Князья Империи 4

Глава 3

— Нет, нет и нет! — продолжал Бонифаций протестовать против переделки своего любимого флагмана. — Я не позволю прикасаться к нему! Я потратил на апгрейд «2525» сорок бриллиантовых империалов из личных сбережений не для того, чтобы его сейчас изуродовали! Протестую!

— Протест не принимается, — в такой же манере судебного заседания воскликнул министр Дорнье. — Генерал Булатов был абсолютно прав, когда посоветовал переделать крейсер, ибо вопросы к нам будут возникать у всех, кто увидит «2525» на своих радарах. Каким образом гарнизонный крейсер, приписанный к определенному сектору патрулирования, вдруг оказался за сотни звездных систем вне своей зоны? Это первый вопрос, который зададут все, кто этот корабль встретит. И если вы, центурион, думаете, что на нашем маршруте будут появляться лишь гражданские лайнеры и яхты, то вы глубоко заблуждаетесь. Здесь, несмотря на пограничье межсекторного пространства, находится достаточное количество военных кораблей разных группировок. И даже если нам удастся, благодаря скорости крейсера, оторваться от них, однако сигнал об обнаружении тут же поступит на пульты кораблей Птолемея Янга и генерала Хамсвельда. А уж те не упустят своего шанса…

Рядом с нами нет ни одного корабля охранения, у нас нет союзников и хотя бы мало-мальской когорты, чтобы защитить императора и императрицу-мать. Мы должны первым делом так замаскироваться, что пролетающие мимо: Дадли Ван Де Бур и Мэй Чен не смогут догадаться, что за корабль находится на их радарах. Только тотальная маскировка спасет нас и даст шанс продолжить путешествие… Поэтому прекратите детскую истерику, и закончим на этом!

Грозный тон министра вооружения и его речь привели в замешательство Бонифация. Маленький центурион не ожидал такой атаки на себя со стороны старика, которого до этого не воспринимал всерьез и относился к нему, как к безликому сановнику рядом с императором. Брана в поисках союзников посмотрел на всех присутствующих.

Симеон иронично улыбался, глядя на растерянность Бонифация, император Ду Ма-Гон уже что-то внимательно изучал в личном планшете, и ему явно было не до истерик центуриона. Императрица также хмуро, как и при первой встрече, смотрела на Брану. Вообще карлик начинал ее бояться…

— Ладно-ладно, сдаюсь, — Бонифаций по привычке поднял маленькие ручки вверх. — Победили, набросились все на одного… Поздравляю…

— Знай свое место, центурион! — грозно, повелительным тоном произнесла Лу-и. — Ты забылся, и не видишь, кто находится перед тобой?! Если я еще раз услышу подобные выражения непочтения в свой адрес или тем более в адрес императора и моих первых советников и друзей, твоя большая, но не умная голова будет отделена от остального тела. Ты хорошо меня услышал?!

— Да, госпожа, слух у меня прекрасный, — выдавил Бонифаций, который только теперь не на шутку испугался. — Простите, если я сболтнул лишнего… Это все чертово криндальское вино, которое помутило мой разум…

— Может не стоит пить его, тем более с утра, — заключила Лу. — Это что за командир корабля, который еле ворочает языком на военном совете уже в начале вахты, да еще не следит за словами! Мы конечно ценим твою верность и поддержку императора в трудную минуту, ценим что ты не сдал нас сереброщитным, но соблюдай отныне приличия, или будешь наказан…

Брана молча в страхе поклонился, боясь чего-нибудь снова не ляпнуть.

— Ваше величество, — обратился к императрице, генерал Булатов, — извините центуриона за его манеру общения, он не желал нас обидеть…

— Не желал… — заплетающимся голосом и чуть не плача, поддержал Симеона, карлик.

— Не наказывайте своего верного слугу, лишь за его длинный язык, — продолжал Булатов, — Вот если он делами покажет свою несостоятельность, трусость в бою, либо предательство, то тогда можно с легкостью отрубить ему голову. А только лишь за несдержанность в словах и отсутствие манер, думаю, лишать Брану жизни не стоит…

— Не стоит… Только за отсутствие… Не стоит… — как попугай повторял за Булатовым центурион, размазывая слезы по щекам.

Лу немного успокоилась и даже расчувствовалась, когда заметила страх и раскаяние на лице карлика. Она безусловно могла самым жестоким образом покарать его, команда крейсера и офицеры приняли присягу и теперь полностью подчинялись ей и ее сыну. А вот тот самый Брана как раз перессорился со своим экипажем и потерял вес среди своих людей. Поэтому любой приказ императрицы, конечно же одобренный перед этим Ду Ма-Гоном, легионерами на «2525» был бы выполнен беспрекословно. Знал это и Бонифаций поэтому, хоть и был сейчас пьян, но сильно испугался…

Лу-и конечно же не собиралась сурово наказывать неучтивого центуриона, просто его постоянное нытье сильно раздражало и она захотела немного проучить этого, не следящего за словами, болтуна. Теперь, полностью удовлетворенная увиденным, императрица сделала вид, что слова генерала ее успокоили, и она милостиво сохранила карлику жизнь. Лу, являясь истинной элерианкой, рожденной на планете, называемой домом лицемерия и обмана, не могла снова не сыграть очередную роль…

Ду по нескольким фразам и чертам лица матери также понимал, что она лишь забавляется, поэтому был спокоен и сосредоточен на подсчетах. Он лишь ненадолго отвлекся от планшета и обратился к Булатову:

— Генерал, совет, как в прочем и завтрак, видимо окончены. Мы направляемся к ближайшей планете, чтобы начать переделку корабля? Это дело нескольких ближайших дней…

— Да, ваше императорское величество, — кивнул Симеон, — несколько суток у нас уйдут на то, чтобы найти подходящую верфь и постараться хоть как-то изменить внешний вид крейсера, на котором мы сейчас находимся. Идентификационные номера нам конечно же не удастся изменить, так как это можно сделать только при помощи императорской печати, либо на Главной верфи у планеты Астрополис… Я правильно понимаю, господин министр вооружений? — Булатов обернулся к Дорнье.

— Абсолютно верно, — кивнул тот, соглашаясь, — только эти два способа могут полностью переидентифицировать данный корабль, впрочем как и любой другой корабль в Империи… Есть правда и третий способ, но он еще более невозможен в данный момент, как и первые два…

— Что ж, даже изменение внешней обшивки крейсера существенно повысит шансы вырваться из сетей, которые на нас расставлены врагами, — сказал Симеон. — Поэтому, да, несколько дней мы не будем заниматься ничем другим, кроме как апгрейдом «2525»… Только после этого мы обсудим дальнейшие планы…

— Отлично, тогда с вашего позволения я и министр вооружения покинем этот зал, — император быстро, закинув себе в рот несколько кусков пищи, вскочил из-за стола и направился к выходу. — У нас много дел в вопросах правильного распределения финансов… Не так ли господин Дорнье?

— Да, ваше величество, — министр по-стариковски закряхтел и встал на ноги, — вопросы явно накопились…

— Тогда прошу вас за мной в библиотеку, — сказал мальчик, скрываясь за дверями.

— Ох уж эта молодость и безудержная энергия, — вздохнул старик и последовал за императором. — Откуда только это в восьмилетнем ребенке?

Дорнье посмотрел при этом на Лу-и.

— Я сама пребываю в некотором шоке от того, что происходит с моим сыном, — согласилась со словами министра, императрица. — На Астрополисе и на Сартакерте он не проявлял такой активности. Да, Ду всегда отличался разумностью поступков и мыслей, был живым и открытым для обучения, но такие глубокие познания я вижу впервые!

— Видимо, в нашем повелителе действительно заключен какой-то сильный дар, — произнес Ален Дорнье. — Мне показалось что сейчас со мной разговаривает не маленький мальчик, а умудренный опытом мой ровесник, причем явно превосходящий меня в знаниях… С вашего позволения я поспешу вслед за императором и не буду заставлять его ждать…

Дорнье поклонился и заковылял к выходу.

— Я полностью согласна, мой сын обладает сверхъестественными способностями, — тихо произнесла императрица, вдохновленная только что услышанными словами.

Ни одной матери не нужно было доказывать, что ее дитя избранное.

— Активность нашего повелителя я прежде всего связываю с тем, что он стал свободен, — ответил на это Симеон, посмотрев на Лу. — На столичных планетах, сначала в окружении рабов и слуг, а затем в окружении тиранов и убийц нелегко раскрыться в полной мере. Думаю, что Ду скрывал многие из своих способностей и желаний в такой непростой обстановке. Когда тебя в любой момент могут убить, унизить, оскорбить, он затаился и ждал своего часа…

Лу молча, кивнула, соглашаясь и вспоминая, сколько страшных моментов она пережила за время, когда сначала ее сын стал марионеткой Усема Бадура, затем Атиллы Вереса, а после — туранских генералов. Все они обращались с императором и его матерью, как со своими рабами и жизнь ее мальчика много раз висела на волоске. Лу никогда этого не забудет и уж тем более не простит испытанный страх и беспомощность всем тем людям.

Тем из моих мучителей, кто уже покинул этот свет, сильно повезло, — пронеслось в этот момент в голове женщины. — А вот тем, кто еще жив, я не позавидую, ибо отомщу самым жестоким способом… Таким жестоким, что простая смерть станет для них избавлением от невероятных страданий…

Перед ее взором пронеслись лица Атиллы Вереса, когда тот, убив Усема Бадура, взял власть на Сартакерте, и как он свысока и самодовольно обращался к императору и императрице, при своем визите в их покои. То же высокомерие было на лице генерала Энвера Салаха, когда туранцы захватили планету-крепость. Он тогда хоть и защитил ее сына от мятежников, но сделал это исключительно из своих корыстных интересов. И наконец, перед Лу возникла отвратительная физиономия Тарика Хана, во главе своей пьяной своры ворвавшегося во дворец и пытавшегося убить Ду Ма-гон. Этого человека императрица вообще ненавидела всеми фибрами своей души и уже представила, как будет его убивать…

Все эти люди рано или поздно поплатятся за свои действия, это Лу знала точно. Однако она решила не посвящать генерала Булатова в свои планы мести. Это было не его проблемой, к тому же Атилла Верес, оказывается, был на хорошем счету у Симеона. Лу-и, дружба между этими генералами мало беспокоила, она все равно решила, что Атилла умрет. Знать подобное Симеону было не нужно, так как в отличие от ранее перечисленных, Булатова императрица любила и уважала, как своего союзника, спасителя и благородного человека. Женщина в очередной раз, смотря сейчас на светлое открытое лицо генерала, поймала себя на мысли, что испытывает к нему чувства, гораздо большие, чем к простому офицеру из свиты. Снова ей пришлось силой заставлять себя не думать об этом мужчине…

— Я тоже покину вас, господа, — произнесла она, быстро вставая, — у меня еще запланирована на сегодня тренировка по фехтованию…

— Я думал, мы достаточно провели времени в круге поединщиков, — сказал Симеон, так же поднимаясь из-за стола в знак уважения.

— Вы показали мне, генерал, что оказывается, я слишком мало уделяла работе с холодным оружием времени, — ответила Лу-и. — Придется наверстывать упущенное… Не думайте, что утренний поединок между нами был единственным, я еще не сказала последнего слова…

— В этом сомнений у меня никаких, — улыбнулся генерал. — Но кто же будет вашим спарринг-партнером?

— Не переживайте, найду кого-нибудь из команды, — бросила женщина, скрываясь в проходе…

Она тут же натолкнулась на двух прохлаждающихся в коридоре солдат.

— Хуго и Джерико, если я правильно запомнила ваши имена, — произнесла императрица.

— Да, ваше величество, именно так нас и зовут, — улыбнулся здоровяк Хуго.

Эти двое помогали при переезде с «Энио» на новый крейсер, Симеону, а когда в системе появились вражеские корабли, то бедолаги просто не успели вернуться на линкор «Бешеный бык». Где-то затихарились в ангарах, чтобы не участвовать в погрузке, и в итоге проспали тревогу. Теперь Хуго и Джерико единственные из команды Дадли Ван Де Бура остались рядом с Булатовым, явно не по своей воле…

— Отлично, пойдемте, развлечемся, — хлопнула обоим по плечам Лу-и.

— Что вы имеете в виду, госпожа? — ехидно улыбнулся Хуго, подмигивая своему молчаливому другу. — Из ваших уст это звучит заманчиво…

— Сейчас узнаете, что это значит, — загадочно произнесла императрица, ведя за собой своих новых бедных спарринг-партнеров…

— Как думаете, генерал, у меня все еще сохраняется шанс остаться в живых после угроз этой дамочки, — покосился на Симеона, Бонифаций, когда Лу-и вышла из офицерской столовой и двери за ней закрылись.

— Тебе уже было сказано — тщательней выбирать выражения, — усмехнулся Булатов. — Если продолжишь называть нашу императрицу — дамочкой, шансов выжить точно будет не много…

— Чертово вино, это все его действие, — снова начал оправдываться Брана.

— Это недостаток этикета и тактичности по отношению к высоким особам, — ответил Симеон. — Такое чувство, что тебя не обучали этому. Странно, ведь ты потомок знаменитого семейства…

— Напоминаю, я тринадцатый по счету сын моего скоропостижно скончавшегося папаши, — Бонифаций снова потянулся к бутылке. — Знаете, что это означает?

— Многодетных семей среди богатых родов огромное количество, взять тех же Висконти, — пожал плечами Симеон.

— Детьми нас было так много в доме, что многих, даже мать не помнила по именам и постоянно путала, — засмеялся Бонифаций, хотя по лицу его было видно, что воспоминания причиняют ему острую боль. — Мой имя помнили лишь потому, что я, как вы уже заметили, отличался от остальных своим ростом… Но только лишь поэтому… Меня помнили, но не любили… Мать умерла, когда мне было одиннадцать, видимо здоровье бедной женщины было подорвано столь частыми родами… У папаши был заскок насчет своих потомков и он явно гордился, что нас у него две дюжины, включая девочек…

— Да, Харви Брана видимо был скор не только на руку, но и на кое-что другое, — пошутил Симеон, вспоминая, как встречался с этим до крайности отважными неугомонным князем еще во время войны с мятежниками Гедеона Шира.

— Эта необузданность и сгубила папашу, когда вместо жены он бездумно полез на Атиллу Вереса, — злорадно заржал карлик, упиваясь своей странной шуткой. — Он хотел сделать все так же быстро и решительно, но не на того нарвался…

— А я все думал, почему ты не набросился на Атиллу, когда тот прибыл на «2525» с проверкой, — догадался Булатов. — Видимо не очень ты и зол на Вереса за то, что он убил твоего отца…

— К бесам Космоса дорога моему папаше! — с ненавистью и презрением воскликнул Брана. — От него за всю свою жизнь я не услышал ни одного ласкового слова, только презрение и тумаки по затылку…

— Странно, а я слышал, что Харви Брана гордился своими сыновьями и всегда хвалил их отвагу в компаниях друзей, — сказал Симеон.

— Конечно, он делал и воспитывал сыновей, как своих помощников и офицеров нашего фамильного флота, — ответил Бонифаций. — Старшие всеми повадками и манерами пошли в папашу, были его гордостью, хотя тоже получали немало нагоняев в детстве… Что же касаемо меня, то природа так распорядилась, что ни силой, ни статью я не вышел. В семье стыдились меня…

— Не может быть, — Симеон был крайне удивлен подобному.

— От чего же не может, очень даже может, — Брана снова припал к кубку с вином. — Папаша всегда любил появляться на людях в окружении десятка своих, таких же как он сам, широкоплечих с бычьими шеями, сыновей. Мне места в его свите не нашлось… Ха, нет, пожалуй был один случай, когда я присутствовал на приеме императора Шу на Астрополисе… Тогда моего отца сильно засмеяли сановники, когда наше семейство, войдя в тронный зал, выглядело комично с ковыляющим в первых рядах карликом на кривых ножках… После этого случая, меня больше никогда не брали на приемы и торжества, стеснялись…

— Это печально слышать, — покачал головой Симеон. — Тебе, наверное, было очень больно тогда?

— Через какое-то время ты попросту привыкаешь к всеобщей нелюбви и даже презрению в свою сторону, — ответил Брана.

— Презрению то, за что?

— Так я, оставшись один, сторицей платил нелюбовью за нелюбовь, — зло рассмеялся Бонифаций. — Братьям, да и сестрам доставалось от меня не меньше, чем мне от отца. Что, они будут купаться в его ласке, а я на это просто смотреть? Нет уж, получайте и вы мою любовь!

Брана со всей силы ударил по столу рукой, разливая вино.

— Понятно, трудное детство и недостаток внимания, — покачал головой Булатов, беря в охапку маленького пьяного человечка и выводя его из отсека. — Пора на боковую, центурион… Давай я лично провожу тебя до каюты…

— Не надо, я сам, — замотал головой и руками Бонифаций.

— Я не спрашиваю разрешения, — Булатов взял его за ворот рубахи и как на поводке повел по коридору.

— Понятно… Впрочем, я уже привык к насилию, так что добро пожаловать в клуб, — что-то мямлил по дороге Бонифаций. — Тогда, я дорасскажу вам свою историю нелегкой жизни…

— Может не сейчас…

— О, у меня есть, что рассказать…

— Не сомневаюсь…

В этот момент рация Симеона ожила. На связи был старший помощник Ван Юй и говорил он возбужденным голосом:

— Господин генерал, не могли бы вы немедленно зайти в тренировочный зал, похоже, у нас большая проблема…