Когда осенние печали. Часть 3

- А потом – ничего… Мы расстались много лет назад, больше я его не видела.

- Выходит, он не знал, что встретит здесь вас?..

- Не знал. Он предполагал другое…

- Дима сказал, он какой-то странный… Веселился, претензий не предъявлял…

- По поводу Миши – нет… - Анна глубоко вздохнула, как бы собираясь с силами. – У него была другая претензия.

- Какая?!

- Он считает, что Дима – его родной сын. Вернее, считал… Он ехал к вам, Наташа…

- Как – сын?! – изумление сменилось недоверчивостью. – Димка?!

- Да.

- Да ладно…

…Если бы ещё три дня назад Анне сказали, что она вот так, без утайки и малейшего сомнения будет рассказывать их с Виталием историю собственной невестке, она ни за что бы не поверила. Это была тема с давним, не отменяемым ни при каких обстоятельствах табу… Но теперь признание лилось и лилось, как будто кто-то дал ей выпить эликсир правды.

- Но ведь Димка ему не сын… - Наташа слушала свекровь без излишних эмоций, как бы не заостряя внимание на пикантных подробностях. В завершение рассказа Анны лишь пожала плечами.

- Конечно, не сын. Я говорила ему об этом ещё тридцать лет назад… - Анна всё же умолчала о своих собственных сомнениях, преследующих её долгие годы. – Я говорила ему об этом и сейчас, когда он возник так внезапно. Но он вбил в голову эту идею-фикс…

- Он же взрослый человек…

- Он намекнул, что неизлечимо болен. Возможно, поэтому у него и возникла эта навязчивая мысль. Он решил найти Диму… - Анна вновь горько усмехнулась. – Он решил, что у него есть родной сын и родные внуки. И тогда мне пришлось показать ему Анюту… Если бы не её родинка…

- У Димки тоже есть такая родинка… - Наталья неожиданно улыбнулась. – Если что, мы показали бы его «морозовской» знак…

- А ты знаешь про его родимое пятно?.. – Анна искренне удивилась словам невестки. – Его же не видно...

- Конечно знаю, - Наташа негромко рассмеялась. – Я его всего знаю… это пятно у него на затылке, под волосами.

- Я думала, ты не знаешь… - Анна вдруг снова сникла и приложила руку к глазам. – Господи!.. Что же теперь будет?..

- Анна Сергеевна… - Наташа вдруг поднялась с дивана и, подойдя к свекрови, присела перед ней на корточки, чуть сжала вторую ладонь. – Но ведь ничего не произошло! Он ведь не сказал открыто?.. Всё только на стадии догадок и версий!

- Саша обо всём догадался…

- Ну, почему?! Да мало ли что вбил себе в голову этот Мясников?! А, может, он просто хотел отомстить?! Его мужская честь задета, он решил задеть чужую…

- Да он её задел… задел! – Анна покачала головой из стороны в сторону, как бы отбрасывая версию невестки. – Задел так, что хуже и не придумаешь. Ещё тогда, перед самой свадьбой… А Саша… Ведь у нас до свадьбы с ним ничего не было. Понимаешь, Наташа?! Не было! У меня вообще не был мужчин… Я придерживалась строгих правил, а он терпеливо ждал… А я… а я вот так поступила. За три дня до свадьбы изменила ему с этим… Виталием.

- Вы что, всё рассказали Александру Ивановичу?!

- Нет.

- Ну, тогда зачем вы себя накручиваете? Мало что… Пришёл какой-то мужик, возомнил себе невесть что…

- Не какой-то… - Анна снова покрутила головой. – А вполне серьёзный, респектабельный… умеющий складывать два и два.

- Ну и что?!

- Саша всё понял. Дураку ведь понятно, что такой человек не придёт просто так. Значит, всё просчитал… А, раз просчитал, значит помнит, когда всё произошло. Либо накануне нашей свадьбы… либо сразу после. Что так, что так – подло… С моей стороны – подло. Такое не прощают.

- Господи… Вы столько лет прожили вместе, разве можно их перечеркнуть из-за одной давней ошибки?..

- Ошибки бывают разные. Я ведь тоже не думала, что через столько лет буду чувствовать себя настолько виноватой. Пока не переживёшь – не узнаешь.

- Александр Иванович отходчивый…

- Отходчивый… - Анна с горечью произнесла это слово. – Это – не к месту… Здесь совсем другие категории.

- Ну, может, нужно было что-то придумать… ну, как-то объяснить всё!..

- Что можно объяснить, Наташа? – Анна печально улыбнулась. – Саша ведь не глупый мальчик. Виталий выдал себя с потрохами… А потом и я, когда потащила его к вам, показывать Анютину родинку.

- Но Александр Иванович не видел…

- Зато всё понял. Нет, Наташа… Выкручиваться и делать вид, что ничего не произошло, я не буду. Да и сил нет совсем…

- Александр Иванович вас любит. Он успокоится и вернётся, завтра же вернётся. А, хотите, мы сейчас с Димой за ним поедем?! – Наташе так понравилась эта идея, что она вскочила на ноги. – А вы с детьми побудете!

- Нет, - Анна произнесла это твёрдым тоном. – Не надо… Я и сама могла бы поехать за ним. Но не стоит. Ему нужно побыть одному. Я это чувствую…

- Тогда идёмте к нам! Зачем вам оставаться одной?

- Нет, Наташенька… Ты иди, тебя Дима ждёт. А я – дома… Вдруг Саша вернётся.

***

Февральское утро было на редкость солнечным и морозным. Едва проснувшись, ещё не раскрыв глаза, Михаил почувствовал солнечный луч на лице – перебираясь выше, тот уже задел ресницы и сейчас пробивался всеми радужными оттенками сквозь сомкнутые веки. Привычно проведя рукой возле себя, Миша почувствовал лишь шёлковую прохладу простыни.

- Златка!.. – спросонья получилось только промычать имя жены, но, приподняв голову, он крикнул уже более членораздельно. – Зла-а-ат!.. Ты где?

- Что, потерял?.. – Злата, с остатками вчерашней причёски на голове и полустёршимся свадебным макияжем, подбоченившись одной рукой, весело застыла в дверях. – Теперь даже захочешь потерять – не потеряюсь!

- Иди сюда… - Мишка тяжело похлопал ладонью рядом с собой. – Куда убежала?..

- За минералкой… - присев рядом, Злата со стуком водрузила на тумбочку бутылку запотевшей минеральной воды. – Хочешь?..

- Хочу-у-у…

- А я не знала, что ты такой алкаш, Мясников… - Злата нарочно медленно, дразняще наливала в стакан булькующую и пузырящуюся жидкость. – Что, скажешь – не так?

- Угу… - он напрасно пытался поймать рукой ставший холодным стакан – Злата ловко водила им из стороны в сторону. – Я – алкаш… А ещё – драчун и бабник. Златка, ну, дай попить!..

- Ого!.. – она весело-возмущённо приподняла брови. – Ещё и бабник?! И об этом я узнаю только сейчас?!

- Кто же до свадьбы признаётся?.. – заграбастав её вместе со стаканом в охапку, Миша губами дотянулся до стеклянного края, отхлебнул целебную жидкость. – Сейчас допью… потом тебя на закуску съем.

- Мясников!.. А-а-ай!.. – взвизгнув от хлынувшей через край стакана воды, Злата тут же опрокинула остатки на Мишку – тот только слегка поёжился. – Всё!.. Завтра – развод…

- Почему?..

- Ты испортил мой любимый пеньюар… - она лёжа разглядывала промокшую тонкую ткань, облепившую её аккуратный, небольшой животик. – Вот как теперь жить?!

- По-моему, без него было гораздо лучше… - он недвусмысленно потянул за тонкий поясок, потом перевёл взгляд на собственное тело. – Кстати… ты тоже испортила мои любимые трусы…

- В полосочку?.. – Злата загадочно-кокетливо закусила нижнюю губу.

- В полосочку…

Примерно через час Злата уже доставала из холодильника вчерашние «свадебные» остатки деликатесов, случайно оставшиеся после внезапно ввалившихся ночных гостей. Их следственно-оперативная группа в полном составе появилась в квартире новоиспечённых молодожёнов уже около полуночи, когда и Злата, и Михаил уже никого не ждали. Свадьба получилась довольно скромной – из приглашённых были лишь родители Златы, мать Миши Александра Семёновна, бабушка Вероника Григорьевна и пара сослуживцев, которых определили в свидетели. Сестра Златы Даша накануне внезапно уехала в соседний город к подруге, объяснив свой поступок какими-то неведомыми обстоятельствами. Олег Дзюба приезжал только в ЗАГС вместе со своими старшими сыновьями, но на застолье не появился, объяснив это нежеланием встречаться с бывшим партнёром и зятем Виталием Мясниковым. Напрасно Миша объяснял, что Мясников улетел в Москву, и появиться в его доме никак не может. Олег Семёнович был непреклонен, он как будто не верил племяннику, и в ответ на очередное приглашение пообещал компенсировать своё сегодняшнее отсутствие столиком в ресторане в ближайшее время. Видимо, Дзюба просто не хотел появляться в доме, в котором только день назад находился его злейший враг. По этой же причине он не взял с собой свою супругу – даже на регистрацию брака единственного племянника.

«Мой дом для тебя всегда открыт… - пожимая Михаилу руку, Олег изобразил на своём бледном лице подобие праздничной улыбки. – Приходи когда захочешь, а к тебе – уволь, Мишка… И не обессудь».

Двоюродные братья последовали примеру своего отца – у обоих были какие-то неотложные дела, поэтому парни ограничились поздравлениями и подарками, и лишь любимая бабушка на пару часов попала за свадебный стол, пока за ней не приехала посланная сыном машина.

Молодые огорчились, но не очень, на широкую свадьбу расчёта не было. Поэтому они с радостью приняли узкий круг гостей. Однако, когда гости уже разошлись по домам, в дверь неожиданно позвонили…

…Своих оперов Миша приглашал в первую очередь, но служебные дела не позволили парням прибыть вовремя. Срочный выезд на очередное преступление занял весь день, поэтому к своему, освобождённому от службы по случаю бракосочетания начальнику они попали только около полуночи. Обрадованный Миша даже забыл свой обычный «регламент» - последняя рюмка оказалась явно лишней, зато опасения Златы, что недоеденные малочисленными родственниками деликатесы пропадут, оказались напрасными – голодные опера буквально «вымели» все тарелки.

- Ты отцу сегодня ещё не звонил? – накрыв на стол, Злата уселась напротив мужа.

- Которому?.. – отпив из чашки кофе, Миша весело хмыкнул.

- Виталию Ивановичу… - Злата неожиданно рассмеялась. – Развёл отцов, понимаешь…

- Угу… - кусая бутерброд, Михаил только кивнул.

- Я-то у тебя хоть в единственном экземпляре?

- Ну, как тебе сказать…

- Убью, Мясников… Ей-Богу, убью…

- За что?!

- Если узнаю, что я у тебя не одна…

- Так ты у меня не одна… - он невозмутимо пожал плечами. – Вас у меня уже две… Ты и Алёнка…

- Выкрутился?..

- Я же старый мент.

Они сразу решили, что дочь назовут Еленой. Это имя нравилось обоим, особенно уменьшительное – Алёнка… Злата с огромным удовольствием ходила по магазинам, присматривая наряды для будущей дочки. Она с трепетом и волнением разглядывала кружевные платьица, мечтая, когда родившаяся Алёнка дорастёт до нужных размеров… Она взахлёб рассказывала Мише, какие чудесные наряды шьют сейчас для девочек, так, что он тоже заражался её энтузиазмом, представляя, как будет носить на руках свою маленькую принцессу.

Вчера, ещё до ЗАГСа, он позвонил Виталию, чтобы узнать, как тот долетел до Москвы – самолёт отца был ранним утром. Но на звонок никто не ответил, а позже робот доложил, что абонент вне зоны действия сети. Сам Виталий тоже не вышел на связь, не поздравил молодых, и это было странным. Впрочем, вчера, за суматохой, было некогда думать и волноваться, но сегодня Злата напомнила об отце с самого утра.

- Так ты звонил или нет? – она вновь задала вопрос.

- Сегодня ещё нет, - Миша потянулся за телефоном. – Сейчас наберу.

- Странно, что он вчера не позвонил, - Злата слегка нахмурилась и перевела взгляд на мужа. – Ну, что?..

- Опять вне зоны, - Миша пожал плечами. – Странно…

- Ну, хоть Александр Иваныч поздравил… А то с твоей стороны только мама была… Даже Вадик не смог приехать.

- Вадику сейчас нельзя рисковать, - Миша усмехнулся. – Ещё один запой он точно не выдержит. Лучше не провоцировать.

- Хороший ведь дядька… - услышав сигнал Мишиного телефона, Злата скосила глаза на дисплей. – Тебе звонят… Тётя Таня…

- Сейчас нас будут поздравлять! – подмигнув Злате, Миша нажал на клавишу. – Здрасьте, тёть Тань! Спасибо!.. Обязательно передам!.. Что?.. Нет, не знаю… У него телефон отключен. А что?.. Что-о-о?!

- Миш, чего?.. – увидев, как Михаил изменился в лице, Злата тревожно застыла в ожидании ответа.

- Тёть Таня звонила… - Миша перевёл растерянный взгляд с мобильника на Злату. – Говорит, отец в реанимации.

- Как – в реанимации?! Откуда она узнала?!

- Она от местного прихода возглавляет волонтёрскую миссию… ну, типа «красного креста»…

- Да знаю я…

- Ну, вот вчера она посещала кардиоцентр вместе с батюшкой. Тот обычно причащает, крестит, если кто безнадёжный, в реанимации. Говорит, случайно узнала, что прошлой ночью поступил пациент с инфарктом, фамилия – Мясников… Оказалось – отец… Чёрт!.. – Миша машинально взъерошил волосы. – А я жду, что он позвонит… Надо ехать.

- Тебя сейчас не пустят, - Злата мягко пожала его ладонь. – Хотя… Пожалуй, поедем. Поговорим с лечащим врачом.

- Да… - Миша широко шагнул из кухни, но в дверях вдруг остановился и обернулся на жену. – Только тётя Таня просила никому о ней не говорить… Если дядька узнает, что отец лежит в том отделении, которое опекает их приход, будет скандал… Он запретит ей заниматься благотворительностью, а она только этим и живёт…

Глава 32.

Ни пресловутого туннеля, ни яркого света в его конце не было… Ничего такого, о чём пишут и рассказывают взахлёб «очевидцы»… Но Виталий явно помнил, что было что-то между болезненным забытьём и тяжёлым пробуждением. Что-то такое, о чём невозможно было рассказать простыми человеческими словами. Это состояние не было похоже ни на бред, ни на обморок, ни на сон. Ему не было определения в этой, земной жизни…

«Зачем ты поторопил события?! – кто-то невидимый, но осязаемый до последней клетки, завладел его замутнённым сознанием. Голоса Виталий не слышал, видимо, т а м не было привычных, живых звуков, но он ощутил его грозную мощь всем, что осталось от его существа. – Твоё время ещё не пришло!»

«Я не хочу – туда! Не хочу-у-у!..» – страха не было, но он понимал – что-то пошло не так. Виталий не произносил этих слов, но они каким-то образом трансформировались из его мыслей в импульсы – их природа была так же необъяснима, но тот, кому был предназначен этот посыл, всё понял.

«Ты сам виноват. Но за тебя попросили. Ты вернёшься!» - могущество невидимого собеседника не имело границ. Этому не нужны были доказательства, всё принималось безусловно.

«Кто попросил?! Кто?..» - новый импульс потерялся в нарастающем гуле – это уже был явно земной звук. Тело дёрнулось как от чудовищного разряда, Виталий почувствовал, как оно постепенно обретает свои обычные формы.

Ответа он не получил. А, может, просто не расслышал.

…Он приходил в себя постепенно. Ориентироваться во времени и пространстве не было никакой возможности, сознание казалось заблокированным, но звуки доносились – они были отдалёнными, глухими, похожими то на голоса, то на скрежет металла, то на звон разбитого стекла… Очень хотелось открыть глаза, но сил не было даже на это. Кроме звуков были ещё прикосновения – кто-то трогал его запястья, локти, грудь… В какой-то момент ему показалось, что прикосновения ему знакомы… Впрочем, это было лишь мгновение. Он не чувствовал температуры – ему не было ни холодно, ни жарко, было ощущение лишь какой-то противной ватности и лёгкого головокружения.

…Окончательно сознание вернулось вместе с пробуждением – ему показалось, что он очнулся после долгого сна. Вместе с сознанием вернулась и память – на удивление легко и быстро. Он сразу вспомнил последние минуты перед провалом в чёрную пустоту: вот он выходит из дома Морозовых… идёт к ждущему его автомобилю… Он подавлен и зол одновременно. Водитель открывает дверцу – он садится в салон, и тут же чувствует непонятное удушье… Руки лихорадочно пытаются расстегнуть пуговицу на воротнике… Резкая боль где-то за грудиной, рвущийся из горла хрип… и – полный провал.

Он не мог сейчас прочувствовать всю силу разочарования, каменной глыбой рухнувшего на него в тот вечер… Но он помнил, что всё, чем он жил в последнее время, вдруг в один миг рассыпалось, как осколки разбитого драгоценного сосуда… брызнуло, разлетелось, превратившись в пыль, тупой болью отозвалось в области сердца.

Виталий даже не знал, сколько времени прошло с тех пор… Если судить по тому, что он окончательно проснулся только сейчас – прошла всего одна ночь. Но, судя по зафиксированным памятью и сознанием голосам приходящих и уходящих людей, он находился в забытьи уже не первые сутки.

…И это видение… Оно тоже всплыло в сознании, но он так и не смог понять, что это было – болезненный сон или именно то, о чём говорят все, вернувшиеся о т т у д а… А эти слова: «За тебя попросили»… Что это – бред или посланное свыше откровение?.. Вряд ли когда-нибудь ему придётся это узнать. Ну, если только – т а м…

…Сегодня он уже мог открывать глаза, односложно отвечать на вопросы лечащего врача, дежурной медсестры… Он уже знал, что у него обширный инфаркт, и что звонила Изабелла, приезжал сын… А ещё – ему очень повезло, что водитель не растерялся и не стал ждать приезда скорой помощи – сам отвёз его в больницу, переполошив приёмный покой. Это рассказала ему медсестра, дежурившая при нём в последние двенадцать часов. Оказывается, он уже четвёртые сутки находится в отделении реанимации и интенсивной терапии кардиологического центра.

Четверо суток… и первые из них он провёл между жизнью и смертью. Но теперь состояние стабилизировалось, и сегодня его должны перевести в обычную палату. Его сонливость – результат действия сильнодействующих препаратов, ведь сон для него – лучшее лекарство.

Девушка была очень милой и доброжелательной, она говорила радостным тоном и сообщала только приятные новости. Она же сообщила, что, как только Виталия переведут в обычную палату, к нему обязательно пустят кого-нибудь из близких – все они в курсе его болезни, все желают ему скорейшего выздоровления и непременно хотят видеть!

…Виталий подумал, что такой жизнерадостный тон – часть постинфарктной терапии, ведь больному просто необходимы положительные эмоции… Если бы только эта девочка знала, какую душевную травму получил он четыре дня назад… В памяти всплыл вечер в квартире Морозовых: встреча с Дмитрием, с его детьми… чувство необыкновенного душевного подъёма, не покидавшее до той самой минуты, когда Анна привела его в квартиру сына…

…Всё перечеркнуло родимое пятно на плече маленькой девочки, которую он уже представлял своей внучкой. Светло-коричневое пятно продолговатой формы, размером с большой палец взрослого человека выглядело слишком знакомым, чтобы списать его наличие на простое совпадение… Пятно, которое он видел много лет на груди Михаила, и которое тот унаследовал от своего родного отца…

Да, маленькая Анюта оказалась Мишкиной родной племянницей. И совершенно чужой ему – Виталию Мясникову.

Из этого следовало только одно: Дмитрий Морозов не был его сыном. Напрасно он тешил себя надеждами. Им не суждено было сбыться…

…Сознание, притупленное действием сильных препаратов, восстанавливало информацию щадяще, без эмоций. Даже факт возвращения с «того света» воспринимался нейтрально, как что-то само собой разумеющееся, во всяком случае, пока он находился в палате интенсивной терапии. Однако уже на следующее утро после перевода в обычную палату Виталий проснулся с более ясным пониманием происходящего. На фоне случившегося инфаркта другая, не менее смертельная болезнь сейчас померкла… Он понимал, что бороться нужно с тем, что представляет смертельную опасность именно в данный момент, всё остальное оставляя на потом. На это нужны были силы и стимул к выздоровлению, а его больше не было.

…В новой, «пятизвёздочной» палате он находился совсем один, если не считать частых визитов медсестры. Та заходила регулярно, проверяла капельницу и датчики. При звуке её шагов Виталий не каждый раз открывал глаза – отвечать на вопросы не хотелось. Услышав очередной негромкий скрип двери, он нарочно сомкнул веки в надежде, что медсестра как можно скорее уйдёт. Однако та повела себя как-то странно – её шаги были неторопливы и застыли где-то на середине палаты. Прошла минута, другая, а она так и не двинулась с места. Виталий подумал, что это отнюдь не медсестра – та уже была бы рядом, проверяла показания приборов или поправляла манжету с датчиком… Ему даже стало не по себе, и он был готов открыть глаза, но внезапно человек сделал пару шагов в сторону кровати – в следующий момент Виталий услышал лёгкий однократный стук, как будто что-то положили на прикроватную тумбочку. Человек замер ещё на несколько секунд, и Мясникову показалось, что посетитель его рассматривает. Он даже уловил глубокий вздох… Всё-таки это была женщина.

Наконец, шаги стали удаляться – неведомая гостья направилась к выходу. В последний момент любопытство взяло верх… Чуть приоткрыв веки, Виталий сквозь ресницы всматривался в женскую фигурку, готовую вот-вот скрыться за дверью. Что-то до боли знакомое показалось в её силуэте… Догадка отозвалась обжигающей волной где-то глубоко внутри…

- Таня!..

…Услышав его оклик, женщина вздрогнула всем телом и на мгновение застыла… затем повернула голову… Она была такой же, как и на Мишкиных фотографиях… Волосы аккуратно уложены, из макияжа – лишь едва заметная на губах розовая помада… Платье простого покроя, но элегантное и не из дешёвых – он научился разбираться даже в женской одежде. Несмотря на прошедшие годы, Татьяна выглядела всё ещё моложаво и ухоженно, и лишь печальный, даже какой-то скорбный взгляд не вязался с её внешним видом.

…Она стояла вполоборота, молча вглядываясь в его изменившиеся с возрастом и болезнью черты.

- Здравствуй, Таня… - не дождавшись ответа, Виталий заговорил снова.

- Здравствуй… - повернувшись от двери, Татьяна как бы нехотя вновь шагнула в глубь палаты, но, немного не дойдя до его кровати, остановилась.

- Вот и свиделись… - Виталий был ещё очень слаб, попытка приподнять голову закончилась неудачей – он снова был вынужден откинуться на подушку.

- Как ты себя чувствуешь? – Таня и раньше говорила негромко, а сейчас её голос звучал как полушёпот.

- Нормально… - Мясников едва заметно усмехнулся дежурному вопросу. – Ну, что же ты?.. Пришла, и сразу уходишь…

- К тебе пока не пускают. Я зашла без разрешения. Думала, ты спишь…

- А если бы не спал? Не зашла бы?..

- Зашла бы, но позже. Когда врач бы разрешил, - Татьяна чуть повысила голос, заговорила ровно, спокойно. – Я ко всем захожу, такова моя миссия.

- Что за миссия?

- Благотворительная. Наш приход курирует многие больницы, и эту в том числе.

- Курирует?.. – на его лице отразилось искреннее удивление. – Что же может курировать приход? Качество лечения? Или финансовые потоки?..

- Нет… - Татьяна чуть заметно улыбнулась. – Мы оказываем помощь другого плана.

- Какую же?

- Духовную. Вот… - Татьяна приблизилась к тумбочке и взяла с неё небольшой предмет, тот самый, который положила туда минуту назад – Это – тебе…

- Что это? – Виталий сосредоточенно вглядывался в небольшой образок на серебристой цепочке.

- Это образ Богородицы.

- Я некрещённый… Ты же знаешь.

Видимо, от этого «ты же знаешь» женщину бросило в жар – Виталий заметил, как мгновенно вспыхнули её щёки… Быть спокойно-отстранённой не получилось… Взгляд увлажнился, лицо стало вдруг беспомощным – всего на один миг… Но этот миг выдал её с головой.

- Всё равно – возьми… - голос тоже предательски дрогнул. – Бог и некрещённых любит.

- Что мы с тобой – всё не о том… - Виталий вдруг почувствовал, как накатывает усталость. Он уже знал – эта усталость предвестник глубокого сна, и теперь торопился продолжить разговор. – Лучше скажи… Как ты живёшь?

- Хорошо… - Татьяна ответила односложно, видимо, не желая вдаваться в подробности. – А ты? Как живёшь, Виталий?

- Тоже неплохо… - он снова усмехнулся. – Приехал, понимаешь, Мишку поздравить, и – вот…

- А ему ведь даже никто не сообщил, что ты в реанимации…

- Как – не сообщил?.. – Мясников удивлённо приподнял брови. – Он уже звонил, он в курсе…

- Это я ему сказала… - Татьяна смотрела на него не отрываясь, как будто хотела прочитать по лицу сокровенные мысли. – Я узнала, что ты здесь, в первый же день. Наутро позвонила Мише, оказалось, что он ничего не знает.

- Ты…ты заходила в палату?..

- Да, ты был ещё без сознания, - Татьяна просто кивнула. – Мы приезжали в тот день с нашим священником. Его пускают в реанимацию… у меня тоже получилось пройти…

- Таня… - теперь его взгляд выражал крайнюю усталость. – Присядь…

Она с секунду колебалась, но, придвинув к его кровати стул, осторожно присела рядом.

- Мне уже пора идти… - взяв его ладонь, Татьяна вложила в неё образок и сомкнула пальцы. – Возьми…

…От прикосновения её рук по телу разлилось давно забытое тепло…

- Ты ещё придёшь? – он чуть сжал её ладонь.

- Нет.

…Виталий вдруг почувствовал, как глаза предательски наполняются горячей влагой… В последний раз он плакал на похоронах отца… От мысли, что Татьяна сейчас уйдёт, и они никогда больше не увидятся, внутри что-то сжалось… Он не ожидал этой встречи, он вообще не думал о Тане, но вот сейчас, увидев её у своей больничной кровати, неожиданно растрогался. Ни одна из его женщин никогда не была ему такой родной и близкой, как Таня… и ни с одной из них он не поступил так жестоко. Ему показалось, что он только сейчас окончательно осознал, насколько виноват перед этой когда-то дорогой ему женщиной… Женщиной, которая любила его самой искренней, жертвенной любовью.

Таня сидела рядом, он чувствовал исходящее от неё тепло. В её печальном взгляде не было ни обиды, ни осуждения. Казалось, что он полон сострадания… и любви… Виталий вдруг вспомнил взгляд Анны – чужой, полный холодной неприязни… А ведь по сравнению с Таней Анна – счастливица…

Внезапный порыв благодарности к Татьяне вылился в ощущение собственного бессилия – в очередной раз сомкнув в кисти её ладонь, Виталий с досадой скосил глаза на прикреплённые к телу датчики суточного мониторинга. Будь его воля, не лежал бы он сейчас здесь, на этой больничной кровати – слабый, обросший четырёхдневной щетиной…

Воля… Будет ли она когда-нибудь, его воля?.. Всё в его жизни подчинено каким-то обстоятельствам… Да, он многого добился. Но что стоят сейчас все его достижения, если он даже не в силах встать?.. Высокий пост, деньги, квартиры, дома, почти неограниченные возможности… Всё это осталось там, в прошлой жизни, где он был молодым и здоровым…

Даже здесь, в этой оборудованной по последнему слову медицинской техники больничной палате, все эти блага не имеют никакого значения… Зачем они, если ими нельзя воспользоваться?.. И всё, что ему сейчас необходимо – поддержка близких людей… Но где они, эти близкие люди?.. Рядом одна только Таня… Пришла, несмотря на их не сложившееся прошлое.

…Виталию вдруг до боли стало жаль себя. Он как будто увидел себя со стороны – больного, немощного, лежащего на больничной койке уже не молодого мужчину… Встанет ли он с неё когда-нибудь?! Его прежняя болезнь, увы, прогрессирует… А после инфаркта вряд ли он сможет продолжить лечение…

- Почему ты больше не придёшь?.. – он смотрел на Татьяну повлажневшим взглядом. Сейчас она казалась ему родной и близкой – как никогда…

- А зачем? – она пожала плечами. – Я тебя увидела… Ты меня увидел.

- Боишься?.. – он нервно сглотнул, задышал взволнованно, тяжело. – Мужа своего боишься?.. Не бойся… Он сам – трус…

- Нет, не боюсь… - услышав про мужа, Татьяна осторожно вытащила ладонь из его руки, попыталась встать, но Виталий вновь вцепился в её кисть. – Мне и правда, пора… К тебе могут зайти…

- Ну, подожди… Таня!.. – он снова попытался оторвать голову от подушки. – Ведь мы больше никогда не увидимся!..

- А нам и не нужно… - Татьяна слегка покачала головой. – И сейчас не нужно было, да так вышло…

- Я знаю, я виноват…

- Я давно тебя простила, Виталик… Давно.

- Как-то у нас всё не так получилось… - снова упав на подушку, он сжал пересохшие от волнения губы. Захотелось пить, но почему-то просить Татьяну было неловко.

- Да ты ведь не о том говоришь… - Таня едва заметно улыбнулась – улыбка получилась с горчинкой. – Ты ведь ни о чём не жалеешь… Да и я теперь не жалею, что ничего не получилось. Ну, а то, что свиделись… Так тому и быть.

…Его задел её переменившийся тон. Ведь не просто так пришла!.. Хотела же увидеть, а теперь – упрекает. А у него нет сил – ни оправдываться, ни в ноги кидаться. Все силы остались там – за порогом квартиры Анны…

…И стоило ехать сюда, в этот город?.. На свадьбу к Мишке не попал… Подарок мог сделать и без этой дурацкой поездки. А что выездил?.. Все встречи принесли только разочарования, и – как следствие – вот эту больничную палату и ещё большую неопределённость в плане выздоровления.

…А наследника как не было, так и нет… И уже не будет. Ни-ког-да.

- Постой… - она вновь вставала со стула, когда он остановил её слабым жестом. – Хочу тебя спросить… Может, знаешь…

- О чём?.. – Таня всё же поднялась, и теперь стояла перед ним, сцепив кисти рук.

- Помнишь, у Олега была секретарша?.. Юля…

- Помню… - мелькнувшее в глазах Татьяны удивление сменилось настороженностью.

- Ты не знаешь, что с ней случилось?.. – Виталий не стал уточнять подробности, спросил в общих чертах. – Ну, мало ли… может, слышала что… Хотя, конечно, много лет прошло.

Судя по изменившемуся лицу Татьяны, она сразу догадалась о предмете его вопроса, более того, она знала ответ, но отвечать не спешила. Её молчание говорило само за себя – решение раскрывать или нет известные ей обстоятельства, было не из лёгких. Наконец, она вновь подняла глаза на Виталия.

- Если ты по поводу её беременности… То она сделала поздний аборт.

- Вот как… - он тоже не стал делать вид, что его интересует что-то другое. – Странно… Она ведь не собиралась…

- Её заставили.

- Олег? – взгляд Мясникова потяжелел.

- Да… - Таня произнесла это слово нехотя, но твёрдо, не умаляя вины мужа. – Олег.

- Вот с-сука… - не удержавшись, Виталий наградил своего бывшего партнёра оскорбительным эпитетом. Последняя, слишком слабая, но всё же надежда, рухнула вслед за всеми остальными. Мрачно усмехнувшись, он поднял на Татьяну болезненный, потухший взгляд. – Откуда ты знаешь?

- Это неважно. Она помогла тебе добыть содержимое его сейфа. За это он её уволил, а потом подставил. У неё был выбор – тюрьма или…

- Или пойти в проститутки?

- Ты, оказывается, в курсе…

- Я в курсе только этого… - на бледном, небритом лице Виталия отразилась презрительная гримаса. – Всё-таки он – подонок… Никогда не понимал, как ты с ним живёшь.

- Сначала у меня не было выбора… - Татьяне стоило немалых трудов сохранить спокойный тон. – А потом…

- Что – потом?.. – он смотрел на неё недоверчиво, с долей иронии. – Хочешь сказать, что он изменился?

- А потом я поняла, что у каждого человека должен быть шанс на прощение и спасение.

- Спасение… - новая усмешка исказила лицо. – Это его-то спасать?!

- Я спасала в первую очередь себя. Может, тебе трудно понять, но… Прощая других, мы спасаем в первую очередь себя. Олег простил меня… Я простила его.

- Не сравнивай свой грех и его грехи… На его совести столько!..

- Дело не в количестве грехов. А в том, чего стоит нам это прощение. Один прощает легко… Другой – тяжело… Я знаю, чего стоило Олегу простить меня.

- И за это ты простила его… - Мясников мрачно хмыкнул.

- Простила… И мне от этого легко… Поверь.

- Не верю.

- Я молюсь за него все эти годы.

- Думаешь, ему это поможет?..

- Я и за тебя буду молиться…

***

После ухода Татьяны Виталий долго не мог прийти в себя. Ещё во время разговора ему казалось, что Таня хочет что-то сказать… но не решается, боится обидеть. Да, он разозлился, когда она начала говорить про Олега… С одной стороны, она была слишком откровенна, и не скрывала его подлого поступка в отношении Юли… Но с другой – она как будто намекала и на него, Виталия… только открыто ни в чём не обвиняла. А эти рассуждения о прощении… Кого ему прощать?! Дзюбу?! Он и так жив и здоров, в отличие от него, Виталия, который валяется сейчас, как овощ, на больничной койке.

Он вдруг вспомнил своё видение… Всё же что это было – сон?.. Бред?.. Или…

«За тебя попросили…» - кого имел в виду его таинственный собеседник?.. Татьяну?.. Это могла быть только она. Она сама сказала, что была в тот день здесь, в кардиоцентре. Он никому не сказал о том, что видел в тот момент, когда врачи боролись за его жизнь. Да и стоит ли?.. Скажи он об этом Татьяне – лишняя проповедь о спасении была бы обеспечена. Что возьмёшь с женщины, ударившейся от отчаяния в веру?..

…Уже через час он разговаривал по телефону с Изабеллой.

- Талик, ну, как ты?! – судя по тону, супруга была встревожена. – Я не могла приехать, были очень важные дела… Ты же помнишь Смирнова? На него завели уголовное дело, в его офисе обыски, счета арестованы… А у нас с ним контракт. На Ростика я пока не надеюсь, всё приходится улаживать самой.

- А что ему предъявляют?.. – услышав голос жены, Виталий неожиданно обрадовался. Неприятности, связанные с этой поездкой, навалились как снежный ком… захотелось немедленно отвлечься: покинуть этот город, вернуться в свою московскую квартиру, окунуться в привычные будни… Он давно уже вплотную не занимался делами холдинга, и теперь деловые новости воспринимались как глоток свежего воздуха. Он даже забыл о своём болезненном состоянии…

- Это не телефонный разговор! Приедешь, обо всём поговорим.

- Когда я ещё приеду…

- Я только что говорила с профессором Воронцовым, завтра он свяжется с твоим лечащим врачом, посмотрит твои показания, и, если даст добро, я заберу тебя в Москву. Здесь тебя быстро поставят на ноги.

- Хорошо бы…

- Кстати, я распорядилась насчёт охраны. Знаю, что не любишь, но так нужно.

- Нужно, так нужно… - возражать не было ни сил, ни желания. – Делай, что хочешь.

- Ты и так меня подвёл!

- В смысле?

- Мне пришлось встречаться с Берковичами одной!

- Ну, и как?..

- Готовимся к свадьбе!

…Михаил со Златой приехали под вечер. Виталию было почему-то неловко видеть Мишу после визита к Морозовым. Отвечая на крепкое рукопожатие сына, он невольно отвёл глаза.

- Ну, как же ты так, отец?.. – Миша так и не выпускал его ладонь из своей руки. – Знал бы, не отпустил бы тебя…

- Что, уже нажаловались?.. – решив, что Михаил имеет в виду инцидент у Морозовых, Виталий скептически усмехнулся.

- Кто нажаловался?

- Ну, этот… Александр Иванович…

- Нет… - судя по искреннему удивлению, Миша не был в курсе. – А что произошло?

- Да, в общем-то, ничего…

- Вот и Анна Сергеевна сказала, что всё нормально…

- Ты ей звонил? Или она тебе?

- Я звонил. Извини, отец, я просто переживал.

- Всё нормально, Мишка… - Виталий с облегчением вздохнул. Похоже, Анна решила не выносить сор из избы. – Посидели, поговорили… Видишь, теперь у тебя и брат есть, и племянники… А то всё один да один…

- Я уже давно не один… - улыбаясь, Миша многозначительно посмотрел на Злату. – И даже не вдвоём…

- Подарок я вам так и не подарил… - Мясников с досадой нахмурился. – Ничего… вот выйду отсюда, сразу на троих и подарю.

- Ты, главное, поправляйся… - Михаил ободряюще сжал ладонь отца. – А подарок...

- А подарок мы вам сами скоро сделаем!.. – перебив мужа, Злата улыбнулась и положила руку себе на живот. – У вас таких подарков ещё никогда не было!

Глава 33.

Рабочий день закончился ещё полчаса назад, но Анна не торопилась покидать свой кабинет. В это время лицейские коридоры были наполнены относительной тишиной, и она любила иногда просто побродить между классами, переходя с этажа на этаж, приветливо кивая редким встречным – ими могли быть либо задержавшиеся ученики, либо их преподаватели. Это был целый ритуал, после которого она могла со спокойной душой покинуть эти, ставшие за долгие годы родными, стены. Но сегодня она предпочла остаться в тишине своего кабинета. Впервые за много лет ей не хотелось идти домой, хотя там было всё по-прежнему: сын с невесткой, внуки по соседству… её уютная, убранная с любовью квартира… И только одно обстоятельство делало жизнь невыносимо тоскливой.

Саша… Он и был, и не был.

- Анна Сергеевна!.. – пожилая преподавательница химии осторожно заглянула в кабинет директора. – Вы ещё не ушли?

- Нет… - Анна жестом пригласила войти гостью. – Проходите, Мария Егоровна. Что у вас?

- Я насчёт отпуска… - сухощавая шестидесятидвухлетняя дама в строгом классическом костюме довольно проворно пересекла кабинет. – Мне нужно срочно уехать, я говорила…

- Я помню… - Анна вновь показала рукой – уже на стул. – Да вы присаживайтесь.

- Ну, вот… - химичка не менее проворно уселась напротив. – Я с Горюновой договорилась, она мои часы подменит…

- Так в чём дело? Пишите заявление, оставьте Кате.

- А я написала… - Мария Егоровна положила перед Анной заранее приготовленный лист, который до этого держала в руке. – И сразу – к вам. Сегодня четверг, завтра – пятница, еду сразу после последнего урока… Подумала, что не стоит тянуть время… пока отнесу заявление Кате, пока она вам его на подпись отдаст…

Из разговоров коллег Анна знала, что восемнадцатилетняя внучка Марии скоропалительно выходит замуж, и огорошенная этим известием бабушка собирается на торжество в соседний город.

- Ничего страшного бы не случилось… - надев очки, Анна взяла заявление и, пробежавшись по нему глазами, черкнула сверху резолюцию. – Вы же знаете, я никогда не против, если есть, кому подменить. Тем более, у вас событие.

- Ох, уж эти события… - нахмурившись, химичка махнула сухощавой рукой. – Сами знаете – замуж не напасть, как бы за мужем не пропасть.

- Не волнуйтесь раньше времени… - Анна ободряюще кивнула. – Тем более, дети уже давно никого не спрашивают… Они ставят перед фактом, и всё. Может, вашей внучке как раз повезёт с мужем.

- Знаем мы этих мужиков… - забирая заявление, химичка обиженно поджала губы. – Хороший муж – большая редкость, если только не брать в расчёт вашего супруга. Вот уж, действительно, муж от Бога!

- Всё будет хорошо! – Анна сделала вид, что пропустила последнее, явно льстивое предложение мимо ушей.

С Марией Егоровной у неё всегда были подчёркнуто-вежливые отношения. В своё время та была одной из немногих, принявших сторону тогда ещё новенькой учительницы английского языка Анны Сергеевны Морозовой в конфликте с «высокопоставленным» учеником. Чувство благодарности омрачалось тем, что химичка имела свойство слишком глубоко лезть в душу с расспросами и советами, поэтому Анна старалась держаться от неё на деликатном расстоянии. Она давно уже знала, что любопытство Егоровны не знает границ и приемлет любые способы добычи нужной и ненужной информации.

Вот и сейчас Анна подумала, что заявление – лишь повод зайти, и на самом деле Марию Егоровну интересуют совершенно другие, не относящиеся к ней самой проблемы. Не торопясь покинуть кабинет, та уставилась на Морозову пытливым взглядом.

- Анечка… - на правах старшей по возрасту химичка привычно перешла на ты. – Мне кажется, у тебя что-то случилось… Да?..

- У меня?! – удивление Анны было довольно искренним. – С чего вы взяли?

- Ты какая-то не такая в последнее время… - в выцветшем взгляде промелькнуло деланное сочувствие. – Все девочки уже заметили…

- Да с чего вы взяли-то?! – Анна нарочно коротко рассмеялась. – Ну, вы даёте!..

- Я им тоже говорю, у Ани всё хорошо… - тон гостьи стал вкрадчиво-доверительным. – Но ты же знаешь, как у нас любят посплетничать, а уж про директора!..

- Никогда не думала, что про меня ходят сплетни.

- Да конечно нет! – сухая ладошка отчаянно замахала перед носом Анны. – Ну, какие про тебя сплетни!.. Одни только предположения! Так вот это и интригует, понимаешь?!

- Странно… - Анна устало вздохнула и поднялась из-за стола, давая понять, что собирается уходить.

- Но я-то вижу… - гостья так и сверлила её своим пытливым взглядом. – Аня, я же тебя столько лет знаю! Я же вижу – что-то не то… Осунулась, ходишь грустная… Аня, может, у Димы что-то произошло?.. Ты, если что, поделись!

- У Димы всё в порядке.

- Всё ведь бывает… - как будто не услышав положительного ответа, химичка продолжала строить версии. – Мальчик молодой, красивый, там более – артист… Поклонницы, наверное, одолевают… Внучка в прошлом году была на их концерте, так впечатлилась!..

- Он у меня однолюб, - усмехнувшись неуёмному любопытству коллеги, Анна прошла в угол кабинета, к одежному шкафу. Открыв дверцу, ловко сняла с плечиков шубку.

- Ой, да!.. – Мария согласно закивала. – Это – да! Он у вас молодец, весь в тебя и в Сашу!

- Наташа тоже однолюбка… - догадываясь, к чему сейчас будет клонить гостья, Анна опередила её вопрос. Тем более, они практически не расстаются.

- Ну, и слава Богу… слава Богу… - Мария не преставала частить словами, не сводя с неё светлых глаз. – А Саша как? Что-то давно я его не видела, раньше-то часто за тобой заезжал…

- И у Саши всё хорошо. И со здоровьем нормально. И у меня всё в порядке. Так и передайте девочкам… - надев шубку, Анна Сергеевна повернулась к большому, встроенному в дверцу шкафа зеркалу, взглянула на своё отражение. – А осунулась… Наверное, возраст сказывается. Как-никак скоро юбилей.

- Ой, да разве это возраст, Аня? Уж тебе-то пока рано задумываться… – изнывающая от любопытства химичка старалась использовать последние минуты пребывания в директорском кабинете с максимальной пользой. – А справлять всё же на моря поедешь? Не передумала?..

- Не передумала, - застёгивая крючки, Анна снова выдавила из себя улыбку. – Поеду.

…Выйдя на улицу, Анна медленно прошла на стоянку, открыла автомобиль, уселась, повернула ключ зажигания… Рука привычно потянулась к телефону. Уже нажимая на клавишу вызова, вспомнила странный визит химички.

…Вот уже и коллеги заметили её состояние… Наверное, перемыли все косточки у себя в учительской, разгадывая загадку – от чего их всегда такая строгая и уверенная в себе директриса вдруг изменилась – её поникшее настроение как будто отпечаталось на всё ещё красивом лице, а непонятная никому печаль так и застыла в синих глазах… Анна и сама видела в зеркале своё новое отражение, поэтому понимала – пересуды коллег вполне оправданны.

- Саша, это я… – дождавшись ответа, Анна произнесла заученную фразу. Несмотря на то, что муж всегда знал, что звонит она, Анна никогда не начинала разговор с вопросов или поручений. «Саша, это я» - звучало как неизменное приветствие. – Ты ещё не дома? Когда будешь?.. Ну, хорошо, до встречи…

Отключившись, она ещё какое-то время прогревала двигатель, затем плавно нажала на газ.

С того дня, когда Виталий Мясников так бесцеремонно вторгся в их с Сашей счастливый мирок, прошло около двух недель. Мирок никуда не делся, он продолжал существовать, но счастливым она бы его уже не назвала.

…Анна то и дело вспоминала и тот злополучный вечер, и беспросветную ночь, и следующий беспросветный день…

Саша вернулся под вечер воскресенья. Она уже знала, что эти два дня он провёл на даче – Дима звонил отцу и даже ездил, но Александр успокоил сына, что с ним всё в порядке и, не вдаваясь в подробности, сослался на желание побыть одному среди природы. Назвать природой заметённые снегом двор и пруд было трудно, но в самом доме царили тепло и уют, поэтому Димка был вынужден поверить отцу на слово. Анна не знала, о чём разговаривали отец и сын, но судя по растерянному виду Дмитрия, Саша ничего ему не объяснил. Наталья тоже не стала посвящать мужа в откровения свекрови, предоставив это право самой Анне Сергеевне, поэтому, недолго поколебавшись, та решительно пересказала сыну всё, что до этого поведала невестке. Оставлять Диму в неведении Анна посчитала непорядочным со своей стороны. Сын – взрослый, сам отец семейства, и обманывать его как ребёнка уже не было никакого смысла, тем более, что странности визита Мясникова вызывали у Дмитрия массу вопросов. Но, самое главное, она вовсе не хотела, чтобы по её милости Наташа хранила от мужа постыдную тайну его матери. Сейчас Анна не могла допустить мысли, чтобы стать причиной даже малейшего обмана между детьми. Зачем им этот лишний груз? Знает Наташа – пусть знает и Дима…

Виновата – она, и теперь родным решать, насколько велика её вина… Она устала носить в себе эту тяжкую ношу. Несмотря на давность измены, Анна чувствовала себя ужасно виноватой… и не столько в самой измене, сколько в состоянии дискомфорта, в котором пребывала сейчас её семья. Даже внуки чувствовали настроение взрослых и казались неестественно притихшими. Иногда она начинала себя корить за то, что не удержалась и посвятила в свою тайну невестку, а потом и сына. Однако, вновь прокручивая ситуацию, понимала, что поступить по-другому просто не могла.

Сама Анна мужу в те дни не звонила. Спрашивать, где он и когда вернётся – не было смысла. Говорить с ним как ни в чём не бывало – не хватило бы совести. Она понимала, что все её оправдания будут сейчас звучать фальшиво… А признания – неуместно. Промучившись два дня, она с тревогой в сердце слушала, как поворачивается в замке ключ…

…Анна ожидала чего угодно, даже того, что Саша окажется пьян… Но он был абсолютно трезв и нарочито-спокоен.

За эти два дня, что она провела в одиночестве, Анна многое передумала. Она предвидела, что Александр не будет скандалить и выяснять отношения… Но именно эта недоговорённость угнетала сейчас больше всего. К тому моменту, когда Саша вернулся домой, она уже была морально готова открыть ему всё, что хранила в себе эти годы. Всё равно – самое страшное уже случилось…

«Саш, ну, давай поговорим!..» - встретив мужа в прихожей, Анна была настроена решительно.

«Да не нужно, Анют… - супруг выглядел уставшим и, раздевшись, сразу направился в спальню. – Завтра вставать рано…»

От его спокойного тона хотелось завыть, забиться в истерике… Догнав супруга у самых дверей, Анна схватила его за локоть, попыталась повернуть к себе.

«Саша!..»

«Аня, успокойся. Ничего ведь не случилось…»

Судя по его усталому виду и покрасневшим глазам, эти два дня дались Александру тоже нелегко. Анна могла лишь предполагать, что передумал супруг за это время… Однако, он вернулся домой, и выяснять отношения вовсе не собирался. Это и радовало, и настораживало одновременно. За все тридцать лет они ни разу не поссорились – так, чтобы серьёзно, со скандалом… Анна даже не могла представить себе Сашу в гневе. Она понятия не имела, как может повести себя её супруг в такой экстранеординарной ситуации, могла только предполагать. Её предположения оказались верными: Саша не скандалил, он не задел её ни единым словом. Он как будто вернулся с работы или с прогулки – как обычно…

Немного успокоившись, Анна покорно легла спать. Муж тоже привычно разделся и устроился в постели… В последнее время они предпочитали спать на одной подушке, но сейчас супруг улёгся на своей половине кровати и отвернулся в сторону. Лёжа в темноте, Анна прислушивалась к его дыханию, пытаясь определить – спит он или нет. Ей очень хотелось придвинуться к нему, обнять, прижаться к родному телу… разреветься по-бабьи на его плече… Но что-то останавливало её от этого порыва. Что именно – она поняла уже потом, на следующий день, взглянув мужу в глаза…

…Он смотрел на неё незнакомым взглядом. В нём снова не было ни обиды, ни оскорблённого мужского достоинства…

…Разочарования тоже не было, как не было привычного тепла. Вместо них теперь зияла пустота – так увидела Анна.

Это был совершенно другой Саша.

Она больше не заводила никаких разговоров – знала заранее, что супруг их не поддержит.

«Ничего не случилось» - позиция, которую решил занять Александр, была на первый взгляд прочной и непоколебимой. Он, действительно, вёл себя как обычно – утром уезжал на работу, вечером возвращался домой… Только теперь их с Анной вечера проходили если не в обоюдном молчании, то в вынужденных репликах, и лишь приход внуков оживлял обстановку. С детьми Саша вёл себя по-прежнему – заботливо и ласково, то же самое касалось сына и невестки… Только вот шутил Александр Иванович теперь меньше, и смеялся реже.

Анна исподтишка наблюдала за мужем. Его отношение к ней нельзя было назвать холодным. Они перебрасывались словами, здоровались по утрам, желали друг другу спокойной ночи. Но возникшая между ними стена становилась всё выше и прочнее..

Анна, действительно, изменилась за эти две недели – она выглядела совершенно потерянной, и натянутая на лицо улыбка стоила ей неимоверных усилий. Видимое семейное благополучие теперь было только видимым, и это давило на мозг, угнетало. До её пятидесятилетнего юбилея оставалось чуть меньше двух недель, но Анна Сергеевна совершенно не думала об этом событии. Ещё в конце прошлого года они с Сашей решили, что отметят эту её дату вдали от всех… Так придумал Саша, и Анна с благодарностью приняла его предложение. Пятьдесят лет – не такой уж весёлый праздник для женщины, тем более – для такой женщины, как она. Анна Сергеевна Морозова, которую и сейчас многих тянуло назвать Анечкой, и пять десятков лет – вещи абсолютно несовместимые. Анна не раз представляла себе этот «праздник» - шумное застолье, речёвки коллег и учеников с преобладанием слова «пятьдесят», сложенные в это число воздушные шары и яркие плакаты… И на каждом из них – «пятьдесят»… «пятьдесят»… Ничего ужаснее придумать было нельзя, поэтому идею Саши уехать в этот период куда-нибудь на заграничный курорт, Анна приняла с благодарностью…

…Пальмовый берег… столик на двоих… вечерний бриз… музыка… И они с Сашей – только вдвоём.

Сейчас она совершенно не представляла, как будет выглядеть эта их поездка. Путёвки и билеты были выкуплены давно… Вылет намечался девятого марта – сразу после праздника. Её день рождения – двенадцатого…

«Нужна ли эта поездка – вообще?..»

Эта мысль вертелась в мозгу уже не первый день. Надеяться на то, что супруг оттает под жарким южным солнцем?.. Это вряд ли. Несмотря на мягкость характера и отходчивость, Саша был не из тех, кто легко меняет свои приоритеты и убеждения. Много лет Анна была для него идеалом, лишённым недостатков. Но одного лишь намёка на её неверность хватило с лихвой: пьедестал под ней предательски рухнул. Собрать его по кусочкам вряд ли удастся… Тем более, что все её попытки поговорить Сашей пресекались в корне…

Стоит ли теперь куда-то ехать?.. Праздника вдвоём всё равно не получится…

…Поставив автомобиль на стоянку, Анна привычно забежала в продовольственный магазин, расположенный на первом этаже соседнего здания, купила хлеба к ужину, затем вернулась к своему дому.

Саша ещё не приехал с работы. В последние дни он стал возвращаться намного позже, и единственное, что успокаивало Анну в этой ситуации, был его абсолютно трезвый вид. Александр не страдал алкоголизмом, но частенько мог выпить лишнюю рюмочку за праздничным столом, и Анна очень беспокоилась, что сейчас он начнёт прикладываться к бутылке. Она даже спрятала весь имеющийся в доме коньяк – за исключением того, что принёс с собой Виталий Мясников. Эти две бутылки дорогущего выдержанного напитка Анна с нескрываемым омерзением безжалостно выбросила в мусоропровод. Та же участь постигла и закуску.

Однако опасения Анны оказались напрасными – все эти две недели Саша был трезв как стёклышко и серьёзен.

…Приготовив ужин, Анна сходила в квартиру сына – Дмитрий и Наталья были в своей студии, и с детьми в этот час сидела няня. Отпустив её домой, Анна забрала Валерку и Анюту к себе – коротать вечер одной в ожидании супруга было тоскливо… Правда, его возвращение веселья, увы, тоже не сулило.

- Аня, меня сегодня не жди… - Александр позвонил неожиданно, уже совсем поздно. – И завтра тоже. Я пока на даче поживу…

Растерянно положив телефон на стол, Анна почувствовала, как глаза наполняются слезами. Такая обстановка казалась ей невыносимой. Если бы Саша ушёл сразу, она могла бы понять его порыв. Но ведь он вернулся! Он две недели жил дома, и ни словом не напомнил ей о той злосчастной пятнице… Он не захотел выслушать её признания, он отстранился буквально от всех разборок, он даже не стал выяснять подробности. Так почему именно сегодня он снова отправился на дачу, да ещё предупредил, что останется там не на один день?

Анна впервые в жизни пожалела, что их дача оборудована отопительной системой и прочими благами цивилизации. Будь там уличная температура, Саша приехал бы домой!..

…Как будто о чём-то догадываясь, она торопливо прошла в спальню и резким движением раскрыла широкую дверцу шкафа-купе: сердце вот уже в который раз окатила холодная волна… Несколько плечиков, на которых всегда висела Сашина одежда, сейчас оказались пустыми. Их было немного – супруг взял лишь пару рубашек и один из костюмов… Но этого было достаточно для того, чтобы увериться: его решение пожить на даче не имело спонтанного характера, а было принято в результате долгих размышлений… На полку, где лежало бельё, она даже не стала заглядывать… И так всё было ясно.

Едва дождавшись Дмитрия и Наталью, Анна накормила их ужином и никак не хотела отпускать, уговаривая заночевать в её квартире. На вопрос Димы, где отец, ответила не скрывая – на даче… Она теперь ничего не скрывала и была очень благодарна и сыну, и невестке – те отнеслись к разладу родителей очень деликатно, не принимая ничью сторону, но от души поддерживали Анну.

«Мама, - Анна вспомнила, как после её откровенного рассказа Дима присел рядом и обнял её за плечи. – Я не знаю, что думает отец, но я хочу, чтобы ты знала: мы в любом случае с вами обоими… Вы – наши любимые родители, и не нам вас судить…»

…Сидя в окружении детей и внуков Анна вдруг с тоской подумала о муже – как он там?.. Они здесь все вместе… Пусть им не весело, но – вместе… А Саша один на этой даче…

«Интересно, чем он ужинал?»

Узнав о её решении немедленно ехать за отцом, Дмитрий выразил готовность взять поездку и разговор на себя.

- Я поеду сам. – он немедленно встал из-за стола, готовый направиться в прихожую.

- Я с тобой! – Наташа тут же последовала примеру мужа. – Вдвоём мы его быстро уговорим вернуться.

- Нет… - Анна медленно покачала головой. – Поеду я… А вы ложитесь спать.

Уговаривать её было бесполезно – она не взяла с собой ни Диму, ни Наташу.

- Бабушка… - сонный Валерка неожиданно вышел в прихожую, когда Анна уже одевалась. – Скажи дедушке, что я его жду… Я очень по нему соскучился…

- Ах ты, мой зайчик… - стараясь подавить рвущиеся из груди рыдания, Анна прижала к себе внука. – Ну, конечно, скажу!

- Он приедет?

- Приедет…

***

Предупреждать Александра о своём приезде Анна не стала. Ночная дорога была мало загруженной, и она доехала до своего дачного посёлка довольно быстро. Оставив автомобиль за воротами, ключом открыла металлическую калитку и торопливо прошла к крыльцу. Свет горел на втором этаже в одной из двух спален, и, войдя в дом, Анна тут же ступила на лестницу.

…Александр лежал на кровати, подложив под голову сложенные в локтях руки. Он казался спящим, и Анна подумала, что зря не позвонила заранее – её присутствие могло напугать мужа, когда он проснётся.

Бросив взгляд на стол, она неожиданно похолодела: разложенные веером фотографии навели на мысль, что это снимки её и Лапина, сделанные неизвестным фотографом в пору их романа… Она даже подумала, что кто-то подсунул их Саше, и он именно поэтому не хочет возвращаться домой…

«Всё в одну кучу…»

Подойдя ближе, она взяла одну из фотографий и повернула к себе лицевой стороной… Вздох облегчения получился слишком громким: это была их с Сашей свадебная фотография. Остальные фото тоже были свадебными – на них были изображены и она, и Саша, и гости…

…Выходит, Саша забрал из дома их свадебный альбом?.. Но зачем?

- Аня?! – видимо, услышав шорох, Александр тревожно открыл глаза и тут же сел в постели. – Как ты здесь оказалась?!

- Приехала… - положив фото на стол, Анна стянула с головы меховую шапочку, взялась за крючки на шубке. – Нам нужно поговорить.

- Ничего не нужно, Аня.

- Почему?

- Я не могу тебе объяснить.

- Почему?! – от его непривычно-отстранённого тона глаза вновь наполнились слезами. – Саша, ты даже не хочешь меня выслушать!..

- Анют, ну зачем? – его глаза смотрели серьёзно и печально. И это тоже было так непривычно… - Это тяжело, и в первую очередь – для тебя.

- Саша, при чём тут это?.. Согласись – ситуация абсурдная. Ведь мы так и не поговорили… Ты просто сделал выводы, но ни о чём не спросил! Да, я виновата перед тобой… - Анна почувствовала, как лицо заливается краской. – Виновата!.. Но ведь ты меня даже не выслушал!.. Ты ничего не знаешь!..

- Знаю… - он произнёс это слово как-то просто, без надрыва, лишь едва пожав плечом.

- Что ты знаешь?.. – несмотря на то, что она только что была готова рассказать ему всю правду, это признание заставило Анну мгновенно побледнеть – от покрасневшего лица не осталось и следа. – Откуда?..

- Знаю… - Саша неторопливо поднялся и прошёл к столу. Взял в руки одну из фотографий. – Пусть не всё… но самое основное…

- Зачем ты забрал эти фотографии? – Анна невольно проследила за его взглядом – на снимке была она одна, в свадебном платье и фате, на фоне комнаты в общежитии. – Саш?..

…Она много раз видела эти фотографии, без излишней скромности отмечая, что на них она особенно красива – тоненькая, нежная, в белоснежной фате… Но, видимо, было на этих снимках что-то ещё – скрытое от её собственных глаз. Что-то, что заметил Саша – не зря он забрал с собой этот альбом и с таким вниманием вглядывался сейчас в лицо своей тогда ещё юной жены.

- Знаешь… я ведь всегда думал, что ты просто боялась… Меня, может, боялась… - присев за стол, супруг продолжал говорить как будто сам с собой, одновременно перебирая разложенные снимки. – Вот и здесь – ты такая испуганная… Ты везде – испуганная. Мне даже родители потом сказали… Думали, что я тебя обидел. Что ты за меня не по доброй воле идёшь…

- Ты никогда об этом не говорил… - уже с первых слов Анна начала догадываться, что он имеет в виду.

- Да нет… Александр мотнул головой. – Это они так, между делом… Мать говорила, что когда ты их встретила, на тебе лица не было. И вообще – была как будто не в себе… А я их успокоил. Сказал, что ты просто отношений боялась… Ты же всегда была такая строгая, недоступная. Да я и сам так думал… Полтора года только и мечтал, как всё будет… - Саша взял в руки ещё одну фотографию, внимательно вгляделся. – Вот и здесь… Перепуганная – жуть!.. Я ведь все годы так и думал, что ты первой брачной ночи боялась… Помнишь?.. – он едва заметно усмехнулся. – Чуть в обморок не упала, когда мы в гостиницу пришли…

- Перестань, Саша… - от его слов Анна вдруг разозлилась. – Ты ведь тогда уже всё понял! Зачем сейчас дурака валять?!

- Ты знаешь, не понял… - Александр задумчиво покачал головой. – Честно… Я же готовился, только тебе ничего не говорил. Мне Лёнька книжку прислал о сексуальных отношениях… Смешно сказать, а ведь правда. У меня же опыта – никакого… почти. Я и штудировал от корки до корки. Так вот, там чёрным по белому было написано, что этот самый «первый раз» у женщин может проходить по всякому… в том числе и безо всяких признаков. Я и думал, что это – твой случай. Все эти годы думал, ну не могла же ты так играть недотрогу! А когда увидел тебя с этим Виталием на улице, понял, что не просто так он к нам приехал… Вначале подумал – ко мне. А потом… Потом он сам раскрылся. К Димке интерес проявил, к Валерке… Да и по тебе всё было видно. Ну, а когда догадался, что ты ему Анютину родинку показывала, тут до меня окончательно и дошло… И твой испуг, и всё остальное… Ты же ведь не первой брачной ночи боялась… Ты боялась, что я всё пойму.

Александр говорил неторопливо монотонно, как будто рассказывал историю. Слушая его, Анна ловила себя на мысли, что ей ужасно хочется вскочить, схватить его за плечи, тряхнуть хорошенько, чтобы вывести из этого состояния, заставить посмотреть на неё!..

- Саша!.. – подавляя в себе этот порыв, она схватила мужа за руку. – Саша!.. Ну, перестань!.. Всё было слишком давно!..

- Но ведь было же… - он снова вглядывался в фотографию Анюты. – Скажи… Это же случилось перед свадьбой?.. У тебя – с ним… Я тогда уезжал… Кажется, на десять дней.

- Ну, зачем, Саша?! – несмотря на то, что сюда она ехала с целью расставить все точки, ответить на вопрос мужа Анна не смогла – язык не поворачивался. Она только крепче сжала его кисть. – Зачем сейчас всё ворошить, тем более – здесь?! Поедем домой, там и поговорим! Валера тебя ждёт!.. Просил, чтобы ты приехал… Саша!..

- Я так и понял… - медленно кивнув, он снял её ладонь со своей руки и положил в сторону. – Аня… Я не могу тебе врать.

- И не ври!.. – Анна чуть повысила голос. – Говори, всё, что думаешь!.. Я виновата, я всё приму…

- Ты не поняла… - Саша, напротив, заговорил тише. – Враньё – это не слова. Это поступки. Пока я дома – я вру… и тебе, и себе. Всё через силу… Не могу я так, Аня. Не привык… Лучше побуду один.

- И сколько ты собираешься быть один?..

- Я не знаю. Я думал, что быстро справлюсь… Ну, что я – не мужик?.. – Александр усмехнулся. – А вот – не смог.

- Саш, ну, прости меня!.. – неожиданно опустившись на корточки, Анна вновь схватила мужа за руки и умоляюще заглянула в глаза. – Пожалуйста, прости!.. Саша!..

- Анют, ну, что ты… - тут же встав, он помог подняться жене. – Я ведь не цену себе набиваю. И зла у меня на тебя нет… Правда. Просто теперь всё как-то по-другому….

- Ты от меня уходишь?.. – чувствуя, как внутри что-то предательски обрывается, Анна судорожно сглотнула.

Его молчание показалось ей вечностью. Наконец, подняв глаза на жену, Александр медленно покачал головой. В первый момент она приняла этот жест за отрицание, но он тут же развеял надежду.

- Не знаю…

Глава 34.

- Миш, ну, ты где?! – накрыв в кухне стол для завтрака, Злата в поисках супруга заглянула в спальню. – Остывает же!

- Иду, иду… - наклонившийся над детской кроваткой Михаил нехотя оторвался взглядом от крошечной Алёнки и с виноватой улыбкой посмотрел на жену. – Я только пустышку поправил…

- Чего её поправлять? – Злата нарочито приняла ворчливый тон, но, увидев трогательную картину общения папы со спящей дочкой, не удержалась от ответной улыбки. – Она же спит. Пойдём, а то разбудишь…

- Да не разбужу… - ещё раз дотронувшись кончиками пальцев до детской головки, Миша распрямился и двинулся к двери. – Я тихонечко…

Уже у дверей он ещё раз невольно обернулся на спящую дочь, но, взяв за локоть, Злата довольно чувствительно подтолкнула его в сторону кухни.

С тех пор, как она вернулась из роддома, прошло уже около месяца, а Миша всё никак не мог налюбоваться на маленькую Алёнку. Теперь вечерами, переступив порог дома и торопливо приласкав Берту, он тут же бежал в спальню, чтобы посмотреть на свою долгожданную девочку. Весь вечер он то и дело заглядывал в кроватку, улыбаясь и говоря ласковые слова, даже когда Алёнка безмятежно спала, так что Злате иногда приходилось силой оттаскивать его прочь – она боялась, что ребёнок проснётся от неуёмной отцовской любви и ласки. Мишка был готов день и ночь носить девочку на руках, и, если бы не работа, так бы оно и было.

Злата не раз с замиранием сердца наблюдала, как Миша, подхватив крошечную дочку под животик, держит её на вытянутой пятерне, другой рукой обмывая розовое нежное тельце тёплой водой. Она ужасно боялась, что девочка может соскользнуть с отцовской ладони, но, вопреки опасениям, Миша очень ловко управлялся с дочкой, которая терпеливо переносила все гигиенические процедуры и только негромко покряхтывала.

Михаил без присущей многим отцам брезгливости менял подгузники, а ночью, только услышав Алёнкин плач, подхватывался раньше Златы, и, пока молодая мама устраивалась на постели, уже протягивал ей для кормления тёплый шевелящийся свёрток. Впрочем, Алёнка оказалась относительно спокойным ребёнком и плакала только в самый крайних случаях – если уставшие родители вдруг просыпали час кормления. В остальное время она либо спала, либо взирала на мир умными глазками, причмокивая пустышкой.

Когда в три недели девочка начала улыбаться, Миша был на седьмом небе от счастья – ему казалось невероятным, что вот этот крохотный, родной комочек радуется именно ему. Напрасно Злата говорила, что в этом возрасте дети улыбаются бессознательно и всем подряд. Молодой отец был уверен, что его Алёнка способна узнавать его из всех окружающих.

Находясь на службе, Миша каждую свободную минутку звонил домой, чтобы справиться – как там его девчонки. Судя по тону, каким он произносил слова «мои девчонки», это доставляло ему невероятное удовольствие. Злата ругалась – для видимости, говоря, что своими звонками он разбудит Алёнку, но в душе была искренне счастлива.

…Дочка получилась похожей на обоих родителей, но все, кто мог лицезреть это маленькое «чудо», сходились во мнении, что Мишиных черт всё же больше, тем самым давая повод для справедливой гордости молодому отцу. Он быстро научился пеленать, переодевать ребёнка, и единственное, что огорчало его совершенно искренне, была катастрофическая нехватка времени – его, как всегда, полностью забирала работа. На предложение занять должность следователя в следственном комитете Миша неизменно отвечал неопределённым – «подумаю».

…Он до сих пор помнил ни с чем не сравнимое чувство, нахлынувшее на него в торжественном зале родильного дома, когда под нежную мелодию он впервые взял в руки маленький розовый конверт… Вглядываясь в крошечные детские черты, он буквально ощущал, как с плеч сваливается что-то тяжёлое… что-то, что он носил на себе долгие годы, а, может, и всю свою жизнь, к чему привык как к неизбежному, и чего не замечал до этих пор… Но вот оно – маленькое родное тельце, тепло которого чувствовалось через тонкое одеяльце… прикосновение к которому срабатывало как разблокировка – Михаил ощущал невероятное облегчение и незнакомую доселе нежность, наполняющую его существо взамен упавшим оковам…

Алёнка оказалась маленьким магнитиком, притягивающим и другие радостные события – за помощь в раскрытии тяжкого преступления Миша получил благодарность и премию, а Злата – целую кучу подарков от сослуживцев и даже начальства. Посмотреть на внучатую племянницу приезжали даже Олег Дзюба с женой Татьяной, а бабушка Вероника Григорьевна была готова каждый день навещать свою первую правнучку, если бы это позволяло здоровье.

Впервые увидев внучку, мать Миши – Александра – расплакалась и, немного посидев за накрытым по случаю выписки Златы и Алёнки из роддома столом, ушла в спальню, где и пробыла весь остаток вечера у детской кроватки… Она не пила уже около месяца и сейчас была абсолютно трезвой. Все последующие дни и недели она часто приезжала в гости к сыну и невестке, и даже демонстративно давала различные советы по поводу ухода за новорождённой. Глядя на её неловкие попытки выглядеть многоопытной бабушкой, Вероника Григорьевна только вздыхала, но вслух не говорила ничего. Давно оставившая надежды на трезвый образ жизни дочери, она не знала, радоваться такому преображению Александры или не стоит принимать всерьёз её «примерное» поведение. Однако, вопреки сомнениям, Аля действительно была довольна ролью бабушки, тем более, что Злата не ограничивала её общение с внучкой и разрешала гулять возле дома с коляской. Перед выходом Александра тщательно пыталась загримировать одуловатое, с годами потемневшее от алкоголя лицо, но получалось это плохо – не помогали ни пудра, ни румяна, ни яркая помада. Несмотря на это, она гордо вышагивала по двору и чуть свысока здоровалась с соседями, демонстративно поправляя то чепчик, то покрывальце внучки. Иногда она привозила с собой и своего сожителя Вадима – тот не отставал от родной бабушки и покорно семенил рядом, одетый по такому «торжественному» случаю в парадный, двадцатилетней давности костюм. Мало кто узнал бы сейчас в этом постаревшем, спившемся человеке бывшего научного работника, талантливого учёного, так и не закончившего самый главный в своей жизни труд, и променявшего в своё время на водку и славу, и почёт.

Совсем недавно Вадим в очередной раз выписался из наркологической клиники, куда его уже привычно устроил Михаил, так как родные дети давно отказались от алкоголика-отца и махнули на него рукой. В этот раз очередной запой чуть не закончился трагически – Вадика едва откачали, и не без Мишкиных усилий. Полтора месяца на больничной койке и пугающее слово «цирроз», кажется, подействовали на больного, во всяком случае, вернувшись из больницы, Вадик дал устный зарок: «больше – ни-ни».

Миша не уставал спасать «отчима» и от «белочки», и от алкогольной интоксикации не только по душевной доброте. Вадим был первым и единственным мужчиной, который любил его мать искренне и всей душой. Это не была любовь собутыльника. Чувства были настоящими, несмотря на алкогольную зависимость обоих «влюблённых». В минуты трезвости Вадик трогательно ухаживал за своей «Алечкой», выслушивал все её жалобы, от души поддерживал во всех разговорах. Александра нуждалась в этом мужчине, несмотря на большую разницу в годах – Вадику было уже за шестьдесят, и он был на пенсии. Сама же Аля тоже нигде не работала, и жила на деньги, которые давал ей сын. Теперь же, заручившись её очередными обещаниями, Вероника Григорьевна решила сдавать свою пустующую квартиру, а оплату от жильцов отдавать дочери, чтобы снять с Миши ставшее непосильным бремя. Оставалось только надеяться, что новоиспечённые бабушка и дед окончательно завяжут со своим алкогольным прошлым и окунутся в новую радостную для любого нормального человека жизнь.

…Не остались в стороне и Морозовы – Наташа и Дима несколько раз звонили по телефону, чтобы поздравить молодых родителей. Приехать в гости всё не получалось – время артистов было ограничено, а вскоре они уехали на гастроли, пообещав, что как только вернутся, сразу же нанесут Мише и Злате «братский» визит. Звонила даже Анна Сергеевна, а примерно через пару недель после рождения Алёнки в гости приезжал Александр. Затащив в квартиру коробки с подарками, он долго разглядывал младшую внучку.

«А вы её на руки возьмите…» - наблюдая со стороны сцену знакомства дедушки и внучки, Злата решила подбодрить Александра Ивановича.

«А можно?..» - бросив радостный взгляд на молодую маму, то сразу же потянулся к ребёнку.

«Ого!.. – глядя, как дедушка ловко вынимает Алёнку из кроватки, Злата удивлённо округлила глаза. – Вы так смело управляетесь!.. Мой папа так и не решился взять её на руки, сказал, подождёт, пока подрастёт!»

«Так я же привычный… - Александр рассмеялся. – И Димку нянчил, и Валеру пришлось… Наташа сразу после роддома снова в больницу попала, так мы с Аней его три недели выхаживали, пока Димка на репетиции бегал. Больше, конечно, Аня… Но и мне доставалось по ночам! А уж про Анютку и говорить нечего, как вчера всё было!»

Александр был искренне рад внучке – это было написано на его лице. Тем более, что девочка явно носила и его черты… Но от внимательной Златы не укрылась непонятная подавленность, сквозившая во взгляде Морозова. Она даже поделилась с Мишей своими наблюдениями, но тот сказал, что ничего не заметил. На вопрос о делах и семье Александр ответил, что всё в порядке, и, погрузившись в новые для них обязанности родителей, Злата и Михаил забыли об этом разговоре. Александр больше не приходил, и никаких вестей о Морозовых за эти дни не поступало.

- Александр Иваныч тебе не звонил? – убрав тарелки со стола, Злата потянулась к навесной сушилке за чайными чашками.

- Не звонил, - подперев рукой щёку, Миша с улыбкой наблюдал за плавными движениями жены – после родов Злата преобразилась, стала ещё женственнее.

- А ты ему?

- И я тоже. А что?

- Да что-то подумала про него. Какой-то он странный всё же был в прошлый раз. Не такой, как всегда. Ты не заметил?

- Да вроде нет… - Миша пожал плечами. – Мало ли, может, голова у человека болела.

- Не похоже… - усевшись напротив, Злата с сомнением покачала головой. – Мне показалось, что у него что-то случилось.

- Не знаю… Я с Димой недавно виделся, перед их отъездом, он ничего не говорил.

- Странно… И к нам больше не приезжает.

- Наверное, некогда.

- А как ты думаешь… - судя по выражению лица, Злату интересовала тема разговора. – Почему он так упорно не хочет повидаться с твоей мамой? Всё же общая внучка… Может, он именно поэтому не приходит, боится встречи?

- Ты хочешь узнать моё мнение?

- Хочу.

- Если честно, я не вижу их встречи… Они абсолютно разные люди, из разных миров. Ну, о чём он будет разговаривать с матерью?

- Ну, не знаю…

- Вот и я не знаю… - Миша усмехнулся. – И он, скорее всего, не знает. Они знакомы-то были считанные часы.

- Может, ты и прав… - Злата на секунду замерла, прислушиваясь, не плачет ли дочка, затем, убедившись, что в спальне царит тишина, снова взглянула на мужа. – Но ведь рано или поздно они всё равно встретятся.

- Может, и встретятся… Мать тоже о нём не спрашивает. И это – добрый знак… - Михаил невольно рассмеялся. – Ты же знаешь её характер.

- А отцу ты давно звонил? – имея в виду Виталия Мясникова, Злата подняла на мужа пытливый взгляд. – Как он?

- Вчера разговаривали, я забыл тебе рассказать. Говорит, что нормально. Надеюсь, что не обманывает. Просил ещё прислать Алёнкиных фотографий. Пошлёшь сама ему на электронку?

- Угу… - вздрогнув от неожиданного дверного звонка, Злата встревоженно нахмурилась. – Интересно, кто это с самого утра?..

- Сейчас узнаем…

Поднявшись из-за стола, Михаил прошёл в прихожую. Посмотрев в глазок, тут же повернул ручку замка и чуть посторонился.

- Представляешь, ночью дождь был, а они улицы поливают! – шагнув в квартиру сына, Александра начала речь с претензий городским службам. – И так мокро, а теперь ещё и грязища по самое не хочу! Понабирают придурков на работу!..

- Здравствуй, мам… - закрыв за матерью дверь, Михаил привычно взял у неё из рук сумочку и повесил на крючок вешалки. – Проходи. А где Вадик?

- У Вадика давление подскочило, я дала ему таблетку, велела лежать… - по-деловому поджав ярко-красные от помады губы, Александра шагнула сразу в ванную, но, увидев в проёме невестку, остановилась, чтобы поздороваться. – Здравствуй, Злата! Вы уже гуляли?

- Здрасьте, Александра Семёновна… - увидев свекровь, Злата кивнула той как-то обречённо. – Нет ещё, воскресенье же, мы спали…

- Вы спали, а дитё без свежего воздуха!.. - сполоснув под краном руки, Александра решительно прошла в спальню и склонилась над кроваткой. – А нам свезий воздух нузен, да?.. Да?..

Глядя на то, как свекровь пытается придать умильное выражение своему, давно утратившему приятные черты лицу, Злата испытывала довольно противоречивые чувства. Она давно привыкла к облику Мишиной матери, и видела её во всяком состоянии, но в душе не могла не признаться себе, что, будь это не мать мужа, а другая женщина, она и близко не подпустила бы её к своему ребёнку. Чего стоил один хрипловатый, пропитый голос Александры Семёновны, которым она пыталась сюсюкать с внучкой. И даже модный брючный костюм и аккуратная причёска вкупе с недорогой бижутерией, не могли украсить образ хронической алкоголички.

Однако, понимая, что это – мать её любимого мужа, Злата скрепя сердце терпела эту женщину, и даже однажды защитила её перед своей сестрой. Если на свадьбу Михаила и Златы Даша не пришла – уезжала в другой город по «неотложным делам», то не навестить новорождённую племянницу уже никак не смогла. Увидев в один из визитов, как Александра Семёновна пытается играть роль любящей бабушки, Даша отозвала сестру в сторонку.

«Злат, ты что делаешь?! – Даша состроила возмущённое лицо. – Зачем ты позволяешь ей брать на руки Алёнку?!»

«Она – бабушка… - Злата пожала плечами. – Как я не дам ей ребёнка?»

«Какая она к чертям бабушка?! Это наша мама – бабушка! Вероника – бабушка… А это – старая алкоголичка, у неё же руки трясутся, ты что, не видишь?! Она же ребёнка того и гляди уронит!»

«Да ладно тебе… - несмотря на свой протест, Злата с тревогой выглянула в другую комнату, где Александра сидела с внучкой на руках. – Не выронит… Она трезвая сегодня».

«Я бы её близко к ребёнку не подпустила… - недовольная упрямством сестры, Даша для пущей важности округлила и без того большие глаза и заговорила громким шёпотом. – И вообще – на порог бы не пустила! Сама прётся, ещё и своего алкаша Вадика тащит!..»

«Ты с ума сошла!.. – теперь пришло время возмущаться Злате. Оттащив сестру от дверей, она тоже перешла на громкий шёпот. – Это – Мишина мать! Как я её не пущу в дом?! Это – его мать, понимаешь?!»

«Ну, и что?! А если она пьяная придёт и ребёнка уронит?! Или, чего доброго, твоего Мишу спаивать начнёт?!»

«Вот именно… - чуть прищурив красивые глаза, Злата строго посмотрела на сестру. – М о е г о Мишу. А со своим Мишей и его родственниками я как-нибудь разберусь сама!»

Несмотря на такую яростную защиту свекрови, Злата нет-нет, да и задумывалась о словах сестры. Однако, Александру терпела и в общении с внучкой не отказывала, понимая, что это нужно, в первую очередь, самому Михаилу.

Вот и сегодня она нехотя собрала дочку на прогулку, чтобы уважить свекровь.

- Только недолго, Александра Семёновна!.. – дождавшись когда Миша вывезет коляску во двор, Злата высунулась из окна третьего этажа. – Тучи заходят, вдруг дождь начнётся!

***

Дождь и вправду собрался очень быстро. Свинцовая туча заволокла половину неба и была уже готова обрушиться на землю июльской тёплой влагой. Решив не дожидаться первых капель, Александра подвезла коляску со спящей Алёнкой к подъезду. Она не взяла телефон – он так и остался в сумочке, и теперь ждала, что кто-то из молодых обязательно выглянет в окно, а потом выйдет помочь завезти коляску на свой этаж. Она так и стояла, запрокинув голову, не решаясь громко закричать, когда услышала позади торопливые шаги.

- Вам помочь?..

Услышав за спиной мужской голос, Александра неторопливо и недовольно обернулась. Не нужны ей никакие помощники, сейчас выйдет Миша и сам заберёт их с Алёнкой. Но, взглянув в лицо подошедшего мужчины, она невольно остановила на нём растерянный взгляд.

Она узнала его сразу… Они виделись у Михаила ещё зимой…

…Александр. Саша Морозов… Курсант военного училища, мимолётное знакомство с которым сыграло в её жизни поистине роковую роль… Родной дедушка её родной внучки, которая сейчас сладко посапывает под ажурной вуалью просторной светлой коляски и не догадывается, что рядом стоят два родных ей, но абсолютно чужих друг другу человека…

- Ну, помоги… - Александра постаралась справиться с собой и посмотреть на «виновника» строгим, осуждающим взглядом.

- Аля?!

…Он тоже узнал её по той, зимней, встрече. Если бы не та встреча, Александру и в голову бы не пришло, что перед ним сейчас та самая Аля, которая давно ушла из его памяти… Девушка, однажды ворвавшаяся в его жизнь буквально на одно мгновение… Но именно это мгновение обернулось совершенно неожиданными событиями спустя целых тридцать два года… а ещё – вот этим крошечным, сладко посапывающим в коляске человечком.

- Александра Семёновна я… - низкий, с хрипотцой голос прозвучал чуть надменно, чем выдал волнение своей хозяйки.

- Да, простите… Александра Семёновна… - вглядываясь в её лицо, Морозов поспешил поправиться. – Ну, что ж… Вот мы и встретились.

- Не велика радость.

- Ну, почему же?.. – Александр смущённо улыбнулся и развёл руками. – Когда-то нужно было встретиться. Я ведь должен многое вам сказать.

- Что это вы мне должны сказать? – делая вид, что поправляет что-то внутри коляски, Александра нарочно наклонилась над внучкой. Было заметно, что встреча с Морозовым не доставляет ей удовольствия.

- Знаете, здесь как-то неудобно говорить… - Александр с сожалением посмотрел на потемневшее небо, потом покрутил по сторонам головой. – Жаль, нет никакой беседки… Хотя, знаете, что? Давайте – в кафе? Я на машине, сейчас сдадим Алёнку родителям, и…

- В кафе-е-е?.. – подняв голову, Александра смотрела на него как на ненормального. – Чего это я забыла в кафе-то?

- Там было бы удобнее говорить. Всё же нам есть, что сказать друг другу…

- Нечего нам говорить… - эти слова Александра пробурчала как бы про себя. – Встретились, увиделись, и – до свиданья…

…Александр смотрел на эту женщину и не мог отделаться от мысли, что она не вызывает никаких эмоций, кроме откровенной жалости. В её облике не осталось и сотой доли от той красивой, самоуверенной девушки, которую он встретил много лет назад. И даже не годы были тому виной… Александр вдруг представил себе Анну – та и сейчас была красива… Ему всегда казалось, что его жена с каждым годом становится только красивее.

Если бы ему удалось прочитать мысли своей собеседницы, он бы очень удивился – в этот момент Александра тоже вспоминала Анну… Она видела её более полугода назад по телевизору, в передаче, посвящённой возглавляемому Анной лицею. Она ещё тогда отметила неувядающую красоту своей прежней соперницы, и невольное сравнение с собой было, увы, в чужую пользу. Анна выглядела не просто моложаво. Во всём её облике проступал отпечаток счастливой жизни, чего нельзя было сказать о самой Александре. Обида, вспыхнувшая тогда в её душе, вскоре превратилась в жалость к самой себе, а вот сейчас выливалась в неловкость оттого, что человек, запомнивший её красивой, молодой девчонкой, сейчас видит и эти грубые морщины, и потемневшую, неровную кожу, и мешки под выцветшими глазами…

…Вид ухоженного, одетого с иголочки мужчины только смущал и откровенно раздражал. Александра была бы рада, если бы Морозов тотчас бы ушёл, но уходить он не собирался. Напротив, он ещё решил о чём-то поговорить! Как будто ей нужны сейчас эти самые разговоры…

- Аля… - понимая, что другого случая может и не представиться, Александр решил продолжить разговор прямо здесь, на крыльце дома. – Александра Семёновна… Раз уж так вышло… То я должен хотя бы сейчас, на этом месте попросить у вас прощения.

- Ну, где там Мишка-то?.. – сделав вид, что не слышит слов Морозова, Александра выглянула из-под козырька вверх – на окна квартиры сына. – Сейчас ребёнок проснётся, мне самой, что ли, коляску затаскивать?!

- Аля, послушай!.. – Александр вдруг снова перешёл на ты и взялся за ручку коляски, как бы обращая этим жестом внимание на себя. – Я ведь ничего не знал! Я искал тебя… Но ты уже вышла замуж…

- Миша!.. – Александра всё же решилась докричаться до сына с невесткой. – Миша!.. Забирай коляску!.. Дождь начинается!

- Прости меня, Аля!.. – Морозов неожиданно накрыл её руку ладонью – Пожалуйста, прости…

…Ответа он не дождался. Через несколько секунд дверь отворилась, и Михаил показался на крыльце. Увидев родного отца рядом с матерью, радостно протянул тому руку для приветствия. Того, как при этой сцене глаза Александры вспыхнули ревностью, оба мужчины так и не заметили…

Поднявшись вместе со всеми в квартиру, Морозов невольно следил за Александрой, как бы ожидая, что она всё же ответит на его «прости»… Но, вопреки его ожиданиям, та демонстративно не обращала внимания на гостя. Она нарочито громко разговаривала с внучкой, деловито расхаживала по квартире сына, давала советы Злате…

Морозов уже решил принять её молчание как данность, но, дождавшись, когда Миша и Злата выйдут из комнаты кормить Алёнку, женщина неожиданно заговорила и с ним.

- Не нужно вам больше сюда приезжать… - Александра старалась вложить в свои слова как можно больше твёрдости, но получилось лишь хриплое брюзжание.

- Почему? – удивление Морозова было совершенно искренним.

- У вас своя жизнь… У нас – своя. Ни к чему это всё… - не глядя на гостя, Александра недовольно поджала губы.

- Знаете… - Саша тоже вновь перешёл на вы. – Я, действительно, жалею, что не знал раньше Мишу. Он очень хороший парень. Да и Алёнка… она же мне как никак – внучка… Я уже привязался…

- А я говорю, что не нужно вам больше сюда приходить… - Александра говорила, как будто рубила дрова. – И внучка эта – наша! А у вас и свои внуки есть… наверное…

- Есть, - Морозов охотно кивнул. – Валера и Анюта… Но ведь и Алёнка…

Договорить ему Александра не дала. Услышав произнесённое им женское имя, она невольно изменилась в лице – в нём вновь промелькнули и обида, и ревность… В честь неё никто внучку не называл!.. Сын с невесткой даже словом не обмолвились. Повернувшись к Александру, она гневно свела брови у переносицы.

- Вот и воспитывай! А к нам не лезь!.. Вот – Бог, вот – порог!

- Ну, собственно… - не ожидавший такой реакции Морозов поднялся с места и растерянно развёл руками. – Я и сам уже собирался…

Напрасно Миша и Злата упрашивали его остаться на чай – оказывается, пока шла беседа с Александрой, Миша сбегал в соседний магазин и принёс большой торт. Однако, сославшись на неотложные дела, Александр решительно вышел в прихожую.

- Зря вы так рано уходите… - на Мишкином лице было написано искреннее сожаление. – Ну, если уж так невтерпёж… то приходите вечером, с Анной Сергеевной… - он оглянулся на дверь и понизил голос. – Мать скоро уйдёт…

- Спасибо, Миша… - Александр с благодарностью протянул руку сыну. – Но не получится.

- Почему?

- Вообще-то я попрощаться пришёл. Уезжаю…

- Куда?!

- Полечу на родину. Давно не был… Надо могилы родителей проведать. Есть такая святая обязанность.

- Жаль… А когда вернётесь?

- Пока не знаю. Как понравится… - Александр улыбнулся. – Но когда вернусь – непременно увидимся.

- Я могу помочь, проводить. Скажите, когда подъехать.

- Да не беспокойся, Миша. У меня вещей немного… Справлюсь.

- Вы что, едете один?

- Один.

- И всё-таки, давайте, провожу! Скажите, когда… Я подъеду.

- Самолёт завтра в десять утра. Если подъедешь, то я такси не буду заказывать.

- Подъеду. И Анну Сергеевну назад отвезу. Она же будет провожать?

- Нет… Морозов вдруг замялся и как-то сник. – Аня не будет провожать… И подъезжать нужно не к дому.

- А куда?!

- Я сейчас на даче обитаю. Записывай адрес…

Глава 35.

Часы показывали двадцать два часа и двадцать две минуты. Усмехнувшись такому совпадению, Александр открыл бумажник и ещё раз, на всякий случай, проверил его содержимое. Деньги, банковская карта, документы – всё на месте. Билеты – тоже… Дорожную сумку проверять не стал, и так хорошо помнил всё, что уложил в неё ещё с вечера. Он привык заботиться о себе сам, однако всегда знал, что супруга обязательно проконтролирует – не забыл ли чего…

В этот раз контролировать было некому. Вещей на даче было уже достаточное количество, чтобы не ездить за ними домой, тем более, что отправлялся он почти налегке… Он не знал, сколько времени пробудет в своём родном посёлке... Душа то рвалась туда, то противилась отъезду.

Поездка была запланирована ещё с прошлого года – нужно было навестить могилы родителей, заодно погостить у сестры и двоюродного брата, которые так и жили в родном посёлке. Хотелось вновь пройтись по знакомым местам, увидеть отчий дом – хотя бы со стороны, поскольку в нём сейчас жили чужие люди.

…Они хотели ехать вдвоём: он и Анна… Из всех видов транспорта выбрали автомобиль – так захотела Анюта, ей этот вариант показался наиболее романтичным. Александр не возражал… Что может быть лучше, чем автомобильное путешествие, когда рядом с тобой любимая женщина, с которой прожито много лет… но чувства к которой вовсе не угасли, а стали только крепче…

…Они заранее обсудили все детали: семьсот километров пути с остановками в живописных местах, завтраками на траве, ночлегом в придорожной гостинице. После планируемой в марте поездки на заграничный курорт это путешествие должно было принести не меньшее удовольствие. Обсуждая летний отпуск, Анна радовалась как ребёнок, и Александр ловил себя на мысли, что не узнаёт свою такую строгую и рассудительную жену. За последний год Анюта очень изменилась, и в первую очередь по отношению к нему. Нет, она и раньше уделяла много внимания своему супругу, Александр всегда считал, что ему очень повезло в семейной жизни: Аня была хорошей хозяйкой, умела правильно распорядиться деньгами, всегда давала только дельные советы, никогда не повышала голоса и не устраивала ссор и скандалов, разве что строго выговаривала ему за лишнюю рюмку. Она гостеприимно принимала его друзей, в частности Лёньку Лапина, сама же никогда не бегала к подругам, не «сидела» вечерами на телефоне, воспитывала их сына… Она всегда очень ревностно относилась к внешнему виду своих мужчин, и Саша часто с благодарностью думал, что в его аккуратном, моложавом облике львиная доля заслуги – его ненаглядной Анюты… Сама же Анна всегда следила за собой, и даже пятидесятилетний рубеж не повлиял на её женственность и красоту.

…Единственным недостатком их семейной жизни была излишняя сдержанность жены в интимных делах. Анна не лишала супруга естественных радостей, но каждый раз Саша чувствовал, что его любимая Анюта всего лишь отдаёт супружеский долг, сама оставаясь внутренне безучастной. Много лет он списывал этот фактор на её природную скромность… и это было похоже на истину. Несмотря ни на что, мыслей о других женщинах даже не возникало… Пусть и без ответа на его пылкую страсть, но Анна всегда была рядом – умная, заботливая, воспитанная, обеспечивающая надёжный тыл.

…То, что произошло в уже зрелом возрасте, и удивило, и обрадовало одновременно. Впервые за столько лет Анна начала отвечать своему мужу взаимностью… То, чего не было в молодые годы, сполна воздавалось сейчас, благо принимать неожиданный подарок судьбы позволяли и силы, и мужское здоровье. Впервые за всю их супружескую жизнь Анна говорила своему, уже не молодому мужу ласковые слова и смотрела на него влюблённо, как девчонка.

…Александр не искал причины таким переменам… Он просто был счастлив. Они оба были счастливы… Ведь у них такая замечательная семья – сын с невесткой, внуки… И – настоящая любовь. Саша всю жизнь думал, что он счастлив, и только сейчас ощутил сполна, что такое – истинное и по-настоящему взаимное счастье.

…Длилось оно недолго. Ровно до того вечера, когда их посетил Виталий Мясников. Принявший его визит на себя, Александр уже был готов к претензиям и даже оскорблениям. Но всё оказалось сложнее… И испуг Анны, и её взгляды на Виталия, и явная неприязнь имели под собой совершенно другие основания, другую природу… Александр начал понимать это, как только Мясников попытался общаться с малышами – на уровне интуиции, ещё ясно не осознавая всех замыслов гостя… Появление Димы только усилило возникшие подозрения, а заключительная сцена в детской поставила последнюю точку: спящая внучка в расстёгнутой пижаме, растерянная Анна и мрачный Мясников… Последние сомнения рухнули, как снег с весенней крыши, обнажая тщательно скрываемую тайну… Тайну, разгадать которую теперь не составило особого труда, если не считать подробностей.

…Да, нежданный гость приезжал вовсе не к Морозову, и вовсе не с претензиями. Вернее, претензии у него были – на сына и на внуков. Всё поведение Виталия в тот злополучный вечер говорило о том, что он почему-то считает Димку своим сыном. Это можно было бы списать на акт мести – за Мишу… Приехал обманутый отец, решил пощекотать нервы своему обидчику… И Саша бы, действительно, так подумал, если бы… Если бы не поведение самой Анны. Её испуг, нервозность и наступившая затем подавленность говорили сами за себя. Виталий вовсе не мстил… и шутить он не собирался. Под его порывом были реальные события, о которых Саша даже не догадывался все эти тридцать лет, однажды списав перепуганный вид своей невесты на страх перед первой брачной ночью.

…Теперь, спустя эти годы, он, наконец, понял, чего так боялась Анна. Судя по тому, что Виталий знал наверняка дату рождения Дмитрия, любимая и единственная Анечка изменила своему жениху прямо накануне свадьбы… Ведь Димка родился ровно через девять месяцев – день в день… И отсутствие признаков девственности у молодой жены, которые Саша доверчиво отнёс на счёт физиологических особенностей женского организма, имело под собой вполне естественные и банальные причины…

«Разоблачение» оказалось простым и внезапным. Оно было подобно камню, брошенному в чистую, прозрачную воду – в считанные мгновения достигнув дна, камень вонзился в песок, поднял вокруг себя мутную волну, тут же затемнившую, всколыхнувшую кристальную гладь… С того дня прошло уже четыре с половиной месяца, а песчинки до сих пор не осели, так и роятся густой взвесью… да и камень – опустившись на дно, так и давит… тянет душу… И не видно его за мутной водой, а он-то – есть. И не с кем поделиться этой болью, да и было бы с кем – не поделился бы…

…Вспомнив сейчас о жене, Александр машинально потянулся за телефоном, но, подержав его в руке, снова положил на стол. Он ещё днём попрощался с Анной, не стоит тревожить душу. Да и спит она, наверное… Завтра позвонит, когда долетит до места.

Из семьи Александр не уходил – так, как уходят обманутые мужья. Он честно пытался принять ситуацию, остаться прежним, но не получалось. Любовь к Анне не ушла, не приняла другие формы. Но всё теперь было по-другому. Душа рвалась между прошлым и настоящим… Несмотря на давность, измена жены никак не меркла в сознании. Не было ни злости, ни обиды, ни желания отомстить… Исчезла искренность, и это было страшнее, чем если бы ушла сама любовь.

Дома он появлялся регулярно, каждый день после работы, но это были очень поздние часы – Саша как будто нарочно старался задержаться то на объекте, то в офисе, а в пятницу и вовсе уезжал сразу на дачу – до понедельника. С наступлением лета он часто брал с собой Валерку, а иногда приезжала Анна с внучкой. На первый взгляд не происходило ничего противоестественного – дедушка с бабушкой вывезли внуков на природу, играют с ними в мяч, жарят шашлыки, учат кататься на велосипедах и загорают возле собственного небольшого пруда.

Но такая идиллия была идиллией лишь на первый взгляд. Ловя совершенно новый взгляд супруга, Анна через силу изображала веселье… Да и сам Александр ощущал внутреннюю подавленность. Вроде бы рядом – родные и любимые люди… а сердцу не радостно. Он пробовал оставаться с внуками без Анны, но детские разговоры то и дело возвращали его к тому, от чего хотелось уйти… Без жены было пусто, с ней – больно, и душа разрывалась от этого противоречия на мелкие кусочки.

«Сват, всё хочу спросить… - заехавший как-то в гости Валерий после взаимных приветствий бросил на Морозова осторожный взгляд. – Что у вас с Аней-то случилось?»

«Да ничего вроде не случилось… - Александр как можно непринуждённее пожал плечами. – Всё нормально у нас».

«Вот и Наташа так же говорит… - гость удовлетворённо кивнул головой. – Да только чего ж тут нормального-то? Ты на даче поселился, Аня – там, сама не своя. Видно же, Саш».

«Да правда, Валер, всё хорошо… - Морозов выдавил из себя улыбку и кивнул в сторону дачного пруда. – Пошли лучше, я тебе покажу, что малышне придумал построить…»

«Дело, конечно, не моё… - несмотря на приглашение хозяина, Валерий не торопился сходить с места. – Но ты, случаем, не с той женщиной решил… это… ну, сойтись…»

«С какой женщиной?.. – изумление Александра казалось искренним. – Ты про кого?!»

«Саш, да все уж знают, что сын у тебя нашёлся…»

«Я и не скрываю».

«Да это понятно… Только с Аней у вас какой-то разлад. Я уж грешным делом подумал…»

«Да ты чего, Валер?! – Саша от души рассмеялся. – Ты про Мишкину мать?! Да мы с ней и виделись-то один раз! Ну, придумаешь ведь!..»

«Да это Света… - Валерий с нескрываемым облегчением улыбнулся и махнул рукой. – Она любительница версии строить. Ну, если так, то… и слава Богу. А то детей учим, ругаем… А сами порой как отчудим чего».

«А что с детьми? – Александр внезапно нахмурился, тревожно взглянул на своего собеседника. – У Наташи с Димкой что-то не так?..»

«Да нет… - лицо Валерия тоже вдруг стало серьёзным. – Это я так, к слову. Я ж всегда на вас с Аней смотрел и завидовал по-хорошему. Всё у вас как-то по уму».

«А то у тебя не по уму! – Морозов шутливо махнул рукой в сторону пруда. – Пойдём-пойдём, дед, нечего отлынивать, лето впереди. Кто кроме нас с тобой о внуках позаботится?»

«По уму-то по уму… - шагнув следом, Валерий с сомнением качнул головой. – Слушай, сват… А как Аня-то отнеслась?»

«К Мише? – Александр оглянулся на гостя. – Хорошо отнеслась».

«Молодец она у тебя...»

«Молодец… - Морозов чуть приглушил голос и, поджав губы, уставился на дорожку. – Да и что теперь руками-то махать?.. До неё всё было».

«Моя Светлана Петровна бы помаха-а-ала!.. – усмехнувшись, Валерий произнёс последнее слово нараспев. – Ей палец в рот не клади… Это если бы Надюшка была жива…»

Мужчины уже подошли к небольшому искусственному водоёму, находящемуся позади дома. Глядя на безмятежную водную поверхность, Валерий неожиданно вздохнул. Бросив на него взгляд, Александр отметил, как при упоминании имени первой жены изменилось лицо гостя – по нему пробежала тень глубокой печали.

«Сколько уже лет прошло?» - Морозов задал этот вопрос потому, что чувствовал – нужно что-то спросить.

«Тринадцать… А веришь, сват, до сих пор не отпускает…»

«Верю…»

«И к Свете есть чувства… А Надю всё равно забыть не могу. Мучаюсь… а – не могу. Уже и в церковь ходил… И на могилку – просил отпустить…»

«Не отпустила, выходит?»

«Отпустила… Это уж я потом понял, что сам её не отпускаю. Просто – не хочу…»

«Так мучаешься же…»

«А вот такая ерунда, сват. Мучаюсь, а забыть – боюсь. Со Светой ругаемся, а я Надю представляю, как бы она сказала… как бы сделала… Она же слова грубого мне никогда не сказала, вот как Анна Сергеевна твоя. Только характером помягче. Столько лет прошло, а помню… Посмотрю на Наташу – копия Надюшкина. Иногда думаю – лучше бы она меня бросила, изменила, к другому ушла… Всё бы простил, лишь бы была жива…»

После этого визита Александр долго вспоминал слова Валерия. Тот, сам того не ведая, зацепил болезненную струну – вместо серебряного звука та издала хриплый стон и затихла где-то в глубинах подсознания.

«Лишь бы была жива… А ведь Аня, слава Богу, жива!» - с этой истиной не пытался спорить даже разум… Но сердце проявляло несвойственное ему упрямство, всё больше и больше погрязая во внутренних противоречиях.

…На заграничный курорт они так и не поехали. Свой пятидесятый день рождения Анна встретила в кругу семьи. Она не согласилась ни на ресторан, как предлагали Дима с Наташей, ни на представление в творческом центре. Всё прошло дома, довольно скромно, среди родных и близких… Александр в этот день остался дома, но ни огромный букет цветов, ни подаренное им украшение не развеселили именинницу… Ей было достаточно взглянуть ему в глаза, чтобы понять: в них всё то же разочарование.

К себе на родину Саша жену уже не звал, и она сама как будто забыла, как всего полгода назад весело обсуждала с мужем это путешествие. Ехать одному на машине не было никакого смысла, и он купил билет на самолёт…

***

Двадцать два часа двадцать две минуты – почему-то эти цифры так и крутились в голове, хотя с тех пор, как он смотрел на часы, прошло уже несколько минут. Вещи были собраны, ужин съеден, посуда вымыта… Однако, спать не хотелось.

Включив большой фонарь, Александр неторопливо вышел из дома на улицу. Июльская ночь была поистине хороша… В такую ночь только сидеть в беседке возле дома, смотреть на звёзды и разговаривать… Он вдруг вспомнил, как неделю назад в это же время они все сидели в беседке – он, Анна и Валерий со Светланой. Маленькая Анечка спала в доме, и Анюта то и дело бегала её проверять. Это было двадцать девятое июня, день рождения Валерки… Сам именинник вместе с родителями улетел на гастроли, поэтому его шестилетие бабушки и дедушки отмечали сами, на даче Морозовых. Александр помнил, как Анна всё пыталась поговорить с ним, когда их гости, наконец, ушли спать.

«Саша, так жить невыносимо… - она смотрела на него и печально, и решительно одновременно. – Больше я так не могу… Мы и вместе, и не вместе… Я не умею так жить, Саша».

«Я тоже не умею… - Морозов положил на стол сложенные руки и уставился куда-то в темноту. Выпитая на четверых бутылка коньяка только обострила чувства. – Я что-нибудь придумаю, Аня…»

«Например?..»

«Я, пожалуй, уеду через недельку. К Петру поеду…»

«А потом?»

«И там что-нибудь решу».

«Ну, тогда… - Лицо Анны вдруг стало отрешённым. Устремив взгляд в том же направлении, она вылила в свою стопку остатки коньяка и залпом выпила. Не закусывая, сделала глубокий вдох, затем шумно выдохнула. – Тогда, чтобы тебе было легче что-то решить, слушай… Только не перебивай, слушай до конца…»

…Свою историю любви с Виталием Мясниковым Анна уже когда-то рассказывала тогда ещё совсем молодому Саше Морозову. Это был короткий рассказ, без подробностей и эмоций. Теперь же Анна не утаивала ничего… Ни своих чувств, ни своих слёз, ни разочарований, ни ошибок… Она не пощадила себя ни на секунду, рассказав о той роковой ночи, когда Мясников так неожиданно появился у неё на пороге. Она рассказала всё – и о его предательстве, и о предложении стать его любовницей, и своём отказе, и хозяйке, спасшей её от мыслей о самоубийстве. Она рассказала и о другой встрече с Виталием, когда он стал свидетелем накатившего на неё приступа токсикоза… Всё время её рассказа Саша сидел молча, не перебивая и ни о чём не спрашивая. Только по ходящим желвакам можно было судить о том, что творится в его душе…

«Вы больше не встречались?..» - это был первый вопрос после того, как она закончила свой рассказ.

«Как любовники – нет… - Анна говорила жёстко, со стороны могло показаться, что она нарочно дерзит мужу, но это был лишь способ не разреветься у него на глазах. – Та встреча была единственной. Потом он приходил в институт, но я с ним почти не разговаривала. Если тебе интересно, был ли у меня ещё кто-то за эти годы…»

«Не надо, Аня…»

«Нет уж, давай я тебе сразу во всём признаюсь… - слёзы уже были близко, и, чтобы не выпустить их наружу, Анна сделала над собой невероятное усилие – резко повысив голос, она неожиданно с силой опустила на столешницу сжатый кулак. – Сразу, оптом!.. Во всех грехах!..»

«Перестань, Аня… - судя по тону, которым он произнёс эти слова, Александр принял откровения жены за истерику. – И успокойся…»

«Нет уж!.. – Анна и в самом деле была близка к истерике. – Давай я тебе ещё чего-нибудь расскажу!.. А потом – казни, только сразу! Не мучай меня, Саша, и себя не утруждай… Сильнее, чем я сама себя мучила все эти годы, у тебя всё равно не получится!»

…Рассказ Анны принёс и новую боль, и неожиданное облегчение. На фоне её откровений признание в том, что любовное свидание с Виталием было единственным, избавило от навязчиво пробивающихся мыслей о неоднократности измены – сознательной и вероломной, и до, и после свадьбы. Он чувствовал – Анна не обманывает, и всё было в действительности именно так, как она говорит. Да, она изменила ему сама, добровольно… но неожиданно для самой себя, не предполагая эту измену даже в мыслях. Сути дела этот факт не менял, однако смягчал обстоятельства – если это словосочетание было здесь вообще уместным.

Всю прошедшую неделю Александр вновь испытывал внутреннюю борьбу. Ему хотелось то уехать, то остаться в городе. Временами нестерпимо тянуло домой, но, оказавшись дома, он вновь чувствовал дискомфорт рядом с Анютой. Дело осложнялось тем, что Дмитрий, Наталья и Валерка отсутствовали, и должны были вернуться только через две недели. Александру казалось, что в обычной семейной суматохе им обоим было бы легче…

Откровения Анны всё ещё занозой сидели в душе. В конце концов, она оказалась права: в какой-то момент Саша подумал, что теперь ему гораздо легче принять какое-то решение. Тем более, что скоро – поездка на родину…

…За мыслями он даже не заметил, как оказался в беседке. Сколько раз они сидели здесь всей семьёй… Сколько раз собирались с друзьями… Разве мог он предполагать, что однажды всё рухнет так окончательно и бесповоротно.

Неожиданный звук мотора и осветившие снаружи ворота фары автомобиля отвлекли его от тяжких дум. Александр пригляделся – за светом фар было невозможно различить марку подъехавшего автомобиля. Решив пока не выходить из своего убежища, он наблюдал за происходящим из темноты беседки. Хлопнула дверь, через полминуты раздался звук клаксона. Видимо, выйдя из машины, человек попробовал толкнуть калитку, а когда та не поддалась, решил посигналить хозяину дачи.

- Миша?! – пройдя к воротам, Александр радостно-удивлённо уставился на позднего гостя. – Ты откуда?!

- Из дома… - Михаил усмехнулся, затем кивнул на всё ещё закрытую калитку. – Войти можно?

…Морозову казалось, что так он не радовался ещё никогда и никому… Визит старшего сына был неожиданным и невероятно приятным, несмотря на позднее время. В дом Миша проходить отказался, но с удовольствием устроился в беседке.

- Злата случайно услышала ваш разговор с матерью… - Михаил говорил чуть извиняющимся тоном. – Она не стала вмешиваться, но потом всё рассказала мне. Вы простите маму…

- Да что ты, Миша! – махнув рукой, Александр вскочил со скамейки, на которую уселся всего несколько секунд назад. – Ерунда!.. Слушай, я так рад, что ты заехал… Может, поужинаешь?

- Спасибо, - Миша улыбнулся и отрицательно покачал головой. – Я же только из дома. Сразу не смог приехать, пока Берту выгулял, пока Алёнку искупали…

- Ну, вот и проголодался, наверное! Давай, я сейчас мигом организую… У меня в холодильнике тут много чего есть.

- А оставлять не боитесь? Рубильник не выключаете?

- Не боюсь… Аня приедет с Анюткой завтра… - Александр на секунду нахмурился. – Наверное, приедет.

- Ну, в общем, вы на мать не обращайте внимания… - заметив секундное замешательство Морозова, Михаил решил переменить тему. – Она иногда говорит совсем не то, что думает. Приезжайте к нам в любое время, и с Анной Сергеевной, и с детьми…

- Спасибо, Миша… Анна Сергеевна вряд ли… Сам понимаешь, им с твоей мамой тяжело будет встретиться.

- Мать редко к нам приезжает, вы можете просто заранее позвонить, мы со Златой и правда будем рады. Правда… Златка и сейчас сама меня к вам отправила.

- Хорошая у тебя Злата.

- Лучше всех! – Миша рассмеялся. – Во всяком случае, для меня.

- Всё верно, Миша… Семья – это самое дорогое… - Александр снова нахмурился и опустил взгляд.

- У вас что-то случилось?

- Нет. С чего ты взял?..

…Он уже устал отрицать очевидное… В очередной раз произнося уже заученную фразу, Александр даже не стал изображать удивление. Фраза получилась какой-то обречённой. Внимательно поглядев на отца, Михаил не торопился отвечать. Он уже догадался: случилось. Не ошиблась Злата… И не только из-за скандала Сандры отправила она его сегодня сюда – несмотря на то, что утром он уедет на службу, и они не увидятся до самого позднего вечера… А, может, и дольше.

- Тогда, в феврале… - Миша поднял на Морозова многозначительный взгляд. – Когда к вам приезжал отец… Помните?

- Помню… - Александр чуть заметно кивнул.

- Он устроил скандал?

- Да нет же, Миша… Ты ведь тогда уже спрашивал. Всё хорошо.

- Просто я чувствую себя виноватым. Я отговаривал его… Но он всё равно поехал к вам. И, мне кажется, что у вас неприятности с Анной Сергеевной…

- С Аней?.. – вскинув на Мишу глаза, Морозов постарался ответить как можно непринуждённее, но вышло это крайне плохо. – Нет! Никаких неприятностей. Мы, действительно, очень мирно пообщались.

- Ну, если так то… Просто я боялся, что Анна Сергеевна обидится на вас. Ну, и на меня, естественно… Я же – виновник торжества. А тут ещё отец…

- Расскажи мне о себе, Миша…

Вопрос вырвался сам собой. Глядя в полутьме на Михаила, Александр невольно ловил себя на мысли что ощущает невероятную близость с этим симпатичным, добродушным парнем… Это была не просто родственная связь, это было самое настоящее родство душ, случайно нашедших друг друга в этом огромном, сложном мире. Он не помнил, чтобы что-то подобное было у него с Димкой… Может быть потому, что они никогда не сидели вот так – вдвоём в беседке, посреди ночи, впервые близко узнавая друг друга. А, может быть, просто потому, что у Димы всегда был любящий и заботливый отец, а у Александра – любимый сын, выросший на его глазах… А когда на глазах, то, вроде бы, и нужды в таком вот «знакомстве» нет…