Код красный: кислород (СИ)

Глава 29

Праздничное настроение настигает меня ровно в тот момент, как свидетельство о расторжении брака перекочует ко мне в руки. Неужели я… дождалась? И неужели все это правда? Я, кажется, с ума сойду раньше, чем поверю, что со мной хоть что-то хорошее может произойти просто так, а не потому что я выгрызла это зубами.

Эдик в подробности своей личной жизни пускаться не стал, но, как я поняла, там все не очень гладко, да и статус женатого мужчины ему только мешал. И да, сделал он это ради себя, но мне плевать на мотивацию. Я ведь тоже счастлива осталась.

— А как же доля?

— Что, твой любовник может передумать? — посмеивается Эдик и плещет себе еще виски.

— Понятия не имею, — признаюсь, потому что… да не знаю я ни черта. Верховский говорит решительно и в словах сомневаться, конечно, не дает, но в жизни всякое может быть.

Я верю Жене, правда, но жизнь научила на любой случай иметь запасной план, который будет еще надежнее, чем первый. Поэтому расслабляться и получать удовольствие я начну тогда, когда буду твердо стоять на ногах. Мои будни далеко не сказка. Это сумасшедший триллер, в котором нужно сохранять рассудок. А с планами это делать в разы легче.

— Обсудим это, если сделка сорвется, — Эдик салютует мне бокалом и залпом осушает его. В душу он меня не пустит, пока до стадии тотального опьянения не дойдет, а в течение дня ему подобное не светит: надо блистать перед партнерами. Разве что после полуночи, но тогда не будет уже меня.

— Не пей много, иначе укачает во время прогулки, — останавливаю, когда Эдик снова наполняет рокс. Надеюсь, он сможет совладать с собой.

— Ты права, — цокает недовольно и отставляет выпивку подальше.

Ну хоть что-то.

До самого вечера мы кружимся белками в колесе. В океане мы застреваем на целых четыре часа, так что я пропускаю обертывание и лифтинг-массаж, по поводу чего не стесняюсь возмущаться. Я вообще поняла, что чем избалованнее жена, тем больше сочувствия выказывают мужу. Мол, да, мужик, сильно ты эту фифу любишь, а еще нервы у тебя стальные, значит, партнером надежным будешь. Логика поразительная, но работает безотказно. Так что я капризничаю с полного позволения Эдика.

Верховский атакует меня сообщениями целый день. Он соскучился, ждет, обожает. Там в каждом не больше трех слов, но меня уносит на романтичные облака. Я его взглядом выискиваю, когда мы возвращаемся в отель, надеюсь, что встретимся и переглядками друг друга подогреем. Но Жени нет нигде. Он ограничивается только сообщениями. То ли энергию копит для вечера, то ли отсыпается.

В одиннадцать мы спускаемся в ресторан, где нас уже ждут. Я поправляю платье. Зачем-то выбрала с разрезом, а теперь смущаюсь, неуместно гадая, что подумает о моем внешнем виде Верховский. Наваждение какое-то. Как будто меня его мнение волнует и, если оно вдруг окажется негативным, я побегу переодеваться. Нет, конечно. У виска пальцем покручу и посоветую не смотреть. А еще лучше это платье с меня снять.

Мы садимся, о чем-то переговариваемся, но я не слышу. Отвечаю тоже на автомате, потому что спину начинает жечь. И с каждой секундой только сильнее. Оборачиваюсь и натыкаюсь на Верховского. Он смотрит в упор, не стесняясь. Уголки губ в улыбке приподнимает и кивает едва заметно. Мне же приходится напомаженные губы кусать, чтобы глупо не улыбаться. Он удивлен, и даже с расстояния в несколько столиков я вижу, как полыхает его взгляд. Там столько чертей пляшет, что я не уверена, что со всеми ними справлюсь.

Женя сегодня красивый, нарядный. В рубашке белой, только без галстука. Пара верхних пуговиц расстегнута, он дерзкий и одновременно расслабленный. Как хищник, пока еще не голодный, но уже сидящий в засаде.

Возвращаюсь к своей компании, все еще чувствую жжение между лопатками, но теперь не такое интенсивное. Невольно втягиваюсь в разговор, но не перестаю минуты считать, без конца поглядывая на часы на запястье Эдика. Боже, мы теперь бывшие, это по-настоящему. И во мне только благодарность к этому мужчине сейчас плещется. Да, между нами много неправильного было, но тянуть это в новый год не стану. В конце концов, он поступил правильно. А остальное пусть стирает время.

Как мы встречаем Новый год, я даже не могу вспомнить. Все происходит спонтанно: я мечусь между Верховским и нашим столом. Без конца головой верчу и пропускаю момент, когда Эдик открывает шампанское прямо с двенадцатым ударом курантов. Оно пенится и с шипением оказывается на мне.

Не знаю, его ли это задумка или случайность. Но на десять минут после полуночи я не остаюсь. Извинившись, ухожу раньше, напоследок шепнув Катаеву слова благодарности.

Улыбаюсь как дурочка, почти несусь к выходу, где меня настигает Верховский. Мы встречаемся как будто случайно. Он прижимается очень близко в дверях:

— Ты надела это платье, чтобы меня с ума свести? — по телу волна возбуждения прокатывается от пошлого шепота.

— Немножко, — пожимаю плечами и чуть ли не выбегаю в холл. — Мне нужно пять минут. Я переоденусь и спущусь.

— Буду на улице. Как выйдешь — поворачивай направо.

В номер залетаю ужасно рассеянная. Кое-как выныриваю из платья, второпях вытираю влажным полотенцем грудь и живот. Задерживаться нельзя, потому что через десять минут мужчины потянутся курить, а мне категорически противопоказано мелькать там. Поэтому наспех нырнув в самый нарядный свой сарафан и сменив босоножки на сандалии, я, вооружившись пляжной сумкой, спешу на улицу, проскальзывая незаметно даже мимо администратора.

Женя ждет меня, облегченно выдыхает, когда я устремляюсь ему навстречу. Протягивает руку, в которую я вкладываю свою ладонь. Так волнительно и весело одновременно! Сбегаю к Верховскому, как будто мне снова семнадцать и надо утаить от мамы, что я встречаюсь с мальчиком. На губах глупая улыбка блуждает, а тело такое легкое, что, кажется, взлечу сейчас. Женя резко притягивает меня к себе и впивается поцелуем. Совсем не нежно. Кусает губы, втягивает их в себя по очереди, языком двигает так, что последние мозги отключаются.

— А если увидят, — шиплю и снова наши рты находят друг друга.

— Тут некому на нас смотреть, все бухают, — посмеивается он. — С Новым годом.

— С Новым счастьем, — отвечаю и ладонь на его щеку кладу. Глажу легонько, И Женя едва не мурчит. А мне нравится, когда он такой. Другой какой-то совсем или это я его таким вижу, потому что и правда счастлива в этот момент. И это новое для меня чувство, как и счастье — особенное.

Я сегодня не запоминаю ничего: ни дороги, ни ночных видов побережья, ни веселья. Полностью в себя проваливаюсь, сосредотачиваясь на том, что в груди теплится. Щекотно, но так приятно, что не понимаю, как мы снова оказываемся прилипшими друг к другу, стоит двери бунгало закрыться.

Не хочу больше медлить и думать, нужно или нет. Нужно. Очень. Нам обоим. Расстегиваю пуговицы на рубашке, зачем-то аккуратничаю, хотя пару раз хочется дернуть края, чтобы с треском вылетели и покатились, сметая все предрассудки.

Женя тоже жадный. Наглеет сразу же, платье задирает, сумку мою в сторону отбрасывает и пальцами следы на коже оставляет, потому что невозможно оставаться в полумерах. Все или ничего. Сумасшествие или безразличие. И мы негласно выбираем лететь в бездну вместе.

Я кусаю плечи Верховского, он мои ягодицы сжимает, ладонью скользит между ними и толкается внутрь двумя пальцами, потому что я для него была готова еще с первого взгляда там, в ресторане. Тяжелое возбуждение внизу живота разгоняется, бежит по венам и бьет в голову.

Женя меня на кровать осторожно укладывает, сверху нависает, лижет соски, пока и шиплю, сгорая от страсти, которая вспыхивает между нами всякий раз. Мы голодные, спешим утолить жажду. Он переворачивает нас, я сажусь сверху, но все это совсем не как в прошлый раз. Теперь руководит Верховский, мне же остается только подчиняться.

— Всю тебя хочу, — он целует в солнечное сплетение, убивая меня нежностью и порочным вожделением одновременно.

— Бери, — рычу в его губы, притягивая Женю к себе за плечи. — Всю бери.

И он не спорит. Заполняет меня медленно. Обхватывает талию и мощными рывками вбивается. Заваливается на спину и продолжает двигаться в бешеном ритме. Я только скулить от удовольствия и шипеть успеваю. Глаза закатываю, когда Верховский за горло меня к себе тянет и то ли целует, то ли кусает. Языком дразнит меня.

— Моя и ничья больше, — хрипит, по коже горячее дыхание мурашками расходится. Я с трудом его слышу, смысл долго доходит, а потом киваю болванчиком.

— Твоя, да, — отвечаю, всхлипывая, пока Женя продолжает истязать мое тело.

Я вспыхиваю, оргазм сладким спазмом стягивает тело. Сжимаю Верховского в себе, по груди его распластываюсь и обнимаю, впиваясь ногтями в шею и плечи. Целую сама, потому что невозможно не касаться, хочется раствориться в нем. Новогодние фейерверки взрываются прямо под веками. Они яркие, их много, и от них хорошо.

Женя не останавливается, даже когда я замираю. Ему нужно еще, я лениво подаюсь бедрами навстречу. Хочу, чтобы ему было так же круто, как было мне, чтобы прочувствовал каждый миг оргазма, чтобы отпустил себя и отдал уже контроль.

Шлепнув его по рукам, сползаю и устраиваюсь между его ног. Обхватываю член ладонью у основания и беру в рот головку. Не до медлительности сейчас, поэтому сразу задаю темп, дразню языком, обводя по кругу, помогаю себе рукой.

Прикрываю глаза и со стоном погружаю его глубже, чувствую, как дергается. Уголки губ приподнимаются в улыбке, и я продолжаю уже увереннее.

— Бля-я-я, это кайф, — со стоном произносит и прикрывает глаза. Ладонь его на голову мою ложится. Женя волосы осторожно сжимает, у него как-то аккуратно получается их схватить, и помогает мне с нужным темпом. — Ты же… я… о, да… — бессвязно, потому что мыслей нет сейчас ни у одного из нас.

Я удовольствие испытываю от минета, глаза прикрываю и полностью наслаждаюсь процессом. Открываю рот шире, позволяя скользнуть ему глубже. Обратно, и снова до упора. Женя мычит, я распаляю его возбуждение стонами. Свободную руку опускаю на клитор и двигаю пальцами в такт голове. Увлекаюсь, ускоряюсь. Волна горячая снова по телу бежит, уже гораздо скорее. Накроет интенсивнее. Член становится тверже, но я продолжаю, пока не чувствую во рту горьковатый вкус спермы.

Женя гладит мои волосы, и я кончаю вместе с ним, стискивая руку бедрами и продолжая медленно двигаться. Отстраняюсь и облизываюсь, Верховский меня тут же за руку к себе тянет и целует. Глаза у него пьяные и немного сонные, но улыбка такая же счастливая, как и у меня.

— Спасибо, — чмокает в уголок губ и ведет нежно большим пальцем по щеке.

Вся ночь у нас какая-то лениво-романтичная выходит. Мы вместе принимаем душ, вымотанные сексом. Долго стоим под водой, смеемся и снова друг друга трогаем, будто целую жизнь не виделись. Сегодня все иначе между нами: вроде бы так же страстно, но в то же время забота в каждом движении сквозит. Я растворяюсь в этой близости, она удивительно сочетается с общим моральным состоянием. Мне очень спокойно, расслабленно. В голове ни единой мысли, сплошное перекати-поле, и я наслаждаюсь, принимая ухаживания Верховского.

И так долго сопротивлялась им. Есть ли смысл продолжать, когда нам так ярко и горячо вместе. Мы удивительно совпадаем в этот конкретный момент. Женя заботливый — кутает меня в полотенце, сам наспех вытирается, а я любуюсь широкой спиной, сильными плечами и вообще этим замечательным мужчиной, который, не спрашивая, в сердце поселился. И правда ведь сидит там глубоко где-то, а я и не заметила.

— Пойдем на пирсе посидим? — спрашиваю, глядя, как Верховский колдует над закусками, когда я выхожу из ванной с собранными волосами. Прическа давно испортилась, не пережив наш марафон, так что пришлось их затянуть крепко и высоко.

— Еду с собой возьмем?

— Только шампанское и ягоды, если ты не голоден, — пожимаю плечами. После застолья есть совершенно не хочется, а вот выпить еще не помешает. Не хочу, чтобы волшебные моменты заканчивались. Утром ведь уже не будет так хорошо, как сейчас.

— Нет, — качает головой, берет корзинку и бутылку шампанского прямо в ведерке. — На тебе бокалы.

Мы идем молча. Под ногами доски поскрипывают, теплый соленый ветер ласкает кожу, волны шепчут, с плеском разбиваются о доски, и я ненадолго замираю среди всего великолепия. Луна огромным диском наш вечер подсвечивает, звезды рассыпаются по небу. Удивительно. И очень красиво.

Женя садится на краю, я опускаюсь рядом. Свежий воздух немного отрезвляет, и я уже иначе смотрю на Верховского. Нет, от новых чувств я не отказываюсь, но между нами столько невысказанного, что нужно решать этот вопрос как можно скорее, пока мы не потонули в молчании, как бездушные камни на дне морском.

Я подбираю слова, чтобы сказать о разводе, но не могу определить верные. Знаю, что Женя сам не спросит, он ведь в курсе всей моей ситуации, поэтому есть риск напороться на тот же ответ. И да, это логично и правильно, только мне от этого неприятно становится. Хмурюсь, отгоняя наивную принцессу, по мнению которой прекрасный принц, хотя Верховский больше на огнедышащего дракона похож, будет чувствовать состояние первой красавицы и всегда задавать только подходящие вопросы. А не молчать, думая о чем-то своем.

Смотрю на море, на блики луны, играющие в верхушках волн. Нужно начинать разговор. Молчание почти перешло в тягостное, больше не умиротворяет, пропасть только сильнее разверзает. О чем бы спросить? Хочется о сделке предстоящей, но я прикусываю язык. Не сейчас. Сейчас в пору о личном, о неудавшемся браке, о карьере, о хобби, в конце концов, а я… эгоистка, которую, кроме бизнеса, ничего не интересует.

Цежу шампанское во рту, делая вид, что занята. Лишь бы первой не начинать беседу на неудобную тему. Женина ладонь опускается на мою шею, массирует мышцы. Прикрываю глаза и наслаждаюсь. Слишком приятно становится.

— Крис, по поводу покупки…

— М? — приоткрываю один глаз и смотрю неверяще. Он ведь не откажет. Каким-то шестым чувством понимаю. Иначе это будет тотальный провал.

— Хочу прояснить этот момент сразу. Ну, почти сразу, — посмеивается и меня к себе тянет, на грудь укладывая. Не спорю, на Верховском приятно лежать. И не только лежать, если честно.

— Что-то очень важное?

— Достаточно. У нас с Иваном есть бизнес. Ну как у нас. У него больше, мне принадлежит десять процентов. Он занимается продажей медицинского оборудования. Полный цикл: доставка, установка, утилизация. Гарантия, конечно же. Так вот…

— Ты хочешь, чтобы мы сменили поставщика на компанию твоего друга? — теперь картинка вырисовывается полностью. Он и правда это не только ради меня делает. Тоже в бизнесе. Странно даже, не думала, что у Верховского есть предпринимательская жилка. Он больше похож на работягу, который своими же руками жизнь строит.

— Да, это мое условие, — кивает. — Там все нормально и чисто. Контракт дороже не будет, ты не потеряешь ни в чем, а у Вани появится новый клиент.

— Еще что-то? — решаю выслушать все, а потом давать ответ. Требование вполне резонное. Быка надо брать за рога, а новых клиентов едва ли не шантажом заманивать. И надежный поставщик никогда не помешает.

— Я готов выкупить долю, но в управленческие дела лезть не хочу. Не мое это, мне в кабинете и в операционной комфортнее. Поэтому оформим генеральную доверенность, по которой ты будешь принимать все решения, — он целует в макушку, в два глотка допивает шампанское в бокале и на пару невозможно коротких мгновений прижимается к моим губам своими. — Это точно не обсуждается.

— Хочешь, чтобы я была твоим боссом? — улыбаюсь.

— Ты и так мой босс, — смеется. — Но да. Для всех предлагаю оставить, как есть сейчас: ты начальник, и все. А я обещаю трудиться на благо твоей репутации.

— Только вторую курилку не требуй.

— Может, комнату отдыха, — пальцы его по плечу вниз ведут, а следом идут губы. Я протяжно мычу, глаза прикрываю и где-то среди звезд пылью рассыпаюсь, потому что так хорошо, что изнутри разрывает, — приватную, для нас двоих?

— Мы тогда поселимся на работе, — смеюсь, позволяя себя ласкать. С Женей это как-то само собой выходит. Пока я думаю, надо мне это или нет, Верховский уже за нас двоих решает и до исступления меня доводит, когда не могу различить ничего, кроме его рук, губ и голоса. — Жень, — опускаю ладонь на его щеку, цепляю пальцами мочку и обвожу раковину. — Жень, постой.

— Что такое? — тут же хмурится, серьезным становится. Взгляд только помутневший выдает, и я улыбаюсь. — Крис, ты меня зачем отвлекаешь от важного дела?

— Важного? — удивляюсь. Он же только меня целовал…

— Очень важного. Я тут самую роскошную женщину в себя влюбляю, — заявляет самоуверенно.

— Ой, прости, — хихикаю, прикладывая пальцы к губам. — Я сказать хотела… Про друга твоего, — раз уж мы начали про бизнес, стоит закрыть тему окончательно. — Вслепую такое условие я не приму. Пусть покажет сначала, что и за какую цену готов продавать. Еще нужны лицензии, оборот, гарантии. Ты ведь понимаешь, что это слишком важное решение, чтобы соглашаться с ним наобум.

— Другого я от тебя и не ждал, — заявляет уверенно и в себя сильнее вжимает так, что жарко становится. Верховский как печка горячий, даже холодное шампанское не помогает остудиться. — Еще что-нибудь? — спрашивает немного нервно, желая мой рот чем-то другим занять. А меня от этой его прыткости смущение берет. И в самом деле как дорвавшиеся до сладкого подростки.

— Да, — киваю, моментально решаясь. Смотрю на воду и представляю, как будет хорошо оказаться там. Немного прийти в себя, охладить пыл, расслабиться, раскинув руки и ноги в стороны и подрейфовать немного.

— Ну, — торопит Женя и едва не встряхивает меня.

— Купаться хочу. Пойдем вместе?

Верховский только вздыхает и качает головой. Он расслабляется, чувствую, как мышцы мягче становятся. Неужели думал, что-то неподъемное попрошу? Смотрит на воду, затем на меня и опять в темную гладь.

— Ночь на дворе, вода может быть прохладной, — заявляет со всей уверенностью.

— Попробуешь? — прошу, целуя его подбородок. — А я за тобой.

— Плавать пойдем голышом, и даже не вздумай спорить.