Колбат

8

Давно уже, с самого солнцеворота, который бывает 25 декабря, повернуло солнце на лето, а зима – на мороз. Дни всё прибавлялись и стояли яркие, сияющие. Нет красивей зимы, чем у нас на Дальнем Востоке! А морозы по утрам бывали крепкие. Шел февраль, и вокруг городка намело снегу. Но все-таки, хоть и мороз по утрам, а в безветренные дни на замерзающих стеклах появляются проталинки. Если в такую проталинку прямо синеет небо, значит погода чудесная и надо выбрать время, чтобы пойти на лыжах. В такие дни снег пахнет совершенно особенно, а кора деревьев против солнца как будто немного сыреет. Так и кажется, что весна подходит к нам совсем близко.

Под лыжами снег приминается легко, и лыжня ложится гладкая, как полированная. К вечеру же по такой лыжне возвращаться не хуже, чем на лодке плыть по быстрой воде: так плавно, так легко скользит по ней человек.

Пробовали мы брать с собой Колбата на лыжную прогулку, но скоро оказалось, что и ему и нам такое товарищество невыгодно. На лыжах мы чаще всего ходили по целому снегу за Солдатское озеро. Но тут Колбат проваливался по самое брюхо. Пробовал он перебегать на нашу лыжню, но и по ней преступался и отставал. Быстро нам с ним идти по целому снегу никак нельзя. Выходишь на дорогу – тут хорошо Колбату, а у нас лыжи гремят и разъезжаются. Мы стали брать его с собой кататься на коньках.

В километре на юго-восток от нашего городка лежит Солдатское озеро. Военные городки строились после японской войны, и потому за озером сохранилось его старое название. Это озеро образовала в низине речка Славянка, прежде чем ей влиться в реку Суйфун.

На высоком берегу озера стоит военный госпиталь, от него виден широкий полукруг Суйфунской долины; в одну сторону от госпиталя до берега Суйфуна – километра четыре, в другую, к деревне Борисовке, – километров десять.

Все это ровная земля, занятая колхозными полями, соей, кукурузой и всякими огородными культурами. На ней разбросаны маленькие – по нескольку домов – селения колхоза «Путь Ленина».

На этой равнине наш полк проводил зимой лыжные соревнования, и тут всегда можно было встретить то отдельно тренирующихся лыжников, то целые подразделения, вышедшие на ученье в белых халатах.

А на Солдатском озере со стороны госпиталя был прекрасный естественный каток. Озеро было спокойное и замерзало очень ровно. Приморские сильные ветры сметали со льда снег, и на озере всегда можно было найти обнаженный голубой лед. В выходные дни мы втроем приходили на высокий его берег, снимали валенки, надевали башмаки с коньками и катались до темноты. Здесь незаменимым товарищем стал нам Колбат, и он очень хорошо понимал, когда мы говорили ему: «Пойдем кататься на коньках».

Лед на озере был толстый, пересеченный трещинами. Во льду мы часто замечали небольших рыбок, поднявшихся по трещинам к поверхности и тут схваченных льдом. Иногда мы разбивали лед и доставали их. Попадались и замерзшие во льду рачки и чилимы – водяные рогатые орехи.

Хорошо бывало в зимние и весенние дни на озере! Андрей, надев коньки, отыскивал на льду ровную площадку, «пятачок», и занимался фигурным катаньем: старался чисто сделать «тройку» или «скобку». Мы с Леной катались попросту, деловито смотря вперед: не попасть бы в трещину! А Колбат лежал на высоком берегу на Андреевой борчатке и, поставив остро черное ухо, резко выделявшееся на белом, смотрел на нас. Иногда он бегал за нами по льду, и лапы у него разъезжались.

Часто на озеро приходили кататься красноармейцы. Ходили и Савельев с Понтяевым. Оба они только начинали учиться, и у них не очень-то еще ладилось дело. Савельев старался посильней разбежаться и потом долго катился на обеих ногах. Колбат бежал рядом с ним, но, когда Понтяев неуклюже подкатывался к Савельеву, пес всегда отбегал, опустив свой пышный хвост, и всем видом выражал недоверие.

– А ты мне говорил, – сказал раз Савельев, – что ты его пальцем не тронул! Посмотри, как он кидается от тебя.

– Нестоющий он пес, – ответил Понтяев. – С ним добром, добром, а он тебе все равно каверзу вывернет.

– Почему-то он живет у нас и не вывертывает, – сказала Лена.

– Дайте время – он себя покажет! – И Понтяев, размахивая руками, снова покатился по льду.

Однажды, возвращаясь вместе с Колбатом с озера, мы встретили Савельева в необыкновенной процессии. Впереди красноармеец вел на поводке Найду, а сзади нее бежали четыре неуклюжих щенка, большеухие, с толстыми лапами и круглыми животами. Уши у них разваливались в стороны. Один споткнулся и зарылся в снег, другой набежал и ухватил его за шею. Щенки были веселые и здоровые. За ними метрах в двухстах Савельев вел вторую семью: небольшую лохматую желтую собачку, сзади нее, переваливаясь, бежали такие же маленькие немецкие овчарки – тоже щенки Найды, и один, кудлатый небольшой щенок, – совершенное подобие желтой собачки. Мы поздоровались.

– Вот, товарищ начальник, вывел всех гулять! – весело сказал Савельев. – Это приемная мать… Такая собачка славная, я вам скажу! За ее заслуги я ей вот этого кобелька оставил, пусть растет.

– Товарищ Савельев, – взмолилась Лена, – можно мне щеночков поводить?

– Да на здоровье! Бери поводок и веди приемную мать, только не быстро, чтобы щенки не устали. Ведите Найду, товарищ Гусельников.

И процессия удалилась. Савельев подошел к Колбату.

– Разрешите, товарищ начальник, я с ним «ползать» пройду.

Команда «ползать» произносится с ударением на последнем слоге для большей настойчивости. Можно говорить и «ползи».

Савельев подал команду: «Лежать!» Колбат лег. Савельев бросился рядом с ним на снег, обхватил его левой рукой поперек туловища, скомандовал: «Ползать, ползать!» – и пополз вперед. Рядом с ним, прихлопывая по земле передними лапами, чуть-чуть приподнимая крестец и держа голову у земли, полз Колбат. Сначала он пытался вскочить, но Савельев придерживал его рукой, и так Колбат прополз метра два, когда Савельев, все еще лежа на снегу, вынул кусочек хлеба из кармана, протянул Колбату и сказал: «Хар-рашо!» Потом Савельев встал, велел Колбату «сидеть», а сам отошел от него метра на три и, подзывая к себе жестом руки, приказал: «Ползать!» Колбат прополз это расстояние один по всем правилам.

– Видите, как чисто он ползет, товарищ начальник! – сказал Савельев. – Не пробовали еще посылать на пост?

– Только один раз, когда Лена послала его из школы. А что, товарищ Савельев, давайте попробуем!

Тут же, по дороге от озера к дому, и послали в первый раз Колбата на пост. Он делал коротенькие перебежки между Савельевым и Андреем. Потом расстояние увеличили, а Колбат все так же охотно и весело бежал на пост, не замечая по сторонам ничего отвлекающего.