Кнопка Возврата

- Привет, - сказал Уткин. - Как выигрыш? И сколько мне причитается?

- В зуб ногой тебе причитается, - сказал Николай и прошипел сквозь зубы: - О чем договаривались, сука? О чем, бля, договаривались, я тебя спрашиваю?

- Я без кнопки играл, - сказал Уткин. - Мне просто повезло.

- Бабки, - сказал Николай.

- Какие бабки?

- Бабки гони, которыми повезло.

- Мы тебя сейчас учить будем. - Стриженый Олег засмеялся за спиной Николая, а бритый Игорь ухмыльнулся, оскалив зубы.

- Я сейчас не могу, у меня гости, - сказал Уткин, опуская руку в карман с кнопкой. Готовясь отменить все нежелательные действия нежелательных лиц.

- Ну, мы пойдем, пожалуй, если такое дело, - сказал Николай и тут же добавил: -Прямо сейчас и начистил бы тебе морду, но живи пока.

Уткин вернулся к столу.

- Кто это был? - спросила Марина.

- Сосед. У него нога болит. Он где-то в западной Африке воевал и там потерял ногу. Ноги нет, а она все равно болит. Так бывает.

- Мне показалось, он был очень сердитый, - заметила Марина.

- Так нога же болит, - сказал Уткин и задумался. - В последнее время как-то много людей вокруг, у которых проблемы с ногой. Вот сосед этот самый. Потом приятель у меня есть, который сломал ногу. А на улице иногда встречается человек, у которого нога в гипсе и голова забинтована. Вот он действительно сердитый, с ним даже лучше не заговаривать.

- Ты про формулу хотел рассказать, - напомнила Марина.

- Формула простая, - начал Уткин, но в дверь опять позвонили.

Уткин посмотрел в глазок. Николай и товарищи, это были снова они.

Как бы их удалить отсюда, подумал Уткин.

- Его нет, - сказал за дверью стриженый Олег.

- У него гости были, наверное, он ушел к гостям, - предположил бритый Игорь.

- Эти гости должны быть где-то здесь, но не будем же мы вызванивать его по всем квартирам? - сказал Олег.

- Уходим, - принял решение Николай. - Но мы еще вернемся, - сказал он, в упор глядя в дверной глазок, - так, словно видел за ним Уткина.

- Очень простая формула, - сказал Уткин, вернувшись к столу: - к первому выигравшему номеру прибавляем второй выигравший номер и получим...

Он не договорил. Раздался музыкальный сигнал мобильника. Марина взяла трубку.

- Привет, - сказала она. На той стороне слышался мужской голос, в котором Уткин узнал - или ему показалось, что узнал - голос ассирийца.

- Нет. Нет, - говорила Марина. - Вспомнил, наконец. Ничего, просто скучно стало. Пока.

Она спрятала трубку, и тут заголосил телефон Уткина. Звонил Мясоедов. Ему позарез нужно было встретиться.

- Ты бы еще ночью позвонил, - сказал Уткин. - А завтра зайду. Сам собирался зайти. Тут много чего произошло за это время, тебе будет интересно.

- Я хотел предупредить, завтра последний день, - сказал Мясоедов.

В каком смысле "последний"? - подумал Уткин, давая отбой. И отключил телефон вообще, чтоб не беспокоил.

- Ну вот, - продолжил он объяснения, - два номера складываешь и получаешь номер той ячейки, где шарик остановится в следующий раз. Например, если выпало сперва 7, потом 8, значит следующим должно быть - 15. Если число получается слишком большим, отнимем 36, чтобы не выходить за рамки игрового поля. Например, если выпало 20 и 25, следующим будет 45 минус 36, то есть 9.

- Ты меня так заинтриговал: система, говоришь, система, а тут какая-то ерунда.

- Дурацкая, конечно, система, но у нее есть одно свойство: она работает.

- Что дурацкая - это верно.

- На самом деле это та же система номер два - психокинез, только усовершенствованный. Основная трудность психокинетического метода - это необходимость сочетать стремление к цели - то есть усилие - с полной расслабленностью, ибо прямое усилие здесь противопоказано. Это так, как если бы твоей целью было уснуть - чем больше усилий прилагаешь, тем дальше будешь от того, к чему стремишься. А в моей системе усилий прилагать вообще не нужно - тот номер, который должен выпасть, - ты не сам его выбираешь, а его предлагает тебе формула. И она же якобы берет на себя контроль за процессом. Ты не тратишь усилий, стараясь, чтобы выпал именно этот номер, а просто доверяешь естественному, как ты думаешь, процессу, а на самом деле подсознательно влияешь на результат.

- Скажи просто, если я буду играть по твоей формуле, я выиграю?

- Ты сама будешь играть или этот? - Уткин жестом очертил вокруг лица ассирийскую бороду.

- Может и этот, а в общем - не твое дело.

- Что выиграет - это не обязательно, но вероятность выигрыша будет больше, - сказал Уткин.

- Настолько больше, что никто не заметит. - Марина засмеялась.

- Бвабац, - тихо произнес Уткин.

- А? Что ты сказал? - Она положила обратно на тарелку кусок буженины, который подносила ко рту, и вдруг спросила.

- А как чувствует себя твоя астма?

- Хорошо чувствует, - сказал Уткин. - Проверим?

- Ну, проверим, - сказала она.

Он обнял ее, уткнулся носом в какое-то щекотное место между плечом и ухом. Вдохнул, выдохнул. Дышалось легко. Легко дышалось. - Вот так, - он сказал, - вот так.

Потом, в темноте, почему-то вспомнил про полосатую маечку в дальнем ящике комода. Лежащую там как бы наготове - словно повешенное на гвоздь ружье, готовое когда-нибудь выстрелить. Как ружье, как ружье.

***

Уткин купил в магазине рулетку.

Проходя, увидел в витрине и купил - деньги были.

Колесо рулетки было разделено на тридцать семь секторов (тридцать семь ячеек).

Ячейки были раскрашены в цвета красный и черный, одна - в зеленый.

Они были пронумерованы числами от 0 до 36.

Красные и черные ячейки правильно чередовались друг с другом.

А в чередовании четных и нечетных не проглядывалось никакой закономерности.

В зеленый цвет была окрашена ячейка под номером 0 (зеро).

Сумма номеров всех ячеек была 666 - число зверя.

Колесо приводилось в движение крестообразной рукояткой.

Это была детская игрушечная рулетка, но совсем как настоящая.

Уткин играл сам с собой и выигрывал, играл красными фишками против синих с переменным для каждой стороны успехом, а потом решил, что как-нибудь позовет гостей.

В мыслях была Марина и почему-то Воронин, которого давно не видел.

А Мясоедова звать не буду, думал Уткин.

***

Уткин пошел к Мясоедову для серьезного разговора.

- Машинку твою я принес, - сказал Уткин, - можешь не беспокоиться. Но есть предложение.

Он выложил на стол пачку денег. Почти все, выигранные вчера в рулетку.

- Что это? - спросил Мясоедов.

- Это деньги. Ты не просек, что с твоим гаджетом можно хорошо заработать? Не только мух гонять. Не бойся, деньги чистые. Я не украл их - с гаджетом мог бы и украсть, это элементарно - вытащить у кого-нибудь из кармана - но я не украл, а честно выиграл в рулетку. И давай договоримся - кнопка пока останется у меня, а я тебе каждую неделю буду приносить по столько - Уткин подвинул пачку в сторону Мясоедова. - Или почти по столько, - поправился он, подумав, что на регулярный выигрыш рассчитывать пока преждевременно.

- Этого нельзя было делать, - сказал Мясоедов.

- Почему?

- Просто нельзя. И верни мне пульт.

- Не сейчас, - сказал Уткин. - Не прямо сейчас. Есть нюансы. Тут одни конкретные люди оказались при деле, им так просто не объяснить.

- Господи, - простонал Мясоедов. - Какие еще люди?

- Ты их не знаешь.

- Разумеется, я их не знаю! - Мясоедов вскочил и начал ходить по комнате. Гипс ему сняли, и он ходил свободно, только слегка прихрамывая. - Сколько их?

- Два человека, - смягчил ситуацию Уткин. - Но это правильные два человека. Болтать не будут.

- Их не должно быть вообще никого.

- Успокойся, так получилось. А теперь не убить же их в самом деле. - По глазам Мясоедова Уткин понял, что как раз в этом тот видит выход из положения. - Но это ведь не конец света, что-нибудь придумаем.

- Что мы можем придумать? - сокрушенно произнес Мясоедов.

- Можно перепрошить им память.

- Что, что? - Мясоедов не понял.

- Переписать память, так что знакомство с этим гаджетом покажется им не стоящим внимания сном. И гаджет позволяет такое сделать - ты не догадывался? Память вообще вещь деликатная. Человек забывает то, что с ним случилось, а иногда вспоминает то, чего с ним никогда не случалось, и при этом практически не контролирует процесс. Он не может по своей воле забыть или вспомнить, но кто-то другой подскажет, и он поверит. Например, психоаналитик может помочь своей пациентке вспомнить, как в детстве ее пытался изнасиловать двоюродный дядя, который на самом деле и близко к ней не подходил. А опытный следователь сумеет поставить дело так, что подозреваемый вспомнит - реально и в деталях - как совершил то преступление, которого не совершал в действительности. Такие случаи отмечены. Но это долгая процедура. Несколько сеансов психоанализа, несколько сеансов допроса. А с гаджетом всё происходит просто и быстро. Вовлечь клиента в разговор, гасить кнопкой ненужные реплики, вопрос-ответ, вопрос-ответ - и пропускать в реальность только нужные для дела ответы.

Теперь уже Мясоедов сидел и покорно слушал, а Уткин ходил по комнате и вещал. Он казался себе всемогущим инженером человеческих душ - не душ, скорее мозгов, что выглядит еще круче. Кукловодом, дергающем мелких людишек за ниточки.

Иногда Мясоедов пытался возразить - Уткин видел, как менялось его лицо. Но он принял решение гасить все проявления Мясоедовского протеста, давая пропуск только возгласам одобрения и знакам согласия.

- Я не о том, - говорил Уткин, - что в принципе хозяин кнопки может добиться от ведомого им человека любого сиюминутного движения, все они представлены в облаке его потенциальных возможностей. И он сам же придумает этому обоснование, причину, по которой поступил именно так, а не иначе. Меня интересует, что происходит с самим хозяином кнопки. Ведь кнопка - это орудие, можно сказать, обоюдоострое. При возврате во времени состояние хозяина кнопки каждый раз как-то меняется. И вопрос: могут ли эти изменения постепенно накладываться друг на друга, так что в конце процесса после нескольких миллиардов нажатий хозяин кнопки в чем-то реально изменится? Я не теоретизирую, вопрос очень конкретный, особенно если хозяин кнопки изменяет свое собственное состояние. Я вот реально пробовал бороться со своими приступами с помощью гаджета и теперь впервые за сколько-то лет могу дышать свободно. Но насколько прочен этот эффект? Стал ли я реально здоровее? Я ведь пока не могу сказать, почему у меня нет приступов, - потому что я излечился или потому что, сам не догадываясь, отменяю приступы нажатием кнопки, которая у меня в кармане? И пока я не разберусь в этом, кнопка должна остаться у меня.

Уткин выговорился и дал, наконец, слово Мясоедову.

- Всё хорошо, - пробормотал Мясоедов. - Всё правильно. Правильно, говорю, всё. Интересно. Оно всё. И правильно. А я не изобретатель этого. Я только человек-человек. Человек, который. А так всё правильно.

Всё правильно, думал Уткин. Это лучше чем то, другое. И если все идет так, как оно идет...

Он представлял сейчас Мясоедова как своего рода радиоприемник, который нужно переключить на другую волну. Стоит только нажать кнопку. Но то ли слабость, то ли усталость, то ли внезапное безразличие овладело им. Лень было поднять руку, и голова кружилась, и тошнота, тошнота. Уткин еле успел добежать до унитаза, и его стошнило. Рядом стошнило Мясоедова.

Что это было? Полный облом? Но Мясоедова, вроде, удалось уломать. Или не удалось? Или усилия, потраченные в отмененной реальности, как-то смогли накопиться? У Мясоедова тоже усилия, он, наверное, сопротивлялся. И кто кого поборол в итоге?

Уткин вымыл лицо под струей холодной воды. Прополоскал рот и сплюнул.

Мясоедов был рядом. На мгновение их взгляды встретились.

- Я пойду, - сказал Уткин. - И кнопка будет моя. Пока.

- Твоя, - согласился Мясоедов.

Уже выходя на улицу, Уткин вспомнил, что принесенная пачка денег осталась на столе. Он совсем забыл про нее, но не возвращаться же было.

***

Восемь мальчиков плясали вокруг костра.

Десять мальчиков прыгали и скакали.

Двенадцать мальчиков вскидывали колени.

Их тела были умащены жиром.

Их тела были раскрашены красным и белым.

Кто-то скрывался в лесу, похожий на бога.

Он носил свое имя на шее на шнурке из змеиной кожи.

Он носил свое имя на шее на веревке, сплетенной из травы.

Он глядел из леса, он говорил свое "Бц", Хозяин Тихого Слова.

Он сказал свое "Бц", и те, кто прыгали, они стали кружиться.

Он сказал свое "Бц", и те, кто скакали, они стали трясти плечами.

Он сказал свое "Бц", и те, кто вскидывали колени, они стали раскачиваться из стороны в сторону.

Он сказал свое "Бц", сказал "Бц", и те, кто кружились, те, кто трясли плечами, они стали подбирать с земли камни и палки.

Они слышали "Бц" - то, что было у них в руках, они высоко поднимали - кверху бросали камни, размахивали палками.

Они слышали "Бц" - то, что было у них в руках, они обратили друг против друга.

Они бились палками, они бросались камнями.

Кто упал, они того добивали.

Тогда тот, кто носил свое имя на шнурке из змеиной кожи, он вышел из леса.

Кто носил свое имя на веревке, сплетенной из травы, он вышел из леса, и с ним другие.

Тем, кто пал, разрезают чрево они, разнимают кости.

Вынимают у тех, кто пал, они сердце и печень.

Досыта едят теплого мяса.

Сладкого мозга костей пьют вволю.

***

На ночь Уткин отключил звук в телефоне. Не хотел звонков Мясоедова, если бы тот решил позвонить, что казалось вполне вероятным. Посмотрел трубку уже после завтрака, который по времени можно было считать обедом.

В списке непринятых несколько вызовов были действительно от Мясоедова. Но последний, совсем свежий, был с незнакомого номера. На незнакомые номера Уткин из осторожности не перезванивал, но тут, движимый внезапно возникшим чувством, решил позвонить.

На звонок ответила Кристина, племянница Мясоедова. Сквозь слезы сообщила, что Мясоедов умер.

Он как-то нехорошо, неправильно умер - выпал из окна.

Этого не могло быть, просто не могло быть. Он ведь боялся высоты, даже на балкон четвертого этажа в квартире Уткина отказывался выйти. А у Мясоедова девятый этаж. Страшно лететь с девятого этажа. Не потому страшно, что вообще страшно, а потому, что успеешь осознать всю безнадежность положения. Сколько времени лететь с девятого этажа? Ускорение свободного падения девять и восемь, округленно - десять. Высота - наверное, метров двадцать пять. Время падения - Уткин вспомнил формулу - корень квадратный из два аш, деленных на же. Корень из пяти, следовательно. То есть около двух секунд с хвостиком. Можно успеть осознать. Можно даже успеть нажать красную кнопку в кармане. Если б она была у него в то время. Ну ладно, нажал бы и оказался б наверху у окна - так, словно ничего не произошло. А там бы его уже ждали - ну, не ждали в полном смысле слова, а были рядом, то есть остались, где были, потому что куда же они делись бы, те, которые... которые его... ведь не сам же он вывалился из окна. Картина складывалась в подробностях: пришли те самые - в каких отношениях с Мясоедовым они были, неизвестно, но Мясоедов знал, что придут, накануне паниковал, говорил, что последний день, - пришли и потребовали отдать гаджет и, не получив... Нет, не складывалась картина. Какой им смысл выбрасывать Мясоедова из окна, это не помогло бы им. Тогда - не хотелось верить, но это был единственный вариант, который оставался, - они выведали - выпытали - у Мясоедова, где гаджет, а потом... убрали того, кто слишком много знал. Значит, Мясоедов показал им на Уткина. Хреново, очень хреново. Или все же он мог сам... с балкона? То есть - это самоубийство, если говорить открытым текстом. Или несчастный случай? Вчера Мясоедов был явно неадекватен, когда расставались. Гаджет, конечно, он уступил Уткину - против лома нет приема, но и этих - тех, которые... боялся до смерти. Сшибка интересов - так, кажется, это называется по-научному. Верный способ довести до нервного срыва. Хреново, ой как хреново. Уткин запретил себе думать на эту тему. На слово "самоубийство", на "прыжок из окна" положил запрет. Это просто - если мелькнуло в мыслях, то нажал кнопку, и пусть мелькает что-нибудь другое.

***

Уткин вышел из дому, шел по улице, сел в какой-то автобус. Ехал долго и неизвестно куда. На незнакомом перекрестке вышел. Пошел дождь, и Уткин встал под козырьком у входа в какое-то кафе. Рядом стоял человек, очень похожий на кого-то. Люди бывают очень похожи друг на друга. Человека звали Григорий - имя тоже было знакомо. Они зашли в кафе, взяли пельменей и водки. Григорий поздравил Уткина с праздником. В календаре всегда есть какой-нибудь праздник. И вас также, сказал Уткин. Будем на "ты", сказал Григорий.

- У меня к тебе есть вопрос, - сказал Уткин, - как к непредвзято мыслящей стороне, не отягощенной избыточной информацией. Если человек выпал из окна девятого этажа, что это по твоему мнению - убийство или, - Уткин замолчал, не в состоянии выговорить нужное слово, - или это - другое.

- Я сам не скажу, - произнес Григорий, подумав, - но я знаю человека, который скажет.

Ехали на маршрутке. Вышли. Здесь был парк или, возможно, лес. Озеро. Шли вдоль берега, мимо пляжной зоны.

Подошли к тому месту, где на траве была расстелена синяя скатерть. Несколько человек сидели вокруг. Один лежал навзничь, рыжей бородой кверху. Бабочка летала над его головой.

Чуть поодаль в складном кресле сидел человек. Крупный, с породистым лицом. На нем был свободный костюм - что-то вроде пижамы - и черная круглая шапочка. Гуру, сэнсэй, академик? Уткин выбрал последнее.

- Присаживайся, - сказал Григорий и сам опустился около скатерти. Выложил еду, которую принесли с собой, поставил бутылку. - С праздником всех.

Действительно, был какой-то праздник. Уткин выпил, положил на хлеб кусок ветчины. Потом сделал бутерброд с сыром. Хотелось есть, и он ел.

Григорий тронул его за локоть. В смысле "пора".

Уткин оторвался от скатерти и подошел к "академику".

- С девятого этажа? - полувопросительно произнес академик.

Уткин молча кивнул.

- Минувшей ночью?

Уткин кивнул.

- Неизвестно, что там произошло, но ты надеешься услышать, что это убийство?

Уткин снова кивнул, на этот раз чисто машинально.

- Убийство, а не что-то другое. С какой-то стороны так комфортнее, понимаю. Но с другой стороны и тревожней, правда?

- Правда, - согласился Уткин.

- И все-таки твой вариант - убийство, ты хорошо подумал?

- Разве то, что я думаю, что-то изменит?

- Оба варианта пока остаются возможны. Наравне с другими возможными вариантами. Ящик еще не открыт - ты понимаешь, что я имею в виду.

Он замолчал, коротким движением руки отпустил Уткина.

Что ж, мертвый кот лежит в правом углу ящика, мертвый кот лежит в левом углу ящика. Ящик открывается, но кот в любом случае мертв. Уткин отошел на свое место у скатерти. Опустился на землю. Даже лег. Даже заснул, задремал. Надеясь на то, что когда проснется, то ужасное, что случилось, окажется сном. В конце концов, много ли значат для реальности мира несколько слов, услышанных в телефонной трубке?

Проснулся, и нет, не оказалось. Откуда узнал? Просто почувствовал, ощутил. Но, что было хуже всего, каким-то образом понимал, что мог бы почувствовать и другое. И тогда оно, случившееся, действительно оказалось бы сном. Ему был дан шанс, и он упустил его. Можно было переиграть момент, нажать кнопку, и следующий вариант пробуждения мог оказаться более удачным. Но когда Уткин понял это, было уже поздно.

А может - не поздно? Мертвый кот лежит в ящике. Или живой? 50 на 50, как водится. Приходит человек, говорит, что открыл ящик, и что кот мертв, который внутри. Вопрос закрыт. Но остается вероятность, что человек солгал, и на самом деле он не открывал ящик. И тогда кот, возможно, еще жив. Но можно ли думать, что Кристина по какой-то причине его обманула? Или что в телефонной трубке был не ее голос? Или что саму Кристину ввели в заблуждение? Открыт ящик или еще закрыт? О каких там возможных вариантах говорил академик?

Уткин открыл глаза и сел. Пока он спал, академик исчез вместе со своим креслом. Григория тоже не было видно. Люди вокруг скатерти были другие - не все, но некоторые. А времени, кажется, не прошло нисколько, хотя спал вроде бы долго.

- У вас такое мрачное лицо, - сказала девушка, сидевшая напротив Уткина, - вам что-то приснилось?

Девушки не было раньше. Захочу, и она пойдет со мной, подумал Уткин. Или пойдет любая другая.

- Здесь есть кофе, - сказала девушка. - Вы хотите кофе?

Стоит только захотеть, подумал Уткин, отрицательно мотнув головой.

Он достал телефон. Набрал номер. Какое-то время слушал длинные гудки в трубке, потом вдруг понял, что ошибся и вместо Марины, как уже случилось однажды, вызвал Мясоедова. Никиту. С излишней поспешностью Уткин сбросил вызов. Снова набрал номер, теперь уже правильно.

- Может, пересечемся как-нибудь? - спросил Уткин.

- Ты теперь каждую ночь намерен со мной пересекаться?

- Не каждую, - сказал Уткин.

Она неожиданно легко согласилась. И кнопку не пришлось нажимать. Но о кнопке не хотелось думать.

***

Все повторялось. Спасительный аэрозоль был далеко, кнопка - тоже, и все повторялось. Уткин снова задыхался в темноте. Снова умирал, как уже было. Но не умер, и не задохся. Не умер, не умер. Когда кончилось, лежал, как вынутая из воды рыба. Почему рыба - непонятно.

- А обещал, - сказала Марина.

- Так не умер же, - возразил Уткин.

- Еще немного, и умер бы, а мне это нужно?

- Я как-то думал, что уже совсем выздоровел, - сказал Уткин.

- И глупо с твоей стороны.

- А я деньги потерял, - сказал Уткин, чтобы сменить тему разговора. - Не потерял, правильней сказать - утратил.

Насчет денег скорее всего так и есть. Если труп, если неестественная причина смерти, то и полиция посетит место - следователи, расследователи, кто там еще. И обнаружат деньги неизвестного происхождения. Всё так.

Марину интересовали подробности.

Оставил вчера у приятеля, объяснял Уткин, а там утром обыск. Не то чтобы обыск, но полиция посетила. Стало быть, все-таки обыск. Следственные действия. Что-то там случилось, темное дело. Нет, он, приятель, ничего такого не совершал, но что-то такое все же да. Не хочу рассказывать, пока сам толком не знаю. Короче, деньги изъяли в качестве возможного вещдока.

- Бедненький. Так ты хотел, чтобы я тебя утешила?

- А я не расстроен. У меня же система, я еще выиграю. Обещаю.

- Ну, ну, - сказала она. Кажется, не поверила.

- Завтра придешь? - спросил Уткин с надеждой в голосе. - Все будет нормально.

- Сперва выиграй, а потом я подумаю, - она ответила.

- Хоть прямо сейчас, - сказал Уткин. - Пойдем?

- Только без меня, - сказала она и вызвала такси.

Все как-то так, и ничего не понятно, думал Уткин неизвестно о чем, и тут раздался звонок. Звонила Марина, как высветилось на телефонном дисплее, но голос в трубке оказался мужской и незнакомый.

- Спускайся вниз, - сказал голос. - Быстро и без фокусов.

Внизу Уткина ждали трое наперсточников. Бритый Игорь держал за локоть Марину. Маринин мобильник был у Николая в руке. Это его голос в трубке показался Уткину незнакомым.

- Стой, где стоишь, - сказал Николай, когда увидел выходящего из подъезда Уткина. - И гони бабки. Я этого так не оставлю. Или битой по репе - ты сам хотел.

- Бабок нет, - вздохнул Уткин. - Я правду говорю, нет.

- Я вас, пожалуй, покину, мальчики, - сказала Марина и забрала у Николая свой мобильник. Ушла, не оборачиваясь.

- Я потерял эти деньги, - сказал Уткин. - Может, не совсем потерял, но ситуация сложная, я уже и повестку получил к следователю.

Он замолчал, не зная, с чего начать.

- Давай, колись, что там у тебя, - поторопил его Николай.

Уткин рассказал, все слушали.

- Что ж, лох, он и в Африке лох, - вынес свой приговор Николай. - Теперь слушай меня. Ложимся на дно. Никакой игры. Два крупных выигрыша за одним столом подряд - кто-то там уже навострил ушки. Поэтому жди. Но когда я приду, ты открываешь мне без фокусов - с бабой ты, не с бабой - открываешь. Понятно?

- Понятно, - сказал Уткин. - Но какие-то деньги мне нужны. Один раз, наверное, я могу сыграть? Есть ведь и другие казино кроме этого.

...............................................

- Хрен тебе, а не казино, - сказал Николай.

Уткин нажал красную кнопку.

...............................................

- А битой по репе? - поинтересовался Николай.

Уткин нажал красную кнопку.

...............................................

Уткин нажал красную кнопку.

...............................................

Уткин нажал красную кнопку.

...............................................

- Ладно, - сказал Николай. - Отстегну тебе. Живи. Слушайся меня, и будешь богатым.

Достав из кармана пачку, он отделил часть и протянул Уткину. Уткин принял деньги - там было 80 тысяч, он потом сосчитал.

***

Люди бывают живые и бывают мертвые.

Мертвые от руки.

Мертвые от камня.

Мертвые от воды.

Мертвые от дерева.

Мертвые с проломленным черепом.

Мертвые с перерезанным горлом.

Мертвые от удушения.

Умерщвленные по правилам.

***

"Опытный следователь может так глубоко проникнуть в душу подозреваемого, что тот вспомнит - реально и в деталях - как совершил то преступление, которого, возможно, и не совершал в действительности". Уткин не помнил, в какой книге прочел эту истину и прочел ли вообще, но кажется, что майор, который допрашивал Уткина, был той самой породы. Он только начал свою процедуру, а Уткин уже чувствовал себя виноватым, даже виновным.

- В каких отношениях вы состояли с погибшим? - Майор не называл Мясоедова по фамилии-имени (Никита Дмитриевич, между прочим), а говорил "погибший" иногда сбиваясь на "пострадавший" или "потерпевший".

- В нормальных, - отвечал Уткин. - Когда-то работали вместе.

- Где вы были вечером, 23-го августа?

- Наверное, у него, у Мясоедова.

- Почему наверное?

- Не помню, когда было это двадцать третье, но вас ведь, наверное, интересует именно вечер перед тем, как это случилось?

Майор то ли усмехнулся, то ли поморщился.

- И какова была цель вашего визита?

- Никакой, собственно, цели. Я в отпуске без сохранения, свободного времени много. Вот и хожу по гостям.

- По гостям, значит ходите. - Майор уже открыто усмехнулся, чем-то довольный.

Сейчас спросит про деньги, подумал Уткин.

- Есть один деликатный момент, - сказал он, играя на упреждение, - глупость, конечно, но я там, когда уходил, забыл пакет с деньгами. Сорок тысяч с чем-то.

- Точно, значит, не помните?

- Не помню, но там должны остаться мои отпечатки пальцев на пакете. Скажите, я должен написать заявление?

- Какое заявление?

- Чтобы деньги вернули.

- Можете писать, - равнодушно, даже как бы зевая, произнес дознаватель. Давая понять, что заявление можно писать хоть президенту, хоть премьер-министру. Следом пояснил, что деньги, если это действительно деньги Уткина, а это еще не факт, переходят в разряд вещественных доказательств. Но они, эти деньги, очень возможно, принадлежат -принадлежали - потерпевшему, то есть погибшему, - это в том случае, если они были переданы пострадавшему в качестве возмещения, то есть, говоря русским языком, если Уткин купил у него какую-то жутко ценную шнягу. Тогда понятны и деньги, и отпечатки. А в феноменальную уткинскую забывчивость что-то не верится. Уткин, со своей стороны, даже представить не мог, чтобы какая-то шняга (освоился-таки с новым словом) стоила сорок тысяч. А деньги принес похвастаться выигрышем. Первый раз в жизни играл в рулетку и сразу выиграл. И даже не столько похвастаться выигрышем, а рассказать про придуманную им систему, благодаря которой выиграл. Полная глупость, конечно, абсолютно невозможная вещь, но она работает. И вот ведь какой нюанс: если он, Уткин, снова пойдет играть и снова выиграет, и опять, и опять... - это не должно считаться какого-то рода мошенничеством. С формальной точки зрения это будет чистым везением, вокруг которого фантазия игрока нагородила какую-то легенду. А система должна быть признана невозможной и существующей только в уткинском воображении.

- Вот о чем-то таком мы и беседовали, - сказал Уткин.

- И о чем-то недобеседовали, если потерпевший несколько раз звонил вам в течение ночи.

- Наверное, он хотел сообщить мне про деньги, которые я у него оставил, - предположил Уткин.

- А когда по какой-то причине не смог дозвониться, и сообщить про деньги, он выбросился из окна. - Майор произнес вслух те слова, которые Уткин запретил себе думать. Нет, это не тот был вариант. Категорически не тот.

***

Человек был живым, он стал мертвым.

Он ходил, он двигался, он стал мертвым.

Кровь текла в его жилах, в нем билось сердце, он стал мертвым.

Он дышал, он пел, человек, он больше не дышит.

Он лежит на земле, в нем сердце его не бьется.

Не я был причиной того, что он стал мертвым,

Не я прекратил дыхание в его теле,

Не я преградил путь его крови в жилах.

Это прилетел камень, его ударил.

Камень прилетел один и другой, большой, тяжелый.

Камень один и другой, за ними третий.

Я не держал их в руке, я их не касался.

Откуда они прилетели, я их не видел.

Человек на землю упал, он лежит неподвижный, мертвый.

Он лежит на земле, в нем сердце его не бьется.

Кто отведает человека теплого мяса?

Человека сердце и печень кто примет, как подношенье?

Сладкий мозг костей человека кто выпьет?

***

Мясоедова хоронили в закрытом гробу.

Значит, оставалась возможность вариантов.

Пусть мертвый на 50 процентов кот Шредингера вынут из своего ящика и перемещен в другой. Человек, который его переносил, утверждает, что кот мертв. Но есть вероятность, пусть хоть миллиардная доля процента, что человек лжет. И тогда остается шанс, что кот жив внутри нового ящика или что кота там нет вообще.

И если открыть гроб, есть вероятность того, что там не окажется тела. Пусть одна десятимиллиардная.

Провожавших было немного. Из родственников - два брата Мясоедова, Алексей и Григорий, с женами, и племянница Кристина.

- Дядя Паша, ведь вы были последний, кто его видел в тот вечер? - при встрече спросила Кристина и, не дожидаясь ответа, заплакала. - Ну почему, почему он это сделал?

- Он этого не делал, - сказал Уткин.

- Что же тогда - убийство? - спросил брат Алексей, - но кому понадобилось?

- Я и насчет убийства не так уж уверен, - сказал Уткин, - но выброситься сам он никак не мог. Он ведь всегда боялся высоты, он даже с четвертого этажа не смог бы выброситься, а тут девятый.

Тогда что же? - естественные поступили вопросы - вроде должно быть либо одно, либо другое. Нет смысла гадать, сказал Уткин, может быть там что-нибудь вовсе неожиданное, и спросил про гаджет, видел ли кто-нибудь это устройство. Все видели, держали в руках. Любопытная игрушка, пульт к телевизору. В руках у Никиты она работала, но только у него. У всех остальных ничего не получалось. Нет, к разработке этой шняги он не имел никакого отношения, а просто подписался на проведение эксперимента, натурных испытаний - кажется, так. Он говорил, что набирается группа. (Это уже интересно, подумал Уткин.) Но чтобы из за какой-то игрушки могли так вот выбросить из окна - в это не верится. Так никто пока и не говорит про выбросить, сказал Уткин. А игрушка далеко не какая-то. Не просто пульт от телевизора. В ней Никита прозрел какие-то новые супервозможности. А потом, может, проговорился перед кем-то. И гаджетом заинтересовалась какая-то третья сила.

- У следователя, по-моему, версия не про гаджет, - сказал брат Георгий, - и он больше расспрашивал про деньги, сорок тысяч, которые лежали на столе.

- Это мои деньги, - сказал Уткин. - Я выиграл их в казино.

- Не знал, что ты ходишь в казино.

- Первый раз в жизни сходил, и вот - выиграл. Я показал их Никите, похвастался, а когда уходил - забыл.

- Мы бы их тебе отдали, но майор забрал в качестве вещдока, - сказал брат Алексей. - Наверное, с концами.

- Сорок тысяч - большие деньги, - сказал брат Григорий.

- Ничего, - сказал Уткин, - я еще выиграю. У меня есть система.

- Пульт, между прочим, потерялся, - заметил Алексей.

***

Люди бывают живые и бывают мертвые.

Для живых придуманы разные правила умерщвления.

Повешение, утопление, отрубание головы - это простые.

За ними следуют сжигание на костре, распинание, сажание на кол.

Острие кола скругляют, чтоб человек мучился дольше.

Человеку ломают кости, его укладывают на колесо, прижимают пятки к затылку. Это называется колесование.

Можно содрать с человека заживо кожу, сварить в кипятке, живым закопать в землю.

Таковы правила умерщвления, придуманные человеком для человека.

***

Никиту хоронили в закрытом гробу, и это странным образом вселяло в Уткина какую-то надежду, хотя и непонятно, на что.

Если открыть гроб, есть вероятность того, что там не окажется тела, думал Уткин. Пусть одна десятимиллиардная. Или тело окажется, но не то. Или окажется не тело. О чем там говорил академик? Ящик еще не открыт, поэтому возможны варианты. А с кнопкой в кармане мы знаем, что делать с этой одной десятимиллиардной.

С той же кнопкой можно было уломать кого следует, чтобы открыли гроб. Но на это Уткин не смог решиться. Не мог представить себе, что там будет в случае одной десятимиллиардной. Случай "кот-жив"? И Никита Мясоедов поднимется из гроба, живой и здоровый, махнет приветственно ручкой. Нет, так не бывает. А если и бывает, то я в это не верю, думал Уткин. Верить, наверное, не обязательно, но представить возможность чего-то такого, почувствовать, чего, собственно, можно ожидать от этой десятимиллиардной (не воскресения, разумеется, из мертвых, тогда чего?) - наверное, надо. Иначе - это каким-то образом понимал Уткин - ситуация будет представляться тупиковой (неважно, такова она или нет на самом деле) и изменчивый мир не прогнется под хозяина кнопки, а прогнется как раз хозяин. А все-таки это бред, полный бред - пришло внезапное понимание. Самоубийство, конечно самоубийство - слово проскользнуло через установленный кнопочный запрет. И причина понятна. Целиком понятна причина. А эти бредни про одну десятимиллиардную в закрытом ящике - это только увертки разума, которому запрещено видеть то, что перед глазами.

Хреново, ой как хреново.

...............................................

"Хреново, ой как хреново".

Уткин нажал красную кнопку.

...............................................

"Он был как сошедший с ума, когда я уходил".

Уткин нажал красную кнопку.

...............................................

"Разве я думал, что он на такое решится".

Уткин нажал красную кнопку.

...............................................

"С девятого этажа, это страшно, это ужасно".

Уткин нажал красную кнопку.

...............................................

"Самоубийство".

Уткин нажал красную кнопку.

...............................................

"Самоубийство".

Уткин нажал красную кнопку.

...............................................

"Самоубийство".

Уткин нажал красную кнопку.

...............................................

И все-таки убийство, решил окончательно Уткин. И тогда я оказываюсь на очереди. Или нет? Если - да, то ко мне должны были наведаться в тот же день. Хотя бы позвонить. Контрольный звонок для проверки. Могли позвонить с телефона Никиты, чтоб не светиться. Но на звонки я не отвечал. Может, это вообще не Никита звонил ночью, а звонили они - с его телефона. Телефон, кстати, был доступен... уже после того, как оно случилось.

Уткин взял трубку, сделал вызов. Слушал длинные гудки, с трепетом ожидая, что услышит сейчас незнакомый мужской голос на том конце.

- Дядя Паша? - Голос был не мужской и знакомый.

- Кристиночка, я тут случайно нажал, - стал объясняться Уткин.

- У нас квартиру взломали, дяди Никитину, - сказала Кристина.

***

Взломали, но вроде не ограбили. Уткин пришел, поддержать, так сказать, морально.

Все уже были в сборе: братья Мясоедовы с женами и племянница Кристина. Все сидели на кухне и пили чай в тесноте.

- Должны прийти полицейские, - сказал брат Алексей, - но что-то не торопятся. А пока здесь ничего нельзя трогать.

- К кухне это, наверное, тоже относится, - сказал Уткин.

- Что ж, и чаю тогда не попить? - отозвалась жена Алексея. Жену звали Татьяна.

- Унесли что-нибудь? - спросил Уткин.

- Не знаю, - сказал Алексей, - Ноут, вот, не взяли, а денег здесь и так не было.

- Даже в сливной бачок залезли, - сказал Уткин, выходя из туалета. - Мне кажется, они искали что-то конкретное.

- Что он мог прятать в сливном бачке? - удивился Алексей.

- Что они думали, что он мог там прятать? - поправил его Уткин, и уверенно произнес: - Я думаю, они искали гаджет, то есть пульт.

- В бачке?

- Положить в водонепроницаемый пакет, так делают.

- А что ты так беспокоишься об этом пульте?

- Потому что это, наверное, не просто пульт. Никита показывал мне, как управляет полетом мух с помощью этого пульта. В испытательной партии был, наверное, один такой особенный пульт, его и ищут.

- Про мух он мне тоже показывал, - сказала Кристина.

- Полет мух - большое дело, за него нобелевку дадут, - сказал брат Григорий.

...............................................

- Может быть этот пульт просто у тебя?, - поинтересовался Алексей.

Уткин нажал красную кнопку.

...............................................

- А ты, случайно, не положил его к себе в карман, когда был здесь в тот вечер? - поинтересовался Алексей.

Уткин нажал красную кнопку.

...............................................

- А не ты ли сам взял этот пульт? Больше некому. - поинтересовался Алексей

Уткин нажал красную кнопку.

...............................................

- Выходит, что многие охотятся за этим гаджетом, - сказал Алексей. - Ведь те, которые шмонали в квартире, это явно не те, которые выбросили Никиту из окна.

- Выходит так, - согласился Григорий.

***

В очередной раз закончился чай зеленого доктора. Уткин пошел в знакомый магазин, тот, который был как бы индийский, но магазин оказался на ремонте.

Когда Уткин, посмотрев на закрытую дверь магазина и на окно, загороженное изнутри фанерным щитом, пошел обратно, его догнал человек в сером балахоне и трехцветной вязаной шапочке.

- Есть чай, - сказал человек.

- Какой чай? - спросил Уткин.

- Тот самый чай, - сказал человек и, распахнув балахон, показал пришпиленный там пакетик с распечатанной на принтере этикеткой.

- Действительно, тот самый? - спросил Уткин.

- Самее не бывает, - сказал человек и провел Уткина в подвал в соседнем доме, вход со двора.

Чай подорожал с прошлого раза, но Уткин купил его больше, чем собирался, потому что не чувствовал уверенности в завтрашнем дне.

Чай был тот самый, даже лучше того. Уткин пил его исключительно по вечерам. И видел сны.

***

С новым чаем Уткину приснился сон про свиней. Свиньи, как говорят, довольно умные животные. Не глупее собак. Но собака - друг человека, а свинья - нет. Так сложилось.

Уткину приснилось, что в какое-то давнее время был заключен договор между людьми и свиным народом. Суть договора была в том, что люди кормят свиней - вкусно и досыта, но за это имеют право забить определенное количество поросят и кабанчиков для своего стола.

В те дни на землю свиного народа пришел небывалый голод, и договор оказался спасением. Тот вождь-правитель, который заключил его, стал народным героем.

У него было английское имя Сноуболл, как у знаменитого борова из романа Оруэлла.

Первую группу поросят и кабанчиков, отдаваемых на заклание, провожали плясками и битьем в барабаны. Их тела раскрасили красными и белыми полосами. Это был торжественный, великий день.

Этот день каждый год отмечали как праздник, устраивая массовые шествия с флагами и транспарантами.

С годами свиное племя размножилось до небывалых пределов, а многие дикие племена, не заключившие союз с человеком, полностью вымерли. "Слава Сноуболлу", - говорили в свином народе. "Дело Сноуболла живет и побеждает", - писали на плакатах.

Сноуболлу ставили памятники, на бойнях висели его портреты - в память о том, как в давнее время этот боров пожертвовал своей жизнью на общее благо, когда возглавил первую колонну поросят и кабанчиков, идущих на заклание. Ибо жизнь рода важнее, чем жизнь индивида.

На деле он прожил до преклонных лет в почете и уважении. Но после того как с его именем на устах миллионы его соплеменников отправились на бойню, исторической правдой стал жертвенный, духоподъемный вариант событий.

У людей тоже был великий герой, вождь-правитель, в уткинском сне оставшийся безымянным.

В трудное для страны время он дал указание продать за границу тысячи тонн зерна. Несколько миллионов крестьян остались без хлеба и умерли от голода, но на вырученные деньги были построены заводы по производству оружия и, в конечном итоге, одержана победа в большой войне.

Уткину приснился плакат с надписью "Дружба навек", на котором оба вождя, улыбаясь, пожимали друг другу руки. Упитанные, гладкие лица обоих странным образом были похожи. Однако неизвестно, насколько эта картинка соответствовала исторической правде, и какой именно правде.

***

Уткин шел по улице с красной кнопкой в кармане и в полном сознании своего могущества.

На тротуаре несколько человек стояли и курили. Стоявших было четверо. Их вид не вызывал положительных ассоциаций. В другое время Уткин, поглядев на эту четверку, поостерегся бы проходить мимо, хотя вид человека бывает обманчив. Теперь же он смело прошел и даже подвинул кого-то плечом.

...............................................

И получил удар кулаком сбоку.

И нажал на красную кнопку.

...............................................

И получил удар кулаком в челюсть.

И нажал на красную кнопку.

...............................................

И нажал красную кнопку.

...............................................

И нажал красную кнопку.

...............................................

Вот, я получил удар кулаком, подумал Уткин, и нажму сейчас красную кнопку. И что в результате? Меня, вот этого сиюсекундного меня, который получил удар в челюсть, больше не будет. Я буду вычеркнут из реальности, а по сути это ведь не что иное, как самоубийство. Я должен пожертвовать собой, чтобы кто-то - в данный момент чужой для меня человек - наслаждался своей неуязвимостью.

Уткин нажал красную кнопку.

...............................................

Меня сейчас ударили, подумал Уткин, и я нажму сейчас красную кнопку. И что с того? Меня, вот этого сиюсекундного меня, которого ударили, больше не будет. Я сам себя вычеркну из реальности, а ведь по сути это самоубийство. Почему я должен жертвовать собой, чтобы кто-то - в данный момент чужой для меня человек - наслаждался своей неуязвимостью?

Он убрал палец от кнопки.

Сохранив в себе боль от удара и какое-то время пребывая в недоумении от собственного поступка.

...............................................

Но когда, повалив на землю, его стали пинать ногами, он все-таки нажал кнопку.

...............................................

***

- Сперва будем есть, а потом плясать, - сказал Куггук, Красный Камень.

- Сперва будем плясать, а потом будем есть, - сказал Кургурак, Белый Камень.

И они плясали, а потом ели, а потом - снова плясали.

***

Уткин сел в знакомый уже автобус, потом в маршрутку. Доехав, вышел. Лес, берег, озеро. Люди на берегу. Люди отдыхали. Их мангалы дымились.. У людей был праздник. Уткин остановился у того места, где в прошлый раз была разостлана синяя скатерть, но место было пусто. Видно не тот праздник сегодня.

Уткин присел на траву, достал из рюкзака термос с лекарственным чаем. Налил в стаканчик и медленно выпил. Берег перед ним словно опустел, только что полный народу. Ветер подул и снова затих. Высоко в небе какие-то птицы летели клином. К северу? К югу? И снова подул ветер.

Если долго сидеть у реки, по ней проплывет труп врага... или труп друга. Или еще какой-нибудь труп.

Если раз за разом открывать ящик, из него кто-то покажется.

Уткин огляделся. Берег был открыт в обе стороны, и оттуда никто не мог появиться внезапно. Уткин повернулся спиной к тропинке, по которой пришел, немного подождал, давая время подойти тому, кто, возможно, идет по тропинке. Теперь обернусь - он отдал себе команду - и если никого не окажется за спиной, нажму кнопку.

Уткин не думал о том, кого собирается увидеть: незнакомого человека Григория, девушку, которая наливала ему кофе, академика в черной шапочке, или, может быть, того рыжебородого, который спал здесь у скатерти совсем недавно, и над головой у него летала желтая бабочка. Бабочка, кажется, еще кружилась над этим местом.

Увидел, однако, сердитого человека с загипсованной ногой. Голова у него тоже была забинтована. Наверное, в прошлый раз Уткин ошибся, принимая бинты за шапочку.

- Присаживайтесь, - сказал Уткин. Человек опустился на траву и оказался совсем не таким сердитым, как казалось.

- Выпейте чаю, - предложил ему Уткин.

- Какой интересный вкус, - сказал человек с загипсованной ногой.

- Это лекарственный чай зеленого доктора. Он помогает от всех болезней, - сказал Уткин. - А, между прочим, бананы - вы не поверите - реально полезны для сращивания костей.

- Мои уже срослись, - человек с загипсованной ногой улыбнулся, - завтра и гипс снимут.

- У меня есть вопрос, - сказал Уткин, - тот, собственно, вопрос, для которого я хотел вас увидеть.

Он еще не вполне представлял, о чем будет спрашивать, но это должен быть важный вопрос, вопрос жизни и смерти.

- Вы увидели, - сказал человек с загипсованной ногой.

Уткин выпил немного чаю, и вопрос прояснился: пришли нужные слова и встали на нужное место.

- Некоторого человека хоронят в закрытом гробу, - произнес Уткин, - и вот вопрос: есть ли в этом случае ненулевая вероятность того, что в гробу находится не его тело, или вообще нет тела?

- Если он - безымянный солдат, это вполне возможно.

- Не солдат и не безымянный. Нормальный человек с именем, почти семейный.

- Или если он погиб в катастрофе, в которой от всех погибших остались только неопознанные фрагменты.

- Хорошо бы, но тело было всего одно.

- И это было не его тело?

- Это как раз вопрос: его или не его? И я спрашиваю: есть ли какая-нибудь вероятность, что не его?

- Мне это напоминает один анекдот, - сказал человек с загипсованной ногой. - Блондинку спрашивают, какова вероятность встретить на улице динозавра. "50 процентов", - отвечает она. - "Почему?" - "Либо встречу, либо не встречу".

- Не вижу сходства, - возразил Уткин.

- Сходство прямое: бедность альтернатив в обоих случаях. "Встречу динозавра - не встречу динозавра", "его труп - не его труп". И все это словно подвешено в безвоздушном пространстве. А событие, о вероятности которого есть смысл говорить, должно быть некоторым образом укоренено в реальном мире. Применительно к встреченному на улице динозавру мы должны представить, откуда он мог появиться на улице, то есть в результате сочетания каких конкретных событий. Скажем, где-то в пустыне была найдена кость динозавра с сохранившимся генетическим материалом. Конечно, за миллионы лет все молекулы ДНК должны разрушиться, но разрушение происходит случайным образом, и есть ничтожно малая вероятность - может быть, одна тысячемиллиардная - что несколько молекул уцелели. Случайным образом эти молекулы попадают к нужному специалисту, который определяет их уникальность раньше, чем они успеют разрушиться, - для этого тоже есть какая-то вероятность. Далее - никто не сомневается, что рано или поздно появятся технологии, позволяющие вырастить полноценный живой организм на основе имеющегося генетического материала. Можно предположить, что с какой-то вероятностью эти технологии уже разработаны. В общем, понятно.

- Меня больше интересует конкретный труп в конкретном гробу, - сказал Уткин.

- Тут уж ты сам придумай какую-нибудь историю, - сказал человек.

- Это поможет? - спросил Уткин и вдруг понял, что обознался. Перед ним был не человек с загипсованной ногой, а Трофим, небритый человек в шляпе. Он подмигнул Уткину, и Уткин проснулся.

Он открыл глаза. Желтая бабочка еще кружила над травой. Птичий клин летел к югу. Берег озера был пуст. Солнце садилось. Дул ветер.

***

Уткин позвонил Марине на предмет встретиться, но она не хотела.

- С тобой, мне кажется, опасно быть рядом.

- Ничего такого, - сказал Уткин. - Это были друзья, они пошутили.

- У меня рука реально болит от этих шуток.

- Я им выговор сделаю, - пообещал Уткин.

- Это они тебе сделают - слышала я ваш разговор.

- Ты не понимаешь нюансов.

- И не собираюсь понимать. Мог мне позвонить сразу и объяснить нюансы. Чтоб понятно было, что не лежишь где-то в подвале с паяльником в жопе, как это там у вас принято.

- У кого это у нас?

Она сбросила вызов. Уткин позвонил снова.

- Хочешь, они извинятся перед тобой? Прямо сейчас.

***

Может ведь так случиться, что Николаю, одному или с компанией, заполучив много денег, захочется пойти в казино, сыграть в рулетку. И перед самой дверью он оборачивается. Или ему по пути придет в голову выпить бокал холодного пива в жаркий июльский вечер. И может статься, он приземлится где-нибудь за соседним столиком в этом кафе. Или в соседнем баре под тентом. Или проходя по соседней улице, он, задумавшись, свернет не туда, куда собирался, и окажется здесь, и обернется, проходя мимо. Хотя вряд ли он разгуливает пешком по улицам. Конечно, берет такси. Или на своей машине рассекает. И вот, мотор у него вдруг глохнет - кончается бензин или еще что. И он выходит - прямо здесь, почему бы нет. Или проще - кончились сигареты, нужно купить, и он выходит, перед дверью магазина оборачивается, видит Уткина с Мариной, подходит, почему бы не подойти. - Привет. - Как дела? - Пока нормально. - Николай. - Марина. - Очень приятно. - А при знакомстве почему бы не извиниться за прошлое, это естественно. - Вы уж простите меня за это недоразумение. Хотите я на колени встану? - Нет, на колени - это уже лишнее.

Из каких-то таких соображений Уткин и выбрал это кафе, с видом на казино и перекресток, этот столик на улице, где они сидели с Мариной и пили кофе.

- Ну и где они, твои друзья? - спросила Марина.

- Должны подойти.

Город большой, в нем улицы, перекрестки, мосты, кафе, рестораны, бары, кафе, еще кафе, кафе, рестораны - ничто другое Уткину не приходило в голову - в этом лабиринте Николай с какой-то (ненулевой) вероятностью мог в любой момент оказаться в любом месте. Надо только реализовать эту вероятность.

- Не слышно уверенности в твоем голосе.

- Я с уверенностью говорю, сейчас будут. Может, не все сразу, но одного, самого главного, тебе хватит?

Пора было действовать. Сейчас обернусь, принял решение Уткин, и если не увижу Николая, нажму кнопку.

И увидел.

Теперь пусть подойдет.

Достаточно было кнопки, но Уткин привстал и замахал рукой.

Николай подошел.

- Привет, - сказал Уткин.

- Привет. - Николай пододвинул стул, сел.

- Что скажешь? - как бы с намеком поинтересовался Уткин.

................................................

- Это уж ты говори, - сказал Николай. - А я послушаю.

Уткин нажал красную кнопку.

................................................

Нажал.

................................................

Нажал.

................................................

Нажал.

................................................

- Что было не так, извините, - сказал Николай, обернувшись к Марине. - Мы с бабами не воюем. - И, поднявшись, ушел.

................................................

Уходя, обернулся.

- Финты свои брось, ты меня понял?

Уткин нажал красную кнопку.

................................................

- Обманщик, - сказала Марина.

- Почему обманщик? - Уткин изобразил удивление.

- Ты просто с ним сговорился.

- А какая разница? - теперь уже по-настоящему удивился Уткин. - Я попросил его извиниться или мы договорились, что он извинится - не все ли равно?

- Сговорились, - поправила Марина. - И он так неискренне извинялся, просто произносил слова. А где тот, с тату на затылке, который меня хватал? Ему и нужно было извиняться в первую очередь.

- Бритый Игорь, - сказал Уткин. - Он тоже, наверное, где-то поблизости.

И сразу появился упомянутый Игорь. С ухмылкой на лице и банкой пива в руке.

- Что было не так, извините, - выпалил залпом. - Мы с бабами не воюем.

И тут же исчез, словно сам удивившись своему выступлению.

- Не понимаю, - сказала Марина. - А в общем, круто. Как это ты устроил?

- Теперь довольна? - спросил Уткин, игнорируя прозвучавший вопрос.

- С какого перепуга мне быть довольной? Хватают, заламывают руки, потом извиняются. Мне легче от их извинений? И деньги твои мне не нравятся. Ты ведь их не выиграл, тут что-то другое.

Она встала, чтобы идти. Уткин тоже встал. - Вот казино, - сказал. - Хочешь, прямо сейчас проверим систему?

***

Крупье лопаточкой сгреб со стола проигравшие фишки. Запустил по колесу шарик. Правильно, вроде, говорить не крупье, а дилер, но неважно. Уткин уже любил эту игру. Четкость движений крупье, арифметику чисел, геометрию линий. Выпало 8, а перед тем было 19. 8 и 19, значит, следующее число - 27 по придуманной Уткиным схеме. Марина оглянулась. Уткин кивнул. Система простая, играй сама. Только ставить нужно не прямо на квадрат 27, а на его угол, который покрывает четыре смежных номера. Случаю надо дать какую-то степень свободы, он это любит. И все фишки не ставь, раздели пополам.

Марина поставила на четыре номера: 26, 27, 29, 30.

Крупье запустил шарик, выпало 30. Выигрыш восемь к одному.

Уткин прикинул: 30 и 19 в сумме - 49. Минус 36, значит следующее - 13.

Марина протянула руку к выбранному квадрату. Правильно сосчитала. Уткин кивнул. Поставила столбик фишек на угол. Крупье запустил шарик, выпало 13. Ура! Марина захлопала в ладоши. Хватит, подумал Уткин. Больше не помогаю. Он вынул руку из кармана. Даже сложил руки за спиной, чтобы исключить незапланированное нажатие кнопки - нажмешь в пользу выигрыша, и сам не будешь знать, что нажал.

Марина, однако, выиграла - восемь к одному. И еще раз выиграла. И снова еще раз.

Уткину пришлось вмешаться, чтобы прекратить этот приступ везения. Не стоило так выставляться. Ему казалось, что внешне невозмутимый крупье поглядывает на него с подозрением. И еще откуда-то смотрит невидимый глаз видеокамеры.

- Пойдем, - сказал Уткин.

- Я хочу еще, - сопротивлялась Марина.

Уткин позволил ей проиграть еще два раза.

Когда выходили с деньгами, она сказала:

- Не слишком хорошо работает твоя система.

- А где ты видела систему, которая хорошо работает? - поинтересовался Уткин.

- Прикольно, - сказала Марина, помедлив, - но думаю, ты все равно обманщик. Только не знаю в чем.

- Ты не думай, - посоветовал Уткин. - Верь фактам. И пойдем куда-нибудь, отпразднуем победу. Может, прямо ко мне?

***

Аххкуаг, Воронья Лапа, поднял свою руку, и все тоже подняли.

Угхахак, Перо поднял свою ногу, и все подняли.

Аггавак, Ребро топнул ногой, Уккадак, Череп подпрыгнул - и все топнули и подпрыгнули вслед за ними.

Они поднимали руки, топали ногами, подпрыгивали, и это называлось "плясали".

Гоп! Гоп! Гоп!

Они плясали, потом ели, потом снова плясали.

Кто-то, сидящий в лесу, смотрел оттуда, а потом сказал: "Бц".

***

Уткин думал о квартире на восьмом этаже. Той, что была прямо под Мясоедовской. Они, тамошние жильцы, должны были при определенных условиях увидеть пролетающее мимо - падающее с верхнего этажа - тело. Или, при определенных условиях, не увидеть, что могло бы послужить дополнительным доводом в пользу того, что Уткин не решался явным образом сформулировать. Безотчетно опасаясь, что точная формулировка сделает очевидной невозможность того, что сформулировано.

Притворившись гостем, Уткин подошел к двери, нажал звонок.

Дверь открыл худой человек с неприметным лицом. Сказав "Привет", посторонился, пропуская. Что он при этом чувствовал? Может, принял Уткина за кого-то знакомого?

Квартира восьмого этажа не повторяла собой верхнюю. Какая-то перепланировка была, наверное, сделана. Комната, куда Уткин вошел, была больше мясоедовской. Посреди комнаты стоял длинный стол. За столом сидели люди. Уткин остановился в замешательстве.

- Садитесь сюда, Павлик, - сказала седая женщина с рыжим котом на коленях и показала место. Почему "Павлик"? - удивился Уткин. В каком варианте событий, вызванном к реальности кнопкой, могло быть произнесено его имя? Наверное, существует какой-то конкретный, "свой" Павел, который ожидался, но не пришел. А пришел "не свой" Уткин, которого каждый, с кем он обменяется взглядом, должен принимать за своего после скольких-то нажатий кнопки. И кратчайший для этого путь - это обознаться, незнакомого Уткина принять за знакомого Павлика. С кем не случается? С ним, Уткиным, такое случалось неоднократно. Люди бывают удивительно похожи друг на друга.

Уткин обвел взглядом собравшихся. Женщина, назвавшая его Павликом, была, что неудивительно, похожа на соседку Анну Ивановну, а крупный, с породистым лицом, мужчина, сидевший у дальнего конца стола, сильно напоминал академика в черной шапочке - того самого, из озерного парка. Да, скорее всего, он и был тем самым академиком. Люди бывают не только похожи. Иногда они - те же самые люди.

Других знакомых лиц за столом Уткин не увидел. А ведь были варианты: небритый человек Трофим в шляпе, человек с загипсованной ногой, бритый Игорь, стриженый Олег, похожий на кого-то Григорий. И Золушка могла быть. Особенно Золушка. Уткин еще раз провел взглядом по лицам. Золушки не было. Жалко, конечно, но разве не глупо надеяться ее здесь увидеть. А надеяться на что-то другое, ради чего он пришел сюда, разве в меньшей степени глупо?

Уткин отпил из стоявшего перед ним бокала, и вино вступило в странное взаимодействие с выпитым перед тем лекарственным чаем. Он видел перед собой лица, шевелящиеся губы, слышал произносимые слова, но смысл слов оставался далек, пока кто-то не обратился к нему прямо:

- А вы, Павел, что думаете?

Говорил "академик". С отчетливой интонацией экзаменатора, спрашивающего урок.

Уткину даже захотелось встать, отвечая.

- Все таки убийство - это убийство, - сказал он неожиданно для самого себя и, кажется, попал в тему.

- Формально - так, а по сути - передергивание фактов, - возразил человек с неприметным лицом. Это Алексей Михайлович, вдруг понял Уткин. Что-то произошло - словно щелкнул переключатель и для каждого сидящего за столом определилось его имя. Прежде сидели безымянные, теперь - с именами: Петр Алексеевич (он же академик), Иван Васильевич, уже упомянутый Алексей Михайлович, Николай Павлович, Елизавета Петровна (сухонькая старушка с планшетом в руках, по которому она время от времени проводила пальцем), Екатерина Алексеевна, уже упомянутая Анна Ивановна. Две девушки, сидевшие по обе стороны Петра Алексеевича (академика), по молодости своих лет остались без имени, - по какой-то причине одно вытекало из другого.

Это можно понять, думал Уткин. Если меня здешние люди принимают за какого-то, им известного Павла, то и я, в принципе, должен принимать каждого из них за кого-то, известного мне. Из известных, впрочем, были только Петр Алексеевич (академик) и Анна Ивановна (соседка), остальные не были похожи ни на кого конкретно. Почему так получилось, Уткин не знал, да и зарекся докапываться до объяснения нюансов обратного действия кнопки.

- Так можно и забой скота объявить убийством, - продолжал Алексей Михайлович.

- А я думаю, что смертная казнь вообще недопустима в цивилизованном обществе, - сказала девушка, сидящая справа от академика.

- Цивилизованном? Не смешите меня, - сказал Николай Павлович. - Скажите еще прогрессивном. Весь прогресс заключается в изобретении новых методов казни - гильотина, электрический стул, инъекция яда. А гуманизм весь в том, чтобы в случае, если приговоренный к смерти преступник заболел, сперва вылечить его - очень гуманно - а потом уже привести приговор в исполнение.

- Болезни бывают разные, - сказал Алексей Михайлович. - Допустим, приговоренный преступник находится в коме. Тогда встает вопрос: привести приговор в исполнение, не выводя его из комы, или дождаться, когда он из нее выйдет?

- А пусть это даже не кома, а летаргический сон, который может длиться годами, - подхватил Николай Павлович. - Тогда по идее нужно дождаться, когда приговоренный проснется, и уже над человеком, находящимся в сознании, свершить правосудие.

Странные темы для разговора возникают в этой компании, подумал Уткин.

Анна Ивановна поперхнулась куском и закашлялась. Недовольный кот спрыгнул с ее колен и удалился.

- У меня есть целебный чай, - сказал Уткин, вынимая фляжку. - От аллергии, кашля и все такое. Хотите?

Откашлявшись, Анна Ивановна покачала головой. Не хотела.

Уткин сам сделал несколько глотков.

- Убийство - необходимая часть человеческой культуры, - взял слово Иван Васильевич. - В каждом обществе имеется свод правил, предписывающих, когда и при каких условиях допускается убийство, и каким образом оно должно совершаться. И не только при исполнении смертного приговора. Человеческие жертвоприношения в наше время не приняты, но слово "жертва" осталось. Вы обратили внимание, что при победе в сражении или в войне количество принесенных - понесенных - в процессе жертв становится предметом отдельной гордости?

Уткин кивнул. Лицо оратора плыло и менялось перед глазами, покрывалось морщинами, темнело, на нем появлялась борода. Через мгновение - нужно было моргнуть, встряхнуться - борода исчезала, но появлялась вновь как наваждение.

- Это глубинное, - заметил Алексей Михайлович. - Человек был ребенком с трудной судьбой. Если обратимся к истории его происхождения, то в темном его прошлом обнаружится нечто ужасное, неприемлемое и непредставимое, то, в чем мы боимся себе признаться, но что остается в нас жить, замаскированное чувством долга, ритуалом, чем-то еще... Вам не приходило в голову, что у самых разных народов мы встречаем культуру истязаний, воспринимаемых в определенном роде как благо? Страданий, добровольно принимаемых на себя человеком?

Это книга профессора Поршнева, подумал Уткин, которую я читал. Читал-то, положим, я, а говорит он.

Говорящий Алексей Михайлович замолчал и замер. Стоял с приоткрытым ртом, не зная, о чем говорить дальше.

Интересное явление, продолжал думать Уткин, но все это не приближает меня к цели. Надо сменить тему.

- А какая, интересно будет вероятность, - Уткин задал наводящий вопрос, - что когда человек, упав с верхнего этажа, пролетит здесь мимо окна, кто-то из присутствующих его заметит?

- Самоубийство - это не выход, - сказала девушка.

- Я и не говорил, что это самоубийство, - возразил Уткин.

- Значит, кто-то помог, как говорится, - заметил Николай Павлович.

- Это тоже не факт.

- В любом случае вероятность ненулевая, - сказал Петр Алексеевич.

- У нас на той неделе был случай, и никто не заметил, - сказала Анна Ивановна.

- Пишут, что человек упал с девятого этажа, перелезая с балкона на балкон, - сказала старушка Елизавета Петровна, глядя в планшет.

- Где упал? - оживился Уткин.

- Где-то в Новосибирске, - сказала старушка.

- Не наш случай, - заметил Николай Павлович.

С балкона на балкон - это идея, подумал Уткин.

- А наш какой будет случай? - осторожно спросил он.

- Собственно, такой же, - сказал Николай Павлович. - Человек потерял ключи и решил, что может перелезть к себе с соседнего балкона.

- Какой человек?

- Иванов, Петров - какая разница.

В дверь раздался звонок.

Уткин не обратил внимания, но когда Алексей Михайлович направился к двери, вдруг вздрогнул. Это, должно быть, пришел Павел, настоящий Павел. Уткин хотел нажать кнопку, но понятно было уже, что не успевает. И что будет, когда два Павла - настоящий и самозванец, окажутся в одной комнате? Что-то, конечно, будет, так не бывает, чтобы ничего не было, но Уткину не хотелось думать о том, как это будет. Лица за столом кривились, стараясь сохранить свои - или уже не свои? - очертания. На лице Ивана Васильевича прочно обосновалась борода. У Алексея Михайловича тоже что-то такое было. А у Петра Алексеевича (академика) были только усы, которых раньше вроде бы не было, когда он был только академиком. Разруливать новую ситуацию? Уткин мысленно пожал плечами. Кто-нибудь сойдет с ума от всего этого. Проще постараться, чтобы новый гость не вошел, кем бы он ни был.

Алексей Михайлович уже вплотную приблизился к двери.

- Кто бы это мог быть? Мы ведь никого не ждем, - произнес Николай Павлович.

- Не открывайте! - испуганно воскликнула Елизавета Петровна. - Не открывайте ему.

- Посмотрите в глазок, кто там, - сказала Екатерина Алексеевна.

Подойдя к двери, Алексей Михайлович заглянул в глазок.

- Я его не знаю, - сказал он тихо.

В девятом месяце буддистского лунного календаря в Таиланде проводится Праздник девяти богов. Ключевым событием праздника является шествие, участники которого истязают себя, нанося порезы и разнообразными способами протыкая свои тела. Чаще всего истязательной процедуре подвергаются щеки. Их протыкают ножами, мечами, копьями. В прорезанные отверстия вставляют самые невообразимые предметы. На фотографиях можно увидеть бычьи рога, скрещенные пистолеты, руль мотоцикла, гитару, лопату, два зонтика, а также ветвь, полную цветов и листьев.

Истязания угодны богам.

А на Филиппинах в Страстную неделю истязают себя христиане. Они до крови бьют себя специальными плетками, снабженными бамбуковыми палочками. Немногие избранные подвергаются натуральному распятию, прибиваемы гвоздями к крестам. В старое время вместо плеток могли использовать дубинки, утыканные острыми стеклами, но с тех пор нравы смягчились.

Мусульмане-шииты в праздник Ашура бичуют себя цепями с острыми лезвиями на конце, наносят себе удары кинжалами и саблями.

У индуистов тоже есть праздник Тайпусам, во время которого они прокалывают свое тело многочисленными иглами и крючками, к которым подвешивают грузы и даже привязывают тросы, на которых они тянут за собой ритуальные платформы, украшенные цветами.

Истязания угодны богам. Именно через истязания достигали святости многие святые. Их распинали, жгли огнем, рвали железными когтями, расчленяли, колесовали, бросали зверям на растерзание - и вот, они удостоились. А кто не сподобился, те сами подвергали себя истязаниям разного рода. Можно усмотреть в этом нечто от обряда инициации.

Эти инициационные обряды могут быть весьма жестокими. Пишут, что в одном австралийском племени при совершении обряда юношам распарывали пенис вдоль мочеточника. Только после этого они могли считаться настоящими мужчинами.

- Я его не знаю, - сказал Алексей Михайлович, заглянув в глазок.

Иван Васильевич подошел и тоже приложился к глазку.

- И я не знаю, - сказал он.

- У него что-то в руке, - сказал Алексей Михайлович, опять посмотрев, и уступил глазок Ивану Васильевичу.

- Это нож, - сказал Иван Васильевич.

- А по-моему это пистолет, - сказал Алексей Михайлович.

Николай Павлович тоже подошел к двери.

Звонок раздался снова.

- Надо позвонить в полицию, - сказал Николай Павлович, оторвавшись от глазка.

Алексей Михайлович стал набирать номер.

Лучше без полиции, подумал Уткин.

- Это не полиция, - сказал Алексей Михайлович, отложив трубку.

- Я позвоню. - Николай Павлович достал мобильник и тут же уронил его. Гаджет распался на части. Крышка и аккумулятор разлетелись в разные стороны.

Николай Павлович опустился на корточки и стал собирать с полу рассыпавшиеся телефонные части.

- Откройте! - закричал тот, кто был за дверью, и забарабанил в дверь кулаками.

- Не открывайте, - сказала Елизавета Петровна.

- И не собираюсь, - сказал Алексей Михайлович и возвратился на свое место. Борода прочно обосновалась на его лице.

А у Николая Павловича были только усы.

Тот, кто за дверью, замолчал. Раздались звуки, будто его тошнило. Что-то упало со стуком, потом стало тихо.

Николай Павлович посмотрел в глазок.

- Никого нет, - объявил он.

- А вы все-таки не открывайте, - сказала Елизавета Петровна.

- Ничего страшного, - сказал Николай Павлович и открыл дверь. Там действительно никого не было.

Надо уходить, подумал Уткин. Что надо знать, я, кажется, уже узнал.

- Заходите еще, Павел, - сказал ему на прощание Петр Алексеевич. Имя "Павел" он произнес с явной двусмысленностью. - Интересные повороты возникают в дискуссии при вашем участии. - И, улыбнувшись, добавил: - А вероятность, если хотите знать, всегда ненулевая.

***

Значит, упал, перелезая с балкона на балкон. И не Мясоедов, а неизвестно кто. Интересно, думал Уткин, спускаясь по лестнице, эта полученная информация соответствует действительности? Или же она относится к категории бреда, стимулированного его желанием услышать что-то подобное? Он остановился на первом варианте как более перспективном. Тогда получалось, что неизвестный Петров-Иванов, живший в квартире с соседним балконом, был каким-то образом знаком с Мясоедовым. Весьма вероятно, что заходил в гости. И, потеряв ключи, решил воспользоваться соседством. Никита, конечно, его отговаривал - пробовал отговорить, но безуспешно. И, наверное, он, боявшийся высоты, ушел с балкона, чтобы не видеть, как человек перелезает. И, может быть, даже не видел, как тот сорвался. Есть вероятность, что не видел, если уж все остальное мы допустили. Хотя видел, не видел - какая разница. Другой вопрос - каким образом этот Петров-Иванов оказался в гробу под именем Никиты? И куда делся сам Никита? И каким образом могли - не только родственники, но и официальные органы - так обознаться, притом что посторонние люди (конкретно, Николай Павлович) каким-то образом знали? А каким, собственно, образом? Видели своими глазами? Слышали от кого-то? А где в таком случае источник слухов?

Уткин пробовал восстановить ход событий. Возможно, гипотетический Петров-Иванов был двойником Мясоедова. Можно еще представить, что он по какой-то причине надел Мясоедовский пиджак с документами. По какой - непонятно, но вероятность ненулевая. Возможно, у него в тех же зубах пломбы, что у Мясоедова - это элементарно, с той же ненулевой вероятностью. С пиджаком, кстати, объясняется просто - оба сидели за столом, сняв пиджаки. Когда встали, Петров-Иванов по ошибке надел пиджак Мясоедова. А потом полез через перила и упал с мясоедовского балкона. Упав, он разбил лицо, что затруднило опознание. Отсюда, кстати, и похороны в закрытом гробу. Картина выстраивалась - логически непротиворечивая и цельная. Только осведомленность Николая Павловича туда не вписывалась. Конечно, могло быть так, что он, стоя внизу или проходя мимо, был непосредственным очевидцем события, но в этом случае он был бы и главным свидетелем.

Следовало признать, что версия Николая Павловича могла не иметь прямого отношения к действительности. Просто он, Уткин, хотел услышать что-то такое, и вот - услышал. Но имела ли, не имела - это не так важно. Не в том дело, чтобы знать, как оно происходило. А понять, как оно могло происходить - вот в чем дело. И тогда остается шанс.

Но картина, однако, не была полной. С Петровым-Ивановым понятно, а что с Никитой? Вот он видит, как его приятель срывается с балкона. Бежит сломя голову вниз, останавливается над безжизненным телом. И тут что-то происходит. Должно произойти. Может быть, происходит даже раньше - когда Мясоедов только выбегает из дома. Он выбегает, и какие-то люди хватают его, заклеивают рот скотчем, надевают мешок на голову, кидают в машину. Похищение? Но зачем? Кто эти люди? Что они собираются делать? Материала не хватало для создания полноценной истории. Если это те, у которых Мясоедов брал гаджет, и который они требовали, чтобы вернул, то непонятно, зачем похитили. А может, это были не те, у кого он брал, а какие-то другие, которые хотели завладеть гаджетом. А может, не похитили, а сам убежал - другой вариант. Вопрос - куда убежал. От кого. От тех самых, это понятно. А кто они, эти самые?

Уткин обнаружил вдруг, что какое-то время уже стоит на нижней площадке лестницы перед дверью. Он нажал подсвеченную зеленым кнопку, вышел, опасливо огляделся. На краю газона из земли торчал обрезок железной трубы, обозначая собой угол несуществующей ограды. Вокруг столбика на земле и листьях Уткин заметил бурые пятна, на самом столбике - тоже. Сюда - Уткина передернуло - Мясоедов упал лицом. Не Мясоедов - он тут же поправился - Петров-Иванов, разумеется.

А кто такой этот Петров-Иванов? Существует ли он вообще? А если существует, то в каком смысле? То есть существует ли человек, жилец соседней квартиры, совершивший набор действий, приведший к определенному результату?

Уткин вернулся в парадную, поднялся на девятый этаж. Остановился перед дверью в ту самую соседнюю квартиру. Поднес палец к кнопке звонка, но звонить не спешил.

Наконец, нажал кнопку.

Повременив, нажал снова. Никто не вышел.

Уткин несколько раз ударил в дверь кулаком. Повернувшись задом, добавил ногой.

Соседняя дверь открылась и скрипучий голос сказал:

- Что шумишь, глухой, что ли?

- Не я глухой, а тот, кто за дверью.

- А там нет никого, - сказал обладатель скрипучего голоса - худой человек с маленькими голубыми глазками. Уткин где-то уже видел такие. - В любом случае нет смысла стучать в дверь кулаками, когда есть звонок.

- Я для верности, - сказал Уткин, - мало ли что.

- Тем более, что там никого нет, - сказал человек.

- Похоже на то, - сказал Уткин. - А почему вы думаете, что там никого нет?

- Нет, потому что нет. И уже несколько дней не было - с начала недели.

- А кто там живет, в этой квартире? - осторожно спросил Уткин.

- А я должен отвечать? Вчера двое приходили, интересовались. Из органов, с удостоверением. У вас есть удостоверение?

- Удостоверения нет, но отвечать надо, - строго произнес Уткин.

- Отвечу, отвечу, - человек выразил готовность. - Его зовут Евгений. Фамилия длинная, грузинская. Кончается на "швили". Типа Квирвиришвили. Но на грузина не похож - лицо простое, славянское. Не женат. Время от времени выпивает, но не алкоголик. Хотя близок. Иногда очень близок. Вам достаточно?

Человек сделал попытку закрыть дверь. Уткин придержал створку. Человек не сопротивлялся. Человек... человек. Хотелось как-то его мысленно обозначить, но не завязывая знакомства - это было бы лишнее. Уткин посмотрел на человека, в его маленькие голубые глазки. Николай? Филипп? Всё не то. Иннокентий - тоже нет. В конечном итоге Уткин выбрал имя, которым он прежде называл Евгения, и которое теперь освободилось. Пусть будет Петров-Иванов.

Он слышал про первобытное племя, в котором имя человека обладало отдельным, независимым от хозяина существованием. Можно было отобрать его, потерять, передать другому. За этим, казалось Уткину, скрывался какой-то иной, отличный от современного, порядок - может быть, более совершенный. Все-таки имя (а следом и слово) предназначено к тому, чтобы быть чем-то большим, чем простым обозначающим знаком.

- Вам достаточно? - повторил новоназванный Петров-Иванов, прервав размышления Уткина.

- Не знаю, - неуверенно произнес Уткин, - хотелось бы понять, что это за человек, способен ли он, - Уткин замешкался, подбирая нужное слово, - способен ли к импульсивным, спонтанным, в каком-то роде рискованным действиям?

Типа перелезть с балкона на балкон, подумал он про себя.

- Не знаю, - сказал Петров-Иванов. - Я с ним в разведку не ходил. А Никита вас не интересует из девяносто четвертой? Те двое, в основном, про него спрашивали. Только он погиб. Совершил свое спонтанное действие - упал с балкона. Навернулся лицом, опознать смогли только по татуировкам.

- У него не было татуировок, - сказал Уткин.

- Может, и не было, - согласился Петров-Иванов, - темное дело. Но родственники опознали, нужно верить.

- А у Евгения были татуировки?

- Не знаю, я его голым не видел. А что, вы думаете, это он мог сорваться с балкона?

- Не думаю, - сказал Уткин.

- А почему нет? Какая-то вероятность всегда существует. Два человека пропали в один день - практически так. Один плохоопознанный труп под балконом. Кто из двоих? Это вопрос. Родственники опознали, конечно, но могли и ошибиться, человеку свойственно ошибаться. Я мог бы даже допустить, что с балкона упали они оба - Евгений и Никита, каждый со своего. Самоубийство влюбленных - известный сюжет.

А это уже бред, подумал Уткин, что, вероятно, отразилось у него на лице, потому что Петров-Иванов поспешил заявить:

- Я вас не обидел таким предположением? Тогда извините.

- Ничего, - успокоил его Уткин, - валяйте дальше.

- Начитался японской классики, вот и лезет ерунда в голову. А у японцев это известный сюжет. Помните историю про то, как два влюбленных друг в друга молодых самурая оказались вовлечены в ситуацию кровной мести? И оба покончили с собой.

- Харакири?

- Просто самоубийство. Вы скажете, конечно, что трупу исчезнуть гораздо сложнее, чем живому человеку. Согласен, но если задаться целью, то можно представить, как это могло бы произойти. Хотите?

- Не надо, - сказал Уткин.

- Например, он не до конца расшибся, падая, и уполз с места падения. А потом подъехала снегоуборочная машина.

- Не надо, - повторил Уткин. - И какая, к черту, снегоуборочная машина летом.

- Тогда он свалился в открытый люк или в траншею, выкопанную строителями. Или даже смог убежать с места. Ветки деревьев, кусты смягчили падение, и он смог убежать, по факту будучи смертельно травмированным, но в состоянии шока... В состоянии шока человек может многое.

- Прекратите! - закричал Уткин.

- Хорошо, хорошо, - послушно согласился Петров-Иванов. - А в девяносто четвертую загляните. Там кто-то есть.

- Загляну, - сказал Уткин.

- Те дознаватели тоже спрашивали про татуировки, - вдогонку ему сказал Петров-Иванов.

***

Дверь открыла племянница Кристина. Как-то сложилось, что Уткин про себя называл ее этим словом - "племянница", хотя племянницей она ему не была, а была Мясоедову.

- Дядя Паша? - она удивилась.

- Проходил мимо, решил зайти, - сказал Уткин. - Я, вообще-то, думал, здесь нет никого. А потом подумал, дай, все-таки, зайду. Но я не думал, что здесь именно ты, - сказал он, продолжая стоять на пороге, - думал, брат Алексей или брат Георгий. Мне, конечно, нужно было сперва позвонить по телефону, предупредить. Но непонятно, кому звонить из тех, кто может здесь оказаться. Да и записан у меня только старый номер Никиты, который уже не отвечает.

- Заходите уж, - сказала Кристина. - А папы нет сейчас, но скоро придет.

- Петров-Иванов из девяносто шестой говорил, что здесь кто-то есть, - стал объяснять Уткин, - но не сказал, кто. Я и решил зайти.

- Почему Петров-Иванов? - удивилась Кристина. - Его зовут...

- Нет, нет, - поспешно остановил ее Уткин, - не говори. Пусть остается, как есть. Знаешь, у меня такая привычка - я иногда даю незнакомому человеку при первой встрече какое-то прозвище или имя.

- Я сварю кофе, - сказала Кристина.

- Люди бывают так похожи друг на друга, пусть хоть именем отличаются, - сказал Уткин и, усаживаясь, заметил: - Кресло, кажется, новое. Раньше я его здесь не видел.

- Папино кресло, - сказала Кристина. - Мы решили, что будет правильно, если кто-то из нас поживет в этой квартире. А у меня и работа здесь рядом. Вам со сливками? - спросила, разливая кофе по чашкам.

- С коньяком, - сказал Уткин. Начатая бутылка уже стояла на столе.

- А почему не хотите знать его настоящее имя?

- Вот, не захотел, как-то так. А почему - не знаю. Если отвечать на каждое "почему", то можно погрузиться в такие глубины подсознания, что без специалиста не обойтись. Я, собственно, совсем не собирался общаться с этим Петров-Ивановым, а хотел поговорить с Евгением из девяносто седьмой, но его не было дома. И не было, оказывается, уже несколько дней. Есть что-то странное в этом совпадении: Евгений и твой дядя: один падает с балкона, другой исчезает. И то, и другое - в один, по всей вероятности, день. Можно задуматься.

- Зачем? - вздохнула Кристина. - Это ведь ничего не изменит.

- Надо все-таки понять, что произошло... и что происходит, - сказал Уткин. - Может, это было совсем не... - Он замешкался, не в силах произнести роковые слова "убийство" и "самоубийство", - совсем не то, что мы сейчас думаем.

- Не знаю, - Кристина еще раз вздохнула. - Мне страшно. Сегодня приходили какие-то люди. Представились, что из полиции. Задавали вопросы.

- Я знаю, - сказал Уткин.

- А мне кажется, это я виновата. - Кристина готова была заплакать. - Надо было пожить здесь в эти дни. И тогда, может, ничего бы не случилось. Я несколько раз предлагала, а он не хотел.

- Он не считал себя инвалидом, - сказал Уткин. - Мне даже кажется, он какой-то кайф ловил от своего перелома. А потом, гипс-то уже давно сняли. Ты пять раз вернулась бы домой к этому времени.

Успокаивая, он погладил племянницу по руке, отчего она расплакалась уже по-настоящему.

- Только те, которые приходили, - сказала она сквозь слезы, - мне кажется, они не из полиции. Те быстрее вызвали бы повесткой, ведь так?

- Почему обязательно повесткой? Бывает, приходят сами. Тем даже удобнее, к кому приходят.

- Они и про вас спрашивали, дядя Паша, Кто вы, и вообще... Вы ведь в тот день заходили сюда. Не надо было рассказывать, да?

- Ничего, - сказал Уткин. - Они и так всё знают, что им нужно.

Я бы тоже поспрашивал, подумал Уткин. Ведь затем и пришел.

Он прокручивал в уме список вопросов:

- От кого дядя Никита получил гаджет, и на каких условиях?

- Кто опознал тело?

- Были ли дядя Никита и сосед Евгений знакомы друг с другом?

- Был ли сосед Евгений каким-то образом похож на дядю Никиту (рост, телосложение)?

- Бывал ли сосед Евгений в гостях у дяди Никиты?

-Пили ли они вместе коньяк?

- Играли ли они друг с другом в щахматы?

- Показывал ли дядя Никита соседу Евгению гаджет?

- Показывал ли дядя Никита соседу Евгению, как управляет полетом мух с помощью гаджета?

Уткин посмотрел на Кристину. На какие-то вопросы она, может быть, знала ответ. На другие - не знала. Но если она ответит даже на все вопросы, что это даст? Только то, думал Уткин, что область возможного сократится. И какой-то вариант событий, который меня устроил бы, окажется полностью нереальным.

- А зачем вам понадобился Евгений? - спросила Кристина.

- Так, хотел кое-что выяснить.

- Можете что-нибудь выяснить и у меня, - она улыбнулась. - Если уж решили заделаться сыщиком.

- Я подумаю, - сказал Уткин. - Но кажется, я все-таки не сыщик.

Он отпил коньяку из своего бокала.

Кристина тоже пригубила.

- Петров-Ивановым я сперва обозвал Евгения, - сказал Уткин. - А потом, когда имя освободилось, я стал им называть соседа из девяносто шестой. Когда-то, - упредил он недоуменный вопрос, - имя не было так жестко привязано к человеку. Вместо пары "человек-имя" была тройка "человек-имя-предмет". Кого-то могли звать, например, "Собачья нога" или "Лисий Хвост", как индейца из романа. И он мог носить этот хвост на шее, как знак своего имени. А если хвостом завладевал кто-то другой, то имя могло перейти к нему вместе с предметом.

- Не слишком удобно, - заметила Кристина.

- А кто говорит, что это должно быть удобно? Удобство - не то направление, в котором двигался человек. Кто-то сравнил разумного - сделавшегося разумным - человека с сороконожкой, которая начала осознанно переставлять свои ноги.

Уткин замолчал. Чуть не начал рассказывать об истории происхождении человека по профессору Поршневу, но понял - не стоит.

- Тело опознал дядя Георгий, - сказала Кристина. - По татуировке на левом плече. Лицо было разбито.

- Я знаю, - сказал Уткин. - Я видел ту железку под балконом, на которую он упал лицом.

Вдруг включился телевизор. Сам по себе.

На экране человек пел под гитару. Человек был не знаком Уткину, слова были знакомы: "Две тысячи лет война, война без особых причин. Война - дело молодых, лекарство против морщин"

Только не две тысячи лет, а скорее двести тысяч, подумал Уткин.

- Всё в точку, с тем уточнением, что изначальным смыслом войны была заготовка молодого мяса, - начал он излагать теорию профессора Поршнева, но встретив взгляд Кристины, пресекся.

- Дядя Паша, - медленно проговорила она. - Признайтесь, пульт от телевизора у вас?

- Да, - признался Уткин. Он достал гаджет, положил на стол и начал рассказывать. Рассказал всё. Может быть, почти всё.

- Значит, с помощью этой кнопки ты можешь заставить человека сделать то, что ты от него хочешь? - осторожно спросила Кристина, внезапно переходя на "ты".

- Не совсем, - сказал Уткин. - Только выбирая из тех вариантов поступков, которые человек мог бы сделать по своей воле.

- Среди этих поступков могут быть и вполне безумные.

- Только безумные и считаются, - сказал Уткин.

- Тогда зачет? - Она потянулась к Уткину и поцеловала в губы. - А папа сегодня не придет.

- Почему не придет? - спросил Уткин.

- А он тебе нужен? - Она засмеялась и, снова поцеловав, спросила: - Признайся, ты нажимал сейчас кнопку на своем пульте?

- Да, - сказал Уткин. - Да. - И тут же поправился. - Нет, конечно нет. - И не знал, каким из произнесенных слов можно верить.

Могло ведь случиться, что он стал нажимать кнопку, не имея сознательного намерения и даже не догадываясь о том, что нажимает. Или не могло? А если могло, тогда выходило, что тот Уткин, который смог, захотел и нажал, сильно отличается от того Уткина, который не смог, то есть не захотел, то есть которому даже в голову не могло прийти что-то подобное. Но тот Уткин, который сидел и думал обо всем этом, тоже отличался от того Уткина, которым он был какую-то минуту тому назад. Было мгновение, когда что-то изменилось внезапно. И он, и она, которую помнил еще ребенком, стали другими - отчасти даже незнакомыми, новыми друг для друга, словно некто третий с какой-то своей целью действительно нажал кнопку лежащего на столе гаджета.

- Нажимал, - сказала она, - а то почему я тут рядом? Ты ведь этого от меня хотел? Хотел ведь, да?

- Хотел, - признался он, и не противился больше течению.

- И так тоже? - спросила она через некоторое время, меняя позу. - А так?

- Да, да, - проговорил он, задыхаясь. - Конечно, да.

Уткину снилось, что он ищет Золушку, хозяйку туфельки - девушку, которая с одной стороны была той самой, конкретно знакомой, а с другой стороны каким-то образом оказывалась неизвестной.

Уткин сидел на скамейке, а девушки проходили мимо. Как в сказке, как в сказке.

Уткин удерживал их - за подол платья или за коленку, они останавливались, проявляли интерес, но туфелька никому не подходила. Хотя была не такой уж и маленькой туфелька.

Потом картина изменилась.

Не скамейка была, на которой сидел Уткин, а естественное возвышение (пень? камень?). И девушки проходили мимо чисто первобытные, не нуждающиеся в какой-либо обуви. Однако туфельку послушно примеряли. Это длилось неопределенно долго. Кажется, некоторые проходили по второму и третьему разу. Бил барабан или что-то такое, во что можно бить. Уткин уже не принимал в этом участия.

Наконец, случилось. Избранницу поволокли, посадили на камень. Тело раскрасили красными и белыми полосами. На шею повесили бусы из ракушек. Другие - из костей. Дали имя - что-то вроде Анна-Мария-Тереза. Барабан продолжал бить. Продырявили уши.

Рядом был лес. В лесу скрывался кто-то, похожий на бога. Уткин ждал страшного, но пришел человек с лицом Николая, сказал: "С бабами мы не воюем".

Уткина разбудил звонок в дверь.

- Это, наверное, папа, - сказала племянница. - Ты можешь что-нибудь сделать?

- Попробую, - Уткин протянул руку к гаджету. - Есть вероятность, что он вдруг прямо сейчас вспомнит о каких-нибудь срочных делах.

Звонок замолчал, и молчал долго.

Кристина вышла из комнаты и тут же вернулась.

- Прикольно, - объявила она, - он ушел. Может, это был и не папа, но все равно прикольно.

- А то, - сказал Уткин.

- Теперь ты, наверное хочешь, чтобы я принесла тебе утренний кофе.

Больше не буду называть ее племянницей, подумал Уткин.

***

Ожидая лифта, Уткин бросил взгляд на дверь девяносто седьмой квартиры - квартиры Евгения - и ему показалось, что она закрыта не совсем плотно. Может, еще со вчерашнего дня, только вчера он этого не заметил, а сейчас оно просто бросалось в глаза.

Уткин осторожно потянул дверную ручку - не пальцами берясь, а сгибом запястья, инстинктивно стараясь не оставить отпечатков. Дверь с легкостью открылась, и он осторожно вошел.

Замок на двери был с защелкой, следовательно хозяин квартиры - Евгений - действительно мог неосторожно захлопнуть за собой дверь и оказаться снаружи без ключа с последующим развитием событий по известному сценарию. Но те, которые побывали в квартире потом, зафиксировали защелку замка и, когда уходили, оставили дверь незапертой. Зачем? Планировали вернуться?

Уткин прошел по коридору. Заглянул в кухню, зашел в комнату. Комната была почти такая же, как у Мясоедова. Минимум мебели: диван, шкаф, тумбочка с телевизором, пара книжных полок. И дверь на балкон... балкон. Был ли хозяин квартиры аккуратен, неряшлив, одинок, общителен, подвержен запоям, склонен к экстремальным поступкам? Трудно судить, потому что те, кто побывали, все перевернули вверх дном. Книги - с полок, содержимое ящиков - наружу. Что-то искали, Уткин догадывался - что именно. Он прошел среди разбросанных по полу бумаг, книг, мелких предметов: ножичек, несколько карандашных огрызков, пластмассовая линейка, циркуль, увеличительное стекло. Какие-то интересы были у человека, какие-то варианты жизни. И он, Уткин, выбрал для него из многих возможных полет с балкона вниз лицом на железо. Зачем он сюда пришел? Как преступник, которого потянуло на место совершения. Под ногой мелькнула фотография - человек, голый по пояс, держал в руке рыбу, поднимая вровень с плечом. Рыба была большая.

Уткин поднял фотографию. Человек не был похож на Мясоедова. Да, собственно, и не был обязан. А татуировку на плече имел - не разобрать какую. Уткин нагнулся положить фото на место и вдруг услышал звук открывающейся двери, слабый, но отчетливый. Кто-то вошел в квартиру. Уткин положил палец на кнопку - пусть уйдет. Но тот не уходил. Медленно шел по коридору в сторону кухни. Тяжелыми шагами. Он не нужен мне здесь, думал Уткин, но почему не уходит? Что не так? Почему на него не действует кнопка? Шаги в коридоре затихли. Медленно двинулись в обратную сторону.

Уткин прижался спиной к балконной двери. Ему стало страшно. Человек в коридоре остановился, зашуршал бумагой. Наверное, он уже на пороге комнаты. Если появится, нажму кнопку, думал Уткин. Но что-то идет не так с этой кнопкой, что-то не так.

Уткин выскользнул на балкон. Спиной вперед, не отводя взгляда от дальнего угла, где должен был появиться тот, кто затаился сейчас в коридоре. Уткину казалось, что именно затаился, никак не иначе.

Балкон мясоедовской квартиры был рядом, рукой подать. Уткин прикинул - полтора метра, не больше. Даже меньше - расстояние широкого шага. Уткин посмотрел вниз - девятый этаж, высоко. Увидел цветочные грядки, ограждение и железяку-столбик со следами засохшей крови, неразличимыми с высоты девятого этажа. Уткин отвел взгляд и почувствовал вдруг - не слухом, а каким-то спинным чувством, что тяжелые шаги раздаются уже в только что оставленной им комнате. Он неуклюже перевалился через перила и шагнул, цепко держась правой рукой, а в левой руке сжимал гаджет - на всякий случай. Жутко неудобно, но какая-никакая страховка - в случае чего до земли остается две секунды свободного падения, хватит, чтобы нажать кнопку.

Уткин толкнул мясоедовскую балконную дверь, которая легко поддалась, и прошел в комнату. В ней никого не было. Папа Алексей, видимо еще не пришел за короткое прошедшее время, а Кристина по косвенным признакам была на кухне. Там в кране шумела вода. Слышался голос телевизора.

В комнате оставался еще утренний беспорядок. Уткин поднял со стула голубую майку с принтом, посмотрел, положил на место. Даже понюхал. Задерживаться не стал и направился к выходу. Открыл дверь на лестничную площадку, но тут же закрыл и стал смотреть в дверной глазок. Из квартиры Евгения вышел высокий человек в джинсовых брюках и куртке. Аккуратно прикрыл за собой дверь. Нажал кнопку лифта.

Уткин подождал, пока человек войдет в кабину, и спустился по лестнице пешком.

Выйдя на улицу, он подумал, что так и не задал ни одного вопроса из тех, что собирался. По какой-то причине решил, что это не нужно. Может, и действительно? Если выяснится, например, что сосед Евгений никак не был знаком с Никитой, не играл в шахматы, и не мог, следовательно воспользоваться его балконом... Если это выяснится, возведенная им умственная конструкция идет лесом. А в неопределенности сохраняется надежда.

Сделав несколько шагов, Уткин обнаружил, что до сих пор держит в руке голубую майку. Тонкая, она целиком помещалась в горсти. Уткин положил ее в карман.

***

Уткин время от времени играл сам с собой в рулетку - ту, которую он как-то купил, случайно увидев в витрине. Это была игрушечная рулетка, но совсем как настоящая.

Выигрывать, держа палец на кнопке, было неинтересно, и Уткин усложнил задачу.

Он склеил из толстого картона коробку - достаточно большую, чтобы накрыть колесо рулетки. Обклеил ее черной бумагой - натуральный черный ящик. Замысел был такой: запустив шарик, накрыть колесо ящиком и открыть только по прошествии времени - чтобы при нажатии кнопки возвратиться не к моменту запуска, а существенно позже. Таким образом нажатие кнопки приводило не к повторному запуску шарика, а только к повторному открытию черного ящика, внутри которого шарик подобно коту Шредингера, покоился в состоянии "ни то, ни се" или "ни здесь, ни там". И если это состояние неопределенности, в котором пребывал шарик, не сводилось к простому факту отсутствия информации о его местоположении, а имело реальную физическую природу, то при повторном открытии ящика шарик мог оказаться уже в другой ячейке - возможно, выигрышной.

Однажды Уткин уже предавался абстрактным рассуждениям на эту тему, а теперь появилась возможность проверить.

Он крутанул колесо, запустил шарик, накрыл рулетку ящиком. Отсчитав 40 секунд, достаточное вроде бы время, поднял ящик. Шарик лежал в ячейке под номером 25 - то самое число, которое Уткин задумал. Уткин еще раз повторил опыт, и еще несколько раз. Результат был неизменный.

Это круто, думал Уткин. А, в общем, он уже понимал, что иначе и быть не могло.

Свое маленькое открытие он решил отпраздновать. Среди приглашенных были Воронин, Марина, еще пара знакомых, в общем-то случайных.

Из гостей Уткин никого не мог посвятить в детали, поэтому причину торжества держал при себе. Для прочих был повод - поиграть в рулетку, хоть и игрушечную, но совсем как настоящую.

Правила гуманно скорректировали, чтобы сметаемые со стола фишки через какое-то время возвращались к хозяину и игра, к общему удовлетворению, продолжалась.

Играли, пили вино, а кто хотел - водку.

"Жизнь налаживается", - говорил Уткин, думая про себя о новых перспективах, которые открывались перед гаджетом - почти безграничных, по сравнению с тем, что представлялось ранее. И для Никиты Мясоедова просматривалась, после нескольких рюмок коньяку, вполне реальная возможность найти свой шанс и обнаружиться на дне черного ящика в состоянии "жив".

Непонятно только, почему он не обнаружился до сих пор. Уткин выпил еще коньяку. Могло быть два варианта. Первый - похищение. В этом случае Никиту держат в темном подвале люди, которым нужен гаджет. И тогда почему он не перевел стрелку конкретно на Уткина? Второй вариант - бегство. Отсиживается где-нибудь на даче... и не на своей. Но тогда почему он не дал знать о себе хотя бы ближайшим родственникам?

А может, как раз дал, под условие хранить тайну. Они ведь мне не обязаны сообщать. Даже Кристина. А что Кристина? Что я про нее знаю? То есть, то ли я про нее знаю сейчас, что знал раньше? И то ли, может быть, буду знать завтра, что знаю сейчас? Или не знаю? Уткин налил себе еще коньяку и выпил, чтобы привести мысли в порядок.

А может, Никита и не собирался никому сообщать о себе. Ну, уехал и уехал. Кстати, может быть, у него сейчас отпуск. И ведь он, скорее всего, не знает, что его похоронили под видом Евгения... Нет - что Евгения похоронили под видом его. Такие вещи не просчитываются. Или он думает, что сообщил, а на самом деле не сообщил. На сбои памяти многое можно списать. Может быть, он вообще потерял память или лежит где-то в коме - неопознанным пациентом скорой помощи. Хотя этот вариант рассматривать не надо.

Надо такой вариант - и вживе представить его - который допускает в итоге своем счастливое естественное возвращение. И тогда я могу взять гаджет и сказать себе - если Никита сейчас не войдет в эту дверь, то нажму кнопку. И он войдет. Уткин налил себе коньяку и выпил.

Он представил: вот Евгений срывается с балкона, Никита выбегает из дома, склоняется над безжизненным телом, в этот момент подбегают какие-то люди, хватают его, надевают мешок на голову... Или нет, версию похищения мы решили не рассматривать.

- Как это у тебя получается: сидеть в компании, а выпивать в одиночку? - прервал медитацию Уткина оказавшийся вдруг рядом Воронин.

- Тогда выпьем вместе, - сказал Уткин, и они, чокнувшись, выпили.

Колесо рулетки крутилось, шарик катился. Оба смотрели.

- Ты знаешь, - сказал Воронин, продолжая наблюдать за движением шарика, - не могу отделаться от мысли, что наше сильное желание может как-то влиять на результат броска. Но только не впрямую: иногда притягивает удачу - тогда нам активно везет, а иногда - отталкивает, и тогда нас покидает даже тот шанс, который вроде бы гарантирован теорией вероятности. Мне кажется, что шарик больше подходит для таких штук, чем игральные кости. Поскольку шарик приближается к цели медленно, как бы давая возможность наблюдателю отождествиться с процессом - я правильно употребил это слово - отождествиться?

- Не знаю, - сказал Уткин, - я, вроде, не в теме.

- А кости вываливаются сразу, не успеешь подумать.

- Кнопку успеем нажать и в том, и в другом случае, - сказал Уткин.

- Какую кнопку? - Воронин не понял.

- Так, свободные ассоциации.

Не похищение, значит, а бегство, вернулся Уткин к своей теме. Никита видит подъезжающую машину с теми самыми людьми. Людей внутри он не видит, но чувствует, что это те самые люди. Он прячется от них за кустами - там вокруг дома высажены кусты, живая изгородь. Он, может, еще не настолько боится этих людей, чтобы бежать сломя голову, но в это время появляются другие люди - конкуренты первых. Подходя к подъезду, они сталкиваются, Никита из своего укрытия наблюдает жестокую схватку - страшные люди и с одной и с другой стороны - и тогда он действительно сломя голову убегает, как был одет по-домашнему, без денег, без документов, без телефона. И тут рядом останавливается авто, в котором какой-то хороший знакомый, друг. Он помогает Никите, увозит его к себе на дачу. Там он скрывается, на этой даче.

Но что должно заставить его вернуться?

Или что задерживает его, отчего он до сих пор не возвращается?

- Серьезная тема на самом деле, - говорил Воронин. - Есть люди, которые могут влиять на шарик. Есть люди, которые могут влиять на кости. Влиять, в общем-то, могут все, но одни могут более, чем другие. Есть даже такие, которые могут влиять на работу компьютера. Мне недавно попалась книга как раз об этом. Я потом покажу.

Шарик, наконец, остановился. Номер 25, красное. Игроки стали передвигать фишки по полю. По каким правилам они играли?

***

Подходя к дому, Уткин получил битой по голове, как и предупреждали.

Очнулся на скамейке в компании известной троицы. Руки были свободны. Уткин потянулся к заветной кнопке и не обнаружил гаджета на его месте.

- У меня твоя шняга, - сказал Николай. Пульт был у него в руке.

Уткин застонал и потрогал голову в месте удара.

- Дурак ты, Павел, - задумчиво произнес Николай. - А что делать с тобой, не знаю. - Он повертел гаджет у Уткина перед носом и спрятал в карман.

- Понимаю, что дурак, - признался Уткин. - Но так получилось.

- Сам-то где был, когда оно получалось?

Философский вопрос, подумал Уткин и промолчал.

Николай тоже не торопился со словом.

- Устройство верните, - сказал, наконец, Уткин. - Куда оно вам без меня?

- Скажи, какой незаменимый.

- Под меня ведь заточено.

- А с какой это стати под тебя? - Николай взял Уткина за отворот куртки и встряхнул.

- На биотоки мозга настроено... моего, - пробормотал Уткин.

- Давай, я ему зуб выбью, - предложил бритый Игорь.

- Кем настроено? - прошипел Николай. - Не надо лапши. Откуда устройство? И не говори, что его подарил добрый дядя.

- Не дядя, - сказал Уткин. - Мой приятель Евгений. Он показал мне эту игрушку, дал подержать. Но он не понял, что ее можно использовать таким вот образом. А я догадался.

- Так вот взял и догадался?

- Так вот догадался.

- А как эту игрушку использовал твой приятель?

- Это был экспериментальный пульт к телевизору.

- Дай, я ему зуб выбью, - сказал Игорь.

- Действительно пульт, - сказал Уткин, - я не выдумываю. А если не пульт, то не с меня спрос. Мне сказали, что пульт, а больше ничего не знаю.

- А что за лажа с биотоками мозга?

- Чтоб понятнее объяснить то, что управлять гаджетом могу только я.

- А мы, значит, непонятливые? - вкрадчиво произнес Николай, - Может, объяснишь для непонятливых?

Бритый Игорь коротким тычком ударил Уткина в челюсть.

- Мне и самому непонятны эти нюансы, - сказал Уткин, вытирая кровь с разбитой губы.

- Зубы целы? - поинтересовался Николай.

- Пока еще целы, - сказал бритый Игорь.

- Не встревай, - оборвал его Николай.

- Целы, - сказал Уткин.

- Забудь о нюансах и объясни, как нажимать на кнопку.

- Это не объяснить. Вы ведь уже пробовали. Можете попробовать еще. Результат будет тот же.

- А если мы хорошо попросим?

Николай кивнул Игорю и тот ударил.

- Это бесполезно, - сказал Уткин.

- А вдруг полезно? Придется тебе пострадать, чтобы мы поверили.

- Подождите, подождите, - поспешно сказал Уткин. - Я все объясню.

Игорь придержал занесенную для удара руку.

- Я ведь говорил уже, что гаджет не мой. Но он и не Евгения. Какая-то фирма ему предоставила вроде бы для тестирования. На время. И когда подошел срок, ему напомнили. Потом стали требовать. Он мне звонил несколько раз. Я говорю: скажи им, что потерял, или что ограбили. Ну, так случилось, скажи, всё может случиться. Что ли тебя съедят? Неустойку я тебе компенсирую. Он вроде бы успокоился, но на той неделе пропал. Дома его нет. Телефон не отвечает.

- Адрес давай и телефон, - сказал Николай.

Уткин продиктовал адрес Евгения, а телефон дал Мясоедова - не все ли равно.

- Я думаю, может быть, гаджет оказался особенным в серии. А я оказался особенным человеком, - сказал он. - Можете верить, можете нет.

- Так, пожалуй, и не поверим, - сказал Николай.

- И вот что. Мне кажется, этим гаджетом кто-то заинтересовался. Сосед из девяносто шестой квартиры говорил, приходили какие-то люди, спрашивали.

- Реально гонит чел, дай я ему зуб выбью, - сказал бритый Игорь.

- А еще мне кажется, что за мной следят, - повинуясь внезапному наитию, сообщил Уткин и описал приметы Трофима, небритого человека в шляпе.

- Посмотрим. - Николай повернулся к Уткину: - Сейчас встаем и медленно уходим. И спокойно, не дергайся.

- Иногда за мной следил и другой человек, - сказал Уткин, - но он не отложился в памяти, неприметный такой.

- Разберемся, - сказал Николай.

Они пошли. Игорь с Олегом остались на скамейке.

Ну что ж, думал Уткин, вероятность никогда не равна нулю, а терять в моем положении нечего.

Прошли молча по тротуару. Игнорируя светофор, перешли на другую сторону улицы. Свернули направо и, наконец, приземлились, в баре под названием "Улитка". Здесь было темно. Диваны с высокими спинками выстроились вдоль некоего завитка спирали, оправдывая название заведения.

Николай взял коньяку.

А Уткину не хотелось.

Скоро пришли Олег с Игорем.

- Все четко, - сказал Олег, - вот он сидит. И кивнул в сторону окна.

За окном Уткин действительно увидел Трофима. Он сидел за уличным столиком. Поймав взгляд Уткина, Трофим приветственно приподнял шляпу.

- Даже не шифруется, - сказал Игорь.

Николай допил свой коньяк и поднялся с места.

- Паспорт с собой? - спросил.

Уткин кивнул.

- Тогда поехали.

Вызвали такси. Трофим со своего места проводил машину взглядом. Рядом с ним за столиком появился человек, неприметного вида. Назову его Степаном, подумал Уткин. Может, еще встретимся.

На вокзале взяли билеты на "Сапсан".

В толпе пассажиров изредка попадались знакомые лица, мужские и женские.

Уткин хотел позвонить племяннице Кристине (все-таки племяннице) или, может быть, Марине, но Николай сказал не надо. Вообще сказал отключить телефон. Конспирация.

В вагоне кормили обедом. Как в самолете, подумал Уткин. Самолетные были и кресла. И скорость, в принципе, тоже.

- А фейсом немного не вышел, - обронил Николай на московском перроне, посмотрев на разбитую губу Уткина.

Зашли в салон красоты, наложили макияж на губу. А потом - в казино. Для того всё и затевалось.

- Все делаем, как в прошлый раз, - сказал Николай, возвращая Уткину гаджет. - И без лишних движений.

- Знаю, - сказал Уткин.

- И смотри. Расклад такой, что если тебя завтра достанут те люди, которые тобой заинтересовались, то останешься без своей кнопки, и следующего раза уже не будет. Поэтому играем по-крупному. Понятно?

Уткин кивнул.

- И когда будем забирать наши бабки, постарайся, чтобы они там не тормозили?

- Постараюсь, - пообещал Уткин.

***

На игру ушло около часа. Хватило бы и пятнадцати минут, но нужно было имитировать естественные зигзаги случая. Цвет фишек Николая был синий. Николай играл осторожно - отделял третью часть от своих фишек, ставил на равные шансы: красное-черное или чет-нечет. Уткин обеспечивал выигрыш. Столбики фишек росли перед Николаем. К столу подтягивались зрители взглянуть на везучего игрока. Уткин заметил, что кое-кто из играющих примазывается к чужой удаче, незатейливо дублируя ставки синих. Один особенно выделялся своей наглостью - низенький, черный, с густыми бровями. Цвет его фишек был сиреневый. Уткин разочаровал его, прервав серию выигрышей. Три раза подряд синие проигрывали. Сиреневые вместе с ними. После третьего раза бровастый ушел в сторону. Николай поставил на чет, бровастый - на красное. Шарик остановился на цифре 8 (комбинация черного с четным). Сиреневые фишки смели со стола. Бровастый злобно посмотрел на Уткина. Видимо что-то почувствовал.

Николай, решив ускорить процесс, поставил половину своих фишек на квадрат. И тут же сиреневый бесцеремонно положил пять своих фишек поверх его столбика. Вот же гад, подумал Уткин и загнобил ставку. Николай удивился - не мог не удивиться, хотя ничем не показал своего удивления. А бритый Игорь подошел сзади к Уткину и, приобняв за плечи, спросил:

- Не катит сегодня?

- Нормально, - сказал Уткин. - Еще не вечер.

У Бровкина оставалось еще пять фишек. Он не спешил ставить. Николай без помех выиграл три раза подряд. Крупье остановил игру. Он сосчитал синие фишки и обменял по четыре на одну, изменив номинал. Каждая фишка теперь стоила сто долларов.

Николай поставил пять сотен на квадрат. Бровкин решился. Положил свои фишки поверх синих. Все полностью. И проиграл вместе с Николаем.

Бросил злобный взгляд в сторону Уткина и исчез.

Наверное, пошел стреляться, подумал Уткин.

Николай выиграл подряд четыре раза. Крупье снова изменил номинал синих фишек. Теперь у Николая было одиннадцать фишек по тысяче долларов. Он поставил пять на квадрат. Еще два раза ставил на квадрат, после чего крупье закрыл стол, объявив, что деньги в казино кончились. Слова были сказаны какие-то другие, но смысл был тот самый.

Отметили выигрыш бокалом шампанского. Уткин съел бутерброд с красной рыбой. Спустились к кассе на первый этаж. Оказалось шестьсот с чем-то тысяч. В долларах, разумеется. Выдали легко. С улыбкой, пожиманием руки - поздравляем, заходите еще, всегда рады вас видеть.

Вышли, была уже ночь.

- Не пойму, в какую игру ты играл сегодня? - спросил Игорь,

- Был там один, который все пробовал примазаться к нашим ставкам. Я подумал, что нам он такой не нужен.

- Не дал чуваку выиграть, а?

- На нервы мне действовал, козел.

- Ты, значит, такой крутой? Может, думаешь, ты вообще бог?

- Не бог, - сказал Уткин, и подумал - может, действительно, зря человека обидел.

Подошло такси, все счастливо погрузились в машину.

Все-таки козел, думал Уткин о бровастом. Но каким образом он смог догадаться? Вспомнился злобный взгляд, с которым тот посмотрел на Уткина после проигрыша. Неужели для кого-то могут быть заметны его манипуляции с кнопкой? Этого не могло быть. Не могло быть просто физически. Тогда что? Вина Уткина убедительно была написана у него на лице и прочитана? Это вариант. А может быть, он, Уткин, подсознательно ожидал такого именно отклика - такого взгляда. И подсознательно выбрал его нажатием кнопки. Тоже вариант. Нереально? Возможно. Но вероятность не бывает равной нулю.

Машина резко затормозила. Уткина бросило вперед. Он очнулся. Впереди, перегораживая дорогу развернулось черное авто. Другое стояло сзади, упершись бампером. Из переднего вышли двое и медленно приближались. У одного в руке был пистолет.

"Ни шагу вперед", - скомандовал про себя Уткин.

Двое остановились. Один что-то сказал, другой ответил. Из второго автомобиля вышли еще двое, подошли к первой паре.

"Пусть что-нибудь случится, - сформулировал задачу Уткин. И добавил, - пусть уберет пистолет".

Человек с пистолетом застыл на месте. С неестественно вывернутой ногой, отставленным в сторону локтем, судорожной гримасой на лице. Другие были не краше. Руки человека начали производить мелкие хаотичные движения. Ноги плясали.

Внезапно Уткина затошнило. Еле успел выбраться из машины, и это случилось. Бокал шампанского, бутерброд - все на асфальт. Переведя дыхание, Уткин поднял голову. Человек не выпустил пистолета из рук, крепко держал и размахивал, направив дулом в небо. Трое его товарищей тоже достали оружие. Стреляли в воздух. Трясли и размахивали руками. Подпрыгивали и взбрыкивали ногами, можно сказать - плясали. Действительно плясали - да, почему нет? Гоп! Гоп! Уткин, у которого тошнота снова начала подступать к горлу, вошел в круг, присоединился к плясу. Гоп! Гоп! И отпустило. И люди справа и слева оказались нормальные люди, правильные ребята, друзья, кореша, дружбаны. Гоп! Гоп! Кто-то положил руку Уткину на плечо. И Уткин положил кому-то на плечо свою руку. А еще кто-то, с ассирийской тяжелой бородой, засмеялся, оскалив зубы, и протянул Уткину свой пистолет. Рукоятка легла в ладонь как своя. Уткин тоже засмеялся, и выстрелил вверх два или три раза, и подпрыгнул. Ему было хорошо, он уже любил тех, кто слева, и тех, кто справа. Друзья, братишки. Гоп! Гоп! Им деньги нужны? А кому не нужны? Надо поделиться. Уткин направился к своей машине, которая потихоньку выруливала с неудобного места. Дверца распахнулась перед ним. Уткин нырнул внутрь. Николай вынул из его руки пистолет, аккуратно протер рукоятку и выбросил в окно на освещенный фарами пятачок асфальта.