Кисло-сладкая журналистика

ИНОГДА СПАСАТЬ ПРИХОДИТСЯ НЕ ТОЛЬКО РЯДОВОГО РАЯНА, НО И СВОЙ ЭФИР

Перед тем как я начну эту главу, хотелось бы сделать одно предупреждение.

Сейчас я буду приводить некоторые примеры работы с гостями и разбирать эти примеры.

И что важно, решение этих проблем я считаю удачным.

Но я уже предполагаю, что так подумают не все.

Что же делать?

Нужно воспользоваться советом моей мудрой и практичной жены, которая, прочитав несколько начальных глав моей книги, долго смеялась. И потом сказала, что если кто-то, не разобравшись, купит эту книгу, то это очень хорошо. Потому что появятся деньги, на которые можно будет вызвать чистильщика бассейна. И он наконец его уберет, вытащит водоросли и прогонит лягушек, которые этим бассейном и пользуются.

Скептический взгляд на эту книгу закономерен.

Я понимаю, что многие из читателей этой книги не только родились гениями вообще, но и гениальными журналистами, в частности. И мы не видим этих людей на экране и в эфире только потому, что им лень этим заниматься. Или, они считают, что это ниже их достоинства.

Если бы их позвала страна, то они бы пошли в журналисты. Но страна их почему-то не зовет, поэтому они сидят дома. От такого невнимания, со стороны страны, иногда портится настроение.

Настроение портится еще больше, когда идешь в магазин и тратишь пару долларов на учебник журналистики, который написал какой-то популярный хмырь. От того, что он написал учебник, станет богатым, и на твои кровные деньги купит огромный дом в Ницце, становится совсем тошно. Поэтому, даже не читая этот учебник, можно сказать, что все, что там написано, это глупо и неправильно.

Да, это именно так. Я подтверждаю это, как автор этой книги. Но, все равно, прочитать эту главу нужно, хотя бы для того, чтобы убедиться, что автор и его друзья действовали неправильно.

Как ни странно, но я считаю, такой подход к моей книге верным. С ней можно соглашаться или нет. Журналистика, как мы с вами видим, дело очень эгоистичное, индивидуальное и дискуссионное.

Когда мы с вами смотрим бокс или реслинг, то видим, как два монстра, потрясая чемпионскими поясами и выкрикивая взаимные проклятия, утверждают, что каждый из них самый лучший. Потом кто-то из них побеждает. Но выигрывают все зрители, потому что они купили билеты и получили что хотели.

Поэтому все описанное в этой книге должно быть не догмой, а поводом к собственным опытам, экспериментам и рассуждениям.

Итак, иногда программа заходит в тупик, и только от вашей изобретательности зависит – дойдет ли эфир до конца.

Однажды я вел кулинарную программу. Мой соведущий, известный российский ресторатор Игорь Бухаров, пригласил в эфир знаменитого иностранца – повара итальянца, который теперь работал у него шефом в известном московском ресторане «Nostalgie». Идея была прекрасна: повар должен был рассказать об итальянской кухне, о свой работе в Германии, где он живет последние двадцать лет.

С поваром в студию пришла и его молодая жена. Он познакомился с ней в Германии, из-за нее он и приехал работать в Москву.

Преисполненные благих намерений, мы начали эфир, но тут нас поджидала неожиданность.

Дело в том, что гость хорошо, очень хорошо, говорил по-итальянски и несколько хуже по-немецки. По-русски он хорошо знал три слова: «жена», «макароны» и «водка». Его жена немного знала немецкий и совсем никак итальянский. Когда она начала, на своем уровне, переводить, я впал в беспокойство.

Дело в том, что я знаю только несколько переводчиков-синхронистов, которые делают свою работу как надо. Глядя в пространство остекленевшим взглядом и придвинув к губам микрофон, они, с видом зомби, мастерски переводят ответы гостя. Когда гостю задают вопрос, они придвигаются к его уху, чтобы не раздражать слушателей своим переводом.

Жена шеф-повара к таким специалистам явно не относилась. Попав в первый раз в эфир, она краснела, сжимала носовой платок и беспомощно смотрела на Бухарова.

Я еще раз проклял себя, что пригласил человека, которому нужен перевод.

Дело в том, что мы давно решили для себя, не приглашать таких людей или приглашать их, но подготовившись. Если переводчик не синхронист, то опасность грозит по нескольким направлениям.

Вы говорите переводчику фразу, он повторяет ее для гостя. Гость говорит ответ переводчику, а тот, потом произносит его в микрофон. Я не случайно перечислил эту последовательность действий. Посчитайте, времени на сам разговор у вас останется вдвое, а то и втрое меньше, чем обычно.

Вы решили пошутить. Вы шутите, после чего у переводчика нахмуривается лоб – это он мучительно переводит шутку. Потом лоб хмурится на госте: в сделанном переводе он не увидел ничего смешного. Он полминуты раздумывает, над чем же смеялся ведущий, не над ним ли? Потом, так и не поняв юмор, он отвечает. Далее лоб хмурится у вас, потому что вы не понимаете, почему на вашу легкую шутку гость отвечает невпопад и не в тему.

Параллельно с разговором на SMS приходят сотни сообщений. В них люди, знающие язык гостя, пишут о том, что переводчика нужно немедленно выгнать, сообщают, что данное слово переведено неправильно. Далее, они рассказывают правильный вариант перевода, указывают источник, какой-нибудь важный словарь, пишут сорок восемь вариантов перевода этого слова, в зависимости от контекста, и требуют зачитать свое сообщение.

Конечно, сообщение вы не читаете, потому что заняты беседой. Тогда через короткое время на вас обрушивается лавина других сообщений. В них вас информируют, что вас нужно уволить, ибо вы не читаете правильный перевод, а поощряете неправильный.

Конечно, можно полностью игнорировать эти сообщения, но обращаю внимание, что они появились не просто так. Аудитория чувствует себя некомфортно. Ей что-то мешает, и она об этом пишет. И дело даже не в неправильном переводе. Аудитория ощущает искусственность ситуации. Это как в любви: если разлюбил, то чашка внезапно уже стоит не там, и это невероятно раздражает.

Когда же допустима подобная ситуация с переводом? Она подходит для ночных эфиров, когда времени столько, что каждое предложение можно переводить по часу. Еще мы ее допускаем, только в случае, когда приходит статусный гость, и нужно взять стандартное интервью: почему приехал, с кем встречается, что собирается подписать, когда уедет. Но подобный перевод не годится, когда своим эфиром вы хотите создать настроение или у вас ограничено время.

Я несколько раз слушал мировых звезд хип-хопа в эфире русских музыкальных радиостанций. Это было нечто!

Бедный американский репер старался говорить на давно забытом, школьном языке, в котором, как он помнил, были какие-то другие слова, кроме его любимого «fuck», но, все равно, произносил только это слово с разными интонациями. А несчастный переводчик лепетал что-то, типа: «Ну, тут он говорит, что ему очень нравится Москва и московские девушки».

Справедливости ради, должен признать, что есть ведущие, которые очень хорошо знают языки. Я много раз слушал гостевые эфиры у музыкального критика Артема Троицкого, писателя Дмитрия Быкова или оперного критика Алексея Парина. У них отличный английский. Свой вопрос и ответ гостя они переводят как бы на лету, и я совершенно не замечаю, что гость иноязычный.

Но вернемся к нашей истории с поваром из Италии.

Я понял, что попал, передача гибла.

Эфир увяз в переводе, и я должен был предпринять что-то решительное.

Тогда я обратился к аудитории. Я честно признался, что у нас трудная ситуация, и попросил мне помочь. Поскольку это была ночная передача, и времени у нас было предостаточно, я предложил звонить людям, хорошо знающим итальянский и немецкий. Мое предложение было в следующем: слушатель должен был позвонить, сформулировать вопрос по-русски, перевести его на итальянский или немецкий, в зависимости от знания языка. После чего выслушать ответ и перевести ответ на русский для остальной аудитории.

И тут же пошла лавина телефонных звонков. Оказалось, что нас, совершенно случайно, слушает масса людей, знающих эти языки. Они, играючись, все переводили и даже давали некоторые пояснения. Например, многие из них знали рестораны, о которых говорил гость. Более того, позвонило несколько человек, которые бывали в ресторанах, в которых когда-то работал наш итальянец.

Получилась отличная передача. Особенно были довольны слушатели – они оказались полезными, мы дали им проявить себя. И в каком-то смысле немного повести эфир. Эту передачу мы повторяли в эфире много раз.

Более того, это стало практикой. Когда в следующий раз у меня в эфире были французские повара, то я просил звонить знающих французский. В процессе передачи выяснилось, что один из французов родился в Португалии. Оказалось, что ночью может позвонить куча народа, знающего и португальский. Еще один раз приехал парень из Японии, и все повторилось. Думаю, что это хороший прием, и его уже можно использовать в ходе передачи, что я и буду делать.

Потрясающую историю об одном из своих эфиров мне рассказала моя коллега Ольга Бычкова.

Ольга – замечательная ведущая, обладающая завидным терпением в эфире. Когда я слышу, как она с легкой иронией беседует с националистами всех мастей, а такое ей часто выпадает, я поражаюсь: как можно их выпускать из студии живыми?

Они не понимают, что им повезло. В моем эфире все было бы похоже на все четыре серии триллера «Пила», где я с радостью выступил бы, не только в роли кровавого маньяка и убийцы, но и в роли самой пилы.

Но, как известно, гостей не выбирают, и эфир приходится вести с самыми разными субъектами.

Поэтому появление в гостевой комнате молодого, хорошо одетого человека, который должен был рассказать в эфире об интернет-торговле акциями, и его помощника, поначалу не вызвало у Ольги особых эмоций.

Это должен был быть обычный экономический эфир.

Гость приятно улыбался, теребя в руках бумажки.

Ольга, как и принято, поговорила с ним, угостила кофе.

Гость непринужденно болтал и строил глазки Ольге. Он сказал, что интернет-трейдинг – это интереснейшая тема. Он спросил, не согласится ли Ольга, после их эфира, выпить с ним еще кофе, но уже в кафе напротив. Ольга сказала, что подумает, но сначала нужно провести передачу. Гость очаровательно улыбнулся и сказал, что передача – пустяки. Он пообещал, что, сразу после передачи, он продолжит тему про кофе. И он добьется своего, потому что он занимается спортом, и у него волевой характер.

При этом он выразительно поиграл мускулами под модным пиджаком.

Обменявшись улыбками, Ольга и гость, и его пресс-секретарь отправились в студию.

На улице была прекрасная погода, пели птицы. Ольге недавно выдали зарплату.

Ничто не указывало на приближение умопомрачительных приключений.

Но они, как известно, всегда приходят случайно.

В фильме Билли Уайлдера «В джазе только девушки» («Some Like It Hot») два оболтуса-музыканта, чисто случайно заходят в гараж, где сводят счеты бандиты. И весь оставшийся фильм убегают от них.

В комедии Стэнли Крамера «Этот безумный мир» («It's a Mad, Mad World») в пропасть сваливается машина. И проезжавшие мимо абсолютно случайно узнают о спрятанных сокровищах. И весь фильм они убегают от полиции и догоняют друг друга.

Как видим, случайное событие втягивает тебя в целое приключение. И только твое мастерство выявит, кем ты оказался – героем или посмешищем.

Итак. Ольга открывает эфир и задает свой первый вопрос: что же такое интернет-торговля акциями.

Но в ответ ни звука.

Ольга повторяет вопрос.

В ответ молчание.

Она поднимает глаза.

Перед ней следующая картина: гость сидит с открытым ртом и круглыми глазами. Ласковые лучи солнца ярко, как у врача, освещают ухоженные зубы. Хорошо виден дрожащий маленький язычок и неудаленные гланды.

Ольга, пытаясь сообразить, что происходит, машинально повторяет вопрос.

Гость молчит, еще сильнее округляя глаза. Лоб его покрывает испарина.

Тогда Ольга вдруг понимает, что это эфирный испуг, особая форма нервного срыва, когда в госте происходит сложный, но объяснимый процесс паралича от ответственности при виде микрофона. И этот паралич возник ровно в тот момент, когда гость собирался ответить, но в эту же секунду подумал, что сейчас сморозит глупость и лучше ответить по-другому.

Две мысли столкнулись. К ним прибавился ужас того, что он долго выбирает ответ, и страх, что сейчас, по его вине, будет завалена передача. В таких случаях, как показывает печальная практика, мозг окончательно отключается и даже отказывает дать команду закрыть рот.

Ольга, пораженная тем, что мозг молодого интернет-трейдера, оказался столь же глючным, как «Windows Vista», приступила к немедленному спасению утопающей передачи.

– Сейчас мы услышим рассказ об интернет-торговле, – пристально глядя в глаза замороженному, говорит Ольга. – Этот рассказ будет интересен. Мы все узнаем про то, как купить акции.

Гость молчит. Он пытается начать говорить, но только синеет.

– Разве не интересно купить в Интернете акции? – магическим голосом спрашивает Ольга. Она ждет, пока пройдет минута. Обычно гостям хватает минуты, чтобы вывалиться из подобного состояния.

– Скажите, а ведь покупая акции в Интернете, можно и разбогатеть, – продолжает Ольга. – Можно купить хороший костюм и записаться в спортзал.

Гость делает усилие. Но оно приводит к тому, что изо рта вываливается розовый язык, как у собаки, которая освежает себя в жаркую погоду.

– Не правда ли, что купив акции в Интернете, можно пригласить девушку выпить чашку кофе! – многозначительно говорит Ольга, пытаясь привести в действие хотя бы естественные инстинкты гостя-самца.

Самец радостно кивает. Из его организма вырывается сиплый стон. Наверное, он представляет, как именно они будут пить кофе, и что будет потом. Но при этом гость продолжает молчать, лишь его розовый язык радостно раскачивается из стороны в сторону.

Но тут происходит акт корпоративной солидарности. С грохотом отодвинув стул, помощник гостя выбегает из студии. Очевидно, побежал за бумагами. И это логично – возможно они помогут выдавить из молодого человека хоть слово.

Но это привело к обратному результату. Скорее почувствовав, чем увидев, что помощник выбежал, гость неистово выпучил глаза. Его почему-то не радовало, что он, наконец, остался с Ольгой наедине. И от его предложения выпить кофе, остался только цвет этого напитка, которым он постепенно покрывался.

Внезапно он вскочил, с тем же грохотом отодвинул свой стул и, не закрывая рта, выскочил из студии.

Ольга осталась одна, понимая, что гость не выдержал испытаний и сейчас, наверное, бежит по лестнице к выходу. Думая, что приключения подошли к концу, она решила сама провести остаток программы, поговорив со слушателями об акциях.

Внезапно открылась дверь, и в студию просунул голову взволнованный референт редакции. Он сказал, что по коридору к студии движутся два странных человека. Один из них, с кучей бумаг, пинками подгоняет другого, в красивом костюме. И этот, которого подгоняют, почему-то идет с открытым ртом. Коллега интересовался, знает ли Ольга, куда они идут, и нужно ли вызвать охрану.

Ольга сказала, что это ее милые гости, и приготовилась к продолжению дивного дня.

Продолжение было незамедлительно.

Оба гостя ввалились в студию и грохнулись в кресла.

Багровый, от злости, помощник вывалил на стол бумаги и буквально ткнул своего начальника носом в главный лист, где содержались вопросы и ответы.

Начальник молчал, вывалив язык. Он не видел бумагу.

Тогда Ольга поняла, что делать.

Она встала, перегнулась через пульт и ласково потрепала по щеке молодого человека. Тот посмотрел на Ольгу благодарным собачьим взглядом.

Ольга протянула свой изящный пальчик и уткнула в лист, лежащий перед носом гостя.

– Итак, – сказала она мелодичным голосом, – сейчас мы поговорим про…

Она постучала пальцем по соответствующему слову.

Гость замычал. Его челюсть громко щелкнула, и он хриплым голосом произнес: «Акции…»

– Действительно, – с материнской лаской произнесла Ольга. – Но это не простые акции, а те, которыми торгуют в…

– … Интернете, – мучительно, обливаясь слезами радости от того, что речь постепенно возвращается, промычал гость.

Так продолжалось до конца программы.

Когда в студию вошел новостист, то его взору предстала следующая картина: на пульте, элегантно помахивая ножкой, лежала ведущая. Она пальчиком водила по листу бумаги и постукивала по отдельным фразам, а сидящий перед ней молодой человек, не отрывая глаз от бумаги, выдавливал из себя отдельные слова.

Эфир был спасен.

Более того, уже потом я видел Ольгу с этим парнем, они выходили из кофейни. Уверен, он не отделается кофе. За спасение своей деловой репутации этот брокер должен ей подарить все акции мира.

Однако бывают случаи, когда сам ведущий провоцирует необычную ситуацию в эфире. И вот показательный пример.

Представитель Прогрессивной партии Норвегии Ульф Кнутсен пришел в эфир, не зная, что у журналистов хорошая память, и они помнят, что говорил тот или иной политик даже много лет назад. А семь лет назад Ульф Кнутсен, выступая против дорогостоящего строительства нового здания оперы в Осло, заявил, что съест свои ботинки, если стоимость проекта окажется ниже миллиарда евро.

Но здание оперы, открывшееся за неделю перед эфиром, обошлось намного дешевле.

Слово пришлось держать перед тысячами телезрителей.

Ведущий напомнил политику его слова семилетней давности. Но тот не стал отнекиваться, а предложил подать на стол старый ботинок и немедленно приступить к трапезе в прямом эфире. Ведущий, пораженный решительностью и честностью гостя, предложил политику проглотить лишь маленький кусочек, причем подсластив его шоколадной пастой.

Закончился диалог так.

Ведущий: «Ну, как, вы готовы выполнить свое обещание?»

Ульф Кнутсен: «Что же делать, намазывайте».

Меня здесь восхищает все – и замысел ведущего, и поведение политика.

Однако этот случай требует некоторых замечаний. Эта пастораль возможна только при нескольких условиях.

1. Если дело происходит в Норвегии, где политика нетороплива и сопровождается обильным поглощением лучших сортов местной сельди.

2. Если ведущий уверен, что данный политик адекватен, обладает чувством юмора, и не начнет кричать и бегать по начальству, что его дискредитируют.

3. Если ведущий готов к тому, что политик откажется от предложения съесть ботинок. А это, вполне, могло быть. И тогда сам ведущий оказался бы в сложной ситуации.

Представим себе диалог.

ВЕДУЩИЙ (доставая ботинок). Так вы готовы его съесть?

ГОСТЬ. Конечно, нет! Уберите от меня эту гадость! И, вообще, я не понимаю, как можно так шутить, ведь мы обсуждаем важнейшую тему борьбы с крысами, которые заполонили весь город. Я подниму в парламенте вопрос, чтобы радиостанциям резко повысили налоги.

Что получилось?

Полный провал!

Наш ведущий остается в несмешной ситуации, под угрозой увольнения с грязным ботинком в руке. А политик чист, как ангел. И, поверьте, аудитория всегда будет на стороне политика, потому что актуальный вопрос борьбы с крысами, на ее взгляд, гораздо важнее каких-то обещаний семилетней давности.

Но представим себе, что вы все же хотите совершить этот акт мести. В этом случае вы должны иметь запасной выход, на случай отказа. И этот выход должен быть изящен и переводить все на юмор. Юмор тут необходим, потому что только он помогает погасить неприятную щекотливую ситуацию.

Конечно, можно, схватив ботинок в одну руку и холку гостя в другую, требовать, чтобы он немедленно открыл рот и откусил кусок подошвы. Ведь он обещал это сделать семь лет назад. Но, поверьте, аудитория будет не на вашей стороне. Она ждет красивого решения этой ситуации. И оно должно быть вами подготовлено и придумано.

Моя жена, которой я рассказал этот случай, заметила, что все должно быть, кроме всего прочего, еще и гламурно.

Например, политик отказывается есть ботинок. Тогда ведущий начинает есть его сам. У политика, сказала жена, начинают глаза вылезать из орбит от удивления. И оказывается, что ботинок не настоящий, а, например, из шоколада.

– А где тут логика? – спросил я жену.

– Тут не должно быть логики, – снисходительно ответила жена. – Он откусывает и громко объявляет спонсора. А это какая-то шоколадная фабрика. И все счастливы.

– Почему счастливы?

– Потому, что политик не ел грязный ботинок, а ведущий получил кучу денег за рекламу. И купил жене не новый набор кастрюль, как ты, а что-то маленькое, но с большим камешком, как настоящие мужья.

Я хотел возразить. Но подумал, что кое в чем она права.

Конечно, не в идее кольца с камешком. Я думаю, что кольцо с бриллиантом на пальце женщины только мешает ей вкусно готовить, цепляясь за кастрюлю.

Но она права в другом.

Эфир не терпит грязи. Я в данном случае имею в виду грязь не в переносном, а в прямом смысле.

Грязные стыки, неоправданные паузы, в которых вы лихорадочно ищете выход из ситуации, в которую сами себя загнали – все это недопустимо.

Совет жены – идеален, как и все, что делает эта женщина. Я говорю это совсем не потому, что если я скажу иначе, то три дня буду с интересом заглядывать в пустой холодильник, а потому что ее решение на самом деле идеальный выход.

Представим себе, что политик согласен съесть ботинок. Но неужели можно представить, что вы, как Чарли Чаплин в «Новых временах», вытащите настоящий ботинок и, выдавив кетчуп, будете ждать, как он сломает дорогую вставную челюсть о кривой гвоздь?

Думаю, что нет. Великий русский театральный режиссер Станиславский говорил, что существует правда жизни, но есть правда сцены. И их нужно отличать.

Однажды моя дочь сказала, что если я не буду пускать ее на свидание с ее татуированным мотоциклистом, то она пойдет на крайние меры – она навсегда уйдет из дома, куда глаза глядят.

Это могла быть правда жизни.

Но она уже уходила. В переводе с ее языка, это означало уйти к подруге на пару часов и смотреть видео, накупив пирожных.

Это правда сцены.

Моя дочь – живое доказательство правильности Станиславского.

Итак, любые ваши действия в эфире не должны поставить гостя в неудобное, а тем более безвыходное положение.

Если ваш гость грызет настоящий ботинок в эфире, то это ваша победа, но она пиррова. Это торжество не вашей справедливости, а унижения другого.

Важно понять, что ценно тут не то, что гость грызет подошву, а то, что он согласился ее грызть, признавая свою неправоту. И в этом случае шоколадный ботинок – это элегантная награда за его честность и порядочность.

И совсем не лишне, если он в прямом эфире откусит от шоколадного ботинка маленький кусочек. Например, погрызет шнурок.

Парламентарий, грызущий на экране шоколадный шнурок – что может быть умилительней!

Но одно дело, когда неожиданное поведение идет от вашего гостя.

Совсем другое – когда что-то выкидывает ваш товарищ по эфиру.

Заметьте, я употребил слово «товарищ», а не «коллега».

Еще есть слово «напарник».

Да, именно так.

Для полицейского важно, кто будет прикрывать его спину в момент перестрелки.

Для ведущего эфира при парном или коллективном ведении важно как ведет себя партнер. Подробно о взаимоотношениях разных ведущих в одном эфире я коснусь в дальнейших главах. Но сейчас отмечу одно наиважнейшее качество правильного эфира – предсказуемость и отсутствие мрачных неожиданностей.

Но они случаются, и тут важно повести себя правильно.

Я знаю десятки случаев, когда неожиданности были печальны, но оправданы.

Например, однажды я в прямом эфире просто махнул рукой партнерше, чтобы она продолжала, а сам, ничего не объясняя, с каменным лицом вышел из студии. Партнерша, не моргнув глазом, продолжила говорить с гостем. А меня в это время отпаивали холодной водой – в студии была космическая жара, а кондиционер, как всегда, сломался.

Прямой эфир, как вы уже поняли, это экстремальная штука. Поэтому неудивительно, что частенько гости с милой улыбкой сползают со стула. И их приходится приводить в чувство нашатырем.

Но я говорю не об этих случайностях, а о сознательном поведении твоего напарника, который вдруг начинает играть свою игру.

И вот подобный пример.

Как мы знаем, гламурные дивы часто не в ладу с законом. Когда я читаю новость, что супермодель Наоми Кэмпбелл в очередной раз ударила свою домработницу мобильником по голове или плюнула в няньку и отправилась за это на принудительные работы – я предполагаю, что для этой особы подобное поведение – главный источник наслаждений.

Моя дочь, с которой я обсудил эти свойства характера Наоми, сказала, что я так и не научился разбираться в женщинах.

– Ты не представляешь, как она ходит по тюремному двору. Представь себе: длинная дорожка, фонари с вышек, как концертные прожектора. С крыши тюрьмы играет громкая музыка. Вокруг дорожки стоят другие заключенные. Девушки – в элегантных робах. Мужчины – в наручниках и кандалах последних моделей.

Появляется Наоми! Ее окружают красавцы-тюремщики, не старше двадцати лет.

Наоми медленно идет по гравию, демонстрируя последние модели тюремной одежды. Показ с вышки, через микрофон, ведет лично начальник тюрьмы.

– Ты выдаешь желаемое за действительное, – ухмыльнулся я. – Она не в тюрьме. Она в течение пяти дней будет мыть полы в гараже для мусоровозов.

– Боже мой, какая разница, где ходить в хорошем платье – в тюрьме или в гараже. Хотя в тюрьме лучше. Больше мужчин в одном месте.

Я спросил дочь, откуда у нее такие познания деталей тюремной жизни. Она пояснила, что многое ей рассказал ее мотоциклист. Он сам еще не сидел, но у него там побывали его приятели. Но многое она чувствует и сама, потому что женщина должна быть элегантна в любых условиях.

– Согласись, папа, ведь лучше, если женская тюремная роба будет от Дольче и Габбана. Не так ли? – спросила дочь.

Я мрачно кивнул, но отметил для себя, что пора наконец вплотную заняться мотоциклистом дочери. Я подозреваю, что он может оказаться гораздо более разнообразной личностью, чем мне о нем рассказывали.

Однако вернемся к теме.

Еще одна гламурная дива не дает успокоиться общественности. Это Пэрис Хилтон.

Когда ее приговорили к небольшому тюремному сроку, то, как известно, шуму было столько, как будто наконец нашли настоящих убийц Кеннеди.

Но если сажают реального бандита, то мы обращаем внимание только на то, что за его спиной закрылась крепкая тюремная решетка.

Но когда в тюрьму отправилась Пэрис, мир как будто сошел с ума.

Все подробно показывали и обсуждали, в какой блузке она сидела на суде, и из какого магазина были ее темные очки, за которыми скрывались ее глаза, якобы наполненные слезами раскаяния.

Потом началось просто невероятное.

Ее поместили в тюрьму, но выпустили, испугавшись за ее психику. Такое может быть только с Хилтон.

Представляете, ее задержали за управление своим «Бэнтли» без водительских прав. При этом прав ее лишили еще раньше за управление в нетрезвом виде.

Ее судят и отправляют в тюрьму. Но через четыре дня выпускают, надев на ногу браслет с радиопередатчиком.

– Какое элегантное решение, – прокомментировала эту ситуацию моя дочь. – А браслет с камнями?

Потом Пэрис опять вернули в тюрьму, и, как пишут, она плакала и звала маму.

Я представляю себе, как мотоциклист моей дочери, отправившись в тюрьму (а это скоро случится, и не без моей помощи), будет говорить, что его не устраивает бархатистость тюремного белья и отдушка жидкого мыла в камере.

Полагаю, что с этими требованиями, он проживет ровно до первой встречи с тюремным начальником, который познакомит его с безграничными возможностями чистки общего тюремного туалета детской зубной щеткой.

И это будет справедливым наказанием для парня, который возит мою дочь вечерами неизвестно куда на опасном мотоцикле.

Надеюсь, что потом окажется, что это именно он ограбил алмазную биржу или что-то в этом роде. И, отбывая пожизненное заключение, он будет писать моей дочери слезные письма. Но она их не увидит, потому что я буду их разрывать в клочья и выбрасывать.

А если он будет звать маму, то его утешит «мамочка» – волосатый сокамерник.

Итак, пока Пэрис сидела в тюрьме – главной мировой новостью было ее очередное недовольство формой розочек на тюремной подушке и калорийностью тюремной индейки.

Когда выяснилось, что в тюрьме она сидеть больше не может, потому что ей это как-то неприятно (вдумайтесь в это!), и ее решили выпустить, то главной мировой новостью стало опять же именно это.

Невероятно: на Земле гибли и рождались люди. Папа Римский кого-то благословил, еще ниже рухнул доллар, еще выше взлетела цена на нефть, а моя теща стала заниматься аэробикой.

Но тем не менее главной мировой новостью было то, что Пэрис выходит из тюрьмы. Мир сошел с ума.

Но оказалось, что есть люди, способные противостоять попыткам гламура обрушить мир.

Итак, на канале MSNBS идет выпуск новостей.

Ведущая утреннего шоу, Мика Бжезински, извиняется за первую новость, которой она должна начать программу.

– Сегодня вся страна наблюдала… – начала она.

– Опять про Пэрис Хилтон? – закатил глаза ее соведущий Джо Скарборо. – И это в тот день, когда Сенат пытается заставить президента начать выводить войска из Ирака?

Джо Скарборо пошутил. Но его шутка имела последствия.

– А знаете что, – не выдержала Мика. – Я не буду читать эту историю. В конце концов, мы серьезная станция, а не таблоид. Дайте мне текст следующей новости.

– Нет уж, читай, что написано, – подзадоривал Джо. – Читай про Хилтон.

– Не буду, – заупрямилась Мика.

Она попыталась разорвать страницу, но страница почему-то не поддавалась.

– Тогда я ее сожгу! – Мика схватила со стола чью-то зажигалку и попыталась поджечь измятую бумагу. Зажигалка беспомощно щелкала, не давая огня.

– Давайте перейдем к настоящим новостям! – сказала она дикторским голосом.

Но Джо униматься не хотел. И, взяв в руки скомканную бумагу с новостью, он театрально поднес ее к носу.

– А я хочу про Хилтон, – сказал он, вдыхая. – Эта новость даже пахнет хорошо. Я буду хранить ее вечно!

Мика вырвала у него бумагу и выкинула ее в мусорную корзину, завершив окончательное уничтожение недостойной новости.

Вот что произошло в прямом эфире. Это видео было выложено в youtube, и им любовались тысячи людей, осуждая или поддерживая поступок ведущей.

Но мы, в учебнике, не должны поддаваться эмоциям, а обязаны сделать некоторые выводы.

Итак, никто, кроме героев, сидевших в кадре, и их руководства, не может достоверно сказать, было ли это действо неожиданностью или хорошо подготовленным маленьким шоу.

Если это было подготовлено, то это неудивительно: такой канал, как MSNBS, в таких ситуациях оказывается меж двух огней. С одной стороны, нужно давать серьезные новости. С другой, продюсеры понимают, что публику интересует именно эта новость про Хилтон. И с этим ничего не поделаешь: не только моя жена успешно крутит мной, но и тысячи других успешных женщин управляют корпорациями. Но и этим женщинам интересно, как там чувствует себя Пэрис в лапах обезумевших тюремщиков. Но при этом самому телеканалу имиджево от гламурной дивы нужно как-то отстраниться. И, возможно, это было сделано именно таким образом.

Вы помните, я уже писал, что лучшая импровизация в прямом эфире – это та, которая отрепетирована, подготовлена или хотя бы оговорена. Нет ничего хуже, если после рассказанного анекдота, никто не смеется. Так же ужасно, если задуманный розыгрыш не получился из-за того, что вы не поняли, кто и что делает.

За то, что это был согласованный розыгрыш, говорят три очевидные детали:

Бумага почему-то не разорвалась.

Зажигалка не зажглась.

После этой истории Мика Бжезински, по моим сведениям, не только не получила взыскания за нарушения эфирной дисциплины, но и была в каком-то смысле награждена. Ее рейтинг возрос, и теперь ее программу ретранслирует большее количество станций, чем раньше.

Но может быть и другое. Это могла быть неожиданная импровизация, и, возможно, Мика действительно решила не читать эту новость про Пэрис.

Хотя, замечу, это странно, ибо журналист в кадре – это не истукан с острова Пасхи. Он всегда знает, какие именно новости ему предстоит рассказать. Это всегда согласовано.

Но, даже если предположить, что ведущая вдруг решила поменять новость, вы должны быть готовы подыграть ей, как это сделал Джо Скарборо. Вы не должны показать, что ваша партнерша, возможно, сошла с ума. Подмигивание зрителям глазом и шепот: «Вызовите врача!» тут не уместны. Это уже элемент другого скандала. Причем далеко не гламурного.

Вы должны поддержать партнера. Никто не должен почувствовать, что происходит на самом деле. Все должны быть уверены в том, что это естественно.

Моя жена, например, посмотрев видеоролик, сказала, что Мика абсолютно права. Нечего делать из Пэрис событие. Если у нее такой богатый отец, то пусть хотя бы дочь узнает суровую изнанку жизни.

– Но ведь Мика поменяла новость, и была общая паника, – заметил я.

– И правильно сделала, – назидательно ответила жена. – Ты, например, меняешь свои планы двадцать раз в день. Например, ты уже неделю обещаешь со мной поужинать в таиландском ресторане. Ну, и что?

– Но ты видишь, что я целыми днями пишу важную книгу, – сказал я.

– Вот именно, – подтвердила жена. – Как видишь, у нас с тобой разное понимание, что именно важно для семейного счастья. Как и для Микки.

Конечно, моя жена, что касается семейного счастья, как всегда, права. Но замечу, что общее понимание, не менее важно для эфира.

К сожалению, можно привести множество случаев, когда ведущие не играли в одну игру, а были каждый за себя.

На музыкальной станции двое ди-джеев подрались в эфире во время выяснения, какая песня лучше. Полиция долго писала протокол и собирала разбросанные диски, а ди-джеи, с синяками, давали показания.

В одном из телешоу, выпуск которого в этот раз был посвящен межнациональным проблемам, одна из ведущих увидела в коллеге, с которой вела это шоу более пяти лет, расовое пренебрежение. Замечу, что пять лет она ничего не видела, а теперь вдруг у нее раскрылись глаза. Она повернулась к камере и заявила зрителям, что больше не будет вести программу, пока ее коллегу не уберут из эфира.

В одну из прямо-эфирных программ пришел интересный и редкий гость из ООН. Двое ведущих стали задавать вопросы. Но, в отличие от логичной манеры задавать вопросы по очереди, один из них, задав вопрос, зацепился за ответ гостя и стал что-то уточнять. Второй хотел вмешаться, но первый спрашивал гостя все снова и снова. В результате, второй ведущий встал и вышел из студии. Первый ведущий даже не заметил этого, а продолжал увлекательную беседу.

Двое других ведущих в прямом эфире вели разговоры со слушателями о политике, принимая звонки. Как и водится, если в эфире двое, у них разные мнения. Это обязательное условие, ибо одинаковое мнение двух людей в эфире, как мы уже говорили, это не журналистика, а пропаганда. Однако в какой-то момент, одному из ведущих так не понравилось что говорит второй, что он заявил, что тот ничего не понимает в жизни и что у него идиотская позиция. Более того, он сказал фразу, типа: «или я или он, пусть решает начальство» – и вышел из студии.

Думаете, с вами не может такое произойти? Ошибаетесь.

Эфир, особенно прямой, еще подарит вам неожиданности со стороны коллег, которых, как вам казалось, вы знаете, как облупленных.

И эти неожиданности легко объяснимы.

Давайте не будем забывать, что вы взрослые люди со своими позициями.

Надеюсь, что в своем утверждении я не ошибся, ведь вы журналисты.

Вы всегда имеете свои убеждения, и они кажутся вам единственно верными.

И это прекрасно!

Но парная, или коллективная работа в эфире, сродни семейным узам.

Вспомните первый поцелуй. Если только вы были трезвы и помните свои первые ухаживания, то никогда не забудете, что для вас значило мнение вашего партнера. Вы всегда прислушивались к каждому его слову, а в его мнении вы искали рациональное зерно.

Семейные психологи называют это состояние «влюбленностью».

Потом это состояние быстро пропадает, вместе с уважением к чужому мнению. Происходит как бы приватизация партнера.

– Ну что он умного может сказать, – думает один человек о другом. – Все его несложные мысли я уже давно выучил наизусть.

Такая позиция – начало конца не только в семейных отношениях, но и в эфирных. То, что человек стоит на других позициях, чем вы, это не повод считать его глупее себя.

Покажите мне человека, который знает, как правильно жить на свете. И я тут же выведу толпу, которая объяснит, что он неправ.

Так устроен мир. И единственная позиция, еще помогающая ему не рухнуть, – это уважение к чужой точке зрения.

Знаменитая светская пара прошлого – кинорежиссер Григорий Александров и актриса Любовь Орлова, были много лет супругами, но всегда обращались друг к другу на «вы». В наши дни, когда тебе тыкают, еще не познакомившись, над этим анахронизмом можно посмеяться.

Но я бы предостерег это делать.

Говорить «вы» не обязательно. Его нужно держать в памяти, как обозначение уважения к партнеру вообще, и к его точке зрения, в частности. Какой бы дурацкой она, на первый взгляд, вам не казалась.

Спросите себя – вы можете принять это за аксиому?

Если нет – парные эфиры вам противопоказаны.

Вы будете проталкивать свою точку зрения, пребывая в постоянном раздражении, что вас поставили вести эфир с недоумком. Ведь то, что вы говорите – очевидно. И, как этот одноклеточный не может понять ваших простых и единственно правильных истин, вам не понятно.

Многие, в этом случае начинают искать так называемого удобного партнера. Удобный партнер в данном случае это тот, который будет объявлять время и погоду. А в остальное время молчать, заглядывать вам в рот, ловя ваши гениальные фразы, и изредка задавать уважительные уточняющие вопросы. Еще он будет носить горячий кофе.

Но ваше счастье продлится недолго. Молчащих партнеров не бывает. Побыв у вас на молчаливой диете, партнер уйдет туда, где он может говорить и выражать себя.

Потому что, как вы помните, журналистика основана на вашем горячем желании что-то лично от себя сказать человечеству.

Еще раз подчеркну: быть одиночкой – это не хорошо и не плохо.

Это просто другой жанр.

И еще одна деталь. Все конфликты, которые возникли в эфире из-за неожиданного поведения партнера в эфире, если они вам кажутся принципиальными, нужно решать через ваше обращение к начальству.

Ваш начальник поставил вас в эфир с вашим партнером. Ему и решать, что делать дальше.

Не скрывайте ваших трудностей. Талантливый начальник послушает запись программы и обсудит с вами возможность поменять вам партнера, не унизив вас или вашего коллегу. Он найдет нужные слова для коллектива, чтобы замена не выглядела склокой или унижением одной из сторон.

Важно понять, что в этой ситуации, если не нарушены какие-то административные правила, как, например, то, что вы каждый эфир входите в студию на десять минут позже, чем надо, нет правых и виноватых. Некоторые начальники начинают искать, «кто первый начал». Это глубокая ошибка. Каждый должен выйти из этого конфликта с ощущением своей победы. А это достигается только в том случае, если ваш начальник просто разбивает пару без объяснения причин.

Когда семейные пары решают развестись, то в решении суда пишут фразу «непреодолимые противоречия». Это хорошая фраза, не объясняющая суть, но и не унижающая партнеров.

Кода я прочитал эту главу моей семье, то реакция была следующей.

Моей жене больше всего понравилась часть о приватизации партнера. Она сказала, что я давно приватизировал ее и перестал видеть все то хорошее, что для меня делается ежедневно. Например, вчера, поздно вечером, моя жена лично пожарила мне картошку и бифштекс. Но необходимых восторженных слов она так и не услышала.

Я удивился. Я сказал, что готов говорить восторженные слова, но самой картошки и бифштекса не видел. Если бы я увидел картошку и бифштекс, лично пожаренные моей женой, то я бы бился об стол в экстазе, потому что это событие бывает не чаще парада планет.

Жена холодно заметила, что моя шутка, насчет парада планет, такая же плоская, как и стол, об который я собираюсь биться. Но, категорично заявила она, картошка и бифштекс были. И она оставила их на столе, и даже написала мне записку, что холодное пиво в холодильнике.

Все перевели взгляд на тещу.

Теща заявила, что саму тарелку она видела. Но она была пуста. Рядом стояла пустая бутылка от пива. Теща объяснила, что бутылку она выбросила, как и записку, а тарелку помыла. Это грустно, сказала теща, что ее в этом доме держат за домработницу, но это так.

Мне стало интересно.

Я простой человек и люблю незамысловатые радости жизни.

Сочный бифштекс, полный холестерина и калорий, с картошкой вечером, под пиво и телевизор!.. Что еще может вызвать возмущение диетологов и радость гурмана.

Я открыл дверку под кухонной мойкой. Там действительно стояла пустая бутылка.

Я вытащил ее и поставил на стол.

Я рассадил семью вокруг бутылки и заявил, что оскорблен. Я заметил, что посмотрел достаточное количество полицейских сериалов, чтобы найти виновного. В таких ситуациях мой любимый герой сериала «Морская полиция» («NCIS»), старший агент Джеффро Гиббс, давал команду сделать две вещи – дактилоскопию на бутылке и анализ ДНК. При этом, напомнил я, преступники начинали давать признательные показания без всяких ДНК, потому что понимали, что их песенка спета.

– Я жду, – сурово сказал я.

Взгляды семьи переместились на дочь.

– Я не ела шницель, – трагически произнесла она. – И не пила пиво. Я худею.

– Почему у тебя бегает взгляд? – твердо спросил я. – Скажи правду, какой бы страшной она не оказалась!

И дочь созналась.

Мне нечего добавить к ее рассказу, потому что правда оказалась еще страшнее, чем может быть.

Оказалось, что картошку и сочный бифштекс съел ее мотоциклист.

Вчера, когда я еще не пришел, жена уже была в спальне, а теща вышла к соседке, этот злодей привез мою дочь в 11.30. Он зашел и стал прощаться. Но моя дочь, и здесь уместно задать вопрос, моя ли она, спросила, не голоден ли он.

Конечно, такие особи, как этот мотоциклист, голодны всегда, особенно в чужом доме. Тогда дочь, попавшись на эту наживку, пошла к холодильнику. Но на пути она обнаружила картошку и бифштекс.

Преступление было совершено приблизительно в 11.40, а пиво было выпито в 11.45. После чего мотоциклист уехал, не помыв за собой посуду.

Я сказал дочери, что мне все ясно. Я пояснил, что мне нанесено смертельное оскорбление, которое смывается либо кровью обидчика, либо кровью нового бифштекса.

– Читай мою книгу, – ухмыльнулся я дочери, – там ты найдешь описание будущего своего мотоциклиста. Ты найдешь его бренное тело в пропасти среди обломков его мотоцикла.

– У нас тут нет пропасти, – пискнула дочь.

– Будет! – холодно заметил я. – Я лично выкопаю. И, как в моем любимом фильме Джерри Ли Томпсона «Золото Маккены» («Mackenna's Gold»), над ним будут летать стервятники. А на высокой скале огромными буквами неизвестной рукой будет выцарапана кривая надпись: «Непреодолимые противоречия».