Когда рушится мир

Глава 4

— Забавно тут у вас, — протянул Любомир и осекся. Он снова прокололся, как пацан.

— У нас? — глаза Зигги сузились. — Да ты откуда взялся? Ты же не из англов, как я сразу не понял! И рожа другая, и говор чуть отличается. Ну, и зачем ты сюда приперся? Тебе в твоей сытенькой стране не сиделось? Развлечься захотел, сволочь?

— Не заводись, парень, — примирительно сказал Любомир. — Я твой тушняк отдам, как договаривались, а потом уйду.

— Скажи только, каким путем пойдешь, уж сделай милость, — зло бросил ему Зигги.

— А тебе зачем? — нехорошо прищурился Любомир.

— Ботинки у тебя уж больно хорошие, хочу первым к твоему трупу успеть, — сказал ему мальчишка, честно глядя в глаза.

— А с чего ты взял, что ты их с меня снимешь? — изумился Любомир.

— Да ты же из города не сможешь выйти, — убежденно сказал мальчишка. — Тебя либо собаки, либо люди кончат. Ты что, погулять сюда пришел? Да в городе четыре сотни людей осталось, и половина из них про тебя уже знает. Ты же чужак. Сытый, сильный чужак. Как будто ДО, понял? У тебя же на роже написано, что знаешь, где еду взять. Я такую круглую харю уже и забыл, когда видел. Побоялись сразу тебя грохнуть, потому что боец ты. Да и не ожидали такой наглости. А раз ты сюда дошел, значит ствол в кармане. А с патронами тут туго. Тебя уже ждут. Как только из двери выйдешь, то либо в спину ударят, либо кирпич на голову уронят. Разденут, запытают, чтобы про еду вызнать, а потом сожрут. Слушай, гладкая морда, может ты ботинки тут сразу оставишь? За гостеприимство, а? Ну, и остальную еду тоже. Поверь, тебе она уже без надобности, а мне пригодится.

Любомир молча отошел от парня, и достал тепловизор. Плохо дело, отстраненно подумал он. Пацан прав. Около дома колыхались размытые тени, которые были куда крупнее, чем собаки, которых он видел раньше. Те, как раз, уже ушли почти все, оставив наблюдателя. Вот он! Крутится шагах в тридцати от крыльца.

— Убедился? — насмешливо спросил Зигги. — Ну, разувайся, чего вылупился!

— Не наглей, пацан, — хмуро ответил Любомир. — Меня не так просто взять, поверь.

— Ну, значит, тебя непросто возьмут, — уверил его Зигги. — Ты знаешь, как голова работать начинает, когда жрать хочется? Ты, морда, по-настоящему голодным то хоть раз в жизни был? Знаешь, что это такое, когда от голода живот к спине присыхает? Ты когда-нибудь старый ботинок варил? А?

— Ну, не варил, — нахмурился Любомир. — А ты что-то предложить хочешь?

— Я тебя из города могу вывести. Две банки тушенки! — отрезал Зигги. — Кстати, мою гони. А то я никуда тебя не выведу, от голода сдохну раньше.

— На! — бросил ему банку Любомир, и срезал с рук хомуты.

Тот на диво быстро вскрыл тушенку и опорожнил ее за считанные секунды. Везде, где долез палец или язык, банка была вычищена до блеска. Зигги откинулся на стену и закрыл в блаженстве глаза.

— Вот оно, счастье-то! — сказал он негромко. — Даже в сон потянуло. Да, есть еще предложение. Я могу тебя до места довести, и там помочь обустроиться. Ты же как ребенок тут. Тебя даже слепой и хромой завалит.

— Меня? — искренне изумился Любомир. Он был о себе куда лучшего мнения.

— Тебя, конечно! — убежденно заявил Зигги. — Могут в узкую улочку заманить, а потом пацаненка подослать, их тут несколько штук осталось. Он тебе ногу подрежет и убежит. И что? Ты стрелять ему в спину станешь? А пока будешь хромать в укрытие, тебя просто кирпичами из окон закидают. Ну, заценил свои шансы? Я тебе до утра такие истории могу рассказывать. Тут первые пару месяцев такие гуси, как ты, ходили. Здоровые, пьяные, харчи у всех отжали, и королями себя чувствовали. Всех баб в городе поимели. Просто, за еду. Знаешь, сколько их в живых осталось? Ни-ко-го!

— Продолжай, — заинтересованно сказал Любомир.

— Кого во сне зарезали, кого подранили и собакам скормили, — вспоминал с затуманенным взором Зигги. — Знаешь, кто остался? Те, кто никому не верит, ни одной живой душе. Потому что любой предаст, чтобы лишний день прожить, пока ты подыхаешь. А ты вот сюда пришел и думаешь, что очень сильный, и ствол на кармане. Да тебе через пару дней этот ствол в задницу засунут. Ты же спать привык не как мы, вполглаза. Вот во сне тебя и прикончат. Спать то тебе надо, хоть ты и самый здоровый в этом городе.

Мальчишка был прав, Любомир это уже понял. А еще он точно знал, что был не первым, кого забросили в Ингланд, и связь с ними пропала почти сразу. Теперь вот он понял, почему. Он взвесил те вводные, что были им получены от Мастера, и присел на корточки рядом с мальчишкой.

— Зигги — это Зигфрид, верно?

— Ну, — лениво ответил тот, накрытый истомой блаженной сытости.

— Зигфрид, — спросил Любомир, — я предлагаю тебе работу.

— Чё? — уставился парень на Любомира, приоткрыв один глаз.

— Работу тебе предлагаю, — терпеливо ответил тот.

— Что платишь? — деловито спросил Зигги.

— Кормлю, — коротко бросил лейтенант.

— И вытаскиваешь потом из этой жопы, — начал торг Зигги.

— Хрен тебе, — жестом показал Любомир. — И ты не задаешь вопросов. Вообще. Только делаешь то, что я тебе говорю.

— Договорились, — быстро ответил Зигфрид — Когда начинаем?

— Да уже начали, — развел руками Любомир. — Ты же ведь пожрал. Будешь звать меня Вольф.

— Да посрать, как тебя звать. Вольф, так Вольф. Кормить не забывай только. Если ты меня нанял уже, то пустые банки в рюкзак прячь, их отсюда вытащить надо. Это я тебе за сегодня первый раз жизнь спасаю.

— Почему это? — удивился Любомир. — И на хрена я буду грязные банки в свои вещи класть?

— Ну, ты сам подумай, когда в этом городе последний раз такую еду видели? Да если она и есть у кого, а она есть, поверь, то пустую банку на два ярда в землю закапывают. Если ее найдут, то любого на ремни порежут, чтобы узнать, где остальное. Так, что один-ноль. В мою пользу, естественно. Хотя нет, два-ноль, я же про засаду у дома еще тебе сказал.

Из города они выбирались очень хитро. Сначала поднялись на крышу, а потом, переходя с дома на дом, дошли до конца квартала. Здания здесь стояли вплотную, как и везде в центре. В предпоследнем доме Зигги уверенно спустился на этаж вниз, зашел в какую-то квартиру, и через два балкона перелез в соседнее здание, где они спустились на первый этаж по разрушенной деревянной лестнице. Там уже парни и вышли на улицу. Зигги вышел первым, осмотрелся и дал сигнал на выход Любомиру. Фактически, они оказались в двухстах ярдах от дома Зигги на параллельной улице. Парень был ловок, как куница, и Любомир, с его немалой массой, изрядно взмок. Способ избавиться от слежки оказался весьма непрост.

— А ты думал, — самодовольно сказал Зигги, словно прочитав его мысли, — я этим путем два раза от верной смерти ушел. О нем никто не знает, ты вот теперь. Теперь так. Идешь два квартала прямо, я иду сзади, шагах в двадцати. Ни с кем не разговаривать! Ни с кем, запомни! Ты же сейчас, как факел ночью. Тебя все видят. Через два квартала я тебя обгоняю, а ты идешь за мной. Ты все понял?

— Все так серьезно? — спросил Любомир.

— А сейчас и увидим, — просто сказал Зигги. — Может, я и ошибаюсь. Еще раз говорю, ни с кем не разговаривать, и никого к себе не подпускать. Иначе ты труп, да и я тоже, все равно слухи пойдут. Пошел! Стой! Руку в правый карман суй, и не вынимай. При любом кипеше гаси наглухо. Хоть человека, хоть пса. Теперь иди!

Любомир пошел по бульвару, где были вырублены все деревья, не веря ни одному слову из того, что сказал ему Зигги. Да чушь какая-то! Он по джунглям ползал, в Южной Америке воевал два года (они там все время воюют), что же, он два квартала по захолустному городку не пройдет? Голова Любомира вращалась, как у филина, вокруг не было никого, и только ветерок гонял по мостовой непонятно как оказавшийся тут клок старой газеты. Не иначе, из дома улетел, где был приготовлен на растопку. Разбитые витрины чередовались со взломанными дверями, брошенные машины были покрыты толстым слоем грязи, и, по большей части, сожжены. Любомир, разглядывая красоты города, даже ушел в воспоминания, потому что он бывал на этой улице, и сохранил ее в памяти совсем другой, ухочженной и чистой.

Из воспоминаний его вывел хлопок выстрела. Любомир резко обернулся, и увидел Зигги с пистолетом в руке, и оборванца, который подошел к лейтенанту сзади, держа в руке заточку, перемотанную в области рукояти.

— Три-ноль. И с тебя патрон. У меня осталось всего четыре, — серьезно сказал мальчишка. — Теперь ходу. А, демоны, замри! Ствол вниз!

Из проулков, и даже из некоторых домов, высыпало полтора десятка собак, которые остановились, увидев металл в руках у парней. Зигги сделал шаг вперед, принимая на себя бремя переговоров. Он посмотрел в глаза вожаку, показал рукой на труп, потом на пса и произнес:

— Добыча моя, я отдаю тебе. — И он сделал шаг назад. — Теперь ходу, но не быстро. Если побежим, разорвут. Надо идти обычным шагом. Они нас сейчас уважают.

— Кто уважает? — глаза Любомира по размеру напоминали блюдца. — Ты что несешь, парень? Ты что, сейчас с собакой разговаривал?

— С собакой, — подтвердил Зигги. — Разговаривал. И не первый раз уже, кстати, я его хорошо знаю. И отказываться от этого не намерен. Знаешь почему?

— Почему? — тупо спросил Любомир.

— Потому что это работает! Понимаешь? Если бы не работало, то не разговаривал бы. Они два пистолета увидели, и тело, которое им отдали, и нападать на тебя не стали. Потому что ты убить нескольких мог, а им это не нужно. Они не готовы при наличии еды жизнями рисковать. Ты их не считай глупыми. Они поумнее многих людей будут.

— С ума сойти! — совершенно искренне сказал Любомир.

— Теперь смотри. Мы сейчас из центра в рабочий район зайдем. Там людей чуть больше живет, там до воды ближе. По улицам не пойдем, убьют.

— Да как же я до твоего дома без приключений дошел то? — удивленно спросил Любомир.

— Так никто же не думал, что какой-то придурок сюда, как к себе домой, заявится, — терпеливо пояснил Зигги, — удивил ты людей. Наглостью и тупостью удивил. Дойти то ты, дошел, но выпускать то тебя отсюда никто не собирается. Теперь о тебе все знают, и нас срисовали уже, и ждут. А еще, они теперь знают, что у нас стволы, и думают, как же нас с тобой подранить и на ленты распустить, чтобы про твои заныканные харчи вызнать. Причем подранить хотят тебя, я этой чести не удостоюсь. Меня убьют сразу.

— Ну, веди, — сказал совершенно сбитый с толку Любомир. Он понял, что приспосабливаться к этой жизни нужно будет долго, и что без этого щуплого мальчишки он этого сделать просто не сможет. Они перелезли через забор, потом обогнули какое-то трехэтажное здание с выбитыми окнами.

— Школа моя, — доверительно сказал Зигги. — Я тут каждый камень знаю. Сейчас вон в ту дыру, и через сад. Запомни! Там вообще ни души быть не должно. Если увидишь кого, то это по нашу душу. Гаси сразу.

Любомир кивнул. Они шли через голые кусты, как и положено в самом конце зимы. Хорошо, подумал Любомир. Была бы зеленка, засаду было бы куда проще организовать. Пацан — золото. В разведку бы ему. Заметив краем глаза шевеление, он незаметно, зайдя за очередной куст, вытащил игломет и выстрелил туда, где засек движение. Шум от выстрела был минимальным, игломет порох не использовал. Имперская разработка. Тут, на Островах, такого и не видел никто.

— Ты чего? — удивился Зигги.

— Проверить надо, — сказал Любомир. — О, три-один.

За кустом лежал еще один оборванец с точкой от иглы в шее. Изможденный бедолага с ввалившимися щеками смотрел в небо стекленеющим взглядом.

— А ты не безнадежен, — присвистнул Зигги. — Кровь ему пусти, быстро! Пока теплый!

— На хрена? — удивился Любомир.

— След от твоей машинки уж больно приметный, — сказал мальчишка. — Пусть собаки тут приберут. Не хочу, чтобы за нами полстраны гонялось. Хочу жить в тишине, в тепле и регулярно жрать. Желательно, тушенку.

— Больше никаких желаний нет? — спросил с подколкой Любомир.

— Свалить отсюда хочу! — сказал тот. — Ты знаешь, как?

— Не знаю, — честно ответил тот. — Поначалу удавалось кое-кому, но эти возможности уже перекрыты. Это все, что мне известно. Я точно не смогу тебе помочь.

— Тогда с желаниями у меня всё, — признался мальчишка. — Я даже представить себе больше ничего не могу, что в этой жизни можно еще хотеть. Просто, это верхний предел мечтаний.

— Негусто, — пошутил Любомир.

— А ты поживи тут с мое, — уверил его Зигги, — сразу очень густо будет. Уходим отсюда. Этот тип сигнал должен был подать, он нападать не стал бы. Значит, время у нас есть.

Они прошли сад насквозь, потом прошли узкую улочку и нырнули во двор заброшенного дома.

— Тут проходной подъезд, — сказал Зигги. — Но мы не выходим. Поднимаемся на второй этаж и из окон смотрим. Тут обзор хороший. Квартира налево на втором этаже. Там окна заколочены, и щели есть. С улицы не увидят. Ты на эту сторону, я — на ту. Минут десять, потом идем. Что-то неспокойно, мне, не к добру.

Любомир молча кивнул. Обстрелянный солдат верил в предчувствия. Он поступил точно так, как сказал ему Зигги. Минут через пять он увидел три тени, которые явно прочесывали город. По улочке шли точно такие же оборванцы, как и те, которых они уже убили сегодня. Они настороженно крутили головами и сжимали в руках охотничьи ружья.

— Ох, и вояки, — хмыкнул Любомир. — Даже убивать жалко.

И он с неохотой переставил игломет на смертельное поражение. Ну не виноваты эти бедолаги, что тут оказались. Ну, не лежит душа убивать их, и все тут. Может, обойдется. Следующие четверть часа пролетели в тишине.

— Уходим, — деловито заявил Зигфрид.

Любомир вышел из дома, идя шагах в пяти от мальчишки. Он настороженно оглядывался, подозрительно косясь на каждую открытую дверь, или окно. Он изрядно струхнул, но боялся сам себе признаться в этом. Город, на каждом углу которого его ждала смерть, пугал Любомира не на шутку. Его опасности были непривычны, и он чувствовал себя, как десять лет назад, когда из учебки попал с батальоном такого же мяса в бойню на Огненной Земле.

Они прошли несколько кварталов многоэтажных домов, и даже собаки теряли интерес, когда видели блеск металла в руке. Они вышли в бедный пригород, где стояли небольшие домишки.

— Сюда! — Зигги показал дыру в заборе и полез туда сам.

Любомир наклонился, дыра была маловата для его габаритов, и полез в какой-то запущенный двор…

Боль! Темнота!

Он очнулся от того, что его били по щекам. Любомир понял, что ему все-таки прилетело, и после той дыры в заборе он ничего не помнил. Открывать глаза он тоже не спешил, пару пощечин точно выдержит, чай, не девочка. Руки и ноги были стянуты накрепко, он проверил, и уже тогда стоном дал понять, что очнулся. Солнце било прямо в глаза, что вызвало просто вспышку адской боли в голове. Прилетело, видимо, прямо по ней.

— Очнулся, красавец! — с удовлетворением сказал худой, как щепка, мужик с сероватым лицом. Фирменный запах местных жителей Любомир унюхал еще до того, как открыл глаза. Неужели, и от него скоро будет разить так же?

— Ну, рассказывай, откуда ты такой красивый и в таких хороших ботинках к нам прибыл.

Любомир скосил глаза, и увидел, что худой щеголял в трофейной обуви, и эта обувь была его, Любомира. Что ж, это хотя бы объясняло, почему мерзнут ноги.

— Откуда надо, оттуда и прибыл, — ответил Любомир. — С какой целью интересуешься? Тушняк забрал с ботинками? Забрал. Что тебе еще надо? Больше нет ничего.

Любомир немного обострил беседу сразу же, играть в слова желания не было вовсе. Настроение было препаскуднейшее. Но тот про игломет ничего не сказал. И это было странно.

— Смотри, пацанчик, не ошибись, — сказал худой. — Ты решил в героя поиграть? Так ты попутал. Тут в эти игры никто играть с тобой не будет. Ты умрешь в любом случае, и сейчас вопрос лишь в том, быстро это будет, или медленно.

— А потом сожрешь? — полюбопытствовал лейтенант.

— Соображаешь, — усмехнулся худой. — Этот мелкий хорек тебя уже просветить успел? Так это он тебя и продал, кстати. Удивлен?

Любомир был удивлен. Еще как удивлен. Он же по местным меркам царское предложение сделал. Хотя, все сходится. Зигги его в эту дыру и завел.

— Не удивляйся! — ухмыльнулся худой, оскалив гнилые редкие зубы. — Не мы такие, жизнь такая. Не всем же благородными танами быть. Я вот на железнодорожной станции обходчиком был. А парни мои, которых ты укокошил, на заводе вкалывали.

— Парни? — удивился про себя Любомир. — Я же одного убил. Опять странность. — Но вслух ничего не сказал.

— Ну, рассказывай, что ли? — лениво сказал худой. — Я же тебе начну сейчас ногти пассатижами срывать, ты плакать будешь, а я этого ужасно не люблю.

— Что тебе рассказывать? — выплюнул Любомир.

— Где еда? — придвинулся худой к нему, обдав вонью нечищеных больных зубов. — Как ты такой сытый остался, когда мир в преисподнюю рухнул? Говори, сука, или пытать начну.

— Склад армейский занычил, — признался Любомир. — Когда ракета прилетела, я в карауле был. Один и остался из своего взвода. А харчи в целости были, я их оттащил и прикопал. Так и выжил.

— Похоже! — протянул худой. — Звание?

— Капрал. Из «мяса».

— Еще больше похоже, — удовлетворенно сказал худой. — На англа ты не больно то тянешь. Откуда будешь, солдатик?

— Словен, — коротко ответил Любомир.

— Точно, — щелкнул пальцами враг. — Не врешь! Ты понимаешь, что еду придется отдать?

— А ты понимаешь, — в тон ему ответил Любомир, — что хрен я тебе ее отдам, если гарантий не получу, что жив останусь? Да таких, что бы я поверил.

— Законно, — ответил ему худой. — Я подумаю над этим. Ты мне, если склад отдашь, в жопу не впился. Иди, куда хочешь. Хотя, за ребят я бы тебя порезал и псам скормил. Но еда все равно дороже.

Скрипнула дверь, и худой удивленно оглянулся.

— Ты? — удивленно спросил он. — Я же тебе…

Он упал после звука, в котором Любомир не без удивления узнал выстрел игломета.

— Ну, что разлегся? — сварливо спросил Зигги. — Ботинки с него снимай, и ходу.

— Что это было? — сдерживая ярость, спросил Любомир. — Тебе, говнюк, жить надоело?

Зигги шел по бульвару за амбалом, который только что его нанял. Он был вроде бы и серьезный малый, но олух редкостный. Кто же так по улицам ходит? Вывести его из города было не так-то просто, банды с окраин не выпустили бы их. Собственно, приемлемый вариант был только один, и он полностью отрезал Зигфриду возможность для возвращения в город. Но новый знакомый казался хорошим вариантом, поэтому ради этого стоило бросить в топку пару знакомых старых.

— Псст, — прошипел худой мужик с сероватым лицом, обращая на себя внимание. — Ты пасешь?

— Я, — быстро ответил Зигги. — Приведу в то место, за школой. Ну, ты понял. Половина барахла моя. И ляжка.

— Заметано, — сказал худой. — Там впереди не наш, с заточкой. Его можешь валить.

И они разбежались, потратив на разговор не более пяти секунд. Дальше все было уже понятно. Зигги пролез в дыру и позвал с собой Любомира. Там-то новый знакомый и получил по голове от двух парней, что зарядили ему по затылку битой, обмотанной тряпками. Убивать его не планировали.

Зигги подошел к телу и снял рюкзак.

— Половина моя, — сказал он, отбросив в его сторону. — Делите.

Двое оборвышей бросились вскрывать рюкзак, не заметив, как Зигги метнулся к правому карману, вытащив оттуда игломет. Налетчики, получив по выстрелу, упали, глядя на мальчишку стекленеющими глазами. Тот вытащил кинжал из-за пояса Любомира и сказал:

— Простите, парни… — и пырнул каждого ножом.

Потом он отошел, критически посмотрел на получившуюся картину, и вложил кинжал в руку Любомира.

— Так, — удовлетворенно сказал он. — Теперь идем за Альфи.

Худой мужик с серым лицом, который и был этим самым Альфи, находился в двух минутах ходьбы.

— Альфи! Там тот бугай твоих подрезал! Быстрее, пока он в отключке. Я его сзади камнем приложил.

— Ну, а дальше ты и сам понял, — закончил рассказ Зигги. — Они тебя сами утащили оттуда, а я подождал, когда все бойцы уйдут на промысел. Операция же закончилась, на базе всего трое осталось. Я их из твоего игломета уложил, и теперь путь чистый! Ну, я молодец?

— Сука ты, а не молодец! — с чувством сказал Любомир. — Ты раньше рассказать не мог?

— А ты что, согласился бы? — ярко-голубые глаза Зигфрида излучали невинность, непонимание и нешуточную обиду.