Код Электры

7

Всю ночь шел дождь. К утру воскресенья, когда я постучала в дверь Ореста, лить перестало, но было ужасно сыро. Небо оставалось серым, и даже табличка Моны о гелионавтике смотрелась уныло – вода с нее так и капала.

– Входите! – донеслось из-за двери, и я вошла в прихожую. Тут я увидела Мону. Она стояла на голове, прислонившись к стене в гостиной. – Привет, Малин! – сказала она с перевернутой вверх ногами улыбкой.

Уж не знаю, как она этого добивается, но, приходя к Моне, всегда чувствуешь, что тебя тут ждали. Даже когда она сама стоит на голове. Она легко вернулась в нормальное положение и подошла ко мне. На ней были просторная серо-зеленая рубашка и широкие узорчатые брюки. Длинные волосы собраны в большой небрежный пучок. Хотя она только что стояла на голове, лицо у нее сияло, как обычно, и, когда она улыбнулась, вокруг глаз образовались мелкие добрые морщинки.

– А, вот и ты… – проговорила она. Сперва осторожно похлопала меня по плечу, но потом взяла за подбородок и долго рассматривала.

За последнее время я успела привыкнуть к Моне и больше не замираю неподвижно, когда она начинает меня столь пристально изучать. Насколько я понимаю, она поступает так с людьми, которые приходят к ней, прося помощи в разных делах. Она смотрит на них очень внимательно. И долго-долго выслушивает. После этого ей становится ясно, что им нужно: травяной чай, или кристалл, или же она раскладывает перед ними карты из какой-то странной колоды, или что-нибудь еще.

– Много существует путей, малышка Малин, – прошептала она на этот раз. – Много путей есть у маленькой рыбки.

Когда она произнесла слово «рыбка», я буквально подпрыгнула. Как я уже говорила, я действительно Рыба – родилась в марте под созвездием Рыб. Само собой, Моне это известно, она знает все о гороскопах и подобных вещах. Но странно, что в последнее время слово «рыба» и сами рыбы появляются везде и повсюду. Гораздо чаще, чем обычно.

Прежде чем Мона успела сказать что-нибудь еще, из своей комнаты вышел Орест.

– Мы пошли гулять, мама, – сказал он.

Мона кивнула.

– Электра спит, – продолжал он, надевая сапоги. – Ты ведь приглядишь за ней, да?

– Ясное дело, – улыбнулась в ответ его мама. – Идите гуляйте.

Орест серьезно посмотрел на нее. Чересчур он волнуется за младшую сестру. Хотя не так уж это и странно, учитывая, что Эйгир пытался ее похитить. И хотя сейчас Эйгир в больнице, Орест подозревает, что в его шайке есть другие и они мечтают добраться до Электры. Те, кто верит, что она действительно избранный ребенок, и хочет использовать эти ее сверхъестественные способности.

А Электра к тому же еще и постоянно сбегает.

– Смотри за ней! – сказал Орест.

– Да-да, – ответила его мама.

И мы пошли.

От дома Ореста – прямиком на лесную тропинку, потом перешли велосипедную дорожку и углубились в лес, идя вдоль ручья. На этот раз я не забыла надеть резиновые сапоги, и на Оресте были его высокие зеленые. Это оказалось очень кстати. Дорожка была покрыта мокрыми листьями и сырыми скользкими корнями. Кусты и деревья стояли почти голые и были влажного красно-коричневого оттенка, какой совсем не похож на тот зеленый грот, по которому мы ходили здесь летом. Но листья под ногами оставались ярко-желтыми и сияли, как золотые монетки.

Орест нес на плече лопату, и я ужасно обрадовалась, увидев ее, потому что все вдруг снова стало как весной. Наконец-то нам предстоит разгадать еще одну загадку. По крайней мере, я очень на это надеялась.

Камень Сильвии – это, должно быть, камень с надписью «СИЛЬВИЯ», тот, что находится у заброшенного хутора в лесу, как раз в том месте, где мы весной нашли звездные часы.

Доски деревянного настила были промокшими и скользкими. Вода в ручейке неслась с бешеной скоростью – похоже, дожди превратили его в бурную реку. Я остановилась на мосту и глянула в воду.

– Ой, рыбка, рыбка! – крикнула я, заметив маленькую красно-коричневую рыбку, промелькнувшую у самой поверхности воды.

– Да, надо же… – ответил Орест, но на него это не произвело столь сильного впечатления. Наверное, он подумал, что рыбы здесь водятся всегда. Но я-то прожила здесь всю жизнь, тысячу раз переходила этот ручей и никогда раньше не видела тут рыб. Никогда!

По другую сторону ручья земля оказалась еще мокрее, а тропинка, по которой мы шли, совсем сузилась и стала почти незаметной, петляя между деревьями.

Меня охватила радостная дрожь, когда мы нашли камень, служивший некогда ступенькой крыльца старого хутора. Мне нравится смотреть на этот камень с его серой неровной поверхностью и думать, что кто-то, живший здесь много лет назад, сидел на нем, слушая плеск ручейка. Неподалеку – то самое дерево, где Аксель больше ста лет назад вырезал в коре буквы СРЖБХРЪМ. Подойдя к дереву, я погладила его рукой. Именно здесь, в земле под ним, мы весной и нашли астролябию.

А шифр, СРЖБХРЪМ, должен был сообщить нам название важного места – того, где можно применить астролябию. Но, чтобы разгадать шифр, надо знать имя избранного ребенка, которое и есть ключ к шифру. Аксель использовал шифр, который называется шифром Виженера, и мы с Орестом изучили его. Если вы хотите узнать, как написать послание шифром Вижинера, то я вставила его в конец этой книги.

Как я уже рассказывала, поначалу мы думали, что дитя-лозоходец – это Орест, и при подстановке имени Орест СРЖБХРЪМ превратилось в ГТБРГВКЗ – вокзал Гётеборга. Но потом мы поняли, что дитя-лозоходец – на самом деле Электра, а при подстановке имени Электра код СРЖБХРЪМ давал «ЛИНИИКИД», то есть пересечение линий К и Д на карте Акселя. Это место находится возле Нэса в окрестностях Лерума – именно там и произошло все это с Эйгиром и папой.

А я еще с лета нахожу везде буквы FISC[5]. Или же рыб, как только что под мостом. Это что-то значит? Или ничего не значит? Прямо не знаю, что и подумать.

Но точно знаю, что именно эти буквы вырезаны на астролябии. «FIdes SCentia» — вот что написано на одной стороне астролябии, и это означает «Вера и наука».

Все это было так странно, что у меня буквально голова шла кругом, стоило мне подумать об этом. Тогда уж лучше поискать камень Сильвии – про него нам по крайней мере известно, что он существует на самом деле.

Так мы довольно долго бродили, пиная листья, и наконец я нашла.

Камень был небольшой, четырехугольный и гладкий. На его поверхности виднелись выбитые, стершиеся от времени буквы: СИЛЬВИЯ.

Я смахнула все коричневые и желтые листья, и текст стал виден целиком. Потом Орест сгреб лопатой траву и землю вокруг.

– Фу, – пробормотала я. – А если там лежит что-то жуткое?

– Оно там лежит, – ответил Орест, серьезно глядя на меня. – Мертвая собака. Герда же рассказала нам. Здесь ее дедушка похоронил первую собаку по имени Сильвия. Ту, которая принадлежала Акселю, пока он не пропал.

Мне не очень понравилась перспектива выкопать мертвую собаку, хотя конкретно эта умерла более ста лет назад. От нее, небось, и скелета уже не осталось. Но еще жутче мне становилось, когда я вспоминала мощный голос, прозвучавший во время сеанса. В нем было что-то нечеловеческое – невозможно представить, чтобы старушка Герда сама могла издавать такие звуки.

«Ищите в земле, – сказал нам голос. – Ищите под камнем. Под камнем Сильвии».

Я поежилась. Мне вдруг показалось, что кто-то наблюдает за нами. Может быть, какой-нибудь дух!

Но тут Орест засунул лопату под край камня и приподнял его.

– Держи! – сказал он. Я наклонилась. Когда я откинула камень в сторону, мы увидели четырехугольник коричневой влажной земли – посреди прошлогодней травы и желтых листьев. Словно темно-коричневое пятно.

Орест вопросительно посмотрел на меня. Я кивнула.

Он воткнул лопату в землю, чтобы подцепить верхний слой земли.

Кто знает, до какой глубины нам придется копать?

Но уже после первой порции земли, вынутой при помощи лопаты, я увидела в яме что-то не похожее на камень. Что-то четырехугольное.

– Осторожно! – крикнула я. Разгребла землю и вскоре почувствовала под пальцами нечто твердое и холодное. Это была почерневшая металлическая шкатулка. Осторожно стряхнув с нее землю рукавом куртки, я попробовала открыть крышку.

Шкатулка была заперта.

У нас в руках новая загадка.