Кодекс поведения

Глава 4

Ничто не нарушало мерное течение трапезы. Редкие фразы вспыхивали и гасли. Анжевин, за исключением своего единственного меткого замечания, отмалчивалась. Риджуэй был общителен, но знал меру, в то время как Эван все время ударялся в крайности: то чрезмерная открытость, то подавленность, явившиеся закономерным следствием недостатка сна и щедрых возлияний вин пяти сортов. Он любил хорошее вино, но на его месте, пожалуй, следовало немного себя контролировать.

Сейчас не время, Эван. Держа в руке свой послеобеденный стакан минеральной воды со льдом, Джени оставила троих сотрапезников продолжать беседу, или, в случае Анжевин, слушать. Она полюбовалась картиной, висевшей на стене в кабинете Эвана, и остановилась у строгого портрета министра внутренних дел и его покойной жены. У Эвана был усталый, изможденный вид. Форма болталась на нем, как поникшее знамя. Бледность измученного лица Лиссы контрастировала с траурным платьем. У обоих — ни малейшего намека на улыбку.

— Снимок был сделан почти три года назад, вскоре после гибели детей. — Джени не слышала, как подошел Дюриан Риджуэй. Он держал в руке стакан с напитком ярко-розового цвета, который, похоже, содержал едва ли не смертельную дозу спирта. — Мне кажется, с портретом можно было и подождать. Слишком мало времени прошло, У обоих вид — крашe в фоб кладут. Далеко не тот имидж, который стоило бы распространять по всему Содружеству.

Джени бросила взгляд на открытую дверь столовой. Эван разглагольствовал о чем-то и увлеченно жестикулировал, в то время как Анжевин Уайл смотрела на него немигающим взглядом и кивала, как зачарованная. Попалась, глупышка. Эван еще может произвести впечатление, несмотря на годы. Сколько времени прошло, прежде чему меня выработался иммунитет к подобным штучкам.

— Что и говорить, бедная Лисса, очень своевременно… — Риджуэй состроил циничную гримасу. — Я знаю, звучит Грубо, но это всего лишь часть моей работы — наблюдать, следить, замечать то, что его превосходительство упускает из виду. — Он подошел ближе. Усилием воли Джени заставила себя устоять на месте и даже не шевельнулась, когда он задел ее обнаженное плечо. — Ну а вас, мисс Тай, похоже, ждут большие перемены. Рядовая служащая с Гортензии, и вдруг — на корабле правительственного класса. Но кому, как не вам, понимать, что значит старая пословица… — И он быстро проговорил несколько предложений, в которых Джени мало что показалось знакомым, а понятным — и вовсе ничего.

Servir? Servirat? Сто процентов, это жозефанский. Ее предполагаемый родной язык, на котором она не знала ни одного слова.

— Прошу прощения, мистер Риджуэй?

— Вы просите меня повторить, мисс Тай?

— При вашем акценте от этого будет мало пользы.

Он подошел вплотную, прижавшись грудью к ее левой руке — той самой, бесчувственной. Все, что она ощущала, — это давление. Куда лучше Джени чувствовала его горячее дыхание на щеке.

— Раз вы так не поняли, поймете по-другому. Если содержание досье, которое я собираюсь вам передать, станет достоянием гласности, это будет равносильно извержению вулкана. И если что-то случится с бумагами, пока они будут нахолиться в ваших руках, то я не успокоюсь, пока лично не сотру вас в порошок голыми руками.

— Вы излишне эмоциональны, мистер Риджуэй.

— Я с Эваном вот уже пятнадцать лет. Я был предан ему буквально со школьной скамьи. Я не собираюсь стоять в сторонке и смотреть, как он, поддавшись мимолетному капризу, разрушит к чертовой матери все, что так долго строил.

От фруктового перегара Риджуэя Джени стало дурно. Желудок неистово заурчал в знак протеста, но, превозмогая отвращение, она повернулась к нему и посмотрела в его осоловевшие глаза. Судя по всему, Джени не ошиблась, содержимое стакана Риджуэя оказалось достаточно Крепким.

— Если вы хотите сказать мне нечто важное, уважаемый, то не мешало бы дождаться, пока вы немного протрезвеете.

Мутный взгляд Риджуэя мгновенно прояснился. В глазах блеснул злобный огонек.

— Я вам неприятен, мисс Тай. Что ж, я тоже не схожу от вас с ума. Я не считаю, что в операции, которая должна остаться нашим внутренним делом, необходимо ваше участие. — Он отступил на шаг. — Но мы оба знаем, что такое приказ, не так ли? Смысл жизни в служении делу, вот что я вам говорил и вот чего вы не поняли. Приношу извинения за свой акцент. — Он прошел к экспозиционному боксу, приглашая Джени следовать за собой. — Но сейчас, я надеюсь, мы поняли друг друга. У идомени есть один подходящий термин — достойный враг. Отныне давайте считать друг друга достойными врагами.

— В таком случае нам придется пройти специальную церемонию, — сказала Джени, — чтобы объявить себя таковыми. Сначала — жертвоприношение, а потом ритуальное сражение до первой крови.

Риджуэй презрительно усмехнулся.

— Это вызов, Риза? Я подумаю над вашим предложением. Все-таки ритуал несколько… необычный для нашей культуры. — Он задумчиво потрогал сверкающую перламутром ракушку. — А как вам мисс Уайл? Вся в отца.

— Она как большинство инспекторов. Несколько угловата. Не мешало бы пообтереться немного.

Риджуэй криво усмехнулся.

— Пообтереться, — передразнил он ее. — И дня не проходит, чтобы мне не приходилось давить желание вздуть ее как следует. Но я делаю снисхождение ради ее происхождения и воспитания. — Риджуэй вернул ракушку на место. — Вы, конечно, слышали о ее отце?

— О Хэнсене?

— Да, одном из шести представителей нашей расы, которому удалось окончить Академию в Рота Шера. Одном из шести избранных, кому посчастливилось изучать делопроизводство среди народа, доведшего его до совершенства. Такая честь! — Джени послышались нотки зависти в голосе Риджуэя: — А потом началась эта война, будь она проклята. И нужно ему было сунуть свой нос в эти разборки. Стольким пожертвовать!

Джени стоило больших усилий контролировать свой голос.

— Я слышала, что он был дружен с предводителями Лоумро. Он знал Винша. Мне кажется, он не мог поступить иначе, не мог оставить их в беде.

— Он всего лишь пытался помочь, но разрушитель все равно нашел дом, где он был, и дом все равно рухнул, и он все равно погиб. — Риджуэй подтолкнул экспозиционный бокс к центру стола. Джени поежилась от скрежета металла по полированной поверхности.

— Но идомени вернулись, — сказала она, — и вам придется с ними работать. Как вы будете с этим мириться?

— А никак, — слишком быстро ответил Риджуэй. Но у меня есть прекрасная возможность пробудить в дочери человека, перед которым я преклоняюсь, желание быть достойной своего отца. — Голос Риджуэя звучал почти благоговейно. — Хэнсен был не просто одним из шести, он был Первым из Шести. С ними обращались, как с идомени, их постоянно проверяли, прессинг не ослабевал ни на минуту, но он всегда был на высоте. Он был лучшим из них. — Риджуэй вздохнул. — Боюсь, что Анжевин придется нелегко. Ей предстоит выкарабкаться из-под обломков, под которыми был похоронен ее отец.

Джени повела плечами, пытаясь сбросить напряжение.

— Полагаю, — медленно проговорила она, — проблема этой девушки отчасти состоит в том, что люди слишком многого от нее ждут, если это и в самом деле проблема.

— Да, это так, — с готовностью закивал Риджуэй. По всей видимости, его детектор сарказма дал сбой под воздействием этилового спирта. — Мы можем сделать лишь то, что в наших силах. В конце концов, все зависит от нее. Но чудес не бывает, и если человек не в состоянии справиться с задачей, то, чего от него ждут окружающие, не имеет никакого значения. — Риджуэй пренебрежительно улыбнулся. Похоже, его синтезатор сарказма функционировал безупречно. — И коль скоро речь зашла о наших задачах, то почему бы нам не покончить с этим делом? Вы отдаете себе отчет в важности бумаг, которые я собираюсь вам передать?

— Вполне. — Джени мысленно сосчитала до десяти. — Вы передаете мне компрометирующие сведения, имеющие отношение к расследованию гибели Лиссы ван Рютер, пикантные подробности личной жизни его превосходительства.

— Вот именно, и что касается этих деталей, то они в состоянии шокировать даже такого черствого человека, как вы, мисс Тай. Мы не знаем, что известно о нас Его Величеству Содружеству — до тех пор, пока не бывает слишком поздно. Прошу вас. — И Риджуэй взял Джени под руку.

Когда они прошли в столовую, Анжевин буквально подскочила им навстречу.

— Его превосходительство такое мне рассказал! Я теперь знаю все про идомени! — Но ее энтузиазм тут же угас, стоило ей встретить взгляд Риджуэя. Девушка прошла к буфету и, порывшись в большой кожаной сумке, извлекла из нее кипу бумаг и три футляра. Два маленьких, с ладонь, и третий, гораздо больших размеров.

Тем временем Риджуэй сходил за кейсом и поставил его на обеденном столе. Эван посвежел и был радостно возбужден от того, что заставил глаза девушки так светиться. Усевшись на подлокотник кресла, он одарил Джени снисходительно-усталой улыбкой.

Улыбка померкла, когда он увидел, что делает Риджуэй.

Ты ведь сам хотел этого, Эван. Джени извлекла из-под стула сумку, привычным жестом расстегнула ее и, в свою очередь, вынула небольшой потертый футляр. В конце концов, что может случиться? Джени знала ответ на этот вопрос, но старалась о нем не думать.

Если имеешь дело с секретными бумагами, нужно быть готовым к любым осложнениям в любую минуту. Но передача права владения была одной из самых простых процедур. Пока Анжевин раскладывала бланки, которые они должны были заполнить, Риджуэй подготовился к перепрограммированию сенсорных замков кейса и введению в них отпечатков Джени.

Разумеется, сначала ему придется отсканировать ее ладони и сетчатку глаза, а затем произвести сверку с различными базами данных, имеющимися на любом корабле правительственного класса: уголовной, служебной, медицинской — обычная формальность. И все это понимали. База данных просто пополнится еще одним файлом, который, подобно остальным, будет ожидать своего часа до следующей проверки.

Риджуэй деловито извлек из самого большого футляра свой сканер, установил его и активизировал.

Краем глаза Джени заметила беспокойное ерзанье Эвана. Она улыбнулась, к великому разочарованию Риджуэя, уверенно шагнула в зону действия сканера и выставила вперед ладони.

Отпечатки-то пальцев совсем другие, а? Да и сетчатка тоже. Врачи, которые буквально заново ее собрали, оказались весьма дальновидными. Джени видела, как на нижней панели сканера запульсировал яркий желтый огонек. Прибор некоторое время шумел, а затем его дисплей очистился и засветился ровным зеленым светом.

— Теперь ты доволен, Дюриан? — спросил Эван с благородной печалью в голосе — прием, совершенствовавшийся и передававшийся из поколения в поколение членами Семьи.

Я всего лишь следую инструкции, Эв, — ответил Риджуэй, упаковывая сканер обратно в футляр. — Береженого Бог бережет.

Стержнем с ультрафиолетовым излучателем он открыл доступ к контрольной панели кейса, дождался, когда Джени положит на сенсорную пластинку свои ладони, и зафиксировал полученные показания. Теперь единственный ключ от кейса — отпечаток ладони Джени.

Как в старые добрые времена. Джени бросила взгляд на Эвана, который тут же отвел глаза. Она в свою очередь вынула из треснувшего Пластикового футляра свой сканер. Это овальной формы устройство содержало помещенные в специальный физиологический раствор клетки головного мозга Джени, Посредством искусственных нервных окончаний соединенные с информационными платами. В устройстве хранилась информация, позволявшая его владельцу ориентироваться в документальном архиве. Этакие мозги в коробочке. Сколько же времени прошло с тех пор, как Джени в последний раз использовала свой сканер по назначению? Вот так, имея дело с себе равными, во время официальной передачи документов на правительственном уровне?

Быстрым движением Джени смахнула с поверхности сканера соринки. Прибор находился в обращении вот уже двадцать лет. Понятное дело, что его овальный, пяти сантиметров в толщину, корпус, выглядел не намного лучше, чем сам футляр. Его полированная поверхность покрылась сеточкой мельчайших царапин. На сенсорной панели управления несколько пластинок с надписями и вовсе отлетело. Джени осмотрела разъем для введения питательного раствора. Рыбного запаха, говорящего о протекании отработанного раствора, не было. Джени трудно было назвать образцовой хозяйкой, и такое протекание, хоть и редко, но все же случалось. Ситуация не из приятных. Если бы Риджуэй заподозрил, что она, как служащая, не следит за своим снаряжением, то пиши пропало, не видать ей документов, как своих ушей.

Риджуэй перевел взгляд от своего безукоризненного сканера, который он хранил в черепаховом футляре, на прибор Джени.

— Мисс Тай, такими вещами нельзя пренебрегать, это ваша визитная карточка.

Джени пожала плечами.

— Знаете ли, мистер Риджуэй, в некоторых местах, где мне доводилось жить, я столкнулась с одной проблемой: если у тебя есть красивая вещь, найдется и тот, кто пожелает ее присвоить. Зачем подставляться там, где этого можно избежать? — Джени подключила свой прибор, — дождалась, пока дисплей полностью активизируется, и аккуратно провела им по поверхности одного из трех бланков.

Специальные сенсоры, расположенные на нижней поверхности сканера, оценили поверхность бумаги, проанализировали состав чернил и сплавов, содержащихся в декоративной рамочке документа, считали информацию с микроплат, встроенных в текстуру бумаги. Не хватает разве что фазы Луны на день его изготовления. Настолько подробна была информация, сообщенная о документе ее сканером, который, в свою очередь, сравнит полученную информацию с данными, хранящимися в его собственных микроплатах и клетках.

По дисплею побежали ярко-зеленые идентификационные полосы.

— Это действующая форма бланка министерства внутренних дел для акта смены владельца. Здесь все в порядке, — сказала Джени, обращаясь к Риджуэю. Не обращая внимания на его сердитый взгляд, она подписала документ и перешла к следующему, в то время как Анжевин и Риджуэй приступили к заполнению своей порции в первом. После того как все три бланка были заполнены, каждый из них взял по одному экземпляру. Свой Джени засунула в сумку, а два других Анжевин сложила обратно в кожаный чехол.

— Неужели все? — простонал Эван. — Не знаю, сейчас, наверное, ни один вопрос, даже самый пустяковый, невозможно решить быстро, по-деловому. — Он говорил скучающим тоном, но на лице отразилось облегчение человека, наконец победившего жестокую горячку.

— Да, Эв. Теперь можно отправляться в постель, — ответил Риджуэй, упаковывая сканер обратно в футляр. Он сопроводил свою двусмысленную фразочку наигранной улыбкой, которая, надо сказать, была слабым противовесом тщательно скрываемому раздражению. — Мы сойдем послезавтра во второй половине дня на Падишахе, — сказал он, обращаясь к Джени. — Если в дальнейшем вам потребуется наша помощь, свяжитесь с нами через центральную станцию. Мм сделаем все, что будет в наших силах. — Он в очередной раз оценивающе-неприязненно посмотрел на сканер Джени. — И все-таки ваш прибор не мешало бы привести в надлежащий вид.

Проходя мимо Джени, Анжевин впервые взглянула на не с некоторым подобием улыбки. Кивнув в сторону поношен ного футляра, она сказала:.

— Потерся малость. Джени кивнула:

— Да, трения, знаете ли, всякие… Анжевин хотела было что-то добавить, но Риджуэй подхватил ее под руку и повел к выходу.

— До завтра, Эв, — сказал он уже в дверях. — Всего доброго вам, мисс Тай. Вы не забудете, о чем мы с вами говорили?

— Успели поцапаться? — спросил Эван, когда раздвижные двери закрылись. — Можешь не объяснять. Дюриан есть Дюриан. — Он устало опустился в кресло и провел ладонью по лицу. Даже в мягком свете галогеновых ламп было видно, как он бледен. — Не обижайся на него, Джен. Он ужасно за меня переживает, не говоря уже об этих документах.

— А ты не переживаешь?

— Я не знаю, как ты будешь ко мне относиться, когда прочтешь их, но у меня не было выхода. Кроме того, я тебе доверяю. — Несколько мгновений он смотрел на Джени ничего не выражающим взглядом, затем указал на стул, стоявший напротив, приглашая ее сесть.

— Дюриан уже сказал, что через два дня мы будем на Падишахе. Они с Анжевин пересядут на служебный курьерский и будут дома неделей раньше «Арапаго». — Эван глубоко вздохнул. — Я должен лететь с ними. Элиас снова пытается поднять вопрос об отделении колоний. Вкупе с представителями других планет Внешнего Круга, ему удалось втянуть в скандал Петлю Ювелиров. Это говорит о том, что в деле замешаны немалые деньги и большая власть. Центристы нуждаются в моей поддержке.

Джени молчала. Она не сводила взгляда с рук Эвана. Этому приему она научилась еще много лет назад, когда они были вместе. Сейчас его руки покоились на коленях. Никакого подергивания за рукав, рассматривания ногтей. Либо он был совершенно искренним, либо за эти годы научился лгать.

— Я хотел сказать тебе еще несколько дней назад, но подумал, что это может стать для тебя лишь очередным предлогом для отказа. А сейчас я хочу, чтобы ты поняла: я не могу иначе, я должен.

— Ты лишил меня дома, отрезал все пути к отступлению, а теперь говоришь, что собираешься бросить меня одну среди чужих на целых пять недель?

Эван поморщился.

— Как ты можешь называть Вэйлен домом? И потом, ты вовсе не нуждаешься в путях отступления. — В его глазах сверкнула озорная искорка. — К тому же меня больше беспокоят эти самые чужие. Боюсь, у них с тобой будет больше проблем, чем у тебя с ними. — Внезапно выражение лица Эвана резко изменилось. Он посмотрел на Джени почти смущенно, словно недоумевая, как он мог оказаться в такой ситуации. Это выражение Джени помнила с момента их первой встречи. — Я очень хотел бы остаться, — коротко сказал он.

Ну что ты так на меня смотришь? Не надо бы тебе так на меня смотреть. Джени попыталась незаметно одернуть платье. Напрасно, тонкий шелк тут же вернулся на место и прилип к ней, как вторая кожа.

— Может, это к лучшему. Мне будет легче работать, если ты не будешь путаться под ногами, — сказала она, украдкой взглянув на Эвана. В вечернем костюме он чувствовал себя так же непринужденно, как другие могли чувствовать себя в обычной спецовке. И сейчас, в этом небрежно расстегнутом официальном пиджаке, он казался таким привлекательным. Ты все еще самый красивый мужчина из всех, кого я знала. К тому же у него довольно веские причины воспользоваться любыми доступными средствами, лишь бы заставить ее почувствовать себя в полной безопасности. И если случится так, что для этого ему придется лечь с ней в постель, он пойдет на это не задумываясь. Неисправимый прагматик?

Хотя она несправедлива к нему. За исключением того короткого разговора в туалетной на Амсуне, он ни словом н обмолвился об их прошлом, ни разу не упрекнул ее в разрыве. То, что он сейчас строит ей глазки, не в счет. Это результат сытной еды и обильных возлияний спиртного. А значит, ее собственные грешные мысли тоже не считаются. Слава Богу.

— По мнению центристов, — сказала она наконец, — уйдет немало времени, пока колонии поднимутся и обретут полную независимость. Если верить прогнозам, на это потребуется от десяти до ста лет. Но я, как житель колоний, не думаю, что мы нуждаемся в опеке.

Если Эван и заметил внезапную холодность Джени, он скрыл это под маской сосредоточенной задумчивости.

— Все эти болтуны кучкуются вокруг группы, возглавляемой Улановой. Они знают, как делать бизнес, но возглавить правительство совершенно не способны. Они нуждаются в ее помощи, и она им поможет, не сомневайтесь — ровно настолько, чтобы они могли удержаться на поверхности и при первой же необходимости снова звать ее на помощь. Какая же это независимость?

— Быть может, для начала этого будет вполне достаточно?

— Ты не знаешь Анаис, Джен. Стоит ей запустить коготки в их структуру власти, она уже ни за что не отцепится. Она не успокоится до тех пор, пока не станет членом парламента своего собственного маленького Содружества.

— Забавно, что она не пытается попробовать свои силы в околоземном правительстве, — заметила Джени. — Она отдает себе отчет в том, что вы достаточно изолированы в отношении межпланетных путей сообщения. За все эти годы вы превратились в административное здание планетарных масштабов. Вы не представляете ни производственного, ни торгового интереса. Колонии — вот где крутятся деньги. По сравнению с ними у вас полный застой.

Эван улыбнулся.

— Что это за пренебрежительное «вы», «вас»? — Он откинулся на спинку кресла и скрестил пальцы на затылке. — Ты сердишься? За то, что я сразу не сказал?

Джени пожала плечом, заодно поправляя бретельку. Та тут же сползла обратно.

— Немного.

— Я буду ждать тебя в Чикаго. Ты ведь дашь о себе знать, а?

— Непременно.

Эван поднял глаза к потолку и медленно выдохнул:

— Ну, спасибо. Теперь я могу спать спокойно. — Он зевнул. — Ты, главное, не бойся, тебе ничто не угрожает.

— Как знать.

— Я ведь буду там, ты можешь рассчитывать на мою помощь. — Эван замолчал, словно задумавшись о чем-то. Вдруг в его глазах блеснул озорной огонек, и он рассмеялся. — Пока тебя не было, Дюриан мне все уши прожужжал, рассказывая о твоем Тсеше. Старику на месте не сидится. Из-за него недели две назад скандален разгорелся. Он взял посольский трехскоростной, просто чтобы прокатиться, представляешь? А никто и не знал, что он умеет водить. И когда контрольные посты идомени его засекли, он был аж в Миннеаполисе. Естественно, старика препроводили обратно в Чикаго. Об этом случае до сих пор на каждом углу говорят. А антиидоменистам только того и надо: как это так, сам посол разъезжает по провинции без сопровождения.

Джени заулыбалась:

— Теперь ты понимаешь! Похоже, он совсем не изменился. Знаешь, что он делал в Рота Шера? Гримировался под человека. Он даже на несколько дней устроился работать экскурсоводом. А никому и в голову не пришло, клиенты то и дело спрашивали, из какой он колонии.

— Вот черт, я и забыл об этом его хобби. Еще одна головная боль. Просто класс, — страдальчески проговорил Эван, а потом вдруг его взгляд стал мечтательно-задумчивым, и с ностальгической ноткой в голосе он добавил: — Так странно называть его Тсешей. Ведь мы привыкли звать его Немой. В мыслях я все еще так его и называю. А ведь ты ему нравилась, — ревниво взглянув на Джени, заметил Эван.

— Вот еще.

— Ты была для него не такой, как все.

— Ну-ну.

— И у него насчет тебя были серьезные планы.

— Эван, если хочешь что-то сказать, говори прямо.

— Ну, ну. Могу я немного поворчать? Я просто устал… — И слишком много выпил.

— М-м-м… — Его взгляд остановился на Джени. — Как ты себя чувствуешь? — с тревогой в голосе спросил он.

— Хорошо.

— Ты уверена? Ты неважно выглядишь.

Джени помяла живот. В желудке ощущалась неприятная тяжесть.

— Не волнуйся, я просто немного переела.

— Ты знаешь, у нас на Внешнем Круге за последние несколько лет было две вирусные эпидемии, какие-то новые вирусы. Может, тебе лучше показаться врачу?

— НЕТ!

Эван поднял руки.

— Все-все, сдаюсь. Простите за назойливость. — Он с трудом поднялся на ноги, взял у Джени сумку и кейс. — Как тебе твое гнездышко, надеюсь, понравилось? А вещи?

— Размеры не те.

— В самом деле? — Он обошел Джени, оценивающе рассматривая ее наряд. — Я старался, как мог. Взял мерки из твоего старого удостоверения и отнес их своей портнихе. Она редко ошибается.

— Она не сделала припуски на время.

— Не согласен. Платье сидит на тебе прекрасно. — Он тронул ее за подбородок. — Оно тебе очень к лицу. — Рука медленно поднялась по щеке. — Я уже начал к нему привыкать. Твой стиль, настоящая «королева Нила». — После секундного колебания он подошел к Джени и осторожно привлек ее к себе, словно боясь, что она его оттолкнет. — Все будет хорошо, вот увидишь. — Джени услышала знакомый запах одеколона, того самого, с ароматом луговых трав. Он ей так нравился. Вопреки собственному желанию, она все же высвободилась из объятий Эвана и исчезла за дверью прежде, чем он успел пожелать ей спокойной ночи. Возвращаясь к себе, она испытывала такое облегчение, словно только что прошла по минному полю.

Соблюдай дистанцию, дорогая. Ей не хотелось признаваться себе в том, что ей было хорошо рядом с Эваном, тем Эваном, который знал прежнюю Джени Килиан, понимал ее лучше, чем она сама. И насколько она могла судить, она все еще была ему небезразлична. Много времени не понадобится, чтобы снова привыкнуть к приятным вечерам, задушевным беседам… Со всеми вытекающими отсюда последствиями. Не успеет она оглянуться, как окажется связанной по рукам и ногам, и когда придет время все бросить и исчезнуть, ей будет Трудно совладать с сомнениями и страхом, думая о том, чего она себя лишает. Нет, я не могу себе позволить расслабиться. Особенно сейчас, когда за каждым ее шагом следит Риджуэй. Джени повернула за угол как раз вовремя, чтобы заметить, как ее знакомый стюард выходил из ее каюты.

— Мэм? — Он нервно провел по волосам, убирая с покрытого испариной лба упавшую прядь. — Тут у нас небольшие неполадки в системе контроля климата. Службу окружающей среды я в известность уже поставил, но неисправность может быть устранена только во время стоянки на Пади.

— О Боже! — Джени устало прислонилась к стене. Она скользнула глазами по нашивке на левом нагрудном кармане стюарда, на которой было указано его имя. — Мистер Остерн, можно подождать с этим до утра?

— Не беспокойтесь, мэм, пока все работает нормально. — Остерн протянул ей пульт дистанционного управления. — Смотрите, я тут приладил временный переходничок. — Глаза светились мальчишеской гордостью. Смотри, мама, какой я молодец!

Джени взяла пульт с осторожностью человека, давным-давно усвоившего одну простую вещь: в жизни не существует такого понятия, как «бесплатно». Она снова посмотрела на Остерна, переводя взгляд с его ослепительной улыбки на глаза — темно-карие, шоколадного оттенка. В норме — цвет теплый. И если такие глаза кажутся холодными, значит, холод исходит откуда-то изнутри.

У стюарда были холодные карие глаза.

— Хотите, я покажу, как он работает? — В голосе Остерна, приятном теноре, все еще звучали мальчишеские нотки, но цепкий взгляд, который он бросил на кейс с документами, прибавил ему пару десятков лет.

— Нет необходимости, мистер Остерн, я справлюсь. — Джени изящно приподняла кейс и, держа его перед собой обеими руками, лучезарно улыбнулась, обошла стюарда и прошла к себе.

— Вы уверены, мэм? Я…

— Спасибо, — отрезала Джени, и дверь номера, скользнув, закрылась, — надеюсь, я сумею во всем разобраться.

Не проходя в комнату, Джени принюхалась. Воздух казался пыльным, слышался едва уловимый запах металла. Можно подумать, вентиляционный блок и вправду накрылся. Джени сняла туфли. Наслаждаясь каждым шагом, она прошла на середину комнаты й опустилась на колени. Она Положила перед собой пульт, врученный Остерном, и изо всех сил стукнула по прибору каблуком зажатой В руке босоножки.

Осколки полетели в утилизатор, а Джени вернулась в комнату и раскрыла сумку. Бинокль в сторону, запчасти от сканера тоже, сломанные стержни с ультрафиолетовыми наконечниками, треснувшие сенсорные пластины и прочий хлам — все не то. Наконец Джени добралась до двойного дна, внутри которого лежал ее пистолет и приборы личной защиты.

Сенсор был очень похож на ультрафиолетовый стержень, только на его конце мигал не голубой огонек, а желтый, да и стоил он намного дороже, чем подобные приборы, приобретаемые обычным путем. Каждый делает свое дело. Вот и она должна позаботиться о том, чтобы довести до конца свое.

Джени включила прибор. Держа его перед собой как фонарик, она обошла гостиную. Если бы я была насекомым, жучком, где бы я спряталась?

На то, чтобы обнаружить жучок, ушло добрых полчаса. Он был установлен в спальне, на панели температурного контроля. Остерн взял на себя слишком много, установив его здесь, и более того, вручив Джени пульт управления к нему, чтобы она сама же могла его активизировать. Она завернула крошечный пластиковый цилиндр в клочок неэлектризующейся хлопчатобумажной ткани и похоронила его в глубинах сумки среди прочей дребедени. Это было обычное прослушивающее устройство, а вовсе не записывающий микромонитор. В этом плане Остерн ее разочаровал. Человек с таким взглядом мог бы сподобиться на нечто посерьезнее.

Для пущей уверенности Джени осмотрела весь номер еще раз. Убедившись, что она сделала все для обеспечения своей неприкосновенности во время корабельной ночи, Джени разделась. Желудок разболелся всерьез, кожа стала липкой и грязной. Джени отправилась в душ, чтобы смыть с себя въевшийся запах пищи, а заодно и согреться. Она стояла под горячими струями до тех пор, пока на мониторе не появилась предупреждающая надпись о скором отключении. Затем Джени медленно вытерлась, не переставая думать об одном знакомом из гаража. У того тоже были проблемы с желудком: тошнота, потливость.

Меньше всего я сейчас нуждаюсь в личном ознакомлении с особенностями воздействия на организм новейшего колониального вируса. В последние несколько лет эпидемии носили сходный характер. От одной планеты к другой симптоматика отличалась, но во всех известных Джени случаях инфекция приводила к длительной госпитализации и к пространным разглагольствованиям медиков насчёт мутирующих вирусов. Ну уж нет, она сыта по горло врачами и их таблетками, впечатлений на всю оставшуюся жизнь хватит. Что бы это ни было, она справится с болезнью сама.

Джени поплелась в спальню извлекла из одного из многочисленных выдвижных ящиков свою футболку с эмблемой Службы. Двадцать лет прошло, а белый поликоттон все еще выглядел новым. Я помню, когда я тебя получила. Джени натянула через голову ставшую мягкой от продолжительной носки футболку. Я только-только окончила школу офицеров и была этакой девочкой, смотрящей на мир широко раскрытыми глазами. Джени улыбнулась. Что ж, есть ив ее жизни приятные воспоминания.

Один из Шести — Золотые Уста, Вторая — Глаза и Уши.

— Знания и умственные способности здесь ни при чем, дорогой Риджуэй, — объяснила Джени, обращаясь к мебели. — Тогда, много лет назад, мы были молоды и полны сил. Вот и придумали себе игру, чтобы не сорвало крышу от бьющей через край энергии.

Третий и Четвертый — руки, подобные лучам света, Пятый и Шестой — сила Земли. У каждого из них был свой способ вызвать к себе особый интерес администраторов академии Лоумро. У Сенны и Сайи были их «руки, подобные лучам света», их музыкальный талант, за что рожденные в секте идомени их очень высоко оценили. «Земная сила» Аритона и Навара имела отношение к их происхождению из Рода.

— Но Хэнсен был Посланцем, — сказала Джени, подчеркнув всю значимость этих слов встряхиванием покрывала. Среди большинства сект идомени рыжие волосы встречались очень редко, красный со всеми его оттенками был для них священным цветом, и они верили, что человек, одаренный такой чертой, чрезвычайно и многогранно талантлив. Стоило подняться какой-нибудь заварухе, и Хэнсена всегда звали на помощь, чтобы утихомирить недовольных.

— А он всюду брал меня с собой. — Ту самую Килиан с ее удивительной способностью понимать и чувствовать языки и жесты идомени, а также с ее умением сливаться с толпой. Я буду выступать, всегда говорил ей Хэнси, а твоя задача — наблюдать.

— Вот уж в чем, в чем, а в наблюдательности мне не откажешь. — Джени забралась в постель, поставив рядом сумку и кейс с документами. Она вскрыла кейс, вынула из него несколько черных папок и разложила перед собой на одеяле. Затем активизировала сканер. Несмотря на свою внешнюю непрезентабельность, это был настоящий прибор, изготовленный идомени. Он был торжественно вручен Джени по окончании Академии существом, которое сейчас называло себя Тсешей. Тогда, как и сейчас, он был религиозным лидером своей секты и занимал должность главного миротворца. Его подданные весьма неприязненно относились к инородцам, но, пользуясь несгибаемым авторитетом, он убедил свой законопослушный народ в том, что люди должны быть допущены к обучению в Академии вместе с ними, что они должны вместе работать и вместе жить, если только изоляцию в анклаве, в двух километрах от окраин Рота Шера можно было назвать «жить вместе».

В Академии, отличавшейся чрезвычайно строгой дисциплиной и необычайно высокими требованиями к студентам, обучалось несколько десятков человек, но признание получили лишь шестеро во главе с Джени Килиан и Хэнсеном Уайлом.

Она не припоминала, чтобы кто-то им завидовал, напротив, однокурсники были счастливы, что они с Хэнсеном отвлекали на себя основное внимание Немы и являлись главными участниками его сумасбродных предприятий. К вящему удовольствию Хэнсена, Джени называла Нему призраком смерти, носящимся по делам. Шутки шутками, но после всего, через что он заставил их пройти, они казались себе избранными.

И вот он вернулся. И если верить Эвану, причиняет немало хлопот. Но если ты думаешь, что все, чего ему хотелось, — это просто прокатиться по окрестностям, то мне придется тебя огорчить.

Джени взяла в руки папку, вскрыла пломбу, пробежала глазами по содержанию отчета о внутренних расходах и приступила к сканированию. Как и все эти годы, прибор работал безупречно.

— Если у вас, мистер Риджуэй, возникнет желание сравнить свой сканер с моим, вы только скажите.

С этими словами Вторая из Шести, Зрение и Слух, принялась за работу.