Катастрофа на "Вулкане"

Глава 12

Я обошел низкий столик так быстро, как только мог, но как бы я ни был быстр, Татьяна была быстрее. Она потянула его назад и положила на татами. Она проверила его пульс и, прежде чем я успел ее остановить, достала из сумочки булавку, ощупала его язык во рту, вытащила его и приколола к его щеке. Это заставило меня невольно вздрогнуть, но, поразмыслив, я позволил ей продолжать. Она явно знала, что делает, и это был верный способ не дать ему подавиться собственным языком, каким бы беспомощным он ни был.

— Следи за ним, — сказала она. Она поспешила в другую комнату и вернулась со шприцем в руках. Она проверила жидкость, и в воздух выстрелила тонкая прозрачная струйка. Я держал его за руку, пока она ловко вводила ему что-то. Затем мы наблюдали, пока боль не исчезла с его лица, и он не погрузился в более мирный сон.

Мы присели на мгновение, поставив колени на циновку, и посмотрели на него. Затем я выдохнул весь затаенный воздух в глубоком вздохе.

'Что это было? Все, что я когда-либо видел, было похоже на припадок, но это был не он.— Нет, — сказала она. — Это было что-то другое, Ник. В тюремной больнице ему что-то сделали с головой - какую-то экспериментальную операцию. Во всяком случае, в последние годы ситуация ухудшилась. Он уже давно в порядке, вы видели его — сражается блестяще, мастерски, а потом, вдруг, это возвращает его к… — Она беспомощно махнула рукой и посмотрела на меня. Ее глаза были полны слез.

— Неужели никто ничего не может с этим поделать?

— Без данных операции — ничего. Кажется, никто точно не знает, чем они с ним занимались. И это ухудшение постепенно ускорилось. Раньше такие приступы были раз в два месяца, а теперь каждую неделю, а иногда и через день. На данный момент он находится в ужасном состоянии. Это уже третья неделя. Это была одна из причин, по которой я попросила тебя помочь мне сегодня вечером, Ник. Обычно он вполне способен защитить себя самостоятельно. Вы видели, каким он был. Но сейчас он плох, Ник. О, пока он сражался с теми мужчинами, он мог бы перенести приступ посреди боя. Они бы его зарезали. Поэтому помоги мне...

Я обнял ее. — Почему бы тебе не поехать с ним в Америку? Должен быть кто-то, кто может что-то с этим сделать».

— Мы уже обошли всех врачей, Ник. Мы были У лучшего врача в Лондоне. Человек, чью личность принял Уилл, имел право на пенсию. Я попросила британское правительство привезти его для исследования. Она прижала свою маленькую головку к моей груди. 'Ничего такого. Ничего такого. Пенсия оплатила бы все… даже домашнее лечение… Но Уилл не хотел больше терпеть. Ты знаешь, какой он.

— Да, — сказал я. 'Я думаю так. Он хотел умереть на ногах. Поэтому он вернулся туда, где все произошло. Он был экспертом по Дальнему Востоку, поселился тут и с тех пор вернулся к работе, как ни в чем не бывало».

'Именно так.' Она сжала меня в объятиях. — Я знал, что ты поймешь. Может быть, вы немного похожи на него. У него есть такое качество, как не быть побежденным, какой бы вызов не бросал ему мир. Но теперь, когда все это происходит так быстро и так яростно…

Она подняла ко мне свое влажное лицо и вцепилась в мои ноющие ребра с силой, поразившей меня. "О, Ник. Я так одинока. Я так боюсь. Я хочу… я хочу…

Чего она хотела, было ясно. Она хотела меня. И я не возражал против этого. Определенно не возражал, когда она подняла лицо и крепко поцеловала меня, а потом снова. Все еще стоя на коленях рядом с неподвижным телом Уилла, она ловкими руками развязала темный чонсам , чтобы подготовить свое золотое тело для меня. К тому времени, как она рухнула обратно на коврик, похоть пылала сквозь её слезы, которые она не удосужилась вытереть, я был готов к ней. Но и тогда страсть, которую возбудило во мне первое прикосновение, явилась для меня полной неожиданностью. Меня это немного напугало, но ненадолго. После этого были только гром и молнии, и тайфунные ветры, которые дули снаружи над мирным морем, когда мы прижались так крепко, что позже у нас обоих остались ссадины...

После этого мне всегда хочется курить, но я потерял последнюю сигарету собственной марки, когда совершил глупый бросок в том переулке в Сайгоне. И так как моя марка не продается в Гонконге, и я не прикасаюсь ни к какой другой марке, я удолетворился той чашкой зеленого чая, которую она мне подала - все еще обнаженная. Ее голая кожа никак не реагировала на влажный холод гонконгской ночи. Я посмотрел на нее, все еще с голодом в глазах. Я никогда не видел ничего похожего на нее — или, может быть, я хочу сказать, что у меня никогда не было такой реакции на другую женщину. Теперь, когда я рассказываю об этом, я даже не мог сказать, была ли ее грудь сейчас большой или маленькой. Все, что я могу сказать, это то, что, как и все в ней, они были в порядке. Что еще мужчина может сказать о женщине?

Мы некоторое время наблюдали за Уиллом и освободили ему язык, теперь, когда он крепко спал и больше не подвергался судорогам. Она подложила ему под голову подушку и нежно укрыла его с заботой, которой я позавидовал, хотя знал, что получу такую же заботу, если мне понадобится или попрошу об этом. Только встав, чтобы закончить трапезу, она почувствовала холод и набросила на плечи черную накидку. Но поскольку она чувствовала мою глубокую признательность за ее безупречное тело, она оставила его полностью открытым спереди, сверху донизу, и расположила его так, чтобы во время работы оно было видно мене. Когда суп был готов, она налила его в круглую миску, поместив тушеное мясо, чтобы оно кипело. Все это время она не сводила с меня глаз. Я вздохнул и обнял её... На этот раз всё было более медленным, более расслабляющим и более чувственным. Мы нашли время для всего, и я имею в виду все.

Потом мы встали на ужин, и я почувствовал, что со многим справлюсь. Китайцы могут есть тушеный суп, наслаждаясь каждым новым ароматом, поскольку ингредиенты, добавляемые по кусочку, медленно наращивают наваристость супа, а затем, покончив с супом, едят еще одну полноценную еду без унции веса. Не спрашивайте меня как. Нам, иноземным чертям, одной похлёбки хватит, чтобы утолить голод на неделю. Даже без креветок.

После еды я наткнулся на еще один сюрприз. Я как раз говорил: «Я так понимаю, вы слышали, что у Мейера было второе предложение на поставку оружия, если он сможет гарантировать груз».

«О?» она сказала. — Ты слышал это от Германа?

"Нет, я сказал. — От твоего отца.

— От… от кого? она спросила.

— От твоего отца, — сказал я. — Ну, тогда от твоего приемного отца.

— Ник, — сказала она. «Уилл не мой отец. Не приемный и не обычный.

— Что ж, — сказал я. — Кто он тогда?

— Мой муж, — сказала она.

'Муж?' - Я чуть не выронил чашку чая. — Но я думал… — Я посмотрел на него, теперь мирно спящего на матраце, с одеялом, натянутым до подбородка.

— О, — сказала она. Она успокаивающе положила руку на мою. — Нет, Ник. Это не то, что вы думаете. И вы правы. Если он что-то для меня значит, так это как бы мой отец. Но когда он вывез меня из Китая и мою мать убили при пересечении границы, мы столкнулись с непосредственной проблемой, как сформировать дипломатическую идентичность. У него уже была собственная фальшивая личность, личность, которую он принял. Бумаги доставили быстро. Человек, чью личность он принял, был героем войны, на пенсии и с Крестом Виктории за Вторую мировую войну. Но я? Мне было тринадцать. У меня ничего не было. Усыновление не обсуждалось. Уилл был одинок. Единственным способом получить гражданство для меня было выйти за него замуж. Сейчас я зарегистрирована как Mrs. Артур Джеффордс, это официальное имя Уилла .

— И вот так ты прожила все эти годы?

— Да, — сказала она. "Уилл и я... мы никогда... ты знаешь. Тем не менее, по-своему, я оставалась верна этому странному браку. У меня были любовники, по крайней мере несколько. Но они никогда не предъявляли мне никаких прав. Никогда, пока...

Я продолжил: «И у вас есть доход от вашей работы и доход от пенсии Уилла, чтобы жить. Это оно?'

— Ну нет, — сказала она, снова наливая чай.

«У Уилла есть свой небольшой бизнес. Он владеет небольшим тату-салоном на Темпл -стрит, прямо посреди рынка. Он также работает писателем на китайском языке. Это сообщество, где мало кто умеет читать и писать. Но он делает это только для того, чтобы оставаться в курсе фактов сообщества на самом низком уровне. Как писатель, он перехватывает сообщения в китайском сообществе. Как татуировщик, он выслушивает моряков. Сначала он работал в Ваньшае , затем, когда действие переместилось на полуостров, переключился на малый бизнес в Циме . ша Цуй , недалеко от того места, где я работаю. Он...'

— Да, Ник. Действие сейчас на этой стороне, — сказал Уилл слабым голосом. Он сел и посмотрел на нас, снова потирая руками виски. «Извините, что вмешиваюсь в ваш разговор без просьбы… но я только что пришел в сознание».

— Эй, — сказал я. "Так вы думаете, вы должны сесть так скоро?"

— О, все в порядке, — сказал он. «Я просто чувствую себя так, что как бы выпил бочку масла, и теперь мне нужно избавиться от огромного похмелья. Татьяна, милая, не найдешь ли ты мне чаю?

— О, Уилл, конечно. Я дам тебе супа: «Да, да. Было бы здорово. Спасибо. В любом случае, Ник, как я уже сказал, действие происходит уже здесь. В Морском Раю.

— Морской рай?

— Это старое название матросского квартала в этих прибрежных городах. Там и происходит действие... но время от времени оно меняется, так как каналы засоряются и корабли направляются в другие места для погрузки и разгрузки. Первоначальным гонконгским матросским раем — местом, в честь которого назван город, — был Абердин, где есть другая большая плавучая деревня. Кантонское название Абердина - Heung . Конг Цай , или «маленькая благоухающая гавань». Это дало его имя, неправильно произнесенное англичанами, как обычно, всей колонии.

— Потом, — сказала Татьяна с камбуза, — он перешел в Ваньшай . Многие моряки до сих пор там тусуются, а туристы уже нацелились на Цим ша Цуй . Я увидел, что она застегнула плащ, и мне стало немного легче. Уилл продолжил:

«Но с завершением строительства морского порта в Коулуне и, я думаю, с постоянным притоком людей через Кай Так значение Коулуна возросло . Не так давно судам с большой осадкой приходилось бросать якоря далеко в бухте, где их разгружали баржами. Теперь даже самые большие могут добраться до набережной. И если надо прямо на железнодорожной станции.

— А как насчет менее важных кораблей? Как тот… как наш пропавший корабль с его оружейным грузом?

— А, — сказал он. По крайней мере, к нему вернулась часть его веселой улыбки. Ну вот поэтому я и переехал в Яумати, а точнее Яу Ма Теф , — он придал словам правильный китайский ритм, насмехаясь над упрощенным британским произношением, — и поселися на Темпл -стрит. Его улыбка была преднамеренной, и его изможденное лицо подмигнуло мне. «Груз, который не подходит для больших причалов, по-прежнему выгружается на большой глубине, где стоит на якоре старый плавучий причал. Все баржи, обслуживающие этот район, швартуются, когда они не работают, в этом районе, в этом живописном убежище. Их капитаны и команда — мои друзья и соседи.

— Эй, — сказал я. 'Это означает... '

— Это означает, что я могу отследить, где разгружали этот транспорт с оружием, завтра днем, если мне повезет. В любом случае, это означает, что я почти наверняка получу эту зацепку к завтрашнему вечеру. Лодочников не так-то просто обмануть фальшивыми документами, знаете ли. Во-первых, они умеют читать. Кроме того, здесь нет контейнерного сервиса. Когда здесь на берег прибывают ящики с оружием, они обслуживаются как ящики с оружием, а не как ящики с апельсинами. И мои друзья будут точно знать, куда они направляются.

— Отлично, — сказал я. 'А далее ... '

— И если тебе интересно, может быть, мы могли бы пойти прогуляться завтра вечером. А потом посмотреть, что получится. Кто знает? К тому времени , когда второе шоу Татьяны закончится, у нас может быть гораздо больше ответов, чем сейчас».

«Между тем, я думаю, что делать с этой командой звонить в течение дня, чтобы поддерживать связь. Я немного потрясу Бэзила, но я могу упасть замертво, если захочу, чтобы он был здесь. Нет. Чем больше я об этом думаю, тем больше мне хочется передать ему все это с большим красным бантом, завязанным на нем. Как свершившийся факт

«Боже мой», — сказала Татьяна, подходя с суповой тарелкой Уилла и еще одним чайником чая для нас троих. — Ты точно такой же. Оба упрямы, как мулы.

— Выполняй работу, дорогая, — сказал Уилл с легким ритуальным поклоном, прежде чем взять первую ложку супа.

«Ну, вы бы видели некоторые из тех вещей, которые Дэвид и я готовили вместе перед войной, когда мы работали в Пекине. Это было сделано для того, чтобы какой-нибудь парень не присвоил себе заслуги за проделанную нами работу. Он покачал головой с кривой отстраненной улыбкой, вспоминая это. Он снова был самим собой.

«Помоги мне вспомнить, — сказал я, — что я слышал от тебя о Дэвиде Хоуке».

Уилл поднял голову, его глаза были широко открыты. «Он бы убил меня за это на какой-нибудь глухой улице. Это точно. И уж точно дурака не пошлет. Он бы послал такого эксперта, как вы. И этот человек вернется с моим скальпом».

«Не тогда, когда ты такой, как прошлой ночью».

'О. Я до сих пор время от времени занимаюсь этим», — признался он. Он сделал глоток ароматного чая и улыбнулся. — Но с другой стороны, прошлой ночью ты увидел меня с другой стороны. Нет, Ник. У меня был свой день. Эти вещи приходят в быстрой последовательности. Прошлой ночью я быстро поправился, но это потому, что Татьяна так быстро действовала. Но если это случится со мной, если ее не будет... В последний раз я вымотался за несколько дней. Мои хорошие друзья в сообществе танка прислали молитвы, которые используются только для мертвых. Тогда они были правы более чем наполовину. Вы можете смело списать часть меня».

"Будет." Теплая и нежная рука Татьяны легла на колено старика. "Нет пожалуйста."

— Нет, дорогая, — сказал он с покорной, даже спокойной улыбкой. «Это то, что мы с Ником обнаружили с вашей помощью. У меня такое чувство, что это может быть моей последней работой. Что ж, если я все сделаю правильно, ничто не сделает меня счастливее, чем поддаться на работе, здесь, в Морском раю. Его рука накрыла ее. Он улыбнулся нам обоим. — И если нам удастся выполнить эту работу в рамках сделки… — Его улыбка стала шире. В его глазах снова появился прежний веселый блеск.