Лешка плюнул на приличия, сходил почистил зубы и завалился спать, естественно в тельнике и кальсонах. Подушку поделил с гостьей, а вместо одеяла воспользовался шинелью. Заснул. Не свет ни заря шинель с него стянули. От холода он, естественно, проснулся и потянул теплое сукно обратно на себя. Снова заснул. Опять проснулся от холода и, по принципу горы и магомеда, нырнул в теплое.
- Лешка?! Что я тут делаю?, - Здрасте! Утренняя побудка. Женщине приспичило видать, включила свет. Впрочем натягивать на себя ничего по-прежнему не стала.
- Спишь у меня в гостях... Ты дашь спать в конце концов или нет?
- А как я сюда попала?
- Дверь ключем открыла, - Наобум буркнул Лешка и попал в очко.
- Ох, ведь и вправду... Мы в гостях были... Муж напился... Мы посорились.... Я ушла... Домой вроде... А ключ то я и впрям забыла отдать, вот видать по пьяному делу на старый аддресс и притопала. Ох, да я и неодетая вовсе, - Опомнилась мичманша., - зашныряла подбирая со стульев и пола раскиданные предметы туалета. Вдруг остановилась как вкопанная. - Боже мой, так это я к вам, товарищ старший лейтенант, вломилась без спросу. Извинтие, простите, Бога ради!
- Ничего, ничего. Все в порядке.
- Сейчас, сейчас убегу...
- Три часа ночи. Куда бежать? Я сам собирался уйти когда тебя обнаружил, да к кому ночью завалишся? Что скажешь? Вот и остался...
- Ой, так мы с вами выходит того, ... переспали,... - Игриво хихикнула женщина.
- Ну, не совсем. Хотя формально, действительно...
Лежа на кровати Лешка внимательно обозрел гостью и неожиданно обнаружил весьма милое личико и вполне достойное внимание все остальное, хоть оно, это ... остальное,... прикрывалось ручками на манер ботичелевской Афродиты.
Женщина перехватила взгляд, отвела руки, потянулась демонстрируя прелести, выключила свет и нырнула к Лешке.
- Семь бед - один ответ. - Зашептала на ухо, щекоча жарким влажным дыханием, - Я не формалистка. Если уж спать, то по настоящему, в полную силу. Тем более Сашка, муж мой - свинья пьяная, только такого отношения от порядочной женщины и заслуживает. Скажу у подруги ночевала, не выдаст. Ну, чего там, понеслись...
Оседлала она Лешку, поскакала, да таким галопом, что под утро он окончательно выпал в осадок и заснул обессиленный.
По пробуждению на столе его ждали заботливо сваренные в "крутую" яйца. Может намек? Или забота? Записка, накарябанная на листе из рабочего блокнота гласила. - "Спасибо за ночлег. Ключ не оставляю, пригодится. Зовут, если забыл, Татьяной."
- Ужель та самая Татьяна? - Пропел Лешка изрядно фальшивя. Снова почистил зубы, умылся, побрился. Зарядку делать не стал. Куда там. Яйца, правда, сьел с аппетитом, запил растворимым кофе и собравшись с силами побрел в береговую казарму.
У каждого в голове водится своя, индивидуальная, придурь. Или, как считает корабельный Док, персональная вавка в мозгу. Лешка не стал исключением. Правда ему оная досталась не типичная и для службы не обременительная. Так, легкий "бзык".
Всеми правдами и неправдами, но в отпуск Лешка рвался, словно перелетный гусь, с приходом весенних, радостных деньков. Гусей несло правда на север, а его на юг. Если не получалось вырваться с мая по октябрь, то и вовсе не уходил, заныкивал, козырем выкладывал на будущий год. Если же удавалось убывал, облачившись в гражданку, к синему, теплому Черному морю. Чего его тянуло туда, объяснить сам не мог. Вчерашний наверно день искал. Выдумывал для окружающих отговорку о подводной охоте, о том да сем, но честно говоря, четко не понимал, какого рожна так тянет. Может счастливое время забыть не получалось.
Вторым "бзыком" у Лешки оказалось острое, негасимое желание приобрести машину, автомобиль, средство передвижения. К месту и нет напевал Визборовское "...Длинной серой серой ниткой стоптаных дорог штопаем ранения души..." Может и впрямь надеялся на испытанное другими средство...
Не персональное, всего лишь личное, авто. Простенький советский москвичек или жигуленок! Эх ты, розовая, запредельная мечта советского офицера от Камчатки до Калининграда. От Полярного до Кушки ежегодно составляются списки желающих, отмечаются имена достойнейщих, утверждаются печатями, скрепляются подписями, отсылаются вышестоящим, урезываются, сокращаются. Иногда, правда, дополняются за счет неподлежащих, но уж очень, очень нужных людей ... Сами понимаете, если служили в те времена, за счет кого. Реальные шансы основной корабельной братии колебались вблизи нулевой отметки. Разве, что посыпятся на голову чеки Инкомбанка в совершенно уж сказочной ситуации и невероятной пропорции.
Машины прибывали, распространялись и доставались тем же, что и все остальные блага. Начальство, политбойцы, шустрые штабные, вездесущие незаменимые доставалы снабженцы, поители и кормители.... Без особых проблем становились на колеса береговые службы, торгово складская братия... У плавсостава, неустанно опекаемого всеми вышеперечисленными категориями военно-морского люда, только слюни обильно текли.
Зачем корабельщикам сверкающие эмалью, восхитительно пахнущие кожей сидений и бензином движков машинки? Пол жизни в море, остальная половина в береговой казарме, или на сборах, учебе, переучивании, ремонте, периодической диспансеризации и окончательной госпитализации. Нет, право начальство, для них автомобиль - зловредный конкурент служебному рвению. Вон, в любом корпусе корабельном, механического и прочего добра навалом - играйся, ремонтируй, смазывай, подтягивай, налаживай одним, словом - отводи душу сколько влезет.
Лешка, мужик ушлый, сообразил эти игры, не стал даже в списочки втискиваться. Зря нервы трепать. Бог с ними, новенькими, он был бы рад и старенькой. Главное чтоб бегала. Копил деньгу, это да. Откладывал и в аванс и получку. Не искушая судьбу сразу тащил в сберкассу и клал на срочный вклад. Аж целых три процента набегало!
В отпуск, заезжая по пути на Юг в родной город, выкраивал время, пробегал по авторынку, толкался у автокомиссионки, но все без толку. За накопленное морской службой ничего приличного купить не смог. Видать мало еще служил.
Родственнички видели его от силы пару раз в году. В первый момент, когда возникал после звонка на родном пороге, вроде и не сображали сразу, кто это к ним пожаловал. Вспомнив, обменивались ритульными причмокиваниями, снисходительными похлопываниями по спине, мол ладно уж, какой ни есть а ведь родня. Вечерком вели скучнейшие, обеим сторонам вовсе ненужные, беседы на кухне. Под жиденький грузинский чаек. Кем, где, как служил совсем не интересовались. ... На всяк случай. .... От греха подальше. Ночью стелили на диванчике в гостинной. Утром расставались без особых сентиментов до следующего года.
В тот замечательный приезд Лешка получил на погоны очередную звездочку, доведя общее созвездие до максимально возможной величины, пусть маленьких - но много. Стал капитан-лейтенантом. Офицером вроде уже не совсем младшим, но далеко и не старшим. Средним. Обмыл звездочки с товарищами сослуживцами, ловко вытащил зубами из стакана с водочкой. Ну и слава Богу, меньше ржаветь будут. С тем и убыл в отпуск.
По всегдашнему ритуалу заскочил к родичам за подводным снаряжением. Со времен общаги привык. Да и удобнее, меньше с собой из гарнизона в самолет тащить. Собирался, укладывался, палатку перекладывал и обнаружил, что рюкзачок старый совсем ветхим стал, разлазится начал. Попробывал зашивать, не получилось. Пришлось отправится в "Спорттовары" за новым, а заодно решил забежать в воинскую кассу, выправить билет до Симферополя. Однако человек предпологает, а судьба распологает.
Сокращая переулками известный с детства маршрут, в одной из арок ткнулся Леха с разбега в милицейского капитана огромадного роста, степенно шествующего в противоположном направлении. В весьма благодушном состояниии, о чем свидетельствовал некий приятный для знатоков запах. Фуражка капитана плотно сидела на голове, слегка натянутая на лоб, так чтобы козырек затенял глаза. Лешка буркнул извинения на ходу и попытался улизнуть, но не тут то было. Капитан облапил и не желал отпускать. Гукал радостно, тискал, радовался....
Вот по гуканью опознал Лешка своего давнего школьного друга Стекляшку, с которым просидел три последних года за одной партой. С тех пор, правда, всего то пару раз и виделись. Лешка прибегал - Стекляшки нет, Стекляшка звонит, Леха уже умотал на Север.
За эти годы Стекляшка отслужил срочную во внутренних войсках, поступил в органы, пошел по стопам отца. Дослужился до начальника вытрезвителя и осилил третий курс заочного юридического института. Вот и сейчас возвращался он с дружеского междусбойчика где омывали его новенькие капитанские погоны. Чтож удивляться если Лешка вместо "Спортоваров" очутился в знакомой старой квартире, где много часов просидели раньше, впаивая в самодельные приемники некондиционные, но страшно диффицитные, деталюшки, набранные на свалке соседнего номерного радиозавода.
Выяснив, что и Лешик недавно получил звание, Стекляшка немедленно принял решение повторно и совместно заново обмыть все, без дураков, как пологается. Выставил на стол бутылек, натаскал из холодильника закусь, из хлебницы выудил краюху черного. Жена новоиспеченного капитана пребывала с дитем в гостях у деревенской родни, потому женского занудства и непонимания торжественности момента друзьям можно было не опасаться.
Выпили за Стекляшкины звездочки, чтоб крепко сидели, не скатывались. Закусили. Повторили за Лешкино капитан-лейтенанство. За семь футов под килем, ну и прочее, по обычаю. Закусили. Побаиваясь чувствительной к табаку благоверной курили все-же в форточку.
Вспомнили одноклассников. Кто кем, кто с кем. Женились, замуж выходили, уже и разводится начали потихоньку. Стекляшка гмыкал неодобрительно. Сам он жену из села взял. Пригороднего. Пусть не городская, с семилеткой всего, зато баба ладная, гладкая, а главное без особых выбрыков и притензий. Браком своим доволен. Только вот курить выгоняла на лестничную площадку... Обычный треп... Снова выпили... Потом о своем...
- Не, Леха, ты не подумай чего такого. У нас подразделение, можно сказать коммунистического труда, образцово-показательное. Меня ценят! Народ не жалуется... Не думай... Наоборот, благодарят даже... Ну не все, конечно... Но - порядок и чистота. Патрульная служба подбирает его паршивца облеванного и описаного... Или жена сдает с рук на руки тепленького, иногда с фингалом, а то и соседушки исстрадавшиеся... всех принимем. Если не буянит - то все путем. Обмоем культурненько, спатки положим на чистых простыночках. Утречком - квитанцию в зубы, извольте оплатить гостеприимство. С вас гражданин пятнадцать рубликов. Мы же на хозрасчете.... Все, отправляйтесь на работу....
- Каких людей обслуживаем, Леха! Старик, не поверишь! Ну, ты же наш райончик знаешь, - аспиранты, докторанты, кандидаты, лауреаты.... Пить не умеют. Тфу, работяги реже попадаются. Такой попадется, считай праздник, встретил своего, родного, советского простого человека. Остальные у нас все гонористые: - " Да вы знаете, кто я?", "Да я сейчас позвоню академику!".
- Знаю. ... Гражданин такой-то, проживающий там-то, работающий тем-то, подобран экипажем патрульной машины номер такой-то в состоянии тяжелого алкогольного опьянения, пытался залезать на столб уличного освещения выключать свет. Спать мешал! Не, не шучу, чего ржешь! Ну дословно цитировал. - Звони теперь своему академику! ... Не желает.
- Утром просыпается, после душика, чистенький. Глазками хлопает. Где это мол я? Поймет, бряк в обморок. Позор! Для такого человека пятнашку отдать, чепуха. Тут другие последствия ужасны. - Стекляшка начал загибать толстые пальцы.
- Первое, тринадцатая зарплата.
- Второе, премии разные, квартальные там, за внедрения.... Партийным - свое. Мало не покажется.
- Третье, отпуск летний - тю-тю.
- Четвертое, очередь квартирная, бай-бай. Если на машину - туда же.
- И напоследок. От жены втык и постоянное на год пиление обеспечено. А то и от тела отлучение. Как нашему брату без этого дела? Тоска!, - Выпили они за это дело. Чтоб хотелось и моглось, давалось и бралось. Закусили.
- Вот, тут уж брат, сам соображай... С кем дружить выгодно? ... Ладно давай за службу нашу, капитанскую, тяжелую. - Выпили. Закусили. Подымили грустно в форточку.
Лешка о машине вспомнил. Взохнул тяжело.
- Ты это чего? - Забеспокоился Стекляшка. - Ты, это, ... давай, выкладывай, устроим в два счета.
- Да этот так. Ты про очередь на машину, вот я свое и вспомнил. Который год хочу купить, не получается все. Новую не могу, с рук... денег только на лом битый хватает.
- Ну, ты Леха даешь! Герой-подводник! Надежа страны! Да у вас там на Флоте машин этих наверно завались, раздают направо-налево. Бери не хочу! Из моря вынырнул, карман грошиками набил и порядок. Мы ж тут в курсе...
- Это, Стекляшка, сказки для маленьких детей и больших дураков. Нет, получаю конечно неплохо, со стороны глядя. Но, вот остается, не очень. Может просто не держатся... Но сам посуди, Север. Все привозное. В походе дело одно, всем кормят, если аппетит есть. На берегу - другое. В магазине хлеб, колбаса, макароны... это есть. У кого пайки, тем проще. Но фруктов, офощей... только у перекупщиков, на рынке в соседнем городке. Вот огурец. - Лешка хрумкнул малосольным тещиным огурчиком. - Хорошая закусь, но - рубль штучка. Не хош - не плати. Капусточка квашеная, помидорчики, клубничка, яблочки... Когда на материк вырвешся, опять-таки отведешь душу. В отпуск - три штуки взял. Я ж холостяк...
Стекляшка по-отечески приобнял друга, пригорюнился. пожалел. Выпили за тяжелую мужскую судьбу. Закусили.
- Слушай, Лешка! Есть тут один вариант. Помогу тебе. Имеется у меня постоянный клиент. Интеллегент еще тот. Куда там. В "Ящике" пашет, за забором, ну напротив твоего бывшего дома. Чего то там для ракет выдумывает. Крепко любит это дело. - Стекляшка мастерски щелкнул по горлу.
- Пить ни хрена, естественно, не умеет. Месяц держится, в рот ни-ни, не берет. Как месячный отчет сдал, в ресторан. .... Потом, естественно, ко мне. Побуянит - проспится - извиняется. Клянется - божится. Просит, ясное дело о снисхождении, мол карьера научная. Там у них режим, с этим делом строго. Мы вроде подружились даже. Иду навстречу. Жалко его. Он мне пытается совать конечно... Благодарить. Ну, ты понимаешь?
- Но я, ни-ни. Влипнуть можно. Проболтается кто, алкаши ведь народ такой..., тогда хана мне. Дружба дороже. Не имей сто рублей, а имей алкашей.
Посмеялись. Выпили. Закусили....
- Вот купил он себе "жигуленка". Первый выезд - в ресторан. Думал культурно посидеть. Куда там, загудел по полной программе. Проснулся у нас. Руки трясутся. Куда ему за руль? Попросил меня авто в гараж отогнать. Сделал человеку одолжение. На следующий месяц - опять тоже. Потом еще. Самое смешное, что кроме ресторана он никуда и не ездит. Жена ушла от него. Работа через дорогу перейти. Уж год как долбает меня. Ему, понятное дело, неудобно, кого другого просить не может, все наружу вылезет. Вчера звонил, просил покупателя на машину найти. Самому ему, видите, некогда науку толкает. ..... Не боись Лешик! За свою цену отдаст, даже скинет. Машинка - новяк, муха не сидела.
- Сколько это?
- Одиннадцатая модель. С приемником. Класс! Всего шесть штук госцена, ну пусть с оформлением, номерами, регистрацией временной, комиссионными... шесть с полтиной набежит. О чем говорить? Брать надо! Сколько у тебя?
- Три с собой... Две с полтиной еще на книжке. Книжка со мной.
- Так! Ладно штуку оставляй себе на отпуск. Учись экономить. А две с половиной... Эх так и быть, есть у меня заначка. Женка не знает, мне пока не горит. Не в деньгах счастье, а в их отсутствии... По сотне в месяц высылать сможешь, потянешь?
- Нет проблем! Но как оформить? Деньги с книжки снять? Это же время...
- Не трухай, парень, я с тобой! В сберкассе заведующей муженек мой клиент, только и жаждет отблагодарить. Чуть руки она мне не целовала. Можно сказать спас мужика. О комиссионке автомобильной и говорить нечего, свои парни. Сделают, еще и спасибо скажут, словно на прогнившем Западе. В ГАИ - наши люди. В ОРЭО - кореша по школе милиции. За дня три управимся. У меня пока поживешь.
Стекляшка слово сдержал. Через три дня под окнами его квартиры, где пребывали в состоянии постоянного морального ... подъема школьные товарищи, стояла поблескивая свежевымытым пятнадцатисуточниками кузовом новехонькая, словно вчера с конвеера одиннадцатая.
Вечером обмыли, как положено. Отдельно пили за колеса, чтоб резина не снашивалась. За движочек - чтоб не сбоил. За кузов - чтоб не ржавел. За стекла - чтоб не бились. Аккумулятор - не садился.... Утром Леха еле проснулся. Стекляшка же, мужик крепкий, тренированный, убег, свежий как огурчик, на суточное дежурство к своим непутевым алкашам.
Тут Лешка четко понял, что пора уезжать. Бежать! Еще один день и ему полный капец, не выдержит. Проверил документы в кармане курточки. Все на месте. Не посеял. Деньги. Удостоверение. Порядок. Нацарапал другу благодарственное письмо. Извинился, что не подождал. Опохмелился рассольчиком, заел двумя таблетками пирамидона. Стало совсем хорошо. Нашарил в брюках ключи и поехал покупать в дорогу новый рюкзак и запасные канистры. С бензином в некоторых районах огромной страны наблюдалась перманентная напряженка.
Ездил по городу, заправлялся, загружался, закупался - домой уже решил не возвращаться. Придавил педаль и проскочив Центр, пересек Мост, обогнул Собор и поднявшись на гору мимо вокзала прямиком выскочил на Симферопольское шоссе. Звучал в душе Визбор, вещал о ночной песне шин, серой нитке дорог, что штопает без устали раненые души ...
Все точно. Полетела под колеса серая лента шоссейки, замелькали грузовики, автобусы, рефриджераторы. Лечение началось.
На выезде из города, возле поста "ГАИ", Лешка притормозил до положенных 10 км в час. Номера транзитные, не стоит нарываться. Отъехал и тоько уж подумал прижать педаль газа, как из-за щелястого павильончика остановки пригороднего автобуса выскочила, махнула рукой, запыхавшаяся, с растрепанными ветром волосами, девица в джинсиках, свитерочке в обтяжечку, с дорожной сумкой в одной и алой болоньевой курткой в другой руке. Притормозил, опустил боковое стекло.
- Извините, до совхоза не подбросите? Опоздала на пригородний автобус. Теперь два часа ждать. А мы там на прополке, от консерватории работаем. Вот на денек домой вырвалась. С сыном заигралась и опоздала.
- Садитесь. Только я по прямой, по трассе. - Бить новую, необъезженную машину по проселочным, известно каким дорогам Лешке совершенно не хотелось.
- Ой, да мне только до развилки. Там до усадьбы рукой подать, да и машины совхозные часто с отделений ездят.
Девушка Лешке понравилась. Скуластенькая немного, глаза веселые, синенькие, волосы русые, пушистые, щечки от бега розовенькие, губки свежие, влажные, тугая грудь свитерок вздымает. Чувствуется крепенькая. Хороша попутчица. Лешка открыл защелки дверей. Пригласил садиться.
- Вещички на заднее сидение сложите.
Поехали. В пригородних полях по обе стороны шоссе шли полным ходом работы. По всему видно городские, явно не сельского вида мужики тягали передвижные, на огромных колесах, поливальные установки. Женский пол, согнувшись в три погибели, тяпал бесконечные рядки чего то вялозеленого. Особи обоего пола тягали мешки одни с тракторных прицепов, другие - на оные... Вообщем пролетариат умственного труда вовсю пахал на благо ... Одеты все примерно так как и Лешкина попутчица. Местных тех сразу отличишь - серый платок, телогрейка, платье а под ним синие треники в сапоги затиснутые. Они все больше руководили городскими недотепами, орали надрывались.
- Каждый раз так?
- С регулярностью смены времен года! Как весна - вперед на посевную, летом - на прополку, осенью - уборка урожая и победный рапорт районного начальства. Нам - несколько сеток с огурцами и помидорами по совхозной копеечной цене, в виде поощрения. Зимой - творческая шефская помощь. ... Осточертело. Пашем словно крепостные, а колхознички в это времечко по базарам торгуют. Вон, на руках мозоли от тяпки. - Показала Лешке крепенькую ладошку с белесыми бугорками, длинными чуткими пальцами.
- У кого мужья хорошие, тем полегче. По выходным приезжают, в зачет два дня отрабатывают. Потом отгулы, их к отпуску можно добавить. Да, просто, раньше срока сорваться домой.
- Ваш не помогает?
- Нет его в наличии. Разведенная я. Достал меня мой бывший, до самого до донышка. Ни одной юбки не пропускал, за подруг уже принялся. Хорошо одна предупредила, наградил он ее... Я беременная тогда ходила, ... не лез ко мне, брезговал, неэстетично выглядела. ... Художник! ... Выходит повезло мне. Выгнала к чертовой матери... Да, ладно, дело прошлое. ... Вы то сами далеко едете?
- В Крым. В отпуск. К морю.
- Везунчик! ... Но не рано ли? Вода наверно еще холодная.
- Ничего, привычные мы. Я подводной охотой занимаюсь. В костюме плаваю, легководолазном. Но без баллонов. С трубкой и маской.
Чего ему стоило достать списанный костюм Лешка умолчал. Одно расстройство.
- Тем более месяц отпуска. Успею акклиматизироваться, да и вода потеплеет. Зато народу мало. В кафе и столовых пусто. В магазинах и на базаре цены божеские.
- Что ж один? Жена поехать не смогла? Не побоялась отпустить?
- Нет жены. - Буркнул Лешка. Покраснел даже, почему то, растроился.
- По путевке или дикарем?
- Палатка у меня. Я на одном месте вот уже седьмой считай год ее разбиваю. Там и погребок небольшой выкопал, и очажек сложил. Машину на стоянке поставлю, с охранниками договорюсь. Есть там недалеко спортлагерь научного института, за столько лет ко уже мне привыкли. ... Тишина. Море. Звезды. ... Красота!
- А спать не холодно?
- Да ничего. Матрас надувной взял. Одеяла шерстяные. Нормально.
Больше вопросов девушка не задавала. Сидела, смотрела задумчиво.
- Где Ваша развилка, далеко?, - Спросил Лешка. Просто так. Уж больно пауза затянулась.
- Успела надоесть? Нет, километров пятнадцать осталось.
- Наоборот, растяну удовольствие, сброшу скорость..., - Лешка перестроился в правый ряд, поехал медленнее. Ехали, "за жизнь" трепались. Лешка решился, представился. Выяснил, девушку звали Аней, по профессии пианистка, в филармонии работала акомпаниатором. Хоть оказалась на шесть лет моложе Лешки, но уже многое успела и музучилище окончила, и замужем побывала, и сына родила.
- Неужели музыкантов в колхоз посылают? - Все никак не мог успокоится Лешка, - Как же потом с мозолями играть?
- Кого это волнует? План есть. Райком утвердил. Вперед, выполнять задания Партии и Правительства. А играть, ну как нибудь сыграем. Вот скрипачам, тем действительно беда, хоть плачь.Пальцы чувствительность теряют. Вас, что ли не посылают?
- Случается, выезжаем в подшефный военхоз, на день, но не больше и довольно редко. С сельским хозяйством в наших краях не очень развернешся, Север. Все в основном привозное.
- Ой как интересно, романтично! Кем же Вы работаете?
- Не работаю, Служу Советскому Союзу.
- Вот здорово! Среди моих знакомых настоящих военных еще не встречалось. Служили, так в музыкантах, срочную. А Вы кем служите? Наверно большой чин, секретный, вон в отпуск на машине раскатываете.
- Сказать могу, но потом прийдется ... за меня замуж выходить. Для всех кроме жен - сплошной секрет. Страшная военная тайна! Не боитесь? Все еще желаете узнать страшную тайну?
- Но я же никому-никому, честное пионерское! Ну, пожалуйста! Вы меня вон как заинтриговали...
- Нет, нет! Не просите. Условие Вам известно.
- Ну, вот какой противный.... Ну скажите...
- Считаю до трех. Пойдете или нет? Раз!... - Она молчала... Лешка выдержал паузу... - Два!... Набрал уже воздуха, готов был выпалить три и прекратить глупую игру, дать газу и ... впереди показалсь развилка.
- Вот возьму и пойду. Еще пожалеете!..
Лешка обалдел, шумно выдохнул воздух. - А доказательство серьезности намериний? Может Вы просто желаетет тайну выпытать и продать ее за конвертируемую валюту иностранным шпиенам?
- Нужно доказательство?
- Обязательно!
Аня провела нежно ладонью по Лешкиной щеке, развернулась в пристегнутом ремне безопасности и поцеловала легко и нежно. ... Неожиданно ласково.
- Морской офицер я. В небольшом пока чине, капитан-лейтенант всего лиш. Подводник. На Северном Флоте служу. Далеко на Севере где июнь еще не лето, июль уже не лето. Одна комната в коммуналке, двое соседей... Машина третий день как куплена. Да еще две тысячи долга.... Не передумала?
- Я же подтвердила серьезность намерений. А Вы?
- Я? - Лешка аж поперхнулся, закашлялся. ... - Ну, что мы все тогда на Вы, да на Вы...
Аня вздохнула, выпрямилась. - Вот и развилка. Приехали.
Лешка затормозил, остановил машину. Прижался к обочине. Сидели молча. Сразу за развилкой, в тени свежей зелени, виднелось здание совершенно общепитовского вида.
- Что это? Кафе? Ресторан? - Спросил Лешка.
- Ресторанчик придорожный. Точно не скажу, ни разу не была.
Лешка врубил скорость, газанул и под визг шин, с шиком развернулся на пустом асфальтовом пятачке перед стекляной дверью ресторана с непритязательной, но исчерпывающе ясной вывеской "Придорожный". Выскочил этаким чертом, обежал жигуль, открыл галантно дверцу, подал руку. Даже склонил в полупоклоне голову.
Аня, артистичная натура, сразу вошла в роль, выплыла из авто принцесса принцессой. Подхватил Лешка девушку под руку и повел к дверям.
- Алеша, Вы хоть машину заприте. Угонят ведь. Ну как минимум , сумки мои утащат.
Лешка крутанулся, опустил защелки, захлопнул дверки. Вновь оказался рядом. По росту они почти одинаковы оказались, может Лешка чуть выше. Повел Аню по выкрошенным бетонным ступенькам, словно под музыку Мендельсона. Хоть, сказать по правде, в башке только Юра Визбор крутился.
- Это по какому поводу?, - Королевой повернув голову на высокой стройной шее спросила Аня.
- Свадьбу справлять будэм, невест пропыват будэм! Отрезал Лешка бесповоротно. - Уже забыла? Замуж выходишь! Секреты я зря выбалтывал?
- Ах! Ну да, ну да! Прости, дорогой генацвале, память-то девичья! - Прыснула "невеста".
В зальце ресторана посетитетелй оказалось так же много как машин на стоянке перед входом. Пусто, прохладно... Занавешенные шторами окна отсекали солнечные лучи, но те, разыскав щелочки и дырочки врывались вовнутрь, пересекали веселыми струйками тихий полумрак заведения. "Молодожены" скромно уселись за угловой столик, покрытый белой при рождении, а ныне потраченной жизнью, со следами наскоро застиранных застолий, скатеркой.
Подошла неспешно шаркая туфлями на толстых, отечных ногах, пожилая официантка. Уже с утра усталая, в белой наколке на покосившемся шиньене.
- Что пить будем, молодые люди?
- Шампанского, мадам, сухой французкий брют..., - Закинув ногу на ногу и подкрутив воображаемый ус, потребовал Лешка.
- Вдову Клико, урожая года кометы, если можно. - Уточнила Аня.
- Французкого не имеется, "Советское" тоже закончилось, Грустно констатировала соцреализм мадам. - Есть "Бердянское шипучее", по два рубля с наценкой.
Вопрос об урожае просто проигнорировала. - Так пить будем, или как?
- И пить будем, и гулять будем, - Пообещал Лешка.
- Салатик? Биточки? Борщик?
- Может меню дадите?
- В меню много чего пропечатано. Только на кухне нема. Мы его и не выносим посетителям. Чего зазря растраивать? Вам с какртошечкой или макарончиками?
- Давайте с картошечкой... - Решился Лешка.
- Мне тоже. И без подливы, пожалуйста.
- Мне тоже без подливы.
- Многообещающее единение с первого дня супружесткой жизни! Подвела черту Аня.
Официантка посмотрела на них внимательно, подобрела лицом, улыбнулась золотозубо. - Действительно молодожены?
- Нет, понарошку!, - Обиделся Лешка.
- Гляну, может в буфете и завалялалось шампанское. Только вы уж буфетчице пару рубликов сверху набросьте... Свое, можно сказать, отдает. Посмотрела официантка вопросительно.
- Набросим. - Пообещал Лешка.
Пили на брудершафт, за знакомство, сухое шампанское, разливая по фужерам с золотой тонкой каемочкой из запотевшей, холодной бутылки с серебрянным горлом.
Закусывали борщем и биточками. Может официантка шепнула пару слов на кухне, но хлебного мякиша в шедеврах общепита оказалось гараздо меньше мяса. Да и прожарены нормально. Картошечка та вообще полита сверху желтым топленым маслицем.
Поели весело, с аппетитом. Перекурили. Выпили чая из граненых стаканов в мельхиоровых общепитовских подстаканниках. Лешка расплатился, никого не обидел. Вышли наружу, подошли к машине. Стояли нерешительно...
- Спасибо, муженек, за обед и ласку. Пора разбегаться. Честь надо знать. Задержала отпускника. Счастливого пути. - Отчего-то немного грустно проговорила Аня.
Лешка толкнулся ключем в замок, но не попал. Рука задрожала не к месту. Открыл правую дверцу. - Садись, Анечка, поехали.
- В лесок свести женушку решился, муженек?
- Не дури, не надо... В Крым, в свадебное путешествие!
- Ты что, серьезно?
- Садись.
- А работа? Родители? Ребенок?... Вещи наконец... Да я тебя толком и незнаю... Может ты брачный аферист!
- Отечаю по пунктам. - Весомо ответил Лешка.
- Первое. - Загнул палец. - На работу позвонишь и уволишься. Скажешь в связи с замужеством и убытием по месту службы мужа. Кохоз тебе, следовательно, теперь по-сараю.
- Второе. У родителей телефон есть? - Аня кивнула, - Есть.
- Отлично! С ближайшего телефона им позвоним. Поговорим, познакомимся. Сообщишь мои данные из удостоверения. Чтоб не волновались. Пусть запишут... Скажешь, что мол давно уже друг друга знаем... Переписывались... Ну, соври, приличия ради. В заключение, скажи как оно и есть, мол в свадебное путешествие сумасшедший морячок утащил.
- Третье. Ребенку сколько? Четвертый пошел... Большой парень... Пообещай, когда вернемся - подарков морских привезем, а потом поедем к папе Лешке, он кораблики покажет. Настоящие.
- Четвертое. Тряпки по пути или в самом Крыму купим. Сейчас там не сезон. Народа мало, по магазинам пройдемся чего нибудь хорошего да найдем. Есть там за Симферополем, на подъеме к горам один. Мало кто его знает.
- Пятое. .. Считай уже узнала. меня ... Познакомились... Ты своего первого мужа сколько знала? ... То-то... Иногда и десяти лет мало, а иной раз - дня достаточно.
- Шестое. О личности моей можешь справится у друга. Капитан милиции. Звонить будешь? Дам служебный телефон. На обратном пути познакомлю. Отличный парень.
Всем поможет. В ЗАГС пойдем, распишемся. Он организует.
Посигналил, погудел радостно, "Придорожному", набрал скорость. Понеслась под колеса дорога.
Месяц пролетел, они и не заметили. Очнулись в последний день отпуска. Позакидывали все в машину. Плавки, полотенца вогкие. Только рапанов и крабов сушеных для пацана аккуратно упаковали. Палатку свернули, даже в чехол не вложили... Нет времени. Рванули обратно. ...
На Перекопе не выдержали, остановку сделали - вяленых бычков накупили. В машине сразу морем запахло. В Таврии, на юге Украины покупали, заваливали машину помидорами, огурчиками, первыми зелеными еще кислыми яблоками, не менее кислым крыжевником который грызли словно семечки доставая из газетных, расползающихся кулечков...
В одном из городов их настигла гроза. Вода хлестала по лобовому стеклу и щетки дворников елозили впустую. Попутные и встречные автомобили опасливо прижались к обочине, стали. Они же ползли себе потихоньку, чуть не шагом. Аня придремывала на заднем сидении. Лешка курил, пуская дым в щелочку окна. Слушал тихонько мурлыканье "Маяка".
- Лешка! Смотри, какая несчастная собака сидит. Наверно потерялась.
Под жалкой ненадежной защитой насквозь промокшей листвы придорожного дерева, уныло сидел коричневый с черным пес, поникнув прямоугольной похожей на валенок или кирпич продолговатой головой. С мокрой, слипшейся бороденкой и жалко опущенными треугольными ушами. Горестно провожал тоскливым взглядом карих крупных глаз их машину.
Вода скатывалась по черному пятачку носа, капала с кончиков ушей. Казалось пес рыдает от выпавшей на его долю нелегкой судьбы. О том, что псина знал лучшую долю свидетельствовал кожанный ошейник с обрывком веревки. Аня проснулась как раз вовремя, выглянула в окошко и встретилась взглядом со страдальцем.
Не удержалась, приоткрыла окно, свистнула легонько, ободряюще. Мол не дрейфь, парень, дождик скоро закончится, солнышко выглянет, обсохнешь. Пес поднял уши и одним прыжком оказался на дороге, рядом с дверцей. Бежал, поскуливал жалобно, словно умолял взять с собой...
- Ой, Лешка! Останови! Под машину дурак попадет.
Лешка стал плавненько, не сворачивая, благо сзади никого на дороге не было. Аня приоткрыла чуть дверку, оттолкнуть дурашу. Не тут то было! Наглый и мокрый, он сперва всунул свою здоровенную башку внутрь салона, а затем одним рывком мускулистого тела втиснулся сам.
- Ой, мокрый. отодвинься! - Взвизнула Аня, пытаясь забиться в противоположный конец сидения, подальше от непрошенного гостя. Тот воспользовался случаем, отряхнулся, оросив всех градом мелких брызг, вильнул коротким обрубком-хвостиком, чинно уселся возле окна. Разинул пасть, вывалил в широченной улыбке розовый язык между внушающими уважение клыками.
Показывал попутчика, - Чего стали? Кого ждем? Все в сборе. Поехали!
Лешка выскочил, захлопнул за новым членом экипажа дверку. При этом промок изрядно. Прошлепал обратно, набрав воды через верх в кроссовки. Чертыхнулся, - Ну не выпихивать же нахала. Вон какие зубищи. Сами виноваты. Делать нечего, потом разберемся. Поехали.
Пес повертелся, зевнул, щелкнул челюстями, лег на сидение. Сунул голову между передних лап и заснул. Когда выехали из грозы и добрались до сухого пригорочка, то сьехали с шоссе на обочину. Покормили пришельца, разделив по братски бутерброды с колбасой и сыром. Даже попить дали минералки из бумажного кулечка. Кривился, газ псу не нравился, но выпил.
Отпустили побегать, дела свои справить. Думали уехать потихоньку, но не смогли. Жалко. Решили, окончательно и бесповоротно, - Берем с собой.
Тем более ребенку будет на новом месте с собакой веселее, да и полезно учится за какой-никакой живностью приглядывать.
Пес оказался воспитанным, знал все команды. Правда выполнял через раз, ну если очень попросишь. Смешной и обалденно красивый. Ни бирки, ни надписи на ошейнике не оказалось. Богатый кожанный ошейник говорил вроде бы в пользу неизвестных хозяев, но измочаленный огрызок грязной веревки, заставлял задуматься о совсем противоположном. Псина обсох, набегался вокруг машины,облаял птичек и чинно уселся рядом.
- Если открою дверь и он заскочит, возьмем. Нет - оставим. Насильно мил не будешь. - Решила Аня.
Пес вроде слушал, склонив смешно голову, приподняв одно ухо, сморщив складками кожу на стриженном лбу. Только дверка приоткрылась, одним махом впрыгнул на заднее сидение. Аня устроилась рядом с Лешкой впереди и они поехали дальше. Пес по очереди лизал то одному, то другому щеки, затылки, тыкался в плечи теплым мокрым носом. Благодарил. Если приходила нужда - начинал тихонько повизгивать, просился. Делал дела и опрометью возвращался. Отстать боялся. Видать новые хозяева и их колбаса пришлись по вкусу. А может надоела полная лишений бродяжья жизнь.
В городе Стекляшка оценивающе осмотрел последние Лешкины приобретения, включая маленького Игорешку. Оценил все на "ять".
Обмыли это дело, закусили. Жинка его все еще в деревне пребывала, по хозяйству, в огороде помогала старикам. Да и дитю полезно, чем не дача. Собака оказалась эрдельтерьером, вроде даже хороших кровей. Через знакомого ветеринара Стекляшка выправил нужные справки. Прививать не стал, видно и так, что домашняя, а значит и привитая. Видно украли ее от хозяев, а пес веревку перегрыз и снова убег. Собака не кошка, обратного пути не найдет.
- Держите спокойно. От вас убегать не станет.
Пес расположился у Стекляшки на диване и согнать его никому не удавалось. То есть на некоторое время он послушно слазил, но не успевали оглянуться, вновь лежал, умостив голову на валик и внимательно следил за всеми карими грустными глазами.
- Бог с ним, уж пусть лежит, - Сдался Стекляшка, - У него было тяжелое детство.
Ухмылясь и ворча, - Одно беспокойство тут с Вами. - Добрый волшебник Стекляшка расписал их тихонько в ЗАГСЕ. Потом они вчетвером, еще с какой-то девицей-свидетельницей, вроде работницей Стекляшкиного учреждения, отправились в ресторан "Динамо" на стадионе и там это дело вновь как следует отметили. Но на этот раз Лешка только шампанское и выпил. Во-первых за рулем, во-вторых уже пора к службе возвращаться...
До конца возвращения в часть оставалось времени совсем ничего. Устроились в машине и ехали вчетвером, включая пса, загруженные вещичками так, что верблюды в Африке наверно завидывали.
Успели слава Богу. С погранцами нашли общий язык, со своими на КПП тоже. В комнате разместились нормально. Собака вела себя тихо, трехгодичники готовились на дембель и им, а точнее их женам, было уже все до лампочки. Детям собака только в радость. Аня устроилась на полставки в садик, музработником.
Сосдуживцы первое время подначивали, - Лешка хитрец мужик! На сто процентов отпуск использовал. Ну поделись опытом, как это умудрился в один заход приобрести машину, жену, пацана и собаку в придачу? Да у нас на это и полжизни не хватило! То одного, то другого до полного комплекта не хватает. Не иначе золотую рыбку подстрелил! А мы думали, чего это он все Черное море обнырял. Знал за чем охотился.
Может Лешка популярным стал, на слуху оказался, может по другой причине, но перевели его с повышением на новейшую лодку, совсем в другой городок, получше прежнего. Квартиру получил в новом доме. По семье уже, двухкомнатную, изолированную. Служи да радуйся, кэп.
Глава 9.
Основное направление.
В Пешаваре, в уединеном особняке, затерянном среди городских кварталов, Строителя принимал один из Учителей. Уважаемый человек ради встречи покинул родные места святого Аравийскиго полуострова. Это многое означало в их мире условностей, намеков, недоговорок. Строитель высоко оценил подобную, весьма редкую, а потому лестную, честь.
Сидели на плотной вязки, драгоценных афганских коврах старинной работы, одетые в родные и удобные одеяния. Пили кофе из маленьких серебрянных вызолоченных изнутри чашечек дамасской работы. Строитель покорно ждал пока Учитель соблаговолит начать речи.
- Мы выбрали тебя, Строитель, одного из немногих , лучшего из всех, - Начал Учитель, - Ты показал стойкость в вере... Но и остальные крепки, и не разу не отступили от истинного, единственно верного толкования. Только вахабизм способен изменить жизнь мусульман к лучшему, только он основа построения Всемирного Халифата. Это также верно, как и то, что наша организация - основа победной борьбы всех истинных мусульман за правое дело. Мы не остановимся, и никто нас не остановит пока зеленое занмя Ислама не осенит все материки, и не останется на них места неверным. Выбора нет - победить или погибнуть. Так пусть сгинут враги! Битва наша, да будет беспощадной, без милости и милосердия.
Старик отпил глоток кофе, продолжил.
- Ты выказал воинскую доблесть. Пролил кровь за Джихад. Но и многие остальные проявили смелость в бою, и некоторые из них пролили свою драгоценную кровь, оросили священную землю...
Почему же выбор пал на тебя? - Старик прикрыл глаза.
- Ты молод, образован, умен, хитер и красив. Да, да, красив настоящей восточной мужской красотой. Твой образ способен восхищать и ласкать взор женщин, радовать сердца мужчин.
Твое лицо увидят они с телеэкранов, со страниц газет, в кино, на обложках календарей где оно вытеснит отвратных нагих распутниц. Его станут изображать на плакатах и печатать на майках юношей. Твой облик станет эмблемой, образом нашей организации. Ты красив настоящей мусульманской красотой и нет в тебе красоты от христианских диаволов.
Кроме того, ты богат. Миллионер. Много денег у тебя, Строитель, и если станешь тратить на наши дела, то их количество не станет меньше, но увеличится. Легко смешать деньги организации с собственными и никто не сможет добраться до истоков нашего финансового благополучия. Твоими устами заговорим мы миру. Но все это не сразу. Готовься и в нужный момент ты сменишь того благоверного, чьими устами мы проповедуем сейчас.
- Кто же он, Учитель? Дозволено ли мне узнать его имя, благословенное в веках?
- Старый, слепой Шейх. Беглец, изгнаный из родной страны прислужниками нечестивых за призыв к уничтожению тамошнего главного слуги неверных. Одного из наших, пошедшего на сделку с Большим Сатаной и его иудейским прислужником. Негодяй, вырвавший из священной борьбы миллионы мусульман ради клочка никчемного песка.
Сейчас Шейх в самом сердце неверных готовит разящий удар по их главному символу. Удар как и остальные наши удары останется безъимянным. Мы не честолюбивы, не болтливы словно бабы, не звоним в редакции газет хвастаясь о победах, не подкидываем листовки с политическими требованиями. Мы воюем. Мы безмолвные убийцы. Пусть страшатся. Пусть ждут возмездия за свои злодеяния с воздуха и из под земли. С моря и суши. Ночью и днем. Пусть вздагивают при гуле самолета, от гудка поезда, пусть принимают любое случайное происшествие за акт возмездия и страшатся. Запуганный враг склонен к панике и не опасен.
Шейх отлично законспирирован, окружен верными и стойкими мюридами. Неверным, с их дурацким пристрастием к порядку и законности, никогда не найти и не осудить его. Но он стар. Ты должен быть готов заменить почтенного старца в любую минуту.
- Слушай, задавай вопросы, предлагай. Теперь ты один из нас. Но сначала я посвящу тебя в общие черты плана.
Русские уходят из Афганистана. Моджахеды победили. С помощью как верных, так и неверных. Особенно старался Большой Сатана. Поставлял нам ракеты, оружие, деньги, разведданные, помогал строить подземные крепости и тренировочные лагеря. Почему помагал? Какой демон прикрыл его глаза? Жажда победы над Советами затмила его недалекий разум!
Уничтожить коммунистов, проповедующих отказ от частной собственности. Это и наша цель - раздавить идеологию безбожников, оторвать от России мусульманские земли нвгло ей присвоенные и захваченные... Зачем мешать неверным? Пусть стараются. Мы им помогаем, в свою очередь принимаем их помощь. Различие в том, что на Западе думают, что привязали истинных мусульман своими подачками навечно. Мы знаем, что они дерзко заблуждаются. В тот момент, когда их потуги окажутся не нужны нам, нанесем решительный удар. Задача нашей Организации использовать противоречия, иногда смертельные, между неверными. Их слабость наша сила.
Мы долго думали, на кого обрушить главный удар. Мнения разделились. Одни считают, что после Афганистана, где потерпел сокрушительное поражение Малый Сатана, пришло время Большого Сатаны. Другие, возражают, доказывают, что нельзя давать событиям идти на самотек. Уползающего змея надо добить, не дать ему залесть в логово и отлежатся. Тем более ситуация в России сейчас благоприятная. У власти стоят дряхлые старцы, умирают, хвала Аллаху, один за другим. Страна слабеет, теряется единство. Самое удобное время. Учитель задумался.
Спорили они тогда неожиданно долго. Но приняли единое, мудрое решение. Пусть Большой Сатана пока действует, не стоит ему мешать в делах угодных Аллаху и полезных Организации. Основную мощь посчитали необходимым бросить на Малого Сатану. Не забывая при этом борьбу местных, низовых организаций по всему миру. От Алжира до Островов Прянностей в Юговосточной Азии, где складывались выгодные условия для разжигания розни между мусульманами и христианами.
Организация намеривалась устроить на островах неверным кровавую баню, отработать некоторые практические методики и в, результате, превратить острова в чисто мусульманский анклав с хорошей перспективой на дальнейшее отделение в качестве независимой Исламской Республики. Это проблему разрабатывал один из лучших учеников настойчивый и жестокий Джафар Умар.В Алжире все шло к тому, что переворот удастся осуществить практически легально, в результате всеобщих выборов.
Тогда еще одна Исламская Республика возникала на самом пороге Европейского континента. Заманчивый плацдарм.
- Повседневная идеологическая работа Организации, - Продолжил вслух Учитель, - Базируется на следующем постулате, "Ислам - вручение себя Богу, и каждый мусульманин получает все знания необходимые для праведной жизни и смерти. ". Уточняю, Знания почерпнутые только из Корана. Другого чтения простому человеку не нужно, - Задумался Учитель, - Впрочем, инструкции по пользованию оружием, пособия для наиболее эффективного убийства неверных тоже несомненно богоугодны. Рядовые борцы должны накрепко запомнить, что не пролив крови в борьбе с неверными не попадешь в Рай, не увидишь гурий и не ощутишь блаженства.
Главная молитва проста. Начинается чистыми словами искренней любви, - "Во имя господа Милосердного, Милостивого". - Традиционные муллы, погрязшие в неверии, не признающие вахабизма, на том и останавливаются. Мы же, разворачиваем главный тезис глубже, - Да, Милостивого и Милосердного, правильно, но только к правоверным. К неверным собакам нет у нас жалости и милосердия... Помни об этом, не давай сбить с пути истинного. Проклинай красных мулл, таких же собак, как и сами неверные.
Коран уважает жизнь человека. Это - святое, мы повинуемся и преклоняемся перед мудростью Книги. Но только в отношении праведных мусульман! Если на пути джихада встанет неверный - убей его, отбери гнустную жизнь, омой клинок в собачьей крови. Ты должен воспитывать бойцов Аллаха в уверенности что, не случится с ними ничего, кроме того, что предначертано свыше. Не должны они боятся потому смерти, ибо достояние ближней жизни ничтожно по сравнению с будущей. Ждут героев гурии в садах Рая! Не забывай напоминать сомневающимся, что в борьбе участвуют все, ибо в Исламе все люди братья и нет среди них рабов и господ.
Помолчал Учитель. Но не оказалось у Строителя возражений, со всем полностью согласен.
- Не потеряла актуальность и заповедь, подвигавшая моджахедов на подвиги в борьбе с шурави. Ибо сказно в Коране " О, Пророк! Побуждай верующих к сражению. Если будет вас двадцать терпеливых, то они победят две сотни... ". Будущим шахидам внушайте, что сам Мухаммед являлся Пророком и Воином. Записано в Коране - Сражайся с теми, кто не верует в Аллаха, пока не дадут откупа своей рукой, будучи униженными. Но это уже наша проблема взять откуп деньгами, заложниками, кровью, жизнями или ... Властью, поработив неверных. В Коране это не определено...
В этом заключена, так сказать, идеологическая посылка на данном этапе борьбы. Ты, Строитель, должен следовать ей в повседневной практической работе. Теперь вкратце о стратегии и тактике борьбы. - Усмехнулся тонко, Подробные указания найдешь на компьютерных дисках. Наш человек передаст, обучит обращению с умной техникой неверных. Учти, закупаем самое передовое, самое лучшее....
Братья в Алжире начнут убивать нестойких в вере, предавшихся, очищая плацдарм. Рядом Гибролтар, Средиземное море, газ, наконец. Пусть даже по десять человек в день отправят к Аллаху. Привыкнут перерезать глотки нечестивым, отступившим от Шариата единоверцам, выпускать их кровь в землю. Пусть не жалеют ни стариков ни младенцев, забирают себе девственниц их и опорочив убивают. Пусть сеют террор в школах, где учат по учебникам неверных и прививают им неверное толкование Ислама. Пусть режут глотки певцам и певицам и ломают ноги танцующим.. Здесь важно Париж не забыть, не упустить из виду. Вести работу параллельно. Во Франции мусульман десять процентов избирателей, в основном выходцы из Алжира. Огромная сила! Перед ней любой политик на колени встанет и язык высунет. А чтобы посговорчивее оказались - десяток - другой взрывов организуешь. Взрывы для тебя дело привычное, да и город знаешь. ... Ты ведь в Париже учился?
- В Париже учитель, - Не стал уточнять подробности Строитель.
- В Кашмире, противостоять христианам и индусам прийдется сразу нескольким низовым организациям, резать жечь, нападать из засад, взрывать гранаты на площадях, автобусных остановках. Все это проведут, в основном, под флагом борьбы за независимость от Индии. В такой борьбе может участвовать, крепнуть, не забывать сноровку, тренироваться благочестивое пакистанское воинство. Здесь не стоит афишировать связь с Организацией. Посвящены в тайну только несколько наиболее облеченных доверием братьев.
В Югославии первый шаг сделали немцы. Они не простили и никогда не простят сербам того, что их партизанская война привела Гитлера к поражению. Вермахт проиграл войну упустив на Болканах золотое летнее время для наступления на Россию. Германия поможет оторвать Хорватию, а мы - с помощью западных "друзей", разожгем пламя освободительной войны боснийцев, косоваров. Прийдется постараться. Но дело того стоит. Подготовка идет, люди работают.
Армия освобождения Косова вовсю гонит наркотики и закупает оружие. Святое дело! Начнут постепенно избивать сербов, те несомненно ответят. Полиция вмешается... Появятся трупы. Этого добра всегда набрать можно. Резня пойдет полным ходом, тут самое время запускать журналистов. Самых честных, исключительно наивных, до предела напичканых идеалами гуманизма. Таких, чтобы слезы лили прямо на страницы мировых газет, с экранов телевизоров источали.
Пострелять прийдется над головой нежных пишущих созданий для правдоподобия, изображения соотвествующей боевой обстановки. Трупики показать. Соотвественно подготовленные. Парней в полицейской форме со зверскими сербскими лицами. Дальше дело само пойдет. Руками неверных с Югославией справимся. А одтуда и до Парижа с Берлином рукой подать. Получаем второй плацдарм в Европе.
В Судане, Индонезии, на Филипинах, Нигерии, Кении, ЮАР - всюду пусть готовятся наши братья, исподволь волнуя молодежь. Везде где христиане живут на наших землях, даже пусть веками мирно сосетствуя с мусульманами, необходимо зажечь кровавый факел борьбы, раздора, резни. Изгонять неверных, а еще лучше, просто убивать.
В Палестине, под разными флагами и названиями, но под общим руководством Организации нарастает борьба за единую священную цель - утопить иудеев в море, создать Исламскую Республику.
- Извини Учитель, но Израйль силен своей монолитной, выученной, сплоченной армией, атомным оружием, вооруженными поселенцами. Что смогут сделать против него малограмотные феллахи с автоматами Калашникова?
- Малограмотные сегодня - ученые завтра. На это денег не пожалеем. Причем большую часть выучат в собственных университетах добренькие иудеи, зараженные идеями демократии. Особенно поусердствую неуемные леваки. Те, которые даже под нажом мстителя будут извиваться и орать о гуманнистических ценностях, о справедливой народно-освободительной войне несчастного палестинского народа. ... Пока не захлебнутся собственной кровью. Такова порода.
Что волноваться, мой друг? Израйль потерпел поражение в тот момент когда отдал за призрачный договор Синай. Я бы отдал? А ты? Любой мусульманин отдал бы заваеванное? Нет! Никогда! Мы знаем цену договоров из священных книг. Да, сегодня выгодно и мы подписываем договор. Завтра наоборот, невыгодно иметь договор. Стоит за него держаться? Договор.... Это всего лишь кусок бумаги. Мы его разрываем без сожаления. И пусть побежденный взывает к "..мировому сообществу".
- Израйль принудили отдать Синай, Учитель.
- Принудить можно слабого и нестойкого в вере, Строитель. Почему Большой Сатана не отдает Мексике завоеванное? Техас? Калифорнию? Почему Малый Сатана не возвращает Германии Кенисберг? Пусть Польша вернет все по Одеру и Нейсе, Данциг. Чехословакия - Судеты. Франция - Эльзас и Лоторингию. Англия Ольстер и Фолкленды. Вот после всех и Израйль мог вернуть. Но! Все это сильные духом страны, победители! А Израйль - слаб изнутри. Он был силен раньше, когда опирался только на свой боевой несгибаемый дух, на собственные силы... Теперь это утеряно.
Что это за страна где узаконенная смертная казнь не приводится в исполнение? Где страх мусульман перед неотвратимостью страшного повешения, смерти без пролития крови? Посидит боец джихада в тюрьме. Рано или поздно его обменяют, а то просто выпустят. Он еще злее станет, настойчивие, почувствовав свою безнаказанность. Да и сидеть в демократической стране для многих гараздо легче и сытнее чем жить где нибудь в лачуге. В любом случае разница не большая. Генерал Шарон, отдав приказ ломать руки участников интифады, погасил ее за считанные дни. Какой вой подняли правозащитники! Отступил. Отсупил, значит проиграл.
Но даже не Израйль главная цель Организации. Все перечисленное и многое другое, лишь вспомогательные удары, беспокоящие, не дающие покоя неверным, улучшающие не столько стратегическое, сколько тактическое положение перед главной битвой. Создающие плацдармы, опорные базы, заделы на будущее.
- На этом этапе борьбы основная цель Организации - Малый Сатана. Мы готовим людей, внедряем, вербуем среди слабых, среди тех кто поможет разваливать страну изнутри. Там авария, здесь катастрофа. Сегодня параход утонет, завтра дом взорвется. Там вырежут армян, здесь постреляют в спину русских солдат. Есть некие наметки. Возможно подберемся к их главным техническим новинкам.
Русские разрабатывают некое геофизическое оружие, способное, по полученным сведениям, вызывать в нужном месте землетрясение. Работы страшно засекречены, но основные их экспериментальные установки сосредоточены в районах населенных мусульманами. Работает там, правда в малых должностях, много единоверцев, есть среди них и настоящие, истинно верующие вахабитского толка. При случае они свое слово скажут. Так пусть нещадно трясет неверных, пусть содрагаются слабые в вере! Во имя Аллаха! А истинные мусульмане станут при этом радоваться, танцевать, одаривать детей сладостями и возносить молитвы. Да упрочится Истинная Вера, а вера неверных - ослабнет и сникнет.
Доносят верные люди, что создали русские уникальную подводную лодку. Есть у Организации некий подход к этому чудо оружию. Не прямой, к сожалению. Не удалось найти верных среди предавшихся. Но, имеется один ... Мерзкий, конечно, тип, но попробуем разработать. Утонет непобедимая атомная лодка возле чужих берегов, грусть и тоска воцарится в стане христиан и их пособников.
Самое перспективное в том, что у русских множество атомных электростанций. Так пусть же они взрываются и делают жизнь населения невозможной! В этом случае используем глупость напыщенных руководителей, безумное желание выслужится, заполучить еще одну побрякушку на грудь.
Пусть наивные думают, что против них борятся глупые, бородатые, неграмотные пастухи в чалмах. Нет! Есть уже среди нас умнейшие из умных. Они подскажут простакам, шепнут на ушко в удобный момент, "хитроумную" мысль. Заложат бомбу не в фундамент электростанции, но прямиком в глупые головы. Так даже надежнее. Наверняка сработает. Главное - вовремя внедрить с виду безобидную, привлекательную идею в тупую башку. Много конечно в России руководителей пусть не очень умных, но следующих инструкциям, на авантюру не способных. Но, к счастью среди многих всегда найдется один нужный, инициативный, внушаемый дурак, еоторый спит и видит как бы выслужиться. Главная беда России в дураках. Этого добра достаточно.
Начнутся катастрофы. Они принесут уныние и сомнения, разброд и неверие. В это смутное время люди "Основы" пойдут с Кораном и автоматом в кишлаки и города советуя, вещая истину, обучая Корану и оружию. Организация посылает лучших из учащихся медрессе и университетов полуострова, где крепки в вере улемы и профессора. А на их места наберем юношей из Средней Азии. Станем обучать там где нет сомнений в праведности законов Шариата.
Вернувшись домой изгонят обученные нами заблудших, неспособных к борбе за истинное учение мулл и муфтиев из мечетей с возгласами "Аллах Акбар" . Станут сами людей на их места. Такую работу ведем уже тайно, но настойчиво не только в Средней Азии, но и на Кавказе, особенно в Чечне. Кавказ - больное место русских, постоянная пороховая бочка.
- Извините, Учитель, а как же Китай?
- В Китае наша цель, весьма впрочем призрачная, второстепенная, пока скорее даже отвлекающий маневр, - создание независимого Исламского Уйгурстана. Правда на этом пути ждут нас немалые трудности. Китай силен, един и однороден. Во главе страны стоит единая Партия, уважаемый Вождь. С ними шутки плохи, пистолет в затылок и никаких "прав человека". Пристрелят и разрежут экономно на запасные органы. Наши люди включились в наркоторговлю, но... потери очень уж большие. Нет, не Китай цель номер один. Россия!
Россия - наш вечный враг. Она словно щит принимала на себя и гасила удары мечей воинов Ислама, а затем наступала и покоряла их страны. Слава Аллаху! Это все в прошлом. Россия сейчас болеет той же болезнью, что и Израйль. Внутренняя разобщенность, отсутсвие национальной идеи, осмеяние старого, попрание великой истории. В этом развале, с одной стороны успешно участвует Большой Сатана и его союзники. С другой - мы, прилагаем все возможные усилия. Попразднуем на поминках "Империи Зла" вместе. Но для одних это будет означать конец задуманного, а для нас - только начало.
Всегда помни, Строитель, и проповедуй другим, что Ислам религия великих завоевателей. Организация, создавая Всемирный Халифат, лишь продолжает их святое, завещанное потомкам, дело. При необходимости наши предтечи пользовались словом, но если не помогало слово, без сомнений и раздумий брались за меч. Они разбили, раскололи Византию - "Второй Рим", а у нас на очереди Москва - "Третий Рим". Четвертого Рима не дано, это их собственные слова.... Извечно противостоим мы друг другу. Духовно и кровно чужды России.
- Извини, Учитель, но мне известно, что Ислам в России одна из ведущих религий, и российский Ислам, начиная с царей, весьма мирно уживался с православием. Не только на бытовом, но даже на теологическом уровне... Кровавые столкновения случались, и то весьма давно, только на Кавказе, в Азербайджане.
- Ислам это не только вероучение, "ДИН", но самое главное государственное учение, свод законов, нормы поведения на каждый день "Шариат". Ислам для нас не только Вера, но движущая сила завоевания мирового господства, а следовательно и Власти, нашей Власти над миром. Русское православие - религия добра, отреченная от государства. Ему против нас не выстоять.
Что касается Азербайджана и проповедуемого коммунистами "интернационализма", то ... все это справедливо до той поры пока охраняется силой Закона и авторитетом Власти. Нашп зпдпча разружить обе эти опоры. Тогда в силу вступят самые темные, звериные, загоняемые десятилетиями в самую глубь подкорки инстинкты... Прольется кровь, а алая дымящаяся кровь более сильный аргумент, чем красная краска линялых лозунгов.
Во имя Аллаха, востановим в отколотых республиках законы Шариата, завладеем оставленным там убегающими русскими вооружением, особенно атомными ракетами. И посмотрим, кто станет после этого диктовать волю миру. Тогда и прийдет час Главного Сатаны. Организация не побоится шантажировать мир. Мы не Израйль! Тот своим оружием мог бы давно диктовать условия арабскому миру. Для наглядности подорвав баллистической ракетой одну из нефтяных вышек, пригрозив стереть с земли столицы. Но, слабы, никогда на это не пойдут. А мы сильны, готовы идти до конца, и пойдем!
С тем и отпустил Учитель ученика. Разрешил заехать домой. Там, среди семьи отдыхать и ожидать условного сигнала.
Радостный возвращался домой Строитель, гордый оказанной честью. Одно несколько огорчило его в речах Учителя. Отложено на неопределенный срок возмездие Большому Сатане. Час его личной великой мести. Прийдется подождать. Умение терпеть и выжидать - вот качества воинов Аллаха приводящие к победе.
Словно окунувшийся в светлый источник живой воды, полный плотских желаний, направился Строитель к своим женам. Он не любил их страстной любовью неверных, но уважал как положено. Женился, по рекомендации старших, без показа лица невесты. Естественно, свахи не обманули, жены оказались достойными, красивыми словно молодые луны, несомненными девственницами. Именно он, Строитель, отвергнутый проклятой американкой, сорвал с их цветков первую пыльцу невинности. Ни одна не удивилась, все приняли его скромное естество как должное. Только он один владел женскими телами, один насыщал лоно семенем. И не знали его жены других мужчин, и не могли сравнивать.
Не познали супруги Строителя женского, недоступного им блаженства. Он и не стремился вызвать у них страсть, вырвать сладкий стон счастья. Ни к чему это. Женщина предназначена удовлетворять желания мужчин. В этом их естество. Иное - Грех. Рожали исправно детей. Видели только в этом семейное счастье, богоугодное дело продолжение рода борцов с неверными. Строитель оставался доволен семейной жизнью, но ночами слишком часто снилась ему американочка, волновала чувства, не давала затихнуть обиде.
Глава 10.
Розовые панталошки...
- О, Боже! Почему ты, такой Великий, такой Всемогущий ошибся и не создал меня женщиной? Зачем дал мне это мерзкое мужское тело с совершенно гнусным и уродливым отростком вместо заветной, нежной луночки?, - Артур еще раз придирчево оглядел себя в зеркале, полюбовался на розовое, гладкое, безволосое тело, стройные ноги, нежные, красиво очерченные губы, тонкие пальцы рук. Наперекор всем жизненным перепетиям, удавалось оставаться в норме.
- Вот если так зажать, то совсем незаметно, только треугольничек.., - Достал из шкафчика кружевной бюстгальтер с паралоновыми вставками. Надел через голову. Ловко застегнул, елозя руками за спиной. Подтянул, поправил. Остался доволен.
- А я, хорошенькая, пусть не девятнадцатилетняя... Напрасно растратила лучшие годы... Но все равно, еще довольно молодая, приятная, даже обольстительная, женщина. Неужели он меня любит?
Артур легкими привычными движениями нанес макияж, подкрасил губы. Поморщился, смазал кремом сзади. Стало легче. Переступил ногами борт ванны, шагнул на коврик. - Нет, ступни все же немного великоваты. Хоть форма хороша, подьем крут. Размер? ... Но тут уж ничего не попишешь.
Повертелся оглядываясь. Обнаружил прыщик. Маленький. Выдавливать не стал, смазал кремом. Крем хороший, французкий. Подарок от любимого человека. Надел маленькие, ажурные, нежного розового цвета трусишки. - О, как они возбуждают!
Поелозил, заправляя лишнее подальше назад.
Так, теперь комбинацию и халат. - Какой у него тонкий вкус! Боже мой, я вся сгораю от желания...
- Лилиан, милая, ты скоро?, - Раздался голос из-за двери, Поторопись, дорогая, мы опаздываем! Поезд ждать не может, деточка.
Сердце Артурчика сжалось на мгновение от счастья, а затем застучало, забилось гулко, радостно. - Ах, как он любит!
Все происшедшее с ним в последние несколько месяцев слилось в сплошной волшебный сон, прерываемый необходимыми отъездами в опостылевший поселок, на работу, к одинойкой квартире-оазису.
Вот и теперь сон заканчивался. Он с сожалением стянул женское бельишко, смыл с лица макияж, с губ помаду, натянул свое белое, мужское. - Я готова, дорогой!
До сих пор Артурчику не очень везло с интимными друзьями. Все, начиная с тренера по гимнастике, пользовали его тело. И только. Со временем тело приедалось, надоедало и его уступали очередному пользователю. Кое кто возможно и испытывал некие нежные чувства, не скупился на слова и подарки, но наступал срок и Артурчика словно эстафетную палочку передавали следующему. И вот уже вчерашние любовники, встречая его в обществе новых друзей, лишь вежливо улыбались. Не более.
Сам же Артур, все сильнее и глубже ощущал себя не много не мало как женщиной, Правда роль ему во всех случаях отводилась пассивная. Он не возражал, наоборот, но с годами росло желание чего то большего, чем грубая, порой унизительная близость. Ждал от людей, с которыми встречался, любви, заботы, тепла. ... Каких то семейных отношений наконец.
Последний по счету, охладевающий уже по всем признакам, партнер повел Артурчика в ресторан. Часто именно так и проходило прощание с одним и встреча с другим "другом". Не стал исключением и этот вечер. Друг познакомил Артура со своим, совершенно "случайно" встреченным, знакомым, посидел с ними немного для приличия и тихонько исчез под предлогом общения со старыми друзьями в другом конце зала. Даже не простился.... Что поделаешь, таковы правила игры на их поле...
Новый знакомый принял инициативу первого знакомства на себя. Заказал еду, питье, проявив при том недюжинный вкус и познания на сей счет. Широко заказал, не мелочился. Угощал, не забывал подлить шампанское, коньячек, мазал икорку на белый хлебушек. Заботился. Слушал внимательно болтовню Артурчика, заинтересованно качал головой, поддакивал временами. Отвечал остроумно. То есть всем своим поведением довал понять, мол Артурчик ему понравился и он заинтересован в продолжении столь приятного знакомства.
Чаще всего при первом свидании с незнакомым человеком Артур нервничал, переживал, вел себя скованно. Но с новым занкомым получалось на удивление просто. Он оказался милым, остроумным, интеллегентным человеком.
Артур присмотрелся повнимательней. По возрасту пожалуй чуть старше его самого, может на пару лет, может чуть больше. Аккуратная уложенные темные волосы. Идеально белая, крахмальная рубашка с шелковым, неброским галстуком приятной расцветки, не отечественного пошива, из дорогих, импортных. Отлично сидящий костюм пошитый по последней моде. Не морщащийся, плотно облегающий широкие сильные плечи, суженный на поджаром животе, узких бедрах. Такой в магазине не подберешь. Из пиджачного кармана выглядывал краешек подобранного в тон галстуку платочка. Крепкий запах приятных, возбуждающих, но не резких, не вульгарных мужских духов. Смуглое лицо, влажные карие глаза с голубоватыми белками, красиво очерченные губы, прямой нос, крепкий подбородок.Одним словом идеальный красавец-мужчина.
Самое главное Артуру с ним было легко и приятно общаться. Собеседника звали Джамал и был он родом из одной Кавказкой республики, но говорил на безупречном, литературном русском языке без малейшего намека на пресловутый акцент. Темы обсуждали они самые разнообразные, болтали о кино, литературе, театре, живописи. Джамал во всем проявлял незаурядные знания предмета, эрудицию, тонкий вкус. Так не заметили как и вечер пролетел, свет притушили, официанты демонстративно с соседних столов стали скатерки сдергивать. Джамал расплатился щедро, предложил подвезти. Не набивался на большее. А Артур уже настроился на продолжение более близкого знакомства.
Не удивительно, что вместо окраинной гостиницы где Артур снял номер, до сих пор отлученный неумолимым отцом от родительского дома, он оказался в гостях у Джамала.
Тот жил на широкую ногу, занимая двухкомнатную квартиру в одном из старинных домов поблизости от Проспекта.
В прихожей Джамал поухаживал за Артуром, помог снять и повесить на плечики пальто, предложил теплые, на меху, страшно уютные домашние тапочки похожие на женские, но как раз по его ноге. Провел в гостинную, заварил кофе. Артурчик не отказался. Попросил без сахара, но со сливками. Нашлись в этом доме и сливки в изящном кувшинчике, как раз его любимые, густые словно сметана. Пирожные, конфеты...
Джамал вел себя в высшей степени тактично, словно истинный джентельмен, чем выгодно отличался от предыдущего поклонника. Не приставал, ничем не показывал свою заинтересованность в опеделенных частях Артурова тела, не прижимался невзначай, не похлопывал по заду, не щипал за щечку, наконец, не тащил в койку. Хоть и видел Артур как блестели его глаза, порой ловил на себе восхищенный взгляд. Это возбуждало сильнее чем грубое приставание.
От теплого сияния карих глаз Артурчик все более и более ощущал себя пленительной женщиной, пришедшей на свидание с любимым человеком, потому вел себя соответственно. Джамал это видел, чувствовал и ухаживал за ним именно так, как хотелось Артуру, словно не мужчина сидел перед ним, а обожаемая любовница, оказывал мелкие знаки внимания, спрашивал разрешения закурить, был предупредителен и тактичен...
Все произошло само собой, легко и удивительно эстетично. Джамал взял его нежно, любя, стараясь не причинить боли и доставить максимум удовольствия, казалось вовсе не думая о себе. Это настолько поразило, так много сказало о человеке, что Артур просто растаял от благодарности к любовнику.
Уставшие, они лежали нагие, раскинувшись на постели. Джамал нисколько не потерял к Артурчику уважения, не отвернулся, не захрапел, не заснул удовлетворенный, как делали до него практически все. Наоборот, нашептывал нежно на ухо слова любви и благодарности, по восточному витьеватые, сладкие словно мед. Ласкал его тело, целовал ушко, оглаживал бедра, живот.
Артурчик млел от неожиданно привалившего счастья, положив устало голову на крепкую волосатую грудь любовника, ласкал легонько его могучее естество, совсем недавно до краев заполнявшее его изнутри.
Радостное, теплое чувство переполняло душу светлой радостью. Достигнув предела выплеснулось непроизвольно и движемый им Артурчик прильнул губами, поцеловал, втянул в себя до самого основания часть тела партнера, доставившую ему такое неземное счастье. Обычно, особенно когда трезвый, он делал это неохотно, большей частью стараясь любыми способами избежать орального секса, особенно после акта, но ведь рядом лежал не просто очередной "друг", а любимый человек. Джамал стонал, вскрикивал, гладил его затылок, ерошил волосы....
- О, Лилиан, о моя ненаглядная Лилиан!, - Вырвалось в момент наивысшего экстаза.
От неожиданности и обиды Артурчик выпустил изо рта содержимое и очень неаккуратно замарал все вокруг. Это же надо, какой противный! В самый неподходящий, самый радостный момент истинной любви, вспомнил какую то Лилиан! Чужую, постороннюю бабу. Вот она, мужская любовь! Все они. мужчины, такие неблагодарные. Отвернулся Артурчик, жутко заревновал. Но сильные руки вновь мягко повернули его лицом к Джамалу...
- Кого вспомнил, Джамал? - Надув губки спросил Артурчик.
- Лилиан - это ты, дорогая! О, моя прекрасная! Как мог звать я другую в момент наивысшего счастья? В мгновение когда встретил ту, что судьбой предназначена мне! Как могу звать тебя иначе? Не грубым же мужским, данным тебе по ошибке именем? Зачем нам оно? Природа ошиблась, дав тебе вместо пышной груди и нежного лона этот нелепый пиписюнчик в обрамлении никому не нужных яичек! Ты - женщина! У тебя внутренний мир женщины. О, моя ненаглядная, моя ласковая, моя нежная маленькая Лилиан!
Ну, что мог ответить на это Артурчик?
Всю ночь они неистово любили друг друга. Утром, еле проснувшись и собравшись бежать в туалет, Артурчик не нашел сложенной с вечера одежды, на ее месте лежали нежные розовые трусики, обрамленные легкой пеной кружавчиков, такого же колера бюстгальтер, заполненый мягоньким паролоном, коротенькая рубашечка с бантиками и рюшечками, длинный до пят тепленький, премиленький халатик, расшитый розами. А главное - шикарный белокурый парик.
С того памятного дня, приезжая в город, Артурчик мчался прямиком к Джамалу и, переступая порог гнездышка, перевоплощался в элегантную молодую женщину. Вначале они никуда не выходили. В свободное от любви время, Лилиан хлопотала на кухне, а Джамал, развалясь в кресле, смотрел теливизор, или лениво листал книжки. Постепенно он приучал подругу носить туфли на каблуке, прочую женскую амуницию, наносить макияж, красить губы...
Пришло время и они стали сначала потихоньку, а затем все чаще и чаще выходить в свет, ужинать в ресторанах, танцевать, а днем гулять по проспектам, паркам, музеям, изредка останавливаясь у парапетов и самозабвенно целуясь. Ни чем не отличалась параочка от остальных влюбленных. Ни разу никто не заподозрил обмана, наоборот Лилиан ловила на себе восторженные взгляды мужчин и завистливые, ревнивые женские.
Из Артурчика получилась действительно красивая, эффектная женщина. Может быть немного ступни подкачали, но в изящной обуви, на общем фоне, это не бросалось в глаза.
Другие, тайные, изьяны невидимые посторонним, доводили порой Лилиан до слез, до бешенства, готова была сама отрезать, откромсать все лишнее, мешающее. Джамал увлекал к себе в объятия, успокаивал.
Обратные перевоплощения давались Артуру все более и более тяжело. Еле заставлял себя возвращаться в северный невидный городишко, к инженерной работе, к тусклой жизни среди сопок и пришедших на ремонт подводных лодок. Он тосковал по Джамалу и тихо ненавидел окружающих, коллег с серыми кромками воротников несвежих рубашек, перекрученными, засаленными галстуками, работяг в промасленных комбинезонах, чумазых сварщиков в спецовках, такелажников в грязных ватниках.
Особо невозлюбил моряков с кораблей. Может за их крепкие шеи, треугольники тельняшек, может за прошлое унижение... Морских офицеров презирал за кастовость, за гордость, за принадлежность к морскому братству, за отменное умение пить не хмелея отпускаемый на профилактику приборов спирт. Наконец, за запах дешевого одеколона. Все они, вместе с их женщинами были ему глубоко противны и отвратны. Равно как их непонятная любовь к морю, кораблям, тяжелой службе и всему тому, что называлось непонятым еще с училища, словом Родина.
Примчавшись в город, Артур первым делом изливал накопленные обиды Джамалу, жаловался на жизнь, всхлипывая у того на крепком плече.
- Ах, дорогой! Я так устала! Ну, что это за страна, что за люди...
Джамал поддакивал, утешал.
- Да, Лилиан, да дорогая. Моя маленькая девочка. Вот жили бы мы в другом мире. Свободном... Свободном прежде всего от нелепых, глупых, ужасных предрассудков. Там все по другому. Не нужно ходить по лезвию ножа, опасаясь оказаться под топором изуверских законов. Нет нужды боятся судей. Там нет лагерей, где твое нежное, прекрасное тело кинут на растерзание грязным похотливым уголовникам. За что? За любовь? За ошибку природы? Там, все наоборот, лучшие врачи готовы сделать тебе операцию и исправить допущенную оплошность. Убрать лишнее, сформировать недостающее.
Ты представляешь, дорогая, они изготавляют замечательные, неотличимые от настоящих, импланты грудей по персональному выбору. Ах, какими красивыми могли бы стать груди с нежными сосками! Мы смогли бы пожениться, усыновить мальчика... или девочку, а может даже двоих сразу. Зажить нормальной дружной семьей. Я бы работал изо всех сил, обеспечивал тебя и детей, ты бы ухаживала за маленьким садиком перед домом, вела домашнее хозяйство, встречала детей из школы...
В мечтах проходили вечера. Росла ненависть и дикая злость в груди Артурчика. Все и всех окружавших считал виновными в своем горе. Жил на пределе, в любой момент мог сорваться. Джамал удерживал.
Особо тяжело давались Артуру визиты на конспирационную квартиру к оперу. Тот даже не старался скрыть свое отношение к агенту, считал его презренным рабом, отрабатывающим прощение за грязные делишки. За приносимую информацию никогда не благодарил, ругал, требовал лучше работать. Артур боялся его, старался ублажать изо всех сил. Но что он мог? Так, все больше по мелочам. Записывал разговоры в цехах, курилках, конторе, у чертежников и конструкторов. Болтали разное, анектоды про Брежнева, Сталина, Василия Ивановича. Публика поинтеллегентнее иногда вспоминала неких диссидентов, Сахарова, Солженицина.
Работяги о последних вообще не упоминали, налегали на спорт, проблемы водки, пива, мыла, стирального порошка и сахара для самогона. Да и интеллегенцию интересовало больше где достать стиральную машину, холодильник, наконец мечту всей жизни - автомобиль и, гараздо в меньшей степени, проблемы писем Бухарина , посланий Сахарова, пророчеств Солженицына. Женщин, тех вообще занимали совсем уж приземленные житейские дела вроде доставания без очереди ковров на стены, паласов на пол, школьных форм для детей, столов в кухню, книг для заполнения шкафов.
Ну не вписывать же в рапорт червей для рыбалки, пиво для преферанса, споры о Спартаке и Динамо, о вечном хоккее. Опер требовал раскрытия заговоров, шпиенов, диверсантов, а таких Артурчие просто никого не знал. С прошлыми друзьями вообще конфуз вышел, показалось Артуру, что они как раз интересовали опера меньше всего, что знал он о них ну ни как не меньше своего агента. Горе да и только.
Однажды Джамал сказал в ответ на причитания Лилиан, - Мы с тобой, дорогая, должны покарать эту страну за все, что она с нами сотворила. Предоставь это мне. Я отомщу за твои мучения, бедная моя. Мужчина я, или не мужчина!
- О, Джамал! Мой дорогой! Ты настоящий мужчина, единственный в моей жизни!
Ты настоящий рыцарь, но что можно сделать? Не представляю....
- Верь мне Лилиан! Я найду способ.
В последний день, перед отъездом Артура назад в сопки, Джамал вернулся домой необычайно взволнованным.
- Нам нужно серьезно поговорить, Лилиан. Садись. Слушай внимательно. Нашел я способ одновременно ускользнуть из рук врагов и покарать нечестивцев, что столь изощренно, последовательно издеваются над нами. Но здесь многое зависит от тебя, милая. Твоей выдержки, силы воли, любви ко мне. Ты готова?
- Джамал! Я всегда с тобой. До конца.
- Верю тебе. Есть люди. Они обещают перебросить нас на Запад и обеспечить на всю жизнь. Если дело выгорит.... Ты ведь инженер?
- Да...
- Служишь на ремонте и техническом обслуживании подводных лодок?
- ... Да. ..., - Не очень охотно промолвила Лилиан.
- Поклянись нашей любовью, что сделаешь все, что скажу!
- Клянусь, Джамал! Все, что в моих силах и даже больше.
- Спасибо! Другого ответа я и не ждал. Потому и пошел на немалый риск. Только ради нашей большой любви. У этих никчемных и нечестивых людишек появилась совершенная лодка, способная плавать на глубинах до одного километра. На Западе очень волнуются. Готовы на все, только бы эта лодка больше не плавала. Утонула, пошла на утиль, на корм рыбам. Ты понимаешь? Сделаем заживем как люди, нет ... ничего не получим.
- На наш завод лодка еще не приходила.
- Скоро прийдет. Плановый ремонт. ... Решайся.
- Но, что же я могу, дорогой?
- Твоя задача простая. Сделай так, чтобы вместо штатных на фланцы трубопровода поставили вот эти прокладки. По внешнему виду абсолютно идентичные, не отличить.
Масляный трубопровод проходит прямо над электромагнитной группой рэле. Причем контакты расположены прямо под фланцем.
Рэле работают нормально, их периодически проверяют и тестируют, зазоры контактов регулируют. Нам здесь ничего не светит, но контакты подгорают к концу похода. Примерно на тридцать седьмой - тридцать восьмой день, когда лодка возвращается в базу. По технологии их необходимо протирать спиртом, переодически обезжиривать. Кто же из русских моряков станет так нерационально тратить потенциальную выпивку? Рэле работает? Работает. Ну и порядок, а то, что искрит порой никого особо не волнует. Тем более, что все это происходит в кормовом отсеке, где люди появляются только время от времени для проверки и снятия показаний с приборов.
- Лодка уйдет в море, погрузится на глубину сотен метров и до возвращения в территориальные воды останется в подводном положении. Прокладку прорвет к концу похода, когда внимание ослаблено, бдительность притуплена, экипаж устал и все только и ждут встречи с берегом. Масло под давлением распылится в виде аэрозоли вокруг контактной группы и вспыхнет от искрения. Появляется отличный шанс, что некоторое время пожар не будет замечен и локализован системой фреонного тушения - ЛОХ. Начнется объемное горение - им с этим не справится. Боятся нам нечего. Свидетелей не останется. Шансов спастись у команды практически нет.
- Джамал... То что ты сказал - страшно... жутко. Но ради тебя, точнее ради нас, я готова. Сделаю.
- Верю, конечно верю, родная. После установки прокладок немедленно отправь мне вот эту открыточку. До востребования. Ничего подозрительного, обычное поздравление с днем рождения. При первой же возможности, при первом удобном случае, стараясь не вызвать подозрения, выезжай сюда. Не забудь предварительно позвонить, сообщить номер поезда, вагон... Встречу на вокзале и немедленно увезу в безопасное место, откуда нас переправят за границу. Обратной дороги нет.
Джамал сам аккуратно вложил между кожей и подкладкой чемодана Артура пакет с фланцевыми прокладками, зашил, заклеил, убедился, что ничего не видно, не осталось никаких следов. В ту ночь Лилиана была тиха и покорна, а Джамал страстен.
.... Наступило утро дня отъезда. Время истекло. Артур с сожалением вышел из ванной, оделся, чемодан оказался уже собран стараниями Джамала. Они вышли из дома и Джамал отвез Артура на вокзал. На перроне крепко, по-мужски обнял, шепнул на ухо, - Помни, в твоих руках наше счастливое будущее.
- Все сделаю. Не волнуйся. - Так же тихо ответил Артур. Подхватил чемодан, поднялся по ступенькам в вагон. Обернулся в тамбуре. Поймал взгляд любимого человека. Прикрыл на секунду глаза веками, успокоил. Махнул рукой и исчез в вагоне.
Джамал стоял на перроне до самого отхода поезда. Только когда скрылся красный огонек тормозного сигнала последнего вогона, повернулся и пошел к припаркованной у вокзала машине. Открыл дверку, но сразу не сел. Глубоко вдохнул свежий воздух, медленно выпустил сквозь сжатые зубы. Презрительно сплюнул на старый, в трещинах асфальт. - Шайтан! Ну все, конец, слава Аллаху! Какие муки. какой грех принял... Только ради великой благочестивой цели.
Сел за руль, включил зажигание, но все не мог успокоится. Проклятый нечистивец! Не отмыться от твоих прикосновений, потаскун! Слава Аллаху, это последний раз!
Развернулся, выехал со стоянки. Подумал удовлетворенно, Хорошая работа! Удачно вышло. Распустила сопли... Лилиана! Это же надо! На такое купиться.... На Запад оно собралось... Ждут тебя там, не дождуться! Ха! Знали бы они, там на Западе, ... так может действительно выручили. К счастью, не знают и не узнают никогда. Место, тебе Лилианушка, впрочем обеспечено теплое, хоть ты и не догадываешься, "любимая девочка". В аду зарезервировано местечко. В огне гореть! По грехам твоим. Дьяволы заждались
***
В начале марта из очередной поездки не вернулся на завод, не приступил к исполнению обязанностей один из инженеров. Скромный такой, тихий, одинокий, еще довольно молодой человек. Не явился он с докладом и на очередную конспиративную встречу с ведущим, оперативным сотрудником органов государственной безопасности. Заводское руководство сообщило в милицию. Там выждали положенный срок и завели уголовное дело. Вскрыли квартиру, опросили соседей. Ничего не нашли. Закрыли и опечатали до окончания следствия.
Так все бы оно и тянулось ни шатко ни валко, но неожиданно путевой обходчик нашел на пустынном железнодорожном перегоне мертвеца, явно выброшенного на ходу из поезда. Ни документов, ни денег на трупе не оказалось, но по фотографии пропавших без вести опознали инженера. Следов борьбы и ран на теле не обнаружили. Вскрытие ничего не добавило и не разъяснило. Пассажира могли выкинуть неожиданно, мог сам свалится. Только вот зачем дверь открывал? Свежего воздуха захотелось вдохнуть?
Следователю, назначенному вести дело, повезло. Выяснилось, что инженер неоднократно, из года в год, ездил одним маршрутом и кассирши вспомнили его. Еще бы не запомнить, если частенько выпрашивая билетик, причем обязательно в купейный или спальный вагон, щедро оплачивал услуги.
Следователю удалось установить дату, номер поезда и вагон в котором столь прискорбно завершилась последняя поездка инженера. Нашлась и проводница, работавшая в ту смену. Толку правда от этого оказалось маловато. Сама она выпила немного с напарницей в служебном купе соседнего вагона. В обществе милых, веселых кавказцев, возвращавшихся домой после успешного торгового вояжа в северные денежные края, а потому весьма щедрых на ласку, выпивку и подарки. В числе прочего и на любовь...
Женщина настолько устала той ночкой от коллективной любви и ласки, что ничего особенного припомнить не смогла. По прибытии на конечную станцию в купе вроде было чисто, деньги за постель и чай получила сполна, полотенца и простыни все на месте. Одеяло сложено. Что еще надо? Билет обратно не потребовал? Так может человек не в командировке, зачем тогда ему.
Один момент весьма смущал следователя транспортной прокуратуры ведшего это дело. На погибшем обнаружили вместо нормального мужского белья розовые шелковые в кружавчиках дамские трусики. Это наводило на некие вполне определенные пристрастия покойного. Возможно именно здесь крылась разгадка преступления. Многое могли бы сообщить попутчики, но именно в этот раз их не оказалось. Места в купе были забронированны, но никто не явился. Инженер ехал один.
Пришлось распутывать городские связи пострадавшего. Увы, выяснилось много чего весьма неприглядного, но для следствия вообщем то бесполезного. С последним дружком покойник расстался довольно давно и с тех пор в голубой среде не появлялся.
Оставалось последнее. Инженер работал на режимном предприятии. Следователь не поленился съездить в поселок, переговорить с коллегой из органов, курировавшим объект. Могло оказаться, что смерть как то связана с работой покойного.
Но и здесь его ожидало разочарование. Опер успокоил, - Не волнуйся, тут все путем. Трусы его для меня не новость. Знаю кем был, никчемный, трусливый человечишко. На этом мы его и завербовали. Моим внештатным сотрудником числился. Так себе работничек, мямля, ничего путного не накопал. Тихий больно... Чистюля... Этакий мышонок с розовыми ушками. По работе , впрочем, характеризовался весьма положительно, притензий к нему никогда не имели. С коллегами и рабочими близко не сошелся. Друзей и врагов не имел. Делишки свои здесь не обделывал, в город ездил. Меня это устраивало. Там ведь все эти... давно уже под колпаком и на нас большей частью работают.
- Если желаешь знать, то моя версия такова... Стакнулся с мужиком в вагоне, тот ему понравился, инженер наш начал заигрывать. Но не того напал... Видать на уголовника тертого нарвался... Может даже не одного, а компанию. Обобрали его, чемоданчик, документы, денежки хапнули, а самого - под откос спустили на ходу. Может гастролеры какие. Проверь если не поленишся.... Поезд этот перегон ведь ночью проходит?
- Ночью.
- Вот видишь. Все в вагоне спали. ... Думаю, ничего здесь не нароешь. Тухлое дело. Бесперспективное. Типичный висяк тебе достался.
С тем и расстались. Дело по истечению положенного срока сдали в архив.
Глава 11.
Судный день в начале апреля.
От кромки территориальных вод за ними увязалась чужая подводная лодка. Пусть идет, океан велик, места хватит для всех. Переодически они скрывались от врага на глубине, иногда, не нарушая традицию, проделывали маневр, называемый подводниками противника, "Сумасшедший Иван". То есть разворачивались и ложились на противоположный основному курс. Все это на глубине, на полной скорости, только по приборам.
Особо не волновались, ведь там где работала Лешкина лодка кроме них никто в мире плавать еще не умел. Слышать их возможно слышали, да только толку от этого мало. Поход прошел на редкость удачно, приборы работали нормально, происшествий не случалось, все люди его отсека четко выполняли обязанности, делали необходимые замеры, несли вахты. Скоро домой.
Лешке вообще-то редко снились по ночам сны. Особенно в походах, где время рсколото на вахты, где на глубине сотен метров нет места для понятий "день" и "ночь".
Иногда на берегу случалось, но только при совпадении огромного числа редко выпадаемых на его долю везений, если удавалось поспать подольше, если собака терпела и не скулила, если не бежать на службу, ... если... если ..... Слишком много условий набиралось. Когда же происходило такое исключительное событие, то вскочив на ноги Лешка немедленно и напрочь забывал увиденное во сне. Помнил, снился сон, а что там происходило, сказать не мог. На борту же вообще не до снов, уставал так, что падал в койку словно самнамбула, засыпая на лету еще до касания простыни.
Потому так несказанно удивился Лешка проснувшись у себя в каюте. Сон не только приснился, но и запомнился. Гвоздем влез в голову, не давал покоя. Страшный, тревожный, непонятый сон. Не цветной, черно-белый. Несколько раз Лешка даже пытался проснуться, разорвать его вязкую, виртуальную реальность, вырваться из сна, словно вынырнуть с большой глубины, после слишком долгово погружения, на пределе воздуха и сил.
Во сне к нему снова привязалась Клавдя, давно уже забытая, вычеркнутая из памяти. Да и из жизни заодно. По слухам подалась Клавдя, после очередного скоропалительного брака и не менее скоростного развода, вольнонаемной в Афганистан. То ли за романтикой, то ли за деньгами, то ли за еще чем, или может за кем, кто теперь разберет. Там и нашла ее возле поварешек, поддонов с катлетами да котлов с супом шальная душманская пуля-дура.
К Лешке Клавдя заявилась на удивление живой, дерзкой, азартной. Словно и не прошли годы с их последней встречи. Нагая, белея телом звала, тянула Лешку к черной, тяжелой воде купаться, кидалась в стылый омуту беззвучно, без брызг, резвилась меж осклизлых камней в лохмотьях тины. Лешка доказывал глупость подобного, уговаривал Клавдю не дурить, приглядеться какая вода грязная, холодная, неживая. Клавдя не слушала, тянула свое. Лешка было решился, попробывал пальцами воду, да не выдержал, отпрянул, отскочил на берег подальше. Перехватило дух от ужасного, мертвого прикосновения. Тут Клавдя из воды выскочила, руками потянула, к груди попробывала прижать, а там соски словно сосульки ледяные, твердые, холодные, острые. "Отогрей меня Лешка! Отогрей!", - Кричала, просила, требовала безмолвно.
Может Лешка и поддался бы, уступил старой подруге, но откуда не возьмись ворвался в сон эрделюха, живой, теплый, кидался на Клавдю, лязгал клыками, захлебывался от злого рыка, бил огрызком хвоста из стороны в сторону. Отогнал шалую девку. Стал на задние лапы, облизал шершавым языком лицо, измусолил бороденкой. Заметил Лешка в глазах пса слезы. Следы от них темными дорожками вниз сбегали. Тут Лешка не выдержал, вскочил, проснулся, стукнулся головой о подволоку каюты, хорошо голову не расшиб. Подводная лодка не самое лучшее место для кошмаров.
Потер Лешка затылок, посмотрел на часы. Время еще оставалось, но досыпать не стал, уж больно страшно. Выскочил из койки, умылся, побрился и вроде позабыл дурное, но попалась на глаза, прикрытая пластиком фотография. На ней вся оставленная на берегу троица на фоне жигуля. За рулем гордый Игорешка, Анечка рядом с дверкой, эрлелюха восседает на заднем сидении, морду сквозь опущенное стекло высунул, пасть распахнул, улыбается довольный.
Засмотрелся Лешка. Вспомнил как торжественно нарекли эрделя звучным именем Кинг. Отзывался. Впрочем Кингом он слыл для посторонних. Таким и представлялся. Как же иначе? Горделивая осанкой, прекрасный экстерьер. На посторонних ему удавалось произвести самое благоприятное впечатление, - "Ах, какая у вас премилая, воспитанная собачка!".
В повседневной домашней жизни Кинг попрежнему звался эрделюхой с добавлением соответсвующих эпитетов. Зачастую совсем не лестных, Например " Эрделюха вороватый!" означало, что упер со стола очередной съедобный трофей, вовсе не ему предназначенный. Ну никак не мог утерпеть и оставить без внимания забытую на секунду котлету.
"Эрделюха наглый", звучало когда не желал уступать место на диване перед телевизором или спрыгивать с хозяйской, растеленной на ночь постели. Вознамерился значит спать вместе.
" Эрделюха вредитель!" - вопили обнаружив изжеванную в безуспешной попытке открыть входную дверь ручку, или поцарапанный линолиум в углу, где пытался вырыть зачем то яму. В самых экстремальных случаях, например когда обнаружил и сожрал приготовленный к праздничному обеду шашалык, назывался "Позором семьи!".
Ему прощалось, сходило с рук все. Анечка только вздыхала и с грустью констатировала, - Что поделаешь, у него было такое тяжелое детство!
А Игорешка добавлял, - Он же хороший! Просто такой собачий человек.
"Собачий человек" эрделюха никогда никого не провожал до дверей. Сам факт ухода членов семьи он расценивал как полнейшее предательство по отношению лично к нему, потому немедленно засовывал в пасть одну из своих игрушек, для успокоения нервов, и заваливался на диван спать.
В последний раз эрдель нарушил свой обычный ритуал и проводил Лешку до самой двери. Становился лапами на грудь, слюнявил шинель, лез целоваться и все время пытался оказаться между хозяином и дверями. Не пускал. Лешка решил, что псина просто желает еще разик выскочить на улицу, по неотложным делам Время до отхода автобуса оставалось, потому накинул на пса ошейник, прицепил на карабинчик поводок. Но удивительное дело, пес уперся словно ослик и никуда не пошел. Лешка огорчился таким поведением, обозвал с досады "Ослиной эрделюхой", отпихнул, освободил проход, выскочил за дверь, оставив пса одного.
Анечка и Игорешка уже умчались в садик. Аня вообще не любила провожать. Зато как встречала!
Под эти приятные размышления Лешка натянул поверх белья синие легкие брюки и куртку, закинул на бок оранжевый футляр персонального дыхательного устройства ПДУ и выскочил в коридор. Одиннадцать утра, время побудки первой боевой смены. Для него начинался новый день. Собрался с мыслями, вспомнил дела, что планировал на сегодня. Шли тридцать седьмые сутки похода. Скоро войдем в свои воды, всплывем и возьмем курс на базу. Уже не месяцы и недели, а сутки и часы отделяли его от дома, от Аннушки.
Лешка еще не успел и шага отойти от каюты, когда клекот ревуна начал отсчет времени, отпущенного людям запертым в титановом корпусе лодки до смерти, или наоборот до возвращения к жизни. Лешка понял, что случилось нечто серьезное. По пустякам ревун и сирена не орут. Учебные вводные подаются в походе голосом. Соблюдается режим тишины. Совершенно инстинктивно заскочил обратно в каюту, сунул в карман фотографию, документы. Потом удивлялся, никогда раньше такого за ним не водилось.
- Хорошо, что успел собраться, - Подумал влетая к себе в выгородку. Здесь все было спокойно. Показания приборов в норме, лампы горят спокойным ярким светом.
Вахтенный специалист доложил, что все нормально.
- Аварийная тревога! Пожар в седьмом! - Раздалось по громкоговорящей связи. Команды доносили к ним в отсек динамику нарастающей борьбы с пожаром. Словно вехи отсекая один проигранный экипажем огненному зверю этап сражения от другого.
Вот в седьмой дали ЛОХ. Значит живых там уже нет и фреон должен закрыть, задавить тяжелой шапкой инертного газа, очаг огня, отсечь от живительного кислорода. Так уже случалось не раз и люди всегда выигрывали сражение у огня. На этот раз фреон не помог, видно от жара лопнул трубопровод воздуха высокого давления и пламя раздуваемое воздухом, насыщенным кислородом, победило в схватке инертный газ.
- Выброс огня в шестом!, - Доложил динамик. Затрещал... Смолк шестой.
Лешка знал, в шестом отсеке турбогенераторы, если они остановятся лодка потеряет ход. Сжал кулак с зажатым карандашем, которым перед этим торопливо вел записи в вахтенном журнале отсека. Плохо дело. Без турбогенераторов лодка теряет ход, клюет носом и несется в пучину, все более и более набирая скорость, пока не врежется в дно или не будет словно скорлупа разавлена массой океанской воды.
- Пожар в пятом!
Где то в центральном посту шла напряженная борьба за жизнь лодки. Трюмные механики перебрасывали запасы воздуха высокого давления в обход порванной магистрали. Пускали воздух в цистерны экстренного всплытия, выдавливали воздухом за борт воду, создавали положительную плавучесть.
- Пожар в пятом наростает...
- Четвертый! Искрит станция насоса...
В шестом, пятом, четвертом люди. Много людей, туда ЛОХ не дашь.
Связь вдруг обрезало на полуслове. Заплясали, задергались стрелки приборов на Лешкином стенде, замигали в бешенной пляске надписи табло. Реактор, сердце лодки, источник энергии остановился заглушенный опущенными людьми компенсирующими решетками. Они сделали это, спасая от взрыва не только лодку, но океан, рыбаков, прибрежные города и села. Лешка попытался наладить резервные цепи, отключил автоматику, работал в ручном режиме, но тут лодку потянуло вправо и вверх. Загудело, наконец, заурчало, забухало в цистернах главного балласта от поданного воздуха. Кренясь, по спирали, с мертвыми, заклинившими вертикальными и парализованными без гидравлики горизонтальными рулями, лодка сначала медленно, а затем все быстрее пошла к поверхности океана.
Не прошло и четверти часа, показавшегося Лешке вечностью, с момента тревоги и вот лодку качнуло, в борт шлепнула волна, снова качнуло. Всплыли!
Стало полегчало на душе. Не первая лодка горит, к сожалени, не последняя. Если удавалось всплыть, то лодки, продолжая борьбу с огнем, дожидались спасателей и чаще всего возвращались на базу. Пусть на буксире. Правда, случалось и тонули, но редко, после многочасовой борьбы за живучесть и эвакуации большей части экипажа на другие корабли или спасательные суда.
После всплытия, что уже само по себе было чудом, пожар продолжал бушевать в кормовых отсеках, пожирая тела людей, сталь переборок, трубопроводы, приборы, цветные жгуты проводов. термометры поднесенные к переборкам зашкаливало, краска шла пузырями.
- Четвертый! Горит пусковая станция насоса!, - Насос стал.
- Центральный! Очаг возгорания на пульте управления движением!
Пожар на пульте потушили, но от едкого дыма тлеющей проводки стало невозможно дышать, от цветного дыма резало глотку, выедало глаза. Люди задыхались.
- Лишних, не занятых тушением на мостик! Остальным включится в ШДА. - Приказал командир.
По шлангам с загубниками в легкие людей пошел из системы воздух. Выполнили команду. Но вскоре Лешке и его людям передали приказ немедленно отключится от шлангов, надеть изолирующие противогазы и выйти на мостик. В шланги попадал вместе с воздухом угарный газ и концентрация его оказалась недопустимо высокой.
Приборы перед Лешкой или плясали в предсмертной агонии, либо безвольно склонили стрелки перед неизбежным. Возгораний в их заведовании к счастью не наблюдалось. Приказ есть приказ. Собрали секретную документацию в прорезиненный мешок, завязали крепко и полезли через всплывающую камеру на мостик, где в ограждении ходовой рубки уже сидели акустики, вычислители, штурмана, где лежали обожженые и отравленные газом товарищи, где врач с представителем политотдела пытались привести наиболее пострадавших в чувства, делали искусственное дыхание, массировали сердца. Двоих спасти не удалось, их положили подальше от живых, в ограждение выдвижных устройств.
Лешка оглядел лодку. Носовые рули глубины безвольно болтались, обмываемые волнами, откинутые по бортам, лишенные жизни. Перо кормового руля заклинило в положении право на борт. Но самое страшное заключалось в том, что вся кормовая часть парила, дымилась от продолжающегося внизу пожара. Толстенный слой резинового покрытия, гасившего волны гидролокаторов противника, вспучился и слазил, оголяя титановый корпус лодки. Ледяная океанская вода, соприкасаясь с раскаленной палубой, парила, закипала.
На палубу выгородки выносили, поднимали на лямках новые жертвы пожара. Спасательной партии удалось проникнуть в четвертый, а затем в пятый отсеки, вытащить обоженных, отравленных людей.
Наконец приспособились подать ЛОХ в шестой, где не оставалось живых, где бушевало пламя. Четвертый и пятый даже удалось провентилировать. Казалось положение стабилизируется. Связь с базой наладили. Помощь вызвали. Словно чудные птицы, вестники скорого спасения, над головами подводников пронеслись самолеты. Вначале подумали, что НАТОвские Орионы, но заметили на крыльях звезды. Значит свои, родные, флотские ИЛы. Из центрального поста наверх передали, что к ним спешат полным ходом рыбаки, другие лодки, вышли из базы спасатели. Оставалось только ждать. ... Бороться с огнем и надеяться.
Лодка стояла на ровном киле, значит поступления воды или не имелось вовсе, или шло совсем небольшое. Значит прийдут спасатели, заведут буксиры и приволокут тушу лодки к родному пирсу. Пусть обожженную, бессильную, но живую. Ведь горели лодки, но по несколько суток держались, не тонули, а тут часы всего прошли.
Неожиданно корпус лодки содрогнулся от серии мощных внутренних толчков. Словно злобный гигант безжалостно впечатал смертельно раненное тело под дых, подлым, неожиданным ударом. В рубке, на мостике стало тихо.
- Не иначе регенерация рванула. - Наконец не выдержал, предположил кто-то.
- Паршивое дело. Ее не погасить, в воде горит.
- А может в цистернах экстренного всплытия? Пороховые вышибные заряды взорвались от жара?
Никто не ответил. Лодка дала дифферент на корму, там сильнее зашипело, запарило и палуба стала быстро покрываться водой. Корабль оседал, нос начал задираться вверх.
- Плоты за борт! Отдать крепление спасательных плотов!
Но быстро спустить плоты не удалось. Может сказалось отсутствие тренировки в этом, не очень любимом подводниками деле, может прикипели окислами за поход механизмы отдачи плотиков. Но дело шло медленно. Неожиданно налетел шквал и один, практически уже раскрывшийся плот вырвало из рук моряков и, перевернув, швырнуло в океан.
Лодка все быстрее и быстрее становилась на корму.
Командир кинулся выводить оставшихся в прочном корпусе людей, остальные посыпались в воду. Кто-то из последних задержавшихся на мостике, успел захлопнуть крышку входного люка. Вовремя. Став почти вертикально корабль навеки погружался в бездну. Счастье еще, что никого не утащил за собой из тех, что оказались в воде. Большинство выскочило на верх в легких костюмах, некоторые правда успели надеть шинели или канадки. Малая часть со спасжилетами. Большинство без теплой одежды и спасательных средств. Покидать лодку не собирались. Никто не захватил с собой ИДУ, гидроизолирующие костюмы, не пододел теплое белье. В печальный исход никто не верил. Лодка, способная погружаться на километровую глубину, считалась непотопляемой.
Команда надеть спасательные средства оказалась подана слишком поздно. Возвратиться за ними в лодку люди не смогли, просто не успели.
Очутившись в ледяной арктической воде Лешка вспомнил, что человек в подобной ситуации долго не выдержит. Ну полчаса, сорок минут, час от силы. Такое уже случалось во время войны. Тут же успокоил себя, приказал не паниковать, то было давно, теперь иные времена, другая техника. Спасатели подоспеют, выручат.
Рядом показался плот со взбирающимися на него людьми. Лешка поплыл к нему, размеренно работая руками, сохраняя силы. Протянул руку, схватился за леер. Затем подтянулся и ухватился второй.
Из глубины воды, поглотившей лодку, от уходящего вниз еще недавно гордого и непобедимого корабля, наверх, к людям и небу, вместе с пузырями воздуха, клочьями сажи и масел, выкинутыми из ран разодранного корпуса, донесся грохот ломающихся перегородок, треск, словно прощальный стон умирающего титана.
Холодная вода быстро проникла через тонкую ткань костюма, полоснула холодом по телу, заполнила ботинки, пудовыми гирями потащила ноги вниз, в глубину вслед за лодкой. Лешка подтянул ноги к груди, отпустил одну руку и с усилием стащил башмаки. Не развязывая, благо шнуровал неплотно. К счастью носки остались на месте. Вновь ухватил леер.
Плот начал кренится и кто-то из командного состава приказал находящимся в воде, распределиться равномерно по сторонам плотика. Силы еще оставались и люди смогли выполнить команду. Плот выровнялся.
Под водой раздался шум, утробный тяжелый, словно агонизирующий, последний выдох и через несколько секунд на поверхность выскочила, вырвавшись из глубины, всплывающая спасательная камера. Выкинула из своего чрева два распростертых тела с оранжевыми дыхательными мешками ИДУшек. Продержалась несколько секунд на плаву, зияя вырванной крышкой верхнего люка, и навеки ушла обратно вниз в клекоте потоков врывающейся в стальное яйцо воды.
Над местом трагедии носились словно обезумевшие чайки самолеты, пускали ракеты, сбрасывали оранжевые контейнеры спасательных плотов. Но те шлепались на воду вдали от моряков и не раскрываясь покачивались на волнах, дразня людей заключенным внутри живительным содержимым, сухой палаткой, пищей, водой, а главное химическими грелками.
Плоты не могли, не умели раскрываться сами. Их нужно было сначала поймать и раскрыть вручную, дернув за специальный линь. Но кто мог отважиться оторваться от плота и бросится в ледяные волны? У кого хватило бы сил одолеть хоть половину растояния, а затем с усилием в шестнадцать килограм рвануть линь?
Летчиков можно понять. Они не могли сбрасывать свой груз ближе, боялись убить спасаемых, опрокинуть плот, захлестнуть его поднятой при падении контейнера волной.
Внизу в последний раз рвануло и люди, прощаясь к кораблем, с погибшими братьями, запели "Варяга".
Лешке показалось, что все самое страшное уже позади, стоит совсем немного, еще малую чуточку, потерпеть, ведь командование помнит о них. Помощь идет.
Знал точно, на флоте имеются для подобных ситуаций специальные спасательные самолеты с катерами под брюхом, способными десантироваться на воду вместе с экипажами спасателей, видел такие в действии, правда только в кино. Вспомнил, отвлекаясь, даже название цветного приключенческого фильма, кажется "Одиночное плавание". Смотрели в отпуску, в летнем кинотеатре, вместе с Аней. Ей фильм не понравился, а ему очень.
Представил, как родное Правительство, новый, прогрессивный, Лидер страны уже взяли все дело спасения в свои руки, распорядились. Наверняка спасатели уже вылетели, уже летят к ним на помощь, на смену противолодочным ИЛам, все также барражирующим, ревя моторами, над потерпевшими крушение людьми. Мелькая тенями под серой низкой облачностью, вплотную над гребешками волн. Летчики все чаще пускали гроздья цветных ракет, видимо выводили на потрепевших аварию моряков спасателей.
Но время шло, а помощь не приходила. Кто-то из середины полузатопленного плота хриплым голосом просил, умолял остальных, - Держитесь, товарищи, держитесь! Осталось всего ничего, через двдцать минут они прийдут. Они рядом.
Люди в воде не отвечали, молча экономили каждую малую частицу тепла, еще остающуюся в онемевшем теле, боролись за жизнь.
Волнение усилилось. Волны все чаще и чаще перехлестывали через плот, через головы людей. Кого то из раненных смыло с плота, он молча исчез среди волн. Мичман, державшийся за леер справа от Лешки внезапно захрипел, закинул голову с остановившимися, остеклянелыми, неживыми уже глазами, с пеной на губах и выпустив из сведенных, скрюченных судорогой пальцев леер ушел под воду.
Тут Лешке впервые стало понастоящему страшно. Сразу ослабели суставы пальцев сжимающих веревку леера, обдало совсем уж ледяным холодом.
Последним усилием воли поборол слабость, сжал зубы до скрипа, намертво сцепил ладони. Закрыл глаза, представил, что это не стылое северное, а теплое Черное море вокруг, замерз, бывает, просто перекупался, переплавал, что держится не за веревку, протянутую по борту перевернутого волной спасательного плота, а за надувной матрас на котором лежит, нежится под ласковым солнышком его Аннушка. Вон на недалеком берегу Игорешка под опекой эрделя, а может наоборот, эрделюха под присмотром пацаненка? Эта мысль немного отвлекла его, заставила забыть о холоде, о бездне под ногами.
Толи в бреду, то ли и впрямь, ничего не мог уже сообразить, только вроде доплыл до берега. Растирала махровым полотенцем Аничка, лизал теплым ласковым языком эрдель. Открыл Лешка глаза и вместо серого неба с ревущими самолетами увидал выкрашенный белым потолок каюты с матовым плафоном освещения.
Не его каюты, не на лодке. Понял, прежде чем вновь заснуть, успели спасатели. Выдержал. Значит надо жить.
Глава 12.
Слаб человек...
Глухая ночная тишина, злобно навалившаяся после нежданного, ужасного по своим последствиям телефонного звонка, разодрала голову тупой болью. Ранее вовсе не замечаемое тихое пощелкивание маятника напольных часов в футляре теплого красного дерева, вгоняло тупые иглы под костяной свод черепа, покрытого редкими, слипшимися со сна волосами.
Жена тихо спала в соседней спальне, утомленная прошедшим днем, заполненым приятными представительскими хлопотами. Пока еще спала, но пожалуй придется будить. Тут уж ничего не поделаешь. Все чертовски плохо. Впечатление таково, что годами отлаженная система государственного механизма медленно но верно пошла в разнос и никакими титаническими усилиями остановить данный процесс невозможно. А может и вовсе не имеет смысла. Советчиков у человека, вынесенного очередным вывертом судьбы на вершину власти, имелось более чем достаточно, но главным и единственным другом и помощником оставалась жена. Любимая. Единственная.
В душе небольшого росточком человека в уютной фланелевой пижаме, суетно мотавшегося из угла в угол по освещенной ночником комнате, давно уже не оставалось ни грана спокойствия. Вот и сейчас, тревожная, страшно неприятная новость требовала принятия незамедлительного решения, а вялая, неподатливая мысль наоборот, уносила назад, возвращала вновь к заветному дню, ставшему поворотным пунктом в головокружительной политической карьере.
Покой улетучился из его жизни человека с поры, что сидели вместе с тогда еще верным Егоркой в Кремлевском кабинете на телефонах, самые молодые в ЦК, полные сил и новых надежд, герои осознанно сплотившиеся против мерзкого горбуна. Тот словно не замечал, суетился, подмахивал до самого последнего часа умирающему Косте, еще рассчитывал перехватить костяными, холодными пальцами ускользающую Власть.
Костя уходил из жизни страшно, медленно, хрипя, задыхаясь, приходя в себя и вновь впадая в зыбкое, сумрачное забытье. Видно много грехов тащил на себе, не дал Господь легкой смерти.
Наконец наступил столь долгожданный всеми момент и перед ними двоими, предстал, сдерживая рыдания, Костин помощник - добрый вестник, принесший скорбное сообщение.
Не к горбуну с его людишками пришел, а именно к ним двоим. Это обнадеживало. Молча смотрели. Что говорить? Понимали состояние вошедшего. Чиновник потерял благодетеля, остался выброшенным из обоймы и никому в Аппарате более не нужным. Невесомым уже, словно проколотый воздушный шарик, немного даже жалкий, а потому, согласно неписанному кодексу партийной братии - презираемый. В последнем усилии бывший соратник пытался барахтаться, прибиться к правильному, надежному берегу, ощутить опору под ногами, только вот протянул малость, упустил время, знать умишка не хватило. Кому такой нужен? Впрочем, на сентименты времени не оставалось и Егорша быстренько бедолаге мозги вправил, дал указания, выставил писать некролог, оказать помершему шефу последнюю услугу. Впрочем, правильно написать некролог - изрядное искусство и не всем оно дано.
ТЕЛЕГРАМКанал с обзорами, анонсами новинок и книжными подборками
Книжный Вестник
Бот для удобного поиска книг (если не нашлось на сайте)
Поиск книг
Свежие любовные романы в удобных форматах
Любовные романы
О психологии, саморазвитии и личностном росте
Саморазвитие
Детективы и триллеры, все новинки
Детективы
Фантастика и фэнтези, все новинки
Фантастика
Отборные классические книги
Классика
ВКОНТАКТЕБиблиотека с любовными романами, которая наверняка придётся по вкусу женской части аудитории
Любовные романы
Библиотека с фантастикой и фэнтези, а также смежных жанров
Фантастика
Самые популярные книги в формате фб2
Топ фб2
книги