Клетка. Жена монстра

Глава 17. Анжелика. Расплата

Прошлое. Четыре года назад.

Прошла ночь — он не вернулся.

Странно расстались. Совсем не так, как обычно. Теперь он знает, что я ела конфеты вместо таблеток. Повезло, что не убил меня на месте за подобную наглость.

Нехотя поднимаюсь с кровати — дождь за окном. Смотрю на дисплей телефона — нет никаких пропущенных звонков или непрочитанных сообщений. Открываю контакты, выбираю «Мирон» — нет уж, обойдется без моего внимания.

Проклятый всевидящий дьявол помешал абсолютно всем моим планам, как я ни старалась замести следы.

Не суждено мне встретиться с Гошей. С грустью наблюдаю за медленными дождевыми каплями, которые скатываются по внешней стороне окна.

Он уже далеко, возможно, даже за пределами страны. Шансы упущены, надежды — разбиты.

Я понимаю, что все, что ни делается — к лучшему, но отчего-то меня без устали грызет обида.

Я никому не говорила, кроме… подруг.

Откуда Мирон обо всем узнал?

Я не могу думать о них плохо. Мы же дружим так давно. Бред. Сама себе придумываю. Ладно, сегодня пойду в универ — есть незавершенные дела.

Спускаюсь вниз и завтракаю.

— Анжелика Викторовна, — спешит Назокат, — я уберусь в вашей с Мироном Андреевичем комнате? Или позже?

— Убирайся сейчас.

Тихо так в доме. Андрей Игоревич куда-то свинтил. Мирона нет, Никита не пришел с утра.

Вымерли все что ли?

Я хватаю рюкзак и отправляюсь к своей машине, чтобы добраться в универ.

— Доброе утро, Анжелика, - меня приветствует еще один верный пес моего мужа, - далеко собираешься?

— В универ. Составишь мне компанию?

— Обязательно, - улыбается он.

Придурок. Смеряю его презрительным взглядом и сажусь в машину.

Разные нехорошие мысли посещают меня. Мирон мог узнать о моих планах встретиться с Гошей либо от Кати, либо от… Ленки.

Рано делать выводы, надо поговорить с ними. Может быть, я чего-то не знаю. Хочу надеяться, что это так.

Сегодня нас собирает куратор, чтобы обсудить предстоящий учебный год. Послушаем и свободны.

Я с тяжелым сердцем паркуюсь возле университета. Замечаю, как паркуется моя «нянька», и направляюсь в аудиторию. Коридоры полупустые, студенты давно сдали последние экзамены. Меня условно перевели на второй курс. Придется попотеть в сентябре, подчистить хвосты. Андрей Игоревич не говорит, но я точно знаю, что это он постарался. Катя неоднократно видела его у ректора...

Мы стоим в коридоре, я вижу Ленку и других девчонок с потока возле большого окна.

Медленно подхожу к ним и замираю. Она видит меня и невольно вздрагивает. Я узнаю этот взгляд. Она встревожена.

Я киваю ей и Ленка неохотно идет за мной, подальше от остальных.

Она выглядит виноватой, молчит и не хочет смотреть на меня.

— Мирон перехватил меня, — грустно начинаю я.

Она молчит, как ни в чем не бывало, зато я прожигаю ее взглядом. Нетипичное для нее поведение. Она даже не удивляется моим словам…

— Знали только вы с Катькой. Я поделилась радостью со своими лучшими подругами. Вы знали, как сложно мне было выйти на него, — чувствую, что голос садится от обиды. — А моя картина, которую я отнесла в дом Гоши? Я думала, это Назокат проговорилась.

Лена молчит, хлопает глазами, виновато качает головой.

— Как ты могла? Это же ты...

— Он нашел меня в клубе и… Мы провели с ним ночь. — мямлит она.

Я в ужасе от этих слов. Они словно пеленой перекрывают ее голос. Я пытаюсь осознать, что это действительно происходит на самом деле. Мирон и Ленка — не укладывается в голове! Я смотрю на подругу, и внутри все переворачивается. Предательство. Вот что я вижу в ее глазах.

— А утром он заставил меня все ему рассказывать. Сказал, что беспокоится о тебе, боится, что ты влипнешь в историю.

Но это не оправдание. Она знала, что я собиралась сбежать с Гошей. Она знала, как для меня это важно!

— Он угрожал… — добавляет она, глядя в пол.

— И что? — от обиды кричу я. — Ты испугалась? Так тебя бедную запугал ночью, что ты сдала меня?! О, господи. Да ты только и мечтала об этом психе, а он тебя снова использовал, чтобы все узнать! Мне стоило огромных усилий скрыть от него свои намерения.

Она пытается что-то говорить, но я не хочу слышать этих жалких оправданий. Она предала нашу дружбу. Она предала меня.

— Лика, я не знаю, что на меня нашло. Мирон умеет уговаривать!

— Ты должна была мне сказать! — говорю я, с трудом сдерживая слезы. — Должна была предупредить, что он знает, что он придет!

Она поднимает глаза.

— Я хотела, — шепчет она. — Но… Мирон…

— Мирон?! — перебиваю я. — Сама отвечай за свои действия! Он тут не при чем.

Не могу больше сдерживаться. Кипящий гнев разрывает меня изнутри.

— Лика, он такой опасный, мне стало страшно…

— Ты сломала мою жизнь! — говорю я, останавливаясь напротив нее. — Ты была моей лучшей подругой. А теперь… ты никто.

Она плачет, пытается дотронуться до моей руки, но я отхожу подальше.

— Не трогай меня! — кричу я. — Ты больше не моя подруга. Ты — предательница.

Она выпрямляется, смотрит на меня с мольбой в глазах. Но мне уже все равно! Этот ее невинный взгляд меня не пронимает.

— Анжелика, я…

— Что ты?! Чего он такого тебе предложил?

— Он умеет уговаривать, мать твою! Я до ужаса его боюсь!

— Когда мой муж тебя трахал, ты не боялась ноги перед ним раздвигать!

— Иди на хуй, Анжелика! Знаешь, это несправедливо, что он с тобой. Я не понимаю, что он нашел в такой ебанутой психичке, как ты! Ты и ногтя его не стоишь, потому что ты его не понимаешь, вы настолько разные, как небо и земля!

С этими словами она разворачивается и уходит.

Не хочу больше ее знать.

Это не первый раз, когда она меня предает. Зато последний.

Мне очень больно.

Едва могу усидеть на месте, пока выслушиваю все планы на второй курс. Невыносимо.

Вернувшись домой к Романовым, я удивляюсь, что Мирона еще нет. Где черти его носят? Наверное, в аду. Хочу ему все высказать и про Ленку, и про то, что он перегибает палку с контролем над моей жизнью и про… их совместную ночь.

Впрочем, мне без разницы. Он итак своего добился — я осталась, Гоша улетел. Кирилл мне больше не отвечает, я отправила два сообщения в пустоту, в параллельную реальность, в черную дыру…

Наверное, они думают, что я всего лишь лгунья. Но я ведь пришла… Просто мне помешали.

Захожу на кухню и выбираю латте в кофемашине.

Что-то тревожит меня. Какая-то тоска, грусть. Очень странное предчувствие, наверное, из-за Ленки. Мне больно. Я так давно ее знаю, наша дружба перенесла много всего, было и предательство и много хороших моментов. Но в этот раз все не так. Ее поступок перечеркнул что-то в моем сердце, и обида крепкой хваткой сжимает горло…

Чтобы хоть как-то прийти в себя, рассказываю обо всем Кате по видеосвязи.

Она вздыхает и не хочет ничего говорить.

— Лика, это ужасно. Вряд ли он ее до такой степени запугал, что она сама тебя сдала. Да и влюблена она в него давно, пусть даже не переубеждает. Могла назло тебе сделать. Черт ее знает эту дуру. Я уже не в чем не уверена.

Внезапно я слышу подъезжающую к нашему дому полицейскую машину и, судя по звуку, даже не одну.

— Я перезвоню, Кать.

— Оки.

В дверь стучат, я выхожу на лестницу, открывает Назокат. Ей тычат в лицо удостоверениями и полицейские разбредаются по дому, Андрей Игоревич медленно подходит к главному из них.

— Что происходит? На каком основании обыск? — возмущается он.

Я стою и абсолютно не понимаю, что происходит.

— Ваш сын, Мирон Романов, взят с поличным за распространением крупной партии наркотиков. Обыск вашего дома проводится по решению суда.

— Что за…? — Андрей Игоревич вчитывается в бумагу, которую ему дает полицейский.

Он не мешает и не задает вопросы, пропуская сотрудников внутрь дома.

Полицейские ходят по дому, как дикие звери, переворачивают все вверх дном. Открывают шкафы, ящики, роются в моих личных вещах. Унизительно.

Я стою в стороне, сцепив руки, пытаюсь сохранять спокойствие. Но внутри — паника. Страх. Ненависть. Такое ощущение, что это на моей шее затягивают петля и это я во всем виновата.

Мирон и его своенравная опасная игра — причина всего этого кошмара. Он разрушил мою жизнь, отнял у меня свободу, заставил страдать.

Вспоминаю его глаза, когда он узнал о Гоше, когда схватил меня на озере. Вспоминаю его слова, его угрозы, его прикосновения. Ненавижу его всем своим существом.

Что будет дальше? Как мне жить дальше?

Я должна освободиться от него. От его власти, от его контроля. Я должна стать свободной.

И в голове — только одна мысль: я не хочу его видеть. Я не хочу чувствовать его рядом. Я хочу, чтобы он исчез из моей жизни навсегда.

Это — его дом. Его клетка. И я должна из нее вырваться. И мне представился шанс… Судьба подкинула мне подарок. Так надо брать его!

Спустя восемь или даже десять часов, глубокой ночью, сотрудники полиции, забрав все, что их интересовало, уходят.

Я иду в гостиную, где находится только Андрей Игоревич, Назокат и уборщиц он отпустил уже давно.

Он сидит в кресле и держит бокал с ромом, не обращает на меня внимания, витает где-то в своих мыслях.

— Большие у него проблемы? — робко спрашиваю я.

— Даже больше, чем ты можешь представить, Анжелика, — как-то равнодушно отвечает он.

— Вы собираетесь завтра решить этот вопрос?

— Нет. Ни завтра, ни послезавтра.

— Тогда его надолго посадят.

— Даже не сомневаюсь в этом, — он делает глоток и морщится. — Давно не пил эту крепкую дрянь.

Он, хоть и пытается сохранять спокойствие и уверенность, я вижу, как иногда вздрагивают от волнения его губы. Андрей Игоревич приглаживает ладонью волосы и делает еще глоток.

— Понятно, — отвечаю, хотя ничего непонятно. Этот человек для меня загадка.

— Почему я не помогу ему? — он делает паузу, подбирая слова. — Тюрьма, она… как армия. Обнажает истинную суть. Это болезненный урок. И, если он решил рискнуть своей жизнью и свободой, то был готов к подобным событиям.

— Вы воспитали монстра, Андрей Игоревич.

— В нашей жизни надо быть монстром, а не котенком, девочка, — он делает еще глоток. — У Мирона будет много времени, чтобы подумать об ошибках, которые он совершил, и он больше их не допустит.

— Он станет еще хуже.

Я поднимаюсь с кресла и собираюсь уходить.

— Несомненно, Анжелика, он станет еще хуже. Эти пять, восемь, а, может быть, пятнадцать лет, превратят его именно в того, кому я буду готов доверить свой бизнес. Моего преемника. И он тоже будет этого хотеть. Потому что теперь он знает, что заниматься чем-то своим — не всегда безопасно.

Холодная дрожь пробежалась по спине от его слов. Он намеренно не собирается помогать сыну, а хочет преподать ему урок. Настолько болезненный, что от него невозможно оправиться. Это оставит отпечаток не только на жизни, но и в душе...

Я возвращаюсь в нашу комнату и взгляд случайно падает на фотографию Мирона. Здесь ему одиннадцать лет. Он выиграл на соревнованиях по самбо. Помню, как наблюдала за его финальным боем. Противник вывихнул ему руку, но Мирон не сдался и… победил. Это оказался довольно болезненный вывих — все лето он мучился. Таковой оказалась цена его победы.

Неожиданно накатившая грусть больно сжимает горло и еще больнее — сердце. Возвращаю фотографию на место и отчего-то хмурюсь. Так это все неправильно. В детстве я любила его, а сейчас ненавижу.

В полумраке комнаты я подхожу к зеркалу и смотрю на свое отражение. Все еще бледная, но я приду в себя рано или поздно, а вот Мирон — нет.

Я перевожу взгляд на безымянный палец с роскошным бриллиантом — его подарок. Снимаю и оставляю на зеркальной поверхности стола.