Княжество Семиречье

Глава 12

Здание уездного суда. Город Орлов — Южный.

— Ваша светлость! — уже в спину возвопил председатель судов: — Еще один вопрос, если можно!

— Можно, отчего нет, я сегодня в хорошем расположении духа.

— До меня дошли слухи о проведении выборов…

— Это, милейший Капица Родимович не слухи, а чистейшая правда. Так как градоначальник этого славного города безвременно покинул нас, его замену непонятно, когда пришлют из столицы, а городское хозяйство требует ежедневных и ежечасных забот, иначе нам всем грозит запустение, разорение и прочие напасти. В этих условиях, у каждого ответственного подданного, проживающего в этом несчастном городе, возникает вопрос о том, есть ли в Орлове-Южном люди, готовые подхватить выпавшее из рук несчастного Светозара Богуславовича власть? И я, как ответственный горожанин целиком и полностью поддерживаю запрос этих людей о необходимости организации в нашем городе органов гражданского самоуправления…

Судья выпучил на меня свои неприятные, блёклые, с красными прожилками, глаза:

— Ваша светлость, а вы что-же, еще и горожанин?

— Капица Родимович, вы, как правовед, странные вопросы задаете. Я, как домовладелец, чьи владения в городе, согласно Имперскому уложению, что подарил нам, верным своим подданным, Его Императорское Величество, отвечает установленному имущественному цензу, по всем признакам являюсь горожанином, который вправе избирать и даже быть избранным на должность городского головы. Ко мне обратилась инициативная группа и я даже дал согласие баллотироваться на этот высокий пост…

— О? — судья только разевал рот, не в состоянии обратить свои эмоции во что-то более вразумительное.

— Что с вами, голубчик? Ван непременно надо показаться доктору и перестать так безудержно пить, дорогой друг. Кстати, если уж встал вопрос об ответственности, то у меня к вам вопрос по местным налогам. Оказалось, что в городской казне за последние два года практически нет поступления местных налогов. Мне, к примеру, пришлось добровольно погасить долги бывшего градоначальника по налогам за недвижимое имущество, за последние три года, было очень неприятно и стыдно. Но, мёртвые, как говорится, сраму не имут, но вот к живым то это не относится. Вы, дорогой мой, проверьте свои налоговые декларации, а то после выборов может неудобно получится…

Оставив одного из немногих местных дворян переваривать последние новости, я с наслаждением вышел из душного здания судебного присутствия.

Председатель уездного и городских судов Бобров Капица Родимович, в великой своей жадности, довел деятельность подчиненных себе судов до жалкого состояния. Получая доплаты к должностному окладу денежного содержания за пять вакантных должностей имперских и мировых судей, председатель суда «откусывал» экономические суммы от всех источников, до которых мог дотянуться. Дрова и уголь, по факту, покупались только для протапливания кабинета судьи и кабинета канцеляристов, в остальных помещениях суда печи не разжигались уже несколько лет, хотя суммы поступали и тратились в полном объеме. Судебные заседания проводились в заочной форме, решения оформлялись канцеляристами в зависимости от того, какая сторона «занесла за решение вопроса». Из сумм взяток половину денег брали судебные крючкотворы, вторая половина, «по справедливости», попадала в стол Капице Родимовичу. Если же ты, по глупости своей, «барашка в бумажке» в судебную канцелярию не занес, твое дело просто откладывалось в долгий ящик и не рассматривалось годами…

Пока я раздумывал, о том, сколько же получает судья в месяц из денег «неправедных», мимо меня, перепрыгивая через сугробы и ругая снег и худые сапоги, пробежал молодой человек в потрепанном чиновничьем пальто. Если я не ошибаюсь, то это младший канцелярист из судебного присутствия, а бежит он в казенную палату, внести залог на счет городской казны за участие в выборах на должность городского головы. Ну и очень глупый поступок со стороны господина председателя суда. Если он желает лично участвовать в выборах, то ему придется расстаться со своим судейским статусом, и тогда он станет доступен для расследования со стороны городской полиции в лице мичмана Старыгина, который, скрипя зубами, сообщил мне. что относительно преступных дел судьи у него материалов накоплено — три ящика. Я поморщился, так как это мне напомнило одиннадцать чемоданов компромата Руцкого, которые так никто и не увидел, но в реальности три ящика мне действительно показали, и если это правда, то захоронить заживо господина судью — будет справедливым воздаянием за его деятельность на посту. Если же господин судья решил выставить на выборы свою марионетку, то это тоже дело пустое — любую подставную фигуру я съем и не подавлюсь, благо что схема победы на выборах очень простая. Согласно имперскому законодательству быть избранным в городские головы такого города, как Орлов — Южный, необходимо обладать следующими качествами — образование среднее, преодолеть имущественный ценз и относиться в привилегированным сословиям и группам, таким как дворяне, купцы первой и второй гильдии, жрецы и почетные граждане.

Что касалось права избирать, то требования к избирателям были практически те же самые. Почему я был уверен в победе? Дело в том, что большинство избирателей города в настоящий момент находились под арестом, как подсудимые по моему делу, и, ввиду малочисленности местной полиции, охрану этих избирателей тоже производили мои «судебные приставы». Выборы были назначены на воскресенье, а суд над этими лицами — уже в понедельник, следовательно, у председателя суда оставалось только три дня на мобилизацию сторонников, которых у него, даже в теории, было очень мало. Два офицера из роты инвалидов, два почетных гражданина, трое дворян, включая самого Боброва Капицу Родимовича, и сын покойного купца Иконникова, что неудачно сбежал из камеры предварительнгоо заключения, но неудачно попался погоне в лице моей лихой супруги.

День выборов. Дом градоначальника. Город Орлов — Южный.

По традиции, так как в городе не было отдельного здания городского собрания, выборы, приемы, и прочие торжественные мероприятия проводились в просторном доме градоначальника, который по этому поводу, за каждое мероприятие, получал от городской казны неплохие деньги за аренду. Я, как ответственный горожанин, решил разорвать этот круг, и объявил через местную газету, что все расходы по проведению выборов я беру на себя. Поэтому сегодня вся политическая жизнь города была сконцентрирована в этом светлом и просторном зале приемов.

Мы с Гюлер сидели в мягких креслах недалеко от фуршетных столов и «торговали лицом». Несмотря на то, что большинство «избирателей» сидели под арестом, наш дом, с самого утра, заполнили женские половины семей, арестованных — жены, матери, сестры и дочери арестованных чиновников и купцов, чей возраст позволял выезжать в свет, получили приглашение на церемонию выборов и торжественный ужин (с танцами), по окончанию этого мероприятия, и сейчас весело проводили время между роялем в музыкальном уголке и столом с напитками и закусками. Компанию женщинам составляли два офицера ветеранской роты, что дислоцировались в городе, и более многочисленные офицеры из ВКС, которые в выборах участвовать не могли, но вот развлекать дам — вполне.

Приятную атмосферу светского приема нарушил шум шагов, и через несколько секунд в зал вошли председатель суда, начальник полиции и какой-то бледный молодой человек, кого-то мне сильно напоминающий. Окинув меня ненавидящим взглядом, председатель суда двинулся к начальнику казенной палаты, что в компании двух престарелых чиновников, в силу возраста, не участвовавших в штурме моего дома, изображали избирательную комиссию.

Богдан Всеволдович! — голос судьи срывался от волнения: — Я вынужден заявить протест по процедуре проведения выборов. Когда я сегодня попытался посетить томящихся в застенках наших коллег, узнать из первых уст, не нарушаются ли их права, в том числе как избирателей, но меня до них не допустили. Налицо вопиющий факт бесчестного…

— Капица Родимович! — пожилой и тихий начальник казенной палаты неожиданно вскочил из-за стола и в гневе застучал по, стоящей перед ним тарелке, куриной ножкой, которую он, с аппетитом, употреблял: — Прежде чем вы кого-то необоснованно обвините в бесчестии, извольте выслушать меня. Сегодня утром ко мне, как председателю избирательного комитета, обратился начальник полиции, сообщив, что по, имеющимся у полиции сведеньям, готовится нападение на место содержания, арестованных дабы сорвать избирательный процесс…

— Дамы, дамы! — начальник казенной палаты обратился к собравшимся на шум скандала женщинам: — Клянусь честью. С вашими близкими все благополучно. Они переведены в безопасное место, которое я, по понятным причинам, назвать не могу. Я их посетил лично, провел у них выездную процедуру голосования и расстался с господами в тот момент, когда у них начался торжественный обед с подачей вина и шампанского. Да, да, именно, с подачей шампанского! Великодушный хозяин этого дома, Великий князь Олег Александрович организовал стол для ваших близких из своей кухни, так-то, то, что мы имеем удовольствие откушать за этим столом, могут отведать и ваши близкие. А теперь, чтобы закончить с этим вопросом, я, с разрешения присутствующих, сброшу в урну результаты голосования господ, временно находящихся под арестом.

Из опечатанной урны, что торжественно внесли мои «приставы», были извлечены запечатанные конверты, подписанные арестантами и перегружены в стационарную урну с результатами голосования. Собравшиеся у стола дамы подтвердили, что конверты подписаны руками их близких, после чего потеряли интерес к происходящему и продолжили развлекаться, но мой оппонент никак не мог угомониться.

— Господин Панкевич, хотел бы обратить ваше внимание на то, что вот этот достойный юноша…- судья ткнул себе за плечо: — Сын известного купца Иконников Макар Викентьевич хотел вступить в наследство и, получив положенные ему отцовские привелегии, уже сегодня принять участие в голосовании в качестве избирателя.

— Так в чем затруднения то? — не понял начальник казенной палаты, с большим неудовольствием откладывая в сторону надкусанную куриную ножку: — Пусть деньги вносит, получает свидетельство купца второй гильдии и голосует…

— Да в том то и проблема, что молодой человек не может вступить внести взнос, так как он, как почтительный сын все деньги имел на счетах отца, которые сейчас арестованы полицией…

— Овчина Душанович? — начальник казенной палаты повернулся к начальнику полиции: — Может быть пойдем навстречу молодому человеку? Смотрите, какой милый юноша…

Очевидно в господине Паскевиче сейчас говорил отец трех девиц на выданье, но начальник полиции остался непреклонен.

— Никак нет, Богдан Всеволдович, никак ни возможно. Деньги семейства Иконникова арестованы в связи с делом о его побеге, так как там погибли княжеские люди, но выполнявшие функции по охране общественного порядка, а по законам Великого Княжества Семиречья, в случае гибели кормильца на государственной службе, виновный обязан платить семье погибшего две трети должностного оклада, до момента совершеннолетия детей, выхода замуж вдовы или ее смерти. Кроме того, расследование не закончено, Иконникову-старшему и его подельникам кто-то помогал с воли…

Взгляд полицейского, которым он наградил сына покойного купца лучше всяких слов указал, кто находится под сильнейшим подозрением.

— Вот видите, господа, полиция против, а я не могу в данном случае пойти против полиции. Кроме того, Капица Родимович, вы же наш главный судья. После того, как полиция передаст дело в суд, вы и верните молодому человеку часть денежной суммы. А то, что в сегодняшних выборах сын господина Иконникова не смог поучаствовать — ну что же поделать, дай Бог, не последние выборы на его веку будут, он еще молодой, поучаствует в них, так, что надоест. А сейчас господа, я, с вашего разрешения, все-таки, отобедаю.

Сын покойного купца, щедро рассыпая проклятия, выскочил из зала, а господин судья, с самым кислым выражением лица, скинул в урну для голосования конвертик со своим именем и присел в уголке, ожидая конца голосования.

Часом позже. Зал приемов в резиденции городского головы.

Не буду врать, что избрание меня главой городского самоуправления было полной неожиданностью, все-таки, большинство избирателей сидели в кутузке, под охраной моих приставов, а узникам было ясно сказано, что их дальнейшая судьба прямо зависит от результатов сегодняшнего голосования. А господин судья, если хотел как-то повлиять на позицию заключенных по вопросу голосования, нечего было тянуть до последнего дня, а потом бегать по городу с самым дурацким видом и пугать прохожих странными вопросами — «А вы не видели, здесь два десятка арестантов не проходили?».

В общем кто молодец? Я молодец! Но жизнь моя совсем не похожа на шоколадный пломбир. В тот момент, когда я с фужером шампанского в руке, и толстой цепью городского головы на шее, купался в лучах славы, сильные и жёсткие пальцы пребольно ткнули меня под ребро.

— Кто-то приближается и хочет тебя убить! — прошептала мне на ухо эмпат по имени Гюлер, и опрокинув тяжёлый стул, потянулась к тяжелой портьере, где, у подоконника, стояла любимая винтовка моей жены.

В лучших традициях народовольцев, на пороге показался бледный молодой Иконников, вытянул руку в мою сторону, выкрикнул «Умри тиран!», и, уронив огромный дуэльный пистолет, схватился за простреленное плечо, после чего юношу уволокли, прозевавшие злодея, охранники.

Кто-то из барышень, от вида крови, текущей из простреленного плеча, нападавшего, упал в обморок, и ее приводили в чувство нюхательными солями, но в общем и целом, прием удался, разговоров и воспоминаний о этом вечере хватит, наверное, на несколько месяцев.

Утро следующего дня. Помещение уездного и городского суда.

Пока мое участие в жизни города свелось к тому, что я нацепил на свою шею увесистую серебряную цепь с круглой бляхой, означающей, что я являюсь главой самоуправления имперского города. Других поступательных движений с моей стороны пока не было — у нас на сегодня было запланировано судебное заседание. Для судебного заседания я приказал отпереть и привести в порядок самый большой зал судебных заседаний, а не, действующую ныне, тесную каморку, единственным достоинством которой было то, что она вплотную примыкала к кабинету председателя уездного и городских судов Боброва Капицы Родимовича, а вот. кстати. И он пришел, злой как собака, видимо неприятно ему было рыскать по пыльному зданию суда, в поисках места, где будет слушание. Высказать свое недовольство судья не успел — мнущийся на пороге зала, похожий на суслика, служитель, увидев своего начальника, громко гаркнул «Встать, суд идет!» и вытянулся по стойке смирно, освобождая нам проход в зал судебного заседания.

Капица Родимович засеменил вперед, как будто боялся, что я займу председательское кресло, но никто на эту роль сегодня не покушался, если хочет человек председательствовать в судебном процессе — пусть командует. Главенствующую роль господина Боброва подчеркивали также черная суконная мантия и завитой, густо посыпанный рисовой мукой, парик с крупными буклями по бокам.

Председательствующий орлом обвел взглядом просторный зал, заставленный скамейками, почти сплошь занятые публикой, скамью подсудимых, заполненную чиновничьими мундирами подсудимых, и стукнул деревянным молотком по столу.

— Слушается дело по обвинению… при участии…. Пристав — доложите явку в судебное заседание. Прежде чем приступить к рассмотрению дела, прошу сообщить сду, имеются ли отводы, ходатайства, заявления…