю свой престол на тучах и уподоблюсь Всевышнему; я уведу воды с высшего неба и соберу все их из мест, занятых морями. Тогда на лице земли больше воды не останется, и я буду править вместе с вами во веки веков». И, говоря так, Сатана поднялся вместе с другими ангелами к пятому небу, и каждому из них говорил так: «Сколько ты должен твоему хозяину?» «Сто мер зерна», — отвечал один. И он говорил ему: «Возьми перо и чернила и запиши: сорок». Другим он говорил: «А ты сколько должен твоему Господину?» «Сто кувшинов масла», — отвечали они ему. — «Садись, — говорил Сатана, — и пиши: пятьдесят». Он поднялся на все небеса и с этими словами соблазнил до пятого неба ангелов незримого Отца.

3. Но голос, исходивший от престола Отца, сказал ему: «Что делаешь ты, отрицающий Отца и соблазняющий ангелов? Творец зла, делай скорее то, что ты задумал совершить». И тогда Отец приказал своим ангелам: «Отнимите у них одеяния». И ангелы забрали одеяния, престолы и венцы у всех ангелов, послушавших Сатану. И еще я спросил у Господа: «Когда Сатана пал, где обитал он?» И он мне ответил: «За его гордыню Отец мой преобразил его и отнял у него свет. Его лицо уподобилось раскаленному железу и стало похожим на человеческое. И он увлек за собой треть всех Божьих ангелов и был отброшен от престола Господня и из небесных обителей. И, спустившись до этих небес, он не мог найти места, где мог бы отдохнуть сам и те, кто был с ним. Тогда он воззвал к Отцу и сказал ему: «Будь терпелив со мной, и я верну тебе все». И Отец сжалился над ним и дал покой и ему, и всем, кто был С ним, и позволил ему делать все, что он захочет, до седьмого дня.

4. И так Сатана остался на этом небе и стал приказывать ангелу воздуха и тому, кто был над водами: они подняли обе части воды снизу вверх, выше воздуха, и из третьей части сотворили море, которое стало господином вод. Но, согласно заповеди Отца, он приказал также и ангелу, который был над водами, править двумя рыбами, и они подняли землю снизу вверх, и настала засуха. И он взял венец ангела, правившего водами: из одной половины он сделал лунный свет, а из другой половины — свет звезд. Из драгоценных камней он сделал все звезды. Затем взял своих ангелов служить себе, как приказал Всевышний. И согласно заповеди незримого Отца он сотворил гром, дождь, град и снег. И поставил своих ангелов править всем этим. И повелел земле породить всех больших зверей, и всех гадов, и все деревья, и все травы. И повелел морю породить рыб и птиц небесных.

5. Затем Сатана поразмыслил и сотворил человека, чтобы тот стал его рабом или рабом самого себя. И приказал ангелу третьего неба войти в это сделанное из грязи тело, от которого затем отделил часть, чтобы сделать другое тело в женском обличье, и приказал ангелу второго неба войти в это женское тело. Но эти ангелы заплакали, когда увидели, что обрели смертные тела и что сделались в этих телах различными. И Сатана приказал им совершить плотский грех в этих телах из грязи, и они не знали, что тем самым совершают грех. Провозвестник зла поразмыслил сам с собой о том, как он сотворит Рай, и впустил туда людей, повелев отвести их туда. И он посадил тростник посреди Рая, и, плюнув, сотворил змея, и повелел ему жить в тростнике. Вот так Дьявол осуществил свое недоброе намерение с тем, чтобы мужчина и женщина не ведали о его обмане. Затем он вошел в Рай и заговорил с ними. Он сказал: «Ешьте от всякого плода, какой есть в Раю, но остерегайтесь есть от плода познания добра и зла». И Дьявол вошел в тело змея-искусителя, соблазнил того ангела, который был в женском обличье, и влил в него грешное вожделение, и насытил свою похоть с Евой посредством змеиного хвоста. Вот потому людей называют сынами Дьявола и сынами змея, ибо они служат похоти их отца Дьявола до скончания века.

6. И затем я, Иоанн, спросил у Господа: «Как можно объяснить, что Адам и Ева были сотворены Богом и помещены в Рай, чтобы исполнять волю Отца, а затем были обречены на смерть?» Господь мне ответил: «Послушай, Иоанн, возлюбленный Отцом моим, это невежды понапрасну говорят, будто мой Отец сотворил эти тела из грязи, на самом деле он создал все силы небесные Святым Духом: стало быть, Адам и Ева из-за своего греха получили смертные тела из грязи и были обречены на смерть».

И снова я, Иоанн, спросил у Господа: «Каким образом человек может родиться духовно в теле из плоти?» И Господь мне ответил: «Мужчины, произошедшие от падших ангелов, входят в тело женщины, и плоть им дает плотская похоть. Стало быть, дух рождается от духа, а плоть от плоти. И так осуществилось царствование Сатаны в этом мире и во всех народах». Еще он сказал мне: «Мой Отец позволил ему царствовать семь дней, и это семь веков».

7. Я снова спросил Господа: «Что произойдет после этого времени?» И Он мне ответил: «Как только Дьявол отпал от славы Отца и отказался быть с Ним, он воссел на тучах и послал ангелов и послал огонь, чтобы испепелить людей, от Адама до Еноха. И он вознес Еноха, своего служителя, выше небес, и показался ему божественным. Он дал ему перо и чернила, и Енох сел и написал шестьдесят семь книг. Он приказал ему отнести эти книги на землю. Енох сохранил их на земле и передал своим сыновьям и научил их, как совершать нечестивые таинства и жертвоприношения. И так он скрыл от людей царствие небесное. И Сатана говорил им: «Смотрите, я Бог ваш, и нет у вас другого Бога, кроме меня». Вот почему Отец мой послал меня в мир, чтобы я открыл людям злокозненный ум Дьявола и чтобы они научились его распознавать. Но Сатана, зная, что я сошел с небес в этот мир, послал своего ангела, и тот взял стволы от трех деревьев, и дал их Моисею, чтобы я был распят на этом дереве, уже для того приготовленном. И Сатана открыл своему народу свою божественность, и приказал, чтобы сынам Израиля был дан закон, и помог им перейти море посуху.

8. Когда Отец мой задумал послать меня на землю, то послал вперед своего ангела по имени Мария, чтобы меня принять. Тогда я спустился, вошел в него через ухо и вышел через ухо. Тогда Сатана, князь этого мира, узнал, что я спустился сюда для того, чтобы найти и спасти погибшие создания, и послал, чтобы крестить водой, своего ангела пророка Илию, который получил имя Иоанна Крестителя. Но Илия спросил у князя сего мира: «Как смогу я его узнать?» И сам Господь ему сказал: «На кого снизойдет Дух Святый в виде голубя и останется, тот крестит в Духе Святом во искупление грехов: он один имеет власть погубить или спасти».

9. И снова я, Иоанн, спросил у Господа: «Можно ли спастись через крещение Иоанна без твоего крещения?» И Господь ответил: «Ни один человек, если я не крестил его духом во искупление его грехов, не сможет узреть царствие небесное благодаря одному лишь крещению водой, ибо я есмь хлеб жизни, сошедший с седьмого неба. И, поскольку они едят плоть мою и пьют кровь мою, лишь они будут названы сынами Божьими».

Я спросил у Господа: «Что следует понимать под словами: они едят плоть мою и пьют кровь мою? И Господь мне ответил: «До того, как дьявол был изгнан со всем своим воинством от славы Отца, ангелы, когда молились, возвеличивали Отца, говоря в своих молитвах: Отче наш, иже еси на небесех. И тогда все их песнопения поднимались к престолу Отца. Но после своего падения они уже не могут славить Бога этой молитвой.

И я спросил у Господа: «Почему все они получают крещение Иоанна, но не все получают твое?» Господь ответил так: «Потому что дела их дурны, и они не приходят к свету. Ученики Иоанна Крестителя берут себе мужей и жен, но мои ученики не женятся и подобны ангелам Господним на небесах».

И тогда я, Иоанн, сказал: «Если познать женщину — уже грех, мужчина не должен жениться».

Господь ответил мне: «Не все понимают смысл этих слов, если только им не дано было его уразуметь: бывают евнухи, которые вышли такими из чрева своей матери, бывают евнухи, которые были оскоплены, и бывают такие, кто сделался евнухом сам ради царствия небесного. Пусть тот, кто может это уразуметь, да уразумеет!»

10. И я стал спрашивать Господа о Судном дне: «Каким будет знамение твоего прихода?» Он мне ответил: «Это произойдет, когда число Праведных уравняется с числом падших с неба увенчанных Праведных. Тогда Сатана освободится и выйдет из своего узилища, обуянный великой яростью, и станет воевать с Праведными, и те воззовут к Господу Богу. И Господь тотчас велит своему ангелу затрубить в трубу. Трубный глас ангела разнесется от небес до преисподней. И тогда солнце затмится, и свет больше не станет светить. Звезды упадут, и четыре ветра развеются, и от них сотрясутся земля и море, равно как и горы и долины. Тотчас содрогнется и небо, и солнце погаснет на четвертый час. Тогда явится знак Сына Человеческого, и с ним будут все добрые ангелы, и он поставит престол свой на облаках, и воссядет на престоле своего величия, с двенадцатью апостолами, восседающими на двенадцати престолах его славы. И книги будут развернуты, и он станет судить весь мир и веру, кою проповедовал. И тогда Сын Человеческий пошлет своих ангелов, чтобы они взяли его избранных со всех четырех сторон света и от вершины небес до их края, и чтобы приведи их. И тогда Сын Человеческий пошлет злых бесов, чтобы они привели к нему все народы, и скажет им: «Придите сюда, те, кто говорил: мы сытно ели и сладко пили, и получили в этом мире свою награду». И после того, как мы узрим этих демонов, все народы, преисполнясь страха, предстанут перед судьей. И Книги Жизни будут раскрыты, и там будут показаны все народы. И Господь возвеличит Праведных за их терпение и их добрые дела. Тем, кто слушался ангельских приказов, даны будут слава, честь и бессмертие. Тем же, кто повиновался демону, придется испытать гнев, обиду, терзания и страх.

Тогда Сын Человеческий отделит своих избранных от грешников и скажет им: «Приидите, благословенные Отца моего, наследуйте Царство, уготованное вам от создания мира». И затем скажет грешникам: «Идите от меня, проклятые, в огонь вечный, уготованный диаволу и аггелам его». И все прочие, увидев последнее разделение, столкнут грешников в преисподнюю по приказу незримого Отца.

Тогда души покинут темницу неверующих, мой голос будет услышан, и останется лишь одна овчарня и один пастырь. И из недр земных выйдут тьма и мрак преисподней, и поглотят весь мир от недр земных до воздуха небес. И Господь станет править от небес до глубин земли. Огненное озеро, где будут обитать грешники, столь глубоко, что, если бы человек тридцати лет поднял камень и бросил его вниз, он три года летел бы, прежде чем достичь дна.

11. И тогда Сатана будет связан со всем своим воинством, и будет брошен в это огненное озеро. А Сын Божий будет прогуливаться со своими избранными по небесам, и заточит Дьявола, сковав его нерушимыми цепями с плачущими и стенающими грешниками, и те скажут: Земля, поглоти нас и истреби нас. И тогда праведники воссияют подобно солнцу в царстве их Отца, и Сын Божий приведет их к престолу незримого Отца и скажет: «Вот я с чадами, которых Отец дал мне; мир тебя не знал, но я поистине тебя узнал, потому что это ты послал меня». И Отец тогда ответит своему сыну: «Возлюбленный Сын мой, сядь справа от меня, я брошу к твоему подножию твоих врагов, отрицавших меня и сказавших: мы — боги, и кроме нас нет других богов. Они предали смерти твоих пророков и были гонителями твоих Праведников. Теперь ты сбросил их во тьму, туда, где раздаются плач и скрежет зубовный».

И тогда Сын Божий воссядет одесную Отца, и Отец станет править своими ангелами. Он поместит избранников своих в ангельские хоры, покроет их нетленными одеждами, даст им нерушимые венцы и незыблемые престолы. И Бог будет среди них. Они не узнают больше ни голода ни жажды, и солнце не опалит их, и жара не сожжет. И Господь осушит все слезы их глаз. И Сын будет царствовать со своим святым Отцом, и царствию его не будет конца во веки веков».

Эта Церковь терпела гонения, скорби и муки во имя Христа, ибо сам Он все это выстрадал, желая искупить и спасти свою Церковь и показать как на деле, так и на словах, что до скончания веков она должна терпеть гонения, позор и проклятия, как говорит Он это в Евангелии от святого Иоанна (15; 20): «Если Меня гнали, будут гнать и вас; если Мое слово соблюдали, будут соблюдать и ваше». А в Евангелии от святого Матфея Он говорит (5; 10—12): «Блаженны изгнанные за правду, ибо их есть Царство Небесное. Блаженны вы, когда станут поносить вас и гнать и всячески неправедно злословить за Меня. Радуйтесь и веселитесь, ибо велика ваша награда на небесах: так гнали и пророков, бывших прежде вас». И еще сказал (10; 16): «Вот, Я посылаю вас, как овец среди волков». И еще (10; 22—23): «И будете ненавидимы всеми за имя Мое; претерпевший же до конца спасется. Когда же будут гнать вас в одном городе, бегите в другой».

Заметьте, до какой степени все эти слова Христа противоречат дурной римской Церкви, ибо она не гонима ни за благо свое, ни за праведность свою; напротив, это она гонит и предает смерти всякого, кто не захочет мириться с ее грехами и ее преступлениями. И она не бежит из города в город, но владеет городами, и городками, и провинциями, и величественно восседает в роскоши мира сего, и ее боятся короли, императоры и прочие бароны. Она нисколько не уподобляется овцам среди волков, но подобна волкам среди овец и козлищ; и она делает все, чтобы утвердить свою власть над язычниками, евреями и неверными; а главное — она гонит и предает смерти святую Христову Церковь, которая все терпеливо сносит подобно овце, не защищающейся от волка.

Но, несмотря на все это, пастыри римской Церкви не испытывают никакого стыда, говоря, будто они и есть овцы и агнцы Христовы, и они говорят, что Церковь Христова, та, которую они гонят, и есть Церковь волков. Но это неслыханная вещь, ибо во все времена волки гнали и убивали овец, и надо, чтобы сегодня все вывернулось наизнанку для того, чтобы овцы, разъярившись, стали бы кусать, гнать и убивать волков, и чтобы водки сделались до того терпеливы, что позволили бы овцам их съесть! [...]

И потому святой апостол Иоанн говорит (13; 13): «Не дивитесь, братия мои, если мир ненавидит вас»[150].

Эта Церковь совершает святое духовное крещение, то есть наложение рук, которым дается Дух Святой; Иоанн Креститель сказал (Матф., 3; 11): «Идущий за мною [...] будет крестить вас Духом Святым». И еще, когда Господь наш Иисус Христос сошел от престола славы, дабы спасти народ свой, он научил святую Церковь, чтобы она крестила других этим святым крещением, как сказано в Евангелии от святого Матфея (28; 19): «Итак идите, научите все народы, крестя их во имя Отца и Сына и Святого Духа». И в Евангелии от святого Марка Он говорит (16; 15—16): «Идите по всему миру и проповедуйте Евангелие всей твари. Кто будет веровать и креститься, спасен будет; а кто не будет веровать, осужден будет».

Но дурная римская Церковь, лживая и распространяющая ложь, говорит, будто Христос понимал под этим крещение материальной водой, какое совершал Иоанн Креститель до проповеди Христа. Это можно опровергнуть многими доводами; ибо, если бы крещение, совершаемое римской Церковью, было бы тем, какое Христос заповедал своей Церкви, тогда все те, кто получил крещение, были бы осуждены. Христос на самом деле говорит (Марк, 16; 16): «Кто будет веровать и креститься, спасен будет; а кто не будет веровать, осужден будет». Но они крестят маленьких детей, которые не могут ни веровать, ни знать, что есть добро и что зло; стало быть, своим словом они их осуждают. [...]

[...] И если он немедленно должен быть утешен, пусть совершит melhorier («поклонение»), и пусть возьмет книгу из рук старейшины. Тот же должен прочесть ему наставление и назидание с подобающими свидетельствами и теми словами, которые отвечают обряду «Утешения». Затем пусть он ему скажет так:

«Петр, вы хотите получить духовное крещение (lo baptisme espetiral), которым дается Дух Святой в Божией церкви, со святой молитвой, с наложением рук «добрых людей». [...]»

Об этом крещении Господь наш Иисус Христос говорит в Евангелии от святого Матфея (28; 19—20) своим ученикам: «Итак идите, научите все народы, крестя их во имя Отца и Сына и Святого Духа, уча их соблюдать все, что Я повелел вам, и се, Я с вами во все дни до скончания века». А в Евангелии от святого Марка (16; 15) говорит: «Идите по всему миру и проповедуйте Евангелие всей твари. Кто будет веровать и креститься, спасен будет; а кто не будет веровать, осужден будет». А в Евангелии от святого Иоанна (3; 5) Он говорит Никодиму: «Истинно, истинно говорю тебе: если кто не родится от воды и Духа, не может войти в Царствие Божие». И святой Иоанн Креститель говорил об этом крещении, когда сказал (Иоанн, 1; 26—27): «Я крещу в воде; но стоит среди вас Некто, которого вы не знаете: Он-то Идущий за мною, но Который стал впереди меня; я не достоин развязать ремень у обуви Его»; и еще (Матфей, 3; 11): «Я крещу вас в воде в покаяние, но Идущий за мною сильнее меня; я не достоин понести обувь Его; Он будет крестить вас Духом Святым и огнем». И Иисус Христос говорит в Деяниях Апостолов (1;5): «Ибо Иоанн крестил водою, а вы чрез несколько дней после сего будете крещены Духом Святым». Святое крещение наложением рук было установлено Иисусом Христом, как сказано у святого Луки, и Он говорит, что Его друзья будут это делать, как сказано у святого Марка (16; 18): «Возложат руки на больных, и они будут здоровы». И Анания (Деяния, 9; 17—18) совершил такое крещение над святым Павлом при его обращении. И впоследствии Павел и Варнава совершали это во многих местах. И святой Петр и святой Иоанн делали это с самарянами. Ибо святой апостол Лука так говорит в Деяниях Апостолов (8; 14—17): «Находившиеся в Иерусалиме Апостолы, услышавши, что Самаряне приняли слово Божие, послали к ним Петра и Иоанна, которые, пришедши, помолились о них, чтобы они приняли Духа Святого, ибо Он не сходил еще ни на одного из них, а только были они крещены во имя Господа Иисуса; тогда возложили руки на них, и они приняли Духа Святого».

Это святое крещение, которым дается Дух Святой, Божия Церковь сохранила от апостолов до наших времен, и оно передается от одних добрых людей к другим добрым людям до сего дня, и так будет до скончания веков.

И вы должны знать, что Божией Церкви дана власть связывать и развязывать, прощать грехи и оставлять их, как говорит о том Христос в Евангелии от Иоанна (20; 21—23): «Как послал Меня Отец, так и Я посылаю вас. Сказав это, дунул, и говорит им: примите Духа Святого: кому простите грехи, тому простятся; на ком оставите, на том останутся».

И в Евангелии от Матфея говорит Симону Петру (16; 18—19): «И Я говорю Тебе: ты — Петр, и на сем камне Я создам Церковь Мою, и врата ада не одолеют ее. И дам тебе ключи Царства Небесного; а что свяжешь на земле, то будет связано на небесах; и что разрешишь на земле, то будет разрешено на небесах». И в другом месте (Матфей, 18; 18—20) говорит своим ученикам: «Истинно говорю вам: что вы свяжете на земле, то будет связано на небе; и что разрешите на земле, то будет разрешено на небе. Истинно также говорю вам, что если двое из вас согласятся на земле просить о всяком деле, то, чего бы ни попросили, будет им от Отца моего Небесного. Ибо, где двое или трое собраны во имя Мое, там Я посреди них». А в другом месте (Матфей, 10; 8) говорит: «Больных исцеляйте, прокаженных очищайте, мертвых воскрешайте, бесов изгоняйте».

И в Евангелии от святого Иоанна (14, 12) Он говорит: «верующий в Меня, дела, которые творю Я, и он сотворит». И в Евангелии от святого Марка (16; 17— 18) говорит: «Уверовавших же будут сопровождать сии знамения: именем Моим будут изгонять бесов, будут говорить новыми языками; будут брать змей; и если что смертоносное выпьют, не повредит им; возложат руки на больных, и они будут здоровы». И в Евангелии от святого Луки (10, 19) говорит: «Се, даю вам власть наступать на змей и скорпионов и на всю силу вражию, и ничто не повредит вам».

И если хотите получить эту силу и эту власть, вам надо соблюдать заповеди Христовы и Нового Завета, приложив для этого все ваши силы. И знайте, что Он заповедал человеку не совершать ни прелюбодеяния, ни человекоубийства, ни лжи, не давать никакой клятвы, не красть и не брать чужого, и не делать другому того, чего не хотел бы, чтобы сделали ему; прощать тому, кто причинил ему зло, и любить своих врагов, и молиться за своих клеветников и хулителей и благословлять их. И если его ударят по одной щеке, пусть подставит другую, и если у него отнимут рубашку, отдать плащ; и он не должен ни судить, ни осуждать, и выполнять многие другие заповеди, которые дал Господь и Его Церковь.

И вы должны также ненавидеть этот мир, и дела его, и все, что в нем есть. Ибо святой Иоанн говорит в своем первом послании (2; 15—17): «Не любите мира, ни того, что в мире: кто любит мир, в том нет любви Отчей. Ибо все, что в мире: похоть плоти, похоть очей и гордость житейская, не есть от Отца, но от мира (сего). И мир проходит, и похоть его, а исполняющий волю Божию пребывает вовек». И Христос сказал народам (Иоанн; 7, 7): «Вас мир не может ненавидеть, а Меня ненавидит, потому что Я свидетельствую о нем, что дела его злы». И в книге царя Соломона (Екк, 1; 14) сказано: «Видел я все дела, какие делаются под солнцем, и вот, все — суета и томление духа». И Иуда, брат Иакова, говорит нам, чтобы мы знали, в своем послании (стих 23): «Гнушайтесь даже одеждою, которая осквернена плотию». И эти свидетельства, и еще множество других, учат вас соблюдать заповеди Господни и ненавидеть этот мир. И если вы станете соблюдать это до конца, мы надеемся, что душа ваша получит жизнь вечную. [...]

Затем верующий должен совершить поклонение (melhorier) и сказать: «Parcite nobis. За все, в чем мог я согрешить словом, или делом, или помыслом, или свершением, я прошу прощения у Господа, у Церкви и у всех вас». И тогда христиане пусть скажут: «Именем Господним, и нашим, и Церкви нашей да будут вам отпущены грехи, и станем молить Господа, чтобы Он отпустил их вам». После этого они должны его утешить. Пусть старейшина возьмет книгу (Евангелие) и возложит ему на голову, и другие добрые люди возложат каждый ему на голову свою правую руку, и пусть прочитают parcias[151] и трижды adoremus, и затем произнесут: «Pater sancte, suscipe servum tuum in tua justitia, et mitte gratiam tuam et spiritum sanctum tuum super eum»[152]. Пусть обратятся к Господу с молитвой, и тот, кто совершает богослужение, должен тихим голосом прочесть sezena[153]; а когда sezena будет прочитана, он должен трижды прочесть adoremus, и один раз молитву вслух, и затем Евангелие (от Иоанна). А когда Евангелие будет прочитано, они должны трижды прочитать adoremus, и gratia, и parcias. Затем они должны примириться (поцеловаться) друг с другом и поцеловать книгу. Если среди собравшихся находятся верующие-мужчины, они также должны примириться, а если есть верующие-женщины, пусть также поцелуют книгу и примирятся между собой. И потом пусть обратятся к Господу с dobla (молитвой) и veniae (просьбой о помиловании), и на этом обряд завершается.

Прибыли мы к Господу и к вам, и ко святой Церкви, ибо желаем покаяться во всех грехах наших, содеянных на деле и на словах, в мыслях и в поступках, с рождения и до дня сегодняшнего, и просим милости у Господа и у вас, дабы вы молили святого Отца милосердного простить нас.

Помолимся Господу и покаемся в прегрешениях наших многих и тяжких по отношению к Отцу, и Сыну, и почитаемому Святому Духу, и почитаемым нами святым заповедям евангельским, и почитаемым святым апостолам, и с молитвою, и с верою, и с упованием на спасение, кое ожидает христиан добродетельных и достославных, и блаженных усопших предков, и братьев, здесь присутствующих, и молим Тебя, Господи, дабы Ты простил нам все грехи наши. Benedicite parcite nobis[155].

Ибо велики грехи наши, кои совершали мы ежедневно и еженощно, велики каждодневные прегрешения наши против Господа, содеянные нами и на деле, и на словах, и в мыслях, вольно или невольно, а более всего по собственной воле, кою злые духи внушили плоти нашей, в которую мы облечены. Benedicite parcite nobis.

Господь своим святым словом наставляет нас, а также святые апостолы и братья наши духовные; они говорят нам, чтобы отбросили мы всяческие желания плоти и очистились от всякой грязи, и исполняли бы волю Господа, и творили бы благо и добро; но мы, служители нерадивые, не только не исполняем наставлений сих как подобает их исполнять, но часто потакаем желаниям плоти нашей и мирским заботам предаемся, нанося тем самым вред духу нашему. Benedicite parcite nobis.

В миру мы ходим вместе с людьми разными, и пребываем вместе с ними, и разговариваем, и едим, и прегрешений совершаем множество, чем причиняем вред братьям нашим и душе нашей. Benedicite parcite nobis.

Слова наши суетны, беседы пусты, смеемся мы и хохочем, и лукавим, и злословим о братьях и сестрах, коих ни судить, ни осуждать мы недостойны, и грехи братьев и сестер не дано осуждать нам, ибо среди христиан мы доподлинно являемся грешниками. Benedicite parcite nobis.

Служение, кое было нам заповедано, мы не исполняли так, как следовало его исполнять, не соблюдали ни пост, ни молитву; днями, отведенными нам для дел благочестивых, мы пренебрегли, и часы, для молитв предназначенные, не соблюли; когда мы творим святую молитву, чувства наши заняты плотским, а мысли исполнены мирских забот, и до того поглощены мы мирским, что уже не знаем, какое слово возносим мы к Отцу всех праведных. Benedicite parcite nobis.

О, Боже, святый и добродетельный, во всем, в чем повинны чувства наши и мысли, исповедуемся Тебе, святой Господь наш; премного согрешили мы, но уповаем мы на милость Господню и на святую молитву и на святое Евангелие, ибо тяжки грехи наши. Benedicite parcite nobis.

О, Боже, осуди и покарай пороки плоти нашей, пусть не будет в Тебе сострадания к сей плоти, что рождена из тлена, но возымей сострадание к душе, что заключена в тюрьме плоти, и дай нам дни и часы, и venias[156] и посты, и молитвы, и наставления, как это заведено у добрых христиан, дабы на Страшном суде нас не судили и не покарали вместе с нечестивцами. Benedicite parcite nobis.

ПРИЛОЖЕНИЕ II
УЧЕНИЕ ЕРЕТИКОВ ИЗ ТУЛУЗСКОГО ГРАФСТВА

Манускрипт под номером 609 из тулузской библиотеки заслуживает тщательного исследования. Уверяли, будто [инквизиторы] Бернар де Ко и Жан де Сен-Пьер допросили от восьми до десяти тысяч человек. Это преувеличение, доказывающее, что документ не был внимательно изучен. В действительности они получили показания пяти тысяч шестисот тридцати восьми свидетелей, данные под присягой. Правда, некоторые из них, приблизительно пятьсот, сделали «отрицательные признания», сказав, будто ничего о еретиках не знают и даже никогда их не видели. Но эти сведения имеют ценность. Совокупность утвердительных показаний прочих пяти тысяч свидетелей составляет свидетельство, которого нельзя не признавать. Оно относится к тому периоду альбигойской ереси, который заключен между 1185 и 1245 годами и составляет шестьдесят лет. Это расследование дает наиболее обильные сведения о состоянии ереси в северо-западной части графства Тулузского в конце XII века и в начале XIII, до и после крестового похода против альбигойцев, до 1245 года [...]

Господь не создавал материю, поскольку она дурна и, кроме того, подвержена порче. Крещение не способствует спасению души, освященная облатка не содержит тела Христова, поскольку материя дурна и неспособна участвовать в совершении освящения и принимать Дух Святой. Дьявол (или злое начало) создал видимый мир, в котором он заключил души; и супруги, которые, рождая детей, удерживают души внутри тел, приобщаются к дьявольскому творению. Стало быть, Христос не может иметь смертное тело; вместо него умер другой; души спасены им, но они спасаются лишь после многочисленных странствий в различных телах, продолжающихся до того дня, когда душа сможет покинуть свою темницу.

Впрочем, как бы там ни было, из этих логических построений с несомненностью следует, что в соответствии с результатами расследования, произведенного в 1245 году, учение еретиков сводилось к следующим основным положениям:

1. Бог не создавал видимых и преходящих вещей, небо и землю; все это либо было создано неким демиургом, «voluntate et nutu Dei», либо все это — творение непосредственно дьявола, в частности, им сотворено человеческое тело; либо земля собственными силами произвела покрывающую ее растительность. Творение не может быть делом Божьим, ибо создание, выходящее из Его рук, не портится и не гибнет.

2. Сын Божий не был распят, распят вместо него был другой.

3. Крещение водой бесполезно для спасения души.

4. Освященная облатка не содержит тела Христа.

5. Брак на самом деле есть сожительство, и дети, в браке родившиеся, принадлежат к категории дурных существ.

6. Души переходят из одного тела в другое вплоть до своего избавления.

7. Тела не воскреснут.

Практическим выводом из этого учения, применительно к распространявшей его секте, было не только то, что с еретиками можно обрести спасение, но и то, что спастись можно только с ними, «non est salus nisi cum hereticis», и что следует покинуть Церковь, чтобы перейти к ереси. Именно так понимали и именно так говорили многие свидетели, чей ум не в состоянии был усвоить метафизические понятия, но смотревшие на еретиков, по часто повторявшемуся определению, как на «bonos hommes et veraces et amicos Dei», как на обладающих истинной верой, «habere bonam fidem».

Инквизиторы редко упускали случай допросить свидетеля по этому последнему пункту, отделяя его от теоретической или метафизической части учения. Это понятно, поскольку для них речь прежде всего шла о том, чтобы выявить тех, кто отвергал лоно Церкви, той римской Церкви, которой они противопоставляли ересь.

Представленное толкование вполне совпадает с тем, которое приписывали еретикам тулузского графства. Это вытекает еще из того особого обстоятельства, что многие свидетели уверяли, будто знакомы с учением лишь в пересказе, услышанном из уст самих священнослужителей, не указывая ни места, ни обстоятельств, ни цели, преследуемой священниками, его излагающими. К примеру, Биллем из Сен-Назера «non audivit eos (ereticos) dicentes errores de visibulibus, nec de aliis sacramentis; set bene audivit dici a presbiteris quod heretici dicebant quod Deus non fecit visibilia, et quod hostia sacrata non erat corpus Christi, et quod baptismus et matrimonium non proficiebant ad salutem, et quod corpora mortuorum non resurgent».

Вполне естественно предположить, будто священники с кафедры обличали и отвергали подобные действительно грубые заблуждения. Эти положения явно отдают дуализмом, манихейством; они отталкиваются от манихейского принципа, согласно которому материя дурна, принципа, прямым выводом из которого они являются, вытекают благодаря строго логическим рассуждениям. Материя есть творение злого начала, или даже очаг зла, стало быть, Бог не мог ни сотворить, ни устроить ее; крещение водой ничего не дает; тело Христово не может содержаться ни в чем вещественном, ни в хлебе, ни в чем другом; брак способствует творению нечистого, заточая души в материи; наконец, плоть никоим образом не может быть посредством воскрешения возвращена к жизни. Мир и человек находятся во власти дурного начала: зло повсюду, и все есть зло, за исключением секты, обличающей творение дурного начала, защищаемое католической церковью.

ПРИЛОЖЕНИЕ III
ГИЛЬЯБЕРТ ДЕ КАСТР, КАТАРСКИЙ ЕПИСКОП

Гильяберт де Кастр, родившийся в 1165 году, несомненно, был одним из самых известных катарских прелатов. Мишель Рокбер даже видит в нем «наиболее значительную фигуру окситанского катаризма» (Histoire des cathares, Perrin, 1999). Выходец, по всей вероятности, из семьи сеньоров Кастра, он получил превосходное духовное образование и в совершенстве знал Священное Писание. Около 1193 года он обосновался в Фанжо. В начале XIII века он посвятил себя катарской проповеди, защищая взгляды «добрых людей» во время свободных публичных диспутов, где катарские богословы встречались с католическими, как во время дискуссии в Монреале (1207), когда он вместе с другими катарскими теологами противостоял Пьеру де Кастельно.

В течение первых лет крестового похода он укрывался в Монсегюре; в то время он был старшим сыном тулузского епископа Гослена. Благодаря реконкисте Раймонда Младшего в 1220 году катары возвращались в города и деревни, откуда прогнали их крестоносцы, в частности в Лораге и Тулузе. Гильяберт де Кастр, ставший к этому времени (в 1220 или 1222) катарским епископом Тулузы, обосновался в Фанжо. Оттуда он способствовал возвращению катаров и руководил этим возвращением, рукополагал диаконов и совершенных. Этот блестяще образованный человек, кроме того, обладал поистине непререкаемым духовным авторитетом для еретической знати.

Около 1227—1228 года, когда крестовый поход возобновился под предводительством короля Людовика, Гильяберту де Кастру пришлось покинуть Фанжо и временно укрыться в Сен-Поль-Кап-де-Жу. В 1229 году, когда был подписан Парижский договор, Раймонд VII вынужден был, ради спасения своего государства, дать клятву истребить ересь, и катарам вновь пришлось уйти в подполье. Тогда Гильяберт де Кастр спешно покинул Сен-Поль-де-Жу и в сопровождении нескольких рыцарей укрылся в Верхнем Разесе. Около 1232 года он поселится в Монсегюре, где будут находиться «престол и глава» его Церкви, под защитой хозяина этих мест, Раймонда де Перейдя (или Перелла). Оттуда, несмотря на свой преклонный возраст, при помощи своего старшего сына, Бернара де Ламота, и нескольких диаконов, Гильяберт де Кастр без устали продолжает создавать и строить катарскую иерархию. Около 1240 года, то есть за четыре года до осады крепости, след его теряется.

ПРИЛОЖЕНИЕ IV
ОБЩАЯ ХРОНОЛОГИЯ

ПРИЛОЖЕНИЕ V
НИЩЕНСТВУЮЩИЕ ОРДЕНА В ЛАНГЕДОКЕ В XIII ВЕКЕ

Учреждение нищенствующих орденов в Лангедоке, в особенности доминиканского ордена, имело большое значение для движения духовного восстановления, которое благодаря проповедям, примеру смирения, а иногда и через посредство Инквизиции сопровождало крестовый поход против альбигойцев, предписанный Римом.

ПРИЛОЖЕНИЕ VI
ПЛАН ТУЛУЗЫ В НАЧАЛЕ XIII ВЕКА

Двенадцать капитулатов

1 Сен-Сернен

2 Сен-Жюльен

3 Сен-Пьер-де-Кюизин

4 Тор

5 Дорад

6 Сен-Пьер Сен-Мартен

7 Сен-Ром

8 Сент-Этьен

9 Сен-Пьер Сен-Жеран

10 Сен-Бартелеми

11 Дальбад

12 Пон-Вье

ПРИЛОЖЕНИЕ VII
ОКСИТАНО-КАТАЛОНСКОЕ ГОСУДАРСТВО, СОЗДАННОЕ ПЕДРО II АРАГОНСКИМ В ЯНВАРЕ 1213 ГОДА

Окситано-каталонское государство, созданное Педро II Арагонским 27 января. Его владения и вассальные княжества до этой даты включали в себя:

1. Арагон

2. Каталонию

3. Графство Прованс

4. Графство Жеводан, виконтство Милло и Грез

5. Комменж

6. Беарн

ПРИЛОЖЕНИЕ VIII
ПЕРЕПИСКА АРАГОНСКОГО КОРОЛЯ С ПРЕЛАТАМИ, УЧАСТНИКАМИ ЛАВОРСКОГО СОБОРА

Въезд короля Арагонского в Тулузу. Под праздник Богоявления король Педро Арагонский, который неодобрительно смотрел на дело веры, прибыл в Тулузу; там он оставался долго, посещал еретиков и отлученных от Церкви, и дал знать архиепископу Нарбоннскому, папскому легату и нашему графу, что желает с ними встретиться, дабы договориться о мире и согласии между нашим графом и врагами веры. По общему желанию место для этой встречи было выбрано между Тулузой и Лавором. Архиепископ Нарбоннский созвал по случаю этой встречи собор, на который прибыли двадцать архиепископов и епископов. Когда все мы собрались в условленном месте, король для начала попросил архиепископа Нарбоннского и епископов вернуть трем графам, Тулузскому, Комменжу и Фуа, а также Гастону Беарнскому их земли. Однако архиепископ в ответ попросил короля записать свои просьбы и отправить их, запечатав свиток своей печатью, епископам в Лавор. Король, любезно улыбнувшись нашему графу, его брату и его сыновьям, попросил графа перестать чинить зло его врагам на ту неделю, пока будут длиться переговоры. На что граф, исполненный благородства и любезности, ответил: «Из уважения к вам, ваше величество, я обещаю, что в течение этой недели не буду — нет, не чинить зло нашим врагам, но действовать им во благо, ибо полагаю, что, сражаясь с противниками Христа, я творю благо, а не зло». Сам же король пообещал от имени наших врагов, что они не станут нападать на наших все то время, пока будут идти переговоры, однако эти бесчестные люди, несмотря на заверения короля, как только узнали, что мы собрались вместе, направились в наши земли, в сторону Каркассона, и принялись разорять их, и убили множество наших. О, гнусное предательство! На третий день, покинув место встречи и возвратившись в Тулузу, король отправил архиепископам и епископам свои просьбы записанными и изложенными в таких словах:

Просьбы короля. «Просьбы, с которыми король Арагонский обратился к Лаворскому собору. Поскольку наша святая мать Церковь обладает, как говорят, не только суровостью карающего бича, но и добротой материнского лона, Педро, верный сын Церкви, милостию Божией король Арагона, смиреннейше обращается к вашему святейшеству и настоятельно просит за графа Тулузского, желающего возвратиться в лоно нашей святой матери Церкви, моля милосердно и великодушно вернуть ему его владения и прочее имущество, кои были Им утрачены; за причиненные им бесчинства он обязуется расплатиться так, как сочтет справедливым Церковь, и возместит ущерб и загладит оскорбления, причиненные различным храмам и различным прелатам так, как предпишет ему наша милосердная и святая мать Церковь. Если же вдруг Церковь откажется исполнить просьбу короля применительно к самому графу, король возобновляет свою просьбу и свое заступничество в пользу его сына; что же касается отца, тот тем не менее лично расплатится за прежние свои бесчинства, отправившись со своими рыцарями на помощь христианскому воинству либо биться с сарацинами, либо в заморские страны, согласно тому, что сочтет наилучшим Церковь, однако сын его пусть остается в своих землях, надежно защищенным и тщательно оберегаемым ради славы Божией и славы Церкви до тех пор, пока мы не убедимся, что он стоит на истинном пути. Поскольку граф де Комменж никогда не был еретиком и не принимал у себя еретиков, но, скорее, сражался с ними и утратил, как говорят, свои владения из-за того, что пришел на помощь своему сюзерену и родичу графу Тулузскому, названный король за него заступается и просит, поскольку это его вассал, вернуть ему его земли; если будет доказано, что на нем есть какая-либо вина, он загладит ее согласно воле Церкви. Поскольку граф де Фуа не еретик и никогда им не был, названный король просит за него, своего вассала и своего возлюбленного родича, которому не может бесстыдно отказать в том, чтобы поддержать его в его праве, из милости и уважения к королю вернуть ему его имущество; однако же он загладит свою вину согласно воле Церкви во всем, где милосердная наша мать Церковь сочтет, что он в чем-либо провинился. Что же касается Гастона, его вассала, король просит и сердечно молит о том, чтобы ему вернули его земли и владения его вассалов, тем более, что он готов встать на истинный путь и держать ответ перед праведным судом согласно воле Церкви, если вы не сможете сами ни выслушать его, ни рассудить его дело. Во всем, о чем говорилось выше, названный король предпочитает взывать к вашему милосердию, а не суждению. Он предает вашему милосердию своих епископов, своих клириков и своих баронов: он смирится со всем, что будет решено между ними и вами по делам, о коих говорилось прежде, и молит вас соблаговолить проявить понимание, дабы он мог располагать помощью этих сеньоров и графа де Монфора в испанском крестовом походе против Альмохадов во славу Божию и к величайшему благу святой Церкви. Писано в Тулузе, XVII февральских календ».

Ответ прелатов. «Прославленному и возлюбленному во Христе Педро, милостью Божией королю Арагонскому и графу Барселонскому, Лаворский собор с поклоном и искренней любовью во Христе. Мы ознакомились с просьбами и ходатайствами, с которыми ваша королевская светлость обращается к нам, заступаясь за графа Тулузского (и его сына), графов Фуа и Комменжа и благородного сеньора Гастона Беарнского. В этих письмах, среди прочего, вы называете себя верным сыном Церкви. Мы также возносим хвалу, благодарность и молитвы Господу нашему Иисусу Христу и восхваляем ваше королевское величие. И в силу той взаимной любви, какая, насколько нам известно, царит между вами и нашей святой матерью Церковью, и из уважения к вашему королевскому величеству, мы сердечно склоняемся на ваши просьбы во всем, что для нас возможно сделать по воле Господней. Мы полагаем своим долгом на ваши просьбы и ходатайство в пользу графа Тулузского и его сына ответить вашей королевской светлости: Высшею властью мы отрешены от дела графа и его сына, ибо граф Тулузский добился от его святейшества папы, чтобы его дело было поручено нашему достопочтенному брату епископу Риеса и мэтру Тедизу на определенных условиях. Вы помните о тех беспредельных и неизменных милостях, какие его святейшество папа оказывал названному графу после всех его бесчинств, а также и то, какую милость благодаря вашему вмешательству и по вашим просьбам достопочтенный отец архиепископ Нарбоннский, папский легат, в то время настоятель Сито, оказал названному графу в Нарбонне и Монпелье два года назад, если память нам не изменяет. Легат хотел оставить графу в целости и сохранности все его владения и права в еретических местностях, какие находились в его владениях. Что же касается других еретических местностей, какие находились за пределами его владений (граф насчитывал таковых по меньшей мере пятьсот), легат хотел, чтобы четверть или даже треть их была конфискована в пользу графа. Граф отклонил эту великую милость, какую оказывали ему его святейшество папа, его легат и Божия Церковь: он нарушил все клятвы, данные им в присутствии легатов; он творил одно беззаконие за другим, совершал одно преступление за другим, одно злодеяние за другим; он объединился с еретиками, бродягами и прочими проклятыми, чтобы еще более жестоко напасть и причинить еще больший ущерб Церкви Божией, всему христианству, вере и миру, так что сделался недостойным всякой милости и всяких благодеяний. На ваши просьбы, касающиеся графа де Комменжа, мы считаем нужным ответить следующее: Мы знаем из верных источников, что он совершил множество бесчинств, нарушил свою клятву, заключил союз с еретиками и их пособниками, нападал на Церковь сообща с этими зачумленными, так, будто намеревался отомстить за лично ему нанесенное оскорбление, что впоследствии его настоятельно просили остановиться на этом пути, опомниться и примириться с католическим сообществом; однако граф продолжал и продолжает вести себя все так же непотребно, за что был отлучен он Церкви и предан анафеме. Именно он, граф де Комменж, вовлек в войну графа Тулузского, как тот, говорят, имеет обыкновение утверждать; стало быть, на нем лежит ответственность за продолжение военных действий и многочисленные беды, которые проистекли из этого для Церкви. Тем не менее, если он покажет себя достойным блага отпущения грехов, Церковь не откажет ему в удовлетворении его просьбы, но лишь после того, как ему будут отпущены его грехи и он обретет право предъявлять иск в суде. На просьбы и заступничество вашего величества в пользу графа де Фуа мы отвечаем так. Доказано, что в течение долгого времени этот граф укрывал еретиков, и сегодня еще является их укрывателем и защитником, поскольку нет сомнения в том, что те, кто верит еретикам, сами являются еретиками. Этот граф повинен в многочисленных и весьма тяжких бесчинствах: он грабил и разрушал церкви, несмотря на данные им лично клятвы и обязательства; он поднял руку на клириков и бросил их в тюрьму (за это и многое другое его покарали отлучением от Церкви и предали анафеме). Даже после того как легат, благодаря вашему вмешательству и по вашим просьбам, даровал помилование названному графу, тот продолжал жестоко истреблять крестоносцев, духовенство и мирян, которые в простоте своего сердца выступили против лаворских еретиков. Ваше королевское величество, должно быть, помнит, сколь велика была эта милость, ибо легат по вашему желанию и в ответ на ваши просьбы предложил графу соглашение, и точно известно, что граф это соглашение не принял, и существует даже ваше письмо, адресованное графу де Монфору, скрепленное вашей королевской печатью и содержащее по поводу этой милости следующие слова: «Мы берем на себя перед вами такое обязательство, что, если названный граф откажется подчиниться этому приказу и впоследствии вы не станете прислушиваться, когда мы будем за него просить, мы нисколько не будем на вас в обиде». Однако, если речь идет о том, каким образом заслужить благодать отпущения грехов, и если впоследствии, когда грехи ему будут отпущены, он станет на что-либо жаловаться, Церковь не откажет ему в правосудии. Что касается Гастона Беарнского, вы настоятельно просили, чтобы ему возвращены были его владения и феоды его вассалов, и на это мы вам отвечаем так. Не говоря о прочих многочисленных или, вернее сказать, бесчисленных обвинениях, выдвинутых против него, он объединился с еретиками, их пособниками и их защитниками против Церкви и против крестоносцев: это отъявленный и опасный гонитель церквей и духовенства. Во время осады Кастельнодари он привел графу Тулузскому и графу де Фуа подкрепление, чтобы воевать против тех, кто по приказу его святейшества папы сражался с еретиками и их пособниками; он принял у себя убийцу блаженной памяти легата Пьера де Кастельно; он долгое время содержал на жалованье наемников и продолжает это делать; в прошлом году он привел своих наемников в кафедральный собор в Олороне: они перерезали веревку, на которой держалась дароносица, и та упала на пол, по которому (страшно и мерзко сказать) рассыпалось тело Господа Нашего; один из наемников, желая посмеяться над клириками, надел епископское облачение и стал изображать епископа, служащего мессу; рассказывают даже, будто он произнес проповедь в самой церкви и принимал пожертвования от других наемников. Он нарушил свои клятвы. Он грубо обошелся с клириками. По этим и по другим причинам, о которых мы сейчас умолчим, названный Гастон был отлучен от Церкви и предан анафеме. И тем не менее, если он, как положено, даст удовлетворение Церкви и получит отпущение грехов, тогда, но лишь после того, как грехи ему будут отпущены, если он станет на кого-либо жаловаться, его справедливые сетования будут услышаны. Если же дело будет обстоять по-другому, вашему королевскому величеству не следует вступаться за названных еретиков. Что касается нас, мы не посмели бы дать другой ответ по поводу таких особ и таких деяний. Мы предупреждаем об этом вашу королевскую светлость и просим вспомнить, какая честь была вам оказана папским престолом, и какая честь оказана вашему родственнику, славному королю Сицилии, и какое обещание вы дали его святейшеству папе во время вашей коронации, и какие предписания исходили от папского престола. Мы молим Господа о том, чтобы Он сохранил вас на многие лета к своей славе и к чести святой католической Церкви. Если наш ответ не удовлетворит ваше королевское величество, мы постараемся из уважения к вам и ради вашей милости сообщить об этом его святейшеству. Писано в Лаворе XV Февральских календ».

ПРИЛОЖЕНИЕ IX
МЮРЕ: ДВА ВЗГЛЯДА НА СРАЖЕНИЕ (сентябрь 1213 г.)

Два приведенных ниже отрывка представляют нам противоположные точки зрения на битву при Мюре, крупное сражение, в котором король Арагонский, союзник графа Тулузского, выступил против крестоносцев Симона де Монфора. Первый из отрывков взят из «Хроники» Гильома де Пюилорана, Тулузского католического клирика, благосклонного к крестоносцам; второй — из сочинения анонимного автора, создателя второй части «Песни о крестовом походе против альбигойцев», сочувствующего скорее еретикам и графу Тулузскому.

В самом деде, в это же самое время король Арагонский, которому сопутствовала удача в битвах с сарацинами, захотел попытать счастья и в борьбе против христиан. В конце лета он прибыл в Тулузу и, посовещавшись с графами, знатью и горожанами, вышел оттуда с войсками и начал осаду замка Мюре, где граф де Монфор разместил гарнизон, сильно стеснявший Тулузу. К нему пришло большое подкрепление из окрестных краев, так что войско его увеличилось. Узнав об этом, граф Симон тотчас поспешил на помощь своим. Однако вот что я слышал много лет назад от преподобного дона Морена, аббата из Памье, человека достойного веры и уважаемого во всех отношениях, который, будучи тогда всего лишь ризничим, присматривал за замком Памье. Выйдя из Бульбонна навстречу графу и узнав из его уст о том, что он пришел помочь осажденным, и даже сражаться с осаждавшими, если те ждут его на равнине, он ответил: «У вас мало людей в сравнении с вашими врагами, среди которых находится король Арагонский, человек весьма искусный и испытанный в сражениях, а с ним и графы, и многочисленное войско; стало быть, если вы с таким малым войском вступите в бой против короля и его столь обильного войска, силы будут неравны». Но граф, выслушав эти слова, достал из сумы у своего пояса письмо. «Прочтите это письмо», — сказал он, и ризничий узнал из него, что король Арагонский обращался к некоей знатной даме, супруге знатного дворянина из Тулузского диоцеза, уверяя ее, что из любви к ней хочет изгнать французов из своего края, и присовокупляя к этому прочий вздор. Прочитав письмо, ризничий спросил графа: «И что вы хотите этим сказать?» — «Что я хочу сказать? — вскричал граф. — Что Господь придет мне на помощь и что я мало испытываю страха перед человеком, способным ради женщины разрушить Божие дело». Сказав это, он поспешно убрал письмо. Может быть, кто-либо из слуг или секретарь названной знатной дамы сделал с него копию для графа, считая письмо достойным внимания, и граф носил его при себе как свидетельство перед Господом против того, кто, изнежившись, не думал и не опасался, что даже и положившись на Бога кто-то может с ним сразиться.

И вот граф и его люди, продолжив путь, вошли в Мюре; и когда они шли через мост, враги могли бы, если бы захотели, без труда счесть их всех до одного. И там, после того, как явились сопровождавшие графа преподобные отцы, а именно Фульк, епископ Тулузский, Ги, епископ Каркассонский, и Бедез, епископ Агдский, они принялись, памятуя о злополучиях войны, совещаться с целью добиться мира или перемирия; но, поскольку король не соглашался ни на то, ни на другое, кроме как на позорных и причиняющих ущерб Церкви условиях, граф Симон, полагая, что, если он оставит этот замок врагам, весь край поднимется против него, дабы к ним присоединиться, так что новые бедствия будут хуже прежних, а кроме того, зная, что защищает дело Бога и веры, тогда как другие шли против и были связаны узами отлучения от Церкви, предпочел подвергнуться кратковременной опасности, но не способствовать медлительностью и бездействием нарастанию дерзости своих врагов. Чего же еще? Крестоносные воины избрали для сражения день, следующий за праздником Воздвижения Креста Господня; и тогда, исповедавшись в своих грехах и, как обычно, прослушав мессу, получив спасительный хлеб от алтаря и подкрепившись скудной пищей, они облачились в доспехи и приготовились к сражению. Однако в миг, когда граф собирался сесть верхом, у его коня лопнула подпруга, он спешился, и подпругу тотчас починили; но, когда он снова стал садиться в седло, конь с такой силой ударил его головой в лоб, что некоторое время он пребывал совершенно оглушенным, так что, если бы он верил, как делают многие, скитающимся по стране бродячим гадателям, ему следовало бы опасаться, как бы с ним в бою не приключилось чего-либо недоброго.

Словом, они решили не выступать прямо против войска осаждающих, дабы не подвергать коней граду стрел, и направились к воротам, расположенным с восточной стороны, тогда как лагерь был разбит, напротив, с западной, так что враги, не разгадав их умысла, решили поначалу, будто они обратились в бегство, но, пройдя немного в этом направлении, они, наконец, перешли через ручей и вышли на поле боя. Там были, с графом де Монфором, Ги, его брат, Бодуэн, брат графа Тулузского, Гильом де Барр, Алан де Руси и многие другие, общим числом около тысячи воинов.

Король Арагонский стал готовиться к бою, хотя граф Тулузский, напротив, советовал остаться в лагере, чтобы осыпать стрелами и дротиками кавалерию осажденных, с тем, чтобы потом, ослабив их таким образом, вернее на них напасть и с большею легкостью изрубить или обратить в бегство, ибо они, за неимением съестных припасов, не могли оставаться в замке; но король не пожелал к нему прислушаться, приписав этот совет страху, и назвал графа трусом. И потому, выстроив свои войска в боевом порядке, он вступил в битву, и первый натиск был поручен графу де Фуа, за которым следовали каталонцы и множество солдат. С другой стороны, как мне известно от сеньора Раймонда, последнего графа Тулузского (который, в силу своей тогдашней неспособности сражаться из-за своего возраста, был препровожден верхом на коне, взятом под уздцы, на вершину холма, откуда мог наблюдать за сражением), выступил граф Симон со своими людьми, выстроенными в три отряда, согласно порядку и обычаю воинского искусства, как он его понимал, таким образом, что последние ряды, ускорив шаг, могли атаковать одновременно с первыми, и зная наверное, что удар, нанесенный всеми вместе, приводит к победе; и они с первого же натиска так потеснили врага, что гнали его перед собой по равнине подобно тому, как ветер гонит пыль по земле, и бегущие старались как могли укрыться за последними рядами своего войска. Затем победители повернулись в ту сторону, где был король, чей стяг они различили, и устремились на него с такой яростью, что звон оружия и грохот битвы долетели по воздуху до места, где находился тот, от кого я услышал этот рассказ, так, как если бы лес рушился под ударами множества топоров. Там был убит король со множеством знатных арагонских сеньоров, которые полегли вокруг него. Остальные обратились в бегство, и многие во время этого были убиты. Сам граф Тулузский и граф де Фуа, равно как прочие, обязаны своим спасением лишь поспешному отступлению...

Однако жители Тулузы, укрывшиеся в лагере за повозками и в прочих укрытиях, не знали, на чьей стороне победа, до тех пор, пока, разглядев наконец отличительные знаки тех, кто возвращался, гоня перед собой бегущих, они не устремились беспорядочно к судну, стоявшему у них на Гаронне; те, кому удалось подняться на борт, спаслись, остальные же утонули или погибли от меча в поле, так что число убитых достигло пятнадцати тысяч. Тело короля братья госпитальеры-иоанниты попросили разрешения забрать, и, найдя его, как говорили, нагим на поле битвы, унесли.

Пока там и здесь на равнине шла резня, многие люди упрекали его за его обращение с пленными, некогда убитыми им в Тулузе. Впрочем, многие попавшие в этом бою в плен, умерли в тюрьме или же были выкуплены, однако ни один человек, воевавший на стороне Церкви, не погиб. Вот чем обернулись в этом сражении гордыня и несдержанность для короля, которому всегда сопутствовала удача в сражениях с сарацинами и которого даже отеческая любовь не смогла отвратить от его безрассудных намерений; ибо он передал сына в руки врага как заложника при заключенном между ними перемирии, и тот, если бы пожелал, вполне мог бы его убить, чтобы отомстить за попранную веру. Но жалко было видеть и слышать, как тулузцы оплакивали своих погибших, ибо не было ни одного дома, в котором некого было бы оплакивать, или где не думали бы, будто кто-то из родных убит или, по крайней мере, взят в плен. Причина всех этих бед была в том, что люди, утратив разум от чрезмерной дерзости, взялись за оружие, объятые единой яростью и полагаясь на человеческие силы, а не на небесное покровительство, тогда как их противника, исполненного веры в Бога, сама его малочисленность хранила от подобного самомнения; и, благоговейно отпраздновав Воздвижение Креста Господня, они в этот день этим самым крестом победили врага, как достойные поборники Христа, коими они и были. Вернувшись с победой в свой лагерь, они возблагодарили Господа нашего Иисуса Христа за то, что он помог им победить, несмотря на малое их число, столь превосходящего их врага.

ПРИЛОЖЕНИЕ X
МЯТЕЖ ТРЕНКАВЕЛЯ (1240 г.)

В то время, когда легатом был епископ Турне, папа поручил братьям, принадлежавшим к доминиканскому ордену, провести дознание против еретиков, и с этой целью были направлены братья Пьер Селлани и Гильом Арно; они призвали к ответу нескольких тулузских еретиков, коих, как им казалось, они с большей легкостью могли бы убедить, и сообщили о них как о признанных еретиках; затем расследование мало-помалу добралось до некоторых более значительных людей. Из этого вышло так, что некоторые из них, люди весьма богатые, стали препятствовать действиям инквизиторов; это принесло такое зло и оказало такое действие, что братьям, равно как и епископу, пришлось покинуть город, и даже целый монастырь братьев-доминиканцев разом был изгнан; что же касается того, чему подвергли каноников церкви и их людей, об этом я лучше умолчу из уважения к городу, население коего, в целом доброе, в настоящий момент заражено небольшим количеством дурной закваски. В это же самое время епископ Турне был освобожден от бремени своих обязанностей и был заменен преподобным сеньором Иоанном, архиепископом Вьеннским; об этом, если прочесть то, что его святейшество папа Григорий IX написал ему по поводу сказанного выше, можно узнать всю правду. Что же касается названного епископа, он, несмотря на снедавшую его лихорадку, не замедлил явиться к папскому престолу и поведать папе о творящемся зле. Впрочем, многие вещи были улажены благодаря заботам нового легата, с тем, чтобы дознание могло вестись более свободно; было установлено, что тому, кто захочет чистосердечно рассказать всю правду о себе и о других и поклянется впредь не повторять того же, не надо будет опасаться ни за себя, ни за свое добро, и покаяние его будет принято. И даже, поскольку братьев доминиканцев опасались из-за чрезмерной их суровости, к ним присоединили монаха из францисканского ордена, который должен был своей мягкостью умерить их суровость; больше того, к этому было прибавлено, что инквизиторы будут сами разъезжать по различным городам края, и там допрашивать жителей, дабы те не могли пожаловаться на неудобства, испытываемые ими при удалении от родных мест. Все так и было сделано, и инквизиторы, прибыв в Кастельнодари, призвали к себе мужчин и женщин, живших по соседству, и почти все они оказались настолько тесно связаны между собой, что от них нельзя было добиться правды или почти ничего нельзя было вызнать. И потому, внезапно и без предупреждения, братья доминиканцы перебрались в Пюи-Лоран, где никто еще не успел сговориться, и там они получали сносные признания до тех пор, пока бумагой, неведомым образом полученной от городского управления, расследование не было надолго приостановлено.

Тем временем архиепископ Вьеннский был отрешен от своей должности, и папа послал на его место легата a latere[157], а именно епископа Прене, кардинала римско-католической церкви.

В год от Рождества Христова 1239, в третий день июня месяца, в субботу, в шесть часов, произошло солнечное затмение; другое произошло в том же году в день святого Иакова. На этот раз солнце затмилось более, чем бывает это к вечеру, когда лучи его слабеют, однако не так, как в прошлый раз, ибо тогда наступила такая темень, что показались звезды.

В следующем году (год от Рождества Христова 1240) граф Тулузский, собрав многочисленное войско, летом вошел в Камаргу и напал на город графа Арльского близ Тренкетайля, по эту сторону Роны, и война шла почти все лето, и в ней чередовались штурмы и оборона укреплений посредством камнеметов и осадных машин и сражения на реке. На помощь графу Тулузскому пришли марсельцы, ибо он был их сеньором.

В то же время Тренкавель, сын прежнего виконта Безье, сговорившись со знатными сеньорами Оливье де Термом, Бернаром д'Орзалем, Бернаром Югом де Серлонгом, Бернаром де Вильневом, Югом де Ромегу, его племянником, и Журденом де Сессаком, захватил земли короля в диоцезах Нарбоннском и Каркассонском; и даже в его руки перешли многие замки, Монреаль, Монтолье, Сессак, Лиму, Азиллан, Лорак, в это первое время натиска и смятения он получал все, что хотел. С другой стороны, в Каркассон явились преподобные отцы архиепископ Нарбоннский и епископ Тулузский, затем бароны из этих мест и многие местные клирики со своими людьми и имуществом, считая, будто в городе, а равно и в предместье, они будут в безопасности; в самом деле, епископ Тулузский часто бывал там, проповедуя горожанам, и ободряя их, и предостерегая против измены Церкви и королю, которые, как им было известно, не стали бы долго такого терпеть. Пока произносились увещания и проповеди, город наполнялся зерном и виноградом, стены укреплялись, ставились машины и шли приготовления к бою. Но некоторые люди из предместья тайно снеслись с врагом, предлагая его туда впустить. И, когда граф Тулузский, возвращаясь из разоренной им Камарги, прибыл в Пеннотье близ Каркассона, к нему явился королевский сенешаль, который призывал его изгнать из края врагов названного короля. Граф ответил, что по этому поводу он созовет совет в Тулузе, и каждый вернулся восвояси.

Вскоре после того епископ Тулузский, умевший сладкими речами умиротворять ненависть, вместе с сенешалем явился в предместье, собрал горожан и народ в церкви Пресвятой Девы Марии, и там, на алтаре Пресвятой Девы, всех их связал клятвой на теле Христовом, на святых мощах и на святых Евангелиях, обязав всех, кто был в городе, стоять за Церковь и короля и защищать их. Затем, на следующий день, в праздник Рождества Пресвятой Девы Марии, получив от короля письма с тем же гонцом, коего горожане к нему отправили, прелаты и знатные сеньоры, затворившись в городе, с величайшей радостью и торжеством их показали.

Но в ту же ночь случилось так, что изменники, нарушив данные ими клятвы, впустили в предместье врагов короля и Церкви. Многие находившиеся в предместье клирики укрылись в церкви, и, несмотря на то, что от самого правителя получили скрепленное его подписью разрешение идти в Нарбонн с обещанием безопасности, по выходе были встречены этими нечестивцами и предательски зарезаны; таких было человек тридцать, и помимо того еще большее количество людей было убито у ворот. Затем, принявшись рыть землю наподобие кротов, осаждавшие попытались проникнуть в город, но наши, также под землей, вышли им навстречу и оружием, дымом и негашеной известью заставили их прекратить эти работы. Я не премину сообщить, что Бернар Арно, Гильом ле Фор и другие сеньоры из замка Пеннотье, несмотря на то что накануне поклялись сенешалю явиться к нему, дабы защищать город, назавтра же нарушили свое обещание и присоединились к врагу. Эти дурные люди были ослеплены собственной злобой и не видели ни того, что могла бы принести им их верность, ни того, чего могло им стоить их предательство.

Во время первого приступа осаждавшие захватили мельницу, защищенную старым и слабым палисадом, и перебили находившихся там юношей. Все время осады бой шел очень близко, и опасность была тем больше, что дома предместья почти примыкали к городу, так что враги могли, оставаясь под прикрытием, причинить ему немало вреда при помощи своих баллист и делать подкопы так, что никто бы не заметил. Впрочем, и с ними обошлись так же, осыпав их камнями из боевых машин.

Так противники сражались около месяца; после чего из Франции прибыло подкрепление, но враг не посмел его дожидаться, поджег во многих местах предместье и оставил его французам, а сам немедленно отступил в Монреаль, где был в свою очередь осажден преследовавшими его войсками. Туда, после битвы, длившейся немало дней, наконец прибыли графы Тулузский и Фуа с предложениями мира, и осажденные, выехав из замка верхом и в доспехах, покинули его вместе с его обитателями. Погода стояла уже такая суровая, что войску опасно было бы там зимовать.

ПРИЛОЖЕНИЕ XI
ПАДЕНИЕ МОНСЕГЮРА (1244 г.)

Вскоре после этого, весной года от Рождества Христова 1243, граф Раймонд отправился в Рим ко двору; там, при императоре, он пробыл год или около года и добился того, что ему был возвращен Венессен. В то же время в Рим прибыл призванный туда епископ Тулузский; между тем преподобный сеньор Пьер д'Амьель, архиепископ Нарбоннский, дон Дюран, епископ Альби, и сенешаль Каркассона осаждали замок Монсегюр в Тулузском диоцезе, куда незаконно и обманом проникли и давно его удерживали два могущественных сеньора, Пьер де Мирпуа и Раймонд де Пейрель. Там было пристанище для всех злодеев, всех еретиков, и эта сатанинская синагога, этот замок, был расположен на очень высокой скале и оттого казался неприступным. Осаждавшие, проведя рядом с ним долгое время без всякой пользы, решили послать туда ловких и хорошо знающих местность слуг с вооруженными людьми, которые приготовились ночью подняться к замку через страшные пропасти; достигнув, с Божией помощью, укрепленной площадки на уступе горы, они мгновенно перерезали горло часовым, завладели укреплением и убили всех, кто там находился. Затем, с наступлением дня, сравнявшись с все же более многочисленными, чем они сами, осажденными, они решительно пошли на приступ. Взглянув на ужасный путь, которым прошли в темноте, они поняли, что при свете дня никогда бы на такое не отважились; но, поскольку враг оказался запертым наверху, войску нетрудно было подниматься дальше; неверным ни днем, ни ночью не давали передышки, и вскоре, не в силах противостоять натиску верных, они отдали осаждавшим, в обмен на сохранение жизни, замок со всеми находившимися в нем совершенными еретиками, коих, мужчин и женщин, числом было двести или около того. Среди них был Бертран Марти, которого они сделали своим епископом; все они отказались перейти в истинную веру, когда им это было предложено, и были заперты в ограде из кольев, и сожжены там, и перешли в огонь преисподней. Что касается замка, он был возвращен маршалу де Мирпуа, коему принадлежал прежде.

ПРИЛОЖЕНИЕ XII
ОСНОВНЫЕ МЕСТА, СВЯЗАННЫЕ С КРЕСТОВЫМ ПОХОДОМ ПРОТИВ АЛЬБИГОЙЦЕВ

ПРИЛОЖЕНИЕ XIII
ГЕНЕАЛОГИЧЕСКИЕ ТАБЛИЦЫ