Клуб любителей фантастики, 2016

Тот самый…
Анна ЧУТКО

техника — молодёжи || № 02 (995) 2016

Я — журналистка, притом опытная, тёртый профи, на своём веку повидала всякое: убийства, грабежи, преступные разборки и семейные драмы с кровавой развязкой. Мой конёк — разоблачение: кутежи олигархов, беспредел власть имущих и разврат их отпрысков, грязные подробности личной жизни народных любимцев и прочее в этом роде. Мало что может меня удивить, а уж тем более напугать. Я привыкла ко всему, но лишь про один случай до сих пор вспоминаю с содроганием. И ведь, как говорится, ничто не предвещало: стандартное редакционное задание — смотаться в глубинку, взять интервью у местного дурачка, который мнит себя потомком барона Мюнхаузена. Шеф заверил, что дурачок не буйно помешанный, а вполне себе мирный, лишь слегка чудаковатый. И я двинулась в путь. Помню, вначале досадовала, что мне досталась такая скучища. Наивная!

После двух часов тряски в душной электричке я сошла на захолустном полустанке. Глушь, тоска и безысходность — сразу ясно, почему местные с ума сходят. И ещё добрых полтора часа плутала я в дорожной пыли. В поисках нужного мне дома пару раз заходила в чужие дворы. Словоохотливые деревенские не только указывали дорогу, но и соглашались рассказать про своего чудачка. Странно, но местные жители почитали его чуть не священной коровой. Отзывались о нём кто ласково, кто почтительно, а кто и просто весело, но всегда так… по-доброму, что ли. Интересно, подумала я, обычно таких, как он, не жалуют.

Вскоре я нашла нужный двор, калитка была открыта, на пороге домика стоял хозяин — мужичок лет 40–50 на вид, точнее определить было сложно, волосы пшенично-русого цвета, окладистая борода. Если бы не линялые джинсы, его вполне можно было бы принять за типичного русского крестьянина 19 века. Завидев меня, он просиял и, раскинув руки, пошёл навстречу. Я улыбнулась в ответ, хотя в голове была только одна мысль: «и этот мужик называет себя потомком знатных баронов? Что ж, забавно», — подумала я и двинулась навстречу.

Радушный хозяин провёл меня по участку, демонстрируя предметы традиционной гордости любого огородника — небывалых размеров капусту, наливные яблочки, действительно очень неплохие на вкус и, «так её, растак», не уродившуюся в этом году свёклу. Меня же больше интересовали другие вещи. Как и следовало ожидать, двор его был несколько необычным, однако не настолько, чтобы выдать в своём хозяине местного чудака. На крыше хижины притаилась спутниковая тарелка, я не удивилась, сейчас практически каждая хибарка в глуши имеет такую. К ней вела хлипкая на вид верёвочная лестница, которая, правда, заканчивалась не на крыше, а терялась в ветвях векового дуба, там, где сквозь листву просвечивало небо. Недалеко от дома, нанизанные на бельевую верёвку, сушились ощипанные птичьи тушки, судя по всему утиные, замыкал гирлянду небольшой кусочек сала. Под окнами дома обнаружилась горка пушечных ядер, хотя сложенные вместе они, скорее, напоминали причудливую завалинку, но в том, что это были именно они, сомнений не возникало. «Да, конечно, в данном случае короля, вернее барона, играет окружение, то есть вот эта самая декорация», — подумала я. После некоторых расспросов выяснилось, что происхождение их весьма заурядно — в местном лесу таких ядер ещё с позапрошлого века можно встретить немало, а в умелых руках это действительно хороший строительный материал.

Я отметила в блокноте все эти достопримечательности, и мы прошли в дом. На кухне, которая, видимо, служила и гостиной, главное место занимало масштабное художественное полотно во всю стену. Заголовок, выполненный фломастером, гласил: «Биография нашего рода» и ниже, золотой краской, — «Мюнхаузены». В оформлении не обошлось и без пары куртуазных вензелей. Далее следовали запутанные схемы с облаками — надписями и не менее смутными комментариями, в самом низу притаилось облако моего героя. Я перечертила пару основных генеалогических линий себе в блокнот — пригодится.

— Позвольте-позвольте, — хозяин засуетился, обустраивая нехитрое деревенское угощение — солёные огурцы, жаркое с грибами, запечённая птица.

— И ещё один момент! — с этими словами хозяин достал пару гранёных стаканчиков. Затем ловким движением вынул из холодильника почти полную поллитровку водки и непочатую бутылку портвейна — приобретённую, видимо, по случаю: специально для дамы. Я улыбнулась, на этот раз вполне искренне, хоть и не без иронии. Но тут же скептически подумала, что, кажется, нашла источник бурной фантазии моего героя. Наверное, нужно было отказаться, но я решила, что в этой истории рюмочка-другая явно не будет лишней. Пропустив по одной, мы перешли к делу.

— Итак, Евгений Петрович, ваша настоящая фамилия Швейцер, я правильно поняла?

— В некотором роде, — мой собеседник замялся, даже вернее застеснялся, — видите ли… Ну в общем да, но… Я тут провёл некоторые изыскания. Вы не думайте, у меня зять работает в К-ском архиве. Вот по моей просьбе он и нашёл, что наш род ведёт своё начало от «нижнесаксонского баронского рода Карла Фридриха Иеронима фон М», который, как известно, состоял с бароном в дальнем родстве! — последнюю фразу, произнесённую особенно торжественно, мой собеседник явно заучивал наизусть. — Я вам могу сейчас всё показать, документы ж есть, — он встал, видимо, намереваясь-таки достать «документы», воображение живо нарисовало мне груду каких-то невнятных бумаг.

— Да что вы, Евгений Петрович, я вам верю и так, безо всяких там доказательств — «выписать легенду поубедительнее» — черкнула я в блокноте.

Мужик — «барончик» — как я его про себя окрестила, крякнул и присел обратно на табуретку — «ну оно и лучше, а то я ведь в этом… ну сами понимаете. Только вы не волнуйтесь, там всё в лучшем виде — печати, подписи, этого, главного, заведующего…»

Я ободряюще улыбнулась, хотя мне всё уже было ясно. «Ну, хоть антураж сам по себе довольно колоритен и то спасибо, — подумала я, — ещё и не на таком матерьяльчике выезжали, состряпаем сенсацию.

Мужичок приободрился и предложил ещё по рюмочке. Мы выпили по второй, и речь его сразу потекла гладко и весело.

Он поведал мне о том, что всегда чувствовал в себе «предназначение для чего-то большого» — с этими словами он воздел кряжистый палец к пыльной «лампочке Ильича». Я поняла, что надо переходить к конкретике и плавно подвела разговор к местным легендам о чудесах, якобы имевших здесь место. Мой вполне прагматичный вопрос вернул его на землю, и со словами «так чудеса, да это сейчас, мигом!» он повёл меня в сарай.

С виду хозяйственная постройка была самой обыкновенной, но, как только мы вошли внутрь, меня прошиб холодный пот. Передо мной, как живой, то есть он и был живой! стоял олень с ма-а-леньким росточком между рогов. Спутать было невозможно, я точно видела, что вот они, рога, и вот он росток — зелёный ещё побег с парой мелких клейких листочков, которые подрагивали от каждого движения своего хозяина. Наверное, с минуту я ничего не могла сказать, а только открывала рот и хлопала глазами. Что очень развеселило хозяина, и он принялся бить себя по коленям и приговаривать: «Ну, что я вам говорил, а? Как я вас, у!».

Это было весьма неприятно, и, смерив его взглядом, я нарочито спокойным тоном произнесла:

— Ну, уважаемый Евгений Петрович — на его настоящем имени я сделала особый акцент — у всего должно быть рациональное объяснение. Теперь, извольте рассказать, как же это вышло-то?

— Эх, вы! Мало вам настоящего чуда, загадку загадал, ещё и разгадку подавай! — барончик натурально всплеснул руками — Ну, да ладно, деревенские народ простой, показал — поверили. Но вам уж расскажу. Есть у меня приятель, Ванька Купченко, служили мы с ним на Урале в 83-м на секретной базе, они там всё химикаты какие-то изобретали, не, я в этом не горазд, а вот…

Он поймал мой выразительный взгляд, собрался и перешёл прямо к делу.

— Значит, что да как… Чего сам не знаю, того не скажу. Приехал он ко мне давеча, отдохнуть, как говорится, душой, и телом, да привёз подарок — маленького оленёнка, с виду самого обыкновенного. Ну, слово — за слово…

«И рюмку за рюмкой», — не без сарказма подумала я.

— В общем, он мне и говорит, что у них в лаборатории, — ой, не спрашивай даже, что за лаборатория! — ну в общем, опыты разные ставили, наука — интересная вещь, скажу я вам! Ну, значит, посидели мы с ним так душевно…

«Ага! — подумала я, — опять-таки выпивали, хотя дела это не меняет, — факт, как говорится, на лицо, точнее на морду, оленью».

Барончик поймал мой блуждающий взгляд и продолжил:

— В общем, он мне и говорит: «Жень, надоела вся эта наука, ну прям хоть режь! Всё — сплошные теории, год за годом одно и то же. Изобрели, говорит, наши принцип квазихимического тождества биоматериала разных видов (эту фразу, видно тоже старательно заученную, барончик произнёс с заметной гордостью) и, пока не измусолим его окончательно, дальше ни шагу. Выведем раз в три года новый вид карасей, — и ну их изучать ещё пяток лет. А знаешь, как хочется больших дел, чтобы о-го-го! Надо ж после себя след на этой вот земле оставить, свершить что-нибудь эдакое! Ну я и…» В общем объяснил мне, что зверь-то не простой, но этого бояться не нужно, скотинка спокойная, а ежли что необычное замечу, сразу сообщить. Почему Ванька его у себя не оставил? А кто ж его знает, но я думаю, начальство б в миг узнало и не обрадовалось бы, а может ещё почему, но, в общем, осталось это диво природы у меня.

Генетика, значит, понятно — уже без прежнего энтузиазма подумала я и пометила, что надо бы дать «врезку» научного обоснования сего феномена. У нас по таким справкам Андрю-ха, наш бухгалтер, хорош, под что хочешь научную базу подведёт, и как будто так и было.

Я пришла в себя и, театрально озираясь по сторонам, «изумлённо» осведомилась:

— Небось, у вас где-то ещё и половина лошади припрятана?

— Да бог с вами! — засмеялся он — это ж ерундовина какая! Кому нужна половина коня? Разве что народ забавлять!

«Ловко, сначала раззадорил, а потом урезонил мою разошедшуюся было фантазию, ещё и посмеялся надо мной», — с досадой подумала я. Барончик видно решил меня воодушевить и со словами «ну а вот тут у меня настоящее диво» повёл меня в птичник, там среди деревенских несушек важно прохаживался павлин. Действительно, настоящий, только самый обыкновенный, как мне сначала показалось. И только я открыла рот, чтобы спросить, где же здесь «диво», как павлин приподнялся на лапах, встрепенулся, нахохлился, ну точно как петух, я даже приготовилась было услышать традиционный петушиный клич. Но хлопая крыльями и далеко вытягивая шею, павлин издал чудесные соловьиные трели. Я, конечно, очень удивилась, но на сей раз сохранила спокойствие.

— И это, наверное, дружок детства постарался? — ядовито спросила я.

— Да нет, это племянница из этой, как её… имени Тимирязева привезла, там их учат, ну вот, он у меня…

— Да-да, исследования в этой области велись уже давно, — небрежно бросила я, а сама строчила в блокнот — «придумать что-нибудь поромантичнее».

Барончик окончательно сник. Сдался старик, подумала я. Мне стало немного неудобно, поэтому я поспешила заверить его, что напишу хорошую, очень интересную заметку обо всём его чудесном хозяйстве.

Вскоре мы попрощались, он присел на свою импровизированную завалинку и, глядя мне в след, неспешно закурил. За калиткой я оглянулась, чтобы бросить последний взгляд на мой «колоритный антураж», и тут случилось то, от чего волосы у меня на голове натурально зашевелились. Он широко улыбнулся, помахал мне рукой, потянул себя за конец окладистой пшеничной бороды, тихонечко приподнялся над землёй и, сидя на пушечном ядре, плавно поплыл по воздуху. Вот тогда мне стало действительно жутко. Стараясь сохранять самообладание, я быстро пошла к станции. В голове билась мысль, что этого не может быть, не бывает, не было и нет-нет-нет! Я не выдержала и, наконец, не думая уже ни о чём, помчалась прочь от этого дикого места.

По дороге к Москве я постепенно приходила в себя. Обретая ясность мысли, прокрутила в голове все события прошедшего дня и сама себе поразилась:

— Ну, мать, а ты сдаёшь! Какой-то фокусник, пусть даже очень ловкий фокусник, смог довести тебя до такого состояния. Ну, ничего, уж я тебя, голубчик со всем твоим хозяйством так «выпишу»! Ославлю на весь мир со всеми твоими сказочками! О чудесах и думать забудешь! — успокоенная этой мыслью, я уснула. ^ТМ