Ключ к Бездне (СИ)

ЭПИЛОГ

— Это уже третья банка, — заметила жена, пристально наблюдая за мной, — ты не обожрёшься?

— Не твоё дело, — проворчал я, погружая столовую ложку в банку с чёрной икрой, — за свои ем, кровно заработанные.

На столе передо мной стояли две пустые банки, одна полупустая, буханка белого хлеба и полбутылки водки. Миновал второй день после моего возвращения, а я никак не мог наесться, опорожняя холодильник, который тотчас заполняла супруга, покупая исключительно те деликатесы, которые мы не могли себе прежде позволить. Теперь то денег хватит и на большее. В поясе, который я снял с дохлого Шведа оказалось ровно сто двадцать четыре тысячи долларов. На кой хрен лысоман таскал с собой такую сумму — я просто не мог себе представить. Должно быть банкам не доверял.

Кстати, моя разлюбезная супруга никак не могла понять, почему я припёрся домой с такой щетиной. По календарю я вернулся вечером следующего, после моего отъезда, дня. Как такое могло произойти — понятия не имею, но после всех чудес Бездны, именно это меня совсем не удивляло. Впрочем, супруга тоже не слишком удивлялась временным парадоксам. Больше всего её поразила сумма, которую я вытряс из пояса на пол, образовав радующую глаз горку из салатных купюр.

— За деньгами-то никто не придёт? — в сотый раз спросила Ольга, нервно потирая руки.

— Их хозяин давным-давно стал покойником, — пробормотал я с набитым ртом, — да будь он трижды живой, ему никогда не выбраться оттуда, где он остался. Там — самая глубокая, в мире, могила.

— Сегодня утром кто-то звонил, — сказала жена, — спрашивали, здесь ты живёшь или нет.

— Кто звонил то? — спросил я поглаживая свой, изрядно впавший за время странствий, живот, — может с работы кто? Так надо было сказать, что я увольняюсь. Я там таких денег и за сто лет не заработаю.

— Он не сказал, — Ольга пожала плечами, — приятный такой голос…

— Хахаль твой, наверное, — я откинулся на спинку стула, — переживает, что муж так рано вернулся.

— Да нет у меня никого! — голос жены искусно дрогнул, а в уголке глаза появилась слезинка, произведённая молниеносным надавливанием на веко, — я же люблю только тебя.

— Ну есессно, — буркнул я, — меня и мои сто двадцать четыре штуки. Чё там дочка делает?

— Играется со слоном, которого ты ей притащил. Зачем же такого огромного? Он же раза в три больше её!

— Нравится — пусть играет, — великодушно разрешил я, раздумывая, не выпить ли ещё рюмашку. Решил, что не стоит. Главное — я теперь могу отдыхать сколько влезет. Никто не придёт, чтобы вытащить меня в какую-нибудь срань, не будет резко и настойчиво звонить в дверь.

В дверь позвонили.

Резко.

Настойчиво.

Жена, от неожиданности, шарахнулась в сторону, зацепив плечом холодильник, который качнулся, позвякивая начинкой.

— Выйди, — попросила Ольга, — мне почему-то страшно.

— Вот блин, — в сердцах сказал я, поднимаясь из-за стола, — обычно сама первая бежишь…Кто?

Вопрос адресовался стоящим за дверью мужикам. Через глазок я не мог, как следует оценить их внешность, сумев только посчитать количество (двое) и определить разницу в размерах (один в два раза выше и шире второго). В общем-то необходимости общаться через дверь не было: после некоторых инцидентов моя уверенность в своих силах значительно выросла.

— Необходимо побеседовать, — донёсся из-за металлической двери вежливый голос, который моя супруга вполне могла бы назвать приятным, — о вашем недавнем путешествии. Это в ваших же интересах.

Я пожал плечами и щёлкнул замком. На площадке действительно стояли двое, но вполне можно было бы сказать: два с половиной. Громила, стоявший за спиной своего спутника, едва не подпирал головой потолок, посапывая перебитым носом и поглаживая изрезанный шрамами ёжик волос лопатообразной ладонью. Похож на бритого родственника Кинг-Конга. Тот, который разговаривал со мной, выглядел намного приличнее, напоминая американского актёра — Ланса Хенриксона. Одет не слишком вызывающе, но со вкусом. В руке небольшой кейс. «Хенриксон» улыбнулся и протянул руку:

— Позвольте представиться, Сергей Николаевич Хробанов.

— А вот это, — я ткнул пальцем за его спину, — ваше? — Ну ты, — король обезьян сделал шаг вперёд и протянул манипулятор, — ты чё…

Стремясь быстрее расставить все точки над «И», а также некоторыми другими, известными этому недоумку буквами алфавита, я взял его за руку и крепко сжав, потянул вниз. Поначалу на помятом лице, напоминающем печёную картофелину, отразилось недоумение, а потом оно сжалось в гримасе боли. Пытаясь спастись от неминуемого перелома, громила рухнул на колени. Только тогда я отпустил его и повернулся к Хробанову, внимательно наблюдавшему за этой сценой.

— Впечатляет, — сказал он совершенно спокойно, — Паша, иди. Постой около машины. Если позвонит Пётр Степанович скажи, я занимаюсь его делом, поэтому не отвечаю на звонки. Понял? Ну иди.

Конг-Паша поднялся на ноги и сжимая повреждённую конечность, потопал вниз по содрогающейся лестнице, бросив на прощание, любвеобильный взгляд в мою сторону. Ну и пусть его.

— Разрешите войти? — осведомился Хробанов, — разговор действительно очень важный.

— Ну, если важный, — протянул я, — тогда входите. Прошу прощения за лёгкий бардак — у нас маленький ребёнок.

— Я знаю, — Сергей Николаевич вежливо усмехнулся, — мы успели навести справки. Куда?..

— Лучше всего, на кухню, — в проёме двери промелькнула Ольгина голова, поздоровалась, испуганно сверкнув глазами и пропала, — выпить не желаете? Закуска тоже имеется.

— Да нет, спасибо. И рад бы, — Хробанов положил кейс на стол, щёлкнул замками и присел, — да печень последнее время донимает. Вот от кофе не отказался бы.

— Запросто, — я включил чайник и уставился на гостя, — ну и какое ваше «очень важное» дело? Сразу предупреждаю, деньги меня сейчас не очень интересуют, поэтому этим можете не соблазнять.

— Деньги, деньги…Если бы только деньги! Человек вы образованный, культурный, фильм «Крёстный отец» несомненно смотрели, — Хробанов помолчал и печально вздохнул, — вы только не подумайте, будто я угрожаю. Воспринимайте меня, как средство связи, при помощи которого вас решили кое о чём уведомить. Спасибо.

Он поставил чашку кофе около открытого дипломата и достал оттуда несколько довольно грязных листков бумаги, скреплённых между собой. Брезгливо перелистнув замусоленные листочки, Хробанов водрузил на нос очки и прочитал:

— «Объяснительная». Боже, какие только идиоты не попадаются! «Будучи водителем — дальнобойщиком автомобиля марки, гм, номерной знак такой-то, в общем — неважно. Подобрал на дороге человека, угрожавшего мне автоматом и обещавшего оплату в валюте за доставку его», — Хробанов поднял глаза на меня и усмехнулся, — Это надо же такое придумать: угрожал автоматом и обещал доллары! «В процессе поездки неоднократно избивал меня, сошёл в районе города такого то. Прошу открыть уголовное дело». В общем всё ясно. Комментарий дежурного: «От заявителя исходит сильный запах спиртного и фекалий. До выяснения помещён в камеру. Отпущен, после установления личности». Резолюция: «В возбуждении уголовного дела отказать. Вы что, рехнулись присылать ко мне этот бред?». Доступно.

— Вот мудила! — с чувством сказал я, — Обосрался то он сразу. Я тогда придремал нехило, а этот козёл приложил меня монтировкой по виску, увидел, наверное, что у меня ещё деньги есть, когда я ему баксы отлистывал. И бил, наверное, не один раз, потому как башка потом, целый день раскалывалась. А когда я проснулся и ухватил его за горло — вот тут он и обделался от страха. Глаза чуть из орбит не выскочили. А потом видимо нажрался, для снятия стресса. Правильно сделали, что в обезьянник его посадили.

— Дальше, — сказал Хробанов, ухмыляясь и перелистывая пятнистые странички, — дальше идёт заявление от группы граждан, которые в придорожном кафе «Сирена» подверглись нападению неизвестного и были им избиты. Шесть подписей — неслабо для одного нападавшего. Особенно, если учитывать описание заявителей, в котором указано, что их обидчик был среднего роста и такого же телосложения. Да, в написании чувствуется опыт. А вот перл: «…после чего выломал кусок бетонной ограды…». Впечатляет. Немудрено, что дело закрыто.

— Пьяные уроды, — прокомментировал я и зевнул во всё горло, — прошу прощения — никак не могу отоспаться. И ещё наесться.

— Я в общем-то к чему всё это зачитал, — Хробанов потряс бумажками в воздухе, — естественно, эти бредовые заметки никто всерьёз не воспринял, но на всякий случай, пришлось изъять их из архивов. Мало ли…Так вы всё-таки добрались до Огненного потока?

Переход оказался таким резким, что я поперхнулся следующим зевком.

— Нет, — честно признался я, — но был очень близко. А вот о судьбе всех остальных ничего хорошего сказать не могу. Всем им кранты. Вот так нехорошо получилось.

— Да и бог с ними, — Сергей Николаевич отмахнулся, как будто я упомянул некие, не заслуживающие внимания, мелочи, — вы я думаю, уже должны были сообразить, кто меня послал. Не может быть, чтобы хоть кто-то из группы не упомянул инициатора этого похода.

— Я так понял, вы от Утюга, — прямой ответ на прямой вопрос.

Хробанов поморщился, словно я наступил на его любимый мозоль.

— Давайте будем называть его Петром Степановичем. Не люблю я этих уголовных кличек, — он прищёлкнул пальцами, — Так вот, Пётр Степанович находится сейчас в критическом состоянии, поэтому его о-очень интересуют образцы Огненного потока. Как вы можете понять, здоровье не позволяет ему лично принять участие в походе. Бездна мгновенно убьёт его.

— Кстати, — прервал я его, сбивая ритм разговора и пытаясь хоть как-то обдумать ситуацию, — что такое Бездна? Честно говоря, так и не понял.

— Бездна? — переспросил Хробанов, — ах да…Это знал один Теодор Емельянович. Бездна — это ад.

— Ад, — что-то я не врубился, — как это?

— Ад, Преисподняя, Пекло, называйте, как хотите. Мистическое место обитания Сатаны и его приспешников, вместилище грешных душ.

— Ни фига подобного там не видел, — протянул я, не в силах поверить в открытую истину, — ни чертей, ни демонов, ни душ этих, грешных. Монстров полно, но ведь это совсем не то!

— Вы были в верхней части Бездны, — Хробанов, глядя на меня, машинально достал из кейса массивный чёрный том с кованными застёжками и постучал по нем ладонью, — своего рода защитный буфер на пути к настоящей Преисподней. Шестьсот шестьдесят шесть тысяч уровней, заполненных ловушками, чудовищными монстрами и прочей нечистью. Ниже начинается чистилище, а затем и само вместилище душ.

— Вот это да! — ужаснулся я, одновременно поражаясь грандиозности нарисованной картины, — а мы еле-еле прошли каких-то пять уровней.

— Так вот, — вернулся к начальной теме Хробанов, — Петру Степановичу позарез нужны образцы Огненного Потока. В средствах он практически неограничен, поэтому его ничто не может остановить. За образец он готов выложить десять миллионов американских долларов. Лично вам, как проводнику новой группы. Гонорары остальных членов группы в эту сумму не входят.

— Нет, нет! — я даже подпрыгнул, — вы, я смотрю, большой специалист по этой дряни — вот и топайте!

— К несчастью, я пойду в любом случае, — Сергей Николаевич печально усмехнулся и пожал поникшими плечами, — это уже решённое дело. А нам, позарез, нужен человек, знакомый с Бездной. Маршрут вы, естественно, не знаете, но по крайней мере можете подсказать, чего стоит бояться и в каком месте.

Я конечно понимал, что меня разводят на «слабо», как пацана, но не выдержал:

— Это почему я не знаю маршрута? Да я его на всю жизнь запомнил! Он мне ночами снится, мать его!

— Вместо ответа, Хробанов протянул мне пару фотографий. Я тупо уставился на них, не в силах понять, какого дьявола это означает: какие-то зеркальные кляксы, с чёрными вкраплениями, посреди варварски изрытой земли.

— Что это? — спросил я, возвращая снимки.

— Помните те автомобили, на которых вы добирались к месту входа? — поинтересовался Хробанов, — мы нашли их по радиомаяку, уцелевшему каким-то чудом. Это всё, что от них осталось. Место, где вы вошли в Бездну, перерыто так, словно там было мощное землетрясение, а сами Врата исчезли. Чёрт его знает, что там произошло. Именно поэтому придётся идти через другие Врата и именно поэтому, маршрут будет совершенно иным.

— Я не пойду, — появившееся тоскливое предчувствие становилось всё сильнее, — я не хочу туда возвращаться…

— Вы меня слушали очень невнимательно. Я же вам сказал, Пётр Семёнович не перед чем не остановится. Это касается не только вознаграждения. Советую вам хорошенько подумать.

Я думал. Сидел и думал. Хорошенько думал. Думал о том, что это дерьмо никогда не кончается. Вроде бы всё — я добрался до финиша и получил главный приз. Пора почивать на лаврах. У меня есть куча денег и бесконечная (почти) жизнь. Так нет же! Приходит какой-то мудак и от имени другого мудака гонит меня обратно. Но я же не хочу этого! Всё, что мне хочется — пусть меня оставят в покое.

НУ ПОЧЕМУ МЕНЯ ПРОСТО НЕ МОГУТ ОСТАВИТЬ В ПОКОЕ?