Кодекс Крови. Книга III (СИ)

Глава 2

К обеду погода только ухудшилась. Над морем бушевал яростный шторм, сизые тучи упали на землю, сливаясь с бушующими волнами и превращая весь мир в серую хмарь.

— Миш, ты уверен, что оно тебе надо? — Света вполголоса спрашивала у меня, разнося чашки, наполненные глинтвейном. Сей чудный напиток из красного вина, цитрусовых и различных специй Белухина приготовила тут же на открытом очаге. — Погода отвратная, может, сначала к императору, а потом вернёшься?

Я и сам раздумывал над этим вариантом. Погода, конечно, подгадила, но меньше чем в тридцати километрах находится такой нужный мне алтарь. Я нутром чуял, что он откликнется и поможет, главное — установить связь. Алтари, по большому счёту, были ничем иным как местом, которое сотни, а то и тысячи лет напитывали нужной энергетикой. В моём прошлом мире святоши и инквизиторы ставили замки на таких древних местах силы: святоши — на светлых, инквизиторы — на тёмных. А уж как они использовали эту силу… Я тряхнул головой, прогоняя непрошенные воспоминания, от которых в душе разливалась тёмная беспробудная ярость.

— Что у тебя с глазами? — услышал мысленный вопрос Тильды. — Там такой коктейль безумия с яростью и безнадёгой, что у меня мурашки по коже. Такой взгляд я видела лишь однажды и не хочу увидеть когда-либо ещё.

Я прикрыл веки, мысленно считая до десяти. Напряжение не отпускало. Да что ж такое, то ли погода, то ли усталость… Тёплая ладошка Светланы несмело накрыла мою руку, оказывается, сжатую в кулак. А ещё я почувствовал, как по связи с Тэймэй ко мне прокатилась волна спокойствия.

— Ты умеешь делиться эмоциями? — удивлённо уточнил у азиатки. — Это же эмпатия…

— От тебя такая волна жути повеяла, что я невольно поставила стену, — чуть дрогнувшим голосом ответила Тэймэй. — Я не знаю, что это было… и даже знать не хочу.

Кажется, впервые иллюзионистка испугалась. Это отрезвило. Нужно брать под контроль внезапно расшалившиеся эмоции. Похоже, это последствия общения с госпожой Кобровой аукнулись. Нужно будет… я запнулся, давая себе мысленный подзатыльник.

— Арсений, как там дела с описью активов Крысиных? — уточнил по кровной связи у верного помощника.

— В процессе. Вы неплохой куш отхватили. Более подробно смогу рассказать через неделю, — отчитался кровник, — кстати, Одуванчикова — вполне способная особа, можно привлекать.

— Рад, что мы сошлись во мнениях. А могу я тебя немного озадачить в параллель с этим заданием?

Со стороны Арсения пришла волна изумления.

— Ваше благородие, ой, прошу простить, ваша светлость, вы не озадачиваете, вы ставите задачи, а мы их выполняем! Так было, так есть и так будет! Поэтому прекращайте заниматься излишней демагогией. Слушаю!

— Найди мне самые сильные защитные артефакты от огня и от псиоников, — выдал я самые актуальные для меня сейчас направления.

— А вы в родовую сокровищницу заглядывали? — озадаченно уточнил Арсений, — ваш дед тот ещё оригинал был, у него коллекция была на зависть многим. Ну или как он сам любил говорить: «На все случаи жизни и на всех тварей изнанки скопом и по одной».

Пришлось покопаться в воспоминаниях Михаила. Сам я предполагал, что в молодом роду мало что должно было накопиться за три сотни лет, а оно вон как вышло… Деньги в этом мире позволяли если не всё, то очень многое. Мне ещё несказанно повезло, что я попал в тело паренька, семья которого оказалась сказочно богата. А ведь мог не иметь и гроша за душой. Я хмыкнул. У Матери Крови и Реки Времени очень своеобразное чувство юмора. Весь путь от нищего до одного из сильнейших мира того я прошел, здесь мне решили несколько упростить задачу.

— Не заглядывал, спасибо за напоминание, — ответил я Арсению, — но ты всё равно поищи, может, найдешь что-то стоящее. Цена значения не имеет.

— Принято, — отозвался Арсений и разорвал связь.

В гостиной было слишком тихо, особенно, с учётом наличия мелкой пушистой шкодины и семилетнего ребёнка. Я открыл глаза, и тут же все преувеличено бодро вступили в беседы. За окнами завывал ветер, в камине трещали поленья, а я вдруг почему-то уверился, что в Абрау мне нужно ехать одному, о чём и сообщил моим товарищам.

— Я с тобой! — произнесло сразу три женских голоса: Тильда, Света и Тэймэй. Девушки переглянулись между собой и улыбнулись. — Не смотри так на нас, ты вечно в неприятности влипаешь, мы хоть поможем в меру возможностей.

Повезло мне, как есть, повезло.

— А как же кровь? — несмело спросила Татьяна. — Вы же сами говорили…

— Тянуть с собой ребёнка по такой погоде я не рискну, — честно озвучил собственные соображения, — если вы согласны, то попробуем обойтись собственными силами.

Татьяна посмотрела на сына, играющегося с Имяул на звериной шкуре у камина. Они были так увлечены друг другом, что не обращали внимания на разговоры взрослых.

— Согласна, и… спасибо!

Несчастные тридцать километров мы ехали по серпантину больше трёх часов. А это время к шквальному ветру прибавился проливной дождь. Косые струи заливали лобовое стекло, так что дворники не справлялись. В какой-то момент Белухина, самостоятельно управляющая автомобилем, вспылила, открыла окно и выставила под ливень руку с растопыренными пальцами.

— Потерпите минут пять, — рявкнула она, — для дела надо.

Мы все почувствовали, будто воздух разом вышел из лёгких и вообще из всей округи. В следующий момент перед нами стал формироваться тоннель, вокруг которого бесновалась стихия, но внутри было тихо, будто все мы разом потеряли слух. Уши заложило напрочь.

Света, двигаясь сонной мухой, по очереди касалась наших ушей, и слух возвращался. Вокруг бушевал ураган, свист ветра и его сопротивление дару Марии Белухиной ощущались как настоящее противостояние.

— Врёшь! Не возьмёшь! Торосы ломала и тебя продавлю! — рычала баронесса, управляя машиной одной рукой, а другой прорывая для нас тоннель сквозь бурю.

Стальная воля Белухиной противостояла яростной стихии, и в этой схватке баронесса побеждала в прямом смысле «одной левой». Мы все, сидящие в автомобиле, не были стихийниками, поэтому даже близко не могли представить, чего это стоило Марии Петровне.

Буря, собрав последние силы, ударила по нам шквальным порывом ветра такой силы, что автомобиль чуть не слетел с дороги.

— Хер там плавал! — рыкнула Белухина и сжала кулак, вокруг которого замерцала видимым полем сила. Через секунду сила разошлась сплошной стеной, причем мощь её была так высока, что пробила тучи, показав над нами кусочек голубого неба. В этой сфере мы и продолжили движение.

Я взглянул на баронессу, капли пота скатывались у неё по вискам, руки подрагивали, грудь высоко вздымалась, но на лице её играла дерзкая улыбка, словно она получала самое настоящее удовольствие от происходящего.

Спустя пять минут мы вырвались из объятий бури, спускаясь всё ниже в долину. Мимо проносились аккуратные ряды виноградников с пожелтевшими листьями. Между природными террасами блестела гладь озера с высокими скальными берегами. На одном из обрывов возвышался замок, прекрасный в своей мощи и мрачности. Это был не особняк, нет. Это было настоящее фортификационное сооружение с узкими бойницами, зубчатыми стенами, тремя ярусами обороны и, могу поспорить на что угодно, ещё и с системой подземных ходов.

Посреди замка возвышалась круглая башня.

— Библиотека, — восторженно произнесла Тильда, ткнув меня локтем в бок. — Один в один!

Эрга взирала на замок с таким же восхищением, как и я. Как бы мне не было больно признавать, я тихо произнёс:

— Это не наше. Это вотчина Виноградовых.

— Разве нельзя договориться? — с детской обидой и разочарованием протянула Тильда, — я же вижу, что ты влюбился! Он твой!

Я покачал головой, отворачиваясь от столь желанного и такого же недоступного замка.

— Владеть по документам мало, алтарь не допустит чужую кровь.

— Но ты же на половину Виноградов! Вдруг?.. — Тильда хваталась, как утопающий за соломинку, за любые варианты.

— Пустил бы, но я поклялся Комару.

— Ну почему, почему, почему в этом долбанном мире нельзя иметь двух богов-покровителей? — взорвалась эрга, — да мы им такой поток верующих обеспечим, что они захлебнутся в благодати! Ты заслужил дом!

— Видимо, не этот, — с горечью признал я очевидное, — будем строить свой.

Её Императорское Высочество Мария Петровна ходила из угла в угол, размышляя, как бы подступиться к отцу со своим желанием. Желание это чуть ли не впервые полностью совпадало с интересами государства. При этом прямо прийти и сказать отцу, что Комарин в перспективе может стать такой силой, которой можно с лёгкостью пугать соседние державы, она не могла.

Клятв Мария не давала, но прекрасно осознавала, что расскажи она, как всё было возле Малых Трясинок, и Комарина с вероятностью почти в сто процентов просто убьют. Слишком опасен, слишком уникален, слишком непредсказуем.

Ещё и это обвинение в двоедушности. Да будь он хоть трижды двоедушным, он мало того, что не впал с кровавое безумие ни от зуба Фенрира, ни от зверств наёмников, так ещё и жёстко подчинил тварей из прорыва изнанки. Про то, что прорыв мог быть вызван самим Михаилом, Мария старалась не думать. И так его способностей хватало за глаза, чтобы желать заполучить его себе.

Впервые в жизни принцесса осознала, что хочет не игрушку или куклу для дворцовых манипуляций и влияния, а мужчину. Сильного, умного, самодостаточного, который не прогнётся под её отца. В котором нет гнили, а есть собственное понятие чести. Тяжело видеть такого и понимать, что, скорее всего, он ей не достанется. Можно, конечно, выйти замуж в интересах державы и завести себе любовника, но что-то подсказывало, что Комарин вряд ли согласится на такую роль.

Мария уже пыталась разговаривать с отцом, но император посчитал желание дочери женской блажью. Она, может, и отступилась бы, тем более Светлана сообщила ей о предполагаемой помолвке, вот только подруга при всей свой влюблённости разливалась соловьём о предстоящей учёбе, а не о женихе. Марии хотелось крикнуть: «Дура! Не о том думаешь! Ценность в другом!»

Принцесса горько усмехнулась, вспоминая посадку роз в Кремле. Она ведь упрекала Михаила в бессердечности и игнорировании интересов подруги, а теперь сама жаждала оказаться на её месте.

Что ж, принцессой она побыла, теперь стоит побыть воином, раз уж на кону собственное счастье.

Мария набрала номер брата. Спустя минуту послышался рассеянный голос, явно занятый очередным экспериментом:

— У тебя шпильки закончились или игристые вина не по вкусу пришлись, что ты вспомнила о моём существовании?

— Андрюш, не ершись. Я по делу, — как можно миролюбивей произнесла Маша. — Свози меня к оракулу, так чтобы отец не знал. Проси, что хочешь!

На той стороне послышался тяжёлый вздох:

— Ты куда опять вляпалась, что даже оракул понадобился?

— Не поверишь, но, кажется, влюбилась, — решила отшутиться принцесса.

— Заранее сочувствую несчастному, — рассмеялся Андрей, — а оракул тут при чём? Щёлкни пальцами, и к тебе любой мужик в империи послушным пёсиком прибежит.

— Этот не прибежит, — буркнула Мария, — как бы мне ещё бегать не пришлось.

— А вот это уже интересно… — заинтригованно протянул брат, — собирайся, по дороге расскажешь.

Стоило автомобилю спуститься к озеру, как нас остановил патруль охраны в форме императорской службы безопасности:

— Доступ на объект запрещён.

Я показал документы из Канцелярии Его Императорского Величества с переходом права собственности на Абрау, замок и земли вокруг роду Комариных. Военный растерялся и даже позвал командира ещё раз ознакомиться с документами. Причина заминки вскоре стала понятна.

— Нам не поступало указаний о снятии охраны с объекта.

— Мы пока с разовым визитом, — пришлось внести некоторые разъяснения по ситуации, — достигнуто соглашении об обеспечении охраны объекта силами императорской службы безопасности до конца года.

Командир кивнул, принимая информацию к сведению, и пропустил наш автомобиль на земли Виноградовых.

— Ну что же встречай нас, дом, милый дом! — произнесла Тильда, показав мне язык украдкой.

Машина проехала по каменному арочному мосту, перекинутому с берега через озерную глады к замку. Вблизи стены выглядели ещё массивней.

«Повыше чем у Мангустова в форте будут, — мелькнула у меня восторженная мысль, — а ведь это только первая линия обороны».

— Стойте! — внезапно закричала Тэймэй, — здесь какое-то заклинание спрятано под иллюзией.

Белухина ударила по тормозам, и машина остановилась в считанных сантиметрах от края замковой стены. Мы вышли на улицу, ёжась от холодного ветра. Хорошо, хоть дождь перестал.

— Поговаривают, что сюда могут войти только люди с кровью Виноградовых, — Татьяна подошла ко мне ближе, что-то прикидывая в уме, — я первая пойду. Теоретически, у меня кровь не такая разбавленная.

Возможно, так оно и было, но она не учла, что при принятии в род, мы с ней обменялись кровью.

— Нет уж, мы теперь с тобой одной крови, так что не стоит идти на амбразуры. Тебя ещё сын ждёт, — я спокойно обошёл женщину и переступил условную линию входа в крепость.

Ничего не произошло. Я выждал с минуту и кивнул Татьяне. Та уже более смело шагнула вперёд. Остальные остались дожидаться нас в автомобиле, пожелав удачи.

Замок на самом деле представлял собой небольшой город со всеми необходимыми ремесленными и хозяйственными постройками. Интересно, что при отсутствии настоящего хозяина уже почти две сотни лет, внутри было относительно чисто, не было следов разрухи и запустения. Даже сквозь брусчатку мостовой не пробивалась трава. Как так? Складывалось впечатление, что все жители разом покинули замок и вот-вот должны вернуться.

Мы с Татьяной с интересом глазели по сторонам. Как ни крути, но этот замок был живым напоминанием о наших общих корнях. Казалось бы, род — это носители одной крови, славящие общего покровителя и живущие под его защитой, но здесь и сейчас мы были членами рода Комариных и одновременно последними побегами некогда великого княжеского рода Виноградовых. Всё былое величие наших предков взирало на нас с немым укором.

— Чувствуешь это? — спросил у Татьяны, расправляя плечи, на которые разом навалилась дикая тяжесть.

— Что? — тётка с удивлением взирала на меня, не понимая, о чём я толкую. Она вполне спокойно ходила, осматриваясь вокруг.

Мы практически дошли до второй линии обороны. Та была ещё выше, чем предыдущая, ведь основанием для неё служила шестиметровая скала, гладкая как стекло.

— Маги здорово постарались! — Татьяна с восхищением провела пальцами по абсолютно гладкой поверхности. Она говорила что-то ещё, но я уже практически не слышал её.

Голову сковал обруч боли, спину ломило от неимоверной тяжести, а ведь это лишь второй ярус. С таким успехом до башни мне не дойти. Колени подогнулись, и я осел на мостовую. Пальцы практически не слушались меня, когда я вынимал тонкий стилет из ножен и вскрывал себе вену на запястье.

«Умный в гору не пойдёт, умный гору обойдёт», — так, кажется, говорил старик-учитель в сиротском приюте.

Я отрешился от внешних ощущений, сосредоточившись на том, что мне подвластно: горячая кровь и холодная сталь. Пальцы сами рисовали кровью вязь давно забытых рун. Гладкая стена впитывала мои художества, не желая оставлять и следа на себе, но я видел сложнейший чертёж ритуала внутренним взором. Капля за каплей, мазок за мазком, руна за руной я проникал в силовой конструкт защиты замка, пытаясь его подчинить по праву крови и силы, когда услышал абсолютно незнакомый голос:

— Ты не пройдёшь! Отрекись от ложного бога и прими наследие Винограда, достойный потомок!