Клан Кречета

37

Забравшись на склон «кланового» берега реки Рилен, Марта мельком посмотрела назад на Перекресток Робина, где над пенящейся водой Соколиная Стража начала эвакуацию через мост. Правильными, хорошо организованными группами — сказывались результаты скоростного обучения Джоанны! — боевые роботы Соколиной Стражи прыгали на середину моста, а затем на другой берег. Как только одна машина касалась покрытия и начинала второй прыжок, за ней сразу же прыгала следующая, которая попадала как раз на место приземления своей предшественницы. После каждого прыжка понтоны раскачивались и вставали на дыбы, но мост каким-то чудом не распадался.

Пока Джоанна выводила боевые роботы, машины Эйдена, Дианы и еще нескольких воинов поливали шквальным огнем смещавшиеся и дезорганизованные силы Ком-Гвардии.

Марта хотела увериться в том, что Эйден благополучно перешел через мост, но она знала, что этот человек будет оставаться там до последнего, с радостью подвергая себя риску. Она это не одобряла. Но именно такой бравады и можно было ожидать от Эйдена Прайда.

Когда около половины воинов Соколиной Стражи пересекло реку и выстроилось на ближнем берегу для поддержки оставшихся защитников. Марта поняла, как сильно хочет, чтобы Эйден выжил в этом бою. Они часто говорили о любви, но женщина чувствовала к нему не любовь. Это было беспокойство за чужую жизнь, столь же чуждое воину, как и любовь. В клановом образе жизни уделялось настолько мало внимания ценности отдельной человеческой жизни, что Марту и удивляло, и радовало то, что она, хотя бы на мгновение, побеспокоилась о чужой судьбе.

Но сейчас настало время действовать. Она возглавляла правый фланг, где со своей собравшейся частью продолжала успешно задерживать атаки Ком-Гвардии. Марта не только выживет в конфликте на Токайдо, она выйдет из него, покрытая славой.

Жеребец с неохотой сделал прыжок. Он хотел остаться на мосту и сгореть в пламени сражения, так как знал, что, если кланы потерпят поражение на Токайдо и будут вынуждены пойти на последнее перемирие, сегодняшний шанс умереть клановым воином, скорее всего, окажется последним. Не у многих вольнорожденных он был, и, конечно, немногие им воспользовались бы так, как он хотел. Только возрожденная Соколиная Стража дала Жеребцу такую возможность, и он сожалел, что теряет ее.

Но он все еще оставался в живых. Джоанна назвала его имя, и у него не было выбора — пришлось включить свои ускорители и сделать скачок на середину временного моста через Перекресток Робина. Казалось, мост закачался под ним, когда он приземлился сразу же после «Грифона» Дианы. Они чуть не столкнулись, причем боевой робот Дианы стал заваливаться на него, но ей удалось сделать второй прыжок. Следом за ней взлетел в воздух Жеребец и оказался на противоположной стороне. Там он тут же присоединился к воинам Соколиной Стражи, которые вели огонь, прикрывая отход других боевых соединений.

Позже, после того как бой на реке Рилен закончился, Жеребец задумался о череде событий, которые так перемешались в его голове, что он совершенно не мог припомнить, в какой последовательности они происходили. Причем о подвигах Жеребца командование не забыло, он даже удостоился объявления благодарности в приказе и упоминания в Предании.

Время от времени Джоанну терзало любопытство. Она гадала, когда же Эйден Прайд прыгнет. Казалось, что, отослав всех, он останется сзади, выигрывая секунды. По мере того как число воинов Соколиной Стражи уменьшалось, нападающие все теснее и теснее сжимали свое кольцо. Наконец остались только Джоанна и Эйден.

Наступило время прыгать Джоанне, но она, что было совсем не в ее натуре, заколебалась: учитель строевой подготовки отказывался подчиниться строю. Джоанна следила за Эйденом. Он вел бешеный огонь из средних лазеров, в то время как противник в ответ стрелял по нему без особого успеха. Заряды, которые попадали в «Матерого Волка», просто отскакивали от брони.

Тогда Джоанна включила ускоритель и, сделав прыжок, крикнула Эйдену по линии связи, чтобы он следовал за ней. Бросив взгляд на главный экран, она с удивлением обнаружила, что Эйден прыгнул.

На этой стороне реки воины Соколиной Стражи уже рассредоточились и прыгали вверх по склону, чтобы занять лучшую позицию для прикрытия отхода. Джоанна попросила разрешения остаться на мосту с добровольцами для уничтожения машин противника, когда те вздумают переправляться.

— Не в этот раз, — ответил Эйден. — Мы должны прикрывать отступление.

Стоя на Перекрестке Робина, Соколиная Стража позволила своим бойцам значительно продвинуться к ожидавшим их шаттлам, а Ком-Гвардия так с ними и не разделалась. Но когда ряды воинов Клана Кречета отступили от реки Рилен уже на достаточное расстояние, враг неожиданно бросился в атаку, намереваясь прорваться к заполненным воинами и боевыми роботами шаттлам.

— Что они теперь затеяли? — спросила Джоанна. — Разве мы не отступаем? Или нас хотят полностью уничтожить?

— Должно быть, так, — ответил Эйден. — Мы их хорошо потрепали. Они стремятся теперь восстановить свое достоинство.

— О каком же достоинстве идет речь? Битва закончена.

— Это может измениться, Джоанна. Все может измениться.

— У нас огромные потери, а боеприпасы истощены...

— Но мы воины Клана Кречета, не забывай, что мы Соколиная Стража. Однажды Марта сказала, что я похож на Феникса — птицу, которая умирает только для того, чтобы вновь возродиться.

— Я слышала легенду о Фениксе, хотя впервые слышу о клановом фениксе.

— Это идея Марты, ее фантазия о том, что из любой передряги я всегда вылезаю в ярком пламени, снова возрождаясь к жизни.

Эйден улыбнулся этому преувеличению, но его трогало, что Марта так думала о нем.

— Наверное, Клану Кречета действительно лучше всего подходят эти легенды. Мы неистовый клан, и никакие напасти не в силах остановить нас, — уверенно сказал полковник.

— Я думаю, тебе непременно следует идти добровольцем в качестве пушечного мяса. Ты, очевидно, окончательно постарел и лишился рассудка. Феникс! Для меня это звучит, словно вольнорожденческая чушь.

У собеседников не было времени продолжать дискуссию, так как на них сейчас наступали вновь прибывшие боевые роботы Ком-Гвардии. Обе стороны встретились в яростном и жестоком бою. Соколиная Стража, измотанная, почти израсходовав боеприпасы, на поврежденных и помятых боевых роботах тем не менее отбила множество атак и сумела сдержать Ком-Гвардию и не позволить ей прорвать свои ряды, пока большинство шаттлов не поднялись с Токайдо. Джоанна была в числе самых яростных воинов и в своем неистовстве уступала, наверное, только своему командиру, полковнику Эйдену Прайду.

Когда отступление почти завершилось, наступило время для Соколиной Стражи сделать рывок к собственному шаттлу — «Хищнику», который только что приземлился на взлетно-посадочной площадке. Пока остальные отходили к кораблю, Эйден, Джоанна, Жеребец и Диана оставались на месте. Тем временем множество вражеских боевых роботов уже высыпало на поле боя. Казалось, что их количество растет, словно противник разработал какой-то вид робота-амебы, который размножался в геометрической прогрессии. Разведка Клана Кречета не подавала признаков жизни. Во всяком случае, Эйден уже давно не слышал голоса Каэля Першоу, поэтому никто не знал, откуда появлялись новые вражеские машины. Эйден предположил, что новые шаттлы приземляются сразу за линией фронта.

— Все достигли «Хищника», — проинформировала его Джоанна.

— Так быстро?

— А нас не так уж много и осталось, полковник.

— Да, конечно. Тогда приказываю всем оставшимся эвакуироваться!

Джоанна направила своего «Бешеного Пса» к «Хищнику». Справа от них находился «Грифон» Дианы. Джоанна не расслышала воя летевшей ракеты, но ее боевой робот сотрясло взрывом. Прошли секунды, после чего она поняла, что ракета попала в «Грифон», который теперь заваливался. Джоанна развернула свою машину и открыла огонь по ближним вражеским боевым роботам, совершенно не представляя себе, кто из них запустил снаряд «Грифона».

— Диана! — закричала Джоанна. — С тобой все в порядке?

Ей ответил слабый, еле слышный голос:

— Со мной... нет, со мной не все в порядке. Пробило мою кабину, я зажата. Катапультный механизм не срабатывает.

— Что случилось, капитан?

Это был Эйден.

— Диана, сэр. Она зажата. Что-то с катапультой...

— Я слышал это, капитан. К несчастью, мы ничего не сможем сделать. Нам приказано немедленно отправляться к «Хищнику». Умри храбро, воин Диана.

— Если я умру, — дрожащим голосом произнесла Диана, — то намереваюсь умереть храбро!

— Мы никого не пошлем за ней? — спросила Джоанна.

— Все техи, медики и прочие уже оставили планету. Нет никого, чтобы помочь ей.

— Я вынесу ее, — заявила Джоанна.

— Нет времени. Ты не должна жертвовать боевой машиной ради одного воина, капитан Джоанна. Что происходит с тобой? Немедленно в «Хищник»!

Джоанна так никогда и не поняла, как у нее это вышло. Не поняла, почему она это сделала.

— Я должна сказать тебе, Эйден Прайд, что воин Диана — дочь женщины-ученого по имени Пери. Ты ее отец.

— Отец? — переспросил Эйден каким-то странным голосом.

— Ты не должна была говорить! — воскликнула Диана, но на последнем слове ее голос, казалось, словно угас.

Эйден никогда никому не смог бы объяснить поток мыслей, которые пронеслись в его голове после слов Джоанны. Он вспомнил, как однажды, сидя у озера, долго размышлял над понятием «отец». Эйден так никогда не сумел по-настоящему понять, что означает это слово. Что такие слова, как «мать», «сын», «дочь» или «родитель», могли значить для людей? Какую роль они играют в их жизни?

Он мог представить себе Диану в кабине «Грифона», но что значило то, что она его дочь? Девушка могла явиться продуктом связи между ним и Пери, но как ему поступить с мыслями об этом? Даже книги его тайной библиотеки, в которых так часто попадались истории семей, не могли объяснить значения того, о чем только что сказала Джоанна. Он был Эйденом из клана Прайда, затем кадетом Эйденом; потом он превратился в вольнорожденного воина — звеньевого Хорхе; потом он вернулся к имени Эйдена, а затем приобрел короткое имя Прайд; почти два десятилетия он был клановым воином, затем стал полковником Эйденом Прайдом из Соколиной Стражи. Достаточно личин для чьей угодно жизни. Но как он мог быть кем-то по отношению к воину Диане?

— Отправляйся в шаттл, капитан Джоанна!

— А ты?

— Я не давал тебе разрешения проводить строевые занятия с моей жизнью. Иди!

Когда Джоанна двинулась к «Хищнику», то не оглянулась и даже не задумалась еще раз о Диане. Она сохраняла спокойствие, когда ее вместе с «Бешеным Псом» взяли в «Хищник» и умчали с этой презренной планеты Токайдо. Позже, когда Джоанну чествовали за роль, которую она сыграла в отступлении, она смеялась над всем этим, особенно над тем, что все эти почести так и не позволили повысить ее снова до звания капитана. Но она приняла благодарности и медали, которые их сопровождали.

Элементал Селим стоял возле «Хищника», наблюдая, как оставшиеся в живых элементалы из различных звеньев забирались в него. Когда все погрузились в шаттл. Селим оглянулся и увидел, как боевой робот Дианы подбили, и он рухнул с такой силой, что земля содрогнулась даже около шаттла. Селим не размышлял ни секунды, что было для него характерно. Он немедленно бросился к упавшей машине с бешеной скоростью, которую позволяли развивать прыжковые приспособления боевого костюма.

Забравшись на «Грифон», он увидел в кабине зияющую дыру. Она была довольно узкая, но с помощью боевого костюма элементала ее следовало расширить. Шагнув на кабину. Селим схватился рукой за один край дыры, а другой край принялся давить ногой. Сервомоторы его экзоскелета зарычали и заработали на полную мощность. Головной дисплей замигал предупреждением о превышении допустимой перегрузки. Но Селим продолжал тянуть. Наконец броня с треском согнулась, и он заглянул в кабину.

Диана сидела за пультом управления, придавленная огромными кусками покореженного металла. Другой кусок, казалось, скрючился вокруг рычага катапульты.

— Диана, — позвал Селим.

Ответа не последовало. Блуждающие огни осветили на мгновение ее лицо, и он увидел, что глаза девушки были закрыты. Свет исчез, и лица он больше видеть не мог.

Селим никогда не строил предположений. Он просто приступил к работе. Используя свою огромную силу, он снял с водителя кусок металла. Дальнейшие повреждения были предотвращены.

Когда он добрался до нейросистемы, машину тряхнуло еще от одного попадания, по-видимому, в нижнюю часть торса. Селим почувствовал странный запах. Не являясь водителем боевого робота, он не смог узнать его, но умел ощущать опасность по многим признакам, в том числе и по запаху.

— Кто там внутри? — прогремел усиленный голос снаружи.

Селим узнал голос полковника Эйдена Прайда, который сейчас говорил через внешний громкоговоритель.

Селим мгновенно ответил, назвав себя.

— Звеньевой Селим, доложи о ситуации внутри кабины настолько просто, насколько можешь.

— Водитель зажат в сиденье. Я уже убрал несколько осколков. Собираюсь убрать и остальные.

— Воин Диана все еще жива?

— Да, сэр.

— Продолжай, звеньевой...

Эйден не закончил фразу, потому что его неожиданно атаковали сразу три машины Ком-Гвардии. Селим слышал только оглушающую стрельбу, и у него перехватило дыхание, когда он явственно уловил, как в «Матерого Волка» попала ракета.

Осторожно элементал снял с головы Дианы нейрошлем. Голова ее откинулась, а черные волосы рассыпались по плечам. Он приподнял голову и проверил остальную часть сиденья кабины. Придерживая Диану правой рукой, левой Селим стал отгибать металл. На мгновение показалось, что эти куски сцепились друг с другом, но вдруг вся масса приподнялась, и Селим сумел медленно вытащить тело Дианы из сиденья.

Вроде с ней было все в порядке, кости не переломаны. Положив девушку на правую руку и колено, левой рукой он расширил пролом в кабине настолько, что оба могли выбраться наружу.

Пока он вытаскивал ее из кабины, Диана вдруг произнесла:

— Селим!

— Успокойся, — сказал он.

— Мой... отец... Я имею в виду...

— Успокойся. Старайся не говорить сейчас.

Когда они вылезли из кабины. Селим посмотрел вверх и увидел, как полковник ведет огонь одновременно по нескольким машинам врага. Некоторые обошли его с тыла, чтобы заблокировать Эйдену дорогу к «Хищнику». Он же, вращая корпус своего боевого робота, посылал заряды во все стороны, где находился враг.

— Унеси ее в «Хищник», Селим, — прогремел голос Эйдена через внешний громкоговоритель.

Селим немедленно выполнил приказ. Включив прыжковое устройство, он поскакал к шаттлу, держа на руках Диану.

Среди всех элементалов Селим был единственным, кого похвалили, так как он спас жизнь клановому воину, но ни благодарностей, не медалей он не получил. Даже те воины, которые знали имя этого человека и слышали о его поступке, скоро забыли о нем. За исключением одного. Диана никогда не забывала Селима.

Как только ее «Грифон» получил ракетный удар, Диана потеряла сознание и, придя в себя, вдруг услышала обмен фразами между Джоанной и Эйденом. Девушка пыталась протестовать, но не могла говорить. Чем руководствовалась Джоанна, когда решилась рассказать Эйдену Прайду о том, что он является отцом девушки? В следующее мгновение Диане уже чудилось, что Эйден жил в их деревне вместе с Пери. Диана тогда была маленьким ребенком, настолько маленьким, что, казалось, еще не умела произносить слова. Она хотела что-то сказать отцу, но ничего не получалось. Девочка не могла издать даже звука. Он говорил с ней. Диана видела, как шевелятся его губы, но не слышала, что он произносил. Она сидела на коврике. Отец приблизился к ней, чтобы поднять ее на руки, и вдруг она увидела закрытое шлемом лицо элементала Селима. Он был в ее кабине. Что делал элементал в ее кабине? Ведь им не позволялось, не так ли? Она не могла двигаться. Темнота только оттеняла широкие скулы Селима. Элементал не видел, что она смотрела на него. Ее глаза снова закрылись.

В новом сне уже Селим разговаривал с Эйденом. Селим говорил, что хочет быть отцом Дианы, и просил Эйдена объявить всем об этом. Эйден отказался. Он сказал, что Диана является его дочерью, и он не допустит, чтобы кто-то другой называл себя ее отцом. Она закричала, что где-то у нее должен быть отец, не так ли? Эйден ответил, что она вернорожденная, как и он. У вернорожденных нет родителей. Поскольку они вернорожденные и воины. Именно так он сказал. Почему-то из-за этих слов она очень хорошо себя почувствовала.

Диана опять очнулась и увидела, что Селим вытаскивает ее из кабины. Она услышала, как голос отца приказал унести ее в шаттл. Девушка попыталась заговорить, крикнуть отцу, что ему не нужно принимать ее за свою дочь. Но голос у нее пропал, и она опять провалилась в сон.

Позже, найдя себя в списках отличившихся, Диана мысленно возвращалась к тому мгновению и невыносимо жалела о том, что потеряла тогда и голос, и свою боевую машину.

Полковник Эйден Прайд с удивлением заметил, что ни первый экран, ни второй не выдают никакой информации. Теперь битва стала похожей на сражение подушками в темноте. Крутясь во все стороны, он палил подряд и из ракетных установок, и лазерными зарядами по целям, которые через стекло кабины казались тенями. Наверное, Жеребец был прав относительно «Матерого Волка». Действительно, роковой боевой робот. Всегда у него что-то оказывалось не совсем в порядке.

— Ты не сможешь вернуться на «Хищник», Эйден Прайд, — вдруг зазвучал голос Каэля Першоу. — Почему, во имя Керенского, ты задержался? Лишь для того, чтобы выиграть время для одного элементала, который спасал одного воина? Я этого не понимаю.

— Оставайся в недоумении, Каэль Першоу.

Эйдену стало любопытно, на самом ли деле он слышал голос Каэля Першоу, или все это было галлюцинацией. Должно быть, он слышал по-настоящему. Никто не хотел представлять себе Каэля Першоу.

А что сказал бы Першоу, узнай он о том, что спасенный воин — дочь Эйдена? В конце концов, Каэль Першоу был одним из самых яростных ненавистников вольнорожденных. Эйден понял это по-настоящему еще на Глории, когда перенес множество едких и унизительных оскорблений, которыми Першоу осыпал подряд всех представителей этой касты.

Оба могли бы долго спорить о том, является или нет спасение Дианы клановским действием. Эйден мог бы рассказать о Фениксе. О том, что спасение было очередным перевоплощением, возрождением из пепла, только на этот раз шанс был дан Диане.

Но все, что Эйден Прайд знал, сводилось к одной-единственной мысли: он был доволен спасением Дианы. И этого достаточно. Времени для размышлений о чем-то постороннем просто не оставалось.

Когда серия ракет рванула в правой «ноге» «Матерого Волка», тот слегка накренился. Эйден попытался двинуть левую «ногу» боевого робота, но она не пошевелилась. Что за невезение! Ведь теперь он приговорен к неподвижности. Хотел бы он хотя бы знать, сколько у него осталось боеприпасов.

— Справа, Эйден Прайд, на пятнадцать градусов, — произнес Каэль Першоу. Эйден выстрелил.

— Хорошо! Попадание в «голову». Он лежит. Это был «Стрелок». Теперь на двадцать пять градусов в противоположную сторону. Ракетный залп! Хорошо. Прямое попадание. Ты попал одному в торс, а другому чуть ли не в кабину. Я думаю, они упадут.

Вдруг по Эйдену прошла, словно волна, горячая судорога. Установки в правой руке опустели. Теперь — в левой. Полковник остался без ракет. От еще одного попадания в левую «ногу» «Матерый Волк», казалось, весь содрогнулся. Но не упал.

Голос Каэля Першоу исчез. Эйден обнаружил, что малый лазер слева в торсе еще работает. Он продолжал стрелять. За стеклом произошла огромная вспышка. Кого-то он подбил.

Он никак не мог выйти из этого боя живым. Его опять окутывало пламя. Еще раз в его жизни. От этой мысли Эйден засмеялся. Выстрелив вслепую, он засмеялся опять, когда почувствовал, как земля под его машиной содрогнулась от взорвавшегося поблизости ком-гвардейского боевого робота. Еще один выстрел — и еще один подбитый.

Его смерть не может быть страшной, думал Эйден Прайд. Ведь он, как сказала Марта, и есть птица Феникс?