Книга 2. Ранние рассказы

Нет связи (1947/1948)

Раф был типичным, по стандартам своего времени, американцем. Но исключительно несимпатичным, по американским стандартам нашего времени. Он являл собой груду мышц. Челюсть была просто огромна, нос широк и горбат, а черные глаза маленькие и далеко посаженные, учитывая чудовищную форму носа. И еще «красоты» ему придавала толстая шея, широкий корпус, лопатовидные пальцы с мощными изогнутыми ногтями и… все остальное.

Его рост в вертикальном положении, когда он стоял на толстенных ногах с большими мягкими ступнями, достигал двух с половиной ярдов. Вес, хоть стоя, хоть сидя, приближался к четверти тонны. Лоб поднимался вверх плавной дугой, а объем черепа был трудноопределяем. Огромной кистью он удивительно умело орудовал хрупкой ручкой, при этом мозг, когда он склонялся над письменным столом, сосредоточившись на мыслительном процессе, размеренно гудел. На самом деле жена и нынешние друзья-американцы считали его вполне приятным парнем. Что наглядно говорило за то, что магическая сила значительного отклонения по временной оси не играет столь уж важной роли в сравнении с силой интеллекта.

Раф-младший представлял собой уменьшенный вариант нашего типичного американца. Он был юношей, еще не лишившимся волосяного покрова, закрывавшего плотным слоем мелких завитков грудь и спину. Впрочем, мех уже начинал редеть, и, возможно, буквально через год Младший впервые наденет рубашку взрослого, чтобы закрыть вызывавший чувство гордости фрагмент безволосой кожи — показателя возмужалости.

А пока он сидел в одних брюках и лениво почесывал любимое место над диафрагмой. Он чувствовал любопытство и легкую скуку. Он любил приходить с отцом в музей, когда в нем были люди. Сегодня музей закрыт, и редкие звуки шагов в пустых коридорах звучали тоскливо. Кроме того, он знал все, что здесь находилось, — в основном кости и камни.

— А это что такое? — спросил Младший.

— Что именно? — Раф поднял голову, оглянулся и тут же довольно улыбнулся. — О, это совсем новый экспонат. Копия Первобытного Примата. Его прислала группировка Северной Реки. Неплохая работа, верно?

И он вернулся к работе, чтобы не исчезло мгновенно возникшее чувство радости. Первобытный Примат не должен выставляться по крайней мере еще неделю, пока не подготовлено надлежащим образом обставленное почетное место. Поэтому в данный момент экспонат находился в его кабинете в качестве любимого детища.

Раф-младший рассматривал изготовленную копию совсем с другими чувствами. Он видел перед собой тщедушную фигуру смешного размера с тонкими руками и ногами, покрытыми редкими волосами, с безобразно мелкими чертами лица и большими глазами навыкате.

— Что это за существо, па?

Раф недовольно зашевелился.

— Оно жило много миллионов лет назад. Так мы думаем.

— Почему? — настаивал юноша.

Раф сдался. Очевидно, без разъяснений не обойтись, и он хотел покончить с этой темой раз и навсегда.

— Ну, во-первых, по форме костей мы можем определить, как выглядели мышцы и сухожилия, где располагались нервные окончания. Во-вторых, по зубам легко узнать тип системы пищеварения, а по костям ступней — осанку животного. В остальном мы придерживаемся принципа аналогии, то есть используем внешний вид животных, существующих сегодня и имеющих примерно такой же скелет. Например, именно поэтому он покрыт рыжими волосами. Почти все приматы, а это ничтожные, почти выродившиеся существа, являются рыжеволосыми, с голыми затвердениями на ягодицах… — Пока отец говорил, Младший обошел существо и осмотрел сзади, чтобы лично в этом убедиться. — …мясистыми хоботками и короткими сморщенными ушами. Пищевой режим вряд ли можно считать специализированным, о чем свидетельствуют универсальные зубы, а о ночном образе жизни сами за себя говорят большие глаза. Достаточно просто. Мы покончили с этим вопросом, юноша?

И вдруг Младший, который думал об этом все чаще, произнес уничижительные слова:

— А мне кажется, что он похож на Иика, старого страшного Иика.

Раф пристально посмотрел на него. Очевидно, он что-то упустил.

— Иика? — переспросил он. — Что еще за Иика? Воображаемое существо, о котором ты читал?

— Воображаемое? Па, скажи, как давно ты не заглядывал к Архивариусу?

Ответить оказалось весьма затруднительно, потому что он никогда к нему не заглядывал, по крайней мере, с тех пор, как стал взрослым. Для детей Архивариус как хранитель мировых устных, письменных и зарегистрированных вымыслов обладал, конечно, немыслимым очарованием. Но он давно повзрослел…

— Появились новые рассказы про Иика? — спросил он терпеливо. — Не помню, чтобы такое случалось, когда я был молодым.

— Ты не понял, па. — Можно было предположить, что молодой Раф слегка раздражен, что тщательно скрывал. — Иика действительно существуют. Они пришли из Другого Мира. Неужели ты ничего об этом не слышал! Нам рассказывали об этом в школе, об этом написано в Групповом Журнале. В своем мире они стоят вниз головой, только не знают об этом, и похожи на Первобытного.

Раф едва смог скрыть изумление. Он понимал абсурдность попытки расспрашивать об археологических данных своего далеко не все понимавшего сына, и задумался на мгновение. В конце концов, он тоже кое-что слышал. Об огромных континентах, существующих в другом полушарии Земли. Кажется, кто-то говорил о существовании на них жизни. Ничего определенного. Может быть, действительно не стоило заниматься исключительно своей областью интересов.

— Здесь в группах появились Иика? — спросил он.

Младший быстро закивал.

— Архивариус говорит, они умеют думать так же хорошо, как мы. У них есть машины, которые летают по воздуху. Поэтому они и появились.

— Младший! — строго произнес Раф.

— Я говорю правду! — воскликнул Младший обиженно. — Сам спроси у Архивариуса.

Раф медленно собрал документы. Сегодня был закрытый день, и он, несомненно, мог застать Архивариуса дома.

Архивариус был почтенным и почетным членом группы Гурроу Красной Реки, и лишь немногие помнили то время, когда он им не был. Он занял этот пост по общему согласию и хорошо справлялся с обязанностями, потому что был Архивариусом по той же причине, по которой Раф стал куратором музея. Ему нравилось заниматься именно этой работой, он хотел занимать именно эту должность и другой жизни для себя не представлял.

Социальную структуру группы Гурроу трудно понять, если ты в ней не родился, но она обладала определенной расплывчатостью, которая делала слово «структура» не вполне уместным. Каждый Гурроу занимался той работой, к которой имел склонность, а если оставалась какая-либо работа, она выполнялось либо совместно, либо последовательно в порядке, определяемым жребием. Может показаться, что система слишком примитивна, чтобы работать, но на самом деле традиции, развившиеся в течение пяти тысяч лет с момента образования, как считалось, первой добровольной группы Гурроу, сделали ее сложной, гибкой и, следовательно, работоспособной.

Архивариус, как и предполагал Раф, был дома, и возникла некоторая неловкость из-за восстановления старых и незаслуженно запущенных отношений. Конечно, он пользовался справочной библиотекой Архивариуса, но никогда напрямую; тем не менее когда-то он был ребенком, прилежным учеником, только начинавшим впитывать накопленные другими знания, и сейчас испытывал некоторые угрызения совести из-за разрыва отношений.

Комната, в которую он вошел, в большей или меньшей степени оказалась забита записями и в меньшей степени печатными материалами. Архивариус прервал приветствия извинениями.

— Пришли посылки от других групп, — сказал он. — Сам понимаешь, что на каталогизацию нужно время, которого почему-то уже не хватает. — Он раскурил трубку и глубоко затянулся. — Судя по всему, мне понадобится постоянный помощник. Раф, что скажешь о своем сыне? Он постоянно заходит ко мне, как ты двадцать лет назад.

— Ты еще помнишь то время?

— Лучше, чем ты. Как думаешь, твой сын согласится?

— Предлагаю поговорить с ним. Возможно, согласится. Не могу сказать, что он сильно увлечен археологией. — Раф взял запись наугад и посмотрел на маркировочную бирку. — Гм… от группы Долины Хокуин. Далеко отсюда.

— Далеко, — согласился Архивариус. — Я, конечно, рассылаю и наши работы. Труды нашей группы высоко оцениваются по всему континенту, — добавил он с нескрываемой гордостью. — На самом деле, — он указал мундштуком трубки на собеседника, — твой трактат о вымерших приматах распространен повсеместно. Я уже разослал две тысячи экземпляров, но так и не смог выполнить все заявки. Совсем неплохо для археологии.

— Именно археология и привела меня сюда, а еще то, что, по словам сына, ты рассказал ему. — Раф не знал, с чего начать. — Ты рассказывал ему о существах Иика с Антиподов, и мне хотелось бы получить всю возможную информацию.

Архивариус задумался.

— Я могу рассказать все, что знаю, своими словами, или мы можем пойти в Библиотеку и просмотреть справочные материалы.

— Не стоит открывать Библиотеку ради меня. Просто скажи, что сам об этом думаешь, а материалы я найду потом.

Архивариус сжал зубами мундштук трубки, отодвинул стул так, чтобы спинка прижалась к стене, и собрался с мыслями.

— Итак, — сказал он. — Полагаю, все началось с открытия континентов на другой стороне. Это случилось пять лет тому назад. Возможно, ты об этом знаешь.

— Знаю только, что это произошло. Знаю, что континенты существуют. Помню, однажды даже подумал, какие блестящие перспективы открываются в связи с этим для археологии, но не более того.

— Значит, мне многое предстоит тебе рассказать. Кстати, новые континенты открыты совсем не нами. Пять лет назад несколько не являвшихся Гурроу существ появились в группе Восточной Бухты на машине, которая могла летать, что, как мы потом определили, объяснялось вполне научным принципом, а именно эффектом плавучести воздуха. Они умели говорить, были вполне разумными и называли себя Иика. Гурроу из группы Восточной Бухты изучили их язык — достаточно примитивный, со множеством непроизносимых звуков.

Раф безразлично махнул рукой.

— Гурроу из группы с помощью членов группы Железной Горы, которые, как ты знаешь, специализируются на работе с металлами, создали несколько копий летающей машины. Предприняли перелет через океан, и я должен сказать, что было написано несколько томов книг, о летающей машине, о новой науке, названной аэродинамикой, о географических открытиях, даже о новой философской системе, основанной на множественности интеллектов. Все они созданы членами групп Восточной Бухты и Железной Горы. Огромная работа всего за пять лет, и все эти книги есть в Библиотеке.

— Но эти Иика, они все еще в группе?

— Гм… я практически уверен в этом. Они отказались вернуться домой, назвав себя «политическими беженцами».

— Полити… что?

— Это на их языке, и аналога перевода фактически не существует.

— Почему политические беженцы, а не геологические или еще какие? Я всегда считал, что перевод не может оставаться простой бессмыслицей.

Архивариус пожал плечами.

— Могу предложить обратиться к книгам. Они заверяют, что не являются преступниками. Я же рассказываю только то, что знаю.

— Хорошо, а как они выглядят? У тебя есть их изображения?

— В Библиотеке.

— Ты читал мои «Принципы археологии»?

— Просмотрел.

— Помнишь иллюстрацию, на которой изображен Первобытный Примат?

— Боюсь, нет.

— Тогда, нам все-таки придется пойти в Библиотеку.

— Хорошо. — Архивариус, закряхтев, встал.

Администратор группы Гурроу Красной Реки занимал свой пост на тех же условиях, что и куратор Музея, или Архивариус, или любое другое лицо, занимающее свою должность добровольно. Если предположить иное, то тогда бы следовало признать: в обществе не хватает индивидуумов с хорошими административными способностями.

В действительности все работы в группе Гурроу, если «работа» определяется как регулярное занятие, плодами которого пользуются другие, а не только сам работающий, разделены на два класса: добровольные работы и недобровольные, или общественные работы. Все работы первого класса равны. Если Гурроу получает удовольствие от прокладки полезных каналов, его горб следовало уважать, а выполняемую им работу почитать. Если никто не получает удовольствия от таких земляных работ, но производить их необходимо для удобства, такие работы становятся общественными, выполняемыми по жребию или поочередно, что, возможно, раздражало, но было неотвратимым.

Таким образом, Администратор жил в доме не более просторном или шикарном, чем у других, никогда не садился во главе стола, не обладал никакими дополнительными титулами, кроме названия должности, и никогда не становился объектом зависти, ненависти или обожания. Ему нравилось заниматься торговлей между группами, осуществлять контроль над общими финансами группы и разрешать достаточно редко возникавшие споры. Естественно, он не получал дополнительных привилегий, касающихся еды или источников энергии, за то, что ему нравилось делать.

Таким образом, к Администратору Раф зашел не для того, чтобы получить разрешение, а желая привести в надлежащий порядок свои счета. Закрытый день еще не закончился. Администратор спокойно восседал в послеобеденном кресле, курил послеобеденную сигару и читал послеобеденную книгу. Было что-то вневременное в шестерых детях и жене, но и они сейчас выглядели какими-то послеобеденными.

Войдя в дом, Раф выслушал многократные приветствия и тут же закрыл уши руками, потому что если разные администраторши и выполняли какую-нибудь работу, заключалась она в создании шума. Определенно они получали от нее удовольствие, и определенно другие пожинали ее плоды, потому что барабанные перепонки, очевидно, становились непроницаемыми.

Администратор шикнул на них.

Раф с благодарностью принял сигару.

— Лар, я намереваюсь на время покинуть группу, — сказал он. — Работа требует этого.

— Мы не получим удовольствия от твоего отсутствия, Раф. Надеюсь, оно не будет продолжительным.

— Я тоже. Что у нас есть в общих единицах?

— Вполне достаточно для твоих целей, уверен в этом. Куда намереваешься отправиться?

— В группу Восточной Бухты.

Администратор кивнул и, задумавшись, выдохнул огромное облако дыма.

— К сожалению, в наших книгах зарегистрирован избыток в пользу Восточной Бухты, — сказал он. — Я могу проверить, если хочешь, но обменных единиц, имеющихся в наличии, вполне хватит для оплаты перевозки и необходимых расходов.

— Прекрасно. Скажи, каков мой статус в Реестре общественных работ?

— М-м, нужно посмотреть список. Я вынужден оставить тебя на минуту.

Он встал и, тяжело ступая, пронес огромный вес тела через комнату в коридор. Раф наклонился, чтобы шутливо ущипнуть младшего ребенка, подкатившегося к нему и оскалившего в притворной ярости сверкающие зубы, — черный комок густой шерсти с длинным детским носом, который еще не расширился и напоминал, что их предками были животные, жившие полмиллиона лет тому назад.

Вернулся Администратор с толстой книгой и огромными очками. Он аккуратно открыл книгу, перевернул страницы до нужного места и провел пальцем по столбцу.

— Проблема только с водоснабжением, Раф, — сказал он. — На следующей неделе ты включен в состав ремонтной бригады Следующая работа — только через два месяца.

— Я вернусь раньше. Некем заменить меня в ремонтной бригаде?

— Гм… что-нибудь придумаю. Могу позвать своего старшего. Скоро наступит рабочий возраст, и я хочу, чтобы он все попробовал. Может быть, ему понравится работать на плотине.

— Правда? Скажи мне, если понравится. Может всегда заменять меня.

Администратор ласково улыбнулся.

— На твоем месте я не стал бы на это рассчитывать. В качестве работы он выбрал бы сон, если бы смог придумать, как сделать его полезным для всех. Кстати, зачем ты собрался в Восточную Бухту, если, конечно, не секрет?

— Может быть, ты будешь смеяться, но я только что узнал о существовании таких существ, как Иика.

— Иика? Знаю о таких. — Администратор ткнул пальцем в сторону. — Заморские существа, верно?

— Верно! Но это не все. К тебе я пришел из Библиотеки. Видел трехмерные репродукции. Лар, они Первобытные Приматы или очень на них похожи. В любом случае приматы, разумные приматы. У них маленькие глаза, плоские носы и совсем другие челюсти, но они по меньшей мере двоюродные родственники. Лар, я должен их увидеть.

Администратор пожал плечами. Этот вопрос его совершенно не интересовал.

— Зачем? Раф, я спрашиваю чисто из-за собственного невежества. Почему ты должен видеть их лично?

— Почему? — Раф был явно поражен вопросом. — Знаешь, что произошло за последние несколько лет? Не читал мою книгу по археологии?

— Нет, — заявил Администратор. — Не стал бы читать, чтобы лишний раз не работать в мусороуборочной бригаде.

— И это значит, — сказал Раф, — что ты больше подходишь для уборки мусора, чем для археологии. Почти десять лет я в одиночку сражался за свою теорию, согласно которой Первобытный Примат был разумным существом с развитой культурой. Пока у меня не было ничего, кроме логической необходимости, которую археологи признают лишь в крайнем случае. Им нужно нечто более существенное. Остатки группы, артефакты, строения, книги… А я могу продемонстрировать только скелет с огромной черепной коробкой. Клянусь звездами над головой, Лар, что могло сохраниться через десять миллионов лет? Металл разрушается. Бумага разрушается. Пленка разрушается. Сохраняются только камни, Лар. И превратившиеся в камни кости. Это у меня есть. Череп с вместилищем для мозга. А еще камни, старые заточенные ножи. Обработанный кремень.

— То есть артефакты, — сказал Лар.

— Они называются эолитами. Доисторическими камнями. В качестве доказательства не принимаются. Некоторые археологи называют их природными веществами, которым эрозия случайно придала форму. Идиоты.

Он усмехнулся с присущей настоящим ученым злостью.

— Но если эти Иика разумны, я практически докажу свою правоту.

Рафу приходилось путешествовать и раньше, но никогда — на восток, и он не мог не поразиться упадку сельхозпроизводства. В ранней истории группы Гурроу не были специализированы. Каждая являлась экономически самостоятельной, а торговля являлась скорее жестом доброй воли, чем необходимостью.

Ситуация осталась неизменной в большинстве групп. Его группа — группа Красной Реки — была типичной. Уже в пятистах милях от берега, на плодородной земле, сельское хозяйство оставалось центрическим. В реке водилось достаточно рыбы, хорошо была развита молочная промышленность. На самом деле именно экспорт продовольствия обеспечивал значительный запас общих единиц.

Но по мере продвижения на восток группы, которые им пришлось миновать, казалось, обращали все меньше внимания на обработку почвы и все больше — на возведение дымящих заводских конструкций. Группа Восточной Бухты оказалась торговым центром, процветание которой зависело в основном от судов. Это была более густонаселенная, чем средняя группа, с плотной застройкой. Расстояние между домами иногда составляло меньше ста ярдов.

Раф почувствовал себя неуютно от одной мысли о необходимости жить в такой тесноте. Еще хуже было в порту, где огромное количество Гурроу занимались общественными работами по разгрузке и погрузке. Администратор группы Восточной Бухты оказался совсем молодым Гурроу, недавно занявшим эту должность. Его переполняла радость от работы, и он был вне себя от удовольствия в связи с тем, что ему посчастливилось принимать столь заслуженного гостя.

Раф выдержал до конца превосходный ужин, выслушивая длинную лекцию о происхождении каждого блюда. Для провинциальных ушей странно и заманчиво звучали слова о говядине из группы Прерий, картофеле из группы Северо-Восточных Лесов, кофе из группы Перешейка, вине Тихоокеанской группы и фруктах из группы Центральных Озер. За сигарами — из группы Южных Островов — он заговорил об Иика. Администратор Восточной Бухты мгновенно стал серьезным и немного забеспокоился.

— Тебе следует поговорить с Лернином. Он будет рад помочь. Ты говоришь, кое-что знаешь об этих Иика?

— Скорее, хотел бы сам кое-что узнать. По внешнему виду они похожи на вымерший вид животных, который я изучаю.

— Так вот в чем заключается твой интерес. Понятно.

— Администратор, может быть, вы расскажете мне подробно, как они здесь появились? — вежливым тоном предложил Раф.

— Тогда я еще не был администратором, дружище, поэтому информации из первоисточника у меня нет, но все описано достаточно подробно. Эта группа Иика прибыла сюда на летающей машине… Ты слышал о воздухоплавательных устройствах?

— Да, да.

— Ну, они, несомненно, были беглецами.

— Слышал. Тем не менее они заявили, что не являются преступниками, не так ли?

— Так. Странно, верно? Они признались, что были осуждены, после длительного, искусно проведенного допроса, когда мы выучили их язык, но отрицали то, что являются злодеями. Очевидно, разошлись со своим Администратором во мнениях по принципам политики.

Раф понимающе кивнул.

— Который отказался подчиняться общему решению. Верно?

— Все не так просто. Они настаивают, что никакого общего решения не было. Заявляют, что Администратор принимал касающиеся политики решения самостоятельно.

— И его не заменили?

— Очевидно, думающие так признавались преступниками, как те, что оказались здесь.

— Тебе это кажется разумным? — спросил Раф после некоторой, вызванной изумлением паузы.

— Нет, я просто передаю тебе их слова. Конечно, язык Иика затрудняет переговоры. Некоторые звуки невозможно произнести, слова имеют разные значения в зависимости от положения в предложении и едва ощутимых изменений в интонации. Кстати, часто случается, что слова Иика даже в лучшем переводе остаются загадкой.

— Вероятно, они очень удивились, увидев здесь Гурроу, — предположил Раф, — если принадлежали к другому роду.

— Удивились! — Голос Администратора понизился почти до шепота. — Можно сказать и так. Данная информация не предавалась огласке по понятным причинам, поэтому надеюсь, ты не забудешь о конфиденциальности. Эти Иика убили пятерых Гурроу, прежде чем их смогли разоружить. У них был прибор, который выбрасывал металлические шарики с высокой скоростью при помощи управляемой взрывной химической реакции. Нам удалось ее воспроизвести. Естественно, учитывая обстоятельства, мы не называем их преступниками, так как вполне обоснована точка зрения, согласно которой они не понимали, что мы разумные существа. Очевидно, — Администратор печально улыбнулся, — мы напоминаем определенных животных, обитающих в их мире. Так они сказали.

Рафа вдруг охватил приступ воодушевления.

— Клянусь звездами! Они сказали так, да? А подробности? Каких именно животных?

Администратор, казалось, опешил.

— Я не знаю. Они называли их на своем языке. Смысл мне не понятен. Они называли нас гигантскими медведями.

— Гигантскими?

— Медведями. Не имею ни малейшего понятия, кто это, но, судя по всему, похожи на нас. Я не слышал, что такие есть в Америке.

— Медведи. Медведи. — Раф несколько раз произнес незнакомое слово. — Интересно. Не просто интересно. Грандиозно. Знаешь, Администратор, в нашей среде постоянно возникают горячие споры по поводу происхождения Гурроу. Существующие животные, относящиеся к разумным Гурроу, имеют огромное значение. — Раф потер огромные кисти от удовольствия.

Администратор был доволен тем, что стал причиной такой сенсации.

— Еще одна загадка заключается в том, что они называют себя двумя именами.

— Двумя именами?

— Да. Никто пока не смог понять, чем они отличаются друг от друга, несмотря на объяснения Иика. Мы выяснили только, что одно имя является общим, а второе — особенным. Основа отличия осталась для нас непонятной.

— Ясно. Каким именем является Иика?

— Особенным. Общим именем является… — Администратор с трудом произнес слово по слогам: — Шим-пан-зе. Да, именно так. Существует группа, которая называет себя Иика, и одна — с другим именем. Но все они называют себя шим… как я говорил раньше.

Администратор покопался в голове в поисках очередной сочной информации, но Раф перебил его мысли.

— Могу я встретиться с этим Лернином завтра?

— Конечно.

— Значит, так и поступлю. Спасибо за гостеприимство, Администратор.

Лернин оказался невысоким и худощавым. Вряд ли весил больше двухсот пятидесяти фунтов. Походка тоже была с изъяном — он слегка прихрамывал. Но Раф мгновенно забыл об этом, как только начался разговор, поскольку Лернин предстал мыслителем, способным подчинить своей воле других.

В первой половине разговора доминировал, благодаря своему пылу, Раф, а комментарии Лернина были блестящими и короткими, как вспышки молнии. Потом центр тяжести внезапно сместился, и Лернин постепенно стал брать верх.

— Вы простите меня, ученый друг, — сказал Лернин с характерной жесткостью, которую умел заставить выглядеть столь привлекательной, — если я назову вашу проблему несущественной. Нет-нет. — Он поднял руку с длинными пальцами. — Учитывая характер разговора, несущественный не только для меня, поскольку мои интересы находятся в других сферах, но и для группы, всех групп, для всех Гурроу от одного конца мира до другого.

Концепция настолько ошеломила Рафа, что он даже почувствовал себя оскорбленным, оскорбленным глубоко в душе. И это сразу же отразилось на его лице.

— Подобное может показаться невежливым, грубым, некультурным, — быстро добавил Лернин, — поэтому я должен объясниться, так как вы специалист в области общественных наук и способны понять все значительно лучше, чем мы сами.

— Мои жизненные интересы, — сказал Раф сердитым тоном, — крайне важны для меня. И я не могу отдавать предпочтение интересам других.

— То, о чем я говорю, должно стать жизненным интересом всех, хотя бы потому, что может явиться единственным средством спасения жизней всех нас.

Раф начинал подозревать все, что угодно, от странной манеры шутить до умственного расстройства, что иногда случалось в преклонном возрасте. Впрочем, Лернин был достаточно молод.

— Иика из другого мира представляют для нас опасность, — произнес Лернин с выразительной дрожью в голосе, — потому что не испытывают к нам дружеских чувств.

— Откуда вы знаете? — естественно, спросил Раф.

— Не кто иной, как я, мой друг, жил рядом с Иика, появившимися здесь, и нашел их существами, эмоциональное состояние которых не может не показаться нам странным. Я собрал некоторые факты, которые мы не смогли интерпретировать, но которые не могут не вызвать беспокойства. Перечислю лишь некоторые из них. Иика организованными группами убивают друг друга по совершенно непонятным для нас причинам. Иика считают возможным для себя жить только как муравьи, то есть огромными конгломератными сообществами, тем не менее не выносят присутствия друг друга. Или, используя терминологию специалистов в области общественных наук, являются стадными и одновременно несоциальными существами, в то время как мы, Гурроу, являемся социальными, но не стадными. У них выработаны сложные кодексы поведения, которые, по их словам, изучаются с детства, но постоянно нарушаются по причинам, которые также нам непонятны. И так далее, и так далее, и так далее.

— Я археолог, — чопорным тоном произнес Раф. — Иика интересуют меня только с точки зрения биологии. Если искривление бедренной кости может меня интересовать, то искривление процесса их культурного развития не имеет для меня ни малейшего значения. Когда я рассматриваю форму черепа, меня совершенно не интересует загадочность их этики.

— Вы считаете, что их безумие не может оказать воздействия на нас?

— Нас разделяют шесть тысяч миль океанской поверхности, — сказал Раф. — У нас свой мир. У них — свой. Между нами нет связи.

— Нет связи, — повторил Дернин. — Так говорили и другие. Нет никакой связи. Тем не менее Иика добрались до нас, а за ними могут последовать другие. Нам сообщили, что в другом мире доминируют лишь немногие, над которыми, в свою очередь, довлеет странная потребность в безопасности, которую они иногда называют властью, что, вероятно, означает преобладание воли одного над суммарной волей общества. А что, если эта власть распространится и на нас?

Раф заставил себя задуматься. Проблема казалась ему исключительно нелепой. Невозможно представить себе все эти странные концепции.

— Эти Иика говорят, — продолжил Дернин, — что наш мир и их в далеком прошлом находились совсем рядом. А еще, что в их мире существует хорошо известная научная теория о горизонтальном перемещении континентов. Оно может вас заинтересовать, потому что иначе достаточно трудно объяснить существование окаменелостей Первобытного Примата, который является близким родственником Иика, находящимся в шести тысячах милях отсюда.

Мозг археолога как будто очистился от тумана, он поднял голову с живым, не потревоженным безумием, интересом во взгляде.

— Вы должны были сказать мне об этом раньше.

— Я говорю об этом сейчас, чтобы вы поняли, чего сможете добиться и для себя, если присоединитесь к нам, начнете помогать. Вот еще что. Иика изучают в основном естественные науки, как мы здесь, в Восточной Бухте, но с учетом своего культурного уклада. Они живут в ульях и думают аналогично, их наука является результатом деятельности такого муравьиного общества. Как отдельные личности они отличаются медлительностью и недостатком воображения. Коллективно — каждый приносит крошку, отличную от той, что приносит товарищ, поэтому способны быстро создавать огромные конструкции. У нас каждый индивидуум, несомненно, отличается большей сообразительностью, но он работает в одиночку. Вот вы, как я полагаю, ничего не понимаете в химии.

— Знаю основы, не более того, — сознался Раф. — Предпочитаю, чтобы ею занимался химик.

— Да, естественно. Но я химик. Тем не менее эти Иика, хотя и уступают мне по интеллекту и не являются химиками в своем мире, лучше меня разбираются в химии. Например, вы знаете, что существуют элементы, которые самопроизвольно распадаются?

— Невозможно, — разразился Раф. — Элементы являются вечными и неизменными…

Лернин рассмеялся.

— Так вас научили. Так научили меня. Так я учу других. Тем не менее Иика правы, потому что я проверил их утверждения в своих лабораториях, и убедился в полной правоте. Уран вызывает самопроизвольное излучение. Вы, конечно, слышали об уране? Более того, я обнаружил следы излучения, кроме вызванного ураном, которое, вероятно, объясняется наличием остатков неизвестных нам, но описанных Иика, элементов. И эти отсутствующие элементы отлично вписываются в так называемые Периодические таблицы, которые некоторые ученые пытаются навязать науке. Впрочем, теперь вряд ли разумно использовать слово «навязать».

— Зачем вы все это мне говорите? — спросил Раф. — Оно поможет решить мою проблему?

— Возможно, — с легкой иронией заметил Лернин, — вы расцените это как королевский подкуп. Понимаете, выделение энергии ураном абсолютно постоянно. Никакие известные внешние изменения не могут на нее повлиять, и в результате потери энергии уран постепенно превращается в свинец с абсолютно постоянной скоростью. Группа наших ученых уже сейчас использует этот факт как основу для метода определения возраста земли. Понимаете, для определения возраста пласта породы в земле необходимо обнаружить слой с вкраплениями урана — широко распространенного элемента — и определить количество свинца, здесь я могу добавить, что свинец, образованный в результате распада урана, отличается от обычного свинца, после этого достаточно просто определить период времени, в течение которого пласт был твердым. Кроме того, если в данном пласте будет обнаружена окаменелость, ее возраст уравняется возрасту пласта, я прав?

— Клянусь звездами! — воскликнул Раф, вскакивая на дрожащие ноги. — Вы меня не обманываете? Это действительно возможно?

— Возможно. И не только возможно, но и просто. Я только хочу сказать, что наша великая защита, даже на позднем этапе, заключается в научном сотрудничестве. Мой друг, мы создали группу из ученых многих групп и хотим, чтобы вы к нам присоединились. Если вы согласитесь, мы легко сможем распространить наши проекты по определению возраста земли на районы, которые вы нам укажете, то есть богатые окаменелостями. Что скажете?

— Я помогу вам.

Сомнительно, чтобы группы Гурроу становились когда-либо свидетелями общественного предприятия такого размаха. Группа Восточной Бухты, как уже упоминалось, была центром судоходства, и создание трансатлантического лайнера не представляло особых трудностей для группы, осуществляющей торговлю вдоль обоих берегов Америки. Необычной была обширность сотрудничества Гурроу из многих групп, Гурроу многих интересов. Не все были довольны.

Раф, например, однажды утром, через шесть месяцев после первого визита в Восточную Бухту, отчаянно пытался разыскать Лернина. Лернин, в свою очередь, никого не пытался разыскать, но двигался быстрее. Они встретились в порту, где Лернин, плотно сжав зубами сигару, быстро шагал в сторону зоны, где разрешено курение.

— А вы, мой друг, выглядите обеспокоенным, — сказал он. — Надеюсь, не прогрессом строительства нашего океанского лайнера?

— Я обеспокоен, — бросил Раф мрачным тоном, — отчетами, которые получаю от экспедиций, определяющих возраст скал.

— О, вы недовольны результатами?

— Недоволен! — воскликнул Раф. — Вы их видели?

— Получил копию. Просмотрел и прочел частично. Но времени мало, и я почти ничего не запомнил. Может быть, вы просветите меня?

— Определенно. За последние несколько месяцев исследованы три региона, на которые я указал как на содержащие окаменелости. Первый регион находился на территории самой группы Восточной Бухты. Второй — на территории группы Тихоокеанского Побережья, а третий — группы Центральных Озер. Я намеренно попросил исследовать эти районы в первую очередь, потому что считал их самыми богатыми и расположенными далеко друг от друга. Вы знаете, каков, по отчетам, возраст скал, на которых они расположены?

— Кажется, два миллиарда. Самый большой возраст, который я заметил.

— Да — возраст самых старых скал, вулканического пласта базальта. А верхний пласт, то есть слой осадочных пород, в котором содержится множество окаменелостей Первобытного Примата… Какой возраст определили, как вы думаете? Пятьсот триллионов лет! Что скажете? Вы понимаете?

— Триллионов? — Лернин, прищурившись, посмотрел вверх и покачал головой. — Странно.

— Есть информация и о других регионах. Возраст группы Тихоокеанского Побережья — сто триллионов лет, Центральных Озер — восемьдесят триллионов лет.

— А другие измерения? — спросил Лернин. — Не связанные с вашими пластами?

— В этом заключается самое странное. Исследовались в основном пласты, почти не содержащие окаменелостей. Выбирались они по другим критериям, в частности с точки зрения геологии, для других мест получены непротиворечивые результаты — от одного до двух миллиардов лет в зависимости от глубины и геологической истории исследуемого региона. Только с моих зон получены странные и причудливые результаты.

— А что об этом творят геологи? — спросил Лернин. — Ошибки возможны?

— Несомненно. Но они получили пятьдесят вполне приемлемых результатов. Для себя доказали правильность метода и крайне счастливы. Обнаружены три аномалии, но они рассматривают их невозмутимо, списывая все на влияние неизвестных факторов. Я отношусь к этому иначе. Именно эти три результата имеют, на мой взгляд, огромное значение. Вы уверены, что радиоактивность абсолютно постоянна? — спросил он свирепым тоном.

— Уверен. Абсолютной уверенности, конечно, нет. Пока не обнаружены факторы, способные на нее повлиять, что вполне соответствует заверениям Иика. Кроме того, мой друг, если намекаете на то, что радиоактивность была более интенсивной в прошлом, чем в настоящем, то почему именно в ваших содержащих окаменелости регионах? Почему не повсеместно?

— Действительно, почему? Это еще один аспект проблемы, который приобретает все большую важность с каждым днем. Подумайте сами. У нас есть регионы с аномальной радиоактивностью в прошлом. У нас есть регионы с повышенным содержанием окаменелостей в пластах. Почему они совпадают, Лернин?

— Напрашивается один очевидный ответ, мой друг. Если ваши Первобытные Приматы существовали во время, когда в некоторых регионах отмечалась повышенная радиоактивность, некоторые особи могли забрести в них и умереть. Чрезмерное радиоактивное излучение смертельно опасно. Радиоактивность и окаменелости, вот и все.

— Почему не другие существа? — не сдавался Раф. — Только Первобытные Приматы, а они ведь были разумными существами. Они почувствовали бы опасное излучение.

— Может быть, не настолько разумны. В конце концов, это лишь ваша теория, а не доказанный факт.

— Согласен. По крайней мере, они были более разумны, чем их обладавшие мозгом меньшего размера современники.

— Может быть, и в этом вы не правы. Слишком идеализируете.

— Может быть, — прошептал Раф. — Мне кажется, я способен вообразить цивилизацию, существовавшую миллион лет назад или раньше. Огромное могущество, гигантский разум, и все вдруг полностью исчезло, оставив после себя лишь ничтожное количество окаменелых костей, черепов с огромными полостями, в которых когда-то находился мозг, кистей с четырьмя тонкими пальцами и одним толстым, явно способных производить сложные операции. Я не сомневаюсь в их разумности.

— В таком случае почему они погибли? — Лернин пожал плечами. — Выжили миллионы других видов.

Раф поднял на него сердитый взгляд.

— Лернин, я не могу сопровождать вашу группу на добровольной основе. Путешествие в другой мир могло бы оказаться полезным, если б я смог заниматься собственными исследованиями. В ваших целях это может быть только общественной работой. Я не смогу вложить в нее душу.

Лернин стиснул зубы.

— Такое соглашение я не могу признать справедливым. Многие из нас, мой друг, жертвуют собственными интересами. Если мы будем заниматься, в первую очередь, ими и начнем исследовать другой мир в соответствии с их ограниченностью, то не добьемся великой цели. Мой друг, нам дорог каждый человек. Мы должны работать так, словно от решения проблемы Иика зависят наши жизни, и, поверьте мне, это именно так.

Раф недовольно поморщился.

— С вашей стороны есть лишь туманное представление об этих слабых, глупых существах. С моей стороны есть определенная проблема, обладающая огромной интеллектуальной привлекательностью для меня. И между этими сторонами я не вижу никакой связи, абсолютно никакой связи.

— Я тоже. Но выслушайте меня. Небольшая группа наших самых надежных людей вернулась из другого мира. Визит был неофициальным, в отличие от нашего. Группа не вступала в контакты с местным населением. Честно говоря, миссия считалась чисто разведывательной. Рассчитываю на вашу осторожность в этом вопросе.

— Естественно.

— Нам удалось овладеть листами событий Иика.

— Прошу прощения?

— Это мы придумали такое название. Печатные документы ежедневно издаются в центрах населения Иика с описанием происшедших за день событий и чем-то похожи на литературные произведения.

Раф мгновенно заинтересовался.

— Лично мне такой подход кажется превосходной идеей.

— Да, в принципе. Но с точки зрения Иика интересными событиями являются антиобщественные. Пусть будет так. Меня интересует только то, что им известно о существовании Америк, которые они называют страной новых возможностей. Многие классы Иика рассматривают наш континент только с точки зрения удовлетворения собственных желаний. Иика многочисленны, их земли перенаселены, экономика нерациональна. Им нужны новые земли, и наш континент они рассматривают только как новые необитаемые земли.

— Не необитаемые, — мягким тоном поправил его Раф.

— Для них необитаемые, — настоял несколько раздраженным тоном Лернин. — В этом заключается угроза. Населенные Гурроу земли они считают необитаемыми и намерены их захватить, как часто захватывали земли друг у друга.

Раф пожал плечами.

— Пусть так, но они…

— Да. Слабы и глупы. Вы сами говорили, и это соответствует истине. Но только в одиночку. Ради достижения цели они объединятся. Потом распадутся, когда цель будет достигнута, но на время объединятся и станут сильными, на что мы, вероятно, не способны, как вы сами понимаете. И их оружие закалено в огнях конфликтов. Их летающие машины, например, являются превосходным оружием.

— Но мы воспроизвели их…

— В большом количестве? Мы также воспроизвели их взрывчатые вещества, но только в лаборатории, а еще мы воспроизвели их стреляющие трубки, бронированные машины, но только на экспериментальных заводах. Более того, за последние пять лет разработано что-то новое, о чем наши Иика не имеют представления.

— Что именно?

— Мы не знаем. В их листе событий говорится об этом — используемые названия нам непонятны, — но контекст подразумевает смертельный страх, который перед этим испытывают даже склонные к убийствам Иика. Судя по всему, нет никаких доказательств использования или того, что все группы Иика этим обладают, но оно используется в качестве величайшей угрозы. Может быть, для вас все прояснится, когда вы получите доказательства и мы будем находиться уже в пути.

— Но о чем идет речь? Вы говорите об этом как о чем-то ужасном.

— Не я, они говорят об этом как о чем-то ужасном. А что может вызвать ужас у Иика? Вот тут самый пугающий аспект. Пока нам только известно, что это каким-то образом связано с бомбардировкой элемента, который они называют плутонием — мы никогда о нем не слышали и живущие у нас Иика тоже, — объектами, называемыми ими нейтронами, которые, по словам наших Иика, являются элементарными частицами без заряда, что, на наш взгляд, просто смешно.

— И это все?

— Все. Вы отложите решение до тех пор, пока мы не покажем вам листы?

Раф неохотно кивнул.

— Хорошо.

Раф остался один, мысли тяжело тянулись по накатанной колее.

Иика и Первобытные Приматы. Живое существо со странными привычками и давно вымершее существо, достигшее вершин. Омерзительное настоящее с взрывчатыми веществами и бомбардировкой нейтронами и восхитительное таинственное прошлое…

Раф сидел, обхватив массивную голову огромными руками.

Во всем этом нет никакой привязки к прошлому.