Кодекс «Альтмана»

Глава 29

Гонконг

Двое китайцев втолкнули в L-образную комнату упирающуюся крестьянку и бросили ее на пол рядом с креслом, в котором сидел босоногий мужчина со связанными за спиной руками и окровавленным лицом. В комнате было очень душно.

— Смотри внимательно, — велел один из китайцев на кантонезском диалекте. — Тебя будут допрашивать. Если ты не станешь отвечать, с тобой сделают то же самое.

Крестьянка сжалась в комочек, моргая, словно человек, который не понимает ни слова. Китаец встряхнул головой, начиная тревожиться, посмотрел на своего напарника, и они ушли.

Рэнди услышала, как за ними защелкнулся замок. Сердито сверкнув черными глазами, она осмотрела помещение, анализируя ситуацию. Два широких окна, выходящие на улицу и во двор, оба закрытые шторами, по краям которых узкими полосками проникал утренний свет. Рэнди не шевелилась, подозревая, что за ней следят. Она осмотрела Джона, веревки, которыми тот был привязан к креслу, и беззвучно выругалась. Проклятие. Его тоже поймали и уже обработали.

Рэнди поняла, что угодила в гораздо более серьезную историю, чем думали в Лэнгли. Какое бы задание ни выполнял Смит в этот раз, к делу определенно был причастен Ральф МакДермид. Опыт подсказывал Рэнди, что если на сцене появился Джон, значит, происходит нечто очень важное.

Пути ЦРУ и Джона Смита почти не пересекались. Как бы Джон ни отрицал это, его работодатель действовал в самых верхах федерального правительства. Это означало, что утечки сведений, организованные МакДермидом, могли оказаться лишь верхушкой того или иного политического айсберга. Если Рэнди не ошиблась, ее задание приобрело новое направление, но, разумеется, об этом до поры до времени следовало молчать.

А пока Рэнди оставалось лишь надеяться, что ее люди сообразили, что она попалась во время слежки за МакДермидом и его девицей, и они уже начинают розыски. С другой стороны, твердо рассчитывать на это было нельзя.

Рэнди вновь свернулась клубочком на полу, словно охваченная страхом. Ей требовалось найти способ ускользнуть отсюда, чтобы связаться со своей группой. В то же время китайцы, что бы они ни делали с ней и Джоном, не должны были догадаться, что их пленники знакомы друг с другом и что Рэнди — агент ЦРУ.

Словно в ответ на ее мысли дверь открылась и в комнату вошел Ральф МакДермид. Вместе с главным управляющим группы «Альтман» появился Фэн Дунь, но над Рэнди склонился именно МакДермид.

— Зачем вы за мной следили? — хриплым голосом спросил он по-английски. — Зачем шпионили за мной? Уж лучше отвечайте, если не хотите сгнить в ваших правительственных застенках.

Рэнди заставила себя сохранять неподвижность. Она лежала на полу в крестьянской одежде, делая вид, будто не понимает его речь и даже не догадывается, что его слова обращены к ней.

Фэн Дунь ударил ее ногой под ребра. Рэнди плачущим голосом запротестовала по-мандарински и изогнулась, чтобы посмотреть на пришедших — ни дать ни взять ни в чем не повинная деревенская женщина, дрожащая от ужаса.

— Она не из этих мест, — по-английски сказал Фэн МакДермиду. — Она говорит на мандаринском диалекте Пекина и более северных районов. — Он еще раз небрежно ткнул Рэнди ногой и перешел на мандаринский: — Что ты делаешь так далеко от дома? Как ты оказалась в Гонконге?

Рэнди вновь застонала — жалкое испуганное ничтожество, на которое обратил внимание великий могущественный человек.

— На земле моих отцов нет работы! — вскричала она и, всхлипнув, добавила: — Я уехала в Гуанчжоу, но здесь лучше платят.

— Что она говорит, черт побери? — спросил МакДермид.

Фэн повторил по-английски слова Рэнди.

— Обычная история. Миллионы крестьян уходят из деревень, чтобы найти хотя бы какую-нибудь работу в городах.

— Из этих миллионов только она вздумала следить за мной. Кто послал ее шпионить?

Фэн перевел вопрос, добавив от себя несколько предложений:

— Ты следила за господином МакДермидом почти целый день. Неужели ты думала, что мы тебя не замечаем? Господин МакДермид очень важный человек. Если не хочешь, чтобы тебя забрали в полицию и засадили в тюрьму до конца твоих дней, расскажи нам, кто тебе платит и что он велел тебе разузнать.

Фэн Дунь и двое его подручных поймали ее в саду особняка МакДермида, когда она подслушивала у окна спальни, и с тех пор Рэнди раздумывала над тем, как объяснить свои действия, чтобы ей поверили. Очень многое зависело от подозрительности Фэна и МакДермида, от того, что именно им приходится скрывать, сколько у них врагов и как эти двое их распознают.

Она решила еще чуть-чуть потянуть время, изображая из себя испуганную простодушную крестьянку, а потом скормить им сказку о «загадочном незнакомце».

— Мне были нужны деньги, — жалобно произнесла она. — Ворота в сад были открыты, я услышала голоса и подошла к дому, чтобы попросить помощи у богатого иностранца.

Нога Фэна метнулась вперед так быстро, что Рэнди заметила это, только когда у нее под ребрами возникла резкая мучительная боль.

Она завизжала, будто поросенок, которого тащат на убой к мяснику. Извиваясь на полу, она с трудом выдавила:

— Моей семье нужны деньги. Я зарабатываю на фабрике слишком мало, чтобы посылать деньги в деревню. Мне нужно больше денег. И... иногда мне приходится воровать. В таком красивом доме должно быть много денег... много красивых вещей, которые можно украсть и продать...

— Глупая деревенщина! — Бледное лицо Фэна порозовело и исказилось от гнева. — Ты следила за господином МакДермидом целый день и, может быть, даже дольше! Ты шпионила за ним!

Рэнди устроила представление, показав все, на что была способна. Она плакала, пресмыкалась, умоляла; она обхватила ноги МакДермида и, рыдая, смотрела в его лицо, на котором было написано отвращение.

Фэн выругался по-мандарински, схватил ее за ворот и оттащил от МакДермида.

— Ох уж эти крестьяне! Стоит задеть их пальцем — визжат так, словно с них сдирают кожу. Но сейчас я ей устрою такое, что она заплачет по-настоящему. — Он повернулся и негромким голосом быстро сказал двум своим помощникам: — Принесите электроды и паяльную лампу.

Фэн говорил на шанхайском диалекте, но Рэнди понимала его. Ее мысли смешались. Она выдерживала пытки не хуже большинства агентов, однако сопротивление истощит ее силы, и даже если ей представится возможность бежать или подоспеет помощь, она не сумеет ею воспользоваться. Впрочем, у Рэнди оставался вариант, которому они безусловно поверят. Она могла выдать им Джона.

Джон уже пострадал и, насколько она могла судить, довольно серьезно. Собрав всю волю в кулак, Рэнди посмотрела на него. Джон буквально висел на веревках и был без сознания. Он даже не стонал. Но Рэнди ничем не могла бы помочь себе и ему, если бы и ее тоже замучили. Она ничего не смогла бы сделать для своей организации и, уж конечно, для Америки.

Пусть они приносят паяльную лампу, электроприборы и другие средства из пыточного арсенала Фэн Дуня. Если они начнут с электродов, Рэнди испытает болезненный шок, который, насколько ей было известно, не грозит сколько-нибудь пагубными последствиями. Но она сломается и выдаст Джона только после второго или третьего разряда. Чем дольше она будет терпеть, тем убедительнее покажутся ее слова. Если пытка начнется с паяльной лампы, Рэнди придется рискнуть и «расколоться» раньше. Огонь пугал ее.

Двое ухмыляющихся мужчин вернулись с пыточными инструментами. Физическая реакция Рэнди оказалась неподвластна разуму, и только секунду спустя она сообразила, что Фэн Дунь наблюдает за ней.

Он вновь улыбнулся.

— Зажгите лампу, — велел он одному из своих людей, а другому сказал: — Принеси еще одно кресло. Сними с нее сандалии.

Ральф МакДермид судорожно сглотнул:

— Вы уверены в том, что это необходимо?

— Да, «тайпан». — В голосе Фэна угадывалось раздражение. — В таких делах не обойтись без грязи или даже крови.

Второй помощник принес кресло, стоявшее в углу. Фэн ухватил Рэнди за плечи. Женщина бессильно обвисла в его руках, но он поднял ее с такой легкостью, словно она была соломенной куклой, и усадил в кресло. Первый помощник зажег паяльную лампу, а второй снял с Рэнди сандалии.

— Нет! Не надо! Я все расскажу! — закричала она по-мандарински. — Меня нанял этот человек. — Она указала на Джона, который по-прежнему сидел неподвижно. — Я боялась признаться в этом. Но это он заплатил мне и приказал следить за этим джентльменом, запоминать, куда он ходил и с кем разговаривал. Запоминать все, что делал этот иностранец. Мне нужны деньги. Мои родители состарились. Им нужны лекарства и еда. У них старый дом. Его нужно ремонтировать. Прошу вас, не делайте мне больно!

Она не умолкала ни на мгновение, как будто страх развязал ей язык. МакДермид повернулся к Фэну, и тот начал переводить ему слова Рэнди. Она уловила понимание во взгляде американца. «Ну да, разумеется. Я должен был догадаться об этом с самого начала».

Фэн смотрел не на МакДермида, а на ступни Рэнди. Он подошел к ней, схватил ее за руки и повернул их ладонями кверху.

Действия Фэна отвлекли МакДермида. Испытывая облегчение оттого, что паяльная лампа не потребуется, он спросил:

— Фэн, в чем дело?

Фэн выпустил руки Рэнди, взял ее за подбородок и поднял, осматривая ее лицо, глаза, волосы. Его длинные пальцы, прикасавшиеся к ее голове и щекам, казались Рэнди стальными штырями. Ее внутренности стянулись тугим клубком.

Рэнди отпрянула:

— Мне больно!

— Не двигайся!

Внезапно пальцы Фэна вонзились к кожу ее лба чуть выше линии волос. Он сорвал с Рэнди черный парик, обнажив облегающую шапочку, под которой были уложены ее собственные волосы.

— Фэн! — на широком лице МакДермида отразилось смятение.

Фэн снял с Рэнди шапочку. Ее светлые волосы рассыпались.

Помощники Фэна вытаращили глаза, словно увидев чудо.

— Она не китаянка! — с глупым видом провозгласил МакДермид.

— Нет, — отозвался Фэн, не отрывая взгляд от лица Рэнди. — Она не китаянка.

— Но как вы догадались?

— По ее ногам, — ответил Фэн. — Крестьяне всю жизнь носят сандалии. Большие пальцы на ногах этой женщины плотно прилегают к остальным. — Он смотрел на Рэнди едва ли не с восхищением. — Кожу на ее руках искусственно огрубили и состарили, вероятно, при помощи слоя латекса. Из того же материала сделали монголоидную складку у ее глаз. Скорее всего, она носит контактные линзы, а кожа тела окрашена стойким пигментом. Великолепный образец искусства маскировки. Работа настоящих специалистов.

Все присутствующие, кроме Джона, пребывавшего в бессознательном состоянии, глядели на Рэнди, словно на редкое животное.

Ее охватил страх. Она лихорадочно размышляла. Отныне эти люди не поверят рассказу о том, что ее нанял Джон. Фэн уже сообразил, что она состоит на разведывательной службе, и ничто не убедит его в обратном. Какую бы ложь ни придумала Рэнди, она обязана исходить из этого предположения. Покрывшись испариной, она перебирала варианты, гадая, какой из них покажется МакДермиду и Фэну достоверным и какую легенду ей удастся выстроить, опираясь на свои навыки и опыт.

— Итак, — заговорил Фэн негромким и бесцветным, но оттого еще более пугающим голосом, — вы не китаянка, но знаете мандаринский не хуже, а то и лучше меня. Вы также владеете кантонезским и шанхайским диалектами, не правда ли? И уж конечно, английским. Вы поняли все, что мы говорили. Вы с самого начала имели перед нами преимущество. Вы получили прекрасную подготовку в крупной организации, интересы которой распространяются на весь мир и в которой работают люди, знающие много языков. Даже вот этот наш американский друг не говорит по-китайски. Но он не из ЦРУ, верно? Это незаурядный человек, вероятно, присланный с особым заданием, однако вместе с ним должен был действовать настоящий агент Лэнгли. И, разумеется, этот агент — вы.

Рэнди наконец приняла решение. Она скривила губы и недовольно произнесла по-русски:

— Вы меня оскорбляете.

Ральф МакДермид отшатнулся и выпучил глаза, как будто ему закатили оплеуху.

Фэн Дунь моргнул.

— Все, что вы говорили о полковнике Смите, — истинная правда, — продолжала Рэнди на безупречном русском. — Он действительно не служит в ЦРУ. Но кто он такой и на кого работает — об этом я знаю не больше вашего. — Она хотела отвлечь Фэна и МакДермида, скормив им часть правды. — Но я тоже хотела бы это узнать. Полковник Смит может оказаться полезен нам в дальнейшем.

— Что она сказала? — требовательно осведомился МакДермид. Фэн перевел, и он сердито нахмурился: — Зачем русскому агенту следить за мной?

Рэнди заговорила по-английски с русским акцентом:

— Кроме группы «Альтман», в мире существуют и другие торговцы оружием.

— Русская разведка собирается заняться коммерцией? — МакДермид почуял возможную выгоду. — Кремль хочет сотрудничать с нами? — Ему уже приходилось вести дела с русскими, но в последнее время Москва стала более алчной, требовала все большую долю.

— В нынешней России хорошо живут только избранные.

МакДермид внимательно присмотрелся к Рэнди: — Вы работаете не на правительство, а по заданию частных лиц. Вероятно, ваших капиталистов, олигархов. Тех, кому требуются сведения о группе «Альтман».

Рэнди медленно кивнула, словно бы нехотя признавая его правоту:

— У меня нет другого выхода. Мой отец служил в ГРУ. Мы привыкли жить богато.

Рэнди говорила о ГРУ, старой армейской разведке Советского Союза.

— У этого олигарха есть имя? — спросил Фэн Дунь.

— Возможно. — Рэнди вскинула бровь и посмотрела на МакДермида.

Фэн тоже повернулся к нему, потом свирепо воззрился на женщину.

— Я вам не верю! О какой сделке с оружием может идти речь здесь, в Гонконге?

— Подожди, Фэн. — МакДермид почуял добычу. Россия по-прежнему владела вооружением, которое требовалось многим людям, особенно в странах Третьего мира. Их диктаторы и самопровозглашенные короли вопили о нищете своих народов, однако на приобретение оружия и боеприпасов у них хватало денег. И если у этой женщины есть связи с частными предпринимателями, которые торгуют оружием из сокращаемых правительственных арсеналов, то... — Давай выйдем на пару слов.

Фэн не отрывал взгляд от лица Рэнди в надежде, что она чем-нибудь выдаст себя. Потом он посмотрел на Джона Смита. Тот по-прежнему не шевелился. Фэн вновь повернулся к Рэнди.

— Фэн, — повторил МакДермид.

Наемник мельком посмотрел на него, отвернулся и пошел к двери.

МакДермид успокаивающе улыбнулся русской шпионке со связями в деловых кругах и отправился вслед за своим помощником.

Глава 30

Как только МакДермид вошел во внутреннюю комнату, зазвонил его сотовый телефон. Он вынул аппарат из кармана:

— МакДермид слушает.

Хорошо поставленный голос произнес:

— Нам нужно поговорить.

МакДермид прикрыл ладонью микрофон и сказал Фэн Дуню:

— У меня важная беседа.

— Отлично. Моим людям необходимо подкрепиться.

МакДермид кивнул:

— У нас выдался тяжелый вечер. Сходите вниз и принесите мне кофе с тостами из белого хлеба. Кофе с молоком и сахаром. Датский, если найдется. А потом мы еще поговорим о русской.

Фэн Дунь и его люди с громким топотом спустились по деревянной лестнице. МакДермид вновь приложил к уху телефон и уселся на ящик с игрушками для взрослых, которыми торговал секс-шоп на первом этаже здания.

— У меня добрые вести.

— Какие именно?

МакДермид рассказал о поимке Смита и русской шпионки.

— Полагаю, нашему главному затруднению пришел конец. Все экземпляры декларации уничтожены.

— Великолепно, — с облегчением произнес голос в трубке. — Вы передали Фэн Дуню мои сведения о десантной операции?

— Да, операция сорвана. Фэн связался с одним из своих людей, и тот сообщил о ней капитану подлодки. Вас уже известили?

— Еще нет. Я с удовольствием разыграю недоумение. Белый дом нипочем не решится начать операцию вновь, зная, что китайцы ждут дальнейших попыток. Расскажите мне о русской. Вы говорите, она шпионила за вами? Мне это не нравится.

МакДермид рассказал ему о последних событиях.

— Возможно, она будет нам полезна. В самое ближайшее время я расспрошу ее подробнее.

— Это интересно, но не отвлекайтесь от главной задачи. Я оказался в опасном положении. Чем быстрее мы закончим операцию, тем лучше.

— Вы оказались в опасном положении? Поставьте себя на мое место. Если я спокоен, то и вам не о чем тревожиться.

— Что вы намерены сделать со Смитом?

— Все, что потребуется. Это компетенция Фэна. Но первым делом я хочу узнать, на кого работает Смит.

— Если что-нибудь стрясется, я ничего об этом не знаю.

— Естественно. Я тоже.

Ободренный успехом, МакДермид дал отбой и остался сидеть на ящике, размышляя о новых доходах, которые могла принести ему русская шпионка. Все зависело от того, что она предложит, но в конечном итоге МакДермид надеялся на миллиардные прибыли.

Услышав, как щелкнул замок, Рэнди наклонилась, чтобы надеть сандалии, и тихо зашептала, повернувшись к Джону так, чтобы ее голос не был слышен у двери за углом:

— Джон? Я вытащу тебя отсюда. Ты меня слышишь?

— Конечно, слышу. Я, знаешь ли, не глухой. Во всяком случае — пока. — Губы Смита распухли, и его речь казалась невнятной. В его голосе звучала болезненная нотка. — Отличная работа. Я потрясен.

Рэнди ощутила облегчение, смешанное с досадой:

— Черт побери, все это время ты находился в сознании.

— Не все, а только часть. — Смит попытался приподнять лицо.

Рэнди приложила палец к губам и покачала головой, веля Смиту не двигаться. Она поднялась на ноги и обошла пустую комнату. Она осмотрела пол, стены и потолок, словно разыскивая другой выход. На самом деле Рэнди ожидала найти подслушивающие устройства и видеокамеры, но камер в комнате не оказалось, а отсутствие свежих заплат на стенах подсказывало ей, что здесь нет и «жучков». Стены были голые, в помещении не было никакой мебели, кроме двух кресел. Рэнди не могла сказать точно, что здесь нет микрофонов, но видеокамер не было наверняка.

Она вернулась к своему креслу и чуть слышно произнесла:

— Они не могут нас видеть, и я не нашла микрофонов, но на всякий случай давай говорить как можно тише. Ты слышал разговор?

— Большую часть. Выдать меня — это была отличная мысль, вероятно, единственная версия, которой они могли поверить. Эпизод с русской шпионкой был просто великолепен. Крестьянка, которая рыдает и ползает на брюхе, также удалась тебе на славу. Я и не догадывался, что у тебя такой талант к перевоплощению.

— Твои похвалы греют мне душу, но мы по-прежнему взаперти. Если ты не хочешь, чтобы тебя замучили до смерти, нам нужно подумать, как поступить, когда они вернутся.

— Пока ты разыгрывала спектакль, у меня было достаточно времени для размышлений. Что тебе известно о рослом громиле с необычными волосами?

— О Фэн Дуне?

— Да, я знаю его под этим же именем.

— Он из Шанхая. Бывший военный, наемник и искатель приключений. В настоящее время он оказывает силовую поддержку состоятельным бизнесменам.

— Откуда у него такие волосы?

— Среди китайцев-хань немало рыжих — вероятно, они унаследовали эту особенность от одного из национальных меньшинств, которые были ассимилированы столетия назад. Могу предположить, что белые пряди — это первые признаки старения. Теперь твоя очередь. Что ты надумал, пока я ползала по грязному полу, спасая твою жизнь? Как нам выбраться отсюда?

— Мы внезапно набросимся на них и убежим.

Предложение Смита показалось Рэнди столь нелепым, что она утратила дар речи.

— Ты шутишь?

— Подумай сама. — С каждой минутой Смиту становилось все больнее шевелить разбитыми губами. — Что еще мы знаем о противнике? Мы видели четверых, но, может быть, за дверью поджидают и другие?

— Меня привели сюда с повязкой на глазах. Мы не знаем даже, где находимся.

— Нет, знаем. По крайней мере я знаю. Я внимательно слушал и, хотя мне тоже завязали глаза, сумел кое-что определить. Сейчас утро, возможно, позднее. Я слышал крики торговцев, гудки и свист кораблей в порту. Вдобавок я, кажется, уловил подземный гул, как будто поблизости проходит линия метро. Я думаю, что мы вновь оказались в районе Ваньчай, где-нибудь на задворках неподалеку от порта.

— Судя по виду этой комнаты, мы находимся в старом здании, — подхватила Рэнди. — Вероятно, здесь только одна лестница — единственный путь наружу.

Джон кивнул:

— Ты права, и это означает, что мы можем рассчитывать только на внезапность. Ты сумеешь справиться с МакДермидом?

— Одной левой.

— Уж лучше действуй обеими руками. Так будет надежнее и быстрее.

— Считай, что МакДермид обезврежен. Нам нужно выбраться отсюда со всей возможной скоростью — до того, как остальные сообразят, что произошло. Ты сможешь бежать? Тебя серьезно обработали.

— Мне уже лучше. К счастью, у меня ничто не сломано, и к нужному моменту я соберу все силы в кулак. Страх смерти — мощный стимул.

Рэнди внимательно осмотрела его и кивнула. В глазах Смита горел хорошо знакомый ей упрямый огонек.

— Ты медик, тебе виднее.

— Развяжи меня, но оставь веревки на месте, чтобы казалось, будто бы я по-прежнему приторочен к креслу.

Рэнди распутала узлы, проворно двигая пальцами.

Пока она трудилась, Джон наставлял ее:

— Они станут задавать вопросы о твоих русских связях. Какие у тебя цели. Что хочет купить твой торговец оружием, что у него есть на продажу... и так далее. Ты должна полностью приковать к себе их внимание. Особенно внимание Фэна.

Рэнди оставила веревки переплетенными, отчего казалось, что они туго натянуты:

— Благодарю за совет. Сама я нипочем не догадалась бы об этом.

Смит не обратил внимания на ее сарказм.

— Разумеется, у Фэна есть оружие. Я хочу неожиданно оглушить его, нанеся удар сбоку...

— Ты должен свалить его с первой попытки.

— Знаю. Я...

Они услышали звук ключа, поворачиваемого в замке. Джон мгновенно ссутулился в кресле, стараясь не сдвинуть с места нейлоновые веревки. Рэнди уселась в другое, приняв небрежную позу, готовая заключить сделку с МакДермидом, если будет предложена подходящая цена.

МакДермид появился первым. Следом за ним неторопливо шагал Фэн. На его лице читались подозрение и недовольство. Ему не нравилось, как МакДермид обошелся с русской. Ему были безразличны деловые интересы американца, вдобавок он не доверял Рэнди. Ее легенда выглядела слишком правдоподобной. От нее до сих пор не потребовали доказательств того, что она именно тот человек, которым себя называет, и Фэн собирался исправить эту оплошность.

Джон следил за Фэном из-под прикрытых век. Он заметил вопросительное выражение на его лице. Китаец был занят собственными мыслями, но не спускал со Смита глаз.

МакДермид сразу подошел к Рэнди.

— Давайте поговорим о ваших связях. Мы намерены...

— Минутку, — перебил Фэн. — Сначала я осмотрю американца.

Он ухватил Джона за волосы и поднял его голову. Джон застонал, и из его разбитого рта потекла кровавая слюна. Фэн ударил его по лицу. Джон чуть вздрогнул и тяжело осел в кресле — Фэну пришлось поддержать его одной рукой, а второй он дернул за веревки на груди Смита.

Рэнди почувствовала, как ее мышцы напрягаются от страха. Она заставила себя сохранять безразличную позу. Веревки выдержали. Она перехлестнула путы в нескольких местах, а Джон выпятил грудь, чтобы натянуть веревки. Когда он втянет грудь, петли соскользнут и он сможет незаметно освободиться.

— У вас все? — нетерпеливо спросил МакДермид и, не дожидаясь ответа, повернулся к Рэнди. — Мы... Кстати, как ваше имя? Не могу же я называть вас русской.

— Людмила Саккова. — Рэнди кивком указала на Фэна. — А как зовут этого джентльмена?

— Вам нет никакого дела до моего имени, русская. Если вы действительно русская, — сказал Фэн, пристально оглядывая ее с ног до головы. — Как-то раз я воевал на стороне русских...

В этот миг Джон вскочил на ноги с проворством, которого сам не ожидал от себя. Веревки соскользнули, кресло повалилось на спинку, правый кулак Джона врезался в подбородок Фэна. Удар вывернул его голову назад и вбок, отчего у китайца хрустнули шейные позвонки, и отбросил его с такой силой, что он сбил бы с ног МакДермида, если бы тот стоял на прежнем месте.

Но его там не оказалось. «Русская» внезапно выпрыгнула из кресла и нанесла МакДермиду два сильных рубящих удара в горло и в висок. Американец потерял сознание и повалился на пол. Фэн споткнулся о ноги МакДермида и рухнул на плечо.

— Джон! — крикнула Рэнди.

Упав, Фэн потряс головой, стараясь прийти в себя, и сунул руку под пиджак. Рэнди и Смит увидели его пистолет, но они стояли слишком далеко от Фэна, чтобы выбить оружие. Китаец перекатился на спину, держа пистолет обеими руками и изготовившись к стрельбе. В коридоре послышались крики и топот ног, приближавшийся к двери. Это были люди Фэна.

Смит и Рэнди вновь оказались в ловушке. Теперь у них был только один выход.

Джон рывком развернулся, едва не потеряв равновесие от боли, и помчался к шторам, которые закрывали большое окно. Он вломился в него и исчез, увлекая с собой шторы. Послышался громкий звон разбитого стекла и треск старых деревянных рам. Рэнди, не задумываясь, прыгнула следом.

Комната находилась на третьем этаже здания, построенного в тридцатые годы. Из горла Рэнди вырвался вопль. Они со Смитом полетели вниз.

Смит и Рэнди падали, отчаянно цепляясь за все, до чего могли дотянуться. Они упали на толстый тент уличной палатки. Оказавшись в безопасности, они обменялись облегченными взглядами, собираясь с силами. Палатка заскрипела. Они поползли к ее раме, пытаясь ухватиться за стальные прутья. Стойки пружинили и гнулись.

Из окна наверху донеслись крики, и в тот же миг тент лопнул. Смит и Рэнди опять провалились, но под крышей палатки оказался еще один навес, козырьком закрывавший окно. Они соскользнули по нему и упали на зонт торговца омлетами. Зонт сразу сложился и рухнул.

Они тяжело повалились на тротуар, едва избежав столкновения с тележкой торговца. Торговец завопил. Смит и Рэнди лежали на мостовой, оглушенные, с трудом приходя в себя. Мимо них шагали люди, торопясь на работу. По узкой улице сновали грузовики, останавливаясь у обочины и перегораживая движение, отчего свободной оставалась лишь одна проезжая полоса. Пешеходы глазели на пару европейцев, свалившихся в гущу толпы. Особенный интерес вызывала светловолосая женщина в китайской деревенской одежде. Слышалась многоязычная речь: кое-кто из зевак указывал вверх, объясняя неожиданное происшествие.

Губы и лицо Джона вновь начали кровоточить. Он шевельнул руками и ногами. Болел каждый мускул, но, по всей видимости, ничего не было сломано.

Рэнди упала на спину и теперь судорожно хватала воздух, пытаясь успокоить дыхание. Она осмотрела себя, ища раны, кровь, переломы. Как ни странно, видимых повреждений не оказалось.

Смит и Рэнди почти одновременно уселись. Зеваки еще плотнее обступили их, и они вновь обменялись взглядами облегчения, к которому на сей раз примешивалась усталость. Однако погоня еще не закончилась. В эту самую минуту Фэн Дунь и его люди вполне могли мчаться за ними по лестнице.

Они поднялись на ноги, и Рэнди сказала:

— Там переулок.

Джон кивнул, не в силах произнести хотя бы слово. Прихрамывая, они зашагали к переулку, проталкиваясь сквозь толпу.

— Рэнди! Сюда! — У черного «Бьюика», махая рукой, стоял агент ЦРУ Аллан Сэведж. Его неприметное лицо было встревоженным. Еще двое членов группы бросились навстречу Рэнди и Смиту.

— Кто этот человек? — осведомился агент Бакстер, забрасывая себе на плечи руку Смита и ведя его к автомобилю.

— Не спрашивай. Усади его в машину. Быстрее!

Боковым зрением Джон заметил Фэн Дуня, который выбежал на улицу рядом с секс-шопом. Китаец вертел головой, осматриваясь вокруг. Еще трое сгрудились у него за спиной. Все держали в руках пистолеты. Заметив их, прохожие закричали и начали разбегаться.

Ноги отказывались держать Смита, он едва переставлял их. Рэнди рухнула на заднее сиденье «Бьюика». Бакстер втолкнул следом за ней Джона.

На улице загремели выстрелы. Прохожие бросились врассыпную, ища укрытия. Аллан Сэведж, занявший место за рулем, и женщина-агент, которая сидела сзади, открыли ответный огонь из автоматов.

Фэн Дунь и его люди метнулись обратно в здание. Сэведж включил передачу, «Бьюик», визжа шинами, обогнул угол и умчался.

Резидентура ЦРУ находилась в четырехэтажном здании на Лоуэр-Альберт-роуд в Центральном районе. «Бьюик» въехал в переулок позади здания, бетонная стена раздвинулась, и машина скрылась внутри. На первом этаже были убраны перегородки; здесь находился потайной гараж, а в помещениях у фасада здания — страховая контора. Весь день через ее двери входили и выходили люди, занимавшиеся вполне законной деятельностью. К удовольствию Лэнгли, а также конгрессменов и сенаторов из комитетов по надзору за финансами, контора даже приносила небольшой доход.

На втором этаже располагался медицинский пункт резидентуры. Врач, житель Гонконга, родившийся в Штатах и состоявший на жалованье у ЦРУ, осмотрел раны и ушибы Рэнди и Смита, после чего портативным аппаратом сделал рентгеновские снимки.

— Вам очень повезло, девушка, — сказал он Рэнди.

На лице Рэнди отразилось негодование. Аллан Сэведж и остальные члены спасательной группы поморщились, ожидая от нее гневной отповеди, но, к их удивлению, Рэнди ограничилась сердитым взглядом. Врач, который рассчитывал хотя бы на благодарную улыбку, смутился.

Он торопливо повернулся к Джону, пострадавшему куда тяжелее.

— На вашем лице не осталось живого места, и вокруг ребер также имеются кровоподтеки. — Что-то бормоча себе под нос, он сделал рентген и с изумлением обнаружил, что Смит отделался лишь множеством синяков. — Вас крепко избили. Будь моя воля, я бы уложил вас в постель на неделю... по меньшей мере на три-четыре дня. Через раны на лице и во рту может проникнуть инфекция.

— Прошу прощения, доктор, но у меня много работы, — сказал ему Джон. — Продезинфицируйте меня и накачайте антибиотиками. Я бы не отказался и от обезболивающего.

После ухода врача сотрудники резидентуры подали обед.

Сэведж извинился перед Рэнди:

— Мы не смогли вовремя прийти на помощь, потому что Томми удалось проследить за тобой только до той улицы. Она так и не сумела выяснить, куда именно тебя повели. Мы начали прочесывать район дом за домом, и вдруг вы вывалились из окна. Чертовски рискованный путь для бегства. Откуда вам было знать, на какой высоте расположено окно и что под ним находится?

— Это была его идея. — Рэнди кивком указала на Джона. — Я прыгнула следом за ним. — Она с жадностью набросилась на омлет с беконом.

Джон пожал плечами.

— По некоторым признакам я сообразил, что это старое невысокое здание. В любом случае у нас не было оружия, и когда к нам подступили Фэн Дунь и его громилы с пистолетами в руках, нам оставалось лишь прыгнуть в окно либо умереть.

На лицах окружающих отразилось благоговение.

Томми Паркер, вторая женщина-агент, спросила Рэнди:

— Так кто же этот человек?

— Позвольте представить вам полковника Джона Смита, доктора медицины. Он работает во ВМИИЗ. Об остальных сферах его деятельности остается лишь гадать. Верно, Джон?

— Рэнди повсюду чудятся заговоры. — Джон невинно улыбнулся. Обезболивающее уже начинало действовать. Подкрепившись омлетом, он почувствовал себя еще лучше. Его лицо было залеплено пластырем, распухшую губу также вряд ли можно было счесть приятным зрелищем. Тем не менее он сознавал, что мог бы выглядеть значительно хуже. Теперь ему хотелось одного — спокойно поспать несколько часов.

— Нам тоже чудятся заговоры, — сказал Аллан Сэведж, внимательно разглядывая его.

Джон вздохнул.

— Я микробиолог, работаю в Форт-Детрике, во ВМИИЗ. Иногда мне поручают специальные задания. Особенно при появлении новых вирусов. Может быть, закончим на этом?

Томми нахмурилась, подозрительно щуря темные глаза. У нее были коричневые волосы до плеч и привлекательное лицо, которое, на взгляд Смита, излучало ум и задор.

— И какой же вирус появился в Гонконге, полковник? — осведомилась она.

— Не в Гонконге, а в материковом Китае, — солгал Смит. — Его изучает медицинское подразделение «Донка и Ла Пьера». Правительству нужны подробности.

— Чьему правительству? — с подозрением спросила Томми.

В разговор вмешалась Рэнди:

— О Джоне я знаю наверняка лишь одно — он действует в наших интересах.

Смит уже открыл рот, готовясь отделаться шуткой, когда в дверях медпункта появился Бакстер, последний участник спасательной группы:

— Сработал телефонный «жучок», который мы установили вчера вечером в кабинете МакДермида. Только что туда кто-то позвонил.

Все вскочили на ноги и, промчавшись по коридору, вбежали в комнату у заднего фасада, напичканную электронным оборудованием. Рэнди и Джон протиснулись к портативному компьютеру, из которого донесся женский голос с легким акцентом:

— Вы — Ральф МакДермид?

Глава 31

Вернувшись в свой кабинет в пентхаузе здания «Донка и Ла Пьера», МакДермид поочередно терзался тревогой и злостью. Он работал над новым соглашением о передаче группе «Альтман» обанкротившейся гонконгской инвестиционной компании, вновь и вновь вспоминая об утренней стычке с Джоном Смитом и женщиной, которая могла и не быть русской и, уж конечно, не собиралась заключать никаких сделок. МакДермид сердился на себя за то, что она так легко обвела его вокруг пальца, и на Фэн Дуня, который недооценил Смита.

Впрочем, ситуацию вряд ли можно было счесть проигрышной. Эти двое представляли определенную опасность, однако они не нанесли сколь-нибудь серьезного вреда. У Смита по-прежнему не было возможности доказать, что «Эмпресс» перевозит запрещенные химикаты. У Фэн Дуня повсюду есть свои люди, даже здесь, в Гонконге, и со временем он настигнет и ликвидирует Смита.

Эта мысль успокоила МакДермида, и, когда зазвонил телефон, он ответил своим обычным доброжелательным тоном:

— Я слушаю, Лоренс.

— Вам звонит женщина, сэр. По второй линии. Судя по голосу, молодая и... и привлекательная.

— Женщина? Привлекательная? Ну что ж... — МакДермид не ждал звонков от женщин и теперь почувствовал прилив оптимизма. — Переключите ее на мой аппарат.

Он поправил галстук, словно собеседница могла его видеть, и в трубке зазвучал голос с легким акцентом:

— Вы — Ральф МакДермид?

— Он самый. Мы знакомы?

— Возможно. Вы — главный управляющий группы «Альтман»?

— Да, да. Это я.

— Ваша корпорация — владелец компании «Донк и Ла Пьер»?

— "Альтман" — финансовая группа, и ей принадлежит много компаний. Но зачем...

— До сих пор мы с вами не виделись, господин МакДермид, но, думаю, в ближайшее время у нас будет возможность встретиться лицом к лицу... в буквальном смысле этих слов.

У МакДермида вновь испортилось настроение. Было не похоже, что дама назначает ему свидание.

— Если у вас ко мне дело, мадам, позвоните моему секретарю, изложите ему суть вопроса и запишитесь на прием. Если вас интересует «Донк и Ла Пьер», свяжитесь с ними напрямую. Желаю всего доброго...

— Нас интересует «Доваджер Эмпресс», господин МакДермид. Поверьте, для вас будет лучше иметь дело непосредственно с нами.

Брови МакДермида поползли вверх:

— Что?

— Если вы забыли, я напомню: «Доваджер Эмпресс» — это корабль. Китайское грузовое судно, которое направляется в Басру. По нашим сведениям, его груз очень интересует американцев. Вероятно, и китайцев тоже.

— Объясните, что вам нужно, и, может быть, мы придем к взаимовыгодному соглашению.

— Ваша готовность обсудить взаимную выгоду радует нас.

МакДермид потерял терпение:

— Хватит изъясняться загадками! Либо рассказывайте дальше, чтобы я мог решить, стоит ли вас слушать, либо прекратите понапрасну расходовать мое время! — Многолетний опыт подсказывал ему, что нападение зачастую является лучшим способом зашиты.

— В начале сентября «Эмпресс» вышел из Шанхая и взял курс на Басру. В его трюмах десятки тонн тиогликоля, из которого Ирак намерен производить кожно-нарывные отравляющие вещества, а также хлорид тионила для изготовления кожно-нарывных и нервно-паралитических ядов. — В негромком голосе женщины послышалась угроза. — Этого достаточно, господин МакДермид, главный управляющий и основатель группы «Альтман»?

МакДермид утратил дар речи. Он нажал кнопку записи на аппарате, вызвал Лоренса и осторожно осведомился:

— Кого именно вы представляете и чего хотите?

— Мы представляем сами себя. Вы готовы выслушать наши условия и цену?

В кабинете появился Лоренс. МакДермид жестом велел ему определить номер телефона женщины и, едва сдерживая гнев, рявкнул:

— Кто вы такая, черт побери, и что мешает мне сейчас же бросить трубку?!

— Меня зовут Ли Коню, господин МакДермид. Я замужем за Ю Юнфу. Вы, вероятно, помните, что он — президент и управляющий компании «Летучий дракон». Он умный человек. Настолько умный и предусмотрительный, что сохранил свою копию грузовой декларации «Эмпресс». Она у нас в руках.

— Проклятие! — воскликнул Джон, не успев совладать с собой.

Все повернули к нему лица.

— Джон? Ты понимаешь, о чем идет речь? — спросила Рэнди.

— После, — сказал Смит, отмахнувшись. — Слушайте!

МакДермид ошеломленно молчал и наконец решил, что с него довольно.

— Ваш супруг сжег декларацию и совершил самоубийство. Мы называем это трагедией. Не знаю, какую игру вы ведете, однако...

— Вам сказали, что мой муж покончил с собой, чтобы спасти свою семью. К этому его принудили мой отец и люди из высших политических кругов. Вам также сказали, что он уничтожил декларацию, выстрелил себе в голову и упал в реку. Это ложь. Он сжег никчемную бумажку и выстрелил из пистолета. Он упал в реку. Но пистолет был заряжен холостыми. То, что увидел Фэн Дунь, было спектаклем. Я сама его устроила.

— Этого не может быть!

— Вы нашли труп моего мужа?

— В дельте Янцзы бесследно исчезает множество трупов.

— Вы знаете голос моего мужа, господин МакДермид?

— Нет.

— Фэн Дунь знает.

— Сейчас его здесь нет.

— Вы, конечно же, записываете наш разговор?

— Да, — после заминки ответил МакДермид.

— Тогда слушайте.

В трубке зазвучал мужской голос.

— Господин МакДермид, с вами говорит Ю Юнфу. Во время моей последней беседы с Фэн Дунем он рассказал мне о гибели американского шпиона Мондрагона на острове Люйчу, а также о том, что второй американец скрылся и его видели в Шанхае. Передайте Фэну, что, к его несчастью, мы с женой — деловые партнеры, и я никогда не утаивал от нее какие-либо сведения. Никогда. Именно она посоветовала мне сохранить декларацию и организовала мое мнимое самоубийство. Все полагают, что она умнее меня, но это неправда. Я и сам неглуп — во всяком случае, я уговорил ее выйти за меня замуж.

Вновь заговорила женщина:

— Дайте Фэну прослушать эту запись. А теперь мы с вами поговорим о деле.

— Почему переговоры ведете вы, а не ваш супруг?

— Он знает, что в этой сфере я сильнее и сообразительнее.

МакДермид обдумал ее слова.

— Либо ваш муж мертв, а его голос записан на пленку.

— Вы прекрасно понимаете, что это не так. Даже будь все иначе, какое это имеет значение? Декларация у меня, и вы желаете ее получить.

— А чего желаете вы, госпожа Ли?

— Деньги, на которые я, мои дети и муж могли бы безбедно прожить вдали от Китая. Я разумный человек и готова удовлетвориться скромной суммой, которая обременит вас не больше, чем комариный укус. Полагаю, два миллиона американских долларов устроили бы нас всех.

— И это все? — В голосе МакДермида прозвучала саркастическая нотка.

Женщина пропустила его насмешку мимо ушей:

— Нам потребуются билеты и подлинные паспорта с визой.

— Взамен вы отдадите мне декларацию?

— Да, как я и сказала.

— А если вы не получите то, что требуете?

— Тогда я отдам декларацию американцам и китайцам. Я устрою так, чтобы они получили ее из моих собственных рук — точно так же, как я устроила «самоубийство» Юнфу. Оригинал отправится в Вашингтон, а копия — в Пекин.

МакДермид рассмеялся:

— Если Ю Юнфу действительно жив, он должен понимать, что это невозможно. Такого попросту не может случиться. Но если даже такое произойдет, его убьют. И вас тоже.

— Мы пойдем на этот риск с охотой, — ровным, бесстрастным голосом отозвалась Ли Коню. — Но готовы ли вы к тому, что мы передадим в Белый дом и Джун Нань Хаи декларацию и все известные нам подробности истории с «Эмпресс»?

МакДермид замялся. Жизнь полна сюрпризов, и многие из них весьма неприятны. Сюрприз, который преподнесла ему Ли Коню, грозил столь тяжелыми последствиями, что он никак не мог попросту отмахнуться от собеседницы, кем бы та ни была.

— И каким же образом вы предполагаете реализовать нашу договоренность? — спросил он.

— Вы либо ваш человек передадите нам деньги и паспорта. Получив вознаграждение, мы вернем вам декларацию.

МакДермид вновь рассмеялся:

— Вы держите меня за дурака, мадам Ли. Где гарантии, что я получу декларацию и что она вообще существует?

— Мы тоже не дураки. Вздумай мы совершить такой обман, вы достанете нас даже из-под земли. Но вы не преступник, который добивается своего путем устрашения. Как только декларация окажется у вас в руках, а мы уедем, ваше желание ликвидировать нас значительно ослабнет. Вы не захотите тратить на нас деньги, время и собственные нервы. Как говорится, после драки кулаками не машут.

— Я должен тщательно все обдумать.

— А стоит ли? У вас ведь нет другого выхода.

— Где мы произведем обмен?

— У Спящего Будды неподалеку от Дацу. Это в провинции Сычуань.

— Когда?

— Завтра на рассвете.

— Вы сейчас в Дацу?

— Неужели вы надеялись, что я отвечу? Да и к чему вам это? Вы наверняка проследили мой звонок и скоро узнаете, где мы находимся. Учитесь терпению. Жителям западного мира уже давно пора перенять у азиатов это полезное качество.

МакДермиду требовалось потянуть время. Первым делом он должен был проиграть запись Фэну и убедиться в том, что говорившие по телефону люди именно те, за кого себя выдают. Во-вторых, если это действительно Ли Коню и Ю Юнфу, нужно было дать Фэну возможность отыскать и уничтожить их, не дожидаясь личной встречи.

— Вы знаете, который теперь час, мадам? Если вы настолько умны, как утверждаете, и если ваш муж — действительно Ю Юнфу, вы должны понимать, что я не могу получить два миллиона долларов наличными и добраться в Дацу из Гонконга в такой короткий срок. Вдобавок я должен обсудить ваш рассказ с Фэном.

В трубке послышался шепот. Собеседники МакДермида совещались. Они были гораздо менее уверены в себе, чем пытались показать.

— Вы лично встретитесь с нами? — спросила женщина.

МакДермид и не думал ехать в Китай, тем не менее сказал:

— Мадам, вы, вероятно, очень плохо знаете Фэн Дуня, если решили, что я доверю ему два миллиона долларов наличными.

— Очень хорошо, — после короткой паузы произнесла женщина. — Итак, два миллиона долларов банкнотами, новые паспорта, билеты и выездные визы. Послезавтра на рассвете у Спящего Будды. — Она положила трубку.

Лоренс высунул голову из-за двери. Он улыбался:

— Мы их засекли. Они в Урумчи.

Вашингтон, округ Колумбия

В этот поздний час пирсы яхт-клуба «Анакостия» практически вымерли. Сидя в своем тесном кабинете, Фред Клейн то и дело поглядывал на морской хронометр. Он быстро произвел подсчет в уме: в Вашингтоне полночь, значит, в Гонконге полдень завтрашних суток.

Куда, черт побери, запропастился Джон? Клейн заерзал в кресле; несмотря на усталость, он не мог заставить себя сидеть неподвижно. Многолетний опыт подсказывал ему, что исчезновение Джона можно объяснить многими причинами — от транспортных пробок до аварии в метро или нелепого природного катаклизма. Нельзя было исключать и то, что Джона разоблачили и ликвидировали. Как ни старался Клейн, он не мог отделаться от этой мысли.

Он еще раз посмотрел на хронометр. Куда, черт побери...

Зазвонил синий телефон на полочке позади стола. Клейн схватил трубку.

— Джон?..

— Я не Джон. Не знаю, о ком идет речь, но надеюсь, что у этого человека все в порядке.

— Извини, Виктор, — сказал Клейн, пытаясь скрыть разочарование. Его мысли приняли иное направление.

Виктор Агажемян, бывший советский инженер-гидростроитель, теперь был армянским гражданином, но по-прежнему жил и работал в Москве. Он участвовал в возведении огромной плотины на Янцзы и имел право свободно передвигаться по всей территории Китая. Агажемян был одним из первых агентов, завербованных Клейном для осуществления операций «Прикрытия-1» в Азии, особенно в Китае.

— Ты вошел в контакт? — спросил Клейн.

— Вошел. Передаю слова Киавелли: «По всей видимости, этот старик именно тот человек, за которого себя выдает. Колония находится в сельской местности, инфраструктура неразвитая, военных объектов мало, и они расположены вдалеке друг от друга. Примитивные аэродромы. Способность охраны к сопротивлению, по моим оценкам, — от средней до минимальной. Расчетное время от начала до завершения операции от десяти до двадцати минут. Условия для побега — благоприятные». Это все, Фред. Собираетесь вытащить старика из колонии?

— Что ты думаешь о такой операции?

— Судя по тому, что я видел, капитан Киавелли не ошибся в оценке обстановки. Но я не встречался с самим пленником.

— Спасибо, Виктор.

— Не за что. Деньги поступят обычным путем?

— О любых изменениях тебя известят заранее. — Клейн уже вернулся мыслями к Смиту.

— Прошу прощения за неуместный вопрос, но Россия и Армения переживают не самые лучшие времена.

— Понимаю, Виктор. Я благодарен тебе. Ты, как всегда, действовал умело и профессионально. — Клейн положил трубку, подумав, что замысел Киавелли вполне можно реализовать, если... «Куда, черт побери, запропастился Джон?»

Он посмотрел на часы, снял очки, помассировал глаза и откинулся в кресле, глядя на синий телефон и дожидаясь его звонка.

Воскресенье, 17 сентября

Гонконг

Джон повернулся кругом:

— Мне нужно идти.

— Эй, солдат, — заговорила Рэнди. — Ты никуда не пойдешь, пока не расскажешь нам, в чем тут дело.

Джон нерешительно замялся. Если он откажется от объяснений, Рэнди доложит в Лэнгли и начнет доискиваться самостоятельно. С другой стороны, что он мог сообщить, не выдав целиком доверенную ему тайну? Вероятно, немногое, и на сей раз у него не было убедительной легенды, которая сбила бы с толку Рэнди и ее людей. Воскресшая супруга Ю Юнфу привела слишком много подробностей, в том числе — список незаконных грузов «Эмпресс». Смит ничего не мог сказать, не упомянув о том, чего не знала Ли Коню, — о своем задании.

— Хорошо, я не стану лгать, — заговорил он. — Но я не могу рассказать вам, что происходит. Подробности известны только тем, кому их необходимо знать, а я выполняю конкретные распоряжения. Могу лишь заверить вас: я работаю на Белый дом. Меня прислали сюда только потому, что я участвовал в научной конференции на Тайване и имел возможность незамедлительно перебраться в Китай. Меня выбрали исключительно из соображений удобства. Женщина, голос которой вы только что слышали, — супруга человека, играющего в этой истории ключевую роль. Она и ее муж исчезли. Однако мы ничего не знали о его смерти. Я должен как можно быстрее доставить эту информацию своему руководству.

— Но при чем здесь корабль и грузовая декларация? — спросила Рэнди.

— Этого я не могу сказать.

Рэнди пристально смотрела ему в глаза, пытаясь уловить фальшь, но видела только тревогу, и это беспокоило ее.

— Связана ли твоя операция с утечками информации из Белого дома?

— Утечки? Это и есть твое задание? Тебе поручили следить за МакДермидом?

— Да. А ты вышел на него, осуществляя свою операцию.

— Верно. Я должен передать своему начальству очень многое.

— Я тоже.

Томми, которая покинула комнату некоторое время назад, торопливо вернулась, бормоча ругательства:

— За нами следили! Джон, если вы собираетесь уходить, отправляйтесь через боковую дверь, ведущую в соседнее здание, а затем — в следующее. Этот путь выведет вас на перпендикулярную улицу.

— О ком вы говорите?

— О Фэн Дуне и его людях. Они наблюдают за улицей и переулком. Одно радует — похоже, они не знают толком, где мы находимся.

— Этот путь свободен? — спросил Джон. Все резиденции и явочные квартиры разведслужб имеют два, а то и три выхода.

— Еще нет. Вам придется подождать.

— У вас не найдется свободной комнаты? Я должен выйти на связь.

— Ты не боишься, что в комнате окажутся «жучки» и мы тебя подслушаем? — мстительным тоном осведомилась Рэнди.

Ситуации, в которых Джон был вынужден утаивать что-либо от Рэнди, нравились ему ничуть не больше, чем ей самой. Он оглядел агентов ЦРУ и одарил их самой искренней улыбкой, на какую был способен:

— Я доверяю вам. Черт побери, вы вытащили меня из передряги. И я очень благодарен вам за врача, за обед и за то, что вы помогаете мне выбраться отсюда. Если повезет, я, быть может, сумею ответить вам тем же.

Рэнди свирепо воззрилась на него и покачала головой.

— От тебя одни неприятности, Джон, — сказала она, тяжело вздохнув. — Ладно. Я сама найду тебе свободную комнату.

Глава 32

МакДермид уединился с Фэн Дунем в своем кабинете, наполненном музейными полотнами и вазами династии Мин. Фэн уселся в кресло напротив стола МакДермида, скрестив на груди могучие руки, с бесстрастным выражением на широком лице.

— Смит и женщина залегли на дно: — После побега пленников Фэн отрядил большинство своих людей на поиски, а остальные занялись опросом прохожих. Именно они сообщили Фэну об американце, который окликнул бежавшую женщину из машины. Он назвал ее то ли Сэнди, то ли Мэнди или, может быть, Рэнди.

— Черт побери, что ты хочешь этим сказать? — спросил МакДермид, с трудом сдерживая гнев. Ему не терпелось предъявить Фэну запись разговора с Ли Коню.

— Мои люди сумели проследить за ними до Лоуэр-Альберт-роуд, после чего они исчезли в переулке.

— Исчезли? Кто же они такие — волшебники?

— Судя по всему, там находится нечто вроде явочного дома с потайными выходами. Мои люди продолжают наблюдение.

— Значит, они все-таки из ЦРУ?

— Мы до сих пор не имеем сведений о принадлежности Смита к какой-либо из известных разведслужб. Имя женщины мы знаем лишь частично, вдобавок его плохо расслышали. Это может быть как имя, так и фамилия. Мы пытаемся установить ее личность по своим каналам. Но я исхожу из предположения, что она работает в ЦРУ. Кем бы ни были эти двое, они рано или поздно объявятся вновь.

Столкнувшись с таким множеством затруднений, МакДермид растерялся. Когда речь шла о терпящей бедствие компании либо о пакете обесценившихся акций, он чувствовал себя в своей стихии. Еще лучше — прибрать к рукам нечистоплотного политика либо сенатора, проигравшего выборы, и использовать этих людей для выколачивания инвестиций или проталкивания выгодного законопроекта. Для МакДермида это было детской игрой. Груз «Эмпресс» — совсем другое дело. Это предприятие было настолько масштабным, что могло увенчать все остальные, словно драгоценный камень.

МакДермид подавил тяжелый вздох. Ради «Эмпресс» он был готов преодолеть любые трудности.

— Возможно. Забудь на время о Смите и женщине и послушай вот это. — Когда запись закончилась, обычно добродушное лицо МакДермида излучало ярость. — Это действительно Ли Коню и Ю Юнфу?

Фэн Дунь окинул кабинет мрачным взглядом и кивнул.

— Они обвели меня вокруг пальца.

— Обвели тебя вокруг пальца! — взорвался МакДермид. — И это все, что ты можешь сказать? Ты — болван! Юнфу жив, и декларация по-прежнему находится у него! Они подменили документ, и ты увидел, как Ю сжигает другую бумагу, а его самоубийство было хорошо поставленным спектаклем. Он упал в реку именно для того, чтобы ты не нашел труп. Он выстрелил холостым! Как ты мог свалять такого дурака?

Фэн Дунь молчал. В его глазах мелькнуло презрение и тут же исчезло.

— Все это устроила женщина. Я с самого начала должен был догадаться, что в этой семье именно она — мужчина.

— И это все, что ты можешь сказать?

Фэн деревянно улыбнулся разгневанному управляющему:

— Чего вы хотите, «тайпан»? Ли Коню обманула меня. Думаю, она обманула многих, в том числе собственного отца. Он уверен, что Юнфу мертв. Я тоже так считал. Но теперь мы должны сделать так, чтобы она нас больше не обманывала.

— Главное для нас — вернуть декларацию, прежде чем ее получат американцы!

— Вернем. Ли Коню позвонила вам первому. Это добрый знак. Она либо не доверяет американцам, либо сомневается в том, что они заплатят столько же, сколько вы.

Она пойдет на контакт с ними только в безвыходном положении.

— Откуда тебе это знать?

— Американцы не хотят портить отношения с Китаем. Как только декларация окажется у них, скандал уляжется, а Ли Коню достаточно умна, чтобы понимать — если Китай потребует выдать ее и Юнфу, американцы сделают это. Она предпочтет взять ваши деньги, чем надеяться на любезность Вашингтона.

Объяснения Фэна несколько уняли гнев МакДермида.

— Возможно, ты прав. Обратиться к американцам было бы значительно рискованнее для нее и Юнфу. Мне удалось выгадать для тебя немного времени. Отправляйся в Урумчи и найди их.

Лицо Фэна приняло язвительное выражение.

— Все не так просто, «тайпан». Вы знаете, где находится Урумчи?

— Я знаю Шанхай, Пекин, Гонконг и Чунцин. На мой взгляд, вся остальная территория вашей убогой страны — сплошная пустыня.

— Вы недалеки от истины. — Теперь к насмешке на неподвижном лице Фэна примешивалось уважение. — Как я уже говорил, Ли Коню очень умна. Урумчи находится в провинции Синьцзян, у северной окраины пустыни Такла-Макан. Это одно из самых удаленных от Гонконга мест в Китае, и приехать туда можно не раньше завтрашнего позднего утра. Однако из Урумчи можно за несколько часов добраться до любой точки страны. Неподалеку от Дацу есть два крупных города — Чунцин и Чэнду. Они могут вылететь в любой из них, и это вдвое усложняет поиски.

— Но ты отыщешь их, Фэн, не правда ли? — Это был не вопрос, а приказ.

— Я немедленно вылетаю в Чунцин. Не знаю, удастся ли мне отыскать их загодя, но по крайней мере я доберусь до Спящего Будды раньше назначенной встречи.

— Хочешь устроить засаду?

— Естественно.

МакДермид вновь вспылил:

— Эта женщина наверняка ожидает, что ей устроят ловушку!

— Ожидать — это одно дело, избежать ее — совсем другое. Я как следует все спланирую и внушу им, будто бы события развиваются так, как они ожидали. Либо с самого начала застану их врасплох.

— Почему ты думаешь, что они явятся на встречу?

— По-моему, они боятся и Вашингтона, и Пекина. Рано или поздно майор Пэн и его секретная полиция выследят их. Вы и ваши деньги — единственный шанс для них и их детей уцелеть и вести сносное существование. Разумеется, они будут настороже и постараются обезопасить себя и тех, кто придет на встречу вместе с ними. Но, как сказала Ли Коню, у них нет другого выбора.

— Надеюсь, на сей раз ты не ошибаешься.

— Им не удастся вновь обмануть меня, — казалось, глаза Фэна потемнели.

— Ли Коню опережала тебя на шаг еще с Шанхая.

— От этого она стала слишком самоуверенной.

МакДермид задумался. Он не был атлетом, но и слабаком тоже. Он мог добраться до Спящего Будды и умел стрелять. Он служил лейтенантом во Вьетнаме, там, где младшие офицеры были пушечным мясом, и успешно вел с Вашингтоном игру, которая превратила его в могущественного теневого деятеля. Взвесив все, он решил, что декларация — слишком ценный документ, чтобы поручить его добывание одному Фэну.

— Мы поедем вместе, — сказал он. — Ты отправишься сегодня вечером, а я — завтра ночью. С кем ты связан в Пекине? — МакДермида все больше интересовала личность человека, который не только отправил субмарину следить за «Джоном Кроувом», но и сумел убедить ее капитана подготовиться к боевым действиям на основании неподтвержденных данных о намерениях американских десантников тайно проникнуть на борт сухогруза.

Фэн приподнял бровь:

— Вы не платите мне за имена. Вы платите мне за то, что я выполняю работу.

— Я плачу тебе за то, чтобы ты делал все, что я тебе велю, черт побери!

— Никто не платит мне так много, «тайпан», — с пренебрежением заметил Фэн.

МакДермид свирепо воззрился на него, однако лицо китайца оставалось бесстрастным. Люди вроде Фэн Дуня были для МакДермида пешками, он не мог без них обходиться, но отводил им в своих замыслах весьма ограниченную роль. Он уже два десятилетия нанимал таких фэн дуней для разнообразных операций, разыскивая по всему миру через подпольные сети наемников, специальных агентов и убийц, которые выживали не только благодаря силе, выносливости и умению, но и связям. Эти люди старательно берегли свои полезные знакомства.

— У «Альтмана» есть холдинги в Чунцине, — заговорил наконец МакДермид, решив отложить на время вопрос о связях Фэна. — Попроси своего пекинского друга добыть для меня разрешение отправиться туда по делам. Разумеется, документы нужны мне безотлагательно.

— А деньги?

— Я распоряжусь собрать необходимую сумму.

— Вы отдадите им два миллиона долларов? — В голосе Фэна послышалось изумление.

МакДермид кивнул:

— Без денег Ли Коню не обмануть. Вдобавок два миллиона — мелочь по сравнению с тем, что я надеюсь получить в случае успеха.

— Вы не боитесь, что наличные деньги соблазнят меня или моих людей?

— Разве я должен бояться? — МакДермид изучающе смотрел на китайца. — Когда все это закончится, ты получишь солидную премию.

— Ваша щедрость у всех на слуху, — негромко произнес Фэн. — Я подготовлю свою группу и достану для вас проездные документы, «тайпан».

МакДермид смотрел вслед уходящему Фэну. В слове «тайпан» ему вновь почудился вызов.

Дацу

Деннис Киавелли срезал со стеблей зеленые головки бок-чоя и бросал их в тележки, которые катили вдоль длинных овощных грядок заключенные старшего возраста. Стояла необычайно жаркая для сентября погода, и капитан обливался потом. Работа была изнурительная, но она не требовала умственных усилий, и у Киавелли было достаточно времени осознать, какое это счастье — быть солдатом, действующим во вражеском тылу, а не батраком, который гнет спину в поле.

Послышался едва уловимый шепот:

— Старика переводят.

— Когда?

— Завтра, — ответил охранник, проходя вдоль гряды.

— Куда?

— Не знаю. — Охранник удалился за пределы слышимости и продолжал шагать вперед. С его плеча дулом вниз свисал старый карабин марки «56».

Что стряслось? Неужели он совершил ошибку? Киавелли принялся яростно рубить бок-чой. Неужели кто-то из охранников выдал Тейера? Но тогда старик уже исчез бы из колонии, а самого капитана подвергли бы допросу или убили. Он вспомнил слова Тейера: «Меня продержали в застенках слишком долго, чтобы признать, что я вообще был в их руках». Сейчас, когда возникла перспектива подписания договора по правам человека, кто-то, должно быть, вспомнил, что в Китае до сих пор держат по крайней мере одного американского заключенного. Вероятно, его собрались перевести, чтобы изолировать вновь и спрятать там, где его никто никогда не найдет.

Киавелли должен был предупредить Клейна. Как только раздался сигнал к обеду, заключенные выстроились в колонну и охранники повели их к грунтовой дороге, на которой ждал фургон с пищей. Топчась на месте, Киавелли тянул время до тех пор, пока с ним не поравнялся один из политических заключенных-уйгуров.

— Мне нужно передать весточку на волю, — шепнул капитан.

Уйгур кивнул, не глядя на него.

— Передай своему человеку, что завтра утром Тейера увезут из колонии. Пусть он запросит инструкции.

Уйгур, не ответив, взял миску с обедом и присоединился к группе своих соплеменников, сидевших на обочине. Киавелли со своей порцией устроился в тени приземистого дуба. Он был одним из двух иностранцев в колонии, и никто из заключенных не хотел обедать вместе с ним, опасаясь подозрений в том, что Киавелли внушает им чуждые политические идеи.

Капитан лихорадочно перебирал в уме варианты, терзаясь дурными предчувствиями, но все же заставил себя поесть. Он сомневался в том, что Клейн успеет организовать спасательную операцию, а значит, у него оставался единственный выход — попытаться собственными силами освободить Тейера до наступления утра. В результате они окажутся на открытой равнине, за ними начнет охотиться китайская армия, а местные жители слишком запуганы, чтобы можно было рассчитывать на их помощь. Такое развитие событий не внушало Киавелли оптимизма.

Гонконг

Уединившись в комнате у заднего фасада резиденции ЦРУ, Джон связался с Клейном по сотовому телефону.

— Господи, Джон, это ты? — В голосе шефа «Прикрытия-1» явственно слышалось облегчение.

— Да, я жив, и у меня много новостей.

— Не сомневаюсь в этом. — Клейн задышал прерывисто и хрипло, как будто переполнявшие его эмоции мешали ему говорить. Потом он взял себя в руки и произнес своим обычным повелительным тоном: — Докладывай все с самого начала.

Джон рассказал о записке с вызывающим автографом «РМ», обнаруженной в здании «Донка и Л а Пьера», о том, как его схватил Фэн Дунь, и о появлении Рэнди в комнате для допросов.

— Вместе с Фэном там был МакДермид. Наше бегство оказалось несколько более драматичным, чем мне хотелось бы. — Джон упомянул о расследовании информационных утечек в Белом доме, которое вела Рэнди, о ее слежке за МакДермидом. Также он рассказал о переговорах МакДермида с Ли Коню и Ю Юнфу, подслушанных им и агентами ЦРУ при помощи телефонного «жучка».

— Они остались в живых? — вскричал Клейн.

— И забрали экземпляр декларации, хранившийся в «Летучем драконе».

В голосе шефа «Прикрытия» зазвучало возбуждение:

— Значит, встреча состоится в Дацу, послезавтра на рассвете?

— Да. МакДермиду удалось отложить встречу на сутки. Думаю, он надеется, что Фэн Дунь сумеет отыскать Ли Коню и Ю Юнфу до указанного срока и забрать у них документ.

— Когда мы посадим МакДермида в Ливенворт, надо будет его поблагодарить. Напомни мне об этом. Его черед обязательно настанет, поверь мне, — пообещал Клейн.

— Вы сможете перебросить меня в Дацу до встречи у Спящего Будды?

— Обязательно. Что же до Ральфа МакДермида, то о его роли в истории с утечками из Белого дома я узнал буквально только что. Это омерзительно, и тем не менее это правда.

— Как вы собираетесь доставить меня в Китай?

— Когда ты в последний раз прыгал с парашютом?

Вопрос Клейна пришелся Джону не по вкусу.

— Пять лет назад.

— Как ты относишься к высотным прыжкам?

— Смотря с какой высоты прыгать.

— С самой большой, на какую мы сможем тебя поднять.

— Неужели вы намерены затребовать для меня тяжелый самолет?

— Только если смогу посадить его где-нибудь, не привлекая ненужного внимания. Ну а пока МакДермид находится в Гонконге, наведи о нем справки, попробуй выяснить, каким образом он причастен к утечкам и зачем ввязался в операцию с контрабандой, которую перевозит «Эмпресс». Привлеки к работе сотрудников ЦРУ. На мой взгляд, ничто не мешает нам воспользоваться их помощью.

— Я вижу, вы наконец осознали пользу взаимовыручки, — заметил Смит.

Ответом ему был хрипловатый смешок.

— Я рад, что ты вновь в строю, Джон, — сказал Клейн. — Я уже успел соскучиться по нашим веселым пикировкам. — Он дал отбой.

Джон отправился искать Рэнди. Теперь, когда МакДермид и Фэн Дунь сосредоточили свои усилия на изъятии последней копии декларации, их интерес к нему и Рэнди угаснет. Это означало, что он мог вернуться в отель, разумеется, соблюдая осторожность, изменить свою внешность и возобновить слежку за МакДермидом вплоть до того момента, когда ему придется вспомнить свои навыки парашютиста.

Рэнди сидела в кабинете вместе с Томми Паркер.

— Я должен немедленно уйти, — сказал он женщинам.

— А как же Фэн Дунь и его команда?

— Готов спорить, их уже след простыл.

— След простыл? — Томми нахмурилась.

— Джон имеет в виду, что они отправились в Дацу, — пояснила Рэнди. — Отныне мы интересуем их гораздо меньше. Теперь им безразлично, чем на самом деле занимается Джон. Я угадала, солдат?

Смит не поддался на ее уловку.

— Почти. Я очень благодарен вам и Рэнди. Вы помогаете мне не в первый раз и, надеюсь, не в последний, и я был бы рад рассказать вам больше. Но приказ есть приказ.

Рэнди через силу улыбнулась.

— Если тебе что-нибудь понадобится — звони. И черт с ними, с инструкциями. — Она посмотрела Джону в глаза. — Будь осторожен. Я знаю, ты чувствуешь себя прекрасно, но выглядишь так, словно столкнулся с грузовиком.

— Восхитительное зрелище. — Джон растянул в улыбке опухшие губы. — Зато ты цела и невредима.

Рэнди сидела в кресле, откинувшись на спинку и скрестив длинные ноги. Светлые волосы всклокоченными прядями окружали ее безупречно изваянное лицо.

— Это моя работа, — сухо отозвалась она. — Я обязана сохранять лицо в таком состоянии, чтобы на него можно было нанести маскировочный грим.

— К твоим услугам лучшие специалисты ЦРУ. Мне пора. Где здесь боковой выход?

Томми, с изумлением следившая за их разговором, сказала:

— Он вам не нужен. Эти люди ушли.

— Тем не менее. Я не хочу искушать судьбу.

Вашингтон, округ Колумбия

Фред Клейн мгновенно проснулся и открыл глаза. Он лежал на складной кровати в своем кабинете. На причале яхт-клуба царили ночной мрак и полная тишина. Последнее судно, потрепанный морской траулер, прибывший в одиннадцать вечера, стал на якорь, и члены его экипажа разошлись по домам.

Вновь послышался резкий звонок телефона. Именно он разбудил Клейна. После разговора со Смитом он сразу уснул. Сейчас он рывком уселся, свесил ноги с кровати и побрел к столу, все еще находясь в полузабытьи. Перед тем как лечь, он бодрствовал тридцать часов.

Звонил синий телефон. Клейн схватил трубку:

— Слушаю.

— Должно быть, ваша новая контора — уютное гнездышко, если вы так крепко спите, — сказал Виктор Агажемян и усмехнулся. — Я звонил целых две минуты, но знал, что вы непременно окажетесь на месте.

— Чего хочет Киавелли, Виктор?

— Ага. Я вижу, вы не склонны болтать по пустякам.

— Только не в три часа ночи.

— Справедливое замечание. Капитан Киавелли сообщил мне, что завтра утром объект будет переведен на новое место. Он не знает, куда именно и по какой причине, однако, судя по всему, это не связано с его заданием.

— Проклятие! — Клейн окончательно проснулся. — Он так и сказал?

— Слово в слово.

— Спасибо, Виктор. Мы переведем деньги на ваш счет.

— Не сомневаюсь в этом.

Клейн дал отбой, но продолжал держать трубку в руке, размышляя. Итак, Киавелли решил, что приказ о переводе Тейера — рутинная процедура либо связан с договором по правам человека. Возможно, он имеет какое-то отношение к «Эмпресс». Как бы то ни было, операция оказалась на грани катастрофы. Клейн не успел бы вовремя доставить на место ни гражданскую, ни даже военную группу. Он посмотрел на корабельный хронометр. У него еще оставалось время пустить в ход запасной план. Он отпустил рычаг синего телефона и набрал номер.

Гонконг

Джон не ошибся. Он осмотрел отель и убедился в том, что за ним никто не следит, если не считать агента ЦРУ, которого, как полагала Рэнди, он не заметил в явочном доме. Ей следовало отдать должное — выполняя задание, она превращалась в настоящего бульдога.

Сотрудники отеля приветствовали Смита, заговорщическими улыбками давая понять, что его ночное отсутствие и следы побоев не ускользнули от их внимания. Оставшись один, он подошел к зеркалу в ванной комнате, сорвал с лица пластыри и осмотрел раны. Он прикасался к ним, морщась от боли, но все повреждения оказались сравнительно неглубокими. Ему очень хотелось вымыться в душе, но все же он решил принять ванну-джакузи.

Когда зазвонил сотовый телефон, Смит спокойно намыливался. Аппарат лежал в кармане халата, висевшего на расстоянии вытянутой руки. Смит оставил его там, отправляясь на разведку в «Донк и Ла Пьер».

— Да?

— Ты выезжаешь сегодня вечером, — сказал Клейн.

— Что я буду делать в Дацу полтора дня? Изображать из себя туриста? По-моему, мы сошлись на том, что мне лучше остаться в Гонконге и выведать замыслы МакДермида.

— Это было три часа назад. С тех пор произошли серьезные перемены. — Клейн рассказал Джону о звонке Виктора Агажемяна.

— Вы сумеете снарядить эвакуационную группу в столь сжатые сроки?

— Нет, я отправлю туда тебя. Ты поможешь Киавелли вытащить Тейера из колонии.

— Мы будем действовать вдвоем? Каким же образом? Вы не забыли, что я не говорю по-китайски?

— Киавелли говорит. У меня нет времени, чтобы объяснить все как следует. Ты сам оценишь обстановку после приземления. Ты можешь выехать сейчас же?

— Я в ванной. Дайте мне двадцать минут.

— Оставь вещи в номере. Я пришлю туда человека, он соберет твои веши и выпишет тебя из отеля. На улице ждет машина, на которой ты отправишься в аэропорт. В машине ты найдешь одежду и снаряжение. До авианосца тебя подбросит истребитель ВМФ.

— Как насчет...

Но Клейн уже дал отбой. Джон, постанывая, смыл с себя пену и аккуратно вытерся, стараясь не прикасаться к ранам на лице и устрашающим кровоподтекам на теле. Горячая вода и струи из сопел джакузи отчасти уняли боль, и он почувствовал себя лучше. Он оделся и вышел из номера. Пока он спускался в лифте, его беспокойство нарастало. В какую историю Клейн втравил его на сей раз?

Глава 33

В своем самом коротком и туго облегающем наряде Рэнди притягивала взгляды всех мужчин и большинства женщин, собравшихся на вечеринке у британского консула. Для разнообразия она не стала покрывать лицо гримом, лишь нанесла несколько мазков макияжа. Светлые волосы Рэнди были уложены в высокую элегантную прическу, и она надеялась, что выставленные напоказ прелести до такой степени увлекут МакДермида, что он не узнает ее.

Она взяла бокал шампанского с подноса проходившего мимо официанта и приблизилась к единственному знакомому ей человеку, сотруднику британской фирмы, которая служила прикрытием для M16.

Тот улыбнулся Рэнди:

— Работаете или забавляетесь?

— Разве есть какая-то разница, Мэл?

— Огромная. Если вы забавляетесь, я мог бы вам подыграть.

— Очень любезно с вашей стороны. — Рэнди улыбнулась в ответ. — Как-нибудь в другой раз.

Мэл печально вздохнул:

— Очень жаль. Я вижу, сегодня вы можете рассчитывать только на меня. С кем бы вы хотели познакомиться? И кстати, какая у вас легенда?

Рэнди объяснила ему ситуацию, и он повел ее по комнате. Окружающие глядели им вслед. Очень скоро МакДермид заметил Рэнди. У него отвалилась челюсть. Рэнди послала ему ободряющую улыбку, продолжая беседовать с пожилой китаянкой из верхних эшелонов местных органов управления.

— Вы не могли бы представить меня своей очаровательной подруге, мадам Сунь?

МакДермид беззвучно возник за спиной Рэнди и прикоснулся к ее руке, обращаясь к китаянке.

Госпожа Сунь снисходительно улыбнулась ему и предупредила Рэнди:

— Будьте осторожны с ним, девушка. Он известный обольститель.

— Репутация господина МакДермида у всех на слуху, — отозвалась Рэнди.

— В таком случае я оставляю вас наедине.

МакДермид вежливо склонил голову, прощаясь с мадам Сунь, потом повернулся к Рэнди, и она заметила, как его глаза чуть сузились, словно он почуял что-то неладное.

Рэнди выпятила губы, меняя выражение лица:

— Я действительно много о вас слышала, господин МакДермид. Можно, я буду звать вас Ральфом?

Настороженность во взгляде МакДермида исчезла, и теперь он вновь смотрел на нее со сладострастием. Вероятно, причиной тому были ее безупречное американское произношение и вызывающий наряд.

Он улыбнулся:

— Что же вы слышали обо мне, дорогая?

— То, что вы — сильный мужчина во всех смыслах этого слова.

Столь откровенный намек в устах такой ослепительной женщины заставил МакДермида приподнять брови, впрочем, не слишком высоко.

— Кто же вы такая?

— Меня зовут Джойс Рей. Я работаю в Сан-Франциско в импортно-экспортной компании «Империал».

— Или «Империал» работает на вас?

— Пока нет.

МакДермид рассмеялся:

— А вы — дама с амбициями. Вы нравитесь мне, Джойс Рей. Быть может, прогуляемся вдоль столов с угощениями и найдем свободные кресла? Или отправимся на свежий воздух?

— Я ужасно голодна. — Рэнди постаралась произнести эту фразу как можно более двусмысленно и заметила, как порозовела шея МакДермида. Он клюнул на приманку.

— Что ж, идемте. — МакДермид протянул ей руку.

Они подошли к буфету и, взяв тарелки, уселись в укромном уголке патио. МакДермид рассказал несколько тщательно подобранных анекдотов о группе «Альтман», а Рэнди сообщила в ответ, что «Империал» — это компания оптовой торговли с клиентурой во всех крупных городах США и филиалами во многих странах мира. Также она упомянула о том, что занимает пост вице-президента.

Беседа текла гладко, и Рэнди уже собралась начать выуживать из МакДермида информацию, когда тот вдруг напрягся всем телом. Из-под его пиджака послышалось едва уловимое жужжание. Сотовый телефон.

— Прошу прощения, я на минуту отлучусь. — МакДермид не улыбался, в его голосе звучал металл. Он зашагал в сад, минуя гибискусы и деревья жасмина. Рэнди не рискнула отправиться следом. Поступить так означало бы выдать себя с головой. В любом случае она вряд ли узнала бы что-нибудь интересное.

МакДермид отсутствовал не больше половины минуты.

— Мне нужно ехать, — сказал он, вернувшись. — Непредвиденные обстоятельства. Я позвоню в вашу компанию.

Прежде чем Рэнди успела ответить, он двинулся прочь. Как только он вышел в дверь, отправилась за ним — сначала пешком, потом на автомобиле, все время держась на некотором отдалении. Вслед за МакДермидом она въехала в парковочный гараж здания «Донка и Ла Пьера».

Рэнди выждала, потом поставила свою машину так, чтобы между ней и машиной МакДермида было шесть автомобилей. МакДермид стоял у лифта, притоптывая ногой. Как только прибыла кабина, он вошел внутрь, и дверца закрылась. Рэнди выбралась из салона и торопливо приблизилась к лифту. Судя по указателю, МакДермид поднялся на верхний этаж. В пентхауз. Зачем он приехал сюда в столь поздний час? Рэнди встревожилась. С другой стороны, может быть, ей удастся выяснить что-нибудь полезное.

Она бегом вернулась к машине. Ее юбка задралась, обнажая бедра. Оказавшись в салоне, она включила приемник беспроводного «жучка» и услышала голос МакДермида:

— Я у себя в кабинете.

— Должно быть, случилось что-то очень важное, если вы решили обсудить это со мной, — ответил мужской голос. Рэнди не узнала его. — Только не говорите мне, что вы позволили Смиту бежать.

— Я никому ничего не позволял, — отрывисто бросил МакДермид. — Тем не менее им удалось скрыться.

— Что значит — «им»? — Голос принадлежал человеку средних лет. Спокойный, хорошо поставленный, властный.

— Ему помогал другой агент. Женщина. Мы думаем, она из ЦРУ.

— Вы так «думаете»? Это очаровательно.

— Не нужно сарказма. Нам не обойтись друг без друга. Вы — ценный член команды.

— Я остаюсь в деле, только пока о моем участии никто не знает.

— Все не так плохо, как вам кажется. В конце концов, ни Смит, ни женщина из ЦРУ не смогли повредить нам и нашему проекту.

— Неужели вас не беспокоит то, что ЦРУ следит за вами? — удивленно спросил голос. — Даже если их не интересует наше предприятие, они могли выйти на вас, проследив за информационными утечками из Белого дома. Это должно было чертовски встревожить вас.

— В сущности, утечки не имеют к нам прямого отношения. До тех пор, пока никто не знает, чем именно я интересуюсь и с какой целью, у меня нет никаких причин для беспокойства. К тому же у нас появились гораздо более серьезные затруднения.

— Например?

Поколебавшись, МакДермид все же решился сообщить дурные вести:

— Ю Юнфу жив. И его супруга тоже. И, что самое плохое, у них находится копия декларации, которая хранилась в «Летучем драконе».

Послышался разгневанный крик:

— Это ваш промах, МакДермид! Где они? Где эта проклятая декларация?

— В Китае.

Возникла продолжительная пауза. Казалось, человек на другом конце линии пытается взять себя в руки.

— Как это получилось? Ведь вы заверили меня, что документ сожжен!

Вздохнув, МакДермид посвятил собеседника в подробности.

— Два миллиона — мелочь, карманные деньги. К тому же я отдам их, только если буду вынужден это сделать.

— Вы не решите этим всех затруднений, вдобавок у нас нет никаких гарантий, что мы получим декларацию. — Человек на другом конце линии справился с потрясением, его голос вновь зазвучат ровно, едва ли не успокаивающе. Было очевидно, что он великолепно владеет речью и способен мгновенно принимать решения. Вероятно, он привык к публичным выступлениям. Рэнди уже почти убедила себя в том, что это политик, которому свойственна дипломатическая манера как можно меньше говорить и не выдавать своих истинных мыслей. Но этот человек не был Джаспером Коттом, за которым она следила в Маниле. — Как вы намерены действовать?

— Так, как они требуют. Но мы припасли для них несколько сюрпризов. Фэн уже подъезжает к Дацу.

— Если Ли Коню так умна, как вы говорили, она будет ожидать его появления. — Возникла пауза, и, когда незнакомец заговорил вновь, у Рэнди создалось тягостное ощущение, будто бы она уже слышала этот голос, причем, вероятно, недавно. — Я не уверен в том, что вы поступаете разумно, продолжая пользоваться услугами Фэна.

— У меня нет времени, чтобы искать ему замену. К тому же он не только знает всех, кто причастен к нашему делу, но и бывал в Дацу, осуществляя там какую-то операцию. Он имеет разрешение свободно перемещаться по территории Китая. Иностранцу очень трудно получить такое право.

Собеседник молчал, но Рэнди продолжала терзаться чувством, что этот голос ей знаком. Где она его слышала? Когда? Кто этот человек?

— С Фэном может возникнуть еще одна проблема, — сказал МакДермид. — К сожалению, довольно серьезная.

— Какая именно?

— Вероятно, он работает не только на нас.

— Что вы имеете в виду?

— Я платил ему, чтобы он работал на Ю Юнфу и докладывал нам о его деятельности. У меня начинают возникать подозрения, что он шпионит за нами по заданию третьих лиц. Вероятно, людей из Пекина. Кто бы ни были эти люди, они либо очень богаты, либо весьма влиятельны. Иначе Фэн не стал бы работать на них.

Голос в трубке зазвучал мрачно, встревоженно:

— И вы его проверили. — Это был не вопрос, а утверждение. Рэнди осознала, в чем состоит одна из ее трудностей. Этот сухой язвительный голос ассоциировался у нее с кем-то из политиков, но она лично знала так много высокопоставленных правительственных чиновников, что их голоса смешивались в ее сознании.

— И очень тщательно, — ответил МакДермид. — Мы выяснили, что он не состоит ни в полиции, ни в министерстве общественной безопасности. Он работает на частное лицо.

— На человека, которого интересует «Эмпресс»?

— Судя по всему, да.

— Очень хорошо. Действуйте по своему усмотрению. Подробности меня не интересуют. Но вы должны сделать все, чтобы президент не получил декларацию.

— Вам нужны прибыли, а не проблемы.

— Именно так мы договаривались.

— Вы увязли в этом деле так же глубоко, как я, — резким тоном напомнил МакДермид. — Если я пойду ко дну, вы отправитесь вместе со мной. — Он швырнул трубку на рычаг.

Рэнди откинулась на спинку сиденья «Бьюика» и закрыла глаза, перебирая в уме знакомые голоса и сопоставляя их с лицами. Она пыталась представить этих людей в различной обстановке. Полчаса спустя она отказалась от попыток, решив, что ответ придет к ней в самый неожиданный момент. Ей оставалось лишь надеяться, что это произойдет достаточно скоро.

Она набрала номер на сотовом телефоне:

— Аллан, ты слышал последний разговор?

— Еще бы, — ответил Сэведж.

Рэнди рассказала ему о том, что голос второго человека показался ей знакомым.

— Кому-нибудь из вас удалось его узнать?

— Я тоже слышал его, но не могу определить, кому он, принадлежит. И никто из нас не может. С другой стороны, почти все наши ребята — полупомешанные электронщики с атрофированной памятью, которые не знают даже имени нынешнего президента.

— Хорошо. Ситуация мне понятна. Проследите за тем, чтобы запись отправилась в Лэнгли со следующей почтой. Пусть акустики сравнят голос с теми, что хранятся в их фонотеках.

— Если хотите, мы можем составить и отослать наш доклад.

— Не надо. Я сейчас приеду. — Рэнди собиралась лично переговорить с директором ЦРУ.

Пекин

Ночь окутала уютной темнотой резиденцию Вэй Гаофаня. Над стенами Джун Нань Хаи сияли огни Пекина, превращая звездное небо в серую с металлическим отблеском пелену. Вэй стоял в дверях, рассматривая сад, изящные ивы и ухоженные цветочные клумбы, которые обычно вызывали у него чувство умиротворения. Однако сегодня Вэй терзался мучительными подозрениями.

Его звали консерватором из консерваторов, как будто это слово было оскорблением, но именно эта позиция представлялась Вэю образцом идеологической чистоты. Филин и его друзья-либералы страдали политической слепотой. Они не видели того, что видел Вэй. Он жалел их, но в то же время они были его идеологическими противниками. Врагами Китая. Они вынуждали страну свернуть на противоестественный путь, который лишь сделал бы ее уязвимой перед всем миром. Они навлекли на Китай три напасти — капитализм, религию и индивидуализм.

Зазвонил телефон, и Вэй вернулся к столу. Это был вызов по его личной линии, номер которой знали только ближайшие друзья Вэя, его ставленники и соглядатаи.

У Вэя возникло ощущение, что его ожидают дурные вести.

— Да?

Судя по мертвенному голосу Фэна, предчувствия не обманули Вэя.

— Ю жив. Его жена обвела меня вокруг пальца.

Вэй судорожно втянул в себя воздух:

— А декларация, которая хранилась в «Летучем драконе»?

— Она у Ю и Ли. Они не сожгли ее. — Фэн подробно рассказал о случившемся.

Вэй тяжело опустился в кресло. Его внутренности стянулись тугим узлом, но он заставил себя говорить ровным голосом:

— Где они?

— В Дацу. Я уже в пути. Выехал туда из Чунцина.

— Что они делают?

Фэн передал ему разговор Ли Коню с Ральфом МакДермидом и о сделке, которую они заключили.

— Менее чем через двое суток Ю, Ли и декларация будут в моих руках.

— Ты уверен?

— Не будь я реалистом, нам всем пришлось бы туго.

Голос Фэна зазвучал, как обычно, с легким пришептыванием. Развитие событий оказалось для него неожиданностью, но он уже начинал оправляться от потрясения. За все годы работы на Вэя тот ни разу не видел Фэна растерянным. Самоуверенность бывшего «солдата удачи» не имела границ. Однако возникшее затруднение представлялось весьма серьезным, а его политические последствия были не по зубам большинству специалистов по обеспечению безопасности.

Фэн всегда был верен Вэю, даже когда тот отправлял его работать на других людей, чтобы добывать информацию о них. Но и Вэй, поднимаясь к вершинам власти, не оставлял его без покровительства. Того, что для Фэна делал Вэй, не могли бы сделать ни Ю Юнфу, ни американцы, ни даже Ральф МакДермид. Столь тесное сотрудничество с членом Постоянного комитета — огромная честь для бывшего наемника вроде Фэн Дуня, вдобавок он получал более чем щедрое жалованье, особенно если учесть, что ему платили и другие. Когда Вэй станет генеральным секретарем, Фэну не будет нужды беспокоиться о своем будущем. Они крепко связаны, два честолюбивых талантливых человека, которым не обойтись друг без друга.

— Тебе нужна помощь в Дацу? — спросил Вэй. — Сейчас не те обстоятельства, чтобы рыскать в одиночку, как пустынный волк.

Фэн нерешительно замялся:

— Если в районе Дацу у вас есть военный командир, которому вы доверяете, то присутствие его подразделения было бы нелишним — на тот случай, если нас задержат местные власти.

— Я отдам необходимые распоряжения. И еще, Фэн. Не забывай, Ли Коню очень умна. Она опасный противник.

— Не надо оскорблять меня, хозяин.

В словах Фэна прозвучал откровенный вызов, однако Вэй, укладывая трубку на аппарат, понимающе улыбался. Фэн явно вернулся к своему обычному состоянию. Он был похож на зверя, гонимого голодом, и жаждал отомстить двум людям, которые выставили его дилетантом. Теперь он с еще большим рвением будет бороться за пропавший документ.

Вэй вновь посмотрел в сад. Дурные предчувствия не покидали его. Он начинал подозревать, что в ходе слежки за полковником Смитом и семьей Ли Аожуна майор Пэн узнал об «Эмпресс» гораздо больше, чем было указано в его рапорте генералу Чу. Вэй опасался, что Ню Цзяньсин уже нашел общий язык с генеральным секретарем или членами Постоянного комитета. Сам же Вэй тем временем тайно обеспечивал себе поддержку ЦК и Политбюро.

В случае неблагоприятного развития событий ему придется ликвидировать Фэн Дуня, Ральфа МакДермида, а также Ли Аожуна, его дочь и зятя, чтобы скрыть причастность консервативного крыла к перевозке контрабанды.

Когда Фэн впервые поставил его в известность о замыслах МакДермида, Вэй счел это невероятной удачей. Однако теперь он почуял опасность. На протяжении долгих десятилетий Вэй Гаофань оставался в живых и добивался успеха только потому, что быстро и безжалостно выполнял все, что подсказывала ему интуиция.

На лестнице, прислоненной к стене на территории Джун Нань Хаи, стоял электрик. Он ремонтировал один из фонарей, освещавших сад Гаофаня, и при этом вполголоса ругал хозяина участка за манию преследования. Вэй опасался покушений и требовал, чтобы в его саду не было теней.

Именитый политик раздражал этого человека больше обычного, потому что он был не только электриком, но и соглядатаем. При помощи направленного микрофона, спрятанного в ящике с инструментами, он записал последнюю телефонную беседу в кабинете Вэя и теперь спешил доставить пленку своему руководителю из отдела контрразведки министерства общественной безопасности. Вдобавок пришел его сменщик и уже вспахивал граблями землю неподалеку от здания, в котором находился кабинет Вэя. У него тоже было подслушивающее устройство в ящике, который стоял на гранитном валуне. Микрофон устройства был нацелен на кабинетное окно.

Контрразведчик спустился со стены и отнес лестницу и ящик с инструментами в сарай, спрятанный в густом кустарнике, чтобы не портить вид парка. Оказавшись внутри, он открыл дверцу в дне ящика, вынул оттуда миниатюрную аудиокассету, отложил ее в сторону и набрал номер на сотовом телефоне.

— Запись у меня. — Он прислушался. — Да. Буду через десять минут.

Он выключил аппарат, запер сарай и торопливо прошагал по заросшему пышной зеленью берегу пруда к охраняемому боковому проходу в стене. Им пользовался только обслуживающий персонал.

Охранник, который выпускал его наружу каждый вечер по окончании работы, потребовал предъявить документы:

— Сегодня ты задержался позже обычного.

— Срочная работа по заказу товарища Вэя. Испортился один из фонарей, и хозяина чуть не хватил удар. Он не мог дождаться утра. — Это была ложь, но лишь отчасти. Электрик сам разбил лампу, чтобы получить возможность просидеть на стене два часа, записывая разговоры. Его шеф сказал, что в стране начались серьезные политические неурядицы, и все беседы Вэя требовалось фиксировать на пленку. Электрику вменялось в обязанность изыскивать причины, позволявшие ему находиться в саду Гаофаня и вести запись.

Охранник закатил глаза. Капризы Гаофаня были у всех на слуху. Он отступил в сторону, электрик вышел на улицу и зашагал по ней прочь от площади Тяньанмэнь. Протиснувшись через толпу туристов, которые до сих пор бродили вокруг Запретного города, он вошел в старомодную чайную лавку и остановился на пороге. Его шеф сидел за столом в центре лавки и читал газету.

Электрик попросил чайник дешевого «By Ю» и упаковку английских бисквитов и, держа их в руках, отправился к столику у дальней стены. Проходя мимо своего шефа, он уронил бисквиты, наклонился, поднял их, двинулся дальше и сел за стол.

Майор Пэн Айту опаздывал. Однако он все же допил чай и, прежде чем уйти, свернул газеты. Он прошагал два квартала до своей машины. Сев в салон, майор вынул из башмака кассету и вставил ее в миниатюрный проигрыватель. Он прослушал весь разговор, время от времени останавливая воспроизведение, перематывая пленку обратно и слушая вновь.

Потом майор откинулся на спинку кресла и нахмурился. Смысл был очевиден: Ли Коню и Ю Юнфу не только остались в живых, но и завладели декларацией на груз «Эмпресс», за которой полковник Смит приехал в Китай. Супруги, вероятно, уже ехали в Дацу, готовясь продать документ Ральфу МакДермиду при посредстве Фэн Дуня. Однако Фэн собирался убить их и привезти декларацию Вэй Гаофаню.

Смысл доклада Фэна также был совершенно ясен. Эта информация представляла огромный интерес для Филина.

Вэй Гаофань лично участвовал в истории с «Эмпресс» и ее грузом.

Развитие событий достигло той точки, когда майору следовало решить, какой образ действий лучше всего отвечает его интересам. С одной стороны, Фэн Дунь был человеком Вэй Гаофаня, а тот с самого начала был причас-тен к контрабанде, и вряд ли ему понравится, если контрразведчик вроде майора Пэна проникнет в его тайну.

С другой стороны, Ню Цзяньсин, который явно настроен против Вэя и его консервативной линии, ничего не знает о только что вскрывшихся обстоятельствах. Его благодарности не будет предела.

Майор должен был ехать в Дацу. Путь туда неблизкий, и, добравшись до места, он примет решение. Он преуспевал в обновленном Китае, не желал возврата к прошлому, и ради собственного благополучия ему следовало выступить на стороне Филина.

Глава 34

В небе над провинцией Сычуань

Джон сидел, прислонясь к переборке высотного самолета-разведчика «Е-2С2» и откинув голову назад. Было почти одиннадцать вечера. Мерно рокотали двигатели. Машина была полностью выкрашена черным, как при всяком наблюдательном полете. Однако сегодняшний рейс не был заурядной разведкой.

Смит надел обычный черный рабочий костюм, а кобуру с «береттой» укрепил на пояснице. Рядом лежал наготове черный герметичный костюм. Смиту предстояло прыгать с высоты девять тысяч метров, и костюм был необходим. Он совершил сотни прыжков, но так высоко забрался впервые... и, откровенно говоря, в последний раз прыгал довольно давно. На авианосце его проинструктировали и подсказали несколько полезных приемов.

Смита снабдили кислородным аппаратом, поскольку он должен был раскрыть парашют на высоте трех километров. Там, куда ему предстояло прыгнуть, не было войны, во всяком случае, там не стреляли, на земле его никто не поджидал и не собирался за ним следить... по крайней мере, теоретически. Зону высадки тщательно выбрали на основании спутниковых снимков, сделанных не более суток назад. Ожидались умеренный ветер и довольно удачный характер облачности.

Были предприняты всевозможные технические меры предосторожности. Теперь только от Смита зависело, сумеет ли он настроиться психологически. Он продумал каждый свой шаг, выявляя возможные ошибки из-за человеческого фактора и другие непредвиденные трудности. Чтобы не затекли мышцы, он время от времени шевелил руками и ногами.

В салоне появился один из членов экипажа:

— Время, полковник. Надевайте костюм.

— Сколько еще?

— Десять минут. Капитан велел передать вам, что, похоже, все в порядке. Луна взойдет лишь через пару часов, погода устойчивая, нас не засекли. Как говорится, тишь да гладь. Я еще вернусь, чтобы помочь вам проверить оборудование и дать последние напутствия. Когда будете прыгать, не вздумайте подскочить вверх. Хвостовое оперение нарубит вас кусочками, словно зелень для салата.

Пилот ушел, улыбаясь собственной шутке. Джон не смеялся. Он прикрепил автомат «хеклер и кош МР5К» к трем кольцам на ремне, который крест-накрест опоясывал его грудь, и покрыл лицо черными разводами, стараясь не прикасаться к ранам. Он с трудом втиснулся в гермокостюм, натянул перчатки и застегнул «молнии». Надев поверх костюма подвесную систему, он прицепил к ней два парашюта, кислородный аппарат, высотомер, прибор спутниковой системы ориентации и другое оборудование.

Смит вспотел и чувствовал себя так, будто весит полтонны. Он мельком подумал о том, что солдат в полной боевой выкладке носит на себе еще больше, и ответил на свой невысказанный вопрос: иначе нельзя. Он прекрасно помнил те времена, когда сам был солдатом.

Он закончил подготовку, взмокший и неуклюжий от тяжести, надеясь, что ожидание не затянется надолго. Ему было очень неудобно, и он хотел, чтобы все это как можно быстрее закончилось. Прыгнуть и приземлиться. Он предпочел бы тягостному ожиданию все, что угодно, — даже темную пустоту за бортом самолета.

— Пора. — В салон вернулся тот же пилот. Он проверил, крепко ли затянуты ремни, хорошо ли закреплено оснащение и работает ли аппаратура. В конце концов он хлопнул Джона по спине. — Начинайте дышать кислородом из своих баллонов. Следите за той лампой впереди. Как только она замигает, открывайте люк. Удачи.

Джон кивнул и повернулся к лампе. Сосредоточив на ней взгляд, он почувствовал, что в салоне падает давление. Как только лампа замигала, он распахнул люк. Непроглядная тьма начала засасывать Смита, и его на мгновение охватила нерешительность. Потом он вспомнил слова отца, которые тот сказал ему много лет назад: «Мы все смертны, поэтому гораздо лучше прожить свою жизнь в настоящем, чем оглядываться в прошлое, жалея о том, что ты упустил».

Он прыгнул.

Вашингтон, округ Колумбия

В столице США близился полдень, и президент работал за своим столом в Овальном кабинете. Он выслушивал и обсуждал с офицерами комитета объединенных штабов вероятные варианты развития событий — от выступления Китая против Тайваня с целью демонстрации силы до полномасштабного вторжения на остров и казавшегося немыслимым ядерного удара материкового Китая по Америке. Кастилья думал о войне, о том, что это такое — пытаться одолеть страну с населением 1,3 миллиарда человек плюс-минус несколько миллионов, смерть либо рождение которых не было зафиксировано китайцами. Подумав о ядерных ракетах, президент почувствовал себя так, словно он теряет контроль над ситуацией. Одно дело — противостоять маленьким плохо вооруженным странам либо террористам, американским или зарубежным, которые могли погубить тысячи людей, и совсем другое — воевать с Китаем, который обладал неограниченными возможностями для массового уничтожения. Кастилья понимал, что Китай хочет войны не больше, чем он сам, но велика ли разница между капитаном подлодки, который в ярости готов выпустить торпеду по кораблю, и разгневанным твердолобым консерватором из высших эшелонов власти, который держит палец на ядерной кнопке?

Послышался негромкий стук в дверь, потом в кабинет просунулась голова Джереми:

— Фред Клейн, сэр.

— Пригласи его, Джереми.

Клейн вошел с видом взволнованного посетителя, с нетерпением ждущего встречи, но робкого. Они с Кастильей дождались ухода Джереми.

— Почему-то мне кажется, что ты принес как добрые, так и дурные вести, — сказал президент.

— Вероятно, оттого, что так и есть.

— Хорошо, начинай с добрых. У меня сегодня тяжелый день.

Клейн ссутулился в кресле, перебирая события в уме:

— Полковник Смит жив и здоров. На сцене вновь появилась копия подлинника декларации, которую нам пытался доставить Мондрагон.

Президент рывком выпрямился.

— Вы добыли декларацию? Сколько времени потребуется, чтобы привезти ее сюда?

— Теперь о плохих новостях. Документ все еще в Китае. — Клейн пересказал доклад Джона о том, как его схватили, о побеге и о телефонном звонке Ли Коню. — Смит был вынужден сообщить сотрудникам ЦРУ о том, что работает на Белый дом, но не более того. О «Прикрытии-1» не было сказано ни слова. Он представился агентом, который выполняет особое разовое задание.

— Прекрасно, — нехотя отозвался Кастилья и поморщился. — Итак, теперь нам точно известно, что всю эту кашу заварил Ральф МакДермид. Но это ничуть не уменьшает опасность, которую представляет «Эмпресс».

— Вы правы, сэр.

— Без декларации нам грозит война. Ты говоришь, Ли Коню встречается с людьми МакДермида в Дацу, завтра утром?

— Нет, сэр. Послезавтра утром.

— Это лишь еще обостряет ситуацию. — Президент посмотрел на часы. — По словам Броуза, в нашем распоряжении осталось максимум двое суток. Наши войска готовятся к боевой тревоге. Какие меры предпринимаются для розысков декларации?

— В настоящий момент полковник Смит возвращается в Китай. Он знает Ли Коню в лицо, а она, в свою очередь, знает Смита и кто он такой. Возможно, Ли Коню согласится заключить с ним сделку в обмен на политическое убежище в Штатах.

— Он уже в пути? Но ведь ты сказал, что встреча состоится послезавтра!

— Произошло кое-что еще, и я отправил его на сутки раньше.

Президент едва не взорвался:

— Кое-что еще? Чтобы отвлечь тебя от поисков декларации, должно было произойти что-то из ряда вон выходящее!

Клейн сохранял спокойствие.

— Речь идет о вашем отце, Сэм. И я отнюдь не отвлекся. У нас возникло затруднение, и я решил, что Смит сумеет уладить его и заодно получить декларацию.

— Мой отец. — У Кастильи возникла тяжесть в желудке. — Какое затруднение?

— Мне сообщили из колонии, что его переводят оттуда завтра утром по местному времени. Наш информатор не знает, с какой целью, но, как только Тейера увезут, наши шансы освободить его в ближайшее время значительно уменьшатся. Моя группа не успеет туда в срок, поэтому я разработал другой план. Беда лишь в том, что этот план опаснее. Одно хорошо — Ли Коню выбрала для встречи место, которое делает спасение Тейера менее рискованным. Я отправил Смита на день раньше и тем самым повысил наши шансы на успех.

Президент встревожился:

— Но только не за счет нашей главной задачи, Фред.

— Ни в коем случае. Ты ведь нас знаешь.

— Тебя — да. В Смите я не так уверен. Он отправился в одиночку?

— Он будет там не один, сэр, но не думаю, что вам следует знать подробности. Будет много обвинений в наш адрес, и вам придется их опровергать.

— Расскажи все, что считаешь возможным.

— Внутри колонии действуют Киавелли и организация политических заключенных. За ее пределами — Смит и некая группа поддержки, о которой, как я уже говорил, вам лучше не знать. Тем более что эти люди уже помогали Смиту. Я скормил им немало долларов, и если не случится ничего непредвиденного, у нас будет хороший шанс вызволить Тейера. Капитан Киавелли доставит его до ближайшей границы, а Смит и остальные тем временем отправятся к Спящему Будде и устроят там засаду.

Президента не оставляли сомнения:

— Хорошо. У Смита есть место, где он сможет прятаться весь завтрашний день?

— Да, сэр.

Несколько секунд президент сидел, кивая и думая о чем-то своем.

— Что, если вся эта история — обман? Западня? Что, если никаких незаконных химикатов не существует?

— Судя по имеющимся у нас данным, это маловероятно.

— Но возможно?

— В разведке и международной политике не бывает ничего невозможного. Во всяком случае, пока всем заправляют люди.

Мысли президента по-прежнему витали вдали от Овального кабинета.

— Нужно быть самовлюбленным слепцом, чтобы пожелать такую работу. — Он посмотрел на Клейна. — Я благодарен за все, что делаете вы со Смитом. Вам нелегко и, думаю, будет еще труднее. В нашем распоряжении максимум сорок восемь часов, а Китай так далеко.

— Знаю. Мы справимся.

Президент рассеянно провел рукой по пиджаку. Под дорогой тканью его ладонь нащупала бумажник. Перед мысленным взором Кастильи возник улыбающийся мужчина в лихо затомленной шляпе. В его глазах Кастилье чудился какой-то вопрос. Он очень хотел узнать, какой именно, но все же заставил себя отвлечься от мыслей об этом человеке.

В небе над провинцией Сычуань

Самолет в считаные мгновения исчез из виду, и если бы не удары воздуха, хлеставшего по щекам, Смиту могло показаться, что он неподвижно парит в пространстве. Тем не менее он понимал, что падает с огромной скоростью около двухсот километров в час, и ему требовалось определить высоту и свой курс. Преодолевая сопротивление воздуха и силу тяготения, он поднял правую руку и посмотрел на жидкокристаллические индикаторы альтиметра и системы ориентации. Он находился на высоте шести тысяч метров и летел в нужном направлении. Полное безветрие было его лучшим союзником.

К счастью, этот прыжок не был высокоточным, хотя лишь в нескольких километрах от зоны высадки начинались горы. Чтобы открыть парашют в нужный момент, Смит должен был не отрываясь следить за альтиметром. Пока ветер оставался слабым, он падал под нужным углом и его траектория заканчивалась в «мертвой точке». Неудачный выбор слов, подумал Смит. Правильнее было бы назвать место приземления «целью».

Парение на воздушной подушке создавало у него ощущение едва ли не эйфории. Внезапно индикатор системы ориентации замигал, сигнализируя, что он сбился с курса. Стиснув зубы, Джон принял другую позу и совершил плавный поворот. Индикатор перестал мигать.

Успокоившись, Смит уже хотел проверить альтиметр, когда его запястье ощутило вибрацию. Это был сигнал о приближении критической высоты. Если бы он опустился ниже, было бы поздно открывать купол. Сердце Смита забилось чаще. Он принял вертикальное положение и дернул кольцо.

Коротко прошуршал раскрывающийся купол. Смит с надеждой посмотрел вверх... и внезапно стропы туго натянулись. Парашют раскрылся, подвесная система выдержала, и он лег на курс.

Все звуки исчезли. Смит выпустил кольцо. Он покачнулся и начал плавно снижаться. Черный купол трепетал над его головой. Компас показывал небольшое отклонение от нужной траектории. Смит выправил ее, потянув за стропы управления. Ими следовало действовать очень осторожно, иначе купол мог схлопнуться. Заняв правильный курс, Смит посмотрел вниз и увидел, что огни находятся ближе, чем он рассчитывал. Обычное явление — парашютисту кажется, что земля мчится навстречу быстрее, чем можно ожидать, поскольку при падении вертикальная скорость не ощущается.

Он вновь посмотрел вниз. Свет лился из окон домов, разбросанных тут и там небольшими скоплениями. В центре была темнота — огромное черное пятно. Это и был район назначения.

Смит вознес хвалу небесам за безветренную погоду, мысленно поблагодарил моряков, которые снабдили его спутниковыми картами окрестностей Дацу и рассчитали параметры прыжка. Он сбросил с себя все лишнее — кислородный баллон, перчатки, прыжковый шлем. Однако земля, которая неслась ему навстречу, все еще оставалась невидимой. Он с тревогой посмотрел на альтиметр. Тридцать метров. Несколько секунд до приземления.

Разглядев наконец землю — вспаханное поле, как и было обещано, — Смит внезапно почувствовал себя намного увереннее. Он точно знал, что должен сделать. Он расслабился, раздвинул ноги, согнул колени, и его ступни зарылись в мягкую почву. По телу Смита пробежала волна тупой боли — последствия утреннего избиения. Заставив себя забыть о ней, он чуть-чуть подпрыгнул, запрокинулся назад и, обретя равновесие, выпрямился. Купол беззвучно опустился на землю за его спиной.

Смит совершил посадку почти в центре поля. Он напряг слух. Вокруг не было ни души. Он улавливал тихий стрекот и жужжание насекомых, но звука моторов слышно не было. Неподалеку отсюда проходило шоссе Чунцин — Чэнду, но в этот поздний час на нем почти не было машин. Поодаль в темноте смутно виднелись черные стволы деревьев, похожие на часовых. Смит торопливо снял приборы и ремни, стянул гермокостюм, свернул парашют и с помощью лопатки закопал все в землю, оставив только систему ориентирования.

Он уже закончил маскировать тайник, когда издалека донесся чуть слышный металлический звук. Как будто два крохотных кусочка металла ударились друг о друга.

Смит замер, напрягаясь всем телом и вслушиваясь. Прошла минута. Другая. Звук не повторялся.

Он отцепил автомат, снял ремень, на котором тот держался во время прыжка, и повесил оружие на плечо. Потом он выкопал яму меньшего размера, положил туда лопатку и ремень и засыпал их руками.

Отряхнув ладони от земли, Смит снял автомат с плеча, определил по компасу направление движения и повесил его на пояс. Покончив со снаряжением, он зашагал по полю к деревьям, которые черными расплывчатыми силуэтами выделялись на фоне более светлого ночного неба. По своему обыкновению, он внимательно осматривался по сторонам, следил за горизонтом и далекими огнями.

Через две минуты ему почудилось движение на краю рощи. Еще через тридцать секунд он упал плашмя, обеими руками держа автомат. Потом он снял с пояса бинокль ночного видения, поднес его к глазам и осмотрел деревья. За ними стояло здание — это мог оказаться сарай, коттедж или дом. В зеленом свечении бинокля он выглядел смутно, и определить точнее было невозможно. Смиту показалось, что он видит крытую повозку и двухколесную тележку. Ничто не шевелилось. Смит не заметил ни собак, ни коров.

Тем не менее что-то привлекло его внимание. Но теперь это «что-то» исчезло. Он выждал еще две минуты и вновь повесил бинокль на ремень. Еще раз сверившись со светящимся индикатором системы ориентации, он поднялся на ноги и отправился в путь.

Вновь послышался металлический звук. У Смита перехватило горло. Теперь он точно определил, что это было — щелчок взводимого пистолетного курка. Смит прибавил шаг. Его чувства обострились до предела. Внезапно его окружили тени. У теней было оружие, и все они целились в Смита.

Он пригнулся и стиснул автомат, готовясь к решительным действиям.

— На вашем месте я бы этого не делал. Мои парни нервничают.

Темные фигуры зашевелились. Их лица были вымазаны черным, но вместо военной формы эти люди носили мешковатую одежду и плотно облегающие шерстяные шапочки. В тот же миг Смит узнал голос, который обращался к нему на безупречном английском. Тени расступились, и из-за их спин вышел говоривший.

— Человек по имени Фред Клейн сказал, что вам требуется помощь. — Асгар Махмут улыбнулся, и в темноте сверкнули его зубы. На его плече висел все тот же старый «АК-74». Он протянул руку и шагнул к Смиту.

— Рад вновь встретиться с вами. — Джон ответил на его рукопожатие, и уйгуры придвинулись к нему, загораживая своими телами и бдительно оглядываясь по сторонам.

— Ради всего святого, дружище. — Асгар приподнял брови. — Ваше лицо похоже на отбивную. Что с вами стряслось?

Глава 35

Понедельник, 18 сентября

Дацу

Смит коротко рассказал о побеге от Фэн Дуня и его громил, и Асгар еще раз с уважением пожал ему руку. Вместе с ним Джон насчитал двадцать уйгуров. Как и в Шанхае, все они носили цветастые мешковатые национальные костюмы, но на каждом из них был какой-нибудь предмет западной одежды. Почти все гладко брили лица, оставляя лишь висячие усы, как у Асгара. Они молчали. Асгар объяснил, что его люди плохо говорят по-китайски и совсем не знают английского.

Джон осмотрел поле. Люди Асгара нервно озирались вокруг.

— Надо уходить отсюда.

Асгар заговорил по-уйгурски. Взяв Джона в кольцо, группа двинулась прочь. Слева тянулись рисовые чеки. Их блестящая поверхность черными зеркалами отражала свет звезд. Еще дальше начинались невысокие горы, казавшиеся пурпурными пятнами на фоне ночного неба. Именно в них были высечены древние изваяния, в том числе Спящий Будда, у которого Ли Коню назначила встречу посланцу МакДермида, вероятно, Фэн Дуню.

Асгар шагал рядом с Джоном:

— Об этих горах говорится в древней легенде. Китайцы-хань верили, что их вершины — это боги, которые спустились на Землю и так полюбили ее, что отказались возвращаться в небеса. Порой китайцы бывают не такими уж плохими. Только не говорите никому, что я это сказал.

Они продолжали шагать в ночном безмолвии, и Джон спросил:

— Откуда вы знаете Фреда Клейна?

— Сам я с ним не знаком, но со мной связались люди, которые его знают. Они передали его просьбу, присовокупив солидную сумму наличными в качестве оплаты за помощь, о которой я уже говорил.

— И кто же эти люди, которые знают Клейна?

— Некий русский инженер. Его зовут Виктор.

— Он связался с вами от имени Клейна?

— Да, мы уже вели с ним кое-какие дела. Нынешнее задание нам поручили после того, как мы передали весточку из колонии от капитана Киавелли.

Теперь Джон все понял:

— Вы поддерживаете связь с уйгурами, которых держат в колонии.

— Китайцы называют их уголовниками. Мы считаем их политическими заключенными. Все они совершили относительно легкие преступления, но были осуждены на гораздо больший срок, чем китайцы, в той же мере нарушившие закон.

— Один и тот же человек может казаться разным людям и патриотом, и террористом.

— Все не так просто, — отозвался Асгар, и у Джона вновь возникло чувство нереальности оттого, что он слышит четкую британскую речь из уст бандита, похожего на турка. — Главный вопрос в том, оправдывают ли действия борца за свободу либо террориста те цели, которые он перед собой ставит, и служат ли они на благо его народа. Если нет, то он всего лишь эгоист, фанатик, для которого средства гораздо важнее, чем цель. Я сам часто задаю себе этот вопрос, но ответ отнюдь не всегда бывает таким, как мне хотелось бы, особенно если речь идет о тех людях, которые всю свою жизнь воевали по ту сторону границы за независимость Восточного Туркестана.

— Мне кажется, это зависит от того, в чем заключается интерес сильных держав.

— Да, и от этого тоже.

Они приближались к роще, которая оказалась намного более густой и простиралась вглубь гораздо дальше, чем представлялось Смиту. Дойдя до опушки, группа свернула налево и двинулась вдоль рисовых полей. Уйгуры включили маленькие фонарики. Смит, как обычно, внимательно осматривался по сторонам. Потом он поднял глаза и едва не споткнулся. В туманных кронах деревьев висели тюки, похожие на гигантские осиные гнезда.

— Что это? — спросил он.

— Мешки с необмолоченным рисом, — ответил Асгар. — Крестьяне хранят его на деревьях, чтобы уберечь от мышей и крыс.

Они дошли до края поля с рыхлой вспаханной почвой и, ступив на твердую землю, прибавили шаг и вошли в лес. Здесь росли березы и сосны, под высоким плотным пологом листьев и игл вел тяжелую борьбу за существование низкорослый кустарник.

Когда группа углубилась в лес на несколько сотен шагов, Асгар шепотом подал команду. Трое уйгуров повернули назад и отправились к опушке, туда, где они вошли в лес. Махмут начал организовывать круговое охранение. Остальные обогнули скалу, за которой начиналась неприметная лощина, и устроились там на отдых. Можно было подумать, что уйгуры уже останавливались здесь на привал. Еще трое отделились от группы и исчезли среди темных деревьев. Оставшиеся улеглись на землю с оружием в обнимку и закрыли глаза.

Асгар жестом подозвал к себе Джона. Они уселись рядом с потухшим костром.

— После того как вы уплыли в море, — заговорил Асгар, — мы благополучно покинули берег, но тот, кто нас преследовал, непременно узнает о двух «Лендроверах» с уйгурами. Тем, кто живет в Шанхае, я велел спрятаться в «лунтанях», а остальных отправил на запад, приказав залечь на дно, пока не утихнет шумиха. Видите ли, мы всегда так действуем.

— Значит, когда поступило сообщение от Виктора, вы находились неподалеку отсюда?

— Да. Мой связной в колонии передал весточку о том, что этот русский инженер хочет внедрить туда американского агента по фамилии Киавелли, чтобы тот мог поговорить с Дэвидом Тейером.

Джон кивнул:

— Фред планирует молниеносную операцию по спасению Тейера.

— Планы изменились, — отозвался Асгар. — Мы внедрили капитана Киавелли с помощью солидных взяток. Его доклад о Тейере и ситуации в целом выглядел благоприятным. Однако завтра утром Тейера увезут отсюда, и мы не знаем почему — то ли начальник колонии узнал о предполагаемой операции, то ли нам попросту очень не повезло. Капитан Киавелли сообщил эту новость заключенным-уйгурам, и они передали ее мне. Я поставил в известность Виктора, а тот доложил Клейну. Я точно знаю об этом, потому что Виктор передал мне его распоряжения.

— Он приказал встретиться со мной, верно? Вот откуда это внезапное изменение планов.

— Да. Он хочет, чтобы вы помогли эвакуировать Тейера и Киавелли. Это дело нелегкое, возможны серьезные затруднения, и Клейн решил, что ваши навыки могут пригодиться на территории колонии.

— Внутри?

— Именно так. При необходимости нам придется проникнуть внутрь. Потом вы, я и Киавелли вытащим Тейера наружу. Разумеется, — продолжал он оживленным голосом, — если что-нибудь пойдет не по плану, нам придется отстреливаться на обратном пути — вероятно, именно поэтому Клейн хочет, чтобы вы приняли участие в операции. Вы будете прикрывать отход огнем.

— Час от часу не легче, — сказал Смит. — А что может случиться?

— Во-первых, один или двое охранников могут оказаться неподкупными.

Джон вздохнул:

— Только этого не хватало.

— Не вешайте нос. Ваша задача — пустяк по сравнению с теми приказами, которые получит кое-кто из моих бойцов. Видите ли, самое трудное начнется после того, как вы покинете колонию — надеюсь, тюремщики заметят отсутствие Киавелли и Тейера лишь на утреннем разводе.

— Вы имеете в виду, самым трудным будет вывезти Киавелли и Тейера из Китая?

— Это наша задача, и она действительно весьма сложна. Как гласит старая китайская поговорка, «Закройте глаза, повернитесь на месте, и, в какое время и в каком месте это бы ни происходило, когда вы их вновь откроете, увидите человека племени хань». Эта страна столь плотно населена китайцами, что чужестранец выглядит среди них такой же диковиной, как рыба в пустыне Такла-Макан.

— В таком случае лучше обойтись без стрельбы. Она может сорвать мою основную операцию.

— Клейн знает об этом. Он сказал, что, если вам покажется, будто бы эвакуация Тейера может поставить под угрозу ваше главное задание, вы не должны участвовать в ней.

— Вы будете помогать мне и в той, другой, операции?

— Да. Всеми своими силами, — ответил Асгар. — Также мы доставим Тейера к границе.

— У вас есть где спрятать меня завтра?

Асгар кивнул:

— Вы будете в полной безопасности, как у Христа за пазухой.

— Когда мы должны прибыть на место?

— Мои люди в колонии уже готовы. Срок начала операции зависит от нас. Они ждут моего сигнала.

— В таком случае идемте. Колония далеко отсюда?

— Меньше двадцати километров.

— Оставил ли Клейн еще какие-нибудь инструкции?

— Он лишь сообщил, что ваша главная задача — спасти договор по правам человека, и пообещал нам взамен деньги и поддержку Вашингтона. — Лицо Асгара помрачнело. — Глаза Белого дома зашорены. Ваши политики хотят одного — добиться от Джун Нань Хаи сотрудничества в деле подписания соглашения. Как только это произойдет, мы окажемся не нужны им. Мы для них — пушечное мясо, и я не вижу особых причин помогать вам. В то же время Клейн понимает, что мы вынуждены делать это, исходя из собственных интересов.

— Я бы не стал недооценивать великодушие Фреда. Он не забудет о вас, а геополитика — вещь изменчивая.

Асгар кивнул, но было видно, что Смиту не удалось его убедить.

— Где будет осуществляться вторая операция?

— У Спящего Будды.

Асгар удивился:

— Там слишком людно. Туристы и торговцы толпятся у изваяний с рассвета до вечера.

— Если повезет, мы уйдем оттуда еще до того, как все они появятся там.

— Вы хотя бы намекнете, к чему нам следует готовиться?

— К устройству засады и еще одной спасательной операции.

— Что мы будем эвакуировать?

— Тот самый документ, который я не сумел добыть в Шанхае.

— Он важен для договора по правам человека?

— Да, — ответил Джон. — Теперь я хочу задать вопрос... у вас есть проход через границу Китая, которым я мог бы воспользоваться для вывоза документа?

— И даже не один. Никто не может предвидеть, как обернется дело. Революционер или диссидент, не имеющий планов выхода за рубеж, — наивный простак. К нашему счастью, движение сопротивления в основном состоит из национальных меньшинств, поэтому китайцы-хань почти не контролируют его. Значит, нам предстоит экстренный выход за границу?

— Вероятно, да.

— Я свяжусь с нужными людьми. — Асгар оглядел своих бойцов. Некоторые уже похрапывали. Опытные партизаны, они привыкли засыпать при первой возможности. — Нам пора.

Он обошел бойцов и разбудил их негромким голосом. Уйгуры проверили оружие и достали запасные обоймы с патронами из ящиков, спрятанных между камнями. Асгар чуть слышным свистом подозвал шестерых часовых, и те доложили, что вокруг все спокойно.

Над самыми верхушками деревьев висела почти полная луна. Асгар выслал вперед несколько человек и кивнул Джону. Оставшиеся уйгуры построились в колонну по двое и углубились в лес. Десять минут спустя деревья расступились, и группа вышла на грунтовую дорогу, на которой стояли «Лендровер», старый лимузин «Линкольн Континентал» и потрепанный американский броневик «Хамви».

Джон вопросительно вскинул брови.

— Слишком много иностранной техники для сельского Китая, — заметил он.

Асгар улыбнулся:

— Одну из машин нам скрепя сердце уступил таджикский журналист. Две другие мы тайком «реквизировали» в Афганистане. Я не устаю удивляться щедрости американцев к своим воинственным союзникам в НАТО и за его пределами, а также легкомыслию, с которым эти союзники порой относятся к вашим подаркам. Прошу вас, садитесь.

Они заняли места, и машины одна за другой покатили по ухабистой дороге под куполом звездного неба. Уйгуры не были похожи на военных, но вели себя как хорошо подготовленные и весьма дисциплинированные солдаты, и это ободрило Джона. Машины ехали проселками, минуя фермы и поля. Асгар объяснил, что в этой части Китая даже велосипед — роскошь. Большинство людей вынуждены пешком преодолевать большие расстояния, чтобы повидаться с родными или обменять одни товары на другие. Поэтому на дороге и у строений почти не было машин. Тем не менее повсюду ощущалось присутствие людей. Дома были собраны небольшими группами, деревушками и более обширными поселениями. Вдоль дорог то и дело попадались лачуги, в которых можно было выпить чая, поесть, побриться и подстричься. Однако посмотреть, кто проезжает по дороге в столь поздний час, не вышел ни один человек. Ни в городских, ни в сельских районах Китая излишнее любопытство не приветствовалось.

— Даже если нас заметили, вряд ли станут докладывать об этом, — сказал Асгар. — Привлекать к себе внимание властей неразумно, даже в этой местности.

Менее получаса спустя Джон увидел сетчатый забор и чуть поодаль — две охранные вышки. Водители выключили фары. Асгар отдал приказ, и машины въехали в рощу.

— Правительство не позволяет строить дома ближе двух километров от колонии. Мы не хотим, чтобы охранники увидели или услышали нас, поэтому остановимся здесь.

— А потом?

— Будем ждать. Как все солдаты повсюду и во все времена.

Вашингтон, округ Колумбия

Китайский посол потребовал немедленной встречи с президентом. Дело было срочное — во всяком случае, он так заявил. Руководитель администрации Чарльз Оурей поднялся по лестнице, чтобы передать его требование Кастилье. Тот работал над законопроектом, полулежа в мягком откидном кресле и сдвинув очки на кончик носа.

Чарльз заметил, что президент переместил семейную фотографию в рамке на столик с лампой, стоявший рядом с его креслом. Фотография лежала стеклом вверх. Должно быть, Кастилья только что смотрел на нее. Чарльз видел этот снимок впервые. На нем был запечатлен Кастилья в детстве — худощавый подросток в футбольной форме вместе с родителями, Сержем и Мэрией. Все трое улыбались, обнимая друг друга. Семья была дружная, но Серж и Мэрией уже умерли.

Чарли посмотрел на президента:

— Вероятно, следовало бы указать послу на недопустимость каких бы то ни было требований? Я мог бы смягчить отказ, пообещав, что вы выкроите для него несколько минут завтра во второй половине дня.

Президент взвесил «за» и «против»:

— Нет. Передай ему, что он приехал кстати, поскольку я тоже хотел встретиться с ним. Пусть помучается, гадая, что бы это могло означать.

— Вы уверены, сэр?

— Не беспокойся, Чарли, прецедент мы не создадим. Поставим его на место как-нибудь в другой раз. А сейчас я хотел бы крепко надавить на посла в связи с «Эмпресс», вместе с тем намекнув, что готов сотрудничать с либералами из Джун Нань Хаи, которые стремятся предотвратить конфликт. Нам необходим договор по правам человека, и тому имеется множество важных причин.

— Тем не менее, господин президент, мы не можем позволить послу думать, что...

— Что мы не хотим стычки? Почему бы и нет? Если я не ошибаюсь, в Постоянном комитете есть по крайней мере один человек, который разделяет наши чувства. Может быть, нам удастся вытянуть из посла подтверждение моим догадкам.

— Что ж...

— Звони послу, Чарли. Ему не удастся меня запугать, ты же знаешь. К тому же у меня припасено несколько козырей. Если наши предположения верны и в Китае действительно идет борьба за власть, вся эта ситуация внушает послу такую же тревогу, что и нам, и он будет вести себя осмотрительно.

Глава 36

Полчаса спустя посол By Баньтиаго вошел в Овальный кабинет. В этот раз он надел обычный костюм западного покроя, а его лицо было бесстрастным, как будто он собирался произнести речь, записанную на пленку.

— Посягательства на наш суверенитет становятся нетерпимыми! — заявил маленький китаец. Сейчас он произносил слова с безупречным оксфордским выговором. В его голосе угадывался едва сдерживаемый гнев.

Кастилья остался сидеть за столом:

— Советую вам покинуть Овальный кабинет и войти вновь, посол By.

Он уловил едва заметную улыбку на лице китайца.

— Прошу прощения, сэр, — отозвался посол. — Я очень расстроен и, боюсь, забылся.

Президент удержался от замечания о том, что By Баньтиаго никогда не забывается. Прямолинейную откровенность следовало использовать с осторожностью.

— Прискорбно слышать это, посол. Что же расстроило вас до такой степени?

— Я получил сообщение своего правительства о том, что три часа назад в воздушное пространство Китая вторгся самолет. Он был замечен над провинцией Сычуань. Наши военные специалисты определили, что это разведывательная машина «Е-2С0», которая используется морским флотом США. Ваш фрегат продолжает угрожать нашему сухогрузу в международных водах, и мое правительство, усматривая определенную связь между этими инцидентами, категорически протестует против нарушения наших суверенных прав.

Кастилья не спускал с него жесткого взгляда:

— Во-первых, господин посол, события с «Эмпресс» никоим образом не затрагивают суверенитет Китая.

— А вторжение в наше воздушное пространство? Вам что-нибудь известно о нем?

— Нет, поскольку я уверен, что никакого вторжения не происходило.

— Уверены, сэр? Но категорически не отрицаете?

— С моей стороны было бы глупостью категорически отрицать то, о чем я не знаю. Но даже если бы этот инцидент действительно имел место, ему нашлось бы разумное объяснение. Вы говорите, ваши военные идентифицировали нарушителя как разведывательный самолет. Район, о котором идет речь, расположен неподалеку от Северной Бирмы. Мы осуществляем там мероприятия по воспрепятствованию наркоторговле — и, если не ошибаюсь, при полной поддержке Китая.

By согласно склонил голову:

— Вполне разумная теория, господин президент. Однако мы располагаем предположительными данными о том, что практически в то же время в Сычуане приземлился парашютист. Неподалеку от Дацу. В эту самую минуту местные власти проводят расследование.

— Это интересно. Желаю им успеха.

— Благодарю вас, сэр. Не смею больше вас беспокоить. — By, которому так и не предложили сесть, повернулся к двери.

— Не спешите, посол. Вот кресло, садитесь. — Президент напустил на себя самый суровый вид, на какой был способен, однако рискованная игра, которую он собирался начать, теперь внушала ему определенный оптимизм. By Баньтиаго ни слова не сказал о прерванной операции морских пехотинцев. Это могло означать лишь, что Постоянному комитету неизвестно о попытке высадки на борт «Эмпресс». Капитана подлодки предупредил о ней кто-то из членов комитета, а прочие оставались в неведении.

By нерешительно замялся, теряясь в догадках о том, что означает эта неожиданная просьба. Потом он улыбнулся и сел.

— Вы хотите обсудить еще какой-то вопрос, господин президент?

— Вопрос о китайской субмарине, которая приблизилась на опасное расстояние к фрегату «Кроув». Военное судно одного государства, угрожающее военному судну другой страны в международных водах. На мой взгляд, такое происшествие по стандартам международного законодательства называется не иначе как «инцидентом».

— Обычная мера предосторожности. Можно сказать, достижение баланса сил. Любое судно имеет право находиться в любой точке международных вод. В сложившихся обстоятельствах мое правительство сочло, что у него нет иного выхода. Ведь что ни говори... — на лице посла вновь появилась едва заметная улыбка, — мы всего лишь наблюдали за наблюдателем. Самое заурядное дело.

— И теперь вы — разумеется, в силу указанных вами причин — открываете один из своих секретов, а именно то, что Китай следит за нашим Пятым флотом. Индийский океан — единственное место, откуда ваша подлодка могла столь быстро дойти до Аравийского моря, — непререкаемым тоном заявил президент.

В глазах By что-то мелькнуло. Вероятно, он был раздосадован тем, что кто-то из пекинских руководителей подорвал его позицию в нынешних переговорах. Тем не менее он не сказал ни слова.

— Мы, естественно, всегда подозревали, что такое наблюдение ведется, но теперь у нас появились конкретные факты. Впрочем, оставим это. — Кастилья взмахнул рукой. — Я собираюсь сделать нечто необычное. Нечто, с чем не согласны мои советники. Я собираюсь рассказать вам о том, какое задание выполняет «Кроув». Несколько дней назад мы получили неопровержимые сведения о том, что «Эмпресс» перевозит значительное количество тиогликоля и хлорида тионила. Вряд ли вам нужно объяснять, для чего могут быть использованы эти вещества.

Президент выжидательно замолчал.

Выражение лица посла не изменилось, он ничего не сказал, и Кастилья добавил:

— Количество химикатов настолько велико, что они могут быть предназначены исключительно для производства оружия.

By напрягся всем телом:

— Повторение истории с «Иньхэ»? Сэр, но ведь мы уже...

Президент покачал головой.

— В тот раз вы точно знали о том, что мы не правы. Это дало вам возможность сопротивляться до конца и выставить нас дураками. Вы находились в беспроигрышной позиции. Если бы мы не захватили корабль, сложилось бы впечатление, что вы дали нам отпор, и вы увеличили бы свой политический капитал. Поднявшись на борт «Иньхэ», мы выглядели бы самонадеянными грубиянами. Поскольку мы так и сделали, вы набрали очки на международной арене.

Казалось, By был потрясен:

— Не верю своим ушам, сэр. Мы всего лишь соблюдали международное законодательство — и тогда, и сейчас.

— Чушь собачья, — любезным тоном отозвался Кастилья. — Тем не менее я рассказал вам все это, поскольку у меня есть к тому причины. В этот раз мы уверены, что в Джун Нань Хаи не знают, что на самом деле перевозит «Эмпресс». Мы полагаем, что ваше руководство непричастно к этому предприятию и появление «Кроува» оказалось для него полной неожиданностью. Иными словами, когда мы поднимемся на борт «Эмпресс», Китай при любом развитии событий окажется в очень затруднительной ситуации, и это в то время, когда торговля с остальным миром является одним из ваших важнейших долгосрочных приоритетов.

Несколько секунд By сидел молча, не спуская с президента глаз и, судя по всему, собираясь с мыслями. Наконец он заговорил, однако истинное значение его слов заключалось в том, что не было сказано:

— Мы не можем допустить столь грубого нарушения законов, как захват китайского судна в международных водах.

Ни протеста, ни опровержения, ни увиливания, ни угроз.

Президент уловил подтекст:

— Ни Соединенные Штаты, ни остальной мир — в том числе Китай — не могут допустить, чтобы химическое оружие массового поражения оказалось в руках безответственного режима.

By кивнул:

— Таким образом, сэр, мы попадаем в тупик. Что вы предлагаете?

— Вероятно, этот тупик можно преодолеть, располагая надежным доказательством. Подлинником грузовой декларации.

— Доказать ничего невозможно, поскольку такой груз не покидал пределов Китая. Тем не менее, если бы такая улика существовала, мое правительство рассмотрело бы ее в интересах международного законодательства.

— Если бы существовала.

— Ее нет и не может быть.

Президент улыбнулся:

— Благодарю вас, господин посол. Полагаю, на этом нашу беседу следует завершить.

Посол By поднялся на ноги, вновь склонил голову и ушел.

Кастилья смотрел ему вслед. Потом он нажал клавишу интеркома.

— Миссис Пайк? Попросите шефа моей секретной службы явиться в Овальный кабинет.

Президент Кастилья сидел в полутемном кабинете Клейна в здании «Прикрытия-1».

— Ваш разведывательный самолет и Джон Смит были обнаружены у Дацу. Местные власти ищут его. Во всяком случае, так сказал посол By.

— Проклятие, — выругался Клейн. — Я надеялся, что этого удастся избежать. Смиту и без того хватает трудностей.

— Почему вы не выбросили его с «Б-2»? Невидимость для радаров была бы весьма уместной.

— У нас не было времени перегнать самолет с базы Уайтмен. Пришлось обойтись тем, что мог предоставить морской флот. Я предпочел бы более высотную машину, но мы не могли допустить, чтобы китайцы обнаружили кресло-катапульту. Что они, собственно, видели?

— Посол сказал лишь, что они засекли самолет и, предположительно, опускающегося парашютиста.

— Отлично. Они не уверены даже в том, что видели парашютиста, а уж тем более не обнаружили место посадки и не нашли его снаряжение. Если повезет, Смит уложится в сроки.

— С помощью тех людей, на которых ты рассчитывал и о которых я не должен знать?

— Таков наш план, и, честно говоря, наши помощники понравились бы китайцам не больше, чем группа, состоящая только из американцев.

Президент рассказал ему, о чем еще говорил посол.

— Мы не ошиблись. В Пекине ничего не знали об «Эмпресс» вплоть до той поры, когда за ним начал следить «Кроув», и это подсказало им, что здесь что-то неладно. Мне показалось, что, когда я упомянул о химикатах, By был потрясен. Он доложит об этом в Джун Нань Хаи. Как обстоят дела с розысками декларации?

— От Смита не поступало известий, но я их пока и не жду. Что слышно о человеке, допустившем утечку информации?

— Ничего, черт побери. Расследование продолжается. Я делюсь сведениями только с теми, кому они необходимы для работы.

Понедельник, 18 сентября

Дацу

Укрывшись в глубине небольшой рощицы, Джон время от времени слышал звук легковых машин и грузовиков, проезжавших по отдаленному шоссе. С трех сторон, примерно в двух километрах, до сих пор светились редкие огоньки ферм. В ушах Смита нервным ритмом отдавалось тяжелое дыхание уйгуров и биение его собственного сердца. Кто-то из уйгуров откашлялся, меняя позу. Джон тоже шевельнулся, разминая суставы. Однако в колонии по-прежнему ничего не происходило. Ни звуков, ни движений.

Асгар присмотрелся к часам.

— К настоящему времени эти двое уже должны были оказаться здесь. Что-то стряслось.

— Вы уверены, что они готовы к побегу?

— Должны были подготовиться. Надо проникнуть на территорию и проверить.

— Судя по вашим словам, у нас неприятности.

— Прекращаем операцию?

Джон замялся. Он хотел вызволить из колонии Дэвида Тейера, но опасался привлечь в район силы полиции и военных и сорвать встречу, спугнув Ли Коню. С другой стороны, совместные действия трех вооруженных профессионалов — Смита, Асгара и Киавелли — повышали шанс на успех. В противном случае Киавелли останется наедине с Тейером, который более пятидесяти лет не пользовался огнестрельным оружием, если вообще когда-либо держал его в руках. Так или иначе, сегодня ночью эти двое попытаются бежать. Если они сумеют выбраться из колонии, но привлекут внимание охраны, район будет оцеплен войсками.

Безопаснее всего было помочь Тейеру бежать незамеченным.

— Идемте искать их, — сказал Джон.

Асгар обошел своих людей, негромким голосом объясняя, что происходит и что они должны делать. Он велел троим идти вместе с ним и Джоном, а пятеро остальных исчезли среди деревьев. Пригнувшись, они бесшумно и торопливо зашагали по свежевспаханному полю; от ходьбы по мягкой почве избитое тело Джона разболелось, но потом они оказались в тени яблонь с созревающими плодами, где земля была тверже, и он почувствовал себя лучше.

По сигналу Асгара они остановились и залегли. Перед ними в обе стороны протягивалось открытое расчищенное пространство вокруг сетчатой ограды колонии. По верху забора была натянута колючая проволока. За ним виднелась полоса сухой вспаханной почвы шириной около десяти метров — ни растений, ни влаги, ни отпечатков ног. Контрольно-следовая зона.

— Я иду к забору, — прошептал Асгар. — Я возьму с собой...

— Вы возьмете с собой меня, — перебил Джон. — Я хочу, чтобы Киавелли и Тейер знали о моем присутствии, вдобавок я все равно не смогу общаться с вашими людьми. Они останутся позади и будут нас прикрывать.

— Что ж, тогда вперед.

Сгибаясь, они ринулись к забору. От напряжения в истерзанных мышцах Джона бросило в пот. Как только они оказались у ограды, на охранной вышке слева от них вспыхнул поисковый прожектор. Асгар и Джон упали на землю, плотно прижимаясь к сетке. Ноздри Джона забила пыль. Он с трудом сдержался, чтобы не чихнуть.

Ищущий луч прожектора миновал их, потом еще раз прошел над ними.

— Что происходит, черт побери? — послышался едва уловимый шепот Асгара. — Таких мер предосторожности здесь еще не бывало.

— Должно быть, что-то насторожило охрану.

— Верно. Как только прожектор выключат, мы поползем на запад.

Дэвид Тейер сидел за дощатым столом в темной камере барака и укладывал в поясную сумку свои скудные пожитки.

Деннис Киавелли светил ему маленьким фонариком. Луч пронизывал седую прядь Тейера, отчего его волосы были похожи на только что выпавший снег.

— Вы уверены в том, что справитесь? — спросил Киавелли. — Дело может оказаться намного труднее, чем мы ожидаем. Вас могут ранить или убить. Еще не поздно передумать.

Тейер поднял голову. Его выцветшие глаза забегали.

— Вы с ума сошли? Я ждал всю жизнь. В буквальном смысле этого слова. Я вновь увижу Америку, увижу своего сына! Я не могу отказаться. Я чувствую себя старым ослом, но не могу поверить в происходящее. — Его морщинистое лицо излучало нескрываемую радость. Киавелли рывком повернулся к окну:

— В чем дело?

— Я ничего не слышал.

Старик был туг на ухо. Киавелли подошел к окну.

— Проклятие! — он прищурил глаза и вновь негромко выругался.

— Что такое?

— Начальник колонии. Привел с собой солдат. Они обыскивают бараки. Сейчас они войдут к уйгурам. Кажется, наш барак будет следующим.

Пергаментное лицо Тейера побледнело:

— Как нам быть?

— Вернуть все на прежние места. — Киавелли метнулся прочь от окна. — Раздевайтесь и делайте вид, что спите. Скорее.

С удивительным для своих лет проворством Тейер рассовал по местам вещи и бумаги, сорвал с себя верхнюю одежду и натянул поверх головы ночную рубашку. Киавелли разделся и в одном белье улегся на тюфяк.

Лязг открываемой двери барака вынудил их затаиться. Секунды спустя в камере появились два охранника.

— Встать!

Тейер и Киавелли притворились сонными; охранники грубо подняли их с тюфяков.

Войдя в камеру, начальник колонии посмотрел на Киавелли, потом повернулся к солдатам.

— Помягче со стариком. — Он пригляделся к Тейеру, ища признаки того, что тот бодрствовал. — Вы спали, заключенный Тейер?

— И видел дурные сны, — раздраженно отозвался старик, щуря глаза.

— Нам нужно обыскать помещение.

— Пожалуйста.

Охранники осмотрели буфет, сдвинули постели и выглянули в окно, убеждаясь в том, что за ним никто не прячется. Начальник медленно обошел камеру.

— Можете ложиться, — наконец сказал он Тейеру.

Начальник вышел, солдаты — за ним по пятам. Послышался его голос:

— Выставить посты у каждого барака! Каждый час поголовная проверка! Колония закрыта. Завтрашние работы отменяются, никто не должен входить и покидать территорию. Ни один человек — вплоть до дальнейших распоряжений!

Начальник двинулся прочь и исчез из виду. Охранники ушли вслед за ним. Кто-то закрыл дверь.

Киавелли бросился к окну и некоторое время стоял там.

— Он возвращается к себе в контору, но я недосчитываюсь одного охранника. Вероятно, его оставили у двери барака.

— Это не имеет значения.

— Охранник нам не помеха, но ежечасные проверки в корне меняют дело. Сегодня ночью нам не уйти. Даже если удастся выбраться из колонии, нас поймают еще до того, как мы пройдем десять километров.

Дэвид Тейер ссутулился в кресле.

— Только не это. — Его костлявые плечи обвисли, лицо превратилось в маску отчаяния. — Да, конечно, вы правы.

— Меня радует лишь одно. Судя по всему, мы вне подозрений, и завтра вас не увезут отсюда. Закрытие колонии спасло вас от перевода.

Тейер вскинул лицо:

— Тогда будем ждать. И надеяться. Я привык к этому. Однако... на сей раз это будет гораздо труднее.

Глава 37

Луч прожектора хаотически метался по территории. Всякий раз, когда пятно света оказывалось вдалеке, Асгар и Джон продолжали пробираться вокруг забора — иногда ползком, иногда бегом, но все время держась ближе к земле. Асгар точно знал, когда нужно идти, когда ползти, когда можно рискнуть и двигаться быстрее. Внезапно он упал на колени.

Джон уселся рядом с ним и, проследив за его взглядом, увидел невысокое квадратное строение в десяти метрах от сетчатой ограды. В его задней стене без окон была двустворчатая дверь. От огромной двери к забору и подъездному шоссе вела грунтовая дорожка.

— Они появятся оттуда, — сказал Асгар.

— Что это за здание?

— Кухня и столовая. Мы задержимся здесь и будем горячо молить небеса, чтобы нам не пришлось пробираться внутрь. Через задние двери загружаются и выгружаются припасы. У этого строения есть важное свойство — между дверями и забором пролегает слепая зона шириной около четырех метров, которая не просматривается с охранных вышек.

— Чертовски полезное открытие.

Они замерли в ожидании, вновь тесно прильнув к ограде. Джон не спускал глаз с дверей. Казалось, время остановилось, а ночной мрак становится все гуще. Тишину нарушил грохот сапог по деревянному настилу — зловещий, грозный звук.

Джон хмуро посмотрел на Асгара:

— Что это значит?

— Они идут от бараков в сторону здания администрации и казармы охраны. — Голос Асгара был едва слышен. — Вероятно, была тревога либо начальник колонии провел внезапный осмотр. Мне это не нравится, Джон.

— Колонию отрезают от внешнего мира?

— Скоро узнаем, — мрачно произнес Асгар. Подобрав камешек, он перебросил его через забор. Камешек упал на землю, издав едва уловимый звук.

Джон по-прежнему ничего не видел на территории, даже теней. Потом что-то кольнуло его в щеку. Туда попал камешек, брошенный в ответ. Джон поднял его.

Асгар кивнул.

— Это сигнал. Колония закрыта. Придется выжидать. Если повезет, через двадцать четыре часа все вернется к норме. Одно хорошо — завтра утром Тейера не увезут. Однако строгий режим может продлиться и дольше, даже целую неделю.

— Надеюсь, этого не произойдет. Это был бы тяжелый удар для нас. Особенно для Тейера.

Вашингтон, округ Колумбия

Чарльз Оурей неслышно вошел в Овальный кабинет:

— Господин президент? Очень жаль, но я вынужден вас потревожить.

В помещение лился солнечный свет, согревая шею Кастильи. Он оторвался от сводки новостей, которую ему ежедневно клали на стол.

— Да?

— С вами хочет встретиться директор ЦРУ.

Президент снял очки для чтения:

— Немедля проводите ее ко мне, Чарли.

Оурей вышел и вернулся с пожилой женщиной невысокого роста, плотного сложения, с короткими седыми волосами. У нее была грудь впечатляющих размеров, и она шагала энергичной целеустремленной походкой. Люди, которым доводилось иметь с ней дело, сравнивали ее с легким танком — быстрым, маневренным и мощным.

— Садитесь в кресло, Арлен, — сказал ей Кастилья. — Я всегда рад видеть вас. Что случилось?

Женщина бросила взгляд на Оурея, который занял свою обычную позицию, прислонившись к стене справа от президента.

— Все в порядке, Арлен. Чарли уже все знает.

— Что ж, хорошо. — Женщина села, скрестив лодыжки под креслом, и выдержала паузу, собираясь с мыслями. — Вы не могли бы для начала сообщить мне свежие сведения о Джаспере Котте и Ральфе МакДермиде? Как мы к ним относимся? Когда вы хотите рассекретить то, что мы о них знаем?

— Кроме ваших людей, за ними следит ФБР, собирает информацию. Проблема отчасти заключается в том, какие их действия можно счесть противозаконными. Утечки незасекреченной информации таковыми не являются. Но как только мы документально изобличим их в причастности к грузу «Эмпресс», их можно будет обвинить в пособничестве перевозке контрабанды. Но, может быть, Котт и впрямь передавал МакДермиду закрытые сведения. Расследование требует времени. В любом случае для обвинения нам требуются неопровержимые улики, и мы не хотели бы заранее встревожить их. Я рассказал все, что знал сам. Теперь ваша очередь. Удалось ли вам узнать что-нибудь новое?

Арлен кивнула с серьезным видом.

— Появилась хорошая зацепка для установления личности второго человека, повинного в утечках. МакДермид наводил справки здесь, в Вашингтоне. Не у Котта. У него есть еще один источник. Вероятно, даже партнер. Мужчина. Возможно, занимающий высокий пост. До сих пор его имя не называлось.

Президент обдумал ее слова, подавляя вспышку гнева:

— Как вы об этом узнали?

— Мы оборудовали гонконгскую контору МакДермида подслушивающим устройством.

Президент впервые за день улыбнулся.

— Иногда хитроумие ЦРУ от души восхищает меня. Спасибо, Арлен. Я искренне благодарен вам. Насколько я понимаю, ваша главная трудность в том, что вы до сих пор не сумели его идентифицировать?

— Именно. Одна из наших женщин-агентов в Гонконге уверена, что ей знаком его голос, но она до сих пор не может связать его с определенным человеком.

— Вы сами слышали его?

— Запись по телефону получилась не очень качественной, тем не менее ее уже отправили в Лэнгли с курьером.

— Как только установите личность, немедленно сообщите мне. Если ваши люди не сумеют выяснить его имя, пришлите сюда запись. Может быть, его узнает кто-нибудь из сотрудников Белого дома.

— Слушаюсь, господин президент. — Арлен начала подниматься на ноги.

Кастилья задержал ее:

— Как продвигается расследование прочих аспектов деятельности МакДермида?

— Пока нам не удалось установить, с какой целью он и группа «Альтман» ввязались в дело «Эмпресс», если не считать очевидной причины — желания получить доход от продажи химикатов.

— Хорошо, Арлен. Спасибо. Вы прекрасно поработали.

— Это мой долг, сэр. Происходящее напоминает мне пиротехническую шутиху, которая в любой момент может превратиться в ядерную ракету. Будем надеяться, что все это скоро подойдет к концу.

— Вашими бы устами да мед пить, — подал голос Оурей, стоявший у стены.

— Доброй охоты, — пожелал Кастилья. — Держите меня в курсе.

— Обязательно, господин президент.

— Проводите госпожу директора, Чарли, — велел Кастилья. — Поговорим позже.

Как только они ушли, президент потянулся к синему телефону, чтобы вызвать Клейна и сообщить ему о том, что удалось и чего не удалось выяснить ЦРУ. Он не хотел рисковать, не хотел допустить еще одну утечку.

Понедельник, 18 сентября

Дацу

Лимонно-желтая полоска на восточном горизонте предвещала наступление рассвета. Дряхлый лимузин, «Хамви» и «Лендровер» прокатили десять километров, минуя поля и поросшие лесом холмы. Скудный утренний свет становился все ярче и теплее. В конце концов машины въехали в темный двор, почти целиком укутанный влажными туманными тенями. Далекие фиолетовые холмы Баодин-Шан начинали обретать зеленую окраску. Именно там высечена статуя Спящего Будды, у которой была назначена решающая встреча с Ли Коню и ее мужем. Джон осматривал холмы, гадая, что принесет ночь.

Во дворе стоял старый автобус советского производства. Его двигатель работал.

— Зачем это? — спросил Джон. Машины остановились бок о бок с автобусом, водители заглушили двигатели.

— На нем Алани и ее группа должны были доставить Тейера и Киавелли к границе, изображая уйгуров, которые возвращаются домой в Кашгар.

— Рискованная затея. У вас прекрасные гримеры, но при дневном свете Тейера и Киавелли неминуемо разоблачат.

— Подождите в машине. Сейчас сами все увидите.

Асгар пересек пыльный двор и что-то сказал пожилому уйгуру, сидевшему за рулем автобуса. Тот сразу заглушил мотор, неторопливо выбрался из кабины и отправился в дом вслед за людьми Асгара.

Асгар поманил Джона:

— Идемте.

Войдя в дом, он показал Джону два просторных женских наряда, похожих на афганские бурки, один черный, другой коричневый. Они лежали на деревянном крестьянском столе.

— В Синьцзяне многие женщины носят паранджи, но некоторые доходят до крайности и надевают на себя такие вот чудища. Мы закутаем в них Тейера и Киавелли и посадим их рядом с Алани, потому что она высокого роста. Подобрав под себя ноги, они сойдут за женщин.

— По крайней мере, под этими нарядами можно спрятать оружие.

Дом был старый, с истертым полом и перекрытиями из некрашеных бревен. Он был меблирован самодельными столами, креслами и шкафами для одежды. В комнате, в которую вела дверь с аркой, стояли кровать и деревянный умывальник с глиняными миской и кувшином. Джон не увидел здесь уйгуров, кроме водителя автобуса, — тот сидел за деревянным столом в кухне за второй сводчатой дверью.

— Где я буду спать? — Теперь, когда Смиту стало ясно, что ему придется ждать ночи, он внезапно почувствовал, до какой степени утомлен. Болела каждая мышца, раны на лице зудели. Ему хотелось смыть с себя черную краску, поесть и рухнуть на первую попавшуюся постель.

— В доме есть замаскированный подвал, а в хлеву за стойлами — потайные комнаты. Чего вы хотите в первую очередь — есть или спать?

— Сначала поесть. Потом поспать.

Вслед за Асгаром Джон вошел в кухню — там за вторым столом сидели четырнадцать бойцов и жадно поглощали пищу, а женщины готовили еду и расставляли по столам полные тарелки. Среди женщин Смит заметил двух улыбающихся гримерш, с которыми он встречался в шанхайском «лунтане». Увидев его лицо, они рассмеялись, жестами велели ему подойти к раковине и смыли с его кожи черные маскировочные полосы при помощи холодной воды и самодельного мыла, пахнущего дегтем.

Почувствовав себя лучше, Джон сел за стол напротив старика, который оторвался от еды, посмотрел на него с таким видом, будто спрашивал: «Кто ты такой?», потом пожал плечами и вновь уткнулся в тарелку.

Асгар присоединился к ним, неся в руках миску с рисом, ломтиками баранины, моркови, лука и стручковой фасолью, политыми растопленным курдючным салом. Такой же рис они ели в «лунтане». Асгар поставил миску на стол среди других блюд. Изголодавшись после долгой ночи и непрерывного напряжения, Джон положил себе щедрые порции каждого из них. Он с аппетитом уминал тонко нарезанное мясо с восхитительным гарниром. Кебаб из рубленой баранины был хрустящим снаружи и сочным внутри; он был лишен тех запахов, которые большинству американцев кажутся неприятными.

Пока Джон утолял голод, Асгар наблюдал за ним, не забывая подносить ложку ко рту. Воцарившаяся за столом атмосфера словно бы создала у него ностальгическое чувство.

— Уйгуры были кочевыми овцеводами задолго до того, как осели и занялись земледелием. Баранина для нас — то же самое, что морские продукты для японцев и говядина для аргентинцев и американцев. Англичане тоже знают толк в овцах. Именно этим мне нравилась их страна. Порой мне удавалось достать мясо овец южноанглийской породы... Ох-хх... Это была самая лучшая баранина, которую я ел с тех пор, как уехал из дома.

Джон кусочком хлеба вычистил тарелку:

— Немногие люди любят английскую кухню так, как вы.

— Я обожал ее, старина. Настоящую английскую кухню. Обилие почечного жира в пудингах, яблочный пирог и ростбиф, густые соусы, блюда из субпродуктов и баранина. Быть может, именно поэтому англичане, пришедшие на наши земли в давние времена, отнеслись к нам с большим пониманием, чем китайцы и русские.

Когда трапеза была завершена, Асгар повел Смита по утоптанной земле двора к маленькому сараю, пристроенному к левой стене дома. В сарае у окна дежурил уйгур, положив винтовку на подоконник.

— Часовые выставлены со всех сторон, — объяснил Асгар, проходя мимо.

— Что, если сюда явятся представители китайских властей?

— В этом доме живет большая семья уйгурских крестьян. Они встретят приезжих, а мы спрячемся. Эту семью знают все в округе.

Вслед за Асгаром Джон спустился по узкой, умело замаскированной лестнице в подвал, освещенный голыми лампами. Здесь на рядах циновок спали мужчины и женщины. Асгар лег на одну из циновок, указал Джону соседнюю и почти сразу захрапел.

Джон растянулся на циновке, напрягая и расслабляя мускулы. Он сказал себе, что ему уже лучше, а сон окончательно восстановит его силы. Пытаясь заснуть, он продолжал думать о Дэвиде Тейере. Риск провала операции у Спящего Будды, до начала которой оставалось менее суток, был весьма серьезным. Даже самый незначительный промах при попытке эвакуировать Тейера мог поставить под удар выполнение задачи. Он повернулся, устраиваясь поудобнее, и наконец погрузился в беспокойный сон.

Пекин

Было позднее утро — обычно к этому времени Филин уже несколько часов находился в своем кабинете в Джун Нань Хаи, однако сегодня он остался работать дома. Он курил сигарету своего любимого сорта «Плейерс» и накладывал личный штамп на один из секретных документов, когда в комнате в сопровождении его жены появился посол By Баньтиаго. Ню немедленно отложил сигарету и поднялся на ноги, чтобы приветствовать By. Посол был его другом и союзником, он получил должность в Вашингтоне благодаря влиянию Филина и его осторожному покровительству.

Как только жена покинула комнату и закрыла за собой дверь, Ню сказал:

— Добро пожаловать, дружище. — Он стиснул маленькую руку By. — Ваш приезд — неожиданность для меня, особенно если учесть напряженность наших отношений с американцами. — И добавил с мягким упреком: — Вплоть до сегодняшнего утра, когда мне передали ваше послание, я даже не догадывался о том, что вы возвращаетесь в Китай.

By уловил упрек, и его веки дрогнули.

— Из-за этой напряженности я проник в страну тайком. Мне нужно поговорить с вами лично, чтобы уяснить ваши пожелания. Разумеется, я приехал прямо из аэропорта и сразу после разговора уеду в аэропорт.

При мысли о том, сколь важные вести привез посол, если он был вынужден тайно преодолеть такое огромное расстояние, у Ню напряглись плечи. Но он все же улыбнулся By одной из своих редких улыбок.

— Разумеется. Садитесь и отдохните.

— Спасибо, — отозвался By. — Я могу говорить откровенно?

— Более того, я настаиваю на этом. Ничто из того, о чем мы говорим, не выйдет за пределы этой комнаты. — Ню взял пепельницу, обошел стол и сел в кресло рядом с послом, вновь демонстрируя дружеское отношение к нему.

Однако он не предложил ему сигарету. Это было бы слишком. — Рассказывайте. — Он закурил.

— Я передал ваше послание президенту США точно так, как вы того хотели... впрочем, я допускаю, что наша позиция с тех пор изменилась... Я сказал, что Китай обязан твердо давать отпор любым посягательствам на его суверенитет, но вместе с тем не стремится к конфронтации, которая могла бы выйти из-под контроля.

Ню лишь кивнул. Даже в беседе с ближайшим союзником он не хотел изъясняться словами больше, чем необходимо.

В ответ посол тонко улыбнулся.

— Американский президент намекнул, что понимает это. Как я уже упоминал, он на редкость проницателен для жителя Запада. Я уловил его искреннюю обеспокоенность тем, что нынешняя патовая ситуация может перерасти в войну. По-моему, он сознает это. Когда президент говорит, что не хочет войны, он, в отличие от других, подразумевает именно то, что сказал. Он дает это понять оборотами речи и манерой поведения.

— Интересно. — Ню сохранял терпение.

— Необычным оказалось то, что глава правительства западной страны совершил неожиданный шаг — он рассказал, что именно делает и по какой причине.

Филин вскинул брови:

— Объясните.

By передал содержание беседы о «Доваджер Эмпресс» в Овальном кабинете. Ню слушал молча, с тревогой обдумывая слова посла. Внезапно он понял, что его беспокоит: президент США, сам того не сознавая, очень точно указал ему вопрос, на который следовало получить ответ: если ни Америка, ни Китай не хотят конфронтации, то кому она нужна? Почему противостояние продолжается до сих пор? В настоящий момент инцидент казался совершенно нелепым; можно было подумать, что не только его начало, но и развитие были кем-то нарочно организованы.

Ню обдумал все, что узнал от майора Пэна, и вспомнил споры в Постоянном комитете. Среди сторонников «жесткой линии» явно выделялся Вэй Гаофань. Он мог рассчитывать на прибыль от перевозки химикатов через посредство Ли Аожуна и его зятя. Вероятно, он уже участвовал в подобных операциях и получал доходы. Но какова была конечная цель Гаофаня на сей раз, если сведения о контрабанде достигли высших эшелонов власти в Китае и США?

Нет. Филин был абсолютно уверен, что Вэй, не задумываясь, пожертвовал бы деньгами, если бы получил возможность вернуть Китай в прошлое. В глубине души Вэй был идеологом, настоящим коммунистом-консерватором, и подтвердил свою репутацию, отправив субмарину «Чжоу Эньлай» преследовать американский фрегат «Кроув». Он без колебаний обострил бы возникший конфликт до нынешней угрожающей ситуации. Чтобы одержать победу, он мог бы даже развязать войну.

Филин вспомнил два определения, которыми Конфуций называл кризисы. Одно из них — «катастрофа», другое — «благоприятная возможность». Разоблачение тайны «Эмпресс» было для Вэя не катастрофой, а возможностью обрести нечто более ценное, нежели деньги.

— Президент спрашивает, — заговорил посол, отрывая Филина от мыслей, — будет ли подлинная грузовая декларация «Эмпресс» достаточно веской уликой, чтобы разрядить обстановку в Постоянном комитете? Позволит ли комитет американцам подняться на борт сухогруза, например, в связи с угрозой со стороны нашей подлодки, либо замять инцидент, приказав уничтожить груз таким образом, чтобы американцы могли это проверить? Короче говоря, готовы ли вы ради прекращения конфликта поработать со своими людьми так же, как Кастилья работает со своими?

Ню задумчиво затянулся сигаретным дымом. Вэй видел будущее страны в ее прошлом, но Филина вполне устраивало неведомое грядущее, основанное на таких идеалах, как демократия и открытость. Вопрос стоял ребром: если он побоится рискнуть, Вэй окажется победителем. С другой стороны, если Филин рискнет и выиграет, Вэй — лидер консерваторов в Постоянном комитете — непременно погибнет, став жертвой своих собственных деяний.

Затянувшееся молчание беспокоило посла, и на его лице отразилась тревога.

— Что скажете? — спросил он.

— Хотите сигарету, посол?

— Спасибо. С удовольствием. — Выражение благодарности на мгновение смягчило озабоченное лицо By.

Мужчины неторопливо курили. Важные решения не терпят спешки.

— Благодарю вас за новости, — заговорил наконец Ню. — Я не ошибся, выбрав вас послом в Америке. Немедленно возвращайтесь в Вашингтон и скажите президенту Кастилье, что я считаю себя разумным человеком, однако еще раз напоминаю ему о том, что любые попытки США задержать судно грозят весьма серьезными последствиями.

By отложил сигарету и поднялся на ноги:

— Он поймет. Я передам ваше послание слово в слово.

Мужчины обменялись решительными взглядами, и посол вышел, шурша своим длинным пальто.

Ню яростно затянулся сигаретой, вскочил и начал прохаживаться по комнате. Очевидно, американцы до сих пор не добыли декларацию. Это больше всего беспокоило Филина. Без улик не обойтись. Он остановился в центре комнаты, повернулся и подошел к телефону.

Склонившись над столом, он набрал номер.

Как только майор Пэн ответил. Ню требовательным тоном произнес:

— Рассказывайте все, что вы узнали.

Не тратя лишних слов, Пэн передал ему содержание записанного телефонного разговора Фэн Дуня и Вэй Гаофаня.

— Осталась только одна копия подлинника декларации — она находится в руках Ю Юнфу и Ли Коню.

Ню задержал дыхание и раздавил окурок в пепельнице:

— Так. Что еще?

— Ральф МакДермид согласился выкупить ее у них за два миллиона долларов. — Майор рассказал о том, как планируется провести встречу у Спящего Будды.

Филин внимательно слушал. По мере того, как прояснялась ситуация, прежде окутанная пеленой тайны, он размышлял все быстрее. Это именно то, чего хотел президент, а он хотел... конкретных доказательств. Вэй Гаофань знал об этом и велел уничтожить декларацию. Шанхайская парочка — Ю Юнфу и Ли Коню — были всего лишь пешками и прилагали отчаянные усилия, чтобы выжить. Еще в игре участвовал состоятельный американский делец Ральф МакДермид, который, по всей видимости, также заинтересован в конфликте, хотя Ню не мог сказать точно, зачем он нужен МакДермиду и до какой степени тот готов его обострить. МакДермид согласился выплатить немалые деньги, только чтобы декларация не осталась в чужих руках. Фэн Дунь был крысой, бегающей между тремя участниками... он делал вид, будто работает на МакДермида и Ю Юнфу, хотя на самом деле был верен до конца только Вэй Гаофаню.

Фэн Дунь был подонком. МакДермид и Вэй Гаофань — еще хуже. Их требовалось остановить, пока они не возобновили «холодную войну» или не развязали настоящую.

Лихорадочно размышляя, Филин выслушал завершение доклада Пэна. Тот ничего не утаивал, и Ню понял, что контрразведчик решил окончательно связать с ним свою судьбу. В культуре Китая это означало наивысшую похвалу и вместе с тем сулило крайнюю уязвимость.

— Понимаю, майор, — сказал Ню. — Вероятно, я понимаю больше, чем вам кажется. Благодарю вас за отличную работу. Вы едете в Дацу?

— Мой самолет отправляется через двадцать минут.

— Тогда уясните следующее: вы будете наблюдать за развитием событий, но вмешаетесь в них, только если возникнут дальнейшие затруднения. — Ню помедлил долю секунды, осмысляя чудовищность того, что он намеревался совершить. — Если случится что-либо непредвиденное, я наделяю вас полномочиями оказать помощь Ли Коню и полковнику Смиту. Вы должны сделать все, чтобы декларация оказалась у вас либо у Смита.

Воцарилась мертвенная тишина. Казалось, оба собеседника затаили дыхание.

— Это приказ?

— Считайте это приказом. В случае необходимости предъявите мои письменные распоряжения. Вы работаете только на меня и пользуетесь моим полным покровительством.

Итак, дело сделано. Обратной дороги нет. Либо он, либо Вэй — вперед, в неизведанное будущее, или назад, к нежизнеспособному прошлому. И этот выбор зависит от других людей. Филин унял невольную дрожь. Мудрый человек знает, кому можно довериться.

Глава 38

Дацу

Джон проснулся с ощущением клаустрофобии. Казалось, он и окружающие люди спрессованы, будто кукурузные зерна в банке. Он схватил свою «беретту», рывком уселся и обвел тускло освещенное помещение стволом огромного полуавтоматического пистолета. Потом он вспомнил, что находится в подвале уйгурского дома. Воздух был наполнен запахом человеческих тел и теплом дыхания, хотя в подвале осталось лишь с полдюжины бойцов. Все они спали. Прочие, в том числе Асгар, исчезли.

Сердце Смита все еще гулко билось. Он опустил оружие и посмотрел на часы. На циферблате светилось зеленым «2:06». Смит с изумлением понял, что проспал более девяти часов. Как правило, ему хватало семи.

Он осторожно встал и потянулся. Мышцы ныли, но не очень сильно. Болели ребра. Однако острой боли не чувствовалось нигде. Лицо, казалось, и вовсе было в полном порядке. Оно начнет зудеть позже — особенно когда Смит вспотеет. Ничего страшного.

Смит подошел к лестнице, поднялся наверх, откинул люк и выбрался в пристройку. У окна стоял другой часовой. Выглянув во двор, Смит уловил какое-то движение в кухне главного дома и торопливым шагом вышел во двор.

Светило жаркое солнце, в голубом небе не было ни облачка, мягкий ветер колыхал кроны ив и тополей. На расстеленных по земле циновках ярко-красным ковром лежали стручки острого перца.

Асгар сидел в кухне, потягивая из кружки горячий чай с молоком. Он удивленно поднял глаза:

— Вы с ума сошли? Почему не спите?

— Девять часов сна — более чем достаточно, — отозвался Джон.

— Слишком мало, если эти часы распределяются на пять суток.

— Время от времени мне удавалось подремать.

— Да уж, судя по виду, вы прекрасно отдохнули. Настоящий дьявол, слепленный из песка. Взгляните на себя в зеркало. С таким лицом вы можете смело отправляться на праздник кануна Дня Всех Святых без маски.

Джон улыбнулся:

— Нет ли поблизости телефона? Я бы не хотел искушать судьбу, рискуя тем, что кто-нибудь в округе засечет мой звонок с мобильного аппарата.

— В соседней комнате.

Джон отыскал телефон и позвонил Клейну при помощи полученной от него карточки. Здесь таилась новая угроза. Комитет общественной безопасности вполне мог прослушивать также и наземные линии.

— Клейн.

Джон начал разыгрывать спектакль.

— Дядя Фред? — заговорил он, коверкая английские слова. — Вы так давно не звонили. Расскажите мне об Америке. Она понравилась тете Лили? — Упоминание о «тете Лили» было сигналом о возможном подслушивании.

— Все прекрасно, племянник Мао. Как твое задание?

— Первый этап пришлось отложить, но я смогу выполнить его одновременно со вторым.

Поколебавшись, Клейн недовольно произнес:

— Прискорбно слышать это. Второй этап может пострадать.

Фред напоминал ему о том, что при первой же опасности они должны прекратить эвакуацию из колонии. Встреча у Спящего Будды оставалась их первостепенной задачей.

— Меня тоже встревожила отсрочка. Посмотрим, как будут развиваться события.

Клейн вновь выдержал паузу и заговорил другим тоном:

— Как только появятся новости, немедленно звони. Мы ждем с нетерпением. Ты отыскал своего кузена Синь Бао?

— Я нахожусь в его доме.

— Это хорошо. Тебе пришлось нелегко, Мао, и я обещаю завтра утром первым делом написать очень длинное письмо.

— Буду ждать. Было очень приятно вновь услышать ваш голос. — Джон повесил трубку.

— Ну, и?.. — спросил Асгар из соседней комнаты.

Джон уселся за стол рядом с ним:

— Приоритеты остаются прежними. Как только декларация окажется у нас, я должен позвонить Клейну и известить его об этом.

— Бедный Тейер.

— Мы сделаем все, что в наших силах, и постараемся вытащить его из колонии. Вы ездили к Спящему Будде?

— Да, и тщательно все осмотрели. — Асгар положил на стол колоду карт. — Я оставил там для наблюдения десять своих лучших людей. У них есть портативные рации. Подкрепитесь, и я посвящу вас в подробности. Потом мы сыграем в покер на двоих. Если не умеете, я вас научу.

— Вы меня подначиваете?

Асгар невинно улыбнулся:

— Пристрастился в школе. Играю на уровне любителя. Чистая забава, исключительно для того, чтобы убить время. — На секунду в его глазах мелькнули беспокойство и тревога. И тут же исчезли.

— Хорошо, — сказал Джон. В любом случае он больше не собирался спать. — Лимит — два доллара, или сколько это будет на ваши деньги. Простой покер, без джокеров. Я ополосну лицо, и можем садиться за карты.

Джон понимал, что Асгар хитростью втянул его в игру. С другой стороны, им действительно нужно было чем-то занять время. По меньшей мере шесть часов им предстояло поддерживать друг друга в душевном равновесии — пока не наступит темнота и они не начнут свою ночную работу.

Понедельник, 18 сентября

Вашингтон, округ Колумбия

В тот миг, когда президент Кастилья вошел в кабинет Клейна, шеф «Прикрытия-1» яростно пыхтел трубкой, и специальная вентиляционная система едва успевала высасывать дым.

Президент сел в кресло. Его крупное тело было напряжено, квадратные плечи приподняты. Казалось, его нижняя челюсть высечена из камня.

— Есть новости? — Он сразу приступил к делу, даже не поздоровавшись.

Клейн пребывал в столь же смятенном состоянии духа. Он отложил трубку, скрестил руки на груди и сказал:

— Я привлек к работе пятерых лучших специалистов по корпоративной и финансовой сферам, и они выяснили следующее: группа «Альтман» владеет фирмой по производству оружия, которая называется «Консолидейтед дефенс, Инкорпорейтед». Как и многие другие холдинги «Альтмана», эта фирма скрыта за частоколом документов, от которых пухнет голова. Филиалы, дочерние общества, холдинговые компании, сателлитные компании... выбирайте на вкус. След владельца ведет через зыбучие пески, назначение которых — обманывать и вводить в заблуждение. Тем не менее истинный хозяин очевиден.

— Кто же он?

— Как я уже говорил, контрольным пакетом акций фирмы владеют группа «Альтман» и Ральф МакДермид. Они же получают львиную долю доходов.

— В этом нет ничего нового. МакДермид вкладывает в оборону крупные средства. Какое нам дело до «Консолидейтед»?

— Может показаться, что я увожу разговор в сторону, но на самом деле это не так. Давайте обсудим мобильную артиллерийскую систему «протектор». Еще чуть-чуть, и ей дали бы «зеленую улицу». Но вы решили, что в нашем обновленном мире терроризма и локальных конфликтов тяжелые артиллерийские системы выглядят устаревшими. Зачастую они совершенно бесполезны.

— "Протектор" слишком тяжел, большинство мостов не выдержат его веса. Если он застрянет на грунтовой дороге, его не вызволишь без мощных тягачей. Его трудно перевозить по воздуху. Он не отвечает нынешним требованиям, и это еще мягко сказано.

— Совершенно верно, — согласился Клейн. — Однако «протектор» — это контракт на 11 миллиардов долларов, и этот контракт приказал долго жить. Судите сами. По последним данным, «Альтман» вложил в инвестиции 12,5 миллиарда долларов. Для частной фирмы деньги немалые. Однако «Альтман» привык получать крупные доходы — в течение последних десяти лет до 34 процентов в год, в основном за счет производства современного оружия и аэрокосмических программ. В один из дней минувшего года «Альтман» подучил 237 миллионов. Впечатляющий результат, не правда ли? Но он дурно пахнет. «Консолидейтед» — пятый по величине поставщик армии США, однако широкая публика узнала о нем только после терактов 11 сентября, когда Конгресс потребовал значительного роста расходов на оборону, и только после того, как карманный сенатор «Альтмана» начал в Конгрессе мощное лоббирование программы «Консолидейтед» по созданию базовой оружейной системы...

Глаза президента расширились, лицо помрачнело.

— Кажется, я догадываюсь. Речь идет о «протекторе».

— Попали в точку. В результате было выделено 237 миллионов.

— И?..

— И теперь активы «Альтмана» взлетят до небес, он будет получать миллиарды и миллиарды долларов — если вы и Конгресс одобрите «протектор» и запустите его в производство.

Президент откинулся на спинку кресла. Его губы вытянулись в тонкую линию.

— Мерзавец, — с отвращением произнес он.

— Да, сэр. Ральф МакДермид преследовал именно эту цель. Она не имеет прямого отношения к «Эмпресс». Замысел состоял в том, чтобы столкнуть нос к носу два мировых гиганта, обладающих ядерным оружием, и посеять между ними вражду. Если потребуется, МакДермид ввергнет нас в войну, чтобы доказать необходимость «протектора» для армии США. В любом случае, как только мы остановим «Эмпресс» и разразится конфликт, МакДермид добьется своего. Конгресс потребует начать производство «протектора», а МакДермид получит свои 11 миллиардов.

Кастилья выругался вслух:

— Единственное, чего они не предусмотрели, — это то, что я не допущу огласки, которая насмерть перепугала бы население и облегчила немедленное одобрение проекта.

— Насколько я могу судить, это может произойти в самое ближайшее время. МакДермиду нужно лишь, чтобы мы задержали «Эмпресс», потому что судно вот-вот войдет в иракские воды.

— О господи. — Президент тяжело вздохнул. — Теперь все зависит от Смита. Что от него слышно?

— Он звонил мне, но был вынужден воспользоваться кодом. — Клейн помолчал. — Дурные новости, Сэм. Они не смогли освободить вашего отца прошлой ночью. Я имею в виду китайское время. Смит намекнул, что они повторят попытку сегодня вечером.

Президент поморщился, стиснул веки и вновь открыл глаза:

— Стало быть, по нашему времени они сделают это завтра утром?

— Да, сэр. Попытаются.

— Смит больше ничего не говорил об эвакуации? Достаточно ли у него людей? Каков шанс на успех?

— К сожалению, нет.

— Почему он не мог объяснить подробнее?

— Думаю, он не рискнул звонить со своего мобильного телефона, а значит, воспользовался обычной линией, которую могут прослушивать. Отсюда я делаю вывод о том, что китайцы не располагают сколь-нибудь достоверными сведениями о парашютисте. Местные власти не нашли ни парашют, ни каких-либо иных доказательств того, что высадка имела место. Если нам повезет, их подозрения так и останутся подозрениями.

— Надеюсь, ты прав, Фред. Смиту, да и всем нам очень нужна удача. — Кастилья пристально посмотрел на часы. — По моим подсчетам, до наступления сумерек в том районе, где он находится, осталось около четырех часов. — Он покачал головой. — Всем нам эти часы покажутся очень долгими.

Понедельник, 18 сентября

Гонконг

Долорес Эстевес торопливо пересекла вестибюль здания «Альтмана» и, выйдя в стеклянные двери, окунулась во влажный воздух городской улицы, запруженной толпами людей. Обычно праздничная атмосфера Гонконга пробуждала в ней энергию. Но не сегодня. Она присоединилась к группе пешеходов, которые неистово размахивали руками, подзывая такси. Однако едва Долорес подняла ладонь, перед ней, словно по волшебству, остановилась машина. Она решила, что господь особенно снисходителен к путешественникам, которые преследуют добрые намерения, но по той или иной причине запаздывают.

Она торопливо скользнула в салон:

— В аэропорт. Побыстрее.

Водитель включил счетчик, и машина влилась в поток транспорта. Такси проползло несколько кварталов, потом шофер издал гортанное восклицание по-кантонезски и свернул в узкий переулок.

— Короткий объезд, — пояснил он.

Прежде чем Долорес успела возразить, он пришпорил мотор, и машина углубилась в переулок. Долорес нервно откинулась на спинку кресла, подумав, что шофер лучше знает, как ехать. Ей нужно было попасть в аэропорт, где ее ждал важный клиент; он, вероятно, уже начинал сердиться. Долорес пугало и вместе с тем радовало нынешнее поручение — поработать официальным переводчиком в Дацу, в провинции Сычуань. Ее выбрали потому, что она знала несколько диалектов. Она бегло изъяснялась на кантонезском и мандаринском, хотя понимала, что переводить в сельской глуши — совсем иное дело, нежели вести беседу в учебных заведениях и китайских ресторанах Южной Америки. Также она беспокоилась из-за своего английского. Как Долорес ни старалась, ей не удавалось полностью отделаться от латиноамериканского акцента.

Долорес все еще продолжала терзаться тревогой, когда такси со скрежетом затормозило в конце переулка, дверца распахнулась и сильные руки выволокли девушку из машины. Она была слишком испугана, чтобы сопротивляться, и у нее возникло смутное ощущение, будто бы она увидела латиноамериканку, похожую на нее как две капли воды. Потом она почувствовала острую боль в руке, и ее окутала темнота.

Ральф МакДермид откинулся на спинку кресла роскошного реактивного лайнера, предоставленного ему для личного пользования, и пригубил свое излюбленное шотландское виски со льдом, но без воды. Потом он в который уже раз взглянул на часы. Куда запропастилась переводчица, черт побери? Раздраженный, он жестом велел стюардессе налить еще бокал, и в этот миг в салоне появилась запыхавшаяся женщина. МакДермид посмотрел на нее с гневом, который быстро сменился интересом. Перед ним стояла типичная латиноамериканка с высокими скулами на удлиненном худощавом лице, со жгучими глазами, навевавшими мысли об ацтеках. Экзотическая красотка.

— Господин МакДермид, — заговорила она с акцентом, в котором безошибочно угадывался простонародный выговор жителей центральных районов Южной Америки.

У мужчины этот акцент показался бы МакДермиду свидетельством недостатка образования и честолюбия, но в устах девушки он казался неотразимо очаровательным. — Я Долорес Эстевес, ваша переводчица. Прошу прощения за опоздание, но меня направили к вам буквально в самый последний момент. Ну и, конечно, уличные пробки...

МакДермид уловил в ее голосе легкое придыхание. Еще лучше. Фигура девушки была безупречной по стандартам любых народностей и культур. У нее было восхитительное имя. Долорес. Когда все это закончится и они вернутся в Гонконг, девица, пожалуй, подпрыгнет от радости, узнав, что ей представляется возможность ублажить столь важного гостя.

— Отлично вас понимаю, дорогая. Прошу вас, садитесь. Здесь вам будет удобно. — Он кивком указал на плюшевое кресло напротив. Девушка улыбнулась, и от этого ее лицо внезапно приняло застенчивое выражение. МакДермид улыбнулся было в ответ, но потом нахмурился. Ему почудилось что-то... что-то знакомое. Да, он уже видел ее. Причем недавно.

— Мы с вами встречались? Возможно, где-нибудь в конторе?

Девушка просияла и робко съежилась в кресле. Ее застенчивость умиляла МакДермида.

— Да, сэр. И неоднократно. В последний раз — вчера. — Теперь в ее голосе угадывалась отвага. — Я думала, вы не заметили меня.

— Конечно, заметил. — И все же, как только Долорес улыбалась, у МакДермида возникало неуютное чувство. Неужели все женщины начинают казаться ему похожими друг на друга?

В этот миг в салоне показалась голова пилота:

— Все пассажиры на борту, сэр?

— Все, Карсон. Вы подали наши документы и полетный план?

— Так точно, сэр. Мы проведем в воздухе около двух часов. После приземления возможна задержка на таможне, но вам гарантировано обслуживание по классу особо важных персон. На всем протяжении маршрута хорошая погода.

— Великолепно. Взлетайте.

Стюардесса принесла еще виски, и МакДермид угостил свою новую переводчицу. Та закинула ногу на ногу, на секунду обнажив бедро, и в этот миг он окончательно уверился в том, что ему повезло с попутчицей, а перспектива получить подлинник декларации уже к завтрашнему утру вернула его к обычному благодушному настроению. Он откинул голову назад и посмотрел в иллюминатор. Огромный самолет начал разбег, и МакДермид попытался отогнать от себя беспокойство. Черт побери, ведь он согласился заплатить за декларацию два миллиона долларов! Разумеется, он ее получит.

Глава 39

Дацу

Джон и Асгар провели светлое время суток, анализируя донесения уйгурских разведчиков и перебирая всевозможные варианты развития событий грядущей ночи. Время от времени они садились за покер. Асгар выиграл несколько долларов, и Джон счел их своим вкладом в международную благотворительность. Однако он ни на мгновение не отвлекался мыслями от задания. Он был преисполнен решимости добиться успеха в обеих операциях, а Асгар, считая, что на карту поставлена его гордость уйгура, был в той же мере готов потрудиться на благо демократии и свободы в Китае.

Они оба опасались непредвиденных случайностей. Провал казался немыслимым.

По словам бойцов Асгара, у Спящего Будды толпилось обычное количество посетителей, наслаждавшихся красотой и одухотворенностью изваяний, а местные лоточники назойливо всучивали туристам почтовые открытки и пластмассовые фигурки. Самый заурядный день. До сих пор никто не заметил ни людей МакДермида, ни Ли Коню и Ю Юнфу, однако среди холмов и плоскогорий к гроту Будды вело множество путей, и они могли появиться незамеченными в любое время, особенно после наступления темноты, приехав на машинах или лошадях либо добравшись до места пешком, притворяясь туристами или торговцами.

Зато вести из колонии были обнадеживающими: там отменили режим повышенной бдительности и поголовные ночные проверки, а завтра утром заключенные должны выйти на работу в поля. Начиналась уборка урожая — капусты, свеклы, бок-чоя, томатов, риса и острого перца. По мнению Асгара, это обстоятельство сыграло не последнюю роль в решении руководства колонии.

Как только на холмы и долины Дацу опустилась темнота, Джон и Асгар в сопровождении десятка бойцов приехали к колонии и спрятали машины на прежнем месте. Взяв с собой еще двух уйгуров, они залегли у контрольно-следовой полосы снаружи сетчатого забора. На территории колонии царила тишина. В здании столовой были погашены огни, двустворчатые двери в задней стене заперты. На изрытой колеями подъездной дорожке не было ни одной машины. Из бараков время от времени доносились звуки унылой песни или безумного смеха, но ни начальника колонии, ни охранников не было видно нигде.

Все эти признаки представлялись крайне важными, поскольку они свидетельствовали о том, что колония вернулась к обычному режиму. Джон и Асгар решили, что, проникнув на территорию, они повысят шанс на благополучное незаметное бегство Киавелли и Тейера. Они планировали попасть туда тем же потайным ходом, через который собирались вывести их наружу.

Они лежали не шевелясь, охваченные все возраставшим напряжением, и вдруг одна из створок двери столовой приоткрылась и закрылась вновь. Или это обман зрения? Джон присмотрелся внимательнее, пытаясь уловить форму, очертания — хоть что-нибудь. Потом он заметил тень у самой земли — словно змея или кошка, она ползла к забору по «слепому» пространству шириной десять шагов. Это был маленький человек в обычной тюремной форме грязно-бурого цвета. Один раз он поднял лицо, увидел Асгара и кивнул ему.

Асгар кивнул в ответ и шепотом сказал Джону:

— Это Ибрагим. Давайте прикроем его.

Шум был их главным врагом. Огнестрельное оружие следовало пускать в ход только в случае крайней необходимости, хотя пистолеты были снабжены глушителями. Миф о том, что такое оружие стреляет беззвучно, не имеет под собой никаких оснований. Стрельба с глушителем действительно тише обычной, и тем не менее каждый выстрел издает громкий хлопок, похожий на взрыв дешевой петарды. Асгар и Джон надеялись, что сумеют управиться руками, ногами, ножами и удавками. Тем не менее они подняли пистолеты и теперь водили стволами над землей, готовясь к худшему. Двое уйгуров последовали их примеру. Они должны были защитить человека, который столь отчаянно рисковал.

Джон переборол владевшее им напряжение, и его сердце забилось медленно и ровно. Ибрагим продолжал ползти по глинистой земле, пока не добрался до торчащего из нее колышка. Секунду спустя он поднял квадратный деревянный щит размером примерно метр на метр, нырнул в образовавшееся отверстие и исчез. Почти сразу зашевелилась почва с другой стороны забора. Она вспучилась, затряслась, из-под нее появился еще один такой же щит. Ибрагим высунул голову, вновь нырнул вниз и выбрался наружу на территории колонии. Проход был свободен.

— Теперь наша очередь, — прошептал Асгар.

Он встал на четвереньки и пополз к забору. Джон и двое уйгуров двигались следом. Джон заглянул в подкоп. Это была глубокая яма, вырытая под оградой и закрытая двумя деревянными щитами, которые примыкали друг к другу точно под сеткой забора.

— Идите, — негромко велел Асгар. — Я за вами.

Джон головой вперед вполз в яму, выбрался по ту сторону ограды и вслед за Ибрагимом побежал к столовой, взметая башмаками пыль. Проскользнув в здание, он повернулся и взял «беретту» на изготовку. Уйгуры уложили щиты на место и засыпали их землей. Асгар бегом присоединился к Джону, а двое оставшихся бойцов вынули кисти и принялись методично разглаживать почву, уничтожая следы ночного вторжения.

Когда наконец последний из уйгуров появился в столовой, Ибрагим торопливым шагом провел их через темную кухню и безлюдный зал. Они подошли к окнам и выглянули наружу. Лунный свет заливал деревянные тротуары, которые соединяли три огромных барака между собой и со столовой, а потом разветвлялись и вели к другим зданиям, обеспечивая начальнику колонии возможность пройти повсюду, не испачкав ног в дождливую погоду. Все здания стояли на метровых сваях, и это свидетельствовало о том, какие ливни свирепствуют здесь в ненастный сезон. В колонии не было ни деревьев, ни травы — только голая земля, утоптанная множеством ног.

Этот участок территории патрулировали два охранника с автоматами на плечах. Они сонно зевали, поскольку им пришлось дежурить также и прошлой ночью, в период режима повышенной строгости.

Ибрагим переговорил негромким голосом с Асгаром, тот кивнул и сказал Джону:

— Будьте готовы. Как только я скомандую «вперед», мы побежим направо и спрячемся под тем бараком.

Едва охранники разошлись по своему маршруту на максимальное расстояние, оказавшись спинами к столовой, Ибрагим и Асгар попрощались, хлопнув друг друга по плечу, и Ибрагим выбежал из здания, но повернул влево. Он не пытался сохранять тишину, наоборот, громко топал по земле. Охранники очнулись от полудремы на ходу и рывком развернулись, наводя на цель автоматы.

Оба выкрикнули одно и то же китайское слово, которое, как решил Джон, означало «Стой!».

Ибрагим замер на месте и с покаянным видом опустил голову.

Охранники осторожно приблизились. Увидев его лицо, они успокоились. Они заговорили по-китайски, насмешливо кривя губы.

Асгар шепотом переводил их слова:

«Опять воровал жратву, Ибрагим?»

«И, как всегда, попался. Что стащил на сей раз?»

Первый охранник обыскал дрожащего уйгура и вытащил из-под его рубашки глиняный горшок.

«Опять мед. Ты ведь знаешь, мед не для заключенных. Рано или поздно мы бы узнали о пропаже и выследили бы тебя. Ты самый глупый из всех, кто здесь сидит. Теперь мы должны отвести тебя в карцер, а завтра ты будешь иметь дело с начальником. Догадываешься, что это значит?»

Ибрагим еще ниже опустил голову, и охранники повели его к маленькому строению на краю территории.

— И чем это грозит ему? — обеспокоенно спросил Джон.

— Неделей в карцере. Ибрагим совершил отвлекающий маневр. Это и есть его вклад в наше дело. — Асгар осмотрелся по сторонам: — Вперед!

Как только Ибрагим вошел в карцер, Джон и Асгар покинули столовую через главный вход и во весь опор помчались вправо. Они нырнули под барак, проползли под ним, выскочили с другой стороны и опять побежали. Эту операцию они повторили еще дважды и наконец оказались в другой части колонии. Лежа под третьим бараком и бурно дыша, они внимательно присмотрелись к следующей группе зданий. Прямо перед ними стоял последний барак, самый дальний от того участка забора, где они проникли на территорию.

Асгар жадно хватал ртом воздух. У Джона гулко билось сердце и зудело лицо, но он думал только о том, что в этом бараке находится Дэвид Тейер.

Здания на этом участке также соединялись деревянными дорожками. Здесь дежурили еще два охранника, расходясь и сходясь навстречу друг другу. Когда охранники повернулись спинами к Асгару и Джону, уйгур кивнул, и они вновь побежали, на сей раз не так быстро.

Дверь барака беззвучно приоткрылась, и стоявший за ней человек поманил их в темноту. Ему было около тридцати лет, его правую щеку рассекал шрам, похожий на след бритвы. Он приложил палец к губам, притворил дверь и крадучись зашагал между тюфяками, на которых храпели заключенные. Лунные лучи, проникавшие сквозь высокие окна, освещали эту унылую картину, похожую на эпизод из черно-белого фильма, снятого по романам Солженицына.

Джон и Асгар прошли следом за заключенным к двери у дальней стены здания. Тот указал на нее и вернулся на свое спальное место. Джон и Асгар обменялись взглядами в полутьме; Асгар сделал жест, словно говоря: «Теперь ваша очередь, если хотите».

Это была камера Дэвида Тейера. Последняя дверь в самом дальнем бараке колонии. Камера человека, который уже много десятилетий официально считался мертвым. Его жена повторно вышла замуж и умерла. Его друг женился на ней и тоже умер. Его сын вырос без отца. Этот человек пережил несколько поколений.

Джон решительно распахнул дверь. Тейер заслуживал большего, чем жалость. Он заслужил свободу и все те радости, которые ему мог предложить мир.

За дверью была маленькая комната. Двое мужчин, сидевших бок о бок в деревянных креслах, вскинули лица. Каждый держал в руке маленький зажженный фонарик, прикрыв огонек ладонью. Кроме них, Джон ничего не мог разглядеть. Они с Асгаром торопливо закрыли за собой дверь.

— Киавелли? — прошептал Джон в темноту.

— Смит?

— Да.

Сидящие отняли ладони от фонарей. Камера наполнилась тенями и светом. Оба ее обитателя были полностью одеты. Тот, что носил обычную арестантскую рубаху и брюки, был моложе — мускулистый, с серыми коротко подстриженными волосами и щетиной на подбородке. Он поднялся на ноги, пересек камеру и сдвинул в сторону тюфяк, лежавший в углу.

Второй, постарше, был высок и худощав, с впалыми щеками и костлявыми плечами. На нем были мятая рабочая куртка, мешковатые крестьянские шаровары и кепка. Из-под кепки виднелись густые белые волосы, ее козырек прикрывал аристократическое лицо, покрытое старческими морщинами. Пояс мужчины был перетянут ремнем с небольшой сумочкой. Он был готов отправиться в путь. Дэвид Тейер.

— Асгар? — позвал Киавелли из угла. — Мне нужна помощь. — Он стоял на коленях там, где прежде лежал тюфяк.

— Конечно, старина.

Асгар опустился на пол рядом с Киавелли, и тот объяснил, что нужно сделать. Они пальцами выдернули несколько гвоздей из пола в том месте, где раньше была постель Тейера.

Морщинистое лицо старого узника осветилось улыбкой. Он протянул руку.

— Полковник Смит, я ждал этого мгновения долгие годы. Мне бы хотелось сказать что-нибудь важное и значительное, но мои сердце и разум переполнены эмоциями.

— В сущности, я разделяю ваши чувства, доктор Тейер. — Смит пожал руку старика. Она была сухая, теплая и чуть-чуть дрожала. — Для меня большая честь познакомиться с вами, сэр. Я говорю серьезно. Мы вытащим вас отсюда. Начиная с этой секунды можете считать себя свободным человеком.

— Я хотел бы встретиться со своим сыном. Разумеется, если это возможно.

— Конечно. Президент будет рад вам. Он с нетерпением ждет встречи.

Улыбка Тейера стала еще шире, глаза засияли.

— Я ждал более пятидесяти лет. Надеюсь, у него все хорошо?

— Насколько мне известно, да. У вас двое внуков. Оба учатся в колледже. Мальчик и девочка, Патрик и Эми. Вы вернетесь домой, в прекрасную семью. — Джон услышал, как всхлипнул Тейер.

— Идемте! — негромко распорядился Киавелли.

Они с Асгаром сняли деревянную панель пола и сбросили ее в открывшийся проем. Тейер объяснил, что уйгуры прорыли этот туннель несколько лет назад, чтобы свободно перемещаться между бараками.

Джон и Тейер склонились над Асгаром и Киавелли, и тот торопливо заговорил:

— Уходим как можно быстрее и скрытнее. Судя по всему, комендант ужесточил дисциплину, решив, что охранники обленились и утратили бдительность. Поэтому нам придется быть чертовски осторожными. Если кто-нибудь из караульных окажется неподкупным и попытается нас задержать, мы молча атакуем его, желательно без смертельного исхода. Живого или мертвого, мы спрячем его в столовой. Там его найдут не раньше, чем во время утреннего развода. Если повезет, нам удастся бежать незамеченными.

— В любом случае к утру нам нужно быть далеко отсюда, — сказал Джон и посмотрел на Асгара. — Вас устраивает такой план?

— При одном условии — мы должны обойтись без жертв. В колонии остаются мои люди.

Киавелли нахмурился:

— Кстати, почему они до сих пор не на свободе?

На лице Асгара отразилось нетерпение. Он свесил ноги в проем и взял фонарь.

— Вздумай мы устроить массовый побег, китайцы пойдут на нас и на весь Синьцзян подобно Великой стене. Уж лучше мы останемся кровожадными безумцами и сами будем выбирать место и время для нанесения ударов. Вдобавок при необходимости мы без труда освобождаем своих людей из колонии и возвращаем их обратно. Но это возможно лишь до тех пор, пока на территории действует наше подполье. Идемте. Мы должны двигаться с такой скоростью, будто нам на пятки наступает сам дьявол.

Джон помог Тейеру спуститься в проем. Колодец с влажными земляными стенами вел в туннель высотой немногим больше метра. Они были вынуждены идти согнувшись, но по сравнению с туннелем в шанхайских «лунтанях» этот проход казался поистине роскошным. Киавелли спустился последним. Он закрыл проем тюфяком и вставил деревянную панель в пазы, которые удерживали ее на месте.

— Один из наших людей уничтожит все следы, и лаз никто не заметит, — объяснил Асгар.

Беглецы зашагали по туннелю, практически сложившись пополам. Асгар шел первым, следом за ним — Тейер и Джон, а Киавелли прикрывал тылы. Джон наблюдал за Тейером, пытаясь уловить признаки боли или утомления от напряженной скрюченной позы, но если тот и испытывал какие-то неприятные ощущения, то ничем этого не выдавал. Земляные стены сомкнулись вокруг Джона; борясь с чувством удушья, грозившего захлестнуть его, он сосредоточил взгляд на спине старика. Туннель извивался, словно хвост дракона. На пути тут и там попадались грубо отесанные бревна-подпорки и колодцы, ведущие к деревянным панелям, которыми были прикрыты выходы в другие бараки. Никто не произносил ни звука, только Киавелли два раза чихнул, прикрывая нос ладонью.

Наконец они почувствовали поток свежего воздуха.

— Это здесь, — прошептал Асгар. Все остановились, и он продолжал: — Мы выйдем наружу через последний барак. И тогда начнется самое трудное. — Он посмотрел на часы. — В данный момент между нами и крайним бараком находится только один охранник. Я беру его на себя. Если нас случайно заметит второй караульный — а нынче ночью этого исключать нельзя, — им займется Джон.

— А я? — хмуро спросил Киавелли, не желая оставаться в стороне.

— Ваша задача — обеспечивать безопасность доктора Тейера, — ответил Джон.

— Я не нуждаюсь в особой заботе, — заспорил Тейер. — Я либо справлюсь, либо нет. Я слишком стар, чтобы кто-нибудь рисковал из-за меня жизнью.

— Да, вы старый человек, — сказал ему Джон. — Поэтому вы значительно осложните нашу задачу, если попытаетесь сделать то, что вам не по силам.

— Стало быть, капитан Киавелли будет моим телохранителем и нянькой, — насмешливо произнес Тейер. — Бедняга. Поистине незавидная судьба для такого храброго человека, привыкшего к действию.

— Не беспокойтесь, — заверил его Киавелли. — Я буду только рад.

— Идемте, — шепотом произнес Асгар.

Панель над их головами уже была вскрыта и приподнята; именно отсюда в туннель проникал свежий воздух. Асгар сдвинул ее в сторону, и беглецы один за другим выбрались в пространство под полом барака. Тейеру пришлось нелегко, но он справился. Киавелли вставил панель на место и забросал ее землей.

Джон и Асгар приблизились к краю барака, отделенного от столовой тускло освещенным двором. Как и предсказывал уйгур, здесь патрулировал только один охранник, небрежной походкой описывая круги. На плече караульного висел автомат, он шагал, опустив голову, будто в полусне.

Они вернулись к Тейеру и Киавелли, лежавшим на земле. Тейер вопросительно посмотрел на Смита, но тот покачал головой и прижал палец к губам. Беглецы затаились в ожидании. Ночной воздух холодил их кожу. Луну заволокло серое облако, и территория колонии погрузилась в зловещий мрак.

Наконец охранник двинулся к бараку. Джон и Асгар вновь переместились к его краю и замерли в неподвижности, выжидая. Как только караульный прошел мимо, Асгар выпрыгнул из-под здания, словно горный кот, и ударил охранника по голове рукояткой пистолета. Этого оказалось достаточно. Асгар начал втаскивать охранника под барак, чтобы связать его, заткнуть рот кляпом и перенести в столовую, но тут случилось именно то, чего он опасался. Из-за соседнего здания вышел второй караульный. Он увидел Асгара, склонившегося над неподвижным телом, и несколько долгих мгновений стоял, выпучив глаза и шевеля отупевшими от монотонной службы мозгами, не в силах уразуметь происходящее и предпринять нужные шаги. Внезапно его осенило. Он схватился за автомат, висевший у него на плече. В тот миг, когда оружие оказалось у него в руках, Джон выскочил из-под барака за его спиной и одной рукой схватил охранника, взяв его горло «на замок». Тот сразу попытался ударить его прикладом. Джон отреагировал и уклонился, но был вынужден отпустить противника.

Караульный рывком повернулся и навел на Джона автомат. Его палец напрягся на спусковом крючке, и в тот же миг из-под барака вырвался Киавелли. Он метнулся вперед, пригнувшись и выставив плечо, будто боевой таран. Он врезался в охранника, отбросив его на добрые два метра, одновременно пытаясь выхватить у него автомат. Тем не менее караульному удалось спустить курок.

Автомат выстрелил. Звук был похож на раскат грома. Казалось, он потряс здания и донесся до самых звезд.

Джона охватил страх.

— Прячьте его. Быстрее! — Он сбил караульного с ног ударом в подбородок.

В ту же секунду кто-то закричал по-китайски, потом послышался еще один голос. Оба звучали с вопросительной интонацией. Дэвид Тейер выпрямился и крикнул что-то в темноту. Джон не понял его слов, но в них угадывалась уверенность. Старик расхохотался, и в ответ послышались смешки.

— Я сказал, что едва не прострелил себе ногу, нечаянно нажав на курок, и попросил не выдавать меня, — шепотом объяснил он, пока остальные наспех связывали двух охранников и вставляли кляпы им в рот. Тейер вновь усмехнулся.

— Это вы ловко придумали, — негромко произнес Джон.

— И даже очень, — согласился Асгар.

Киавелли ничего не сказал, лишь улыбнулся.

Подгоняемые страхом разоблачения, четверо мужчин торопливо понесли к столовой тела потерявших сознание охранников. Там, распахнув дверь, их ждали уйгуры. Как только Асгар вошел внутрь, один из них обратился к нему с вопросом.

Прежде чем Асгар успел перевести, Тейер сказал:

— Они говорят, что могут сами спрятать охранников.

Мы должны покинуть территорию до того, как луна вновь выйдет из-за туч.

Джон кивнул:

— Спасибо, доктор. Передайте им, пусть займутся. Давайте уносить отсюда ноги.

Они поспешно прошли тем самым путем, которым Ибрагим привел их сюда, — из зала в кухню, к задним двустворчатым дверям. Там их встретил еще один уйгур и жестом велел прибавить шаг. Они пробежали по слепой зоне к ограде — уйгуры уже подняли щиты подкопа по обе ее стороны. Луна — этой ночью она была в фазе трех четвертей — все еще пряталась за облаками.

Асгар быстро перебрался на ту сторону, но Тейер вдруг остановился. Он, словно в трансе, смотрел сквозь сетку забора.

Джон огляделся по сторонам, чувствуя, как на шее дыбом встают волоски. До сих пор им очень везло. Сейчас было не самое подходящее время испытывать судьбу.

— Доктор Тейер, теперь ваша очередь. Вы следующий.

— Да, — пробормотал старик. — Моя очередь. Это потрясающе. Поистине потрясающе. Когда-то я был страстным болельщиком «Доджеров». Насколько я понимаю, они уже не живут в Бруклине. — Он посмотрел на Смита.

— Теперь они выступают за Лос-Анджелес. — Джон подтолкнул его к подкопу. — «Гиганты» тоже переехали. Покинули Нью-Йорк и перебрались в Сан-Франциско.

— "Гиганты" — в Сан-Франциско? — Тейер покачал головой. — Я вижу, мне придется ко многому привыкать.

— Быстрее, сэр, — велел ему Джон. — Спускайтесь.

— Это очень странно, но я не хочу уходить. Глупо, правда? Меня переполняют чувства. — Тейер выпрямил спину и, казалось, сбросил с себя груз прожитых лет. Он подошел к ограде, быстро опустился на колени и прополз по проходу, Джон — за ним по пятам. Киавелли, как и прежде, шел последним, внимательно оглядываясь вокруг.

— Вы можете бежать, сэр? — обеспокоенно спросил Джон.

За их спинами уйгуры уже забрасывали щиты землей. Асгар бежал по открытому пространству к деревьям. Джон и Киавелли помогли Тейеру подняться на ноги и заставили его прибавить шаг. Звезды казались особенно яркими. Слишком яркими. Когда все наконец укрылись в лесу, у Джона возникло ощущение, будто бы он только что взял главный приз на ответственных соревнованиях. Они вызволили старика из колонии. Теперь нужно уберечь его и доставить в Америку.

Они задержались в овраге, давая Тейеру перевести дух. По его лицу катил пот, но он широко улыбался. Он прижал ладонь к груди, с хрипом втягивая воздух:

— Мне ни разу не удалось бежать. А ведь я пытался.

Беглецы стояли, тесно сгрудившись, и ждали, когда Тейер придет в себя. Они тревожно оглядывались по сторонам. В кустах шуршало какое-то животное, пробираясь к северу. Тейер все еще задыхался, но не переставал улыбаться. Побуревшие зубы казались на его лице темными пятнами. Некоторых зубов не хватало, несколько были сломаны. Два его пальца были скрючены, как будто их сломали, но не накладывали шину, и они плохо срослись. Вероятно, это были последствия пыток. Джон хотел осмотреть Тейера и проверить, не страдает ли тот какими-либо не замеченными до сих пор недугами, но осмотр пришлось отложить. Наконец грудь старика перестала бурно вздыматься, и они побежали дальше.

Глава 40

Понедельник, 18 сентября

Вашингтон, округ Колумбия

В Ситуационной комнате воцарилось напряжение. Наэлектризованная атмосфера действовала на нервы присутствующих, и без того натянутые до предела. Все утро начальники объединенных штабов, советник по национальной безопасности, министр обороны, госсекретарь, вице-президент, Чарльз Оурей и сам Кастилья обсуждали, порой ожесточенно, стремительно надвигающийся момент, когда придется принимать решение о том, задерживать ли «Эмпресс», рискуя спровоцировать военное столкновение с Китаем. После того как все участники доложили о степени готовности своих ведомств, министр обороны Стэнтон перешел к более общему вопросу о долгосрочных стратегиях и финансировании.

В этот миг в разговор вмешался генерал Герреро. Он процитировал собственные слова о том, что, увеличивая долю легкого мобильного вооружения, нельзя забывать о тяжелых системах для затяжных кампаний против крупных сил противника на обширных территориях. Он назвал несколько моделей, в том числе подвижную артиллерийскую систему «протектор». По его мнению, их непременно следовало одобрить и запустить в производство.

— Боюсь, сегодня вас никто не поддержит, — сказал ему Кастилья. — В данный момент мы оказались перед лицом кризиса, в котором упомянутые вами системы бесполезны.

— Так точно, сэр, вы правы. — Генерал согласно кивнул.

Президент повернулся к Броузу:

— Что можете предложить вы, Стивен? Как нам заставить китайцев и их субмарину отступить, пока не началось кровопролитие?

— Немногое, сэр. — В голосе адмирала прозвучала несвойственная ему мрачность.

— Ради всего святого, Броуз, в этом районе базируется Пятый флот, и он целиком в вашем распоряжении, — заговорил главнокомандующий ВВС Келли. — Чтобы перепугать китайцев до смерти, достаточно поднять с авианосца один «Викинг» или даже «Хорнет».

— Разве на «Кроуве» нет противолодочных вертолетов, адмирал? — подал голос Стэнтон.

— На оба эти замечания я отвечу утвердительно, — сказал Броуз. — Или их было три? В любом случае вы, похоже, забываете о том, что мы обсуждаем не военный, а политический вопрос. Если бы мы могли напасть, оружия хватило бы с избытком. Если эта подлодка не оснащена какими-либо неизвестными нам современными системами, «Кроув» вполне способен справиться с ситуацией в одиночку и дать по меньшей мере равнозначный отпор.

Однако нападать первыми — это именно то, чего мы не можем сделать. Верно, господин президент?

— Именно так, — ответил Кастилья.

— Поэтому я предлагаю линкор. По моему приказу туда полным ходом направляется «Силох». Если он подоспеет вовремя, нам, может быть, удастся отпугнуть китайцев.

Президент невозмутимо кивнул. Этого следовало ожидать, и он почти не встревожился. Весь его облик излучал спокойную уверенность, только пальцы правой руки нервно барабанили по столу.

— Спасибо, Стивен. Давайте подведем итог. Наша попытка добыть сведения о смертоносном грузе «Эмпресс» силами морских пехотинцев закончилась неудачей. Мы не можем напасть первыми, иначе утратим репутацию государства, которое хочет только мира и уважает международное законодательство. Я, разумеется, продолжаю предпринимать дипломатические шаги. Это значительно сокращает количество вариантов наших действий, но есть одно исключение.

Президент умолк, тщательно подбирая слова. Его пальцы продолжали рефлекторно барабанить по столу.

— Я уже упоминал о том, что мы проводим разведывательную операцию с целью добычи декларации на груз. Могу сообщить вам, что у нас имеются серьезные надежды на ее успешное завершение в течение ближайших часов.

Присутствующие возбужденно зашумели.

— Сколько именно часов потребуется, сэр? — спросила Эмили Пауэр-Хилл.

— Не могу сказать наверняка. Вам следует знать лишь то, что операция проводится в Китае и, разумеется, сопряжена с риском. Вдобавок мы сталкиваемся со значительными трудностями из-за того, что операция осуществляется на другой стороне планеты, на огромных просторах Китая.

— Могу ли я поинтересоваться, кто ее проводит, сэр? — спросил вице-президент. — Уверен, мы все хотели бы помолиться за то, чтобы эти люди остались живы и добились успеха.

— Простите, Брэндон, но этого я вам не открою. Могу только сказать, что наши храбрецы близки к успеху, но насколько именно, точно не знаю. Таким образом, остается лишь одно простое решение, которое может обернуться катастрофой. Если доклад из Китая не поступит вовремя, «Кроув» задержит «Эмпресс» до того, как тот окажется в иракских водах — то есть, в сущности, пока он не войдет в Персидский залив. Сколько часов отделяют нас от этого момента, адмирал Броуз?

Руководитель комитета начальников объединенных штабов бросил взгляд на запястье:

— Семь, господин президент. Плюс-минус час.

Вторник, 19 сентября

Дацу

После изнурительного броска через лес — помимо всего прочего, им приходилось постоянно быть настороже — Джон, Асгар, двое его бойцов и бывшие узники наконец добрались до уйгурского отряда. Минуты спустя группа крадучись прошла по полям к спрятанным автомобилям. Джон, Киавелли и Тейер сели в лимузин — старику там было удобнее. Асгар занял место за рулем, а еще трое бойцов — в задней части салона. Оставшиеся уйгуры поехали на «Лендровере» и броневике.

Колонна, возглавляемая лимузином, двигалась на умеренной скорости, чтобы привлекать как можно меньше внимания. Беглецы осматривались вокруг, ища признаки погони, замечая каждый огонек, каждый камень, все, что могло представлять угрозу.

Джон посмотрел на зеленый светящийся циферблат своих часов:

— Где Алани и ее люди? Если не ошибаюсь, именно они должны были доставить Киавелли и доктора Тейера до границы?

— Они в укрытии, — ответил Асгар, отрывисто произнося слова. Можно было подумать, что он ждет дальнейших неприятностей.

— То есть вы хотите дать Киавелли и Тейеру машину и несколько своих бойцов, которые вывезут их из Китая?

— Так и было задумано.

— Не пойдет. Мы не знаем, сколько людей приведут с собой Ли Коню и Фэн Дунь. Нам нужен каждый человек. К тому же ваши бойцы не успеют вернуться вовремя. Киавелли и Тейеру придется остаться с нами до тех пор, пока мы не углубимся в горы. Там мы спрячем их где-нибудь в укромном месте и заберем, когда будем уходить.

Асгар на секунду задумался:

— Что ж, звучит разумно. Вдобавок Киавелли и Тейер смогут поддержать нас. Вы умеете стрелять, сэр?

— Последний раз я стрелял много десятилетий назад, — ответил старик. — Что за операция нам предстоит?

— Мы не имеем права рисковать вашей жизнью, сэр, — ровным голосом произнес Джон.

— Ни при каких обстоятельствах, — подтвердил Киавелли.

— Ладно. — Тейер вздохнул. — Объясните хотя бы, в чем она заключается.

Джон рассказал о целях встречи у Спящего Будды, о намерениях ее участников, о том, какое значение имеет ее итог, и об опасностях, которыми она грозит.

— Стало быть, речь идет о договоре по правам человека? — спросил Тейер. Его морщинистое лицо нахмурилось. — Его значение трудно переоценить. Это одна из важнейших законодательных инициатив администрации моего сына.

— Согласен, — сказал Джон. — Договор затрагивает судьбу всей планеты.

Дэвид Тейер снял очки и потер переносицу точно таким же движением, что и президент. Потом он обмяк в кресле, словно обессилев. Он смотрел в окно, чуть улыбаясь.

Джон вновь повернулся к лобовому стеклу. Он посмотрел на Асгара, и тот ответил ему коротким взглядом облегчения. Они вновь принялись внимательно наблюдать, ища признаки опасности. Машины ехали мимо ферм, на дворах которых был рассыпан рис для просушки в лучах завтрашнего солнца. Еще недавно здесь сушились стручки красного перца. Нешлифованный рис лежал повсюду, даже снаружи заборов были навалены кучи, похожие на побуревшие сугробы. У стен стояли самодельные сельскохозяйственные орудия из дерева. Время от времени попадались курятники, свинарники и огороды. На грядках виднелись тяжелые деревянные ведра для сбора овощей. Тут и там Джон замечал буйволов, которые паслись, свесив головы и едва не касаясь ноздрями земли.

Томительно тянулось время, создавая нервозность и напряжение. Машины въехали в деревню, и Тейер приподнялся в кресле. Дома здесь выглядели более богатыми, их крыши были покрыты изогнутыми сине-черными плитками, на каждой крыше не меньше двух печных труб. На дороге появилось покрытие — массивные каменные булыжники, вытесанные, судя по их виду, не менее сотни лет назад. Тейер рассказал, что его порой привозили в эти места на работу. Он исполнял здесь канцелярские обязанности.

— Видите стулья у обочины? Эта дорога — нечто вроде продолжения гостиной комнаты, — объяснил он. — Крестьяне сидят тут за столами, играют в карты, пьют чай и сплетничают. Они рассыпают рис для просушки даже на дороге, и мотоциклисты ездят по нему, как будто его здесь нет. Но это никого не волнует. Рис для китайцев — нечто древнее и вечное, словно луна и звезды. Ему ничто не может повредить.

Джон оглянулся и посмотрел на отца президента. Его старческое лицо казалось утомленным, но даже в полумраке салона на нем ясно читалось выражение радости. Тейеру явно хотелось поговорить. Это был добрый знак.

— Как вы себя чувствуете? — спросил Джон.

— Довольно странные ощущения. Меня распирают эмоции. Они словно маленькие чертенята, с ними невозможно совладать. Мне хочется смеяться, а уже в следующее мгновение — плакать. Боюсь, я достиг того возраста, когда люди становятся слишком сентиментальными.

Джон кивнул:

— Так и должно быть. Как ваше физическое самочувствие?

— Ах, вы об этом. Я немного устал, но теперь ко мне вновь вернулись силы.

— Вас когда-нибудь пытали?

Тейер нахмурился, снял очки и потер переносицу. Вновь тот самый жест, который Джон замечал у президента. И в этот миг ему на глаза вновь попались два изуродованных пальца. Он подозревал, что под одеждой старого заключенного скрываются и другие сломанные кости. Ребра. Рука. Вероятно, нога. Без тщательного медосмотра невозможно сказать наверняка. Если побег удастся, первым делом Тейера нужно будет показать врачам.

Джон вновь принялся наблюдать за местностью, покрытой ночным мраком.

Тейер тоже смотрел в окно. Невзирая на опасность и напряжение, царившее в салоне машины, он явно пребывал в прекрасном настроении духа.

— Китайцы — поистине удивительный народ, — заговорил он. — Постоянно повторяют старые мифы и сочиняют новые. Как-то раз в здешних горах прорвало акведук, сооруженный еще во времена военного коммунизма, и власти сообщили живущим у подножья крестьянам, что, дескать, это новый живописный водопад. Таким образом они сумели убедить крестьян продолжать работать на полях, хотя это было небезопасно.

— В китайской культуре природа и мифы неразрывно переплетены, — согласился Асгар. — Что стало с теми людьми? Они уцелели?

— Да. Акведук вовремя починили, — продолжал Тейер. — Почти с каждым природным явлением у них связана легенда или даже несколько. Легенды — идеальное средство для того, чтобы держать население в невежестве. Науки, в нашем понимании, здесь попросту не существует. И это породило весьма своеобразный образ жизни, полный красоты. Китайцы говорят поэтическим языком. Большое дерево для них — это божество, принявшее иную форму. Радуга приносит счастье. Но когда невежество пустило корни в Пекине, начались трудные времена.

— Правда ли, что Мао — обычный крестьянин, едва закончивший начальную школу? — спросил Джон.

— Да, и в его эпоху страной управляли крестьяне. Порой в буквальном смысле этого слова. Они не могли читать документы, но были вынуждены ставить на них личные штампы. Они почти ничего не знали о массовом производстве, о фабриках, науке и даже о сельском хозяйстве за пределами своих родных ферм. Через пять лет после прихода Мао к власти страна едва не погибла от голода из-за нелепых решений Политбюро. В тюрьме мы ели все подряд — птиц, насекомых, траву. Вскоре не осталось ни растений, ни коры на деревьях. Многие из нас умерли. — Тейер передернул плечами. — Впрочем, хватит об этом. Теперь, когда невозможное стало возможным, у меня появился стимул прожить достаточно долго, чтобы встретиться с родными. Похоже, я становлюсь жадным, но это меня не волнует. Потом я смогу спокойно умереть.

Пока Джон беседовал с Тейером, Асгар переговаривался по рации с водителями двух остальных машин. Никто из них не замечал слежки. Они продолжали наблюдать и поддерживать связь. В динамике рации слышались их встревоженные голоса, перекрывавшие звук моторов.

— Нам передают из колонии, — бросил Асгар через плечо. — Охранников до сих пор не хватились, следовательно, начальство еще не знает о вашем побеге, парни. Пока нам сопутствует удача. — Он отвернулся и вновь стал смотреть на дорогу. Колонна начала подниматься в гору.

Новость отчасти разрядила напряжение, царившее в салоне лимузина. Тейер принялся описывать район Баодин-Ша, в который они направлялись, и изваяние Спящего Будды, у которого должна была состояться передача грузовой декларации «Доваджер Эмпресс».

— Иногда Баодин-Ша переводится как «драгоценная вершина», порой — как «гора сокровищ». У ее подножья находится Спящий Будда и еще несколько фигур, вырезанных в скалах. Они не только изваяны, но и раскрашены.

— Я слышал, им уже тысяча лет, — сказал Киавелли.

— Да, почти, — отозвался Тейер. — Изваяния, окружающие Спящего Будду, датируются тринадцатым веком. Люди, спроектировавшие грот, обладали великолепным чувством прекрасного. Грот вписывается в естественные очертания скал. Они имеют форму полумесяца и состоят из сплошного монолита, но окружены пышной сочной растительностью — деревьями, кустами, лианами и цветами.

— Что вы думаете о Спящем Будде как о месте обмена? — спросил Джон. Фред Клейн передал ему по факсу карты и описания, но не смог найти никого, кто видел изваяние собственными глазами.

— Для Ли Коню и Фэн Дуня место представляет широкие возможности, которые лишь затруднят вашу задачу, поскольку вы хотите изъять декларацию у того, кто ею в конце концов завладеет. Спящий Будда — крупное изваяние, но оно находится под скальным выступом и окружено множеством фигур из буддийского эпоса. Некоторые из них расположены на уровне глаз, и за ними удобно прятаться. Поблизости есть и другие изваяния. Они таятся в темных пещерах и храмах, высеченных в скалах.

Асгар круто повернул руль, избегая столкновения с одичавшей собакой, которая перебегала через дорогу.

— Вы совершенно точно описали каждую подробность, доктор Тейер. Я и сам не смог бы рассказать лучше. Но откуда вы все это знаете? — с подозрением спросил он.

— Нашим заключенным время от времени приходится ухаживать за Буддой. Я заинтересовался этим произведением искусства, и мне порой позволяли ездить вместе с ними. В Китае стариков уважают хотя бы только за то, что они смогли так долго прожить, даже если они преступники.

В конце концов автомобили остановились среди деревьев. Уйгуры торопливо замаскировали их ветками. Тейер прохаживался вокруг, разминая ноги. Киавелли охранял его, не отступая ни на шаг.

— Пора отправляться, — сказал им Джон несколько минут спустя. Он протянул Киавелли ключ от лимузина. — Асгар написал указания, которые помогут вам добраться до укрытия. Если мы не вернемся к рассвету, вам придется самому доставить туда Тейера.

— Это нетрудно. А что потом?

— Сестра Асгара Алани тайком переправит вас к самому удобному проходу через границу.

— Понял. Удачи вам. — Мужчины обменялись понимающими взглядами, и Киавелли повел Тейера к «Линкольну».

Они забрались на передние сиденья, и Тейер застенчиво спросил:

— Вы когда-нибудь встречались с моим сыном, Деннис? Что вы можете рассказать о нем?

Ответ капитана заглушил звук захлопнувшейся дверцы.

Уйгуры закончили маскировать лимузин. Они взяли оружие, карты и фонари, и Асгар повел отряд по тенистой тропинке, которую тесно обступали деревья и кусты. Один из уйгуров, бывавший в гроте, высказал свои предложения, и Асгар перевел их Джону. Избегая обычных путей, они колонной поднимались на холм, стараясь не споткнуться на неустойчивых камнях.

Наконец они достигли вершины холма, и Джон сказал Асгару:

— Приблизившись к Спящему Будде, мы остановимся над ним и чуть в стороне, спрятавшись в зелени.

— Отныне руководить операцией будете вы, дружище.

— Мы займем такую позицию, чтобы видеть каждого, кто спускается по входной лестнице либо задерживается напротив Будды. Мои данные подтверждают слова доктора Тейера — среди статуй и в пещерах много мест, в которых легко укрыться. От этого наше задание становится еще труднее. Рассредоточьте своих людей таким образом, чтобы мы могли держать под наблюдением как можно больше гротов.

— Это не так просто сделать, — сухо заметил Асгар. — Сколько у нас времени?

— Понятия не имею. Предполагается, что встреча произойдет на рассвете.

— Дневной свет — помеха для нас. Если вы собираетесь вывезти документ из Китая, к восходу солнца мы должны быть на полпути к границе.

— Я думаю, все завершится задолго до этого времени. Дневной свет — помеха и для них тоже.

Джон и Асгар умолкли. Уйгуры переговаривались приглушенными голосами, осторожно ступая по тропинке, которая вела к подножью холма. Как и говорил Тейер, скалы утопали в пышной зелени. Почти полная луна освещала верхушки деревьев и кустов, отбрасывая черные непроницаемые тени. Впереди Смита ждал Спящий Будда, у которого он вновь встретится с Фэн Дунем и Ли Коню, и тогда его операция будет завершена, каким бы ни оказался ее исход.

Глава 41

Аравийское море

Инженер-связист отвернулся от пульта радиостанции:

— Нас вызывает «Силох», сэр. Они просят наши нынешние координаты и прогноз местонахождения через десять часов.

Капитан-лейтенант Фрэнк Бьенас склонился над его плечом.

— Сообщите им текущие цифры, а я пока подготовлю прогноз. Но передайте, что десять часов — это слишком долго.

Бьенас сел в кресло и принялся работать с картами. Инженер отправил его послание и откинулся на спинку, дожидаясь ответа. Он потянулся в кресле, разминая мышцы, затекшие за долгие часы вахты, и мечтая о том, чтобы она побыстрее завершилась. Бьенас продолжал наносить на карту предполагаемый курс «Кроува» и наконец тоже выпрямился, качая головой.

Радист прислушался к голосу в наушниках и окликнул Бьенаса поверх плеча:

— "Силох" передает, что они могут прибыть не раньше чем через десять часов. Они выжимают из машин все, что можно.

— Скажите им, что к этому времени мы уже войдем в Персидский залив и ситуация станет непредсказуемой. Если они не подоспеют в течение шести часов, то могут отправляться домой печь пирожные. — Встревоженный, он повысил голос: — Если я кому-нибудь понадоблюсь, ищите меня на мостике! — Бьенас поднялся на темную палубу, затем на мостик. Там находился Червенко, заступивший на вахту час назад.

Когда Бьенас взошел на мостик, капитан рассматривал в ночной бинокль далекие огни «Эмпресс».

— За последний час они прибавили скорость на один узел. Словно собака, которая почуяла дом.

— "Силох" передает, что они могут быть здесь через десять часов.

— Броуз сделал все, что в его силах, — сказал Червенко, не опуская бинокль и не поворачиваясь. — Беда в том, что Пятый флот находится слишком далеко к югу и мы продолжаем удаляться от него. Крейсер не успеет прийти вовремя.

— В любом случае они вряд ли смогли бы сделать намного больше, чем мы. — Бьенас постарался произнести эти слова весомо и оптимистично.

— Да, если забыть о том, что крейсер вдвое крупнее фрегата. — Червенко оставался реалистом. — Как себя ведет подводная лодка?

— Не отстает ни на метр. По словам Хастингза, он улавливает звуки подготовки к атаке. Что-то происходит в носовом отсеке.

— Китайцы понимают, что мы скоро начнем захват, Фрэнк. Мы не можем позволить «Эмпресс» войти в Персидский залив. Там мы будем беззащитны против воздушных атак с наземных аэродромов, против торпедных катеров — против всех, кто захочет напасть на нас. Иран может решить, что мы затрагиваем также и его интересы, и тогда мы попадем в отчаянное положение.

Бьенас мрачно кивнул. Он стоял бок о бок с капитаном, рассматривая ходовые огни сухогруза, маячившие впереди в ночной темноте. Два корабля упорно продолжали двигаться навстречу катастрофе.

Дацу

— Вот он, — негромко, с необычным для него благоговением произнес Асгар.

Они с Джоном стояли под плотным пологом листвы деревьев и густых кустов. Они подошли к проему сверху и чуть сбоку, со стороны горного склона, в котором были вырезаны изваяния. И хотя они не могли видеть все каменные статуи, ряды которых уходили вглубь на сотни метров, сам Спящий Будда и окружавшие его фигурки простирались перед ними захватывающей дух панорамой, залитой лунным сиянием, похожим на свет восковых свечей.

Остальные уйгуры тоже замерли на месте, пораженные увиденным. Огромный Спящий Будда покоился на правом боку в центре пространства, ограниченного подковообразной скалой. Спина изваяния сливалась с каменным массивом; ее длина составляла тридцать метров, высота — около шести. Оно изображало принца Шакьямуни, погрузившегося в сон Просветления перед уходом в Нирвану. Будду окружали статуи бодхисатв в натуральную величину, а также фигурки чиновников в шляпах; они стояли так близко, что, казалось, могут дотронуться до него. Защищенный от непогоды только каменным козырьком, о котором говорил доктор Тейер, древний Спящий Будда являл собой впечатляющее красочное зрелище.

Площадка, на которой сейчас находился отряд, была очень удобным наблюдательным пунктом. Джон и Асгар расставили уйгуров в кустах и выбрали для себя позиции неподалеку друг от друга — это упрощало подачу приказов. Укрывшись под деревом, они затаились в ожидании, которое могло оказаться как продолжительным, так и коротким. Джон переборол владевшее им возбуждение. Он и прежде бывал близок к тому, чтобы завладеть декларацией, но всякий раз его постигала неудача. Теперь ему представлялся последний шанс. Уняв дрожь нетерпения, он внимательно осмотрел статуи. Если появившийся противник укроется за ними, необходимо отчетливо представлять расположение фигур. Больше он не имел права на ошибку.

Каменный полумесяц окружали и другие статуи, спрятанные в темных нишах. Многие изваяния были огорожены невысокими решетками из окрашенной стали, отделявшими их от людей, которые появятся здесь завтра утром. Сейчас тут не было ни души — ни туристов, ни торговцев, ни духовных последователей Будды, ни полиции. Тишину нарушали только легкий шелест ветра, шорох мелких животных и хлопанье крылышек ночных птиц, искавших укрытия.

— Как вы думаете, когда они появятся? — негромко спросил Асгар. — До рассвета осталось недолго.

— Понятия не имею. Как я уже говорил, встреча назначена на дневное время, но интуиция подсказывает мне, что они приедут задолго до намеченного срока.

— Уж лучше бы они появились до туристов.

— Надеюсь. Ли Коню и Ю Юнфу могут смешаться с толпой. Но они наверняка понимают, что ради декларации Фэн Дунь готов убить всякого, кто попадется на его пути, поэтому скрываться среди туристов бесполезно. Они наверняка ждут от Фэна какой-нибудь подлости, а значит, приедут загодя — так, чтобы оказаться на месте раньше Фэна и успеть принять контрмеры.

Однако, несмотря на тщательный анализ возможных действий противника, Джон ошибся. Менее чем через полчаса у вершины каменной лестницы по ту сторону Спящего Будды что-то зашевелилось. Джон навел туда свой бинокль ночного видения. Пятеро мужчин, трое из которых были знакомы Джону по Гонконгу и Шанхаю, — часть группы Фэн Дуня. Все вооружены британскими карабинами. Однако Фэна среди них не оказалось.

— Проклятие, — выдохнул Джон.

— В чем дело? Неприятности? — Асгар проследил за взглядом Джона и всмотрелся в темноту, туда, где пятеро мужчин спускались по лестнице в долину каменных статуй, окруженную полумесяцем скалы.

— Фэн Дуня с ними нет, — сказал Джон. Он умолк, широко распахнул глаза и выругался. — Вот это сюрприз!

Пятеро мужчин продолжали шагать вниз, а на вершине лестницы появился еще один человек с небольшим кейсом. Ральф МакДермид собственной персоной. Он тоже начал спускаться по ступеням.

— Это МакДермид. Крупный воротила, который, как нам кажется, и заварил всю эту кашу.

— Сам хозяин? Это странно.

— Может быть, нет. Фэну лишь однажды удалось добыть декларацию. Во всех остальных случаях она ускользала от него. Вероятно, МакДермид не хочет больше рисковать. Думаю, он решил, что Ли Коню и ее муж отнесутся к нему с большим доверием. Но он мог явиться сюда лично также и потому, что сам не доверяет Фэну.

— Он мог втайне от Фэна подкупить его людей, — заметил Асгар.

— Верно. Как бы то ни было, мне не нравится, когда противник совершает неожиданные поступки. Это означает, что я упустил какой-то фактор.

Вооруженные громилы продолжали утомленным шагом спускаться по лестнице. Они шли разомкнутым строем и оглядывались с таким видом, будто опасались угодить в засаду.

Когда до дна грота оставалось около двадцати шагов, МакДермид жестом велел им остановиться и спрятаться лицом к Будде. Сам президент «Альтмана» укрылся в кустах.

— Похоже, МакДермид ожидает, что Ли Коню и Ю Юнфу тоже спустятся по этой лестнице. Тогда они окажутся в его власти, — сказал Асгар.

Если МакДермид и впрямь замышлял нечто подобное, то на сей раз ошибся именно он. Первым появился тучный мужчина. Он осторожно двигался в лунном свете вдоль Будды. Он пришел сюда не по лестнице, а вынырнул откуда-то справа от изваяния, из-за окружавших его фигур, как и предсказывал Дэвид Тейер. Джон сквозь бинокль рассмотрел за его поясом пистолет, похожий на 9-миллиметровый «глок».

Вслед за мужчиной на дорожке грота показалась Ли Коню. Остановившись рядом с ним, она огляделась вокруг. На ней были обтягивающий брючный костюм и куртка с высоким воротником и капюшоном, защищавшая ее от холодного горного тумана. Она держала в руках кейс, в котором, вероятно, хранилась декларация. Джон напрягал зрение, пытаясь рассмотреть лицо женщины, но капюшон скрывал его почти целиком вместе с волосами. Тем не менее Джон не сомневался, что это именно Ли Коню. Он не скоро забудет, как Ли пила в одиночестве в своем шанхайском особняке.

Следом за женщиной шел мужчина лет тридцати пяти с мальчишеским лицом и худощавой гибкой фигурой. Он держался вплотную к Ли, словно боялся остаться один. Этот человек явно следил за своим весом и старательно заботился о себе. Но не сейчас. Его застывший взгляд и нахмуренные брови свидетельствовали о владевшем им напряжении. Он казался растерянным и испуганным. Джон решил, что это муж Ли Коню, Ю Юнфу. Несколько суток он провел почти без сна, и это наложило отпечаток на его внешность. На нем был мятый итальянский костюм, вероятно, сшитый на заказ, на шее болтался роскошный, но теперь окончательно потерявший вид галстук с ослабленным узлом. У него на ногах были исцарапанные вечерние туфли, а неглаженую белую рубашку в синюю полоску покрывали пятна. Он прятался за спиной жены, нервно всматриваясь в тени.

Из темноты выскользнул четвертый — еще один мужчина. Он присоединился к троице. Джон не узнал его. Он был высок и строен, его глаза сверкали неестественным блеском, характерным для людей с неустойчивой психикой. По всей видимости, еще один телохранитель, причем намного более опасный.

Четверо пришедших с Ли Коню во главе миновали Спящего Будду и теперь внимательно осматривали лестницу.

Женщина поставила кейс на землю и крикнула по-английски:

— Фэн! Я знаю, вы здесь! Мы слышали ваши шаги. Деньги у вас с собой?

Понедельник, 18 сентября

Вашингтон, округ Колумбия

— Три часа, сэр, — сказал адмирал Броуз.

— Уж не думаете ли вы, что я не умею считать? — отрывисто бросил президент. Потом он моргнул и, тяжело вздохнув, добавил: — Извините, Стивен. Ждать, не зная, что происходит, очень тяжело. Нам уже доводилось отсчитывать минуты, но тогда противник нападал первым, и нам оставалось лишь отражать атаку всеми своими силами. Теперь все по-другому. Нынешнее столкновение спровоцировано нами, и мы не имеем права пустить в ход всю свою мощь, а в самое ближайшее время я буду вынужден отдать приказ, ввергающий нас, Китай и остальной мир в войну, которую никто из нас не сможет удержать под контролем. Кое-кто в Китае хочет именно этого, и едва мы попытаемся задержать «Эмпресс», он нанесет нам «удар возмездия».

Кастилья и Броуз сидели вдвоем в Ситуационной комнате. Встреча была назначена по просьбе адмирала, и президент решил, что будет лучше переговорить в таком месте, где их никто не подслушает. Казалось, сам Белый дом затаил дыхание — высокопоставленные военные и гражданские чины оборонительных ведомств буквально ходили на цыпочках, а разговорчивые служащие Западного крыла были необычайно молчаливы.

— Вам не позавидуешь, сэр.

Кастилья безрадостно рассмеялся:

— Мне завидуют все и каждый, Стивен. Президент США — самая могущественная личность на земле, и каждый хотел бы оказаться на моем месте.

— Да, сэр, — отозвался Броуз. — «Силох» не успеет вовремя прибыть на место.

— В таком случае нам остается уповать только на господа и на наших парней в Китае.

Вторник, 19 сентября

Дацу

Воцарилось напряженное молчание. Ли Коню и ее перепуганный муж ожидали появления Фэн Дуня.

Джон следил за МакДермидом, который энергично, хотя и шепотом, отдавал распоряжения своим людям. В зеленом сиянии бинокля Джон видел, что глава «Альтмана» приказывает громилам затаиться и ничего не предпринимать без его сигнала.

Потом МакДермид вышел из кустов и начал спускаться по лестнице. Он улыбался, у него в руке был чемодан.

Он уже почти достиг дна грота, когда Ли Коню сказала:

— Дальше ни шагу.

— Она говорит по-английски, — заметил Асгар.

— Если ее громилы не знают английского, это самый лучший способ помешать им разобраться в том, что происходит на самом деле, — объяснил Джон.

— Кто вы такой? — с подозрением осведомилась Ли Коню. — Где Фэн Дунь?

— Я Ральф МакДермид, миссис Ю. Тот самый человек, который заплатит вам два миллиона долларов. — Он похлопал по чемодану.

Джон увидел, как Ю Юнфу зашептал что-то на ухо жене. Ее глаза расширились — вероятно, Ю подтвердил, что это действительно МакДермид.

— Деньги в банкнотах?

— Именно так, — сказал МакДермид. — А где документ? В кейсе?

Ли прикоснулась к кейсу носком туфли:

— Да. Но прежде чем люди, которых вы спрятали наверху, попытаются отнять его силой, я должна предупредить вас, что кейс заминирован. Если вы сделаете хотя бы одно подозрительное движение, я взорву его. Это ясно?

МакДермид улыбался Ли, словно та была самой восхитительной женщиной из всех, кого он видел в своей жизни. Можно было подумать, что он наслаждается каждым мгновением, проведенным в деловой беседе с нею, и Джон только теперь понял, что фальшивая личина, которую МакДермид являл окружающему миру, была всего лишь инструментом бизнеса. Даже наслаждаясь, он делал бизнес. И уж конечно, бизнес был для него наслаждением, игрой, тем более захватывающей, чем выше были ставки. Вся его жизнь была сплошной сделкой. Это было для него столь же естественно, как дыхание.

— Совершенно верно, — добродушным тоном отозвался он. — Вы, вероятно, хотите сосчитать деньги?

— Еще бы. Несите их сюда и возвращайтесь туда, где сейчас стоите.

МакДермид спустился по последним ступеням, положил чемодан на землю и поднялся обратно, шагая спиной вперед и ни на мгновение не спуская глаз с Ли и трех ее спутников, а его громилы, укрывшиеся наверху, дожидались с оружием наготове.

Несмотря на значительное расстояние, Джон, Асгар и уйгурские бойцы едва ли не физически ощущали возбужденное нетерпение, овладевшее супругами. Муж и жена посмотрели друг на друга просиявшими глазами.

— Проверь деньги, — велела Ли.

Сосредоточенно нахмурившись, Ю опустился на корточки и открыл защелки чемодана. Ли и двое ее телохранителей на мгновение отвели взгляд от лестницы, чтобы посмотреть на поднимающуюся крышку. В этом и заключалась их ошибка.

Словно по сигналу, из густых зарослей на склоне над тем местом, где залегли пятеро громил МакДермида, поднялся Фэн Дунь с автоматом в руках. Он нажал спусковой крючок, и длинную нишу, в которой лежал Будда, заполнил грохот выстрелов. Словно рев вулкана, он расколол ночную тишину. Лавина пуль с визгом обрушилась на Ли Коню, ее мужа и телохранителей. Им негде было укрыться.

Ли упала, из ее разорванного горла хлестала кровь. Пули пробили грудь Ю Юнфу — он подпрыгнул и повалился на чемодан. Очередь сбила с ног толстого телохранителя, который до сих пор не мог уразуметь, что происходит. Только второй наемник успел до половины вынуть пистолет из кобуры, но в тот же миг пули швырнули его на невысокую стальную ограду вокруг Будды, и он медленно перевалился через нее. Из отверстий, пробитых пулями в его теле, брызнули кровавые струи.

В кустах на полпути между людьми Фэна и дном грота лежали мертвые бойцы МакДермида.

Наконец в гроте воцарилась звенящая тишина. МакДермид стоял на прежнем месте, застыв в неподвижности и ошеломленно открыв рот. Из зарослей выскочили Фэн Дунь и еще десяток людей. Они помчались вниз по лестнице.

Ральф МакДермид завизжал, наливаясь апоплексической краской:

— Я велел тебе затаиться! Я сказал, что справлюсь сам! Что ты натворил, болван?

— Вы спрашиваете, что я натворил, «тайпан»? — переспросил Фэн, остановившись рядом с трупами. — Я сделал все, чтобы декларация ни в коем случае не попала в руки американцев или китайцев. Я заработал два миллиона долларов. И, что важнее всего, ликвидировал наглого никчемного американского толстосума.

С этими словами Фэн выпустил короткую очередь. Глаза МакДермида широко распахнулись. Пули пробили сердце президента «Альтмана» и отбросили его назад. Он распластался на земле, раскинув руки. Фэн рассмеялся, оттолкнул ногой труп Ли Коню и поднял кейс.

Джон и уйгуры находились слишком далеко от места событий и не успели предотвратить кровавую бойню. Асгар выругался и махнул рукой своим людям, которые уже нацелили автоматы на Фэна и его громил.

— Нет! — велел Джон. — Запретите им открывать огонь. Прикажите им затаиться в укрытии!

— Он заберет декларацию!

— Нет! — отрывисто бросил Джон. — Будем ждать!

Аравийское море

Капитан Червенко лежал на постели в своей каюте, но даже не думал спать. Два часа назад он передал вахту на мостике Фрэнку Бьенасу и, понимая, что в этом приказе нет никакой нужды, велел сообщать ему о любых изменениях обстановки, во всяком случае — связаться с ним не позднее 4 часов утра. Он спустился в каюту, сказав, что идет спать, хотя знал по опыту, что заснуть не удастся. Однако видимость привычного распорядка помогала экипажу сохранять спокойствие, а несколько часов уединения давали Червенко возможность тщательно обдумать тактику противодействия китайской субмарине.

Как только поступил вызов с «Силоха», Червенко немедленно ответил на него. Весть была неутешительной: крейсер безнадежно запаздывал.

— Сколько у вас времени в запасе, Джим? — спросил капитан «Силоха» Майкл Скотто.

— Меньше трех часов.

— Вы расставили людей по боевому расписанию?

— Сделаем это только в случае крайней нужды.

— Вы можете не успеть, — после короткой заминки сказал Скотто.

— Сейчас темно, а радар показывает, что лодка идет в надводном положении. Они могут заметить наши приготовления. Если я и начну боевые действия, то только по приказу.

— Это рискованно. Если они решат напасть первыми... — капитан «Силоха» не закончил фразу.

— Понимаю, Майк. Я сознаю опасность, но не открою огонь первым.

— Желаю удачи.

— Спасибо. Мчитесь сюда на всех парах.

Они выключили связь. Им больше нечего было сказать друт другу. Оба капитана понимали, о чем идет речь. В морских сражениях случается всякое, и «Силох», невзирая ни на что, мог оказаться полезным. Или хотя бы подобрать из воды уцелевших. Если таковые будут.

Едва Червенко закрыл глаза, чтобы поспать хотя бы час, ожил интерком:

— Сэр, подлодка погружается. Судя по показаниям сонара, она набирает скорость.

У Червенко перехватило дух, внутренности стянулись тугим клубком.

— Уже иду.

Он спрыгнул с постели, ополоснул лицо холодной водой, причесался, одернул форму, надел фуражку и вышел из каюты. Поднявшись на палубу, он посмотрел в сторону кормы, но ничего не увидел.

Бьенас кивком указал на огни «Доваджер Эмпресс»:

— Они прибавляют ход. Почти достигли своего максимума в пятнадцать узлов.

— Что с подлодкой?

— По данным сонара, они готовятся к стрельбе.

— Сокращают дистанцию?

— Пока нет.

— Они обязательно сделают это. Объявляйте боевую тревогу, Фрэнк.

Бьенас кивнул инженеру, который дежурил у интеркома.

Тот склонился к микрофону и дрогнувшим от волнения голосом громко произнес:

— Боевая тревога! Боевая тревога!

Глава 42

Дацу

Асгар неистово замахал рукой, веля уйгурам не стрелять по Фэн Дуню и его людям. Некоторые из них были одеты в китайскую военную форму.

Джон ошеломленно смотрел на солдат.

— Вы сошли с ума, Джон? — спросил Асгар. — Фэн заберет деньги и вашу декларацию!

Смит внимательно наблюдал за происходящим. Он покачал головой, ругая себя за то, что до сих пор не мог понять очевидного. Впрочем, Ральф МакДермид и Фэн Дунь совершили ту же ошибку.

— Нет, — сказал Джон. — Это ловушка. Иначе и быть не может.

Асгар все еще пребывал в растерянности.

— Ловушка? Какая еще ловушка? Фэн Дунь и его люди перебили всех и теперь ускользнут с декларацией и двумя миллионами долларов!

Джон упрямо качал головой:

— Нет. Скажите своим людям, пусть будут настороже. Наблюдайте.

Фэн Дунь опустился на корточки перед огромным Буддой и склонился над кейсом. Его люди рассредоточились вокруг на равных дистанциях, охраняя Фэна. На их липах читалось нервное возбуждение. Фэн осторожно поднял кейс и взвесил его в руках, аккуратно наклонил и повернул. Потом он рассмеялся и сказал что-то по-китайски. Его люди засмеялись в ответ.

— Фэн говорит, что там нет взрывного устройства, — объяснил Асгар. — Кейс слишком легкий, и внутри ничто не движется. Фэн с самого начала знал, что никакой мины нет. Ли Коню ни за что не уничтожила бы свое единственное оружие.

— Тут он прав.

Фэн приготовился открыть кейс, и его люди отступили, все еще сомневаясь в том, что им ничто не угрожает. Фэн поднял крышку и нетерпеливо заглянул внутрь. Ничего не произошло. Ни мины, ни взрыва. Лицо Фэна исказила гримаса. Он громко выругался и отшвырнул кейс. Чемоданчик почти беззвучно упал в кусты.

Фэн что-то выкрикнул по-китайски, и Асгар изумленно посмотрел на Джона:

— Он пуст!

Джон кивнул:

— Так и должно было случиться. Как я и говорил, Ли Коню пустила в ход очередную уловку.

Итак, нынешней ночью в гроте Спящего Будды не оказалось декларации. Фэн вскочил на ноги и подбежал к трупу Ю Юнфу, который лежал лицом вниз на чемодане с деньгами. Фэн ногой перевернул тело на спину и сел рядом с ним на корточки. Он лизнул палец, потер им лицо Ю и, нахмурившись, посмотрел на кончик пальца. Потом изрыгнул очередное проклятие.

— Что происходит, черт возьми? — спросил Асгар.

Глаза Фэна полыхнули ледяной яростью. Он торопливо подошел к Ли Коню, которая лежала на спине, устремив взгляд в пространство. Фэн наклонился и проделал ту же операцию. Осмотрев палец, он ссутулил плечи с видом безнадежного отчаяния. Потом рывком вскочил на ноги и с отвращением в голосе заговорил со своими людьми.

— Вот в чем дело! — Асгар смотрел на Джона так, словно тот был волшебником. — Это действительно была западня. Ловушка, которую устроили Ли Коню и Ю Юнфу. Это трупы других людей. Эти бедолаги — дублеры. Вероятно, Ли наняла кого-нибудь из знакомых артистов. Они и двое охранников были пушечным мясом, декорацией, которая должна была придать достоверность уловке Ли и Ю. Однако...

— Да, — сказал Джон. — Однако.

Пока они переговаривались, Фэн вновь склонился над трупом женщины и обыскал его. Наконец он опять выпрямился, держа в руках маленький предмет.

— Что это такое?

— Думаю, миниатюрный микрофон с приемником и громкоговорителем. Только благодаря ему Ли Коню смогла осуществить свой трюк, и именно поэтому говорила только она.

Казалось, Фэн Дуню пришла в голову та же мысль. Он поднял лицо и обвел взглядом склон холма над Спящим Буддой. Ничего не увидев, он рывком повернулся и выкрикнул несколько приказов по-китайски.

— Он говорит... — начал Асгар.

Джон вскочил и крикнул:

— Открывайте огонь! Стреляйте!

Асгар повторил его приказ по-уйгурски, и двадцать два автомата открыли ураганный огонь по ошеломленным, запертым в ловушке громилам Фэна и солдатам.

Вашингтон, округ Колумбия

Солнце еще не поднялось над горизонтом, и его лучи проникали сквозь узкие щели между тяжелыми шторами, отделявшими от внешнего мира кабинет Фреда Клейна в новой штаб-квартире «Прикрытия-1». Тем не менее окружающий мир настойчиво давал о себе знать. Лицо Клейна, изможденное от недостатка сна и плохого питания, было покрыто шестидневной серой щетиной, которая с угрожающей скоростью белела. Покрасневшие глаза Клейна, не отрываясь, смотрели на корабельный хронометр, висевший на стене, а голова была склонена в сторону синего телефона.

Окажись здесь посторонний, он решил бы, что шеф «Прикрытия» парализован, загипнотизирован, погружен в транс, потерял сознание или умер — уже довольно долгое время Клейн пребывал в полной неподвижности. Только его грудь чуть заметно поднималась и опадала.

Когда зазвонил синий телефон, Клейн рванулся к нему и схватил трубку, едва не вывалившись из кресла.

— Джон!

— Смит еще не звонил? — спросил президент. В его негромком голосе явственно слышались разочарование и напряжение.

— Нет, сэр.

— У нас два часа. Или даже меньше.

— Или больше. Корабли порой ведут себя непредсказуемо.

— Погода в Аравийском море спокойная и ясная вплоть до Персидского залива и Басры.

— Погода — не единственный фактор, господин президент.

— Меня пугает именно это, Фред.

— Меня тоже, сэр.

Клейн слышал дыхание Кастильи. В трубке раздавалось легкое эхо его голоса. Откуда бы ни звонил президент, он был там в одиночестве.

— Как ты думаешь, что сейчас происходит в ... там, где находится полковник Смит?

— В Дацу, провинция Сычуань, — напомнил ему Клейн. — У Спящего Будды.

— Китайцы однажды возили меня туда, — сказал президент, помолчав. — К этим изваяниям.

— Ни разу их не видел.

— Они прекрасны. Некоторым почти две тысячи лет. Они были высечены великими скульпторами. Иногда я задумываюсь — что мы оставим тем, кто будет жить через тысячу лет. — Президент вновь умолк. — Который теперь там час? У Спящего Будды?

— В Дацу такое же время, как в Пекине. Ради удобства Китай объединил все свои временные пояса. Сейчас там около четырех утра.

— Разве операция не должна была уже закончиться, а Смит — доложить о результатах? Что слышно о моем отце?

— Пока ничего, сэр. Но Смит знает о тех временных рамках, которыми мы ограничены.

Клейн едва ли не физически почувствовал, что Кастилья кивнул.

— Да. Разумеется, знает.

— Он сделает все, что в его силах. А это значит, он сделает больше, чем любой другой человек.

И вновь президент кивнул, словно был уверен в том, что все закончится благополучно, хотя он и терзался страхом, что его надежды беспочвенны.

— Я должен получить декларацию и отправить копию в Пекин Ню Цзяньсину. Но теперь слишком поздно, не правда ли? У нас нет времени, даже чтобы отправить документ в Китай в надежде, что он убедит консерваторов. Если передать декларацию факсом или по Интернету, они лишь рассмеются. Такие доказательства легко опровергнуть. В любом случае может оказаться так, что в Джун Нань Хаи есть люди, которые хотят войны, и они не поверят ничему, кроме подлинника.

— Джон что-нибудь придумает, — ободряюще проговорил Клейн, хотя не имел ни малейшего представления о том, что именно мог придумать Смит.

Президенту тоже ничто не шло на ум.

— Через час или даже раньше я велю Броузу отдать приказ. Нам придется задержать «Эмпресс». Я не вижу иного выхода, черт побери. Ты сделал все, что мог. И остальные тоже. Теперь нам остается лишь молиться, надеясь, что китайцы отступят, но я не могу даже представить такого.

— Да, сэр. Я тоже.

Воцарилась долгая тишина, потом президент печально произнес:

— Безумие и ужасы «холодной войны» повторяются вновь. Но на сей раз оружие гораздо более мощное, а мы можем оказаться в одиночестве. Все станет известно через два часа.

Вторник, 19 сентября

Дацу

У начала тропинки, которая вела через холмы к пещере изваяний, спал Дэвид Тейер, утомленный непривычными для него физическими нагрузками и нервным напряжением. Киавелли охранял его, сидя в темном салоне дряхлого лимузина и держа на коленях «АК-74» китайского производства, который ему дал Асгар Махмут. Выносливость Тейера удивляла его, и он подозревал, что старика измучили скорее волнение и беспокойство, нежели телесная немощь.

Пассивное ожидание здесь, под укрытием кустов и веток, не пропускавших свежий воздух, начинало действовать на нервы даже самому Киавелли. Он поймал себя на том, что клюет носом — его приводило в чувство только биение собственного сердца. Открывая глаза, Киавелли с каждым разом все дольше не мог понять, дремлет он или бодрствует. В конце концов он очнулся с болезненным ощущением в шее, и ему потребовалась лишь секунда, чтобы осознать, что он действительно не спит и что его разбудил посторонний звук, а не собственный пульс.

По дороге шли люди. Много людей, в тяжелой обуви, и в их приближающихся шагах он улавливал знакомый ритм. Колонна людей, идущих в ногу.

Тейер тоже услышал их:

— Солдаты. Мне знаком этот звук. Китайские солдаты. Идут строем.

Киавелли внимательно прислушался:

— Сколько их — десять? Двенадцать? Целое отделение?

— По-моему, да, — дрогнувшим голосом отозвался Тейер.

— Идут по дороге, шагах в четырехстах отсюда. Треть километра.

— Но мы... мы находимся в стороне от дороги, — нервно заметил Тейер. — Кусты и ветки укроют нас от них.

— Возможно, но что они делают здесь в такое время суток? Сейчас четыре ноль-ноль. Четыре часа утра. Не думаю, что в колонии обнаружили ваше исчезновение, иначе сюда явилась бы целая армия. И не пешком, а на машинах. Нет, этим людям нужно что-то иное или кто-то другой, и меня терзают дурные предчувствия.

Слова Киавелли испугали Тейера, но он все же попытался взять себя в руки.

— Вы полагаете, все это из-за операции полковника Смита и уйгуров? Но как о ней могли узнать? Гораздо логичнее предположить, что появление этих людей никак не связано с тем, что происходит в гроте Будды.

— Имеем ли мы право сидеть сложа руки? — Киавелли ответил на собственный вопрос: — Ни в коем случае. Если солдаты направляются в долину, они захватят Джона, Асгара и уйгуров врасплох.

— Мы должны вмешаться!

— Я попытаюсь остановить солдат. Хотя бы замедлить их продвижение.

— А я?

— Оставайтесь здесь, сидите тихо, и вас не заметят. Если я не вернусь, вам придется самому ехать на машине к уйгурскому укрытию.

Тейер покачал головой.

— Бесполезно. Я пятьдесят лет не садился за руль. Вдобавок я привык считать, что два ствола лучше одного. Думаю, это и поныне так. Если я останусь в одиночестве, вы меня не защитите. Дайте мне оружие. Я очень давно не стрелял, но помню, как наводить на цель и нажимать курок.

Киавелли изумленно смотрел на седые волосы и пергаментную кожу старика. Глаза Тейера решительно сверкали.

— Вы уверены? Худшее, что с вами может случиться, если вас здесь найдут, — это возвращение в колонию. Клейн уже наверняка подготовил свою эвакуационную группу. Гораздо разумнее для вас будет остаться здесь и затаиться.

Тейер протянул руку:

— У меня научная степень, Деннис. Я официально признан умником. Дайте мне пистолет.

Киавелли с изумлением смотрел на него. Тейер казался абсолютно спокойным. Сквозь маскировочные ветки проникали лучи луны. В их свете капитан видел улыбающиеся глаза старика. Киавелли понимающе кивнул. Разумеется, Тейер был прав.

Он вложил в шишковатую ладонь «беретту» Смита. Тейер принял ее недрогнувшей рукой. Потом Киавелли открыл свою дверцу, которая выходила в противоположную от дороги сторону, и жестом велел Тейеру сохранять тишину. Они проскользнули сквозь маскировку ветвей и спрятались за нею. Луна висела в небе прямо над их головами. Они чуть приподнялись, разглядывая серебристую ленту дороги, и вскоре увидели китайских военных, приближавшихся быстрым маршем. В колонне, которую возглавлял пехотный капитан, было десять солдат китайской Народно-освободительной армии.

— Какова численность китайского пехотного отделения? — шепотом спросил Киавелли.

— Не знаю.

Размышлять об этом не было времени. Киавелли тщательно нацелил автомат и выстрелил одиночным.

Первый солдат в колонне вскрикнул и упал на землю, извиваясь и держась за ногу.

В тот же миг Тейер поднял «беретту» обеими руками и выпустил пулю. Она взметнула фонтан земли в двадцати шагах перед колонной. Уцелевшие солдаты прыгнули в кусты и втащили туда же своего пострадавшего товарища. Секунды спустя они открыли шквал огня в сторону лимузина, впрочем, пули проносились мимо.

— Они еще не сообразили, где мы находимся, — прошептал Киавелли. — Они палят вслепую.

Послышалась команда по-китайски, и стрельба утихла.

Киавелли и Тейер затаились в ожидании. Рано или поздно солдаты будут вынуждены приблизиться к ним, но чем дольше они оставались в укрытии, тем лучше. Лицо Тейера раскраснелось. У Киавелли возникло обостренное ощущение реальности, которое неизменно появляется перед боем. Его кожа покрылась легкой испариной.

Пехотный капитан выкрикнул еще один приказ, и Тейер передернул плечами. Девять солдат разом поднялись из кустов, обступавших дорогу с обеих сторон, и ринулись вперед, ища противника глазами, которые казались белыми в лунном свете, и стреляя на бегу.

Тейер высунулся из-за багажника автомобиля и выпустил три пули одну за другой. На сей раз он стрелял точнее, и из-за кустов донесся болезненный вопль.

— Надеюсь, нам и впрямь удастся вынудить их отступить, — торжествующе произнес он, должно быть, вспоминая о тех мучениях, которые выпали на его долю за пятьдесят лет плена вдали от родины.

Солдаты панически метнулись в укрытие, предоставив раненному Тейером товарищу самому сползти с дороги.

Нападавшие были плохо подготовлены, у них явно не было боевого опыта. Киавелли сомневался, что кому-нибудь удалось бы быстро поднять их в атаку даже самыми категорическими приказами.

Киавелли и Тейер продолжали прижиматься к земле, выжидая и отсчитывая минуты. Медленно тянулось время. Прошло двадцать минут, но нападение не возобновлялось. Заминка была им на руку, поскольку она оттягивала появление солдат у Спящего Будды. Потом Киавелли заметил серебристый блеск. Лунный свет отразился от чего-то, возможно, от циферблата наручных часов. У него возникло неуютное ощущение, потом он уловил звук и движение. Внезапно кусты, находившиеся менее чем в десяти шагах, поползли им навстречу.

— Огонь! — лихорадочно зашептал он. — Стреляйте, Тейер! Огонь!

Опирая автомат о крышу лимузина, он выпустил длинную очередь, а рядом с ним загремела «беретта». Однако угол обстрела был неудачный, и, чтобы хорошо видеть цель, Киавелли и Тейеру приходилось подниматься на цыпочки.

В лимузин угодили две пули. Киавелли почувствовал запах раскаленного металла. Судя по звуку, стреляли сзади. Послышались голоса, кричавшие по-китайски.

Лицо Тейера мертвенно побледнело.

— Нам приказывают не шевелиться, бросить оружие и сдаться, иначе нас убьют. Однако мы могли бы...

— Ни в коем случае. Даже не думайте об этом. — Киавелли пообешал уберечь отца президента и предпочел бы, чтобы тот вернулся в колонию, но не погиб. Пока они оба оставались в живых, у Киавелли сохранялась возможность защищать Тейера. — Мы задержали их по меньшей мере на полчаса. Порой тридцать минут могут многое изменить.

Он перебросил автомат через крышу лимузина, поднял руки и заложил их за голову.

Дэвид Тейер, содрогаясь, уронил «беретту» и сцепил пальцы на макушке. Несколько часов свободы подошли к концу.

— Увы, — прошептал он.

Из-за кустов появились восемь солдат, поддерживая своих раненых товарищей. Они подняли с земли оружие Киавелли и Тейера, ухмыляясь при виде еще двух бойцов, которые подобрались к ним сзади. По всей видимости, в составе пехотного отделения китайской Народно-освободительной армии было двенадцать человек.

Вперед вышел их командир — капитан с пистолетом в руке — и сердито заговорил по-китайски.

— Он спрашивает, кто мы такие, — перевел Тейер. — Он сообразил, что мы американцы, и... О, господи! — Старик посмотрел на Киавелли. — Он спрашивает, не состоим ли мы в разведывательной группе полковника Смита!

Уцелевшие громилы и солдаты Фэн Дуня укрылись в гроте Будды и открыли слабую разрозненную стрельбу. — Прекратите огонь, — велел Джон Асгару.

— Вы уверены, дружище? Некоторые еще живы и огрызаются. Может быть, поднимемся и перестреляем их? По крайней мере убедимся, что этот мерзавец Фэн Дунь мертв. Я уверен, что попал в него.

— Нет. Фэн отправился осматривать склоны в поисках укрытия Ли Коню, откуда она могла наблюдать за происходящим в гроте.

— Вы полагаете...

— Ли и Ю где-то там, наверху, с декларацией. Идемте отыщем их.

Асгар отдал приказ, велев уйгурам ползти на четвереньках сквозь кусты в обход оставшихся в живых людей Фэна.

— До рассвета меньше часа. Звуки стрельбы разнеслись далеко в округе.

— Понимаю. — Джон торопливо поднялся по труднопроходимому склону и оглядел цепь уйгуров, приступивших к поискам. Он знал, что шансы невелики, вдобавок у них было мало времени. Они могли не успеть найти Ю и Ли, забрать у них декларацию и переправить ее в Вашингтон.

Внезапно впереди на расстоянии менее сотни шагов раздались выстрелы. Джон повернул голову, вглядываясь в точку слева от него, непосредственно над Спящим Буддой. Стреляли из автомата. Ему отвечал одинокий пистолет.

— Стоп! — крикнул Джон Асгару и пригнулся, скрывшись в кустах.

Асгар поднял руку, останавливая уйгуров, потом опустил ладонь, давая знак залечь на землю и затаиться.

— Как вы думаете, что там такое? — спросил он шепотом.

— Наверное, Фэн?

Асгар досадливо поморщился:

— Надо было спуститься в долину и осмотреть трупы.

— У нас не было времени. Мы должны были первым делом попытаться отыскать Ли Коню.

— Если там Фэн, то мы, похоже, потерпели неудачу.

— Может быть. А может быть, и нет.

Асгар жестом велел своим людям двигаться как можно тише и вернулся к Джону. Несколько минут спустя цепь уйгуров достигла прогалины. Асгар приказал остановиться у ее края, там, где еще можно было найти укрытие. Джон кивком указал налево. Прогалина тянулась до скалы над гротом изваяний. Оттуда открывался вид на долину, склоны и дорожку, проходившую вдоль Спящего Будды.

— Ли Коню могла наблюдать оттуда за всем, что происходит в гроте и вокруг, — сказал Джон.

Асгар вздохнул и кивнул.

Справа от них, из нагромождения крупных валунов, возвышавшегося над деревьями и кустами в пятидесяти шагах от края козырька над долиной Будды, раздалась короткая очередь.

В ответ послышался одиночный пистолетный выстрел, направленный из рощицы деревьев, которые росли еще ближе к обрыву, напротив Джона, Асгара и уйгуров. Пуля угодила в камень, разбрасывая острые осколки.

— Смотрите, — сказал Асгар.

В десяти шагах от валунов, ближе к тому месту, где затаились уйгуры и Смит, находилась груда камней меньшего размера. На них лежало большое поваленное дерево, и Джон заметил, что за ним что-то движется. Он присмотрелся, и в этот миг автомат выпустил еще одну короткую очередь. Пули вырвали щепки из упавшего ствола.

Негромкий гипнотизирующий голос, который Джон надеялся никогда не услышать вновь, произнес по-английски:

— Хитроумная западня, мадам Ли. Но я видывал и не такое. Ваши наемники убили многих моих людей, но, к несчастью для вас, не смогли убить меня.

Ли Коню, спрятавшаяся за поваленным стволом и прикрытая со спины грудой камней, заговорила мелодичным голосом, таким спокойным, словно она принимала посетителя в гостиной своего шанхайского особняка:

— Вдобавок я не смогла забрать деньги. Полагаю, они у вас, поэтому я удивлена тем, что вы вернулись.

— Мне нужна грузовая декларация, и я подозреваю, милая леди, что у вас кончились патроны, — отозвался Фэн. — Если бы не ваш приятель там, в роще, вы уже были бы мертвы, а декларация оказалась бы у меня в руках. Интересно, кто он такой?

— Почему они говорят по-английски? — прошептал Асгар.

— Понятия не имею, черт побери, — ответил Джон. — Вероятно, у Фэна еще есть люди, спрятавшиеся поблизости, и ему не хочется, чтобы они поняли его речь.

— Вы очень многого не знаете, Фэн, — насмешливо произнесла Ли Коню.

— Надо было беречь декларацию, когда она находилась у тебя, Фэн, — нервным голосом заговорил мужчина, сидевший рядом с ней. — Тогда ничего этого не случилось бы и никто бы не пострадал.

— Какая радость — вновь услышать вас, босс. Я свалял дурака, поверив, будто бы вы совершили самоубийство ради благополучия своих родных. С другой стороны, ваше спасение — дело рук мадам Ли. Я сделал ошибку. Я ведь уже давно знал, кто в вашей семье настоящий мужчина.

— Вы всегда слишком много болтаете, Фэн, — откликнулась Ли. — Поскольку вы говорите, что вам нужна декларация, нас могли бы заинтересовать деньги, которыми вы располагаете.

— Как всегда, в первую очередь — дело, мадам? Если не ошибаюсь, условия прежние. Два миллиона долларов в обмен на документ.

— Разумеется.

— Считайте, что мы договорились. Насколько я понимаю, босс, все переговоры за вас ведет женщина? Ну что ж, не всем нам дано быть мужчинами.

За меньшей кучей камней послышался шорох, что-то задвигалось. Ю Юнфу поднялся на ноги. Его лицо побагровело, он отталкивал руки Ли Коню, пытавшейся его удержать.

— Я такой же мужчина, как...

Очередь пропорола его от горла до паха. Брызнула кровь, казавшаяся черной в ночных сумерках. Ответные выстрелы из рощи практически заглушили отчаянный вопль Ли.

В тишине послышалось одно-единственное слово:

— Итак.

Фэн Дунь, которого, судя по всему, не задели пули, выпущенные из-за деревьев, выдержал паузу и заговорил голосом, в котором не осталось и следа добродушия:

— Надеюсь, вам ясны мои условия. Подумайте хорошенько, Ли. У вашего приятеля, который спрятался в роще, патроны кончатся гораздо раньше, чем у меня. Вы не получите два миллиона долларов. Я предлагаю вам жизнь. Бросьте мне кейс с декларацией, и вы останетесь живы.

— Прикройте меня, — лихорадочно зашептал Джон. — Открывайте огонь, только когда услышите мой голос либо когда я начну стрелять. И только в том случае, если это будет необходимо.

— Что вы задумали, Джон? — спросил Асгар.

— Обойду камни стороной, влезу на вершину и нападу на Фэна сзади.

— Мы могли бы атаковать его. У нас два десятка человек.

— Уничтожить человека, засевшего в скалах с автоматом и большим запасом патронов, не так-то легко. Вполне возможно, что у него есть еще какое-нибудь оружие, о котором мы не знаем. Может оказаться, что он там не один. Если Ли подумает, что у нее появились и другие враги, она может запаниковать и уничтожить декларацию. Это слишком рискованно.

Прежде чем Асгар успел возразить, Джон перебросил через плечо автомат и исчез среди деревьев. Двигаясь в обход, он увидел засевшего в роще стрелка. Тот выпустил по Фэну несколько пуль, но для этого ему пришлось выйти из-за дерева. Джон рассмотрел его лицо. Это была Рэнди Рассел.

Джон даже не догадывался о том, каким образом она здесь очутилась. Но Фэн был прав: у нее уже очень скоро должны были кончиться патроны. А если уйгуры пойдут в атаку, она может оказаться под перекрестным огнем. У Джона появилась еще одна причина попытаться ликвидировать Фэна собственными силами.

Аравийское море

Из громкоговорителя на мостике раздался невозмутимый голос адмирала Броуза:

— Капитан, передайте мне текущие координаты «Эмпресс».

Из темного помещения мостика Джеймс Червенко видел освещенный корпус сухогруза, шедшего в двух милях от «Кроува» слева по носу. «Эмпресс» двигался полным ходом по залитому лунным светом океану, держа курс на пролив Хор-Муса, ведущий к Персидскому заливу, Ираку и Басре. Червенко кивнул Фрэнку Бьенасу, тот запросил цифры у штурмана и назвал их адмиралу.

— По нашим расчетам, сухогруз войдет в пролив менее чем через тридцать минут, — сказал Броуз после секундной заминки.

— Ваши вычисления совпадают с нашими, сэр, — отозвался Червенко.

— Вы заняли исходную позицию?

— "Эмпресс" в двух милях от нас слева по носу.

— А подлодка?

— Снарядила аппараты торпедами и уравняла скорость с нами. Она находится справа от «Эмпресс» в подводном положении, на полмили ближе нас. Прикрывает его корму таким образом, чтобы постоянно держать нас под наблюдением.

— Полагаю, ваши «Морские ястребы» вооружены для противолодочных мероприятий и готовы к взлету.

— Так точно, сэр.

Голос адмирала звучал спокойно, однако вопросы, которые в обычной обстановке не задал бы даже зеленый лейтенант, только что поступивший на службу, а уж тем более увенчанный регалиями ветеран, выдавали его тревогу.

Казалось. Броуз прочел мысли Червенко:

— Извините меня, капитан. Уж очень тяжелая ситуация.

— Хуже не бывает.

— Каков ваш план?

— Приблизиться к «Эмпресс» и остановить его. Выслать абордажную команду. Удерживать сухогруз между нами и подлодкой, тем самым вынудив ее подойти к нам вплотную. Тогда вертолеты получат возможность стрелять прямой наводкой. Если не получится, будем действовать по обстановке.

— Хорошо, капитан. — Броуз чуть поколебался. — Приказ о задержании сухогруза вы получите в течение ближайшего часа. «Силох» прибудет на место примерно через три. Я постараюсь в последнюю минуту прикрыть вас с воздуха, но могу не успеть. Постарайтесь как можно дольше протянуть время. — Адмирал вновь замялся, как будто ему не хотелось прекращать связь. Наконец он энергично произнес: — Желаю удачи. — Громкоговоритель умолк.

Капитан Червенко бросил взгляд на хронометр, висевший над командным постом, потом вновь навел бинокль ночного видения на «Доваджер Эмпресс», который шел по спокойному морю в ярком лунном свете.

Глава 43

Дацу

Ночь окутала Джона гнетущим мраком. Он пробирался среди темных валунов, поднимаясь все выше. Его парусиновые туфли особой модели надежно цеплялись за каменистые поверхности, а очки ночного видения помогали различать трещины, промоины и гребни. Порой ему приходилось прыгать и карабакаться по крутой скале, иногда удавалось взобраться вертикально вверх по стволу чахлого деревца.

— Мы тратим время. Ли. — Голос Фэна раздавался так близко, что Джон ожидал увидеть его в любую секунду. — Ваш муж погиб. Ваши телохранители мертвы. У вас больше нет патронов. Ваш приятель там, среди деревьев, остался в одиночестве, и у него тоже скоро кончатся патроны. Тогда уже никто меня не остановит. Даю вам последний шанс. Бросьте мне кейс, и я уйду.

Из-за поваленного дерева послышался горький смех Ли Коню.

— Но что я буду делать потом? Без крупной суммы денег я не сумею вывезти из Китая своих детей. Но я могу собственноручно сжечь декларацию и сделаю это, если вы не уйдете.

Пока она говорила, отвлекая внимание Фэна, Джон еще быстрее пополз по камням и продолжал взбираться вверх. Наконец он удостоверился в том, что находится выше Фэн Дуня.

Фэн язвительно расхохотался.

— Мне очень жаль, мадам Ли. Декларация нужна целой и невредимой только американцам. Если хотите, сожгите ее. Либо я сам ее сожгу. Но это не спасет вас и не поможет вам бежать из Китая.

Внезапно Ли осенило.

— Вэй Гаофань! Вот кто стоит за всем этим. Покровитель моего отца. Именно ему нужно, чтобы документ был уничтожен. Он и есть ваш истинный хозяин!

— Вы можете уцелеть, только доверившись нам. В противном случае вам не на что рассчитывать, и вы знаете об этом.

Джон достиг самого верхнего камня. Он отстегнул автомат, перебрался через валун и удобно устроился, прижавшись к нему спиной. Внизу расстилалась панорама грота Будды, заполненного тенями, растительностью и монументальными изваяниями, сиявшими в неземном свете луны и звезд.

Фэн Дунь стоял на коленях за валуном примерно в шести метрах под Джоном. Его автомат опирался на выступ камня и был направлен в сторону укрытия Ли Коню. Его рыже-белые волосы казались особенно яркими в тусклом свете и были единственным цветным пятном на фоне черно-серых скал.

В то же время голова Фэна была идеальной мишенью. Одной удачно выпущенной пулей Джон мог расколоть ее, словно дыню. Его палец, лежавший на спусковом крючке, напрягся. В душе Смита закипала ярость. Он вспомнил о людях, убитых Фэном — собственноручно либо по его приказу. Эвери Мондрагон. Энди Цзиньшэ. Множество уйгурских бойцов. Мерзавец Ральф МакДермид. Несчастный Ю Юнфу. Вдобавок в Аравийском море вот-вот мог вспыхнуть ужасный конфликт. Джон заставил себя унять гнев.

— То, что вы предлагаете, — не единственный шанс мадам Ли, — заговорил он, повысив голос, чтобы его могли слышать все. — Сдавайтесь, Фэн. Сдавайтесь сейчас же. Тогда вы останетесь в живых.

Фэн понял, что инициатива упущена. Несколько мгновений, казавшихся вечностью, он не оглядывался, даже не шевелился. Потом, словно атакующая кобра, он рывком повернулся и бросился вправо, не обращая внимания на острые, словно бритва, камни. Его пестрые волосы скрылись в тени, на лице были написаны гнев и раздражение. Он выстрелил из автомата, послав веер пуль в сторону Джона.

Джон удовлетворенно фыркнул. Он выпустил очередь из своего «МР5К». Пули врезались в тело наемника; Фэн в этот миг поворачивался, и они остановили его, словно он наткнулся на танк. Удар отбросил Фэна на скалы, будто мешок с рисом. Он сложился пополам, перевалился через небольшой валун и покатился вниз по склону, увлекая за собой маленькую лавину камней.

На секунду воцарилась ошеломляющая тишина. Асгар и уйгурские бойцы выбежали на прогалину и окружили поваленное дерево и камни, за которыми пряталась Ли Коню. Уйгуры взяли оружие на изготовку, но Асгар велел им остановиться.

Джона охватило волнение. Он вновь получил шанс завладеть декларацией. У него появится конкретная улика, и он сможет позвонить Клейну. Тогда можно будет остановить «Эмпресс», изъять его смертоносный груз, и конфликт прекратится... если хватит времени. Джон помчался вниз, лавируя между препятствиями и перепрыгивая поверх них. Наконец он очутился на прогалине и побежал к уйгурам и поваленному дереву.

Ли Коню сидела за стволом, прислонившись спиной к валуну. На ней был обтягивающий брючный костюм и куртка с высоким воротником и капюшоном, точно такие же, как были у женщины, труп которой лежал в долине. Одежда Ли была порвана, измята, покрыта пятнами крови — по всей видимости, крови ее мужа. Левая ладонь женщины мягко покоилась на его лице. В правой руке она держала горящую зажигалку. У Ли не было оружия, но на закрытом кейсе у ее правой руки лежала декларация.

Увидев Джона, она улыбнулась:

— Это вы? Тот самый американец, который уже несколько дней ищет декларацию? Я сама должна была понять, что вы появитесь здесь.

— Все кончено, мадам Ли, — сказал Джон. — Ваш муж погиб. Кроме меня, вам не с кем вести дело.

Ли погладила ладонью неподвижное лицо Ю. Оно было похоже на мраморную маску. Маску смерти.

— Он был глуп и труслив, но я любила его. Условия остаются прежними. Вы платите мне два миллиона, а ваши друзья уйгуры помогают мне и моим детям выехать из Китая. Взамен вы получите декларацию, за которой так упорно охотились. — Ли выдержала паузу, ее взгляд стал твердым, как камень. — В противном случае я сожгу документ.

Джон не сомневался в ее словах. Он бросил взгляд на запястье. Десять минут второго ночи. К этому времени «Кроув» должен был получить команду о боевой готовности и ждать приказа остановить «Эмпресс». Надежды вовремя доставить декларацию президенту, чтобы тот переправил ее в Пекин, почти не оставалось — только если произойдет или уже произошло что-либо непредвиденное. Шторм. Появление еще одного военного судна. Вмешательство еще одного государства. Что-нибудь, что могло бы отсрочить прибытие сухогруза в пролив Хор-Муса.

Однако уже было принесено слишком много жертв, и слишком многое было поставлено на карту, чтобы опустить руки и отказаться от последней попытки.

— Ваши люди нашли деньги? — спросил Джон у Асгара.

— Нашли. В расщелине рядом с тем местом, откуда Фэн вел стрельбу. Они лежат в чемодане. Вся сумма. В подлинных купюрах.

— Мы отдадим их ей.

— Вряд ли, дружище. — В голосе Асгара внезапно зазвучало напряжение.

Джон посмотрел на командира уйгуров, потом проследил за его взглядом, прикованным к дальнему краю прогалины. У Смита сжалось горло. Только этого не хватало. Из-за деревьев выступили восемь человек в форме китайской Народно-освободительной армии. Они держали в руках автоматы, нацелив их на прогалину. На уйгуров и Смита. Солдаты не успели прийти на подмогу Фэну, но явились вовремя, чтобы убить Рэнди, Асгара и остальных.

Понедельник, 18 сентября

Вашингтон, округ Колумбия

Взгляды присутствующих были прикованы к президенту Кастилье, который сидел у торца полированного стола и смотрел на часы, висевшие на стене подземной Ситуационной комнаты Белого дома.

— Остался час, сэр, — напомнил Стивен Броуз.

— Меньше часа, — поправил министр обороны.

— Мы не можем больше ждать, сэр, — сказал вице-президент Брэндон Эрикссон.

Кастилья повернулся к адмиралу:

— Экипаж «Кроува» готов?

— Фрегат находится в состоянии боевой готовности уже тридцать минут, сэр, — ответил Броуз.

Президент кивнул. Потом еще раз. Он вновь посмотрел на часы, и его лицо приняло жесткое выражение.

— Начинайте.

В изолированной комнате все пришло в движение. Броуз схватил трубку телефона и отдал приказ.

Вторник, 19 сентября

Дацу

Асгар отрывисто взмахнул рукой, и уйгуры рассыпались по прогалине, выстроившись напротив солдат. Они смотрели друг на друга, держа оружие наготове.

— Мы более чем вдвое превосходим их числом, — торопливо произнес Асгар, — но я не рискую атаковать их. Мы не знаем, сколько еще солдат находится поблизости, и если мы уничтожим в перестрелке отряд китайской армии, против моих бойцов и всего уйгурского населения Синьяна будут приняты драконовские меры. Цель не оправдывает средства. Извините, Джон.

— Понимаю, — удрученно отозвался Смит.

— Если солдат только восемь, мы по крайней мере могли бы проводить вас к своему укрытию. Мои люди помогут вам вывезти Дэвида Тейера из страны.

— Я ценю вашу помощь. Спасибо. Но почему они ничего не предпринимают?

Солдаты были похожи на статуи, вооруженные и готовые открыть огонь. Вероятно, прорваться через цепь было бы затруднительно, но их можно было обойти с фланга. Их можно было перестрелять. Почему они не открывают огонь первыми? Или они боятся, поскольку оказались в меньшинстве?

— Они спокойны и уверены в себе, — заметил Асгар. — Вероятно, вот-вот должно появиться подкрепление.

В этот миг Джон уловил движение с другой стороны. Он рывком повернулся.

— Рэнди.

Появилась Рэнди Рассел. Ее лицо было мрачным.

— Чем могу служить?

Светлые волосы Рэнди были выкрашены черным, она была одета в помятый деловой костюм. Она тоже смотрела на неподвижных китайских солдат, стоявших на краю прогалины.

— Откуда ты здесь взялась, черт побери? — осведомился Джон, хотя и не был расположен к их обычной шутливой пикировке. Солдаты не станут долго ждать.

— Я прилетела вместе с покойным МакДермидом, да упокоится его душа в мире. Ему потребовался переводчик.

— К счастью для Ли Коню и всех нас. Ты видела все с самого начала?

Рэнди кивнула.

— Пряталась здесь, наверху. После того, как в гроте закончилась бойня, я заметила, что Фэн поднимается сюда, чтобы покончить с двумя оставшимися людьми. Я открыла огонь и загнала его в скалы.

— Я вновь твой должник.

— Не стоит благодарности. — Рэнди безуспешно пыталась говорить непринужденным тоном. — Грузовая декларация, которая находится у этой женщины... Это то, что ты искал?

— Да. — Джон перечислил главные события, напоследок рассказав о тупиковой ситуации в Аравийском море. — Все это устроили МакДермид и муж Ли Коню. Каким-то образом в дело оказался замешан кто-то из высокопоставленных китайских политиков. Одному господу ведомо, что будет дальше, но ничего хорошего ждать не приходится. Очень жаль, что ты ввязалась в это дело, Рэнди. Асгар прав. Он не имеет права рисковать будущим своего народа. Вдобавок у нас не осталось времени, чтобы" что-то изменить. — Он повернулся к Асгару. — Будет лучше, если вы и ваши бойцы уйдете отсюда, пока можете. Если можете.

— Вы пойдете с нами?

— Это лишь еще увеличило бы грозящую вам опасность. У уйгуров за спиной нет единственной в мире сверхдержавы, которая могла бы их защитить. У нас — есть. — Джон на уйгурский манер хлопнул Асгара по плечу. — Забирайте два миллиона. Вы найдете им лучшее применение, чем Ли Коню либо китайское или американское правительства.

— Очень жаль, что все так получилось. Но, может быть, когда-нибудь нам удастся повторить попытку. И тогда мы все сделаем как следует. — Асгар подал сигнал, и уйгуры скрылись среди деревьев, прежде чем Джон и Рэнди успели хотя бы моргнуть.

Теперь между ними и китайскими солдатами не осталось никого.

— Джон, — негромко произнесла Рэнди, кивком указывая на солдат.

Вместо того чтобы преследовать уйгуров, они расступились, и вперед вышел офицер. Он зашагал по прогалине, направляясь к Джону и Рэнди.

— Вот чего они дожидались, — сказал Джон.

— Капитан. Судя по эмблемам, пехотный.

Джон, Рэнди и Ли Коню оступили от упавшего дерева. Коню держала в одной руке декларацию, другой стискивала зажигалку. Та уже не горела.

Лицо капитана было суровым, поступь — властной. Он посмотрел направо, туда, где в луже собственной крови лежал мертвый Фэн Дунь. Офицер замедлил шаг, на его лице отразилась неуверенность. Из-за скал позади Фэна вдруг появился невысокий тучный человек, также одетый в форму Народно-освободительной армии.

Он ровным шагом двинулся к капитану, и Рэнди присвистнула:

— У него эмблемы министерства общественной безопасности. Внутренняя безопасность и контрразведка.

— Проклятие. Китайское КГБ.

Майор Пэн Айту следил за началом драмы у Спящего Будды из-за статуи разгневанного дракона, охранявшего вход в пещеру Высшего просветления. По мере развития событий он поднимался на холм, продолжая наблюдение.

В бинокль ночного видения он разглядел группу уйгуров, атаковавших Фэн Дуня и его людей, среди которых оказались солдаты Народно-освободительной армии. Этот факт сказал ему о многом. При взгляде на одежду, лица и оружие уйгуров он невольно улыбнулся. Отлично подготовленные бойцы, с автоматами «АК-74». Майор уже давно решил, что полковник Смит бежал при помощи неизвестной шанхайской группы уйгурского сопротивления. Они оказались здесь, в том месте, где неуловимый Фэн Дунь убил Ю Юнфу и состоятельного американца МакДермида, чтобы завладеть декларацией на груз «Доваджер Эмпресс». Полковник Смит должен быть где-то рядом.

Уважение, которое внушал майору ум Ли Коню, возросло тысячекратно. Однако для победы над Вэй Гаофанем все же требовалось его личное вмешательство. Появление пехотного отделения неполного состава лишь укрепило Пэна в этой мысли.

Остановившись напротив капитана, который нерешительно взирал на его армейскую форму, погоны и эмблему общественной безопасности, он мягким голосом произнес:

— Я — майор Пэн Айту. Вероятно, вы знаете обо мне? — Он смерил рослого капитана взглядом.

Тот вспомнил о своем достоинстве офицера и напустил на себя важный вид.

— Капитан Чан До, — представился он. — Да, я слышал о вас.

— В таком случае обойдемся без лишних слов. Насколько я понимаю, вы исполняете личный приказ командира, состоящего в дружбе с Вэй Гаофанем. Вам неофициально предложено оказывать помощь Фэн Дуню. Он погиб. Выполняя его противозаконные распоряжения, вы потеряли убитыми и ранеными несколько солдат Народно-освободительной армии.

Лицо капитана посерело:

— Я не могу обсуждать отданные мне приказы.

— Вот как? Здесь среди деревьев укрылись солдаты, которые находятся под моим командованием. Сам я имею письменный приказ произвести расследование и в случае необходимости прекратить деятельность Фэн Дуня. Чтобы рассеять сомнения, вот мои документы. — Он протянул капитану письмо Ню Цзяньсина.

Капитан медленно читал письмо, словно надеясь, что оно исчезнет из его пальцев. К его сожалению, приказ подтверждал, что майор действует в качестве офицера контрразведки и внутренней безопасности от имени члена Постоянного комитета, курировавшего подобные операции. Сам же капитан находился в более уязвимом положении, поскольку был всего лишь пехотным офицером и выполнял распоряжения личного друга члена Постоянного комитета, который не имел никакого отношения к военным вопросам.

Джон, Рэнди и Ли Коню смотрели на капитана, который вернул Пэну письмо, отступил на шаг и отдал честь.

— Похоже, майор победил в споре.

Ли Коню вновь зажгла огонек.

— Вы можете получить декларацию, пока он не подошел к нам. Взамен я требую обеспечить проезд до Америки мне и моим детям и предоставить нам политическое убежище. Иначе я сожгу документ.

— А два миллиона?

Ли пожала плечами:

— Я просила их для мужа. Я неплохая актриса, уже начинаю приобретать известность в Штатах. Я сама заработаю миллионы.

— Договорились. — Джон выхватил у женщины декларацию и зажигалку, опасаясь, что она передумает.

Майор приблизился, улыбнулся Джону и представился по-английски:

— Полковник Смит, я — майор Пэн Айту. Рад, что мы наконец встретились. Мне было очень интересно заниматься вами. К сожалению, у нас не осталось времени. Отдайте мне грузовую декларацию.

— Нет! — тут же воскликнула Рэнди. Она схватила зажигалку и чиркнула колесиком. — Не знаю, зачем вам нужна декларация, но...

Джон остановил ее:

— Погаси огонь. Мы в любом случае не успеем отправить документ в Вашингтон, чтобы президент передал его в Пекин. Пусть наш коллега объяснит, что он намерен делать.

Крохотные глаза майора сверкнули. Он указал на восьмерых солдат, которые уходили в рощу.

— Теперь они под моим командованием. Известно ли вам, что капитан Чан захватил двух пленных? Один из них американский капитан, другой — мужчина преклонных лет. Я гарантирую вам, этим пленникам, этим двум леди и детям мадам Ли Коню быстрый проезд в США. В нынешней ситуации мы с вами союзники, полковник Смит.

— Зачем вам помогать Ли Коню? — спросила Рэнди.

— Скажем так — я восхищаюсь умом, находчивостью и артистизмом этой женщины. Также вынужден признать, что она создает для нас нежелательные осложнения. То, что случилось, не должно выплыть наружу. Ни в моей стране, ни в вашей.

Джон задумался. Майор не собирался уничтожать декларацию. Это не дало бы китайцам ничего — разве что если они действительно хотели, чтобы «Кроув» задержал «Эмпресс». Нужно было принять решение, и это мог сделать только Смит. Америке нечего было терять. Он задал самый важный вопрос:

— У вас есть возможность остановить сухогруз, пока еще не поздно, майор Пэн?

— Да.

Джон протянул ему декларацию.

Майор повернулся, жестом велел им идти следом и торопливо пересек прогалину и рощу, направляясь к другой поляне, на которой стоял вертолет с выключенным двигателем. Он произнес что-то в микрофон рации. Пока они бежали к машине, ее винты начали раскручиваться.

Аравийское море

«Джон Кроув» сближался с «Эмпресс», который продолжал мчаться на полном ходу к проливу Хор-Муса, едва видневшемуся вдали. Бойцы абордажной команды укрылись в кормовой надстройке фрегата с оружием в руках, готовые спустить на воду катера и подойти к китайскому сухогрузу.

Капитан-лейтенант Фрэнк Бьенас расхаживал по центру управления и связи, ежеминутно останавливаясь и склоняясь над плечами операторов радиостанции, сонара и радара. В тот миг, когда он смотрел на радарный экран, у которого сидел специалист второго класса Баум, раздался громкий голос акустика Хастингза:

— Подлодка сменила курс!

— С какой скоростью она движется? — крикнул Бьенас.

— Похоже, на полном ходу, сэр!

— Она приближается к «Эмпресс»?

— По всей видимости, да, сэр.

— Что это значит — «по всей видимости», старшина?

— Я имел в виду, что она свернула по направлению к сухогрузу, но при нынешнем курсе пройдет за его кормой.

— Иными словами, они идут на сближение с нами, вооруженные и готовые к бою?

— Вероятно, да, сэр. Я бы сказал именно так.

— Так и говорите, черт побери!

Повисла гнетущая тишина, и наконец Хастингз натянутым тоном произнес:

— Я не могу определить, куда направляется субмарина, сэр. Могу лишь назвать ее курс и скорость.

Бьенас покраснел:

— Извините, Хастингз. Боюсь, я погорячился.

— Мы все нервничаем, сэр, — сказал Хастингз. Капитан-лейтенант соединился через интерком с мостиком:

— Джим? Похоже, субмарина движется к нам на полном ходу.

— Хорошо, Фрэнк. Дайте мне знать, как только она обогнет сухогруз, — отозвался Червенко, чувствуя, что к его горлу подступает комок.

— Так точно, сэр!

Червенко выключил переговорное устройство и посмотрел за корму. Потом он вновь склонился над интеркомом.

— Спаркс? Откройте канал связи и вызовите субмарину. — Он выпрямился, глядя на сухогруз, шедший впереди на расстоянии не более половины мили.

— Они не отвечают, сэр, — прозвучал голос в интеркоме.

— Продолжайте вызывать их. Как только ответят, известите меня. — Червенко нажал другую клавишу. — Кэнфилд, вы готовы?

— Да, сэр.

Червенко кивнул самому себе, уловив в голосе юного лейтенанта нетерпение. Кэнфилд рвался в бой. Червенко вспомнил, как он чувствовал себя в его возрасте, в мире, который теперь казался совсем другим.

— Пустите один снаряд перед носом сухогруза. И, Кэнфилд...

— Слушаю вас, сэр.

— Не попадите в корабль.

— Ни в коем случае, сэр, — после заминки отозвался лейтенант.

Червенко поднес к глазам бинокль ночного видения и сфокусировал его на быстро движущемся носу «Эмпресс». Он услышал звук выстрела пятидюймовой пушки и увидел фонтан брызг, поднявшийся в сотне шагов от корабля. Фонтан был впечатляющий. Он должен был перепугать китайцев до полусмерти.

Червенко начал отсчитывать:

— Один... два... три... четыре...

Вновь ожил интерком.

— Они ответили, — сообщил радист. — Капитан требует объяснений нашей агрессии.

— Передайте ему, пусть прекратит нести чепуху, застопорит машины и приготовится принять абордажную команду. И добавьте, что, если они выбросят в воду хотя бы консервную банку, мы влепим следующий снаряд прямо им в борт. — Внезапно Червенко охватила нервная дрожь. Он внимательно присмотрелся к «Эмпресс». Сухогруз начал замедлять ход, и он перевел дух. Пока все шло нормально. Червенко уже собирался отдать приказ спустить на воду шлюпки, когда в интеркоме послышался возбужденный голос Бьенаса:

— Джим, субмарина огибает сухогруз. Идет в подводном положении. Аппараты снаряжены торпедами.

Настал решительный момент. На лбу Червенко выступила испарина.

— Приготовиться к противоторпедным маневрам! Поднять в воздух «Морские ястребы»! — выкрикнул он.

Краем глаза он увидел, что «Эмпресс» практически остановился. Корабль едва заметно скользил вперед, поднимаясь и опускаясь на волнах. Однако капитана интересовало только то, что происходит за кормой — там, где в любую секунду мог появиться кильватерный след торпеды.

Однако вместо торпед в призрачном лунном свете из воды поднялся огромный силуэт, словно морское чудови-ше, всплывшее из глубин.

Это была китайская субмарина. Червенко с недоверием наблюдал, как подлодка медленно подошла к корме «Кроува» на расстояние пятисот ярдов от фрегата и трехсот — от замершего в неподвижности сухогруза.

— Шкипер подлодки вызывает нас, сэр, — объявил интерком.

Брови Червенко взлетели до козырька капитанской фуражки. «Что на сей раз?»

— Переключите его на мостик.

Натянутый голос, в котором угадывался сдерживаемый гнев, произнес по-английски с акцентом:

— Полагаю, я говорю с капитаном Червенко. Я — капитан Чжан Цянь, командир подводной лодки «Чжоу Эньлай» китайской Народно-освободительной армии. Я получил приказ из Пекина вместе с вами задержать судно «Доваджер Эмпресс», объявленное вне закона, обыскать его и уничтожить контрабанду. Также мне предписано отправить на сухогруз своих людей, которые доставят судно и экипаж обратно в Китай.

Червенко застыл в неподвижности, глядя на темное Аравийское море, на интерком в своей руке и пытаясь унять бешеное биение сердца. Хвала Всевышнему, все кончено. Кто-то выполнил свою работу. Кто-то... вероятно, множество людей, которые шли на невообразимый риск и приносили огромные жертвы. Червенко понимал, что никогда не увидит этих людей и не узнает их имена.

— Я к вашим услугам, капитан, — любезным тоном произнес Червенко. — И, разумеется, после уничтожения контрабанды мы с удовольствием сопроводим корабль до Шанхая. Ведь мы не хотим, чтобы судно, объявленное вне закона, попало в чужие руки, не правда ли?