Клад

Глава XII

Проводив Романа и Степку, Саша сел около заснувшего опять Юры и стал ждать возвращения ушедших. Часы тянулись томительно, медленно. Около полудня проснулся Юра. Благодаря отвару шиповника, обладающему почти тем же свойством, что и хина, озноб у него прошел; ему захотелось есть. Но кроме трех картофелин, в мешке ничего не отыскалось. Александр развел угасавший костер, испек картофелины, отдал две из них брату, напоил его чаем, и тот, пригретый огнем, опять уснул.

Роман и Степка все не возвращались. Александр задремал. Было, вероятно, далеко за полдень, когда явился Степка. Сообщение, что их зовут в гости помещицы, вид закусок и теплых пледов привели в восторг братьев. Александр расшвырял ногами костер, мигом попрятал все в мешки и поделил их между собой и Степкой; Юру, хотя и чувствовавшего себя совсем хорошо, закутали в плед, вручили ему зонтик, и все весело тронулись вперед, закусывая на ходу и бросая куски булки и ветчины голодавшему с утра Кучуму.

Через час или через два ходьбы Степка, все время шедший уверенно, вдруг остановился, стал озираться, почесывать затылок и наконец заявил, что он «омманулси путем». Сладкие мечты о ночлеге под кровлей на теплой постели разлетелись как дым. Александр свирепо поглядел на смущенно топтавшегося с ноги на ногу Степку, назвал его идолищем и решил отыскать хоть какую-нибудь дорогу. Надвигались сумерки. Часа два проплутали они неизвестно где. Стемнело окончательно. Измученные, обманутые в радужных ожиданиях, путники устроились на ночлег под развесистой елью, могшей служить им вместо шатра на случай дождя. Юра советовал заночевать в овраге, но мягкий, бархатный мох под елью так соблазнил Александра, что он не смог побороть искушение. Развели огонь, поужинали остатками от присылки Затуровских, завернулись в шинели и пледы и уснули. Александр скоро проснулся; от ночной ли прохлады, от страха ли перед мрачным глухим лесом, в котором остались они одни без Романа, только сон отлетел от него. Страх мало-помалу до того завладел Александром, что он разбудил Юру. Не прошло и десяти минут, как Кучум оскалил зубы и зарычал. Братья принялись будить Степку, но усилия их успехом, конечно, не увенчались. Тогда, охваченные смертельным ужасом, они собрали мешки и, вперив глаза в леденивший сердца их мрак леса, приготовились бежать. Кучум сорвался вдруг вперед и залаял. Из кустов, как горох, посыпались люди и с криками бросились к ели. Александр наскочил в темноте на ель, искололся о сучья, но мигом сообразил, что в ней его спасение, так как сзади и с обеих сторон уже слышался треск кустов и топот ног людей, забегавших наперерез ему; с быстротой кошки вскарабкался он на дерево и исчез в густых ветвях. Оттуда он видел, как на освещенного костром Степку с ревом навалилось с полдюжины мужиков и стали тузить его. Очумевший от сна, криков, вдруг наполнивших лес, и сыпавшихся ударов, Степка встряхнул было всех с себя, заработал кулаками, но на него насела еще куча людей; Степку опрокинули на куст и связали. Человек десять мужиков долго обыскивали овраг и часть леса, но безуспешно. Затем толпа окружила Степку и с угрозами, с бранью, подталкивая кулаками, повлекла его за собой.

Выждав, когда крестьяне удалились, и убедившись, что вблизи не осталось никого из них, Александр бесшумно соскользнул с ели и, руководясь отдаленным гомоном и осматриваясь по сторонам, пошел за толпой. Странное дело, — страх с него как рукой сняло.

Юра, свалившись в овраг, вскочил и стрелой понесся через кусты и ямы; он падал, опять вскакивал и, услыхав наконец, что погоня прекратилась, остановился и стал соображать, что ему делать.

Искать Сашу было немыслимо, оставаться среди леса одному — страшно. И Юра, слыша гул голосов облавы вдали от себя, сообразил, что там, вероятно, дорога, и Александр, может быть, тоже выберется на нее. Там братья и встретились, причем Кучум помог им опознать в темноте друг друга. Неподалеку от деревни они притаились в кустах и, убедившись, что Степку не уведут дальше, выбрали самый густой куст, улеглись в нем и до самого света посменно караулили друг друга.

Утром братья решили не уходить никуда и ждать Романа, так как надеялись, что он отыщет их или появится в деревне, куда увели Степку; тогда они увидят и выйдут к нему. Одним же идти в деревню после виденной Сашей ночной расправы со Степкой — было страшно.

Днем они поочередно отправлялись в лес и подкреплялись там ягодами и сыроежками; остававшийся влезал на громадный вяз, с вершины которого улица деревни открывалась как на ладони, и следил за происходившим в ней.

Около крытых соломой, находившихся по ту сторону дороги сараев или риг толпился и оживленно жестикулировал народ; в ригу входили какие-то люди, между прочим и урядник. У широких дверей, каждый раз после выхода посетителей запиравшихся засовом, сидел караульный с дубиной в руке. Степка, очевидно, находился там.

Наступил полдень; Роман все не являлся.

Часам к четырем дня Саша, на котором сказалась бессонная, полная тревог ночь и голодовка, начал падать духом…

Юра бодрился, поддерживал брата, но к закату солнца и его энергия, основанная на вере в приход Романа, начала таять. Саша впал в отчаяние; у Юры не выискивалось уже ни слов, ни сил поддерживать его. Где Роман, что сталось с ним, — ищет ли он их, нет ли, — ничего не было известно. Если бы не страх, что мужики изобьют их, запрут, как Степку и будут судить потом, — Александр сейчас же пошел бы в деревню и выдал бы себя. Идти в противоположную сторону от деревни значило окончательно потерять надежду на встречу с Романом, а стало быть, и на удачу их дела. Наконец, куда привела бы дорога? В руки тех же мужиков, только из другого села!

Появление Романа, которого перестали уже и ждать, воскресило обоих.

Роман рассказал свои приключения и накормил братьев; затем состоялся совет, что предпринять дальше.

Открыл его Александр, заявив, что Степку надо пока предоставить его участи, не грозившей еще ему ничем особенным, а из ближайшего города отправить отцу телеграмму, изложить в ней все, и отец устроит так, что Степку освободят немедленно.

— Нет, — возразил Роман, — отца впутывать нечего. — Мать и так больна, подумал ли ты, как встревожится она за нас? Это не то…

— Ну, так надо освободить Степку! — порывисто воскликнул Александр.

— Как освободить? — изумился Юра.

— Выкрасть!

Роман кивком головы молча одобрил идею Саши.

Освободить Степку решили в ту же ночь.

Роман выспросил у братьев про место заключения и стал обдумывать план действий.

Александр и Юра снесли тем временем мешки, пледы и шинели в куст под вязом, стоявшим на бугре, в стороне от дороги. Александр, которым овладела какая-то лихорадочная жажда деятельности, незаметно вынул что-то из одного мешка и потихоньку сунул себе за пазуху.

Кстати сказать, вещи путешественников, и в том числе добыча из кургана, все уцелели: исчез только зонтик Затуровских. К прискорбию Романа, древний горшок, так бережно очищавшийся им от земли, разбился при падении Юры и представлял из себя мелкие черепки.

Выждав, когда мерцавшие огни в деревне погасли один за другим, Роман поднялся с места и стал готовиться к выступлению. Юра велел умному Кучуму караулить оставшиеся вещи. Чтобы не пересекать улицу, Роман решил обогнуть деревню полем.

Захватили палки и все осторожно пробрались через кусты и очутились у какой-то незнакомой дороги; за ней расстилалось громадное ржаное поле. Все остановились и прислушались. Шелестела рожь; где-то кричал перепел. Не видя ничего подозрительного, путники двинулись по дороге.

Первым, как знающий местность, пошел вперед Юра, вторым Александр, шествие заключал Роман.

Темное море ржи сомкнулось за ними и зашептало снова на неведомом людям языке своем.