Когда плачет скрипка. Часть 1

Эпилог Все когда-нибудь кончается

Михаил сидел спиной к стене так, чтобы видеть в окне часть зеленого бульвара, и неторопливо говорил:

– Согласитесь, что с точки зрения теории криминалистики это простое дело. Никакого особого следовательского искусства не требовалось. Все изложено в учебниках. Усложнило его вмешательство людей с их интересами. Достаточно было появиться непредубежденному человеку, и разгадка была найдена.

Видя по жестам и мимике, что собеседник собирается ему возразить, спешно закончил:

– Я не напрашиваюсь на комплименты!

Манюня, продолжая совершать руками жест, который большинство бы поняло как неодобрение речи собеседника:

– А я и не собираюсь их говорить. Критерий истины – результат. Но по остальным пунктам твоего монолога должен возразить категорически. Вмешательство людей есть в любое дело. Фраза получилась довольно корявая, но ты понял, что я хотел сказать. Сложность дела как раз и определяется возможностями людей, которые вмешиваются. Это, во-первых, а, во-вторых, не думай, что из каждого, кто наизусть знает учебник криминалистики, получится хороший следователь. Как раз следовательский талант, искусство, нравственная позиция, наконец, состоят в том, чтобы остаться непредубежденным в любых условиях. Как в футболе. Многие нападающие владеют техникой, но голов не забивают – мешают защитники противника или собственные яйца. Ха-ха-ха! – рассмеялся Манюня своей шутке.

Михаил улыбнулся тоже и вполне искренне. Как раз накануне их любимая команда сыграла серый матч с нулевой ничьей.

– Сейчас, – продолжил после паузы Манюня, – я тебе признаюсь в собственном грехе в этом деле. Первым следователем, который начинал его, как ты знаешь, был я. И я спокойно промолчал, когда дело у меня забрали под предлогом необоснованного освобождения подозреваемых и предупредили, чтобы не высовывался. Понервничал я месяц-другой и проглотил, хотя был убежден и имел некоторые косвенные доказательства, что парень этот невиновен. Нет, нет, я не умаляю твой успех. Я не знал, кто преступник, но думаю, не допустил бы фальсификации экспертизы, а найти отца ребенка и убийцу по горячим следам особого труда бы не составило… Представь себе: мне тридцать пять лет, а квартиры нет – живу у тещи. Двое детей, больную мать забрать некуда, а я первый в очереди на квартиру… Если бы Ярмак оказался более стойким, дело вернули бы на доследование. Ходили слухи, что его опять отдадут мне, и вдруг это повторное признание Ярмака…

Манюня умолк ненадолго, потом продолжил:

– Пока ты писал отчет по практике, произошло несколько событий. Саша Швец дала показания уже официально. Она утверждает: Лариса требовала от Крамара, чтобы он бросил жену и детей, женился на ней и увез за границу. А мать Ларисы тянула из него деньги. Особенно после убийства дочери.

Еще новость: Ярмака освободили до суда.

После паузы он добавил:

– С Израилем налаживаются отношения, и я думаю, мы вытащим его сюда на суд, если он не сбежит опять.

– Но улики против Крамара пока только косвенные. Сомневаюсь, что его выдадут.

– Я показывал кольцо жене Крамара. Сначала она узнала в нем свое пропавшее. Но вскоре что-то сообразила и отказалась.

– Было ли какое-нибудь официальное заявление о пропаже?

– Я задал подобный вопрос и в ответ услышал: “Нет”. Она сослалась на свою рассеянность – часто теряет свои вещи: зонтики, сумки, бижутерию… Однако не все так безнадежно. Мы сумеем доказать – кольцо дарил Крамар. Есть показания двух свидетелей: тетки и Саши, возможно, остались записи в декларации при его провозе через границу. Думаю, ювелирная фирма зарегистрировала такую покупку…

– А если ребенок окажется не Крамара?

– Это ничего не меняет! Шантажировала она ведь его!

– Возможно, вы правы. Если бы тетка Ларисы была откровенной и дала показания.

– Надеюсь!

Солнце забиралось все настырнее в кабинет. Свежесть майского утра приморского города сменялась дневной духотой. Манюня включил кондиционер. Прохлады он еще не добавил, но своим шумом разрушил комфорт спокойной дружеской беседы вполголоса. Разговор перешел в официальное русло.

– Наше предложение остается в силе. Квартиру сразу не обещаем, но семейное общежитие гарантируем в течение месяца. Получишь общежитие – заберешь семью. В квартирной очереди тебя оставят. Время летит быстро…

– Спасибо за приглашение. В нынешней ситуации это хорошее предложение. И вы найдете стоящего парня. Могу рекомендовать из нашего выпуска. А я уже многим обещал вернуться в свое село.

– Не дают покоя лавры Анискина? Шучу, шучу… Не обижайся! Боюсь, твой профессиональный потенциал больше, чем нужно твоему селу или даже району. Когда слишком хорошо, тоже нехорошо!

– Сестра выходит замуж за вертолетчика и уезжает. Меня ждут небольшой по нынешним меркам, но добротный отцовский дом с городскими удобствами, и старая бабушка, которая без родного села не сможет жить. Я, поверьте, очень сожалею, что теряю счастливый шанс работать с вами, а город и семейное общежитие меня не трогают…

– Жаль! Я уже свыкся с мыслью, что в коллективе появится человек, с которым хотелось бы работать. Жизнь так устроена, что желания и возможности редко совпадают… Да, чтобы не забыть! Отчеты о практике я подписал, вот еще отзыв и характеристика. Анатолий просил забрать и его документы.

– Да, он уехал вчера. Отец заболел, инфаркт…

– Будет время до отъезда, приезжай к нам в Христофоровку на рыбалку. Костик об этом только и говорит.

– Спасибо! Я воспользуюсь приглашением, когда будет возможность.

– Да, да… в любое время.