Когда вмешалась жизнь

Глава 9

— Итак, почему здесь собака? — спросила Джейни.

— Боже, мама, я же сказала: пес остался на ночь после урагана, а когда днем я закончила дела у Уэстманов, он увязался за мной до ворот и не переставал лаять. Поэтому я привела его сюда до возвращения Гаса с работы. Мне кажется, я ему нравлюсь. — Она прочистила горло. — Псу… то есть.

Джейни шмыгнула носом, поморщившись, когда Паркер протянула ей стакан холодного чая.

— У меня от него уже аллергия. В горле першит и уши немного чешутся.

— Хорошо, что ты здесь не живешь, да? — Паркер ухмыльнулась своей фирменной зубастой улыбкой, которую приберегала для своей мамы.

— Полагаю, что да. — Глотнув чаю, Джейни закашлялась. — Сахар? Серьезно, Паркер? Сахар в чае не нужен.

— Мой дом. Мой чай.

Ее мама сделала еще один глоток, который закончился кислой гримасой.

— Что ты думаешь об Августе Уэстмане?

Паркер поперхнулась чаем.

— Ч-что ты имеешь в виду?

— Твой отец считает его хорошим парнем, но он не так уж хорошо его знает и говорит так обо всех. Что думаешь ты?

Она думала, что он женат. Это все, что ей нужно было думать, и все, что ей нужно было помнить. В противном случае мысли о выпуклости в его шортах, мускулистых ногах и взгляде, задержавшемся на ее груди, вызывали волну тепла и покалывания к югу от ее пупка.

— Он милый.

— Ты часто его видишь?

Паркер сделала еще глоток чая, с трудом проглотила и кивнула.

— Навидалась достаточно.

— Поскольку его жена так редко бывает дома, тебе следует как-нибудь угостить его ужином.

Рэгс склонил голову набок, словно тоже считал это хорошей идеей. Паркер села на кухонный стул напротив мамы, поставила одну ногу на край сиденья и притянула колено к груди. Когда она выглянула в окно, на асфальтированную подъездную дорожку соседского дома заехал белый фургон «Уэстман Электрик». Мысль о близости Гаса вызвала в ней неуместные, но волнующие чувства.

— Мам, я не уверена, что готовить ужин для женатого мужчины, пока его жены нет в городе, — хорошая идея.

— Паркер Джой, — охнула Джейни. — Почему ты все переводишь на секс? Выкиньте из головы эти грязные мысли, юная леди. Я воспитала тебя лучше.

— Прости, видимо, эти грязные мысли оставил мне Калеб, трахавший Пайпер.

Нахмурившись, Джейни медленно покачала головой.

— Это другое, и ты это знаешь.

— Другое? Да, наверное, ты права. Не думаю, что Пайпер начала с приготовления ему ужина. Иначе они вряд ли занялись бы сексом, потому что она хреново готовит. Они бы всю ночь просидели на горшке.

Прежде чем мама успела встать на защиту Пайпер, Рэгс залаяла на стук в дверь и побежал к ней.

— Наверное, это Гас. Я написала ему о Рэгсе. Пожалуйста, мама, веди себя хорошо.

— Что ты имеешь в виду?

Паркер отказалась отвечать и пошлепала босыми ногами по деревянному полу к двери.

— Привет. — Она нервно улыбнулась.

— Паркер. — Гас прищурился на Рэгса. — Завтра твоя мама возвращается домой, дворняга. Она не обрадуется, узнав, что ты ей изменял.

На последних словах он запнулся, будто хотел взять их обратно, но было уже слишком поздно.

— Никто никому не изменял. — Паркер неловко рассмеялась, но ей не удалось выглядеть беспечной. Ее щеки пылали.

Она сделала шаг назад и чуть не села на задницу, увлекая за собой маму.

— Ой! Прости, мама. Я не знала, что ты стоишь прямо позади меня.

Джейни вышла вперед и встала перед Паркер.

— Прошу прощения за манеры моей дочери. Я — Джейни, мама Паркер и ваша соседка.

— Да, здравствуйте, я — Гас Уэстман. Очень приятно познакомиться.

Они обменялись рукопожатиями, как взрослые люди старше тридцати лет. Паркер хотела показать маме язык, убежать и спрятаться под кроватью от Гаса и всех разговоров об измене.

— Мне тоже. Я только что говорила Паркер, что она должна приготовить вам ужин. Она превосходно готовит. Ее бабушка, которая раньше жила здесь, научила ее всем кулинарным премудростям. Пайпер никогда не хотела учиться.

— Ммм… — протянул Гас, — …Пайпер — ваша вторая дочь?

Джейни повернулась к Паркер, неодобрительно нахмурившись.

— Ты не сказала Гасу, что у тебя есть сестра-близнец?

Паркер пожала плечами.

— Как видишь. Тема никогда не всплывала, или, может, просто вылетела у меня из головы.

Посмотрев на Паркер несколько секунд с приподнятой бровью, Джейни повернулась обратно к Гасу.

— Паркер готовит восхитительную домашнюю пасту с болонским соусом.

— О, да? — Взгляд Гаса переместился на Паркер.

— Конечно, когда у меня есть все нужные продукты, а сейчас их нет. Я приготовлю в другой вечер и принесу вам с Сабриной.

При упоминании жены полная надежд улыбка Гаса исчезла.

— О, приготовь ему сэндвич с тунцом и с домашней заправкой из укропа. И не говори, что у тебя нет для этого продуктов. Чуть раньше я заглядывала в твой холодильник.

— Ну, а как же иначе. — Паркер одарила ее натянутой улыбкой.

— Все в порядке. Дома у меня полно еды…

— Не глупите, Гас. До того, как у нас появились девочки, Барт много разъезжал, когда работал в сфере продаж. Я помню, как одиноко мне было есть одной. Паркер… — она повернулась и ткнула в дочь пальцем, — …не принимай «нет» за ответ. Никто не любит подачки и есть в одиночестве.

— Мама…

— Приятно было познакомиться, Гас. — Она похлопала его по руке, прошла мимо него за дверь, будто не создала самую неловкую ситуацию для двоих людей, которым незачем было оставаться наедине. — Доброй ночи, милый.

Гас и Паркер заговорили одновременно.

— Я приготовлю что-нибудь дома.

— Я приготовлю сэндвич с тунцом.

— Тебе не обязательно… — Гас покачал головой.

Паркер повторила его жест.

— Нет, все в порядке. Уверена, что постоянно ужинать одному через какое-то время вызывает чувство одиночества. Я не оставалась достаточно долго одна, чтобы знать это наверняка, но… все в порядке. Это ведь всего лишь ужин? И мы друзья, так что… — Ее план стать его другом осуществлялся не так, как она себе представляла.

Гас медленно кивал, каждый кивок набирал силу, будто ему приходилось физически убеждать себя, что ответ на ее вопрос — «да».

— Вот и чудно! Итак… — она ткнула большим пальцем за спину, — …я начну. В холодильнике есть пиво.

Мысленно проклянув маму в сотый раз менее чем за пятнадцать минут, Паркер занялась ужином.

— Близнец. В жизни бы не подумал. — Гас сделал глоток пива и прислонился бедром к стойке рядом с ней.

Из ее груди вырвался смешок, пока она нарезала зеленый лук.

— Да, уж. Трудно поверить, что я не единственная в своем роде.

— О, я уверен, что ты по-прежнему единственная в своем роде.

Она тихо рассмеялась.

— Возможно, ты прав. У меня стопроцентное зрение, но я так долго оставалась слепа. Это определенно уникально.

Гас ухмыльнулся, с любопытством приподняв бровь, затем вытащил из кармана телефон.

— Полная слепота. Расскажи… — Его улыбка исчезла, когда он уставился на экран. — Это Сабрина.

— О… — Паркер кивнула в сторону другой комнаты, — …можешь поговорить там, если тебе нужно уединиться.

— Привет. — Он поднес телефон к уху.

— Или оставайся здесь, — одними губами произнесла Паркер, опустив голову и снова сосредоточив внимание на разделочной доске.

— Рэгс в порядке. Я тоже, если тебе интересно. — Он провел пальцами по темным волосам и уставился на потолок.

Паркер украдкой взглянула на него, наслаждаясь редким зрелищем его головы без бейсболки «Кабс».

— Я ужинаю… с другом.

Паркер проглотила комок нервов, пробравшийся из желудка к горлу. Гас назвал их друзьями. Он, должно быть, серьезно. Зачем ему лгать Сабрине?

— Нет, не с Эйбом. Да, у меня больше одного друга. Ты звонишь только по поводу своей собаки?

Паркер слышала голос Сабрины, но слов разобрать не могла. Прошла почти минута, прежде чем Гас заговорил.

— Я думаю, тебе следует перенести встречу.

Больше тишины.

— Потому что я считаю, нам нужно взять отпуск… вместе.

Рэгс начал царапать дверь.

— Я его выпущу, — прошептала Паркер, ища любой предлог, чтобы больше не оставаться свидетелем личного разговора. Она последовала за Рэгсом во двор. Несколько минут спустя Гас вышел через заднюю дверь и сел на верхнюю бетонную ступеньку.

— Она все еще планирует вернуться через два дня? — задала вопрос Паркер, не глядя на Гаса.

— Да.

— Я не пыталась подслушивать, но ты упомянул об отпуске. Я бы с радостью присмотрела за Рэгсом.

— Незачем.

— Вы не поедете в отпуск?

Сжав челюсти, он медленно покачал головой.

Она свистнула Рэгсу, который уже направился к сараю. Тот, не колеблясь, побежал обратно к ней, будто она годами отдавала ему команды.

— Сожалею. Возможно, увидев, насколько невероятно полезной была второсортная помощница в ее отсутствие, она пересмотрит свое решение. — Паркер ждала, пока Гас посмотрит на нее. Когда он это сделал, она улыбнулась, и он наградил ее однобокой ухмылкой.

— Второсортная помощница?

Она пожала плечами.

— Я не совсем Брок.

Гас встал и открыл дверь Рэгсу и Паркер.

— Нет. Ты, определенно, не он.

Паркер вымыла руки и закончила готовить ужин.

— Я немного удивлена, что… — Ее слова повисли в воздухе, пока она обдумывала, произнести ли их.

— Что? — Гас посмотрел в окно на свой дом.

Она поставила тарелки на стол вместе с двумя новыми бутылками пива.

— Вообще-то, это не мое дело, но я не могу отделаться от мысли, что это немного странно… у Сабрины есть личный помощник-мужчина.

Гас оглянулся через плечо.

— Это немного сексистски, не находишь? — Он подошел к столу и уселся на старый деревянный стул, скрипнувший под его весом.

— Да, но я не про это. Просто удивлена, что ты не против того, что помощник твоей жены — мужчина, который находится с ней больше, чем ты, и повсюду с ней путешествует. Я так понимаю, ты не из ревнивых?

— Из ревнивых? Нет. И не из неуверенных.

— Тебя никогда не беспокоило, что она или они могут…

Гас откусил от сэндвича.

— Закрутить роман? — пробормотал он с набитым ртом.

Съёжившись, Паркер кивнула.

— Такое случается.

Гас пожал плечами.

— Не со всеми.

— Со многими, — прошептала она себе под нос.

— Со многими? — Гас наклонился вперед, повернув к ней ухо. — Это ты только что сказала?

Засунув кусочек в рот, она выиграла несколько дополнительных секунд, чтобы обдумать ответ.

— Да. — Она вытерла губы белой бумажной салфеткой.

Он изучал ее с суровым видом, затем кивнул.

— Полагаю, такое случается.

Паркер откинулась на спинку стула и забарабанила пальцами по бутылке пива.

— Как, по-твоему, почему люди изменяют?

Сочетание напряженных бровей и легкой ухмылки придало Гасу одновременно растерянное и веселое выражение.

— К чему такой взгляд?

Он с силой выдохнул через нос.

— Ни к чему. Просто… не ожидал, что ты спросишь меня об этом. Я не знаю, как на это ответить. Вероятно, существует более одного ответа.

— Да, вероятно. — Она медленно отпила пива, размышляя над вопросом, который не давал ей отпустить прошлое.

— Мой друг изменил своей первой жене.

Глаза Паркер встретились с его взглядом.

— Да? Ты узнал об этом раньше его жены?

Гас кивнул.

— Но ей не сказал?

— Неа. — Он откусил еще сэндвича.

— Почему?

— Это было не мое дело.

Паркер отшатнулась и выпрямилась на стуле.

— Почему не твое? Потому что он твой друг?

— Нет. — Гас вытер рот и сделал еще глоток пива. — Это не мой брак. Не мое дело.

— А что, если бы жена изменила твоему другу, и ты узнал бы об этом, ты бы сказал ему?

— Неа.

— Какого черта? Ты серьезно?

— Люди видят вещи, когда готовы их увидеть, когда же они не готовы иметь дело с реальностью, они слепы. Она не была готова к разводу. Не была готова бороться за свой брак. В противном случае, она бы признала отсутствие внимания с его стороны, часы отсутствия без всякой на то причины, и миллион других очевидных признаков.

Челюсть Паркер отвисла, она снова и снова медленно моргала. Ей хотелось прыгнуть через стол и задушить его за такие нелепые обвинения. Ее разум кричал: «Я не была глупой и слепой!» И все же несколькими минутами ранее она призналась ему в своей слепоте.

Тем не менее, оглядываясь назад, она не видела признаков. Сценарий «что я упустила» снова прокрутился в ее голове, как это происходило уже много раз за прошедшие годы.

Гас поморщился.

— Дерьмо. Тебе изменили.

Переведя внимание от прошлого на мужчину перед собой, она кивнула.

— Бл*ть. Прости.

— Не извиняйся. Я просто… — Она покачала головой. — Я просто пытаюсь увидеть правду в твоих словах, но безрезультатно. Думаю, я бы хотела, чтобы мне кто-нибудь рассказал.

— Изменило бы это результат?

— Я… я не…

— Как ты узнала?

Этот образ врезался ей в память, не истертый временем.

Отчетливый.

Душераздирающий.

Разрушительный.

Неописуемый.

— Я застала их в постели.

Гас с шипением втянул в себя воздух.

— Вот дерьмо.

— Ммм-хм.

— Неопровержимое доказательство.

Она склонила голову набок.

— Неопровержимое? Это было величайшее предательство.

— Да, но если бы кто-то тебе рассказал, некая маленькая часть тебя — та самая, которая делала тебя слепой ко всем знакам, — усомнилась бы. Но ты увидела все своими глазами. Неопровержимое доказательство.

Никто никогда не заставлял Паркер с такой точки зрения подходить к данному вопросу.

— Давай кое-что проясним. Если бы у твоей жены был роман, и кто-то узнал об этом раньше тебя, ты бы не хотел, чтобы тебе рассказывали?

— Нет, черт возьми. — Он сделал еще один глоток пива. — Это моя жена. Моя жизнь. Не чье-то чертово дело.

— Вау… просто… вау. Это безумие. Ты предпочитаешь выглядеть дураком в глазах окружающих.

— Если я услышу от кого-то, что жена мне изменяет, то я уже дурак. Это ничего не изменит. А что, если с ней что-нибудь произойдет, какой-нибудь ужасный несчастный случай, и люди будут знать, что я был в курсе ее романа? Меня упекут в тюрьму за убийство жены на почве измены. Нет, спасибо. Придерживаться незнания — это счастье, пока я самостоятельно до всего не докопаюсь.

Паркер рассмеялась.

— Боже мой, это самая нелепая вещь, которую я когда-либо слышала.

— Случалось и постраннее. — Он пристально посмотрел на нее.

— Ты — псих. — Она встала и отнесла тарелки в раковину. — Не думаю, что когда-нибудь пойму… измену. Если ты любишь кого-то, твое сердце всегда должно одерживать верх над физическим желанием.

— Мы часто причиняем боль тем, кого любим больше всего… или тем, кого должны любить больше всего.

Он понятия не имел, как точно его слова попали в цель, проникнув глубоко в душу, в то место, где она питала такую ненависть к человеку, которого любила больше всех с самого рождения. Все думали, что она винит Калеба. Но не он жил в ее душе; это особое место всегда было отведено Пайпер.

— Вышедшие из-под контроля гормоны — это не оправдание. — Она ополоснула тарелки и поставила их возле раковины.

— Желание — очень сильное чувство.

Паркер потянулась к ручке холодильника.

— Я на это не куплюсь.

Прежде чем она успела понять, что происходит, Гас развернул ее и пригвоздил к дверце холодильника, грудь к груди. Он уперся руками по обе стороны от ее головы, а она прижала ладони к дверце чуть ниже бедер.

Она попыталась заговорить, но его глаза лишили ее последней капли уверенности. Теплое дыхание Гаса коснулось ее губ, когда он облизнулся, зависнув на дюйм выше ее. Она открыла рот, чтобы запротестовать или закричать, но не издала ни звука.

— Паркер, — прошептал он глубоким хриплым голосом.

Стук в ее груди и тяжесть его тела мешали ей дышать. По телу Паркер разлилось тепло, но от звука — ощущения — ее имени, сорвавшегося с его губ, по коже побежали мурашки. Гас не двигался, но она чувствовала трепетание его пульса на каждом дюйме, где их тела соприкасались.

— Не думай, черт возьми… просто… — Он зажмурил глаза. — Скажи мне, что ты сейчас чувствуешь.

Страх.

Смущение.

Злость.

Волнение.

Возбуждение.

Он посмотрел в ее глаза, на которых уже выступили слезы.

— Скажи. Мне.

— Я… — Она медленно замотала головой.

— Ты боишься? — судя по тону его голоса, контроль, который он удерживал до сих пор, исчезал с каждым словом.

Паркер ощущала присутствие Гаса там, где не хотела — не должна была — чувствовать. В набухшей груди. Во влаге между ног.

— Да, — ее голос дрожал.

— Почему? — Губы Гаса зависли близко от ее губ. — Ты боишься меня?

— Я-я боюсь… — она с трудом сглотнула, — …себя.

— Почему? — Его правая рука скользнула на дюйм вниз, а затем переместилась к ее лицу.

Она закрыла глаза, почувствовав тыльную сторону его пальцев на щеке, шее и обнаженной коже руки. Ее соски уперлись в его грудь твердыми пиками, выдавая ее.

— Потому что я… — слова давались ей с трудом.

Гас преодолел последние несколько дюймов, разделяющие их, и втиснул колено между ее ног; его бедро потерлось о ее промежность, а рука переместилась с ее руки на подол ее футболки.

У нее перехватило дыхание от теплого касания его пальцев, ласкавших ее обнаженную кожу, ее совесть кричала, умоляя нарушить молчание. Ей нужно сказать ему остановиться. Они поступали неправильно. Он был дьяволом, наркотиком, а она не хотела быть грешницей и наркоманкой.

— Ты — что? — Его рука двинулась вверх по ее футболке, остановившись у края бюстгальтера, его колено немного сдвинулось.

Так. Чертовски. Неправильно.

— Смущена, — прошептала она.

— И? — Пальцы ласкали ее живот.

Ее мышцы сжались.

— Гас…

Она посмотрела на него и моргнула, отчего по щекам покатились слезы.

Он двигал коленом между ее ног, пока ее бедра непроизвольно не дернулись вперед. Она поморщилась, и на глаза снова навернулись слезы оттого, что тело опять ее предало.

— Скажи. Мне. — Стиснув зубы, он снова стал ласкать ее ногой, и она вновь подалась к нему бедрами.

Зажмурившись, Паркер вцепилась в его рубашку, борясь между необходимостью оттолкнуть и чем-то еще, слишком ужасающим, чтобы это признать.

— Это… — Между ее ног возникло сильное и почти болезненное давление. — Ж-желание. Я чувствую… — она крепче сжала его рубашку, неузнаваемый голос в голове умолял его снова подвигать ногой. Поднять выше. Надавить сильнее. Глубже. — …желание.

Признание вызвало сильное чувство вины, но ее тело не осознавало того, что понимал разум. В тот момент ее тело могло чувствовать только одно.

Гас ниже опустил голову, пока его дыхание не коснулось ее уха.

— Что ты собираешься с этим делать, Паркер? — Он оставался неподвижным, рука на ее животе бездействовала, твердое бедро застыло между ее ног.

Даже прижатая к холодильнику, она могла бы оттолкнуть Гаса, дать ему пощечину или закричать. Он держал ее, но не крепко и не как заложницу. Гас украл у нее контроль, а затем вернул обратно, но она оставалась под чарами не только от его слов, но и тех ощущений, что он в ней вызывал в данный момент: отчаянья и беспомощности.

— И-иди домой, Гас. — Она отпустила его рубашку, закрыла глаза и задержала дыхание.

Он исчез, как сон, оставив лишь эхо скрипящей на петлях двери и дрожь, вызванной звуком, когда она захлопнулась — жуткое напоминание о том, что это произошло на самом деле.