Катерники

«Где же скрываются транспорта?» - размышлял Валентин Андреевич, прорываясь сквозь цепочку кораблей охранения.

Приборов ночного видения и радиолокации на катерах еще не было, потому приходилось только догадываться о расположении кораблей противника. Догадываться под прицельным огнем, потому что вражеские наводчики пристрелялись. Тонкий деревянный корпус катера сотрясался от ударов, и было непонятно, что бьет в борт: ставшая на дыбы студеная вода, тугая взрывная волна или раскаленный дробленый металл.

Осколки снаряда попали в правую турель, повредили прицельный визир, ранили пулеметчика Черепанова в руку, в грудь и в ногу выше колена. Что-то острое и горячее хлестнуло Чекурова по спине, но ему было некогда разбираться. Для командира дивизиона важнее собственных ощущений оказалось стремление видеть сквозь темноту. И он в конце концов догадался, что спереди и левее идут с тралами корабли врага, расчищающие путь от морских мин. На тральщиках нет больших пушек - только «эрликоны». Спереди и правее ухали пушки сторожевого корабля противника, который возглавлял силы конвоя. Он особенно мешал нашим торпедным катерам. Как ни хотелось Чекурову сберечь торпеды для самых крупных целей, приходилось учитывать, что на этом сторожевике много артиллерии и опытные хладнокровные противники.

- Атакуйте эС-Ка-эР! - приказал Валентин Андреевич лейтенанту Русначенко. - Только не увлекайтесь. На него хватит и одной торпеды. Остальные для транспортов.

Вся спина Чекурова от шеи до крестца горела, будто исхлестанная крапивой. Валентин Андреевич представить себе не мог, что кожаный реглан на меховой подкладке, форменный китель и свитер - все на нем иссечено, подобно решету. Потом хирург, работая пинцетом и скальпелем, извлечет из спины пригоршню мелких стальных осколков. Санитар собрал их в эмалированную мисочку - все в запекшейся крови… «Как ягода брусника», - подивился он. Силой взрыва брошенные на броневой щит осколки отскочили от него и, уже обессиленные, только лишь рассекли кожу и мышцы спины. Но все это выяснилось в базе.

В бою капитан второго ранга Чекуров был занят только атакой. Повинуясь его приказу, лейтенант Русначенко развернул флагманский катер, прицелился и нажал рукоять стрельбы. Правая носовая торпеда, вздрогнув, нехотя поползла боком к борту, но почему-то не опрокинулась в воду. Русначенко растерялся. Он нажимал оставшиеся три рукояти одну за другой, но остальные торпеды даже не сдвинулись.

- Всем на правый борт! - вскричал Чекуров. - Толкайте ее ногами!

Шесть моряков во главе с боцманом Зимовцом навалились на первую из торпед, ту, что подползла ближе всех к борту. Их мускульная сила удесятерилась отчаянным желанием победить, но и этого оказалось недостаточно…

Сторожевик-цель стремительно приближался. Русначенко, чтобы не столкнуться с ним, завертел штурвалом, разворачивая катер влево. Он совсем забыл, что слева и чуть сзади мчится ТКА-14, которым временно командовал старший лейтенант Дмитров.

Валентин Андреевич был готов оттолкнуть растерявшегося лейтенанта, сам схватить штурвал, но это только увеличило бы опасность столкновения двух торпедных катеров. Несчастья не произошло только потому, что ТКА-14 поотстал. Его скорость была чуть поменьше. Но вот и Четырнадцатый промелькнул, волоча за собой хвост дымовой завесы. Дмитров, атакуя, прикрывал ею своего напарника.

- Ну-с! - сдержанно сказал Валентин Андреевич, когда флагманский катер укрылся за дымом. - Что имеете доложить по поводу отказа торпедных сбрасывателей? - Чекуров, спрашивая, только лишь картавил больше обычного.

Сбивчивое объяснение Русначенко было невероятным по своей нелепости. Оказалось, кто-то оставил открытыми вентили и воздух высокого давления вместо толкания поршней механизма сбрасывания торпед свободно высвистел наружу.

- Запасные баллоны есть?

Оказалось, что и об этом не позаботились. Что толку было сердиться? Чекуров с самого начала знал, что команда этого катера еще не готова к бою. Сердиться на них было бы так же несправедливо, как упрекать пятиклассника в том, что он еще не может выдержать экзаменов в институт. Следовало сказать этим ребятам спасибо за то, что сумели отвлечь артиллерийский огонь противника на себя и при этом ухитрились не погибнуть.

В темноте проклюнулось световое пятно и тотчас набухло, созревая крупной клубникой. Вместе с грохотом взрыва старший лейтенант Холодный, уже никого не стесняясь, нарушил режим радиомолчания. Он донес, что им потоплен транспорт, водоизмещением в пять тысяч тонн. Неудачная атака Русначенко помогла второй группе торпедных катеров незаметно проскользнуть к центру конвоя.

Небо опять озарилось белой вспышкой и громыхнуло куда основательнее. Осветительные фонари-снаряды, всплески, юркие цепочки синих, желтых, зеленых, красных, фиолетовых огней - все это перебросилось теперь к северу. Понаблюдать со стороны - очень красиво, если не знать, что каждая такая вспышка или цветной огонек несет в себе смерть.

ТКА- 12 опаздывал с докладом. Позже стало известно, что лейтенант Паламарчук двумя торпедами потопил самый крупный корабль охранения, а сам был тяжело ранен. ТКА-12 потом долго преследовала группа сторожевых катеров противника.

Капитан второго ранга Чекуров ожидал следующего взрыва. Радист непрерывно вызывал старшего лейтенанта Дмитрова. Не дождавшись ответа, уже догадываясь о том, что ответа от Дмитрова не будет, командир дивизиона наблюдал из темноты, как возвращались к остаткам конвоя немецкие сторожевые катера. Каждый из них, приближаясь, включал на верхушке мачты - на клотике - белый сигнальный фонарь, свет которого означал: свои, не стреляйте по нам. Как было бы здорово, воспользовавшись подсмотренным сигналом, проскользнуть вслед и на выбор отправить по целям все четыре торпеды. Но по чьей-то небрежности флагманский катер не мог использовать свое мощное оружие.

- Возвращаемся в базу! - объявил командир дивизиона.

Тянулась вокруг бесконечная ночь, глухая у горизонта, жидко мерцающая вблизи. Усталое небо каменно облокотилось о море. И море, продрогнув, плевалось каменеющими брызгами. Начиналось обледенение. А пуще всего навалилась усталость. Утомились изрешеченные, наспех залатанные катера и сбавили скорость. Изнемогли люди от полусуточной бессменной вахты, от дикого напряжения поиска, а главное, оттого, что все без остатка силы были отданы в скоротечном бою.

Первый на флоте групповой удар торпедных катеров по конвою противника можно было считать состоявшимся. Он не принес полных результатов из-за поспешной подготовки, на которую вынудили обстоятельства. Конечно, капитану второго ранга В. А. Чекурову надо было бы выбрать для себя более подготовленный катер. Но этот был в ту пору единственным, с лучшей аппаратурой радиосвязи, лучшим вооружением и самой высокой мореходностью. К сожалению, возможности выбора катеров появились лишь несколько месяцев спустя.

Трое суток команда бывшего Пятнадцатого катера чутко прислушивалась к гулу работающих моторов. Если по звуку казалось, что какой-то катер входит в Салму, все, не сговариваясь, выскакивали и в кромешной тьме мчались к причалу. Но ТКА-14 во главе с временным командиром старшим лейтенантом Дмитровым не вернулся из боя, в буквальном смысле канув в воду. В Салме опрашивали каждого очевидца, пытаясь выяснить хоть какие подробности. Пулеметчик с одного из катеров утверждал, что старший лейтенант Дмитров будто бы потопил вражеский тральщик. Но тогда в районе морского боя был бы отмечен третий торпедный взрыв. Посты наблюдения и связи с Рыбачьего и Среднего, артиллерийские батареи береговой обороны и штаб Северного оборонительного района подтвердили вечером 22 декабря только два взрыва в районе мыса Лангбунес. Скорее всего, тому пулеметчику очень хотелось, чтобы ТКА-14, несмотря ни на что, прослыл победителем.

Лишь через несколько лет, уже после войны, нашлись непосредственные свидетели. По их словам, Евгений Сергеевич Дмитров сближался с конвоем, отвлекая огонь на себя. Вокруг ТКА-14 полыхала огненная метель, не давая серьезных повреждений. Выбрав цель, Дмитров лег на боевой курс, и тут произошла случайность, увы, не редкая на войне. Шальной снарядик небольшой автоматической пушки пробил навылет голову командира. Зажатый по грудь в тесном люке ходовой рубки мертвый командир по-прежнему стоял, и руки его, цепко сжимая штурвал, продолжали вести катер по направлению к цели. К сожалению, никто из команды ТКА-14 не заметил, как проскочили точку залпа, не сбросив торпеды. Потом стрелять было уже бесполезно: на торпедах все равно не успели бы открутиться похожие на детский пропеллер вертушки-предохранители. Такие торпеды бы не взорвались, а катер все сближался и сближался с целью.

Евгений Сергеевич Дмитров даже после смерти не промахнулся. Катер, ведомый коченеющими руками, на полном ходу врезался в борт вражеского тральщика.

Задним числом куда легче видеть и плюсы и минусы. Недаром ведь сказано: знал бы, где упаду, так бы соломки подстелил. Но главный вывод был сделан сразу.

«Этот бой окончательно подтвердил целесообразность использования торпедных катеров на Северном театре в условиях ночного Заполярья» - так заявил Командующий флотом на разборе операции.

Давно прошли все реальные сроки ожидания ТКА-14. Черное небо над Салмой вызвездилось и стало подвижным. По небу в гулкой тишине неземной ветер трепал голубые занавески. И на всех катерах трепыхались, следя за небом, магнитные путевые компасы. Занавески росли, вспыхивая розовыми, зелеными, багровыми бликами. Что это? Бутоны? Букет? Пышный букет без цветов, потому что ночь без рассвета, потому что мороз. Какие цветы в этих, в «высоких», широтах? Полярное сияние играло над Салмой и казалось Андрею Малякшину венком с жестяными крашеными листочками, с розами из вощеной бумаги. Такие венки продают у ограды кладбища. Они кажутся грубыми, зато не вянут.

Боцман, главный старшина Александр Филинов, тоже посмотрел вверх и сказал:

- Очень не хотелось мне менять номер нашего катера. А теперь думаю, пусть называется Сто четырнадцатым. Все какая-то память нашему командиру и десяти парням, пропавшим вместе с ним.