Кныш и пиво

Глава 6

– Это ваша дочь? Или ваша супруга? – с участием спросила Лиза. – Так вам тогда не к нам, товарищ Головастиков. Мы только животными занимаемся.

– Унтер-офицер Абрикосов, полиция Санкт-Петербурга, – представился Макс, резко отставив в сторону рюмку с «сумасбродкой». – Готов принять ваше заявление о похищении. Несмотря на то, что до Нового года… меньше минуты. Непонятно только, почему вы так тянули с обращением в полицию. И сразу вопрос: что это за квадрокоптер, который сумел поднять человека?

– Что? А вы, друзьяшки, как я погляжу, совсем не интересуетесь частной жизнью ваших кумиров! Все, все вокруг, вся страна, вся планета, все параллельные миры знают, что Камилла – это моя драгоценная, обожаемая, прелестная курочка!

Макс хмыкнул и вновь взял рюмку в руку.

– Десять секунд, блин еловый! – сказала Аврора.

– Погоди, Аврор, тут всё равно дело серьезное. – Лиза забеспокоилась. – Курица, конечно, не дочь и не жена, но она тоже может быть в опасности.

– Лиззи, бейби, тебе столько предстоит узнать в Новом году, – вздохнула Аврора.

– Сударыня, уверяю вас, волноваться не о чем. Филипп Петрович мне как-то рассказывал про Камиллу Головастикову. – Граф впервые за вечер улыбнулся.

– Да что происходит-то, во имя вселенского альфакальцидола? – заорала Лиза, окончательно потеряв терпение.

– Камилла – это моя драгоценная, обожаемая, прелестная резиновая курочка! – торжественно объявил Ангел, закрыл глаза в знак невосполнимой потери и смиренно склонил голову, как после причастия.

В этот момент из колонок грянуло «Боже, Царя храни!», только без слов и в какой-то альтернативной переработке, с проникающими до самой селезенки басами. Все встали – улыбаясь, словно предвкушая что-то хорошее. Лиза тоже поднялась, чтобы не быть белой вороной. Хотя гимн её страны был совсем другим. И улыбаться под него не следовало.

Вместе с оглушительным звуком из перфорированных потолочных панелей хлынул поток разноцветных конфетти.

В одно мгновение безликий, стерильный ресторан превратился в океан ярких красок.

Российская империя вошла в новый год. И это было сногсшибательно. Особенно для того, кто нетвердо стоял на ногах.

Гимн закончился.

– С новым годом! С новым цветом! – зашумели посетители.

Все бросились обниматься, смеяться и хлопать друг друга по плечам. Люди лепили из конфетти рыхлые «снежки», радостно швыряли их друг в друга, хохотали во весь голос, словом, вели себя, как бессмысленные пятилетки на прогулке в детском саду. Громче всех пищал Ангел, мгновенно позабывший о своей безмерной скорби по пропавшей Камилле. Он наподобие юного козлика скакал по усыпанному конфетти полу, хватал с чужих столов яркие кружочки и горстями засовывал их за шиворот всем подряд. Напомаженный кок на его голове растрепался и покрылся россыпью нарезанных бумажек; налипли они и на губы, и на блестящую грудь, сам же он весь раскраснелся от веселья и довольства.

Макс ни в кого ничем не кидался, а непринужденно прогуливался между столиками, сунув руки в карманы твидовых брюк, насвистывая и всячески делая вид, что он совсем не следит за соблюдением порядка, хотя, кажется, именно это он и делал. Изредка он запрокидывал голову к потолку и ловил ртом очередную «снежинку», пикирующую с металлических небес.

Присмотревшись, Лиза поняла, что конфеттишкой норовит угоститься каждый посетитель. В том числе и изысканный граф фон Миних. Откуда-то он взял чистый бокал, нацедил туда своего золотого шампусика и теперь был занят тем, что растворял в сверкающей жидкости круглые бумажки. Бумажки растворялись подозрительно быстро.

– Граф, какого папаверина вы делаете? И почему все вокруг едят эту цветную дрянь? – перекрикивая гул и гам, крикнула Лиза через стол.

Фон Миних подошел поближе со своим золотым бокалом.

– Это традиция, сударыня, – объяснил он. – Попробуйте хотя бы одну.

– Вот еще! – фыркнула Лиза. – Я пока еще в своем уме. Бумагу есть, выдумают тоже. А еще называют себя прогрессивной империей. Дураки какие. Одна я умная. Ну разве что еще Аврора.

Она кивнула на программистку, которая единственная из всех не ела конфетти, а с суровым видом их поджигала, прямо на лету, выпуская из своего Перстня крошечные, ослепительно зеленые лазерные лучики. Невесомые кругляшки вспыхивали в воздухе, как маленькие китайские фонарики, и сгорали, не успев приземлиться на стол.