Кодекс Оборотня 3

— Может быть, вы перестанете на меня пялиться? — заметил я, скользнув взглядом по их озадаченным лицам.

— Если бы ты в таком виде в прошлый раз говорил Джеку о Кодексе, он бы тебе не поверил, — сказал Фалви.

— Да пошли вы!

— Что вы имеете ввиду, сержант? — спросил О’Шэннон.

— Заткнитесь, Финн.

— Что вы подобрали Руари весьма аристократичный костюм.

Энгус с непониманием посмотрел на сержанта, но тот продолжать не собирался. Все снова занялись завтраком. Один лишь Брайан смотрел то на меня, то на Фалви распахнутыми в изумлении глазами, не понимая, что происходит.

После трапезы Фалви посмотрел на часы.

— Пора, Конмэл.

— Руари…

Сид смотрел на меня.

— Пока, Сид, — я хлопнул его по плечу.

Он хотел что-то еще сказать, но я уже вышел из квартиры. О’Шэннон спустился вместе с нами до двери в подъезд, протянул мне руку.

— Удачи, Руари.

— К черту, Энгус, — я пожал ему руку.

Мы с Фалви пошли прочь.

Минут через пятнадцать мы добрались до Министерства. На входе нас уже ждали. Министр Джек Кейн и человек двадцать охраны.

— Здравствуй, Руари, — произнес Джек. — Я рад, что ты смог проявить добрую волю.

— Что с моей семьей, министр? — спросил я.

— Твоя семья здесь. С ними обращаются достойно.

— Вы их освободите?

— Нет. Но, если ты сдашься, жизнь им гарантирована.

Я обернулся к сержанту и вытянул руки. Фалви защелкнул на запястьях магические наручники. Я услышал его вздох, то ли облегчения, то ли сожаления, а Джек наконец заметил, что Фалви ранен.

— Это он сделал, Финн?

— У него были причины…

— Были причины?

Я посмотрел на нахмурившегося министра. Незаметно изучал его запах.

— Вы подписали приказ об охоте на меня и чему-то еще удивляетесь?

— Пока только тому, что ты остался жив. Мне передали, что один из Охотников выпустил в тебя целую обойму.

— Да. Но он не попал мне в сердце.

Фалви и Джек переглянулись.

— Выстрелив в упор?

— Он неважный стрелок.

— Как бы там ни было, это мне помогло принять решение, — Джек кивнул на раненого Фалви. — Все кончится гораздо быстрее.

Я напрягся, но запахи мне говорили, что происходит что-то совсем другое, противоречащее его словам.

— Джек? Какого черта, Джек? — сержант шагнул к министру.

— Ты все еще пытаешься защищать его, Финн? Ты сумасшедший! — по знаку министра полицейского оттеснили от нас.

— Нет, Джек! Мы о другом договаривались!

Фалви рванулся к нам, но его удержали двое военных, в итоге он резко побледнел, схватился за раненое плечо.

Меня толкнули в спину, повели прочь.

Глава 14

— Руари! — выкрикнул позади Фалви.

Вместе с его криком до меня докатились его отчаяние и вина, но я не обернулся. Министр, который шел сбоку, внимательно за мной наблюдал.

— Знаю, чего вы хотите от меня, — произнес я. — Почему вашему другу не скажете?

— Твой нюх не обманешь, да? — Джек зло усмехнулся. — Но Финна обмануть придется. Иначе он не отвяжется. И тебя придется убить.

— Когда-то вы боялись потерять друга. Теперь уже нет?

— Ты его чуть не загрыз. Следующий раз станет для сержанта последним, ты это знаешь.

— Не хочу оправдываться, но вы не находите странным, что я должен вести себя как баран, когда меня пытаются убить, когда угрожают жизни моей семье, когда ваш доктор всаживает мне на охоте двойную дозу «Лунной ярости»?

Министр резко остановился.

— Гарван снова сделал тебе инъекцию? Идиот…

— Уволили бы вы его, — заметил я. — Как-то неосмотрительно делать такие вещи без ведома начальства. Не первый раз уже.

— Не могу. Сыворотка — это его изобретение. Лучше него в этом никто не разбирается, даже при наличии здесь большого штата неплохих ученых.

Мы зашли в какую-то комнату, где на штативе стояла видеокамера, а напротив — стальной стул для казни, вмонтированный в пол. Место это было мерзкое, хотя тут не чувствовалось ни единого запаха — серый пол тщательно вымыли и продезинфицировали, так что даже пятнышка не осталось на его серых плитах — но все же оно сохранило отпечаток боли и смерти.

— Если вы решили сделать из меня подопытного кролика и отдать Хэйсу, лучше пристрелите по-настоящему.

Министр задумчиво и несколько нервно покрутил на руке браслет часов и ничего не ответил. Меня толкнули в металлическое кресло. Руки и ноги приковали наручниками к подлокотникам. Один из военных включил камеру. Перезарядил винтовку обычными патронами, навинтил на ствол глушитель и навел на меня. Джек коротко кивнул.

— Черт…

Выстрел прозвучал, как тихий хлопок. Пуля пробила сердце. Внутри все словно обожгло. Хотелось орать. Но я, закусив губы, задержал дыхание. Голова безвольно упала на грудь. Несколько секунд показались вечностью.

— Все, снято, — произнес министр, выключил камеру.

Я грязно выругался, облизывая с губ кровь и тяжело дыша. В глазах на несколько мгновений потемнело. Министр зло засмеялся.

— Ты действительно удивительно сдержан, Руари. Сколько раз в тебя стреляли? — полюбопытствовал он.

— Обычными пулями? Раз пять, наверное. Но у моей сдержанности есть предел. Вам лучше его никогда не видеть.

Джек кивнул.

— Отправьте запись сержанту. И не пускать его в министерство, пожалуй, с неделю. Пусть поостынет.

Меня освободили, но только на несколько мгновений, чтобы снова заковать в наручники. Джек кивнул мне на выход, и мы снова куда-то пошли по бесконечным министерским коридорам.

— Так что насчет доктора Хэйса?

— Не беспокойся, Руари, я буду лично все контролировать.

— Не уверен, что вы сможете. Видите ли, Гарван — маг.

— Этого не может быть. Всех сотрудников министерства проверяют.

— Он очень слабый маг. Практически без способностей. В его случае это похоже больше на интуицию. Но он маг. Я заметил это в прошлую встречу. Перед охотой, когда от инъекции все чувства обострились. Уверен, в нем пробуждается магия.

— Мне кажется, ты так оригинально хочешь ему отомстить, — заметил Джек.

— Разумеется, — подтвердил я. — То-то будет здорово, когда я окажусь прав. Потому что вам тоже перепадет.

— Ты считаешь, что он может причинить какой-то вред Министерству?

— Он уже поставил жизни людей под угрозу, когда вколол мне сыворотку. Знаете, на что это похоже? Я слышал про «непробужденных» — мне клонмельские маги рассказывали. Когда спавшая многие года сила вдруг просыпается, они не в состоянии ее контролировать, потому что их никто этому не обучал, и они совершают странные, безумные поступки. И таких магов уничтожают свои же. А если пробуждение магии произойдет внезапно и их сила резко возрастет, то это может спровоцировать произвольный выброс энергии. Вы же должны быть в курсе подобных случаев и их последствий, хотя они и большая редкость.

Джек нахмурился.

— Если ты мне наврал…

— Нет. И я хочу узнать, не наврали ли вы. Я хочу увидеться с семьей.

— Не сейчас. Я проверю Хейса. Потом у меня важная поездка в Корк. Когда я вернусь, мы еще поговорим, Руари. А ты пока несколько дней «отдохнешь» в камере.

Камера, куда меня отвели, оказалась знакомой. На этот раз отмытая, но пахнувшая ничуть не лучше. Сквозь запахи хлора и целой отвратительной гаммы моющих и дезинфицирующих средств пробивался запах Фэлана Артегала. Словно его невидимый призрак поселился тут навсегда. Я обернулся к министру.

— У вас моя семья в заложниках, и вы все равно сажаете меня сюда?

— Через неделю обсудим, Руари. А пока наберись терпения.

Один из военных разомкнул наручники, толкнул меня в спину. За мной захлопнулась толстая каменная дверь, тихо вошли в пазы двухдюймовые стержни стального, защищенного от магии засова, и я остался в одиночестве в бетонном колодце.

На каменном полу лежал вполне приличный матрас. Я запоздало потрогал грудь, под пальцами ощутилась затвердевшая от засохшей крови ткань. В голове промелькнула глупая мысль, что отличный костюм О’Шэннона безнадежно испорчен. Я скинул пиджак и обувь, растянулся на матрасе, глядя в потолок в тридцати футах от себя, туда, где горел красный огонек камеры слежения, и подумал, что действительно могу подождать неделю. А еще я представил себе лицо Фалви, когда ему покажут видеозапись. Я сжал кулаки, и мне очень захотелось, чтобы сержант врезал своему другу.

— Да пошли вы все! — прошептал я и закрыл глаза, стараясь не обращать внимания на навязчивый запах убитого врага.

Я проспал часа три, пробудившись от чувства голода. Прошелся по камере, осматривая ее на этот раз весьма внимательно и пытаясь найти еще какие-то отверстия. Мне показалось, что я нашел еще один проход, хотя из щелей не тянуло сквозняком и, возможно, это были всего лишь неплотно пригнанные бетонные блоки.

— Эй, а вы кормить меня собираетесь? — крикнул я, подняв голову к висевшей под потолком видеокамере.

Мне никто не ответил.

— Вот дерьмо! — я выругался и снова уселся на матрас.

Министр, похоже, решил сразу взяться за эксперименты, раз уж их чертова сыворотка на меня не действовала. К вечеру у меня случился жуткий приступ голода, вместе с накатившей яростью. Но я задавил в себе желание выплеснуть гнев. Только не на камеру, запись с которой, без сомнения, потом будет просматривать Джек. А потом мне пришло в голову, что тут наверняка знают, что бывает с оборотнями, если их морить голодом несколько дней. Ведь не зря же Гарван Хэйс тогда, на горе Галтимор, давал Фалви советы, что делать при кровопотере. Чертов доктор! Итак, что я мог сделать в самом худшем варианте? Это опять впасть в невменяемость, напасть на первого вошедшего в камеру и разорвать его в клочья.

— Черта с два тебе, Джек, — процедил я сквозь зубы.

Ночью мне жутко захотелось пить. Но, видимо, меня решили мучить и жаждой. Я еще раз обошел камеру, принюхиваясь, но ни на одной стене не нашлось даже капельки конденсата. Промучавшись ночь, утром я отключился. В голове крутилась только одна мысль: «Спать, спать, спать, спать…»

Когда я вновь открыл глаза, у меня возникло чувство утраченного времени. Я не понимал, сколько часов прошло с момента моего заключения. Меня мутило от голода, а в голове всё ещё стоял вой от увиденных во сне кошмаров. Я пытался понять, сон это или отпечатки издевательств, произошедших в этих стенах.

Я видел Артегала, как он выл, как бесился в этой камере, бросаясь на стены, как его кровь впитывалась в серый безликий бетон. А вслед за ним выли еще десятки оборотней, замученных, затравленных, искусственно доведенных до зверского состояния. И этот хор пугал меня гораздо больше одинокого злобного воя Артегала. Словно в нем было что-то знакомое. И пару раз мне казалось, что среди отчаянных завываний кто-то зовет меня.

Чувство тревоги почти подавило чувство голода. Я вдруг с ужасом подумал, что, может быть, это мучают мою семью и я слышу их голоса даже через антимагическую защиту. Но, сколько я ни прислушивался к звукам и к ощущениям, больше ничего не разобрал. И, хоть тревога не ушла, я решил, что это все-таки был обычный кошмар. Я хотел подняться и понял, что организм мне преподнес очередной сюрприз. Я вновь был в облике волка, разорванная одежда валялась рядом.

— Вот проклятье! — прохрипел я.

В пересохшей глотке от сказанного засаднило. Я сел на матрасе. Камера стала заваливаться на бока, как судно при качке, и пришлось закрыть глаза на несколько мгновений, чтобы головокружение прошло.

— Доброе утро, Руари! — услышал я голос министра.

Полный ненависти рык вырвался раньше, чем я успел осознать, что голос был напряженный и усталый.

— Что ж, посмотрим, каков ты в деле, — произнес Джек, и в сторону отъехала вторая бетонная дверь — именно в том месте, где я заметил щели между блоками.

Прежде чем я сообразил, что делаю, ноги уже несли меня по коридору, следуя за запахом свежей воды.

«Да притормози же!» — мысленно заорал я сам себе.

Обострившееся обоняние между тем принесло еще целую гамму запахов. Я резко остановился на выходе в другой зал.

Посередине стояла большая чаша с водой. А позади нее в шести футах находился Охотник. Дуло автомата резко повернулось ко мне. А я уже знал, что пули там обычные и что пот бедняги пахнет тюремной едой. От осознания, какими тут экспериментами занимался министр, мне стало мерзко. Заключенный, которому зачем-то нацепили бронежилет и железный воротник, защищающий горло, обливаясь потом, попятился. Руки его мелко тряслись. Но, если раньше запах страха меня заводил, то теперь меня просто выворачивало от омерзения.

— Эй… — произнес я хрипло.

Заключенный нервно дернулся и едва не нажал на спусковой крючок.

— Ты мне воды дашь попить? — поинтересовался я. — Отойдешь от меня подальше, договорились? Чтобы мы друга не нервировали.

Тот испуганно затряс головой, спешно отходя назад, в дальний конец помещения.

— Руари, чертова бестия… — едва слышно ругнулся из динамика министр.

Следом я услышал шуршание, когда он запоздало накрыл ладонью микрофон. Я, косясь на заключенного, подошел к чаше и с наслаждением напился.

— Вы, я смотрю, вернулись, министр, — произнес я. — Вы обещали мне разговор с моей семьей.

— Но я сперва хотел бы увидеть тебя в деле, Руари.

— Я к этому ублюдку даже близко не подойду. У него гепатит. Для меня не заразно, но противно. И вообще он мерзко пахнет, неаппетитно. Знаете ли, я всякую дрянь не ем, даже если у меня сводит желудок от голода.

— Шуточки твои, да? Мне Финн рассказывал. Ладно. Возвращайся в камеру.

Как ни странно, но мне дали новую одежду, позволили принять душ и накормили аж два раза, и час спустя я стоял вместе с министром и военными, охраняющими меня, в комнате для допросов наподобие той, которая имелась в клонмельском полицейском Управлении. Только тут была какая-то совершенно зверская изоляция от магии, так что меня стало подташнивать, а все тело чесалось.

Находились мы в полутемной половине комнаты. В ярко освещенной ее части через стекло было видно квадратный зал, посреди которого стояла больничная койка на колесиках. На койке, подтянув ноги к груди, сидел Гарван Хэйс, похожий на мрачную нахохлившуюся сову с крючковатым носом и в смирительной рубашке. Я осторожно глянул в сторону хмурого министра. А потом разглядел под тональным кремом на его скуле следы синяка. Закашлялся. Военные за моей спиной напряглись, и мне пришлось выдавить пару истеричных смешков.

— Это вас не Фалви случайно?

— Тебя это не касается, Руари.

— Разумеется. Так что с доктором, министр?

— Ты же сам сказал, что он — скрытый маг.

— Ну да. А почему он в смирительной рубашке? У него съехала крыша? Не вынес открывшегося?

Министр нажал переговорное устройство и из помещения, где находился Хэйс, к нам вышел доктор в белом лабораторном халате. Правда, в следующий миг я понял, что он маг. Вошедший как-то настороженно подошел к министру. Я решил, что маг недолюбливает и явно опасается министра.

— Какие сейчас показатели магической энергии, Итан?

— Они продолжают расти, министр…

— И как быстро?

Итан посмотрел на небольшой планшет, и на его лице опять обозначилась озадаченность.

— Достаточно быстро, но я не понимаю…

Он смолк, соображая. Джек посмотрел на меня.

— Итан — маг, если ты заметил, был помощником Гарвана до недавнего времени. Он утверждает, что не замечал в Гарване ничего необычного.

— Такое могут разглядеть только высшие маги, сэр, или существа с отличным нюхом, — произнес Итан. — Заметь я что-то, сразу бы вам доложил.

Министр смотрел на меня, словно ждал, подтвержу я слова мага или опровергну.

— Это так, — произнес я и подумал, что в министерстве все, кто имел отношение к магии, по умолчанию всегда находились под подозрением.

— Хорошо, — Джек кивнул. — Помнишь, у Финна была навязчивая идея поймать Хозяина?

— Угу, — отозвался я, изучая мага.

Итан, кажется, почувствовал облегчение, но ненадолго, поскольку что-то очень сильно волновало его в планшете.

— Итан сказал, что, судя по всему, магия Гарвана пробудилась, когда он приезжал в Клонмел. Охота ведь была в Комерагских горах? Финн в отчетах писал, что там сначала были пробуждены горные тролли, а следом и ведьмы с горы Сливнамон. Это не что иное, как реакция на присутствие в округе Клонмела Хозяина.

— Ваш маг, наверное, лучше разбирается в этом, чем я, — заметил я. — И еще, насколько мне известно, вы никогда не старались помочь сержанту поймать Хозяина.

— Один раз мы прочесали с детекторами Клонмел. Но, даже если бы мы нашли следы Хозяина, я бы не позволил Финну поймать его.

— Почему?

— Я бы сделал это сам, — ответил Джек и нехорошо улыбнулся. — Финн все еще верит, что вернет старый чин. Этого никогда не произойдет.

— Вот это да! — поразился я. — Да вы ему мстите за что-то.

Джек еще больше нахмурился, но ничего не ответил и снова отвернулся к окну, глядя на Гарвана.

— Ну что там, Итан? — спросил министр, не оборачиваясь.

Маг же с вытаращенными глазами уставился на меня, а потом нащупал болтавшийся у него на поясе на ремешке магический детектор, навел на меня.

— Я ничего не… — промялил он и заткнулся под моим взглядом.

Бросил детектор, который стал болтаться как маятник. Сделал несколько нервных жестов, листая что-то на планшете. Потом опять мельком взглянул на меня. Я не спускал с него взгляда, всем видом показывая, что ему не поздоровится, если он решит что-то ляпнуть про меня.

— Боюсь, поздно спасать доктора… — выдавил наконец Итан, попятившись. — Инициация… Хозяином вызвала реакцию, которую невозможно остановить.

— Что? — Министр наконец обернулся к нему. — Ты хочешь сказать…

— Энергия нарастает, тут становится опасно. Надо уходить…

Министр снова посмотрел в окно. Я отвел взгляд от мага, посмотрел на доктора.

Гарван Хэйс вдруг резко распрямился на койке, словно ему в позвоночник вогнали жердь. Глаза доктора закатились. Тело затряслось, будто через него пропустили десять тысяч вольт, волосы встали дыбом, наэлектризовавшись. По Хэйсу заскользили всполохи электричества, и мне показалось, что доктор сидит в центре огромной плазменной лампы, являясь ее электродом. Молнии вокруг него разрастались, будто сотни щупалец фантасмогорического электрического спрута. Электрическая дуга с грохотом ударила в металическую ручку двери. Джек вздрогнул и подался назад. И тот же миг завыла антимагическая сигнализация.

— Бежим! — крикнул Итан.

Глава 15

В следующий миг грохнуло так, что пробило стены, в нас полетели куски бетона, стекла и ошметки плазмы. Взрывной волной всех сбило с ног. Через пару мгновений я первым поднялся, отряхивая с себя цементную пыль и кашляя. Вытащил из предплечья несколько стеклянных осколков и огляделся.

Воздух был мутным от пыли. Мои охранники лежали позади меня — один с пробитой головой, второй булькал, захлебываясь кровью из разрезанного стеклом горла, остальных завалило так, что видно не было. Рядом со мной закопошился среди обломков незадачливый маг. Я вздернул его за ворот халата, поставил на ноги и чуть встряхнул за плечи. Щеки у него были посечены осколками, а чуть выше виска кровила рана, содранная кожа вместе с клоком волос болталась на волоске.

— Эй, с вами все в порядке?

— Да-да, все нормально, — смущенно отозвался он и шепнул: — Я не скажу.

— Ну спасибо, — буркнул я. — Ваш детектор что-то показал?

— Нет. Я догадался. По росту энергии. Спонтанного такого выплеска не бывает. Есть причина, и есть следствие…

Он вытирал кровь со щек, потом ругнулся, оторвав лоскут кожи от раны. Я нашел взглядом министра. Того прилично припечатало о стену. Я наклонился над ним, пощупал пульс на сонной артерии. Стоило сжать пальцы чуть сильнее, и я просто свернул бы ему шею.

— Ах, чтоб тебя! — выругался я. — Какого хрена⁈

Я обернулся к магу. Тот молча следил за мной. В его взгляде было одновременно и понимание, и неодобрение. Но мешать он мне не собирался. Я на миг закрыл глаза, вдохнул пыльный воздух, от которого опять закашлялся, и хлестнул министра по щекам. Увидев меня так близко, министр дернулся, взгляд его метнулся по разрушенному помещению, обнаружил мертвых военных и стоящего в отдалении мага — кровь, текущая из ран, заливала тому белый лабораторный халат.

— Руари, — выдавил министр.

— Заткнитесь. Я всю жизнь, наверное, буду жалеть, что не убил вас, когда был случай. Второй раз уже!

— Третьего не будет? — попытался сыронизировать министр.

Но я не ответил, сбросив с его ног обломки. Он вскрикнул — одна нога была сломана чуть ниже колена, из кожи торчала кость. Послышалось приближение спешащих на помощь людей. Я отошел в сторону. Министра унесли, а военные повели меня обратно в камеру.

Еще через час дверь распахнулась, и ко мне в камеру зашел Мак. За его спинами шло двое военных.

— Па?

— У вас пять минут на встречу.

Я поднялся с матраса. Мак в тревоге смотрел на меня. Вид после магического взрыва в лаборатории у меня был, наверное, еще тот. А еще на моей одежде были капли чужой крови, что отец, несомненно, почуял.

— Что ты опять натворил, Руари? — спросил отец, нахмурившись.

— Я? Ничего. Несколько дней назад министр поставил подпись на разрешении на охоту. Охоту на меня. Тебе, похоже, ничего не сказали.

Мака затрясло от возмущения.

— Что⁈ Что было потом?

— Меня подстрелили. Однако я выкарабкался.

— Но…

Мак смотрел на меня с непониманием.

— Я упал в реку, па. Меня потом уже… сержант нашел.

— Он ведь тоже участвовал в Охоте? Лиадан почуяла что-то и, когда он пришел арестовывать нас, едва не набросилась на него.

— Не участвовал, но… Не хочу об этом говорить, па. Как вы?

— С нами все в порядке, Руари. Насколько это вообще возможно в заключении.

Мак ненадолго смолк. Для него было величайшим унижением оказаться в Министерстве в наручниках, подобно какому-то преступнику.

— Министр Кейн гарантировал нам жизнь, как он сказал, из уважения ко мне, к моим прошлым заслугам в Министерстве, но это слабое утешение, — Мак скривился в презрении. — Мы никогда не выберемся отсюда на свободу. Но чего он хочет от тебя?

— Я испортил его военную игрушку — Фэлана Артегала.

Мак потянул носом, сморщился от омерзения.

— А я уж было подумал, что мне мерещится его запах.

— Па? — я вопросительно смотрел на отца.

Мак прекрасно понял, о чем я спрашиваю, и нахмурился.

— Какой ценой, Руари? — спросил он едва слышно.

— Ты ведь понимаешь, чего хочет от меня министр? — прошептал я. — Я не останусь незапятнанным в любом случае. Но хоть вас вытащу отсюда.

Мак побледнел, посмотрел на меня, едва заметно кивнул. Военный глянул на часы.

— Обними маму и Рианнон за меня, — произнес я.

Отец шагнул ко мне, крепко обнял.

— Будь осторожен, Руари. Не рискуй зря. И помни, что нашей жизни сейчас ничего не угрожает. Я верю, что ты сможешь найти другой выход, — шепнул он и, развернувшись, зашагал прочь.

Министра я увидел на следующий день. Меня привели в его кабинет, посадили на стул в десяти футах от него. Тот, явно в мрачном расположении духа, с ногой в гипсе сидел за столом, изучал какие-то документы. Рядом стоял Итан с перевязанной головой.

— Почему вы не в больнице? — спросил я.

— Сейчас не та обстановка, — бросил Кейн. — Итан, следующий отчет.

Маг протянул министру какую-то бумагу. Тот мельком бросил на меня взгляд.

— Может быть, ты думал, что после вчерашнего с тебя снимут наручники и перестанет сопровождать конвой? Я не такой идиот, как Финн, который доверился тебе, когда ты пару раз прошелся перед ним, как дрессированная собачка на задних лапках. Он поверил, что приручил тебя. Хотя это ты его приручил, как абсурдно это ни звучало. О да, зверь приручил Охотника… — Кейн зло посмеялся и продолжил: — Со мной такое не пройдет. И уж тем более я не буду тебя благодарить, что ты меня вчера не убил.

— Я и не надеялся. Знаете, всегда удобнее иметь дело с человеком постоянным в своих взглядах.

Кейн уставился на меня.

— Что это значит?

— Лишь то, что я всегда буду знать, чего от вас ожидать. По-моему, это очевидно.

Кейн хмыкнул, глянул в бумагу, посмотрел на мага.

— Это что?

— График роста магической энергии Гарвана. На сегодняшний день это единственный зафиксированный приборами случай. Остальные записаны только со слов магов.

— И ты выяснил, какого черта это произошло? Почему беднягу дока разорвало на куски?

— Я еще ищу.

Итан смотрел на носки своих ботинок. Министр изучал график.

— Судя по времени, резкий рост начался, когда мы пришли к нему?

— Да. Помните, он очень эмоционально отреагировал на разговор с вами? Возможно, это спровоцировало.

Министр покривился. Я поерзал на стуле, не понимая, чего меня сюда притащили. Кейн опять посмотрел на меня.

— У нас в городе кое-какие проблемы, Руари, — ответил он на мой немой вопрос. — Детекторы не могут распознать колдовство. Финн когда-то уверял, что ты более чувствителен к некоторым видам магии. А доктора Хэйса, который лучше всех в этом разбирался, теперь с нами нет.

— Вам придется снять с меня наручники.

— Ты решил поторговаться?

— Нет. Антимагический контур на них мешает. Мы с Фалви всегда работали без этого дерьма.

Министр глянул на Итана. Тот кивнул.

— Они как помехи для радиоприемника, сэр.

— Ладно. Пойдемте в лабораторию.

Кейн подхватил костыли и довольно бодро запрыгал на них по коридору. За ним двинулся Итан, потом я в окружении восьмерых военных. На лифте мы спустились на подземный этаж, зашли в изолированную от магии комнату. На столе лежала нагая женщина с подключенными к груди электродами. Рядом на мониторе отображалось слабое сердцебиение. В нос сквозь стерильные запахи лаборатории пробился один хорошо знакомый.

Военный разомкнул на мне браслеты и снял наручники. Я подошел ближе.

Кожа женщины была бледная, мертвенно-серого оттенка, сквозь поры вместе с крошечными капельками пота сочился едва заметный запах. Люди наверняка его не чувствовали. Так пахла Лиша, супруга Салливана, когда угодила в госпиталь, умирая от проклятия. Я протянул руку, приподнял женщине веко и тут же отпрянул от неожиданности. Глаза были черны, словно их затопила тьма. Вслед за мной невольно дернулись все остальные.

— Что это, Руари, ты понял? — спросил министр.

— Это сделал некромант.

— Некромант?

Я внимательно посмотрел на Кейна, потом на Итана и решил, что, если б этот случай был единичный, они не были бы так озадачены.

— Сколько таких проклятых?

— На данный момент найдено триста двадцать человек, — ответил Итан. — Обычно их находят родственники, вызывают скорую, а те уже нам сообщают.

— Их станет еще больше.

— Откуда ты знаешь?

— Я знаю, чего он хочет, — извести всех людей.

— Некромант? — повторил министр. — Их больше нет. Их уничтожили.

— Один остался, и я знаю его имя. Поторгуемся, министр?

— Ты хочешь, чтобы я взамен освободил твою семью и тебя вдобавок? Этого не будет. Но я поторгуюсь с тобой. Если ты не назовешь ублюдка, я буду убивать членов твоей семьи по одному. У тебя есть всего три шанса передумать.

Я зло скрипнул зубами.

— На самом деле его гораздо лучше знал доктор Хэйс, — произнес я. — Они были вместе на охоте…

— Его знал Гарван? А мне кажется, ты просто хочешь нас запутать. Да и сваливать на мертвого теперь очень удобно. У меня терпение не безгранично, Руари. Имя!

— Дахи Салливан. Недавно поселился в Клонмеле.

— И о нем никто не знал в Управлении? Фалви не знал?

— Нет.

— И почему же ты ему не рассказал?

— Об этом лучше спросить у магов.

Кейн уставился на Итана, вытаращившего глаза от моего заявления.

— Спросить в Гильдии магов, — поправился я, понимая, что едва не подставил полицейского мага. — В Клонмеле я приглядывал только за высшими магами, у них там какие-то внутренние разборки с магами Гильдии, я не совсем в курсе.

— Что это значит?

— Высшие были за уничтожение некроманта, а в Гильдии были против, считая его уникальным, чем-то вроде сохранившейся древности.

— Но почему ты не рассказал магической полиции?

— Думаете, вы один можете угрожать жизни моей семьи? — поинтересовался я. — Многие из магов держат дома ружья и серебряные пули.

— Они тебе угрожали?

— Нет, они мне слали открытки с валентинками! — возмутился я. — Да какого черта? Разбирайтесь сами со своим некромантом. Я вам не маг!

Министр странно смотрел на меня.

— Финн ведь был на той охоте, значит, он тоже видел некроманта?

Я спрятал взгляд.

— Тааак, — протянул министр. — Значит, видел! Итан, вызови ко мне сержанта. — Он быстро глянул на часы. — В час дня. К этому времени он уже должен изучить бумаги по мору.

— Да, сэр.

Мы вернулись к кабинету министра.

— Джек! — Окликнул Кейна знакомый голос.

Похоже, Фалви решил не дожидаться назначенного времени, а явился в Министерство раньше. Меня спешно затолкнули в кабинет, бросили на все тот же стальной стул. Кейн на миг застыл на пороге, потом шагнул обратно в коридор прикрывая дверь.

— Какого черта, Джек⁈ — произнес подошедший Фалви. — Ты считаешь нормальным послать меня ко всем чертям и делать вид, что меня не существует, а как только появилась проблема, как ни в чем не бывало высылать материалы с требованием изучить их и срочно явиться к тебе?

— Ты на службе, Финн, а если ты так не считаешь, то можешь подавать заявление об отставке.

— У меня совсем другая специализация по службе! — процедил сквозь зубы сержант, и я физически почувствовал его ярость.

— Не начинай снова. У нас серьезная проблема, а ты ноешь про свои убогие симпатии к этой чертовой семейке!

— Да как ты… — сержант задохнулся от возмущения.

— Оставим эмоции, Финн. Повторяю: у нас серьезная проблема. Пятьдесят человек в Дублине и двести семьдесят в Клонмеле — это уже магическая эпидемия, а стало быть — чрезвычайная ситуация!

Я навострил уши — так большинство проклятых оказалось в Клонмеле? Но мне почему-то об этом никто не сказал.

— Знаешь, Джек, это только твоя вина.

— Ты опять⁈

— А когда все началось, напомнить? — зло прошипел Фалви. — С того дня, когда Руари подстрелили на охоте, с того дня, когда ты подписал приказ! А потом поползло вверх, когда ты его казнил!

— Да-да-да, я уже слышал твою версию, что его мать прокляла нас! Про древнее родовое проклятие.

— Я ошибался. То, что происходит, слишком масштабно для родового проклятия оборотней. Тогда я кое-что сопоставил. Ты казнил не оборотня, Джек.

Я напрягся.

— Не неси чушь! — разозлился министр.

— Это не чушь, черт тебя побери! — сержант с досады шарахнул кулаком по злополучной двери.

Она распахнулась, ударилась ручкой о стену и закрылась обратно, оставив на штукатурке вмятину. Я успел заметить раскрасневшиеся от ярости лица министра и полицейского. Итан, который внимательно слушал разговор, сделал спешный шаг в сторону двери, чтобы закрыть ее окончательно, но она уже снова открывалась. Фалви тоже успел заметить кое-что краем глаза. Он осторожно заглянул в комнату. Я пару секунд смотрел ему в глаза.

— Проблема всех ваших версий в том, что министр Кейн НИКОГО не убивал, — произнес я с нажимом.

— Руари… — выдохнул еле слышно Фалви.

— А можете повторить?

— Повторить что? — ошалело спросил сержант, заходя в кабинет.

Руки его подрагивали. Я кивнул на министра.

— Врезать ему еще раз. Этот момент, к сожалению, на видео никто не догадался заснять.

Джек недобро усмехнулся. Проковылял к своему креслу, бросив костыли в угол. Сержант только сейчас заметил, что министр в гипсе.

— Что с ногой, Джек? Волк покусал?

— Нет-нет, это не твой бывший подопечный, — отозвался министр, опять перебирая бумаги на столе и явно собираясь с мыслями. — Это доктор Хэйс нас очень удивил.

Он кратко рассказал о случившемся и продолжил:

— Руари утверждает, что мор — дело рук некроманта по имени Дахи Салливан. Ты видел его на охоте?

Лицо у Фалви вытянулось от удивления.

— Дахи Салливан — некромант? — поразился он. — Я…

Он посмотрел на меня. Но я молчал.

— Да, я видел его. Но вот только это мистер Салливан подстрелил Руари на охоте.

Джек аж подскочил в кресле. Его кулак с грохотом опустился на стол.

— Ты ловко плетешь ложь, Руари! Хэйсу отомстил, теперь еще и Салливану?

— Что? — удивился я. — Разве я лгал насчет Хэйса, что он маг? Вы Салливана сначала поймайте и проверьте детектором, а потом обвиняйте меня во лжи!

Джек яростно тер себе лоб, но накативший на него гнев отступал.

— Проклятье! Итан, собирай всех магов, работающих на Министерство. Надо надо найти способ снятия проклятия с пострадавших и продумать, как лучше уничтожить некроманта, — Кейн посмотрел на меня. — Так он тебя просто ради Охоты подстрелил, Руари, или ты ему чем-то насолил?

— Я, конечно, могу вам озвучить то, что и так все знают, — оборотней не любит никто. Ни люди, ни маги, ни некроманты, ни тролли, ни фэйри, ни домовые гномы, ни ведьмы с горы Сливнамон, ни сиды…

— Ни сиды? — прервал меня министр. — Хочешь сказать, что где-то еще сиды остались?

— Да я вам почти прямо об этом говорю. Кроме того, они единственные знают, как убить некроманта. Кажется, я уже упоминал, что его считали существом древним и редким типа ископаемого?

— То есть способ, как обезвредить его, знают только такие же древние существа вроде сидов, — мрачно пробурчал Итан и смущенно смолк под взглядом министра. — Простите, сэр.

— Собирай магов, Итан, пусть тоже ищут способ. А мы пока прогуляемся к сидам, — со злой улыбкой сказал Джек. — Уверен, Руари прекрасно известно их местоположение. Что, снова попытаешься торговаться?

— Уже нет, — ответил я.

— Звучит так, как будто я упустил свой шанс.

— Очень жаль, министр.

Финн внимательно смотрел на меня. Нахмурился. Джек Кейн поднялся, схватил свои костыли.

— Не лучшая идея идти в таком виде к сидам, — заметил Фалви. — Без тебя управимся.

— Не беспокойтесь, они не собираются никого звать в свой круг танцевать, — отозвался я. — Но король Мидир будет договариваться только с министром, не с вами, сержант. У вас статус не тот.

— Король Мидир? Тот самый?

— Тот самый.

— Конмэл… — Финн подошел ко мне вплотную, наклонился к уху. — Какого числа у тебя день рождения?

— Вы прекрасно знаете какого. А еще я должен признаться, что умею играть на флейте.

Полицейский отпрянул от меня, посмотрел на мою ухмыляющуюся физиономию.

— Это твоя самая идиотская шутка, Конмэл! — он глянул на Джека и покачал головой.

Глава 16

Мы уже час сидели в белфастском баре «Харп».

Сначала сержант и министр подумали, что это шутка, когда я сказал, что нам нужно пройтись по Хилл-стрит. А когда променад не увенчался успехом, я сказал, что надо однозначно посидеть в баре. Фалви, решив, что я продолжаю глумиться, наорал на меня, укоряя, что я совсем не беспокоюсь о судьбе семьи и захожу слишком далеко в своих выходках.

Тогда пришлось принять совершенно серьезный вид, хотя меня всего распирало внутри, и напомнить ему про нашу с Сидом прогулку по Белфасту.

И теперь я, Фалви, Кейн, Итан и еще два мага сидели за столиком бара и пили виски. За соседними столами пили двадцать военных. Кейн не сводил с меня угрюмого взгляда. Его желваки яростно прокатывались по скулам после каждого глотка виски.

— Если все это фарс, я с тебя с живого шкуру сдеру, — прошипел он зло.

— О, так вы наконец надрались, — я одобрительно покивал головой.

Маги пили мало, но меня они не волновали, главное было в людях.

— Руари, мне кажется, уже достаточно, — Фалви поднялся.

Я посмотрел на военных — те тоже пили достаточно сдержанно. Но я не обещал министру, что пройдет вся толпа, которую он вознамерился взять с собой к сидам.

— Да, пожалуй.

Мы вышли из бара и остановились. Как по заказу, в шести футах от нас начиналась туманная стена, серая, плотная, в которой пропадал свет вечерней улицы.

— Ух ты, чем больше выпито виски, тем больше тумана, — заметил я.

— Иди первым, — приказал министр угрюмо.

— Разумеется!

Я зашел во влажный кисель, в который превратился воздух на Хилл-стрит. Прошептал три слова запрета. По другую сторону туманной стены вышли только я, Фалви и министр.

— Где остальные? — Министр мгновенно протрезвел, оставшись без охраны и настороженно оглядывая холмистую местность.

— Вероятно, король Мидир их не пропустил, — заметил я. — Придется идти втроем. Да вы не беспокойтесь, министр, от музыки сидов еще никто не умирал.

И заржал.

— Да замолчи же, Руари, — шикнул на меня Фалви.

— О нашем приходе уже знают, можете не шептать.

— Как ты с ним работал, Финн, интересно? Сколько адова терпения надо иметь?

— Заткнитесь, мистер Кейн, — зло произнес я. — Вы сейчас не в своем Министерстве.

Министр вытаращил на меня глаза, но я, обогнув развалины, стал подниматься на холм.

— Конмэл, черт тебя побери! — ругнулся мне в спину Фалви и зашагал следом. — Мы идиоты! Ты нас впутал в какую-то авантюру!

— Даже не представляете, как давно вы в нее впутались, — я остановился на вершине, обернулся к ним, смерил обоих хмурым взглядом.

— Что это значит? — Министр застыл на тропе.

— Это значит, что у вас нет выбора, кроме как просто идти сейчас за мной. Туман не пропустит вас обратно. Назад вы без меня не выберетесь. Даже если вы меня застрелите.

Рука Кейна, направлявшая на меня револьвер, дрогнула, опустилась.

— Пойдемте, нас уже ждут. И не забудьте, что мы здесь из-за некроманта.

Я зашагал вниз. В одном из холмов золотая линия вычертила на крутом склоне контур ворот, искры обозначили резные узоры. А через миг рисунок превратился в реальные ворота. Они бесшумно распахнулись. Из портала исходил золотистый свет, словно там сияло свое собственное солнце. Но пока никто из сидов не показывался.

Я остановился в футах тридцати от входа и обернулся. Фалви, поддерживая министра под руку и неся один из костылей, помогал Кейну спускаться по крутой тропе.

Когда министр и полицейский подошли ко мне, из портала вышло несколько сидов-воинов, встало по обе стороны прохода. Следом появился повелитель сидов и направился к нам.

Я почувствовал, как оба человека занервничали. Вид идеально красивого молодого, нетронутого ни одной морщиной лица, величественного и немного надменного, на людей подействовал подавляюще. Министр, как ни старался выглядеть хладнокровным и уверенным в себе, не смог скрыть эмоции. На его физиономии отобразился весь спектр: от зависти до злобной ненависти.

Мидир остановился напротив нас, посмотрел на сержанта с министром, потом остановил взгляд на мне.

— Руари, ты привел сюда тех, на кого думаешь переложить выбор? Хотя на самом деле это только твой выбор. Как бы он тебе ни претил, — произнес он.

— После того как познакомился поближе с этим замечательным человеком, я немного пересмотрел свои моральные принципы, — заметил я, кивнув на Джека.

— Руари, какого черта происходит? — зашептал мне Фалви.

Но я не ответил. Мидир посмотрел на министра.

— Итак, Джек Кейн, ты знаешь, зачем ты здесь? — спросил Мидир у Кейна.

— Оборотень сказал, что ты знаешь способ, как уничтожить древнего некроманта.

— Руари Конмэл это тоже знает, — ответил Мидир, окатив министра презрительным взглядом. — Тебя он не для этого сюда привел.

— Для чего же? — нахмурился министр.

— Чтобы ты услышал одну старую историю.

— Мне не нужна никакая история! — Кейн раздраженно смотрел на повелителя сидов. — Я пришел сюда только затем, чтобы узнать, как убить некроманта! Байки рассказывай детям, король Мидир.

Мы с сидом переглянулись.

— Узнаешь после истории. Она не слишком долгая. Прежде чем я начну, Джек Кейн, ответь, если перед тобой будет выбор: защитить семью или выполнить свой долг, от которого зависит жизнь тысяч, что ты выберешь?

— Я военный человек, — хмуро отозвался министр. — Долг превыше всего.

— И ты поклянешься, Джек Кейн?

Министр переглянулся с Фалви.

— Я клянусь, что выбрал бы долг, а не семью, черт тебя побери! Рассказывай уже.

— Когда-то давно, Джек Кейн, ты жил в живописном тихом местечке Клара-Вэйл. Вокруг леса, озера. У тебя была жена и маленькая дочь. Однажды ты увидел, как дочь играет с белым щенком, и даже захотел взять его в дом. Пока не понял, что это был волк, да не просто волк, а оборотень!

Министр сжал руки в кулаки так, что даже хрустнуло в суставах.

— Откуда тебе известно об этом⁈

— Я многое знаю, смертный. И, пожалуй, все-таки начну с другой истории. Тысячу лет назад в междоусобной войне был убит король оборотней. Тот, кто запятнал себя позором. Тот, кто забыл о благородстве и законах, кого заклеймили за людоедство. Три самых могущественных на тот момент рода собрались вместе и кинули жребий, где будет храниться королевский Кодекс. У каждый семьи был кодекс, но только одна книга была отмечена магией. Только в ней имена заклейменных перечеркивались, если кто-то становился нарушителем древних законов. Жребий хранить книгу выпал роду Конмэлов. И много столетий никому не было дела, что она хранилась у них. Междоусобицы продолжались до того времени, когда люди узнали о магии и волшебном народе. А потом началась война с людьми. Но только одному из оборотней пришла в голову мысль стать новым королем.

— Кому же это? — спросили министр и Фалви одновременно и посмотрели на меня.

— Его имя вам обоим известно — это Туал Артегал, — продолжил Мидир. — Позволишь показать смертным твой Кодекс, Руари Конмэл?

Я кивнул. Мидир прочел заклятие призыва и перед нами на изумрудной траве легла огромная книга. Я открыл ее, перевернув плотные, пожелтевшие от времени пергаментные страницы.

— Посмотрите на род Артегалов, — продолжил Мидир. — Видите там последние три перечеркнутых имени?

— Туал Артегал, — задумчиво повторил Джек. — Это же дед Фэлана…

— Да.

— Я застрелил его много лет назад.

— Тебе этого не простили, Джек Кейн. Следующим людоедом стал сам Фэлан. Его отец Даллан Артегал настолько сильно любил своего единственного ребенка, что скрывал ото всех позор семьи, и не стал поступать, как велел обычай. Даллан не изгнал сына. Но была одна книга, что могла раскрыть их семейную тайну. И Даллан решил завладеть Кодексом, а заодно избавиться от тех, кто мог бы владеть им. Один род за тысячу лет сгинул. Остались Конмэлы и Лехри. В то время Мак Конмэл был занят делами политики и проводил больше времени среди людей, чем со своей семьей. Поэтому старший Артегал решил избавиться только от деда Руари. А вот могущественный род Лехри, в котором было много молодых и сильных мужчин, и который бы мог заявить свои права на владение королевским Кодексом, казался ему серьезной проблемой. Даллан пришел к деду Руари, зная, что тот не одобряет действий сына. Попытался на этом сыграть и настаивал на том, чтобы тот отдал Кодекс. Сулил, что Артегалы объединят все рода и тогда победят в войне с людьми, обретут свободу. Дед Руари ответил, что Артегалы — позор для всех родов оборотней, что никто и никогда за ними не пойдет, даже ради победы над людьми. Даллан ушел, а через короткое время ловко подставил старшего Конмэла. Открой свое родовое дерево, Руари Конмэл.

Я перевернул еще несколько страниц. Министр глянул на древо и воззрился на сида, ожидая продолжения.

— Твоего деда казнили за людоедство, — мрачно заметил Фалви. — Почему же…

— Его имя не зачеркнуто в Кодексе? — Продолжил за смолкшего сержанта Мидир. — Значит, он не совершал того преступления.

— Были показания свидетелей! И были убитые!

— Показания гномов сделали из него чудовищного убийцу, но он таковым не был, — сказал Мидир. — Он всего лишь защищал свою жизнь и жизнь своей невестки и ее новорожденной дочери.

Фалви с недоумением посмотрел на меня.

— Если Маку было об этом известно, почему он ничего не предпринял? У него имелось влияние! Докажи он обратное, это бы сняло с семьи плохую репутацию!

— У него с дедом были сложные отношения. А деда убили до моего рождения. Так что поговорите лучше с Маком сами, — хмуро отозвался я.

Видя, что сказать мне больше нечего, Мидир продолжил:

— Увидев, как легко получилось убрать с дороги старшего Конмэла, Даллан взялся за семью Лехри. Он отправил анонимное письмо в Министерство с доносом, что все Лехри — людоеды и что они замышляют подчинить себе остальные рода оборотней, чтобы начать войну. Это дело поручили вести капитану Финну Фалви. Однако из-за того, что семейство Лехри было весьма многочисленным, расследование затянулось. И тогда Даллан Артегал придумал очень изощренный способ быстро избавиться от них, а заодно отомстить тебе, Джек Кейн, — поймал маленького Эйда Лехри и притащил его на ваш двор, сказал, чтобы тот подружился с твоей дочерью и играл с ней. Им обоим было по четыре. И детям действительно оказалось легко подружиться.

Я увидел, как министр напрягся.

— Даллану Артегалу только оставалось подождать момента, когда ты, Джек Кейн, распознаешь в щенке оборотня и выяснишь, чьей семье он принадлежит. После этого Даллан пришел в твой дом и убил твою жену. Хотел убить и дочь, но ее схватил Эйд Лехри и унес в лес.

Мидир смолк. Смотрел на Охотников.

— Наверное, нет смысла рассказывать, что было дальше? Вы оба это знаете.

— Мы пошли по следу волчонка. Нашли его, но не ее, — У Джека на лбу проступила испарина. Он тяжело дышал от жутких воспоминаний.

— Судьба остальных членов семейства Лехри была решена, хотя капитан Финн Фалви не нашел на них ничего. Ты же, Джек Кейн, не смог остановиться и просто мстил всем подряд, — завершил Мидир. — Под любыми предлогами. Другим родам оборотней тоже, стоило им попасть под малейшее подозрение.

Я смотрел на Фалви. Он казался бледной тенью.

— Да, Джек Кейн, ты даже не пощадил возлюбленную лучшего друга.

— Покажи, Руари, — выдавил из себя Фалви.

Я перевернул еще несколько страниц.

— О, проклятье! Джек! У Лехри нет ни одного перечеркнутого имени! Ни одного…

Сержант сжал пальцы в кулак, прикусил губу, но из его нутра все же вырвался горестный возглас.

— Мы пришли, чтобы узнать, как уничтожить некроманта! — процедил сквозь зубы министр. — К черту оборотней!

— Я думаю, ты заслужил это знание, Джек Кейн, — кивнул Мидир, но, наверное, только я за этой пафосной фразой различил злую насмешку. Король сидов бросил на меня быстрый взгляд и продолжил: — Любой некромант продлевает свою жизнь, питаясь чужой жизненной силой. Каждый их них желает жить вечно. Но это невозможно даже для сильнейших из них. И лишь один возомнил, что добьется невозможного — доберется до нашей страны, где время остановилось в волшебных холмах, и заберет вечную молодость у меня и моих подданных. Получиться у него это может только в одном случае: если его увлекут в хоровод танцующих и вместе с ними он зайдет внутрь холма. Но никогда до сих пор некромант не мог найти даже прохода к нашим холмам.

— Так вы предлагаете устроить ловушку? Заманить его сюда, чтобы мы его уничтожили, прежде чем он войдет в волшебные чертоги? — спросил министр.

— Нет. Лишь то, что может сделать его жизнь вечной, убьет его.

— О чем вы? — Кейн с непониманием смотрел на короля сидов.

— Мы много столетий похищали людей. Время для них замирало в наших волшебных холмах. Они оставались такими же юными и молодыми, какими попадали сюда, но стоит им вернуться на землю людей, как время беспощадно заберет свое. Но если они вовлекут некроманта в свой хоровод и не вернутся обратно в холмы до закрытия портала, сила времени уничтожит того, кто много тысячелетий убегал от смерти, платя за свою жизнь тысячами чужих.

— И похищенные тоже погибнут? — спросил хмуро Фалви.

— Да.

— Это неприемлемо, — сержант хмуро смотрел на короля Сидов.

— Принять решение должен ты, Джек Кейн, — произнес Мидир. — Ты говорил о долге. Придется пожертвовать малым, чтобы спасти большинство. Я знаю, сколько уже проклято, и сколько продолжает медленно умирать, питая ненасытное полумертвое чудовище. Каждый миг вашего промедления он становится сильнее! А если ты надеешься получить иное решение от своих предателей-магов, его не будет!

Министр угрюмо смотрел на короля.

— Король Мидир прав, Финн. Все они пропали очень давно. Последние упоминания о похищениях сидами встречались почти сотню лет назад. У них уже близких родственников не осталось. Нам надо думать о тех, кого мы можем этим спасти сейчас!

— Нет, Джек! Нет! — воскликнул Фалви. — Так нельзя!

— Ты слышал? Они уже не принадлежат нашему миру! Вернутся — умрут! Я согласен!

— Постой! Здесь есть чертов подвох! — воскликнул Фалви.

Он посмотрел на меня. Посмотрел совершенно новым взглядом, словно видел меня впервые.

— При чем тут ты, Руари? Оборотни, Охотники — это все понятно. Но как ты связан с некромантом? Почему мор начался именно тогда, когда тебя подстрелили?

— Потому что некромант не получил еще кое-что, чего он желал, — ответил Мидир. — Источник магии, который бы ему позволил всего за несколько часов погрузить наш остров во тьму, отдать все живое на растерзание смерти.

— И что же это за источник?

Мидир указал на меня. Министр еще не понимал, в чем дело, а у Фалви разве что глаза на лоб не полезли.

— Да, сержант, я умею играть на флейте и мой день рождения на самом деле первого мая.

— Первого мая? Только первого мая может быть рожден Хозяин земель… Но ты⁈ Это невозможно! — воскликнул министр.

В моих руках возникла флейта. Я покрутил ее между пальцев, и она издала протяжное, почти угрожающее гудение, прогоняя через свое жерло воздух холмов. Министр и полицейский невольно попятились от меня.

— Эй, король Мидир будет пострашнее меня, — заметил я. — Это комплимент, если что, Ваше Величество.

Министр и сержант замерли, переглянулись, словно устыдившись, а король сидов усмехнулся.

— Но музыка сидов не убивает, а музыка Хозяина — да, — произнес Фалви. — Сколько жизней на счету этой флейты, Руари?

— Я не знаю. Она переходит от Хозяина к Хозяину.

Фалви нахмурился. У него еще остались вопросы, но я всем видом показал, что не собираюсь продолжать этот разговор.

— Так что же, Джек Кейн, ты будешь спасать человечество? — спросил Мидир.

Глава 17

Министр медлил с ответом всего лишь миг.

— Да.

Мидир совершил абсолютно некоролевский жест — плюнул на ладонь и протянул руку министру.

— Мы заключаем сделку. Как в старые добрые времена!

Кейну пришлось сделать тоже самое. Пока длилось рукопожатие, король сидов произносил пафосные слова:

— Я, король Мидир, клянусь отпустить похищенных моим народом смертных, чтобы они помогли победить черную злую погибель всего живого — последнего высшего некроманта — и обрели долгожданный светлый покой.

Не выпуская руки министра сид ждал ответных слов. Кейн молчал.

— Можешь повторить свою клятву о долге, Джек Кейн. И поклясться сделать еще кое-что для меня.

— Что? Я должен еще что-то сделать⁈

— С королями не торгуются, — шепнул я в спину министру. — Делайте, что говорят, или уйдете отсюда ни с чем!

— Амнистировать всех оставшихся из волшебного народа, которые незаслуженно попали под приказ об уничтожении. Отпустить всех пленников в вашем Министерстве! Всех! До последнего оборотня!

— Я не могу! У меня нет таких полномочий!

— В чрезвычайной ситуации у тебя нет полномочий? — Мидир расхохотался. — Тогда ты ничего не стоишь, Джек Кейн! За твою жизнь я не дам и медного гроша!

— Но я не могу позволить опасным существам разгуливать по улицам!

— Не беспокойся, за ними будет кому присмотреть, — Мидир кивнул на меня.

— Надо полагать, вы и для народа сидов просите амнистию?

Мидир снова захохотал, и мне показалось, что он министру в рукопожатии сломает руку.

— Прошу? Я? Никогда! О, поверь, наивный смертный, нам нечего бояться! Ни вас, ни ваших бульдозеров, срывавших холмы, ни продажных трусливых магов, что решили служить вам!

— Да клянитесь уже, Джек, черт вас побери! — рявкнул я, поняв, что еще чуть-чуть, и Мидир разорвет рукопожатие. — Или сделка не состоится.

Взгляд министра метнулся к Фалви. Сержант только едва заметно кивнул головой.

— Я, Джек Кейн, клянусь выполнить свой долг ради уничтожения некроманта. Я обещаю пересмотреть законы об опасных существах, отпустить всех, кто содержится пленником в министерстве…

— Всех, до последнего оборотня!

— Всех, до последнего оборотня… — произнес он и торопливо добавил: — Но я хочу за это получить Кодекс оборотней. Этот Кодекс!

Он кивнул на лежащую на траве книгу.

— Я не могу отдать тебе то, что не принадлежит мне, — заметил король сидов. — Об этом ты должен договариваться с оборотнем.

— Я отдам. Давайте уже закончим с этим, — разозлился я.

— Любой из нас, кто нарушит клятву, — умрет! — завершил договор Мидир и разорвал рукопожатие.

Министр так и остался стоять с протянутой рукой, онемев от последних слов. Очнувшись, подошел к Кодексу, с каменным лицом пролистал книгу. Потом посмотрел на короля сидов.

— Вам не будет сложно зажечь костер?

— Для чего?

Министр посмотрел на меня.

— Книга ведь теперь моя, Руари? Я могу делать с ней что угодно?

Я, сжав зубы, кивнул, уже зная, что он задумал. Мидир прочел заклятье. Алое пламя взметнулось вверх. Министр, ковыляя с костылем, с трудом подтащил к костру огромную книгу и опрокинул ее туда. И мы в полном молчании час ждали, пока она сгорит дотла. Вырывавшиеся со страниц языки пламени напоминали волчьи головы.

— И каков дальнейший план? — мрачно поинтересовался Фалви.

— Для начала одолжите мне свой телефон, — процедил я.

Сержант вытаращил глаза, но я уже протягивал руку. Фалви передал мне мобильный. Я набрал номер.

— Привет, Грэг! — сказал я и дальше заговорил на гэльском.

Король Мидир беззвучно смеялся, наблюдая, как я расхаживаю с мобильником.

— Кажется, что мы попали в дурной и совершенно абсурдный сон, — Фалви покачал головой.

Но я не обращал внимания на их взгляды. Следом я позвонил О’Шэннону. А вот последний звонок дался мне нелегко. Я набрал номер Джил. Мы говорили недолго, но мне удалось ее убедить. Только вот на душе было муторно от разговора.

— Это ты со своей девушкой разговаривал, Руари? — поинтересовался Фалви, внимательно смотря на меня. — И как ее фамилия?

— Салливан.

Сержант только присвистнул.

— Ты поговорил? Что дальше? — спросил министр.

— Мы пойдем туда, куда Руари позвал некроманта, — Мидир протянул повязки. — Вам придется надеть это, когда вы будете проходить под холмами.

— Ты думаешь, твоя девушка предаст тебя? — спросил Фалви.

— Она это уже делала, сержант.

— И снова предаст? Ты так уверен?

— Хотите мне рассказать про людей, которые не предают своих любимых? Правда?

Фалви смешался и отвернулся, а я завязал им обоим глаза.

Кровь падала тяжелыми каплями, ударяясь о дно подставленной кастрюли. Ее густой солоноватый запах раздражал горло. Зашипела, потухая, свечка. Хозяин бойни поспешно достал из старого комода новую, зажег от угасающего фитиля. Потом плеснул мне еще грога из термоса. Я потянулся в глубоком кресле, которое жалобно подо мной заскрипело, и, грея руки о кружку, устроился поудобнее. Хотелось просто заснуть здесь, на теплых овечьих шкурах, брошенных на кресло, под отдаленные раскаты грома. Гроза прошла стороной, уйдя в сторону горы Сливнамон.

Послышался звук знакомого мотора. Тихо зашуршал гравий под шинами, хлопнула дверь. Внутрь зашел Энгус О’Шэннон. Окинул помещение взглядом, задержавшись на висевшей под балкой туше забитой овцы.

— Рад тебя видеть, Руари! Сержант, — он кивнул Фалви и уставился на Кейна. — Министр? Вот уж не ожидал вас тут увидеть…

— Почему же?

О’Шэннон вопросительно на меня посмотрел.

— Руари, мне казалось, что мы способны управиться сами…

— Министр заключил с королем Мидиром сделку, пообещал расправиться с некромантом и спасти человечество, — с недовольством отозвался я. — Чего вам еще надо?

— Сделку? С Мидиром⁈ Пообещал что?

Мне показалось, что О’Шэннон самым непристойным образом начнет смеяться. Но он наткнулся на мой взгляд, и у него вышла только кривая усмешка.

— Ах вот оно что…

Фалви нервно поерзал на табурете, на лице его было написано подозрение.

— Вы в чем-то сомневаетесь? — Министр прожигал мага злым взглядом. — Король сидов описал механизм, как все должно произойти. Я этот способ, если вам так угодно, от имени Министерства одобрил. Все остальное — лишь красивые слова.

— Вы правы, простите, — произнес маг.

— А скажите, мистер О’Шэннон, а как давно вы знаете, кто такой Руари? — спросил неожиданно Фалви.

Я подавился грогом и закашлялся на его последних словах.

— Знаю что?

— Да кто вас тянет за язык, сержант? — прорычал я сквозь кашель. — Хотите потрепаться — поговорите лучше о погоде. Пойдемте прогуляемся, Энгус.

Мы вышли из домика.

— В странном месте мы решили встретиться, — заметил Энгус, когда мы отошли подальше от бойни, и вдохнул свежий вечерний воздух. — Кстати, когда ты звонил Джил, говорил ей, что ранен и чтобы она зашла ко мне и принесла для тебя лекарство, ты думал, что она предаст тебя? Расскажет все отцу? Ты ошибся. Она действительно заходила ко мне и забрала лекарство. Сюда придет она, а не ее папаша.

— У меня нет оснований больше верить людям, — произнес я. — Придет некромант.

О’Шэннон только пожал плечами.

— Так что же тут делает министр? Он действительно считает, что спасет человечество? Мне он всегда казался разумным человеком, несмотря на все свои «достижения» в охоте за волшебным народом. Но вы с Мидиром все же заморочили ему голову. А еще, Руари, ты мне не рассказал, откуда узнал о том, как уничтожить некроманта, и как нашел волшебные холмы.

— Не сейчас, это долгая история.

Маг кивнул, огляделся вокруг.

— Ты прав, пора уже.

Я зашел за сержантом и министром. Хлопнул Грэга по плечу. Он кивнул и полез на крышу. Мы оставляли пастуха в его маленькой бойне с хлипкими стенами, но за тройным магическим кругом, защищавшим от некроманта. Грэг уселся на заросшей травой крыше с биноклем, прибором ночного видения и ультразвуковым свистком. Я с ним условился, что, когда заявится некромант, он подаст сигнал. Я махнул ему рукой, и мы ушли в сторону соседнего холма. Около открытого портала стоял Мидир, смотрел на ясное небо и водил в воздухе пальцем, словно выискивал знакомые созвездия. В нескольких футах от него Брессалан укладывал хворост в будущий костер, кивнул мне.

Из холма вышло несколько сидов, расселись на маленьких принесенных с собой скамеечках, достали инструменты, и стали тихо перебирать струны арф. Со стороны могло показаться, что тут готовятся к концерту и музыканты начали последнюю репетицию. Я подошел к Мидиру, прислонился спиной к крутому, заросшему вереском склону.

— Не беспокойся, Руари Конмэл, — произнес король сидов. — Сюда придет тот, чье настоящее имя тебе известно, а не та, что разбила тебе сердце. Хотя… Финн Фалви, а твое оружие заряжено? — неожиданно выкрикнул он.

Сержант, который о чем-то разговаривал с министром, вздрогнул. С недоумением поглядел на нас обоих, но револьвер достал и проверил, после чего кивнул Мидиру.

— Вот и хорошо, — сказал тихо, словно самому себе, король сидов. — Да не дрогнет твоя рука.

— Вы от меня тоже собрались избавиться, Ваше Величество? — поинтересовался я.

— Не надо меня оскорблять, Руари Конмэл!

— Я и не думал…

— Думал. «Вы от меня тоже собрались избавиться, мистер Всезнайка?» Ты ведь это подумал, но сказал другое!

— Вы и мысли уже читаете?

— Нет-нет, только по твоему лицу, — палец Мидира сместился с созвездий, вычертил овал напротив мой физиономии, а король сидов улыбнулся и примирительно, с неожиданной грустью добавил: — Да, я знаю, что это будет очень больно, Руари Конмэл.

— Великая Луна! Не напоминайте мне о том, что я должен сделать!

Я пошел прочь, но едва сделал два шага, как уши неприятно резанул ультразвуковой свисток.

— Да какого черта⁈ — выругался я громко. — Какого черта⁈

— Это сигнал Грэга и это не некромант? — сказал О’Шэннон, догадавшись.

Скрипнув зубами с досады, что план посыпался, как трухлявое дерево, и ничего не ответив, я спешно направился в сторону бойни Грэга. Но через минуту уши ощутили еще один сигнал. Я встал как вкопанный, глядя во тьму, туда, где в полумиле от нас едва виднелся слабый огонек свечи. Развернулся и бросился обратно.

— Мидир! Он здесь!

О’Шэннон и О’Келли поспешили по тайной тропе подняться на холм и укрыться там. Король сидов хлопнул в ладоши.

— Я исполняю свою часть сделки, Джек Кейн, — сказал он министру. — Я отпускаю смертных.

Вверх взметнулось пламя разгоревшегося костра, заиграли сиды-музыканты. Вспыхивали один за другим воткнутые в землю по кругу факелы. Туман, скользнувший с вершины холма, раскинулся серебристым сияющим пологом. Из портала послышались пение и смех. Оттуда выходили и выходили люди. Молодые мужчины и женщины, подростки и дети… А впереди всех шла четырехлетняя девочка в шелковом, как у маленькой принцессы, светло-зеленом платье. У министра, когда он узнал ее, вырвался стон, как будто он умирал.

— Не может быть! — прошептал он. — Этого не может быть!

Девочка вдруг остановилась, словно узнала кого-то, потом на ее нежном лице расцвела искренняя радостная улыбка и она бросилась к нам. Министр уже протягивал руки ей навстречу, но она подлетела ко мне и обняла.

— Руари! Я так рада тебя видеть!

— Мелисса, — я опустился на одно колено перед ней, закрывая глаза и зарываясь лицом в ее волосы, пахнувшие медом и почему-то корицей. Там, среди золотистых локонов, спряталась прядка, в которую были вплетены белокурые волосы.

— Король Мидир много рассказывал о тебе! — продолжила она радостно болтать. — Он сказал, что ты брат Эйда.

— Кузен, — поправил я.

— Все равно брат! — она засмеялась. — И ты даже похож на него. Но он был бы еще красивее, если бы вырос как ты! Не обижайся только!

— Конечно, нет.

— И у него не рыжие волосы. Они у него были белые, как утренний туман!

— Я знаю.

— Он мне обещал, что, когда вырастет, мы поженимся! В Ночь Большой Луны!

Она вдруг отвернулась от меня и посмотрела на потрясенного министра.

— Зачем ты убил его, папа? — спросила она. — Эйд был добр ко мне. Он любил меня. И он спас меня! Спас от людоеда! А ты… Зачем ты так жестоко поступил с ним? Он не заслужил этого!

— Мелисса, прости! Пойдем со мной, я все тебе объясню…

Джек снова протянул к ней руки, но она прижалась ко мне, обняла за шею, а на плечо Джека легла рука сержанта, и только тут до министра дошло окончательно.

— Мелисса! Нет! — заорал он, но тут же смолк, глухо рыдая, и снова протянул руку. — Только обнять. В последний раз.

— Нельзя. Тронете ее и разрушите волшебство. Она умрет мгновенно.

— Но почему ты можешь⁈

— Потому что я принадлежу к волшебному народу, а вы — нет.

Я вздохнул. Эмоции, бурлившие вокруг меня и во мне самом, сводили с ума. Я снова глубоко вдохнул запах, все еще сохранившийся в белокурой прядке.

— Прости, Мелисса, — прошептал я. Мне показалось, что еще чуть-чуть — и я сам уже не отпущу девочку туда, куда не хотел отпускать ее отец.

— Не переживай, Руари! Я скоро встречу Эйда, где бы он ни был!

Девочка посмотрела на небо, улыбнулась мечтательно и, вырвавшись, упорхнула от меня, как маленькая юркая птичка. Ее рука легла в ладонь еще одной девочки, и они закружились с остальными в танце. Министр стоял раздавленный, растоптанный. Смотрел на мелькающий у него перед глазами хоровод невидящим взором, а по бледным щекам текли слезы.

— Так значит?.. — выдавил Фалви.

— Моя мать в девичестве носила имя Лиадан Лехри, — подтвердил я догадку сержанта. — Наверное, сдержанность мне от нее досталась. Знаете, сколько ей пришлось приложить усилий, чтобы не убить вас за все эти года? А теперь уведите министра к магам и приглядите за ним, чтобы он не нарушил свою клятву. Дальше… всем будет тяжело, сержант.

— Ты убил наповал, Руари, — едва слышно произнес Фалви. — И меня тоже…

Он потащил Джека за собой, обходя танцующих. Я метнулся в сторону, почувствовав отдаленную угрозу.

Музыка звучала все громче и громче. Жарко пылали факелы и костер, освещая танцующих. Салливан, внезапно вынырнув из тьмы опустившейся ночи, застыл на самой границе света и тени. По его лицу скакали всполохи света, цветные тени от тончайшего шелка одежд танцующих. Потом его взгляд переместился дальше, на раскрытый в холме заветный портал. И наконец безразличная, лишенная малейших эмоций маска была разбита. В мутных глазах некроманта отразилось торжество. И все же он сомневался. Обернулся назад, глядя во тьму, туда, где была хижина Грэга, но потом, приняв решение, сделал шаг вперед. Танцующие были слишком увлечены, проносились мимо него с песнями и смехом. Салливан же шел, выискивая взглядом свободную руку.

— Зачем ты пришел сюда? — спросила за его спиной девочка. — Чтобы мы научили тебя танцевать?

— Да, — улыбнулся Салливан, обернувшись. — Кто ты? Принцесса?

— Да, — отозвалась Мелисса с улыбкой, скрестив за спиной пальцы. — Пойдем? У тебя красивый перстень. Ты тоже король, как мой папа?

— О да, — усмехнулся Салливан.

Мелисса взяла его за руку, а за другую руку Салливана подхватила молодая женщина.

— Какого серьезного мужчину занесло в наши холмы, — произнесла она. — Я — Шейла! Давай же танцевать!

Я стоял во тьме, смотрел, как кружится хоровод, как ведущая его Мелисса ловко закручивает фигуры, превращая цепочку людей, следующих за ней, в сложный лабиринт, в центре которого оказался некромант. В моих руках уже давно лежала флейта. Я видел, как Салливан улыбался. Ему теперь оставалось дождаться рассвета, когда все танцующие должны вернуться через портал в волшебные холмы, и заполучить желаемое. Но я знал, что этого не произойдет.

Я поднес к губам флейту и закрыл глаза.

Глава 18

Ночь. Мое дыхание рождает тихий звук, похожий на шум ветра, и пробуждает ветер настоящий. Он приглаживает длинные травы, плетет из них сложные узоры — они тоже как лабиринты, из которых нет выхода. Путник, угодивший в них, не выберется никогда.

Я дую сильнее. Мелодия незаметно вплетается в музыку сидов, а потом звук флейты внезапно становиться мощнее, заглушая хрустальные звуки арф, начинает свою тему. Ночь наполняется золотыми искрами. Они, как звезды, срываются с неба, пропарывая полог тумана. Костер тоже выстреливает целым снопом искр и гаснет. Вместе с угасшим костром проход в холме закрывается, в нем едва успевают скрыться сиды-музыканты. И страна вечной молодости исчезает, оставив своих приемных детей без крова и бессмертия.

Некромант пытается вырваться, но, пока звучит музыка, никто не может разомкнуть рук и люди продолжают свой танец. Только звук флейты поддерживает их жизнь. Искры жгут их кожу, легкая шелковая одежда вспыхивает, как подожженная паутина, осыпается на траву мелким пеплом. Салливан орет, пытается читать заклятия, чтобы призвать своих мертвых слуг, но золотые искры залетают ему в рот, жгут язык и глотку, не позволяя больше произнести ни слова.

С каждой нотой я выдыхаю одно из имен некроманта, которые когда-то открыла на проклятом шоссе последняя баньши. Каждое имя словно срывает с него пласт времени, разрушает частицу прожитой им невероятно долгой жизни.

Кожа Салливана съеживается, слезает белыми струпьями, сгорает, не долетев до земли. Он стареет, съеживается, как гниющая слива.

Шейла, Мелисса и ближайшие к ним люди превратились в окаменевшие фигуры из пепла. Это страшная застывшая цепь из скелетов намертво держит некроманта, который все еще пытается вырваться. Но к нему подходят люди, с двух разных концов цепи, дотрагиваясь, обжигают своего врага и медленно рассыпаются в прах. А на их место становятся новые. Круг сужается. Они смеются ему в лицо, терпя укусы искр. Смеются презрительно и бесстрашно, как смеялись бы в лицо неминуемой смерти.

Когда остается непроизнесенным одно имя, лицо некроманта больше похоже на оскаленный череп, в котором каким-то чудом сохранились глазные яблоки. Под его ребрами ничего нет. Там не бьется сердце, там копошится нечто, похожее на огромного черного, перевернувшегося на спину жука-могильщика.

А за моей спиной подкрадывается тьма. Скользит под землей, как ядовитая черная змея в своей узкой норе, и выныривает передо мной. Вместе с облачком пара в заледеневший воздух я выдыхаю последнее имя — настоящее имя некроманта. Аунан!

— Забери только то, что принадлежит тебе! И убирайся вон! — говорю я тьме, на миг отведя флейту от губ.

Тьма прокатывается надо мной волной, обдав холодом, принимает вид огромной черной кладбищенской крысы, вцепляется в остатки плоти некроманта, в кости, рвет это все на мелкие куски, чтобы добраться до его черной души, скрывавшейся тысячелетиями за чужими именами и жизнями.

Добравшись до желаемого, она заглатывает это целиком, опять же как змея, и огромной черной гадюкой ускользает прочь.

Флейта смолкает, потому что у меня уже кончились силы. И тут же гаснут искры. Мне кажется, что мир кружится вокруг меня, хотя ничего нельзя различить, кроме черноты. В какой-то миг я подумал, что потерял сознание. И вдруг в темноте вспыхнул магический огонек.

С холма спустился О’Шэннон. Осторожно ступая по пеплу, он дошел до центра, где стояла жуткая, слепленная из скелетов скульптура, которая при его приближении рассыпалась. О’Шэннон остановился, спешно прижал к лицу белый платок, чтобы не вдохнуть частицы праха, поднял обугленный оскаленный череп. Потом отбросил его прочь, напряженно вглядываясь во тьму.

— Почему ты не отзывался раньше, Хозяин земли? — негромко произнес он. — Мы давно разыскивали тебя. Ты был нам так нужен!

— Я знаю, — прошептал я.

— Руари? — пораженно воскликнул О’Шэннон, расслышав и узнав мой голос. — Не может быть!

Он подошел, магический огонек, двигающийся перед ним, осветил меня. Флейта все еще была в моих руках.

— Ты был всегда рядом! — сокрушенно воскликнул маг. — Ты все знал! Но почему…

— Сейчас мне хотелось бы побыть одному, Энгус, — прервал я его. — Это были хорошие люди…

Я поднес к губам флейту. О’Шэннон попятился от меня. Я заиграл тягучую неспешную мелодию, разворачивая далекую грозу и направляя ее к нам. Через минуту травы вокруг нас нещадно трепал ветер, небо затянули тучи и на землю упали первые капли ливня, чтобы смыть с нее пепел. О’Шэннон бежал прочь, чтобы укрыться от обрушившейся непогоды. А на месте пепелища уже прорастали побеги, вытягивались ветви, лопались почки, разворачивая молодые листья, распускались нежные бутоны, наполняя воздух ароматом. Когда передо мной оказались заросли боярышника, флейта исчезла из моих рук, а я, развернувшись, пошел прочь.

По голове барабанил ливень, я шел в сторону бойни пастуха. Сил почти не осталось, казалось, что я рухну на полпути и усну прямо под струями. Но из-за стены дождя неожиданно проступил деревянный сарай, а я едва не упал, споткнувшись о валявшуюся лестницу. И тут увидел Грэга. Пастух лежал около лестницы, слабо дышал.

— Грэг!

Я наклонился над ним, испугавшись, что бедняга подскользнулся и свалился с крыши. Он посмотрел на меня и слабым голосом зашептал:

— Сначала пришла девушка. Потом он — следовал за ней футах в трехстах. Будто следил за ней. Но, когда зажегся свет в холмах и послышалась музыка сидов, он окликнул ее и отдал ружье… Я лишь хотел поговорить с ней, Руари…

Я наконец заметил пробитое пулей плечо и услышал, как щелкнул взведенный курок. Распрямился, глядя на направленное на меня ружье.

— Привет, Джил.

— Я научилась стрелять, Руари, — сказала она. — Ходила на тренировки. Я не промахнусь, как мой отец. Бью прямо в яблочко!

— Я же дал тебе обещание. Твоего папаши больше нет. Можешь уезжать куда угодно!

— И ты оставишь меня в покое? Нет! Твое обещание ничего не стоит. Ничего не стоит! Не лги мне сейчас! Ты же не лгал раньше. Так скажи и сейчас правду!

Я стоял и смотрел на нее. Усталость, вина, разочарование в предавшей меня смешались в странный коктейль.

— Зато ты лгала… Я убью тебя, Джил, — негромко сказал я, понимая, что только что сам подписал себе приговор. — Найду и убью. Ты предала меня. Нет ничего хуже, чем предавать того, кто доверяет тебе, кто любит тебя, кто не может любить никого кроме тебя. Это как проклятие.

— Проклятие? О нет. Просто ты не человек! И твоя звериная природа сильнее, ты не умеешь прощать. И не хочешь!

— Для начала ты даже не просила простить тебя! — прорычал я, начиная злиться. — Но, даже если б я и хотел, то не смог бы. Да такое и не прощают!

Все прежние чувства, которые я испытывал к Джил, вдруг обернулись ненавистью. Я смотрел на нее, и мне казалось, что передо мной стоит человек, которого я не знаю. Не было знакомого запаха, от которого раньше все сжималось внутри, который рождал в душе страсть и нежность. А еще она нисколько не сомневалась в своей правоте, не чувствовала вину даже за то, что подстрелила ни в чем не повинного Грэга. Она на миг поджала губы, прищурив глаза.

— Мне жаль, но я хочу жить, — Джил нажала на курок.

Боль взорвала сердце. Я с воплем упал на траву, задыхаясь и теряя сознание.

— Руари! — услышал я словно через воду, залившую мне уши. — Руари!

Меня хлестали по щекам, но я после короткого проблеска сознания опять падал во тьму, не видя перед собой ничего и не в силах сделать вдох, словно тонул в чернильном омуте. Меня сильно ударили в грудную клетку, туда, где замерло сердце. А потом на лицо выплеснули что-то теплое. Встряхнули. Я судорожно вздохнул и сел. Через мгновение увидел перед собой физиономию Фалви, продолжающего трясти меня.

— Да что с тобой⁈ — кричал сержант.

Я провел ладонью по лицу и с изумлением уставился на окровавленную ладонь. Кровь была овечьей.

— Что вы сделали, Финн? — спросил я едва слышно.

Он промолчал, но я уже и сам увидел. Джил лежала в семи футах от меня. Неподвижный взгляд был направлен в небо, а на лице застыла улыбка, успевшая только слегка искривиться от боли.

— Когда ты упал, я решил, что она успела выстрелить вместе со мной! И что вы оба мертвы!

Сержант выпустил меня. Его трясло. Я подобрался к Джил, распахнул пропитанную кровью куртку и обернулся к полицейскому.

— Из-за меня вы застрелили человека?

— Да, черт тебя побери! Я кричал вам. Кричал ей, чтобы она остановилась, но я был слишком далеко…

— Великая Луна! Король Мидир…

Фалви тоже вспомнил, как повелитель сидов интересовался, заряжено ли у него оружие, желал, чтобы у него не дрогнули руки. Теперь же сержанта колотило так, словно он час пробыл на диком морозе. Трясущимися руками Фалви достал мобильник, вызвал для Грэга скорую.

Я подобрал валявшуюся на траве кружку, зашел на бойню, зачерпнул крови в посудине под овцой, сделал несколько глотков, чтобы хоть немного восстановить силы, вышел вон и побрел прочь по мокрой траве после успевшего закончиться дождя. Физическая боль ушла, но другая накрывала так, что темнело в глазах. Я пытался глубоко вдохнуть и не мог, как и кричать. От боли, от злости, от своей беспомощности и неспособности что-либо изменить.

— Руари! — за мной бежал Фалви. — Руари, мы должны поговорить! Ты куда опять ушел?

— Я вам ничего не должен! — огрызнулся я, на миг обернувшись. — Считаете, что спасли меня? Нет! Вы снова заставили меня пережить смерть!

— Ты шутишь? Она бы застрелила тебя!

— Да пошли вы!

— Руари! — Фалви на несколько секунд приотстал, озадаченный. — Да объясни же!

— Вы уже однажды убивали мою подругу. Сегодня вы сделали это еще раз, — я резко обернулся к нему.

— Какую подругу? О чем ты?

— Семь лет назад вы назвали меня тринадцатым счастливчиком, мистер Охотник…

Фалви остановился пораженный, и я понял, что он вспомнил.

— Святой Патрик! Так это был ты, Руари?

— Я знал ее всего один день. Но ведь у нас все не так, как у людей. А сейчас… Да, Джил хотела меня убить, но… Проклятье! Наша природа такова, что я ощутил ту же боль, что она, почти сам умер!

Я развернулся и пошел прочь. В лицо снова ударили капли дождя.

— Руари, но я не убивал никого из них! Никого из семьи О’Лири!

— Финн, заткнитесь!

— Мне всего лишь отдали приказ привезти детей на базу. Джек должен знать, что с ними произошло.

Я резко обернулся и уставился на сержанта.

— Я должен спросить Джека, что он сделал с О’Лири? Чтобы следом разорвать его на клочки, что ли?

— Для начала тебе надо семью из министерства забрать. Джек должен сдержать слово. Хотя после того, что произошло с Мелиссой, ему будет крайне трудно. Ну же, Конмэл, соберись!

Но я шлепнулся задом на траву, не в силах больше никуда идти. Боль отступала, и меня накрывало безразличие. Мимо нас промчалась скорая и полицейская машина. Фалви замахал полиции. С ними мы через двадцать минут добрались до Управления. Пока Фалви заваривал чай и разогревал пиццу — все, что нашлось у него в рабочем холодильнике, — я заснул на диване.

Где-то рядом запищал будильник. Я открыл глаза. Фалви сидел за своим рабочим столом, смотрел на меня. Судя по хмурой, усталой физиономии, он не спал всю ночь и следил за мной.

— Хочу тебе кое-что показать, — сказал Фалви и развернул монитор ко мне.

Весь экран занимал знакомый рисунок спектра.

— Я это уже видел. Вы, кажется, тоже.

— Но не такой мощности. У прибора даже нет возможности показать максимальный пик. Конмэл, ты понимаешь…

— Ничего не хочу понимать, — огрызнулся я, встал и направился вон.

— Ты куда?

— Отлить. Побежите следом в уборную меня караулить?

Фалви поморщился и остался сидеть на месте. В Управлении еще никто не работал, кроме дежурного на первом этаже. По ощущениям было около семи утра. В туалете я долго умывался холодной водой. Бодрее себя не почувствовал. Гибель Салливана должна была принести облегчение, но его не было. Словно бремя, которое висело на мне с того момента, когда я впервые увидел в Клонмеле некроманта, никуда не исчезло.

Я вышел в коридор и увидел О’Шэннона, застывшего около кабинета Фалви. Энгус кивнул мне, потом на приоткрытую дверь, из-за которой слышался голос министра.

— И ты совершенно спокойно сидишь тут, Финн? После того, что ты видел⁈ — зло говорил Джек Кейн.

— А что я должен делать?

— Найти его, засадить за решетку!

— Ты же дал клятву, Джек.

— Ты в это веришь⁈ Нас обманули! Провели, как дураков!

— Я так не думаю…

— Не думаешь⁈ А знаешь, что думаю я? Эти двое сговорились! А меня в это втянули с одной целью. Чтобы отомстить! Чтобы я пережил те ужасные события, ту боль еще раз! Чтобы отнять у меня самое дорогое — мою дочь! Ведь она могла бы выжить и сейчас стала бы совсем взрослой! Моя дочь…

Мы с О’Шэнноном смотрели друг на друга.

— Вы заблуждаетесь, — Я осторожно заглянул в кабинет и не удивился, увидев направленный на меня пистолет.

— Джек, не надо, — произнес Фалви. — Руари никуда не исчезал. Он все время был здесь, и я присматривал за ним. Убери оружие. Джек!

Я медленно прошел в кабинет. За мной зашел О’Шэннон, встал чуть в стороне, не сводя взгляда с министра. Я понял, что маг готов убить Кейна, если тот попытается причинить мне вред.

— Мне жаль Мелиссу и остальных погибших. Вы можете не верить, но я никогда не причинял зла хорошим людям. Никогда. И я никогда бы не согласился на вчерашнее, если бы на другой чаше весов не было в разы больше жизней, если бы имелся другой способ избавиться от некроманта. Вы и сами согласились на это же, заключая сделку с Мидиром. Эти люди единственные могли остановить некроманта и спасти остальных. И они знали, на что шли, знали, за что отдают свое бессмертие, подаренное им Мидиром. Даже Мелисса. Но даже если б она могла вернуться на землю, то не смогла бы жить без Эйда. Она просто наложила бы на себя руки.

— Чушь! Она прекрасно прожила без него много лет!

— В холмах сидов! Там особое волшебство, которое забирает все печали и дарит радость. Но после возвращения на землю магия бы исчезла, а в душе осталось бы одно только горе. А скорее всего, она бы не пережила резкого взросления, когда земное время забрало бы у нее свое.

Министр продолжал целиться в меня. Руки, сжимавшие оружие, у него подрагивали.

— Нарушите клятву — умрете, — напомнил я.

— А вы с Мидиром не предусмотрели вариант, что, возможно, после смерти дочери меня это устроит⁈ Что я умру и заберу тебя с собой, ублюдок!

— А ведь вы ничего не поняли, — произнес я. — Вы не поняли, как заблуждались, когда ставили свои подписи на приказах об уничтожении невиновных. Сколько детей вы загубили? Некоторые были еще младше вашей дочери. Но вы ведь нисколько не раскаиваетесь. Видимо, потому, что признать себя неправым вам очень сложно. Поэтому вы сожгли Кодекс. Вы ничем не лучше Даллана Артегала, который тоже хотел заполучить книгу, чтобы скрыть правду.

— Ты вчера убил кучу невинного народа и смеешь мне говорить, что я был неправ⁈

— Руари никого не убивал, — заметил О’Шэннон. — Он всего лишь позволил им умереть, и ничего больше. Хотя это было, наверное, еще тяжелее. Неужели вы не знаете, как действует магия сидов, министр? Любой, кто попадет в хоровод, не вырвется из него и его уведут в волшебные холмы. Так будет, пока звучит музыка, пока продолжается танец. Мидир не мог пожертвовать никем из своего народа, кроме как украденными когда-то смертными. Когда его музыканты-сиды вернулись в холмы и портал закрылся, Руари всего лишь поддержал магию своей музыкой. Это люди убили некроманта, убили своей магией вечной молодости, доставшейся от сидов.

Министр молчал.

— Давайте закончим на этом. Уже понятно, что никто не собирается признавать себя неправым, так что продолжать разговор бессмысленно, — произнес я. — Я хотел бы забрать свою семью, если вы сдержите свое слово, министр.

Глава 19

Во взгляде Джека Кейна отражалась ненависть.

— Я освобожу твою семью. Но после этого я уйду в отставку. И тогда вам всем придется из кожи вон лезть, чтобы договориться с новым человеком.

— Рад, что и вы из кожи вон лезете, чтобы продолжать досаждать мне, — заметил я. — Но вы заключили сделку с Мидиром.

— Вы будете заложником этой сделки до конца вашей жизни, и вам нельзя уходить в отставку, иначе вы не сможете сдержать слово, сменив свой статус, — пояснил О’Шэннон. — Попытаетесь нарушить клятву — станете кровным врагом короля сидов. Он вернул людей, но он может опять начать забирать их в свое королевство под холмами. Что касается вас лично, я не думаю, что смерть, которую он вам обещал за нарушение клятвы, будет легкой и быстрой.

Министр смотрел на меня. Желваки зло перекатывались на его скулах. Его разрывали противоречивые чувства, и я прочел на его лице почти все, что он хотел сотворить со мной и моей семьей в своей ненависти. Но все же Кейн опустил пистолет, убрал в кобуру.

— Тебе придется вернуться в Министерство. И мы подпишем бумаги, возможно, договор, чтобы все было официально, — глухо выдавил он и посмотрел на мага. — Мистер О’Шэннон, вы тоже как свидетель от магической стороны. И нужен еще представитель от Гильдии магов.

Мы с О’Шэнноном переглянулись, но не стали говорить Кейну, что Гильдия не имеет ко мне никакого отношения и тем более влияния на меня.

— Хорошо, мистер Кейн, я вызову представителя, — согласился О’Шэннон.

— Конмэл, у тебя на плече сидит фэйри! — заметил вдруг сержант.

— Правда, что ли? — Я повернул голову, скосил глаза, чтобы сфокусировать взгляд на незаметно появившемся маленьком человечке. — Привет, Дули.

— Доброго утра, Хозяин! Я тут слышал от кое-кого, что министр пообещал амнистию для всех существ, кто попадал ранее под «Указ номер один».

Министр мрачно смотрел на фэйри.

— Это король Мидир рассказал?

— Разумеется. Об этом уже знают по всей Ирландии. Такие новости очень быстро расходятся среди волшебного народа.

Фалви с подозрением разглядывал Дули.

— Конмэл, а скажи-ка, это не та бестия, которая несколько лет назад попалась в ловушку и которую ты, кажется, слопал прямо тут, в участке?

Дули скрестил руки на груди и посмотрел с оскорбленным видом на сержанта.

— Не люблю вспоминать! Побывать в желудке оборотня — то еще удовольствие. И я, к твоему сведению, Финн Фалви, король фэйри, так что попрошу относиться ко мне уважительно.

— Боюсь спросить, каким способом ты оттуда выбрался, — проворчал Фалви. — И что-то мне подсказывает, Руари, что остальные фэйри и вовсе не побывали в твоем желудке.

— Конечно, — откликнулся Дули. — И все мы ждем, что скажет министр об амнистии.

— Ждете?

— Да, прямо тут, около Управления!

Дули махнул в сторону улицы. Фалви и Кейн переглянулись и подошли к окну. У сержанта вырвалось проклятие. Мы с О’Шэнноном следом подошли ко второму окну, посмотрели вниз. Вверх взметнулись руки, замахали мне.

— Конмэл, ты ничего не хочешь объяснить? — поинтересовался сержант. — Тролль мне тоже кажется знакомым…

— А рогатые дамочки не кажутся? — спросил я. — Что до объяснений, то это будет долго. И не сейчас.

— Что скажете, министр? — спросил О’Шэннон.

— Я подпишу необходимые бумаги в Министерстве, — ответил он.

— И все же… Вы ведь должны понимать, что есть существа, которые враждебны людям и могут причинить вред, — заметил Фалви, явно намекая на недавний инцидент с суккубом.

— Таковых вы давно уже извели, — заметил О’Шэннон. — А за этих отвечает Руари. И продолжит за ними приглядывать даже после вашей амнистии. Впрочем, как и я, и остальные высшие маги. Обещаю, проблем не будет.

— Дули, пусть пока все возвращаются в подземелье и сидят тихо, — шепнул я фэйри.

— Хорошо, Хозяин, — и Дули исчез так же незаметно, как появился.

В Клонмел за министром прилетел небольшой военный вертолет. Опустился на площадке рядом с Управлением полиции. Из вертолета выскочил Итан и, пригибаясь, подбежал к нам.

— Мы вас потеряли в тумане, министр, — он стушевался, посмотрев на нашу компанию.

— Полагаю, вы с мистером О’Шэнноном знакомы, Итан, — холодно произнес Кейн.

— Да, мы знакомы, — Энгус с презрением поглядел на мага, работающего на Министерство. — Всегда хотел поблагодарить своего бывшего ученика за это.

О’Шэннон тронул антимагический браслет, едва выглядывающий из-под рукава пиджака.

Кейн первым забрался в вертолет, затем Фалви, за ним я и, наконец, оба мага. Итан старался не смотреть на Энгуса, отвернувшись к иллюминатору. В министерстве я не удивился, когда к Итану добавилась вооруженная охрана министра. На меня поглядели хмуро, с недоверием, оттеснив всех, включая Фалви, от министра. Начальник охраны на ходу интересовался у Кейна о произошедшем с момента исчезновения нас на туманной Хилл-стрит. Фалви шел за мной рядом с О’Шэнноном, а я чувствовал, что сержанта не покидают сомнения, которые захватили его еще в холмах сидов, во время встречи с Мидиром.

— Подождите здесь, мне нужно проверить бумаги. Финн, — министр бросил на сержанта многозначительный взгляд, видимо, чтобы тот присматривал за нами, и скрылся в своем кабине вместе с Итаном.

Охрана тоже осталась стоять в коридоре.

Едва за министром закрылась дверь кабинета, невдалеке замаячила знакомая фигура, и вскоре к нам подошел новый глава Гильдии — Ниалл О’Доэрти. Не так давно я подбивал Энгуса и Брессалана «потолковать» с новым главой насчет некроманта, но закрутившиеся события не дали такого шанса. Сейчас он выглядел несколько растерянным и, незаметно потянув его запах, я понял, что он сильно испуган, хотя тщательно пытается скрыть это.

— Мистер О’Доэрти, мне нужно перекинуться с вами парой слов. Энгус, можете присоединиться.

Прежде глава Гильдии магов успел ответить, я уже оттаскивал его за локоть в сторону, подальше от Фалви, торопливо шепча магистру на ухо. Когда я сказал о некроманте и его гибели, О’Доэрти нервно дернулся и, отшатнувшись, уставился на меня. Его начало мелко потрясывать. Я притянул его обратно к себе за ворот накрахмаленной рубашки.

— Я даже не хочу знать, что он вам пообещал, — прорычал я ему на ухо. — Он мертв. Вы — предатель, как и ваш предшественник на посту главы Гильдии. И, если вы не хотите проблем…

— Руари, скажи, что Хозяин земель — это ты. Это сэкономит время, — заметил О’Шэннон, который, скрестив руки на груди, с насмешкой и презрением глядел на магистра.

Ниалл О’Доэрти сделался бледнее побелки на потолке.

— Чего вы от меня хотите? — выдавил он.

— Ничего особенного, в общем-то. Делайте то, что говорит Энгус. Поставите бюрократические подписи на договоре. В общем, не напортачьте.

Мы все трое развернулись к Фалви, наблюдавшему за происходящим, но он не стал комментировать.

Еще через полчаса нас позвали в кабинет, и мы расселись вокруг стола Кейна. Итан, выступавший в роли секретаря, собрал со стола подготовленные документы, кроме одного, и передал мне. После прочтения я сунул бумаги О’Шэннону. Над последним документом Кейн задумался, потом посмотрел на Ниалла О’Доэрти.

— У нас с Гильдией был договор о сотрудничестве, магистр, — заметил Кейн. — Вы нам предоставляли магов для работы в Министерстве и магической полиции, гарантировали нам безопасность со стороны магов. А сами нарушили договор, укрыв некроманта. Не хотите объясниться?

О’Доэрти вытаращил глаза, замотал головой.

— Я на должности Главы всего несколько месяцев, министр. Я был не в курсе дел моего предшественника с некромантом. Поверьте, я никогда бы не стал связываться с этой мерзостью.

— Мне вообще уже сложно поверить, что некромант — это единичный случай, — Кейн сверлил его взглядом, — и что вы ничего не знали. Вот он, — министр не преминул ткнуть в мою сторону пальцем, — укрывал таких опасных существ, как Сливнамонские ведьмы, тролль и фэйри, не считая всех остальных. И вам об этом тоже ничего не было известно?

— Разумеется, нет!

Ниалл О’Доэрти бросил на нас быстрые взгляды, но мы с О’Шэнноном сидели с невозмутимыми физиономиями, слушая его ложь и решив промолчать.

— Поверьте, мистер Кейн, — чуть воодушевился Ниалл. — Гильдия магов очень дорожит своей репутацией и никогда бы не стала ставить под угрозу наше с вами сотрудничество…

— Несмотря на это, у нас было очень много проблем с магическими существами, за которыми вы обещали приглядывать. Вы так же обещали отслеживать неизвестную магию и «гостей» с континента, — заметил Фалви. — Однако этого не было. В итоге работы у магической полиции каждый год только прибавлялось.

— Прошу прощения, но, как я уже говорил, я был не в курсе происходящего. До вступления в должность главы Гильдии я занимался учебным процессом в академии магов, не более.

— Это так, мистер О’Шэннон? — спросил Кейн.

— К сожалению, да.

— Таким образом, вы оказались далеко не в своей компетенции, не так ли, магистр?

— Зато магистр — настоящий кладезь теоретических знаний, — заметил О’Шэннон.

— Джек… — подал снова голос Фалви, — у Руари и мистера О’Шэннона, похоже, гораздо больше опыта в присмотре за потенциально опасными существами. Мне кажется, было бы логичным передать им эти функции от Гильдии. Тебе будет привычно этим заниматься, Руари. Учитывая твой большой опыт работы в магической полиции, к тому же…

— Это было бы возможно, если бы не противоречило договору министра с Мидиром, — перебил его О’Шэннон. — А значит, нельзя заключать новый договор с министром на условиях, игнорирующих условия первого договора.

Кейн нахмурился.

— Это надо обдумать, — произнес он и отложил документ в сторону. — Решим позже. Пока же в ведении Конмэла и мистера О’Шэннона остаются существа из Клонмела. Это ведь не противоречит договору? В ваших же интересах, чтобы все эти существа по-прежнему не причиняли зла людям. Магистр О’Доэрти, от вас мне нужен подробный отчет о деятельности вашего предшественника. Всего, что касалось опасных существ и их связи с Гильдией. Вы сделаете?

— Приложу все усилия, министр, — уверил Ниалл О’Доэрти, но лицо у него было такое, как если бы он хлебнул прокисшего сидра.

О’Шэннон передал ему все документы, еще больше усугубив настроение магистра. О’Доэрти подписал все документы с видом, будто его приговаривали к пожизненному заключению в одной камере с троллем. Затем расписались я и Энгус.

Министр черкнул свои подписи последним, сопроводив их печатями. Всем нам отдали по одному экземпляру договоров. Вся эта бюрократия раздражала меня с самого начала. Но О’Шэннон, поймав мой взгляд, коротко кивнул, чтобы я потерпел. Мне под конец отдали бумагу, касающуюся моей семьи.

— Я распорядился привести их сюда. Мистер О’Шэннон, мистер О’Доэрти, вы можете идти. Мистер О’Доэрти, я буду очень ждать ваш отчет!

Ниалла О’Доэрти словно сдуло магическим ветром, долетевшим сюда с горы ведьм. Энгус задержался.

— С вашего позволения, я обещал Руари отвезти его семью в Клонмел, — произнес он, хотя ничего такого на самом деле мне не обещал.

В коридоре нас уже ждали. Увидев семью, я испытал облегчение и радость, равных которым не испытывал, наверное, никогда. Лиадан обняла меня так крепко, словно была до этого уверена, что больше мы не увидимся.

— Мам, — прошептал я, — все кончилось. Мы возвращаемся домой.

— Руари, — она наконец выпустила меня, отстранилась.

Посмотрела на наблюдавшего за нами министра с ненавистью, которую не смогла сдержать.

— Он знает, Руари? — спросила она.

— Что вы последняя из Лехри? Да, — ответил вместо меня министр.

— Я давно уже не Лехри, — ответила с твердостью мать. — На ваше счастье.

— Не пугайте меня, миссис Конмэл. Никто из ваших сильнейших мужчин…

— Прекратите, — оборвал я Кейна. — Мы уезжаем, и я надеюсь никогда больше вас не увидеть. Что никто из нас вас больше не увидит!

Я подтолкнул мать и Рианнон, кивнул на выход отцу.

— Постой, Руари, не так быстро, — сказал Джек Кейн мне в спину.

Я обернулся к министру, и его кривая усмешка мне не понравилась.

— Я должен сдержать клятву и освободить всех до последнего оборотня.

— Что это значит?

— А что бы ты выбрал сам, когда тебя спросили о долге и семье?

— Сберечь семью — это и есть мой долг. Но вы о каком долге?

— Пойдем со мной и узнаешь, — он пошел дальше по коридору вглубь Министерства.

За ним двинулся Итан и вооруженная охрана. Я переглянулся с О’Шэнноном и посмотрел на удивленную физиономию Фалви.

— Энгус, увезите их, пожалуйста…

— Нет, Руари, — Лиадан помотала головой. — Мы уедем отсюда или все вместе, или никто.

— Мам! — я бросил взгляд на отца, но и тот был настроен непреклонно.

— Я с вами, — сказал О’Шэннон. — Решил все-таки министр преподнести напоследок неприятный сюрприз. Вы, случайно, не знаете какой, сержант?

— Нет, — хмурясь отозвался Фалви. — Оживили Фэлана Артегала?

Я фыркнул, и мы поспешили нагнать Кейна. Большой грузовой лифт, в котором могло поместиться человек двадцать, унес всех нас куда-то глубоко под землю. Мы прошли три поста охраны за бронированными дверями. Сперва я подумал, что нас ведут по коридору, который вел в камеру Артегала, отчего почувствовал себя крайне неуютно от воспоминаний. Волосы у меня на мгновение даже встали дыбом. Но потом я понял, что ошибся. Коридор всего-навсего был похож на тот как две капли воды. А затем Кейн вывел нас на лестницу, и мы спустились еще на пару этажей вниз.

Снова пост охраны. Перед нами распахнули сперва одну дверь, а затем, через короткий буферный коридор, еще одну. Такую же тяжелую, бронированную. Джек Кейн застыл на пороге, потом приглашающе махнул мне рукой. Запах, ударивший в ноздри, едва не лишил сознания. У меня на миг потемнело в глазах, и я шагнул во тьму подземелья. За решетками, за магическим полем лежали десятки зверей, каждый в своей крошечной камере. На грохот открытой двери некоторые подняли головы, глаза засветились желтым, отражая свет, идущий с коридора. А потом кто-то завыл и тут же этот вой подхватили еще пятеро. Я стоял оглушенный этим воем.

— Руууууууари, — выли они. — Руууууууарииии!

Мне на миг пригрезилось, что я в лесу и рядом жмется стайка волчат. «Руари, спаси нас!» — их вой словно пробился из прошлого. На меня накатила дурнота, и я шагнул к одной из решеток, разобрав знакомый запах. Вой затих.

— Скаа? Скаа…

Волчица, издав вой, больше похожий на плач, обернулась, через решетку ко мне потянулась рука. Я стоял ошарашенный и смотрел на нее. Ей было четырнадцать, когда мы расстались. Теперь передо мной оказалась молодая женщина с изможденным лицом. Но взгляд ее, которым она когда-то смотрела на меня, я не мог не узнать, как и запах, тоже ставший взрослым и все же оставшийся до боли знакомым. За моей спиной кашлянул министр, я ощутил его нетерпение и рвавшееся наружу торжество.

— Те, кто опозорил себя, становились изгоями? Так ведь было написано в Кодексе? Тебе ничего не остается, как оставить их тут пленными. Мидир не будет считать это нарушением слова. Нельзя же освобождать людоедов!

Я смотрел на Скаа, на ее загоревшийся и вновь потухший после слов министра взгляд. Она отпрянула от решетки и попятилась обратно во тьму. Точно так же шесть лет назад она оттолкнула меня, чтобы я не стал защищать их, чтобы остался жив и свободен. А я почувствовал себя так, словно опять предавал их. Предавал против воли, потому что изменить что-либо было нельзя. Боль прошибла меня, будто внутри разорвалась молния. Мне казалось, что ничего ужаснее в моей жизни еще не случалось.

— Руари? Руари Конмэл? — Позвал меня хриплый голос из дальней камеры.

Глава 20

— Туал Трэсах? — поразился я и пошел в самый конец подвала.

Старый оборотень, которого я видел несколько лет назад дома, когда отец собирал глав семейств, стоял, держась за решетку и всматриваясь в меня. За нами, навострив уши, следили остальные оборотни. Я чувствовал на себе их взгляды, и кожу от этого продирал мороз.

— Вот уж не ожидал тебя увидеть, парень, — хрипло произнес он. — И уж точно не по ту сторону решетки.

— Пару минут назад я был уверен, что моя семья — единственные оставшиеся оборотни в Ирландии.

— Ты здорово вырос! И одет хорошо. Не узнать. А там твой отец стоит? — спросил Туал, но по его тону я сразу понял, о чем он подумал.

— Фэлан Артегал сбежал отсюда и пришел в мой дом, чтобы отомстить. Он считал, что отец рассказал о задуманном Фэланом людям, но это не так.

— Твой дом? — спросил Туал. — Не дом Мака?

— Мой.

Я подошел вплотную к решетке и Туал почуял.

— Истинная сила Луны… — прошептал он пораженно.

— Я перегрыз Фэлану глотку. И так было бы с любым, кто посмел бы причинить вред моей семье.

— Так что происходит, Руари? Почему вы здесь?

Я коротко рассказал про сделку министра с Мидиром.

— Если бы здесь был Кодекс… — начал было Туал.

— Министр сжег его, — произнес я.

— Тогда все бесполезно, — Туал выпустил решетку и попятился от меня точно так же, как Скаа. — Оставьте нас и уходите.

— Не понимаю, как Кодекс мог бы помочь?

— Не Кодекс, а тот, кто хранил его, Руари.

Через миг я понял.

— Высшее прощение? Но его может дать только…

— В книге были слова присяги.

Теперь я отступил от Туала, испугавшись. А он вдруг расхохотался. Устало и обреченно.

— Уходи, Руари!

— Почему ты решил, что это могу сделать я? Почему ты решил, что это захотят остальные? — воскликнул я и тихо добавил: — Вы… Никто не знает, что происходило все эти годы, что приходилось мне делать, чтобы спасти свою шкуру.

— Потому что ты убил Фэлана Артегала! Остальное не имеет значения, если ты помнишь Кодекс слово в слово! — Туал вгляделся в меня и едва заметно кивнул, словно самому себе, а потом прорычал, зло и торжественно: — Руари Конмэл убил Фэлана Артегала!

Меня словно окатило штормовой волной от поднявшегося опять воя. Я едва не захлебнулся от разлившейся вокруг ненависти и злого торжества. Каждый из оборотней люто ненавидел того, кто погиб от моих клыков. Я смотрел в светящиеся глаза, и меня пронзало током от этих взглядов. Смятение, поднявшееся, как песок в воде, — исчезало, уступая место неизбежной уверенности. Ощутив это, оборотни как один смолкли.

— Что происходит? — окликнул меня министр.

В мертвой тишине я обернулся к Джеку Кейну. Министр смотрел настороженно. Военные, окружавшие его, взяли винтовки на изготовку.

— Я вам отвечу через пару минут, — и снова посмотрел на Туала. — Что он сделал?

— После того, как мы попали сюда, Фэлана Артегала долго держали отдельно, а потом подселили к остальным, в общую камеру. Он заявил, что все должны ему подчиняться. Заставлял убивать людей в военных экспериментах. Мучил, а потом сам убивал оборотней, которые сопротивлялись. Или убивал самых младших, самых беззащитных, чтобы заставить старших выполнять его приказы. Я потерял двух внуков, младшего сына и жену. У меня осталась дочь и еще один сын. Я считал, что лучше всем умереть, чем терпеть это, чем подчиниться ему и опозорить свое имя. Но, глядя на последнее, что у меня осталось, я передумал. Я смотрел на другие семьи и понимал, что надо выжить, чтобы защитить остальных детей и подростков. Многие из них остались без родителей. И кто-то должен был им рассказывать о Кодексе и наших традициях, воспитывать, насколько это было возможно в условиях тюрьмы и издевательств. А однажды Артегала забрали и назад он уже не вернулся. К нам внезапно утратили интерес, рассадили по этим одиночным клеткам.

Я кивнул Туалу и подошел к министру. Но еще раньше пришлось подавить ненависть к Кейну, от которой хотелось растерзать его на мелкие клочки.

— Так что происходит? — спросил он.

— Хотели не остаться в долгу? Вы ведь для этого притащили меня сюда? Но ваша месть не сравнится с моим списком, слишком большим для мести одному человеку. Хотя вы и сожгли Кодекс, я помню его наизусть. Я помню все законы и все имена! Теперь Кодекс — это я. А вам придется сдержать слово и освободить пленников.

— Что⁈ — Джек Кейн посмотрел на меня с неверием. — Нет! Они — дикие звери! Людоеды!

— Вы их сделали таковыми! Но в Кодексе был закон о высшем прощении.

— Что это значит?

— Они станут такими, какими были прежде — незапятнаными.

— Это невозможно!

— Возможно. Если Великая Луна посчитает их достойными прощения.

— Откуда ты это узнаешь?

— Узнаю. И вы тоже это увидите.

Я повернулся к решеткам, принюхался, определяя запахи. Называл имена. И оборотни, приняв человеческое обличье, грязные, измученные, исхудавшие, едва не доведенные до безумия, преклоняли колено. Назвав всех, я стал читать слова древней присяги, и они хором повторяли за мной.

Министр не понимал по гэльски, но догадался, что происходит. По его лицу было видно, что он хочет прервать ритуал, и в тоже время у него была надежда, почти уверенность, что ничего у меня не получится. Он стоял и напряженно ждал.

Когда клятва верности была принесена, оборотни вслед за мной повторили слова о прощении за то, что сделали когда-то против своей воли. На несколько мгновений повисла тишина. Я набрал в легкие воздух и собрался с духом, чтобы произнести последние слова. Слова, от которых зависело столько судеб. Сердце колотилось в висках так сильно, что я почти ничего не слышал.

— Я, Руари Конмэл, избранный вами король, дарую вам высшее прощение. Пусть же Великая Луна прольет на вас свой свет и очистит и разум, и душу, и плоть.

Мне было страшно, я боялся, что сам окажусь недостойным даровать прощение, что все это окажется бесполезным. Что я вновь увижу ненавистную торжествующую усмешку министра. Все остальные затаили дыхание вместе со мной.

Подвал на миг осветила белая вспышка. А потом с потолка стала падать серебристая светящаяся пыль. Она окутывала застывшие и задержавшие дыхание фигуры. Лучи Луны, пробившиеся к нам сквозь толщу здания, становились ярче, озаряя все белым сиянием. Серые бетонные стены подвала словно покрылись искрящимся инеем.

Воздух стал объемным, сияющим и холодным, принеся в духоту темницы свежесть из-под облаков. Оборотни воспрянули духом, поднимались. Кто-то первый тихо засмеялся, избавившись наконец от годов бесконечных мучений, унижений и чудовищных экспериментов.

Я обернулся к министру. Он стоял в лунном свете белый, похожий на привидение.

— Как уже говорил, я бы выбрал семью. Теперь они все — моя семья. И единственное, о чем я вас попрошу, это предоставить им возможность вымыться и дать одежду, чтобы они смогли уйти отсюда с достоинством. И одолжить пассажирский транспорт, если он имеется.

— Это невозможно, — выдавил из себя министр.

Он все еще не мог поверить, что его месть не удалась.

— Они безопасны для людей. Откройте решетки и отпустите их!

Джек Кейн все еще смотрел на окутанные сиянием фигуры. Потом наконец перевел взгляд на меня.

— Нет, — он поднял руку с пистолетом.

— Ты дал слово, Джек! — к нам шагнул Фалви.

— Стой на месте, Финн.

— Вы же не думаете, что антимагическая защита Министерства помешает наказанию Мидира? — спросил О’Шэннон.

— Но вам она колдовать тут помешает, — зло отозвался министр.

— Однако Руари не помешала, — заметил О’Шэннон.

— Да, и поэтому я не могу отпустить ни Хозяина, — Джек стиснул зубы, — ни короля оборотней. Я всю жизнь охотился за ним. А он так ловко, оказывается, скрывался.

— Вы сами меня создали! Только что! — воскликнул я. — Вы и никто более. Ваш собственный страх, ваша паранойя и ваша ненависть!

— Нет, Джек! — Фалви направил на него свой револьвер.

— Ты идиот, Финн, — презрительно отозвался министр. — Идиот и предатель!

— Идиот, — согласился Фалви. — Был бы чуть умнее, давно бы понял, что ты превысил все свои полномочия.

— Опустите пистолет, сержант, — произнес я. — Пусть министр стреляет.

Джек Кейн уставился на меня. Потом увидел в моей руке флейту.

— Пуля убьет тебя еще до того, как ты заиграешь на флейте, — зло усмехнулся он.

— Я не оставлю от вашего министерства камня на камне. А что с вами сделает Мидир за нарушение клятвы, я даже представить не могу.

Кейн облизнул губы, прищурился.

— Нет, Джек! — только и успел выкрикнуть Фалви в грохоте выстрела.

Моя рука с флейтой взлетела вверх. Пуля точно вошла в нутро флейты и словно взорвалась там, выстрелив фонтанчиками серебряной пыли из нотных отверстий. Флейта же издала странный протяжный звук, глубокий, словно раскат грома с перезвоном колокольчиков. По зданию пошла вибрация, по стенам расползлись трещины, как от начавшегося землятресения, кусок стены рухнул. По решеткам зазмеились электрические разряды, и они просто разлетелись на куски, словно были сделаны изо льда.

— Туал, уведи всех отсюда! — крикнул я. — Отец!

Мак, поймав мой взгляд, обнял Лиадан и Раиннон и метнулся прочь. Вслед за ними бежали остальные оборотни. Я поднес флейту к губам. Я сам не знал почему, но заиграл марш Бриана Бору.

Министр и его военные стояли пару мгновений в растерянности. А потом министр выкрикнул приказ открыть огонь.

Пули летели ко мне, как рой серебристых оводов, навстречу им взметнулся вал золотых искр, и пули взрывались в воздухе. Под ногами дрожала земля. Где-то наверху рушились стены ненавистного Министерства. Выстрелы прекратились внезапно, когда магазины опустели. И в этот миг из трещин, из щелей в стенах, полу, потолке вылетели призрачные, светящиеся голубоватым светом тени. Тени тех, кто когда-то был убит по министерскому приказу.

— Я слышал, что раз в сто лет даже палка стреляет, — заметил за моим плечом король Мидир, словно появившейся из ниоткуда.

— Не очень вежливо с вашей стороны, Ваше Величество, называть флейту палкой, — заметил я, прекратив играть.