Когда двое молчат

3

— Предупреждаю, у меня бардак, — заявила Олли, включив свет в прихожей. — Я частенько работаю дома, да и Рэдди — далеко не самый аккуратный пес.

— Очень м-мило, — клацая зубами, отозвался Сирил и огляделся по сторонам.

Прихожая была завалена и заставлена самыми разнообразными предметами: в одном углу стоял старенький принтер, настолько допотопный, что Сирил даже не смог припомнить, в каком году выпускали такую громоздкую технику, в другом — красовалось одинокое автомобильное колесо, выполнявшее, по всей видимости, функции пуфика.

Накренившаяся, подобно дереву в грозовую ночь, вешалка, стоявшая рядом с входной дверью, служила пристанищем для двух курток: небольшой черной кожаной и джинсовой, утыканной серебристыми заклепками. Третью — тонкую куртку из синего вельвета — Олли, войдя, тоже водрузила на нее.

Встретивший их еще у самого порога пес радостно лаял, приветствуя хозяйку, и неодобрительно поглядывал на мокрого и дрожащего гостя.

— Рэдди, тоже рада тебя видеть. — Олли приласкала собаку и вопросительно посмотрела на Сирила. — Ну что вы стоите? Раздевайтесь немедленно!

— Что, прямо здесь? — недоуменно покосился на нее Сирил.

— Нет, конечно. Снимайте обувь и проходите в комнату, ту, что слева от коридора. Там моя спальня… Не беспокойтесь, я не собираюсь тащить вас в постель прямо с порога. Вы можете спокойно снять свои вещи, а я придумаю, во что вас нарядить, пока они будут сохнуть.

— Надеюсь, придумаете, — кисло улыбнулся Сирил. — Не очень-то хочется щеголять по вашей квартире в мокрых трусах.

Олли бросила на него короткий и выразительный взгляд, явно намекающий, что ему лучше поторопиться.

— Иду уже, — буркнул он и, стащив с себя ботинки, направился в указанную комнату.

В спальне царил едва ли меньший кавардак, чем в прихожей. Страшно было предположить, что творилось в гостиной и на кухне…

Господи, да это какая-то холостяцкая берлога! — подумал Сирил, стаскивая с себя мокрый пиджак. Неужели девушка может жить в такой квартире? Впрочем, эта может… Похоже, в мире очень мало вещей, на которые не способна Олли Дангл…

Сирил остался в одних трусах и майке, и ему начало казаться, что его кожа — поле битвы маленьких, но очень кусачих муравьев. Оставалось только надеяться, что Олли Дангл со своей рассеянностью не забыла о нем и скоро принесет ему что-нибудь из одежды.

Олли действительно принесла кое-что. Вот только назвать это одеждой у Сирила не поворачивался язык. Она сжимала в руках нечто длинное и махровое, похожее на шкуру голубого кролика. Сирил никогда не видел голубых кроликов, но был уверен в том, что если бы они существовали, их шкурки выглядели бы именно так.

— Что это? — ужаснулся Сирил.

— Не бойтесь, не укусит, — улыбнулась Олли. — Это всего лишь мой халат.

— Ваш халат? Вы что, хотите сказать, что я буду щеголять в вашем халате?

— Увы, больше щеголять не в чем, — покачала головой Олли. — Если бы у меня был муж, я бы дала вам его вещи. Но мужа у меня нет.

— Думаю, если бы у вас был муж, я бы вряд ли оказался в таком дурацком положении, — хмыкнул Сирил, забирая у нее шкуру голубого кролика.

— Как знать, — пожала она плечами. — Сами говорили, что я не люблю делать все так, как другие.

— Действительно, с вас сталось бы… — Он покачал головой. — А теперь, может, выйдете и дадите мне переодеться?

— О, конечно. Извините, не хотела вас смущать. Давайте свои вещи, я попытаюсь их высушить.

Облачившись в шкурку голубого кролика, Сирил заглянул в зеркало, встроенное в небольшой стенной шкаф.

— Я великолепен, — хмыкнул он, разглядывая свое отражение. — Куда до меня Эдди с его обаянием…

— Эй, вы там что, застряли? — донесся до него голос Олли. — Пояс завязать не можете?

Сирил мрачно покачал головой и вышел из спальни. Весь вечер он не только вел себя как идиот, но и выглядел как идиот… Впрочем, он же добился, чего хотел: Олли Дангл не просто провела с ним время, она пригласила его к себе домой и нарядила в свой халат. Смех, да и только… Видел бы его Эдди… Видела бы его мать… Уж она-то точно решила бы, что ее дорогой сынуля спятил…

— По-моему, вам очень идет, — сообщила Олли Сирилу, когда он заглянул на кухню. Тот собрался было возмутиться такой наглой лестью, но она расхохоталась.

— Надо было остаться в мокром костюме, — досадливо сказал Сирил. — Пускай бы и простыл, но по крайней мере не выглядел бы клоуном.

— Боитесь показаться смешным? — посерьезнев, полюбопытствовала Олли.

— А вы разве нет?

— Знаете, я так часто попадала в нелепые ситуации, что, пожалуй, к этому привыкла. Почти. Но иногда меня тоже это бесит.

— А меня — всегда, — ответил Сирил. — Ну, почти всегда… Если только смеются не по-доброму.

— Хотите сказать, я смеялась над вами по-злому? — поинтересовалась Олли, залив кипяток в кружку, на дне которой заплескалось какое-то странное зелье.

— Хочу надеяться, что нет, — пробормотал Сирил, с подозрением наблюдая за ее действиями. — Что это вы там варите?

— Колдовское зелье, — не моргнув и глазом, ответила она. — Надумала опоить вас, чтобы полететь вместе с вами на ведьмовский шабаш…

— Милая шутка, — не очень-то весело усмехнулся он. — И все-таки?

— Я же говорила: бабушкин противопростудный отвар. Не бойтесь, в нем только травы и немного алкоголя. Через полчаса он будет готов, а я пока прогуляюсь с Рэдди.

— Вы что, оставите меня одного?

— У меня есть основания этого не делать? — Олли перемешала «колдовское зелье» маленькой ложкой и накрыла его керамической крышечкой. — Если вы задумали меня ограбить, я, конечно, останусь. Но что-то мне подсказывает, что вам это ни к чему… Да и брать у меня нечего.

— Да ну вас, — махнул рукой Сирил. — Просто мне не очень-то уютно оставаться одному в чужом доме. Странно, правда?

— Вам будет куда более неуютно в моем доме, если Рэдди сделает свои дела где-нибудь на ковре в гостиной, — сообщила Олли и направилась в коридор. — Можете включить телевизор! — донеслось до Сирила. — Или книгу почитать! Библиотека — в гостиной!

Читать у Сирила не было ни малейшего настроения, хотя библиотеку он все-таки осмотрел. Книг у Олли было много — судя по всему, куда больше, чем вещей, — и многие показались ему довольно любопытными. Он обнаружил несколько книг по психологии и не без интереса пролистал одну из них.

Интересно, она все это читала? Впрочем, Сирилу показалось, она не из тех, кто покупает вещи и книги лишь для того, чтобы они украшали полки.

Осмотрев библиотеку, он включил телевизор и покосился на часы. Полчаса, заявленные Олли, уже истекли, и он почувствовал, что начинает беспокоиться. С этой девушкой может случиться все, что угодно. А он сидит у нее дома в нелепой шкурке голубого кролика, и ему остается только смотреть на часы и надеяться, что она вернется.

Вспомнив, что обещал матери поужинать у нее, Сирил принялся искать телефон. Обнаружив телефонную трубку под пледом, небрежно наброшенным на диван в гостиной, он набрал номер.

Мать уже в который раз выразила свое огорчение по поводу его отсутствия и обеспокоенно спросила, все ли в порядке у ее дорогого чада. «Чадо» ответило, что чувствует себя превосходно, но несколько устало, — однако чутье редко подводило Элеонору Блэкмур.

— Ты уже дома, дорогой? — поинтересовалась она. — Выставка закончилась?

Сирил не очень-то любил врать, поэтому попытался ограничиться уклончивым ответом:

— Выставка закончилась, но я еще не добрался до дома.

— Но уже поздно, Сирил, — огорченно пробормотала Элеонора. — Ты ведь так устал, тебе нужно выспаться. Ты случайно не у Эдди?

— Нет, не у Эдди.

— Заехал к кому-нибудь из участников выставки? — продолжила расспросы Элеонора.

— Что-то вроде того, — нехотя ответил Сирил.

— Надеюсь, с тобой действительно все в порядке? — В голосе матери снова зазвенело беспокойство.

Конечно, с ним все в порядке, если не считать того, что он искупался в городском фонтане, был оштрафован полицией за нарушение общественного порядка, а теперь сидит один в чужой квартире, облаченный в шкурку голубого кролика.

— Конечно, в порядке, мама.

Сирил услышал шум, раздавшийся в коридоре, и поспешил закончить разговор:

— Ну все, мам. Не стоит так беспокоиться. Я скоро поеду домой.

— У меня на душе почему-то так неспокойно… Я надеялась, что ты придешь на ужин, отменила все встречи и не поехала с Ронни, который просил меня выбрать подарок для его племянницы.

— Напрасно ты не поехала, — огорченно ответил Сирил. — Если бы я знал, что ты будешь так волноваться, позвонил бы раньше.

— Я сама позвонила тебе. Но твой сотовый выключен. — В голосе Элеоноры послышался легкий укор. — Забыл зарядить батарейку?

Сотовый? Сирил только сейчас вспомнил, что прыгнул в фонтан с телефоном, лежавшим в кармане его пиджака. По всей видимости, с аппаратом придется попрощаться.

— Да, забыл, — солгал Сирил. Он поймал заинтересованный взгляд Олли, уже вошедшей в гостиную, и понял, что разговор нужно заканчивать немедленно. — Я позвоню тебе, когда буду дома. Ну все, целую тебя, пока.

— Подружка волнуется? — полюбопытствовала Олли.

В ее глазах было не то любопытство, не то огорчение.

— Нет, мать, — покачал головой Сирил.

— Мама? Ты живешь с мамой? — удивленно посмотрела на него Олли.

— Нет, не живу. Но часто заглядываю в гости. Я ужинаю у нее почти каждый вечер, но уже несколько дней к ней не заглядывал. Вот она и волнуется.

— Она, наверное, болеет? — предположила Олли.

— Нет, к счастью, она абсолютно здорова, — ответил Сирил, подумав, что вранье про подружку вызвало бы гораздо меньше расспросов.

Олли посмотрела на него с недоумением, но вопросы на этом закончились.

— Пойдем, я напою тебя отваром.

— Надеюсь, ты знаешь, что делаешь…

— Успокойся, я его уже пила.

— Теперь понятно, почему ты такая… — пробормотал Сирил, проследовав за Олли на кухню.

— Какая «такая»? — Она сердито покосилась на него.

— Такая странная…

— Кто бы говорил, — обиженно усмехнулась Олли. — Человек, который прыгнул в костюме в городской фонтан…

— И, между прочим, угробил свой сотовый, — пробурчал Сирил.

— Как видно, мне вовек не компенсировать нанесенный тебе ущерб. Штраф, да еще и сотовый…

— Не надо ничего компенсировать. Я прошу только об одном — не отрави меня своим отваром.

— Пей. — Олли протянула Сирилу отвар, перелитый в стакан из матового синего стекла. — Если хочешь, я сделаю первый глоток.

— Спасибо, — буркнул он. — Как-нибудь и сам справлюсь.

Он отхлебнул отвар, вопреки его ожиданиям оказавшийся сладковатым, ароматным и очень даже вкусным.

— Что это? — Сирил удивленно покосился на Олли.

— Травы, немного алкоголя, лимонный сок и мед, — улыбнулась она. — Вот и весь рецепт ведьмовского зелья. Только его нужно выпить, пока он еще горячий. Кстати, я купила малинового варенья и бутылку бренди. Я знаю, нельзя пить за рулем. Но, может быть, по такому случаю ты вызовешь такси, а свою машину заберешь завтра?

Сирил хотел было ответить категорическим отказом, но потом подумал, что уже чертовски устал, согрелся, расслабился и ему вовсе не так уж плохо в маленькой квартире, заваленной всяким хламом, в компании этой странной девицы, пичкающей его малиновым вареньем и бабушкиным «противопростудным отваром»…

— Ладно, безумствовать так безумствовать, — согласился он. — А ты составишь мне компанию?

— Я редко пью, Сирил, — покачала головой Олли. — Бокал вина лишает меня рассудка.

— Было бы чего лишать, — улыбнулся он. — Хорошо, буду пьянствовать один, и пусть тебя, Олли, замучает совесть.

Ему показалось, ей было приятно, что он наконец-то позволил себе назвать ее по имени. Сирил и сам почувствовал себя гораздо свободнее без всех этих «мисс Дангл» и «мистер Блэкмур».

Он откупорил бутылку бренди и поднес, к носу пробку. Напиток был не самого лучшего качества, однако его нельзя было назвать «дешевым пойлом». Сирил прекрасно понимал, что Олли далеко не богата, а потому был благодарен ей за этот скромный презент. Вряд ли она стала бы тратиться на бренди, если бы он не оказался у нее в гостях.

— Прости меня, Сирил, я совсем забыла предложить тебе поесть, — с виноватым видом посмотрела на него Олли, когда он налил бренди в предложенный стаканчик. — У меня есть вчерашняя пицца и, кажется, остатки еды из китайского ресторанчика.

Сирил хотел было отказаться — он не помнил, когда в последний раз ел нечто подобное, — но желудок намекнул ему, что с самого утра сидит на голодном пайке, и пришлось согласиться.

Олли извлекла из холодильника все его содержимое: два куска пиццы в большой коробке, небольшую упаковку с китайской лапшой и несколько пончиков. Вид у нее при этом был довольно смущенный.

— Конечно, это не самая вкусная пища, — уголками губ улыбнулась она, — но мне больше нечего предложить. Готовить я не умею и не люблю, поэтому привыкла питаться фастфудом.

— Выходит, ты питаешься только пиццей и едой из китайского ресторана? — полюбопытствовал Сирил, разглядывая пиццу.

— Нет, почему, — хмыкнула Олли, ставя перед ним тарелку. — Еще хот-догами, гамбургерами, тако и фаршированной картошкой.

— Так-так, впечатляющий рацион. Когда лет через пять тебе понадобится хороший доктор, обращайся ко мне.

— Мне казалось, ты занимаешься гастрономическими турами, — насмешливо отозвалась Олли.

— У моей матери есть друг. Он — отличный доктор, — ответил Сирил, не обращая внимания на ее ироничный тон. — Думаю, его заинтересует пациентка, которая питается исключительно фастфудом.

— Спасибо, но я пока не жалуюсь, — ответила Олли. — Ну, может, ты наконец выпьешь и поешь?

— Да, если ты будешь столь любезна дать мне нож и вилку.

— Ты что, будешь есть пиццу с вилкой и ножом? — уставилась на него Олли.

— А тебе нравятся мужчины с перепачканными руками и лицом? — полюбопытствовал Сирил.

— Да, ты тот еще экземпляр.

Олли вытащила из шкафчика вилку с ножом и переложила на тарелку кусочек пиццы.

— Очень хочется посмотреть, как ты будешь это делать.

— По-моему, ничего особенного, — мрачно отозвался Сирил и аккуратно отрезал маленький кусочек пиццы. Проткнув кусочек вилкой, он поднес его ко рту, но поймал на себе насмешливый взгляд Олли и остановился. — Ну что ты так на меня смотришь?

— Как «так»?

— Как будто я инопланетянин?

— Надо было предупредить, чтобы я отвернулась.

— Тебе кто-нибудь говорил, что ты невыносимое создание? — поинтересовался Сирил, заставив себя положить в рот повисшую на кончике вилки пиццу.

— Нет, — усмехнулась Олли. — Меня уже некому оскорблять.

— Уже? — Он покосился на нее, не без труда разжевав холодную пиццу.

— Уже, — кивнула она и посмотрела на нетронутый стаканчик с бренди. — Может, ты выпьешь наконец? Тебе не помешает как следует согреться.

— Я не привык пить без тоста.

— Давай за то, чтобы ты хоть изредка позволял себе веселиться.

— За веселье, — согласился Сирил и пригубил бренди. Напиток растекся внутри приятным теплом. — Кажется, я наконец согрелся…

Он внимательно посмотрел на притихшую Олли. Казалось, своими словами о «несносном создании» он открыл тот сундучок, который она старательно прятала на чердаке своей памяти. Из фиалковых глаз исчез огонек, и Сирил почувствовал, что ему тоже стало грустно.

— Ты так и не рассказала, что у тебя было с Эдди, — решил он сменить тему разговора. — А от него я не слышал о тебе ни слова.

— Еще бы… — В глазах Олли снова промелькнула искорка лукавства. Она забралась с ногами на табуретку и налила в небольшую чашку остатки холодного кофе из кофеварки. — Мужики любят трепаться о своих победах, но о поражениях будут молчать как рыбы… Так говорит моя подруга, доморощенный психолог Эва Смолби. Эдди Макгрин так настойчиво предлагал мне встретиться в более интимной обстановке, что я решила позвонить ему и пригласить в уютное и милое местечко. Кто же знал, что мистер Макгрин будет о нем совершенно другого мнения?

Сирил посмеялся от души, узнав о том, как в действительности прошло романтическое свидание его друга.

На этот раз Эдди Макгрин крупно просчитался в выборе очередного объекта для пополнения своего донжуанского списка. Олли Дангл пригласила его в кафе, где завсегдатаем был один из ее знакомых байкеров. Этот байкер и помог ей устроить небольшой спектакль, который Эдди Макгрину, как подозревал Сирил, должен был запомниться надолго.

Каждый второй в байкерском баре подходил к Эдди и, поздравив его с удачным выбором в лице Олли Дангл, сообщал, что свернет ему шею, если он обидит эту «милую девочку». Она оказалась бывшей подружкой едва ли не каждого из всех завсегдатаев бара.

Крепкие бородатые парни в кожаных куртках произвели на Эдди такое сильное впечатление, что он поспешил ретироваться со свидания, сославшись на проблемы, которые ему срочно надо решить.

— Ну, ты даешь! — от души посмеявшись над неудачей, постигшей его самовлюбленного друга, сказал Сирил. — По-моему, Эдди еще никто не давал такой отставки.

— Злорадствуешь? — сделав глоток кофе, поинтересовалась Олли.

Ее глаза смотрели на него изучающе. Он понял, что она вовсе не уверена в правоте своих предположений, но ей хотелось убедиться в этом окончательно.

— Пожалуй, да, — не стал спорить Сирил. Он плеснул еще немного виски в стаканчик и посмотрел на Олли прямым и твердым взглядом. — Я злорадствую, потому что мне не нравится то, как Эдди относится к женщинам, а вовсе не потому, что завидую ему.

Олли понравился его ответ. Сирилу показалось, напряжение, с которым она его дожидалась, наконец-то исчезло.

— Думаю, у тебя тоже было немало женщин, — улыбнулась она. — Ты не такой бойкий, как твой друг, но зато красавец.

Он пожал плечами.

— Честно говоря, мне никогда не хотелось иметь репутацию Эдди. А что касается женщин, ты ошибаешься. У меня их было немного, особенным вниманием у прекрасного пола я никогда не пользовался. Большинство знакомых мне дам находят меня красивым, но говорят, что я слишком холоден. Думаю, они имеют в виду то, что я вечно занятой, эгоистичный и скучный человек.

Сирил небрежно улыбнулся, давая понять, что не очень-то удручен таким отношением.

— И все-таки я сомневаюсь, что у тебя было так уж мало женщин. — Олли скользнула по нему недоверчивым взглядом.

— Были, конечно. Но, в отличие от Эдди Макгрина, я помню имена и внешность всех, с кем когда-либо встречался. У меня не было встреч на одну ночь. Подозреваю, я просто не способен переспать с женщиной, которую совершенно не знаю, — признался Сирил.

— Да, ты и впрямь редкий экземпляр, — покачала головой Олли. — Для большинства мужчин секс с незнакомкой — воплощение эротических грез.

— Сказать по правде, Эдди пару раз делился со мной своими «грезами». По-моему, ничего особо привлекательного в этом нет. Свободного и доступного секса в наше время сколько угодно. Гораздо труднее найти человека, с которым будет хорошо не только в постели.

— А ты мог бы поцеловать женщину, о которой ничего не знаешь? — неожиданно поинтересовалась Олли, и Сирил заметил знакомый пугающе задорный огонек в ее глазах.

— Почему ты об этом спрашиваешь?

Она пожала плечами.

— Обычное любопытство.

— Не знаю. Не думаю… Разве только…

— Разве только что? — прищурила глаза Олли.

— Разве только она сама поцеловала бы меня, — спокойно ответил Сирил.

Не меняя выражения лица, она слезла с табуретки, положила руки на его плечи и медленно склонилась над ним. Ее огромные глаза были распахнуты и подернуты тонкой поволокой. Сирил был уверен, что она хочет его поцеловать и знал, что сам хочет этого поцелуя.

Но Олли Дангл уже не была для него незнакомкой. По крайней мере Сирил точно и наверняка знал об этой девушке одно — она безумна. Безумна на все сто процентов и заражает всех вокруг своим сумасшествием. Как иначе объяснить то, что он сидит здесь, у нее дома, в ее халате из шкурки голубого кролика, смотрит в эти шальные синие глаза и податливо тянет свои губы к ее полураскрывшимся губам? Как иначе? Никак. Он заразился от нее безумием. Но самое странное — это безумие было слишком приятным, чтобы он хотя бы попытался ему противостоять.

Их губы находились так близко друг от друга, что едва не соприкоснулись, когда она вдруг отстранилась. Сирил посмотрел на нее с недоуменным огорчением и снова заметил в ее глазах задорно насмешливый огонек.

— Теперь ты точно знаешь, что смог бы… — хмыкнула довольная Олли и снова уселась на свой стул.

— Смог бы что? — оторопело уставился на нее Сирил, до которого еще не совсем дошел смысл случившегося.

— Смог бы поцеловать незнакомую женщину.

— А-а, вот ты о чем. — Он заставил себя улыбнуться и сделать вид, что все произошедшее и для него было не более чем невинной шуткой, которой он подыграл. — Твой эксперимент, по-моему, был не совсем удачным. Во-первых, мы с тобой уже знакомы и даже обращаемся друг к другу по имени. А во-вторых, я уже успел о тебе кое-что узнать.

— Что, например?

— Например, то, что ты сумасшедшая. То, что у тебя есть пес, которого ты обожаешь. И то, что на книжной полке у тебя стоят книги по психологии, которые едва ли помогают тебе разбираться в людях.

— Думаешь, этого достаточно для того, чтобы со мной целоваться?

— Думаю, вполне, — серьезно кивнул Сирил, поднявшись со стула. — А, я забыл сказать о том, что у тебя есть халат из шкурки голубого кролика и ты охотно даешь его поносить мужчинам, которых считаешь незнакомцами. Так что у меня предостаточно поводов целоваться с тобой.

Он подошел к Олли и осторожно провел рукой по ее длинным и густым волосам цвета листвы, подсвеченной осенним солнцем. Он чувствовал себя хмельным, но вовсе не от бренди. Она, эта девушка с колокольчиковым именем Олли Дангл, окончательно и бесповоротно заразила его, рассудительного и трезвомыслящего Сирила, своим безумием. Что же, пусть теперь не жалуется…

Склонившись к ее лицу, немного удивленному, но вовсе не испуганному, он нежно коснулся ее губ своими губами. Ее губы были теплыми и чуть влажными, как росистый цветок, а волосы пахли медом и какими-то травами, колдовскими, чарующими и сладкими, как тот отвар, которым Олли его напоила. Она ответила на его поцелуй вначале робко и застенчиво, но очень скоро вся робость исчезла, уступив место страстной женственности…

Оторвавшись от ее губ, Сирил прошептал:

— Прости, сам не ведаю, что творю. Со мной такое впервые.

— Извиняешься за поцелуй? — вскинулась на него Олли, и он тут же пожалел о сказанных словах. — По-моему, это глупо, особенно если учесть, что я не возражала.

— Совсем не возражала, — уточнил Сирил.

— Скорее даже способствовала, — улыбнулась Олли. — Так что нечего тебе извиняться. А если пожалел о том, что сделал, так прямо и скажи.

— Пожалел, — сделав серьезное лицо, ответил Сирил. В ее фиалково-синих глазах застыли огорчение и обида. — Пожалел о том, что начал извиняться, вместо того чтобы продолжить тебя целовать.

Ее глаза прояснились, а на губах заиграла прежняя лукавая улыбка.

Сирил вдруг понял, что никогда не зависел так сильно ни от чьего настроения. Когда она улыбалась, у него на душе было легко и спокойно, когда печалилась — он чувствовал какую-то непреодолимую тяжесть на душе. Вот и сейчас ее улыбка снова зажгла в нем тот огонек, который так редко вспыхивал у него внутри.

Да, они едва знакомы. Да, эта девушка далека от идеала, который когда-то рисовало его воображение. Ну и что с того? Его влечет к ней так сильно, как не влекло еще ни к кому. И одноразовая связь, вроде тех, которыми так часто пытался увлечь его Эдди, Сирила совершенно не устроит. Да и Олли, по всей видимости, тоже…