Книга завещаний. Французские поэтические прощания и завещания XIII–XV веков

Собранные в этой книге стихи написаны на двух языках — старофранцузском и среднефранцузском. Различий между ними достаточно для того, чтобы языки считались разными — меняются лексика, грамматика, фонетика, стили речи; на повседневно-литературном уровне проявляется это в том, что, например, Жан Молине в конце XV пересказывает — по сути, переводит — на современный ему язык написанный в XIII веке «Роман о Розе», чтобы сделать его более понятным для современников. Другой известный пример — «Баллада на старофранцузском» Франсуа Вийона, представляющая собой стилизацию, не более: грамотно писать на старофранцузском в XV веке уже никто не мог. Хронологической границей между старо- и среднефранцузским обычно считают середину XIV века, когда стандарты литературного языка обновляются и закрепляются на протяжении сравнительно небольшого срока в несколько десятилетий.

В старофранцузском очень заметно присутствие разных диалектов — настолько, что и терминология здесь плавающая: кто-то говорит о диалектах старофранцузского языка, кто-то — о множестве «языков ойль», среди которых франсийский (т.е. выступающий в роли модели для старофранцузского) существует наряду с нормандским, пикардийским, берришонским, бургундским, пуатевинским и прочими. Однако письменная традиция стирает существовавшие в живой речи различия: регулярные взаимосвязи культурных центров, как и перелицовка текстов писцами, происходившими из разных регионов, неизбежно ведёт к стандартизации. Если в устной речи проблемы взаимопонимания, особенно среди необразованной публики, сохранялись до середины XX века, то в большей части средневековых манускриптов лишь отдельные слова, особенности рифмовки и орфографии позволяют судить о родном диалекте автора, — или писца, использовавшего привычные формы написания слов и привычные созвучия при корректировке рифм. Одно из исключений, где диалектные особенности проникают в длительную письменную традицию — англо-нормандский язык, т.е. язык пришедших из Нормандии в XI веке завоевателей Англии и их потомков. Более последовательные попытки создания собственной литературы на местных языках относятся уже к XVIII–XIX векам, периоду регионалистского возрождения.

Стихосложение в романских языках (как и во многих других) — силлабическое, т.е. основанное исключительно на счёте слогов. Распределение ударений в строке не учитывается при определении размера, и влияет только на индивидуальную мелодику и интонационную окраску стиха. Одним из следствий является ограниченный выбор стихотворных размеров: для французов это преимущественно сочетания или изолированное использование восьми-, десяти- и двенадцатисложника, с редким и поздним появлением пяти- или семисложного стиха. В традиции русского перевода принято передавать эти размеры соответствующими им по количеству слогов силлабо-тоническими размерами, чаще всего — ямбом (соответственно, четырёх-, пяти- или шестистопным), — хотя существовали и попытки воскрешения в переводах русской силлабики, например — в работах Б.И. Ярхо. Другое следствие — уже в средневековье французская поэзия стремится к разнообразию строфических форм, которые часто позволяют лучше индивидуализировать стих или определить специфику жанра. Если ранняя и простонародная поэзия использует смежную рифмовку без выделения строф (и эту традицию можно увидеть во многих стихотворных завещаниях), то менестрели и жонглёры, а также поэты-любители, не только импортируют провансальские строфические формы, но и изобретают свои, — так появляются и «гелинандова строфа», и разные виды секстин, и рондо, баллады, вирелэ или ротруэнги. Формы эти получают всё большее разнообразие на протяжении средних веков, и к XV веку одних только вариантов баллады насчитывается больше десятка.

Дело, однако, в том, что средневековые стихи сочинялись преимущественно для пения, и подчиняются музыкальным правилам не в меньшей степени, чем законам стихосложения. Песенный характер поэтической речи был настолько очевидным, что появление в XI–XII веках стихов, не предназначенных для пения, потребовал введения специального термина для их обозначения — dit, т.е. «речение», «слово»,[260] то, что не поётся, а декламируется; в этом же значении используется слово vers, «стих» — в отличие от песни. «Завещания», естественным образом, относятся к этой декламационной поэзии, что предопределяет меньшее разнообразие строфических форм, чем в создававшейся для пения лирической поэзии трубадуров и труверов. При этом декламационная поэзия не знает правила альтернанса, утвердившегося лишь в XVI веке: чередование мужских и женских рифм не обязательно и случайно, оно не вписывается в какие-то правила и закономерности.

У средневековых французских авторов довольно однозначный подход к рифме. С одной стороны, рифма всегда точная, хотя и редко оказывающаяся богатой (немногочисленные примеры неточной рифмы чаще всего объясняются через диалектные особенности, т.е. в родном наречии автора сбоя звучания не было). В то же время, тавтологическая, омонимичная и особенно однокоренная рифмовка используется чрезвычайно широко, у многих поэтов становясь самостоятельным изобразительным средством (как, кстати, и столкновение множества однокоренных слов в одной строке или в смежных строчках). В эпоху высокого средневековья подобная страсть к однокоренным, равно как и широкое использование омонимии и омофонии, часто оказывается скорее индивидуальной манерой того или иного автора (например, Рютбёфа или Ватрике из Кувена), но к XV веку, во многом благодаря стараниям «великих риториков», становится банальным стихотворческим приёмом, который сто лет спустя с презрением осмеивают поэты «Плеяды».

ЖЕАН БОДЕЛЬ

Жеан Бодель (1167? — 1209/1210) мог бы носить лавры первого поэта новой, собственно французской поэтической традиции, отличающейся от окситанской, — и не сводимой потому к названию «труверов», т.е. северофранцузских эпигонов окситанской поэзии трубадуров. Традиции, которую литературоведы иногда называют «городской» — в противовес не только куртуазной, но и монастырской пиетической традиции, равно как и узкокорпоративой школярской. Как и большая часть городских поэтов того времени, Бодель отметился в разных жанрах: и условно куртуазном (несколько пастурелей), и фаблио, и эпическая поэма с элементами рыцарского романа («Песнь о саксах» — на русский название часто переводят как «Песнь о саксонцах»), и пьеса — «Игра о святом Николае». И, наконец, «Прощания» — сразу новый жанр; комментаторы характеризуют их как самое оригинальное произведение Боделя.

Поэт написал «Прощания» в 1202 г., будучи болен проказой (белой, судя по всему), что и послужило непосредственным поводом для стихотворения: Бодель обращается к горожанам с просьбой собрать денег для помещения его в лепрозорий. В тексте болезнь постоянно упоминается, но лишь один раз называется прямо. Оставшуюся часть жизни он проводит в лепрозории и, соответственно, «Прощания» — его последнее произведение. Через 70 лет аррасец Бод Фастуль пишет свои «Прощания» точно в такой же ситуации, явно ориентируясь на текст Боделя, той же элинановой (гелинандовой) строфой.

Существует гипотеза — окончательно не подтверждённая, но и не опровергнутая, — что «Прощания» представляют собой виртуальное путешествие по Аррасу: Бодель перечисляет конкретных адресатов в порядке, который возможно соответствует маршруту движения городской стражи, от одного дома к другому, — или просто путешествия от предполагаемого места пребывания автора. Адресаты Боделя — коллеги по цеху, аррасские горожане и знать; городские реестры сохранили упоминание о большинстве этих людей, но никаких подробных данных биографического или профессионального характера.

Бодель интересен тем, что использует гелинандову строфу совсем не так, как Гелинанд из Фруамона. Вместо того, чтобы цепляться одна за другую, формируя нерасторжимую цепочку, каждая строфа у него наособицу, — причём некоторые представляют собой чуть ли не готовые сонеты, с точки зрения внутренней динамики. Видимо, неслучайно в сохранившихся рукописях порядок строф в некоторых местах перепутан и восстановлен публикаторами лишь условно. В нескольких сохранившихся рукописях (в двух из семи) текст содержит две дополнительные строфы, которые сейчас признаны поздними добавками неизвестного автора, поскольку не соответствуют ни содержанию, ни языку остальных строф; в нашем переводе эти дополнительные строфы не учтены.

Перевод выполнен по изданию: Les congés d'Arras (Jean Bodel, Baude Fastoul, Adam de la Halle) / Ruelle P., ed. Paris-Bruxelles: Presses Universitaires de France — Presses Universitaires de Bruxelles, 1967.

АДАМ ДЕ ЛА АЛЬ

Адам де ла Аль, «Аррасский Горбун» (между 1240\1250 — 1288\1289, или после 1306) — безусловно, самый знаменитый французский автор XIII века: поэт, композитор и драматург. Как и было принято в те времена, свои произведения он исполнял сам. Вопреки прозвищу, горбуном он не был — прозвище перешло по наследству, но зацепилось; один из современников шутил насчет аррасца, «что рифмует так горбато». Отец поэта, Анри Горбун, был, вероятно, на службе у муниципалитета. Возможно, Адам учился в цистерцианском аббатстве в Вошеле, или, что менее вероятно, в Париже и Орлеане. В 1280-х гг. он отправляется в Неаполь в составе свиты графа Роберта II д'Артуа.

Сохранившиеся произведения Адама — две пьесы (на русский переведена одна, «Игра о Робине и Марион»; Адам де ла Аль считается первым французским автором светских драматических произведений), 36 песен, 46 рондэ, 14 рондо, вирелэ, балетта, от 5 до 11 мотетов, 18 жё-парти (совместно с другими участниками) и три произведения декламационного жанра: «Прощания», «Слово о любви» и незавершённые «Стихи о смерти». Рондо и песни Адама переводились; он известен как первый композитор, широко использовавший полифонию в светской музыке.

«Прощания» написаны в развитие традиции, заложенной Жеаном Боделем, но Адам тут производит типичную для средневековья перестановку с ног на голову. «Прощания» Боделя и его младшего современника Бода Фастуля — «последнее прости» людей, отправляющихся в лепрозорий, т.е. фактически на тот свет, и это прежде всего благодарности остающимся и просьбы о помощи. Адам пишет свой текст перед отъездом — то ли в Дуэ, то ли в Париж, то ли в Неаполь; то ли скрываясь от налоговой, то ли для учебы, то ли с графским двором (и то, и другое, и третье, как будто, имело место). Никакого трагизма, наоборот — радость сказать всем этим людям, что он о них думает, — с сохранением отчасти стилистики, но главное строфической формы памятных современникам прежних «Прощаний». Адресаты Адама — представители влиятельных буржуазных семей Арраса.

Перевод выполнен по изданию: Les congés d'Arras (Jean Bodel, Baude Fastoul, Adam de la Halle) / Ed. de Pierre Ruelle. Paris-Bruxelles, Presses Universitaires de France — Presses Universitaires de Bruxelles, 1967.

РЮТБЁФ

Рютбёф (ок. 1230 — ок. 1285; настоящее имя неизвестно, а поэтическое прозвище буквально означает «грубый (неотесанный) бык», «Бычара») был, вероятно, родом из Шампани, но его жизнь связана преимущественно с Парижем. Биографических сведений о поэте почти не сохранилось; многие предположения основаны на аллюзиях, содержащихся в творчестве Рютбёфа, не позволяющих отделить художественный вымысел и риторические преувеличения от биографических фактов. Почти забытый в XV–XVIII вв., Рютбёф, как и многие средневековые поэты, заново «открывается» в XIX в., а позже признается безусловным классиком французской литературы, занимая почетное место в хрестоматиях, антологиях и исследованиях. Применительно к XIII–XIV вв. Рютбёф часто рассматривается как яркий пример языковой вычурности, игры с словами, характерной для средневековой поэзии в целом.

Творчество Рютбёфа разнообразно; наиболее известны (и переводились на русский) его антимонашеские памфлеты, связанные с конфликтом Парижского университета и руководства некоторых орденов, где поэт был на стороне университета. Кроме того, важную роль в восприятии творчества Рютбёфа играет стихотворная драма «Действо о Теофиле» — одна из ранних вариаций на фаустовскую тему, переведенная в своё время А. Блоком, — и некоторые стихотворения, объединяемые современными публикаторами в цикл «Стихи обездоленного» (к ним относится и «Покаяние Рютбёфа»), а также написанные им фаблио. Практически неизвестны русскоязычному читателю и мало комментируются во Франции пиетические произведения Рютбёфа (стихотворные жития святых, видения), панегирики покровителям и иронико-риторические стихи о крестовых походах.

«Покаяние», по всей видимости, отмечает какой-то переломный момент в поэтике Рютбёфа, в начале 1260-х гг.: как правило, его сатирические и фривольные произведения датируются до этого времени, а религиозная тематика появляется после.

Перевод сделан по изданию: Rutebeuf. Oeuvres complètes / éd. de M. Zink. P.: Bordas, 1989. T. II.

НИКОЛЬ БОЗОН

Николь Бозон (до 1290 — после 1350), францисканский монах, был родом из Норфолка, учился в Оксфорде, однако большую часть жизни, видимо, провел в окрестностях Ноттингема, в каком-то из тамошних монастырей. Известно, что у Бозона было право, обычно имевшееся только у епископов, отпускать грехи людям, отлученным от церкви за насилие, причиненное лицам духовного звания.

Всё его литературное наследие написано на англонормандском языке, — т.е. на одном из языков «ойль» или, в другой терминологии, на одном из диалектов старофранцузского. По существу, это один из последних крупных франкоязычных авторов, живших в Англии: произведенная вскоре Дж. Чосером «языковая революция» делает новым языком литературы уже английский, тогда как англонормандский постепенно исчезает из литературы и из обихода. Собственно наследие Николя Бозона — сборник exempla (поучительных историй), чрезвычайно популярный и даже переведенный на латынь, аллегорические поэмы, в т.ч. весьма занимательная «Колесница Гордыни», стихотворные жития святых, гимны Богоматери и проповеди, одна из которых здесь и представлена.

Перевод выполнен по изданию: Meyer P. Notices et extraits du ms. 8336 de la bibliothèque de sir Thomas Phillipps, à Cheltenham // Romania, # 13, 1884.

ВАТРИКЕ ИЗ КУВЕНА

Ватрике Брассенье из Кувена (до 1319 — после 1329) не оставил о себе никаких биографических данных, кроме имен покровителей, при дворах которых он подвизался: Гоше Шатильонский, Ги Шатильонский, графы Блуа и Авен. Вместе с тем, его творческое наследие сравнительно невелико (32 произведения), но разнообразно: хвалебные посвящения покровителям, морализаторские стихи (в т.ч. одно «Зерцало принцев»), поэмы о куртуазной любви, фаблио, фатрас (именно два последних жанра обеспечили ему известность среди потомков). «Исповедь Ватрике» в основном интересна используемой стихотворной техникой.

Перевод выполнен по изданию: Dits de Watriquet de Couvin publiés pour la première fois d'après les manuscrits de Paris et de Bruxelles et accompagnés de variantes et de notes explicatives par Aug. Scheler. Bruxelles: Devaux, 1868.

ЭСТАШ ДЕШАН

Эсташ Морель (1346–1406), прозванный Эсташ Дешан, т.е. «загородный, сельский», за свою любовь к дачной жизни — один из самых известных и плодовитых поэтов XIV века. Ученик Гийома де Машо, Дешан изучал тривиум в Реймсе и право — в Орлеане. В 1367 году, не окончив курса, он поступил рассыльным на королевскую службу, сменил впоследствии множество должностей, дослужившись до места бальи (судебного и финансового чиновника) в Валуа. Обретаясь при дворе, Дешан участвует в фландрских кампаниях Карла VI, а в 1384–1385 едет с посольством в Венгрию. В 1390-х гг. Дешан провоцирует недовольство герцога Луи Орлеанского, критикуя его политику, выходит в отставку и заканчивает жизнь в бедности и относительной изоляции.

Во многом именно Дешану обязана своей фиксированной с тех пор формой французская баллада — пожалуй, наиболее популярная из появившихся во Франции строфических форм. Сам поэт написал их больше тысячи, также как десятки и сотни рондо, вирелэ, лэ — и определил для потомства их строгий канон, как в собственном поэтическом творчестве, так и в одном из первых на французском языке трактатов о стихосложении, «Искусство писать и слагать песни, баллады, вирелэ и рондо» (по-русски часто упоминается как «Искусство поэзии»). Самое крупное поэтическое произведение Дешана — долгое, наполненное цитатами, морализаторское «Зерцало брака». Влияние поэта на современников и последующее поколение очень заметно, но к концу XVI века Дешана забывают, чтобы воскресить его творчество только в XIX в. «Завещание забавы ради» представляет собой поэтическое послание друзьям; его влияние на Франсуа Вийона считается несомненным.

Перевод выполнен по изданию: Eustache Deschamps, Oeuvres complètes, éd. Antoine Queux de Saint-Hilaire (t. 1-6) et Gaston Raynaud (t. 7-11), Paris: Firmin Didot pour la Société des anciens textes français, 1878–1904, t.8.

ЖАН РЕНЬЕ

Жан Ренье (ок.1390 — после 1468) служил бургундским герцогам (Филиппу Доброму большей частью), был бальи (полномочным представителем с надзорными и судейскими функциями) в своём родном городе Оксерре. Во время служебной поездки в Руан, Ренье был захвачен какими-то лесными стрелками и продан королевским властям за процент от предполагаемого выкупа: вражда между бургундским и французским двором делала такую практику весьма распространенной. Пока выкуп платить было некому и не с чего, он полтора года провел в тюрьме в Бове, где и написал большую часть прославившей его книги «Удачи и злоключения»; продав часть своих владений и оставив жену со старшим сыном в качестве заложников, Жан Ренье вышел на свободу после полутора лет заключения, уплатив треть выкупа (впоследствии, возместив оставшееся, он освободил жену с сыном). Книгу стихов, перемежающихся и прозаическими заметками, поэт потом редактировал и совершенствовал.

«Завещание» и «Прощания» написаны в 1432 г., в то время, когда поэт уже отчаялся получить хотя бы часть средств для выкупа, а королевская администрация стала дурно относиться к пленнику, сочтя его бесперспективным (обсуждалась даже идея казни, но у Жана Ренье нашлись знакомые и при французском дворе, заступившиеся за него перед дофином). Предсмертные настроения связаны не только с неопределенностью в отношении будущего, но и с постоянно ухудшающимся здоровьем.

Перевод выполнен по изданию: Les fortunes et adversitez de feu... Jehan Regnier, escuyer, en son vivant seigneur de Garchy et bailly d'Aucerre. Jean de La Garde (Paris), 1526. (Электронная версия в электронной библиотеке Gallica: http://gallica.bnf.fr).

ПЬЕР ДЕ НЕССОН

Пьер де Нессон (Pierre de Nesson, 1383–1442?), клирик и адвокат, иногда цитируемый как теолог. Родом из богатой торговой семьи, связанной с Беррийским двором (дед и отец поэта регулярно кредитовали герцога Беррийского), Нессон служил герцогу Беррийскому, потом Жану Бурбону, в феодальной войне XV в. был на стороне партии Арманьяков. В 1413 г. это едва не кончилось для него плачевно: во время парижского восстания сторонников другой феодальной партии, Бургиньонов, Пьер де Нессон чуть не был утоплен в Сене и провел несколько месяцев в тюрьме. Получив, по-видимому, образование в Париже и Орлеане (отсюда статус «мэтра»), в тридцать с лишним лет Пьер де Нессон был эмансипирован от родителей и перешел на королевскую службу: он принимал активное участие в посольстве, отправленном Карлом VII к папе Евгению IV. Сын Пьера де Нессона продолжил торговый бизнес предков; построенная на его пожертвования церковь до сих пор сохранилась в городке Эгиперс (Овернь), на родине поэта. Однако семья явно была склонна к литературе: племянница поэта, Жаметта де Нессон, также была поэтессой, которую современники ставили наравне с Кристиной Пизанской. Увы, от неё сохранилось лишь одно рондо, хотя написано стихов было много.

Нессон известен прежде всего как автор «Всенощной мертвецов» (Vigiles des Morts), стихотворного развития некоторых тем Книги Иова, и «Лэ о войне», стихотворной полемики с «Лэ о мире» Алена Шартье. «Завещание» Нессона, возможно, не является поэтическим шедевром, но вполне может стать особой главой в энциклопедии средневековой жизни. Комментаторы по-разному этот текст оценивали: поначалу как свидетельство средневековой простоты и наивности, потом — как дерзкое риторическое упражнение. Истина, видимо, где-то посередине. Встречается под следующими заголовками: Testament du Maistre Pierre de Nesson, Oraison a Nostre Dame, Supplication a Nostre Dame, Hommage a Nostre Dame.

Перевод выполнен по изданию: La Dance aux Aveugles et autres Poësies du XV. Siécle, extraites de la Bibliotheque des Ducs de Bourgogne, s.l., 1748. (Современное репринтное переиздание — V.A. Labitte, Paris, 1974.)

АНРИ БОД

Анри Бод (1415? — после 1496) часто сравнивается с Вийоном: современник, язвительный сатирик, проблемы с правосудием, популярность при жизни, неизвестные дата и обстоятельства смерти... Но посмертной славы он не получил; французский комментатор язвительно замечает, что Клеман Маро оттого, наверное, не стал издавать после Вийона ещё и Бода, что украл у него несколько строчек. Конечно, дело и в том, что масштаб этого поэта не сопоставим с Вийоном. Бод каким-то образом был замешан в Прагерии (феодальном восстании французских баронов), потом стал королевским налоговым инспектором. Первая судимость: обвинение в лихоимстве, 14 месяцев под следствием, оправдан. Вторая судимость: то же обвинение, признан виновным, лишение должности и тюрьма. 20 лет спустя (уже вернувшись на должность) Бод пишет сатирическое моралите, которое после постановки было запрещено, автор и исполнители — в тюрьме. Он снова возвращается на должность, назначается исполнителем по указу о конфискации имущества одного из бургундских вельмож (Антуана Старшего Бастарда), чьи люди его хватают, калечат, бросают в тюрьму. В тюрьме он какое-то время жив и требует справедливости, потом следы теряются.

Перевод выполнен по изданию: Les vers de maître Henri Baude, poète du 15e siècle, recueillis et publiés, avec les actes qui concernent sa vie/ ed. Jules Quicherat, Paris: A. Aubry, 1856.

ЖАН МОЛИНЕ

Жан Молине (1435–1507) — фламандец, один из самых ярких «великих риториков», придворный хронист бургундских герцогов. Получив образование в Париже, Жан Молине оказывается в 1460-х гг. при бургундском дворе, становится помощником Жоржа Шастеллена, официального хрониста герцогства, а после его смерти сам превращается в официального историографа двора. Его продолжение «Хроники деяний моего времени» Жоржа Шастеллена охватывает период с 1474 по 1507 гг. Другое крупное прозаическое произведение Молине — переложение (фактически — прозаический перевод, поскольку язык за два века изменился очень сильно) «Романа о Розе».

Как поэт Жан Молине известен прежде всего в качестве одного из лидеров и идеологов литературного движения «великих риториков», в творчестве которых стихотворная риторика (игры с рифмами, двойными и тройными смыслами, стихотворные анаграммы, ребусы и пр.) достигла невероятного уровня. Многие литературные стандарты этой группы получили отражение в написанном Молине «Искусстве риторики». Многочисленные поэтические произведения Жана Молине (пиетические поэмы, аллегории, панегирики и сатиры, баллады, скабрёзные фатразии и пр.) были объединены издателями XVI в. в сборник под названием «Деяния и писания Жана Молине».

«Завещание войны» считается связанным с влиянием «Большого завещания» Ф. Вийона; по стилистике и идеологии весьма характерно для творчества Молине.

Перевод выполнен по изданию: Les faictz et dictz de Jean Molinet, t. 2 /ed. N.Dupire. P.: Société des anciens textes français, 1936.

ОТКАЗНАЯ ВИНОЗНАЯ

Одно из самых популярных подражаний Вийону, во множестве появлявшихся в конце XV и в XVI вв.

Перевод выполнен по изданию: Recueil de poésies françoises des XVe et XVIe siècles: morales, facétieuses, historiques/ éd. Anatole de Montaiglon, James Meyer de Rothschild, P.: Jannet, 1856. Т.3.

ЗАВЕЩАНИЕ РАГО

Жан Раго (? — до 1530?) — персонаж столь же исторический (слишком много свидетельств современников, чтобы сомневаться в его существовании), сколь и легендарный (почти всё, что о нём известно — данные изустного и литературного характера). Итак, Раго — Принц нищих, король уличных попрошаек и преступников, живший на рубеже XV–XVI веков. Вошёл в историю и чуть ли не в пословицы благодаря своему мастерскому владению словом — его упоминают и как умельца уговорить на что угодно, и как острослова (в этом качестве на него ссылаются позже Клеман Маро и Франсуа Рабле). По одной из гипотез, слово «арго» как обозначение особого языка преступников, происходит именно от имени Раго. Считается, что Раго происходил из зажиточной анжуйской семьи, получил какое-то образование, и лишь потом погрузился на парижское дно. О литературных дарованиях Раго ничего не известно, и два написанных от его имени стихотворных текста («Жалобы Раго» и публикуемое здесь «Завещание Раго») являются, вероятнее всего, анонимными стилизациями начала XVI в.

Перевод выполнен по изданию: Recueil de poésies françoises des XVe et XVIe siècles: morales, facétieuses, historiques/ éd. Anatole de Montaiglon, James Meyer de Rothschild, P.: Jannet, 1856. Т.5.

ФРАНСУА ВИЙОН[261]

Окончательная редакция самого крупного из дошедших до нас произведений Вийона с достаточной достоверностью датируется 1462 годом. Первое типографское издание «Большого завещания» имело место в 1489 году (т.н. издание Пьера Леве), оно в конечном счете служит основой всех последующих изданий этого произведения. К 1489 году Вийона уже не было в живых — ни по традиционной современной версии, согласно которой о поэте нет ни единого достоверного свидетельства после 8 января 1463 года, ни по легендарной версии Рабле, согласно которой Вийон прожил оставшиеся ему годы в пуатевинской обители Сен-Максен и умер около 1484 года. Поэма синкретична, ибо построена из произведений, написанных в ранние годы, — самым ранним традиционно считается «Баллада для Робера Этувиля», написанная в 1447 или 1448 году, когда Вийону было не более восемнадцати лет; в начальных строках этой баллады как акростих читается имя «Амбруаза», т.е. Амбруаза де Лорэ, жена парижского прево д’Этувиля (или д’Эстутвиля в современном Вийону чтении). Интересно то, что в построении «Большого Завещания» Вийон явно придерживается каких-то неведомых нам принципов нумерологии: лишь написав первые сорок восьмистиший (именно столько было в более раннем «Малом Завещании», или просто «Лэ»), прибавив ещё одно, автор начинает включать в корпус поэмы баллады и первой же ставит самую впоследствии знаменитую — «Балладу о дамах былых времен». В целом «Большое завещание» следует традиции средневекового жанра, отчасти представляя собой прямую пародию на аналогичное (уже само по себе пародийное) «Завещание» Эсташа Дешана (1346–1406/1407), условно датируемое 1389 годом. На русский язык полностью «Большое завещание» Вийона было переведено Ф. Мендельсоном (1927–2003), опубликовано в книге сокращенного по цензурным соображениям собрания стихотворений Вийона в 1963 году; Ю. Кожевниковым (1922–1993) — издано посмертно в 1993 году; Ю. Застырцем (р. 1959); а также Ю. Корнеевым (1921–1995) — издано также посмертно в 1996 году. В РГАЛИ хранится неоконченный перевод «Большого завещания», работу над которым вел в 1950-е годы А.М. Арго (1897–1968), отдельные же отрывки (особенно баллады) переводились десятками поэтов, начиная с 1900 года.

Таким образом, перевод Геннадия Зельдовича представляет пятую попытку переложить целиком главное произведение Вийона русскими стихами, и попытка эта — первая в XXI веке.

РАУЛЬ ДЕ УДАН

Рауль де Удан (Рауль из Удана, ок. 1170 — ок. 1230) — один из наиболее известных авторов рыцарских романов артуровского (бретонского) цикла: его определяют то как ученика, то как конкурента, то как эпигона Кретьена де Труа. Авторство одного романа (Meraugis de Portleguez) общепризнано, авторство другого (Vengeance de Radiguel) — под сомнением. В числе прочего тексты Рауля замечательны своей ироничностью (в отличие от того же Кретьена). Рауль, судя по изысканиям французских исследователей, к духовному званию не принадлежал, но в своих произведениях он предстает сторонником цистерцианцев — и авторская нелюбовь к катарам и публиканам более чем очевидна, равно как и презрение к высшему духовенству. Кроме рыцарских романов, Рауль известен как автор по крайней мере двух не менее замечательных произведений — аллегорических поэм, во многом, видимо, положивших начало этому жанру: это представленный здесь «Сон о Преисподней» и «Роман о крыльях» — аллегория на тему рыцарских добродетелей. Кроме того, иногда Раулю приписывается «Сон о Рае», созданный в развитие его «Сна о Преисподней», хотя, кажется, автором является всё-таки анонимный продолжатель. «Сон о Преисподней» (видимо, одно из первых стихотворных видений во французской литературе) послужил основой для множества продолжений и подражаний; какие-то ухватки «адской кухни» можно увидеть и в балладе о злоречивых языках Франсуа Вийона.

Перевод выполнен по изданию: Trouvères belges du XIIe au XIVe siècle/ Ed. P.Lebesgue, Paris, 1908.