Княжество Семиречье

Глава 20

Над Сибирью.

Присматривать за своенравной и слишком самостоятельной женой я оставил своего бывшего вестового, Полянкин Крас Людинович, самого доверенного своего бойца, который был за моим плечом практически во всех, самых опасных и сложных, ситуациях. Сам же, пару дней отдохнув в объятиях соскучившейся Гюлер, вылетел на север, имея во второй кабине аэроплана запасной магический кристалл из горного хрусталя, так как перезарядка кристаллов такого объема занимало слишком много времени, и мне не хотелось оказаться в ситуации, когда надо лететь, или, тем паче, спасаться, а источник энергии оказался разряжен.

С картами в Империи, особенно территорий, располагавшихся за Уралом, была просто беда. Вольные княжества, опасаясь захватов со стороны более сильных соседей, хранили результаты топографических изысканий как самую главную военную тайну, поэтому, для прокладки маршрута у меня не было даже пачки папирос «Беломорканал». Местом встречи с кораблями моего военно-речного флота был назначен городок Самарово, где-то в районе слияния Иртыша и Оби. Этот городок и был центром вотчины рода Строгановых. Если до Тобольска, губернского имперского города, мои корабли шли, упрятав пушки мешками с товарами и подняв торговые флаги, перевозя, по документам, навербованный на рыбные промыслы охотный люд, то после того, как сторожевая башня Тобольска скрылась из виду, на мачтах взвились флаги княжества Строгановых. Мои бойцы, как и корабли со всем вооружением, были переданы в аренду княгине Ванде Гамаюновне, с отсрочкой оплаты на два года, но, под залог движимого и недвижимого имущества с учетом процентов за отсрочку платежа. В договоре, в пункте обязанности Арендодателя, было указано, что военная сила передается Арендатору в целях поддержания законности и правопорядка на территории, принадлежащей Арендатору согласно брачного договора и завещания, а также сохранности и приумножению имущества Арендатора. В общем, чисто коммерческие отношения хозяйствующих субъектов и никакой гражданской войны.

Два дня я летел на Север, держа курс параллельно извивающемуся руслу Иртыша, пока на заметил стоящие у небольшой фактории корабли со знакомыми силуэтами.

Открывать, даже своим, наличие самолета я не хотел, поэтому посадил свою «птичку» в нескольких верстах от фактории, накинул на сапоги мокроступы сетчатые мокроступы, срубил и обтесал небольшое деревце, дабы использовать в качестве шеста и двинулся к лагерю своих… простите, княгини Строгановой, войск.

Честно говоря, за эти полтора часа я натерпелся страху великого. Маг ты или не маг, великий князь или последний пастух, но если не владеешь искусством левитации, то провалиться в бездонное болото, которое здесь перемежалось с вполне твердыми участками, очень легко. Возможно, если бы я жил здесь, то мог бы заранее различать опасные и безопасные участки, но я избалованный комфортом городской житель, лишь немного познавший жизнь в, высушенной знойным солнцем, степи, поэтому здесь я был беспомощен, как ребенок. Но, слава Богам, я прошел через болото и вышел прямо на пикет своих стрелков, что охраняли окраины первого захваченного нами городка — Уватского.

— Получается, что немного не успели мы, ваша светлость…- через двадцать минут докладывал мне начальник экспедиционных войск штабс-капитан Коробов Святослав Авдеевич: — Местные говорят, что Савва Никитович Бочкин, приказчик узурпатора, вчера утром отчалил и ушел на Север.

И это было очень досадно. Боги с этим Бочкиным, главным управляющим нашего противника. Но Бочкин отправился на Север не один, а сопровождая собранные в Уватском и еще куче южных поселков владений Строгановых податей за год. То есть, этот подлец оставил без ничего будущую мать и ее не рождённое дитя, оставив их буквально без копейки. А это повышало вероятность того, что через два года княгиня Ванда не сможет закрыть образовавшуюся задолженность передо мной и моими войсками…

— Много ли добра забрал с собой Бочкин? — я повернулся в стоящему поодаль зверовидного вида мужику, который в этом городке выполнял функцию городского головы, шерифа и судьи.

— Да, барин…- мужик опасливо покосился на хмурого штабс-капитана: — Почитай полная баржа рыбы соленой и сушеной, консервов из оленины, ну и шкурок соболя почитай на тридцать тысяч рублей!

— Это у вас столько налогов за год получается? — поразился я.

— Да не барин, налогов примерно пятая часть и то, Бочкин, ни в какую, брать товаром не соглашался, только деньгами. — градоначальник, обозвавшийся Пановым Фролом Курьяновичем показал мне что-то типа расчетной книги, где, на последней странице, за чьей-то подписью, стояла пометка «Тягло и подать оплачена за год полностью. Недоимок нет»: — Остальное — это наш товар, общественный.

Оказалось, что покойный князь Борис Миланович Строганов, земля ему пухом, ввел в своих городках что-то вроде кооперативов, по заготовке и переработке, так сказать, сокровищ Сибирских кладовых.

Местные жители сбивались в артели, совместно заготавливали рыбу, скупали у местных племен оленей, перерабатывая мясо, шкуры, кости и рога на местных заводиках, после чего, обычно весной сдавали все это добро княжеским приказчикам, как оптовикам, выплачивали налог, после чего товар княжескими пароходами и прочими баркасами отправлялись в сторону Урала, где перегружались на поезда, для дальнейшей реализации в Империи или Европе. Ну, а окончательный расчет за проданный товар производился осенью, перед тем, как движение по рекам вставало, скованное льдом.

— То есть, Бочкин налоги и товар со всего княжества соберет в Самарово, а потом по рекам погонит в сторону Ярославля.

— Нет, ваша светлость, мужики слышали, что сейчас товар в Ярославль не возят. Война говорят начинается, поэтому границы с Европой закрыты, а в Ярославле и прочих имперских городах военные комиссары могут товар отобрать, а взамен бумаги какие-то выдать, что мол государственные интересы, сочтемся после войны.

— И куда тогда Бочкин караван поведет? — не понял я, плохо представляя экономическую географию приполярного края.

— Сказывали, в Обской губе англичане новую факторию поставили, туда весь товар сдать можно, но цены больно низкие дают, и ни в какую торговаться не желают.

Еще интереснее… Я замер. Насколько я помнил карты моего прошлого мира, Обская губа сильно вдавалась в глубину континента, и по сибирским понятиям, расстояние до британской фактории совсем плевое, а значит, есть шанс, что этот шустрый гад Бочкин сдаст весь «натурпродукт» британцам за половину цены, после чего…

А после чего имело множество вариантов. Начиная с того, что зловредный управляющий на британском же пароходе или клипере доберется до Белого моря, откуда напрямую, доплывет до своего хозяина, и, не факт, что жуир и кутила, его светлость, князь Строганов Милослав Ратиборович собирается рассчитываться с местными кооператорами и артельщиками осенью, и не то, чтобы со зла, а просто потому что забыл, увлекся и не подумал. И вместо вполне зажиточного северного края, с самодостаточным населением я захвачу для Ванды гиблые места, с обобранными и злыми северянами, которым нет дела до того, кто из Строгановых их обобрал.

— Святослав Авдеевич. — я повернулся в штабс-капитану Коробову: — А почему наш городской глава так недобро на вас смотрит.

— Да у нас тут небольшая замятня вышла. — криво улыбнулся командир стрелкового полка: — Кто-то из мужиков слух пустил, что мы по второму разу пришли налоги и прочее мыто с местных брать, ну они за оружие и взялись, со всех сторон с ружьями и острогами, как тараканы набежали. Ну, мы ее светлость Ванду Гамаюновну в коробочку взяли и к кораблю отступили, а потом пушки развернули и холостым выстрелом пальнули… Эти аборигены и разбежались вновь, как тараканы. Тогда ее светлость сказала, что если они через пять минут не пришлют делегацию из авторитетных людей, без оружия, то ее светлость велит каждые пять минут какое- нибудь строение из пушки разрушать.

После того, как чей-то курятник в щепы разлетелся, эти бороды делегацию прислали, тогда ее светлость, Ванда Гамаюновна им и сказала, что никто второй раз брать налог не будет, так как это не, по правде.

— Так барышня, то есть княгиня и сказала…- поклонился, подкравшийся к нам Фрол: — Светлая владетельница, хотя и юная. Говорит, что налоги — это дело барское, кому и что — они с родственником своим промеж себя разберутся, а работного человека в эти дела вмешивать нельзя…

Да, повторное собирание налогов на Руси может кончиться плохо, князь Игорь Рюрикович, коего возмущенные древляне за такие шалости подвергли казни лютой, соврать не даст. Но, как говорится, есть нюанс.

— Уже повесили?

— Кого повесили? — даже попятился опасливо от меня местный авторитет.

— Зачинщика или зачинщиков, кто людей на бунт подбил…

— Так мы же во всем разобрались…

— Ты охренел что ли, староста? — у ухватил местного муниципала за ворот, намеренно опустив его положение в обществе: — Вы мятеж против законной власти устроили, и ты мне говоришь — разобрались⁈ Да по закону вас положено всех, кто с оружием был, то на каторгу, пожизненно, а кто без оружия — то бить розгами по двести ударов каждому…

— Барин, но ведь ее светлость нас простила! — губы у здоровенного мужика мелко задрожали.

— Она может быть и простила, но вы на моих солдат кинулись, а я вас за это не простил. Я своих солдат, как детей, тетешкаю, они у меня каждый — герой, каких поискать. Да мы, на Юге, и за меньшее города в тонкий блинчик раскатывали и землю солью просыпали, чтобы ничего на этом месте не росло, а всех жителей — в шахты, до скончания времен. Ты этой судьбы для своего городка сейчас добиваешься? Если нет, то беги и через два часа представьте мне того или тех, кто начал первый напраслину на княгиню и моих бойцов возводить. Только не думай какого ни будь убогого блаженного вместо виновников мне передать, я лжу сразу почувствую. Если понял, то или, не теряй времени.

Как оказалось, «кошмарил» я местную власть совсем не зря. Через час мне в ноги, местные мужики, бросили двух, слегка побитых парней, которые, опасливо косясь на злобно пыхтящих земляков, сразу рассказали, что кричать «Караул, баре грабить пришли!» повелел им тот самый управляющий, Савва Никитович Бочкин, который имел сведенья о нашем караване.

Велев вязать подстрекателей, братьев Карасевых, и бросить из в трюм, я задумался. Видимо, наш противник, прознав про наше выдвижение, имеет какой-то план по противодействию нашей операции по восстановлению справедливости. Что в Самарово нас ждет сильный воинский отряд или укрепленная батарея, способная потягаться с моими, «крейсерами», которые слегка, но всё же, бронированы, а значит…

Что бы я сделал на месте своего противника?

А я бы, наверное, мелок пакостя, дабы задержать погоню, собрал бы все ценности, что смог бы подгрести под себя и увел бы все это добро в Обскую губу, для реализации англичанам по любой, самой низкой цене, но с условием, что деньги я получу сам. А получив саквояж денег, я бы подумал — «А зачем мне этот князь, что не ценит меня, великолепного Савву Бочкина, только гоняет и забирает все деньги. А почему бы мне… В общем, я не знаю, что думал на самом деле Савва Бочкин, но вариант, что ушлый господин 'кинет» своего хозяина, и, обналичив все ценности, не уплывет в комфортабельной каюте первого класса в Британию, чтобы там затеряться, так как мир большой — я отбрасывать не мог. Не знаю, насколько сильна у управляющего клятва верности своему господину и роду, но действие ее могло ослабнуть, или шустрик мог заранее позаботится, чтобы снять с себя клятву…

Я не мог допустить, чтобы ценности Ванды Гамаюновны, к которым я уже относился, как к своим, попали в британскую факторию. Только вот, как это сделать? Мои «крейсера», даже если отцепить баржи с войсками, шлепали гребными колесами по воде весьма неторопливо и догнать убегающее судно противника до того, как он доберется до оплота Строгановых на Севере — Самарово.

Значит любая поддержка для меня невозможна, придатся действовать в одиночку. А как? Мысль сбросить бомбу в дымовую трубу вражеского парохода, подлетев на самой малой скорости, я отмел, как мало реализуемую. Мой аэроплан — не вертолёт, да и не уверен я, что сумел бы сбросить с качающегося вертолета бомбу в узкую и черную, пышущую горячим дымом и паром, трубу. Моя чудо-винтовка, даже с примитивным оптическим прицелом, тут мне не помощница. На пароходе Бочкина команда — не мальчики –зайчики, а привычные к обстрелам с берега и прочим пакостям со стороны воинственных местных племен, да и конкурентов, вполне привычны. Укроются за фальшборт да ответят плотным огнем, выходя из-под обстрела самым полным ходом. И остается у меня только одно чудо-оружие, которым я смогу воспользоваться в одиночку.

Набросав на листке бумаги из карманного блокнота нечто, изображающее чертёж, я пошел искать капитана крейсера «Рюрик».

Где-то на болотах в районе Северного полярного круга.

Вы видели, когда- нибудь, гужевого князя? Надеюсь, что никогда не увидите, ибо владетель обширных земель, впряженный в самодельные сани — зрелище, поистине, нелепое, могущее подорвать престиж великокняжеского рода…

Так как я хотел сохранить тайну наличия аэроплана подольше, последние две версты до места стоянки моего крылатого коня все пришлось волочь на себе, вернее, за собой, предварительно отослав обратно, к поселку, не в меру любопытных бойцов, тащивших груз две трети дороги.

Наверное, сам бы, на их месте, желал бы узнать, каким образом посреди северной тайги появился князь и куда потом исчез, но военная тайна есть военная тайна.

Верховья Иртыша.

Кто рано встаёт тому бог…вернее Боги подают.

Сегодня утром я встал еще в темноте, сварил на небольшом костерке кружку кофе, проглотил маленький кусочек пеммикана, после чего взлетел и направил своего «Пегаса» на Север, держа все время в поле зрения извилистое русло реки. Столбик дыма над водой я увидел издалека, по большому кругу обошел пароход с баржей, разводивший пар в котлах, и пролетев немного вперед, посадил самолет на круглом полуострове, который течение реки обходило справа, после чего вытащив на берег замотанную в дерюгу митральезу, принялся готовить огневую позицию. Патронов у меня было совсем немного, пара сотен, но этого запаса должно было хватить — либо ребята сразу встанут, либо придётся придумывать новый план — уродовать в решето пароход, который я уже считал имуществом Ванды, а значит почти своим, я не собирался.

Через час на фарватере показался черный борт, торопливо бьющего лопатками колес по воде, парохода, из черной трубы которого валили клубы антрацитно-черного дыма. Местные суда ходили на нефти, которую добывали тут-же, на болотах, в местах неглубокого залегания. Топливо стоило совсем дешево, его особо не жалели.

Подпустив судно на дистанцию в четыреста шагов, вставил в, горизонтально расположенный, приемник магазин на два десятка патрон, приложился к прикладу и дернул за рычаг спуска.

Огнестрельный монстр подпрыгнул на самодельных сошках, которые мне вчера, наспех, соорудили в мастерской «Рюрика» и десяток пуль оправились на встречу своей цели, а я, подхватив, похожий на бревно, ствол митральезы, помчался менять позицию, так как наряду с гудком парохода и криками, от воды донеслись звуки ответных ружейных выстрелов.