Книга вампиров

ГЛАВА 5. СВИДЕТЕЛЬСТВУЕТ ЦЕРКОВЬ

В иностранной прессе в 1990-е годы появилось сообщение о существовании в США центра исследования вампиров. Руководитель центра, доктор Каплан из Нью-Йорка, рассказал о том, что предметом изучения являются люди с патологической тягой к выпиванию крови. Доктор Каплан утверждает, что «в отличие от вампиров из фильмов ужасов они (истинные вампиры), конечно, не могут после смерти вернуться на землю или сделать свои жертвы вампирами, высосать кровь человека против его воли или выпить столько крови, чтобы жертве грозила гибель».

Ознакомившись с утверждениями доктора Каплана, я пришел к выводу, что ни он, ни его центр не имеют представления о том, что такое истинный вампир, а изучаются в центре просто пациенты с отклонениями в психике, но никак не вампиры. Если бы доктор Каплан смог прочесть эту книгу, то — я уверен — его бы взгляды на определение вампиризма значительно изменились.

Те вампиры, вампиры истинные, о которых пойдет дальше речь, вопреки словам доктора Каплана из далекого Нью-Йорка, как раз и появляются только после своих похорон, заражают свои жертвы вампиризмом и приносят жертвам гибель.

Слово вампир появилось в западноевропейских языках в XVII веке, его не было ни в средневековой латыни, ни в старонемецких языках. Это является научным фактом, а если исходить из того, что всякое слово отражает жизненную реалию, то следует сделать несомненный вывод, что в Западной Европе до XVII века не существовало и самого понятия «вампир».

На Запад Европы слово (и понятие) вампир пришло из Германии, которая переняла его у южнославянских народов, находившихся под властью Австро-Венгерской империи. Австро-Венгрия, подчинив себе балканские народы, распространяла на Балканах западноевропейский дух Просвещения; феномен вампиризма заинтересовал церковные и научные круги Австро-Венгрии. Так он стал известен в Западной Европе.

Южная часть Балкан находилась под властью мусульманской Турции, и о том, что происходило в турецких владениях, европейцы знали очень мало; отрывочные и крайне скудные сведения предоставляли отдельные путешественники и исследователи (например, Турнфорт, описавший борьбу с вампиризмом в турецкой Греции). Турецкие мусульмане были далеки от европейского прогресса и расцвета наук, и события в турецких владениях в силу многих обстоятельств не стали предметом изучения европейцев. Потому все экспедиции по проверке фактов вампиризма и изучения его причин и природы, отправляемые австро-венгерскими колониальными властями, работали в австро-венгерских владениях: главным образом в Сербии и Моравии. О вампиризме в турецких владениях европейская наука фактов не сохранила.

У греков, румын и болгар понятие «вампир» известно с XV века — со времени активизации турецко-мусульманской экспансии на Балканы.

Надо отметить, что Болгария, Румыния и Греция не считались в ту эпоху европейскими странами, а называли их общим названием Левант — европейская территория, завоеванная мусульманской Турцией, не имеющая никаких контактов с христианской Европой, а потому Европой и не считающаяся. Данные территории подвергались насильственному обращению в ислам, их жизнь протекала вне европейской орбиты; о появлении вампиризма в этих странах Европа не знала практически ничего. Пока вампиризм не проник в Сербию.

Слово вампир пришло во все европейские языки от сербов (первоначально у сербов оно звучало — упир); у многих славянских народов оно звучит несколько иначе: у болгар — вапир, въпир; у чехов — upir, у поляков — upior, у украинцев — упир, у белорусов — вупар. Греки называли вампиров «бруколяками» или «вруколяками», отсюда русский синоним вампира — вурдалак.

Если взглянуть на вампиров с точки зрения фольклора и народных суеверий, то специалисту становится сразу заметно, что они выделяются из ряда всех прочих представителей нечистой силы: домовых, леших, ведьм, русалок, чертей и т. п., хотя в глазах сегодняшнего обывателя все эти персонажи народных сказок ничем принципиально не отличаются.

Русалкам, ведьмам и лешим — тысячи лет; они — традиционные представители фольклора, которые существовали в духовной жизни европейских народов всегда. Другое дело — вампир. Он появился лишь в эпоху Просвещения, совсем недавно по историческим меркам, и, надо признать, так и не стал героем народных сказок. Он занимает особое место, уникальное. Почему? Видимо, существует две причины.

Во-первых, возвращение покойника-родственника — явление слишком болезненное и интимное для человека; во-вторых, такое наблюдалось в те годы повсюду и было реалией жизни — не вымыслом: страшной, жуткой реалией. Если в народе и слагались истории о вампирах, то они преподносились совсем иначе, чем сказки: они преподносились, как быль — не скрывая боли, отчаянья, без прикрас и преувеличений, и — что характерно — не скрывая полного непонимания причин странных и трагических событий.

И, кроме того, реальный вампиризм существует и поныне.

Отсутствие в европейском фольклоре образа вампира объясняется просто: вампиризм пришел в Европу только триста лет назад, пришел через Балканы, от турков, которые тогда там правили. Именно они и принесли нам заразу.

Вампиризм существовал в Азии еще очень давно. Во всяком случае, сказки «Тысячи и одной ночи» повествуют о явных арабских вампирах, и арабам было известно еще тысячи лет назад, что такое вампиризм и как с ним бороться.

Европейцы не знали, что такое вампир, и потому первые появления заразы в Европе — в пограничных с турецкими владениями королевствах — были встречены с замешательством и скептицизмом. Нет никаких упоминаний о трудах арабских ученых о вампиризме (если у арабов и были в то время какие-то ученые, то их труды о вампиризме даже сегодня отыскать невероятно тяжело: они либо не сохранились, либо доступ к ним закрыт мусульманскими догматиками); народных методов борьбы с вампиризмом, принятых у арабов, европейцы не знали, а потому — в силу этих и многих других факторов — вампиризм застал европейцев врасплох и перерос в эпидемию.

В течение нескольких десятков лет заразой были объяты обширные территории. От Балкан вампиризм распространился на северо-восток — в Речь Посполитую (Западную Украину, Литву-Беларусь, Жемойтию, Польшу) и в Россию, на север — в Австро-Венгерскую империю (Чехию, Словакию, Моравию, Австрию, Венгрию, Боснию), на северо-запад — в Северную Италию, Швейцарию и Южную Германию. Южные страны Австро-Венгерской империи (которой в ту пору принадлежала современная Югославия) вместе с Грецией, Болгарией и Румынией (Молдавией) стали рассадником вампиризма для всей Восточной и Центральной Европы.

Погибли десятки тысяч людей, многие деревни просто вымерли, население других деревень собирало весь свой скарб, снималось с насиженного в течение веков места и уходило прочь — туда, где их больше не преследовала эта зараза. Столь значительные события не могли не вызвать отклик в церковных и научных кругах и в органах власти.

Полтора столетия европейцы боролись с вампиризмом, и эта тема была главенствующей в умах и настроениях эпохи.

Как же вышло так, что мы сегодня ничего об этом не знаем? Почему все забыто, и забыто настолько прочно, что само понятие «вампир» трактуется нами иначе, чем трактовалось 250 лет назад? В этом мы постараемся разобраться позже. А пока обратимся к историческим свидетельствам эпидемии вампиризма и попытаемся увидеть явление глазами очевидцев.

Эта книга не была бы никогда написана и сама история эпидемии вампиризма в Восточной Европе осталась бы для нас неизвестной, если бы не усилия итальянских историков, извлекших в 1960 году на свет божий по крупицам из пыльных ветхих архивов поразительные и невероятные документы. В Милане была издана книга «I vampiri tra noi», куда вошли переведенные с латыни труды авторов эпохи Просвещения. Книга затем была переведена во Франции, но особого интереса в Западной Европе она не вызвала, поскольку эпидемия вампиризма до этих мест не дошла и зловещего отпечатка в памяти народа не оставила.

Обращаю внимание читателя: эти документы так и не были изданы в XVIII веке в Речи Посполитой и в Российской империи, не изданы в Царской России до 1917 года и затем в СССР, не были изданы и после краха коммунизма в странах экс-СССР и Восточной Европы. То есть, это первое их издание на русском языке (и вообще на языках Восточной Европы). Никогда не переводились в полномм объеме на русский язык и языки народов Восточной Европы.

Отрывки вольного перевода с огромными искажениями из трактата Августина Кальме можно найти только в дореволюционной работе графа Орлова о «демонологии» и в некоторых других, где абсолютно искажается суть текстов. Ниже — мой полный перевод этих первоисточников — увы, первый у нас с их создания. Это важный нюанс, который объясняет саму девственную нетронутость темы вампиризма у наших исследователей — публикации на эту тему у нас в Восточной Европе просто не переводились. Поразительный факт: вампирология, прочно забытая и мертвая сегодня, существовала только в Западной Европе, куда вампиризм не успел дойти. Там же, где он свирепствовал, своей вампирологии не появилось.

Сохранились главным образом труды итальянских и французских исследователей вопроса; огромное количество статей о вампиризме было написано в то время также в Германии и Англии. Писалось ли на эту тему что-то в Речи Посполитой и России — неясно; во всяком случае, я пока не смог найти ни одного такого исследования той эпохи, кроме ряда писем из Польши о фактах вампиризма. Но письма — это не исследования феномена, а только свидетельства.

Следует также помнить, что хоть XVIII век и называют эпохой Просвещения, роль теологии и Церкви в науке была главной. Не было ни одного ученого-атеиста, все верили в Бога, все отражали эту веру в научных концепциях.

Научная среда обладала теологическим мировоззрением, а потому так или иначе подчинялась влиянию Церкви. И именно Церковь, увидев в вампиризме угрозу своим канонам, сделала все, чтобы вампиризм был как можно скорее забыт. Что ей вполне и удалось.

До сих пор я не вдавался в подробности, что такое истинный вампиризм и как он протекает. Хочу, чтобы вы узнали об этом из первоисточников, из исторических документов. Вначале мы познакомимся с позицией католической Церкви, поскольку она была самой авторитетной и значимой в любых вопросах европейской жизни; главнейшие вопросы жизни людей решала в те времена только Церковь, а потому ей — первое слово.

Отрывок из Augustin Calmet, Dissertation sur les apparitions des esprits et sur les vampires et revenants, Einsiedten, Kalin, 1749.

Всесторонне эрудированный Августин Кальме, автор одного из наиболее крупных комментариев Библии, стал излюбленной мишенью просветителей, которые насмехались над ним то и дело, считая его недалеким за приверженность к суевериям. Доля его была самой незавидной, так как не только просветители, но и католическая Церковь не смогла оценить его заслуг, и имя его можно встретить сегодня только в библиографии вампирологии. Вольтер, например, оказался по отношению к аббату Кальме по меньшей мере неблагодарным: он долгое время жил у него и широко использовал богатство его библиотеки для своего образования, а в дальнейшем счел возможным пожертвовать дружбой с аббатом ради успеха своей карьеры.

Аббат Кальме пишет о событиях, происходящих в Венгрии; сегодня Венгрия — небольшое государство, в те времена французы называли Венгрией Австро-Венгерскую империю, имевшую в своих владениях королевства балканских славян, граничащие с мусульманской Турцией, владеющей Болгарией, и Грецией.

«Всякое столетие, всякая нация, всякая страна имеют свои предубеждения, свои наклонности, которые их характеризуют, которые сменяют друг друга, и часто то, что казалось великолепным в одно время, становится жалким и смешным во время другое.

Можно увидеть века, где все было обращено к некой набожности, к некоторым видам учений, к определенным занятиям. Известно, что в течение более ста лет в Европе доминировала мода на поездки в Иерусалим. Короли, принцы, сеньоры, епископы, духовные лица, монахи — все рвались туда толпами. Паломничества из Рима стали тогда чрезвычайно часты и почетны.

Все забыто. Были и страны, наводненные флагеллантами; сейчас их остатки можно встретить разве что в братствах кающихся грешников, которые еще существуют во многих местах.

В тех же странах мы видели гимнастов и танцоров, которые повсюду встречались на улицах и даже у самих церквей. В наши дни их заменили судорожные. А последующие поколения будут удивляться тому, как мы сегодня смеемся над ними. В конце XVI века и начале XVII в Лотарингии говорили только о колдунах и колдуньях. Они уже давно не представляют интереса.

А какой шум вызвало появление философии Декарта! Старая философия стала презираема, и говорили только о физических опытах, о новых системах, о новых открытиях. Появился Ньютон — и к нему повернулись все умы. Система банковских билетов Лоу, фурор улицы Кенкампуа, какие еще события станут предметом обсуждения в королевстве? Поистине, французами овладела какая-то новая страсть.

В этом веке нашим глазам открылось новое явление, которое вот уже шестьдесят лет мы наблюдаем в Венгрии, Моравии, Силезии, Польше; говорят, что там встречают людей, умерших многие годы назад или только несколько месяцев до этого, они появляются, говорят, ходят, совершают нашествия на деревни, истязают людей и животных, пьют кровь своих близких, делают их больными и в конце концов причиняют им смерть. И нет другого пути избавиться от их опасных визитов и нашествий, кроме эксгумации, протыкания колом, отделения головы, вынимания сердца или сожжения.

Титульный лист трактата Августина Кальме «Диссертация о появлении призраков, вампиров и приведений»

Этим привидениям дали имя «упыри» или «вампиры», и о них рассказывают подробности такие редкие и детальные, и сопровожденные обстоятельствами настолько правдоподобными, и информацией настолько подтвержденной, что почти невозможно сомневаться в существовании этого явления в данных странах, и отрицать тот факт, что эти привидения действительно выходят из своих могил и совершает действия, о которых пишут повсюду.

Венгерские привидения, или вампиры, — люди, мертвые в течение более или менее значительного времени, которые выходят из своих могил, беспокоят живых, пьют у них кровь, являются им, создают шум [полтергейст] у их дверей и в их домах и в конце концов причиняют им часто смерть.

Предлагались многочисленные теории для объяснения воскрешения и появления вампиров.

Одни теории отвергали их существование как нечто выдуманное, как некий эффект предубеждения и невежества народа той страны, в которой верят в их существование.

Согласно другим теориям, эти люди не были на самом деле мертвы, а были погребены живыми. Таким образом, они воскресали сами вполне естественным путем и выходили из своих могил.

Другие же полагали, что эти люди действительно мертвы, но Бог своим разрешением или особым приказом позволил им воскреснуть и вернуться на время в свое тело — поскольку, когда их извлекают из земли, их тела находят неповрежденными, кровь алой и жидкой, а их конечности — гибкими и подвижными.

Были и те, кто придерживался взглядов, что привидения воскрешает дьявол и использует их как свой инструмент для причинения всяческого зла людям и животным.

Я узнал от покойного господина де Вассимона, советника финансовой палаты в Баре, что, будучи посланным в Моравию покойным герцогом Лотарингии Леопольдом по делам его брата принца Чарльза, епископа Оломоуцкого и Оснабрюкского, он был ознакомлен с тем, что в этих краях считается достаточно обычным повстречать человека, умершего некоторое время назад.

Этот человек возвращается в деревню, садится за стол к своим знакомым, не говоря ни слова, и делает знак головой одному из присутствующих, который через несколько дней неизбежно умирает.

Это подтверждали многие особы, среди них — пожилой приходской священник, встречавший такое явление, как он сам утверждал, не раз.

Местные епископы и священники консультировались в Риме в связи с этими чрезвычайными событиями, но им не было дано никакого ответа, поскольку ко всему этому отнеслись, вероятно, как к простым видениям или как к людскому воображению.

Наконец догадались извлечь из земли тела тех, кто воскресал, сжигать их или избавляться от них каким-либо другим способом. Так, наконец, удалось освободиться от назойливости этих призраков, появления которых стали сегодня в этих краях куда более редкими. Все это рассказал приходской священник.

Эти события дали возможность появиться на свет небольшому сочинению, озаглавленному «Magia Posthuma», составленному Чарльзом Фердинандом де Шерцем, напечатанному в Оломоуце в 1706 году с посвящением принцу Лотарингии Чарльзу, епископу Оломоуцкому и Оснабрюкскому.

Автор рассказывает, как в одной деревне некая умершая женщина была погребена обычным способом после соблюдения всех положенных ритуалов на кладбище. Через четыре дня жители деревни слышали громкий и необычный шум, видели призрак, который представал то в виде собаки, то в обличии разных людей, причинял людям страдание и боль, сдавливая им горло и сжимая желудок вплоть до удушья; он разбивал им почти все тело и доводил до полнейшего измождения, до состояния, когда жертвы становились бледными, худыми и изнуренными.

Призрак нападал даже на животных, и затем находили мертвых и полумертвых коров; порой он привязывал их одну к другой за хвост. Встречали лошадей полуживых от измождения, в поту, загнанных, задыхающихся, вспененных, словно после долгой трудной скачки. И бедствие это длилось несколько месяцев.

Названный мною автор рассматривает это явление как юрисконсульт, расценивая его как преступление, и рассуждает с точки зрения права. Он сообщает многочисленные примеры подобных воскрешений и тех бедствий, которые за ними следовали. Например, как в случае с умершим пастухом из деревни Блоу возле города Кадам в Богемии, который через какое-то время воскрес и появлялся у некоторых из своих сограждан; последние же через неделю поумирали. Крестьяне Блоу извлекли из земли тело этого пастуха и пригвоздили его колом к земле, заставив кол пройти через тело насквозь.

Находясь в таком состоянии, этот человек насмехался над теми, кто вбивал кол, и говорил им, что они оказывают ему любезную услугу, даря эту палку, чтобы у него было чем отмахиваться от собак. Той же ночью он вернулся и напугал своим появлением многих людей, и душил их больше, чем душил до этого.

Затем его доставили палачу, который положил его в телегу, намереваясь отвезти за деревню и там сжечь. Этот труп выл, как бешеный, тряс ногами и руками, словно живой, а когда его снова протыкали колом, он издавал яростные крики, а его кровь была ярко-алой и истекала в большом количестве. Потом его сожгли, и эта экзекуция положила конец появлениям и нашествиям призрака.

Этот же метод используют и в других местах, где встречаются подобные привидения; когда их извлекают из земли, они выглядят румяными, их конечности гибки и подвижны, а тела без червей и следов разложения, но с очень сильным специфическим запахом.

Автор цитирует другие источники, которые подтверждают то, что он сообщает об этих призраках.

По словам автора, эти призраки еще достаточно часто появляются в городах Силезии и Моравии. Их видят и днем, и ночью; замечают, что вещи, которые им принадлежали, сами двигаются и меняют место без того, чтобы кто-либо видимый их трогал. Единственное средство от этих явлений — отрезать голову и сжечь тело того, кто воскрес.

Однако все это совершают под видом правосудия. Допрашивают и заслушивают свидетелей, изучают основания, осматривают эксгумированные тела в поисках характерных черт, которые дают возможность утверждать, что это именно тот, кто досаждал живым, — об этом судят по подвижности и гибкости конечностей, жидкости крови, отсутствии разложения в тканях.

Если эти признаки присутствуют, то тело передается палачу, который его сжигает. Иногда случается, что призраки появляются еще в течение трех-четырех дней после сожжения.

Иногда откладывают на 6–7 недель погребение некоторых подозреваемых лиц. И если их тела не гниют, а члены тела остаются гибкими и подвижными, как у живых, — в этом случае их сжигают.

С полной уверенностью утверждают, что одежда и личные вещи этих лиц способны сами двигаться без помощи кого-либо живого. Не так давно это наблюдалось в Оломоуце, продолжает автор, где призрак бросал камни и причинял жителям беспокойство и беды.

Около 15 лет назад солдат, квартировавшийся у крестьянина-гайдамака на венгерской границе (Граница Австро-Венгрии с Турцией на территории современной Югославии. — В.Д.) сидел за столом с хозяином дома и увидел неизвестного который вошел и тоже сел за стол рядом. Это чрезвычайно напугало хозяина, впрочем, как и всю деревню.

Солдат, не зная сути дела, был очень удивлен. Но когда на следующий день стало известно, что хозяин дома мертв, солдат понял смысл происшедшего. Ему рассказали, что это был отец хозяина, умерший и похороненный более 10 лет назад; он пришел к нему и стал причиной его смерти.

Далее события развивались следующим образом. Вначале солдат доложил об этом происшествии в полк, а оттуда последовал доклад командованию, которое поручило графу де Кабрера, капитану пехотного полка, расследовать это происшествие.

Прибыв на место с другими офицерами, а также с хирургом и судьей, они заслушали и оформили надлежащим образом свидетельские показания жильцов о том, что призраком был отец хозяина дома и что все, доложенное ранее солдатом, было истинной правдой. Это же было удостоверено всеми жителями деревни.

Впоследствии тело этого призрака было вынуто из могилы, и комиссия обнаружила, что оно имеет вид человека, который только что скончался, а кровь его полностью похожа на кровь живого человека.

Граф де Кабрера отрезал у него голову, и затем вернул тело в могилу.

Поступили также сообщения о других подобных привидениях, и среди них — о неком мужчине, умершем более 30 лет назад, который появлялся три раза в своем доме во время обеда, высасывал кровь из шеи своего брата в первый раз, у одного из сыновей — во второй, и третий раз — у домашнего слуги. Все трое после этого скоропостижно скончались.

Согласно данным показаниям, уполномоченный приказал вынуть из земли этого человека, и обнаружилось, как и в первом случае, что у него кровь жидкая, какая присуща живому человеку. Уполномоченный приказал пробить ему большую дыру в виске, и затем тело вернули в могилу.

Он же приказал сжечь тело третьего призрака, похороненного более 16 лет назад, который также пил кровь, чем причинил смерть двоим из своих сыновей.

После отчета командованию уполномоченный был послан с докладом в императорский двор, и император приказал послать боевых офицеров, судей, врачей и хирургов и некоторых ученых для выяснения причин этих столь необычных событий.

Некий старик в возрасте 62 лет умер в начале сентября в деревне Кизилова, в трех лье от Градиша (Силезия); через три дня после похорон он явился своему сыну и попросил у него еды. Тот накрыл ему на стол, призрак поел и исчез. На следующий день сын рассказал соседям о случившемся. Этой ночью отец не появлялся, но на следующую он пришел и снова попросил дать поесть; не ясно, дал ли ему поесть сын или нет, но наутро его нашли мертвым в своей кровати. В тот же день 5 или 6 человек в деревне внезапно заболели и умерли один за другим всего за несколько дней.

Офицер или местный бальи, которому было сообщено о происшедшем, отправил донесение об этом в трибунал Белграда, а оттуда в деревню были посланы два своих офицера с палачом для выяснения этого дела. Имперский офицер, которого заинтересовало это донесение, отправился туда из Градиша, чтобы стать свидетелем явления, о котором он так часто слышал.

Вскрыли все могилы тех, кто умер в течение 6 предыдущих недель; когда дошли до могилы старика, его обнаружили с открытыми глазами, румяного, имеющего естественное дыхание, однако неподвижного и мертвого. Исходя из этого, определили, что он явный вампир. Палач вбил ему в сердце кол. Для казни развели костер, и труп сожгли в пепел. Не обнаружили «никаких следов вампиризма ни в трупе сына, ни в других трупах».

Около пяти лет назад некий гайдук из Медрейги по имени Арнольд Поль был раздавлен опрокинувшейся повозкой с сеном. Через месяц после его смерти внезапно умерли четыре человека — таким же образом, каким, согласно местным представлениям, умирают люди, замученные вампирами. Тогда вспомнили, что этот Арнольд Поль часто рассказывал о том, что в районе Косово, на турецкой границе с Сербией, на него нападал турецкий вампир. Еще он говорил, что те, кто были пассивными вампирами в жизни, становятся активными после смерти, то есть те, из кого была выпита кровь, будут ее тоже, в свою очередь, пить; но он нашел средство выздороветь — поедая землю с могилы вампира и обтираясь его кровью.

Эти предосторожности, однако, не помешали ему стать вампиром после смерти — когда он был эксгумирован через сорок дней после похорон, у его трупа были обнаружены самые очевидные и явные признаки вампира. Его кожа была розовой, росли волосы, ногти и борода, а все вены были полны жидкой кровью, и кровь находилась во всех частях закутанного в саван тела.

Представители местной власти, в чьем присутствии была проведена эксгумация, были людьми сведущими в вампиризме; приказали вколотить, согласно обычаю, в сердце покойного Арнольда Поля заточенный кол. Он пронзил его тело насквозь, и это заставило его по-страшному закричать — так, как кричал бы живой человек. После того, как кол был вбит, ему отрезали голову и затем все сожгли. Потом провели те же операции с трупами других четверых, умерших от вампиризма — опасаясь, что они, в свою очередь, станут причиной смерти других людей.

Скульптурное изображение аббата Августина Кальме. Его годы жизни (1672–1757) совпали с эпидемией вампиризма в Восточной Европе

Все эти меры не смогли, однако, помешать тому, что, к концу прошлого года, то есть по прошествии пяти лет, эти пагубные явления возобновились, и многие жители этой деревни были, к сожалению, истреблены. В течение трех месяцев 17 человек разного пола и возраста умерли от вампиризма: одни из них — без всякой болезни, другие — после двух или трех дней недомогания.

Так сообщают, что некая Станоска, дочь гайдука Иотуитзо, которая легла спать в полном здравии, проснулась среди ночи с ужасными криками, дрожа, и говорила, что сын гайдука Милло, умерший 9 недель назад, чуть не задушил ее во время сна. С этого момента она стала чахнуть и через три дня умерла. То, что эта девушка сказала про сына Милло, заставило подозревать в нем вампира; его эксгумировали и нашли таковым.

Представители местной власти, врачи, хирурги рассмотрели причины, по которым в этих местах мог возродиться вампиризм, несмотря на меры предосторожности, принятые несколько лет назад. После долгого расследования, наконец обнаружили, что усопший Арнольд Поль убил не только тех четверых людей, о которых было известно ранее, но также и множество животных, которых съели новые вампиры, а среди них — и сын Милло. Исходя из этого, было принято решение эксгумировать всех тех, кто умер в течение определенного срока.

Среди сорока могил обнаружили 17 с трупами, имевшими все очевидные признаки вампиризма; им прокололи сердце и отрезали голову, затем их тела сожгли и пепел бросили в реку.

Все предпринятые меры, о которых мы говорили, были проведены с юридической точки зрения в надлежащей форме и удостоверены многими офицерами, гарнизоны которых располагались в данной местности, старшими полковыми хирургами и представителями местной власти. В конце этого января был послан протокол в императорский военный совет в Вене, и совет создал комиссию для проверки сообщенных фактов.

В государственных докладах за 1693–1694 гг. говорится об упырях, вампирах и привидениях, которые появляются в Польше [Речи Посполитой] и — о чем больше сообщений — в России.

Они появляются в любое время суток и приходят пить кровь живых людей и животных — в таком большом количестве, что иногда она вытекает у них обратно через рот, нос и, чаще всего, через уши, а труп плавает в заполненном кровью гробу. Говорят, что он испытывает какой-то голод, который заставляет его жрать белье и одежду, которая находится рядом с ним. Этот упырь выходит из своей могилы, или выходит некий демон в его обличии, приходит по ночам обнимать и сжимать в объятиях с неистовой силой своих близких или друзей, потом пьет их кровь, пока они не ослабнут, доводит их до изнеможения, и, наконец, становится причиной их смерти.

Эти преследования не прекращаются со смертью одного из членов семьи; их можно остановить, лишь отрезав голову или вскрыв сердце привидению, труп которого находят в своем гробу гибким, податливым, полным, с красным лицом, хотя он уже долгое время мертв. Из их тел вытекает огромное количество крови, и некоторые смешивают ее с мукой для приготовления хлеба; и по обычаю этот хлеб едят для защиты от преследования духа, который действительно после этого больше не приходит.

Вот письмо, которое было написано одним из моих друзей по поводу венгерских привидений:

«Чтобы удовлетворить просьбы господина аббата Кальме относительно вампиров, я, нижеподписавшийся, имею честь уверить его, что нет ничего правдивее и достовернее того, что он может без труда прочесть в опубликованных докладах, которые были помещены в газетах по всей Европе.

Но ко всем появившимся докладам господин аббат должен добавить, как факт достоверный и общепризнанный, доклад белградской депутации, созданной по распоряжению покойного Карла VI и руководимой покойным герцогом Карлом-Александром Виртембергским для вице-короля королевства Сербия; я, к сожалению, не могу назвать точной его даты, так как не имею в настоящее время возле себя нужных бумаг.

Посланная принцем белградская депутация была составлена наполовину из офицеров и наполовину из гражданских лиц, включая верховного судью королевства. Депутация была отправлена в деревню недалеко от Белграда, где свирепствовал, наводя ужас на жителей, известный вампир, умерший многие годы назад; он пил кровь у своих родственников.

Должен сказать, что депутация была составлена из лиц известных своей нравственностью; но даже, будучи уверенными в их безупречности, их всех, даже ученых, привели к присяге. Депутацию сопровождали лейтенант гренадерского полка принца Александра Виртембергского и с ним 24 гренадера этого же полка. Одним словом, герцог, который в это время находился в Белграде, собрал в депутацию всех честных, вызывающих доверие лиц с той целью, чтобы сделать их непосредственными и достоверными очевидцами того, что должно было произойти.

Прибыв на место, мы через две недели обнаружили вампира, дядю пяти племянников и племянниц; к тому времени он уже отправил на тот свет троих из них и еще одного из своих братьев. Он был занят пятой жертвой. Это была его племянница, красивая юная девушка, и он уже два раза пил у нее кровь. Этой печальной трагедии был положен конец следующим образом.

Поздним вечером мы с уполномоченными и местными жителями отправились на его могилу. Я, однако, не смог узнать, в течение какого времени вампир пил кровь у предыдущих жертв и каковы были подробности этого. После того, как вампир высасывал кровь, жертва находилась в состоянии крайнего измождения, слабости и утомления — настолько ужасным оказывалось это насилие. Вампир был похоронен около трех лет назад; над его могилой было видно свечение, похожее на свет лампы, но менее яркое.

Могилу вскрыли и обнаружили человека неповрежденного и казавшегося столь же здоровым, как и любой из нас присутствовавших. Волосы, ногти, зубы и глаза (последние были полузакрыты) также крепко держались на его теле, как они есть сейчас на нас, живых, и его сердце билось.

Затем его вынули из могилы; его тело не было по-настоящему гибким, но оно было целым и абсолютно неповрежденным; потом чем-то вроде металлической пики, круглой и острой, ему пронзили сердце. Оттуда потекло нечто беловатое и жидкое вместе с кровью, но кровь доминировала в ней, все это не имело никакого дурного запаха. После этого ему отрубили голову топором, похожим на те, которыми пользуются на казни в Англии. Из тела потекла та же жидкость с кровью, но беловатой жидкости было в пропорции к крови уже гораздо больше, чем из сердца.

В конце концов, его бросили снова в могилу и засыпали негашеной известью, чтобы завершить дело наверняка. С тех пор его племянница, у которой он два раза пил кровь, стала чувствовать себя лучше.

В месте, где вампиры высасывают кровь, образуется ярко-синее пятно; но определенного места нет: иногда они пьют кровь из одного места, а иногда из другого».

Родственник этого же офицера написал мне 17 октября 1746 года, что его брат служил в течение 20 лет в Венгрии и что он с большим интересом изучал все, что касается привидений. Он утверждал, что народ этой страны более легковерный и суеверный, чем другие народы, и что местные жители верят, что страдают болезнями, насылаемыми колдовством. Заподозрив мертвеца в том, что он вызывает у них определенного рода недомогания, они доносят на него в магистрат, который, рассмотрев показания очевидцев, эксгумирует труп; ему отрубают заступом голову, и, если из нее появляется хоть капля крови, они считают, что это кровь, которую он выпил у заболевшего человека.

Тот, кто мне это написал, похоже, далек от того, во что верят в этой стране.

Можно привести много таких примеров и таких суждений в пользу вампиризма, где утверждается, что привидения Венгрии, Моравии, Польши и т. д. не являются действительно мертвыми, что они живут в своих могилах, правда без движения и без дыхания; что кровь, которую у них находят, — свежая и алая, что их конечности подвижны, что они испускают крики, когда им протыкают сердце или отрезают голову, — то само по себе доказывает, что они еще живы.

Однако не это кажется мне самым трудным для понимания; главный вопрос заключается в том, как они выходят из своих могил, как они туда возвращаются — без видимых следов смещения почвы — приходя в свое первоначальное состояние; как они кажутся снова одетыми в свои одежды, как они едят.

Если это так, то почему они возвращаются в свои могилы? Почему не живут среди живых? Почему пьют кровь своих близких? Почему мучают тех, кто должен быть им дорог и кто их не обижал?

Если все это только воображение больных людей, то почему этих вампиров находят в своих могилах без следов разложения, полными крови, гибкими и подвижными? Почему их ноги запачканы свежей дорожной грязью — когда их могилы вскрывают на следующий день после того, как они ходят и пугают в окрестностях людей? И почему не замечают ничего подобного у других трупов, похороненных в это же время, на том же кладбище? Отчего они не возвращаются больше, когда их сжигают или протыкают колом? Может это снова воображение живых и их суеверия, которые успокаиваются после этих казней? Почему эти события возобновляются так часто в этих странах? И почему от этих предрассудков не отступают, и повседневный опыт, вместо того, чтобы развеять эти предубеждения, лишь усиливает и увеличивает их?

В Германии существует широко распространенное мнение, что некоторые мертвецы едят в своих могилах, пожирают все, что находится вокруг них, и многие очевидцы слышат даже иногда, как они под землей жрут, словно свиньи, с глухими криками и рычаньем.

Немецкий автор Мишель Рауфт составил сочинение, озаглавленное «De masticatione mortuorum in tumulis» («Мертвецы, которые жрут в своих могилах»). Он рассматривает как факт доказанный и достоверный то, что некоторые мертвецы в могилах пожирают белье, одежду, все, что подвернется, и даже собственное тело. Он отмечает, что в некоторых областях Германии, чтобы помешать мертвецам жрать, им кладут в гроб под подбородком большой ком земли; в других краях им вкладывают в рот маленький кусочек серебра или камень; есть места, где им просто сильно пережимают горло платком.

К этому можно было бы добавить случай с графом Генри де Салм, которого посчитали мертвым, но похоронили совершенно живого. Ночью в церкви Отсейского аббатства, где он был похоронен, слышали громкие крики, а когда на следующий день могилу открыли, его нашли перевернутым и лежащим вниз лицом, хотя был он похоронен на спине, лицом вверх.

Несколько лет назад в Бар-ле-Дюк, когда на кладбище похоронили мужчину, из его могилы слышался шум; на следующий день, когда могилу отрыли, обнаружили, что он съел ткани рук — это мне подтверждали очевидцы. Этот мужчина перепил водки, и его похоронили, посчитав мертвым. Рауфт рассказывает о цыганке, которая в 1345 году сожрала в своей могиле половину савана; во времена Лютера встречались случаи, когда мертвецы жрали свои внутренности. Другой мертвец в Моравии сожрал одежды женщины, похороненной возле него.

Но самый замечательный пример, который он приводит, — это случай с Пьером Плогойовичем, находившемся в могиле примерно 6 недель в венгерской деревне Кисолова.

Этот мужчина стал появляться некоторым жителям деревни по ночам перед сном и передавливал им глотку — так, что в течение двадцати четырех часов они от этого умирали. За восемь дней он убил таким образом 9 человек, как старых, так и молодых. Вдова самого Плогойовича заявила, что ее муж пришел к ней после своей смерти и забрал свои туфли, чем напугал ее так, что она навсегда сбежала из Кисолова.

Эти обстоятельства заставили жителей деревни решиться выкопать тело Плогойовича из земли и сжечь его, чтобы избавиться от этих нашествий. Они обратились к императорскому офицеру, который был комендантом на территории Градицы в Венгрии, и к местному приходскому священнику, чтобы эксгумировать тело; однако офицер и кюре отказались дать такое разрешение. Но крестьяне заявили, что если им будет отказано извлечь из земли тело этого человека, в котором они без всяких сомнений видели настоящего вампира (так они называли это привидение), то они должны будут оставить эту деревню и уехать из этих мест.

Императорский офицер, видя, что ни угрозами, ни обещаниями крестьян не остановить, все-таки написал это разрешение. Вместе с кюре они приехали из Градицы в деревню Кисолова и эксгумировали Пьера Плогойовича. Они обнаружили, что его тело не издает никакого неприятного запаха, что на теле нет никаких следов разложения, а выглядит оно как живое, за исключением кончика носа, который казался немного увядшим и высохшим. Волосы и борода были густыми, а на месте ногтей, которые выпали, появились новые. Под старой кожей, которая оказалась мертвой и беловатой, была видна новая, здоровая, естественного цвета; его руки и ноги были также в состоянии, присущем здоровому человеку. Они заметили также вокруг его рта следы свежей крови, которую, как полагали жители, этот вампир пил у людей и причинил им смерть.

Скрупулезно изучая все эти факты, императорский офицер, кюре и присутствовавшие местные жители все больше убеждались, что этот вампир является истинной причиной смерти их сограждан. Придя в крайнее негодование, жители отыскали заточенный кол и вонзили его в грудь вампира, откуда хлынула свежая и алая кровь, которая потекла также из носа и рта; выделилось также кое-что из другой части тела, которую не хочется называть из соображений благопристойности. Затем крестьяне отволокли тело в костер и сожгли его до пепла.

Об этих событиях существует много разных суждений:

1) одни считают их чудесами;

2) другие относят их к чистым проявлениям возбужденного воображения или сильного суеверия;

3) еще одни полагают, что эти явления очень естественны и очень просты: эти люди не мертвы и воздействуют естественным образом на другие тела;

4) есть те, кто видит за всем этим происки сатаны, но даже среди них кое-кто полагает, что есть некие безобидные демоны, отличающиеся от демонов, приносящих зло и враждебных людям, и к ним (к первым) должно быть отношение шутливое и безразличное — в отличие от вредных демонов, внушающих людям преступление и грех и причиняющих бесконечные беды;

5) есть также те, кто хотел бы думать, что свое тело и одежду пожирают не сами мертвецы, а змеи, крысы, кроты, рыси или другие прожорливые животные, или даже то, что язычники называли Striges (вампиры), которые являются птицами, пожирающими животных и людей и пьющими у них кровь (В Польше словом «strzyga» называли маленьких детей, которых считали вампирами зато, что они имели с рождения двойной ряд зубов во рту — коренные зубы при еще не выпавших молочных; по поверью эти дети рано умирали и после смерти летали ночью подобно летучим мышам. — В.Д.).

Кое-кто утверждает, что подобные случаи замечены у женщин, особенно во время чумы; но существуют примеры вампиров как женщин, так и — главным образом — мужчин; хотя те, кто умер от чумы, яда, бешенства, пьянства и эпидемических болезней, становятся вампирами чаще всего — вероятно потому, что их кровь свертывается хуже, а похороны происходят поспешно из-за опасения, что больной, которого посчитали умершим, является источником инфекции.

Добавляют, что эти вампиры известны лишь в некоторых странах, таких, как Венгрия, Моравия, Силезия — где эти болезни наиболее распространены, и где народ плохо питается и испытывает от этого различные недомогания, которые, помимо всего прочего, могут быть вызваны климатом и усилены суевериями, воображением и испугом; эти три последних фактора способны порождать самые опасные болезни, и повседневный опыт как нельзя лучше доказывает это. А что касается утверждений, что, мол, кое-кто слышит, как эти мертвецы жрут, как свиньи, в своих могилах, так это все басни, которые основываются лишь на смехотворных предрассудках.

Я уже высказал возражения, основанные на невозможности того, что эти вампиры выходят из своих могил и возвращаются туда без видимого повреждения земли на могиле; никогда не удастся ответить на вопрос, каким образом это происходит. Говорить, что сатана крадет и одухотворяет тела вампиров — вещь бездоказательная и неправдоподобная.

Жидкая кровь, розовый цвет кожи, гибкость членов вампира не должны удивлять так же, как не удивляет рост его ногтей и волос и отсутствие следов разложения на его теле. Чрезвычайно часто встречаются тела, не подверженные разложению и сохраняющие после смерти розовый цвет. Это не должно казаться странным у тех, кто умирает без болезни и от внезапной смерти или от некоторых известных врачам болезней, не позволяющих крови свертываться и оставляющих члены тела гибкими.

Что касается роста волос и ногтей на теле, лишенном всяких следов разложения, то это вполне естественная вещь. В этих телах продолжается медленная и незаметная циркуляция соков, которые вызывают рост ногтей и волос — так же, как мы ежедневно видим растущий и пускающий ростки лук, хотя он вынут из земли и лишен пищи и влаги. Это же относится и к цветам, и вообще ко всему, что зависит от вегетации у животных и растений. (Судебная медицина нашего века имеет иную точку зрения на этот счет: в первые же часы после смерти в теле человека начинаются необратимые процессы полного разложения, не может быть никакой речи о «росте ногтей и волос», о «жидкой крови во всех венах» и т. п. Ногти и волосы перестают расти сразу после смерти, а кровь, стекаясь под действием собственного веса в низлежащие ткани, загустевает и образует трупные пятна. Читателю следует скептически относиться к рассуждениям А. Кальме и его современников о посмертных процессах в теле человека. Далее в книге читатель познакомится с истинной картиной посмертных процессов — той, которую дает современная судебная медицина. — В. Д.)

Вера в существование «бруколяков», распространенная у греческих народов, не более обоснована, чем вера в привидения. И лишь невежество, предрассудки, страхи греков порождают эту пустую и глупую веру, которая продержалась вплоть до сегодняшнего дня.

Все, что рассказывают о мертвецах, якобы жрущих под землей в своих могилах, настолько смешно и наивно, что не выдерживает никакой критики. Все согласны только с тем, что сравнительно часто хоронят людей, которые не являются мертвыми. Можно найти достаточно таких примеров как в прошлых веках, так и в наши дни. Диссертация господина Винфлу и добавления господина Брюйе убедительно подтверждают, что нет других признаков настоящей смерти, кроме начавшегося гниения и зловония.

Н. Мануэль «Вторжение смерти в веселый монастырь»

Существует бесконечное множество примеров, когда человека считают мертвым, а он воскресает после своих похорон. И есть огромное количество болезней, при которых больной надолго остается не способным говорить, неподвижным, без заметного дыхания; встречаются утопленники, которых считают мертвыми, но которые возвращаются к жизни при пускании им крови.

Все это изучено и известно и может служить объяснением тому, как смогли достать из могил вампиров, которые говорили, кричали, выли, испускали кровь; все это происходило потому, что они не были мертвы. Их убивали, обезглавливая, протыкая колом сердце, сжигая их, — и совершали при этом огромную ошибку, так как считали, что, якобы, они воскресают, чтобы беспокоить живых и заниматься злодеяниями и убийствами. Подобное никогда не было ни доказано, ни достоверно запротоколировано, и не могло служить основанием для обвинений, беспочвенных и пустых, по которым бесчестно убивали людей, совершенно невиновных в том, в чем их обвиняли. Я не удивлюсь, если Сорбонна осудит кровавые и жестокие казни, которым подвергают такого рода мертвые тела; но удивительно, что гражданские суды и магистраты не используют свою власть и строгость законов для пресечения расправ.

Во всем этом я вижу только невежество, и я оставляю возможность бороться с ним более удачливым и отважным, чем я».

Поскольку научного объяснения фактам не было, то следовало, по логике вещей, остановится на общепринятом в народе мнении: вампиризм порождает сатана. Такое объяснение, безусловно, не могла принять Церковь. Не мог такого объяснения принять и Августин Кальме, личность образованная, прогрессивная и не менее известная для своего времени, чем Ньютон или Вольтер.

Значит, деваться некуда, и остается только одно: назвать весь фактический материал выдумкой и суевериями отсталых народов. Что и было сделано.

Такова позиция аббата Августина Кальме. Данная статья оставляет странное впечатление: по всему видно, что Кальме абсолютно доверяет тщательно собранным им материалам, вот только объяснения всем этим фактам найти не может. На мой взгляд, воинственный скептицизм завершающей части статьи, кажущийся надуманным и неискренним, продиктован требованиями церковной цензуры, неспособностью автора найти объяснение описываемым фактам и — в какой-то мере — желанием сохранить репутацию здравомыслящего человека.

Но статья оставляет впечатление, что сам он с такой точкой зрения все-таки не согласен. Иначе, зачем весь этот фактический материал, подробности, подтверждения достоверности событий?

Совершенно ясно, что цель статьи Кальме была не в том, чтобы разоблачить вампиризм как нечто несуществующее, а в обратном — донести до людей думающих информацию о вампиризме, обойдя при этом церковную цензуру.

В дополнение к приведенным выше сведениям приведу еще один отрывок из книги Кальме. Это письмо родственника аббата, французского офицера, служившего в те годы в Австро-Венгерской империи. Имя его не было названо; видимо, автор исходил из необходимых в ту эпоху этических соображений.

Хочу еще раз уточнить одну деталь: когда речь идет о венгерских деревнях и венгерских вампирах, надо, в первую очередь, иметь в виду Югославию и часть Румынии, которых тогда все полагали «естественной частью Венгрии».

Отрывок из Augustin Calmet, Dissertation sur les apparitions des esprits et sur les vampires et revenants, Einsiedten, Kalin, 1749.

«Мой дорогой кузен,

Вы желали быть в точности информированным в том, что происходит в Венгрии в отношении привидений, которые зачастую являются причиной смерти людей в этих краях. Я могу рассказать о них со знанием дела, так как я нахожусь здесь уже несколько лет и я от природы любознателен.

За свою жизнь я внял бесконечному множеству историй — или рассказов, претендующих на то, чтобы ими зваться, — о духах и колдовстве, их тьма, и с трудом я поверю хоть одной из них. Не обязательно быть чересчур осмотрительным в этом вопросе, чтобы избежать риска попасться на удочку. Однако существуют некоторые факты, настолько признанные, что нельзя не счесть возможным в них поверить.

Что касается венгерских привидений, то вот как все происходит.

Какой-нибудь человек ощущает вдруг недомогание, теряет аппетит, худеет на глазах и к исходу восьми или десяти дней, а иногда — и двух недель, — умирает без жара, лихорадки или любого другого симптома, кроме исхудания и изнурения.

В этих краях говорят, что причиной тому — привидение, которое преследует его и пьет его кровь. Большинство из тех, кто заразился этой болезнью, полагают, что видят белый призрак, преследующий их повсюду, словно тень.

С тех пор, как мы были расквартированы возле Валакес, в провинции Тимишоара (Запад Румынии, граница с Сербией, менее чем в 100 км от Белграда. — В.Д.), два кавалериста из роты, в которой я служу корнетом, умерли от этой болезни, а многие другие, зараженные ею после них, умерли бы тоже, если бы капрал из нашей роты не остановил болезнь, применив средство, которое для этого используют местные жители. Оно имеет особые плюсы, и хотя это средство верное, я нигде и никогда о нем не читал. Вот оно.

Выбирают мальчика такого возраста, в котором он еще не успел пустить в ход свое тело, то есть — девственника. Его сажают без седла на некастрированного коня, который никогда не был в случке и который был бы абсолютно черной масти, его ведут по кладбищу и заставляют пройти по всем могилам. Там, где конь, несмотря на мощные удары хлыста, откажется пройти, могила считается занятой вампиром.

Эту могилу отрывают и находят там труп — настолько полный и внешне приятный, что он кажется мирно и спокойно спящим человеком. Ударом заступа ему перерубают шею, из которой вытекает в значительном количестве самая чистая, алая кровь. Можно было бы поручиться, что этот человек — из самых здоровых и самых живых. Дело сделано, могилу засыпают, и можно считать, что болезнь побеждена, поскольку всем, зараженным ранее, возвращаются мало-помалу их силы, как возвращаются они людям, избавившимся от продолжительной болезни и долгого истощения. Так и случилось с нашими заболевшими кавалеристами.

Я тогда командовал ротой вместо моего капитана и лейтенанта, которые отсутствовали; я был очень обижен тем, что капрал испугался огласки и приказал провести этот опыт без меня. Я вынес бы сам любое наказание, но не стал бы наказывать капрала и потчевать его палочным угощением — товаром, который выдается по сходной цене во всех императорских войсках. Я отдал бы все на свете, чтобы присутствовать на этой операции, но вышло так, что она прошла без меня».

Все эти столь странные и неожиданные события, получившие документальное подтверждение многочисленными комиссиями, не могли остаться без оценки главы Церкви — папы Римского.

И действительно, папа высказывал свое мнение по этому поводу неоднократно. В его речах и статьях видится главным образом абсолютная растерянность и полная неспособность смотреть фактам в лицо.

Удивительно то, что папа неоднократно лично собирал из самых уважаемых им экспертов специальные комиссии для расследования фактов вампиризма, и все их доклады, непременно подтверждающие существование вампиров, им отвергались. Кончилось тем, что вызывающих доверие лиц, еще не принявших участие в таких комиссиях, у папы больше не осталось, а сам он понял, что не имеет никакого смысла и дальше проверять реальность феномена, поскольку ему все уже было ясно.

Европа ожидала оценки событий главою Христианской Церкви. У папы не оставалось выбора: ради сохранения стабильности и спокойствия в умах людей он должен был занять позицию, которую, в силу своего положения, он не мог не занять.

Его звали присутствовать в работе хотя бы одной комиссии, из тех, что он сам организовал. Он не участвовал в них принципиально: из страха потерять последнюю соломинку самообмана.

Отрывок из De Servorum Dei Beatification et de Beatorum Canonization, Rome, 1749, Liber IV, pars I, Caput XXI, стр.323-4.

Этого отрывка нет в первом издании De Servorum Dei Beatificatione, Bologne, 1734.

Говорили, что смерть папы Ламбертини потрясла в большей степени протестантов, чем католиков. Как бы там ни было, Бенуа XIV стал одной из самых значительных и интересных личностей в истории папской церкви. Он родился в Болоньи. Его знали как человека, одаренного умом пытливым и тонким, как страстного любителя медицины, хирургии, биологии и психиатрии. Опираясь на свои глубокие связи с медицинскими кругами Болоньи, он пытался перевести на научную основу изучение чудес, видений, мистических опытов: его фундаментальный труд «De Servorum Dei beatificatione et Beatorum canonizatione» стал результатом этого исследования.

При его правлении перед церковью встала необходимость занять определенную позицию по отношению к многочисленным фактам проявления вампиризма в Европе. Ламбертини, близкий Вольтеру по духу, отказывался от всяких сомнений по этому вопросу, хотя значительная часть церковной иерархии — обеспокоенная перспективой оттолкнуть от себя симпатии народа в эпоху, когда отношения между правителями и управляемыми в регионах, подчиненных австрийскому двору (и в других славянских владениях) стали натянутыми — казалась озадаченной. Можно обнаружить определенные симптомы этой озадаченности в исследованиях — всегда очень осторожных — Пальме и в отказе правительства австрийской императрицы Марии-Терезы от вынесения суровых приговоров в тех случаях, когда речь шла о наказаниях за чрезмерные усилия в борьбе с вампиризмом.

«В «Журнале за развитие медицины и естественных наук» (Nuremberg, 1732, № 11, стр.82) сообщается, что в Барачино (Сербия), городе на турецкой границе, расположенном в каких-то 27 милях от Белграда, уже погребенные мертвецы выходят из своих могил, не разрушая их, и убивают многих людей.

Эти преступления совершаются ночью, во время сна жертв, которые лишаются своей крови и затем умирают на исходе третьего дня. Этих воскресших мертвецов, названных в этих местах вампирами, находят в своих могилах; можно было бы поверить, что они живы, — настолько хорошо сохранилась в них свежая кровь, которая течет у них из ноздрей, рта и ушей.

Не видя других путей борьбы с ними, магистраты приказывают отрезать им головы и подвергать затем их трупы сожжению, а пепел скидывать в реку Морава.

Сообщаются также (в цитируемом издании, № 12, стр.91) подобные факты, произошедшие в деревне Мадвега. У Габлонца (Силезия) эти, так называемые, вампиры, очень часто возвращаются с того света, обнаруживаются вблизи своих семей, с которыми они пьют и едят, и имеют даже связи со своими вдовами.

Бывает, что если случайно путники проезжают через деревню в то время, когда вампиры выходят из могил, — последние преследуют их и нападают сзади.

В деревне Поссега (см. цитируемое издание, № 10) обнаружилось, что некоторые жители умерли от того, что у них была выпита кровь. Могилы вампиров вскрыли через 20 дней после их смерти и нашли их тела, лица, ногти рук и ног абсолютно неповрежденными.

То, что сообщается в этих местах о вампирах, преподносится как достоверная информация, получившая официальное подтверждение магистратов.

Немецкая гравюра XVI века, символически изображающая смерть. В руках у смерти — гроб с погребальными носилками и песочные часы, символ быстротечности отпущенного человеку срока жизни

Тем не менее, то, что касается неповрежденности обнаруженных трупов, крови, которая из них течет, роста их ногтей и волос, отсечения головы у вампиров и кремации их тел с последующим сбрасыванием пепла в реку, — все это зависит от доверия тем лицам, которые дают свидетельские показания. Чрезвычайно трудно поверить в этого рода воскрешения мертвецов и в действия, которые им приписывают; на сегодняшний день все это далеко от того, чтобы считаться доказанными. К тому же, эти истории оценивались и оцениваются сейчас людьми с критическим мышлением как иллюзии заблуждающегося сознания.

По этой причине автор одной из статей (см. цитируемое издание № 18, стр.139) заявляет: «Эти рассказы основаны только на доверии свидетелям, и не остается ничего другого, как во всем довериться их показаниям, особенно в том, что касается трупов, выходящих ночью из своих могил и нападающих на людей, чтобы пожирать их кровь. У меня рождаются сомнения, поскольку все, что сообщается, исходит из рассказов тех, кто подвергся нападению этих воскресших мертвецов, и их утверждения невозможно никак проверить. Видели ли они действительно трупы — я хочу сказать, тела усопших, — или речь, скорее, идет о призраках или фантомах? Некоторые из этих людей наблюдали вампира реально, с подробностями, поскольку они могли назвать его имя и описать его (и описание затем соответствовало тому, что находили во вскрытой могиле). По меньшей мере, мне остается сильно сомневаться в том, что очевидцы наблюдали индивидуум (личность), т. е. того, в ком душа и тело слито в единое целое». Авторы номеров 24, стр. 191 и 28, стр. 219 согласны с этой точкой зрения: они целиком кладут ответственность за это воскрешение вампиров и действия, которые с ним связаны, на воображение, страх и ужас».

Отрывок из Louis — Antoine de Caraccioli, La vie du Pape Benoit XIV, Prospero Lambertini, Paris, 1783, стр. 190–192.

«Без сомнения, в Польше [Речи Посполитой] вы обладаете величайшей свободой, ибо там вы получаете право прогуливаться после вашей кончины. Здесь же, признаюсь вам, наши мертвецы так же спокойны, как и молчаливы; мы не испытываем нужды ни в сбиррах, ни в барригелах, а если они и есть у нас — так только в детских сказках.

Венгерская императрица должна была вас просветить докладом о вампирах, которых вы, обыкновенно, называете упырями. Господин Ван Свитен, ее врач, высоко образованный и вызывающий доверие, сообщил нам, что краснота некоторых трупов имеет лишь одну возможную причину: особый характер почвы, которая их вздувает и окрашивает.

Легендарный вампир Дракула тянется к шее жертвы. На самом деле при реальном вампиризме «засосы» (синяки, а вовсе не укусы) остаются не на шее, а на животе и груди, да к тому же без отметин от зубов.

В самом Киеве у вас есть множество прекрасно сохраненных тел, у которых остается и гибкость конечностей и румяный цвет лица (Украина и Литва-Беларусь в ту эпоху входили в состав Речи Посполитой — союзного государства Польши и Великого Княжества Литовского и Русского, а Русская Православная Церковь Киева была, вслед за Греческой Церковью, униатской и подчинялась папе Римскому; после раздела Речи Посполитой упразднена указами российского царизма в XIX веке на территории Российской империи. — В.Д.)

По этому поводу в моем сочинении о канонизации святых я отметил, что сохраненность тел не является никаким чудом.

Вам, как епископу, приходится часто искоренять подобные суеверия. Отыскивая их источники, вы обнаружите, что их распространяют священники — чтобы дурачить легковерный народ и выуживать из него деньги.

Рекомендую вам в самое ближайшее время недвусмысленно запретить все подобные нарушения; я очень прошу вас убедиться самому, что в этом деле виноваты только живые».

Папа ссылается на доклад Ван Свитена, придворного ученого Австро-Венгерской императрицы — свободного от церковной политики, но несвободного от политики императорского двора.

Его доклад вы найдете в следующей главе.

ГЛАВА 6. СВИДЕТЕЛЬСТВУЕТ НАУКА

Просперо Ламбертини, то есть папа Бенуа XIV, совершенно ясно высказал причину своего скептического отношения к вампиризму: все это далеко от того, чтобы считаться доказанным, поскольку чрезвычайно трудно в это поверить.

Замечательное по своей глубине суждение! Многочисленные комиссии, объездившие одна за другой всю Восточную Европу, представляли подробнейшие доклады, подписанные самыми честными, беспристрастными, образованными и вызывающими доверие лицами. Авторитеты церкви сами составляли и посылали эти комиссии, но верить результатам их работы они отказывались. Чего же еще нужно было, чтобы побороть этот упрямый скептицизм? Привезти живого вампира? Провести под наблюдением ученых опыты по искусственному заражению здоровых людей кровью вампира?

Сегодня такое несомненно потребовалось бы. Но в то время не только вампиризм, но и прочие болезни подобным лабораторным путем не изучались, а наука находилась в состоянии зачаточном, слабом и опиралась главным образом на голословные утверждения авторитетных ученых.

Инструментом науки была интуиция, формой существования — догма.

Если какой-нибудь сверхавторитетный ученый той эпохи заявлял о явлении, что его не существует, потому что такого не бывает, то весь прочий ученый мир разделял его точку зрения. Заведомо уверенный в своей правоте научный авторитет даже не считал ceбя обязанным хоть както обосновать свою позицию.

Разве это — научный подход, суть которого должна лежать в опоре на факты, проверенные экспериментами? Это антинаучный подход, ничем не отличающийся от церковного и способный принести только вред.

За примерами далеко ходить не надо. Знаменитый лорд Кельвин (известный английский физик Уильям Томсон, живший всего сто лет назад) прославился не только как первооткрыватель многих физических законов, но и как весьма категоричный и своенравный скептик. Исходя из своих умозрительных и интуитивных заключений, он в 1885 году высказался об абсолютной невозможности полетов аппаратов тяжелее воздуха, а в начале XX века заклеймил как шарлатанство и надувательство все опыты с рентгеновскими лучами.

Кроме этих, были у Кельвина и другие категорические суждения о «невозможности невозможных явлений», нанесшие неоспоримый вред науке.

Из подобных мнений «научных экспертов и авторитетов» в Бостонском музее современной техники составлена целая книга — увесистый фолиант в четыреста с лишним страниц. Туда вполне можно поместить и суждения авторитетных ученых эпохи Просвещения о вампиризме. Главный же интерес для нас представляют факты, приводимые ими в своих работах, поскольку факты есть факты, а уж оценивать их мы можем по-разному.

Отрывок из Considerazioni intorno alia pretesa Magia Postuma per sevire alia storia dei vampiri, presentata al supremo Direttorio di Vienna dal signor Barone Gerardo Van Swieten, Archiatro delle Cesaree Maestra e Prefetto della Loro Biblioteca, Naples 1781.

Вот комментарий Джузеппе Валериано Ванетти, который перевел этот документ на итальянский язык в XVIII веке:

«30 января 1755 года в Вене во всеобщем недоумении узнали о том, что раз за разом проходят странные процессы ПРОТИВ МЕРТВЕЦОВ в одном из городов Моравии, на границе Венгрии и Силезии, и что казнь «виновным» была объявлена людьми настолько тупыми, что ими могли быть только жалкие монахи. Лишь только узнав об этих событиях, рассудительная Августейшая Королева и Императрица была настолько удивлена, что тут же послала удостоверить происшедшее двух самых опытных физиков эпохи. После тщательной проверки фактов эти проницательные наблюдатели выдвинули заключение, согласно которому все имевшие место феномены являются лишь продуктом беспочвенного страха, предрассудков, чрезмерного воображения, наивности и невежества этих людей. Согласно заключениям обоих физиков и изучению процесса — варварского и гротескного одновременно, — который устроили над несчастными трупами, один из самых просвещенных людей Вены, широко известный своими трудами Жерар Ван Свитен, архиатр Ее Величества Императрицы, чьи заслуги выше всяких похвал, сообщил свою точку зрения королеве в нижеследующем послании, составленном на французском языке. Ясный и проницательный ум Государыни, ищущей лишь блага своим подданным, проявил свое самое глубочайшее негодование по отношению к сообщенным фактам. Хорошо зная, что если задаться целью искоренить такие глубокие предрассудки, то необходимо проявить силу и решительность, Государыня тотчас разослала строгие рескрипты в Магистраты, начальникам полиции и всем управляющим во всех провинциях, на основании которых эти суеверия становились не только запрещенными, но и наказуемыми; но к тому же если когда-либо в будущем произойдет какой-нибудь феномен, естественная причина которого покажется таинственной, никто не должен будет вмешиваться — под страхом очень сурового наказания — прежде, чем Ее Величество не станет осведомлена об этом. Ее Величество лишь одна будет в состоянии разрешить проблему способом, который она посчитает наиболее подходящим».

«Милостивая Государыня, Во все времена, когда люди сталкивались с необычайными событиями, причины которых им были неизвестны, они приписывали их силам высшим, стоящим над человеком. Об этом нам свидетельствует история всех столетий. Практические науки и искусства с присущей им мудростью открывали существование совершенно естественных причин, последствия которых изумляли тех, кто не догадывался о них.

Солнечные затмения, например, повергали людей в ужас, и целые народы веками верили, что являются свидетелями чуда. Лишенная предрассудков астрономия развеяла эти страхи, и этот феномен, который казался некогда ужасным, больше нас не пугает; и сейчас мы спокойно внимаем мощи Создателя, который заставил вращаться эти огромные тела в бесконечном космосе в течение стольких столетий и с такой регулярностью, что слабому человеческому уму потребовались долгие столетия, чтобы с абсолютной точностью вычислить ход их движения. Пушечный порох, электрические феномены, оптические иллюзии казались невероятно удивительными всем тем, кто не знал их природы; и огромное число самозванцев и обманщиков пользовались этим, чтобы внушить легковерной публике, что они — всемогущие маги.

Безусловно, по мере развития наук и искусств чудес оставалось все меньше. Магия Загробного Мира (Magia Posthuma), о которой здесь идет речь, дает тому еще одно доказательство — поскольку все эти истории исходят из мест, где царствует невежество, и очень возможно, что главными их авторами стали схизматические греки.

Турнфорт, ученый и блестящий медик, величайший ботаник своего столетия, будучи посланным Луи XIV в Азию специально для того, чтобы увидеть в Греции некоторые растения которые были слабо изучены древнегреческими врачами видел воочию труп, обвиненный в загробной магии, наблюдал все те меры, которые были предприняты, чтобы помешать демону пользоваться мертвыми телами для злодеяний над живыми людьми.

Эта история, которую можно найти в опубликованном Турнфортом «Путешествии в Левант», может помочь пониманию того, что произошло в 1732 году в одном из кантонов Венгрии, между Тибиско и Трансильванией.

В этом уголке страны в то время правила загробная магия; некоторые гнусные мертвецы были прозваны вампирами, и все полагали, что они пьют кровь людей — так же, как и животных, — и тот, кто съедает мясо этих животных, становится в свою очередь вампиром; и так же, как существо становилось при жизни пассивным вампиром, оно становилось активным вампиром после своей смерти — если только оно не ело землю с гробницы вампира и не обмазывалось его кровью.

Я располагаю лишь поверхностной информацией об этой истории, но я думаю, что судебные протоколы об этом процессе были переданы в имперский военный совет в Вене в начале 1732 года.

Церемония проходила под руководством «худуажий» — или местного судьи — человека, сведущего в вампиризме. В грудь вампира вонзили заточенный кол и пронзили им тело насквозь; затем ему отрезали голову; наконец его целиком сожгли и пепел сбросили в могилу.

Вампиризм легко передается и так же заразен, как чесотка, так как существует убежденность, что труп вампира заражает в два счета любое другое тело, похороненное на том же кладбище если тут же не уничтожить первого.

Не будучи информированным обо всех обстоятельствах дела, я ограничусь некоторыми замечаниями о происшедшем недавно случае, который был изучен лицами непредубежденными и проницательными, которых трудно обмануть.

Жерар Ван Свитен

По правде говоря, наши вампиры 1755 года еще не являлись в полной мере кровопийцами, но они уже имели все возможности чтобы стать таковыми, — поскольку палач, которому трудно не верить во всем том, что касается его профессии, утверждал, что, расчленяя осужденные на сожжение трупы, он наблюдал, как из них необычайно обильно и бурно истекает кровь; однако находились и те, кто допускал, что это количество составляло приблизительно лишь объем одной ложки. Что очень меняет историю. Необычные факты могут быть разделены на две группы:

1) Вампиры не разлагаются, но они остаются целыми и гибкими.

2) Вампиры беспокоят живых своими появлениями, преследованиями, удушениями и т. д.

Я сделаю — по возможности кратко — несколько замечаний по этим двум пунктам.

Обыкновенно труп подвержен гниению, и в результате этого процесса все части его тела, кроме костей, исчезают — от тела остается лишь горстка земли; но это гниение происходит постепенно, мало-помалу.

Доказательством тому служит следующий факт: если открыть могилу через 15 лет после смерти и не задевать стенок гроба, то труп в нем будет казаться целым: узнаются черты лица, посмертное покрывало и все остальное; но если гроб — пусть даже немного — тронут, все рассыпается в однообразную пыль, и остаются лишь одни кости. И так как усопшие должны уступить место своим наследникам (Речь идет либо о фамильных склепах, либо об обычных в те века общих могилах, которые открывали всякий раз, когда нужно было положить нового покойника. — В.Д.), срок в 15 лет, после истечения которого служащие похоронного бюро смогут расположить трупы, определен в большинстве стран.

Я не раз присутствовал на вскрытиях подобных могил, и, давая чаевые служащим похоронной конторы, я просил вскрывать гроб с предельной осторожностью. И эти наблюдения убедили меня в том, что мы после смерти не становимся пищей для червей — по меньшей мере это происходит нечасто, — поскольку эта пыль не могла бы сохранять черты лица. Когда открывают могилы, иногда находят целые, неразложившиеся трупы, однако высохшие, коричневого цвета, ткани тела очень твердые, но, тем не менее, эти тела лишены запаха.

Служащие похоронного бюро убеждали меня в том, что обычно на каждые 30 трупов находится один, который не разлагается, а высыхает. Из этого я делаю вывод, что без всякой сверхъестественной причины труп может оставаться долгие годы без гниения. (Судебная медицина нашего времени утверждает, что при высыхании — мумификации — труп за 6-12 месяцев теряет всю свою жидкость, и вес его составляет одну десятую от первоначального. Хотя подобный труп действительно остается без гниения, на живого или только что умершего человека он не похож совершенно. Мумия есть мумия. — В.Д.)

Я хорошо знаю, что некоторые люди придерживаются точки зрения, что труп вампира не только лишен всяких следов разложения, но также тело его остается свежим и конечности гибкими — но это опять-таки не является чудом.

Когда транспортировали в Вену тела двух эрцгерцогинь, умерших в Брюсселе, я присутствовал при вскрытии гробов: лица были целыми, кончик носа мягкий и т. д. Действительно, тела пахли разложением; но ароматические травы, которыми воспользовались, скрадывали малейший след запаха.

Эта консервация скорее присуща гробам, пломбированным оловом, — которые лишены всякой возможности попадания воздуха, что также мешает процессу разложения. Если гроб хорошо закрыт, если почва плотная — по своей природе или вследствие замерзания, или доступу воздуха препятствует какой-либо другой фактор, то разложение не имеет места, или, во всяком случае, оно происходит очень медленно.

Несколько месяцев назад я прочел небольшой английский трактат, напечатанный в Лондоне в 1751 году, в котором сообщается о факте реальном и достоверно доказанном: в феврале 1750 года вскрыли гробницу одной старинной семьи в графстве Девоншир в Англии; среди множества останков и сгнивших гробов нашли неповрежденный деревянный ящик. Из любопытства его открыли. Там обнаружили тело абсолютно целого мужчины; ткани еще сохранили свою естественную плотность, суставы плеч, локтей и пальцев были совершенно гибкими; когда нажимали пальцем на кожу лица, она обнаруживала свою податливость, но возвращалась в свое первоначальное состояние, как только давление прекращалось; то же самое было проэкспериментировано на всем теле. Борода была черная, длиной в четыре дюйма. Труп не издавал запаха разложения; на нем не обнаружили никаких повреждений. Церковный регистр свидетельствовал, что после 1669 ни один человек не был погребен в этом склепе. Итак, английский вампир, который 80 лет пролежал мирно в своей могиле, не беспокоя никого (Откуда эта уверенность? — В.Д.).

Оценим факты, которые приводят в доказательство вампиризма. Розина Иолакин, умершая 22 декабря 1754 года и эксгумированная 19 января 1755 года, была объявлена вампиром и предана огню после того, как ее обнаружили в своей могиле неразложившейся. Обычно зимой анатомисты держат трупы на свежем воздухе в течение 6 недель, и даже двух месяцев, — без разложения. К тому же, отмечалось, что эта зима была особенно суровой. У всех других эксгумированных трупов гниение уже уничтожило большую часть тела; но если какой-либо труп не оказался полностью разложившимся, то — вперед, на огонь его!

Какое невежество! В Оломоуцкой Консистории сообщают некоторые черты или характеристики, находимые у трупов вампиров; но они не являются типичными для всех случаев. Два эксперта, которые никогда не видели высохший труп и которые не знают ничего о строении человеческого тела — как они сами признались в комиссариате — стали свидетелями, и на основании их показаний был вынесен приговор к сожжению. Действительно, комиссариат Оломоуца не всегда пользовался услугами хирургов для проверки фактов, но зато привлекались эксперты из церкви, которые совершенно непринужденно рассуждали о вампиризме; в результате же, в 1723 году, они осудили на сожжение тело мужчины — через две недели после его смерти, и в приговоре был выдвинут как мотив тот факт, что его бабушка не обладала хорошей репутацией. В 1724 году они предали огню труп мужчины на восемнадцатый день после его смерти потому, что он был родственником предыдущего. Оказывается, достаточно быть родственником предполагаемого вампира — и тогда судебный процесс не вызывает никаких трудностей.

Из всего сказанного выше совершенно ясно следует, что Оломоуцкая Консистория просто не оставила трупам времени разложиться; отсюда неизбежен вывод: этот признак загробной магии полностью ложен.

Исходя из иных принципов, судьи пришли к совершенно абсурдным выводам. Некоторое время спустя они установили, что этот якобы вампир стал источником заразы для всех остальных трупов, погребенных после него на том же кладбище: естественно, эти трупы были подвержены меньшему разложению, чем погребенные до вампира. Следуя этому прекрасному принципу, Оломоуцкая Консистория 23 апреля 1723 года предала огню девять трупов, среди которых семь детских (Прошу читателя обратить особое внимание на то, что семь трупов из девяти были детскими, что соответствует картине вампиризма, согласно которой вампир убивает в первую очередь детей. — В.Д.), — под предлогом, что они были заражены вампиром, погребенным до них на том же кладбище. Трупы, погребенные до вампира, были помилованы. Комиссары Вабст и Гаффер не осмелились назвать их вампирами, хотя у последних тоже были обнаружены неразложившиеся части тела, а у одного — даже немного крови. Очевидное доказательство того, что два невежественных эксперта давали ложные показания.

Сейчас мы рассмотрим привидения и другие чудеса, которые так или иначе связываются с неразложившимися трупами.

Первое, что стоит отметить: свидетельские показания содержат сведения не только о том, что усопшие являлись живыми, но что свидетели испытывали воздействие некой силы, принуждавшей их заснуть. Я задаюсь вопросом: когда воображение находится во власти всяких историй про призраков, чудеса и т. д. — не будут ли в таком случае эти люди испытывать страх перед тем, как лечь в постель?

Согласно данным проверки, сделанной комиссарами, среди этих людей некоторое число страдало болезнями груди [астма], что значительно затрудняло им дыхание во время сна. Кроме того, они испытывали облегчение, когда находились в кровати не лежа, а сидя. Всем известно, что страх может являться причиной тяжелой одышки. Кое-кому мерещатся порой собаки, кошки, коровы, свиньи, телячьи головы и проч. Нуждается ли дьявол в человеческом трупе, чтобы представлять его затем в виде свиньи? Нет никакой связи между причиной и этими якобы следующими из нее результатами.

Если собака — и, тем более, кошка — черная и наблюдается ночью возле или на самом кладбище — ее всегда принимают за дьявола. Так же и свинью (тому есть примеры), хрюкающую у дома, принимают часто за ожившего вампира.

О происхождении всех этих историй мне остается добавить следующее.

Некая Саллингхерен (или Вензел — Рикхлерен) была погребенной уже в течение восемнадцати месяцев. В ней подозревали ведьму и видели в ней причину всяческих несчастий. Но на чем основываются доказательства ее колдовства?

Эта женщина, знахарка, изготовляла снадобья, и ее сын разоблачил ее якобы таинственные манипуляции. Речь шла о вымоченных в воде рачьих глазах, некоторых травах, редисе и проч. — без всякого намека на какие-то суеверия. Как-то раз, однако, чтобы приукрасить свои старания и дать поверить, что ее снадобья заключают в себе нечто таинственное, она заставила больного положить четыре экю в одну из ее рубашек — после чего она передала ему снадобья. Утверждают, что этот больной не поправился. Комиссары изучили этот факт и выяснили, что речь идет об одной трудноизлечимой болезни (вполне естественной природы), которая называется Colica Pictonum и которая заставляет больного сжимать мышцы конечностей. В настоящее время в гражданском госпитале нам удалось излечить одного из таких больных. Вот и все доказательства колдовства. Доказательства эти не считались приемлемыми при жизни женщины, поскольку она часто исповедовалась и причащалась, умерла в стенах церкви и была погребена с соблюдением соответствующей церемонии; однако, через 18 месяцев после смерти ее сочли ведьмой и предали огню!

И вот на такого рода основаниях совершают святотатство, рушат могилы, портят репутацию усопших и их семей, которых постигает та же участь — если подобные предрассудки не исчезнут мало-помалу сами. Отдают в руки палачей тела умерших в невинности детей; эксгумируют людей, которых при жизни ни в чем не подозревали, — только на том основании, что некая якобы ведьма была погребена до них на том же кладбище. Их объявляют колдунами; их тела вынимаются из могил, чтобы не только передать палачу, который сожжет их в пепел, но и для назидания другим. В приговоре указывается, что казнь в позоре и бесчестии послужит примером их сообщникам.

Где есть такие законы, по которым выносятся такие приговоры? Допускаю, что их нет; но беззастенчиво ссылаются на то, что того требует обычай. И сколько от этого горя! Подобные вещи меня бесят и приводят в такую ярость, что мне лучше окончить на этом доклад, дабы не оказаться вышедшим за рамки благопристойности».

1764. Отрывок из Dictionaire philosophique, ed. du Kehl, 1784–1787, из статьи «Vampires».

«Как! Это в нашем-то XVIII веке есть какие-то вампиры! Это после господства Локка, Шафтсуби, Тренчарда, Коллинза; это при царствовании Алембера, Дидро, Сент-Ламбера, Дюкло — верят в вампиров, и преподобный отец Августин Кальме священник, бенедиктинец конгрегации святого Ванна и СентИдольфа, аббат Сеноны — аббатства стотысячной ренты, соседствующего с двумя другими аббатствами такого же дохода — издал и переиздал историю вампиров с согласия Сорбонны, подписанного Марчилли!

Эти вампиры — мертвецы, которые выходят по ночам с их кладбища чтобы пить кровь у живых — либо из горла, либо из живота, — после чего они возвращаются в свои могилы. Их жертвы худеют, бледнеют, доходят до полного истощения, мертвецы-кровопийцы полнеют, приобретают румяный цвет, становятся прямо-таки аппетитными.

Так вкусно питаются мертвецы в Польше, Венгрии, Силезии Моравии, Австрии, Лотарингии. И совершенно ничего не слышно о вампирах в Лондоне, и даже в Париже. Я признаю, что в этих двух городах достаточно биржевых игроков, трактирщиков, дельцов, которые пьют кровь у народа среди белого дня; но они совсем не мертвы, без всяких следов разложения. И эти истинные кровопийцы обитают не на кладбищах, а в чрезвычайно приятных дворцах.

Кто поверит, что род вампиров пришел к нам из Греции? Это не Греция Александра, Аристотеля, Платона, Эпикура, Демосфена, а Греция христианская и, к несчастью, православная.

Долгое время христиане греческого обряда полагали, что тела христиан латинского ритуала, похороненные в Греции, совершенно не гниют, потому что они отлучены от церкви. И в точности противоположное считаем мы, христиане латинского обряда. Мы верим, что тела, которые не разлагаются, отмечены печатью вечного блаженства. И как только кто-нибудь платит сто тысяч экю Риму за то, чтобы приобрести себе аттестат святости, мы поклоняемся ему как самому истинному святому.

Греки уверены, что эти мертвецы — колдуны; они зовут их «бруколяками» или «вруколяками», в зависимости от того, как они произносят вторую букву алфавита. Эти греческие мертвецы приходят в дома пить кровь маленьких детей, поедать ужин отцов и матерей, пить их вино, ломать их мебель. Усмирить же их можно, только сжигая, поймав. Но нужно соблюдать предосторожности: перед сожжением надо обязательно вынуть у них сердце и сжечь его отдельно. Знаменитый Турнфорт, посланный в Левант (название, данное когда-то странам восточного Средиземноморья, занятым мусульманами. — В.Д.) Луи XIV-м, был свидетелем подобной церемонии казни, совершенной над одним из этих бруколяков.

После сплетен, ничто не распространяется так быстро, как суеверие, фанатизм, колдовство и истории про привидения. Бруколяков встречали в Валахии, Молдавии и даже у поляков, которые принадлежат римскому обряду. Они тоже стали жертвой суеверия, которое разошлось по всему востоку от Германии. С 1730 года по 1735 все говорили только о вампирах; их выслеживали, извлекали сердца и сжигали их. Они напоминали древних мучеников. После сожжения их снова закапывали.

Наконец, Кальме стал их историографом и отнесся к вампирам так же, как к Ветхому и Новому Заветам — с искренней верой описывая то, что ему сообщалось.

На мой взгляд, является очень любопытным тот факт, что юридически оформленные протоколы свидетельствуют обо всех мертвецах, которые выходили из своих могил, чтобы пить кровь у маленьких мальчиков и девочек их деревень.

Кальме сообщает, что в Венгрии два офицера, посланные императором Карлом VI и сопровождаемые местным судьей и палачом, выезжали для проведения расследования по делу вампира, мертвого в течение шести недель, пьющего кровь у всей деревни. Его нашли в своем гробу свежим, бодрым, с открытыми глазами и просящим есть. Судья вынес приговор. Палач извлек сердце вампира и сжег его, после чего вампир больше не кушал. Как можно осмелиться сомневаться после этого в существовании воскресших мертвецов, которыми полны наши древние легенды, и как можно сомневаться во всех чудесах, о которых рассказывает Болландус и искренний преподобный Руинар!

Вы находите истории о вампирах даже в Еврейских письмах самого д'Аржена, которого иезуиты, авторы «Журналь де Треву», некогда обвиняли в том, что он ни во что не верит. Нужно было видеть, как они ликовали от истории о венгерских вампирах и как они благодарили господа Бога и деву Марию, облагоразумивших наконец этого бедного д'Аржена, камергера короля, который совершенно не верил в вампиров.

Вот, наконец, говорили они, и сдался этот знаменитый скептик, который осмелился бросить тень сомнения на явление ангела святой деве Марии, на звезду волхвов, на исцеление бесноватых, на потопление двух тысяч свиней в озере, на солнечное затмение в полнолуние, на воскрешение мертвецов, побывавших в Иерусалиме: его сердце смягчилось, его разум прояснился, он верит в вампиров.

А весь вопрос заключался только в том, как воскрешены все эти мертвецы: по собственной ли добродетели или по велению Бога, или же дьявола.

Многие великие теологи Лотарингии, Моравии и Венгрии выдвигали свои суждения и теории. Собрали вместе все, что святой Августин, святой Амбруаз и прочие другие святые высказывали — причем совершенно невразумительно — о живых и мертвых. Вспомнили все чудеса святого Этьена, о которых повествуется в седьмой книге трудов святого Августина. Повсюду цитируют истории, рассказываемые Сюльписом Строгим в житие святого Мартина (Сюльпис Строгий — церковный историк (360–420 гг.), автор «Святой истории» и «Жития святого Мартина». — В.Д.). Приводит в пример то, как святой Мартин воскресил помимо прочего некоего проклятого.

Но все эти истории, насколько бы они не были правдивы, не имеют ничего общего с вампирами, которые приходят пить кровь из своих близких и возвращаются затем расположиться в своих гробах. Теологи ищут, есть ли в Ветхом Завете или в мифологии какой-либо вампир, которого можно было бы привести в качестве примера — и не находят ничего подобного. Но доказано, что мертвецы пили и ели, поскольку многие древние народы клали в могилу живых людей.

Трудность была в том, чтобы определить, кто ест в могиле: душа мертвеца или его тело. Было решено, что и то и другое. Блюда нежные и малопитательные — как безе, взбитые сливки и сочные фрукты — предназначались душе; ростбифом питалось тело.

Персидские короли, говорят, были первыми, кому стали класть еду после смерти. Им подражают сегодня почти все короли, но не они, а монахи съедают их обеды и ужины и пьют вино. Таким образом, короли, в прямом смысле слова, не являются вампирами. Истинные вампиры — монахи, которые пожирают деньги королей и народов.

И, наконец, бурно обсуждается важнейший вопрос; можно ли отпустить грехи вампиру, который умер отлученным от Церкви. В самом деле, это уж слишком.

Яне настолько силен в теологии, чтобы высказать свое суждение на этот счет; но я бы выбрал отпущение грехов, поскольку во всех делах, вызывающих сомнение, следует всегда придерживаться наиболее мягких позиций.

Вольтер

Результат всего этого заключается в том, что огромная часть Европы была наводнена в течение 5–6 лет вампирами, и что их больше нет; что мы имели в течение более чем двадцати лет во Франции судорожных, и что их больше нет; что мы имели бесноватых в течение семнадцати столетий, и что их больше нет; что со времен Ипполита всегда воскресали мертвецы, и что они больше не воскресают; что мы имели иезуитов в Испании, Португалии, Франции в течение двух столетий, и что их у нас больше нет».

Таково мнение барона Ван Свитена и знаменитого Вольтера. В ту пору писали о вампиризме десятки, если не сотни, виднейших умов Европы, и подобных документов можно было бы привести множество.

В научных журналах Европы помещались результаты комиссий, расследовавших случаи вампиризма; авторитеты науки отвечали на них статьями скептического характера, никуда не выезжая, ничто не проверяя, а просто сидя в уютных креслах столичных особняков: Вольтер — в Париже, Ван Свитен — в Вене.

Хорошо вот так вот мудрствовать, упражняться в сарказме, предвкушая успех у читателей, и ничего практического не предпринимать для того, чтобы проверить существование отвергаемого феномена. Да наплевать на него!

«Не настолько я глупый, — думал себе Вольтер, ежась зимою в теплом кресле у камина, — ехать чёрти куда в Сербию и копаться в чужих могилах. Не будет такого, и никуда я не поеду».

И никуда не поехал. Хотя статью написал и совесть не мучила что писал халтурно и опирался только на свои столичные умозаключения.

Вольтер (как и Свитен) в большей степени остановился в статье на маразматических фактах спекуляций и всяческих извращений, связанных с проблемой вампиризма. Однако подтрунивал он не над самим явлением, опровергнуть или усомниться более-менее научно в котором он не смог, а над всяческой мишурой, так или иначе возникающей вокруг любого явления или события. О любом событии или явлении можно рассказать по-разному. Можно писать талантливо и интересно, но главного так и не затронуть.

Вольтер создавал «Философский словарь», претендующий на отражение всеобщей картины мира. Статью про вампиров он написал в нем только по одной причине: вампиры были у всей Европы на устах, и не отразить столь общеизвестное явление в подобном словаре было невозможно. Считая себя великим эрудитом и философом, Вольтер дал оценку всему, чему только смог дать. Безусловно он был прогрессивной личностью и знаменитым просветителем, но во многих суждениях оказался смехотворно самоуверен и не состоятелен. Это типично, и пример тому — английский физик Кельвин, о котором я рассказал выше.

С Ван Свитеном история иная. У него не было вариантов, каким бы ни было его личное мнение, императрица Мария-Тереза хотела получить лишь один, заверенный главным придворным медиком, ответ: вампиризм — только суеверия подчиненных ей отсталых народов (только что освобожденных от ига турок).

В вопрос вампиризма вмешивались проблемы политического и религиозного характера, а потому чисто научный подход заведомо исключался.

К чему, если разобраться, приводит Ван Свитен все эти показания комиссий, доказательства и факты, если можно было бы сразу заявить: вампиризма нет? Видимо, фактов было настолько много и настолько достоверно они были подтверждены, что цель доклада в том и заключалась — дать им хоть какой-либо ответ, имеющий научный вид и способный успокоить императрицу.

Однако фактическая часть доклада по своей убедительности превосходит дальнейшие умозаключения барона Ван Свитена. Очевидно, что он заимствовал эту часть подобно аббату Кальме, из периодической научной печати и официальных докладов; попытки Ван Свитена дать научное объяснение феномену кажутся с позиций нашего века просто смешными, но императрицу «объективный» отчет удовлетворил, и барон получил за него награду. В дальнейшем императрица использовала этот доклад в качестве жупела для сохранения порядка в зараженной вампиризмом империи.

Тем не менее, в работах вампирологов аббата Кальме, Жерара Ван Свитена и других чувствуется абсолютная растерянность и неверие в собственные аргументы против реальности феномена. Иначе и быть не могло: западноевропейская наука той эпохи не могла дать какую-либо более-менее приемлемую оценку фактам, сообщаемым бесконечным потоком со всей Восточной Европы. Оставалось только одно: дабы не разрушить общепринятую концепцию бытия, следовало все отрицать. Напрочь. Следовало идти против фактов. И другого варианта не существовало.

Сегодня мы свободны от этой суровой необходимости и можем взглянуть на вещи непредвзято, спокойно, не боясь политических и религиозных гонений, а самое главное — научно, пользуясь современными опытом и знаниями, какими никто из авторов тех лет не обладал.

Но перед этим я хочу познакомить читателя еще с некоторыми историческими документами.

Этот документ, заимствованный из прессы первой половины XVIII века, дает еще одну возможность взглянуть на вампиризм глазами очевидцев. К сожалению, не сохранилось сведений об авторе статьи, напечатанной во французской периодике в 1732 году.

«Читателей европейских газет занимает только одно: когда им сообщат достоверно и точно, что вампиризм побежден и ученые умы Европы победили заразу? К сожалению, нет оснований утверждать, что ситуация в этом вопросе изменилась.

Корреспонденты продолжают сообщать, что увеличивается число фактов вампиризма в Сербии, Лотарингии, Моравии и Силезии, а магистраты не в состоянии справиться с возрастающим потоком требований эксгумации могил. В Париже опасаются, что это безумие охватит Францию; все разговоры только об одном: что происходит?

Многие не хотят верить отчетам, сделанным специально посланными комиссиями, хотя в их работе принимали участие чиновники, обладающие зачастую чрезвычайной степенью скептицизма. Сообщается множество достоверных фактов, которым одновременно и верят, и не верят — вот парадокс! Все полагают, что описываемые события происходили на самом деле, но имели вполне естественное объяснение, не увиденное членами комиссий. Однако надо заметить, что члены комиссий избирались не только по причине безупречной честности и объективности, но и исходя из заслуг перед наукой.

Следует признать одно: всякие посылки комиссий бесполезны. Сорбонна никогда не поверит тому, во что не хочет верить.

Я лично участвовал в работе двух сербских комиссий и мне чрезвычайно прискорбно видеть, что наши отчеты нашли понимание только среди обывателей. В вопросе вампиризма я был скептиком до тех пор, пока не увидел все своими глазами. И не мог даже предположить, что люди, верившие мне всегда, перестанут верить тому, чему я сам был очевидцем. Это незаслуженное оскорбление не только мне, но и моей газете; газета приняла решение не публиковать более материалы о вампиризме, пусть тайна смерти Жерара де Дюк в Белграде останется на совести негласных цензоров.

Мы сдаемся. Кровососы победили вампиров».

В дополнение к приведенным выше историческим документам хочется добавить еще один, относящийся к области фольклора и литературы и не имеющий подтвержденности изложенных в нем событии.

Речь идет об одной из «Песен западных славян», написанных Проспером Мериме и изданных 1827 году под названием «Сборник иллирийских стихотворений «Гузла», собранных в Далмации, Боснии, Хорватии и Герцеговине». Мериме мистифицировал читателей, выдав собственные стихи за народные произведения балканских славян; ему поверили даже Адам Мицкевич и Александр Сергеевич Пушкин, который перевел сборник на русский язык, дав ему название «Песни западных славян».

Хоть Мериме и являлся единственным автором стихов, но темы и сюжеты, по его собственному признанию, он действительно черпал из реальных источников, содержащих описания жизни балканских славян, отстаивающих свою свободу в непрекращающейся борьбе с жестокой турецкой экспансией.

Восьмая песня, переведенная Пушкиным, а именно «Марко Якубович» рассказывает историю, как капли воды повторяющую свидетельства о вампиризме, приводимые аббатом Кальме и другими вампирологами.

Не давая никаких комментариев описываемым в ней событиям, я просто приведу её целиком и дам возможность читателю сравнить историю Марко Якубовича с другими, изложенными вампирологами, фактами.

«У ворот сидел Марко Якубович;

Перед ним сидела его Зоя,

А мальчишка их играл у порога.

По дороге к ним идет незнакомец,

Бледен он и чуть ноги волочит,

Просит он напиться, ради бога.

Зоя встала и пошла за водою

И прохожему вынесла ковшик,

И прохожий до дна его выпил.

Вот, напившись, говорит он Марке:

«Это что под горою там видно?»

Отвечает Марко Якубович:

«То кладбище наше родовое».

Говорит незнакомый прохожий:

«Отдыхать мне на вашем кладбище,

Потому что мне жить уж недолго».

Тут широкий розвил он пояс,

Кажет Марке кровавую рану.

«Три дня, молвил, ношу я под сердцем

Бусурмана свинцовую пулю.

Как умру, ты зарой мое тело

За горой, под зеленою ивой.

И со мной положи мою саблю,

Потому что я славный был воин».

Поддержала Зоя незнакомца,

А Марко стал осматривать рану.

Вдруг сказала молодая Зоя:

«Помоги мне, Марко, я не в силах

Поддержать гостя нашего доле».

Тут увидел Марко Якубович,

Что прохожий на руках ее умер.

Марко сел на коня вороного,

Взял с собою мертвое тело

И поехал с ним на кладбище.

Там глубокую вырыли могилу

И с молитвой мертвеца схоронили.

Вот проходит неделя, другая,

Стал худеть сыночек у Марка;

Перестал он бегать и резвиться,

Все лежал на рогоже да охал.

К Якубовичу калуер приходит, —

Посмотрел на ребенка и молвил:

«Сын твой болен опасной болезнью;

Посмотри на белую его шею:

Видишь ты кровавую ранку?

Это зуб вурдалака, поверь мне».

Вся деревня за старцем калуером

Отправилась тотчас на кладбище;

Там могилу прохожего разрыли,

Видят, — труп румяный и свежий, —

Ногти выросли, как вороньи когти,

А лицо обросло бородою,

Алой кровью вымазаны губы, —

Полна крови глубокая могила.

Бедный Марко колом замахнулся,

Но мертвец завизжал и проворно

Из могилы в лес бегом пустился.

Он бежал быстрее, чем лошадь,

Стременами острыми язвима;

И кусточки под ним так и гнулись,

А суки дерев так и трещали,

Ломаясь, как замерзлые прутья.

Калуер могильною землею

Ребенка больного всего вытер,

И весь день творил над ним молитвы.

На закате красного солнца

Зоя мужу своему сказала:

«Помнишь, ровно тому две недели,

В эту пору умер злой прохожий».

Вдруг собака громко завыла,

Отворилась дверь сама собою,

И вошел великан, наклонившись,

Сел он, ноги под себя поджавши,

Потолка головою касаясь.

Он на Марка глядел неподвижно,

Неподвижно глядел на него Марко,

Очарован ужасным его взором;

Но старик, молитвенник раскрывши

Запалил кипарисову ветку,

И подул дым на великана.

И затрясся вурдалак проклятый,

В двери бросился и бежать пустился,

Будто волк, охотником гонимый.

На другие сутки в ту же пору

Пес залаял, дверь отворилась,

И вошел человек незнакомый.

Был он ростом, как цесарский рекрут.

Сел он молча и стал глядеть на Марка;

Но старик молитвой его прогнал.

В третий день вошел карлик малый,

Мог бы он верхом сидеть на крысе,

Но сверкали у него злые глазки.

И старик в третий раз его прогнал,

И с тех пор уж он не возвращался».