Когда он вернется

Глава 19

Королевская спальня, как и церковь, была освещена множеством свечей, каждая из которых стояла на небольшой серебряной тарелочке. Стены были обиты белым дамастом, и у двух противоположных стен располагались камины с полками из отполированного черного дерева. Одну стену сплошь покрывали миниатюры в серебряных рамках. Пол был устлан светлым узорчатым ковром. У полукруглого окна стоял небольшой овальный стол, в центре которого в хрустальной вазе красовался букет белых роз.

Но главным предметом спальни, конечно, была огромная кровать, покрытая шелковой тканью с вышитым гербом Шербурнов. Кровать стояла на постаменте красною дерева и была в четыре раза шире, чем койка Аласдера на «Стойком».

Сегодняшняя ночь должна определить характер их брака, его сущность. Такт и взаимная поддержка, уважение и чувство юмора, дружба и, конечно, страсть – вот чего ждал от брака Аласдер.

Они находились в этой спальне всего несколько мгновений, когда Аласдер заметил, что Изабел побледнела и улыбалась явно натянуто.

Аласдер поблагодарил Бога за то, что у него было достаточно опыта, чтобы понять, что его жена в ужасе. От того, что они произнесли какие-то слова перед алтарем церкви, где было полно народа, они не стали более женаты, чем до этого. А ситуация и сейчас была не менее неловкой, чем в их первую брачную ночь.

– А почему эта комната называется королевской? – отважилась спросить Изабел, направляясь к стене с миниатюрами. Аласдер проводил ее взглядом, удивляясь, почему он раньше не замечал ее походки и того, как соблазнительно покачиваются ее бедра.

– Скорее всего потому, что в ней когда-то останавливались короли. Шербурны, видимо, воспользовались этим обстоятельством, чтобы напомнить монархам о десятилетиях своей преданности короне.

По миниатюрам на стене можно было проследить историческую хронологию: изображения королей Англии висели рядом с портретами служивших им Шербурнов. Странно, но Аласдер никогда не думал о своих предках. Сейчас он с интересом отметил, что его брат Джеймс похож на их прапрадеда, а на одном из портретов он заметил сходство с Дугласом.

Портрета отца не было, и Аласдера это не удивило. Он остановился перед портретом деда. Если в судьбе Джералда Ландерса и было что-то трагичное, по портрету этого нельзя было сказать. Скорее у него был вид человека, знавшего, в чем состоит его долг, и решительно его выполнявшего, несмотря на обрушившееся на него горе. А может быть, его дед просто искусно скрывал свои чувства.

В следующем ряду был портрет Дэвида, сводного брата отца Аласдера и сына Патриции. Портрет выдавал в нем хотя и недалекого, но доброго человека, живущего в своем обособленном мире под защитой матери и отчима.

– Не знаю, была ли жизнь добра к нему, – рассеянно произнес Аласдер, дотронувшись до рамки.

Изабел вопросительно посмотрела на него, и до Аласдера вдруг дошло, что ей неизвестна история его семьи.

– Он был последним графом Шербурном, но так и не стал взрослым.

– Он выглядит счастливым.

– Да, он любил своих кошек и свои книжки с картинками.

Их разговор прервал стук в дверь. Аласдер открыл. Вошел Саймон, а за ним вереница слуг с серебряными судками, накрытыми крышками.

Поставив все на стол, они вышли. Саймон встал навытяжку у стола.

– Вы позволите? – Аласдер предложил Изабел руку.

Молодожены сели за стол. Саймон начал их обслуживать, очевидно, почитая это за честь, потому что Аласдер никогда прежде не видел, чтобы мажордом хотя бы улыбнулся, не говоря уже о том, чтобы прислуживать за столом.

Дождавшись ухода Саймона, Аласдер поднял бокал.

– За нашу будущую жизнь.

Неожиданно Изабел улыбнулась. Ее глаза светились искренней радостью.

В этот момент Аласдер был готов положить к ее ногам весь мир.

– Ты бы хотела жить в Гилмуре?

– В руинах? – удивилась она.

– Нет, – ответил он, хотя был почему-то уверен, что она согласилась бы и на это. – Мы построим домик, где будем жить, пока не закончатся работы. Я намерен восстановить Гилмур.

– Восстановить Гилмур?

– Начиная с самого фундамента.

Изабел поставила свой бокал и откинулась на спинку стула. Ее взгляд скользнул по тарелкам и приборам на столе потом по задрапированным шторами окнам и, наконец, остановился на Аласдере.

– Почему ты хочешь это сделать?

– Потому, что Гилмур принадлежит мне по праву рождения. Возможно, в этом нет смысла. Но я знаю, что должен поступить именно так.

– Мой отец никогда не оставит тебя в покое. И твою землю. Его алчность не знает границ.

Аласдер резко поднялся, подошел к двери и, распахнув ее сделал нетерпеливый жест рукой, будто выгоняя привидение.

– Мне не нужен Магнус Драммонд в моей спальне. Особенно сегодня.

Тут он заметил двух лакеев, стоявших по бокам двери.

– Вы нас охраняете? От кого?

– Мы получили приказ, милорд, дежурить у вашей спальни.

– Вот вам другой приказ. – Аласдер подошел к столу, схватил бутылку вина и вручил ее удивленному лакею. – Идите к себе и выпейте в честь моей свадьбы. А здесь нечего стоять, – добавил он, явно смутившись. Не хватало ему свидетелей его первой брачной ночи!

Со словами благодарности, поздравляя и кланяясь, лакеи ушли, и Аласдер закрыл за ними дверь. Обернувшись, он увидел, что Изабел уже не сидит за столом, а стот у него за спиной.

Он обнял ее и прижал к себе. Они еще никогда не обнимались, а теперь ее щека касалась его груди, а грудь и бедра были прижаты к его телу.

Наклонив голову, Аласдер дотронулся щекой до ее виска. Волосы Изабел пахли какими-то легкими духами с цветочным ароматом, а кожа, словно смазанная старинным кремом, источала запах сандалового дерева.

Изабел больше не дрожала, но он чувствовал ее прерывистое дыхание.

– Нам следовало бы поесть, – пробормотал он.

– Я не голодна.

– Как ни странно, я тоже.

Аласдер положил руку ей на плечо, а потом провел пальцем по вышитой на платье розе – обвел каждый лепесток, а затем и стебель, который привел его к горлу Изабел.

– Тебе надо расшнуровать корсет, – сказал он, целуя ее.

Изабел кивнула.

– Но я сомневаюсь, что Патриция пришлет служанку, которая бы тебе помогла.

– Еще одна ее хитрость, – улыбнулась Изабел и медленным движением заправила за ухо непослушную прядь.

Этот обычный жест не должен был так его возбудить. Изабел, видимо, это почувствовала и посмотрела на Аласдера с удивлением, а ему вдруг захотелось отбросить сдержанность, поднять ее на руки, отнести на кровать и утолить голод, мучивший его уже несколько недель.

Но он все же сдержался и нежно поцеловал ее в шею. Свадебное платье, кроме того, что оно было весьма сложною фасона, затягивалось на спине множеством мелких узелков – испытание для матроса, впервые идущего в увольнение. Аласдер стиснул зубы и развязал все до единого – от шеи до талии.

Потом он просунул обе руки под раскрывшееся платье и, обхватив Изабел за талию, начал расшнуровывать корсет, при этом ловкость его пальцев все возрастала. Ослабив шнуровку корсета, он положил руки ей на живот. В таком положении они уже бывали, когда он затягивал бандаж, но сейчас ему уже не надо было сдерживаться.

Подавшись вперед, Аласдер спросил шепотом:

– Тебе больно?

– Нет, – так же тихо ответила она.

С большой осторожностью Аласдер стал вытягивать корсет наружу. Для стороннего взгляда Изабел все еще была полностью одета, все еще выглядела прилично, как и полагается девушке. Но под его пальцами она уже была почти голой.

Его решимость делать все в эту ночь медленно таяла с каждой минутой.

Аласдер дотронулся губами до теплой кожи между лопатками и почувствовал, как Изабел задрожала от этого легкого прикосновения.

Прислонившись к нему спиной, она положила голову ему на плечо. Покорность Изабел побуждала Аласдера торопиться, но он попытался убедить себя, что может все контролировать, хотя ему безумно хотелось отнести Изабел в кровать и любить ее с такой нежностью, с таким благоговением, на которые он только был способен.

Аласдер заставлял себя не торопиться, медленно вынимая из ее волос одну шпильку за другой и бросая их на ковер. Туда же, на ковер, с шорохом упало тяжелое свадебное платье.

Он подвел Изабел к двери и, положив руки ей на плечи, прислонил к ней спиной. Потом поднял ее руки над головой и тоже прижал к двери.

– Не опускай их, – попросил он.

Она кивнула, повернула голову в сторону и закрыла глаза.

Руки Изабел были невероятно изящны, а тень, частично скрывавшая их, придавала им какую-то таинственность.

Неужели руки могут быть такими соблазнительными? Какие же еще сокровища скрываются в этой женщине? Аласдер провел пальцем по внутренней стороне ее руки от запястья до локтя, а потом наклонил голову и поцеловал теплую плоть, чувствуя, как сильно бьется под его губами пульс. Он проделал то же самое с другой рукой, но на этот раз провел по коже языком.

Изабел все это время стояла неподвижно, словно языческая жертва.

Аласдер повернул к себе ее лицо и поцеловал.

– Ты прекрасна, Изабел Макрей, – пробормотал он.

Их поцелуи в саду были легкими, словно бы нерешительными. Здесь, в этой комнате, специально предназначенной для них, они стали более страстными. Когда язык Аласдера коснулся ее губ, а потом проник внутрь, из груди Изабел вырвался легкий стон.

Зачем он так долго ждал? Как же сладко было ее целовать! А какой шелковистой была ее кожа!

Он обнял ее и осторожно подвел к кровати.

– Ты знаешь, что должно произойти между нами?

Изабел кивнула, опустив глаза.

– Твоя девственность – это ворота, которые мы должны пройти вместе.

Он так хотел облегчить этот нелегкий для нее опыт!

Ненадолго оставив ее возле кровати, Аласдер погасил свечи, кроме одной, которая стояла на каминной полке добиваясь того, чтобы комната была освещена, однако не настолько, чтобы смущать Изабел.

В маленькой каюте на корабле был необходим порядок. А здесь он был не так уж важен. Аласдер быстро снял камзол и жилет и небрежно бросил их на стул. Повозиться пришлось лишь с башмаками.

Изабел стояла рядом, и на ее губах блуждала улыбка. Аласдер не мог бы объяснить причины этой улыбки, но был рад, что Изабел по крайней мере не напугана, как он ожидал, хотя ее шелковая сорочка скорее обнаруживала чем скрывала розовые соски ее грудей, натянувшие кружева, и угадывавшийся внизу живота темный треугольник волос.

Придерживая брюки, Аласдер наклонился к Изабел и, словно оправдываясь за задержку и за свою непривычную неуклюжесть, поцеловал ее.

Вся одежда была наконец снята, и он предстал перед Изабел голым, чувствуя себя довольно неловко, потому что ее взгляд был устремлен на его торчащую плоть.

Аласдер схватил обеими руками ее сорочку и поднял вверх. Грудь Изабел была великолепна. Аласдер поцеловал каждый сосок и был вознагражден тихим возгласом удивления.

Последними были чулки и вышитые розами подвязки.

Между ними оставался только бандаж.

Положив руки на талию Изабел, Аласдер приблизился к ней так, что его твердая плоть коснулась ее живота. Ее глаза испуганно распахнулись.

«Сейчас, сейчас, сейчас», – стучало его сердце, подчиняясь первобытному желанию.

– Как твои ушибы? Тебе уже не так больно?

Каким бы сильным ни было его желание и в каком бы он сейчас ни был отчаянии, Аласдер поклялся себе, что не тронет Изабел, если это причинит ей боль.

– Да, – прошептала она, не отрывая взгляда от его восставшей плоти.

Аласдер дрожащими пальцами начал разматывать бандаж. Каждый виток он сопровождал нежными прикосновениями – то целовал сосок, то обводил его языком, то брал в рот.

Изабел стонала, и это распаляло его все больше.

«Сейчас, Господи, сейчас».

– Я хотел прикоснуться к тебе еще в самую первую ночь, – пробормотал он. Закрыв глаза, он молился о том, чтобы сдержаться.

– Я тоже этого хотела, – шепотом призналась она.

Он притянул ее к себе, и его плоть скользнула между ее бедрами, словно корабль, нашедший свой причал. «Я почти дома», – была его последняя осознанная мысль перед тем, как его захлестнули эмоции. Он снова поцеловал Изабел и обнаружил, что она способная ученица. Аласдер чуть было не задохнулся, когда кончик ее языка коснулся его языка.

Его желание было настолько сильным, что он резка стянул последние витки бандажа и швырнул их на пол. Завтра он изготовит новый бандаж из шелковых простыней, даже если ему придется рвать их зубами.

«Боже, сделай так, чтобы она не испугалась». Он не то что часа, а даже нескольких минут не продержится, думал Аласдер, немного отодвигаясь от Изабел, чтобы успокоиться.

– Время настало? – спросила она, и ее наивный вопрос воспламенил его с новой силой.

– Да, – сдавленно ответил он и задался вопросом, может ли мужчина выплеснуть семя от одного звука женского голоса.

Изабел взобралась сначала на деревянный помост, а потом на кровать. Аласдер не мог оторвать глаз от ее тела, мерцающего, словно жемчуг, от грациозных движений ее рук и ног, от ее округлых ягодиц, от полных грудей с торчащими сосками.

– Я готова, – сказала она, приподнявшись и опершись, локтями и коленями о кровать. Потом глубоко вдохнула и опустила голову на скрещенные перед собой руки.

Соблазн этой позы был велик. С каким наслаждением Аласдер встал бы позади нее и вошел в нее глубоко, до самого конца, чтобы она не смогла понять, где кончается он и начинается она. Он буквально чувствовал изгиб ее попки своими бедрами.

И чуть было не лишился своей решимости.

Он лег рядом и перевернул ее на спину.

– Я сделала что-то не так?

– Кто научил тебя, что мужчина и женщина занимаются любовью именно так?

Она лежала, закрывая руками грудь.

– А разве нет?

Хотя я, конечно, захочу попробовать и такое положение, – Аласдер старался говорить спокойно, – но для твоего первого опыта, Изабел, оно не подходит. – Он провел пальцем по ее груди и, остановившись на соске, сжал его.

– Я войду в тебя слишком глубоко, – продолжал он, медленно потирая ладонью сосок, который твердел все больше. – Мы оставим это до другого раза. – «Когда ты ко мне привыкнешь». Его вожделение было так велико, что эта мысль почти лишила его мужества.

– Служанка, – прошептала она. – Служанка сказала, что если я понаблюдаю за баранами, то пойму, как это делается.

Аласдер подавил улыбку, потому что был абсолютно уверен, что она не поймет, почему его так развеселила ее откровенность.

Приподнявшись на локте, он внимательно посмотрев на нее, пожалев, что погасил свечи. Изабел лежала, закрыв глаза, сжав ноги, носки – вверх, пятки – вместе, словно она в гробу. Ее волнение выдавало лишь отрывистое дыхание и дрожащие руки, хотя она крепко сжала их в кулаки.

– Тебе холодно? – Аласдер поцеловал ее в грудь и потерся носом о теплую кожу.

Она помотала головой.

Ему так хотелось страстными поцелуями заставить ее стонать от желания. Войти в нее и довести до оргазма Но он наклонился над ней и ограничился нежными поцелуями.

Затем лег на спину и стал смотреть в потолок, молясь о том, чтобы найти в себе силы справиться со своими эмоциями.

Изабел открыла глаза. У нее было такое ощущение будто ее окутала грозовая туча, вот-вот ударит молния и поднимется страшный ветер.

Она хотела, чтобы Аласдер прикасался к ней и шептал ей слова, от которых будет перехватывать дыхание. Но он лежал на спине, прикрыв глаза рукой.

– Прикоснись ко мне, – неожиданно сказал он. Это прозвучало не как приказ, а как просьба, что было для него необычно. – Я хочу почувствовать на своей коже твои руки. Видимо, я еще недостаточно сегодня помучился, —добавил он глухо.

Изабел смотрела на него и думала: неужели желание прикосновения заразительно? Ей даже не могло прийти в голову, что Аласдер может просить ее согласия на интимность. В ее представлении акт любви должен был быть коротким и простым. Он, конечно же, не включал в себя поцелуев и прикосновений к самым чувствительным местам.

Как замечательно, что она ошибалась.

Но как именно Аласдер хочет, чтобы она к нему прикасалась?

Изабел протянула руку и провела пальцами по его ноге. Когда она обхватила рукой его плоть, ее удивили размеры не помещавшегося в ее руке, да к тому же еще и горячего органа.

– Не так, – хрипло сказал Аласдер, когда она отняла руку. – Так, как ты это делала с той чертовой статуей.

Она положила ладонь ему на живот. Изабел никогда не думала, что мужчину можно изучать так, как кусок мрамора. Но в своем воображении она представляла себе те детали, которые ее пальцы лишь чувствовали. Например, прямую линию, как бы делившую грудь на две части. А здесь, в самом низу, островок волос, где ей хотелось бы помедлить, но Аласдер задержал дыхание, и она поняла, что этого делать не следует.

Его бедро было твердым; колени, локти и плечи – изумительной формы, живот плоским, а грудь мощной. Изабел гладила ладонью мышцы его ног и рук, ощущая их тепло.

Потом она обхватила пальцами сосок и почувствовала, как он приподнялся и затвердел. Она проделала то же самое со вторым соском, а потом провела пальцем вниз к животу.

Сейчас ей представился случай изучать не возможности камня, а совершенный образец человеческого тела.

– Изабел, – предостерег Аласдер, словно угадывая ее намерение.

Но Изабел ничего не могла с собой поделать. Она была словно в трансе. Изабел снова обхватила его плоть и провела рукой по всей длине, удивляясь ее твердости, словно та и в самом деле была из мрамора.

– Это ты прекрасен, – сказала она, вспомнив комплимент Аласдера.

Он обнял ее рукой за шею и одним неожиданным рывком уложил на себя. В туже секунду он раздвинул языком ее губы и проник внутрь ее рта.

Поцелуй был долгим, а когда они, тяжело дыша, наконец оторвались друг от друга, Изабел легла на бок и прошептала:

– Теперь ты прикасайся ко мне.

Аласдер не ответил, и она решила, что он, видимо, не ожидал от нее таких слов.

– Пожалуйста. Я тоже хочу почувствовать на своей коже твои руки.

Из груди Аласдера вырвался какой-то звук – не то стон, не то молитва, – и он повернул Изабел на спину. Его руки заскользили по ее телу, и эти прикосновения были для нее верхом наслаждения. Смогла ли она заставить его почувствовать то же самое?

Когда она видела его на борту «Стойкого» – взбиравшимся на мачту или стоящим на носу, – ее сердце трепетало. Но это ощущение не шло ни в какое сравнение с тем, что она испытывала сейчас. Ее тело горело и требовало то ли, чтобы Аласдер поторопился, то ли, наоборот, чтобы медлил как можно дольше.

Пальцы одной его руки изучали ее живот, другой он гладил волосы на ее виске.

Было слишком темно, и Изабел не могла разгадать выражения глаз Аласдера. Какое-то мгновение они смотрели друг на друга: муж и жена, впервые – любовники. Нетерпеливые и вместе с тем нерешительные.

Он снова ее поцеловал, и она почувствовала, как внутри у нее что-то раскрылось. Сердце Изабел словно увеличилось в объеме, чтобы вобрать в себя все эти новые и такие чудесные ощущения. До этого момента она не знала, что такое вожделение, но сейчас она вдруг поняла, что это такое.

Один палец Аласдера медленно проник в нее, а большой палец заскользил по интимным складкам.

– Ты готова, – пробормотал он, и в его голосе прозвучало удивление.

– Я всегда чувствовала себя так, когда ты был рядом, – призналась она.

Он уткнулся лбом между ее грудей.

– Изабел, – В его устах ее имя прозвучало как ласка.

Он приподнялся, затем лег, раздвинув ноги Изабел, и медленно вошел в нее. Особой боли Изабел не ощутила. Закрыв глаза, она прислушивалась к тем ощущениям, которые сейчас испытывала. Это было какое-то животное удовольствие от того, что он трогал ее, недоумение, связанное с тем, что он овладел ею, и вместе с тем желание принять Аласдера в свои объятия и в свое тело.

Его руки вновь прикасались к ней, ласкали грудь. Она инстинктивно выгибала спину ему навстречу. Он заполнил ее так, что лишил всех мыслей, кроме тех, что были связаны с этим моментом, с этими ощущениями.

Изабел вцепилась Аласдеру в плечи, подчиняясь заданному им ритму.

Неожиданно он откинул голову, тело его напряглось, а из груди вырвался гортанный стон. Через секунду он, тяжело дыша, упал лицом в подушку рядом с нею. Его волосы были влажными от напряжения.

Изабел немного смутилась. Она не совсем понимала, что сейчас произошло.

– И это все?

Аласдер приподнялся на локтях и посмотрел на нее. Изабел пожалела, что слишком темно и она не может как следует видеть его лица.

– По крайней мере на ближайший час или около того.

Изабел кивнула.

Он просунул под нее руки и повернул так, что она ока залась прижатой к его груди и услышала, как гулко стучит его сердце.

Слезы в этот момент были странным образом уместными, а слова – явно лишними.