Колдунья

Глава 17

— Ты хочешь сказать, что убьешь меня? — спросила Фрэнсис подчеркнуто спокойным голосом.

Инес была в ярости, что ее лицо обезображено от этого зелья. Она с ненавистью смотрела на свою жертву. В этом мире простых смертных людей красота была ее основным преимуществом. Она должна отомстить за то, что ее лишили этого.

— Я буду просто упиваться твоей кровью.

Она могла бы уже и сейчас приступить к этому, тогда это придало бы ей силы, чтобы справиться с Ча-ко. Но сегодня она уже превращалась в волка, и тем более днем, что было невероятным подвигом с ее стороны. Теперь она могла повторить это лишь после захода солнца, когда новые силы вольются в нее.

— Зачем ты это делаешь? — спросила Фрэнсис, ощущая одновременно и растерянность и ужас. — Что заставляет человека превращаться в животное?

— Когда к тебе долго относятся как к животному, ты им и становишься. Человек, которого я всегда считала своим отцом, после смерти моей матери изнасиловал меня, двенадцатилетнего ребенка. — Инес говорила это без каких-либо отрицательных эмоций— именно благодаря этому она и получила необычную силу, давшую ей возможность стать оборотнем. — Мой настоящий отец, как я потом узнала, был рабом-апачи, поэтому со мной могли делать все что угодно. И тот ублюдок делал, что хотел… пока я не убила его.

— И ты сразу превратилась в оборотня?

— Конечно же, нет! — раздраженно проговорила Инес, прохаживаясь по пещере. — Мать моего настоящего отца, которая была ведьмой-апачи, научила меня магии. Она думала, что эти знания я использую против англосаксов, испанцев — тех, кто выкосил наши племена. Но я никогда не хотела быть индианкой.

— Ничего нет плохого в том, что человек наполовину апачи.

Инес отошла от Фрэнсис и подумала, что эта отвратительная англосаксонка не понимала, какую гордость она испытывала, считая себя потомком знаменитых испанцев. И в один миг все рухнуло, болезненно и быстро. Но даже сейчас Инес никогда не признавалась, что она не чистокровная испанка.

— Наделить себя волчьей сутью — это было нелегкое дело, даже болезненное, — продолжала Инес, думая, разве эта дура могла знать что-то о том, как неимоверно трудно превращаться в оборотня. — Для этого мне пришлось поймать волка и еще живому разодрать горло и выпить его кровь. — Затем она добавила:— Я почти была мертвой, но зато потом обрела силу. Я выжила.

— Но ты не стала лучше от этого. — Все еще лежа на земле, Фрэнсис покачала головой. — Ты убила так много людей… и ради чего?

— Я убила гораздо больше, чем ты думаешь… и по разным причинам. Я убила своего первого мужа и много, очень много слуг. Законных детей Армандо и эту корову служанку Мерседес, которую так обожал Армандо.

Инес с ужасом вспомнила, какое насилие над собой ей пришлось испытать, выйдя замуж за старого испанца, которого ее предполагаемая тетка выбрала для нее. Однако тогда Инес уже обладала своей силой. Ее мерзкий отвратительный муж ожидал от Инес потомства, и она вынуждена была спать с ним, однако древний метод предохранения от беременности помогал ей.

И когда ей в конце концов надоели его притязания, она стала медленно отравлять его точно так же, как делала это сейчас с Армандо, которого тоже волновал вопрос о наследниках. Она вышла замуж во второй раз только ради богатства, а не для того, чтобы делить состояние или оказаться под опекой какого-нибудь дальнего родственника. Несмотря на ее могущественную силу, она все же жила в реальном мире и среди смертных людей.

— А ты не задумывалась когда-нибудь, что можно обратить свои силы на что-то хорошее? — спросила Фрэнсис.

— Зачем мне это нужно? — удивилась Инес.

— Ты же человек… или по крайней мере была им.

— Люди должны быть честолюбивы и не бояться убрать каждого, кто стоит на их пути.

— Так поступает лишь человек с извращенными представлениями о жизни.

— Если человек не в состоянии убрать того, кто мешает ему, он слаб. Как ты, Фрэнсис Ганнон. Приготовься принять страшную смерть, такую, что приняли уже те люди, которые думали, что могут пользоваться мной, как им вздумается.

Инес оскалилась на Фрэнсис, обнажив свои острые зубы, предвосхищая, как она разделается с ней. Ее забавляло, что эта дура, закрыв глаза, молилась перед смертью. Но Бог ей уже не поможет…

Чако сидел на горе, прислонившись спиной к сосне, и всматривался в даль, туда, где была теперь его земля. Какое-то странное чувство, что ему надо сделать что-то срочное, не отпускало его. В его голове словно что-то свербило, неотступно и назойливо, как жужжит надоедливая пчела. Он пристально смотрел на свою маленькую хижину, разместившуюся между склонами гор, а странное чувство все усиливалось. Может быть, это было каким-то предзнаменованием и, если он приложит усилия, он наконец-то увидит ведьму!

Он прикладывал все усилия к тому, чтобы представить ее в человеческом обличье. После короткого визита в усадьбу накануне утром, здесь, в этой уединенной хижине, он чувствовала себя как дома. Не взяв с собой ни еды, ни питья, он проводил большую часть времени, общаясь с природой — землей, водой, небом, ветром. Для того чтобы представить образ ведьмы в своем сознании, у него должна быть светлая голова и пустой желудок.

Однако вызвать образ ведьмы оказалось не таким уж и легким делом, как он надеялся. Но отступать Чако не собирался.

Закрыв глаза и сохраняя спокойное глубокое дыхание, он прислушивался к гулу, который слышал в себе. В его голове возник образ волка. Он видел большое, косматое, оскалившееся, с красными глазами животное. Он вспомнил, что женщина, сидевшая на нем во сне, была с красными глазами, поэтому сейчас он пытался сосредоточиться именно на глазах животного. Загипнотизировав его, он смог бы, как ему казалось, раскрыть его человеческое обличье, спрятанное за длинным носом и косматой шерстью.

Он ощущал сопротивление. Он чувствовал какой-то необъяснимый ужас, но исходил он не от него. Сердце Чако стало биться чаще, по мере того как он концентрировал себя на этом чувстве ужаса. Гул в его голове переходили в слова. Он явно слышал женский голос. Но никак не мог разобрать слов. У него побежали мурашки по спине, когда он наконец стал понимать смысл этих слов.

Чако, ты нужен мне.

Он понял, что слышит голос Фрэнсис.

Она убьет меня на заходе солнца. Найди меня. Пожалуйста. Но будь осторожным… смотри, чтобы она не провела тебя.

— Провела? Но кто меня может провести? Кто она? — шептал он, однако видение Фрэнсис не ответило ему.

Он рисовал в своем воображении лицо Фрэнсис и видел ее растерянный вид, спустившиеся на плечи волосы, лицо в грязных потеках. Но почему, почему у нее было такое лицо? Он пытался представить, где она, что окружает ее сейчас.

Он опять явно почувствовал, ясно осознал… где-то поблизости дьявол. Оборотень.

Но образ оборотня оставался неуловимым для него. Он даже слышал, как оборотень словно посмеивается над ним, слышал безумный смех и видел, как он издевается, прыгая вокруг него, а он никак не может его схватить. Чако открыл глаза, поднялся и сел на лошадь. И, находясь еще под воздействием видения, он направился в сторону Санта-Фе.

Чако, я знаю, что ты слышишь меня!

Он все быстрее подгонял лошадь, туда, откуда доносился голос… Вскоре он увидел лошадь Фрэнсис. Было видно, что лошадь потерялась. Она была явно напугана и не пыталась убежать от Чако. Спокойным голосом он уговорил лошадь подойти. Теперь Чако не сомневался, что где-то поблизости была Фрэнсис и она была в опасности. Он взял лошадь за повод и направился дальше.

Немного спустя он увидел темную дыру — вход в пещеру. Он ощутил, как дьявол готовится напасть на него, как жаждет его крови, смерти.

— Фрэнсис? — позвал Чако.

— Чако! — отозвалась она. — Будь осторожен… или… ай… ай…

Сердце Чако сжалось, когда он услышал крик Фрэнсис. Фрэнсис боялась за него, зная, какая опасность его подстерегает. Лошади стали сопротивляться, и Чако был вынужден сойти на землю.

Не сводя глаз с пещеры, он приказал лошадям стоять смирно. Наконец-то он сможет увидеть оборотня.

Он так и не смог увидеть ее образ, но он был уверен, что знает ее. Сейчас он ощутил уже знакомое чувство озноба, которое появлялось всякий раз при посещении имения де Аргуэлло. Когда он подошел ближе ко входу в пещеру, он увидел Фрэнсис, пытавшуюся вырваться из пещеры, и Инес, оттаскивающую ее за волосы. Чако не был удивлен, поняв, что Инес и была оборотнем. Он двинулся к ним навстречу, но, увидев в руках Инес ружье, приставленное к боку Фрэнсис, замер.

— Не будь таким уж смелым, Чако, а не то я вынуждена буду выстрелить в нее. — Он понимал, что Инес сделает это. Благодаря своему дару он уловил в ней какую-то слабость. Если ему удастся сосредоточиться, возможно, он пересилит ее.

— Что ты хочешь? — спросил он.

— То, чего ты не пожелал предоставить мне, — сказала она, сильно скрутив волосы Фрэнсис, отчего та закричала. — Ты сам подписал себе приговор, — сказала она, наставив на него ружье.-На землю, лицом вниз.

Чако подчинился ее приказу.

— Ты собираешься выстрелить мне в спину?

— Если ты вынудишь меня… но сначала я доставлю удовольствие себе.

Чако увидел, что Инес освободила Фрэнсис. Направляя ружье на Фрэнсис, на женщину, которую он любил, Инес попятилась назад к выходу, где она достала из сумки веревки.

— Руки за спину, Чако. А ты можешь связать своего любимого, — сказала она Фрэнсис.

— Ты не убьешь его!

— А потом я и тебя убью, — ткнула она ружьем в грудь Фрэнсис.

— Делай так, как она говорит, Фрэнки! — сказал Чако, опасаясь за ее жизнь.

— Получше, получше его свяжи, — ухмылялась Инес.

Чако пристально наблюдал за Инес, видя ее искалеченное лицо, что несколько нервировало ее. Фрэнсис взяла веревку, чтобы связать Чако. Он прижал кулаки так плотно, что было видно, он не собирался сопротивляться или тем более убегать.

Он чувствовал, что Инес боится. Он ощущал ее страх.

Он сосредоточился на мысли, что можно как-то использовать неуверенность Инес. В голове у него стучало, что можно справиться с Инес, он представлял, как он схватит ее за ее волчью шею. Он хотел показать, что вовсе не боится ее. Когда Фрэнсис связывала его, он с ухмылкой спросил:

— Итак, что же ты собираешься делать с нами?

Сузив глаза, Инес ответила:

— Я хочу проучить вас, сеньор Джоунс. Когда солнце зайдет, ты увидишь, как я вырву горло у твоей драгоценной возлюбленной, а потом, может быть, и другие более нежные места, которые тебе так нравятся. Если хочешь, сделаем это вместе.

Чако старался не показать своей ненависти, но сердце его забилось сильнее. Он никогда еще никого так ненавидел, никогда раньше у него не было такого истинного побуждения к убийству. На протяжении многих лет он убивал, потому что это была его работа.

Но сейчас он с удовольствием бы убил Инес де Аргуэлло, эту ведьму, которая повинна в страшной смерти многих людей. Она издевается над его любимой женщиной. Он смаковал, представляя, как Инес будет умирать.

Безусловно, Фрэнсис поймет его…

Сначала он постарается высвободиться. Он сосредоточился на том, что будет внушать Инес, что она не настолько сильна, чтобы убить их, и что они с Фрэнсис могут справиться с ней.

Фрэнсис наблюдала за Инес, которая ходила взад и вперед, нервничая. Когда Инес не смотрела на Чако, он потихоньку старался освободить связанные запястья рук.

— Чего же ты ждешь? — наконец спросила Фрэнсис, пытаясь отвлечь внимание Инес от Чако. — Если ты собралась убить нас, тогда почему же…

— Фрэнки! — протестующе сказал он.

—…ты не делаешь этого? — закончила она, не обращая внимания на Чако.

Казалось, что зубы Инес стали удлиняться, когда она произнесла:

— Я предпочитаю отведать свежего мяса.

При этих словах у Фрэнсис заныло в желудке, и она произнесла:

— Значит, ты вынуждена ждать.

— Я этого не говорила.

— И долго ты будешь ждать?-продолжала спрашивать Фрэнсис, чувствуя, что Инес нервирует то, что она говорит. — До захода солнца, да? Ведь только тогда ты можешь обратиться в волка?

Пристально глядя в глаза Инес, Фрэнсис поняла, что попала в точку.

— Сумерки уже не за горами, — говорила Инес, мысленно прикидывая, сколько еще надо ждать.

Фрэнсис краешком глаза видела, что Чако практически уже высвободился из веревок. Инес, к счастью, не замечала этого.

— Л ты уверена, что у тебя хватит сил опять превратиться в волка, ведь ты уже днем появлялась в этом обличье?

— Перестань болтать, а не то тебе не придется увидеть заход солнца, — злобно одернула ее Инес.

— А что, если я не верю, что ты способна сейчас стать волком?

— Тогда ты глупее, чем я думала, — сказала Инес, криво усмехаясь.

— Ну почему же? Неужели боги, которым поклоняешься ты, сильнее богов, которым поклоняюсь я? Может быть, я и Чако будем так сильно молиться, что сможем помешать тебе обратиться в волка!

— Заткни свой глупый рот, — негодовала Инес.

— Разве ты не знаешь, что родственники матери Чако считают его шаманом-знахарем?

— Да, это правда, — подтвердил Чако, — Джеронимо является братом моей матери.

Глаза Инес от ужаса округлились, ноздри раздулись.

— Ложь!

— А как ты думаешь, кто же дал мне этот маленький мешочек с зельем? Ты должна винить Джеронимо за то, что он подпортил твою красоту.

— Это уродство будет временным, — огрызнулась Инес.

— Он ищет тебя, Инес, — продолжала Фрэнсис. — Разве ты не ощущаешь его силу?

— Я же приказала тебе молчать.

— Неужели ты думаешь, он оставит безнаказанным зло, которое ты причинишь его племяннику?

Инес двинулась вперед и ударила ее по щеке. Фрэнсис почувствовала ее острые когти.

— Ты что, боишься, Инес? — спокойно спросила Фрэнсис, не пытаясь показать, что она испугалась. — Как, наверное, неприятно осознавать, что жизнь может вдруг закончится для тебя?

— Довольно! Ты умрешь первой!

Наставляя ружье на Фрэнсис, Инес сделала шаг назад. Вдруг Чако ринулся вперед, ударив плечом ее ноги. Ружье выпало из ее рук, и она схватила Фрэнсис за горло так, что у той искры посыпались из глаз.

Отдавая себе отчет в том, что Чако не смог развязать ноги, она молила Бога, чтобы он помог им продержаться. Она вцепилась ногтями в обезображенную часть лица Инес, но это не дало никаких результатов. Казалось, глаза Инес загорелись, и Фрэнсис почувствовала, что жизненные силы покидают ее, как будто ведьма, отняв силы у Фрэнсис, влила их в себя. От рук ведьмы, которыми она душила Фрэнсис, исходило неестественное тепло.

Вдруг сильный толчок свалил их обеих. Задыхаясь, Фрэнсис пыталась выползти на воздух. Лежа на груди, она видела, что Чако сражался теперь с Инес на выступе пещеры, на который опустилась тень…

Солнце зашло…

Фрэнсис старалась подняться. Она видела, что Ча-ко тщетно пытался справиться с Инес. Она широко открыла глаза и рычала, взобравшись на Чако.

В пещерном мраке Фрэнсис все же разглядела, где на земле валялось ружье. Не имея возможности подняться, она поползла к нему. Однако, оглянувшись через плечо, она увидела жуткую картину. Инес, держа голову Чако обеими руками, ударила его головой об острый каменный выступ. Он застонал, а затем замолчал. Глядя на свою жертву, Инес ухмыльнулась.

— О нет, Боже! — закричала Фрэнсис, пытаясь дотянуться до ружья.

В это время прямо на глазах у Фрэнсис Инес стала превращаться в волка. Фрэнсис схватила ружье обеими руками и закричала:

— Оставь его, ведьма!

Однако Инес уже с трудом можно было узнать: она представляла собой нечто среднее между женщиной и каким-то непонятным существом. Ее челюсти увеличились, голодными глазами она жадно уставилась на горло Чако. Фрэнсис осознавала: если она не убьет ее сейчас, он будет мертв.

Молясь, она нажала на спусковой крючок, ружье выстрелило. Оборотень издала нечеловеческий крик. Чако зашевелился, приходя в сознание. Ведьма все еще держалась за Чако, но Фрэнсис увидела у нее кровь между пальцев.

— Ты осмелилась выстрелить в меня! — рычала Инес, видя, что Фрэнсис навела на нее ружье, собираясь докончить дело.

— Фрэнки, не надо, — сказал Чако, — ты не можешь этого сделать.

— Я сделаю это.

— Она уже и так ослабла. Ты не выстрелишь в нее еще раз, ты не убьешь ее.

Слова Чако заставили ее опустить ружье. Слезы скатывались у Фрэнсис по щекам, она поняла, что не только способна, но практически уже убила человека, сделать это ее заставили обстоятельства. Нет, Инес не была человеком, успокаивала себя Фрэнсис. Она была существом куда более злым, чем волк.

Чако поднялся с земли, сбросив Инес на спину. Она не оказывала сопротивления. Он был прав — она не представляла уже опасности.

— Подай веревку, — сказал он Фрэнсис.

Она нашла веревку и передала ему. Он связал руки Инес.

— Я почти убила ее, — говорила Фрэнсис, все еще удивляясь себе. Она не могла поверить, что у нее поднялась рука на кого-то.

— Ты лишь ранила ее, — заверил Чако. На какое-то мгновение Фрэнсис почти забыла о ведьме. Чако обнял ее и прошептал:

— Если что-нибудь случилось с тобой, я бы тоже предпочел умереть.

У Фрэнсис было такое же чувство.

— Ну и что мы будем делать с ней?

Чако пожал плечами:

— Наверное, мы должны доставить ее в Санта-Фе.

Инес засмеялась слабым голосом:

— И сказать всем, что поймали оборотня? Тогда вас непременно упрячут за решетку.

— Она права, — сказала Фрэнсис, не зная, что им теперь делать. — Может быть, нам отдать ее джикарилла.

— Если они убьют ее, то, без сомнения, на этой части территории начнется настоящая резня между краснолицыми и белыми, — сказал он, — и потом, как мне объяснить моему отцу?

— Рассказать все, как есть, — сказала Фрэнсис. От нее явно не ускользнуло, что он назвал Дона Армандо своим отцом. — Он жил с ней. Наверное, он испытывал на себе творимое ею зло.

— Дураки! Ну какие же вы дураки, — сплюнула Инес, лежа на земле. — Армандо никогда и не подозревал, что убийство его законных детей — дело моих рук… и, если бы не эти роковые обстоятельства, то он был бы следующим.

Глаза Чако сделались холодными и пугающими.

— Тогда следует все рассказать ему. Может быть, он найдет то наказание, которое ты заслужила.

— Ай, ай, — застонала Инес, скривившись от боли.

Фрэнсис была удивлена, что Чако сохранял спокойствие и даже не собирался сам прикончить Инес, решив таким образом эту проблему. Но разве он не говорил ей, что убивал только тогда, когда вынужден Делать это?

Если бы он не остановил ее, то ведьма была бы уже мертва от ее, Фрэнсис, руки.

— Дон Армандо поверит тебе?

— Если он не поверит мне, то поверит нам с тобой.

Чако пристально смотрел на Фрэнсис, и она уже знала, что последует за этим. Он поцеловал се жадно, он долго ждал этой минуты… пока они обнимались, Инес удалось убежать. Когда Фрэнсис увидела, что Инес сбежала, было уже поздно. Она спускалась по горе, смеясь над ними и разрывая зубами веревку с запястьев.

— Она убежала, — кричала Фрэнсис, видя, как Инес, словно дикое животное, грызет веревку.

— Не волнуйтесь, — отвечала им Инес, — я обязательно найду вас и утолю аппетит, я обязательно отомщу вам.

Чако кинулся догонять ее, Фрэнсис последовала за ним, пока не увидела, что он остановился словно вкопанный. Со всех сторон появились всадники, в руках у них были зажженные факелы. Инес также остановилась и завопила при виде Джеронимо, который спокойно направил на нее лук с горящей стрелой.

— Ну, дьявол, сейчас ты получишь свое, — прогремел голос шамана.

Инес оглядывалась по сторонам, пытаясь найти хоть какую-нибудь лазейку, чтобы скрыться. Наконец она поняла, что это ей не удастся.

— А теперь умри! — произнес шаман.

Джеронимо прицелился и пустил стрелу. Когда стрела достигла цели, Фрэнсис спиной почувствовала, как стрела пронзила черное сердце колдуньи.

Окутанная пламенем, Инес еще не сдавалась. Она подняла руки по направлению к Джеронимо и закричала:

— Вот тебе мое проклятие, старик! Чтоб тебе постоянно, до конца твоих окаянных дней, ощущать тень бледнолицего!

Какое-то мгновение Фрэнсис стояла ошеломленная, наблюдая, как потрескивает огонь, пожирающий ведьму. Инес сначала кричала, затем рухнула на землю. Фрэнсис почувствовала себя нехорошо при виде этой страшной картины и отвернулась. Несмотря на то что Инес была жутким существом, погибала она как человек.