Клинки Лемурии

Глава первая ПСЫ

Погоня упорно наступала беглецам на пятки. Иногда пиратам улыбалась удача: ветер, сменив направление, становился попутным, и сердца людей наполнялись новой надеждой. Гребцы вытягивали из воды тяжелые весла и, падая от усталости, забывались благостным сном, который дарил телам столь долгожданный отдых. Паруса раздувались, и корабль срывался с места, яростно рассекая упругую плоть океана. Кормчий уверенной рукой направлял судно к следующему порту, но и здесь их обычно ждало жестокое разочарование: судно отказывались принять. Это, правда, было меньшим из зол.

Гораздо хуже приходилось, когда, завидев пиратский галеон, от пристани отчаливали тяжелые галеры береговой охраны и устремлялись к жертве. Отчаянные рубаки спешно рассаживались по скамьям и, проклиная капитана, море и валузийских (грондарских, фарсунских, верулийских) ублюдков, не дававших им покоя, налегали на весла.

Если бы не быстроходность судна и отчаянное желание команды жить, они давно уже попались бы в одну из приготовленных на всем побережье ловушек. Однако жажда свободы оказалась сильнее ненависти преследователей, и раз за разом беглецам удавалось ускользать буквально из-под носа охотников.

Лишь один раз пираты сумели оторваться от преследователей настолько, что паруса перестали маячить на горизонте за кормой. Они даже набрали воды и запаслись дичью, пристав к лесистому берегу в устье безымянной речушки. Если бы не эта остановка, они давно уже обессилели бы настолько, что им оставалось бы надеяться лишь на благоволение Морского Отца, который вдруг перестал посылать им попутный ветер.

Однако и остановка обошлась им дорого: потерявшая было след эскадра вновь повисла на хвосте у пиратов. Отдохнувшие головорезы рьяно взялись за весла, но, после того как в трех последних портах нарвались на излишне горячий прием, а из четвертого едва сумели вырваться, буквально проскочив между бортами двух огромных галеонов, капитан понял, что на этот раз им не позволят уйти.

Всю оставшуюся часть дня длилась сумасшедшая гонка. Стиснув зубы, гребцы сосредоточенно работали веслами, все дальше уходя вдоль поросшего лесом берега, давно оставив позади Западное море и миновав острова, где обитали дикие племена. Команда поняла нехитрую задумку главаря: не останавливаясь даже для того, чтобы пополнить припасы, как можно быстрее пройти самое опасное место — Сторожевой мыс, вырваться в Ласковое море, прокрасться вдоль западного побережья Верулии и уйти дальше, на юг, в Мутное море, где за пустыней Смерти, в Каа-у, у капитана оставалось немало друзей.

Однако едва ночь накрыла Ласковое море бархатным пологом и легкий бриз потянул с берега, капитан приказал выйти в открытое море. На что он надеялся? Этого никто не знал, но спрашивать не решался. Да и не все ли равно? Все понимали, что их ждет, попади они в руки валузийцев. Смерть от жажды или голода, равно как и вероятность пойти ко дну, наглотавшись морской воды, пугала их гораздо меньше.

Но от воды или топора палача — смерть все равно оставалась смертью, и когда первая радость по поводу затерявшейся таки где-то позади погони улеглась, а запасы воды и провизии начали подходить к концу, команда зароптала. Неизвестно, чем бы все кончилось, не прозвучи вовремя отчаянный возглас впередсмотрящего: «Земля!» — который заставил пиратов мгновенно позабыть о зарождавшейся ссоре.

Сами, без понуканий, люди бросились к веслам, а те, кому не нашлось места на гребной палубе, столпились на носу. Лихорадочно облизывая пересохшие губы, они судорожно сжимали кулаки, в то время как взгляды жадно метались по крохотному, медленно увеличивавшемуся в размерах клочку суши, пока еще покрытому туманной дымкой, сквозь которую вскоре проступили горы с лесистыми склонами.

Много лет прошло с тех пор. Само имя Рилло давно стало легендой. Однако основанный им портовый город никому не отказывал в приюте, и уже то, что он существовал, подтверждало простую мысль: как бы глубоко в прошлое ни уходила корнями история о бравом корсаре, открывшем этот архипелаг, правдивость ее отрицать не приходится.

Полдюжины островов, и совсем маленьких, и таких огромных, как тот, на котором расположился Дуур-Жад, столица Кровавого Братства, всегда принадлежали пиратам, и каждый мог найти здесь стоянку по своему вкусу, либо встав на рейде в глубине архипелага, либо обосновавшись в одной из небольших бухт, которыми изобиловали острова. Большинство же предпочитало располагаться в обширной гавани Дуур-Жада, где спокойно размещались до полусотни валузийских галеонов.

По странной прихоти судьбы, оставаясь оплотом головорезов всего мира, Дуур-Жад слыл самым безопасным городом Турии. Входя в него, всякий брал на себя обязательство забыть о вражде и ненависти, если, конечно, не искал крупных неприятностей. Нарушение неписаного закона ставило человека вне сообщества морских разбойников, и тогда судьба его становилась незавидной. Пираты твердо соблюдали ими же установленные правила и преследовали нарушителей всегда и везде.

Если же кому-то удавалось избежать мести своих товарищей, то за него брались военные моряки прибрежных государств, что оказывалось ничуть не лучше. Именно поэтому никто не дерзал нарушать уклад жизни, установленный в Дуур-Жаде, и в тавернах города можно было видеть воистину удивительные сцены, когда те, кто был заклятыми врагами вне уютной гавани, спокойно попивали вино за мирно текущей беседой. Стоит ли удивляться, что сюда тянулись все, кто не мог найти пристанище на побережье.

Однако, какими бы крепкими ни казались законы, удерживавшие в узде крутой нрав многочисленных искателей приключений, размолвки неизбежно случались. Тогда враждующим сторонам оставалось только одно — искать удовлетворения в личном поединке, но не на улицах города, на которых категорически запрещалось любое кровопролитие, а в специально отведенном для этого месте.

Таким местом на Дуур-Жаде была Арена. Это ристалище находилось в жерле потухшего вулкана, на каменных склонах которого, в мягком камне высившихся вокруг скал, были вырублены сиденья амфитеатра, созданного самой природой, словно позаботившейся в своей безграничной прозорливости даже о возможности сведения личных счетов. И все же такие поединки оставались редкостью, а когда они все-таки происходили, поглядеть на них стекались все горожане.

За пролетевшие со дня основания века город не слишком вырос, хотя и маленьким его назвать было тоже нельзя. Численность населения постоянно менялась, но его мощенные булыжником улочки никогда не пустели. Постоянно в Дуур-Жаде жили в основном рыбаки, содержатели бессчетного количества таверн, многочисленные жрицы любви да рабочие порта — словом, те, кто обеспечивал сытую и беззаботную жизнь морским волкам, которые желали подлатать свою посудину, а заодно спустить часть добычи, не утруждая себя плаванием к материковым портам, где неизбежно возникали всевозможные трудности. А здесь, на Дуур-Жаде, постоянно ошивалась настоящая армия перекупщиков, которые не решались сами заниматься разбоем, но не прочь были погреть свои грязные лапы, присваивая часть добычи как плату за посреднические услуги. Перекупщиков не любили ни честные купцы, ни пираты, но первые ничего не могли поделать, а вторым просто некуда было деваться.

— Ты почему не на берегу? — Кулл вопросительно посмотрел на Зонгу, пятнадцатилетнего фарсунийца, взятого юнгой на «Богиню Морей» месяцев восемь назад.

— Не могу, — хмуро ответил тот, не вдаваясь в подробности.

— Что, переел на радостях, а теперь животом маешься? — участливо поинтересовался атлант.

Пираты взяли богатую добычу, но на обратном пути на хвост им сел Ридо. Запасы провизии уже подходили к концу, но из-за барона пришлось отказаться от остановки в валузийских портах, которую они намеревались сделать вначале, и иного места, кроме Дуур-Жада, где можно было укрыться и переждать опасность, атлант не знал. А потому к концу плавания ничего не оставалось, как потуже затянуть пояса и терпеть.

— Какой там!… Сапоги пропали!

Парень исподлобья посмотрел на капитана, словно тот был виноват в случившемся.

— Слушай, Зонга, это ведь уже третья пара? — Кулл удивленно посмотрел на юнгу, и тот хмуро кивнул. — Вроде по морю ходим, не посуху… Куда ты их деваешь?

— Утопли, собаки, — хмуро объяснил юнга. — Вечером были, утром проснулся — сапог нет, — кратко добавил он.

Парень набычился и хмуро посмотрел на атланта. От отца-турийца Зонге достались темная кожа, смоляные волосы и статная фигура, от матери, уроженки Валузии, — правильные черты лица и крутой, но отходчивый нрав.

— Тебе нужно пореже разуваться, сынок. — Лионтина, или попросту Лио, наморщила хорошенький носик и повернулась к Куллу:- Правда, милый?

Атлант сдержанно улыбнулся. Зонга ожег яростным взглядом прекрасную грондарку со странным для ее народа именем, но при Кулле огрызаться не посмел.

Девушка расхохоталась, но совсем не зло. Она была всего на три года старше Зонги, но именно поэтому время от времени позволяла себе покровительственный материнский тон. И всякий раз, если только капитана не было поблизости, юнга свирепел, но поделать ничего не мог: гибкая и ловкая, словно молодая львица, она ускользала, смеясь, оставляя парня пыхтеть от злости и огрызаться в ответ на насмешки товарищей.

Иногда же она вспоминала вдруг о том, что они почти ровесники, и начинала на глазах у всех, и Кулла в том числе, строить юноше глазки. Для него это превращалось в настоящую пытку, а для остальных — в неплохое развлечение. Одним словом, Зонга ненавидел Лионтину всей силой полудетской, наивной души.

— Ну возьми мои, — предложил атлант, и Лио заливисто расхохоталась, глядя, как расплывается в улыбке лицо Зонги, но на этот раз юнга не обратил на нее внимания.

— Спасибо, хозяин!

Парень мгновенно исчез.

— Скоро, капитан, он оставит тебя босым, — ухмыльнулся Рико — грондарец, который нес в тот день вахту. — У вас одинаковая нога, и мальчишка этим нагло пользуется.

— Пусть пользуется, — равнодушно отозвался пират, направляясь к сходням. — На берегу его ждет подружка. Не идти же парню на свидание босиком!

Они спустились на крытый дубовыми бревнами причал, заваленный товаром, для которого не нашлось места на складах, и пошли в город.

— А ведь он прав, — задумчиво заметила Лио, теребя рукоять висевшего на поясе кинжала. — Третья пара за два месяца.

— Ну так что ж? — пренебрежительно фыркнул Кулл. — Море оно и есть море.

— А сапоги-то пропадают в портах!

— Брось забивать голову ерундой! — Островитянин недовольно поморщился. — Не хватало мне еще ломать голову из-за паршивых сапог, пропади они пропадом! Завтра пойду и куплю десять пар.

— Когда ждать тебя, капитан? — крикнул им вслед вахтенный.

— Завтра к вечеру! — гаркнул Кулл уже с другого конца причала.

Почти пять лет прошло с тех пор, как погибла Лерия, возлюбленная Кулла, а боль в сердце все еще жила. Поначалу атлант пытался забыть ее или просто забыться, но головная боль проходила вместе с похмельем, а душа по-прежнему кровоточила. Тогда он построил «Богиню Морей» — двухмачтовую могучую галеру, набрал команду и вышел в море, надеясь, что лихая, кровавая работа излечит его, но и это не помогло.

И тогда хитрец Шарга, его кривоногий кормчий, узнав, в чем дело, решил врачевать капитана по собственному рецепту. Таинственным образом к ним на борт стали проникать девицы. Сперва Кулл не обращал на это внимания — всякое бывает. Случалось, кто-то оказывался не в силах расстаться с подружкой, бывало, девицы и сами пробирались на пиратское судно, надеясь непонятно на что, однако все это было редкостью. Когда же гостьи зачастили, Кулл заинтересовался, что же все-таки происходит на его корабле, и тогда Шар-га, не мудрствуя лукаво, заявил, что таким образом он лечит его, капитана, от сердечного недуга.

Собственно, атлант ожидал чего-то подобного, но после смерти Лерии он на женщин и смотреть не желал и прямо заявил об этом своему не в меру заботливому кормчему. Тот заметил в ответ, что клин клином вышибают и если он хоть пригубит лекарство, то есть приласкает одну из девушек, то, познав ее, быть может, и излечится!

Кулл, желая раз и навсегда отвязаться от назойливого лекаря, ответил старой мудростью: чтобы познать человека, нужно его полюбить. Но у Шарги и на это был готов ответ:

— А чтобы полюбить, нужно сначала познать!

Так или иначе, но Кулл углубился в процесс познания. Однако ни одна прелестница не задерживалась надолго в капитанской каюте. Длилось это до тех пор, пока на «Богине Морей» не появилась Лионтина — молодая грондарка, которую Шарга купил для атланта на невольничьем рынке в Каа-у, потратив на это все свои сбережения.

Осталось неизвестным, сыграла ли тут роль признательность Кулла, или ему просто надоела настойчивость Шарги, но Лио прижилась на судне. Таким образом капитан вновь обрел спокойствие, а на пиратской галере поселилась женщина — Лио, или львица, как иногда в шутку называл девушку кривоногий Шарга, или кошка, как больше нравилось Зонге.

И барон Ридо очутился тут как тут. На время он исчез из поля зрения пирата, и Кулл уже было порадовался, решив, что мстительный валузиец плюнул на свою клятву, но оказалось, что он поспешил с выводами. Потратив какое-то время на постройку собственного флота, барон возобновил охоту. Совершенно не связанный в средствах, обладающий огромными связями, Ридо, похоже, поставил целью своей жизни поймать или хотя бы уничтожить проклятого корсара. Он всерьез взялся за дело, снарядив эскадру из пяти кораблей, которая по всем морям гонялась за «Богиней Морей», но Кулл оставался неуловимым.

Со временем у барона подрос сын — точная копия своего дражайшего родителя, и хотя отпрыск никогда прежде не видел врага своего папаши, однако, судя по всему, вместе с породистым носом унаследовал и ненависть к атланту. Так или иначе, но, едва вступив в пору юношества, молодой дворянчик отправился с отцом в море, желая лично поохотиться на легендарного Кулла.

Давно перевалило за полдень. Кулл в последний раз оглянулся на море. Небольшой одномачтовый кораблик только что показался из-за скал и направился к причалу. Кроме него и галеры Кулла, которая подошла накануне вечером, в бухте уже стояло с десяток кораблей. Дуур-Жад гудел от шумной гульбы вываливших на берег команд. Многочисленные таверны, где можно было хорошо выпить и подцепить красотку, ломились от наплыва желающих повеселиться, и в карманы кабатчиков полноводными ручейками потекло золото, купленное кровью.

По улицам, прожаренным горячими лучами, горланя разудалые песни, шатались в обнимку толпы весельчаков, которые, казалось, задались целью как можно скорее опустошить тяжелые кошельки. Девицы всех мастей и оттенков кожи, торговцы и кабатчики, объединившись в стайки хищников, с неправдоподобной ловкостью освобождали пиратов от выручки за награбленное. Впрочем, поскольку интересы сторон совпадали, в этом не было ничего удивительного.

Однако, какими бы пьяными ни были встречавшиеся им на пути гуляки, все они узнавали Кулла и его спутницу, встречая их приветственными криками. Владельцы питейных заведений наперебой приглашали отведать накануне привезенного турийского (верулийского, валузийского, грондарского) красного (белого, розового), девицы в пестрых юбках шутливо заигрывали с атлантом, но при Лио всерьез приставать не решались, а лишь дарили могучему корсару призывные улыбки, скользя завистливыми взглядами по удачливой сопернице.

Наконец Кулл со спутницей подошли к большому двухэтажному каменному зданию, находившемуся почти на самой окраине Дуур-Жада, которая, впрочем, отличалась ухоженностью и чистотой улиц. Да и масляные лампы, подвешенные на специальных длинных крюках, которые крепились к стенам домов, встречались тут почти так же часто, как в самом центре пиратской столицы.

Атлант пнул ногой тяжелую дубовую дверь, и из-за нее грянул многоголосый приветственный хор. Большой зал оказался до отказа забит морскими разбойниками, торговцами, девицами легкого поведения и всевозможными жуликами, которые всегда вьются вокруг моряков, а особенно пиратов, памятуя о том, что с легко нажитым и расставаться не жаль.

Лионтина не любила людные места и недовольно поморщилась, но тут же просияла, когда Тито, толстый улыбчивый хозяин заведения, подскочил к капитану, на ходу вытирая о передник сильные волосатые руки.

— Как дела, дорогой? Желаешь столик? Сейчас велю освободить!

— Э, нет, — Кулл скривился, — душно у тебя здесь.

— Твоя правда, — тут же согласился толстяк. — Эй, Мачито! Быстро открой пару окон!

Шустрый мальчишка лет двенадцати бросился выполнять распоряжение отца, а кабатчик вновь повернулся к знатному посетителю:

— Быть может, все-таки останешься?

— Нет, — ответил он. — Ты лучше приготовь мне в корзине вина, фруктов, мяса — в общем, сам знаешь.

— Мачито! — не оборачиваясь, крикнул хозяин таверны. — Ты все слышал?!

Но парень уже скрылся с глаз. Атлант шагнул к длинному столу, за которым расположились его матросы. Шарга уже наливал вино из кувшина.

— Выпей с нами, капитан.

Кулл в несколько глотков осушил кубок.

— Смотрите, чтобы поутру головы не болели!

— Зачем обижаешь, дорогой? — тут же вмешался в разговор стоявший рядом Тито. — Ты же знаешь, после моей выпивки похмелья не бывает!

— Ладно, дружище, — Кулл подхватил корзину из рук парня, — не обижайся. Я ведь говорил не о твоем вине, а об их неуемной жажде.

— Не беспокойся, капитан! — Шарга ухмыльнулся. — Парни свою норму знают.

В «Оке Бури» собралось почти полкоманды «Богини Морей»: таверна была излюбленным местом отдыха людей Кулла. Объяснялось все просто: вино здесь оказывалось непременно лучше, пиво свежее, еда приготовлена вкуснее. Кулл тоже предпочитал таверну Тито прочим, но изредка любил отдыхать в горах. Все-таки родился он в гористой Атлантиде, но, хотя и не испытывал тоски по дому, который даже помнил-то уже плохо, время от времени накатывалась на него необъяснимая грусть. И тогда он ловил себя на мысли, что соскучился не только по горам, но даже по снегу, брал с собой корзину с припасами и уходил из Дуур-Жада. Правда, где Кулл уединялся, не знал никто из команды.

Конечно, вершины окружавших пиратский город вулканов, давно потухших и стершихся, мало походили на горы, но это было хоть что-то.

Уже смеркалось, когда атлант с девушкой подошли к подножию естественного амфитеатра, где проводились поединки. В обычные дни сюда никто не приходил, но Кулл облюбовал одинокую скалу десяти локтей в высоту с плоской, словно срезанной, вершиной, стоявшую почти точно посредине. Рядом росло корявое дерево, позволявшее забраться наверх тому, кто совсем не умел этого делать. Правда, Куллу оно было ни к чему, зато Лио, хотя и была девушкой ловкой, вряд ли сумела бы подняться по отвесной, пусть и невысокой скале.

Здесь, на вершине, покрытой мягким изумрудным мхом, на роскошном ложе, устроенном самой природой, он иногда проводил ночи, когда останавливался на Дуур-Жаде.

Остальные члены его команды пребывали в это время кто где. Некоторые предпочитали более малочисленные компании, чем та, что собиралась в «Оке Бури», другие уединялись с подружками. Словом, каждый расслаблялся по-своему.

Едва спина атланта скрылась за ближайшим домом, слащавая улыбка сползла с грубого лица Кузоло, пару месяцев назад нанятого Куллом моряка. Он оглянулся на вход в гавань, где как раз находился пузатый одномачтовик под полосатым красно-белым парусом, и удовлетворенно хмыкнул: вовремя Едва кораблик оказался в бухте, его парус обвис, и гребцам пришлось налечь на весла. Красный вымпел, непонятно что означавший, взвился над верхушкой мачты.

Кузоло поднял с палубы небольшой, аккуратно увязанный мешок и направился к сходням.

— Ты куда? — добродушно поинтересовался вахтенный Рико.

— Не твое дело! — неожиданно зло огрызнулся новичок.

От неожиданности Рико слегка опешил и недоуменно посмотрел на него. Харт, корабельный плотник, невольно оставил работу и воззрился на них, пытаясь понять, чего это вдруг они поцапались. Кузоло почувствовал, что привлек к себе ненужное внимание, и закусил губу.

— Не злись, — примирительно произнес он и постарался улыбнуться, но вышло лишь нечто среднее между брезгливой гримасой и звериным оскалом. В глазах его не было и капли раскаяния, — Мне нужно встретиться с очень скверными людьми, но я должник одного из них.

Не сказав больше ни слова, он вскинул на плечо мешок, соскочил на пристань и быстро зашагал не оборачиваясь, словно боялся лишних вопросов и спешил уйти подальше. Он шел в сторону, обратную той, куда направились Кулл с Лио.

Рико невольно вздрогнул, когда бесшумно подошедший Харт положил ему руку на плечо.

— Не нравится мне наш новичок… Ох, не нравится… — сказал плотник, задумчиво глядя вслед Кузоло.

— Останься за меня. — Рико повернулся к нему. — Сдается мне, нехудо полюбопытствовать, что за скверные люди поджидают нашего доброго приятеля.

— Вахтенный не должен покидать корабль, — покачал головой Харт. — Увидев тебя, он сразу заподозрит неладное. Я пойду.

— Ладно. Только смотри, аккуратнее, — не стал спорить Рико. — Ты ведь все слышал, а глаза у него были… — Вахтенный брезгливо поморщился, снял пояс, на котором висели меч и кинжал, и протянул его Харту. — Возьми. Если он тебя заметит, без крови вряд ли обойдется, а парень он здоровый.

Плотник пристегнул оружие, кивнул на прощание другу и бесшумно перебрался через борт. Он крался, прячась за горами нагроможденного товара, пока не увидел, что Кузоло подошел к краю пристани и остановился, внимательно наблюдая за приближавшимся парусником.

К удивлению Харта, суденышко не стало швартоваться к причалу, а бросило якорь в паре сотен локтей от пристани, и тотчас спустило на воду шлюпку. Едва она оказалась рядом с Кузоло, как тот, резко оглянувшись, так что добровольный соглядатай едва успел спрятаться за порожними винными бочонками, прыгнул в шлюпку и лег на дно. Лодка отчалила и вскоре пристала к дальней стороне судна. Харту только и осталось, что почесать в затылке: ну и дела!

Ночная тьма пала на Дуур-Жад, однако жизнь в городе бурлила по-прежнему. Просто в темное время суток она плавно перетекала с улиц под крыши домов. Зонга припоздал в этот день, и, когда вошел в таверну, друзья оказались уже сильно навеселе. Быть может, именно поэтому его появление встретили бурными криками. Парню тут же налили штрафной кубок, но Шарга решительно пресек попытки споить юношу: Зонге предстояло свидание с подружкой. Выпить для храбрости — куда ни шло, но напиваться никак нельзя.

Себя Шарга тем не менее в хмельном не ограничивал, равно как и все прочие, и потому, наверное, никто из них не заметил двух незнакомцев, которые тихо беседовали за противоположным столом, равно как и не слышал, о чем они разговаривали. Впрочем, кто на Дуур-Жаде обращает внимание на незнакомцев? Восточный океан полон разбойниками — всех в лицо не упомнишь!

Но если бы кому-то из команды «Богини Морей» пришло в голову понаблюдать за этими людьми, он смог бы увидеть и кое-что интересное. В частности то что они явно интересовались веселившимися моряками, слишком уж часто поглядывая в их сторону. Однако еще более странным оказалось другое: едва Зонга уселся за стол, один из незнакомцев кивнул другому, оба неспешно встали, расплатились с хозяином и покинули заведение Тито.

Правда, Зонге, быть может, как наиболее трезвому невольно бросилось в глаза, что оба чужака почти не пьют, а разговаривают непривычно тихо, словно опасаются, как бы что-то из сказанного не услышали окружающие, и это настораживало… А главное — они все время пялились то на него, то на его друзей! Он уже собрался было подойти и спросить напрямик, чего им надобно, но в это мгновение Марло, темноволосая красавица, промышлявшая в заведении Тито, бесцеремонно уселась парню на колени, обняла его за шею, и он тут же позабыл обо всем.

— Что-то ты сегодня поздно, конек вороной, — промурлыкала она, ероша ему волосы, — а я ждала именно тебя.

— Отстань от парня, Марло, — вмешался Шарга. — Его подружка заждалась, да и тебе нужен кто-то поопытней.

— Уж не ты ли?

Она тотчас забыла о мальчишке и подсела к шкиперу Кулла. Зонга же, обрадовавшись, что его оставили в покое, не стал тратить понапрасну времени и поспешил на свежий воздух. Он-то думал, что вышел, полностью сохраняя достоинство, а на самом деле парень стрелой вылетел из таверны и, оказавшись за дверьми, замер, с наслаждением вдыхая ночной прохладный воздух.

Ему не в чем было упрекнуть себя. Он сохранил верность подружке и не потерял лица. По крайней мере он в этом не сомневался. Правда, смех, грянувший в таверне как только он очутился на улице, на миг поколебал его уверенность, но юнга тут же отогнал все сомнения: у них полно поводов погоготать и без него! Руки парня предательски тряслись, колени дрожали, наводя на мысль, что не все прошло так славно, как ему казалось, но Зонга предпочел не обращать внимания на такие мелочи.

Впрочем… Почему это, когда Зино касается его нежными ручками, он хоть и испытывает ни с чем не сравнимое блаженство, но разум не покидает его и тело не дрожит, как осиновый лист на ветру? Она что, колдунья, эта Марло? Он задумался, но так ничего и не понял, а очнулся, лишь когда до его слуха донеслось неясное, но полное угрозы ворчание.

Парень мгновенно обернулся, безошибочно угадав направление, но ничего подозрительного не увидел. Если за домами и прятался кто-то, то густая ночная темнота полностью скрывала его. Настораживало лишь то, что рык донесся со стороны окраины. Оттуда, где почти не было строений, где за лугом и склоном, поросшим кустарником, высился почти стертый временем с лика земли вулкан с устроенным внутри амфитеатром.

Правда, дальше начинались дебри, в которые мало кто из местных рисковал заходить. Поговаривали, на вершинах гор остались разрушенные постройки неведомых народов, а незримые стражи до сих пор стерегли сокрытые в недрах гор сокровища от любого, кто осмелился бы посягнуть на них.

«Тьфу ты! Что за чушь! Зино небось уже заждалась», — подумал он, отошел за угол, подальше от света, распустил пояс кожаных штанов, приспустил их и блаженно вздохнул…

— Отстань от него, — повторил Шарга. — До твоих ласк мальчишка дозреет лет через десять.

— Через десять лет мне исполнится тридцать — он на меня и смотреть не захочет, — печально вздохнула Марло.

— Ба! — простодушно воскликнул шкипер. — через десять ему будет не нужна и Зино! — весело заявил он, словно эта простая мысль могла успокоить девушку.

— И ты еще хвастаешь, что сумел излечить Кулла от любовной тоски?! — с горькой иронией воскликнула она. — Ни за что не поверю! — Она окинула шкипера возмущенным взглядом. — Ты же не лекарь — ты коновал!

— Прах и пепел! Верно! — миролюбиво ухмыльнулся тот. — Но ведь и Кулл — не принц крови!

— Интересно, что это было?

Шарга пожал плечами, не зная, как объяснить, опрокинул в пасть кубок вина, и его осенило:

— Представь себе старого чревоугодника, который привык к турийскому розовому вековой выдержки, но вынужден отказаться от него. Представила?

— Ну ты же знаешь, — жеманно ответила красотка, — что я не пью турийского розового…

— Тысяча демонов! — оборвал ее шкипер, видя, что к их разговору начинают прислушиваться. Он слыл завзятым рассказчиком и не мог ударить в грязь лицом. — Не пьешь турийского, так представь что-нибудь другое!

— Пальмовое! — подсказал кто-то.

— Пусть будет пальмовое, — с готовностью кивнул Шарга и приготовился продолжить рассказ, но девица, причислявшая себя ко двору Кулла — некоронованного короля пиратов, вновь перебила его.

— Нет, пожалуй, пальмовое на жаре слишком сладко, — промурлыкала она на ухо все ближе придвигавшемуся к ней шкиперу.

— А-а! Якорь тебе в глотку! — теряя терпение, взревел тот, заставив окружающих затрястись от смеха, а жрицу любви негодующе отпрянуть.

— Мне?… В глотку?… Якорь?! — возмущенно повторила она. — Ну, знаешь!…

Она фыркнула и отвернулась. Шарга нахмурился, посмотрел на женщину, окинул взглядом ее соблазнительную фигурку и, вздохнув, тронул за плечо.

— Ну ладно, не сердись, — хмуро пробурчал он под насмешливыми взглядами, но она дернула плечиком, и шкипер горестно вздохнул.

— Да ладно тебе, шкип! Ты рассказывай, что было дальше, — заговорил молодой верулиец, сидевший напротив.

— А на чем я остановился? — рассеянно спросил тот.

— На розовом турийском, — с готовностью подсказал верулиец.

— Да не пью я розового турийского! — яростно выкрикнула Марло оборачиваясь.

— А-а-а! — взревел шкипер. — Якорь тебе в!…

— Куда?! Куда мне якорь?! — взвизгнула женщина. — Мне еще ночь работать, бандит!

Пираты загоготали, рядом оглушительно заржала товарка Марло, а Шарга в досаде сплюнул на пол, но тут с улицы донесся леденящий душу крик. Он невольно осекся, и смех дружков замер. Шкипер, ближе прочих сидевший к дверям, опрометью бросился наружу, на ходу выхватывая кинжал. Промедлив всего мгновение, его собутыльники повалили следом.

Очутившись за дверями таверны, пьяная толпа осматривалась, не в силах сообразить, кто кричал и откуда донесся крик.

— Парень, ты что там делаешь?

Шарга стоял под крюком с масляной лампой и, задрав голову, смотрел на Зонгу, забравшегося на самый верх. Посеревшее лицо юнги исказилось от ужаса. В первый миг люди оцепенели.

— Никак девчонка отказала?! — Услышав эти слова, кто-то глупо хихикнул. — И ты решил повеситься?!

Пьяная компания загоготала с новой силой. Лишь Шарга' не потерял рассудка:

— Что случилось, сынок?

— С-собаки, — выдавил из себя парень.

— Ну? — не понял шкипер. — Что собаки?

— Они напали на меня. — Зонга все еще сидел на крюке, обхватив его руками и ногами. — Ог-громные, — добавил он, заикаясь и клацая от страха зубами.

— Ну-ка, парень, — Шарга махнул рукой, — слезай да рассказывай.

— Да брось ты, шкип! — развязно бросил все тот же верулиец. — Откуда им здесь взяться, огромным-то? Просто выскочила из-за угла свора, вот он и перетрусил! — Он повернулся к стучавшему зубами Зонге. — Говорил я тебе, не мочись против ветра!

Все снова грохнули со смеху, не обращая внимания на качавшего головой Шаргу, когда ночную тишину разорвал истошный девичий крик.

— Где это?

Пьяные ухмылки еще не покинули лица, а испуганные глаза уже обшаривали окружающие дома и темные проулки между ними.

— Где-то рядом…

Крик повторился, заставив людей вздрогнуть, а следом раздалось и грозное рычание. Это мог быть только крупный и опасный зверь.

— А ну-ка, вперед!

Шарга бросился в узкую кривую улочку, и остальные помчались следом.

Поначалу истошные вопли подстегивали бегущих, но через пару ударов сердца крики стихли, и теперь слышалось только рычание. Предчувствие чего-то страшного и непоправимого закралось в душу каждого. Едва оказавшись на месте, они сразу поняли, что опоздали. Бездыханное тело посреди улицы и лужа крови вокруг — вот все, что им удалось увидеть. Погибшей была Зино — молоденькая девушка, подружка Зонги. Тяжело дыша, парень подошел к трупу и вдруг бросился в сторону.

— За ним!

Толпа ринулась следом, но через сотню шагов, наткнувшись на тело парня, остановилась. На нем не было ран, но и признаков жизни он не подавал. Шарга перевернул лежавшего на спину, и парень глухо застонал. Шкипер быстро ощупал тело:

— Похоже, ему башку проломили, но жить будет. Надо его отнести куда-нибудь. А-а! Акулий корм! До «Богини Морей» шагать и шагать!

— Несите его ко мне, — предложила Марло, и все вернулись к трупу девушки.

Раны Зино оказались ужасными. Собственно, все ее тело было сплошной раной. Давно не пугавшийся крови Шарга смотрел и старался не думать, что эти куски мяса совсем недавно были человеком. Больше того, миловидной девушкой, жизнерадостной и любимой.

Молчаливой толпой пираты обступили кровавое месиво. Мужчины хмурились, словно впервые вспомнив, что лик смерти ужасен и отвратителен. Женщины, только что безоглядно предававшиеся бессмысленному веселью, испуганно жались к своим случайным спутникам, ища у них защиты и спасения. Привыкшие без жалости убивать других вдруг сами почувствовали себя беззащитными жертвами. Хмель мгновенно выветрился из разгоряченных голов.

Шарга нагнулся и вынул из окровавленной руки кинжал, снял с пояса ножны. Видно было, что девушка пыталась защищаться, хоть спастись было невозможно. Прибежал Тито с парой слуг и куском холста, в который осторожно завернули останки.

— Пошли, — угрюмо пробасил кто-то, и толпа молча вернулась в таверну. Там все тут же потребовали вина, не в силах иначе справиться с таким потрясением.

Некоторое время просто молча пили, и, лишь когда хмельное вновь начало действовать, а языки развязались, кто-то решился заговорить.

— Прах и пепел! — прохрипел говоривший. — Никогда бы не подумал, что эта бездомная шваль способна так озлобиться, чтобы разорвать человека!

— Да откуда они здесь вообще? — раздался второй голос.

— Откуда, откуда… — проворчал рыжебородый валузиец. — Все проклятые торгаши! Навезут собак и бросают здесь! И теперь их развелось столько, что вон! — Он указал на лежавшего на столе Зонгу, возле которого суетилась любвеобильная Марло. — Давно пора их всех в море сбросить, на корм акулам!

— Правильно! — поддержал друга рослый грондарец. — Нужно запретить выпускать собак па берег!

— Бросьте молоть чушь! — оборвал обоих Шарга, и все разом обернулись к нему. — Эти шавки способны только хвостами вилять да руки лизать, выпрашивая лишний кусок, а вы тут говорите, что они загрызли несчастную девчонку!

— Но если их собралось с полсотни… — неуверенно начал кто-то.

— Ты когда-нибудь видел в Дуур-Жаде стаю в полсотни собак?

— Я не видел, — запальчиво ответил рыжий, — л вот она, быть может, и повстречала!

— Девчонка? — Шарга бросил на стол кинжал. — Узнаешь?

— Метательный нож Кулла, — побелевшими губами прошептал Гуго. — Но как он…

— Ну, это-то как раз просто, — усмехнулся дууржадец. — Капитан подарил его парню, а тот — своей девчонке.

— Ничего не понимаю. — Валузиец тряхнул головой, и длинные рыжие патлы взметнулись огненным вихрем. — Нож Кулла, сапоги парня — какая между ними связь?

— Сапоги Зонги никому не нужны. Их крадут по ошибке! Кому-то нужен запах нашего капитана или. просто одна из его вещей, чтобы по ней найти хозяина! Смотрите сами! — Все обернулись к столу, на котором, по-прежнему не приходя в сознание, лежал юнга. Он был бос на одну ногу. -.Теперь видите?

— Так что ж ты сразу-то не сказал?

— Подумать надо было, я ведь тоже не сразу разобрался, что к. чему. К тому же, — кормчий бросил насмешливый взгляд на копошившуюся возле Зонги Марло, — мне не хотелось, чтобы какая-нибудь красотка прошлась по поводу и моих мозгов.

Девушка возмущенно фыркнула, пираты загоготали. Гуго попытался что-то сказать, но его опередил Барус, средних лет грондарец, капитан «Синей Акулы», которая стояла в доке на ремонте, старый друг Кулла.

— А дело-то нешуточное, — негромко заметил он, ставя кубок на стол, и все замолчали. — Нос у меня не собачий, но я говорю, что вся эта история дурно пахнет. Нужно искать Кулла!

— Мы прочешем остров! — поддержал его Гуго.

— Насчет острова ты погорячился, друг. Для этого в Дуур-Жаде людей не хватит, — остудил его пыл Барус. Человек сорок — все, кто находился в таверне, повскакивали с мест. — Нужно поднимать людей, — жестко, словно отдавая приказ, высказался рассудительный грондарец. — Ходить не меньше чем по пять, с факелами. И вооружитесь. Сдается мне, что те два монстра Зонге не пригрезились.

В считанные мгновения город превратился в растревоженный улей. Группы людей проносились по улочкам, обрыскивая все подряд. Вскоре не осталось дома, в который не заглянули хотя бы пяток раз, но все оказалось тщетно — атлант словно сквозь землю провалился. В первую очередь, конечно же, двинулись к «Богине Морей», но Рико ответил, что капитан отправился на прогулку с Лио и вернется завтра к вечеру. Это все и так знали, но когда иссякла последняя надежда отыскать Кулла в Дуур-Жаде, Шарга понял, что капитан с Лионтиной решили провести ночь за городом, где — он не мог даже предположить.

— Ну же! Бо! Мо! Ищите, собачки, ищите!

Два чудовищных мастафа, глухо порыкивая от едва сдерживаемого нетерпения, метались взад и вперед, все дальше уводя людей от города, но и здесь ничего не находили.

— Проклятая девка! — зло выругался один из хозяев собак. — Она все здесь забрызгала кровью! Псам не взять следа!

— Ничего, ничего! — приободрил его второй, отстегивая от пояса объемистую флягу и обмывая псам морды. Те недовольно отфыркивались, отряхивая воду с отвислых брылей. — Сейчас они освоятся.

Собаки вновь ткнулись носами в землю, но опьяняющий запах свежей крови оказался настолько сильным, что звери чуяли только его. Один из псов беспомощно взглянул на хозяина, и в этот миг за домами, но совсем недалеко послышались крики бегущей толпы.

— Похоже, эти олухи очухались, — заметил верзила, повернувшись к рябому приятелю. — Пора сматываться.

— С чего это? — возразил тот.

— Проклятье — глухо воскликнул его напарник. — Да если нас застукают с твоими тварями, я за наши шкуры гнутого медяка не дам!

— А мы скажем, что тоже ищем убийцу, как и они, — предложил рябой.

— Молодец! — криво усмехнулся его приятель. — Я уж думал, ты совсем дурак, а оказалось, что голова у тебя работает. Быть может, это даже спасет нас на какое-то время.

— На какое-то время?

— Да, придурок! — взревел громила, и теперь в голосе его звучала только злость. — Очень скоро они сообразят, что никто прежде не видел здесь твоей рожи! Потом поймут, что если на девчонку и впрямь напали псы, то уж не те шавки, что с лаем бросаются под ноги каждому встречному, а кто-то покрупнее! Те два монстра, что напугали сопляка в кулловых сапогах! Затем они догадаются, что монстров должен был кто-то привести, и эти кто-то — мы с тобой! И тогда уже нам ничто не поможет!

— Ну, это еще надо доказать…

— Будь проклят тот день, когда я с тобой связался! — яростно зашипел громила, досадуя на непроходимую тупость напарника. — Ты что, забыл, где находишься?! Для начала нас вздернут на рее, а уж потом, быть может, кто-нибудь заметит, как смирно мы висим, и засомневается в нашей вине… Только нам будет все равно! Слышишь, ты, акулий корм?!

— М-да…

— И даже если мы сумеем выкрутиться и уйдем из Дуур-Жада… Ты подумал о том, что мы скажем барону?

Возражать на это было нечего, и оба, свистнув собакам, скрылись в темноте.

Небольшой городок прочесли вдоль и поперек, причем не единожды, но ни Кулла, ни Лионтину не нашли. Наконец все вымотались до предела и, хотя жители города, взволнованные случившимся, не спали, поиски решили на время прекратить. Самые стойкие — а ими оказались команда «Богини Морей» почти в полном составе, Гуго, Барус и еще с десяток близких друзей Кулла — вновь собрались в «Оке Бури».

Теперь все были вооружены до зубов, голодны и возбуждены до крайности. Папаша Тито с сынишкой с ног сбились, разнося выпивку и закуску. Зал едва вместил всех пришедших, и люди словно вымещали дурное настроение, жадно набросившись на вино и еду. В таверне повисла тишина, которую нарушали только треск разгрызаемых костей и стук кружек о столы.

— Что будем делать? — не выдержал наконец Шарга.

— А что тут сделаешь? — Барус устало вздохнул. — В городе Кулла нет. Весь остров прочесать мы не в силах.

— И что? Так и сидеть сложа руки?! — Глаза Шарги яростно сверкнули.

— Конечно, нет, но, пока не рассветет, о поисках и думать нечего.

Кулл и Лио лежали на плоской вершине скалы и смотрели в небо. Ни шум взбудораженного города, ни необычно яркий свет факелов не проникали сюда.

Девушка, положив голову на плечо атланта и зачарованно слушая его, с восторгом разглядывала черный бархат небосвода. Никогда прежде она даже представить себе не могла, сколько всего можно увидеть на небе. Если, конечно, знать, на что смотришь.

Если бы ее прежде попросили найти созвездие Дракона или, скажем, Единорога, она ни за что на свете не сумела бы сделать этого. Даже теперь, без труда отыскивая ставшие знакомыми фигуры, она не переставала дивиться безудержной фантазии безвестного, больное воображение которого дало имена случайным россыпям звезд, отыскав сходство их очертаний с обликами сказочных зверей.

— Скоро встанет солнце, — мечтательно заметила она, — а рассвет надо встречать на море.

— Ничего, еще успеем, — ответил он.

— Кажется, эти шакалы угомонились! — Более сообразительный верзила обернулся к своему притихшему товарищу и кивнул на раскинувшиеся в паре сотен локтей окраинные кварталы Дуур-Жада, где действительно стихли крики и погасли беспорядочно метавшиеся факелы. — Теперь можно продолжать поиски. Как думаешь, твои псы возьмут след? — Он обернулся к напарнику. — Все-таки времени прошло немало!

— Если бы ты принес обувку атланта, а не этого сопляка, точно взяли бы, а так не знаю.

— На, держи! — усмехнулся второй, бросая сапог псарю. — Зачем, думаешь, я бил парня по затылку? Вчера Кулл отдал мальчишке свою обувь.

— Дело! — усмехнулся егерь, и его покрытое крупными оспинами лицо просветлело — Нюхай, Бо! Нюхай, Мо! Нюхайте, собачки, и запоминайте запах! — Псы ткнулись тупыми мордами в сапог. — Ну! Вперед, мои дорогие!

Они вернулись к тому месту, где впервые встретили Зонгу, и псы закружились на месте, отыскивая нужный след. Они жадно втягивали пыль, фыркали и чихали, потихоньку разбираясь в хитросплетении невидимых глазу дорожек, и наконец рванулись в сторону от города, яростно рыча. Натасканные на человека, почуяв добычу, они рвались вперед, и псарь еле-еле сдерживал их.

— Ну наконец-то… — облегченно вздохнул верзила, поспешая за сообщником, которого едва ли не волочили за собой два здоровенных мастафа. Он прибавил шагу и вскоре догнал рябого.

— Куда они нас тащат? — поинтересовался тот.

— Не иначе как к Арене! — на бегу ответил верзила.

— Что еще за Арена?

— Увидишь!

— Далеко еще?!

— Уже пришли… Стой! — внезапно насторожился верзила, и в тот же миг псы глухо заворчали.

— Что такое? — Псарь вертел головой, пытаясь понять, что заставило его напарника насторожиться.

— Тихо, кретин!

— Ну, ты!…

— Молчать! — огрызнулся тот. — Вели псам заткнуться! — зашипел он, но те и сами, словно поняв, что от них требуется, ворчали все глуше. — Слышишь? — прошептал верзила, наклонившись к самому уху рябого. — Девчонка смеется! Это они! Вот только откуда идут, с Арены или… Ну-ка, пускай Бо по следу.

— Но почему только его?

— Да потому, что нам нельзя упускать атланта, болван! Мо останется с нами!

Сорвавшись с поводка, огромный пес почти бесшумно помчался по свежему следу, быстро исчезая из виду. Мо нервно переминался с лапы на лапу: ему тоже не терпелось ринуться следом за собратом, но, повинуясь команде хозяина, он лег и замер, терпеливо выжидая, когда настанет его черед.

Голоса все приближались, и не слышалось в них и тени тревоги или хотя бы озабоченности, лишь сдержанная радость мужчины да беззаботное веселье Лио. Они подошли уже совсем близко, когда верзила скомандовал:

— Пускай Мо и приготовь арбалет, но запомни: стрелять только по моему знаку!

Словно выпущенная из лука стрела, пес скрылся в темноте. Верзила, не обращая больше внимания на рябого, взвел рычаг и положил короткий тяжелый болт. Обернувшись, он увидел, что, в отличие от головы, руки его напарника работали ладно и он тоже приготовился стрелять.

— Идем! — кивнул громила, и сообщники осторожно двинулись вслед за собакой.

Кулл и Лио стояли на верхнем ряду амфитеатра, выше которого вздымалась только неровная, поросшая травой кромка кратера. Отсюда Арена казалась небольшим, почти правильной формы круглым блюдцем.

— Кулл, — взгляд девушки внезапно посерьезнел, — а ты видел хоть один настоящий смертельный бой?

— Конечно.

— Должно быть, это страшно — убивать другого человека на потеху толпе.

— Не говори глупостей, — отрезал атлант. — Здесь никто не дерется ради забавы.

Лио закусила губу, досадуя на себя: она ведь знала, что на Дуур-Жаде не проводятся гладиаторские бои.

— Но все-таки люди приходят сюда, чтобы убивать друг друга?

— Конечно! — Кулл равнодушно пожал плечами. — Кстати, посмотри отсюда на Арену: заросли кустарника, редкие деревца да одинокая скала посреди. Двое равных без труда найдут место, чтобы открыто выяснить отношения, а слабому есть где спрятаться и нанести удар из засады, что совсем не возбраняется.

— Но и сильный может затаиться!

— Ты так ничего и не поняла! — Пират покачал головой. — Сильному порой не достает ума и изворотливости, а умному — силы. На Арене их возможности становятся равными.

— А если и ума не слишком много? — ехидно поинтересовалась Лио.

— Такие на Дуур-Жаде долго не живут, — равнодушно ответил атлант.

Девушка задумалась:

— Но ведь кто-то из зрителей может подсказать одному из противников, где находится второй.

— Это запрещено.

— Но ведь всякое может случиться! — не унималась Лионтина.

Кулл удивленно посмотрел на подругу, но все же ответил:

— Умышленная подсказка карается смертью, а неумышленная делает человека рабом противника того, кому он подсказывал. Если, конечно, тот останется жив.

— А если нет?

— Тогда смерть.

— А кто решает, случайно он подсказал или нет?

— Совет капитанов стоящих в порту Дуур-Жада кораблей.

— А ты участвовал когда-нибудь в таком суде? — снова спросила Лио.

— Да, — нехотя ответил атлант.

— И чем кончилось дело?

— Девицу признали виновной, и она пробыла месяц наложницей того, кого люто ненавидела, потом отцу разрешили выкупить ее… Ладно, — проворчал Кулл, не желая больше говорить об этом, — идем, а то провороним восход.

Бо вихрем проскочил узкое, но короткое ущелье, служившее одним из входов на Арену, и помчался дальше. Несколько мгновений он покрутился у полузасохшего дерева, пока снова не взял след, правда, уже на другой стороне скалы. Тут пес заметался, петляя, и в один миг взлетел на самый верх, но пробыл там недолго, а, спустившись, бросился к дальнему выходу, уже нигде не останавливаясь.

С дальней от Дуур-Жада стороны проход оказался еще короче, а стены ущелья — более пологими, поросшими травой. Запах становился все сильнее, и пес глухо рычал от нетерпения. Он уже слышал голоса и прибавил ходу, почувствовав, что где-то там впереди сорвался с места и устремился вперед Мо.

Двое людей спрятались на поросших кустами склонах и затаились, наблюдая за происходящим.

Лионтина весело тараторила, когда Кулл ни с того ни с сего зажал ей рот ладонью, прижал к себе и прислушался.

— Что? Что такое? — забеспокоилась она освобождаясь.

— Т-ш-ш! — едва слышно ответил он. — Кто-то бежит за нами, а у меня с собой только кинжал.

— Да чего нам опасаться? — удивилась девушка.

— Говорят, в этих горах есть особые обитатели, каких люди еще не видели, а те, кто видел, не возвращались.

Кулл говорил очень тихо, при этом быстро, но внимательно осматриваясь по сторонам.

— Что нам делать? — спросила девушка, которой невольно передалась тревога атланта.

— Притворись камнем, — яростно отмахнулся тот. — Кто бы там ни прятался, лучше будет, если первыми увидим его мы, а уже потом он нас.

Они прильнули к каменной стене, почти слившись с ней. Туча наплыла на луну, погасив ее серебряный свет, и тьма окончательно скрыла людей. Правда, и им теперь ничего не было видно. Кулл почувствовал серьезную угрозу и напрягся, словно дикий зверь, который приготовился к прыжку.

Внезапно выглянувшая луна залила землю призрачным светом, ослепительным после почти полной темноты, и в этом свете они увидели…

Онемев от ужаса, девушка прижалась к Куллу, не в силах оторвать взгляда от приближавшегося к ним исполинского пса. Зверь остановился в десятке шагов и, опустив голову, глухо зарычал.

Атлант поднял с земли увесистый валун, швырнул его в голову собаки, выхватил кинжал и пошел вперед, когда Лио у него за спиной глухо охнула. Кулл замер на миг и боковым зрением увидел второе чудище, которое подкрадывалось с другой стороны. Камень точно попал в цель, но отскочил от головы животного, как от ствола сухого дерева, не причинив псу видимого вреда. Зверь мотнул башкой и пошел на человека, глухо рыча от ярости.

Лионтина зажмурилась, подумав, что это конец, но тут же встрепенулась и выхватила узкий стилет: если возлюбленному суждено умереть, они умрут вместе! Быть может, тогда и в Стране Теней их души окажутся рядом!

Девушка открыла глаза как раз в то мгновение, когда первый мастаф бросился на Кулла. Впрочем, быть может, все произошло наоборот, и Кулл сам бросился на мастафа? Этого она не знала. Она увидела в прыжке гигантского пса, который нацелился на грудь атланта. Но зверь промахнулся.

Кулл низко присел, двумя руками вогнал клинок в мягкое брюхо зверя, и рычание сменилось пронзительным жалобным визгом. Но праздновать победу было рано: второй пес уже находился рядом и теперь бросился на Кулла. Как ни хотела Лионтина помочь ему, ей пришлось позаботиться о себе. Раненая тварь, будучи не в силах бежать, медленно приближалась к девушке, оставляя за собой широкую кровавую полосу.

Не зная, как долго еще монстр может продержаться, Лио начала отступать к скалам, держа клинок в вытянутой вперед руке, не упуская из виду и атланта, который остался один на один со вторым, полным сил зверем. Наконец спина ее коснулась скалы, и девушка замерла, приготовившись к битве, быть может, последней в ее жизни. Пес, не уступавший размерами пантере, приближался. Она уже видела слюну, стекавшую с брылей и капавшую на землю, когда второй мастаф прыгнул на Кулла.

В тот же миг, словно боясь отстать от собрата, Во рванулся к девушке, но лапы его предательски подогнулись, и он тяжело рухнул на землю, с ненавистью глядя на недосягаемую жертву. Лио бросилась мимо него на помощь возлюбленному, который в невероятном прыжке умудрился оседлать кошмарного зверя.

Обхватив мускулистое тело ногами, он подсунул правую руку под шею животного и теперь пытался задушить отчаянно вырывавшегося зверя. Со стороны Дуур-Жада бежали люди с факелами в руках, но они были еще далеко. Видимо, почувствовав, что конец его близок, мастаф, изогнувшись, почти освободился, когда Лио с диким воплем вонзила ему в глаз стилет. Тварь отчаянно заскулила, и в тот же миг Кулл, напрягшись, рванул огромную башку в сторону. Раздался громкий хруст, и мастаф обмяк.

— Этот ублюдок убил их! — сдавленно воскликнул рябой, вскидывая к плечу арбалет.

— Ты что, идиот! — зашипел на него верзила. — Хочешь, чтобы вслед за ними прикончили и нас?!

Тяжелый кулак опустился на голову псаря, позвонки тощей шеи не выдержали, и рябой мешком повалился на землю.

— Слизняк, — с отвращением пробормотал убийца и замер, пережидая толпу. — Впрочем, быть может, оно и к лучшему, — пробормотал он, покосившись на труп. — Наверняка поутру начнут искать хозяина собак.

Бесплотной тенью он скользнул прочь, обернувшись на мгновение и зло скрипнув зубами, когда услышал, с какой радостью встречала восторженная толпа новую победу Кулла.

Глава вторая ПОЕДИНОК

Верзила скорчился, укрывшись за скалами, и с ненавистью смотрел, как Кулла и Лио понесли на руках в город. Он старательно вжимался в камни и радовался про себя тому, что сохранились еще на свете такие чувства, как дружба и любовь, делавшие людей слепыми идиотами. Сам он первым делом велел бы прочесать округу… Впрочем, грех жаловаться. Благодаря их глупости он остался жив, а значит, да здравствует любовь!

Когда шумная толпа отдалилась на приличное расстояние, он позволил себе расслабиться и вздохнул с облегчением. Осторожно осмотрелся вокруг — никого. Тогда он взглянул последний раз на труп рябого псаря и пошел к городу, но не за маячившей впереди толпой, а кружным путем, более длинным, но зато безопасным.

И вновь «Око Бури», в третий уже раз за одну ночь, гостеприимно распахнуло двери перед горланящей бандой пиратов. Вновь папаша Тито засуетился, стараясь угодить всем и каждому, а юркий Мачито зашнырял взад-вперед, разнося заказы.

— Это просто чудо, Кулл! — высказал общее мнение Барус. — В жизни не слышал, чтобы один человек сумел справиться с парой мастафов, да еще таких огромных!

— Повидал я в свое время этих собачек, — заметил Шарга, — но таких вижу впервые. Это же не псы — тигры какие-то!

— Нас ведь тоже было двое! — усмехнулся атлант, обнимая девушку.

— Брось, милый, — проворковала Лио, теснее прижимаясь к возлюбленному, — все решил твой первый удар. Я же от страха и шевельнуться не могла, только видела перед собой разинутую пасть и ждала, когда эта дрянь бросится на меня. — Она вспомнила пережитое и невольно вздрогнула. — Шарга верно сказал, это были не просто собаки. Если бы у зверюги от потери крови не подломились лапы и он прыгнул на меня…

— Но откуда вообще они взялись на Дуур-Жаде? — спросил сам себя рассудительный Барус, однако все посмотрели на него, потому что он, даже не подозревая, сказал нечто очень важное.

— Это-то как раз просто, — ответил Кулл и невесело усмехнулся:- Недругов у всех нас достаточно, сами знаете… — Он обвел друзей взглядом. — Правда, таких, кто будет мстить втихаря, почти нет, но гут мне, можно сказать, повезло.

— Ты думаешь, это Ридо? — спросил Шарга.

— Кто ж еще? — Атланту это, как видно, было ясно. — У него хватило злости и денег снарядить пять галер для охоты на «Богиню Морей»! Что ему стоит натаскать двух псов? Впрочем, — атлант помрачнел, — не это главное.

— А что же?

— Как ни странно, до сих пор Дуур-Жад оставался самым безопасным местом в мире. Вы ведь знаете, сходя на берег, мы даже оружие не берем, как бы показывая этим, что не имеем дурных намерений. А теперь что получается?

— Брось, Кулл, тебе это не идет, — усмехнулся Шарга. — Я не помню, чтобы ты кого-то боялся.

— Да разве ж речь идет о страхе? — искренне удивился атлант. — Дуур-Жад должен оставаться Дуур-Жадом — местом, где любой может отдохнуть, отсидеться, поставить посудину в док, наконец! А если по улицам придется ходить со взведенным арбалетом, то кому нужно такое убежище?

— Кому это не нравится наш славный город?

Никто не заметил, как дверь бесшумно отворилась и в «Оке Бури» появился новый посетитель. Харм Хусс собственной персоной стоял на пороге и с усмешкой смотрел на спорщиков. Плотно сбитый, широкий в плечах, сильно сутулый, он производил впечатление необыкновенно сильного человека.

— Ты, как всегда, вовремя, старый пират. Присаживайся. — Кулл жестом пригласил камелийца к столу.

— Какой я теперь пират? — спросил он, кряхтя усаживаясь в кресло. — Старый моряк на покое.

Пираты заулыбались. Всем было известно, что после смерти Сурхана камелиец занял его пост и теперь заправляет всей жизнью на Дуур-Жаде.

— Тебе еще плавать да плавать, — заметил Кулл. — Не понимаю, отчего ты решил осесть?

— Отчего? После нашего с тобой братания — прости, что дергаю за больную струну, — у меня резко пропал вкус к бурной жизни пирата. Потянуло на покой. Впрочем, кто-то должен ведь присматривать и за Дуур-Жадом. Кстати, мне показалось или ты действительно поносил наш гостеприимный город?

Лио удивленно посмотрела на Кулла. Она, конечно, слышала невероятные рассказы о былом соперничестве атланта и камелийца, которое закончилось тем, что Харм Хусс ушел на покой, но никто, не говорил о братании ее возлюбленного с некоронованным королем Дуур-Жада — столицы Кровавого Братства!

— Ну было дело, — отозвался Кулл, наливая в кубок Харма вина, — это, пожалуй, чересчур, но появились некоторые сложности.

— Я весь внимание, — посерьезнев, сказал камелиец и, отхлебнув вина, удовлетворенно кивнул.

— Собственно, неприятность одна — барон Ридо.

— Расскажи мне о нем, сынок, — мягко попросил Харм, снова прикладываясь к кубку.

— Давняя это история… — Кулл поморщился, начиная рассказ. — Лерия была его рабыней. Он купил ее на одном из невольничьих рынков Грондара и вез домой. Она должна была стать украшением его гарема. Я тогда разбойничал со своими людьми на севере Турии на границе пустыни Обжигающих Песков. Горы давали мне и моим людям надежное убежище. Мы совершали молниеносные набеги на караванную тропу и возвращались в горы. Так вот, я отнял у него товар, а главное, забрал женщину. Он ползал передо мной на коленях, вымаливая жизнь. Он был настолько омерзителен, что я не стал убивать его, а отпустил поганца и еще троих его людей, и, как оказалось напрасно. Вернувшись в Валузию, он прилюдно поклялся отомстить мне. Долгие годы он охотился за мной, пытаясь выполнить клятву, но все, что ему удалось, — это убить Лерию.

— Мягкое у тебя сердце, сынок, — с усмешкой заметил Харм, — а излишняя доброта в нашем деле — непозволительная роскошь.

Пираты, сидевшие за соседними столами, встретили его шутку одобрительным гоготом, но почти сразу посерьезнели, не смея надолго прерывать его даже смехом. Чувствовалась в старом камелийце какая-то скрытая сила, от которой находившиеся рядом люди становились сильнее, отважнее и в чем-то даже благороднее, как это ни странно. Впрочем, и Кулл ни в чем не уступал ему, да и другие капитаны. В той или иной степени каждый обладал задатками главаря и мог сплотить вокруг себя людей. Однако находились люди, у которых этот дар оказывался особенным. Таким человеком был Харм Хусс, и боялись, хоть и искренне уважали, только его…

— Не люблю я бессмысленного кровопролития, — пожал плечами Кулл. — Убить врага в бою — это одно, а добить поверженного противника — совсем иное, и мне это не по нраву.

— Во всяком деле есть исключения, — наставительно изрек камелиец, — и сдается мне, что эту падаль все-таки стоило прирезать.

— Наверное, ты прав, — согласился Кулл, — но сделанного не воротишь. Барон Ридо оказался мстительным мерзавцем, но до сих пор он старался настигнуть меня только на своей территории да на море, а теперь перебрался на Дуур-Жад. Нынешней ночью два пса подстерегли нас с Лио.

— Ну и что?

— Так ведь мастафов на Дуур-Жаде отродясь не бывало, — пояснил атлант. — Только мелкие шавки.

— Я так понимаю, что теперь их снова нет? — усмехнулся камелиец. — Значит, все вернулось на свои места?

— Не совсем так, — вмешался в разговор Барус. — Кулл этого еще не знает. Охотясь за ним, собаки загрызли Зино, подружку Зонги, а его самого кто-то треснул камнем по затылку.

— Девушка осталась жива?

— От нее вообще мало чего осталось, — хмуро ответил капитан.

— Что ж вы мне не сказали про юнгу? — Атлант вскочил. — Где он?

— Наверху, у Марло, — ответил Барус. — Не торопись. Парень до сих пор без памяти. Ему здорово досталось.

В это мгновение в таверну ввалилась орава пиратов. Шесть человек что-то с трудом тащили на трех наскоро сооруженных носилках. Они молча прошли на середину зала, положили свою ношу на пол и откинули пологи полотнищ. Кто-то присвистнул, кто-то ругнулся сквозь зубы, кто-то смотрел молча.

— Якорь мне в глотку, — прошептал Шарга, — там они выглядели малость поменьше.

Два огромных мертвых пса заняли все свободное пространство, а человек, лежавший между ними, казался просто жалким заморышем по сравнению с исполинскими собаками.

— Кто это? — спросил камелиец.

— Те самые мастафы, — ответил один из добровольных носильщиков.

— Меня не интересуют собаки. — Харм оставался спокойным, словно таких псов он видел по десятку на дню. — Я спрашиваю, кто этот человек?

— Не знаем, — ответил Гуго. — Мы нашли его в скалах, неподалеку от трупов собак.

— Неужели нельзя было взять его живьем? — Кулл укоризненно посмотрел на валузийца.

Барус досадливо крякнул.

— Да чтоб мне акула зад отгрызла! Клянусь, мы пальцем его не тронули, капитан! — принялся оправдываться здоровяк-валузиец. — Кто-то успел раньше свернуть парню шею. Когда мы его нашли, он был еще теплым.

— Значит, он был не один, — уверенно подвел итог камелиец, — и напарник у него оказался совсем не дурак. Он совершенно правильно рассудил, что, поскольку есть трупы собак, непременно станут искать псаря. Он и предоставил нам его, а заодно позаботился о том, чтобы тот не проболтался. Но есть еще одно. — Харм оглядел присутствующих. — Кто-то должен был доставить псов на Дуур-Жад. А ну-ка, поройтесь у покойника в карманах! Быть может, он все-таки что-нибудь да расскажет?

Убитого быстро обыскали, и на стол перед Хармом и Куллом легли арбалетные болты, ничем не примечательный кинжал в потертых кожаных ножнах и кошель, выуженный из-за пояса. Камелиец протянул руку и, взяв кошель, распустил тесьму и высыпал его содержимое на стол.

— Я же говорил, — спокойно заметил Кулл, мельком глянув на кучку монет.

— Деньги! — ошарашенно и разочарованно воскликнул Гуго.

— Конечно, деньги, дурья твоя башка! — ухмыльнулся Шарга. — Что же еще?

— Ты хороший моряк, Гуго, — заметил Харм, с усмешкой глянув на рыжего, — но тебе никогда не стать капитаном. Ты смотришь и не видишь. Монеты-то валузийской чеканки, а это значит, что Кулл прав. Милые собачки от барона Ридо.

— Вчера, после твоего ухода, Кулл, — заговорил молчавший до сих пор Рико, — в гавань вошла одномачтовая лоханка под красным вымпелом.

— Так что же мы сидим? — взвился Гуго. — Нужно перетряхнуть посудину! Наверняка там сыщется что-то интересное.

— Сядь, сынок, — все так же спокойно проговорил Харм, — прежде чем сделать что-то, нужно подумать. Поэтому сядь и подумай, что будет, когда мы обыщем судно, допросим команду, но ничего не выясним.

— Да… — начал было рыжий, но камелиец прервал его:

— Не торопись, подумай. — Он повернулся к атланту. — Ладно, Кулл, с этим я разберусь. Мне потребуется время, но, надеюсь, не слишком много.

— Есть еще один путь, — напомнил Кулл, — я могу покинуть остров.

— Это делает честь твоему благородству, но не меняет дела, — медленно произнес Харм и снова усмехнулся:- Если Ридо решил, что может безнаказанно сунуться на Дуур-Жад, чтобы потешить свое самолюбие, то найдутся и другие охотники: у каждого из нас полно врагов на всем побережье от Грондара до Верулии! Дуур-Жад — оплот Кровавого Братства, а не охотничьи угодья дворянской швали! Это должны понять все!

— Что ты предлагаешь?

— Барон получит урок, — сказал камелиец, и глаза его недобро сверкнули.

Атлант хмыкнул:

— Старый хитрец! Ты всегда любил ловить рыбу на живца!

— Ты догада-ался, — удовлетворенно протянул камелиец, ласково шлепнул Кулла по щеке и ткнул кулаком в грудь, — и вижу, что согласен.

— Разве я когда-нибудь отказывался от хорошего развлечения?

— Отлично, сынок! — Харм одобрительно кивнул, — Вот и повеселимся. Я на Дуур-Жаде, ты на море. Итак, задача номер один — очистить остров от мрази!

Кулл вышел из каюты. Предыдущая ночь оказалась слишком длинной и бурной. Любовные утехи всегда отбирали у него много сил, к тому же спать улеглись уже утром, а потому стоит ли удивляться, что и проснулся атлант, когда давно перевалило за полдень, хотя до вечера еще было далеко.

— Где Лио? — зевая, спросил он у вахтенного.

— Пошла в город, к подруге. — Он прищурился и посмотрел на солнце. — Скоро должна вернуться.

— Это хорошб, — бездумно кивнул капитан. — Глотку промочить есть чем?

Не говоря ни слова, вахтенный достал объемистую бутыль, которой, атлант готов был поклясться в этом, только что здесь не было, и два больших кубка. Это тоже было традицией.

Вино оказалось красным турийским, которое Кулл не слишком любил, но признавал, что в нем чувствовались и аромат, и крепость.

— Что теперь будет, капитан? — сделав парудругую глотков, моряк не удержался от вопроса.

— Что будет? — Атлант посмотрел на Стила, жилистого, но сильного тулейца, который сменил Рико на вахте. — А ничего не будет. Денег, быть может, будет поменьше, зато веселья побольше. Как тебе такой обмен?

— В самый раз, — усмехнулся тулеец. — Чего спрашивать?

— А вдруг не все согласятся сменить деньги на потеху? — ответил атлант. — Я хочу, чтобы со мной остались только добровольцы.

— Да ты что, капитан? — удивился Стил. — Парни за тебя Морского Отца акулам скормят!

— Это хорошо. — Кулл удовлетворенно кивнул. — Вот ты и скажи об этом каждому. Я хочу лично убедиться в их согласии.

— Хорошо, капитан, — бодро ответил тулеец и внезапно запнулся, — вот только…

— Что только? — насторожился Кулл.

— Кузоло… — с неприязнью произнес моряк.

— Что Кузоло?

— Как в первый день ушел, так больше и не появлялся. Мне это Рико передал, но ты лучше спроси у него сам.

— Что же, спрошу, — лениво ответил атлант, успокаиваясь: мало ли, кто и как проводит время на берегу. Впрочем, Кузоло не нравился и ему.

— Здравствуй, милый! — прервал размышления капитана нежный голосок.

Лио чмокнула Кулла в щеку и, прежде чем он успел схватить ее, со смехом отскочила в сторону.

— Ты проиграл!

Она, смеясь, погрозила ему тоненьким пальчиком и принялась потихоньку отступать. Кулл понял, что вот так, с бухты каната, на которой он расположился, ему Лионтину не достать.

— Ну хорошо, сдаюсь, — признался он, поставил кубок на бочку и поднял руки.

Девушка сразу уселась атланту на колени и что-то тихонько замурлыкала ему на ухо.

— Беда с этими женщинами! — рассмеялся атлант. — Ну хорошо, идем.

Кулл поднялся на ноги, и девушка тут же вновь приникла к нему, что-то негромко объясняя. Они успели подойти к сходням, когда резкий возглас остановил атланта.

— Капитан! Ты разве забыл, о чем мы вчера договорились? — Невесть откуда взявшийся Шарга подошел к нему. — Да мы не стесним вас.

Они отправились впятером: Кулл с Лио шагали впереди, а сзади следовали Шарга с двумя дюжими матросами.

— Ты думаешь, нам стоит чего-то опасаться?

За годы плавания с Куллом Лио не один десяток раз успела побывать на Дуур-Жаде. Здесь она давно обзавелась подружками, с которыми встречалась, когда «Богиня Морей» стояла в порту. Несмотря на то что девушка сумела стать достойной спутницей знаменитого пирата, она во многом оставалась девчонкой, которая нашла в столице Кровавого Братства свой дом, и теперь сама мысль о том, что здесь ее может подстерегать опасность, казалась ей невероятной.

— Опасаться ничего не надо, — спокойно ответил Кулл, — но походить теперь придется с охраной. Поверь, так будет лучше.

— Мой повелитель кого-то боится? — лукаво взглянула на него Лио.

— Я никого не боюсь, — твердо ответил Кулл, — но вспомни о вчерашнем.

— И долго это будет длиться? — спросила она, капризно надув губки.

— Долго? — Атлант говорил серьезно, не принимая ее шутливого тона: его что-то тревожило. — Не задавай глупых вопросов, это надо перетерпеть, как рану, как болезнь.

Поняв, что шутливой перепалки не получится, она предпочла перевести разговор на другую тему. Разговаривая о том о сем, они оставили позади причал и вышли в город, но успели сделать всего пару шагов, когда навстречу им попался исчезнувший Кузоло также в сопровождении трех приятелей, ни один из которых не принадлежал к команде «Богини Морей». Более того, Кулл готов был поклясться, что ни одного из них ни разу не видел на Дуур-Жаде.

— Ты куда запропастился? — спросил Кулл, твердо вознамерившись избавиться от новичка, который в короткий срок успел восстановить против себя половину команды.

Он отличался неукротимым нравом, мстительным характером и огромной силой, превосходил размерами даже Кулла. Кузоло постоянно противопоставлял себя остальным, словно был на «Богине Морей» не матросом, а скорее пассажиром. Холодно взглянув Кулла, он лишь усмехнулся.

— У меня тоже есть пара вопросов, мой капитан, но не к тебе.

Никто не успел опомниться, как могучая оплеуха отбросила девушку к стене.

— Так-то ты выполняешь обещания? — Лицо бандита исказила злобная усмешка. — Сказала, что сходишь попрощаться, а сама решила нарушить клятву?

Не в силах вымолвить ни слова, девушка очумело трясла головой, словно не понимала, что здесь происходит. Кузоло же выглядел оскорбленным до глубины души.

— Извини, капитан, уговор наш действовал до Дуур-Жада. Теперь я ухожу. Я решил сам стать капитаном. Лионтина пообещала распрощаться с тобой и выйти за меня замуж. Она отправилась на «Богиню Морей» забрать свои вещи, но куда-то запропастилась. Так что я ее забираю.

Это была явная, неприкрытая ложь, но Лионтина, единственная, кто мог хотя бы попытаться опровергнуть её›. до сих пор не могла прийти в себя. Похоже, Кузоло все заранее продумал. Он сделал знак своим людям, и они подхватили под руки девушку, которая пребывала на грани обморока, явно намереваясь увести ее. Шарга с матросами недоуменно смотрели на капитана, не понимая, почему он медлит. Кулл с интересом наблюдал за происходящим, чем, похоже, немало удивил своего бывшего подчиненного.

— Погоди, Кузоло. — Кулл недобро усмехнулся. — Я вижу, ты хорошо понимаешь, что делаешь.

— Несомненно, — издевательски усмехнулся тот, прекрасно сознавая, что сейчас должно твориться в душе Кулла.

— И все-таки, на мой взгляд, ты кое-что забыл.

— Да? И что же?

Видя, как вокруг собирается толпа, Кузоло говорил нарочито громко, как бы призывая всех в свидетели.

— Мое согласие, — невозмутимо ответил Кулл.

— Твое согласие? — Пират почесал затылок. — Ты прав, капитан. Спросить о твоем согласии я действительно забыл, но сейчас, когда ты напомнил, я вдруг подумал: а зачем оно мне? — Он нахально посмотрел в глаза атланта и улыбнулся:- Что мне с ним делать? Эта женщина, — он ткнул пальцем в Лио, — при свидетелях отреклась от тебя и дала клятву следовать за мной всегда и повсюду. Все вы, — он обратился к окружившим их пиратам, — знаете, что это значит! Так что твое согласие, капитан, мне вроде как и ни к чему.

Говоря это, он отчаянно жестикулировал, и рука его как бы невзначай постоянно оказывалась в опасной близости от лица Кулла. Чего он добивался? Это было ясно всем. Кулл был при оружии, Кузоло — нет. Выведи он атланта из себя и схватись тот за меч или кинжал, болтаться бы Куллу на рее при любом исходе ссоры. Однако старания его оказались напрасны. Капитан оставался холоден, словно лед, что светился в его глазах.

— И что ты теперь собираешься делать? — поинтересовался капитан.

Кузоло пожал могучими плечами:

— Ничего особенного. Возьму свою женщину и уберусь восвояси.

Он сделал знак своим людям, и Кулл подался вперед, но верзила мгновенно убрал руку. Он посмотрел в глаза соперника и едва не расхохотался, но, вспомнив о своем спектакле, сумел сдержать смех.

— Прощай, капитан. Мне очень неприятно, что все так получилось. — Он цинично усмехнулся. — Могу лишь успокоить тебя обещанием свернуть ей шею, если и со мной она попытается обойтись так же, как с тобой.

Он повернулся, собираясь уходить, и атлант шагнул было следом, но Шарга остановил его.

— Стой, Кузоло, — обратился шкипер к верзиле.

— Ну что ещё? — Тот обернулся, всем своим видом выказывая недовольство.

— Несмотря на все, что ты только что рассказал нам, ты не можешь забрать девушку.

На миг верзила опешил:

— Интересно, кто же мне помешает?

— Я, — спокойно ответил шкипер.

— И как же?

Кузоло издевательски расхохотался, приглашая и остальных повеселиться вместе с ним.

— Рано радуешься, — спокойно заметил шкипер. — Дело в том, что Лио — моя рабыня. Ты должен был либо выкупить ее, либо попросить согласия на ваш брак. То, что ты собираешься сделать сейчас, будет называться кражей моего имущества — рабыни, грондарки по имени Лионтина, восемнадцати лет от роду, купленной мною около четырех лет назад на невольничьем рынке за полторы тысячи империалов у турийского купца Кирим Чанга.

Пока Шарга говорил, лицо Кузоло наливалось кровью. Весь его столь тщательно продуманный план рушился из-за какого-то пустяка! Но кто же мог знать?!

— А бумага у тебя есть? — процедил он сквозь зубы.

— На «Богине Морей».

— Неси бумагу, — неожиданно согласился пират, — а я пока позабочусь о девушке. Похоже, я немного перестарался.

— Нет, — раздался вдруг спокойный голос Харма, о присутствии которого никто и не подозревал. — Поскольку вопрос спорный, девушка останется у меня до выяснения обстоятельств. Ты совершенно прав, утверждая, что она странно долго не приходит в сознание. Я распоряжусь выяснить, в чем причина столь длительного беспамятства, и, если окажется, что причиной тому не пощечина, а какое-нибудь зелье, заготовленное тобой заранее, тебя ждут большие неприятности.

Желваки заиграли на скулах Кузоло. Он резко обернулся, но мощный удар в челюсть остановил его. Верзила схватился за лицо и зашипел от боли.

— Извини, друг. — Атлант улыбнулся. — Немного не рассчитал.

— Извинить? — Лицо его побагровело от ярости. — Ну нет! Ты оскорбил меня, а оскорбления принято смывать кровью!

— Так и быть, — с готовностью согласился Кулл, — умоюсь твоей кровью, если настаиваешь.

— И не мечтай! — Кузоло уже пришел в себя. — Оружие выбирать мне, а я предпочитаю бой без оружия! До встречи на Арене!

Он зашагал прочь, и трое верзил, развернувшись, угрюмо поплелись за ним.

— Жаль, что ты не сдержался, — задумчиво произнес камелиец. — Уверен, мы бы просто вздернули всю четверку. Он явно одурманил девушку, хоть и не пойму как. Теперь тебе надо драться насмерть, а силы этому мерзавцу не занимать.

Прошло совсем немного времени, а Арена уже гудела от наплыва желающих полюбоваться на поединок легендарного Кулла и Кузоло, который и на Дуур-Жаде, среди привыкших ко всему пиратов, успел уже снискать славу кровожадного, безжалостного негодяя.

Каменные скамьи примыкали к невысокому парапету, который переходил в стену расположенного на дне Арены ристалища, что отделяла, а иногда и защищала зрителей от сражающихся. Просто так на стену высотой в полтора десятка локтей было не взобраться. Два же выхода с нее перекрывались тяжелыми бронзовыми решетками, потемневшими от времени и влажного морского воздуха.

Соблюдая правила проведения смертельных боев, Кулл и его противник вышли на Арену по противоположным проходам, и теперь каждый из них готовился к предстоящему бою так, как считал нужным.

Трое пришедших с Кузоло о чем-то тихо переговаривались с ним. Двое оказались теми же верзилами, что сопровождали его на улицах Дуур-Жада, но говорили они мало, в основном слушали и кивали. Третий уступил свое место щуплому носастому юнцу, почти мальчишке. Впрочем, такое впечатление он производил лишь при первом взгляде. На самом деле определить истинный возраст этого человека было достаточно сложно. Он был худощавым и голенастым, что создавало впечатление юного возраста, но в глубоко посаженных глазах светились ум и опыт. В равной степени ему можно было дать и едва ли не четырнадцать, и почти двадцать лет. Разговаривали в основном он и Кузоло.

С того места, где они стояли, торчавшая посреди ристалища скала мешала увидеть Кулла с его товарищами, но злой взгляд мальчишки был устремлен на второй выход.

— Жаль, Кузоло, что ты не разузнал все вовремя. Было бы нам известно, что девушка — рабыня Шарги, мы все повернули бы иначе.

— Твоя правда, молодой господин, — зло процедил Кузоло. — Знай я об этом раньше, шкип давно уже кормил бы рыб на дне.

— Ладно, не кисни, — развязно ухмыльнулся юнец, — и не трать понапрасну злость, — уже деловым тоном посоветовал он, — теперь тебе придется убить не его, а атланта, и это будет посложнее.

— Мне бы только дотянуться до его глотки, — верзила бросил полный ненависти взгляд в сторону невидимого врага, — и тогда его ничто не спасет. Только смерть сможет разжать мои объятья.

— Надеюсь, что так, иначе отец…

— Вот что, мальчик, — оборвал его Кузоло и усмехнулся, — я это делаю не для твоего отца и не ради обещанной им платы. Тебе и барону нужен Кулл, а мне Лио. Давай меняться. Человека за человека, а деньги можешь оставить себе!

— Я не могу решать такие вопросы без отца. — Парень поджал губы.

— Смотри! — усмехнулся гигант. — Я иду туда, — он ткнул пальцем в сторону ристалища, — чтобы выполнить свою часть договора. Цена моей работы — Лио, и я.желаю получить ее сегодня же. Завтра долг увеличится! Подумай об этом, молодой господин!

Каус, сын барона Ридо, отвел взгляд, словно бы осматривая место предстоящего поединка, но Кузоло видел, как заиграли желваки на его выступающих скулах, как напряглась цыплячья шея, и усмехнулся: пусть знает, что не все покупается за золото, а сила порой надежней денег. Парень же кипел от ярости. Этот гнусный кабан, быдло, смеет навязывать ему, представителю одного из знатнейших дворянских родов Валузии, свои условия! Он невольно сжал костлявые кулачки и нервно сглотнул. Ну погоди! Сделай лишь свое дело, и тогда посмотрим, насколько ты сумеешь пережить проклятого атланта!

В тот же миг решетки поднялись. Верзила рванулся вперед. Кулл тоже не опоздал ни на мгновение. Однако, оказавшись там, где уже не мог надеяться на помощь сообщников, Кузоло проявил неожиданную осторожность: нырнул в кусты и оттуда принялся наблюдать, надеясь выбрать время для решающего удара.

Зрители у него над головой свистели и улюлюкали: им не нравилось, как разворачивается поединок. Они пришли сюда для того, чтобы увидеть смертельный бой двух равных по силе гигантов, а не смотреть на выслеживающих друг друга хитрецов. Кузоло окинул трибуны ненавидящим взглядом. Он увидел смеющиеся, довольные лица людей, для которых этот смертельный бой был всего лишь забавой. Ему показалось, что все смотрят именно на него, жаждут именно его смерти, что они потешаются над ним. Вот они начали скандировать. Что они там кричат?

— Кулл! Кулл! Кулл! Кулл! — проносилось над Ареной.

Скоты! От злости Кузоло едва не потерял самообладание. Ему захотелось немедленно убить проклятого дикаря. Стиснуть его шею могучим захватом и сдавить так, чтобы глаза полезли из орбит, но он подавил в себе эту ярость, прекрасно понимая, что, допусти он ошибку, и все его замыслы и надежды останутся в прошлом.

Нужно найти что-нибудь, камень или сук, что помогло бы ему одержать верх, но при этом не нарушило бы условий поединка. Он медленно пополз сквозь заросли кустарника, но ничего подходящего так и не нашел.

Проклятье!

Кузоло осторожно выглянул из-за кустов и осмотрелся. Атланта нигде не было видно. Тогда он принялся разглядывать одинокую скалу, высившуюся почти в середине площадки, и засохшее дерево рядом с ней. Если незаметно добраться до него и отломать ветку потолще, он непременно победит! И тут Кузоло похолодел: из-за скалы появился атлант. Он шел спокойно, не скрываясь, внимательно глядя по сторонам. Остановился рядом с деревом. Похоже, ему в голову пришла та же мысль, но он успел первым! Да что там успел! Второй выход находился гораздо ближе от их общей цели! Проклятый атлант! Кузоло стиснул зубы и затаился.

Что же теперь делать? Что делать?!

Так и не заметив противника, спрятавшегося в густых зарослях, Кулл спокойно развернулся и ушел за выступ скалы. Уф, пронесло! Недоумок! От накатившего волнения Кузоло вспотел, но вздохнул с облегчением. Теперь нужно незаметно проползти сквозь заросли, почти примыкавшие к дереву, и тогда дело можно будет считать сделанным. Только бы раньше времени не попасться на глаза атланту!

Как только решетка поднялась, Кулл направился к тому месту на Арене, где, как он знал, сходятся противники, согласившиеся на открытую схватку. Он не сомневался, что и Кузоло, который всегда хвастался своей огромной силой, поступит так же. Недаром же он выбрал бой без оружия. Однако, подождав своего бывшего матроса на открытом месте, атлант понял, что ошибся: Кузоло избрал иную тактику, а значит, легкого поединка не получится.

Кулл внимательно осмотрелся — никого. Поганец оказался умнее, чем он думал, и теперь придется соблюдать предельную осторожность. Арена и в самом деле позволяла любым противникам сойтись на равных. Кулл быстро повернулся, вышел на вторую половину Арены, но и там никого не увидел.

Одно из двух: то ли они оба начали ходить кругами, и Кузоло сейчас находится там, откуда он только что пришел, то ли негодяй затаился в кустах и выжидает удобного момента. Лезть в заросли Куллу совсем не хотелось. Вооружившись камнем или палкой, его противник сможет нанести удар исподтишка, а это почти верный проигрыш.

Придется действовать иначе. Раз Кузоло выбрал тактику выжидания, нужно сначала выследить его. Атлант кинул последний взгляд на доходившие почти до плеч густые заросли, в глубине которых прятался его враг, и подумал, что, выслеживая Кузоло, нельзя забывать и о том, что скоро стемнеет, и, если он будет стоять и ждать, когда сопернику надоест прятаться, дело может принять совсем дурной оборот.

Зрители шумели, кто-то что-то кричал, однако слов было не разобрать: отдельные возгласы сливались в шумный многоголосый хор. Но как только пират окинул взглядом расположившуюся на каменных скамьях пеструю толпу, он сразу понял, что за поединком следят. Зрители начали скандировать его имя. Большинству Кузоло с его хамством и болезненным самолюбием был неприятен, к тому же он не вышел открыто на бой, а пираты предпочитали наблюдать за бесхитростными, но кровавыми поединками.

Кулл скрылся за выступом скалы. Теперь он знал, что ему делать. Выманить Кузоло из кустов он не сможет, а значит, нечего об этом и мечтать. А вот выследить противника не так-то и трудно. Быстрыми отработанными движениями атлант взобрался по отвесной скале, и зрители разразились приветственными криками. Однако Кулл заставил себя не обращать на них внимания. Раз противник решил скрытно подобраться к нему, значит, и ему не зазорно поступать так же. Пусть Кузоло считает себя великим охотником — атлант тоже не промах.

Скала вытянулась на полсотни локтей от одних ворот к другим и в ширину была примерно вдвое уже, чем в длину. Кулл прополз к дальней стороне, где приподнимался на локоть зазубренный край, и осторожно осмотрелся.

Аккуратно, не производя ни малейшего шума, его враг неспешно пробирался среди густых зарослей, приближаясь к лишь ему ведомой цели. Некоторое время Кулл следил за ним, пока не понял, что если и дальше Кузоло будет двигаться в том же направлении, то неизбежно выйдет из кустов рядом с засохшим деревом. Зачем оно ему? Кулл окинул взглядом не слишком толстый ствол с давно облезшей корой, гладкий и потемневший от дождей. Четыре сухие ветки с руку толщиной торчали в разные стороны — по ним даже одноногий калека легко сумеет забраться наверх. Неужели и Кузоло пришла в голову та же мысль — взобраться на скалу и с ее вершины выследить Кулла? Атлант усмехнулся. Ну что ж, милости просим!

Он встал и, старательно придерживаясь противоположного края плоской вершины, пошел вперед, держась в то же время чуть позади неприятеля. Отсюда, сверху, Кузоло был виден как на ладони, в то время как сам Кулл оставался вне поля зрения противника, которому и в голову не приходило, что за ним могут наблюдать сверху.

— Давай, Кулл! Сверни ему шею! — раздавалось то с одной, то с другой стороны, и всякий раз Кузоло вздрагивал и лихорадочно озирался, выискивая прятавшегося в кустах атланта, что вызывало среди зрителей приступы вполне понятного смеха. Смех же действовал на него, как красная тряпка на быка, но поделать он ничего не мог. Лицо бандита сделалось пунцовым от гнева, глаза налились кровью, но сейчас он мог только бессильно сжимать кулаки и скрипеть зубами от раздиравшей душу бешеной ярости, которая усиливалась с каждым новым приступом хохота на трибунах.

Сволочи! Они свято помнили о суровой каре за нарушение правил, и ни один не крикнул: «Сейчас он даст тебе по затылку!» — что можно было бы расценить как подсказку. Зато до Кузоло доносились другие слова:

— А я говорю, Кулл завалит борова!

— Принимаю ставки сто к одному в пользу атланта!

— Кузоло уже умер! Подох со страха! Если нет, почему он не шевелится?!

Бывший матрос понимал, что над ним откровенно издеваются. Издеваются потому, что ненавидят! Атлант ведь тоже не скачет зайцем! После того как попался на глаза всего раз, он пропал бесследно, словно его и не было! Значит, тоже где-то затаился. Ну ничего. Дерево уже совсем близко. Сейчас он выломает сук, тот, что пониже, самый толстый — правилами это не запрещено, — и вот тогда придет его черед посмеяться над всеми!

На миг мелькнула мысль, а не дождаться ли темноты? Но он тут же отверг ее. Говорят, проклятый дикарь видит и ночью, как днем, а Кузоло был отнюдь не дурак и прекрасно понимал, что его сильные стороны — мощь и напор. Правда, и атланта его суровые боги не обделили силой, но тягаться на равных с ним, с Кузоло, он вряд ли способен. И все-таки кто его знает?

Верзила подобрался к самой кромке кустов. Дальше на двадцать локтей простиралось голое пространство, ограниченное каменной стеной. В десяти локтях от него стояло дерево, к которому он так долго шел. Видимо, зеваки на каменных скамьях тоже почувствовали: сейчас что-то произойдет. Они увидели, что дальше Кузоло прятаться негде и он просто вынужден наконец-то принять бой.

Кулл видел, как затаился и начал напряженно осматриваться его противник. Судя по всему, он занял позицию, к которой стремился, атлант замер. Если сейчас Кузоло полезет наверх, то у Кулла останется за спиной свободное пространство, в то время как его неприятель потеряет свободу передвижения. Это хорошо, и менять ничего не следует.

Атлант приготовился. Он прекрасно видел своего врага, а тот его — нет. Наконец верзила решился и, настороженно озираясь, подошел к дереву. Кулл усмехнулся. Все правильно, сейчас полезет. Кузоло взялся за нижнюю, самую толстую ветвь, качнул ее, пробуя на прочность и… Принялся выламывать!

Э, нет! Так дальше не пойдет! Кулл выругался про себя: вот об этом он не подумал! Если Кузоло выломает сук, совладать с ним станет гораздо сложнее! Атлант бросился вперед. Он знал, что, усохнув, ветви дерева стали твердыми, как камень, и выломать их не так-то просто, но и медлить не стоило. Кузоло силен, как зверь!

Кулл разбежался и не глядя прыгнул, прекрасно зная, что не промахнется, и его ладони охватили отполированную дождями ветвь. Тело развернулось под ней, набирая скорость, ноги пошли вперед, нацеливаясь в грудь застывшего от неожиданности Кузоло. Ступни врезались в грудь мерзавца, опрокидывая его навзничь, и в это мгновение с оглушительным треском сук обломился, и Кулл, вместо того чтобы просто спрыгнуть на землю, полетел вперед.

Проклятая, предавшая его деревяшка выскользнула из рук. Не успев перевернуться, он неудачно упал на спину, ударился затылком о вросший в землю валун, и в глазах у него потемнело. Мир закружился, непроглядный мрак чуть не затопил сознание, и лишь настойчивая мысль: «Нельзя! Нельзя!» — болью запульсировавшая в разбитом затылке, не позволила ему отключиться.

Действуя скорее по привычке, чем осознанно, Кулл откатился в сторону, и не увидел, нет, но почувствовал, как суковатая ветвь обрушилась на землю в том месте, где только что находилась его голова. «Двигайся, двигайся!» — билась в голове навязчивая мысль, и, не видя ничего вокруг, Кулл крутился, нутром чуя, куда повернуться. Подобранный Кузоло и превратившийся в его руках в грозное оружие сук раз за разом вспарывал землю в опасной близости от цели, но все-таки не настигал ее.

Громила взревел от ярости, и тут Кулл впервые понял, что сплошной гул вновь разделился на отдельные звуки. Трибуны бушевали, кто-то подбадривал его, а совсем рядом заходился от бешеной злобы его враг. Кузоло уже ощущал вкус победы и не собирался упускать ее. Как ни изворотлив проклятый атлант, но силы его не вечны! Еще один-два удара, и ему конец!

Он бил, нанося удар за ударом, зверея от ярости и предвкушения близкой победы, и, когда нога атланта вдруг выбила дубину из его рук, даже опешил, но замешательство его длилось лишь краткий миг, и он бросился на поднимавшегося с земли противника. «Мне бы только добраться до его глотки!» — вспомнил он свои хвастливые слова, сказанные перед началом боя сопляку Каусу.

Он прыгнул на атланта, и огромные волосатые руки сомкнулись на мускулистой шее Кулла. Но атлант уже поднялся и тоже успел шагнуть вперед. В то мгновение, когда навалившийся сверху Кузоло сомкнул пальцы на шее врага, тот схватил его за полы кожаной безрукавки на груди и, подняв на вытянутых руках, рванулся вперед. Он понимал, что не сможет разомкнуть смертельных объятий, и помчался к скале, надеясь силой удара оглушить противника.

Обжигающая боль пульсировала в затылке, но она лишь подстегивала Кулла. С диким ревом, ничего не видя перед собой, кроме ненавистного Кузоло, он несся вперед, зная, что на вторую попытку времени у него не будет. Он уже задыхался, а перед глазами поплыли огненные круги, когда почувствовал, что наскочил на препятствие.

Послышался страшный хруст, и в лицо атланта плеснула струя крови. Руки врага ослабили хватку, чудовищный рев вырвался из пронзенной обломанным суком груди. Из последних сил Кулл оттолкнулся и упал навзничь, наспех отерев залитое кровью лицо. Нанизанный на сук Кузоло еще пытался опереться о него, снять себя с чудовищного вертела, и тут исполненный ненависти взгляд умирающего остановился на победителе. Правая рука его потянулась вперед, словно он и вправду надеялся дотянуться до врага и увести его с собой в мрачную Страну Теней.

Он попытался что-то сказать и не смог, лишь хриплое бульканье сорвалось с окровавленных губ. Взгляд его начал тускнеть. Жизнь стремительно покидала некогда могучее тело. Он так и умер с протянутой вперед рукой и искаженным ненавистью лицом.

Как только тяжелая бронзовая решетка опустилась за спиной Кузоло, щуплый юнец, которого последние слова, пирата, похоже, подтолкнули к какому-то решению, обернулся к своим спутникам, похожим на двух мрачных горилл:

— Пора уходить. Нас ждет еще одно важное дело, так что расхолаживаться некогда.

— Как же так, молодой господин? Ведь сейчас начнется бой!

— В котором нам все равно не доведется участвовать. Разве что, — насмешливо добавил Каус, — один из вас хочет поболтаться на рее. Я никого не держу, можете подняться на трибуны и помочь нашему другу советом.

Громилы переглянулись, но спорить не стали.

— Куда пойдем? — спросил один из них.

— Ты же слышал, что отважному Кузоло, — усмехнулся Каус, — нужна дама его сердца, а я не привык оставаться в должниках!

— Так ты собрался выкрасть девку?!

— Да, — кивнул юнец, — и думаю, лучше времени для этого не будет.

— А если Кузоло проиграет? — простодушно поинтересовался громила, но мальчишка лишь пренебрежительно сморщился, досадуя на непроходимую тупость своих подручных.

— Тогда из платы за жизнь атланта она превратится в приманку, на которую мы поймаем доблестного Кулла! — не без самодовольства объяснил он.

Верзилы переглянулись, невольно проникаясь уважением к жалкому заморышу, который намеревался обмануть знаменитого пирата, грозу Ласкового, Мутного и прочих морей, нисколько не сомневаясь в успехе.

— Лично я бы не рискнул связываться с Кул-лом, — совершенно серьезно признался один из них.

— Чем опаснее дичь, тем почетней трофей, — пожав костлявыми плечами, ответил юнец.

О том, что его отец, барон Ридо, снарядил пять галер, чтобы отомстить атланту, он скромно умолчал. Такое преимущество в силе превращало благородную охоту в пошлую бойню, и о доблести, которая невольно подразумевалась в любом открытом и честном противостоянии легендарному Куллу, не могло быть и речи.

— Воля твоя, хозяин, — покорно согласился верзила, — нам-то что? Мы люди маленькие. — И он посмотрел сверху вниз на господина.

— Вот и прекрасно. Тогда — быстро в город!

И, стараясь оставаться незамеченными, они поспешили в Дуур-Жад. Впрочем, предосторожность оказалась явно излишней: никто и не думал следить за ними, разве что кроме маленького вертлявого человечка с бегающим взглядом, который поджидал их на окраине.

— Ты все узнал? — с ходу спросил его юноша.

— Да, господин, — кивнул тот. — В доме пусто. Девка спит, при ней только сиделка, да двое охранников внизу режутся в кости. Если напасть внезапно, никто и опомниться не успеет.

— В соседних Домах?

— Пусто, — кратко ответил человечек.

— Как видно, сама судьба стоит за нас! Эти кретины бросили все, чтобы поглазеть, как один человек убивает другого, словно сами не занимаются ежедневно именно этим! — скривился Каус. — Я всегда говорил, что кровожадность не доводит до добра. — Он повернулся к спутникам: — Уберите сиделку, но только тихо. Я совсем не хочу, чтобы на ее крики прибежал какой-нибудь проснувшийся после попойки бандит! Заберем девицу — и сразу на пристань. У причала нас будет ждать шлюпка. Отплываем немедленно, как только поднимемся на борт.

— А Кузоло? — ошарашенно посмотрел на него один из верзил.

— Если случится чудо и бравый Кузоло останется жив, в чем я сильно сомневаюсь, — парень усмехнулся, — мы всегда успеем вернуться за ним, а пока их поединок мне интересен только одним: чем больше он продлится, тем дальше мы успеем уйти от Дуур-Жада. — Он насмешливо посмотрел на оторопевших бандитов. — Так что не задерживайтесь, если, конечно, вам еще жить не надоело, — добавил он брезгливо.

Шумная толпа хлынула на улицы Дуур-Жада и заполнила их задолго до того, как Кулл покинул Арену. Впрочем, люди быстро разошлись по тавернам, торопясь утолить накопившиеся за время поединка голод и жажду. И конечно, все обсуждали только что закончившийся бой. Собственно, споров не было: все сходились во мнении, что атлант победил честно.

Он не прятался, не уходил от столкновения, а когда выяснилось, что Кузоло решил не нападать сразу, проявил смекалку и здравомыслие, обставив противника по всем статьям, и лишь нелепая случайность на время поставила его победу под сомнение. Но, хоть атлант и поступил несколько опрометчиво, он сам же от этого и пострадал, однако сумел собраться и выиграть.

Кулл торопился к Лио, во-первых, желая узнать, что с ней, не очнулась ли, а во-вторых, конечно же, обрадовать ее тем, что наконец-то все неприятности остались позади. К сожалению, ему поневоле пришлось задержаться ненадолго, чтобы мало-мальски привести себя в порядок и промыть рану.

Когда Кулл с друзьями тронулся в обратный путь, он издалека увидел спешившего к ним человека и, почувствовав недоброе, рванулся навстречу:

— Что случилось?!

— Ее украли, Кулл, — ответил Рико, с трудом переводя дыхание.

— Кто?

— Не знаю. — Пират покачал головой, дыхание его постепенно успокаивалось. — Они убили обоих людей Харма.

— Что? — Камелиец вздрогнул, как от удара, и гневно посмотрел на Рико, словно тот был повинен в случившемся. — Убийство в Дуур-Жаде?!

— Вряд ли арбалетный болт сам залетел в горло. Сиделку просто зарезали. Похоже, старуха вздремнула да так и осталась сидеть у кровати.

Кулл бросился вперед. От гнева и быстрого бега кровь его забурлила и вновь запульсировала в разбитом затылке пронзительной, жгучей болью. Стиснув зубы, он несся по улочкам Дуур-Жада, и, завидя разъяренного атланта с развевающейся копной смоляных волос, люди шарахались в стороны, не понимая, что могло так разозлить того, кто только что одержал славную победу на Арене!

Его приветствовали криками, но он никого не видел и не слышал. Ворвавшись в дом камелийца, Кулл в несколько прыжков преодолел лестницу и остановился у пустой кровати, не в силах справиться с волнением, хотя и знал, что увидит здесь.

Старуха сиделка все еще сидела в кресле, и на лице ее застыло умиротворенное выражение. Видно, перед самой смертью ей снилось что-то приятное, и она даже не почувствовала, как кинжал пронзил ее сердце. Улыбка не покинула изборожденного морщинами лица, только вязание вывалилось из рук, и теперь валялось в луже крови на полу.

Ничто в комнате не было тронуто. Все осталось на местах, лишь столик в изголовье кровати лежал на боку. Кувшин разбился, и янтарное вино разлилось по полу.

— Перед кроватью лежал ковер. — Неожиданно прозвучавший голос заставил Кулла вздрогнуть. Он обернулся и увидел Харма. — Похоже, они закатали в него девушку и так переправили ее на судно.

— Откуда ты знаешь?

— Они не могли открыто нести Лио по городу: хоть жители и отправились на Арену наблюдать за вашим поединком, но кто-то ведь мог и остаться, а твою подругу всякий знает в лицо. К тому же в порту стоит десяток галер, и уж они-то наверняка не оставались пустыми.

— Рико! Кто несет вахту на «Богине Морей»?

— Харт. Сегодня его очередь!

— Ты его видел? Что он говорит?!

— Только одно судно покинуло гавань — тот самый одномачтовик, что пришел днем раньше. Перед отплытием к нему подошла шлюпка, в которой сидели четверо мужчин. Двое верзил, по описанию те самые, что сопровождали Кузоло на Арену, юнец и еще какой-то вертлявый тип. Похоже, все это их рук дело.

— Харт видел Лио?

Атлант схватил матроса за руку, и в глазах его полыхнуло темное пламя ненависти.

— Нет! — Рико не отвел взгляда. — Он не видел, как люди садились в шлюпку, а к судну лодка подошла с дальней стороны, так что неизвестно, кто поднялся на борт. Однако Харту показалось, что какой-то большой сверток лежал на дне шлюпки, во всяком случае гребцам явно было неудобно сидеть.

— Можешь не объяснять. Они все продумали… — Кулл помолчал немного, потом в сердцах ударил кулаком в стену. — Прах и пепел! Да только одно то, что эта лоханка не пристала к пирсу, а встала на якоре посреди гавани, уже должно было насторожить! Надо было перетрясти ее, а то и пустить ко дну!

— Этого нельзя было делать! Пойми! — воскликнул Харм. — Если бы мы поступили так без достаточного на то повода, купцы…

— Шакалы!

— …Пусть так, но они ушли бы из Дуур-Жада.

— Да пропади они пропадом! Зато Лио была бы со мной!

— Наверное, так, — нехотя согласился камелиец, — но ты восстановил бы против себя всех.

— Плевать! — огрызнулся Кулл. — Впрочем, что спорить? Сделанного все равно не воротишь!

— Ты прав, — кивнул Харм, — и все-таки позволь дать тебе совет. Избавляясь от неприятностей, не обретай новых, еще больших!

— Ладно, — Кулл усмехнулся, — спасибо за совет, а теперь — прощай! Мне, пожалуй, пора!

— Собрался в погоню? — спросил камелиец.

— Я никогда не бросаю друзей!

— Остынь и выгляни в окно — уже ночь! Небо тучами затянуло. Ты наверняка разминешься с беглецом.

Кулл резко обернулся:

— А-а! Проклятье!

— Я послал своих людей проследить за ними. Так или иначе, но к утру мы узнаем, куда они направились.

— Спасибо тебе, Харм. — Кулл посмотрел камелийцу в глаза и опустил тяжелую руку ему на плечо.

— Не стоит. Пойдем-ка лучше в «Око Бури» да за кувшином-другим вина прикинем, что делать дальше.

— Что ж, идет. Но погоди-ка — Кулл остановился. — Я хочу посмотреть на трупы твоих людей.

Осмотр не занял много времени. Едва увидев покойников, атлант кивнул, словно увидел нечто важное, и отдал несколько распоряжений. Вскоре они уже сидели в таверне папаши Тито за заботливо накрытым столом в окружении друзей.

Вбежал человек Харма и, согнувшись в почтительном поклоне, положил на стол перед атлантом пару арбалетных болтов, как две капли воды похожих друг на друга. Кулл взял их, повертел в руках, сравнивая.

— Так и есть, — наконец сказал он и посмотрел камелийцу в глаза, — это люди Ридо.

— Несомненно, — согласился тот, — что теперь собираешься делать?

Кулл задумался, медленно прожевал кусок баранины и запил его добрым глотком вина.

— Что собираюсь делать?… — задумчиво повторил он. — Замок Ридо стоит неподалеку от Пурпурного города… Я думаю наведаться туда и посмотреть, что к чему. Быть может, удастся объяснить барону, что настоящий мужчина мстит врагу, а не его женщинам.

— Для этого понадобится слишком много людей, — заметил Шарга.

— Зачем? — удивился Кулл. — Я ведь не собираюсь штурмовать стены! Тихонько проникну внутрь, отомкну ворота, а там видно будет.

— Это очень опасно.

Кулл недобро усмехнулся:

— Ридо побывал у меня в гостях, и я просто обязан теперь навестить его! Иначе мне опять скажут, что я дикарь! У меня только одна просьба к тебе. — Он посмотрел камелийцу в глаза.

— Говори, я все исполню, — не задумываясь, ответил тот.

— Позаботься о Зонге.