Клинки Лемурии

Глава первая И СНОВА ДУУР-ЖАД

Наконец-то вырвались! Кулл стоял на корме и не отрываясь смотрел на узкий проход между скалами. «Богиня Морей» только что прошла этим путем, миновав протоку, соединявшую Мутное море с безымянной бухтой, которая едва не превратилась для них в смертельную западню.

— Даже не верится, что все это было с нами на самом деле.

— Спроси у Ханара, — коротко бросил атлант, — ему это не показалось шуткой.

Шарга молча покачал головой. Атлант, глядя на него, болезненно поморщился:

— Брось! Ты же и не в таких переделках бывал!

— В таких, как эта, никогда! — возразил Шарга.

Капитан стиснул зубы. Похоже, дууржадец вот-вот может сорваться. Такое случается и со смелыми людьми. Это вовсе не малодушие, просто смерть прошла настолько близко, что шкипера ожгло ее дыхание. Что творится в душе Шарги, понятно, только вот очень уж это не вовремя.

— А что, собственно, произошло? — спросил Кулл совершенно спокойно. — Ну побегали то за бароном, то от него, повеселились немного, починили корабль, потом слегка испугались… — Его взгляд стал насмешливым, и лишь где-то в самой глубине глаз не угасало настороженное внимание, — Прах и пепел! Даже не подрались! К тому же все это теперь в прошлом!

— Это меня успокаивает, — ответил шкипер, и Кулл с облегчением подумал, что либо ошибся, либо дууржадец уже взял себя в руки.

Хвала богам, Шарга не новичок в таких делах!

— А-а! Брось! — Кулл припал к бурдюку и, напившись, передал его шкиперу. — Зато мы сделали что хотели. «Богиня Морей» в полном порядке, и мы можем спокойно поразмыслить над тем, как быть дальше.

— Что ж, быть может, ты и прав, — согласился Шарга, принимая из рук Кулла изрядно похудевший бурдюк. — Только одно хочу сказать: всему, что с нами случилось, я бы предпочел хорошую потасовку.

Из трюма выбрался Харг и остановился рядом с говорившими.

— Все в порядке, капитан, — сообщил он, принимая из рук шкипера совсем уж вялый бурдюк. — Киль цел, — сказал он, сделав пару хороших глотков, — таран даже не помяло, обшивка не пострадала. Только в одном месте на левом борту ободрало цепью краску.

— Ну? — Кулл обернулся к шкиперу. — Что я тебе говорил?

Атлант весело посмотрел на друга, но тот лишь сокрушенно качал головой, словно плотник только что известил их о скорой и неизбежной ее кончине. Глядя на него, атлант рассмеялся:

— Не понимаю, чем ты не доволен?

— Да доволен я, доволен! — проворчал Шарга.

— Ну так в чем же дело?!

— Не понимаю я, как все это произошло! Не понимаю, якорь мне в глотку, и все! — Он с вызовом посмотрел на Кулла. — «Богиня Морей» цела, и это здорово! Поверь, я радуюсь вместе с тобой! Но почему она цела?! Кто мне может ответить?! Да галера должна была развалиться на тысячу маленьких разбитых шлюпок! И пусть меня акула сожрет, если я не прав!

Он умолк и вопросительно взглянул на Харта. Повисла тишина, и некоторое время только ритмичный бой барабана да плеск волн за бортом нарушали ее.

— Все верно, — ответил плотник, — я и сам ничего не понимаю. Конечно, «Богиня Морей» построена на совесть, у нее невероятно прочный киль, специально рассчитанный на мощные таранные удары, но все-таки не на такие. — И он вновь припал к бурдюку.

— Послушай, Кулл, — заговорил дууржадец, едва Харт умолк, — быть может, ты не все нам рассказал? — Он вопросительно посмотрел на капитана. — Если так, то скажи сейчас, ведь все уже позади!

— Что ты хочешь услышать? — удивился атлант.

— Быть может, маленькая Суали тайком шепнула тебе что-то, чего мы не знаем? — выпалил Шарга. — Но тогда это жестоко по отношению к нам. Думаю, не один я мысленно распрощался с жизнью, когда мы помчались вниз по молочной реке!

— Да нет же! Нет! — Кулл наконец понял. — Проклятье! Я не способен на столь дурные шутки.

— Верю, — мгновенно согласился дууржадец. — Но почему ты не попытался удержаться в озере? Ведь это была наша последняя надежда!

— В том-то и дело, — спокойно объяснил атлант, — что не было ее у нас. — Шарга недоверчиво покачал головой, но капитан жестом остановил его. — Вспомни лучше, как все происходило. Мы табанили, но галеру все равно несло к спуску!

— Неважно! — отмахнулся шкипер. — Ребята нажали бы еще, если надо.

— Нажали бы… — Кулл поморщился, потом криво усмехнулся. — Жить-то всем хочется… Но надолго их все равно не хватило бы! И ты забываешь о «Борхее». Он в любое мгновение мог врезаться в нас, или мы напоролись бы на одну из подводных скал, а это конец! Но даже если бы все обошлось, что б мы делали дальше? Как прорваться через заслон Ридо? И тут я понял, что этот убийственный поток и есть наш единственный путь к спасению!

— Но цепь! — воскликнул Шарга.

— Верно, была еще цепь, — кивнул атлант, — но цепи я тогда не видел. Только галеры, одна из которых перегородила корпусом выход! И тогда я подумал, что, если нам удастся привлечь к себе внимание ее капитана огненными стрелами и если ему жизнь дороже денег, он уйдет с дороги! Правда, оставалась опасность, что они перетрусят слишком сильно и попрыгают за борт…

Шарга обалдело покачал головой. Харт предпочитал не вмешиваться в разговор.

— И ты успел обо всем этом подумать?

— Успел.

— А когда увидел цепь, понял, что нам конец? — Шкипер вопросительно посмотрел на капитана.

Атлант нехотя кивнул.

— Верно, — подтвердил он, — в первый миг так оно и было… Самым страшным для меня оказалось то, что изменить ничего уже нельзя, но я тут же спросил себя: а действительно ли нельзя?

— Ну и?

— Мне пришло в голову, что несмотря на внушительные размеры деревья, растущие в таком месте, не могут быть здоровыми. Наверняка сердцевина изъедена гнилью, а корням не за что как следует держаться. Если ударить посильнее, то, быть может, еще не все потеряно! Так оно и вышло.

Шарга недоверчиво смотрел на своего капитана: все, что тот рассказывал, слишком уж походило на сказку, на бред, который попросту не может воплотиться наяву! Не мог человек, который столько раз сознательно сворачивал на путь, прямиком ведущий к смерти, не погибнуть. С такой байкой в любой портовой таверне рассказчика подняли бы на смех… Но ведь они живы! И от этого никуда не деться… Равно как и от того, что все происходило именно так, как рассказал Кулл. Шарга подумал вдруг, что просто растерялся. Он не верил в слова капитана, хотя и знал, что тот не солгал, потому что сам видел, как все было. Более того — исполнял сумасшедшие приказы! И именно поэтому они живы сейчас!…

— Да очнись ты! — Кулл с усмешкой хлопнул Шаргу по плечу. — Признаться, я и сам не ожидал, что самая обыкновенная, хоть и не слишком простая починка выльется в такое…

Атлант немного помолчал и вдруг расхохотался. Шарга вздрогнул и сначала посмотрел на него с недоверием, потом с пониманием: он был уверен, что человек не может пройти через такое и не повредиться умом. Он и сам чувствовал, что какое-то время стоял на грани срыва, и теперь, когда все прошло, не мог избавиться от этого неприятного ощущения… Ощущения подкрадывающегося на мягких лапах безумия. Шкипер перевел взгляд на Харта. Лицо плотника ничего не выражало, он внимательно смотрел на капитана. Кулл наконец успокоился. Он глубоко вздохнул и обвел встревоженные лица друзей веселым взглядом.

— О боги! Бросьте! — Он вновь хохотнул. — Я вовсе не лишился рассудка. Просто я только сейчас подумал… Вместо того чтобы идти к озеру, мы тем утром могли просто повернуть назад, к Дуур-Жаду, и спокойно отремонтироваться в его доках! И не было бы всего этого! Но ведь никому это даже в голову не пришло! Ни до, ни после!

— А ведь и верно, — удивленно согласился Шарга. — Мы думали о чем угодно, только не об этом… Да что теперь! — Он махнул рукой. — Видно, такова была воля высших богов!

— А-а, перестань! — Кулл скривился. — Воля богов! — передразнил он. — Делать им, что ли, больше нечего, кроме как испытывать нас?! Простое недомыслие, и не больше того!

— Ну не знаю! — Шарга развел руками. — Быть может, ты и прав. Лучше скажи, что нам теперь делать?

— Как что? — удивился атлант. — Вернемся в Дуур-Жад — нужно узнать последние новости, а там видно будет! — легкомысленно закончил он.

Бароном овладело какое-то странное оцепенение. Он стоял, держась за вант, и отчужденно смотрел перед собой, словно не живые люди барахтались в воде у самого борта «Лемурии», и не реальные события разворачивались перед ним, а некое шутовское действо разыгрывалось на потеху знати.

Каус, видя, что от отца толку мало, взял командование в свои руки. Как и папашу, сынка не любили за жестокий и надменный нрав, хотя и признавали за ним несомненное преимущество: все-таки отдаваемые молодым бароном приказы отличались разумностью. Не то что взбалмошные выходки барона-отца!

Ридо смотрел на плававший в воде мусор, на мертвые тела, на хватавшихся за деревянные обломки раненых и изводил себя вопросом: что он сделал не так? Казалось бы, все тщательно продумал — придраться не к чему! Он загнал пирата в ловушку, не им, правда, устроенную, но все-таки ловушку, из которой не было выхода! В ярости Ридо сжал кулаки. А он ушел…

Барон вовсе не считал себя тупицей, как думали о нем окружающие, но жизнь постоянно играла с ним злые шутки. Такие черты характера, как капризность, взбалмошность и нетерпеливость, которыми наградили его боги, сводили на нет даже удачные замыслы, не позволяли воплотить в жизнь хорошие идеи. И ему, в свою очередь, казалось, что окружают его одни глупцы, которые чуть ли не умышленно рушат его гениальные планы. Быть может, именно поэтому, когда сын подрос и неожиданно стал разумным и серьезным советчиком, дела, казалось, пошли на лад. Обладай барон способностью здраво рассуждать, он, вероятно, понял бы: идеи сына были новы и оригинальны только для него, Ридо, и размышления над ними просто-напросто отвлекали его, а потому он не обращал внимания на исполнителей, которые, когда им никто не мешал, действовали вполне сносно.

Но что случилось теперь? Ридо задумался. Да, он проиграл на Вазии. Проклятому пирату повезло, и от этого никуда не деться. Началась погоня. Он сознательно не вступал в бой, понимая, что рано или поздно пригонит атланта к кромке непроходимого моря водорослей, тем самым свяжет его по рукам и ногам и обеспечит себе несомненное преимущество, которым не следует пренебрегать. Он верно рассчитал, что пират не пойдет к грондарскому побережью, путь до которого неблизок и опасен. Тем более не подходили ему Валузия и граничившая с ней Верулия. В Валузии, конечно, его с радостью готов принять любой порт, но шпионы Ридо отыскали бы Кулла, даже если бы пират попытался укрыться где-то на пустынном побережье. Море там открытое, а на побережье нет укромных бухт.

Оставался один путь — на юг, в Каа-у, где у дикаря немало нор, в которых можно отсидеться и куда барон не осмелится сунуться. Именно на это Ридо и рассчитывал, понимая, что навечно Кулл там не останется и что никто из сподвижников морского разбойника, какими бы крепкими узами ни был он связан с атлантом, не рискнет напасть на корабли валузийского барона. Нужно было только переждать, когда пираты залатают пробоину в корпусе своей галеры и выйдут в море…

Но атлант обманул его. Он не пошел в Каа-у, а предпочел укрыться в верулийских землях, что, на взгляд Ридо, было еще опаснее, чем идти к далекому Грондару. Барон с сыном долго спорили, пытаясь понять, что же задумал их хитроумный враг, и в конце концов сошлись на том, что вряд ли у него тут есть тайное убежище, ведь, прознай верулийцы о нем, и Куллу несдобровать, несмотря на всю его хваленую отвагу. Скорее всего, пират пошел к укрытой от любопытных глаз бухте…

И все-таки нехорошие предчувствия не покидали барона на всем пути по длинному, узкому проходу, берега которого странно меняли рельеф от скалистых гор до топких, непроходимых болот, хоть в этом и не было ничего необычного, даже в молочной реке с покрытыми вечным туманом берегами.

Казалось бы, все учтено до мелочей. Во всех серьезных стычках барон в основном полагался на грубую силу), считая, что численный перевес непременно обеспечивает в конечном счете победу. Нужно только держаться вместе, не давая противнику возможности разбить суда по одному. Он свято помнил это правило, и казалось, все складывается именно так, как задумано: две трехмачтовые галеры и две двухмачтовые зажимают «Богиню Морей» в тиски, одна преграждает путь на волю, «Борхей» наваливается сзади. Да будь он проклят, если атлант сумеет вырваться!

Ко всему еще цепь! Кто мог подумать, что вековые сосны так слабо держатся за землю корнями? Впрочем, болото — оно и есть болото. Три дня они простояли на якоре, уповая на эти деревья и такую непреодолимую преграду — цепь, натянутую между стволами. Никому и в голову не пришло, что в болотной жиже просто нельзя надежно укорениться. Всех обманули поражающие воображение размеры сосен-великанов. Всех, кроме Кулла…

Похоже, он обо всем подумал! И о том, что эта преграда — вовсе не преграда, и о естественном человеческом стремлении выжить, которое заставило капитана галеры заслона спешно убраться с дороги пиратов. Почему же он сам, барон Ридо, вовремя не подумал о том же?! Почему?!! Ему захотелось закричать от охватившего его бешенства, но он сдержался, и только одутловатое лицо налилось кровью, сделавшись страшным. Неужели он глупее какого-то дикаря?! Он, валузийский дворянин, родословная которого так длинна, что он уже и сам не помнил, сколько поколений предков ошивалось у трона, неизменно пребывая в фаворе!

Ну нет! Барон в ярости скрипнул зубами и посмотрел на корму удалявшейся «Миральды», которая отправилась в погоню вместе с одномачтовой галерой, не пожелавшей пожертвовать собой и остаться в заслоне. Она была более быстроходной, но менее мощной, чем… Барон перевел взгляд на «Борхея». Этого судна ему было действительно жаль. Только что спущенное на воду, оно оказалось и быстрым, и сильным, но пользы принести не успело, затонув нелепо и до обидного быстро.

— Отец! — Голос Кауса, прозвучавший за спиной, отвлек его от невеселых мыслей. — Всех и все, что было можно спасти, мы спасли.

— Уходим! — крикнул барон, и в голосе его послышались стальные нотки. — Я еще покажу этому мерзавцу, как связываться со мной! — Каус с удивлением смотрел на отца, никак не ожидая такой перемены в его настроении. — Он нашу встречу надолго запомнит! — пригрозил барон напоследок.

— Надолго?

— Ты прав, — усмехнулся барон, — надолго не получится, но я позабочусь, чтобы перед смертью он успел о многом пожалеть. Знать бы только, куда он направится…

— Ну, это-то как раз просто, — усмехнулся Каус. — На Дуур-Жад, куда же еще? Наверняка пожелает узнать последние новости!

— Курс на Дуур-Жад! — не раздумывая, рявкнул барон, обращаясь к Полко.

Кулл не стал тратить времени, мороча голову барону, и не пошел на запад, как собирался вначале. Атлант верно рассудил, что, если отнюдь не глупый сынок барона правильно оценит положение, Ридо не кинется в бессмысленную погоню, но, конечно же, возьмет курс на север, чтобы попытаться снова загнать пиратов в угол.

Едва миновав пролив, Кулл скомандовал:

— Право руля!

Свежий ветер наполнил красные паруса «Богини Морей», и галера понеслась к родной гавани. Атлант не отрываясь смотрел на выход из пролива, гадая про себя, сколько времени понадобится барону, чтобы спасти оставшихся в живых моряков с «Борхея». Вскоре из узкого прохода между скалами появился бушприт первого из преследователей, и Кулл подумал, что бы это значило: сумел Ридо толково организовать дело или же бросил своих людей? Зная нрав своего давнего врага, Кулл склонен был верить во второе.

— Попробуй кто-то из наших капитанов оставить людей в беде, свои же выбросили бы его за борт, — высказал ту же мысль Шарга.

— Ты прав, — согласился Кулл, — в это трудно поверить. Но погоди, — тут же перебил он сам себя, — быть может, Ридо решил разделить эскадру?

Пока они разговаривали, одномачтовая галера успела полностью показаться из прохода и теперь разворачивалась. За ней шло второе судно, и теперь Кулл не сомневался, что прав. Барон не желает упускать врага из виду и вряд ли осмелится бросить матросов на глазах у всех. Удайся даже ему захватить Кулла живьем и доставить в Валузию, это не спасло бы его от тяжелых обвинений. Не смог бы он и откупиться. За гибель по его вине полутора сотен верноподданных валузийского трона Ридо мог заплатить только собственной головой.

Интересно, сколько судов отрядит барон в погоню? Собственно, его флагман способен без труда принять на борт всех спасенных, но… Ридо настолько труслив, что никогда не согласится оставить свою драгоценную персону без охраны, даже если ему ничто не угрожает.

«Миральда» вышла в открытое море и теперь спешно ставила паруса. «Силья» шла вперед, часто меняя направление, хотя ветер был попутным: очевидно, опасалась в одиночку приближаться к «Богине Морей». Наконец «Миральда» поймала ветер, и обе галеры двинулись на север. Теперь преследователей от беглецов отделяло около трех десятков корпусов. Если они не станут сокращать это расстояние, то Кулл ничего не имеет против такой компании.

— Быть может, забрать чуть-чуть к западу? — задумчиво произнес Шарга. — Им наверняка приказано держаться у нас на хвосте. Уведем их в открытое море, а ночью сбежим! — Дууржадец вопросительно посмотрел на капитана.

— Нет, — ответил тот. — Мы рискуем утром оказаться меж двух огней, если Ридо сообразит пойти вдоль берега и за ночь сумеет обогнать «Богиню Морей». Нет уж, давай-ка вернемся на Дуур-Жад, а там посмотрим, что делать дальше.

— А что мы забыли на Дуур-Жаде? — пожал плечами шкипер. — Нам ведь нужна Лио!

— Верно, — кивнул атлант, — и все-таки мы должны побывать дома.

— Но ведь ее нет там!

— Верно, — снова согласился Кулл, ничего не объясняя. — Кстати, а где она?

— Думаю, на «Лемурие».

— Я тоже так думаю. Но что, если она осталась на острове барона?

— Может, и так, — не стал спорить Шарга.

— Совсем недавно мы побывали там, — с усмешкой заметил Кулл. — Вспомни-ка, чем это кончилось! Что же нам делать теперь?

— Что ты задумал? — спросил Шарга, но капитан молчал, и шкипер недовольно поджал губы.

Он не понимал, что затевает атлант, а потому и возразить ничего не мог. Быть может, он тоже растерялся и не желает признаваться в этом? Шарга посмотрел на задумчивое лицо Кулла и вдруг поймал себя на мысли, что не удивится, если узнает, что тот просто не хочет об этом говорить. Более того, похоже, капитан знает, что делать, но еще не продумал все до конца.

— Мне надо просто подумать, — заявил Кулл. — К тому же, прежде чем идти к острову, не мешает и остальным рассказать о нем… Хотя бы ради того, чтобы знали, где нас искать.

— Ты не собираешься попросить помощи у Харма?

— Проклятье! Нет! — огрызнулся Кулл и сплюнул в сторону болтавшихся за кормой «Миральды» и «Сильи».

Все-таки барон оказался еще трусливее, чем он думал: оставил при «Лемурие» два галеона, отправив в погоню меньше половины эскадры.

— Но почему?! — недоумевал шкипер. — Он не откажет, да и другие капитаны тоже. Все понимают, что, если Ридо удастся всерьез зацепить нас, ему это развлечение может понравиться, и он начнет охоту за остальными.

Шарга привел, на его взгляд, очень серьезные доводы, но, к его разочарованию, Кулл и теперь отрицательно покачал головой.

— Потому что это наше с ним дело! — Атлант ткнул себя пальцем в грудь с такой яростью, словно хотел продырявить ее. — Он хочет отомстить за подаренную ему жизнь и, надо признать, изрядно поумнел в последнее время. Но он действует с позиции силы, а сила — это еще далеко не все!

— Ты что-то задумал?

— Да, — подтвердил догадку Шарги Кулл, — но говорить об этом пока рано. Я должен все хорошенько взвесить. — Он с улыбкой посмотрел на расстроенное лицо верного шкипера: — Мне ведь тоже вовсе не хочется помирать, доказывая барону,, что я умнее!

— Хвала богам, — ухмыльнулся Шарга. — Я уж подумал, что тебя оса в зад укусила.

— Укусила, — серьезно ответил атлант, — но ведь укус ее не смертелен.

— Зато болезнен.

— Ты прав, — согласился Кулл, — и потому я намерен вырвать у нее жало.

Гребцы опустили весла в воду, и «Лемурия» двинулась к выходу из гавани вдогонку за двумя ушедшими вперед галерами. Ридо стоял на носу флагмана, задумчиво глядя перед собой.

Кулл вырвался, барон потерял совершенно новое судно, и потому его грызла смертельная тоска. Он тупо смотрел на воду, и мысли его, беспорядочные и недолговечные, проносились, не оставляя в сознании и следа.

Каус, в отличие от отца, думал совсем об ином. В его смелых фантазиях неизменно находилось место для Лио. Он помнил слова прекрасной грондарки о том, что их разговор может быть продолжен лишь после смерти Кулла. Он не знал, была ли девушка искренней или просто старалась выиграть время, но в одном ничуть не сомневался: пока она лично не удостоверится в гибели атланта, никакие слова, что с Куллом покончено, не помогут.

И еще одно его тревожило: Лио любит атланта, а это значит, что Каус сам поставил себя в весьма сложное положение. С одной стороны, чтобы заполучить Лио, он должен убить Кулла. С другой же — он ни в коем случае не должен делать этого, опасаясь, что девушка рано или поздно отомстит ему за смерть возлюбленного.

Проклятье! Будь Лио, скажем, валузийкой, все оказалось бы намного проще, но грондарка!… Он сокрушенно покачал головой, но тут же попытался успокоить себя. Что толку понапрасну предаваться гневу или унынию? От этого только путаются мысли, ему же сейчас, как никогда, нужна ясная голова, чтобы и соперника погубить, и самому при этом остаться в стороне. Это была поистине нелегкая задача. Каус понимал: чтобы перехитрить пирата, он должен полагаться только на себя, на отца надежды мало.

Обратный путь занял гораздо меньше времени: ветер оказался попутным, а кроме того, Кулл не стремился запутать следы, ничуть не скрывая своего намерения вернуться на Дуур-Жад. За кормой по-прежнему шли «Миральда» с «Сильей», не отставая, но и не приближаясь к «Богине Морей». Остальные три галеры Ридо, пустившиеся в погоню значительно позже, маячили где-то на пределе видимости, почти у самой линии горизонта.

Перед вечерней зарей прямо по курсу на горизонте показались острова.

В гавань Дуур-Жада «Богиня Морей» вошла незадолго до полудня. Доставивший их до места ветер исчез, наткнувшись на скалы, паруса опали, но гребцы сели на весла, и Кирим задал неспешный темп, с которого они постоянно сбивались, так как невольно гребли быстрее. Каждому не терпелось поскорее ступить на берег, обойти бесчисленные кабаки и поделиться со старыми друзьями пережитым — рассказов у всех накопилось не на один вечер.

«Богиню Морей» заметили, как только она вошла в бухту Дуур-Жада, а может, даже и раньше. Как бы там ни было, а когда галера приблизилась к причалу, ее уже ждала восторженная толпа. Это было настолько необычно, что Кулл сразу понял: в пиратской столице произошли важные события.

Не дожидаясь, когда перекинут сходни, капитан спрыгнул, и его сразу подхватили на руки.

— Кулл! Кулл вернулся!! — слышались отовсюду крики.

Его подняли над толпой и понесли. Он слышал, как заохал оставшийся сзади Шарга, как закричали остальные моряки, которые следом за ним высыпали на палубу. Атлант не противился, ничуть не сомневаясь, что его доставят в одну из таверн Дуур-Жада, и оказался прав. В «Оке бури» его наконец поставили на пол. Толстяк Тито, как всегда, согнулся в почтительном, но не подобострастном поклоне. Старый камелиец встал из-за стола и шагнул навстречу.

— Ну наконец-то! — Загрубелая ладонь опустилась атланту на плечо. — А мы уж не знали, что и думать: жив ты или мертв?

— Жив, жив… — Кулл хмыкнул. — Что мне сделается? А вот ты рановато ушел на покой. Рука твоя все еще крепка.

— В самый раз, — с усмешкой ответил Харм. — Король может быть только один. Кто-то из двоих должен был уступить…

— …Без боя.

— Да, ты прав, — заметил камелиец, вновь усмехнувшись, — но таков уж порядок вещей: сила видна сразу, смекалка чуть погодя, но дальновидную мудрость поступка порой можно оценить лишь через годы. Вот сейчас я просто не знал бы, как мне поступить, а так есть ты. — Он рассмеялся, увидев, как удивленно взлетела бровь Кулла.

— Разве что-то произошло?

— Произошло, — ответил Харм. — Одному из наших удалось выловить валузийского моряка далеко к югу отсюда. Тебе это ни о чем не говорит? — спросил он, с интересом глядя на Кулла. Тот молча кивнул. — Так я и думал. Впрочем, и так было ясно, что он не врет. Так вот, по его словам, ты потопил двухмачтовую галеру, на которую он нанялся матросом. И еще он сказал, что теперь флот барона сократился до четырех судов, но из Валузии должны подоспеть еще два. Это так?

— Все верно.

— Скажу тебе откровенно: я не знаю, что делать. Единственное, что мне приходит на ум, это собрать на Дуур-Жаде судов десять, отыскать эскадру Ридо и потопить! — Он гневно сверкнул глазами из-под насупленных бровей. — Боюсь только, столкновение таких крупных сил переполнит чашу и та болтовня о рейде на Дуур-Жад, что возникала до сих пор то в Валузии, то в Верулии, воплотится в решительные действия. — Он вздохнул. — Вся затея принесет больше вреда, чем пользы. Но если не сделать этого, барон не успокоится, а значит, шесть его галер надо уничтожить.

— Пять, — поправил его Кулл.

Пираты одобрительно загалдели, а Харм посмотрел на Кулла с невольным уважением:

— Так ты отправил к Морскому Отцу еще одного?

— Не совсем так. — Кулл поморщился, вспоминая о «Борхее». — Мы спрятались для ремонта в укромном месте, на выходе из которого барон устроил нам ловушку. Я считаю, нам просто повезло. Мы прорвались, а преследовавший нас «Борхей» попал в западню Ридо.

— С каких пор этот тупица начал придумывать что-то дельное? — иронично спросил Харм, — Клянусь зубами акулы, ты что-то скрываешь.

— Ты прав, старина. В последнее время произошло много нового. У барона подрос отнюдь не глупый сынок, и болван Ридо стал горазд на выдумки!

Пираты грохнули со смеху.

— Расскажи мне об этом подробней, — попросил камелиец.

— Это долгая история, — предупредил Кулл.

— А куда нам торопиться? — Харм Хусс обернулся к Тито: — А ну-ка, дорогой, принеси вина да жаркого! Побольше и получше!

Человек восемьдесят расселись в зале. Кулл залпом осушил огромный кубок любимого красного фарсунийского и начал рассказывать…

Каус видел, как вошла в гавань Дуур-Жада «Богиня Морей», как замерли, захваченные штилем, в полусотне корпусов от острова «Миральда» и «Силья». Все. Скоро начнут разворачиваться решающие события.

Всю дорогу сюда юноша ломал голову над тем, как же все-таки убить Кулла и остаться при этом в стороне. И только нынче утром его осенило: это должен сделать отец. По крайней мере надо, чтобы все думали именно так. А для этого нужно совсем немного: оставаться от всего в стороне, а если и давать отцу какие-то советы, то тайком, с глазу на глаз. В том, что отец не проболтается, Каус не сомневался. Он помнил, как болезненно воспринимал барон каждую удачную мысль, родившуюся не в его голове, а поскольку это в последнее время стало правилом, не удивительно, что обстановка постоянно накалялась.

Теперь все изменится. Отныне барон Ридо вновь станет единолично вершить свою волю — волю мудрого господина! А когда Кулл погибнет — а в том, что такое случится рано или поздно, сын, в отличие от отца, ни на миг не усомнился, — руки Кауса останутся чисты! Конечно, Лио попытается отомстить, но, поскольку гнев ее будет направлен не на него, а на отца, он сумеет придумать, как защитить родителя. Не вечно же она станет лелеять эту мысль! Да и отец не вечен…

Теперь следовало подумать, как быть с Куллом, укрывшимся на Дуур-Жаде. Вполне, правда, возможно, что он никогда не покинет острова, и тогда все решится сами собой, но, если этого не случится, нужно знать, куда он пойдет, а в хитросплетении узких проливов, разделявших острова архипелага, так легко затеряться. Что ж, и это в его, Кауса, силах. Свой человек на пиратском острове должен своевременно сообщить обо всех замыслах атланта, так что пока лучше убраться подальше, чтобы не попасться ненароком кому-нибудь на глаза.

И вдруг в голову ему пришла неожиданная и очень неприятная мысль. Он вскочил с кресла, где только что меланхолично потягивал вино, и побежал в каюту к отцу.

— Вот так! — закончил Кулл рассказ, допил вино и веселыми глазами посмотрел на камелийца. — Что скажешь?

В зале повисла напряженная тишина. Люди недоверчиво переглядывались, и веря, и не веря в удивительную историю. Поведай им все это кто-нибудь другой, рассказ наверняка сочли бы складной байкой и нашелся бы не один шутник, мигом отозвавшийся на нее, но сейчас никто не смеялся. Кулл слыл среди друзей хорошим рассказчиком и никогда не питал тяги к глупым розыгрышам. К тому же начал он говорить, когда едва перевалило за полдень, а теперь уже сгустились сумерки, и за все время ни у кого не возникло желания прервать его. На полу у ног атланта выстроился длинный ряд кувшинов, на столе выросла огромная груда обглоданных костей в большом круглом блюде: история Кулла, слишком складная и длинная для байки, попеременно то будила жажду, то возбуждала аппетит.

— Интересно, сынок. — Харм задумчиво поскреб в затылке. — Если бы услышал не от тебя, ни за что бы не поверил.

Пираты одобрительно загалдели: каждый думал о том же.

— Все так и было, — подтвердил атлант, и все разом замолчали.

— Да верю, верю, — отмахнулся камелиец, в то время как остальные молчали, переваривая услышанное.

— Вообще-то все, что я рассказал, не имеет никакого значения, — заявил вдруг Кулл. — Если вдуматься, мы вернулись к похищению Лио, только теперь Ридо лишился двух галер, а мы узнали о его тайном логове.

— Да плюнь ты на него, — посоветовал Харм.

— Э, нет! — Кулл покачал головой. — Всю обратную дорогу меня не покидала одна мысль: откуда у барона столько денег?

— Ну ты даешь! — восхитился Шарга, и его бородатая физиономия расплылась в восторженной ухмылке. — Да у него же под Пурпурным городом замок, подвалы которого, говорят, под завязку набиты золотом!

— Да знаю я! — нетерпеливо прервал его атлант. — Меня интересует другое: откуда оно взялось в подвалах?

Шарга недоуменно пожал плечами, словно спрашивая: мне-то откуда знать?

— Что ты, собственно, хочешь сказать? — не удержался от вопроса Харм.

— Кто богат в Валузии? — вопросом на вопрос ответил Кулл, внимательно глядя на камелийца.

— Хм-м! — Харм осклабился. — Даже не знаю, что тебе и ответить… Валузия — вообще богатая страна, там много состоятельных людей!

Подвыпившие пираты загоготали.

— Верно, — согласился Кулл, не обращая внимания на смех, — но кто они? Знать? Вовсе нет! Эти лишь ведут роскошную жизнь. Их замки и имения по большей части заложены-перезаложены. Лишь немногие из знати поступают действительно разумно.

— Но все-таки они есть! — воскликнул Шарга.

— Есть, но ни одному из них не по карману за пару лет построить семь галер, — возразил Кулл. — Ты хоть задумывался, сколько это стоит?!

Атлант смотрел в лицо Харма и видел, как улыбка медленно сползает с его лица, уступая место озабоченному выражению. Старый камелиец стремительно трезвел.

— Пожалуй, ты прав, — сказал наконец он, — мне почему-то никогда не приходило в голову взглянуть на дело с этой стороны. Но может быть…

— Нет, — ответил Кулл, угадывая мысли друга, — я проверял: суда принадлежат именно ему, и ни у кого из ростовщиков, способных выделить значительную сумму, он не брал взаймы. Это я тоже проверил.

— Быть может, он клад нашел? — высказал кто-то предположение и пьяно расхохотался.

— Вот именно! — согласился Кулл. — Клад или какой-то иной источник дохода, который дает ему возможность позволять себе такие траты, и источник этот на острове, где мы побывали!

— С чего ты взял? — изумленно прошептал Харм, чувствуя, что уже верит атланту.

— Не знаю. — Кулл пожал могучими плечами. — Нутром чую. Что барону делать на этом острове? Он не купец, да и пиратов, которые грабили бы суда, а отсиживались не на Дуур-Жаде, мы не знаем. Никто даже не слышал об этом острове, и вдруг барон заманивает нас в ловушку на неизвестной земле далеко на юге, где у него логово, где он действительно силен…

— Ну а сам-то ты что думаешь обо всем этом?

— Он либо моет там золото, либо добывает серебро.

— Или в самом деле отыскал клад, — подсказал Шарга. — Говорят, Рилло обладал несметными сокровищами. Говорят, огромные клады были зарыты в потаенных местах. Быть может, Ридо…

— Нет. — Кулл поморщился. — Он забрал бы добро и смылся. Что ему делать на острове?

— Ну не знаю… — Харм отхлебнул вина. — Тебе виднее, ты ведь побывал там. — Камелиец помолчал. — Слушай! Быть может, возьмешь два-три судна да захватишь остров?

— Непременно, — кивнул атлант, — но только не с помощью грубой силы.

— А чем это тебе не подходит?

— Если Ридо узнает о пиратской эскадре, захватившей его владения, он, быть может, станет локти кусать, но ни о каком освободительном рейде даже не помыслит. Просто побоится. Я же считаю, что он должен лишиться своего флота. Пять галер — слишком много для одного мстительного дурака, который к тому же неожиданно поумнел, а значит, стал опаснее — Он задумался, а потом продолжил: — Завтра вечером «Богиня Морей» уйдет с Дуур-Жада и возьмет курс на юг.

— Ты не справишься! — Харм покачал головой. — Пять галер… Полторы тысячи человек против ста пятидесяти на «Богине Морей»! Это самоубийство!

— Не совсем так, — усмехнулся Кулл. — Поверь, я знаю, что делаю, но мне понадобится кое-что.

— Говори!

— Во-первых, до вечера я должен набрать две сотни добровольцев.

— Это несложно, — ответил Харм и сразу помрачнел. — Через день после твоего ухода из рейда вернулся одноглазый Карим. Он взял богатую добычу, но словно демоны вселились в него. Он отказался вернуть Барусу долг! Дело неслыханное, но ты же знаешь бешеный нрав турийца! Однако на Дуур-Жаде такое не проходит. Короче, ему пришлось уступить. Он вернул долг и той же ночью убрался из города. — Камелиец в упор посмотрел на атланта. — Как ты думаешь, что сделал этот ослиный хвост перед уходом? — Кулл бросил быстрый взгляд на сидевшего рядом Баруса: тот молчал, только лицо его на миг исказила болезненная судорога. — Он сжег «Синюю Акулу»! — выкрикнул камелиец, и в зале повисла гнетущая тишина.

Кулл изумленно присвистнул, потом покачал головой: что ни говори, а такие новости нелегко переварить.

— И никто не погнался за ним? — недоверчиво спросил он.

Барус отрицательно покачал головой.

— Стояла глубокая ночь, — заговорил он. — Пламя охватило «Акулу» сразу. Всю. Мы пытались бороться с огнем, но началось все слишком внезапно, а закончилось чересчур быстро. Было не до погони. К тому же выяснилось, что он бежал, значительно позже, уже после того, как разобрались с пожаром. «Акула» сгорела дотла. Хорошо хоть из команды никто не пострадал. Мы собрались здесь же, у Тито. Все сходились на том, что это явный поджог: очень уж быстро распространялось пламя. О Кариме, однако, тогда никто не подумал. Ты сам знаешь, на Дуур-Жаде все передряги забываются на время, но кто-то вспомнил сказанные им слова о том, что я пожалею. Мы бросились в порт, но его двухмачтовика и след простыл.

— Теперь «Эрик» объявлен изгоем, и любой из наших постарается потопить его или сообщить остальным о его местонахождении, — добавил к рассказу Баруса Харм. — Я бы на его месте вернулся в Турию и осел на суше.

— Значит, одноглазый Карим теперь вне закона, — задумчиво проговорил Кулл. — Жаль… Когда-то он был верным товарищем, хотя слишком легко терял рассудок. Так ты теперь сидишь на берегу?

Кулл повернулся к Барусу, и тот невесело усмехнулся:

— Что делать?

— А твои люди? — не унимался Кулл.

— Понемногу расползаются, — пожал плечами капитан. — Уходят на другие суда. Я не возражаю. Люди должны чем-то жить.

— Обидно, — заметил Кулл, — у тебя была хорошая команда.

— Да команда-то осталась, но у меня был сильный абордажный отряд, а на хороших бойцов, сам знаешь, всегда спрос.

— Но кто-нибудь еще остался?

— Конечно. — Барус горько усмехнулся. — Прошло ведь совсем немного времени, да только что толку? У меня нет ни малейшей надежды обрести судно.

— А если бы такая надежда появилась, ты согласился бы рискнуть?

— Даже жизнью! — Глаза сухопутного капитана сверкнули.

— Сколько у тебя на Дуур-Жаде людей?

— Человек двести еще осталось, — с волнением ответил он.

— Как раз то, что нужно, — заметил атлант. — Больше «Богиня Морей» не потянет, а с меньшими силами нечего и соваться на остров.

— Тогда не ищи других людей.

— Договорились.

— Что ты задумал? — забеспокоился Харм.

— Тито! — крикнул Кулл, не обращая внимания на вопрос камелийца. — Еще вина и жаркого! Разговор продолжается!

Толстый кабатчик мгновенно испарился, а атлант продолжил:

— Я же сказал, что завтра вечером уйду из Дуур-Жада и возьму с собой Баруса и его людей. Мы захватим остров!

— Кулл, не дури! — Харм не на шутку встревожился, особенно потому, что знал, насколько упрям атлант. — Ты же не новичок, и тебе должно быть известно, что при наступательном бое нужно иметь самое малое трехкратное превосходство в силах, а у тебя даже с людьми Баруса их втрое меньше, чем у барона! И неизвестно еще, сколько людей у него на острове!

— Проклятье! Да с чего ты взял, что барон вернулся на остров? — Кулл весело посмотрел на Харма. — Он тащился за нами по пятам до самого Дуур-Жада не для того, чтобы у входа в гавань развернуть эскадру и отправиться восвояси! Не-ет! — Атлант покачал головой. — Поверь мне, он где-то неподалеку. Затаился и ждет!

— Ты знаешь, где?

— Вот! — Кулл поднял указательный палец. — Именно в этом и состоит моя вторая задача. — Он отхлебнул вина из кубка и продолжил: — Я незаметно уйду ночью из Дуур-Жада и сразу возьму курс на остров барона. Я захвачу его, и мне нужен хотя бы один день, чтобы подготовиться к встрече его эскадры. Впрочем, если удастся сохранить тайну, время у меня будет. Сложность в ином: как сообщить Ридо, что меня уже нет на Дуур-Жаде?

— Ну, сынок, положим, с этим я как-нибудь справлюсь. — Харм хитро прищурился.

— Это как же? — поинтересовался атлант.

— Ты ведь еще ничего, кроме пожара на «Синей Акуле», не знаешь о том, что произошло на Дуур-Жаде, пока тебя болтало невесть где!

Кулл хотел что-то сказать, но его прервали.

— Жаркое! — обрадовался Шарга, словно и не высилась на столе гора обглоданных костей.

Тито вошел в зал, неся корзины, наполненные кувшинами с вином. За ним челядь тащила целиком зажаренные на вертеле туши. Для тавернщика это была удачная ночь. Кладовая почти опустела, но толстяка это только радовало, и он уже послал людей за провизией. Изредка такие кутежи случались в любом кабаке, но в «Оке Бури» чаще прочих, и среди своих Тито слыл богачом.

Кулл выбрал себе каплуна, жирного, покрытого хрустящей корочкой, и впился в него зубами.

— Ну рассказывай! — проворчал он, утирая с губ жир.

— После того как «Богиня Морей» ушла с Дуур-Жада, — начал Харм, — я долго думал, как могло случиться то, что произошло? Та галоша, на которой увезли Лио, ничего не объясняла. Не только я, но и другие припомнили: громилы вроде тех, что сопровождали в тот день Кузоло, появлялись в городе и раньше. И в последнее время все чаще. Потом кто-то сказал, что один из них сидит сейчас в таверне Губоро.

— И вы выследили его, — с набитым ртом пробубнил атлант.

— Не просто выследили, — подтвердил камелиец, — но и выяснили, с кем из торгашей, осевших в Дуур-Жаде, эти люди поддерживают отношения. Нашелся среди них один владелец небольшого склада. Ты знаешь, мы обычно не интересуемся делами тех, кто сбывает наши товары, но тут я решил кое-что разузнать. У меня есть хорошие знакомые среди купцов. Оказалось, что этот парень, Родого его зовут, и среди них пользуется дурной славой.

— Интересно, из-за чего?

— Большинству из наших нет ни до чего дела, но ты же знаешь, в любом деле всегда найдется два-три любопытных, которые любят всюду совать свой нос! Так вот, оказалось, что его небольшой складик время от времени наполняется товаром, в основном оружием и продовольствием, а потом вдруг пустеет. Но интересно не это. Когда и как куплен товар, узнать нетрудно: все приобретается на Дуур-Жаде. Но вот куда потом уходит? Вот этого-то не знает никто.

— Не знал, ты хочешь сказать, — поправил его Кулл, на мгновение оторвавшись от каплуна.

— Да, — кивнул Харм. — Этот червь, как выяснилось, снабжал всем необходимым людей Ридо, которые окопались тут, на острове, под самым нашим носом! Представляешь?! Две сотни ублюдков расположились лагерем на другой стороне острова и выжидали… Лишь демоны знают чего!

— Что же вы сделали, когда нашли их?

— Они выбрали хорошее место, — вновь заговорил Харм, — что-то похожее на Арену. Пройти туда трудно. Лагерь обнесли частоколом… Короче — укрепились на совесть. Я предложил выставить охрану и уморить их голодом, но после похищения Лио, после того как сожгли «Синюю Акулу» все жаждали крови. Я понял: мне людей не удержать. На счастье, в порту стояли полтора десятка галер, так что бойцов хватало. Правда, дрались эти ублюдки как проклятые, но мы их раздавили, а лагерь сожгли. Трупы свалили в кучу и забросали камнями.

— Это хорошо, — заметил Кулл.

— Да уж, — невесело усмехнулся Барус. — Как представлю, что в один прекрасный день, а скорее ночь, две сотни этих подонков явились бы в город да перерезали нас спящих…

— Ну не так-то это просто, — возразил атлант, запивая жаркое фарсунийским.

— Верно, — согласился Харм. — Видимо, потому они и выжидали. Копили силы.

— Ну хорошо. А что же сталось с Родого?

— Его мы не тронули, — ответил камелиец. — Просто следим за ним потихоньку. Через пару дней после стычки он отправился вдруг в горы. Прихватил провизии — вроде как на прогулку собрался, собака, а сам прямиком к лагерю. Как увидел пепелище, так и сел. Руки у него затряслись, корзину выронил. Парни даже испугались, как бы он с ума не сошел со страха. Но ничего, отдышался, а когда пришел в себя — бегом в город и три дня не вылезал со склада. Наверное, боялся, что и его прихлопнут. Потом осмелел. Решил, видно, что о нем мы ничего не знаем.

— Если так, хорошо, — сказал Кулл. — У него есть здесь какое-нибудь судно?

— Нет.

— Прах и пепел! Как же он сообщит Ридо о нашем уходе?!

— Ну, по-моему, это несложно. Барон ведь не знает, что лишился своих людей на Дуур-Жаде. По твоим словам, он затаился где-то рядом и ждет, когда ты выйдешь в море. Значит, должен прислать кого-нибудь к Родого, чтобы тот сообщил ему, куда ты направишься.

— А ты сумеешь задержать его хотя бы до полудня?

— Запросто, — кивнул Харм. — Мы ведь сейчас вроде как на военном положении. Я временно стал комендантом порта, и без моего разрешения никто не смеет покинуть остров.

Весь следующий день прошел в заботах. «Богиня Морей» готовилась к походу. Вместо погибшего на Озере Блуждающих Звуков Ханара продовольствием теперь ведал Стил. Тулеец сбился с ног. С утра на борт нескончаемым потоком потянулись носильщики, набивая трюмы галеры водой и снедью, а Стил должен был все попробовать, чтобы на судно не попали подпорченные продукты. Оружейные запасы также пополнили основательно: так как воевать они собирались против серьезного противника, на борт взяли огромный запас стрел, луков и арбалетов, чтобы поражать врагов издалека.

Днем атлант навестил Зонгу. От Харма он узнал, что Марло, давно мечтавшая о своем деле, купила таверну неподалеку от порта у грондарца, который решил перебраться на родину. Парня она забрала с собой, тот быстро поправился и теперь был весьма доволен своим положением. Куллу он искренне обрадовался, но на шутливое предложение вернуться на «Богиню Морей» ответил твердым отказом. Атлант припомнил тог давний разговор в «Оке Бури» и покачал головой. Вот уж не думал он никогда, что так странно может повернуться судьба молодого парня, который решил стать пиратом! Что ж, все, что ни делается, все к лучшему.

Утром в гавань Дуур-Жада пришла одномачтовая пузатая лоханка, родная сестра той, на которой увезли Лио. С якоря тут же снялись две галеры и вышли в море. Кулл знал, что к вечеру они вернутся и перекроют выход вновь прибывшему судну. Еще он знал, что следующим утром Харм пропадет на время и капитан одномачтовика не сможет получить разрешение прокинуть порт раньше полудня. После этого начнут искать капитанов галер, так неудачно вставших на якорь. Все это должно оттянуть погоню не меньше чем на половину суток, то есть на время, необходимое Куллу, чтобы захватить остров и подготовить его к обороне.

Что он замыслил? Об этом Кулл наотрез отказался говорить с кем-либо. Не потому, что не доверял, просто ему нужно было осмотреться на месте. Принимать на борт людей Баруса атлант не спешил. Одно дело — продукты, совсем иное — люди. Если Родого увидит, как на «Богиню Морей» поднимаются две сотни человек, он забьет тревогу раньше времени. Тогда, даже если Харму удастся продержать его на Дуур-Жаде оговоренный срок, такая задержка только усилит тревогу барона, а это совсем ни к чему. Пусть все идет своим чередом.

Совсем недавно он вынужден был торопиться, опасаясь всего, начиная от встречных галер и заканчивая плохой погодой. Тогда Ридо считал время своим союзником и просчитался. Теперь они поменялись местами. По крайней мере так думал Кулл, и очень скоро они узнают, прав ли он. Люди попадут на борт не раньше чем наступит полная темнота. После этого «Богиня Морей» скрытно покинет гавань, и человек барона обнаружит ее отсутствие только на рассвете, а если повезет, то гораздо позже. Харм позаботится, чтобы Родого узнал о том, что Кулл направился на юго-запад. Это все, что нужно.

Наконец наступила ночь. Тихо, один за другим, три с половиной сотни пиратов гуськом поднялись на борт. Никогда еще «Богиня Морей» не была так основательно нагружена. Три ряда весел одновременно опустились в воду. Галера двигалась совершенно бесшумно. Окружающие гавань скалы отбрасывали такую густую тень, что даже в лунную ночь у их подножья не было видно ни зги. За кормой «Богини Морей» на веревках различной длины тянулась дюжина вместительных шлюпок. Кулл надеялся, что шторма не будет и их не придется бросить на полпути.

Ветер оказался попутным. Всю ночь он крепчал, и к утру «Богиня Морей» успела уйти так далеко, что на рассвете они не увидели ни одного из островов пиратского архипелага, который остался далеко на севере. Шлюпки по-прежнему тащились на привязи, ни одна не потерялась и не утонула. Ветреная и ясная погода сохранилась и днем, а к вечеру, когда солнце нижним краем коснулось кромки воды, впередсмотрящий закричал, что на горизонте появилась земля. Кулл порадовался про себя, что к острову они подходят на редкость удачно: даже если на восточной кромке скал есть сторожевой пост, «Богиню» вряд ли успеют заметить до захода солнца. На всякий случай он скомандовал: «Лево руля», — и вернулся к прерванным размышлениям, намереваясь, когда наступит ночь, пойти прежним курсом.

— Как ты думаешь их одолеть? — спросил неожиданно появившийся Барус, который встал рядом с атлантом и облокотился о фальшборт.

— Бей врагов по одиночке — это не мной придумано.

— И барон на это согласится?

— А кто его спрашивает? — усмехнулся Кулл.

— Что ты задумал? — настаивал Барус.

— Не спрашивай. — Кулл посмотрел в глаза другу, — Все равно не смогу тебе ответить, потому что сам еще не все продумал. — И тут же пояснил: — Слишком многое будет зависеть от того, что нас ждет на острове. Если у барона хватило ума вернуться в свое логово, дело может оказаться трудным, но терять надежду все равно не стоит.

— Похоже, тебе стоило самому прямиком отправиться туда, — заметил Барус.

— Прах и пепел! Верно! Вот только людей у меня было маловато, да Ридо сидел на хвосте. Даже успей я высадить абордажную команду на берег, «Богиню Морей» заперли бы в гавани и вряд ли мне повезло бы во второй раз так же, как у Озера Блуждающих Звуков!

— А что изменилось сейчас? — удивился капитан «Акулы». — Ридо все равно придет! И ты сам говорил, что не знаешь, ждут ли нас на острове. Может, он пуст, а может, его охраняет сильный гарнизон. Особенно если оттуда барон черпает свои богатства.

— Если так, то он еще глупее, чем я думал! Ни одному здравомыслящему человеку и в голову бы нё пришло так рисковать щедрой кормушкой. Впрочем, это его дело, — заметил атлант. — Однако есть у острова один изъян, который, как ни исправляй, все равно останется.

— Что за изъян?

— Как я уже говорил, этот остров — сплошная скала… За исключением западной части, полого уходящей в море.

— Ее должны охранять, — задумчиво проговорил Барус.

— Правильно, — согласился Кулл. — Именно поэтому я и не стал высаживаться там. Нас наверняка ждали.

— Барон мог и вернуться, — снова напомнил грондарец.

— Верно, мог, — кивнул Кулл. — Но если Ридо на острове, он не знает, когда я появлюсь да и появлюсь ли вообще. Для него люди — грязь, ничто. Он вполне мог решить, что я плюнул на Лио и занялся своими делами. Именно поэтому я думаю, что его нет на острове. Он наверняка затаился неподалеку от архипелага и ждет весточки от своего человека из Дуур-Жада.

Барус обернулся и посмотрел на огромный оранжевый диск солнца, больше чем до половины погрузившийся в неспокойную темную воду. Небо нахмурилось. Скоро ночная мгла опустится на Ласковое море, и они снова двинутся на восток. Затем он взглянул на остров, который за это время почти не увеличился в размерах.

— Поэтому мы и тащим за собой лодки?

— Поэтому.

— Ну а остров-то ты как собираешься брать? Или это тоже секрет?

— Никаких секретов! — Кулл усмехнулся. — Ночью мы зайдем с запада, и половина твоих моряков высадится на берег. Нужно сделать это очень тихо, и учти: я не знаю, что за зверье обитает в том лесу, не говоря уже о людях! Тебе понадобится хороший следопыт.

— Пусть это тебя не беспокоит.

— Хорошо. Я же вернусь обратно и постараюсь до восхода скрытно войти в бухту и высадить людей.

— Кулл, пусть это тоже будут мои люди. Мне нужен корабль, и я хочу честно заработать его.

— Пусть будет по-твоему, — не стал возражать атлант. — Но тогда объясни им, что все теперь зависит от них. И еще: если сможешь прямо ночью сделать свое дело, быстро и без шума, отлично. Если возникнет хоть малейшая опасность, подожди до утра. Не лезь на рожон. Быстрота, конечно, для нас важна, но все-таки главное — внезапность. Помни об этом.

— Не беспокойся, — заверил друга Барус. — Что сможем, сделаем, но понапрасну рисковать не станем.

— Отлично, — кивнул Кулл. — Я почему-то думаю, что захватить остров будет нетрудно. Вряд ли у барона там много людей. А вот потом… — Он задумался ненадолго. — И лучше бы Харм подольше задержал Родого.

Камелиец все сделал как надо. С утра он отправился по тавернам выслушивать просьбы, жалобы и предложения. Родого, узнав, что «Богиня Морей» ночью покинула гавань, ринулся следом, но везде оказывалось, что Харм «только что был здесь» или «совсем недавно ушел». Взъерошенный и багровый от злости Родого носился по городу. Так продолжалось почти полдня, пока ему наконец не повезло: хозяин одного из припортовых кабачков сказал, что ожидает Харма с минуты на минуту. Родого сел и вздохнул с облегчением. Однако после второй бутыли турийского он понял, что может просидеть здесь вечность. Он вскочил и, не слушая уверений хозяина, что почтенный Харм должен вот-вот появиться, вышел на улицу. Тут ему и в самом деле повезло. Камелиец в окружении своих людей шел навстречу, и кабатчик с обиженным видом попенял Родого на его недоверчивость.

Разрешение на выход в море Харм подписал тут же, на улице, посетовав на то, что люди покидают Дуур-Жад: то «Богиня Морей» направилась куда-то на юг или запад, а теперь вот и почтенный Родого. Это бьет по карману содержателей таверн. Схватив бумагу, купец кинулся в порт, где его поджидал пузатый одномачтовик Ридо. И тут его ждало новое разочарование. Два пришедших поутру идиота перегородили своими галерами выход в море и отправились пьянствовать. Он проклял себя за то, что не наказал с утра капитану самому позаботиться об этом, и снова помчался по городским притонам. Правда, сначала он попытался договориться с вахтенными мешавших ему галер, но первый заявил, что на судне нет ни одного гребца, а второй и вовсе послал его к морскому демону под хвост.

Тем не менее рано или поздно все подходит к концу. Закончились и мытарства Родого. Злой на весь свет, он стоял на палубе кораблика, выгребавшего из гавани. День подошел к концу, на море опускалась ночь. Сколько времени пропало впустую! Впрочем, плевать на все! Хорошо еще, что вообще удалось выбраться живым из Дуур-Жада! С него хватит, больше он сюда не вернется! Он вспомнил пиратский рейд в горы и последовавшую за этим ночь, когда по всему городу вылавливали людей Ридо. Каким-то чудом он единственный сумел спастись, да и то лишь потому, что ему повезло: его мало кто знал, а из знавших Родого в лицо ни одному не удалось пережить страшной ночи. Но теперь все! Что бы ни говорил Ридо, как бы ни упрашивал, ни угрожал, нога его не ступит в этот треклятый городишко.

Почти сутки назад с Дуур-Жада унеслась стремительная и смертельно опасная «Богиня Морей», а теперь на юг, на встречу с эскадрой Ридо, уходило неуклюжее суденышко с десятком моряков на борту. Они двигались навстречу ветру, часто меняя галсы, стремясь быстрее доставить барону радостную и тревожную новость: его давний враг покинул пиратский остров.

В сгущавшихся сумерках одномачтовик решительно продвигался к цели, но ни капитан его, ни почтенный Родого не знали, что на всех островах архипелага еще утром подняли тревогу и теперь за ними наблюдают десятки глаз, выясняя, где еще успел укорениться ненавистный барон.

Глава вторая ОСТРОВ

— Я не желаю даже слышать об этом!

Словно загнанный в клетку зверь, барон метался по каюте. Время от времени он бросал на сына гневные взгляды, и негодование его только усиливалось от сознания того, что сын не уступает ему в упрямстве. Наконец Ридо остановился у обтянутой голубым шелком стены каюты и попытался взять себя в руки. Взгляд его скользнул мимо сына и побежал дальше, лаская любовно собранные тут вещицы. На огромном гурийском ковре, который украшал стену напротив входа, была развешана безвкусная, но зато богатая коллекция дорогого оружия. Кривые турийские сабли и камелийские мечи ни на что не годились в бою, но зато рукояти и ножны были щедро усыпаны драгоценными камнями. Оружие располагалось по обе стороны от висевшего в середине продолговатого щита с золотым гербом барона.

Обычно созерцание милых сердцу безделиц успокаивало Ридо, но на сей раз этого не случилось. Барон чувствовал, что гнев его ничуть не остыл, приятная расслабленность никак не наступает. Он сделал шаг, и его ноги по щиколотку утонули в мохнатых шкурах, расстеленных поверх ковров тулейской работы. Резной золоченый диван, заваленный шелковыми подушками, стоял почти посередине просторной каюты, сразу за овальным столом, выполненным в том же стиле. Четыре кресла, что были раскиданы вдоль стен, резной шкаф, маленький письменный стол и горка для посуды — так выглядел кабинет Ридо. Свет давала дюжина масляных светильников, расставленных по углам и развешанных над столом.

Взгляд отца вернулся к Каусу, виновнику его скверного настроения, и барон направился к сыну. Ярость душила его, и одна мысль не шла из головы: «Ну что задумал этот мальчишка!»

— Ты хоть соображаешь, о чем просишь?! — выкрикнул барон, остановившись перед отпрыском. — У тебя есть невеста, с которой ты помолвлен! Она умна, красива и богата! — Ридо прожег Кауса яростным взглядом. — Знатна, наконец! — привел он решающий довод. — А ты говоришь о браке с бывшей рабыней!

Каус старался не смотреть на отца. Он и без того едва сдерживал ироничную ухмылку, понимая, что отец на пределе и в любое мгновение готов взорваться. Он не боялся, но не хотел этого, по опыту зная, что барон станет и вовсе неуправляемым. Это значило, что спорить с ним нельзя, а тем более смеяться. Однако и отступать Каус не собирался, но пока считал возможным выражать свой протест высокомерным молчанием. Наконец до Ридо дошло, что он разговаривает с пустотой. Он посмотрел сыну в глаза и постарался успокоиться.

— Я, наверное, много лишнего наговорил, — сказал он, нарушая молчание. — Если обидел, извини, но только не делай вид, что не слушаешь меня. В конце концов, мы ведь с тобой одна семья, и я хочу, чтобы мы понимали друг друга.

— Я тоже, — ответил Каус. Он здорово удивился, хотя никак не показал этого. По правде говоря, он и не ожидал, что отец сумеет говорить спокойно. Вот только об истинной причине подобной сдержанности он даже не догадывался. — Но если под взаимопониманием ты подразумеваешь, что я должен отказаться от этой женщины, то мы не договоримся.

Ридо возмущенно вздохнул, но вновь подавил готовый вырваться поток брани. Это уже было. Только что он потратил уйму времени и ничего не добился. Он продолжал молчать. Он хотел было напомнить о матери, о том, что станет с ней, когда она обо всем узнает, но что-то во взгляде сына подсказало ему: это ничего не даст. К тому же он вовремя вспомнил о собственных замыслах и подумал о том, что станет делать, когда… Нет, не стоит в его положении говорить о морали, и напрасно он упомянул о достоинстве валузийского дворянина.

— Что ж… — Барон устало вздохнул и плюхнулся в кресло. — Конечно же, ты прав, — лениво согласился он. — Лионтина умна, смела, красива, не избалована — в свете таких нет. — Каус смотрел на отца во все глаза, ничего не соображая, — Но ты не понимаешь одного. Ты просто не можешь на ней жениться! С этим не поспоришь!

— А я и спорить не буду. Я просто женюсь, — с достоинством возразил Каус. — Она согласна. Единственное условие — смерть Кулла!

Сколько Ридо ни вспоминал потом тот разговор, он так и не смог понять, откуда у него взялись силы выслушать ответ сына с каменным выражением лица. Он-то, старый дурак, размечтался! А сынок его в это время обхаживал девчонку, которая, как теперь выяснилось, крутит мозги им обоим! Впрочем, чего же он ожидал? А ведь и верно… Ему она пообещала подумать, а Каусу, оказывается, пообещала свою руку… После смерти Кулла! Ловко! Он едва не расхохотался. Однако ее можно понять. Когда проклятый пират подохнет, девчонке поневоле придется подумать о своем будущем. Похоже, она раньше всех поняла, что происходит, коли раздает обещания всем желающим. Ай да умница!

— Я все знаю! — вдруг выпалил Ридо, сам немало удивившись внезапному порыву. — Она мне рассказала! — Барон с удовлетворением посмотрел в округлившиеся от изумления глаза сына и успокаивающе кивнул ему, мысленно поздравив себя с удачным ходом. — Я знаю, что ты тайком виделся с ней. — Отец продолжал лгать, ничем, в сущности, не рискуя. О своей замаранной враньем дворянской чести он даже не задумывался. — Однако она еще до вашего разговора просила меня оградить ее от твоих домогательств.

— Домогательств?! — вспылил Каус, возмущенный до глубины души. — Да о чем ты говоришь, отец?! Я ни разу не позволил себе…

Ридо жестом прервал сына:

— Я и не говорю, что ты вел себя непристойно. Я вообще не знаю, в чем дело. Она мне не сказала. Может, ты во время прогулки посмотрел на нее не так? — Барон вопросительно взглянул на сына, неопределенно пожал плечами, но по покрасневшему от стыда лицу Кауса понял, что попал в самую точку. — Просто попросила меня оградить… — Он неопределенно покрутил рукой в воздухе. — Сказала, что ты ей неприятен. Поверь, — торопливо затараторил он, словно оправдываясь, — я не хотел говорить тебе этого! Наоборот! Меня бесило, что какая-то рабыня смеет так относиться к моему сыну! — Он помолчал. — Потому-то я и пытался заставить тебя отказаться от нее, приводя привычные доводы, но ведь ты и слушать не хотел! А я не мог позволить этому продолжаться, ведь чем дольше длилось бы все это, тем больнее стало бы прозрение!

— Все, отец, хватит! — выкрикнул Каус. Он был красен, как вареный рак. — Перестань унижать меня! Я ведь все-таки тоже барон!

Он сделал несколько неверных шагов и без сил рухнул в кресло.

— Я рад, что ты вовремя вспомнил об этом, — коротко бросил отец. — Посиди, успокойся, — ласково посоветовал он, видя, что Каус собирается уходить. — Ты не можешь в таком виде появиться на палубе.

— Проклятая девка! — прошипел юноша и, поняв, что отец прав, вновь повалился в кресло, с которого только что вскочил. — Ненавижу! — процедил он сквозь зубы чуть позже и посмотрел на отца.

— Ничего, — успокоил его барон. — Хотя бы раз в жизни с каждым мужчиной нечто подобное случается… Рано или поздно.

— Именно такое? — Каус недоверчиво посмотрел на отца.

— Ну да, — ответил Ридо, не понимая, к чему тот клонит. — Чего уж греха таить, даже со мной такое бывало! — признался он, особый упор сделав на слове «даже».

— И кто же была она? — ядовито поинтересовался Каус.

— Маркиза Скар…

— М-м-м… — словно от невыносимой боли, замычал он.

Стиснув зубы и закатив глаза, Каус качнулся в кресле. Ему хотелось закричать от стыда и злости. Его выводила из себя тупость отца, который не понимал разницы между чувством, отвергнутым маркизой, и отказом рабыни, да еще столь оскорбительным! Но для

Ридо вся эта буря чувств так и осталась тайной, равно как и то, что хотел сказать младший барон, потому что в это время в дверь каюты постучали.

— Прошу прощения, господин барон, — вахтенный вытянулся в дверях, изо всех сил стараясь не встречаться с Ридо взглядом, — но только что прибыл гонец с Дуур-Жада. Говорит, что дело необычайной важности.

— Веди его!

Как только Родого ступил на борт «Лемурии» и сообщил Ридо свою новость, эскадра спешно двинулась на юг, к Вазии. Воспользовавшись начавшейся суматохой, Каус ушел в свою каюту и без сил повалился на кровать. Злые слезы душили его, тщедушное тело тряслось от рыданий, беспорядочные мысли роились в голове. Какой же он дурак! Позволил так провести себя! Поначалу он думал, что отец обманывает его, но почти сразу понял: это не так.

Он припомнил слова проклятой потаскухи, которая, явно издеваясь, сравнивала его с проклятым дикарем. Нет, отец не солгал! Каус не хотел себе признаваться в этом, но понимал, что девка не могла не замечать его вожделенных взглядов. Просто, когда он пришел, побоялась отказать. И правильно побоялась! Тварь! Он бы не простил ей отказа! Но ничего! Она еще пожалеет об этом! Жаль только, что отец почему-то взял мерзавку под свою опеку. Впрочем, это-то понятно: пока Кулл на свободе, она нужна ему как приманка.

Но как только пират подохнет, она за все заплатит сполна! Каус даже реветь перестал, представив, как все произойдет. Он сжал веснушчатый кулак и яростно вытер нос, потом встал, подошел к зеркалу и посмотрел на отражение. На него глядел костлявый и угловатый юнец. Уже не мальчик, но еще не мужчина, ни дать ни взять — щенок-переросток. Самым странным было то, что он нравился себе, и ему даже не приходило в голову сравнивать себя с Куллом. Он — это он, и его посмели отвергнуть! Очень скоро она пожалеет об этом! Его месть будет ужасна! Каус даже удивился, как быстро его любовь, которую он считал вечной, переросла в жгучую ненависть. «Вот и хорошо, — решил он и подмигнул своему отражению, — когда атлант сгинет, она вспомнит о своем обмане!»

На «Богине Морей» убрали паруса, и она, почти вплотную подойдя к гранитной стене, закачалась на волнах в пяти-шести корпусах от шумевших невдалеке густых зарослей. Лодки по одной подтягивали к борту галеры, люди Баруса неслышно скользили вниз, гребцы садились на весла, и очередная шлюпка отправлялась к берегу. Вскоре сотня с небольшим пиратов скрылась в густых зарослях, втащив предварительно лодки из воды. На «Богине Морей» вновь подняли паруса: настала пора трогаться в обратный путь.

Кулл в последний раз оглянулся. Деревья, обвивавшие их стволы лианы, густой кустарник — в неверном лунном свете все слилось в в темное пятно, где таилась невидимая и оттого еще более страшная угроза. И в этой тьме шли навстречу опасности верные друзья, но никто из оставшихся на борту теперь не в силах был им помочь.

Пока галера дрейфовала вдоль берега, ветер переменился с северного на южный, словно кто-то решил подыграть пиратам в смертельном единоборстве.

— Как думаешь, что их ждет?

Барус напряженно вглядывался в темноту, поглотившую их товарищей, и отчего-то она казалась ему живым злобным существом. Он вслушивался в звуки, которые доносились с берега, но если что-то и происходило там, то шум ветра и плеск волн заглушали все.

— Трудно сказать… — Кулл пожал широкими плечами, и Шарга с завистью подумал, что капитану, похоже, подобные глупости в голову не приходят — Наверняка вдоль берега расставлены посты, но думаю, они не доставят особых хлопот.

— Не знаю, не знаю, — задумчиво протянул Барус, понемногу избавляясь от наваждения. — На Дуур-Жаде стычка с людьми барона превратилась в бойню…

— Ну, так то на Дуур-Жаде, — резонно возразил Кулл. — Они знали, на что идут. Те, кто живет здесь, наверняка размякли от скуки и безделья.

— Надеюсь, что ты прав, — подумав, согласился Барус.

Они продолжали обмениваться ленивыми фразами, а «Богиня Морей» медленно шла к восточной оконечности острова, пока не обогнула его и не остановилась у прохода, настолько узкого, что, не знай о нем Кулл заранее, вряд ли он отыскал бы его даже при удивительно остром зрении. Темные волны шумно вылизывали гранит скал. Барус восхищенно присвистнул, когда увидел, в какую щель им предстоит протиснуться. Три пары весел опустились в воду, и галера плавно двинулась вперед.

Ночь близилась к концу, когда ветер вдруг резко сменился на противоположный. Только что он дул с севера, старательно наполняя паруса галер, и вдруг начал тормозить их, разворачивая носом к Дуур-Жаду. Полко заорал на матросов, и те заметались по судну, выполняя приказания. Эскадра вновь пошла на запад, но теперь уже не по ветру, а постоянно меняя галсы, чтобы поймать ветер, и преодолевая сопротивление рассекаемых форштевнем волн.

Лицо барона медленно наливалось кровью. В последнее время характер его начал меняться, и не в лучшую сторону. Правда, он перестал вопить без конца, но все заметили, что теперь Ридо словно раскаляется изнутри, и это превращение никого не радовало: в такие мгновения взгляд барона становился столь страшным, что его боялись даже больше, чем прежде.

Барону же было отчего приходить в неистовство. Иногда он не мог отделаться от мысли, что не иначе как боги помогают его заклятому врагу. Он надеялся, что не позже чем через сутки «Лемурия» войдет в уютную бухту Вазии и он расправится с пиратом, но сама стихия будто не хотела этого. Он плюнул и отправился в каюту. Пропади все пропадом! Раз дело поворачивается таким образом, нужно по крайней мере как следует выспаться!

Отряд медленно двигался вдоль кромки скал. Поначалу заросли оказались невероятно густыми, и идти пришлось предельно осторожно, чтобы не наделать лишнего шума и не нарваться раньше времени на сторожевые посты. Хвала богам, так продолжалось недолго. Через пару сотен локтей подлесок пропал: здесь для него было слишком мало света. Впереди пираты увидели огни костров. До ближайшего оказалось локтей сто. Отряд остановился, и от него отделились три человека. Бесшумно, но быстро они поползли на свет и вскоре скрылись из виду. Оставшиеся в зарослях напряженно вглядывались в темноту, прислушивались, но вокруг было тихо, ничего не происходило, и люди начали беспокоиться.

Тем временем небо просветлело, а от земли начал подниматься туман. Беспокойство пиратов достигло предела, когда в десяти шагах впереди появилось темное пятно. Человек, стоявший в зарослях, поднял руку, и почти полторы сотни воинов за его спиной замерли, но мгновение спустя предводитель расслабился. Трое подошли к нему и почти беззвучным шепотом сообщили:

— Все в порядке. Кулл был прав: здесь не Дуур-Жад.

Гребцы начали табанить, и «Богиня Морей» остановилась у самого выхода из щели. Несильное течение стремилось вытолкнуть ее внутрь бухты, но три пары весел, слаженно работая, заставляли галеру стоять на месте.

— Пора, — сказал Кулл.

Барус кивнул ему на прощание, легко перемахнул через фальшборт и встал на опущенное в воду огромное весло.

— Осторожнее там, — напутствовал друга атлант.

— За нас не беспокойся.

Барус аккуратно опустил в воду обломок бревна с тщательно примотанным к нему свертком, в котором находились лук, стрелы, меч и кинжал, увязанные в промасленную парусину, чтобы во время недолго плавания вода не пробралась внутрь. Без малейшего всплеска он соскользнул с весла и погрузился в воду, уступив место следующему моряку.

Рассвет набирал силу. На востоке, за скалами, всходило солнце, возвещая рождение нового дня. Дня, когда должно решиться очень многое, если не все… Здесь же, в узкой расщелине между скалами, еще царила кромешная ночная тьма, ведь даже свет луны проникал сюда исключительно редко. Кулл смотрел на черную воду, наполнившуюся обломками потерпевшего крушение судна. По крайней мере, атлант надеялся, что именно так должен подумать возможный наблюдатель, когда увидит разнообразный мусор, плывущий к берегу.

Барон проснулся только после полудня, как всегда в последнее время, в отвратительном расположении духа. Сейчас оно усиливалось тем, что на путь к Вазии эскадра потратила почти на день больше, чем он рассчитывал. Быть может, поэтому все вокруг выглядело скверно: вино казалось кислым, мясо — пресным, зелень — увядшей, а фрукты — высохшими. Он с отвращением заставил себя проглотить жаркое и, чтобы перебить отвратительный привкус горелого жира, запил его бутылью своего любимого терпкого красного, но желаемого облегчения не почувствовал: благородный напиток, по его мнению, прокис и приобрел отчетливый уксусный привкус. Это было уже слишком! Он с отвращением вытер губы и встал из-за стола.

Да, жизнь — дерьмо! Барон остановился у своей коллекции оружия, разглядывая ее невидящим взглядом. Одно только приносило облегчение — мысли о Лио. Впрочем, и тут не обошлось без сложностей. Как удержать девчонку рядом с собой? К тому же постоянно возвращалось неприятное воспоминание о вчерашнем споре с Каусом. Никогда прежде он и предположить бы не смог, что настанет время, когда они едва не станут врагами из-за бабской юбки! Жениться задумал, сопляк! Да на ком! Он сокрушенно покачал головой. Хорошо еще, что вовремя пришла в голову удачная идея, позволившая отговорить мальчишку от его затеи. Мысли застряли, словно норовистые кони, не желавшие двигаться с места. Некоторое время барон тупо рассматривал замысловатый узор ковра. Он словно одеревенел.

Обрывки какой-то мысли носились в мозгу, дразня, но не даваясь. Он чувствовал, что она необыкновенно важна, но не мог уловить ее, сосредоточиться… Он уже чувствовал, что без этого знания ему не жить, и все больше злился, и вдруг…

Он вздохнул с облегчением, встряхнулся и выбежал из каюты.

На Вазии, или острове барона, как называл его Кулл, все произошло именно так, как и предполагал атлант. Правда, форт, расположенный на берегу гавани, оказался неожиданно хорошо укрепленным. Частокол мощных бревен выглядел весьма внушительно. Если бы не предусмотрительность атланта, который сделал ставку на внезапность да на выучку людей Баруса, осада лагеря могла затянуться надолго.

На деле же все получилось неожиданно просто. Часовые мирно дремали на посту. Их головы, будто напоказ, торчали между заостренными верхушками бревен. Десять веревочных петель ухватились за острия, и пираты бесшумно и ловко, словно обезьяны, отряд за отрядом принялись подниматься на стену. Сама крепость, тоже бревенчатая, была сработана честно и добротно, однако попасть внутрь нее оказалось совсем не сложно.

Правда, здесь впервые вышла заминка. Кто-то успел поднять тревогу, и дальше пиратам пришлось прокладывать себе путь оружием, но полусонные защитники крепости не смогли оказать им достойного сопротивления. Все кончилось слишком быстро для того, чтобы назвать эту мелкую стычку настоящим боем. Из пиратов не пострадал никто, а у защитников погибло человек десять, остальные предпочли просто сдаться.

Когда все кончилось, Кулл с сотней своих людей сошел на берег, и «Богиня Морей» встала на якорь у дальней от входа в гавань стены. Туда, где в прошлый раз стояла оставленная бароном в качестве приманки «Лемурия».

Атлант вошел в просторную комнату, где собрали всех пленных, которые поглядывали на пиратов кто затравленно, а кто просто хмуро. Их оказалось примерно три десятка, то есть именно столько, сколько нужно для защиты форта. Правда, недолгой. Даже если за его стенами собрались бы все пленные и те, кого люди Баруса убрали на стенах, а также на постах и в двух сторожках у берега, их набралось бы без малого сто человек. Кулл скептически покачал головой. Пожалуй, даже месяца они бы не продержались. Неделю, другую… А дальше что?

— На острове есть еще кто-нибудь? — Пират обвел пленников суровым взглядом.

— Два сторожевых поста у дальнего берега, — нехотя ответил один из них.

— Это мы знаем, — сказал атлант, — а кроме них?

— Что ты имеешь в виду? — Пленник поежился и мельком бросил взгляд на стоявшего слева жилистого валузийца.

Кулл пожал плечами, досадуя на непонятливость собеседника:

— Зачем нужен этот форт?

— Чтобы удержать остров, — быстро ответил тот.

— А зачем барону этот остров? — простодушно поинтересовался атлант. — Он, пожалуй, пригодился бы пиратам как место, где можно отсидеться и зализать раны, а барон, хоть и порядочный бандит, — тут морские разбойники одобрительно загоготали, — но пиратом его никак не назовешь. Так зачем же ему остров? — повторил он вопрос. — Да и гарнизон ваш слабоват. Даже если бы вы загодя узнали о предстоящей осаде и все укрылись в форте, то продержались бы не больше недели.

Он вопросительно посмотрел на пленника, но тот замер, словно бы и мог что-то сказать, да не решался.

— Если тебе есть что сказать — говори, — посоветовал ему атлант. — Барон не сможет отомстить вам, а защищать и не будет.

Похоже, этот довод оказался решающим, потому что пленник посмотрел Куллу в глаза и неожиданно твердым голосом проговорил:

— Хорошо, я скажу.

И в тот же миг стоявший за его спиной валузиец злобно прошипел:

— Ничего ты этому ублюдку не скажешь!

В его руке сверкнул клинок, но, прежде чем он успел нанести удар, кинжал атланта, до сих пор мирно висевший в ножнах на поясе, распорол валузийцу плечо, заставив выронить оружие.

— Если хочешь кого-то убить, делай это быстро, — наставительно заметил Кулл, глядя в округлившиеся от изумления глаза раненого. — И уж тем более глупо оповещать будущую жертву о своих намерениях. Взять его!

Валузийца скрутили и отвели в сторону. Лишь после этого разговорчивый пленник вздохнул свободнее.

— Спасибо, господин… — Он покачал головой. — Здорово это у тебя получилось… Я все скажу. В горах есть серебряный рудник. Ради него барон держится за остров, а людей в форте мало, потому что защитникам обещана поддержка. Ты верно заметил: неделя, самое большое две — дольше нам не продержаться, но только это и не нужно. У нас есть голубиная почта. Успей мы отослать с птицей письмо, и барон примчался бы на помощь вместе со всей эскадрой.

— Хорошо. — Кулл словно бы поставил точку в разговоре. — Где рудник? Ты знаешь дорогу?

— Знаю!

Кивнув, Кулл вышел. Его совершенно не интересовала судьба пленных, какой бы она ни оказалась: каждый из них получит то, что заслужил. Пардо направился следом. У ворот форта, теперь открытых настежь, пират столкнулся с Барусом.

— Ты не против того, чтобы покомандовать здесь, хотя бы на первых порах?

— А ты? — вопросом на вопрос ответил тот.

— Прах и пепел! Конечно, против! — Атлант мотнул спутанной копной смоляных волос. — Ты забыл, что захват острова — лишь часть нашего плана. Для меня главное — Лио! Я в любое мгновение могу уйти, и тогда кто-то должен будет остаться. К тому же, если с галерой не выгорит, ты наковыряешь в горе серебра на покупку нового судна. Ну так как?

— Идет! — рассмеялся грондарец. — Ты умеешь уговаривать. Кстати, куда это ты собрался? — спросил он уже серьезно.

— Куда?… — Кулл обернулся к своему спутнику. — Есть с восточной стороны острова наблюдательный пункт?

— Есть, — кивнул тот. — Вернее, был, — тут же поправил он себя, — но Рудро счел, что люди на вершине скалы могут выдать колонию.

— Умница! — воскликнул Кулл, а Барус прыснул со смеху. — Похоже, барон в помощники себе подбирает таких же мудрецов, как сам! Хорошо, где он?

— Недалеко от передней кромки скал, — ответил Пардо, — рядом с проходом.

— Хорошо. Мы туда. — Атлант обернулся к подошедшему Шарге. — Отведи «Богиню Морей» за остров, встань на якорь и жди меня.

— А те, кто сошел?

— Пусть остаются здесь. Лодки ведь на берегу? — спросил он грондарца. Тот кивнул. — Значит, мы всегда успеем подняться на борт. Уходи немедленно. Барон может появиться когда угодно. И не поднимай парусов: они слишком заметны! Ты, Барус, займи оба сторожевых поста, чтобы нас не застали врасплох, а мне дай человек десять твоих ребят. Я должен оставить кого-то наверху смотреть за восточным краем горизонта.

Двенадцать человек, считая и самого Кулла, нагруженные припасами, шли по узкой тропе, огибая бухту. Скалистый мыс, почти такой же высокий, как и внешние скалы, делил ее на две неравные части, но задняя, где прятались галеры Ридо, сидевшие в засаде, могла бы вместить не меньше пяти судов. Правда, тогда в ней стало бы тесновато. Сперва тропа, едва заметно поднимаясь вверх, обогнула меньшую часть бухты, после чего полого потянулась вокруг большей. Кулл посмотрел вниз: «Богиня Морей» уже ушла. Он прикинул оставшийся путь. Если где-то впереди тропа не изогнется круто вверх, значит, она выведет к внутренней стороне прохода.

У атланта мелькнула мысль, что на будущее нужно будет что-то придумать: такой путь слишком долог и неудобен. Каменная полка не превышала трех локтей в ширину, хотя почти везде была уже. Словно специально созданная природой для подъема на самый верх, она полого тянулась к вершине скалы.

Пират шагал, не думая о том, сколько еще осталось идти, когда неожиданно понял, что стоит наверху. Он огляделся. Окружающие скалы казались плоским столом с едва заметными неровностями. На огромной поверхности в беспорядке громоздились непонятно откуда взявшиеся валуны всевозможных форм и размеров, и здесь дул устойчивый южный ветер. Тропа, по которой они поднялись, и дальше вилась по краю исполинской скалы. Только теперь она бежала вдоль края узкой щели, служившей проходом в гавань.

Кулл направился по ней, и остальные поспешили следом. Он прошел между двумя валунами, один из которых напоминал формой поставленное на острый конец яйцо, а второй казался почти идеально круглым. Пройдя в эти своеобразные ворота, Кулл приблизился к краю щели и прикинул ее ширину. Здесь, наверху, она была явно уже. Не мудрено, что внизу даже днем царил полумрак.

Внешняя кромка скалы почти отвесно обрывалась у самых ног. В полусотне локтей от нее бывшие колонисты соорудили нечто вроде хижины. Без всякого раствора сложенная из камня полукруглая стена в десяток локтей диаметром, видно, никогда не имела дверей, но, по словам Пардо, у нее когда-то была крыша, от которой, однако, ничего уже не осталось.

Кулл внимательно осмотрелся: горизонт был чист. Ни малейшего намека на приближающееся воинство барона. Что ж, это хорошо, будет время как следует подготовиться к встрече.

— Рассказывай, — ни с того ни с сего заявил вдруг Кулл, и стоявший за его спиной Пардо вздрогнул от неожиданности: он-то был уверен, что подошел бесшумно!

— Да что же рассказывать-то? — Валузиец невесело вздохнул.

— Там, внизу, я задал два вопроса. Ответом на второй я удовлетворен, остается еще один.

— Там, за мысом, — бывший надсмотрщик махнул рукой в сторону западной оконечности острова, — есть шахта, в которой добывают руду. Здесь же, на Вазии…

— Что ты сказал?

— Вазия, — повторил Пардо усмехаясь. — Так барон назвал остров в честь страны, откуда он родом. Так вот, здесь же руду переплавляют, получая из нее чистое серебро. Четыре раза в год из Валузии приходит галера, привозит продукты и забирает слитки.

— И много?

— Тысяч на двадцать полновесных золотых монет в год.

Кулл изумленно присвистнул и уставился на говорившего, словно спрашивая, не шутит ли тот. Пираты загалдели, восторженно переглядываясь.

— Да это же целое состояние, — возбужденно прошептал кто-то.

— Для тебя, — спокойно заметил Кулл, — но не для барона. Ты хоть знаешь, сколько стоит «Лемурия»? Больше ста тысяч! А теперь прикинь, на сколько потянет весь его флот!

— Пресветлые боги!

Парень молитвенно сложил руки. По лицу его видно было, что он пытается считать, но не в силах представить получившуюся сумму, которая далеко выходила за рамки его понимания.

— И все равно странно, что барон рискнул этой жилой, — задумчиво проговорил Кулл.

— Вовсе нет, — возразил Пардо, — в последнее время добыча стремительно пошла на убыль. Еще год-два, и шахта превратится в бесполезную дыру в горе.

— Aга! Тогда понятно. — Кулл задумался. — Ладно. Расскажи о людях.

— С людьми проще. Здесь все — рабы, — не задумываясь, ответил валузиец. — Все, кроме дона Рудро. Он какой-то дальний родственник Ридо. Невольники же делятся на две группы. Такие, как я, надсмотрщики-валузийцы, бывшие рабы, выкупленные из неволи бароном. Всем нам обещана в будущем свобода. И прочие — те, кто ковыряется в горе или добывает из руды серебро, готовит еду, ну и все остальное. Этим не на что надеяться. Если какой-нибудь надсмотрщик убьет любого из них, его даже не накажут.

— И ты единственный, кто относился к ним по-человечески…

— Да нет. — Пардо пожал плечами. — Просто мне единственному посчастливилось выжить… Были и еще люди, которые никогда не забывали, какова она — шкура раба.

Кулл в последний раз окинул взглядом чистый горизонт. Время есть, но все равно терять его не следует. Оставив Пардо с людьми Баруса, он отправился обратно. Пираты остались наверху с твердым наказом подать сигнал, как только на горизонте появится парус. Обратный путь показался значительно короче, быть может, просто потому, что идти приходилось под гору. Кулл опять подумал, что в будущем с этим придется что-то сделать. Впрочем, это уже забота Баруса. Ясно одно: оставлять море без наблюдения нельзя.

Когда атлант обогнул деливший бухту надвое скалистый мыс, в меньшей ее части он вдруг увидел спокойно стоявшую на якоре «Богиню Морей». Он даже потряс головой, решив, что ему померещилось. Он ведь сам видел, как она ушла из гавани! Ладно! Сейчас он спустится вниз и все узнает. Он заспешил к форту, еще издалека слыша доносившиеся оттуда взрывы неистового хохота. Кулл вошел в ворота и лишь слегка нахмурился при виде веселившихся на посту людей Баруса. Когда он проходил мимо открытого окна, изнутри донеслось:

— …И если ты, смрадный отпрыск изнасилованной шакалом свиньи, не согласишься…

Все, кто находился в доме, снова засмеялись. Атлант хмыкнул и пошел дальше, словно чувствовал, что Барус отдыхает на солнышке, за углом здания. Он присел рядом:

— Чем там занимаются твои ребята?

— Не только мои, — ухмыльнулся тот. — Там почти вся команда «Богини Морей».

— И что же они там делают?

— Помнишь о голубиной почте? — спросил грондарец и, дождавшись кивка Кулла, объяснил: — Пишут письмо барону. — Барус протянул атланту наполовину пустую бутыль с вином. — Предлагают вернуть Лио, передать нам галеры и убираться восвояси. Тогда мы их не тронем.

Он зевнул, словно ему все это было неинтересно, хотя в глазах его играли озорные огоньки. Кулл оторвался от горлышка:

— А как «Богиня Морей» сюда попала?

— Aга! Уже заметил! — обрадовался грондарец. — Хорошая шутка, верно? — Кулл угрожающе рыкнул. — Хорошо, хорошо! — рассмеялся Барус. Он явно пребывал в прекрасном расположении духа. — Все дело в том, что здесь, оказывается, есть нечто вроде речушки, соединяющей бухту с океаном. Она пересекает лес на южной оконечности острова.

Атлант задумался. В сущности, он подозревал нечто подобное, иначе откуда бы взяться течению в протоке, через которую они прошли? Если бы не недостаток времени, наверняка он и сам бы отыскал ее. С другой стороны, получалась явная нелепица… Если барон знал о ее существовании, ему ничего не стоило…

— А барон знал о ней?

— Конечно! — Барус с готовностью кивнул и подарил другу ослепительную улыбку.

— Я, кажется, на глазах тупею. — Кулл очумело покачал головой и припал к спасительному горлышку.

— На самом деле все очень просто, — рассмеялся Барус, — если, конечно, знать, в чем дело!

— А ты знаешь? — с надеждой в голосе спросил атлант.

— Знаю.

— О боги! Так почему бы тебе не рассказать мне об этом?

— Я как раз и собирался! Так вот, история весьма поучительная. Лет двадцать назад, если не больше, барон тогда был еще молод, рабы подняли бунт и едва не бежали с острова.

— Это как же?

— Тогда здесь постоянно находился небольшой корабль, да и охрана была не чета нынешней. Однако и она не смогла ничего поделать, когда рабы, я имею в виду тех, кто работал на шахте, захватили судно и рванули вниз по речушке к морю. Их едва удалось остановить, спалив суденышко. Барон, говорят, пришел в бешенство, когда узнал об этом. Сперва хотел всех повесить, но пожалел денег, ведь тогда пришлось бы покупать новых рабов. В общем, бунтовщики легко отделались, получив по два десятка палок. Барон собирался всыпать по сотне, но на этот раз уже Рудро отговорил его, сказав, что люди после такой порки долго не смогут работать, не говоря уж о том, что большая часть наверняка перемрет. Так что проще уж их повесить. Короче говоря, их спасла жадность Ридо. В итоге русло реки барон приказал завалить камнями, что вскоре добросовестно и сделали, а вместо кораблика появилась клетка с голубями. Вот так!

— Понятно. Что же было дальше?

— Дальше? — Барус ухмыльнулся. — Рабы начали вести себя примерно. Корабль сгорел, значит, побег стал невозможным, а зачем стеречь раба, который все равно не в силах сбежать от хозяина? Со временем надзиратели начали выполнять свои обязанности спустя рукава, а потом и вовсе плюнули на все. Рабам разрешили свободно перемещаться по острову, дозволив охотиться на дичь, правда, только с помощью силков, и собирать плоды, из которых получалось неплохое вино. Сытые, пьяные будни — этим скотам ничего больше и не нужно было. Сопровождение рабов на шахту стало наказанием, а позже своего рода деньгами, на которые играли в кости. Поначалу Рудро пробовал с этим бороться, но быстро махнул на все рукой.

— А рабы?

— Они не оставляли мыслей о побеге, правда, теперь осуществить его стало значительно сложнее, но они готовились. Речушку расчистили. Не знаю, как это удалось скрыть от надзирателей, но только те до сих пор ничего не знают.

— На что же они надеялись?

— На галеры Ридо, на что же еще? Но за слитками приходили почти всегда по три судна. Однако они надеялись, и один раз им едва не повезло. Пришли всего два корабля: двухмачтовая галера и одномачтовая посудинка, почти такая же, как та, что они едва не захватили. Им чуть-чуть не повезло. За мысом встала галера, а не одномачтовик. Если бы случилось наоборот, они наверняка сумели бы покинуть остров, но галера не прошла бы по речушке.

— Короче, все осталось по-прежнему, — закончил за друга Кулл.

— Именно.

— Но «Богиня Морей» прошла.

— Проползла, — поправил его грондарец. — Без команды, налегке, но проползла.

— Это здорово, значит, в случае чего успеем смыться! Ведь шлюпки еще там?

— Все так.

— Знаешь, чего мне не хватает для полного счастья? — Кулл посмотрел в лицо другу. Барус видел улыбку на его лице, но заметил и холод, исходивший из глубины синих глаз. — Барона! Ты, кажется, говорил о голубях? Пора послать ему весточку. На мой взгляд, он слишком задерживается!

— Что ж, запросто! — Барус рассмеялся. — Парни, наверное, уже закончили возиться с письмом.

— Нет! — Атлант тряхнул смоляной гривой.

— Почему? — удивился грондарец.

— Ты представляешь, что станет с бароном, когда он прочтет такое послание?

— Представляю! — Барус довольно хохотнул. — Для того и писано!

— Хорошо. А теперь представь, что будет, если он решит сперва отыграться на Лио!

— А-а! Чтоб тебя! Ведь верно, — согласился грондарец. — Этот выродок вполне способен прибить девчонку.

— То-то и оно! Просто намекнем, что несколько дней назад его рабы наткнулись на новую жилу, не слишком богатую, но дареному коню, как известно, в зубы не смотрят. Как по-твоему?

— Жаль, конечно, письма, — вздохнул Барус, кивнул одному из своих людей, и тот отправился писать послание, — но ты прав. Известие о том, что оскудевшая жила снова приносит доход, заставит его поторопиться.

Пока составляли весточку барону, друзья пили молча.

— Все правильно, — сказал наконец атлант, глядя, как взмыл в синее небо белокрылый посланец. — Он наверняка захочет вернуть потерянное. А если зуд, как обычно, сделает его еще чуточку глупее, то лучшего и желать нельзя!

— Мы не должны забывать о сыне.

— Не должны, — согласился Кулл, — просто я надеюсь, что наша весточка заставит Ридо все взять в свои руки.

— Хорошо, если так.

— В любом случае мы ничего не теряем. Кстати, что решили сделать с пленными?

— Да ничего. — Барус пожал плечами. — Просто поменяли их местами.

— Ловко! — Кулл одобрительно кивнул. — А Рудро?

— Для него придется сделать исключение. Его продадут в Турию, на рудники.

Кулл ничего не ответил. Рабство было ему отвратительно. Еще мальчишкой он хлебнул этого счастья, но сейчас возражать не собирался. Барус правильно сказал: валузиец заслужил свою участь, и если те люди, которых он считал животными, решили так, значит, пусть так и будет.

— Ты уже видел самострел на берегу? — спросил Кулл, чтобы сменить тему.

— Знаешь, — пират оживился, — когда на Дуур-Жаде ты рассказывал о нем, я решил, что ты малость того…

— Приврал, — подсказал атлант.

— Угу, — согласился Барус. — Но теперь, когда я увидел его собственными глазами… — Он покачал головой. — А стрелы? Это же бревна, а не стрелы!

— Вот именно, бревна, — задумчиво повторил атлант. — А скажи-ка, ты смог бы управиться с этим самострелом?

— Почему нет? — Грондарец равнодушно пожал плечами. — А зачем тебе?

— Мне? Тебе! — Кулл усмехнулся. — Тебе же нужна галера! Загарпунишь ту, что приглянется. Остальные сожжем.

— Ну наконец-то, — обрадовался Барус, — я уж думал, ты никогда не заговоришь об этом. Но теперь-то, когда мы на острове, ты можешь сказать, что задумал? — Он вопросительно посмотрел на Кулла, но тот вдруг напрягся, глядя мимо друга, вдаль и вверх. — Ты чего?

— Кажется, началось. — Атлант указал на вершину скалы, слева от протоки, откуда сигналили люди Баруса. — Даже поговорить не успели! Ладно, слушай. Всех моих людей отправь на «Богиню Морей», пусть будут готовы. Теперь о тебе. Выбери себе судно, загарпунь, подтяни к берегу и посади на мель, но если придется туго, лучше сожги его. Главное для тебя — не пустить их на берег. Ни с загарпуненной галеры, ни тех, кто попробует выбраться вплавь. Справишься?

— А что мне остается?

Барус побледнел, но во взгляде его светилась решимость.

— Если придется совсем туго, мы еще можем улизнуть, чтобы вернуться с флотом, как предлагал Харм, но думаю, мы справимся!

— Подожди! — воскликнул грондарец. — Я ведь загарпуню только одну галеру, а остальные?!

— Я же сказал, что сожгу их! — отрезал атлант. — Это моя забота.

— Да ты умом тронулся! Ведь это еще четыре галеры, а человек-то всего полторы тысячи!

— Прах и пепел! Ты хочешь уйти? — Глаза Кулла яростно полыхнули. — Еще не поздно.

— Нет! — выкрикнул Барус и сжал побелевшие губы. — Я остаюсь!

— А раз остаешься, нечего терять понапрасну время! И не забудь, что ты должен сделать. «Богиня Морей» должна стоять наготове, ты загарпунишь себе судно и не допустишь ближнего боя. Стрел у тебя в избытке! Впрочем, — Кулл ненадолго задумался, — с Шаргой я сам переговорю.

Сказав это, Кулл помчался по пройденной утром тропе. Некоторое время Барус смотрел ему в спину, потряхивая головой, словно отгоняя навязчивые мысли, потом, когда его друг остановился над «Богиней Морей» и обменялся парой слов со шкипером, словно очнулся и загорланил, рассыпая приказы направо и налево. Он бегал по берегу, по привычке проверяя все лично, изредка бросая взгляды на Кулла, который пробирался по отвесной стене, и предстоящая битва не выходила у него из головы. На каждого из его людей придется пять наемников Ридо!

А сам Кулл? У Ридо пять галер. Допустим, одну он загарпунит, останется четыре. Если атлант пойдет на таран, это будет просто общее самоубийство! Но с него станется! Он может запросто решиться и на этот отчаянный шаг: перегородит своей галерой путь к берегу и высадит абордажные команды на двух валузийцев сразу. Рассказывают, он однажды уже проделал такое… А что остается? Бой на расстоянии, попытка сжечь врага, не подпуская его к себе? Да кто ж позволит ему? В этой-то луже, -где о маневренном бое и говорить не приходится!

Он вновь посмотрел на скалы. Крохотная фигурка уже подобралась к цели. Что ему там понадобилось? Впрочем, это-то ясно. Нужно самому разведать силы противника. Тут Кулл, пожалуй, прав.

Атлант стоял на вершине скалы и смотрел вдаль. Рядом в напряженных позах застыли Пардо и десять парней Баруса.

— Пресветлые боги, — прошептал валузиец.

Он в ужасе закрыл глаза и тут же представил себя насаженным на кол справа от ворот форта, чтобы каждый входящий смог посмотреть, какая судьба ожидает того, кто идет против барона.

Кулл прикрыл ладонью глаза от солнца. Б отличие от валузийца, он молчал, но то, что увидел, ему тоже совсем не нравилось. Он насчитал семь точек вместо пяти, и это ничего хорошего не предвещало. Где барон умудрился взять еще два судна? Впрочем, это был праздный вопрос. Раз галер семь, значит, придется топить на две больше.

Ветер по-прежнему дул с юга. Кулл посмотрел на солнце: похоже, времени впереди полно. Когда эскадра подойдет к острову, до вечера будет еще далеко. Кулл обернулся:

— Выпить чего осталось? В глотке пересохло.

Барус закончил последние приготовления. Его люди давно расставлены и ждут. Сотне человек он приказал подняться на стену, и теперь они распределились вокруг гавани и пока отдыхали. Что ж, им есть за что драться! Рядом с каждым стояло небольшое ведерко с маслом и лампа, которые пока не зажигали. Остальные да еще сотня человек с «Богини Морей» устроились на берегу. Грондарец подумал, что славная у него все-таки команда. Быть может, никто из них не доживет до ночи, но никто не унывает, а лица всех выражают решительность.

Суда приблизились настолько, что Куллу пришлось лечь, чтобы его не заметили. Седьмое судно оказалось крохотной посудинкой и не могло представлять серьезной опасности. По правде говоря, атлант даже не понял, зачем барон потащил эту скорлупку в такую даль, и решил, что Ридо собирается, как когда-то, оставить одномачтовик на острове.

— Кулл! Гляди-ка, да ведь это галера одноглазого Карима! — изумленно воскликнул один из его спутников. — Задница ослиная! То-то он в последнее время словно с цепи сорвался! Оказывается, просто снюхался с бароном!

— Проклятье! А ведь и верно, — согласился Кулл. — Вот ведь дерьмо верблюжье! Смотри, как тянутся друг к другу эти выродки. — Атлант вновь прикрыл газа ладонью, всматриваясь вдаль. — Но ничего, значит, рассчитаемся разом с обоими, — процедил он сквозь зубы.

Капитан прищурился, продолжая разглядывать эскадру, подошедшую уже так близко, что стали видны люди на палубах.

Он без труда узнал обе двухмачтовые галеры, «Лемурию» с «Миральдой», одномачтовую быструю «Силью», посудину, забравшую лазутчика Родого с Дуур-Жада, и стремительную галеру Карима. «Лемурия» сделала очередной разворот, вышла из-за закрывавшей ее «Миральды» и вдруг…

Пират побледнел, не в силах поверить собственным глазам…

— Что они сделали? — ошарашенно прошептал у него за спиной кто-то из парней Баруса. — Зачем?

— Господин барон! Господин барон! — донеслось одновременно с двух сторон.

Ридо остановился. С одной стороны к нему подбегал капитан Полко, тщетно стараясь при этом сохранить достоинство, а с другой — его слуга Сандо. Оба выглядели взволнованными, но у Сандо в руке барон увидел голубя с белоснежным оперением и жестом приказал капитану обождать. Полко безмолвно подчинился, по-прежнему стараясь сохранять напускное безразличие. С улыбкой, больше похожей на гримасу, он поклонился и отошел в сторону.

— Давай!

Барон протянул руку, и Сандо отдал ему небольшой клочок бумаги. Капитан старался не смотреть на них, но, когда услышал рядом с собой сопение, искоса бросил взгляд на барона. Видно, сообщение оказалось не из приятных. Он увидел красное от злости лицо Ридо и на миг простил ему все: и глупость, и надменность, и постоянные унижения.

— Что-то случилось? — спросил он.

Услышав голос капитана, барон вздрогнул, как от удара, и резко обернулся к нему, но на лице Полко не смог прочесть ничего, кроме доброжелательной учтивости, и только это заставило Ридо сдержаться.

— Этот ублюдок уже на острове! — прохрипел Ридо, протягивая записку капитану.

Тот читал написанные ровным, убористым почерком строки, и улыбка его становилась все шире. Однако, когда он оторвался от письма, от улыбки не осталось и следа.

— А пират смел, — заметил он сдержанно, — этого у него не отнять.

— Ничего! — злобно прошипел барон. — Пусть потешится. Недолго осталось! К утру я всю их братию рассажу на колья вдоль западного берега! Будут остров защищать получше любой стены! — Он повернул голову к слуге: — Пошли ответ.

— Что написать?

— Я иду! — прохрипел барон так, что Сандо счел за лучшее поскорее убраться. — Ты что-то хотел мне сказать, капитан?

Тот кивнул:

— Вазия уже видна.

В глазах барона разгорался злой огонек.

— Сколько до нее? — спросил он.

— Если бы ветер был попутным… — начал было капитан, но Ридо не дал ему договорить.

— Я спрашиваю, как скоро мы войдем в гавань? — по слогам произнес он.

— Не раньше середины дня, — ответил Полко, взглянув на солнце.

— К вечеру я разделаюсь с выродками!

Барон отпустил капитана и направился к каюте, в которой уже месяц жила Лионтина. Он подошел к двери и неожиданно ощутил, как поднялось вдруг настроение. Правда, и ненависть еще не остыла. Скоро, теперь уже совсем скоро он расправится с ненавистным атлантом и обретет долгожданный покой в объятьях прекрасной грондарки! Теперь-то он знает, как ее удержать! Сейчас, перед боем, он убедится в этом, и тогда ничто не устоит перед ним. Впрочем, перед ним и так ничто не устоит. Он вдруг ощутил себя могучим духом войны и демоном любви в одном лице, существом, которому все подвластно.

Ридо надменно кивнул одному из рослых охранников, тот отпер замок, барон толкнул дверь и вошел внутрь. Он не видел издалека наблюдавшего за ним Кауса, его бледного, взволнованного лица, искусанных губ. Он не видел, каким горячечным, жадным взглядом буравит сын его спину, а потому спокойно закрыл за собой дверь.

После яркого полдня мягкий полумрак каюты казался почти полной темнотой, но рассеянный свет позволял рассмотреть все, что находилось внутри. Лио сидела на огромном мягком диване, заваленном шелковыми подушками. Казалось, с их последней встречи она даже не поменяла позу. Ни дать ни взять восточная богиня с бокалом вина в правой руке. Увидев в дверях Ридо, она насмешливо улыбнулась.

— Я пришел закончить наш разговор, — надменно произнес барон.

Он глубоко вздохнул и прикрыл глаза, мысленно представив себе, как она встает, легкой походкой подбегает к нему, ее нежные ручки обвивают его шею, благоуханные уста дарят поцелуй…

— Так что же ты надумал мне предложить?

Ридо ожидал от нее совсем других слов и потому вздрогнул, как от удара. Он открыл глаза, с сожалением отгоняя наваждение, и посмотрел на прекрасную искусительницу. Все так же улыбаясь, она ждала ответа, внимательно вглядываясь в его лицо.

— Да, я помню, — ответил он, сохранияя прежнее достоинство. Явь оказалась далеко не столь романтичной, как грезы, но что поделаешь? В жизни так всегда бывает. — Я согласен. Будь моей женой!

Барон сделал решительный шаг и теперь необычайно гордился своей жертвой. Неважно, что ждет его в Валузии! Развод в высшем обществе — дело неслыханное, но он согласен и на него, хотя скандал предстоит огромный. Он даже готов бросить все, исчезнуть, раствориться, купить где-нибудь в Турии или Грондаре титул и начать жизнь сначала. В конце концов, какая разница? Везде одно и то же! Теперь все зависит от нее. Он смотрел на девушку и ждал, что она ответит.

Лио же улыбалась, не произнося ни слова. Проклятье! Как она прекрасна! Ридо почувствовал, как задрожали его руки, и, когда она, не выдержав, расхохоталась, даже не понял, что произошло. А она, пролив вино на цветастые шелка, заходилась в смехе и не могла остановиться. Наверное, только то, что барон поначалу оцепенел от неожиданности, позволило ему не потерять лица. Возвышенные мечты развеялись, как дым, но до него все еще не доходило, что изменилось. Он стиснул зубы и молчал, быть может, потому, что продолжал надеяться. Наверное, она просто не поняла, что он сказал. Он знал, что это не так, но не хотел себе в этом признаваться и лишь чувствовал, что прекрасное настроение исчезло без следа, уступив место бешеной злобе.

— Итак, я жду ответа, — произнес барон, еле сдерживаясь.

— Мой повелитель ждет ответа! — воскликнула девушка и на миг замерла, изумленно глядя на Ридо, словно перед ней стоял не валузийский барон, а некая безмозглая тварь, которая пыталась выдать себя за человека.

И тут ею овладела безудержная отвага. Ей стало все равно, что с ней сделают потом, но сейчас она хотела высказать все, что думала об этом жирном борове. Надоело притворяться! Надоело ждать, кто из двоих пожалует на этот раз, чтобы досаждать ей одним и тем же вопросом!

— Ты пришел за ответом? Так слушай! Я люблю Кулла! — выкрикнула она. — Всегда его любила и всегда буду любить, как бы сам он ни относился ко мне! Он для меня бог! Выше бога! Он умен! Он могуч! Он, наконец, прекрасен! И что ты предлагаешь мне взамен?! — едва сдерживая смех, спросила она, окинув барона насмешливым взглядом.

— А-а-а! Так я тебе не нравлюсь?! — злобно прошипел он.

— Нравишься?! — Она вновь расхохоталась. — Злобный, плешивый толстяк с обвислой шкурой! — Девушка брезгливо поморщилась. — Да посмотри на себя в зеркало! В гроб кладут краше!

— А ты сегодня весела! — Лицо барона налилось кровью, но он еще держал себя в руках и говорил спокойно. — Что ж, повеселюсь и я. -Он шагнул к пленнице. — Для начала сообщу тебе, что мы подошли к Вазии, а там Кулл — твой умный и могучий бандит, самый прекрасный из воров! Твой дружок решил умыкнуть у меня остров, но только зря он это задумал! У меня шесть галер, и против такой силы ему не выстоять! — злорадно сообщил он, с радостью наблюдая, как меняется в лице эта самоуверенная девка. — Уже вечером он будет горько сожалеть о своей наглости! А ты… — Лишь два шага отделяло теперь Лио от Ридо, и вытянутая рука барона едва не уперлась в грудь девушки. — Ты не пожелала стать моей женой, так станешь рабыней-наложницей!

Единственное, что она могла сделать, так это расхохотаться ему в лицо, но ее насмешка лишь сильнее распалила Ридо.

— Немедленно! — взвизгнул он.

Потная лапа барона грубо ухватилась за полупрозрачную ткань ее наряда и рванула вниз, обнажая нежное тело. Ридо и сам не предполагал, что лишает себя остатков рассудка. Через мгновение он уже не видел ничего вокруг, и только одна похотливая мысль билась в мозгу, вытесняя все прочие: «Скорее! Скорее!»

Не соображая, что делает, он накинулся на девушку, срывая с нее остатки легких одежд. Его дряблые губы обслюнявили ее лицо, руки лихорадочно сжимали тело, дыхание вырывалось с бульканьем и хрипом. От омерзения у Лио комок подкатил к горлу, и ей стало не до смеха. Она царапалась, как дикая кошка, но не могла дотянуться до глаз, и только сильнее распаляла насильника. Барон потащил ее к дивану, но в это мгновение она сумела изогнуться и схватить Ридо за отвороты роскошного бархатного камзола, собралась с силами и отпихнула его, а потом схватила с пола шкуру леопарда и прикрылась ею. Не то чтобы она была излишне стеснительной девушкой, но взгляд барона казался ей липким и пачкающим настолько, что после его объятий Лионтина чувствовала себя так, словно ее только что искупали в помоях.

— Вон отсюда! — гневно выкрикнула она.

Ее маленькая ручка указала на дверь, взгляд пылал гневом, но на барона это не произвело ни малейшего впечатления.

— Ты еще смеешь противиться, шлюха?! — воскликнул он и вновь бросился на девушку.

Однако, если в первый раз он напал неожиданно и Лио не была готова дать отпор, то теперь все изменилось. Барон не сомневался, что легко сломит сопротивление пленницы, но его ждало жестокое разочарование. Маленький, но неожиданно крепкий кулачок вонзился в мясистый нос барона, едва не размазав его по пунцовым от возбуждения щекам. Ридо отлетел на два шага, и алая кровь выплеснулась на белоснежное кружево рубахи. Барон схватился за лицо, его полубезумный взгляд скользнул по девушке, которая беззаботно хохотала, словно в жизни не видела ничего смешнее.

— Риндо! Крузо! — взвизгнул барон, не обратив внимания на то, что оба явились подозрительно быстро. — Девка слишком горяча! Схватить ее! Распять на форштевне! Пусть охладится! Глядишь, поумнеет!

Ее схватили за руки, но она не противилась, прекрасно понимая, что не справится с двумя здоровыми охранниками, и спокойно пошла к выходу, но, проходя мимо зажавшего нос барона, окинула его уничтожающим взглядом и снова расхохоталась.

Кулл смотрел на «Лемурию», не в силах оторвать от нее взгляда. Почти на каждом судне стояла статуя Секвены. Моряки верили, что она может даровать спокойные воды и счастливое плавание. Чаще ее ставили где-то на палубе, либо у стены капитанской каюты, как это было на «Богине Морей», либо у одной из мачт. Но случалось, что фигурой богини украшали форштевень, полагая, что чем ближе Владычица Вод находится к воде, тем больше ее сила.

На форштевне флагмана барона атлант увидел Лио, распятую между тараном и бушпритом. Встречные волны разбивались о ее нагое тело, но девушка замерла, отрешенно глядя вдаль. Пират вдруг ощутил на себе ее взгляд, устремленный, казалось бы, в никуда и моливший о помощи.

О боги!

Атлант стиснул зубы, желваки заиграли на его скулах. Все последнее время, что они были заняты бегством и починкой «Богини Морей», он старался не думать о Лио. Не потому, что она была ему безразлична. Просто он знал по опыту, что желание ни в коем случае не должно идти впереди возможностей. Как правило, всякий, кто пренебрегал этим нехитрым правилом, терпел поражение, тем более сокрушительное, чем выше оказывались ставки.

Сейчас на кону стояла не только жизнь Лио, но и его собственная жизнь, не говоря уж о жизнях двух команд. Атлант прекрасно понимал, что, даже если его план сработает, положение их останется донельзя трудным: соотношение один к пяти с изменой Карима меняется на один к шести.

Кулл задумчиво поскреб подбородок. Как бы там ни было, а менять что-либо уже поздно.

— Пардо! — не оборачиваясь, крикнул атлант. — Просигналь нашим, чтобы готовились! Они идут!

— Ты еще надеешься вывернуться?! — изумленно воскликнул валузиец.

— Прах и пепел! Мы их потопим! У нас просто нет другого выхода!

Пардо недоверчиво покачал головой и отправился выполнять приказ. Атлант смотрел вниз. На галерах спешно убирали паруса. Время словно остановилось, как в страшном сне. Суда ложились в дрейф, а затем выстроились полукругом вокруг входа в гавань, готовясь идти дальше на веслах.

— Сейчас полезут в гавань, — прошептал кто-то за спиной Кулла.

— Верно, — отозвался атлант.

— Полторы тысячи человек, а с галерой Карима — почти две, — продолжил тот же голос. — Ты правда думаешь, что у нас получится?

— Да.

— Но как?

— Смотри! — коротко бросил Кулл и припал к краю скалы.

На палубах валузийских галер суетились люди. Они действовали быстро и слаженно, но все-таки прошло немало времени, прежде чем на кораблях убрали паруса. До засевших на вершине скалы людей донесся унылый звук сигнального рожка, и на «Миральде» опустили весла в воду, но в тот же миг что-то изменилось, и галера так и не тронулась с места.

— «Богиня Морей»? — изумленно прошептал Пардо. — Но откуда она здесь?

— Ты же сам подал ей сигнал! — усмехнулся Кулл.

— Но что она одна сможет? — удивился один из моряков, в то время как остальные молчали.

— Тихо! — оборвал его Кулл, словно опасаясь, что внизу их могут услышать.

«Богиня Морей» вынырнула из узкой щели прохода, и на глазах у ошарашенных валузийцев гребцы начали изо всех сил табанить, стремясь избежать убийственного столкновения. Создавалось такое впечатление, словно пираты собирались покинуть остров, но вдруг обнаружили, что опоздали. Опять заблеял рожок, но уже иначе, и на валузийских кораблях вновь забегали, спешно опуская в воду весла, стремясь поскорее взять «Богиню Морей» на абордаж. Все, кто наблюдал за судами, понимали, что для пиратов это означает верную смерть.

Однако никто еще не успел сдвинуться с места, когда пиратская галера остановилась, и первая огненная стрела, как всегда метко выпущенная Гуго, вонзилась в мачту ближайшего судна, точнее, в ее перекрестие с реей, в собранный там огромный парус. Горящее пальмовое масло огненной струйкой потекло по мачте вниз. Несколько капель упало на собранный в бухту канат, в считанные мгновения превратив его в костер. Пламя с гудением поползло к краям реи и вверх по мачте. Огонь распространялся на удивление быстро, а огненные стрелы продолжали лететь одна за другой.

Матросы Ридо, как и сам барон, оторопели от неожиданности, завороженно глядя, как у них на глазах мощное судно становится гигантским факелом. Поначалу пираты Карима пытались потушить огонь, но вскоре махнули на все рукой и начали прыгать за борт, справедливо рассудив, что жизнь дороже.

На галерах Ридо вновь запел рожок, и два судна пошли вперед. На «Богине Морей» сделали то же самое, но немного раньше, ровно настолько, чтобы скрыться в скалах до того, как к ним стремительно приблизились две галеры: «Миральда» и одна из двухмачтовых. Обе намеревались протаранить «Богиню» и едва не поплатились за это. Пиратский корабль скрылся в скалах, и разбежавшимся для таранного удара судам пришлось резко сбрасывать скорость, чтобы не столкнуться. Двухмачтовая галера, более легкая, остановилась первой. «Миральда» медленно пошла вперед, скрываясь в проходе между скалами, а двухмачтовик остался, чтобы подобрать плескавшихся в море пиратов с сожженной галеры Карима, тех, кто не успел взобраться на опущенные в воду весла «Миральды».

Кулл повернулся и пошел назад по тропе, наблюдая сверху за движением судов по протоке. Последняя из двухмачтовых галер двигалась медленно, чтобы течение не прибило ее к другому двухмачтовику, но главным образом из-за того, что идущая впереди «Миральда» из-за своих размеров вынуждена была продвигаться крайне осторожно, чтобы не обломать весла о стены.

Кулл медленно шагал вдоль кромки скалы, пока не очутился между двумя валунами. Все! Больше медлить нельзя! Атлант уперся плечом в ближний к краю валун, но тот и не думал поддаваться. Он удвоил усилия, но опять ничего не получилось. Проклятье! Еще немного, и все замыслы — псу под хвост! Он навалился на валун спиной, уперся ногой в дальний, более тяжелый каменный шар, и ему показалось, что камень едва заметно дрогнул. Тогда он уперся обеими ногами и повис между двумя опорами, чувствуя, что мышцы вот-вот лопнут, не выдержав напряжения. К нему подбежали парни Баруса, поняв наконец, что он хочет сделать, и с обеих сторон навалились на каменное яйцо.

— Прочь! — прохрипел атлант. — Лучше держите меня!

— Но ты один не справишься! — выкрикнул Пардо, хватая атланта за ноги.

Едва он это сделал, как перемычка в основании камня оглушительно треснула, и Кулл повалился в расселину. Если бы он был тут один, наверняка полетел бы вниз вслед за обломком скалы. Он и так чуть не сорвался, но двое пиратов упали ему на ноги, прижав их к скале.

— Ты как? — крикнул один из них, заглядывая в расселину.

— Нормально!

Атлант висел вниз головой, но друзья крепко держали его.

— Дай руку! Мы вытянем тебя!

Но пират не ответил. Изогнувшись всем телом, он смотрел, как огромная каменная глыба летела вниз, стремительно уменьшаясь в размерах. Вот она с треском проломила палубу и исчезла из виду, а мгновение спустя столб воды взмыл в небо, поднявшись едва ли не выше мачт.

— О боги! — прошептал один из пиратов.

— О Кулл! — поправил его другой.

И все дружно расхохотались. Настроение резко поднялось. Драка еще не начиналась, а два судна вышли из строя. Остов одного уже догорал, а второе стремительно погружалось в воду. Фонтан опал так же быстро, как и возник, но это уже не имело значения: вода хлынула в трюм и на палубу, через мгновение заплескалась на надстройках, и вскоре лишь торчавшие из воды верхушки мачт напоминали о том, что здесь только что качалась на волнах грозная боевая галера.

Но главным было даже не это. Кулл уже выбрался наверх, и теперь двенадцать человек распластались на вершине скалы, наблюдая за происходившим внизу. Те, кто шел перед затонувшим судном, ускорили ход, не желая разделить его участь, и Кулл пожалел, что эта мысль не пришла ему в голову раньше: десять человек вполне могли бы покончить со всей эскадрой. Однако он тут же забыл об этом: что толку сожалеть об упущенном! Он услышал истошный вопль Ридо далеко внизу, блеяние рожка и крики людей, но что они кричали, понять было сложно. Лишь истошный вопль: «Табань!» — наперебой повторяемый разными голосами, слышался совершенно отчетливо.

«Лемурия» двинулась кормой вперед и вскоре оказалась на свободе. Шла она настолько медленно и неуклюже, что атлант подумал о том, что даже сейчас они успели бы подкатить второй валун и потопить баронский флагман, но тогда Лио неизбежно погибла бы у него на глазах и от его руки. Мысль о Лио заставила его вскочить на ноги.

— Оставайтесь здесь и следите за ними!

Отдав приказ, он помчался по тропе, спеша как можно быстрее вернуться на «Богиню Морей», но у внутренней кромки скалы остановился.

Барус замер возле надежно укрытого самострела, как месяц назад Ридо, охотившийся тогда на «Богиню Морей». С утра он сам проверил решетку, вплел в нее свежие ветви, и теперь она выглядела как новая. Конечно, эта ловушка не станет неожиданностью для барона, который сам придумал ее, но деваться-то ему все равно некуда.

Поворотный стол, на котором был закреплен Самострел, располагался очень удобно и позволял простреливать всю гавань. Недоступным оставался лишь небольшой участок у прилегающей к берегу стены между самострелом и выходом из протоки. Однако там было так тесно, что не могло укрыться даже маленькое судно. Несомненно, барон понимал, что ждет его в гавани Вазии, и сознательно пошел на жертву. Стоило Барусу подумать об этом, ему пришло в голову, что особой жертвы и нет: если загарпуненное судно подтянут к берегу, это только упростит задачу нападавших, ибо позволит беспрепятственно добраться до суши! Как они с Куллом не подумали об этом?!

Барус выругался. Поздно! Уже поздно! Он стиснул зубы и приготовился. Как по команде, именно в это мгновение из прохода в скалах появился бушприт первого из судов эскадры Ридо. Ах, не так ему все представлялось!

Неожиданно до него донесся оглушительный грохот, а следом за ним словно водопад низвергся с небес. Во всяком случае, звуки были именно такими. Раздались неразборчивые крики, среди которых выделялось: «Табань!» — и почти сразу все смолкло. Что там произошло? Что придумал Кулл, Барус не знал, но он видел: нос выползавшей из скал галеры начал увеличиваться быстрее.

— Целься! — крикнул он своему плотнику. — Целься так, чтобы киль не повредить!

— Не суйся не в свое дело, капитан! — огрызнулся тот.

Двое людей разворачивали поворотный стол, на котором был укреплен огромный самострел, пока направление движения судна полностью не совпало с осью гигантской стрелы. Как только это случилось, плотник дернул за рычаг, и тяжелое древко с зазубренным наконечником устремилось в полет. Бухта тонкого, но крепкого каната, намертво закрепленного у оперения стрелы, начала стремительно разматываться, когда стрела по пологой дуге понеслась вперед. Словно завороженный Барус смотрел на нее, пока наконечник не пробил правый борт галеры. И только тогда извивавшийся, словно хвост чудовищного змея, канат с тихим плеском упал в воду.

— Тащи его, ребята! — заорал Барус, и два десятка его людей налегли на рычаги ворота.

Канат натянулся и мелко задрожал, стряхивая брызги воды. «Как собака после купания», — невольно подумал грондарец. Галера пошла еще быстрее, и вскоре пираты узнали в ней «Миральду».

— А-а-а! — восторженно взвыл кто-то у Баруса за спиной. — Такая посудина нам сгодится! Как, капитан?!

— Слишком много на ней народа! — не оборачиваясь, ответил тот. — Готовьтесь к драке, парни! И упаси вас боги спалить эту красавицу!

Грондарец уже считал галеру своей. Он видел себя на палубе в окружении матросов. Конечно, то была не «Богиня Морей». Она не несла на форштевне смертоносного жала — зловещего тарана, коварно скрывавшегося под водой, у нее был только окованный толстыми полосами бронзы форштевень. Но ей, пожалуй, этого и не нужно. Толковый капитан и сильная абордажная команда — вот все, что требуется для успеха!

«Миральда» тем временем приближалась. Она уже полностью вышла из протоки. Из-за кормы ее буквально вынырнула легкая одномачтовая «Силья» и сразу же рванулась к дальней от берега стене — подальше от чудовищного самострела. Впрочем, не она представляла собой главную опасность. Следом показалась двухмачтовая галера и, огибая загарпуненную «Миральду», двинулась к берегу. На нее тут же посыпались огненные стрелы со стен, окружавших бухту. В одно мгновение она вспыхнула, как свеча, и тут…

Ведущую вниз каменную полку занимали лучники Баруса. Их было не меньше сотни. Они пускали в двухмачтовую галеру огненные стрелы, обмотанные промасленными тряпками, и ее такелаж быстро занимался огнем. Она еще огибала загарпуненного трехмачтового великана, но явно не успевала на помощь. Те, кто находился на палубе, уже поняли это и прыгали в воду, покидая обреченное судно в надежде спастись вплавь. Огромная «Миральда» ткнулась носом в песок, не слишком сильно, но освободиться она уже не могла. Впрочем, теперь это было не важно. Валузийцы, словно муравьи, полезли на берег. Лучники Баруса стреляли без передышки, но нападавших оказалось слишком много, и они вынуждены были шаг за шагом отступать к форту, чтобы не допустить рукопашной схватки. Лишь значительно позднее Кулл сообразил наконец, что на «Миральде» находилась, быть может, не одна сотня спасенных моряков. Видя, какой оборот принимают события, «Силья» устремилась к берегу. Видно, капитан ее понял, что иного выбора у него, кроме как выброситься на мель или дать себя сжечь, просто не осталось, и предпочел первое.

Атлант не стал любоваться этим зрелищем, а свернул влево и побежал по внутренней кромке скалы к месту, где на ее вершине был укреплен толстый канат. Добравшись до него, он скользнул вниз и через считанные мгновения уже стоял на палубе «Богини Морей», которая как раз поднимала якорь.

— Вперед! — зычно скомандовал он. Весла опустились в воду, и галера начала выворачивать из-за мыса. — Гуго, приготовься!

— Уже! — мгновенно отозвался валузиец.

«Богиня Морей» выходила из-за укрытия. Всего корпус отделял пиратское судно от оконечности мыса.

— Чем стрелять, Кулл? — выкрикнул Гуго, который понятия не имел о том, что ждет их за поворотом.

— Пока ничем, просто будь готов!

— Дерьмо верблюжье! — выругался Гуго, когда «Богиня» вышла из-за скалы.

Посреди бухты двухмачтовая галера пылала, как факел. Юркая «Силья», начавшая было двигаться к берегу, завидев «Богиню Морей», быстро развернулась и пошла в обход горящего корабля, стремясь укрыться за его корпусом.

— Мне ничего не стоит подпалить ему хвост!

Гуго обернулся к Куллу, но тот отрицательно покачал головой:

— Он никуда не денется, а вот Барусу помощь действительно нужна.

Шарга повернул к берегу, и вскоре град стрел с пиратской галеры обрушился на нападавших с тыла. Битва превратилась в бойню. Увидев галеру Кулла, отступавшие к форту люди Баруса воспряли духом и остановились. Приспешники барона навалились на них с отчаянием обреченных. Расстояние быстро сокращалось. Пираты выпустили последние стрелы и выхватили мечи, а на помощь им из форта уже мчалось полсотни стрелков, на бегу сражая самых яростных врагов. Сзади то же самое делали лучники с «Богини Морей», которая не могла подойти слишком близко к берегу, чтобы не сесть на мель, как «Миральда». Прыгать же в воду и добираться до берега вплавь было бы слишком долго. Гуго крутился, точно ужаленный, выбирая подходящую цель для своего огромного арбалета, пока перед глазами у него не мелькнула до боли знакомая фигура огромного турийца, который размахивал секирой, прокладывая себе кровавую дорогу к форту. Справа и слева падали его бывшие товарищи, к которым он вдруг воспылал неистовой ненавистью. Гуго помрачнел. Не так он мечтал разрешить их давний спор! Но сейчас колебаться он не имел права. Стрелок сжал зубы и прицелился. Он видел, что его врагу никто не может противостоять, но все равно не торопился, понимая, что остановить Карима может только Кулл, а он слишком далеко от потерявшего рассудок турийца. Гуго видел, как падали под обоюдоострым лезвием его друзья, и знал, что не промахнется

— Карим! — заорал он, подчиняясь внутреннему порыву.

Как ни странно, туриец услышал и обернулся, взглядом отыскивая кричавшего. Он держал секиру в руках, и ее огромное забрызганное кровью стальное лезвие закрыло широкую грудь. Наконечник стрелы ударился о сталь, но не смог пробить ее, а лишь опрокинул державшего секиру человека навзничь. Он поднялся, очумело тряся головой, и ринулся на пиратов Баруса, но те словно вспомнили о луках. Десятки стрел, будто рой разъяренных пчел, впились в него. Некоторое время гигант-туриец еще стоял, пошатываясь, глядя на торчавшие из тела оперенные древки и словно раздумывая, умереть ему или выжить. Вдруг он взревел, не как человек, а скорее как смертельно раненный зверь, и рухнул на землю.

Все, кто был на берегу, остановились как вкопанные. Валузийцы словно по команде побросали оружие. Их оставалось слишком мало, и они вовремя вспомнили, что вовсе не жаждут умереть за барона.

«Лемурия» дрейфовала всего в двух корпусах от мрачной гранитной стены. Примерно на таком же расстоянии от нее, дальше к северу, покачивался на волнах маленький одномачтовик. Барон не находил себе места. Он мерил шагами палубу, начисто позабыв о пленнице. Он знал, что за серой гранитной стеной идет сражение, и совсем не был уверен в его исходе, а ведь еще совсем недавно не испытывал и тени сомнения! Не успел он и глазом моргнуть, как лишился двух судов, а два других искусно отсек атлант. И дернул же его демон отпустить на «Силье» сына! Если с ним что-нибудь случится, он этого себе никогда не простит! А уж Куллу и подавно!

Ни единого звука не прорывалось наружу: толща серого камня гасила все, а змеившийся в его недрах проход поглощал эхо на полпути к морю. Время стремительно летело вперед, и бешенство барона копилось, грозя прорваться наружу в любое мгновение.

Шлюпки, одна за другой, начали выскакивать из протоки. Барон замер, напряженно вглядываясь в сидевших в них людей, и в первой же увидел Кауса. Он почувствовал неслыханное облегчение и, когда сын уже стоял на палубе «Лемурии», воскликнул:

— Хвала богам, ты жив!

— Жив, отец, — ответил тот, высвобождаясь из отцовских объятий. — Но только там, — он махнул рукой в сторону острова, — понял, какого свалял дурака, напросившись участвовать в штурме.

— Что же произошло? — спросил Ридо, хотя по словам сына уже все понял.

— Этот Кулл — не человек! — изрек Каус вместо ответа и покачал головой, подумав, как погорячился, когда заявил, что собственноручно убьет пирата. — Он потопил всех, — мрачно продолжил Каус. — Пришлось бросить «Силью», иначе бы мне не жить.

— Не думай об этом! — воскликнул Ридо. — Главное, ты здесь! Хотя, — добавил он, подумав, — жаль, конечно, что все так кончилось.

— Не все так плохо, — возразил, улыбнувшись, Каус, — Выход-то теперь перекрыт! Дикарь сам себя запер! Нам остается лишь отправиться в Валузию за подмогой, и мы все вернем!

Улыбка озарила лицо Ридо. Он открыл было рог, чтобы отдать команду поднимать паруса, да так и замер с открытым ртом, а радостная улыбка превратилась в гримасу ужаса.

— Что с тобой, отец?!

Трясущейся рукой барон указал на север, где из-за стены скал выворачивала пиратская галера. Он шла по ветру, паруса цвета крови тянули ее вперед, а взобравшись на гребень волны, она показала сверкавший на солнце бронзовый клык — несущий гибель смертоносный таран.

Именно так и воспринял его барон, истошно завопив:

— К бою!

Матросы забегали по палубе, заскрипели блоки, заплескались спешно разворачиваемые паруса, но было уже поздно. Капитан Полко ясно видел, что столкновения не избежать, ибо они не успеют даже развернуться, и принялся строить бойцов, готовясь сбросить абордажную команду пиратской галеры в море, хотя и не надеялся на успех.

Ридо отрешенно взирал на эти приготовления. В который уже раз им овладевало странное оцепенение, безразличие ко всему, что станет с ним и с другими людьми. Одно он понимал ясно: он проиграл и спасения нет. У него не осталось сил даже на злость.

Зато так не думал Каус! Хоть он и не разговаривал ни разу с ненавистным атлантом, но твердо усвоил одну из проповедуемых им истин: живой трус лучше мертвого храбреца. Правда, понимал он ее на свой лад. Он схватил отца за рукав и бросился к корме «Лемурии», где хранились корабельные шлюпки. В создавшейся суматохе никто не обратил внимания ни на них, ни на матросов, которые вместе с Каусом бежали с «Сильи». Только когда закачавшаяся на волнах лодка, спущенная с флагмана, быстро пошла к ставившему паруса одномачтовику, кто-то окликнул Полко, указывая на барона и его сынка, которые удирали, бросив своих людей.

Капитан остолбенел, но только на миг. Почти сразу ему припомнился случай с перевернувшимся «Борхеем», и он понял, что удивляться нечему. Полко обернулся к нападавшим: три корпуса отделяло его от таранного удара пиратской галеры.

— Что будем делать, капитан?

— Спустить вымпел, — мрачно, но решительно приказал он.

Матрос удивленно посмотрел на капитана, на стремительно приближавшуюся «Богиню Морей», на шлюпку, увозившую барона, и согласно кивнул.

— Капитан! На валузийце спустили вымпел!

— А-а, проклятье! — выругался атлант сквозь зубы.

В его планы это не входило. Вывернув из-за острова, он увидел «Лемурию», на бушприте которой висела привязанная за руки Лионтина. «Богиня Морей» стремительно сближалась с валузийским флагманом, и чем яснее Кулл видел Лио, тем больше ему хотелось крови, и в первую очередь крови барона. Но они сдаются!

— А барон-то, кажется, дал деру! — прокричал Шарга.

Кулл впился внимательным взглядом в причаливавшую к одномачтовику лодку.

— А ведь и верно, — озадаченно пробормотал он, — и людей своих бросил…

— Одно слово, хитрец! — хмыкнул Шарга и, видя, что капитан что-то прикидывает, положил ему руку на плечо: — Остынь, Кулл! Нам его не догнать.

С «Богини Морей» просигналили, чтобы «Лемурия» легла в дрейф, и Полко тотчас подчинился. Призовая команда перешла на борт флагмана. С галеры спустили шлюпки и, посадив в них валузийских моряков, отправили к форту.

Впрочем, все это происходило без участия Кулла. Он теперь видел только Лио. Одну ее. Измученную и замерзшую, потерявшую сознание от холода и боли. Когда он дрожавшими от волнения руками перерезал веревки, ее лодыжки и запястья, превратившиеся в кровавые синяки, распухли почти вдвое. Ругаясь на чем свет стоит, атлант положил возлюбленную на палубу «Лемурии». Пираты и валузийские моряки, еще не успевшие покинуть галеру, обступили их. Атлант укутал девушку в огромную медвежью шкуру и влил ей в рот несколько капель крепкого пальмового вина.

Лионтина закашлялась и открыла глаза, но, лишь когда увидела Кулла, взгляд ее прояснился.

— Я знала… Знала, что ты придешь за мной… — тихо прошептала она и потянулась к его губам.

В тот же день, ближе к вечеру, Кулл с Лио, Барус и Шарга сидели на свежем воздухе за столом, накрытым во внутреннем дворе форта.

— Жаль, что Ридо ушел, — повторил свою мысль Кулл. — Вот кого следовало бы вздернуть, а так за все заплатили своими жизнями придурки, которые доверились этому мерзавцу.

— Кстати, а что будем делать с пленными?

Атлант отпил вина:

— С теми, кого ты взял на острове, поступай как знаешь. Можешь продать, — равнодушно добавил он.

Лио брезгливо поморщилась.

— А ты? — спросил Барус.

— Команду «Лемурии» я отпущу. Рабы мне не нужны.

— Правильно, милый. — Девушка теснее прижалась к нему.

— Все бы хорошо, если б барон не удрал, — недовольно проворчал атлант, обнимая ее. — Этот поганец ведь не успокоится.

— Вот и пусть те, кого он бросил, возвращаются домой! — обрадовалась Лио. — Представляешь, что будет, когда они распространят в Пурпурном городе весть о том, как поступил барон со своими людьми!

— Хорошая мысль! — одобрительно кивнул Барус.

— А за барона ты не волнуйся, — хмыкнул Шарга. — Думаю, ему сейчас несладко!

— Проклятье! Только не пытайся меня разжалобить, — шутливо запротестовал Кулл. — Хотя… — На мгновение он задумался. — Быть может, ты прав, и нам стоит подбодрить его.

— Что это ты задумал? — Лио подозрительно покосилась на возлюбленного.

— Письмо, что так старательно писали твои ребята, ты еще не выбросил? — вместо ответа спросил он, с усмешкой глядя на Баруса.

— Что еще за письмо? — Девушка переводила непонимающий взгляд с Кулла на грондарца.

— Нет, — усмехнулся тот, доставая из кармана сложенный вчетверо лист пергамента.

— А ну-ка? Что там?

Лионтина ловко выхватила его из руки Баруса и углубилась в чтение. Сперва ее очаровательное личико побледнело, глаза округлились, потом щеки заалели.

Она прикрыла рот рукой, хотя, быть может, просто попыталась скрыть невольную улыбку.

— Фу! — Сморщив хорошенький носик, она швырнула послание на стол. — Какая гадость!

— Сколько раз я тебе повторял, не смей читать чужие письма! — Атлант укоризненно покачал головой.

— Значит, я так понял, что для барона будет в самый раз? — спросил Барус, но Лио вместо ответа стыдливо спрятала лицо у Кулла на груди, и плечи ее затряслись от беззвучного смеха.

Вазия давно скрылась из виду, но барон стоял на корме убогой посудины, носившей гордое имя «Сердце Валузии», и смотрел на далекую линию горизонта. В груди его клокотала неугасимая ярость, правая рука сжимала смятый листок, а лицо стало пунцовым, но не от смеха, а от стыда и жгучей ненависти, и лишь одна мысль билась в голове: «Кулл! Мы еще встретимся!»