Княжич. Том III. Выбор

Глава 1

Разговор между Императором Российской Империи и его наследником.

— Отец, ты уверен в этом решении? Подумай.

— Да, сын. Ты видел цифры и знаешь правду. Нас не спасут даже ключи силы. Нам нужны кудесники четвертой и пятой ступеней, иначе следующую войну мы проиграем. Пусть умрут тысячи наших одаренных подданных, но даже имея малейший шанс на то что остальные вернутся из этого похода сильнее чем были, с новыми знаниями… все это того стоит.

— А если не вернется никто?

Тишина после этого вопроса заданного старшим сыном Императора, кажется, даже зазвенела.

— Я об этом подумал. Слабых кудесников вполне успешно заменит техника, а сильные… Я отправлю с этими птенцами тех, кого не жалко. Это их ты освободил из Соловецкого монастыря. Их лояльность итак сомнительна, а преступления что они совершили хоть и прощены, но не забыты.

— Мне не нравится это, отец, ужасно не нравится.

Зима. Первые числа декабря.

Возвращаясь из Москвы, я выбрал для передвижения не самолет, а поезд, сняв для себя целое купе. Нужно было о многом подумать и у меня есть для этого три дня в пути.

Нынешнее собрание боярской думы меня не порадовало. Оно снова перевернуло все с ног на голову. Вот зараза! Война отгремела только полгода назад. Скоро первый снег ляжет на землю. Нужно как в старых традициях сидеть дома, спать на печи, а Император, чтоб его Эней своими червями заразил — удумал поднять силу кудесников по всей стране. Ему не понравились итоги войны и наше отставание в сильных кудесниках от других крупных держав. Как итог, боярская дума три дня обсуждала предложенный им план. Сомнительный надо сказать план, если не хуже.

Хоть и прошло уже шесть месяцев после войны и попытки вторжения к нам Энея, расследования по этим делам все еще продолжаются. Ищут зараженных червями и сочувствующих им. Не говоря уже о том, что никто в мире не знает, кто и как украл у полубога червей тот артефакт — око Даммаса. Единственное в чем были согласны наши бояре, так это в том, что кто бы это ни был, он могучий кудесник.

В этот момент я непроизвольно улыбнулся.

Возвращаясь к идее Императора, Василия III. Мы выяснили, что те, кто принял червя в сердце, объединились и ускользнули от нас, переплыв по воздуху Охотское море и пройдя через аномалию — лестницу в небо. По этому случаю, Император рассекретил часть государственных документов. Из отчетов старых, еще прошлого столетия исследований, выходило, что в определенные годы и при должной подготовке, через лестницу можно попасть в другой мир. Узнав об этом, исследования свернули. В те дни другие миры Российскую Империю не интересовали. Да и слишком много условий нужно соблюсти, чтобы попасть туда. Церковь считала, что нашим беглецам помог сам Эней, иначе они не смогли бы уйти. Зачем это ему? Ну, тут много вариантов. Стало быть, идея Императора заключается в том, чтобы отправиться за беглецами и покарать их, но это лишь второстепенная задача. На первом месте стоит усиление кудесников. Василий III считал, что сила кудесника растет лишь, когда он преодолевает препятствия (и это так, хоть и с оговорками). И новый мир был идеальной площадкой для роста. К моему сожалению, дума проголосовала за эту инициативу Императора и теперь каждый боярский и княжеский род Российской Империи должен отправить часть своих родственников в путешествие с возможностью не вернуться. В зависимости от численности рода и его силы, принято решение о количестве тех, кого род должен выделить для этого сомнительного с моей точки зрения дела.

Смирновых, всего три человека. Я, Алиса и Юлиана, но поблажку по этому поводу мне не дали. Моя жена и приемная дочь, конечно, останутся здесь, а вот я должен буду участвовать в этой вылазке.

Что касается качественного состава экспедиции. В основном, в поход отправляются кудесники от нулевой до второй ступени, которых большинство. Сейчас в нашей стране их больше полумиллиона. Из них в путь приговорили отправить не меньше тридцати тысяч человек. Тех, кто достиг третьей ступени гораздо меньше, но и нас обязали отправиться в это безумное путешествие. Ну а что касается четвертых и пятых ступеней — их будет ровно столько, чтобы гарантировать нашу безопасность.

Помимо нас в поход отправляется Церковь, а именно монахи-кудесники. Часть действующих войск, что не были распущены, а продолжают служить. Наемники и ученые разных мастей. Транспортом нас обеспечит Империя. Принято решение, как и беглецы — передвигаться по воздуху. На дирижаблях.

Кстати о транспорте. Я все еще оплакиваю свой дирижабль. Казначейство прислало мне компенсацию за него. Оказывается, его сбили где-то на белорусском фронте и он сгорел. Восстановлению не подлежит. Грустно.

— Тук-тук, — в дверь купе постучались, и проводница осторожно заглянула ко мне в гости. — Вам что-нибудь принести? — Спросила она учтиво.

Я на миг задумался и ответил утвердительно.

— Чай если можно и печенье, пожалуйста. На ваш выбор.

— Конечно. Десять минут.

Она улыбнулась и задвинула раздвижную дверь обратно, оставив меня одного. Поезд уже тронулся, а я продолжал размышлять обо всем подряд, изредка уходя глубже в свои мысли и воспоминания, думая о последних месяцах после войны.

Еще одна потеря, что больно резанула мне по сердцу — это Миша. Михаил Жук. Я так и не смог выяснить, что с ним произошло. Он пропал, а его взвод мертв. Судя по следам на их телах — работа кудесника ренегата. Расследование этого дела взяла на себя Церковь, ну и конечно, меня вежливо попросили не лезть, куда не просят, иначе они укоротят мне нос и я послушался. Еще одной ссоры с ними мне не хватало.

После того как мне указали на дверь, я навестил семью Михаила. Он давно перевез ее к нам, на ферму. Его жена была полна надежд и верила, что он найдется. Его дочери подростки и мальчик, приемный сын из детского дома, тоже верили в это. Кстати. Миша был одним из первых, кто взял к себе в семью ребенка из детского дома, подав пример остальным, и сейчас у нас каждая вторая семья воспитывает помимо своих детей, еще и приемных. Миша, Миша. Надеюсь с тобой все хорошо.

Итак, другой мир. Что о нем известно? Ровным счетом ничего. Все выкладки, что нам предоставил Император лишь голая теория, из которой следует, что в начале пути экспедиция целиком и полностью будет полагаться на родственников Василия III, членов княжеского рода Пустотных, способных находить бреши в пространстве и управлять им, благодаря семейной мутации средоточия. Без них поход был бы невозможен в принципе. Они должны будут найти этот другой мир и провести нас туда сквозь завесу тумана. Авантюра. Какая же это авантюра.

Плохая новость не приходит одна. Да и вообще их уже набралось предостаточно. Я снова уезжал из Москвы, так и не добившись прогресса в изучении загадочного подснежника, что ютится в подвале моей московской усадьбы и что помог мне обокрасть полубога червей и гнили. Так и роза с шипами, что теперь беззаботно летает внутри моего духа по орбите средоточия, тоже не спешит открывать свои секреты. Роза или око Даммаса по-прежнему спит. Бутон розы закрыт, и я не знаю, как заставить его открыться. Если пытаюсь прикоснуться к нему, шипы отрастают и ранят меня. Боль не физическая, а духовная. Я оставил эти болезненные эксперименты на потом. Вот так. Кажется, это все плохие новости. Теперь стоит подумать о хорошем. Ну, как о хорошем? Скорее о менее печальном, но потенциально куда более опасном. Я о ключе силы. Как я когда-то и предполагал, в лесу рядом с фермой на том же самом месте, что и в прошлый раз, снова выросла черная ель. Я никогда не забывал о такой возможности и проверял те места, периодически там прогуливаясь, и вот лес преподнес мне сюрприз. Пришлось рассказать об этом Алисе, ведь мне была нужна ее помощь. Она, конечно, отругала меня, но согласилась на авантюру. Мы стали водить к елке Юлиану, устраивая там пикники и медитируя вместе. Превратили все в игру и соревнование. Так, через две недели моя приемная дочь взяла первую ступень, а мы выдохнули с облегчением. Ель засохла и исчезла. Юлиана ни о чем не догадалась и бегала счастливая. На этот раз нас пронесло.

Кстати о ключах силы. Император пересмотрел свою политику и вновь начал пускать к ним членов старых боярских и княжеских родов, застрявших на своем ранге. Причина? Очень уж много новых бояр продались Энею и сбежали, плюнув в лицо Василию III. Все его усилия по взращиванию противовеса старым родам пошли в утиль. Нет, конечно, сбежали не все, а дай бог двадцать процентов, но даже так — это было ударом для него.

В дверь купе снова постучали. Та же красивая проводница поезда в тщательно отутюженной форме и красным галстуком поверх белоснежной кофточки, приоткрыла ее и занесла мне чай, печенье, пироженки и другие вкусности, красиво расставив все на столе и оправив на ней сбившуюся скатерть.

— Спасибо, — улыбнулся я ей.

— Пожалуйста, — ответила она мне такой же искренней улыбкой. — Как закончите кушать, нажмите вот эту кнопу. Я приду и заберу посуду.

— Хорошо. Еще раз спасибо.

Она ушла, а я подсел за стол, и начал задумчиво покусывать румяный пирожок с повидлом. Чай был еще горячим. Я никуда не торопился и помешивал его ложечкой, наблюдая за лимоном, кружащимся в стакане.

Много воды утекло за эти полгода. Много событий. Демобилизация. Вручение наград. Парады в честь победы. Простая жизнь фермера. Приемы у сибирских бояр, на которые нас с Алисой приглашали. Мне все нравилось. Я больше не вздрагивал от громких звуков и не просыпался в поту. Не подскакивал по тревоге и не ел всухомятку. Не держал автомат наизготовку, когда простите, сидел на унитазе. Я надеялся, что моя жизнь наладилась и тут это. А я ведь даже не успел прочесть все книги из библиотеки, которую получил от того майора комендатуры, Кирилла Каренина. Я кстати так и не решил, благодарен я ему или нет. Все же он знатно подставил и меня и себя. После того десанта в лес меня еще долго пытали монахи, выясняя за каким чертом я взял с собой майора, чья дочь как по волшебству недавно выздоровела, казалось от неизлечимой болезни и была выписана из городской больницы номер четыре — могильника. Ну, да и черт с ним. Библиотека княжеского рода все же того стоила. Наследие моих предков. Надеюсь, они были лучшими людьми, чем нынешнее семейство, которое потеряло право носить нашу фамилию.

Что стало с майором после той истории, я не знал. Он пропал с моих радаров.

Стало быть, библиотека. Что в итоге? Названия книг я просмотрел, вкратце ознакомившись с имеющимся у меня богатством. Прочел я где — то двадцать процентов всех книжек, но уже сейчас могу сказать — больших секретов там нет. Есть интересная информация, есть семейные формы первой и второй ступени, которые не ушли на сторону, но нет чего-то этакого, похожего на «Тень Ра». Эту форму я изучил по украденной у мачехи книге и она была на порядок лучше того что есть в моей библиотеке.

Не зря Налбат говорил мне, что Смирновы из кудесников превратились в торговцев. Очень многое было потеряно и изъято из нашего хранилища знаний. Растеряли. Хорошо хоть сохранились семейные дневники, где те, кто пробудил кровь, наше наследие — рассказывали о своих ощущениях, тренировках и попытках овладеть этой силой. В этих дневниках они рассуждали о природе нашей мутации, о ее пользе. Их мысли были самым ценным достоянием всей библиотеки. Удача повернулась ко мне лицом, и среди множества дневников я нашел один — самый уникальный. Бриллиант среди гальки. Труд моего прапрадеда, имеющего точно такую же силу, как и у меня. Так что я теперь точно знаю, в каком направлении развиваться. За полгода я неплохо продвинулся и спасибо в этом нужно сказать ему.

Вкратце расскажу то, что сам знаю об этом человеке. Он жил в те времена, когда активно изучали новые земли, и когда только сила кудесников стояла между простыми людьми и тварями, что появлялись из аномалий возникших после ночи страха. Когда неведомые существа переплывали моря и несли за собой хаос. Обосновался он в Архангельске. Жил бобылем. С семьей общался редко и был себе на уме. Водил дружбу с князьями Зима, правителями Архангельска. В те времена, в которые он жил, север был куда опаснее, чем сейчас. Чем он там занимался? Защищал жителей того края от призрачных паразитов, что летали среди них, питаясь их жизненной силой. Никто этих существ не видел, только мой прапрадед о них знал и в меру своих сил помогал, уничтожая их день за днем, год за годом. Он не требовал признания или денег, не рассказывал никому о том, что видит, он просто делал то, что мог. Герой, о котором никто не знает. Защитник. Все это я узнал из его дневника. Там он и умер, на чужбине, перед своей смертью отправив этот дневник главе рода, с наказом оставить его в библиотеке. Он надеялся, что его знания не пропадут зря.

Вот так.

Что еще произошло за это время? Разве что это? Я вытянул руку вперед и на ней возникли тысячи зеленых огоньков, что светлячками летали вокруг моей ладошки, вверх, до самого локтя, кружа и щекоча меня своими прикосновениями к коже. Эти огоньки завораживали взгляд своими плавными движениями. Я назвал эту форму — «изумрудная река». Я не забыл то свое обещание, данное в больнице, когда я лечил детей и отводил взгляд, не в силах смотреть на их страдания. Вторая моя форма третьей ступени призвана не калечить, не убивать, а исцелять.

Теперь вокруг моего средоточия летает рой зеленых светлячков, что я могу вызывать в реальность. Словно змей, рой обволакивает средоточие, и едва касаясь вечно цветущего дерева абрикоса, стеклянной пирамиды мутации и закрытого бутона алой розы ощетинившейся шипами, как будто примиряет их. Странные чувства. Все что я могу сказать, когда нахожусь внутри своего духа, так это о некой гармонии, что там наступила после освоения этой формы.

Допив чай, я прилег на кровать, закрыл глаза и нырнул внутрь себя. Пора узнать, как там поживает моя семейка.

Я уже не тот, что раньше. Теперь я куда опытнее. Я научился использовать мутацию по назначению, а не давать этой силе помыкать собой. Вот и хочу выведать, что меня ждет в новом мире, ведь я уверен, Смирновы сбежали именно туда.

До сегодняшнего дня я не пытался дотянуться до них, посчитав, что это пройденный этап. Я забыл о родственниках и о желании мести, но сейчас… у меня нет выхода. Придется снова окунуться в эту грязь.

Прикоснувшись рукой к окрепшей стеклянной пирамиде внутри своего духа, я послал в нее четкий посыл с изображением мачехи. Тотчас из пирамиды вырвался сиреневый туман, что обволок мое тело.

Дернув меня за пупок, сила моей крови потащила меня далеко-далеко от движущегося в направлении Тобольска поезда, но связь с телом сохранялась, и я в любой момент мог прервать перенос и вернуться назад.

Пролет над Охотским морем и аномалией — лестница в небо, я не заметил, все слишком быстро промелькнуло перед глазами, но там точно кто-то был, какое-то крупное существо, что живет в тех водах. Я почувствовал его силу. С ним нам еще предстоит столкнуться, когда экспедиция отправиться в путь. До этого поганого момента остался месяц.

Я попал в дымку или как вам будет угодно — марево, туман. Некоторые называют это завесой. Компасы, навигация, все сходит здесь с ума. Верх, низ. Направление. Ничего нет. Только марь вокруг. Вот зачем нам нужны члены княжеской семьи Пустотных. Они должны провести дирижабли через эту дымку. Найти проход в другой мир или создать его, порвав реальность.

Сам туман был противен. Липкий, словно заглядывающий тебе через плечо, он давил на мой дух, на первую и вторую оболочку, оставляя на губах привкус железа и крови. Хорошо, что полет не продлился долго, и через миг меня протащило через завесу, да, так будет правильней — завеса. Меня выдернуло оттуда, а потом я оказался под небом другого мира. Давление на мой дух только усилилось. Чужой мир ощутимо влиял на меня, и я постарался поторопиться. Мои силы заканчивались. Пирамида опустела наполовину. Я повторил свой посыл и представил перед глазами мачеху, такой, какой я ее помнил, и меня снова дернуло за пупок и понесло на север. Жаль, нет времени понаблюдать за жителями этого мира. В другой раз. Сейчас меня интересовала моя родня, хоть я и старался забыть о том, что у нас общая кровь.

И вот, после мелькнувших перед глазами череды вспышек — пустыня, море, лес, пустыня — я зависнул призраком над городом, сложенным из камня преимущественно песчаного цвета. В таком же, как и у нас, голубом небе, светило солнце. В этой части мира стоял день. На улицах в большом количестве ходили люди, одетые в яркие одежды. Высоких зданий я не заметил. Четыре — пять этажей максимум. Это то, что касается нижнего города. Да. Город явственно разделен на две части. Нижнюю и верхнюю. Как я это понял? По одежде тех, кто живет в верхнем городе. Если в нижнем городе люди одевалась, кто во что хотел, то в верхнем все было не так. Они словно показывали своим нарядом, к какой касте относятся. Четкая градация по цвету одежды. Вот из магазина вышел господин в зеленом. Вся его одежда была оттенка зелени, от темно-зеленых штанов до светло салатового головного убора. Другой господин, что хотел попасть в магазин, уступил ему дорогу и уважительно поклонился. Он носил кафтан и сапоги желтого цвета. Как интересно, но нет времени. Меня притянуло в один из каменных домов, располагающихся в центре города.

— Оу.

Это была ванная комната. Все стены были покрыты плиткой синего цвета, с морским орнаментом. Сама ванная белая, фаянсовая. Она стояла по центру помещения, напоминая французские ванны, на металлических ножках. Сейчас там плескалась моя мачеха, Людмила. Я впервые увидел ее голой.

Подлетев поближе, невидимый для всех, я стал рассматривать ее. Ох. Понимаю, почему тот, кто зовется моим отцом, смотрит ей в рот. Ведьма. Настоящая ведьма. Слишком красивая для женщины, слишком фарфоровая. Все слишком идеально. Ноги. Плечи. Бедра. Талия. Грудь.

Я прикрыл глаза и начал дышать, пытаясь сбросить с себя наваждение. Мне кажется или мачеха помолодела и стала выглядеть как-то иначе? Что-то изменилось.

Часики тикали, и я уже думал, что зря потратил всю силу на это путешествие, так как наблюдать за голой мачехой не входило в мои планы. Я надеялся найти ее в мрачном подвале, где она пытает слугу. Или во время ритуала, где она перемазанная кровью, приносит в жертву раба. Видимо я слишком привык ее демонизировать. Но тут, мои надежды отчасти сбылись. Дверь в ванную комнату открылась, и в помещение зашел… э-э-э, человек. Да. Не берусь сказать, сколько этому мужчине лет. Не молодой. Не старый. Непонятный. От обычного человека его отличает несколько вещей. Рост. Если к Налбату я привык, да и, не смотря на его два с четвертью метра роста, он казался гармоничным, то здесь рост человека ощущался чуждо. Слишком высокий. Нескладный. Болезненно худой. Чужой.

Теперь кожа. Она имела серый оттенок. Не белый, черный или бронзовый от загара. Именно серый, неестественный. Пальцы на руках вытянуты. Я присмотрелся к нему. Понятно. У него не три фаланги на пальцах рук, а целых пять. Оттого они выглядят так неуместно. Несмотря на все эти внешние изменения, я ощущал, что передо мной именно человек или то, что им еще недавно было. Он кстати был одет в одежды сиреневого цвета, а на груди у него висел медальон с изображением двух существ, отдаленно похожих на людей.

— Наставник, Тиберий, — с придыханием воскликнула мачеха, тоже заметив, что ее побеспокоили, пока она принимала ванну.

Ничего не стесняясь, она встала в полный рост и переступила бортик ванны сперва одной, а потом и второй ногой. Вода с нее начала стекать вниз, на плитку, а мне понадобилось пару раз мотнуть головой из стороны в сторону, чтобы выкинуть ее образ из головы. Все. Кажется, пришел в себя.

Только теперь я понял, что в ней изменилось. Рост. Она стала выше. Ноги длиннее. Талия уже. Да и кожа хоть и напоминает человеческую, уже сереет, как и у этого Тиберия. И ребра. Их было больше, чем у человека. Я насчитал тридцать два ребра.

Что она с собой сделала?

— Людмила, — кивнул он ей.

Не трудно догадаться, о чем я подумал, наблюдая за двумя взрослыми людьми противоположного пола, встретившимися в ванной.

Мачеха тем временем грациозно подошла вплотную к гостю, покачивая в процессе… Так. Мне снова пришлось дать своей призрачной рукой оплеуху самому себе.

— Вы закончили свои изыскания раньше, наставник? — Спросила она его, едва не касаясь своими грудями его торса. Расстояние между ними было минимальным.

Мне было с одной стороны интересно, чем все это закончится, а с другой стороны противно. Не знаю. Странно это.

Тиберий ответил.

— Да. Я провел ту серию экспериментов с сокровищем, что доставили мне из пустыни голодных пастей и доволен результатом, — улыбнулся он одними губами, пристально осматривая мою мачеху. Похоти в его взгляде я не заметил, скорее, там был научный интерес. — Как твое самочувствие, милочка? Последний сеанс перехода дался тебе нелегко.

Он как ребенка, погладил ее по голове. Из-за более длинных, чем у человека пальцев, он практически полностью обхватил ее голову ладонью. Не сомневаюсь, сожми он ее, и голова мачехи лопнет как арбуз. Несмотря на нескладность и худобу, этот человек выглядел сильным.

— Уже лучше, наставник, — Людмила улыбнулась. Нонсенс. — Я отдохнула и готова продолжать.

— Не жалеешь, что стала частью ордена Тота и Хамала? — Спрашивал ее Тиберий, все еще не убрав руку с ее головы.

— Я благодарна ордену. На Земле, я не смела, и мечтать о таком. О той свободе, что есть у меня здесь.

— Хорошо. Я доволен твоим усердием, Людмила, как и остальными членами твоей семьи, что влились в наши ряды, — погладил он ее по щеке и убрал руку. — У вас большое будущее. А теперь, нам пора. Одевайся. Процесс нельзя прерывать. Я понимаю, что тебе может быть больно, но ты сама захотела пойти по этому пути. В начале превращения в повелителя Ямы всегда так.

— Я не боюсь боли. Кажется, я вам это уже доказала, наставник.

Мачеха послушалась и стала подбирать с пола разбросанные тут и там вещи. Вся ее одежда была голубого оттенка.

Тиберий улыбнулся. Он терпеливо наблюдал, как она одевается.

Как только она оделась, они вышли из ванной комнаты и сделали несколько шагов прочь. Я полетел за ними, продолжая подслушивать.

— Ты молодец, девочка. Сегодня мы… СТОЙ!

Тиберий всполошился и резко обернулся, бегая глазами по комнате позади себя. Меня он не видел, но… Что-то не так.

— Тут кто-то есть, — вкрадчиво сказал он.

Вся напускная доброжелательность и улыбка сошли с его лица.

— Что? — Удивилась мачеха.

Теперь я испугался. Не может быть. Как он меня почувствовал?

Ее наставник взмахнул своими длинными пальцами и с них сорвались тысячи черных искр, что разбежались вокруг, пока не нашли меня, притянувшись ко мне как к магниту и не обрисовав контур моей фигуры. Моя маскировка пошла к черту. Эти искры словно приклеились ко мне. Дьявол! Пока Людмила думала, что же это такое висит в воздухе, маг в сиреневом одеянии нанес свой удар. Я закричал. Боль была жуткая. К счастью, мое время в теле призрака вышло и меня потянуло назад. В свой мир.

Открыв глаза уже в поезде, я понял, что лежу на полу. Свалился с полки. Вся левая рука от плеча и до кончиков пальцев была в крови. Закусив губу, стараясь не закричать от разрывающей меня боли, я начал себя лечить.

«Изумрудная река» мягко обволокла меня и принесла с собой тепло, уняв пульсирующую боль. Я расслабился и позволил себе подумать. Этот маг с серой кожей в сиреневых одеждах опасен, как и любой, кто носит такие цвета. Если я прав, маги в том мире имеют иную градацию силы, чем у нас. Исходя из того что я видел, можно сделать вывод о том, что цвет одежды олицетворяет ранг мага. Красный, оранжевый, желтый, зеленый, голубой, синий, сиреневый. Цвета радуги. Семь цветов — семь рангов. Получается мне не посчастливилось нарваться на одного из сильнейших магов того мира и он наказал меня за самонадеянность. Я посмотрел на руку. Она все еще выглядела плохо, но уже куда лучше, чем в начале.

Удар был смертельным. Меня спасло три вещи. Первое — в момент удара меня дернуло назад, в тело. Второе — я был призраком, а не человеком. И третье — око Даммаса. Я почувствовал, как оно встрепенулось внутри моего духа, и бутон на розе приоткрылся, помогая мне пережить этот удар.

Зря я, похоже, полез к мачехе. Надо было выбрать другого родственника для наблюдения. Ну, зато теперь я знаю, что в этом мире живут маги, не слабее Энея. А может и сильней.

Несмотря на неудачу и ранение, я собирался еще несколько раз посетить тот мир, только на этот раз, я буду держаться подальше от магов в сиреневых и на всякий случай в синих одеяниях.

Ну и касательного самого нового мира. Что я успел заметить? Город, без проводов и столбов освещения. Отсутствие автомобилей на улице. Одежду, в которой ходят люди. Другой язык. Теплый климат. Медальон на шее мага. Все это нужно обдумать и проанализировать, а пока надо бы привести купе в порядок. Не знаю, как я смогу объяснить проводнице кровь на полу и постельном белье. Придется поработать тряпкой.

— Ай!

— Терпи.

— Ай!

— Да что ты как маленький? — Всплеснула руками Алиса.

— Больно же.

Она меня стригла. Старая машинка, которую она нашла в шкафу, уже затупилась и рвала волосы. Почему не сходить в парикмахерскую? Не знаю. Просто захотелось, чтобы это сделала она, о чем я уже пожалел.

Через десять минут Алиса закончила и по армейским традициям обкорнала меня одной насадкой под три миллиметра. Я провел рукой по практически лысой голове и встал со стула.

— Уборка за тобой, — сказала она мне и сразу же упорхнула из комнаты, убежав на кухню проверять кастрюлю, в которой уже несколько часов варился холодец.

— Ладно, — ответил я, сходив в туалет и взяв оттуда веник и совок. Подмел пол, собрал свои волосы, а потом помыл голову, окончательно избавившись от мелких волосков, что противно кололись в шею.

Алису, как и ожидал, я нашел на кухне. Она уже раскладывала холодец в посуду. Осталось подождать, когда он остынет и можно убирать в холодильник. А завтра кушать.

Воскресенье. За окном уже сугробы до подоконника. Конец декабря.

— Пап, — встрепенулась Юлиана, что до того спокойно сидела за кухонным столом и лепила из пластилина Шарика, что позировал ей, вольготно разлегшись рядом с разожженным камином грея свои бока. — Пойдем, погуляем?

— Если мама разрешит.

— Мам!

— Недолго. Скоро обед.

— Ура!

Юлиана убежала одеваться.

— Смотри, чтобы она не простудилась.

Алиса чмокнула меня в щеку и продолжила греметь посудой. Я оставил ее одну и вышел в коридор, натянув на ноги любимые валенки и тулуп, что не жалко. Юлиана уже ждала меня тут. В своей шубке красно цвета и меховой шапке с двумя большими шарами пампушками она выглядела как маленькая снегурочка, которая зачем то взвалила себе на плечо санки. Я улыбнулся и забрал их у нее.

— Идем.

— В лес! — Отдала она мне команду. — К деревьям.

— Угу.

Мы вышли из дома, спустились с крыльца и я положил санки на снег. Юлина забралась в них, и я побежал, потянув их за веревочку, катая свою названную дочь.

— Быстрее! Быстрее! — Кричала она мне, радуясь так, как могут только дети. Она смеялась и подгоняла меня.

Я побежал, как мог быстро. Даже покраснел и запыхался.

Мы промчались мимо жилых домов, успевая здороваться с гуляющими на улице людьми, и с ветерком остановились у подножия деревьев, что великанами стояли на страже поселка.

Юлиана слезла с санок.

— Ух, как здесь круто, — стала она крутить головой по сторонам.

Деревья не скинули листву, и из-за обширной кроны, снега на земле тут не было. Да и сами деревья были теплыми, так что воздух вокруг прогревался. Многие полюбили отдыхать здесь и стали частыми гостями, расстилая на земле коврики и устраивая тут пикники даже зимой, как сейчас, сидели тут и там компании.

— А я так смогу? — Спросила меня Юлиана, высунув от усердия язык и пытаясь забраться на дерево словно мальчишка.

— Что сможешь?

Я стоял снизу и был готов поймать ее, если она упадет.

— Создавать такие деревья?

— Конечно. Если захочешь.

— Круто.

Скоро Юлиана обо мне забыла и убежала играть с подружками, которым тоже разрешили погулять родители. Я держался в стороне от них и просто дышал свежим воздухом, наслаждаясь последними деньками дома. Через два дня я должен отправиться в Петропавловск-Камчатский. Экспедиция собирается там.

Настроение было упадническим. Последние неудачи меня немного подкосили. Я, к сожалению больше не смог попасть в новый мир через пространство призраков и выведать еще что-нибудь о нем. Туман, который в прошлый раз я практически не заметил — больше меня не пускал. Я сделал три попытки, прежде чем прекратил эксперименты, так как в последний раз этот туман повел себя агрессивно и чуть меня не сожрал. Еле ноги унес. Нужно развиваться по методике прапрадеда. А то, как выяснилось я не такой уж и неуязвимый.

Заметив, что я стою в одиночестве и не занят, ко мне подошли старик Андрей Георгиевич Потапов и Син Ханг, что заведовали большинством дел на ферме, в отсутствии меня и Алисы.

— Семен Андреевич, — поздоровались они со мной.

Я пожал им руки и меня спросили.

— Скоро уезжаете?

— Скоро.

Я не смог скрыть, как это меня расстраивает. Да и Андрей Георгиевич в унисон со мной горько покачал седой головой, сказав следующее.

— Я не знаю, куда вас отправляют, Семен Андреевич, по телевизору только и говорят о важной экспедиции, секретности, но на сердце у меня не спокойно. Будьте там осторожны и берегите себя, — попросил он. Я кивнул.

Обрусевший китаец передал мне какой-то амулет, выполненный из дерева.

— На удачу, — сказал мне Син Ханг и я не стал его обижать и взял его, убрав в карман.

Прибежала Юлиана. Вся в снегу и запыхавшаяся. Шапка сидела набекрень и я ее поправил.

— Пора домой, пап. Девочки уже убежали. Обед.

— Ну, пойдем, егоза.

Я попрощался с мужиками, поставил перед Юлианой санки и мы побежали.

Два дня пролетели быстро. Пришлось рассказать Юлиане, что я снова уезжаю и не знаю когда вернусь. Она расплакалась и обиделась на меня, закрывшись у себя в комнате. Так что прощался я только с Алисой, что крепко обняла меня и долго не отпускала. Лишние слова только бы испортили момент. Уже в вертолете, когда мы взлетели, я заметил маленькую фигурку Юлианы, что выбежала из дома без шубы и со слезами на глазах махала мне вслед рукой.

В этот момент я много чего подумал про Императора, желая ему всяческих несчастий и желудочного червя в придачу.

В Сибирске я сел на самолет и полетел в Петропавловск—Камчатский. Четыре часа и я на месте.

Город был занесен снегом. Метель. Я сильнее укутался в шубу и спустился по трапу. Надпись над входом в аэропорт — добро пожаловать, как то не воодушевляла. Нас, всех кто прилетает в город и являлся членом экспедиции — встречали. Я показал свои документы и меня попросили подождать пока соберется группа и подъедет автобус. Через двадцать минут приземлилось еще два самолета. Из Санкт-Петербурга и Саратова. Теперь нас было не десять человек, а сорок и нас пригласили занять место в транспорте.

Я ни с кем не общался. Настроение поганое. Да и не было тут тех, с кем бы мне хотелось поговорить. Простые члены боярских семей с опаской смотрели на меня и мою шубу из меха викуньи и не лезли ко мне. Военные общались между собой. Я свой мундир снял. Служба закончилась. Ну а парочка монахов, что стояла в стороне тем более меня не интересовала.

Интересно, повстречаю ли я Светлану Московитую? Ее отец сказал мне, что она сама вызвалась участвовать в экспедиции, заняв место другого члена их рода. Евгений Максимович был взволнован, когда рассказывал мне это и попросил присмотреть за ней, если у меня будет такая возможность. Я пообещал, что сделаю это.

Автобус довез нас до окраины города. Этот район был отцеплен милицией. Пускали только спецтранспорт и участников экспедиции. Рассмотреть город я так и не успел. Из-за метели, что только усилилась не зги не видно. Окна заледенели, и я смотрел на узоры, что нарисовала природа льдом по стеклу.

Проехав три блокпоста, мы остановились. Дверь автобуса открылась, и нас попросили покинуть салон. Спрыгнув с подножки в снег по колено, я задрал голову в небо. Над нами висели десятки огромных дирижаблей, подсвеченных огнями по всему корпусу. Красиво.

Тот же человек что встретил нашу группу в аэропорту, сверился со списком в руках и начал называть нас по фамилии, подсказываю, куда нам идти.

— Боярин, Смирнов. Дирижабль «жар-птица». Каюта семьдесят восемь, вторая палуба. Причальная мачта тринадцать, — указал он мне рукой куда двигаться и я, взяв в руки сумку, пошел в том направлении.

Холодно. Даже через шубу пробирает мороз и ветер со снегом. Не знаю, сколько градусов, но стужа такая, что я стучал зубами. Пришлось задействовать волю. Сразу стало легче. Снег кружился рядом и не касался меня.

Мачта стояла далековато. Шел пешком десять минут, загребая ногами снег.

— Куда? — Грубо спросил меня наряд милиции, что охранял причальную мачту, по-быстрому сваренную из обрезков труб. Было заметно, что вся экспедиция готовилась в спешке.

На грубость я не обратил внимания.

— Туда, — показал я пальцем в небо.

— Документы, — проворчал капитан милиции, что был здесь за главного.

Я снова предъявил паспорт. Мою фамилию нашли в списках, отметили, что я сел на борт и пустили к лестнице.

Поднявшись на пятьдесят метров вверх, я добрался до самого дирижабля и переступил порог этого двухкилометрового железного монстра, носящего имя «жар — птица». Тут меня снова встречали. На сей раз куда более приветливо.

Дирижабль был военным, и служили на нем действующие военные. В данном случае, со мной говорил сержант российской армии. Рядовые что стояли рядом с ним молчали. Автоматы висят на плече. Видно, что им надоело стоять на посту, но служба.

— Добрый день, боярин? — Спросил меня сержант, предлагая мне представиться.

— Смирнов, — подсказал я.

— Прошу за мной. Ваша каюта номер семьдесят восемь. Я вас провожу.

Он меня удивил.

— Вы даже не заглянули в бумаги, что у вас в руках. Помните всех по именам?

— Вы прибыли одним из последних. Да и у меня хорошая память, — ответил мне сержант.

Вот он и повел меня по коридорам корабля, рассказывая на ходу о «жар-птице», своем командире — пилоте дирижабля, подполковнике Пожарском, и об экстренных новостях, что только пришли.

— Торопимся. Уже ночью уходим в поход. Англичане, Немцы и Американцы пронюхали информацию об экспедиции и тоже послали своих кудесников. Сотни их дирижаблей уже держат курс на лестницу в небо.

— Ого!

— Да. Никто такого не ожидал.

— Эта экспедиция становится все более опасной…

— Мы вооружены, — похлопал по железному борту «жар-птицы» сержант. — Пусть только сунутся.

Он довел меня до каюты, вручил ключ от нее и ушел по своим делам.

Комнатка, в которой мне предстояло ютиться, была рассчитана на одного человека, и я выдохнул с облегчением. Бросив свою сумку под кровать, я снял шубу, ботинки и сел на нее. Кровать скрипнула. Проведя рукой по лицу, я попытался сбросить с себя все то напряжение, что копилось уже несколько дней.

Взяв в руки телефон, я позвонил домой. Поговорил с Алисой и Юлианой, которая просила у меня прощения за то, что не попрощалась по-хорошему, и на душе стало как-то легче. Меня есть, кому ждать. Даже Шарик издал свое гав, услышав мой голос из трубки. Я улыбнулся.

В самолете поспать не удалось, так что я вспушил подушку, прилег и закрыл глаза, проспав аж до самого утра. Встал по будильнику и сразу посмотрел в иллюминатор. Под нами проносились облака. Я все пропустил. Ну и плевать. Нашел в сумке халат, тапочки и пошел искать туалет с душем. В каюте удобств не было.

— Доброе утро, — встретил я в коридоре такого же заспанного, как и я парня, лет девятнадцати. Он даже не стал заморачиваться и вышел в общее помещение в одних трусах и зубной щеткой в руках. — Не подскажешь где тут можно умыться?

— Доброе. Сам туда иду. Давай за мной.

Мы пошли рядом.

— А-а! — Хлопнул он себя по лбу, словно о чем то забыл и только что вспомнил. — Жека, — протянул он мне руку для рукопожатия.

— Семен.

Туалет и душевая были общими. Ждать очереди не пришлось. Правда, мыться приходилось, словно мы в общественном бассейне. Никаких кабинок. Общая душевая, старый и пожелтевший от времени кафель на полу и двадцать рожков душа, с вентилями, забетонированными в стену на холодную и горячую воду.

— Стой! — Закричал мне полноватый мужик, когда я занял место под одним из душевых мест и открыл холодную воду.

— А-а, зараза! — Закричал он, отбегая от струи воды, что шла из-под крана, под которым он стоял.

Я растерялся.

— Э-э?

Он понял мое мычание и объяснил.

— Дирижабль рухлядь, как и душевые на нем. Здесь все взаимосвязано. Ты открываешь холодную воду, и меня окатывает кипятком. Вот он, — показал мужик пальцем на Женю, что тоже присоединился к нам в душе, — он сейчас откроет горячую и меня окатит холодной водой. Тьфу. Старье. Хлам.

Недовольный мужик ушел, шлепая голыми пятками по кафелю. Я кстати не стал снимать тапочки и пришел сюда в них. Не хотел подхватить грибок.

Пожав плечами, мы с Женей стали мыться.

Да, иногда приходилось отскакивать от струи крутого кипятка, когда к нам присоединялись другие жильцы второй палубы, включая воду, но я не видел в этом большой проблемы.

Помывшись, почистив зубы и вернувшись в каюту, я переоделся и пошел искать столовую. На мне был одет свитер вязки Алисы и теплые штаны серого цвета.

Далеко я уйти не успел. Меня окликнули.

— Семен?

Я оглянулся. Надо же. Не ожидал его здесь встретить. Сколько уже времени прошло? Года два?

— Борис?

Он подошел.

— Привет, — сказал мне рыжий парень, сын Сергеича. Это они охраняли меня в самом начале моего пути, когда я только появился в Сибири. Потом, правда, Сергеич начал крутить за моей спиной фиги и фактически предал меня, так что мы с ним распрощались.

Я с удивлением понял, что не сержусь на них. Слишком много времени прошло. Давно все позабыто.

Борис изменился. Стал серьезней. На нем сидит мундир младшего лейтенанта. Выходит, он все же окончил офицерскую школу, из которой вылетел.

— Ты, это… — Замялся он. — Извини нас с батей. Мы тогда поступили не правильно. Потом уже поняли, что сглупили, но было поздно.

— Прощаю, — легко слетели с моих губ слова. — Где отец то? Тоже служит на дирижабле?

— Погиб. Английский фронт. Каска не спасла.

Я не знал что сказать. Земля пухом? Боюсь, из моих уст это прозвучит не искренне.

— Ты это. Ну. Извини еще раз.

Было видно, что ему было неудобно, и мы распрощались. Он ушел, перед этим подсказав мне, где столовая. Чем ближе я к ней подходил, тем больше в коридорах было людей. Почти все кудесники. На их одеждах золотой нитью вышиты гербы. Я осмотрел свой свитер. Мда. Алиса об этом забыла, и в чужих глазах я выглядел простым парнем.

В самой столовой было не протолкнуться. В основном здесь была молодежь от четырнадцати лет и старше. Все кудесники нулевой, первой и второй ступени. И голос никто не понижал. Смех, крики, такое чувство, что мы собрались на пикник большой компанией. Ни один человек не разделял моих негативных чувств. Молодые люди и девушки жаждали приключений. Интересно, те, кто постарше, воевали?

Я взял поднос и встал в очередь, осматривая гербы, что мне попадались на глаза. А вот и Таракановы, родственники Алисы и Юлианы. Я поморщился, вспомнив договор между ними и князьями Смирновыми, по которому они хотели забрать наших с Алисой общих детей. Сейчас он конечно не действителен, но все же, это не лучшим образом характеризует их род.

Уши не заткнешь, так что я слышал, о чем говорят мои ближайшие соседи в очереди за завтраком.

— Уже видны вымпелы. Вывесили прямо на смотровых палубах дирижаблей, чтобы мы точно их разглядели.

— Кто?

— Все сильнейшие фамилии Англии. Брауны. Олдриджы Дэвисы. Флетчеры. Муры.

— Думаешь, будет бой в воздухе?

— Нет. Слишком много глаз вокруг. Они дождутся, когда мы окажемся на той стороне и вот тогда…

Я стал подозревать, что эта столовая предназначена исключительно для тех, кто не достиг третьей ступени, но поздновато было уходить, очередь дошла до меня и мне на поднос поставили рисовую кашу, тарелку с омлетом, чай и пирожок с творогом.

— Спасибо, — сказал я женщине, что раздавала еду, и пошел искать стол, за который можно присесть.

— Семен, — махнул мне рукой Женя и я с облегчением присел рядом с ним. — Толкучка, да? Скажи?

Он был жизнерадостен. Шум в столовой его не раздражал. Я что-ли постарел душой, раз хочу покоя, и шумные компании вызывают у меня только зубной скрежет?

— Ты какой-то слишком хмурый, Семен. Надо радоваться. Когда ты еще оторвешься от, отчего дома и будешь предоставлен сам себе? Я вот благодарен папеньке, что решил отправить меня в этот поход, дав наказ вернуться из него второй, а лучше третьей ступенью.

Я улыбнулся.

— Ты прав. Нужно мыслить позитивно

— Вот-вот.

Женя оказался домашним парнем из семьи бояр Тишининых. Маленький род с юга Российской Империи, о котором я никогда не слышал. В войне он не участвовал, хоть и подходил по возрасту. Родственники пристроили его на Уральские заводы и всю войну он клепал снаряды для автомата Калашникова. Даже заработал значок передовик производства, который показал мне. Веселый парень. Мы можно сказать сдружились. О себе я рассказывал мало, а он не спрашивал. Знал, как меня зовут, что я с Сибири и живу на ферме.

Пролетело несколько дней. Наш караван, в который как-то незаметно влились дирижабли из других государств подошел уже вплотную к аномалии — лестница в небо. Звучит красиво, а на деле никакой лестницы нет. Просто из глубины Охотского моря вверх, в небо, бьет солнечный луч, к которому мы стремительно приближались.

Я вышел на одну из открытых палуб «жар-птицы», предварительно одевшись, потеплей, но оставив шубу из меха викуньи в каюте. Вместе с Женей мы смотрели вниз, на море, скованное льдом. Братья Зима плыли вместе с нами. На одном из дирижаблей. Та тварь, которую я почувствовал в прошлый раз, когда пролетал здесь, проснулась и билась десятками щупалец о лед, но пробить его не могла, а потом стало поздно. Мы вошли в столб света, и видимость упала до нуля. Внутри аномалии все заволокло туманом. Я почувствовал то самое давление на дух что и раньше и оно с каждой секундой нарастало.

Теперь вся надежда на флагманский дирижабль. Именно там сейчас находятся члены княжеской семьи Пустотных, способных найти выход из этой аномалии и вывести нас в новый мир.

Я поежился, вспомнив тот удар мага в сиреневом одеянии.

— Видишь что-нибудь? — Спросил меня Женя шепотом.

— Нет.

Он, как и я вглядывался в туман. Мы летели уже несколько часов. Если по-началу открытая палуба была переполнена кудесниками, то сейчас все они ушли. Осталось человек тридцать от силы. Остальным надоело смотреть в никуда.

— Там! — Раздался выкрик, и мы проследили за рукой человека указывающего в просвет, что с каждым мигом был все ближе.

— Небо! — Толкнул меня плечом Женя. — Видишь, Семен? Это небо!

— Вижу, вижу, — проворчал я. Моя надежда что мы не найдем проход умерла. Завеса отступила, и наш караван из сотни дирижаблей увидел чужое небо. На палубу снова повалил народ, оттеснив нас к самым поручням.

В регионе, в который мы попали, царило лето. В зимней одежде сразу стало чересчур жарко. Дирижабль стал снижаться, и мы увидели землю.

— Почему все вокруг выглядит мертвым? — Спросил меня Женя. — Песок и мертвая земля.

Я не знал ответ на этот вопрос и промолчал.

— Смотри, — указал он головой на небеса, которые стали стремительно темнеть.

В душе взвыла тревога.

— Давай-ка уйдем с палубы, — успел сказать я, перед тем как почувствовать боль в спине. Удар! Удар! Кто — то позади меня нанес мне несколько уколов ножом в спину, повредив позвоночник, а потом столкнул меня вниз, прямо через поручни дирижабля. На губах появилась пена, кровь словно вскипела. Яд. Сука.

— СЕМЕН! — Услышал я крик Жени, перед тем как с неба пошел черный дождь.

Все произошло очень быстро. В себя я пришел уже на земле. Я упал на бархан из песка, скатился с него и оказался под козырьком скалы, прикрывшим меня от дождя, что продолжал лить с неба, плавя металл дирижаблей. Они попытались сбежать, и кажется, кому-то это удалось, но десяток железных гигантов уже задымились и начали падать. Люди оттуда прыгали прямо с палуб, в надежде выжить, но губительный дождь не оставлял им и шанса.

— Кха, — выплюнул я кровь изо рта, прежде чем потерять сознание.

Все кости в организме были сломаны. Внутренние ораны, отбиты или порваны. Яд. Я из последних сил потянулся к «изумрудной реке», а потом темнота.