Ключ святого Петра

День выдался на редкость душным — безжалостно палящее солнце никак не желало перевалить зенит и спуститься с небес, но к вечеру с Атлантики потянуло прохладным ветерком. Оставив машину на стоянке около ресторанчика, Питер медленно побрел по улице: сейчас прогуляется, придет в холостяцкую квартирку, прочитает газеты и спать. С той поры, как он овдовел, Вуд успел переменить множество любовниц, но никто из них не занял в его сердце места, принадлежавшего покойной Элизабет. Редко бывает, чтобы души женщины и мужчины сливались в одно целое, как в красивой легенде про половинки яблока: одна достается девочке, а другая мальчику, и, когда они вырастут, должны безошибочно отыскать друг друга. Что же, он честно пытался примерять свою половинку ко многим другим, но… Опять же, стоило помнить о сыне, Джозефе. Не хочется, чтобы у мальчишки была злая или равнодушная мачеха. Впрочем, пока парень живет у его родителей в Штатах, а Питер после смерти жены застрял здесь, в Африке, и что-то не тянет его домой. Или, может быть, беспокойная и любящая душа Лиззи все еще мечется над этой, прокаленной солнцем и пронизанной солеными ветрами землей, не давая ему уехать? Кто знает?

Наверное, осенью все же надо навестить стариков и сынишку. Придет праздник Хеллоуин, когда взрослые превращаются на некоторое время в детей, а дети становятся почти взрослыми. Джозеф будет рад, если привезти ему африканскую маску, копье и всякие погремушки — пусть нарядится на праздничном карнавале на зависть приятелям по школе…

Открыв своим ключом дверь парадного, Питер поднялся по ступенькам, вызвал лифт и вдруг почувствовал, что кто-то пристально смотрит ему в спину. Он резко обернулся — за стеклянными дверями парадного никого. На лестничной площадке тихо и пусто, только чуть слышно жужжит кондиционер.

«Нервы», — хмыкнул Питер, входя в кабину. Когда автоматические двери начали сходиться, ему показалось, что за чисто протертыми стеклами дверей парадного мелькнула тень. Вуд тут же нажал на «стоп» и двери послушно открылись.

Не выходя из кабины, он посмотрел на площадку перед домом. Никого. Выругавшись, Питер поехал наверх, раздумывая о том, что одинокое житье-бытье и лишний стаканчик виски по вечерам из нормального человека могут сделать законченного неврастеника. Позвонить что ли Карен из туристической конторы, пригласить скрасить его одиночество? Или Герте — немке-секретарше из торговой фирмы? С обеими у него прекрасные отношения: все ясно, никаких обязательств и лишних слов, впереди будет полная блаженства ночь, а утром вместе отправятся на работу. Черт возьми! Ведь он оставил авто на стоянке, а за каждой из женщин придется ехать. Не захотелось снова выходить на прокаленную жарой улицу: когда тебе за сорок, возможно, одолевает и лень, даже если хочешь получить удовольствие.

Дома Вуд разделся, бросил на кровать принесенные с собой газеты и долго плескался под душем, мурлыкая привязавшуюся мелодию модного шлягера. Закрыв воду, накинул халат и завалился на кровать, развернул газету. Статьи о политике его не интересовали и он сразу перешел к колонкам светской и уголовной хроники.

Мелодичный сигнал дверного звонка заставил Питера насторожиться — кто бы это? Вдруг он сделался экстрасенсом и одна из подруг, о которых он думал, решила сама нанести ему визит? Хорошо если одна, но следом за Карен может появиться Герта, или наоборот.

Заранее придумывая слова, которыми он их встретит, Вуд подошел к двери и посмотрел в потайной глазок, замаскированный с наружной стороны под филенкой. Площадка перед дверями квартиры была пуста.

Почесав под халатом голую грудь, он постоял, раздумывая — открыть или не стоит высовываться, подставляя голову неизвестному шутнику? А может быть, совсем не шутнику: подъезд заперт на замок, но всем известно, что замки для честных людей, а не для воров, умеющих ловко открывать любые запоры. Чего уж для преступника замок в подъезде?

Решившись, Питер бесшумно открыл дверь и осторожно выглянул. Никого. Только на коврике у двери лежит маленький белый конверт. Послание от неизвестного шутника?

Вуд дотронулся до конверта носком домашней туфли — лежит, легкий такой, беленький, без всяких надписей или штемпелей. Подняв его, Питер запер дверь, вернулся в комнату и вскрыл конверт — уж коли его положили под дверями, так надо прочесть послание, если, конечно, оно имеется внутри.

Послание имелось. Коротенькое, всего несколько машинописных строк на небольшом листке плотной, глянцевой бумаги:

«Уважаемый мистер Хантер! Позвольте пригласить Вас на встречу для обсуждения взаимно интересного предложения. Если Вы сочтете возможным принять приглашение, ответьте на телефонный звонок. Завтра, в восемь».

Хантер? Не мистер или господин Вуд, а Хантер! Охотник!

Питер закурил и, жадно затянувшись, внимательно рассмотрел конверт и листок послания. На обороте ничего не написано, подписи нет, так же как нет его адреса и обратного адреса отправителя. Видимо, тень, мелькнувшая за дверями парадного, ему не померещилась? Кто-то выследил, когда он вернется домой, и, положив на коврик перед дверью квартиры письмо, позвонил?

Но откуда, дьявол раздери, неизвестный отправитель знает кличку Вуда, полученную им во время службы в подразделении рейнджеров «черные береты»? Ведь это было не вчера, а в этом жарком городе найдется немного людей, которые, услышав кличку Хантер, безошибочно укажут пальцем на Питера. Но они не станут этого делать и, уж тем более, зря трепать языками.

Прислонив листок с посланием к пепельнице, Вуд откинулся на подушку — кто и какую охоту хочет предложить бывшему рейнджеру, давая ему знать об этом обращением по старой кличке?

Намекают на осведомленность о нем и, одновременно, предлагают встречу, на которой хотят обсудить некое дело? Какое? Пишут, что их предложение взаимовыгодно. Но кому оно более выгодно — ему или тем, кто, не доверяясь почте, решил установить с ним контакт? И что скрывается за этим предложением, кому он понадобился в забытом Богом уголке мира?

Смяв в пепельнице сигарету, Вуд растянулся на кровати, закинув мускулистые руки за голову, — не лучше ли подождать утра и проверить, последует ли телефонный звонок? Кажется, обещали позвонить в восемь? Вот и посмотрим, позвонят или нет. По здравому размышлению, все это мало похоже на розыгрыш, да и кому здесь шутить с ним подобным образом? Вроде, некому…

Ночь прошла спокойно. Приснился залитый солнцем, тянущийся далеко вдоль побережья песчаный пляж, тихое море с белыми парусами яхт и весело смеющаяся Элизабет — живая, молодая и красивая. Она игриво плескалась водой и ловко ускользала от Пита, когда он пытался ее обнять. Он тоже смеялся и слизывал с губ соленые капли морской воды, а потом помчался вслед за убегавшей от него женой по зализанному волнами, сырому песку, чувствуя, как он упруго проминается под босыми ногами. И тут Элизабет исчезла…

Проснувшись, Вуд ощутил, что его лицо мокро от слез. Тяжело вздохнув, он поднялся и поплелся в ванную. Завтракая на кухне, поглядывал то на часы, то на телефон — время близилось к восьми. Позвонят или нет? Ждать звонка он решил не более пятнадцати минут, а ровно в четверть девятого выйти из дома.

Телефон зазвонил ровно в восемь, словно на том конце провода специально выжидали, пока секундная стрелка достигнет нужной цифры. Питер снял трубку.

— Доброе утро, — говорил мужчина. Его английский выдавал в нем уроженца африканского континента. В этом Вуд не мог ошибиться: слишком характерным был акцент. — Получили письмо?

— Да, если вы имеете в виду белый конверт. Кто говорит?

— Мы пока не знакомы, — собеседник слегка откашлялся и продолжил, — предлагаю встретиться сегодня вечером. Согласны?

— Зачем? — спросил Питер, решив пренебречь правилами приличия. О каких правилах здесь вообще может идти речь?

— Обсудим некоторые вопросы.

— Взаимоинтересные предложения? — ехидно усмехнулся Вуд.

— Именно так, — ничуть не смутился незнакомый африканец. — Знаете бар ресторана «Минотавр»? Приходите в девять.

— Ладно, — неожиданно решился Питер. — Как я вас узнаю?

— Не беспокойтесь, к вам подойдут, — и короткие гудки в телефонной трубке…

Ресторан «Минотавр», принадлежавший отелю «Крит», содержал грек Кассиориди. На широкой лужайке возвышалось многоэтажное здание, а перед ним, под тенью старых деревьев, стояли легкие плетеные столики и кресла, между ними ходили девушки-официантки в коротеньких белых хитонах, разнося напитки и легкие закуски. Кто не желал выпивать на воздухе, мог пройти в стилизованный под пещеру бар, где за длинной стойкой священнодействовал лысый ливанец, откликавшийся на кличку Сана. Миновав бар, посетитель спускался по широкой лестнице и попадал в ресторан — прохлада кондиционеров, полумрак, запутанные коридоры с нишами кабинетов, разноцветные занавеси из стекляруса, приглушенная музыка, танцующие полуобнаженные и совсем обнаженные девушки разных цветов кожи, а в глубине лабиринта стояло напичканное хитрой электроникой жутковатое чучело древнего чудовища — Минотавра, каждый час издававшее громкий рев, разевая огромную, усеянную зубами пасть.

Ровно в девять Вуд прошел через лужайку и вошел в бар. Заметив его, Сана приветливо кивнул и показал глазами на свободные табуреты у стойки. Питер осмотрелся.

Чуть слышно гудит вентиляция, вытягивая запах крепких сигар, мигают стилизованные под факелы светильники, разноцветными огнями вспыхивают блестки на стенах, мелькают картинки на экране большого телевизора. В углу расположилась компания негров, поодаль от них за столиком сидит чета пожилых европейцев. У входа устроились два крепких чернокожих молодца в легких полотняных костюмах и надвинутых на глаза соломенных широкополых шляпах, модных среди местных контрабандистов и темных дельцов.

«Уж не они ли назначили мне свидание?» — подумал Вуд, усаживаясь на высокий табурет.

— Что будешь пить? — Сана подошел неслышно, ловко встряхивая блестящий никелем шейкер. — Рюмочку мастики? Все-таки здешняя вода не столь свежая. А мастика хороша по жаре и прекрасно действует на желудок. Или коктейль?

— Пива, — откликнулся Питер и, понизив голос, поинтересовался, — меня никто не спрашивал?

— Нет, — улыбнулся бармен, поставив перед ним бокал.

Рядом раздалось натужное сопение. Вуд повернул голову — справа от него на табурет усаживался полный мулат в расшитой национальным орнаментом рубахе — дашики.

— Жарко, — буркнул он, вытирая лицо платком.

— Да, печет, — меланхолично кивнул Вуд, прислушиваясь к голосу соседа. Нет, сегодня утром он слышал по телефону другой голос.

Мулат тоже заказал пива. Получив бокал, жадно выпил почти половину и закурил, молча разглядывая разноцветные наклейки бутылок.

Бармен перекинулся парой слов с Питером и отошел, завидев нового клиента. Проводив взглядом уходящего ливанца, мулат, почти не разжимая губ, тихо сказал:

— Мистер Вуд? Пожалуйста, не меняйте позы, не двигайтесь.

— Это вы звонили? — покосился на него Питер.

— Звонили по моей просьбе, — шепнул мулат. — Не нужно, чтобы на нас обращали внимание. Сейчас я пойду в ресторан. Через минуту спускайтесь за мной.

— Зачем? — Идти следом за толстяком в полутемный лабиринт Вуду не хотелось. В запутанных коридорах запросто могут всадить нож в бок, а мулат слишком смахивает на мафиози или торговца наркотиками. И еще эти два молодца около дверей, в надвинутых на брови соломенных шляпах. Чего ради они прячут лица? В баре и так не слишком светло. Конечно, в случае чего Пит сумеет постоять за себя, но к чему лишний риск?

— Зачем? — опустив руку в карман и нащупав рукоять выкидного ножа, повторил Вуд.

— Здесь не место для переговоров. Много чужих глаз и ушей, — прошипел мулат. — Я жду.

Бросив на стойку несколько монет, он направился к лестнице, ведущей в лабиринт. Ну, идти за ним или послать к дьяволу? Разводит таинственность, присылает письма без подписи, устраивает анонимные телефонные звонки, — зачем все это? Но великое чувство любопытства уже успело завладеть Питером и заглушить голос холодного рассудка.

Немного выждав, он расплатился и слез с табурета. Похоже, на него никто не обращает внимания? Пожилая парочка о чем-то тихо беседует, негры заняты своими делами, а молодчики в широкополых шляпах безучастно глядят в бокалы. На другом конце стойки сидят еще трое посетителей — обычные местные, со средним достатком: темные очки, модные прически, яркие галстуки. Один повернул голову к Вуду, но тут же равнодушно отвернулся.

Решившись, Питер начал спускаться по лестнице, навстречу заунывной музыке и показавшейся могильной прохладе сильных кондиционеров. Мулат ждал его внизу. Увидев Питера, он сделал знак следовать за ним, свернув в узкий коридор лабиринта.

Из-за занавесей, закрывавших дверные проемы кабинетов, слышался веселый женский смех — призывный, многообещающий. Звенели бокалы, долетали обрывки слов, кто-то клялся здоровьем родителей, кто-то пытался петь. Мулат, не глядя по сторонам, уверенно вел Хантера к одному ему известной цели. Наконец он остановился у двери в темноватом закутке и вытащил из кармана связку ключей. Стоявший сзади Питер оглянулся. Занавеси, закрывавшие вход в расположенные поблизости кабинеты, были откинуты. В одном из них за столиком сидели трое мускулистых негров в спортивных майках и светлых джинсах, а в другом расположилась компания крепких чернокожих ребят в летних европейских костюмах. Они очень не понравились Вуду, и мелькнула мысль, что теперь, даже если он захочет повернуть назад, то выпустят ли его эти парни? Девять противников слишком много, а за спиной окажется мулат. Но в этот момент толстяк отпер дверь.

Вздохнув, Питер шагнул за порог…

Негр в очках, посмотревший на Вуда, когда тот слезал с табурета, наклонился к сидевшему рядом приятелю и шепнул ему несколько слов. Тот понимающе кивнул. После этого обладатель очков спустился в ресторан и, легко ориентируясь в запутанном лабиринте коридоров и тупиков, отправился следом за Byдом и мулатом, стараясь держаться от них на расстоянии. Войдя в последний коридор, он увидел, как мулат остановился перед дверью. Негр, поправляя темные очки, поднес к губам спрятанный в ладони микрофон миниатюрной рации:

— Они переходят в другое помещение…

Неожиданно на его плечо легла тяжелая рука:

— Эдди! Привет!

Очкарик дернул плечом, но чужая рука вцепилась железной хваткой и, с силой развернув, приложила его спиной о стену. Очки слетели на пол, и их обладатель увидел перед собой плечистого темнокожего парня в спортивной майке и светлых джинсах.

— Пустите! Я…

Жесткая ладонь зажала ему рот, а сбоку кто-то так врезал ногой по ребрам, что разом перехватило дыхание. Рванувшись, обладатель очков сумел высвободиться от захвата и ударил в ответ, расчетливо стараясь попасть противнику в нижнюю часть живота, но тут его оглушили. Упав на четвереньки, он тяжело помотал головой, пытаясь унять звон в ушах, и почувствовал, что его ставят на ноги. Лица парней в спортивных майках плыли и качались перед глазами, и он пропустил момент, когда один из них двинул в солнечное сплетение…

Двое парней подхватили под руки обвисшего обладателя очков, а третий подобрал упавшую рацию.

— Мы уходим, — сказал он, заглянув в нишу, где сидели ребята в европейских костюмах. Старший из них встал и перешел в опустевший кабинет, оставленный парнями в майках и светлых джинсах…

Проводив взглядом спустившегося в ресторан обладателя темных очков, его приятель посмотрел на часы и бросил другому:

— Разделимся. Ты берешь машины, я отель.

Дождавшись, пока они выйдут, следом за ними направились сидевшие у дверей парни в соломенных шляпах, а на их место тут же уселся один из чернокожей компании, что-то оживленно обсуждавшей в углу бара…

— Прошу. — Мулат пропустил Питера в узкий коридорчик, запер дверь и, пройдя к лифту, нажал кнопку вызова. Бесшумно открылись двери кабины, и Вуд следом за толстяком вошел в нее.

— Куда мы едем? — нарушил молчание Хантер.

— Сейчас узнаете, — усмехнулся мулат.

«Может быть, хватит? — подумал Вуд. — Вырубить его, забрать ключи и выйти обратно тем же путем?»

— Жалеете, что согласились встретиться? — догадался толстяк. — Не волнуйтесь, просто приходится принимать некоторые меры предосторожности. Потом вы поймете, что они необходимы нам обоим.

— Посмотрим, — процедил Вуд.

Лифт остановился. Они вышли в слабоосвещенный холл и, ступая по глушившему звук шагов толстому ковру, подошли к закрытой двери. «Мы уже наверху, в отеле», — понял Питер.

— Заходите, — открывая дверь одного из номеров, пригласил мулат.

Вуд шагнул через порог, и дверь за ним тут же захлопнулась. В комнате стояло два стола, и за ними сидели одетые по-европейски рослые негры. Один из них встал:

— У вас есть оружие? Прошу оставить его здесь, — он показал пальцем на стол перед собой.

Питер положил свой нож. Чего уж теперь?

— Извините, необходимая формальность, — второй негр сноровисто ощупал Питера, тщательно проверив его одежду, а потом поводил вокруг визитера небольшим аппаратом, внимательно следя за стрелкой индикатора.

«Проверяет, нет ли при мне записывающей или передающей аппаратуры», — понял Хантер. С кем же ему предстоит встретиться? Такая таинственность, охрана, проверки, поневоле задумаешься.

— Проходите. — Охранник пропустил его в ярко освещенную смежную комнату. Навстречу Вуду с широкого мягкого дивана поднялся высокий седой негр.

— Рад встрече с вами, мистер Вуд, — он подвел гостя к креслам у столика, уставленного бутылками. — Выпьете что-нибудь?

— Пива, — буркнул Питер. — Чем обязан нашей встрече, господин инкогнито?

— Меня зовут Каффи, — улыбнулся хозяин, наливая себе виски. — Вам мое имя ничего не говорит?

— Признаться, нет, — ответил гость, осматривая номер. Ничего, тут в апартаментах господина Каффи, уютно.

— Здесь мы можем побеседовать вполне свободно, — заметил хозяин, перехватив взгляд Вуда. — Проверено все: розетки, стекла окон, двери, стены, плинтуса, потолок, лампочки.

— А это? — Питер кивнул на бутылки. Уж кому-кому, а ему прекрасно известно, что даже в оливке, брошенной в стакан с коктейлем, может находиться микропередатчик, а соломинка, опущенная в бокал, будет служить антенной. Стоит только поставить где-нибудь неподалеку от здания, в комнате которого находится этот прибор, машину со специальным оборудованием, и можно принимать и записывать информацию. Или прячешь микрофон в булавке галстука, в запонке, перстне, зажигалке и прочей мелочи, он передает сигналы ретранслятору-оливке, а та дальше. Если спрятать подслушивающее устройство в телефонном аппарате, он будет «гнать»-информацию за десятки километров. Да мало ли уловок у искателей чужих секретов?

— Не беспокойтесь, проверено все, — снова улыбнулся хозяин. — Мы не заинтересованы в утечке информации. Надеюсь, наши интересы совпадают?

Последние слова заставили Вуда насторожиться. Куда клонит этот черный с седыми волосами и моложавым лицом?

— Я вас слушаю, — оставив вопрос Каффи без ответа, напомнил Вуд. — Кажется, именно вы инициатор нашей встречи? Так говорите.

— Мы располагаем некоторыми данными о вас. — Хозяин взял с подлокотника дивана темную кожаную папку. Раскрыв, пробежал глазами текст на листке бумаги и, захлопнув папку, отбросил ее на пол. — Питер Генри Вуд, родился сорок три года назад в Калифорнии, в Бейкерсфилде, на западе Штатов. Католик, закончил военный колледж, служил в подразделении «черных беретов», где получил кличку Хантер — «Охотник». Имеет сына, Джозефа, одиннадцати лет, после смерти матери проживающего с родителями отца в Штатах. Сейчас работает в фирме, занимающейся охраной крупных универмагов на побережье. Достаток средний, вдовец. Все верно?

— Надеюсь, я здесь не затем, чтобы обсуждать состояние моих финансов, а вы не налоговый инспектор? — ядовито осведомился Питер.

— Не затем, — легко согласился Каффи. — Вы весьма одаренный и предприимчивый человек, которому не всегда везло в жизни. Разве не так?

— Допустим. Давайте ближе к делу.

— Мы хотим предложить вам выгодное дело, мистер Вуд.

— Вот как? — слегка присвистнул Питер. — Кто это «мы»? Представьте, господин Каффи, я не желаю иметь ничего общего ни с торговцами наркотиками, ни с другими представителями преступного мира. Поэтому наш разговор бесполезен.

— Не спешите отказываться. — Негр встал и прошелся по кабинету, заложив руки за спину. — Я представляю службу безопасности эмигрантского правительства Лигурии, образованного людьми, вынужденными покинуть страну после переворота, совершенного Суэном Матади. Вы не могли не слышать о нем по ряду причин. Так? Мое правительство ставит перед собой задачу свержения расистского режима Матади и установления в Лигурии законной, конституционной власти путем демократических выборов. Поэтому никакой уголовщины, понимаете?

«Переворот, — прикуривая сигарету, подумал Питер. — Вот почему они развели такую таинственность. До Лигурии отсюда рукой подать: пару часов на машине, и вот она, граница. Видимо, хотят постоянно держать руку на пульсе и потому не уехали далеко. Но зачем я понадобился службе безопасности эмигрантов? Политика, пожалуй, ничуть не лучше уголовщины. Хотя, кто может провести между ними четкую грань: вот одно, а вот другое?»

— Вы сказали «расистский режим»? — выигрывая время, чтобы обдумать, как лучше повести себя в такой ситуации, спросил Вуд. — Но, простите, расизм со стороны негров? Это что-то…

— Расизм бывает и черный, — усмехнулся Каффи. — Нам сейчас очень нужен такой человек, как вы: прекрасный стрелок, бывший рейнджер с отличной офицерской подготовкой для разведывательной и диверсионной работы, обученный находить выход из любых положений. Не скрою, мы наводили о вас справки и получили самые лестные отзывы. Не зря же вас прозвали Хантером? Согласны отправиться в столицу Лигурии?

— Поехать во Фрайтаун? — неподдельно изумился Питер. — Чего я там забыл?

— Ну, не надо так ставить вопрос. — Каффи сел напротив и, доверительно понизив голос, произнес: — Мы предлагаем вам выполнить весьма ответственное и достаточно опасное поручение. В случае успеха, о неудаче я не хочу даже думать, мы сможем нанести серьезный удар по режиму Матади. Как видите, я достаточно откровенен.

Вуд примял в пепельнице сигарету и поднялся. Встал и Каффи.

— Извините, но вы ошиблись, — слегка поклонившись, сообщил Питер. — Я не террорист и не собираюсь организовывать покушения на диктаторов, даже за миллионы долларов. К чему они мне, если я потом не смогу выбраться из Лигурии? И вообще, я противник похищений, террора и диверсий. И не сторонник каких-либо политических течений или партий. Я не буду ни убивать, ни похищать, не стану взрывать дамб или электростанций, нефтехранилищ или мостов. А вам, господин Каффи, могу порекомендовать хорошего психиатра. Дает изумительные таблетки. Очень, знаете ли, успокаивает, помогает избавиться от навязчивых идей. Прощайте!

— Подождите. — Каффи загородил ему дорогу к выходу.

— Что такое? — Питер почувствовал, как в нем начала закипать холодная ярость, но постарался сдержаться. — В чем дело?

— Прошу вас, мистер Вуд, присядьте. Мы рады, что не ошиблись. С вами сейчас будет говорить госпожа Онасия Джуба.

Ошеломленный Питер опустился в кресло. Онасия Джуба?! Мультимиллионерша, глава эмигрантского правительства Лигурии, владелица множества отелей, кораблей, заводов, рек, озер, полей, гор, и еще черт знает чего такого, что ему и не снилось? Она здесь? Не потому ли встреча устроена именно в этом отеле, что его действительной владелицей является госпожа Джуба, а не грек, прикрывающий ее имя своим от уплаты налогов? Может этим и объясняется таинственность встречи, письма без адреса и мускулистые телохранители. Многое становится тогда на свои места, поскольку Матади и его контрразведка дорого бы дали, чтобы узнать, с кем и о чем говорит госпожа Джуба. Но зачем ей Питер Вуд?

Каффи отдернул занавес, скрывавший еще одну дверь…

Вуд с интересом ждал появления Онасии Джуба. До сего времени ему приходилось видеть только ее фотографии в газетах, много писавших о ней и ее отце, Лосе Джуба, бывшем одним из ближайших сподвижников Матади в долголетней борьбе за власть. Однако после свержения короля между ними возникли серьезные разногласия, а потом Матади совершил переворот и жестоко расправился со своими бывшими друзьями. Одним из первых был арестован и казнен Лос Джуба. Не пощадили и других: кого убили прямо на пороге собственного дома, кого посадили в тюрьму и там уморили голодом, а кого «осудили» к смертной казни и немедленно привели приговор в исполнение. Питер не очень интересовался политикой и не вникал в суть разногласий между Матади и его противниками, но если к последним он был просто равнодушен, то политическая организация Суэна Матади, громко именовавшаяся «Движением», была ему ненавистна своими кровавыми расправами с инакомыслящими. При этом диктатор любил заигрывать с международными организациями, поощрял туризм и мечтал о вступлении его страны в ООН. Репрессиям в Лигурии пытались придать вид «законности» или проводили их тайно, внешне сохраняя благопристойность общественного спокойствия в демократической стране с просвещенным правительством, неустанно заботящимся о благе и процветании народа.

Онасии Джуба удалось эмигрировать сразу после переворота. Об аресте и казни отца она узнала, уже находясь за границей, и сразу же вступила в политическую борьбу, вскоре став признанным лидером сил, выступающих против диктатуры. И вот теперь она хочет говорить с Питером Вудом…

В комнату вошла женщина в темном закрытом платье. Ее вьющиеся, слегка тронутые сединой волосы были гладко зачесаны и собраны на затылке в пучок.

«А она не черная, — вставая с кресла отметил Питер, — скорее смуглая. Наверное, в жилах Джуба течет немало крови белых».

— Присядьте, мистер Вуд, — устроившись на диване, предложила Онасия. Голос у нее оказался низкий, грудной, но в нем явственно звучали жесткие, повелительные нотки. — Я слышала ваш разговор, — госпожа Джуба достала из маленькой сумочки сигарету и прикурила от услужливо поднесенной Каффи зажигалки. Питер обратил внимание на массивный золотой перстень, странно выглядевший на нежной женской руке. — Полагаю, нет нужды распространяться об истории нашей семьи? Достаточно сказать, что в свое время у Матади не было секретов от моего отца. Будучи человеком достаточно искушенным в политике, Лос Джуба собрал документы, серьезно компрометирующие Суэна. Предвидя осложнение обстановки, он передал их мне, но, уезжая, я не могла ими рисковать и документы остались во Фрайтауне. Так уж получилось, что вывезти их не удалось и пришлось спрятать в надежном месте. Сейчас Матади готовит ряд политических процессов над арестованными оппозиционерами, которые закончатся только одним — казнью подсудимых и уничтожением их сторонников. Если бы компрометирующие документы находились в наших руках, можно было попытаться оказать давление на диктатора, чтобы спасти обреченных. Мы предлагаем вам отправиться во Фрайтаун, чтобы добыть документы и вывезти их из Лигурии. Если вы согласны, то я должна предупредить, что операцию надо провести в течение десяти дней, иначе будет поздно. Ваш ответ, мистер Вуд?

Питер откинулся на спинку кресла — признаться, трудно было ожидать подобного предложения. Надо что-то отвечать, но что? Черт знает, где они запрятали эти документы, можно ли вообще до них добраться, а если доберешься, то сумеешь ли вывезти? Наверняка Матади и его контрразведка если точно не знают, то догадываются о существовании компрометирующих диктатора материалов и вряд ли позволят их взять и уехать. Впрочем, отчего он думает об этом так, будто уже дал согласие? Надо бы еще хорошо подумать, все тщательно взвесить, чтобы потом не клясть себя последними словами. Конечно, цель весьма благородна, но не зря же говорят, что благими намерениями дорога в ад вымощена! Попробовать получить еще какую-нибудь информацию, прежде чем давать определенный ответ?

— Мне неясны некоторые вопросы, — прервал затянувшееся молчание Питер. — Отчего вы раньше не предпринимали попыток вывезти эти материалы? Или попытки были, но закончились неудачей? Если браться за дело, нужно знать, на чем погорели мои предшественники. И кроме того, разве некому провести операцию в самом Фрайтауне? Я же иностранец, а у вас наверняка и там есть толковые люди.

Слушая его, госпожа Джуба постукивала по ковру носком модной туфельки, и Вуду казалось, что она недовольна его вопросами и проявляет нетерпение. Правда, ее красивое лицо оставалось бесстрастным.

«Пусть себе, — усмехнулся Питер, — в конце концов, если мы достигнем соглашения, то лезть в пасть к Матади и его головорезам придется мне, а не ей».

Когда Хантер закончил, Онасия повернулась к начальнику службы безопасности, словно приказывая ему ответить.

— Ваши вопросы закономерны, мистер Вуд, — согласился Каффи, вертя в длинных пальцах зажигалку. — Поймите, режим Матади существует уже несколько лет, Лигурия просто наводнена шпионами и соглядатаями контрразведки диктатора, большинство сторонников оппозиции в тюрьмах, и поэтому довериться в столь серьезном деле внутри страны просто некому. Да, мы действительно предпринимали попытки добыть документы, и они закончились неудачей. Если соглашение будет достигнуто, мы подробно оговорим все, что вас может заинтересовать. Ну а в отношении людей, которыми мы располагаем здесь? К сожалению, ни один из них не имеет такой подготовки, как вы, и к тому же большинство наших сторонников известны полковнику Энугу, возглавляющему контрразведку режима, и стоит им только появиться в Лигурии… Вы понимаете? А нам обязательно нужен успех. Кстати, Энугу и Матади и здесь не оставляют нас своим вниманием.

— Ясно, — вздохнул Питер.

— Матади знает о существовании документов, — закуривая новую сигарету, сказала Онасия. — Он пытал отца, надеясь раздобыть их, но Лос Джуба был сильным человеком! — Она гордо выпрямилась, и ее темные глаза сверкнули яростью. — Мы отомстим за него!

«Эге, — отметил Вуд, — не получит ли Лигурия со временем новую „железную руку“ в лице этой стройной и хрупкой женщины?»

— Почему вы даете срок не более десяти дней? — задал он следующий вопрос.

Каффи достал газету и, указав на помещенное там фото, протянул ее Хантеру:

— Здесь объявлено о реконструкции здания национальной галереи, построенного еще во времена колониального владычества. Через две недели галерею закроют и перевезут экспонаты в новое помещение.

— При чем здесь музей? — рассматривая фотографию, недоуменно пожал плечами Питер. — Он имеет отношение к операции?

— Вот именно, — наклонил голову Каффи. — Документы, вернее микрофильмы, находятся там.

— Много лет назад я училась у покойного директора галереи, — объяснила госпожа Джуба. — Позже он помог мне надежно спрятать материалы. Можете не сомневаться, они сохранились.

— Дело не простое, — наливая пиво в бокал Вуда, заметил Каффи. — Рядом правительственный квартал, в галерее установлена система электронной охраны. Взять микрофильмы из тайника нелегко. К сожалению, мы вынуждены просить вас дать ответ немедленно. Согласны рискнуть?

— Сколько? — Питер решил поставить точки над известной буквой.

— Резонный вопрос, — согласился Каффи. — В случае успеха наш центр готов заплатить пятьсот тысяч долларов, не считая расходов на проведение операции.

— Если привезете микрофильмы, — подала голос госпожа Джуба, — я добавлю еще двести пятьдесят тысяч к этой сумме, хотя ее большая часть и так ассигнована из моих личных средств.

«А они у тебя не маленькие, — добавил про себя Вуд. — Но что такое три четверти миллиона по сравнению с жаждой мести?»

— Мы найдем возможность оказать вам содействие, — продолжал Каффи. — Но в основном придется полагаться на собственные силы. Не скрою, предприятие опасное. Однако мы хорошо платим за риск.

Питер хмыкнул и почесал мизинцем бровь, раздумывая над ответом.

— Я жду, — поторопила госпожа Джуба.

— А вы не слишком доверчивы? — поднял на нее глаза Вуд. — Вдруг я связан с контрразведкой Энугу? Или перепродам Матади документы? Мне достаточно только намекнуть, где они находятся, и диктатор выложит кругленькую сумму, которую потом тут же сдерет с налогоплательщиков. Он просто разберет всю галерею по кирпичику и отыщет микрофильмы. К его услугам сотни людей и неограниченное время.

— Вы откровенны, — холодно улыбнулась Онасия.

— Мы не случайно обратились к вам, — глухим голосом сообщил Каффи. — Начнем с того, что вы не подлец, мистер Вуд. А еще нам известно, что официальная версия гибели вашей жены не соответствует действительности. И вы тоже это знаете. Она не погибла в автокатастрофе! Журналистка Элизабет Вуд была убита агентами контрразведки Матади после попытки написать правду о перевороте. Видимо, мистер Хантер должен иметь и личные мотивы для противоборства с диктатурой? Или мы промахнулись?

Его темные глаза поймали ускользавший взгляд Вуда и тот вынужден был признать:

— Нет, все верно. Пожалуй, я попробую. Срочно добудьте мне подробные планы галереи и всех коммуникаций квартала.

— Я рада, что вы согласны. — Госпожа Джуба встала и подошла к Питеру. Тот тоже поднялся. — Подробности обсудите с Каффи, — глядя на Хантера снизу вверх, сказала Онасия. — У вас будет все необходимое. Возьмите, это вам тоже пригодится!

Она сняла с пальца массивный золотой перстень с гербом и положила его на ладонь Вуда.

— Желаю удачной охоты! И помните, Хантер, у вас всего десять дней!

Повернувшись, она направилась к дверям. Питер увидел, что сзади в глубоком вырезе ее платья, на цепочке покачивается медальон в форме африканского континента. В месте, где на картах изображалась Лигурия, загадочно и хищно блестел алмаз.

Ночью в радиоцентре контрразведки Лигурии приняли шифрованное сообщение из столицы соседней страны Конайри. Дежурный офицер зарегистрировал его и передал шифровальщику. Тот запустил сообщение в машину, но вместо текста из печатающего устройства ползли аккуратные столбцы пятизначных цифр. Сверившись с кодовой книгой, шифровальщик установил, что сообщение из Конайри зашифровано личным кодом начальника контрразведки полковника Энугу. Учитывая очевидную важность поступившего сообщения, дежурный офицер позвонил полковнику и, извинившись, что вынужден прервать отдых господина начальника, попросил его приехать.

Через полчаса у особняка контрразведки остановилась машина, из которой вылез тучный полковник Энугу. Небрежно козырнув в ответ на приветствие часового, он прошел в свой кабинет и пригласил дежурного по секретариату, ожидавшего прибытия начальства в приемной.

— Ну, что там еще приключилось? — буркнул полковник. Дежурный положил на стол начальника поступившую из Конайри шифровку. Энугу поднес листок ближе к глазам и приказал:

— Капитана Кано ко мне! Срочно!..

На рассвете полковник Энугу выехал в резиденцию главы правительства. На коленях начальника контрразведки лежала папка с текстом расшифрованного сообщения.

Заранее предупрежденный телефонным звонком, Суэн Матади ждал его в рабочем кабинете. Кивнув в ответ на приветствие полковника, он сдержанно зевнул, прикрывая рот ладонью, и предложил Энугу располагаться в кресле у столика, на котором был сервирован легкий завтрак.

— Выпьешь чаю или кофе? — усаживаясь напротив контрразведчика, спросил Матади. Они давно знали друг друга, их отношения не всегда были гладкими, но оба прекрасно понимали, что одному без другого пока не обойтись.

— Спасибо, — отказался полковник.

— А я, пожалуй, выпью кофе, — зевая, пробурчал диктатор. — Ты меня сегодня рано разбудил. Что за причина? Неприятности?

— Смотря с какой стороны поглядеть, — уклонился от прямого ответа Энугу. Он отметил, что глава правительства, несмотря на ранний час, уже гладко выбрит и одет как для дипломатического приема. Сам полковник выглядел не столь блестяще: набрякшие после полубессонной ночи веки, помятое лицо, пропотелая под мышками форменная рубаха с короткими рукавами. Образ завершал выпирающий из брюк живот, перехваченный широким поясом, на котором болталась кобура тяжелого, крупнокалиберного пистолета. С оружием он никогда не расставался.

Конечно, если бы Матади вышел в халате, он говорил бы с ним почти по-домашнему, но, видимо, положение обязывает. Всего минут пятнадцать прошло, как полковник разбудил главу правительства, а тот уже выбрит и одет и даже по его команде успели сервировать стол. Наверняка, это штучки его жены, — едва превратившись в первую даму, она сразу нахапала разных титулов и стала председателем множества существующих и вымышленных культурных и благотворительных обществ, напрочь забыв то время, когда была обычной гарнизонной бабой в глухой провинции. Но другие-то помнили! Правда, предпочитали об этом помалкивать или судачили шепотком.

Как же, допустит госпожа Матади, чтобы ее муж вышел даже к ближайшему сподвижнику в халате! Можно подумать, что Энугу первый день знает ее мужа. Каким только не случалось видеть будущего главу государства, так же как и его супругу, которая теперь чуть ли не каждый день гоняет самолет то в Париж за новыми нарядами, то в Амстердам за украшениями. Даже содержит специальный штат людей, выезжающих за рубеж для снабжения первой дамы разным барахлом. Ну да пусть себе. Энугу обо всем знает, тщательно документирует расходы, получает по своим каналам. копии счетов и ждет момента, чтобы прищемить xвост этой волосатой крысе.

— Я тебя слушаю, — размешивая ложечкой сахар в чашке с кофе, поторопил контрразведчика Матади. — Ведь не молчать же ты приехал?

— Ночью поступила шифровка из Конайри, — сообщил полковник. — Резидентура полагает, что интересующие тебя материалы находятся в стране и Онасия Джуба ищет пути их получения.

— Вот как? — диктатор опустил поднесенную ко рту чашку. — Они не могут ошибиться?

— Не думаю, — вздохнул Энугу, потирая ладонью затылок: ломит что-то, может быть, к перемене погоды? — У нее состоялась конспиративная встреча в отеле «Крит» с неизвестным нам лицом или лицами.

— С неизвестными, — раздраженно фыркнул глава правительства и, вскочив, начал мерить шагами кабинет.

— За что ты им платишь деньги? — остановившись перед полковником, сердито спросил он. — За что? Если они даже не знают, с кем она встречалась?!

— Я же сказал, что встреча была конспиративной, — буркнул Энугу. — Туда направили трех агентов, но ни один из них не вернулся. Наверное, этот проныра Каффи, глава службы безопасности эмигрантского центра, скормил их рыбам. Это еще раз свидетельствует о важности состоявшейся встречи, иначе Каффи не стал бы рисковать, поскольку мог вступить в трения с местной полицией.

— У меня иногда создается впечатление, что для пользы дела нужно поменять вас с Каффи местами, — ядовито заметил Матади, но тут же изменил тон. — Ну-ну, это я так, не обижайся. Что еще?

— Резидентура полагает, что начат поиск исполнителей акции по добыванию и вывозу материалов в связи с готовящимися у нас политическими процессами. — Полковник налил бокал сока и жадно выпил. В горле пересохло, почти не спал, а господин диктатор еще позволяет себе шуточки. Да что бы он делал без Энугу! — У нас им не на кого опереться, это точно. Поэтому будут привлекать людей из третьих стран, возможно европейцев. Или начнет действовать смешанная группа.

— Не обольщайся, — заметил отошедший к окну Матади. — Здесь тоже хватает подонков, готовых подставить нам ножку. Кто у тебя занимается этим делом?

— Капитан Кано.

— Надежен?

— Мой лучший ученик.

Матади приложил пальцы к вискам и опустился в кресло. Исподтишка наблюдавший за ним Энугу понял, что диктатор боится, но тщательно скрывает свой страх. Дорого бы дал полковник, чтобы узнать, что содержится в тех материалах, которые собрал на этого человека покойный Лос Джуба. Что там, что? Какие прежние делишки до сих пор крепко держат на крючке Суэна Матади, не давая ему спокойно спать в резиденции главы правительства, охраняемой личной, вооруженной до зубов, гвардией и сонмом телохранителей, натыканных за каждой портьерой и чуть ли не под каждым кустом в парке? Любопытно взглянуть хоть одним глазком на эти бумаги или что там добыл Джуба в те времена, когда диктатор еще только рвался к власти. А если найти материалы самому?

От такой мысли в первый момент даже захватило дух — ведь это все равно, что подписать себе смертный приговор! Но потом возникла другая мысль — а почему, собственно, нет? Тогда могут открыться новые, пока еще неясные возможности, над которыми стоит поразмыслить на досуге. Но сначала закончить разговор, выспаться, привести себя в порядок, перекусить. А вот потом, растянувшись на кушетке, помозговать.

— Я этого давно ждал, — глухо сказал диктатор. — Не думай, что твое сообщение явилось неожиданностью.

— Я сейчас ни о чем не думаю, кроме как поехать к себе, пожрать и лечь спать, — честно ответил полковник.

— Да, поезжай, — согласился Матади. — Поезжай, отдохни. У нас теперь будет много работы. Главное, держи все постоянно под контролем, — провожая начальника контрразведки до дверей, наставлял он. — Понимаешь, постоянно. Бумаги не должны попасть в чужие руки. Найди их, Энугу!

Он приостановился и развернул к себе полковника, положив ему руки на плечи: Матади был почти на голову выше контрразведчика и тому приходилось смотреть на диктатора снизу вверх.

— Найди их, Энугу! — как заклинание повторил Суэн.

— Я сделаю все, что смогу, — вполне искренне заверил полковник, думая о своем.

— Надеюсь на тебя, — открывая перед ним дверь и дружески пожимая его локоть, проговорил диктатор. — И буду ждать добрых вестей…

Карл нажал кнопка на миниатюрном пульте управления. Ярко-красная пожарная машина повела маленьким хоботком брандспойта, словно прицеливаясь в центр очага пламени, и выпустила струю воды, оставив на полу небольшую лужицу.

— Видал? — счастливо засмеялся Хеде. — Нравится?

— Ничего, — одобрительно кивнул Вуд, присаживаясь в продавленное кресло. — Новая модель?

— Да, — Карл закурил и, разогнав дым ладонью, похвастался. — Пришлось голову поломать, зато я разработал единую схему для нескольких моделей. Можно сделать санитарную машину, вездеход, скрепер. Одна фирма уже заинтересовалась.

— Они готовы подписать контракт? — осторожно поинтересовался Питер, боясь затрагивать больную для приятеля тему.

— Подпишут, — жадно затягиваясь сигаретой, как о давно решенном деле сообщил Хеде.

«Кого он хочет убедить в этом? Себя или меня? — разглядывая выставленные на стеллаже модели игрушечной техники, подумал Вуд. — Видно, дела у Карла по-прежнему не блестящи».

Хеде был конструктором игрушек, предлагавшим свои разработки фирмам, производящим товары для детей. Питер всегда удивлялся, как его приятелю удавалось держаться на плаву, конкурируя с множеством конструкторских бюро? Помогали великолепные знания в области электроники, буйная фантазия и поиск нетрадиционных решений или то, что швед оставался в душе ребенком — пусть давно облысевшим, располневшим, но сохранившим удивительную способность смотреть на окружающий мир глазами мальчишки, готового затеять веселую игру и смастерить что-нибудь из оказавшихся под рукой кусочков проволоки, обрезков пластика и пары-тройки радиодеталей? Или секрет в том, что Карл — отец многодетного семейства и каждодневные игры с ребятней не дают ему уйти с головой во взрослые житейские проблемы?

— Как твой младший? — нарушил молчание Вуд.

— Врачи твердят, что ему вреден здешний климат, — помрачнел Хеде. — Мальчика надо везти в Европу, и лучше всего в горную Швейцарию. Но у меня нет денег. Сам знаешь, здесь жизнь значительно дешевле, а в Европе или Штатах я быстренько вылечу в трубу.

— Устроишься в приличную фирму и как-нибудь прокантуетесь. Не пропадать же здесь мальчонке?

— В приличную фирму, — скептически фыркнул швед. — Все не так просто. Веришь, иногда я не сплю ночами, думаю, думаю… Полагаешь, я не пытался найти работу в Европе? К сожалению, мне уже пятьдесят два, а приличные фирмы предпочитают брать молодцов прямо с университетской скамьи. Честно говоря, с ними тяжело тягаться.

— Но ты же классный специалист, — возразил Вуд. — Не думаю, что наше командование зря платило тебе деньги.

— А, когда это было, — обреченно махнул пухлой ладонью Хеде. — С той поры много воды утекло. Теперь я игрушечник. Понимаешь?

— С мальчиком действительно серьезно?

Карл отвернулся к окну, уставившись на верхушки пальм, раскачиваемых ветром с океана. Темно-синее у горизонта небо, почти сливавшееся с водами Атлантики, меняло над городом свой цвет, как будто линяло под палящими лучами, превращаясь из лазурного в блекло-голубое, — зной съедал все краски. Вдали сгущались тучи, обещая к ночи ливень.

— Есть шанс решить проблему, — глядя в затылок Карла, прикрытый редкими светлыми прядями, тихо сказал Питер.

— Что ты имеешь в виду? — не оборачиваясь, глухо откликнулся швед.

— Прогуляться на недельку в Лигурию. И по возвращении — ты обеспеченный человек.

— Наркотики? — резко обернулся Хеде.

— Нет, политика, — помедлив, нехотя ответил Вуд.

— Политика? — присвистнул Карл. — Как-то это все… А почему именно я? Мне всегда претило заниматься делами подобного рода. И что я там буду делать один?

— Прогулка предстоит в компании со мной. Надеюсь, мое общество тебя устроит? Почему ты? Видишь ли, по дороге к деньгам нам могут попасться электронные сторожа, а они как раз по твоей части.

— Лигурия, — пробурчал швед, вытряхивая из пачки новую сигарету. — Я читал в газетах о головорезах из их контрразведки. Похоже, ты задумал взять национальный банк и запросто смыться, унося полные чемоданы долларов? Одумайся, Пит! В Лигурии, говорят, пустые прилавки, телевидение работает только до полуночи, нищета и диктатура этого, как его…

— Матади, — подсказал Вуд.

— Да, Матади. Ты прекрасно знаешь, как мне нужны деньги, но Лигурия! Да еще визит с политическим душком! Зачем ты ввязываешься в авантюру?

— Я тоже не сразу решился, — признался Питер. — Но пойми, мне не хочется упускать шанс. Ну, рискнем, Карл! Мы же не раз рисковали на Ближнем Востоке.

— Слушай, перестань вилять задом, как гулящая девка, — неожиданно разозлился Хеде. — Если ты мне доверяешь, то давай начистоту!

— Ладно, — согласился Вуд. — Кое-что я могу рассказать…

Когда Вуд вышел от Хеде, солнце уже перевалило за полдень: уговорить упрямого и осторожного шведа оказалось весьма непросто, зато у Питера теперь есть надежный товарищ, которому он может верить, как самому себе. Но нужен еще один человек, без которого, согласно разработанному плану, никак нельзя обойтись.

Плавно выжав педаль акселератора, Питер погнал машину в деловую часть города и вскоре остановился у здания нефтяной компании. Войдя в прохладный вестибюль, он улыбнулся девушке, работавшей за справочным столом:

— Будьте любезны, вызовите господина Лизарда.

— Минутку, — молодая негритянка нажала клавишу переговорного устройства и почти пропела. — Алло! Вызывают месье Лизарда.

Питер уселся в глубокое кожаное кресло и стал ждать появления возможного третьего члена его маленькой группы. Лизард должен согласиться, он всегда был рисковым малым, бывший капитан Лизард, старина Билли, как его звали приятели.

По лестнице сбежал представительный мужчина в легком темно-синем костюме. Еще издали одарив Вуда улыбкой, он направился прямо к нему:

— Вы ждете месье Лизарда?

— Да. Он что, очень занят? — Питер посмотрел на полосатый галстук незнакомца с изящной золотой булавкой в виде головы леопарда.

— К сожалению, месье Лизард срочно улетел по делам фирмы в Марокко. Но наша компания всегда к вашим услугам.

— И когда он вернется? — Питер сделал вид, что не понял вопросительной интонации клерка, приглашавшего его представиться. Черт бы побрал их фирму со всеми ее делами! Он так рассчитывал на старину Билли — и на тебе! Привык, что тот всегда здесь, и самоуверенно посчитал излишним заранее договариваться о встрече, а теперь ломаются планы и придется искать кого-то другого. А время не ждет! Но, может быть, еще не все потеряно?

— Мы ожидаем его возвращения на следующей неделе, — ответ клерка лишил Вуда последних надежд. — Чем я могу быть вам полезен?

— Спасибо, я зайду, когда вернется месье Лизард, — откланялся Питер.

Неудачно получилось, крайне неудачно. Вот он, всегда подстерегающий тебя слепой случай, готовый подставить ножку, в самый неожиданный момент. Однако теперь надо думать, кто сможет заменить старину Билли?

Сплюнув от досады, Питер забрался в машину и поехал к пляжам. Оставив автомобиль на стоянке, он пошел к белому домику спасательной станции, высоко поднятому над берегом на железобетонных сваях. Идти было неудобно, песок засыпался в туфли, сильно припекало и хотелось по примеру беззаботных скинуть с себя одежду и побежать навстречу зеленовато-синим волнам.

Поднявшись по ступенькам крутой лестницы, больше похожей на корабельный трап, Вуд вошел в светлую комнату с широкими окнами. Слава создателю, Мигель на месте. Одетый в похожий на капитанскую тужурку пиджак с золочеными пуговицами, он стоял, подняв к глазам сильный бинокль.

— Привет, — буркнул Питер, рухнув на стул. — Ну и пекло!

— Салют, — белозубо улыбнулся Мигель. — Возьми в холодильнике бутылочку пива, освежись.

Вуд смахнул пот со лба, скинул туфли и высыпал из них песок. Затем открыл холодильник и спустя несколько секунд жадно припал губами к горлышку запотевшей бутылки, выпив сразу больше половины.

— Как поживаешь? — оставив бутылку, Питер вытащил сигареты.

— Жизнь прекрасна, — трогая кончиками пальцев щегольские усики на смуглом лице, ответил спасатель.

— Есть дело, — решил не тянуть Вуд. — Хочешь прилично заработать?

— Заработать? — Мигель отложил бинокль и уселся напротив. — Насколько я тебя знаю, ты не предложишь денег, которые можно получить без риска.

— Ты прав, — согласился Питер. — Рискнем?

— Нет, — спасатель отрицательно покачал головой. — Извини, Хантер, но я больше не хочу рисковать.

— Неужели разбогател? — криво усмехнулся Вуд, недоверчиво поглядев на испанца. — Сорвал банк в казино или взял главный приз в лотерее?

— Все гораздо проще, — засмеялся Мигель. — Исполнилась моя мечта.

— Нашел богатую вдову?

— Да, — гордо выпрямился спасатель. — А что в этом плохого? Она не очень молода и хороша собой, зато бездетна и покойный муженек оставил ей приличное наследство. На наш век хватит. Через неделю я улетаю отсюда навсегда.

— В качестве законного супруга? — уточнил Питер.

— Надеюсь. А тебе что, нужен напарник в щекотливом и опасном дельце?

— Нужен, — вздохнул Вуд.

— Возьми Тони Фаджу, — предложил Мигель.

— Фаджу? Итальянца? Это того, что раньше служил в Легионе? Я не люблю бывших наемников.

— Тогда съезди к Лизарду, — доставая из холодильника новую бутылку, посоветовал Мигель.

— Старина Билли улетел по делам фирмы.

— Тогда бери Фаджу, — философски заключил спасатель. — Что тебе нужно сделать?

— Выполнять то, что я прикажу.

— Фаджа сгодится, — уверенно сказал испанец. — Все равно никого лучше нет под руками. Если опасаешься, то не открывай ему всего, а ставь конкретные частные задачи.

— Пожалуй, — протянул Питер. — Где он сейчас?

— Поехали, — взял со стола белую фуражку Мигель, — а мои парни пока присмотрят, чтобы никто не утонул…

Ехать пришлось в пригород. Дорогой Мигель без умолку болтал, рассказывая приятелю, как ему удалось подцепить богатую вдовушку из Южной Америки, решившую разогнать скуку от одиночества в путешествиях. Вуд поддакивал, чтобы не обидеть изливавшего душу испанца, но думал о другом: Тони Фаджу он почти не знал — шапочное знакомство, не более, — а вот каков итальянец в деле? Можно ли на него положиться, как на Хеде, Лизарда или Мигеля? Но время поджимает, и другого выхода нет. Видимо, стоит прислушаться к совету испанца и не открываться Тони полностью: осторожность никогда не бывает излишней. Жаль, что ни Билли, ни Мигель не могут поехать, очень жаль!

— Далеко еще? — наконец не выдержал Питер. — Я не заправил бак, боюсь, не хватит на обратную дорогу.

— Уже на месте, — ухмыльнулся испанец. — Сворачивай вон туда.

Остановив машину, Вуд с кислой миной оглядел поднятый на тонких жердях навес, под которым копошились полуголые, потные негры, окруженные роями жирных, назойливых мух. Под навесом было сумрачно и никак не удавалось разглядеть, что делают там люди.

— Приехали, — открыл дверцу Мигель. — Пошли.

Как только Питер вышел из автомобиля, в нос ему тут же ударили зловонные запахи, а рядом с лицом зажужжали противные мухи.

— Это что, живодерня? — стараясь реже дышать, спросил он.

— Вроде того, — Мигель сорвал ветку и начал отгонять мух.

— Боже, какая вонь, — сморщившись, простонал шагавший следом за ним Вуд.

— Ага, вон и Фаджа, — спасатель показал на мускулистого парня, ловко орудовавшего длинным ножом. — Эй, Тони!

Парень обернулся и, узнав Мигеля, приветственно взмахнул рукой, одновременно отбрасывая полуободранную тушку. Питеру показалось, что эта была не то дохлая кошка, не то запаршивевший, покрытый коростой кролик.

— Привет! — Фаджа вышел из-под навеса, вытирая окровавленное лезвие ножа о грязный кожаный фартук.

— К тебе пожаловал сам Хантер, — похлопал его по плечу испанец. — Хочешь заработать?

— Конечно, — немедленно откликнулся Тони. — Что нужно?

— Совершить небольшую прогулку, — щуря глаза от яркого солнца, осторожно сказал Вуд.

— Отлично! Как раз то, что надо после живодерни, — заржал Тони. — А что я должен делать?

— Выполнять мои приказы, — жестко ответил Питер.

— Идет, — просто согласился итальянец. — Сколько я получу?

— Не меньше, чем здесь, — усмехнулся Мигель.

— Можете подождать? Я только умоюсь, — попросил Тони.

— Не задерживайся, — буркнул Питер, поворачиваясь, чтобы уйти.

В этот момент рядом с ними появился негр, одетый в длинную белую рубаху. Не обращая внимания на Вуда и Мигеля, он схватил итальянца за плечо:

— Иди работай! Бездельник!

— Баста! — дико выпучив глаза, зашипел Фаджа, сбрасывая с плеча руку хозяина живодерни. — Я на тебя больше не потею!

Негр едва успел отпрыгнуть в сторону — итальянец взмахнул ножом и, метнув его, вогнал клинок в тонкий столб, поддерживавший навес. Утлое сооружение заходило ходуном, грозя обрушиться. Работавшие там чернокожие разогнулись и весело оскалили зубы, радуясь неожиданной передышке.

— Я тебе не заплачу за сегодня! — отбежав на несколько шагов, пригрозил хозяин.

— Испугал! — снимая фартук и бросая его на землю, ответил Тони. — На, подавись!..

Когда отвезли Мигеля и въехали в город, Вуд остановил машину и, вынув из бумажника несколько купюр, протянул их Фадже:

— Это задаток. Приведи себя в порядок, переоденься и сними номер в отеле «Крит». Знаешь, где это?

Тони кивнул, пересчитывая полученное. Похоже, предчувствие его не обмануло — того, что дал Хантер, хватит не только на отель и одежду.

— Паспорт у тебя есть?

— Да, итальянский.

— Хорошо. Иди, я не хочу, чтобы нас видели вместе. Купи необходимые вещи в дорогу и жди приказа.

— Есть, шеф, — ухмыльнулся Фаджа и, открыв дверцу, выскользнул из машины. Вскоре его высокая фигура растворилась в сумерках, начавших опускаться на улицы города…

Кано отдернул занавеску, скрывавшую умывальник, открыл кран над раковиной и сунул голову под струю холодной воды. Сначала она скатывалась с его жестких, курчавых волос, но через несколько секунд ледяные струйки умерили головную боль и наступило облегчение. Выпрямившись, он некоторое время стоял, закрыв лицо ладонями и не обращая внимания на промокшую форменную рубашку, — все равно высохнет за считанные минуты. Закрыв кран, капитан помассировал кончиками пальцев набрякшие веки, вернулся к столу и отодвинул подальше полную окурков пепельницу — после бессонной ночи запах табака вызывал приступы тошноты.

Поудобнее устроив мокрый затылок на спинке рабочего кресла, Кано прикрыл глаза — поспать бы сейчас, но разве удастся отдохнуть, когда без конца тревожит полковник Энугу? Звонит, вызывает, торопит, повторяя хрипловатым баском: «Старайся, сынок!»

Как будто Кано не старается! Он и без понуканий начальства понимает, что надо выкладываться самому и заставлять выкладываться подчиненных. Уже несколько суток город буквально наводнен агентами контрразведки и полиции, секретные сотрудники работают во всех тюрьмах и по ночам не умолкает на нарах зловещий шепоток; как вши по щелям расползлись осведомители, наружное наблюдение сбилось с ног, устанавливая слежку практически за каждым прибывающим в страну иностранцем; снова и снова проверяются списки связей покойного Лоса Джуба и его дочери, но толку все равно мало.

Рывком распрямившись, капитан взял со стола пачку листов и пробежал глазами по строкам — не упустил ли он какую-либо из связей бывшего главы оппозиции и его дочери. Нет, похоже, ничего не упущено. Однако проведенные мероприятия не принесли желанного результата. Да и как ждать удачи, если внесенные в списки люди уже проверены и перепроверены множество раз? Мало того, за прошедшие годы значительная их часть переселилась либо в тюрьмы, либо на кладбища, — ни Суэн Матади, ни полковник Энугу не любят живых оппозиционеров, — а оставшиеся находятся под неусыпным наблюдением. Ну хорошо, если из живых люди капитана постараются выжать что-то новенькое, то как это сделать с мертвецами? Что возьмешь с умершего два года назад учителя Онасии — главного смотрителя национальной художественной галереи? При всех возможностях контрразведка не умеет вызывать духов и вопрошать к ним. Разве что попробовать прибегнуть к помощи колдунов, еще сохранившихся в разных племенах. Но где гарантия получения достоверной информации?

Проще, когда у покойных противников режима Матади есть родственники или потомки. А если они, как главный смотритель галереи, ушли в мир иной, не оставив контрразведке ни детей, ни жен, ни другой родни? И вообще, об идее с колдунами и экстрасенсами лучше помалкивать, чтобы не вызвать непредсказуемой реакции полковника.

Вчера капитану удалось убедить Энугу в бесперспективности проверок тех связей Джуба, которые оборвались, — каждый час дорог и стоит ли распылять силы. И без того приходится привлекать к работе не имеющих достаточного опыта сотрудников — многие из агентов наружного наблюдения слабо подготовлены, плохо различают европейцев, кажущихся им похожими друг на друга, как братья-близнецы. Подумав, полковник согласился, но приказал все же выделить трех контрразведчиков для проверки бесперспективных на первый взгляд версий — ему ничего не хочется упустить, а промахнуться в создавшейся ситуации было бы смерти подобно.

Отложив список, Кано взял папку со сводками наружного наблюдения за иностранцами. Кто там только не фигурировал: охочие до экзотики старики и старухи из Штатов, бизнесмены из Германии, Франции, Италии, Северной Африки, Южной Америки, хитрые англичане, не выпускающие из цепких рук экономических связей с бывшими колониями, пронырливые испанцы, ищущие новых рынков сбыта для своей промышленности, освободившись от давления франкистской администрации, ласковые попы из Ватикана, всевозможные советники, представители различных фирм, просто авантюристы и любопытные. Сколько их подвизается здесь!

Вынув из конверта пачку фотографий, капитан задумчиво перебрал их, вглядываясь в лица, — его подчиненные уже поработали с документами, подготовив для Кано своеобразный дайджест, но принимать решение все равно придется именно ему.

Просматривая выдержки из сводок и фотографии, Кано делал на них пометки синим фломастером: сотрудники поймут, что они означают и примут соответствующие меры. Среди прочих ему попалось фото средних лет американца — агенты засняли его сходящим с трапа теплохода. Приятное лицо, короткая стрижка, крепко сложен, выше среднего роста, во рту дымящаяся сигарета.

Капитан сверился со списком — кто это? Мистер Питер Вуд, гражданин США, турист, таможенный досмотр багажа не проводился, поскольку мистер указал в декларации, что не везет вещей, запрещенных на территории Лигурии. В отеле — Вуд снял номер в «Экваторе», где любят останавливаться туристы из Штатов, — осуществлен негласный досмотр его чемоданов, но ничего компрометирующего, порочащего или вызывающего подозрение не обнаружено. Обычный набор вещей человека среднего достатка из преуспевающей страны. Так, что еще? Высказываний против режима не отмечено, хотя установленные в номере микрофоны ловят даже шепот, никаких подозрительных телефонных разговоров, только вызовы такси, заказ столика в ресторане, переговоры с представителем туристической фирмы. Куда он ездил? Проследить достаточно просто, поскольку шоферами такси, обслуживающих иностранцев, работают люди, состоящие на жалованье у контрразведки.

Мистер Вуд посещал места, которые привлекают всех туристов: магазины сувениров, памятники, храмы, музеи и национальную галерею. Явно он отдает предпочтение художественным ценностям. А откуда он прибыл? Ага, из соседней страны?

Это и решило дело. Уже собравшийся было вычеркнуть из списка фамилию Вуда, капитан передумал и поставил рядом с ней значок, предписывающий снять постоянное наружное наблюдение, но оставить негласный контроль. Мало ли что…

Занятия Кано прервал вошедший офицер специальной канцелярии, обслуживающей лично главу контрразведывательной службы. Приветственно кивнув капитану, он положил перед ним папку с поступившими за истекшие двадцать часов материалами:

— Шеф просил обратить внимание на сообщения из города.

— Поблагодарите полковника. И не сочтите за труд узнать, когда он сможет принять меня для доклада.

— Хорошо, я позвоню, — откланялся офицер.

Дождавшись, пока за ним закроется дверь, капитан открыл папку и вынул из нее сколотую скрепкой пачку документов. В глаза бросились подчеркнутые ярко-желтым фломастером строки донесения агента Х-213. Он сообщал, что, по данным заслуживающих доверия источников, в городе нелегально находится некий Тамале, известный контрразведке, как один из связных службы безопасности эмигрантского центра. На момент получения сообщения его местонахождение установить не представилось возможным, но все работающие в городе сотрудники специальных служб, осведомители контрразведки и полиции получили ориентировку на розыск. Резолюция полковника Энугу, наложенная на сообщение Х-213, предписывала принять неотложные меры к розыску связного, установлению его явок и осуществлению за ними круглосуточного наружного наблюдения. Задерживать Тамале запрещалось до особого распоряжения.

«Вот оно», — подумал капитан Кано. Он снял трубку внутреннего телефона и набрал номер информационного центра, чтобы запросить материалы на появившегося в столице нелегала.

Теплоход входил в порт. Стоя на верхней палубе, Питер жадно всматривался в раскинувшийся на берегу бухты город — яркая тропическая зелень парков, белые домики портовых служб, острые шпили церквей, сверкающие стеклами небоскребы представительств иностранных фирм, ажурная башня телецентра, темный купол правительственного дворца, в котором раньше размещалась резиденция колониального генерал-губернатора. Так и не найдя глазами знакомого ему по фотографиям здания национальной галереи, Вуд спустился в каюту: через полчаса, уладив несколько мелких формальностей, он ступит на берег Лигурии. Скрестив средний и указательный пальцы на правой руке, Питер трижды сплюнул через левое плечо, по давней суеверной привычке отгоняя возможную неудачу: пусть его плевки попадут в глаза всем демонам и, пока они будут протирать очи, он сделает дело…

Чернокожий пограничник в выцветшем берете и рубахе с мятыми погонами вернул его паспорт и небрежно козырнул:

— Прошу, мистер Вуд!

— Благодарю. — Питер убрал паспорт и свистнул мальчишке-носильщику.

Шагая следом за согнувшимся под тяжестью чемоданов мальчишкой, Вуд разглядывал толкавшихся на причале людей — белых, черных, желтых, одетых кто в форму, кто в европейские костюмы, а кто в национальные рубахи с ярким орнаментом и линялые трусы, подвязанные веревкой. Его наметанный глаз цепко выхватил из толпы группу молодых парней в легких пиджаках и широкополых шляпах, лениво покуривавших у здания таможни рядом с автомобилем, украшенным рогатой антенной радиотелефона.

«Местная охранка, — усмехнулся Питер. — Интересно, они меня уже сфотографировали или сделают это в отеле?»

Каффи предупреждал, что каждый иностранец, ступивший на землю Лигурии, привлекает пристальное внимание контрразведки. Видимо, глава специальной службы эмигрантского центра действительно хорошо изучил своих соотечественников, заботящихся о безопасности режима Суэна Матади. Не мешает здесь быть предельно осторожным, чтобы не дать им ни малейшего повода зацепиться, тем более приклеить постоянный «хвост» — иначе ни на минуту не выпустят из поля зрения. Если уж они вцепятся, то намертво, и отрывать придется с кровью.

Наблюдая, как его чемоданы укладывают в багажник такси, Вуд еще раз окинул взглядом прохожих — кажется, за ним никто не потащится. Значит, он пока будет под опекой таксиста, наверняка состоящего в штате осведомителей контрразведки или полиции.

— Отель «Экватор», — усаживаясь на заднее сиденье, приказал Питер.

В номере отеля он первым делом принял душ, а потом начал распаковывать чемоданы, отказавшись от услуг горничной. Аккуратно развесив в шкафу костюмы, Вуд достал полученный от Хеде миниатюрный транзисторный приемник и, выдвинув телескопическую антенну, начал негромко напевать, направляя ее на стены номера, — в чужих руках приемник мог служить только по своему прямому назначению, но Питер знал, как заставить его работать для поиска систем подслушивания. Вскоре в динамике раздались характерные щелчки.

Первый микрофон обнаружился в розетке электрического питания: он воспринимал шумы через крепление винта. Наклонившись, Питер разглядел электронного шпиона. Знакомая штучка: «берет» шепот на расстоянии до шести-семи метров, электропроводка используется как средство передачи звука и одновременно питания шпиона, включающегося при разговорах, телефонных звонках и прочих шумах. Обследовав весь номер, он обнаружил еще три микрофона, но трогать их не стал.

Убрав приемник, Питер спустился в ресторан и не спеша пообедал. Кухня оказалась достойной, напитки в меру охлажденными, обслуга вышколенной, и Вуд получил истинное удовольствие. Поднявшись в номер, он проверил оставленные перед уходом неприметные чужому глазу метки. Как он и предполагал, его вещи проверили: исчезла маленькая красная шерстинка с рубашки, из-под крышки чемодана не высовывалась тонкая черная ниточка, а в футляре фотоаппарата не лежал микроскопический пластиковый шарик-бусинка. Да, местные ребята не привыкли зря тратить время!

Опустившись в кресло, Питер закурил и начал раздумывать. Слава создателю, еще ни одна специальная служба не располагает аппаратурой для подслушивания мыслей!

Итак, единственный компрометирующий предмет, который у него есть, — это перстень, полученный от госпожи Джуба, но его он постоянно носит с собой. Планы квартала, где расположена национальная галерея, схемы коммуникаций и места размещения полицейских постов он выучил наизусть. Карту города можно купить в любом месте и особого подозрения это не вызовет. Важно другое: сколько времени понадобится контрразведке, чтобы потерять к нему интерес, — день, два, три? Когда они успокоятся и перестанут липнуть? Трудно сказать, но, судя по множеству прибывающих в страну иностранцев, у них не хватит сил, чтобы каждым заниматься подолгу: если человек их ничем не насторожит — они будут время от времени проверять его для страховки и переключаться на вновь прибывших. Хорошо, если так.

Правильно он сделал, приняв решение разделить группу, — каждый прибудет поодиночке, разными видами транспорта. Тяжелее всех придется Карлу: он повезет оборудование, аппаратуру и оружие. Правда, Каффи обещал страховать его и обеспечить полную безопасность при пересечении границы. Будем надеяться, что он выполнит обещание.

Вызвав такси, Питер поехал в город. Там он посетил несколько сувенирных магазинов, где купил ритуальную маску и погремушки из сушеных тыкв, а потом отправился в музей. Старательно осмотрел залы, отдыхая в их прохладе от зноя улиц, побродил среди витрин с чучелами, макетами жилищ, образцами старинного оружия и древних музыкальных инструментов, но слежки за собой не обнаружил.

«Ждут на улице, — понял Хантер, — а в залах у них смотрители свои люди. Ладно, пока поиграем по предложенным правилам».

Из музея он поехал в национальную галерею — хотелось поскорее оглядеть место, где им предстоит действовать.

Здание галереи поражало своей величественностью и красотой архитектуры — в период колониального владычества умели строить, и никакая фотография не смогла бы полностью передать истинной красоты бывшего кафедрального собора. Галерея занимала почти весь квартал: высокое, окруженное колоннадой, строение с двумя округлыми башнями и рядами больших прямоугольных окон вдоль фасада. От проезжей части улицы его отделяла изящная решетка из металлических прутьев, за которой раскинулась зеленая лужайка с купами благоухающих цветами кустов. Почти вплотную к задней стене галереи примыкала стройка — там виднелись уродливый каркас современного здания и поднятые вверх стрелы башенных кранов. Слева, на некотором расстоянии, возвышалась колокольня какого-то собора, справа и напротив галереи стояли многоэтажные дома. Дальше улица переходила в небольшую площадь, а потом резко раздваивалась.

Войдя в открытые ворота, Питер прошел по дорожке к зданию. Купив у слепого негра билет и буклет репродукций, он направился в зал, отметив, что пол галереи выложен из массивных прямоугольных каменных плит.

В зале группами и поодиночке бродили посетители, рассматривая картины и скульптуры, то тут то там щелкали затворы фотоаппаратов, вспыхивали блицы. Вуд изо всех сил сдерживал себя: останавливаясь почти у каждой картины, он старался погасить возникший зуд нетерпения — еще несколько шагов и он увидит тайник, где спрятаны документы. Целы ли они, не обольщают ли себя пустыми надеждами госпожа Джуба и Каффи? Оправдан ли риск? Скоро все выяснится. А пока не привлекать внимания, вести себя, как все вокруг: терпеливо возиться с фотокамерой, наклоняться к табличкам с именами мастеров, попутно сверяясь с буклетом, обмениваться замечаниями с другими туристами, выражать восхищение…

Наконец он очутился внутри башни-пристройки и поднял голову, как бы затем, чтобы полюбоваться росписью потолка. Плафон действительно хорош, но его интересовало совсем другое: святой Петр! Вот он — стоит на карнизе под потолком, держа в руке ключ от райских врат. Высоковато забрался апостол — до карниза не меньше полсотни футов. Зато сам карниз достаточно широкий, массивный, с лепными украшениями.

«Привет, — подмигнул статуе Питер. — Видишь, я приехал!»

Святой Петр все так же невозмутимо смотрел вниз, держа в правой руке большой ключ, а левую положив на грудь. На лице изваяния застыло выражение скорби и понимания, всепрощения и участия; голова чуть склонилась к плечу, словно он прислушивался к чему-то, недоступному простым смертным.

Помассировав затекшую от неудобной позы шею, Вуд продолжил осмотр галереи. Переходя от картины к картине, он поймал себя на том, что давно не различает красок, не запоминает ни сюжетов, ни имен авторов полотен: хотелось вернуться, чтобы как можно лучше вновь и вновь рассматривать стоящую на краю карниза скульптуру. Но ничего, всему свой черед.

Поболтав со служителем зала и ненавязчиво выяснив некоторые существенные подробности, Питер направился к выходу, считая шаги. Вот он вышел на крыльцо, спустился по ступеням, прошел дорожкой до ворот и ступил на тротуар. Теперь закурить и сделать вид, что осматриваешься в поисках свободного такси. Ну, где же здесь то, что ему нужно?

Нашлось! Питер облегченно вздохнул — представленные Каффи схемы коммуникаций не лгали. Пожалуй, на сегодня хватит. Пора отправляться в отель, поужинать и, растянувшись на широкой мягкой кровати, хорошенько проанализировать все, что увидел…

Гладкое шоссе долго петляло между холмов, по склонам которых раскинулись огороженные проволочными сетками плантации, пока не вырвалось на простор, устремившись к границе. Пригороды остались позади, и Хеде поглядывал на часы, прикидывая, сколько еще ехать до контрольно-пропускного пункта. Выходило, что через полтора-два часа они увидят приземистое здание лигурийской таможни.

Поправив шапочку с яркой эмблемой компании трансафриканских перевозок, Карл положил руки на колени, обтянутые грубой тканью синего комбинезона, и прикрыл глаза — встать пришлось рано, все утро вертелся как заводной, а впереди новые нервные встряски и до вечера еще ой как далеко. И вообще, с того момента, как он хлопнул ладонью по руке Хантера, давая согласие на участие в операции, практически не было ни минуты покоя: то искал одно, то добывал другое, а привередливый командир требовал еще и еще, причем самого лучшего качества, разбиться в лепешку, но достать. И Карл «крутился». Гонял, высунув язык, выискивал, договаривался со всякими дельцами, переплачивал. Благо у Питера оказалось достаточно денег, чтобы оплатить расходы.

Взять хотя бы оружие: Хантер обязательно хотел иметь «карманный вариант» автомата Томпсона — МАК-10 — сорок пятого калибра с глушителем. Отличная игрушка, очень компактен, можно спрятать даже под летним пиджаком. А ведь его надо не только найти, но и купить так, чтобы не возникло ненужных разговоров. Да еще приобрести боеприпасы, все проверить, разобрать, смазать, упаковать. А револьвер! Хантер, видите ли, привык к «Смит-Вессону» с укороченным стволом. Прелестные привычки! А где его найти в бывшей французской колонии? Европейцы вообще предпочитают пистолеты, причем значительно меньшего калибра, а жители колоний ориентируются на вкусы бывших сюзеренов. Когда он сказал об этом Питеру, тот усмехнулся:

— У тебя есть еще время, ищи! Крупнокалиберный револьвер — незаменимая вещь. Я мог бы взять свой, но мало ли что случится, а оставлять следы для ушлых криминалистов совсем ни к чему. Понимаешь?

И Хеде нашел все, что хотел Хантер. Нашел, проверил, упаковал в солидные чемоданы с наклейками. Если бы кто-нибудь посторонний откинул их крышки и заглянул внутрь, то, увидев разобранный автомат, револьвер с глушителем, непонятные приборы, щупы, резиновые перчатки, тут же бросился бы в криминальную полицию.

Утром Карл плотно позавтракал и, попрощавшись с семьей, вышел из дома. Покряхтывая под тяжестью чемоданов, спустился в гараж, уложил поклажу в багажник машины и поехал в пригород, тщательно проверив по дороге, не увязался ли за ним нежелательный попутчик. Нет, кажется, все нормально и можно быть спокойным. Хотя какой уж тут покой? Если бы не дети и нужда в деньгах, он сроду бы не поддался на уговоры Хантера, которого всегда несет черт знает куда. Так и лезет в пекло. Ну хочется тебе, так сам и лезь на здоровье! Но Питер обладает удивительной способностью втягивать в свои авантюры других…

На уютной площадке отдыха, устроенной сбоку от шоссе, Карла ждали. Там стоял подержанный «фольксваген-гольф» с двумя неграми в салоне. Хеде, как было условлено заранее, остановился позади. Один из негров подошел к машине Карла:

— Доброе утро. У вас случайно нет туристической схемы города?

— Лишней нет, но, если хотите, могу продать свою, — ответил на пароль швед.

— Садитесь в нашу машину, — приказал негр. — Чемоданы в багажнике? Я переложу их сам, не беспокойтесь.

Карл послушно пересел в «фольксваген» и устроился рядом с водителем. Тот молча подал ему конверт. Заглянув внутрь, Хеде извлек из него паспорт на имя Густава Карсона.

— Надеюсь, свои бумаги вы оставили дома? — спросил водитель.

— Меня предупредили, — обиженно засопел Хеде.

Сзади хлопнула крышка багажника: чемоданы с оборудованием уже положили.

— Давайте ключи от вашей машины, — потребовал подошедший к «фольксвагену» первый негр. — По возвращении найдете на стоянке около дома.

Карл хотел съязвить насчет бесцеремонности незнакомцев, но спохватился, прикусил язык: стоит ли обострять отношения с сотрудниками службы безопасности эмигрантского центра? Опустив стекло, он вложил ключи в протянутую ладонь и почувствовал, словно оборвалась какая-то нитка в душе, связывавшая с домом. Все, теперь повернуть назад уже нельзя.

Водитель «фольксвагена» лихо тронул с места и быстро вывел авто на шоссе, на приличной скорости погнал в сторону границы.

— Переберитесь на заднее сиденье, — велел он. — Там сумка с одеждой. Переоденьтесь заранее.

Карл перелез назад и, ругаясь сквозь зубы, натянул грубый комбинезон, затем сложил свои вещи в пластиковую сумку. Вскоре впереди показался огромный грузовик с эмблемой компании трансафриканских перевозок. «фольксваген» обогнал его, и водитель помахал высунутой в окно рукой. В зеркало Хеде видел, как грузовик замедлил ход и остановился на обочине.

— Дальше отправитесь с Абеше, — сообщил связной.

Из кабины фургона выпрыгнул молодой худощавый африканец и кинулся помогать связному перекладывать в кузов чемоданы шведа. Через несколько минут они закончили работу и Карлу подали знак, что пора опять пересаживаться.

Взобравшись на подножку, он открыл дверь кабины грузовика и тяжело плюхнулся на сиденье. Абеше занял место за рулем. Короткий, прощальный гудок клаксона — и фургон, увеличивая скорость, рванулся вперед.

Свистел ветер в щели неплотно прикрытого окна. Абеше включил радио и в кабину ворвалась перуанская мелодия «Эль кондор паса». Лицо африканца оставалось бесстрастным, словно оно было вырезано из черного дерева.

«С таким попутчиком не очень-то разговоришься, — покосился на водителя Карл. — Впрочем, о чем с ним разговаривать? Хеде для него тоже в некотором роде груз — пусть необычный, опасный, но который нужно доставить по назначению».

Через полчаса они догнали другие фургоны компании, длинной чередой растянувшиеся по шоссе. Абеше снял висевшую на зеркале заднего обзора портативную рацию и, весело скаля зубы, прокричал в микрофон:

— Дайте мне место, ребята!

— Твое место давно на кладбище, — угрюмо прохрипело в ответ из рации, но тем не менее последние четыре грузовика послушно сбросили скорость, давая возможность догнавшей их фуре встать в импровизированный строй.

Ловко втиснув многотонную машину на освободившееся место, Абеше пошарил за солнцезащитным козырьком и подал Карлу закатанную в пластик картонку:

— Возьмите, это пропуск.

Хеде взял прямоугольную картонку с красно-зеленой полосой и стал с любопытством ее рассматривать. Печать, подписи, чужая фамилия и никаких фотографий. Все настолько просто? Показал, и тебя пропустят на территорию Лигурии, о которой пишут и рассказывают невесть что? Решив не выражать удивления и не задавать ненужных вопросов, он спрятал картонку в карман комбинезона — раз Карл Хеде едет, как груз, то пусть о нем заботятся те, кому это поручено.

Еще около часа они шли в плотном строю грузовиков. Палило солнце, мерно гудел старый кондиционер в кабине, мурлыкало радио, изредка оживала рация и кто-то из водителей сообщал:

— Впереди ремонтные работы… Вижу пост дорожной полиции…

Измученный нервотрепкой, невыспавшийся Карл незаметно задремал, убаюканный мерным покачиванием, но вскоре Абеше потряс его за плечо:

— Сейчас будет граница.

Хеде встрепенулся и поглядел вперед: в знойном мареве слегка колышутся, как будто смотришь через воду, группа солдат в оливкового цвета рубахах и шортах, с закинутыми за плечо датскими автоматами «мадсен»; приземистые светлые домики и шлагбаум поперек шоссе. Качались на ветру несколько тонконогих, чахлых пальм, топорщились у обочины жесткие, покрытые густым слоем красноватой пыли кусты, желтела выгоревшая трава на пологом склоне холма. Буднично и прозаично.

На этой стороне границы все формальности заняли считанные минуты — потные парни с автоматами лениво прошлись вдоль грузовиков, пока их старший о чем-то говорил с маленьким, юрким человечком в белой панаме, сопровождавшим груз. Подняли шлагбаум и фургоны, урча и отфыркиваясь выхлопами ядовитого сизого дыма, потянулись к чужому пограничному посту.

Глядя в запыленное окно, Карл украдкой перекрестился — все, сейчас он окажется в Лигурии. Что там ждет его и Хантера, известно только Всевышнему. Да поможет им Бог!

Идущий впереди грузовик затормозил и остановился. Абеше тоже нажал на педаль тормоза.

— Что такое? — обеспокоенно завертел головой Хеде.

— Таможня, — лениво объяснил водитель. — Здесь не так страшны солдаты, как чиновники таможни. Придется ждать.

— Долго?

— Пока им не надоест. Смотри, — он показал на босого негра в трусах, выкатившего из дверей домика лигурийской таможни большой контейнер, какие обычно используются для сбора мусора. С озабоченным видом негр подкатил его к первому грузовику. Следом шел таможенный чиновник в старой, колониального образца фуражке. В остальном его наряд мало чем отличался от наряда негра с контейнером, разве что у таможенника вместо трусов были линялые шорты.

— Зачем это? — недоуменно пожал плечами Карл.

— Для взяток, — доставая лежавший у него за спиной сверток, ехидно усмехнулся Абеше. — Они объявляют приглянувшуюся им вещь запрещенной к ввозу и приказывают бросать в контейнер. Берут все: спиртное, сигареты, продукты, тряпье. Шакалы!

— И правительство смотрит на это сквозь пальцы?

— Оно им просто не платит жалованья, — разворачивая газету и вынимая бутылку дешевого вина, засмеялся водитель.

«Хорошо ему зубы скалить, — подумал Хеде, — высадит меня в условном месте, сдаст груз, получит новый и завтра уедет из этого ада, где уже на границе в открытую грабят. А мне оставаться».

Тем временем таможенник переходил от одного грузовика к другому, а его помощник катил следом контейнер, заполнявшийся всякой всячиной. Вот они уже рядом с кабиной грузовика Абеше. Тот открыл дверь и, нагнувшись, осторожно опустил в контейнер бутылку. Чиновник, даже не поглядев на подношение, гордо прошествовал дальше.

— А где пограничники? — решился спросить Карл.

— Впереди, — буркнул Абеше. — Но им уже ничего давать не надо.

Таможенник закончил обход машин и скрылся в белом домике. Его помощник оставил контейнер на проезжей части и тоже ушел. Колонна грузовиков стояла.

— Почему не едем? — пытаясь разглядеть, что делается у головного фургона, спросил Хеде.

— Мало набрали, — взяв рацию, ухмыльнулся водитель. — Эй, Маго! — закричал он в микрофон. — Добавь им, пора ехать!

С подножки второго грузовика спрыгнул плотный негр в комбинезоне и начал сливать в ведро солярку из бака. Тут же из домика выскочил таможенник и замахал фуражкой, давая знак отправляться дальше.

— То-то, — довольно улыбнулся Абеше и, тронув с места, объяснил — мы уже пару раз проделывали такой фокус. Когда они долго держат, сливали в контейнер с подарками солярку: все одно, мол, мусор! Да, когда подойдет пограничник, не суетитесь, покажите пропуск и все. Обычно они не слишком придираются — в Лигурии нет самого необходимого, а мы везем товары.

Карл кивнул и надвинул на глаза козырек шапочки — если бы он мог, то вообще предпочел бы стать невидимкой. Но, видимо, Всевышний услышал его молитву, или сегодня был такой удачный день? Лигурийский сержант, в изрядно пропотелой рубахе, равнодушно посмотрел на картонку пропуска и пошел к следующему грузовику. И это все?

— Все, — словно подслушав его мысли, подтвердил Абеше.

Машины тронулись в путь. По краям шоссе потянулся точно такой же пейзаж, как и по ту сторону границы. Не в силах совладать с волнением и до конца не веря, что он уже в Лигурии, Хеде вытащил из кармана фляжку и сделал добрый глоток. Абеше от спиртного отказался, но предложенную сигарету взял.

— Во многих местах граница вообще не охраняется, — покуривая, рассказывал он. — Посты стоят на дорогах, в портах и на аэродромах. По бездорожью редко кто рискнет пробираться…

Расстались они в сумерках. Перед тем как высадить пассажира, Абеше снова занял в колонне грузовиков место замыкающего. В зеленом пригороде столицы он остановился и, вытащив из кузова тяжелые чемоданы, поставил их на тротуар, вымощенный ровными квадратиками светлых каменных плиток. Тем временем Карл торопливо переодевался в кабине; стаскивал с себя комбинезон и натягивал летний костюм.

Прощальный взмах руки и фургон укатил, оставив Хеде одного.

Вздохнув, Карл взял чемоданы и, поглядев на табличку с названием улицы, поплелся к перекрестку. Свернув за угол, он увидел стоявший у кромки тротуара темный «форд» — не новый, но вполне приличный. Поставив чемоданы, Хеде достал из кармана полученные от Хантера ключи и, открыв багажник, свалил в него поклажу. Сев за руль, он облегченно рассмеялся, пока все, тьфу-тьфу, идет именно так, как обещал Питер. Ну, проверим, не забыли ли положить карту? Нет, не забыли. Где здесь пансионат «Глория»? Ага, оказывается, он совсем рядом.

Закурив сигарету, он внимательно изучил маршрут и только после этого поехал в пансионат, расположенный на побережье.

Место ему понравилось — тихо, много зелени, уютный дом в старом колониальном стиле. За конторкой в вестибюле стоял пожилой портье. Любезно улыбнувшись Карлу, он молча склонил голову, ожидая, что скажет посетитель.

— Мне хотелось бы снять комнату, — надев кольцо с ключами от автомобиля на безымянный палец левой руки, объяснил Хеде.

— Могу предложить на третьем этаже, с видом на океан, — скользнув взглядом по ключам на пальце посетителя, ответил портье. — Останетесь довольны. Господин путешествует один?

— Да. У вас есть лифт? Если нет, я предпочел бы комнату на втором, — и Карл положил на стойку конторки полученный от Абеше пропуск: пароль сказан, отзыв услышан, надо отдать то, что велели.

Портье сделал неприметное движение рукой — и картонка исчезла под стойкой.

— Запишитесь в книгу постояльцев, — попросил он, положив перед Хеде деревянную грушу с ключом, — Номер удобный, вам понравится.

Номер оказался действительно удобным — рядом черный ход во двор, а с лоджии, даже не будучи тренированным спортсменом, можно легко перебраться в другие номера или обойти все здание по периметру.

Опустившись в кресло, Карл закурил и блаженно откинулся на спинку — как же он устал! Даже есть не хочется. И вот что странно, он пока еще не видел ни одного полицейского…

Полковник Энугу перечитал текст очередной шифротелеграммы из Конайри и задумчиво побарабанил пальцами по крышке стола — резидентуре наконец-то удалось выудить некоторые данные о затеваемом эмигрантским центром деле. Долго же они там копались, паршивцы! Положим, и без них полковник додумался, что будет действовать некая группа, которая должна прибыть в Лигурию легально или нелегально. Это не новость. Важно другое: установлена кличка одного из исполнителей операции — некий «Пемба».

Кто он: белый, черный, молодой или старый, хорошо подготовленный профессионал или авантюрист-любитель, за деньги согласившийся выполнить опасное поручение, вступив в борьбу с контрразведкой и полицией чужой страны? «Чужак» или «свой»? Неизвестный Пемба может оказаться местным уроженцем, эмигрировавшим в смутное время, или нелегалом, до поры удачно ускользавшим от спецслужб.

Сплюнув прилипшие к губе крошки табака, полковник жадно затянулся сигаретой и прикрыл глаза, повторяя про себя: Пемба, Пемба, Пемба… Может быть, натренированная память подскажет что-нибудь? Только бы уцепиться, а там уже дело техники. Но память молчала.

Ощупью отыскав нужную клавишу селектора, Энугу вызвал капитана Кано.

— Вот что, сынок, — дождавшись, пока откликнется бодрый капитанский тенорок, ворчливо проскрипел полковник. — Пошевели мозгами, тебе полезно. Узнай, кто такой Пемба. Нет, это кличка. А я хочу как можно скорее знать его имя и все такое прочее… Жду!

Пусть мальчишка старается, перетряхивает электронные картотеки и досье. Кано вообще толковый и надежный сотрудник, только слишком долго его ребята ищут в городе забившегося в какую-то щель Тамале! Где связной эмигрантского центра, где? Он — ниточка к тем, кто должен прийти или уже пришел за документами.

При мысли о документах полковник раздраженно поморщился — в свое время Матади проявил преступную нерешительность, за что теперь приходится расплачиваться, причем не только ему. Впрочем, он проявляет нерешительность все чаще: от бдительного и ревнивого глаза Энугу не ускользает ни одна, даже малейшая, оплошность «друга и сподвижника». Хотя, какие они друзья?

Сейчас надо поскорее нащупать Тамале — он приведет не только к тем, кто собирается достать документы, но и может показать еще не выявленные явки подполья. Нужно и то и другое. А имея в руках документы, компрометирующие Матади, полковник затеет игру, от которой станет тошно всем, кроме него самого. Вдруг удастся свалить всесильного пока Суэна?

Некоторое время назад в глубокой тайне Энугу завязал контакты с повстанцами, осторожно намекнул на возможность переговоров о более плодотворном сотрудничестве и, через подставных лиц, начал торговать оружием. У диктатора своя гвардия, которую он скопировал с западных рейнджеров. У Энугу тоже есть свои головорезы, но приходится трезво оценивать шансы: сейчас ему Матади не по зубам. Пока не по зубам! Рано вступать в открытую конфронтацию, способную привести к гражданской войне, которая неминуемо начнется вслед за переворотом. А вот умело препарированные и вовремя вытащенные из-под полы компрометирующие материалы на Матади помогут в будущей схватке за власть перетянуть немало штыков на сторону мятежного полковника.

Диктатор толкует об опыте Европы, любит пространно порассуждать в парламенте, состоящем преимущественно из военных, полицейских и контрразведчиков, готовых выслушивать любые бредни «хозяина». Лучше бы он как следует анализировал то, что происходит в Европе, чем рассуждал, хмелея от собственных речей во время тщательно отрепетированных «выходов к народу», радостно приветствующему вождя. Дурак! Этот «народ» — все те же военные в штатском, полицейские и контрразведчики. Энугу лучше знает, что происходит на самом деле, и видит, как неумолимо уходит из рук Матади реальная власть. Не опоздать бы только самому…

— Да! — сняв трубку зазвонившего телефона, рявкнул полковник.

— Капитан Кано, — услышал он голос помощника. — Пемба — это Морони. Предприниматель итальянского происхождения, проживающий в Конайри. Есть сведения, что он в ближайшие дни должен прибыть в Лигурию.

— Т-а-а-к, — протянул Энугу, вытряхивая из пачки сигарету и отрывая фильтр перед тем, как сунуть ее в рот. — Молодец, сынок…

Спустившись в вестибюль отеля, Вуд остановился у газетного киоска: чем сегодня порадует лигурийская пресса? Лениво перебрав газеты, являвшиеся официальными рупорами Движения, возглавляемого Матади, Питер в итоге купил иллюстрированный журнал и, расплачиваясь, поглядел по сторонам, — оставили его сегодня своим вниманием церберы из местных спецслужб или еще нет? Неужели он им не надоел? И так везде на виду: белый среди черных. И ведет себя примерно — не отрывается от «хвоста», не заводит знакомств, не ездит в трущобы. Пора бы им и поумерить свой пыл.

Ага, вон, сидят в креслах. Один делает вид, что занят чтением газеты, а другой курит, посматривая то на лифт, то на входные двери. Ну эти явно не по его душу — дежурный наряд соглядатаев, торчащих в гостинице, где много приезжих. Вряд ли они потащутся за ним на улицу.

Бросив на тарелочку, стоящую перед продавцом газет, несколько мелких монет, Вуд вышел из отеля и направился к ближайшему магазину антиквариата. Осмотрев выставленные для продажи вещи и приценившись к статуэтке из слоновой кости, он перешел в книжную лавку, потом погулял по бульвару и посетил выставку местных авангардистов. Похоже, «хвоста» за ним сегодня не было.

Зайдя в проулок, Питер сделал вид, что завязывает шнурок на летних туфлях, и еще раз осмотрелся. Сзади никого не было. Впереди возвышалась глухая стена дома, значит, оттуда его увидеть невозможно. Быстро вытащив из кармана брюк кусочек мела, Вуд нарисовал на стене значок, похожий на перевернутую римскую пятерку. Отбросив мел, отряхнул руки и, выйдя на улицу, остановил такси, приказав водителю ехать в аэропорт.

Миновав широкий, прохладный зал ожидания, он поднялся на второй этаж и зашел в магазин. Разглядывая товары, он исподтишка посматривал через стеклянную стену вниз, на стойки таможенников и пограничного контроля. Нет, пожалуй, отсюда наблюдать будет плохо. Напротив размещался ресторан, и Питер отправился туда. Заняв удобный для наблюдения столик, он сделал заказ и стал ждать прибытия рейса из Конайри.

Взлетали и садились самолеты, диктор объявлял рейсы, жиденьким ручейком текли мимо стоек таможни и погранохраны пассажиры лайнеров, а Вуд наслаждался нежным мясом, потягивал прохладный сок из высокого бокала и ждал. Время тянулось медленно, стрелки часов словно застыли и никак не хотели ползти к нужной цифре. Он уже успел определить возможных сотрудников местной охранки, болтавшихся в зале, сосчитал их по головам и, доедая мясо, лениво размышлял над тем, когда таксист донесет в полицию, что возил в аэропорт белого иностранца: до окончания работы или когда окончит смену?

Наконец объявили о прибытии самолета нигерийской авиакомпании, следовавшего рейсом Дакар — Лагос, с посадками в Конайри, Фрайтауне и Аккре.

Тони Фаджу Питер увидел сразу — тот шел вместе с рыжеволосой молодой женщиной, катившей коляску со спящим карапузом. Так, а где человек, ради которого Вуд сидит здесь? Прилетел или в самый последний момент что-то сорвалось?

Уфф! Вот он, шагает к стойке таможенного контроля, на ходу вытаскивая из заднего кармана светлых брюк объемистый бумажник. Давай, милый, не подведи!

Фаджа вместе с мамашей, катившей коляску, прошел через зеленый коридор таможни. Следом прошел и средних лет господин в светлых брюках, за которым внимательно наблюдал Вуд.

Офицер погранохраны бегло взглянул на паспорт Тони и махнул рукой, разрешая пройти в зал. Женщина с коляской задержала его внимание дольше — он что-то говорил ей, а та смеялась, запрокидывая голову. Проснувшийся малыш поднял рев, и офицер быстро вернул документы. Взяв паспорт господина в светлых брюках, пограничник начал листать его, вытирая шею платком. Бросив взгляд в зал, Питер заметил, как разом зашевелились те, кого он определил как агентов спецслужбы. Двое направились к выходу — наверняка сейчас подгонят поближе машину, чтобы ни на минуту не выпустить человека в светлых брюках из поля зрения, а остальные «поведут» его сначала по аэропорту, а потом по городу, поддерживая связь с теми, кто будет следовать за ними в автомобиле. Значит, они ждали этого господина, будучи заранее предупреждены о его приезде?

Тем временем Тони распрощался со своей спутницей и сел в такси. Проводив взглядом выходившего из зала ожидания господина в светлых брюках, Питер подозвал официанта и расплатился — здесь больше нечего делать, пора возвращаться в город.

На улице ярко размалеванная чернокожая проститутка предложила Вуду за десяток долларов скрасить его одиночество и отправиться с ним хоть в преисподнюю, чтобы и там доставить «красавчику» массу наслаждений, и он едва сумел отвязаться от жрицы любви.

— Импотент! — тряся обвисшими грудями, закричала проститутка, и Питер поспешил сесть в подвернувшееся такси.

Примерно через час он вошел в бар отеля «Палас». Фаджа был там: сидя у стойки, он меланхолично потягивал из бокала марсалу, масляными глазами разглядывая женщин. Устроившись рядом, Вуд заказал пива и через зеркало стойки начал изучать публику в зале.

За Тони приплелся «хвост» — в углу сидел унылого вида мужчина, с характерным «стригущим» взглядом полицейского, старательно выполняющего данное начальством поручение. Бармен поставил перед ним бокал и предложил купить сигарет. Обслужив одного клиента, он поспешил к другому, а Вуд, глядя через зеркало на «хвоста», шепнул Фадже:

— Жди приказа. Встреча по графику.

Тони отвернулся, любезно помогая влезть на табурет маленькой седой американке и оживленно начал болтать с ней, а Питер допил пиво и отправился на пляж.

Переодевшись в кабинке бунгало, абонированного отелем для своих постояльцев, он устроился под тентом, высматривая среди купающихся знакомую фигуру Хеде с поросшими рыжеватыми волосами плечами и отвислым животом. Неужели Карл не дождался и ушел?

Слава создателю, вот он, выходит из воды. Конечно, его нельзя сравнить с Афродитой, рожденной из морской пены, но появление прекрасной богини сейчас не так обрадовало бы Вуда, как вид немного сонного, мокрого, толстого шведа. Тяжело ступая, Карл доплелся до тента и шлепнулся в шезлонг рядом с Питером.

— Опаздываешь, — недовольно проскрипел он.

— Извини, дела. Ты был?

— Да. Приходи вечером к «Морскому дьяволу», — и Хеде, вздохнув, поднялся.

Закурив, Питер проводил взглядом шведа. Сейчас он переоденется и отправится в пансионат перекусить и подремать до вечера, пока не спадет жара, а Вуду придется подождать еще одной встречи.

Заглядевшись на компанию молодежи, весело игравшую в мяч, он пропустил момент, когда рядом появился уборщик мусора — низкорослый, сухонький негр в грязной повязке вокруг бедер и в широкополой дырявой шляпе. В одной руке у него был большой пластиковый мешок, а в другой — палка с острым гвоздем на конце. Глядя под ноги, он медленно брел по пляжу, ловко насаживая на гвоздь обертки от пластинок жвачки, мятую бумагу и другой хлам, которые отправлял затем в мешок.

«Наконец-то», — облегченно вздохнул Питер и, свистнув, чтобы привлечь внимание мусорщика, бросил в его мешок пустую пачку из-под сигарет…

За последние несколько дней Тамале словно сросся со страхом, ставшим как бы его вторым я. Страх заставлял быть предельно осторожным, изворотливым, изобретать неожиданные ходы и тщательно выверять каждый шаг. Наверное, поэтому он еще не попался.

Откуда ищейкам Энугу известно о его приезде? Да мало ли возможностей у контрразведки? Могли сообщить из Конайри, где полно их агентов, мог увидеть здесь кто-то из случайных знакомых, сказать другому, а тот оказался осведомителем… Однако лучше постоянно жить в страхе быть схваченным, чем действительно попасться. Поэтому Тамале каждый день менял место ночлега, ни с кем не встречался два раза в одном и том же месте, старался не появляться там, где можно нарваться на знакомых, и пользовался только проверенными явками. Он надеялся, что через неделю сумеет уехать в Конайри и там немного отдохнуть от выматывающего нервы кошмара нелегальной жизни: сейчас все зависит от белого человека, чью фотографию показал ему Каффи.

Белый ждал его на пляже. Одетый мусорщиком Тамале специально дождался, пока уйдет еще один турист, расположившийся рядом, и только потом приблизился, чутко прислушиваясь: раздастся ли условный свист, обозначающий, что контакт возможен? Развалившийся в шезлонге белый свистнул и бросил в мешок пачку из-под сигарет.

Тамале медленно побрел дальше, собирая мусор и посматривая по сторонам, не вызвал ли у кого подозрений происшедший эпизод. Впрочем, кто же знает, что псевдомусорщик увидел на стене в проулке условный знак и специально пришел на пляж?

Отойдя на приличное расстояние, он свернул к зарослям кустов и, убедившись, что за ним никто не следит, нырнул в густую зелень. Высыпав содержимое мешка на песок, нашел полученную пустую коробочку и отложил ее. Потом вырыл ямку и свалил туда мусор, тщательно заровняв место. Из большого пластикового мешка он извлек пакет с одеждой и переоделся, после чего спрятал дырявую шляпу, палку и мешок. Закурив, осмотрел полученную при встрече передачу. Внутри коробки лежала записка с одним словом: «срочно!» Ниже был нарисован чертеж с указанием нужных размеров.

Тамале внимательно изучил рисунок и поднес к записке огонек зажигалки. Бумажка вспыхнула бесцветным пламенем и свернулась в ломкий, темный жгутик. Растерев пепел подошвой сандалии, связной выбрался из зарослей с другой стороны пляжа. Через несколько минут он добрался до остановки, где сел в автобус, идущий в город.

Сойдя с автобуса, Тамале попетлял по кварталам, прежде чем прийти на улицу, где располагалась закусочная «Сасандра». Постояв несколько минут в подворотне напротив и не заметив ничего подозрительного, связной вошел в нее и сел за столик. Вынув из кармана огрызок карандаша, он нарисовал на пластиковой крышке стола маленького уродливого жирафа с непомерно длинной тонкой шеей. Подошел официант, увидев рисунок, он немедленно стер его салфеткой, после чего сделал Тамале знак следовать за собой.

Они прошли за стойку. В небольшой, душной комнатушке сидел на стуле молодой парень в майке и голубых джинсах. Кивнув Тамале как старому знакомому, парень молча поднялся и повел связного через захламленный коридор во двор. Там дал спутнику мотоциклетный шлем, почти полностью закрывающий лицо, усадил позади себя на седло мотороллера и выехал на улицу.

Через полчаса они очутились в квартале трущоб, около небольшой авторемонтной мастерской. Тамале встретил рослый человек в засаленных шортах и пригласил пройти внутрь. Попросив клочок бумаги, связной быстро воспроизвел по памяти чертеж:

— Это надо сделать с той машиной, которую тебе пригнали.

— Жалко портить, — разглядывая рисунок, хмыкнул хозяин мастерской. — Но если надо… Придется сдвинуть сиденья, иначе не получится.

— Сдвигай, — согласился Тамале. — Где мне можно отдохнуть?

— Будешь ждать, пока мы закончим? — поинтересовался хозяин.

— Да, и поторопитесь…

Когда Тамале скрылся за стойкой закусочной, один из посетителей проводил его внимательным взглядом и тут же вновь опустил глаза в тарелку. Это был средних лет мужчина, одетый в пеструю футболку и широкие полотняные штаны. Ел он не торопясь, старательно вымачивая в терпком соусе каждый кусочек жестковатого мяса. Закончив трапезу, выпил бутылку пива, откинулся на спинку стула, ковыряя в зубах и покуривая дешевую сигарету. Время от времени он поглядывал на дверь, за которой скрылся Тамале, словно ожидая, что тот вот-вот появится вновь, но, так и не дождавшись, подозвал официанта и расплатился. Поболтал с ним о проклятых ценах, растущих день ото дня, и вышел на улицу. Зайдя за угол, он рысцой подбежал к первому попавшемуся таксофону и, опустив монету, набрал номер. Услышав, как на том конце провода сняли трубку, мужчина прикрыл микрофон ладонью:

— Алло! Господин капитан? Он только что был в «Сасандре»…

Через несколько минут напротив закусочной расположился торговец мелочовкой, а на углу появилась компания крепких молодых бездельников, напоминавших своими повадками спекулянтов рыбного рынка…

Над входом в ресторан раскачивалось на шесте чучело огромной манты, прозванной рыбаками «морским дьяволом» и давшей название заведению, расположенному на берегу океана. Стен в «Морском дьяволе» не было: их заменяли развешенные на вбитых в песок кольях старые сети, украшенные маленькими разноцветными лампочками, весело мигавшими в темноте. Пол устилали толстые циновки, на которых стояли плетеные кресла и столики с керосиновыми лампами под зелеными, желтыми и красными абажурами. Кухня размещалась в низком, стилизованном под корабельную рубку модуле. Рядом с ним, на импровизированной эстраде играл местный джаз-банд, рассыпая синкопы хриплого саксофона и дробь барабанов. Между столиками сновали нагруженные подносами официанты, одетые в длинные белые рубахи, подпоясанные широкими кушаками с бутафорскими кривыми кинжалами.

Посетителей оказалось немного и Питер быстро отыскал одиноко скучавшего за столиком Хеде: тот устроился подальше от оркестра и поближе к неумолчно рокотавшему океану.

— Разрешите? — делая вид, что они не знакомы, спросил Вуд и присел напротив шведа.

— Я был там, — пригубив бокал, негромко сообщил Хеде. — Смотрел.

— Тебе удалось определить тип системы электронной охраны?

— Да, — вздохнул Карл. — Новая, сложная, о таких впишут в рекламных проспектах «повышенной надежности». Мне она не понравилась.

— Еще бы, — хмыкнул Пит. — Но все-таки?

— А чего нам еще остается? — уныло ответил Хеде. — Попробуем. Конечно, они больше стерегут не галерею, а расположенный рядом правительственный квартал.

— Помолчи, — предупредил Вуд, заметив приближающегося официанта.

— Через стены не пройдем, — дождавшись, пока тот уйдет, буркнул швед, принимаясь за салат с креветками. — На стройку завезли бетонные блоки, кладут перекрытия. Я постоял, поглазел. У нас остается мало времени, Пит!

— Надеюсь, завтра начнем, — тихо откликнулся Хантер. Зачем Карл напоминает о времени? Как будто Питер забыл об этом. У него и так в мозгах словно часы тикают, подобно взрывному механизму, отсчитывая безвозвратно уходящие секунды, минуты…

Швед опустил руку в висевшую на спинке кресла сумку и вынул маленький транзисторный приемничек:

— Возьми, послушаешь на досуге.

— Ты мне уже давал, — усмехнулся Питер.

— Пригодилось?

— А как же! Нашел микрофон в розетках питания электросети. Этот для страховки?

— Нет, — Карл вытер рот салфеткой и наклонился над столом, — я нашел волну переговоров местной полиции, а остальное дело техники. Пришлось, конечно, повозиться. Послушай, любопытно.

— Бесценный подарок, — похлопал по карману Хантер. — Чертеж я отдал, остается ждать. Надеюсь, нас не подведут.

— Иди, пригласи танцевать какую-нибудь даму, — предложил Карл, — а я ухожу. До встречи…

Поднявшись, Хеде неторопливо пошел к выходу, устало переставляя ноги, — ему хотелось домой, в привычное тепло и уют, к своим малышкам и жене, к приборам, кусочкам проволоки, инструментам и игрушкам. До чего же, оказывается, хорошо быть домоседом! По-настоящему можно оценить родной очаг только вдали от него. Но…

Выйдя из ресторана, он немного постоял, подставив лицо налетавшему с океана ветерку и глядя на последние лучи заходящего солнца. Скорее бы начать дело и закончить его, чтобы все волнения были позади. И, получив деньги, уехать в Европу! Хватит тут сидеть. Киплинг прав: Восток останется Востоком, а Запад — Западом. Так и Африка навсегда останется Африкой, все той же неопознанной, жаркой и чужой. Наверное, не зря многие утверждают, что человек должен жить там, где родился. Конечно, нужно путешествовать, узнавать новые страны, но не так, как сейчас, — с риском для жизни. Съездил, поглядел — и отправляйся домой.

— Подождите!

Занятый своими мыслями Карл вздрогнул и оглянулся. В двух шагах от него стоял полицейский, поигрывая резиновой дубинкой.

В груди у Хеде похолодело. Полицейский! Что ему нужно? Хочет придраться к какой-нибудь мелочи, попросить пройти в участок, а там уже с нетерпением ждут молодчики из контрразведки? А как же Пит? Он остался в ресторане и ничего не подозревает. Бежать? Но разве убежишь от молодого, здорового парня?

— В чем дело?

— Господин недавно приехал? — полуутвердительно спросил полисмен и улыбнулся. Это немного успокоило шведа.

— Да. Я что-нибудь нарушил? Извините.

— Эта дорожка ведет на пляж, — показал дубинкой полисмен. — Господин собрался туда?

— Разве запрещено посещать пляжи? — недоуменно пожал плечами Карл.

— Нет, господин, пляжи посещать не запрещено, но лучше не ходить на берег после заката. Это опасно для кошелька, а порой и для жизни. Лучше воздержаться от ночных прогулок.

— Вот как? — Хеде достал сигарету и угостил блюстителя порядка. Тот с благодарностью взял ее и, прикурив от зажигалки шведа, доверительно сообщил:

— Там ночью царство молодежных банд, господин. Даже полиция не всегда решается бывать на пляже в темное время, поэтому я и остановил вас.

— Спасибо, — искренне поблагодарил его Карл и направился к оставленному на стоянке автомобилю. Подумать только, а если бы он сдуру кинулся бежать?! Кто знает, что было бы тогда?

Нет, к черту, тут все нервы станут похожими на натянутые струны. Скорее домой! Кончать все, и домой!..

— Они закрывают заведение, — прохрипела рация в насквозь прокуренной машине Кано. — А наш приятель так и не появился.

Капитан, пристроившийся в углу заднего сиденья, молчал. Ему было понятно нетерпение старшего оперативной бригады, обложившей закусочную «Сасандра», — им хочется скорее ворваться внутрь, перевернуть все вверх дном, обшарить каждую щель и найти Тамале, заодно прихватив выручку и изрядно опустошив припасы в кладовой и холодильниках: повадки наружной оперативной службы давно известны. Тем более, что половину дня они провели на солнцепеке, тщетно ожидая долгожданного улова. А теперь у них перед носом хотят закрыть двери — опускают на окна жалюзи, выплескивают за порог грязную воду после мытья полов. Проклятый же Тамале так и не вышел.

Капитан был уверен, что в закусочной его нет. Ошибся агент? Решил сорвать лишнюю сотню за важное сообщение и солгал? Вряд ли. Тамале был в «Сасандре», был и ушел. Как, пока неизвестно, но он может вернуться, если у него здесь явка. Иначе зачем ему приходить сюда и незаметно исчезать? Люди Кано проверили — из зала нельзя выйти иначе как тем же путем, каким вошел. Следовательно, если Тамале позволили выйти иным способом, у него есть в закусочной знакомые или сообщники, что более вероятно.