Казачество. Путь воинов Христовых

Глава 6 Начало Войска Донского

Черкасский городок конца ХVI в.

Россия успешно справлялась даже с целой коалицией противников. Московская дипломатия сумела их перессорить, с Данией и Швецией примирились. В 1563 г. сам Царь возглавил поход на Литву – в его армии числилось 6 тыс. казаков, служилых и вольных. Был взят Полоцк, в то время крупнейший город Белоруссии. Но наложились измены. К врагам перебегали Курбский и другие высокопоставленные лица, выдавали планы, подставляли под удары русские войска. Оппозиция орудовала в Боярской Думе, сплетала заговоры. В 1565 г. для борьбы с крамолой Царь был вынужден ввести чрезвычайный режим, опричнину. Но война приобрела затяжной характер, росли потери, истощались средства и ресурсы.

Трудностями России пользовался Крымский хан. Опустошал набегами Мценск, Северщину, Рязанщину, на Кавказе теснил кабардинцев. Тесть Ивана Грозного Темрюк Идарович Сунжалей обратился за помощью к зятю, и в 1567 г. в устье Сунжи прибыл отряд стрельцов, вместе с гребенскими казаками построил первую русскую крепость на Кавказе – Терский городок. Татары пользовались и тем, что значительная часть казаков уходила на войну в Ливонию и Литву. Посыпались нападения на донские городки.

В этой борьбе выдвинулся атаман Михаил Черкашин. Судя по прозвищу, он мог быть из днепровских казаков, а мог быть и из гребенских, роднившихся с «черкасами». Но в российские документы раз за разом попадали сведения о его подвигах. Я уже упоминал, как в 1556 г. он впервые вывел донцов в море, разорив окрестности Керчи. В 1559 г. атаман разбил крымцев в верховьях Северского Донца, прислав «языков» в Москву. Казаки считали его «характерником» – верили, что он может и пули, и ядра заговаривать. Но с именем Черкашина связано и объединение донских казаков.

Изначальным центром консолидации стали низовые казаки. Они жили в отрыве от России, в случае угрозы могли рассчитывать только на себя. Поэтому и потребность в сплочении тут была сильнее. Низовые городки стали договариваться между собой о взаимопомощи, о взаимодействии – и возникло Нижнее Большое Войско. А после присоединения Астрахани места у Переволоки стали более безопасными, исчезла «преграда», разделявшая низовых и верховых казаков, их тоже стали вовлекать, чтобы быть вместе.

Впрочем, речь еще не шла о централизованном управлении, администрации. Но на казачество Дона и всех его притоков распространялись общие войсковые законы, традиция общего круга и обязательности его решений. Хотя стремление объединяться выражали далеко не все. На Дону оседали и разбойничьи ватаги, были и «самостийные» атаманы, предпочитающие жить сами по себе. К таким высылали делегации, вели переговоры. Но если упирались, отказывались, казаки не останавливались перед крайностями. Городки брали «на щит», самостийников сурово карали. Однако благодаря этому донское казачество превращалось в единый организм и выстояло в смертельной борьбе.

Но положение России ухудшалось. В 1566–67 гг. прокатилась эпидемия чумы, унесла множество жизней. А к формированию единого фронта против нашей страны подключились католическая церковь, польские дипломаты, иезуиты. Был организован переворот в Швеции, там свергли короля Эрика XIV, склонившегося к союзу с Иваном Грозным. В 1569 г. католическая партия сумела осуществить объединение Литвы и Польши в одну державу, Речь Посполитую. При этом Украина, ранее входившая в Литву, перешла к католической Польши. А в Османской империи умер султан Сулейман Великолепный. Он не был другом России, поддерживал крымцев, казанцев. Но был мудрым политиком и большой войны избегал – понимал, что плоды достанутся западным державам.

Престол унаследовал его сын Селим – и вскоре стало ясно, какие силы стояли за ним. Он получил прозвище Пьяница. Его другом и советником стал Джао Микуэца, он же Иосиф Наси, богатый португальский еврей, поставлявший ко двору вино – и связанный с иезуитами. Едва взойдя на трон, Селим круто изменил политику страны. Прекратил войну с германским императором, начатую отцом, перенацелил силы на север. А в XVI в. Османская империя находилась на вершине могущества, ее армия считалась величайшей и лучшей в мире.

Был утвержден грандиозный план направить корабли и войска на Дон, очистить его от казаков, прорыть канал и провести корабли на Волгу. В результате и Астрахань, и Казань, и Северный Кавказ достались бы туркам. А России, попавшей в кольцо врагов, осталось бы только капитулировать. Казанцы и астраханцы заверили, что при появлении турок поднимут восстание. В 1569 г. большой флот и армия под командованием Касим-паши двинулись из Азова на Дон – более 100 судов, 15 тыс. турецкой конницы, 40 тыс. татарской, 2 тыс. янычар. По русским данным, рать насчитывала 90 тыс. (возможно, с рабочими-землекопами). Казаки такой лавине сопротивляться не могли. Многие из них находились в Ливонии. А оставшиеся уходили, бросая городки.

Однако большие турецкие корабли садились на мели, их приходилось разгружать, стаскивать, и армада ползла до Переволоки 5 недель. Лишь в августе Касим-паша разбил лагерь на Иловле и распорядился приступить к работам. Царь предпринимал экстренные усилия, чтобы противостоять врагу. Узнав о подготовке вторжения, отправил в Астрахань воеводу Долмата Карпова с подкреплениями. А в Нижнем Новгороде повелел собирать армию под командованием двоюродного брата, Владимира Старицкого. Приказал ему не дожидаться всех сил, посадить на лодки «плавную» рать и бросить на выручку Астрахани.

Но Старицкий почему-то не спешил. Застрял в Нижнем, устраивая пиры. А воевода «плавной рати» Петр Серебряный вдруг проявил робость. На Волге у турок никаких судов еще не было. Но князь даже не попытался проскочить мимо них. Доплыл до Царицына острова и отступил вверх по реке. Иван Грозный еще не знал, что одновременно с турецким нашествием готовился удар в спину. В заговоре участвовали его приближенные, новгородские бояре, и на престол намечали возвести именно Владимира Старицкого. Они заключили договор с королем Сигизмундом. Предполагалось убийство Царя. Владимир с армией захватит Москву. А полякам за помощь отдадут Псков и Новгород.

Царь использовал и дипломатические меры, его послы поехали к паше Кафы, выразили недоумение, что турки двинулись на Россию без всякого повода. Паша бросил послов в тюрьму. Но Иван Грозный разослал призывы и к казакам. И вот они-то откликнулись! 5 тыс. днепровских казаков выступили на помощь Астрахани. А тем временем Касим-паша убедился, что прорыть канал нереально. Перетащить тяжелые корабли волоком тоже не получалось. Зато прибыло посольство астраханских татар и заверило, что суда на Волге не понадобятся. Пусть турки быстрее наступают, а уж астраханцы их и плавсредствами обеспечат, и снабжением, и ворота города откроют. Касим согласился. Отправил флот с артиллерией и припасами обратно в Азов, а армия двинулась налегке, взяла лишь 12 орудий. 16 сентября турки и татары подошли к Астрахани, и «астороханские люди со многие суда к ним приехали».

В это время и в Москве заговорщики попытались отравить Царя. К счастью, покушение по каким-то причинам не удалось, от яда умерла лишь царица Мария Темрюковна. А все враги России, внутренние и внешние, оказывались связаны между собой – под Астрахань к Касиму-паше приезжали послы Сигизмунда, уговаривали ни в коем случае не снимать осаду. Но воевода Карпов успел изготовиться к обороне, взял город под контроль, не допустив мятежа. Ворота перед турками не открылись.

А в тылах днепровские казаки соединились с донскими, пресекли сообщение между армией Касима и Азовом. Удар они нанесли не по вражескому войску, а по изменившим астраханцам, захватили и разметали «многие суда». Несколько атаманов с казаками явились к князю Серебряному, сообщили, что путь по Волге расчищен, и провели его флотилию с ратниками в город. Для турок разгром казаками астраханцев обернулся бедствием – они остались без снабжения. Перед ними была крепость с сильным гарнизоном. Штурмовать ее с 12 легкими пушками нечего было и думать. А вести осаду – значило зимовать в голой степи, в кольце казачьих отрядов. Припасов уже не хватало, голодные воины начали бунтовать. 26 сентября Касим повел армию прочь.

Но казаки набросились клевать со всех сторон. Турки и татары сочли, что это уже пришла русская армия, что их окружают. Нарастала паника. Пробиваться прямым обратным путем враги не рискнули, свернули южнее – пошли через прикаспийские степи, без еды, по безводным местам. Падали кони, умирали люди. А в предгорьях Кавказа на них посыпались нападения кабардинцев и терских казаков. Лишь через месяц жалкие остатки армии добрались до Азова. Однако казаки и в Азов подпустили «красного петуха». От пожара взорвались пороховые запасы, разрушив крепость. Погибла пристань, сгорели военные корабли.

Царь наградил казаков щедрым жалованьем. Оценив такое отношение, часть днепровских казаков решила остаться на Дону. В 1570 г. они основали Черкасский городок. А Иван Грозный понадеялся, что такой провал образумит неприятеля. Он направил в Бахчисарай и Константинополь посла Ивана Новосильцева с предложениями о мире. В связи с этим послал грамоту «на Донец Северский», в ней указывалось – «проводить посла из Рыльска велели к Азову Мише Черкашину» и сообщалось, что за службу казакам выделено «государево жалованье: деньги, и сукна, и селитру, и свинец». Грамота в общем-то обычная. Такие поручения казакам давали уже давно. И все же этот документ стал особенным. В 1860-х гг. было решено установить «старшинство» Казачьих Войск. А критерием было принято считать самый ранний документ о их службе Русским Царям. Именно эта грамота в архивах оказалась самой ранней. Были, конечно, и другие, но не сохранились. Отсюда и официальное старшинство Всевеликого Войска Донского было установлено с 1570 г.

Но посольство Новосильцева успехом не увенчалось. Турок и татар поражение обозлило, они грезили о реванше. В 1570 г. последовали нападения крымских мурз на каширские, рязанские, новосильские окрестности, царевич Адиль-Гирей разгромил кабардинцев, Темрюк Идарович был ранен, двое его сыновей попали в плен. Причем единства среди кабардинских князей не было. Когда запахло жареным, часть из них переметнулась к татарам. На их сторону перешли адыги, изменила Большая Ногайская орда. А Россию тем временем еще раз опустошила чума. От нее вымерла значительная часть русской армии, осаждавшей Ревель (Таллин). Разветвленный боярский заговор Царю удалось раскрыть и выкорчевать. Около 1,5 тысяч изменников было казнено, других отправили по тюрьмам и ссылкам. Но выловили не всех, часть разбежалась.

А в 1571 г. Девлет-Гирей выступил на Русь со всеми силами. Сперва он намечал всего лишь разграбить Козельск. Но к нему явились уцелевшие изменники во главе с Башуем Сумароковым и Кудеяром Тишковым. Сообщили, что в России «два года была меженина великая и мор», что войска «в Немцех», а у государя «людей мало». Звали идти прямо на Москву, предложили показать броды на Оке… Иван Грозный получил от казаков донесения о набеге. На Оку вышла армия Ивана Бельского. Ждала возле самых удобных переправ у Серпухова, выслала разведку, но татары не появлялись. Хотя орда повернула в западном направлении, переправилась через Оку в верховьях, обошла русское войско и ринулась к столице.

Бельский узнал и тоже погнал полки к Москве. Сумели опередить врагов, влетели в город, отбросили атаку крымцев. Но татары подожгли Москву. Случился один из самых страшных пожаров столицы. Погибло множество людей и большая часть армии, сам Бельский задохнулся от дыма. А Девлет-Гирей в общем-то не рассчитывал на такой успех. Его орда шла грабить налегке, поэтому он нахватал побольше «ясыря» и повел воинство назад. Перед Сигизмундом он хвастался, что угнал 60 тыс. пленных и 60 тыс. русских погибло в пожаре.

Ответные удары не заставили себя ждать. Днепровские казаки «впали за Перекоп», разорили крымские улусы. А волжские казаки отплатили ногайцам, захватили и сожгли их столицу Сарайчик. Но их успехи не шли ни в какое сравнение с катастрофой Москвы. Таких потерь, такого унижения страна не знала уже давно. Иван Грозный просил о мире, выражая готовность к огромным уступкам. Соглашался уйти с Кавказа, приказал срыть Терский городок, раздражавший турок. Соглашался платить «поминки» хану и даже отдать Астрахань.

Но теперь врагам России этого казалось мало. Султан Селим объявил свои условия: «Отдай Казань, отдай Астрахань, а сам стань подручным нашего высокого порога» – требовал, чтобы Царь признал себя вассалом Османской империи, таким же, как властители Молдавии или Валахии. В Крыму были настроены еще более решительно. Прошлый поход показал, как легко громить Русь! Значит, оставалось ее добить. В Бахчисарае уже распределяли наместничества – кому из мурз дать Москву, Владимир, Суздаль. Финансировать поход взялись купцы-работорговцы, а за это получали от хана ярлыки на беспошлинную торговлю в русских городах, по Волге, Оке.

А султан попросил у Сигизмунда «одолжить» Киев – чтобы сделать его промежуточной базой для операций на севере. Молдавский господарь получил приказ султана строить мосты на Дунае и запасать продовольствие для войск. Речь шла уже не о территориях, не о городах. Речь шла о самом существовании России… Но сил у царя было слишком мало! Множество воинов умерло от чумы. Под Ревелем и в Москве погибли две армии. По призыву Ивана Грозного стекались жидкие отряды. Но их еще и надо было разделять. Усиливать войска на западных рубежах, против Литвы и шведов. И в Поволжье – ожидая, что турки опять взбунтуют казанских и астраханских татар.

Основную армию, на Оке, Иван Грозный поручил самым талантливым полководцам, Михаилу Воротынскому и Дмитрию Хворостинину. Отдал им лучшие части, которые у него имелись: опричников, московских стрельцов, личную царскую гвардию из иностранных солдат. Но их было мало. Разрядный приказ сообщал: «И всего во всех полках со всеми воеводами всяких людей двадцать тысяч тридцать четыре, опричь Мишки с казаки» [34]. Опричь Мишки с казаки – потому что спасать Россию пришел казачий Дон с атаманом Михаилом Черкашиным. Хотя население на Дону было еще небольшим, отряд составлял 3–5 тыс. человек. Но и в числе 20 тысяч «опричь Мишки» было еще 2 тыс. казаков. Тысячу волжских казаков наняли за свой счет Строгановы, и пришла тысяча «казаков польских наемных с пищальми» – днепровских. По планам, казакам предстояло на лодках прикрывать переправы Оки. А если хан будет отступать, нападать из засад, отбивая полон. Но надежды на это были слабыми. Слишком неравными выглядели силы. Царь перенес свою резиденцию в Новгород, туда эвакуировали государственную казну. Да, это был один из самых критических моментов в истории России…

Села на коней вся крымская орда, ногайцы. Присоединились отряды кавказских горцев, ополчения Азова, Очакова, Кафы, Темрюка, Тамани. Султан прислал янычар, артиллерию. Великий визирь Мехмед Соколлу отправил к Девлет-Гирею многочисленных вассалов собственного двора. Исследователи признают, что поход был совершенно не похожим на прежние набеги татар. Раньше они приходили как грабители, не обременяя себя лишним имуществом. Теперь шли завоеватели, с огромными обозами. Численность армии достигала 100–120 тыс., а со слугами и обозными – до 200 тыс.

27 июля 1572 г. эти полчища вышли к Оке у Серпухова. На другом берегу заняла позиции рать Воротынского, выставила батареи. Крымские разъезды были отброшены. Девлет-Гирей тоже выставил пушки, завязал перестрелку, показывая, будто готовятся форсировать Оку. Но главные силы скрытно перебазировались в другое место, ночью стали переправляться через Сенькин брод. Сторожевой полк Ивана Шуйского, стоявший на этом направлении, был опрокинут. Неприятельская армия обошла русскую и по Серпуховской дороге устремилась к Москве. Защитников там вообще не было… Казалось, прошлогодняя история повторяется. Но во главе русских войск стояли другие военачальники. Они не стали наперегонки с противником мчаться к столице, а затеяли другую игру. По дороге между лесов и болот лавина татар и турок растянулась многокилометровой змеей. А наши ратники вцепились ей в хвост, оттягивая на себя.

Хворостинин, собрав всю конницу, бросился в погоню. Ударил на арьергард, которым командовали крымские царевичи, погромил обозы. Хан уже дошел до р. Пахры возле Подольска. Узнав о нападении на тылы, он остановился и выделил сыновьям еще 12 тыс. всадников, чтобы устранили досадную помеху. Но русская пехота, артиллерия, казаки подтягивались следом за конницей и встали возле церкви Воскресения Христова в селе Молоди. Место было удобное, на холме, прикрытом речкой Рожайкой. Здесь поставили гуляй-город, передвижное укрепление из щитов на телегах. А наша кавалерия под натиском крымцев покатилась назад. Удирая по дороге, подвела разогнавшихся татар прямо под батареи и ружья гуляй-города. Врага покосили огнем.

И хан сделал именно то, ради чего предпринимались все усилия. Не дойдя до Москвы 40 верст, повернул обратно. Решил уничтожить русскую рать, а потом ему достанется и столица, и беззащитная страна. 30 июля противник обрушился всей массой. Шесть полков московских стрельцов, 3 тыс. человек, прикрывавших подножие холма у Рожайки, полегли до единого. Татары сбили с позиций и конницу, оборонявшую фланги, заставили отступить в гуляй-город. Но само укрепление устояло, отражая все атаки. Были убиты ногайский хан, трое мурз. А лучший крымский полководец Дивей-мурза решил разобраться в обстановке, неосторожно приблизился к гуляй-городу. «Резвые дети боярские» во главе с Темиром Алалыкиным выскочили из укрепления, порубили свиту и захватили Дивея в плен.

Враг понес такой урон, что двое суток приводил себя в порядок. Но и русская армия оказалась заперта в укреплении почти без еды и фуража, отрезана от воды. Люди и кони слабели, мучились. Воины пытались копать колодцы «всяк о своей голове». Но и полчища неприятеля не могли долго стоять на одном месте. Они разорили все вокруг, сожрали все, что смогли найти в окрестных деревнях. 2 августа возобновился яростный штурм. Татары и турки устилали холм трупами, а хан бросал новые силы, волна за волной. Подступив к невысоким стенам гуляй-города, враги рубили их саблями, расшатывали, силясь перелезть или повалить, «и тут много татар побили и руки поотсекли бесчисленно много» [34].

Уже под вечер, воспользовавшись тем, что противник сосредоточился на одной стороне холма, был предпринят дерзкий маневр. В укреплении остались Хворостинин с казаками, пушкарями и иноземной гвардией, а конницу Воротынский сумел скрытно вывести по оврагу, двинулся в обход. При очередном штурме неприятеля подпустили вплотную без выстрелов. А потом из всех ружей и пушек последовал страшный залп – по густой массе атакующих, в упор. В клубах дыма защитники с криком бросились в контратаку. А в тыл хану ударила конница Воротынского. И орда… побежала.

Ее гнали и рубили. Погибли сын и внук хана, «много мурз и татар живых поимали». Несмотря ни на какую усталость, незваных гостей «провожали» до самой Оки – 3 августа прижали к берегу и уничтожили 5 тыс. крымцев. Многие утонули при переправе [29]. Вышли из крепостей гарнизоны южных городов, истребляя бегущих. По всей Руси радостно затрезвонили колокола. Победа! Да еще какая! Передавали, что до Крыма добрались лишь 20 тыс. татар. Турецкие янычары и артиллеристы сгинули до единого – у пеших воинов, зашедших так далеко в чужие края, шансов не оставалось. Россия была спасена. А Османская империя получила настолько суровый урок, что сотню лет не предпринимала поползновений на север.