Книга о Башкирии

Самый великий башкир

В 1557 году, вскоре после покорения Казани Иваном Грозным, Башкирия добровольно присоединилась к Русскому государству.

В глазах башкир Россия была силой, способной отразить нападения кочевников, сохранить самостоятельность Башкирии.

Одно за другим башкирские племена стали слать к Белому царю, как они прозвали Ивана Грозного, послов.

Об этом говорят башкирские летописи. Например, такая. Вождь племени Татигасбий созвал людей.

— Согласны ли быть подданными Белого царя? — спросил он.

Народ ответил:

— От всей души приветствуем и соглашаемся.

Народ обрел могучего друга и защитника — великий русский народ, с которым пришел к Октябрю.

Путь этот был трудный и сложный.

В первый же год совместного существования башкирские конники участвовали в боях плечом к плечу с русскими воинами.

На какую бы границу ни звала башкирских джигитов единая Родина-мать, они отзывались немедля. Против какого бы общего врага ни приходилось воевать: против ливонских немцев или крымского хана, польско-шведских интервентов или французского императора, — всадники с Урала вносили ощутимую лепту в победу России.

Особую славу заслужили башкиры в Отечественную войну 1812 года.

Французские генералы в своих мемуарах с ужасом вспоминали о бесстрашных наездниках, вооруженных луками и саблями, и называли их «северными амурами».

Прославленные герои Отечественной войны, Денис Давыдов, Сергей Глинка, Андрей Раевский и другие с уважением и признательностью вспоминали о своих башкирских соратниках по оружию. Многие башкиры были удостоены высоких наград за храбрость, среди награжденных были и женщины-башкирки.

Руководитель Оренбургского тайного революционного общества Петр Кудряшов воспел подвиги своих земляков в таких стихах:

А сами башкиры, возвращаясь домой, пели песни, обращенные к любимой родине:

Да, славны боевые традиции уральских джигитов, чьи кони прогарцевали по мостовым поверженных европейских столиц — Берлина в 1760 году и Парижа в 1814 году.

Исподволь крепла дружба простых людей России и Башкирии, та дружба, о которой мы и говорим сейчас. И те и другие научились видеть, что, помимо зарубежных врагов, есть у них самый страшный и беспощадный враг — русский царизм.

Неспроста так быстро поняли друг друга Салават и Пугачев.

Неспроста протянулись тысячи невидимых нитей между сердцами беглых русских крепостных и башкирских крестьян.

Башкиры многому научились у русских.

Руки вчерашнего скотовода стиснули рукоять плуга, сработанного рязанским мужиком, и он узнал вкус хлеба.

Шумы первых российских заводов разбудили седой Урал, — и потихоньку начал, вслед за русским, складываться башкирский пролетариат, учившийся классовой борьбе у русских братьев.

Великий русский язык проник в башкирскую степь, — и дети темного в прошлом народа стали выходить к свету передовой культуры.

Беря во внимание эти и другие моменты влияния более передовой русской культуры на башкир, Фридрих Энгельс писал, что «Россия действительно играет прогрессивную роль по отношению к Востоку», что «господство России играет цивилизующую роль для башкир и татар».

Дружба с русским народом помогла башкирскому народу прийти к Октябрю, стать активной силой этой величайшей в истории человечества революции.

Хочется привести еще одно высказывание.

«Сейчас, когда решающие победы Красной Армии на Востоке обеспечили свободное развитие башкирского народа, решение Реввоенсовета Республики о переводе некоторых башкирских частей в Петроград приобретает исключительное политическое значение. Хищные империалисты увидят, что пробужденные народы Востока поднялись на защиту центров пролетарской революции. В то же время тесное общение вооруженных башкир с рабочими Петрограда обеспечит тесную связь и взаимное уважение в духе коммунизма…» — телеграфировал Ленин 5 сентября 1919 года Башкирскому Ревкому.

Годы советской власти стократ усилили братские связи всех народов нашей страны. Башкир в любом уголке необъятного СССР чувствует себя как дома.

В Башкирии много деревень не только башкирских и татарских, но и русских, украинских, мордовских, марийских, чувашских…

Волгоградские тракторы пришли в башкирские степи.

Нефть Второго Баку согрела моторы горьковских автомобилей.

Ребята далеких башкирских аулов прочитали на родном языке стихи Пушкина. А школьники других национальностей с увлечением прочитали в переводе на русский язык книги башкирских писателей.

Одно солнце над головой, одна земля под ногами.

И нет радости более великой, чем та, которая возникает от ощущения дружеских плеч народов всей твоей страны.

В Салаватском районе в одном из аулов два века назад родился величайший сын Башкирии, полководец и поэт Салават Юлаев.

Салават Юлаев был человеком, достойным любви целого народа.

Очень впечатлительный и вместе с тем необыкновенно деятельный, с поэтической и вместе с тем мужественной душой, он еще в детстве верховодил среди сверстников.

И, как в сказке, Салават рос не по дням, а по часам. Хотя он был и невысок ростом, но силой обладал фантастической.

Никто не мог равняться с ним по ловкости и умению владеть оружием. Да что там! Он хаживал один на медведя и на спине приволакивал его в аул.

Речи он говорил такие, что поражались его уму и знаниям мудрые старики аксакалы.

Песни сочинял такие, что сердца юношей вскипали от ярости.

— Сын Юлая будет выдающимся богатырем-батыром, — говорили про него его сверстники.

— У него судьба самого знаменитого певца на Урале, — утверждали люди, понимавшие толк в поэзии.

— Салават вырастет великим человеком, — предсказывали старцы.

А их любимец все пытал соплеменников: готовы ли они выступить за желанную свободу?

— Только позови! Хоть умрем — так в бою за родину, а не на плахе, не в цепях, — отвечали ему.

— А что говорят русские мужики?

— А все то же, что и мы: не слаще, говорят, вашего живем…

Один лишь отец, влиятельный и мудрый Юлай Азналин, укрощал пыл нетерпеливого сына:

— Поторопиться в таком деле — погубить и себя и дело. Умей ждать, умей копить ненависть и силу, умей выбирать время для решительного удара.

И вот по Уралу разнеслась весть о «народном царе» Пугачеве.

Хоть и раньше, рассказывают те же полулегендарные истории, Салават был наделен умом и силой необыкновенными, а тут он почувствовал в себе мощь, которая позволяла ему побороть сто человек разом. Такой красноречивой и мудрой стали его речь и песни, что он мог говорить с целым народом. После Салаватовых песен его сподвижники шли в бой, не чувствуя боли от ран, не боясь смерти, и даже безоружные отнимали оружие у врага.

Дружба Пугачева и Салавата была примером для всех бойцов. А екатерининские генералы только поражались единству войска, в котором были представители всех народностей Урала и Поволжья.

Русские, башкиры, татары, марийцы, мордва, чуваши одинаково сильно любили свою единую Родину-мать и так же сильно ненавидели угнетателей — помещиков и заводчиков.

Башкирский полководец продержался дольше всех пугачевцев. Он еще мстил за своих русских друзей, когда Пугачев и его соратники были уже казнены.

Лишь в ноябре 1775 года Салавата, после разгрома его отряда, настигли в лесу.

Настолько был популярен Салават-батыр среди народов Урала, что Екатерина II долго не решалась расправиться с ним. Но все же расправа совершилась. У Салавата и его отца выдрали ноздри, наложили на лица клейма и отправили на каторгу.

Салават Юлаев еще долго жил в неволе, до глубокой старости томясь в далеких от родины краях.

В памяти народов бесстрашный сын Башкирии сохранился двадцатидвухлетним джигитом.

Он, народный трибун, современник и ровесник Марата и Робеспьера, остался выразителем народных чаяний и спустя многие годы после восстания.

И сегодня мы видим Салавата только таким: бессмертный воин и поэт мчится на боевом коне с громогласным кличем! «Алга!»

«Алга!» — значит «вперед!»

Дикая стала «дикой»

Никто не дал башкирскому народу избавления от тяжелой рабской жизни: ни аллах, ни Екатерина II, ни даже Салават…

Безвестный, темный, забитый народ погибал в центре величайшего материка.

И никому вроде не было до него дела.

На самом же деле за страшной судьбой башкир сочувственно следили передовые русские люди. На протяжении многих десятилетий русские писатели откликались на боль и горе башкирского народа своим гневным и полным сострадания голосом.

Где-то на каторге погибал, а может, погиб уже первый национальный поэт Башкирии Салават, когда на его родине родился мальчик, который впоследствии одним из первых в русской литературе начал писать о башкирах.

То был Сергей Тимофеевич Аксаков, родившийся в 1791 году в Уфе. Он провел в Башкирии детские и отроческие годы и впоследствии не раз посещал родные места. Аксаков первым из русских писателей воспел реки Белую, Дему, Ик, Юрюзань. Он же первым заговорил о разграблении башкирских земель.

Чуть позже южные районы башкирского края посетил Александр Сергеевич Пушкин, ездивший по следам пугачевского восстания.

Многим из вас, конечно, запомнился образ плененного старика башкира из повести «Капитанская дочка». Это обобщенный, символический образ истерзанного, немого, но гордого и непокорного народа.

Помнят в Башкирии имя Владимира Ивановича Даля — создателя толкового словаря русского языка. Ученый и писатель, он вдоль и поперек изъездил башкирские земли.

Посетили Башкирию и такие знаменитые поэты, как Василий Андреевич Жуковский и Алексей Константинович Толстой. Последний даже охотился вместе с башкирами, участвовал в состязаниях и был удостоен «имени джигита в пробовании силы».

Лев Николаевич Толстой впервые побывал среди башкир в 1862 году. Он основал здесь небольшое имение, в которое думал насовсем переселиться из Ясной Поляны.

Приехав сюда вторично, он писал домой: «Башкиры мои все меня узнали и приняли радостно. Но, судя по тому, что я увидел вчера, у них совсем не так хорошо, как было прежде».

Толстой не раз бывал среди башкир и после, изучал их обычаи, организовывал сабантуи, лечился кумысом, дружил с крестьянами.

В 1872–1873 годах Поволжье и Урал страшно голодали. Великий писатель опубликовал письмо с призывом помочь голодающим. Было собрано около двух миллионов рублей и более двадцати тысяч пудов хлеба. Башкиры до сих пор с благодарностью вспоминают эту неоценимую помощь своего большого друга.

Почти в сорока произведениях Дмитрия Наркисовича Мамина-Сибиряка есть упоминания о башкирах. И вот каким встает в его романе «Хлеб» башкирский аул: «Башкиры голодом вымирали каждую зиму, так сказать, нормальным образом, а теперь получилось нечто ужасное. Половина башкирских изб пустовала…»

Наблюдал жизнь «башкир, хороших степных людей» Алексей Максимович Горький. Лечился башкирским кумысом Антон Павлович Чехов…

Вряд ли отыщется земля, о которой в русской литературе было сказано столько горьких слов! Каждый русский писатель мог бы присоединиться к словам своего собрата Николая Александровича Крашенинникова, который, наблюдая башкирскую действительность тех лет, с душевной болью восклицал: «Что за жизнь, на смерть похожая?» — и назвал свою книгу так: «Угасающая Башкирия».

Жизнь башкирского народа заставила Глеба Ивановича Успенского написать свои страшные слова:

«Пропадет башкир, пропадет! Беспременно пропадет этот самый башкир!»

Удивляет и трогает этот факт: народ, не имевший даже своей письменности, был уже воспет в великой литературе.

Ужасающее положение башкир не могло пройти мимо внимания Владимира Ильича Ленина. У него есть упоминание о том, как «колонизаторы» сводили корабельные леса и превращали «очищенные» от «диких» башкир поля в «пшеничные фабрики».

«Это — такой кусочек колониальной политики, — писал Владимир Ильич, — который выдержит сравнение с какими угодно подвигами немцев в какой-нибудь Африке».

Каким же ты был страшным, День Вчерашний!

Да, о тебе надо знать, чтобы оценить счастье нашего дня.

Традицию русской свободолюбивой литературы продолжила литература советская.

Русские писатели после Октября также пристально следили за жизнью башкирского народа, радовались его победам, помогали его нарождавшейся литературе.

Дмитрий Фурманов и Константин Федин, Алексей Толстой и Сергей Есенин, Константин Тренев и Степан Злобин, Александр Прокофьев и Павел Бажов, Константин Симонов и Михаил Дудин, Илья Эренбург и Мариэтта Шагинян, Семен Кирсанов и Владимир Луговской, Вячеслав Шишков и Леонид Соболев, братья Тур и два Сергея Смирнова…

Они писали об участии героев-башкир в гражданской и Отечественной войнах, о вдохновенном труде и большом гостеприимстве башкир.

Хочется привести слова Демьяна Бедного. Одно лишь его высказывание опрокидывает пророчества тех, кто считал, что выход башкиру из его ужасной жизни один — могила.

Поэт назвал свое произведение «Дикая Башкирия». Вначале приводится разговор царя со своим приспешником:

Главный бой Чапаева

В Уфе советская власть была провозглашена 8 ноября 1917 года.

А с июня 1918 года по Башкирии покатилась волна гражданской войны.

Врагам революции удалось захватить всю ее территорию.

Против белогвардейцев и их союзников поднялся трудовой народ. В разных краях Башкирии были организованы пролетарские отряды.

Партизанская армия под командованием выдающегося полководца Василия Константиновича Блюхера совершила свой знаменитый рейд по тылам врага.

Страна узнала других героев гражданской войны и среди них Александра Чеверева, братьев Кашириных, Василия Ивановича Чапаева.

В наши дни седовласые ветераны Октябрьской революции, живущие в Башкирии, нередко собираются на свои встречи.

Они делятся воспоминаниями о героической молодости, учат своих внуков непоколебимой верности революционным идеалам.

Для того чтобы посетить места памятных боев, приезжают в Башкирию герои гражданской войны, их дети и из других уголков страны.

Недавно в Уфе гостил сын легендарного героя — генерал-майор артиллерии Александр Васильевич Чапаев. Это уже немолодой человек, сам ветеран войны.

Александр Васильевич побывал во многих исторических местах Уфы, съездил в поселок Красный Яр.

Опытный военачальник оглядел излучину Белой и, улыбаясь, сказал:

— А правильно выбрал отец место для переправы своей дивизии. Хоть и не учился в академии, а операцию провел безукоризненно. — Обращаясь к ребятам, обступившим его, добавил: — Только не подумайте, что я агитирую против учебы. Отец как раз все время жалел, что не смог получить хорошее образование.

Александр Васильевич посетил Дом-музей М. В. Фрунзе и В. И. Чапаева. Отсюда герои гражданской войны руководили историческим штурмом.

Взятие Уфы — одна из наиболее значительных операций гражданской войны и, пожалуй, самая крупная победа Чапаева.

В опасное для страны время, когда белогвардейская армия Колчака, захватившая Сибирь и многие города Урала, нацелилась на Самару, тридцатидвухлетнего коммуниста, прирожденного организатора и бесстрашного воина, уже овеянного славой, Василия Ивановича Чапаева назначили командиром 25-й стрелковой дивизии.

Дивизия была отправлена на главное направление Восточного фронта.

Чапаев сразу же повел стремительное наступление на колчаковцев и вышиб их из Бугуруслана.

Скоро чапаевцы вступили в пределы Башкирии и в бою под городом Белебеем одержали новую победу.

Впереди была Уфа.

По приказу Фрунзе Чапаев форсировал Белую у поселка Красный Яр.

К месту переправы неприятель бросил корпус генерала Каппеля и отборные офицерские батальоны.

Трое суток шли ожесточенные бои. Много пало бойцов под Уфой.

Были ранены Фрунзе и Чапаев.

О последнем бое за Уфу хорошо написано в книге Дмитрия Фурманова:

«По одному, по двое, маленькими группами все плыли да плыли под огнем красноармейцы, доплывали, выскакивали, тут же в песке нарывали поспешно бугорки земли, ложились, прятали за них головы, стреляли сами…

Прожигало крепко полуденное солнце. Смертная жара. Пот ручьями. Жажда.

И все ширится, сгущается, растет красная цепь. Все настойчивее огонь и все слабей, беспомощней сопротивление. Враг деморализован.

„Ура!..“ Поднялись и побежали… Первую линию окопов освободили, выбили одних, захватили других, снова залегли… И тут же с ними лежали пленные — обезоруженные, растерявшиеся, полные смертельного испуга. Так, перебежка за перебежкой, и все дальше от берега, все глубже в город.

С разных концов входили в улицы красные войска. Всюду огромные толпы рабочих, неистовыми криками выражают они свою бурную радость».

Так, 9 июня 1919 года чапаевцы окончательно освободили Уфу, которая через три года — 14 июня 1922 года — стала столицей Башкирской Автономной Советской Социалистической Республики.

После уфимской операции, явившейся последним этапом контрнаступления против Колчака, Василий Иванович Чапаев был представлен к награждению орденом Красного Знамени.

Но носить заслуженную награду не довелось: через два месяца бесстрашный комдив героически погиб, отбиваясь от врагов.

Память о герое гражданской войны, отнявшем у врага Уфу, свято хранят в Башкирии.

Легендарный рейд

На столе карта боевых действий.

Над столом склонились члены штаба — старики и молодые. Водят по карте пальцами, спорят. Спорят в основном старики.

— У противника было пять орудий, не больше, — доказывает один.

— Хорошо, коли б так, а то ведь все десять, — не соглашается другой. — Уж ты, пехота, поверь артиллеристу!

— Когда же выступать? — вмешивается в разговор работник обкома комсомола.

— Да как и тогда: в июле, августе, сентябре…

Заседание штаба закончено.

А через несколько дней первые отряды комсомольцев и пионеров уже двинулись по маршруту, составленному ветеранами гражданской войны.

Маршрут проходит по следам легендарного партизанского рейда, который в 1918 году совершили наши отцы и деды.

На пути туристов братские могилы — скромные обелиски со звездочками. Как много их на башкирской земле! Нелегко доставались победы в долгой и упорной борьбе за новую жизнь.

Ребята встречались со многими участниками былых сражений. Из их рассказов и из прочитанных книг они яснее представили всю историю героического рейда, с которым, как писал Дмитрий Фурманов, может сравниться только поход Таманской армии.

А вообще-то об этом рейде известно очень и очень мало. Поэтому для начала следует познакомиться с несколькими высказываниями об этой эпопее.

Главнокомандующий партизанской армией Василий Константинович Блюхер телеграфировал Ленину: «Проделав беспримерный полуторатысячный переход по Уральским горам и области, охваченной восстанием казачества и белогвардейцев, формируясь и разбивая противника, мы шли сюда, чтобы вести дальнейшую борьбу с контрреволюцией в тесном единении с нашими родными уральскими войсками».

«Ваши героические подвиги не будут забыты свободной Родиной. Высший Военно-революционный Совет Республики приносит вам, славные солдаты отряда Блюхера, и вашему бесстрашному командиру тов. Блюхеру горячую благодарность», — говорилось в приказе РВСР.

Уральский областной комитет партии просил Ленина, чтобы «Блюхер с его отрядами был отмечен высшей наградой, какая у нас существует, ибо это небывалый у нас случай».

И когда через некоторое время на заседании Всероссийского Центрального Исполнительного Комитета встал вопрос: кого наградить самым первым орденом Красного Знамени, только что учрежденным Советским правительством, все единодушно проголосовали за Блюхера.

Большевик, вчерашний солдат и рабочий, Блюхер был своим среди революционных бойцов, боровшихся против белогвардейцев. Очень скоро проявился его незаурядный военный талант, который особенно ярко раскрылся во время легендарного рейда.

Рейд начался в Оренбурге.

Отряд партизан, ядро которого составляли рабочие южноуральских заводов, выступил навстречу регулярным частям Красной Армии.

Со всех сторон наседали враги. Через полмесяца партизанская армия с боями добралась до старого башкирского города Белорецка.

Белорецк исстари был известен своим бунтарским характером. Здесь к партизанам присоединились новые силы.

Еще через полмесяца боев выработали окончательный план дальнейшего похода. На военном совете было принято предложение Блюхера: идти через те районы Башкирии, которые отличались революционной настроенностью масс, и выйти на соединение с Красной Армией на берегах Камы.

Василий Константинович Блюхер был назначен главнокомандующим партизанской армией.

Путь был неимоверно тяжел. Кругом горы, леса. Реки и трясина сдерживали продвижение вперед. Мало было оружия, не хватало еды. Пекло солнце.

Партизанское войско растянулось на многие километры. Вместе с партизанами двигали огромный обоз их семьи, жены, старики, дети.

Но не все женщины ехали в обозе: многие из них добровольцами вступили в ряды красных воинов. Были среди них и пулеметчицы, как знаменитая Анка из дивизии Чапаева, которая, кстати, воевала в этих же местах.

Такое это было войско.

Надо еще сказать вот о чем. Далеко не все партизаны имели до этого дело с оружием. Взять в руки винтовку и шашку их заставила необходимость: надо было разгромить контрреволюцию, отстоять завоевания Октября. И очень скоро эти бойцы стали грозой для хорошо обученных, до зубов вооруженных белоказаков и иностранных интервентов.

В рядах партизан были русские и башкиры, украинцы и татары.

Бок о бок с ними сражался особый интернациональный отряд, в котором были добровольцы из разных стран. В боях окрепла дружба воинов разных национальностей.

Не велик был командирский опыт у партизанских вожаков. Но за три месяца напряженных боев они сумели сколотить из партизан прекрасное воинское соединение. Они смогли противопоставить тактике белых генералов свою, умную и победную тактику.

Под командованием Блюхера южноуральские партизаны одерживали блестящие победы.

Надолго запомнился врагам маневр партизан на подходах к старинному башкирскому городу Стерлитамаку.

Разведка установила, что противник собирается зажать партизан на заранее подготовленном плацдарме. Блюхер разработал такой план, что белые попались в ловушку, которую сами же организовали.

В другой раз, уже севернее, враг снова попытался загнать партизан в мешок, образованный реками Белой, Симом, Зилимом и горами. И опять Блюхер перехитрил белых офицеров. Он сделал вид, что собирается форсировать Белую, а сам со всем войском преодолел Сим и скоро на протяжении многих километров захватил железную дорогу. Это посеяло панику среди врагов, особенно переполошились те, кто сидел тогда в Уфе.

По рассказам старых партизан, на станции Иглино близ Уфы блюхеровцы захватили эшелон с оружием и деньгами. На эти деньги купили на берегу реки Уфы несколько домов, разобрали их и соорудили из этих бревен переправу. Беляки только ахнули, увидев, как быстро многотысячная партизанская армия перешла на другой, правый, берег.

Теперь уже никто не мог приостановить партизанскую армию на пути к частям Красной Армии. В середине сентября регулярные и партизанские отряды соединились. Тут же В. К. Блюхер отправил Ленину телеграмму, с которой читатель познакомился в начале этой главы.

Героический рейд был завершен.

Красная Армия получила прекрасное, закаленное в боях, дисциплинированное пополнение. На своем пути партизаны разгромили семь белогвардейских полков, все время держали в страхе тылы белой армии на Восточном фронте. Победный рейд партизан на территории Башкирии воодушевил части Красной Армии на новые подвиги во всех концах молодой Советской страны.

Так что есть чем помянуть свою молодость ветеранам гражданской войны в Башкирии. Они с любовью вспоминают Блюхера — одного из самых видных полководцев нашей страны, впоследствии маршала, имя которого связано с победами под Каховкой и Перекопом, Волочаевкой и Хасаном, Боевая молодость отцов и дедов многому учит башкирских комсомольцев и пионеров.

…Туристские отряды шагают по местам героических битв партизан. Идут след в след легендарного рейда… И так же жарко, как сорок пять лет назад, горят их костры. И так же крепка дружба ребят, как дружба отцов!

Вечно юный

Живет в Уфе старушка. Маленькая. Неприметная.

А эта самая старушка — Дора Аминевна Асадуллина была хорошо знакома с борцами, одни имена которых звучат сегодня как легенда, как глас самой истории.

Дора Аминевна, или, как ее зовут, тетя Дора, работала прислугой у богачей, долгое время была поварихой, растила сыновей… Потом она жила при старой школе, во дворе которой была гостиница. И так ей здорово везло на знакомства с крупными деятелями истории, что просто удивительно. Да и то: тянулась Дора Аминевна к ним всей душой, стремилась, чем могла, помочь им в их трудном и благородном деле. И они сохраняли о ней самые добрые воспоминания. Она встречалась и беседовала с Кларой Цеткин и Георгием Димитровым, Михаилом Ивановичем Калининым и Надеждой Константиновной Крупской, была посыльной у известного революционера Григория Ивановича Петровского, с которым переписывалась до самой его смерти. Она топила баню для Василия Ивановича Чапаева, готовила для знаменитых писателей Татарии и Башкирии Габдуллы Тукая и Мажита Гафури, была хорошо знакома с башкирскими революционерами Шагитом Худайбердиным и Шамуном Фидаи.

Самая обыкновенная старушка…

А как начнет рассказывать о своих знаменитых современниках!..

От нее первой узнал я о жизни юного революционера, которому посвящается этот рассказ.

Звали его Касымом Шакирьяновым.

Но революция и поэзия знали его под другим именем — Шамун Фидаи. Это был его псевдоним.

Удивительно рано созрел этот человек! С радостью присягнул он новому времени и не случайно выбрал себе имя Фидаи, что в переводе с арабского означает «Преданный», «Верный».

Родился Шамун в семье оренбургского булочника.

Его хотели сделать надсмотрщиком в отцовской пекарне, стремились воспитать из него хозяйчика — он на всю жизнь возненавидел эксплуататоров.

Мальчика пытались одурманить ядом религии — он сам себе нашел учителей и стал закоренелым безбожником.

Его пытались обуздать — и тогда ему пришлось бежать из Оренбурга в Уфу.

Все эти поступки Шамун Фидаи совершал в возрасте от десяти до четырнадцати лет.

Юный воспитанник уфимской школы-медресе стал пропагандистом передовых идей, сотрудником большевистской газеты «Алга», которую редактировал один из виднейших башкирских революционеров-большевиков Багау Нуриманов.

В газету Фидаи принес первое свое стихотворение. В пылких, не очень отделанных стихах он клеймил позором правительство Керенского, гневно выступал против империалистической войны.

Уже название первого стихотворения — «Долой войну!» — говорило о характере и настроениях автора.

Юный поэт стал вожаком молодежи, он делил все радости и горести защитников молодого Советского государства: работал в подполье, стремился пойти добровольцем в Красную Армию, но его не взяли по молодости лет…

Шамун Фидаи — первый редактор первых молодежных газет Башкирии «Молодая сила» и «Молодой коммунист», член Уфимского губкома комсомола.

…15 июня 1920 года Шамун Фидаи с другом, известным комсомольским работником Барыем Башмаковым, выехал в район.

— Чаю у меня попили и отправились, — вытирает набежавшие слезы тетя Дора. — Больше я их уже никогда не видела.

«Покуда не получила вашего письма, я все еще не верила, ждала, думала все: наверное, живой еще, еще вернется…» — тянется вязь арабских букв на пожелтевшем от времени листочке — письме матери Шамуна к матери Барыя.

Не хотелось верить в смерть этих жизнерадостных, веселых комсомольцев, но пришлось.

На них напали в глухом месте.

Кулаки, предательски убив комсомольцев, скрыли их трупы в болоте.

Видно, очень досадили эти юные комсомольцы врагам революции, если те расправились с ними так зверски.

Шамун был замучен и убит, когда ему было всего семнадцать лет.

Но такие, как он, не умирают. Они остаются навеки на нашем правом фланге и становятся бессмертными.

Я гляжу на светлое, крутолобое лицо юного революционера на фото, которое подарила мне тетя Дора, и повторяю его стихи:

Прожекторы

Светят прожекторы…

Проклятые лучи тянутся из оборонительного форта — словно длиннющие руки слепца. Они настороженно и судорожно ощупывают лед — словно хотят и не могут кого-то найти.

Идет весна 1921 года. В крепости Кронштадт засели контрреволюционеры, поднявшие мятеж против советской власти.

Вылазка врага была такой серьезной, что X съезд большевистской партии решил послать триста своих делегатов на подавление кронштадтского мятежа.

Среди этих закаленных коммунистов был выдающийся башкирский революционер Шагит Худайбердин.

Надо было отбить у Колчака Уфу — и на помощь башкирскому народу пришли тысячи и тысячи русских, украинцев, татар.

А за два года до этого по призыву Ильича на защиту Петрограда пришли башкирские отряды. Они приняли участие в разгроме белогвардейской армии Юденича и вернулись домой со знаменем Петроградского Совета рабочих и красноармейских депутатов, врученным на вечное хранение…

Теперь нужно было ликвидировать новую угрозу, нависшую над колыбелью русской революции, — и на помощь русским рабочим пришли бойцы других национальностей.

Шарят, шарят по льду жадные пальцы слепца, притаившегося за стенами форта.

А Шагит вместе с товарищами ждет, когда совсем стемнеет, тогда легче будет взять крепость.

Посланец башкирского народа лежит на льду и вспоминает, как вчера они с пением «Интернационала» прошли по улицам Петрограда.

Шагит уверен: победой большевиков завершится и этот бой.

Сгущается темень.

Под наступающими ненадежный лед Финского залива и его студеная вода.

Революционные отряды начинают бесшумное продвижение. Преодолены первые сто метров…

Еще сто…

Еще…

Чу! Хищные пальцы прожекторов нащупали храбрецов.

Снаряды проламывают лед. Через несколько минут вся его поверхность залита студеной водой.

С коротким вскриком уходят в невидимые проруби товарищи, и, может, ледяная смерть уже готова поглотить тебя.

Но ползет командир роты Шагит, ползут делегаты партийного съезда и, увлеченные их примером, ползут по льду другие защитники Питера.

— Ура-а-а!..

Врезаются в глаза поднявшихся на штурм бойцов безжалостные острия лучей.

— Ура-а-а!..

С этими криками бойцы идут все вперед и вперед.

И вот считавшийся неприступным форт взят.

Враги в панике бегут. Их надо догнать и добить. Впереди новые форты, в которых стремятся укрыться отступающие.

Среди разрывов, по дырявому, как решето, льду, вперед, навстречу крепости!

От форта к форту, от победы к победе!

И, когда уже четко обозначилась полная победа, Шагит падает, сраженный осколком снаряда.

…Но Шагит Худайбердин не погиб в том бою.

Он был делегатом и XI съезда партии, снова слушал Ленина.

И, хотя раны говорили, что жить осталось недолго, он был счастлив своей судьбой.

Вчерашний рядовой, он стал политкомиссаром, командовал целой дивизией.

Бывший батрак, он стал одним из организаторов Башкирской Автономной ССР и одним из первых башкир получил орден Советского государства.

Потомок людей, никогда не державших в руках карандаша, он возглавил комитет по разработке башкирской письменности.

Воин и поэт! Знать, салаватская кровь кипела в его сердце. Одно из его стихотворений обнаружили в служебном блокноте.

Гроза врагов народа, он был по своей натуре очень добрым и поэтичным человеком.

Шагит Худайбердин одинаково надежно держал в руках меч и лиру. Но старые раны, кронштадтский лед и балтийская студеная вода доконали двадцативосьмилетнего партийца.

Он сгорел на своем посту в 1924 году.

…Потомков Шагита освещают совсем другие прожекторы.

Недалеко от памятника, установленного в честь видного революционера, в Башкирском государственном театре оперы и балета идут спектакли. Ослепительный, праздничный свет театральных прожекторов бережно поддерживает невесомое тело балерины.

Кто она?

Это дочь Шагита — заслуженная артистка РСФСР Тамара Худайбердина.

Шагит и его товарищи, отдавшие свою жизнь за светлое будущее народа, могли только догадываться о том, какая будет жизнь на нашей земле.

Но мы, их потомки, мы хорошо знаем, какой ценой добыто сегодняшнее счастье, и стараемся жить так, чтобы быть достойными мечты своих отцов.

Баллада о пионерском барабане

Решили у нас недавно организовать первый в республике пионерский музей.

Краеведческий музей есть.

Художественный — тоже.

И много других музеев есть.

А вот пионерского нет.

Нашли помещение, правда, не особенно большое. Но для начала его было вполне достаточно.

Стали собирать разные пионерские реликвии. Особенно всем хотелось достать те вещи, которые могли бы рассказать о самых первых шагах башкирских пионеров.

Разгорелись у ребят глаза, когда им показали старый-престарый барабан.

— Неужели самый первый?!

Я, признаться, тоже разволновался и уже сочинил заголовок об этом барабане.

Но баллады о пионерском барабане не получилось.

Один из самых первых пионервожатых в Башкирии Георгий Акимович Акимов сказал мне:

— Нет, это не тот барабан. Просто на него похожий. Тому бы сейчас стукнуло сорок лет…

У кого-кого, а уж у пионерского барабана жизнь самая беспокойная и бурная.

В поход пошел — бьют в барабан.

Тревогу поднять — обращаются за помощью к нему.

На линейку собрались — опять без него не обойтись.

А потом ведь без всяких походов и линеек не устают бить по тугим бокам: кто хочет научиться играть на нем, кто свое мастерство показывает, а кому просто хочется лишний раз услышать его веселый, всегда бодрый голос.

Был барабан у самого первого в Башкирии пионерского отряда. Подарили его ребятам комсомольцы. Был барабан. Но только он всегда стоял на посту и потому быстро отслужил свою службу.

Расспрашивал я об этом барабане старых пионеров, да ни от кого не мог добиться ответа: куда девался первый барабан.

А вот о начальных шагах пионерии узнал много интересного и занятного.

Первый сбор первого в Башкирии пионерского отряда состоялся 10 июля 1923 года. Собралось их тогда, самых первых, пятьдесят шесть мальчишек и девчонок. Отцы — коммунисты, старшие братья — комсомольцы, вот и ребятня решила объединиться в свою, детскую коммунистическую организацию.

Были среди ребят и такие, родители которых не разрешали им вступать в пионеры. За красный галстук иным так доставалось, что только держись!

Стращали муллы и попы: дескать, у тех, кто носит пионерский галстук, вырастут рога. Бывало, что некоторые не очень храбрые даже пощупывали себе лоб: как там, не исполняется ли зловещее предсказание?

Но ничего, рогов не было. А вот шишки ребятам ставили.

В то время еще существовали остатки буржуазной детской организации — бойскаутов. В отряды бойскаутов принимали только детей богачей. Вот от них на первых порах и не было житья. Поймают в темном переулке пионера, когда тот возвращается домой один, схватят за галстук — начнут душить.

Но и тут пионеры очень быстро научились давать отпор хулиганам. Так что те отказались от своих нападений.

Вот так, в тяжелые годы, в тяжелых условиях началась история башкирской пионерии.

Но барабан всегда гремел бодро и задорно.

Но безунывно неслась к тревожному небу пионерская песня.

Но пионерия шла вперед. День ото дня увеличивались ее ряды.

И вот теперь уже нужен музей, в котором бы каждый мог познакомиться с историей пионерского движения в Башкирии.

Старинных вещей пока собрали мало, но еще здравствуют и даже не ушли на пенсию те, кто держал их в руках сорок лет назад, те, кто состоял в первых отрядах башкирской пионерии.

Да, у пионерии пока маленькая история. Она короче одной человеческой жизни.

А я вот почему включил в эту книгу главу о первых шагах пионерской организации. В последующих главах, когда будет идти речь о тех, кто трудился на фронтах первых пятилеток и воевал на фронтах Отечественной войны, вспомните: многие из них были пионерами. Когда вы будете читать о тех, кто восстановил разрушенные войной города и поднял целину, знайте: почти все они были пионерами.

Вот какая история у пионера: она уходит не только назад, но и вперед, главным образом вперед.

Дорога пионерии продолжается в героических делах комсомольцев и коммунистов.

Первый орден

На груди Башкирии два ордена Ленина.

Второй орден ей вручили 13 июня 1957 года — в честь 400-летия добровольного присоединения Башкирии к Русскому государству. Его получила уже республика с высокоразвитым хозяйством и передовой культурой.

Интересно вспомнить, что представляла из себя Башкирия, когда ей вручили первый орден.

Это интересно вспомнить вот по какой причине: порой нам кажется, что все, нас окружающее, всегда было таким.

А ведь не всегда оно было таким.

За все, что нас окружает, люди платили большим трудом, а порой и кровью.

…Прошло полтора десятилетия после Октября.

Все это для Башкирии были очень напряженные годы.

Сказывалась вековая нищета при царской России, разруха, в которую ввергли Советскую страну империалисты в годы гражданской войны.

Башкирии, как и другим бывшим колониям царизма, приходилось особенно трудно: за строительство новой жизни она бралась на совершенно пустом месте, разоренной и отсталой.

И все же рабочие и крестьяне Башкирии очень скоро делами, трудом доказали, что дорога, по которой повела народы ленинская партия, самая правильная.

Башкирские крестьяне уже хорошо знали, что значит помощь советской власти, что означает солидарность всех трудящихся страны.

В голодные двадцатые годы по указанию Ленина было организовано специальное учреждение «Башкирпомощь» во главе с видным большевиком Артемом. С самых разных концов страны протянулись братские руки. Голод, холера, смерть были побеждены.

А потом башкирская деревня стала колхозной. На ее полях начали работать такие машины, о которых она раньше и думать не смела.

Не меньшие трудности стояли перед рабочим классом республики. Железнодорожное депо, небольшие металлургические предприятия и рудники на Урале, мелкие артели — вот и вся индустрия, доставшаяся Башкирии в наследство от прошлого.

Сутулились подслеповатые домишки маленьких, скучных городов. Было время, когда даже в Уфе не знали, что такое водопровод и электричество.

Нелегко было вытащить такие города из грязи. Сегодняшние уфимские ребята не удивляются ни сиянию неоновых ламп, ни асфальту, ни многоэтажным домам. А ведь только в середине тридцатых годов начали асфальтировать и вообще мостить центральные улицы столицы Башкирии. Тогда только еще планировали провести трамвайные пути, канализационные трубы… Сергей Чекмарев, о котором речь пойдет чуть подальше, писал, что в то время вместо легковых такси уфимцы ездили на извозчиках…

Да, сегодняшнее наше окружение кажется нам извечным. А обернешься назад, и окажется, что все это было создано совсем недавно — в годы первых пятилеток и в период послевоенного строительства.

Не все из вас, видимо, знают, что ваши бабушки и дедушки сели за парты в далеко не детском возрасте.

Страна ликвидировала неграмотность.

Культурная революция в Башкирии проявилась особенно ярко: ведь народ ее до революции не имел даже своей письменности. Была разработана письменность, изданы учебники, книги. И вот вся республика села за парты.

В тридцатые годы неграмотных уже не было.

Появилась своя литература, начали работать театры, были открыты первые техникумы и институты.

На месте былых пустырей, а то и просто в голой степи закладывались новые заводы. Росли новые города. В 1932 году была открыта нефть.

Вот тогда-то, в годы первых пятилеток, Башкирия стала на дорогу социалистического строительства, одновременно развивая и сельское хозяйство и индустрию, именно тогда она стала приобретать свой современный облик мощной индустриально-аграрной республики.

И как раз тогда за большие урожаи хлеба и высокий уровень развития промышленности, в 1935 году, Башкирии был вручен орден Ленина.

Конечно, в сравнении с дореволюционной Башкирией это была сказочная страна.

Но в этой «сказочной стране» только-только закладывался фундамент сегодняшнего могущества. Единственным местом добычи «черного золота» был Ишимбай.

Все было впереди у республики, которой орден Ленина был вручен только за первые успехи в социалистическом строительстве. И была уверенность, что все новое и грандиозное, о чем стали мечтать, что начали планировать, в будущем обязательно сбудется.

Эта уверенность исходила оттого, что позади был Октябрь 1917 года, который и открыл перед Башкирией дорогу невиданного расцвета, и были первые пятилетки, которые показали всему миру, что этот расцвет недалек.

С этой уверенностью трудились лучшие люди Башкирии и в промышленности и в сельском хозяйстве. Им и тогда, в мирные годы, приходилось порой платить жизнью за торжество нового. И потому надо помнить об их жизни и об их делах.

Певец первой пятилетки

В мае 1932 года в Башкирию приехал выпускник московского института, зоотехник Сергей Чекмарев.

Тогда в нашей республике было мало своих специалистов, и каждого врача, агронома, инженера ждали с нетерпением.

Чекмареву предложили остаться в Уфе.

Но не затем приехал он на Урал.

Он выехал в новый далекий животноводческий совхоз.

Так спешил молодой заместитель директора, что приехал на место, когда совхоза там еще и не было.

Животноводство находилось в плачевном состоянии: падеж скота, низкая зоотехническая культура, воровство…

Надо было драться за победу нового. «Захлебываюсь в работе», — писал Чекмарев домой, в Москву. Он действительно захлебывался, потому что ему, комсомольцу, до всего было дело. Он занимался не только своим делом, но активно участвовал и в общественной жизни совхоза: выпускал стенгазету, выступал с докладами, критиковал лодырей и обманщиков…

Людям полюбился сероглазый веселый парень. Он никогда не хныкал, любил шутку, умел подбодрить товарищей.

О жизнерадостной натуре молодого зоотехника говорят его письма: они брызжут остроумием, метким словом, энергией.

«В общем, я живу пока хорошо, не скучаю. План по мясу на первый квартал выполнили уже на 290 процентов (ешьте на здоровье!), телята пока все живы и здоровы, чего и вам желают».

«Что сказать тебе сегодня о моей житухе в этой стране — стране, где лучший друг человека — баран, а злейший враг — буран?»

Он сам придумал для себя поговорку: «Лучше трудно, чем нудно» — и сделал ее девизом жизни.

Когда мне довелось побывать в Зауралье, то там уже мало осталось людей, которые работали вместе с Чекмаревым. Как-никак с той поры прошло три десятка лет.

Из рассказов тех, кто его знавал, кто встречался с ним, передо мной вырос удивительно обаятельный, излучающий свет и радость человек.

«Я его, как сейчас, вижу: весь какой-то светлый, — рассказывала Пелагея Ивановна Балашова, работавшая при Чекмареве дояркой Таналыкского совхоза. — Все чему-то улыбался, даже если не разговаривал ни с кем. А в нашей глуши доброе слово да улыбка — что золото. Скотину он знал хорошо — нам даже дивно было: ведь городской же. А вот ездить верхом не умел. Как лошадь споткнется — уж он на земле.

Такой хороший человек был! Везде на помощь первым приходил. Однажды загорелся наш домик. А стоял он далеко, за несколько километров от жилья. Вот я и сомлела в дыму-то. Еле меня вытащили. Открываю глаза, Сергей Иванович тут… Самым первым прискакал… Вот ведь: ездил верхом неважно, а всех обогнал… Что и говорить, такой хороший был человек!»

Я спросил Пелагею Ивановну: не читал ли Чекмарев ей или ее товарищам стихи?

«А разве он и стихи сочинял?»

Мало кто знал тогда, что студент, а потом зоотехник Сергей Чекмарев был прекрасным поэтом. При жизни он не напечатал ни одной строки. А стихи у него такие, что живут и по сей день.

Он был не только борцом за пятилетку, но и певцом ее.

Сергей Чекмарев сумел передать думы и настроения своего современника — молодого человека, закладывавшего фундамент социализма:

Да. Он не мог жить без степи, где начал свой трудовой путь.

Очень горько, что путь этот длился всего лишь год. Однажды он поехал по делам в отделение совхоза. И не вернулся.

Тело его нашли в речке Иняк…

Много было у отважного и веселого комсомольца друзей, но были и враги. Он, не боясь, говорил им правду в глаза. Кто-то из них, боясь разоблачения, видать, и подкараулил его.

За год до гибели, словно предчувствуя неладное, поэт писал:

В башкирской земле покоится его тело.

На этой земле ему воздвигнут памятник.

А стихи его читает вся страна. По ним она узнает, какие люди жили в годы пятилеток и как они строили фундамент социализма.

С его стихами легче жить и нам, сегодняшним людям.

Как было начато Второе Баку

В мае 1932 года в Башкирии ударил первый фонтан нефти.

Совсем недавно башкиры и знать не знали, что такое нефть.

Башкирский край испокон веков считался краем меда и мочалы.

Когда в начале нашего столетия говорили «башкирское золото», то подразумевалось отнюдь не драгоценное горючее, а… лыко.

Самое удивительное вот что: еще в XVIII веке догадывались, что в Башкирии скрываются кладовые самого ценного богатства земли — нефти.

В 1754 году в Петербурге удовлетворили просьбу старшины Надыровской волости Казанской дороги Надыра Уразметова о строительстве нефтяного завода. Но сам Уразметов вскоре умер, а царские чиновники решили, что нефти между Волгой и Уралом нет и что не стоит обращать внимания на соображения какого-то дикого башкирца.

Через несколько лет после этого известный путешественник академик И. И. Лепехин встретился с башкирами, которые утверждали, что недалеко от их аула имеются залежи золота.

На месте выяснилось, что за золото был принят колчедан.

Во время раскопок забил фонтанчик.

Посмотрели — нефть.

А местные жители решили по-своему: если уж колчедан не золото, то от какой-то коричневой жидкости толку не будет…

Так шли десятилетия за десятилетиями.

Царские чиновники оставались верными себе. Уже в нашем веке они отклонили ходатайство о поисках нефти, говоря, что «все возможное от казны уже сделано и теперь дело частной инициативы».

А у «частной инициативы» силенок тоже не хватало.

В первые же годы советской власти В. И. Ленин создал геологическую комиссию во главе с Иваном Михайловичем Губкиным, для того чтобы она разведала местонахождение нефти между Уралом и Волгой.

Нефть искали на верном месте — у аула Ишимбай, хотя были и маловеры. Шли споры с противниками этого большого и трудного дела.

В 1930 году геолог Алексей Алексеевич Блохин определил место для бурения первых разведывательных скважин.

И вот в апреле 1932 года внимание всей страны сосредоточилось на двух буровых вышках — № 702 и № 703.

А в мае нефть была открыта.

После этого Иван Михайлович Губкин заявил: «Так в нашей прекрасной действительности еще один миф стал реальностью, еще одна сказка стала былью».

Скважина № 702 стала самой знаменитой в стране. Она положила начало Второму Баку.

Сейчас ее ласково кличут «бабушкой», но она еще не ушла на пенсию: дает и дает нефть.

На новое месторождение нефти в помощь башкирским товарищам поспешили нефтяники, строители, транспортники со всех концов страны.

Бурно стал расти Ишимбай и скоро стал современным городом.

От Уфы к Ишимбаю надо было проложить железнодорожную линию. На эту стройку выходили колхозники близлежащих районов. Основной транспортной силой здесь долго были лошади. Основные орудия — лопата да кирка. Но такой был подъем у строителей, что дорогу в 150 километров проложили за год.

С таким же энтузиазмом прокладывали нефтепровод. И сюда скоро пришла победа, хотя никаких специальных машин тогда не было.

А в 1936 году ударил из скважины № 1 фонтан нефти совсем в другом углу Башкирии — в Туймазах.

Здесь же, в Туймазах, в 1944 году ударил фонтан необычной для нашей страны девонской нефти, на этот раз из скважины № 100.

И пошло, пошло!..

Второе Баку стало ведущим нефтяным районом страны. Сегодня это гигантская сокровищница, разметнувшаяся на просторах нескольких областей и республик.

Теперь нефть добывают не только в Башкирии, и в Татарии выросла большая нефтяная промышленность, ее добывают в Куйбышевской, Пермской и Оренбургской областях.

Второе Баку стало родиной выдающихся изобретений, невиданных рекордов, большого трудового героизма.

Башкирской нефти, нефти Второго Баку более тридцати лет.

Но народ не забывает ее первые дни, ее первооткрывателей — героев первых пятилеток.

За эти пятилетки бурно развивалась не только добыча нефти, но и другие виды тяжелой промышленности: металлургическая, станкостроительная, машиностроительная, а теперь и химическая.