Книжные магазины

2. Афины. Начало

По Афинам можно бродить, как по диковинному базару с книжными лавками. И диковинность обусловлена не упадком, в котором находится многое из окружающего тебя, и не осязаемым ощущением древности, а языком, на котором написаны как названия магазинов, так и указатели на стеллажах, не говоря уже о названиях книг и именах авторов. Для западного читателя Восток начинается там, где он видит неизвестные ему алфавиты: в Сараево, Белграде, Афинах. На полках книжных магазинов в Гранаде или Венеции не оставили следа алфавиты древних пришельцев с Востока: мы все читаем в переводах на наши языки, позабыв, что и языки пришельцев служили когда-то средством перевода. Значение древнегреческой культуры, философии и литературы возможно понять, лишь учитывая, что возникли они там, где встречаются Средиземноморье и Азия, между этрусками и персами, рядом с ливийцами, египтянами и финикийцами. Эллинство – место встречи посланников цивилизаций, перекрестье цивилизационных потоков. И цепь, связующая различные алфавиты.

После долгих поисков в интернете с помощью визитной карточки одного из магазинов, которую я храню с лета 2006 года, я наконец нахожу английскую отсылку к искомому месту: Books Arcade. Галерея книги, или Книжный пассаж, – череда из двадцати лавок с дверями кованого железа, где представлены сорок пять издательских марок, в том числе Kedros и Издательство Национального банка. Сидя в одном из многочисленных кресел, расставленных в проходах, под потолочным вентилятором, перемалывавшим жару словно в замедленной съемке, я набросал несколько заметок о соотношении между книжными магазинами и библиотеками. Потому что пассаж Pesmazoglou – так его тоже называют по одной из прилегающих к нему улиц – расположен напротив Национальной библиотеки Греции.

Проход напротив Здания. Галерея без даты открытия напротив Памятника, обладающего задокументированной историей: первый камень Национальной библиотеки в неоклассическом стиле, строительство которой финансировалось братьями Валлианосами, был заложен в 1888 году, а открытие состоялось в 1903-м. В ней хранится около четырех с половиной тысяч рукописей на древнегреческом языке, христианские кодексы и важные документы времен Греческой революции (недаром идея основать библиотеку принадлежала, судя по всему, Иоганну Якобу Майеру, любителю эллинской культуры и товарищу по оружию лорда Байрона). Но ведь библиотека – это не просто сооружение: это собрание книг. Прежде чем въехать в нынешнее здание, Национальная библиотека располагалась в приюте для сирот на острове Эгина, в банях римского рынка, в церкви Святого Элевтерия и в Университете Оттона. В ближайшие годы она переедет в новое монументальное здание на морской набережной, спроектированное архитектором Ренцо Пияно. А Александрийская библиотека[14] – лишь слабый отзвук древнего гимна: хотя ее архитектура потрясает, вступая в диалог с плещущимся вблизи морем и графемами ста двадцати письменных систем, нанесенными на облицовывающий ее мрамор, хотя туристы со всего мира приезжают ею полюбоваться, ее стены все же не вмещают в себя достаточного числа томов для того, чтобы она могла стать новым воплощением той библиотеки, у которой позаимствовала имя.

Густая тень Александрийской библиотеки затмила собой все предшествующие, современные и последующие библиотеки, стерев из коллективной памяти книжные лавки, что ее питали. А ведь она родилась не из пустоты, в III веке до н. э. она была главным клиентом книготорговцев Восточного Средиземноморья. Библиотека не может существовать без Книжной лавки, которая с момента своего появления связана с Издательством. Книготорговля получила развитие еще до V века до н. э. К этому времени в греческой культуре письменная составляющая начинала преобладать над устной, в значительной части Восточного Средиземноморья уже были известны произведения философов, историков и поэтов, которых мы сегодня считаем классиками. Афиней упоминает утраченное произведение «Лин», написанное Алексидом в IV веке до н. э. и главный герой которого говорит молодому Гераклу:

Геракл выбирает поваренную книгу, не оправдывая ожиданий своего наставника. Потому что в книжной лавке имеются любые тексты на любой читательский вкус: речи, поэмы, заметки, книги по технике или по праву, сборники острот. А также самого разного качества: прообраз современного издательства представлял собой группу переписчиков, от чьей способности сосредоточиваться, дисциплины, ответственности и степени загруженности зависело количество изменений и ошибок, которые будут содержаться в тех списках, что окажутся в обращении. Ради экономии времени кто-то из них диктовал, а остальные записывали. Поэтому на римский рынок выпускались сотни списков одновременно. Находясь в изгнании, Овидий утешался мыслью о том, что он самый читаемый автор Рима, потому что списки его произведений добирались до самых далеких уголков империи.

Альфонсо Рейес в «Книгах и книготорговцах античности» (своего рода резюме труда «Мир книг в классической древности» Г. Л. Пиннера, опубликованного уже после смерти автора) говорит о «книжных коммерсантах», имея в виду первых издателей, распространителей и книготорговцев вроде Аттика, друга Цицерона, который занимался всеми аспектами книжного дела. Первые греческие и римские книжные представляли собой, по-видимому, либо передвижные лотки и навесы, где продавались или выдавались на время книги, либо лавки при заведениях переписчиков. «В Риме книжные лавки были известны по меньшей мере со времен Цицерона и Катулла, – пишет Рейес. – Они находились в лучших торговых районах и служили местом встречи эрудитов и библиофилов». В числе множества предпринимателей, державших лавки поблизости от Форума и в других районах Рима, были братья Созии – издатели Горация, Секунд – один из издателей Марциала – и Атрект. У дверей лежали списки, рекламировавшие новинки. И за скромную плату можно было ознакомиться с самыми ценными томами. То же происходило в крупных городах империи, таких как Реймс и Лион, чьи великолепные книжные лавки поразили Плиния Младшего, когда он удостоверился в том, что в них продавались в том числе и его произведения.