Князь Сибирский. Том 2

Глава 16

— Ты, — просто ответила Дана и посмотрела мне в глаза.

Я смотрел на нее и не отводил взгляд. Девушка сидела прямо, словно кол проглотила. Напряжение так и читалось в ее позе.

Олеся замерла, высоко подняв левую бровь, будто ожидая моего ответа.

Вот так-то товарищ попаданец, ты попал. На этот раз по-настоящему. Теперь уже не просто симпатии и хиханьки да хахоньки. Это признание. Олеся не признавалась мне в чувствах, но мы с ней уже столько кувыркались, что я знал каждый сантиметр ее тела. А Дана… Черт! Наивная девчонка! Била не в бровь, а в глаз. Если уж нравится мужчина, то сразу без обиняков высказать ему все и пусть сам разгребает.

Но мне не привыкать. Разгребал завалы и похлеще.

Кто-то мог бы впасть в ступор или удариться в панику, а я только улыбнулся. Всегда считал, что держать мину при плохой погоде всегда проще улыбаясь.

— Ты тоже для меня особенная, — произнес я, стараясь не обращать внимания на выражение лица Олеси. — И я тебя не оставлю.

Дана улыбнулась в ответ.

А кажется, мне повезло. Не в том плане, что заполучил двух няшек, а что Олеся оказалась не такой уж собственницей, как я опасался. Другая бы на ее месте уже вцепилась в волосы соперницы и пришлось бы разнимать барышень. Вот что значит воспитание княжны. Но я чувствовал, что наедине со мной девушка не будет такой сдержанной. Но ничего, это будет позже, там разберемся.

Дана придвинулась ко мне ближе и собиралась обнять, как вдруг в дверь постучали.

Миг назад рядом со мной сидела симпатичная молодая девчонка, смотрящая на меня влюбленными глазами, а теперь остался только взгляд. Тело изменилось, лицо постарело. Дана встала и отошла на середину комнаты.

— Да! Входите! — крикнула Роза Ковалева.

— Разрешите, госпожа?

Дверь приоткрылась и в просвет проскользнул худой высокий человек с небольшим чемоданчиком.

— Виктор Михайлович, проходите, — улыбнулась Дана не своей, старушечьей улыбкой.

Контекст бы не помешал. Кто это такой?

— Кто пациент? — спросил худой.

Ага, а вот и контекст. Доктор значит прибыл. Весьма вовремя, надо признать. И даже не в том плане, что боль снова вернулась, он к тому же избавил меня от необходимости продолжать сложный разговор прямо сейчас. Не хочу сказать, что я бы не потянул, но иметь возможность обдумать такие моменты — это, иногда, просто необходимо.

— Я пациент, — ответил я за Дану.

— Дамы, попрошу вас выйти, — произнес доктор мягким голосом.

Правильный доктор всегда, на уровне интуиции, понимает, как избавить своего пациента от проблем.

Ох, надеюсь, за закрытыми дверями не произойдет чего-то непоправимого. И я сейчас не о том, что будет в комнате. Меня больше беспокоило то, что может произойти в коридоре.

Дана подошла к дверям и дождалась, когда Олеся последует за ней. Затем открыла двери и вышла. Княжна Миронова проследовала за княжной Ковалевой с гордо поднятой головой. Уфф! Как она вышагивала! Я заметил, что доктор, не отрываясь смотрит в спину Олесе. А может, он, как и я смотрел немного ниже. Там было на что посмотреть, а сейчас, когда Олеся была взбудоражена, девушка приобрела грацию хищницы. Надо признаться, что несмотря на боль, это меня заводило.

— На что жалуемся? — прервал доктор мои размышления.

Я даже улыбнулся от этой фразы, что была неизменна во всех известных мне мирах.

Исследование мне провели по полной программе. В чемоданчике доктора оказался стетоскоп, перчатки и всякая мелочь, но как только стало ясно, что могут быть повреждены внутренние органы, из машины прикатили чемодан на колесиках. Размер меня впечатлил, но это было не все. В нем оказался аппарат — гибрид УЗИ и рентгена. Не знаю принципов его работы, но исследования доктор провел.

Результатом стала обязательная к выполнению рекомендация постельного режима на две недели, таблетки, процедуры, на которые доктор обещал ежедневно присылать медсестру, и полное исключение любых стрессов.

Вот последнего я обещать не мог, но доктор настаивал. Причем разговор этот был уже при девушках, которым Виктор Михайлович разрешил вернуться в комнату сразу после обследования.

Девчонки только улыбнулись и покивали головами.

Я заметил в них перемены сразу, едва они вернулись. Что-то в коридоре между ними произошло. Се час они стояли рядом и больше напоминали двух закадычных подружек, даже несмотря на то, что Дана по-прежнему была в облике Розы.

Ох, чувствую не видать мне покоя. Либо то, что я сейчас вижу и впрямь начало крепкой дружбы, либо начало жесткой конкуренции. Первое я только приветствовал, а второе, если даже обернется для меня хорошим, то стрессов точно не избежать. Но поживем — увидим.

В комнату вошла медсестра — помощница доктора, и перевязала меня. Женщина была в возрасте. Действовала она умело и быстро.

Едва процедура закончилась, Виктор Михайлович, раскланявшись с княжнами, пожал мне руку, пожелал скорейшего выздоровления и удалился, укатив с собой чемодан с чудо-агрегатом.

— Мне нужно удалиться по государственным делам, — тут же сказала Дана. — Комнату тебе подготовят на втором этаже. Олеся в курсе что и как. Как только все будет готово, вам сообщат. Заселишься туда. Комната Олеси на том же этаже в противоположном крыле. Располагайтесь и отдыхайте. Как вернусь, загляну.

Роза Ковалева улыбнулась тонкими от старости губами и посмотрела на меня влюбленным взглядом молодой Даны. Брр! Жуткая смесь!

Олеся осталась со мной и села на диван рядом. Девушка молчала, иногда поглядывала на меня и улыбалась.

— Что между вами случилось? — не выдержал я.

— Да все в порядке, — удивленно произнесла Олеся. — А что? Что-то не так?

Вот чертовка! Меня аж задевало, что она так себя ведет. Я же видел, что она издевается. Но, видимо, о чем-то они с Даной договорились, что-то между собой решили. Поделили меня как-то? Да хрен с этим всем! Не собираюсь я играть в такие игры.

Мужчины — они проще. Мы собственники, но наше чувство может распространяться сразу на нескольких женщин. Все что попало в круг наших интересов только наше и мы это никому не отдадим. Как с этим у девушек, я не знал. Но свой круг, на текущий момент, я очертил четко.

В дверь постучали и вошел тот самый человек в ливрее, что встречал нас.

— Прошу следовать за мной, — произнес он и дождался пока мы подошли.

На втором этаже особняка располагались сразу шесть комнат: три в правом и три в левом крыле.

Мне досталась самая дальняя комната справа, а Олесе ближайшая к лестнице слева.

Серёжа, так мне помнится Дана назвала человека в ливрее, проводил Олесю к себе и вернулся.

— Вам туда, — показал он рукой на дверь, прошел вперед и открыл ее передо мной. — Располагайтесь. Если понадоблюсь, есть кнопка вызова.

— Спасибо, — поблагодарил я его.

Как только Сергей вышел из комнаты, я лёг на кровать, как был в одежде и решил провести так всю жизнь — двигаться я больше не мог.

Все, что я видел лежа, это драпированные нежно ментоловыми обоями стены. Может это, конечно, были не обои, а ткань, но вставать и проверять мне было лень. Высокие светлые двери, через которые я вошел сейчас располагались прямо напротив меня, и я мог их видеть. Какая-то мебель, кроме кровати, в комнате тоже присутствовала. Кроме того, на стенах висели картины. Несколько мелких я видел сейчас, а когда входил обратил внимание на большое полотно на стене, противоположной той, у которой стояла кровать. Сама же кровать представляла собой монстра размера кинг-сайз с толстым, но довольно твердым матрасом.

Я скосил взгляд вверх и отметил лепнину под потолком. Не то чтобы слишком навязчивую, но и не пару полосок бордюра.

От осмотра комнаты меня отвлек стук в дверь.

Неужели Сергей что-то забыл?

— Да? — произнес я, не слишком громко, но меня услышали.

Дверь приоткрылась, на пороге стояла Олеся.

— Устроился? — весело спросила она.

— А разве я не должен быть на постельном режиме и в полном спокойствии?

— Мне уйти? — чуть обиженно произнесла девушка.

— Нет, конечно! Заходи. И прикрой дверь.

Олеся выполнила все в точности, подошла и завалилась на кровать рядом со мной.

— Чего лежишь не раздетый? — спросила девушка через секунду.

— Не могу шевелиться, — ответил я почти правду.

— Давай помогу.

Раздевание меня превратилось в какое-то стрип-шоу. Не хватало только музыки и шеста. Будь я в форме, уверен, только этим бы дело не закончилось. Но сейчас я должен был следовать указаниям врача и отдыхать.

Олеся уложила меня под одеяло, и забралась туда сама, скинув верхнюю одежду. Правда перед тем, как это сделать, она пощеголяла передо мной в кружевном черном белье. Не знаю откуда она его взяла? Может в сумочке таскала все это время. Эти моменты для меня всегда были и, видимо, останутся загадкой.

— Чем займемся? — наивно спросила девушка.

Намека в ее голосе, вроде и не было, но сам вопрос звучал двусмысленно, а уж какое выражение лица она для этого выбрала… Но нет! Мало того, что доктор прописал отдых, так еще мы были в доме Даны.

— Хочешь телевизор посмотреть? — неожиданно спросила Олеся, меняя тему.

— Телевизор, — удивился я?

Ни разу в этом мире я не видел устройства похожего на телевизор.

— Ну да, — ответила девушка.

Видя мое замешательство, она встала, не забыв при этом продемонстрировать себя во всей красе, и подошла к стене напротив.

Там, где висела здоровенная картина в тяжелой позолоченной раме. Диагональ полотна я бы оценил в метр с лишним. Олеся уверенно сунула руку за картину и что-то там сделала. Картина, демонстрирующая до этого сельский пейзаж в пастельных тонах, мигнула и едва заметно засветилась.

Ого! Я слышал, что в нашем мире некоторые декорируют экраны под картины, но здесь я даже легкого свечения не замечал до этого. А сейчас на экране двигались какие-то люди в строгой одежде.

Олеся вернулась ко мне и улеглась рядом.

На экране ракурс изменился и в фокус попала молодая девушка принявшаяся разъяснять, что за ее спиной здание Палаты, где прямо сейчас проходит заседание. Голосование по насущным вопросам будет происходить при закрытых дверях, но прямо сейчас мы можем послушать выступление госпожи Розы Ковалевой.

— И тут она, — вроде и весело произнесла Олеся, но я смог разобрать в ее голосе легкий оттенок недовольства.

— Хочешь переключить? — поинтересовался я, хотя сам бы с удовольствием послушал.

Политикой я никогда не занимался, но если мне что-то не нравится, то надо бы начинать разбираться в проблеме.

— Куда переключить? — удивленно спросила Олеся.

— На другой канал?

— У нас нет других трансляций, — рассмеялась девушка. — Все время забываю, что ты не местный. Это официальная государственная трансляция. Здесь новости и жизнь страны.

Ого! Как у них тут весело. А как же свобода слова и плюрализм мнений? Нет, не слышали!

— А у тебя, в том мире откуда ты, есть возможность смотреть разные вещи? — заинтересованно спросила Олеся.

— Это называется каналы, — ответил я. — И да, у нас их сотни.

— Сотни⁈ — В голосе девушке было недоверие. — А зачем вам столько? Они все показывают разное?

Я задумался. А действительно зачем?

— Ты знаешь, наверное, ты права. По большому счету, они все показывают одно и тоже.

Тем временем картинка мигнула, и на экране появился огромный зал с высокими потолками. Стены зала покрывала драпировка темно бардовой тканью. Полукругом вдоль стен шли ряды широких и, видимо, удобных кресел.

Камера пробежалась по всему амфитеатру. В креслах сидело от силы пара десятков человек. Все мужчины носили строгие деловые костюмы, женщины, которых оказалось большинство, были затянуты в длинные узкие платья с рукавами и воротником под самый подбородок.

Картинка вновь сменилась и на экране появилась Роза Ковалева.

Тихим голосом с подчеркнуто мягким «р» она что-то говорила.

Запись была без звука, но вдруг он появился.

—… вынуждена привлекать полицию к сдерживанию беспорядков, — говорила «старуха». — За последнее время участились случаи бунтов, подстрекателями которых я считаю членов Сопротивления. Мы не можем мириться с таким раскладом и обязаны защитить наши устоявшиеся веками традиции! Нам требуется дополнительное финансирование полицейских формирований. Сословие военных, вы готовы выделить нам дополнительные силы?

Роза замолчала и посмотрела куда-то в зал. Камера дернулась и выхватила человека в костюме, слишком уж сильно похожем на военную форму, который кивнул. На экране вновь возник спикер.

Интересно. Зачем она это делает? Сопротивление же подчиняется ей. Она организует бунты и тут же жестоко их подавляет? Дана говорила, что у нее есть цель и план. Видимо, он включал в себя такие действия.

— Эти люди опасны, — продолжила на экране старуха. — Они посягают на наше право распоряжаться собственными средствами, как нам вздумается. Мы добываем аквамарилл и имеем право сбывать его за границу.

Из зала послышались какие-то недовольные голоса, но разобрать что и как, было невозможно. На этот раз камера не двигалась, держа в фокусе Ковалеву.

— Вы считаете, что государственный контроль над экспортом решит эти проблемы? — задала вопрос в зал старуха.

Вновь послышались какие-то голоса.

— Нет, мы не имеем право запрещать частные инвестиции и финансирование организаций! — ответила кому-то Роза.

Картинка снова мигнула и на экране возникла девушка, стоящая перед зданием Палаты.

— Дебаты будут продолжаться еще около часа, — произнесла она хорошо поставленным голосом. — Затем начнется голосование, результаты которого, мы узнаем завтра. А сейчас минута рекламы.

Вот и здесь есть это злополучное явление, бесящее любого зрителя. На экране возникла надпись, сопровождаемая веселенькой музыкой. Я усмехнулся. Считай, что попал в девяностые годы двадцатого века. По телеку бесконечные заседания депутатов, а в перерывах отвратительно сляпанная кустарная реклама.

Надпись на экране гласила: «Всех желающих из сословия военных приглашаем принять участие в новой экспедиции, организованной Советом Ветеранов при поддержке Амстердамской научно-исследовательской лаборатории. Это ваш шанс оставить свое имя в анналах истории нашей цивилизации! Только смелых и сильных духом ждет вечная слава!» Дальше мелким шрифтом шли какие-то условия и контакты: куда приходить, кого спрашивать и так далее.

Я, бегло пробежав рекламный текст, сначала даже ни как за него не зацепился. Может чуть-чуть отозвалась где-то в глубине сознания Амстердамская лаборатория. Подсознательно что-то с чем-то состыковалось, но не выплыло на поверхность.

— Опять смертников набирают, — буркнула Олеся.

— Что? — не понял я.

— Реклама. Набирают в очередную экспедицию. Уже четвертую или пятую по счету. Не помню.

— А почему смертников? — спросил я.

— Да потому, что из этих экспедиций ни разу никто не возвращался, — ответила девушка.

— Что значит не возвращался? А куда они все девались?

— Да кто ж их знает, — пожала плечами Олеся.

— Как такое может быть? — не понял я. — Зачем же их туда шлют?

— Хотят узнать, что там в конце тропы монстров.

У меня в голове начали всплывать какие-то обрывки разговоров в доме Смирновых. Кажется, что-то такое упоминала Алёна Андреевна, говоря о Фон Кляйнене. Я вроде бы даже слышал, не помню от кого, что Смирновы эти экспедиции еще и финансировали.

— А почему в экспедиции набирают военных, а не ученых? — спросил я Олесю.

— Ученых предоставляет лаборатория. А военные нужны для обеспечения безопасности. Может и еще кого-то ищут, не знаю, — весьма буднично и уверенно заявила девушка.

— Послушай, а откуда ты столько знаешь про это? — удивился я, заподозрив что-то неладное.